Глава 8. Корабль ее Величества «Девастейшн»
Стэнли Сэндлер
Перевод Д. Якимовича
Стэнли Сэндлер
Перевод Д. Якимовича
I
В 1868 году, несмотря на тупиковый путь «Кэптена» военно-морское коарблестроение и технический прогресс достигли уровня, на котором оказалось возможным определить облик будущего капитального корабля. Все предыдущее развитие в области проектирования кораблей, оружия, машин, и башен оказалось воплощенным в шедевре Рида – первом безрангоутном мореходном башенном броненосце «Девастейшн». Вес орудий достиг уровня, когад только башенная установка повзоляла эффективно их осблуживать и использовать; несколько тяжелых пушек, размещенных в нескольких башнях, выглядели более многобещающе, нежели множество меньших пушек в казематах. Упор на защиту вод, омывающих британские острова, и осознание, что основаня угроза будет исходить из Еворпы, позволила принести в жертву мачты, паруса, и до некотрой степени – обитаемость. Понимание необходимости наличия двух винтов – как для улучшения маневренности, так и для надежности, а также совершенствование машин – подкрепили решимость Рида и Робинсона – и в меньшей степени Совета Адмиралтейства – отказаться на «Девастейшне» от парусов. Наконец, опыт «Скорпиона», «Уайверна», «Монарха» и «Кэптена» показал, насколько неудовлетворительным может оказаться результат сочетания парусов и башен. Высокобортный башенный корабль был анахронизмом, низкобортный же не мог нести паруса, не подвергаясь опасности опрокидывания и не снижая своей эффективности. Стоило избавиться от парусов – и целый ворох проблем исчезал – как это было и с казематными кораблями, чьей онсовной причиной существования – чтобы не говорилось – являлась возможность нести паруса, не мешая тем использованию пушек.
«Девастейшн» стал зародышем будущих эскадренных броненосцев; честь его создания принадлежит Риду, так как большиснтво вышеописанных факторов не ыбла еще осознана Советом, вернувшимся вскоре после ухода Рида к более консервативной и менее удовлетворительной кораблестроительной политике. Тип относительно низкобортного корабля, полагающегося на два гребных винта, а неи паруса, несущего несколько тяжелых пушек во вращающихся башнях продержался вплоть по появления авиансоцев.
Однако гениальность дерзкого решения Рида становится намного очевиднее, когда сравниваешь «Девастейшн» с его предшественниками. «Уорриор» был лишь более длинным железным фрегатом с забронирвоанной центральной частью корпуса. «Беллерофон» был сильно улучшенным «Уорриором» с возможностью ведения продольного огня и корпусом, лучше подходящим для установки менее многочисленных и более тяжелых пушек. Оба имели лишь по одному винту и полагались на свои паруса не меньше, чем на паровую машину. Но «Девастейшн» ознаменовал разрыв с могучими мачтами и многочилсенными реями, приводился в движение двумя греными винтами, и не свое вооружение в двух, установленных в оконечностях башнях. Хоят этот броненосец не был первым кораблем, на котором все эти нововведения были применены впервые, он стал первым воплощением их комбинации.
Матросы Дрейка, как известно, почувстовали бы себя на борту «Виктори» если и не как дома, то в обстановке знакомой. Получив урок обращения с новым пушками они, вероятно, смогли бы выполнять свои обязанноости ан борту «Уорриора», а может – и «Беллерофона». «Девастейшн» же, подобно монитору, предстал бы их глазу громадой безнадежно запутнаной машинерии. Все эти перемены заняли десятилетие с небольшим – с закладки 25 мая 1859 года «Уорриора» до расклепывания в киле «Девастейшна» 12 ноября 1869 года первой заклепки. Вся значительность решения Рида может быть охарактеризована тем, что Адмиралтейству на полное принятие его концепции понадобилось еще десять лет, в течение которых по прежнему закладывались казематные рангоутные корабли. Лишь с закладкой в начале 1880-х годов броненосцев типа «Адмирал» британский флот – на сей раз – окончательно – принял эту линию развития. Во времена споров о «Дредноуте», когда творение адмирала Фишера стало центром внимания международных военно-морских кругов, Фред Т. Джейн заметил: «Дредноут» of more or less these times was nothing in the way of novelty compared to the «Девастейшн» конца 1860-х годов». [1] Рид после своей отставки с поста Главного строителя спроектировал еще немало броненосцев для иностранных правительств, но последний корабль, спроектированный им для Адмиралтейтсва стал предшественником всех последующих броненосцев. [2]
Ни «Монарх», ни конечно же – «Кэптен», не воплощали ридовскую концепцию идеального башенного корабля. И он, и адмирал Дакрис, Первый Морской Лорд, соглашались, что паруса губят все преимущества, даваемые башнями. По словам адмирала Робинсона он сам и Рид пытались убедить новое правительство консерваторов (1866 год) заложить безрангоутный башенный броненосец, пригодный для действий в океане. [4] В том году Рид набросал проект монструозного башенного корабля водоизмещением двацать две тысячи тонн с запасом угля десять тысяч тонн; этот корабль по водоизмещению вдвое превосходил любой существующий броненосец, а запас угля был впятеро больше, чем даже у «Девастейшна». Даже Робинсон был ошарашен предложением Рида: «Я полагаю, любой согласился бы с тем, что такой корабль был споосбен плыть и далеко и быстро». [5]
Существуют свидетельства того, что Рид в том году сотрудничал с Джоном Эрикссоном, биограф котрого, ссылаясь на Джона Берна, предположил, будто Рид передал чертежи совего башенного корабля Эрикссону для проверки. Согласно ему «Мистер Рид с готовностью ухватился» за это предложение. [6] Однако, учитывая разницу между конструкцией башен Кольза и Эрикссона, эту инфомацию следует воспринимать с осторожностью. Впрочем, получили ли идеи Рида одобрение Эрикссона, или нет, к ноябрю 1866 года, спустя пять месяцев после закладки «Монарха» Рид закончил проект «мониторного башенного корабля первого ранга». Отказавшись от парусов, Рид рассчитывал, что два винта и большой запас угля сделают его «способным к длинным морским переходам». По совету адмирала Робинсона, предпочевшего казематный броненосец того же водоизмещения, этот башенный броненосец так и не был построен. [7] Но Рид, призывавший как можно меньше полагаться на пруса, отставивал закладку башенных кораблей, сочетавших лучшие черты проектов Кольза и Эрикссона. [8] Это может показаться парадоксом: Рид, обвиняемый в консерватизме и реакционерстве, призывал к отказу от парусов, тогда как «прогрессивный» Кольз проектировал подобные башням ветроуловители для «Кэптена». В июле 1867 Рид представил чертежи мореходного башенного корабля с умеренным рангоутом – возможно, рассчитывая избавиться от мачт вовсе, когда Совет Адмиралтейтсва станет менее консервативным. [9] Но проект этого небольшого броненосца был отвергнут, и никакого развития не получил.
Не смущенный этитт постоянными отказами Рид продолжил исследование проблемы мореходного башенного корабля. Вскоре он понял, что если будут использованы башни Кольза, а не Эрикссона, то (и сведения об американских монитров подтвердили его выбор) от мониторной схемы придется отказаться. Башня Эрикссона покоилась на верхней палубе, и соединялась с механизмами поворота железным валом. Башня Кольза опиралась на нижнюю палубу; соответсвенно, в верхней палубе имелось большое отверстие. Если бы башня Кольза была установлена на крайне низкобортном мониторе эрикссоновского типа, возникала серьезная опасность заливания. Башню требовалось поднять выше, но как этого можно было достигнуть при сохранении низкого борта, обеспечивашего и устойчивость, и полное бронирование? И Рид, и Кольз предложили в 1867 году свое решение проблемы. Как объяснил свою идею Кольз, «Вы можете получить низкий борт и высокое раположение пушек ... только сделав сильно скошенную к бортам палубу». [10] Рид, в свою очередь, предложил «бруствер» – возвышение в центре палубы, на котром устанвливались башни, раструбы вентиляторов и крышки люков. [11] Идея Рида выглядела более практичной – и позднее Кольз отдал ей должное. [12]
В конце 1868 года Кольз представил чертежи безрангоутного мореходного башенного броненосца, башенные орудия котрого – благодаря скосам верхней палубы – возвышались над ватерлинией на двенадцать футов. Водоизмещение корабля достигало 4272 тонн, запас угля – тысячи тонн. [13] Робинсон, докладывая о проекте, подытожил идею Кольза так: «доблестный капитан maintains that we can afford at once, избавившись от мачт, рей и такелажа, как противоречащих боевой мощи и способности идти под парами». [14] Это мнение может показаться противоречащим настоятельному желанию Кольза оснастить строящийся тогда «Кэптен» полным парусным вооружением. [14] Но Кольз остался при высказанном еще в 1860 году мнении, что «мы должны иметь два разных типа броненосцев – мореходный башенный крейсер с полным парусным вооружение и мощной машиной – и башенный броненосец с мощной машиной и лишь вспомогательными парусами». [15]Ничто не указывает на то, что Кольз мог предложить сколь-нибудь проработанный проект безрангоутного броненосца первого ранее 1868 года. Тем не менее, стоит ему следует отдать дань уважения за отстаивание идеи отказа от рангоута на капитальных коарблях; его безрангоутный башенный броненосец был весьма похож ны «Девастейшн» – заложенный лишь год спустя. То, что этот корабль не был лишь еще одним безрангоутным броненосцем береговой обороны, указывает запас угля – на четыреста тонн больший, чем у «Кэптена» – но составлявший чуть больше половины от того, что был на «Девастейшне».
Ридовскй «брутсвер» впервые был применен на практике в малом колониальном броненосце для защиты гавней «Церберусе» (Cerberus). Кольз, не считая отчислений за башни, никак не был связан с этим кораблем – к своему некоторому разочарованию и раздражению; он по прежнему сильно сомневался в способности Главного строителя спроектировать башенный корабль даже для плавания в гавани. [16]
Брутсверный «Церберус» продемонстрировал, что есть эффективный способ преодоления серьезных препятсвий на пути создания низкобортного монитора. Применение этот принцип для создания мореходного безрангоутного броненосца не должно было оказаться слишком сложным. По словам адмирала Робинсона решение о постройке такого корабля было принято в начале 1869 года, когда Первый Лорд (Чайлдерс) поставил его в известность, что давление со стороны Палаты Общин вынуждает оснащать все новые броненосцы башнями. Ставя во главу угла соображения экономии, Чайлдерс ограничил их водоизмещение тремя тысячами тонн. Но даже корабли столь смехотворного водоизмещения должны были оснащаться по его мнению 40-45 тонными пушками (чуть ли не вдвое более тяжелыми, чем любая из существующих), запасом угля, достаточным для пересечения океана полным ходом, хотя бы уменьшенным рангоутом, иметь эффективное разбиение корпуса на водонепроницаемые отсеки и развиватьс корсоть не ниже 14 узлов. До уровня корабля первого ранга позволялось не дотягивать лишь бронирование. Этот броненосец должен был быть лишь на 100 тонн больше «Церберуса» – несшего четыре 18-тонных пушки и двести тонн угля, и развивашего скорость не более 9.75 узла. Адмирал Робинсон немедля возразил против фантазий Чайлдерса, однако несколько дней спустя Первый Лорд представил свои соображения Главному Строителю. [17] Рид также возразил против попытки влить кварту в пинтовую кружку из соображений экономии: «Очевидно, что эти требовнаия невозможно воплотить ни в одном реальном корабле». Рид завершил свою критику предсказанием, что «расчеты, вероятно, вынудят меня сказать, что такой корабль – даже если он будет построен – перевернется от первого же дуновения ветра». Затем он представилсвой собственный вариант – в общих чертах предвосхищавший проект «Девастейшна», и предусматривавший полный отказ от парусов, вместо одного винта – два, и запас угля для 4000-мильного плавания. Рид полагал, что для этого потребьуется водоизмещение не менее четырех тысяч тонн, и считал что может гарантировать умеренную стоимость, относительно малочисленный экипаж, устойчивость корабля как артиллерийской платфоры и способность к тарану – и уклонению от него. Этот монитор должен был использоваться в первую очередь в европейских водах, но большой запас угля предусматривал и возможность пересечения океана. [18] Но и теперь Рид и Робинсон полагали, что ограничение водоизмещения чрезмерно строго. Позднее Рид отметил, что первоначальные чртежи «Девастейшна» предусматривали «намного больший корабль – должный развивать намного большую скорость». [19] Робинсон с горечью заметил, что он и Рид «должы были превратить несосуществимый проект в настолько хороший, насколько то было возможно ри ограниченном водоизмещении». [20]
Чайлдерс пошел на необычный шаг, представив проект Рида комитету, в который входили: непрмиримый противник Главного строителя кэптен Кольз; Первый Морской Лорд; сторонник Кольза адмирала Дакрис; граф Лодердэйл; адмирал Купер Кей; сэр Джозеф Уитворт; математик доктор Вули; Вильям Фэйрбэрн и адмирал Йелвертон. Отдельные мнения членов коитета не были запротоколированы, но очевидно,что большинство поддержало проект Рида и порекомендовало Совету принять его. [21]
Адмирал Робинсон представил Совету и Первому Лорду меморандум, в котром отстаивал проект Рида весьма ясным и убедительным образом. Робинсоном и Ридом двигали мотивы, общие ля всезх великих морских держав: «построить броненосный корабль, сочетающий большую наступательную и оборонительную мощь, чем любой другой корабль, с которым он может столкнуться». Учитывая это желание, Инспектор отмечал, что для противостояния новейшим французским пушкам потребуется как минимум десяти-, а лучше – двенадцатидюймовая броня. Столь мощное бронирование может быть установлено лишь на корабле мониторного типа. Чтобы установить мощнейшие наступательные средства, требровались – как само собой разумеющееся – башни. Безопасность и ээфективность рангоутного монитора были сомнительны; следовательно, корабль должен был полагаться только на свои машины, запас же угля должен был обеспечить дальность плавания (нас корости десять узлов) вчетверо большую, чем у любого предшествующего капиатльного корабля. Финальное изложение Робинсоном достоинств «Девастейшна» может служить описанием всех последующих (за несколькими несчастными исключениями) британских кораблей следующего десятилетия: «Мы приходми, таким образом, к необходимости строить корабль с низким бортом, толстой, способной противостоять снарядам, броней, пушками – немногочисленными, но наимощнейшими, и установленными во вращающихся башнях, обеспечивающих круговой обстрел, двумя винтами, двумя машинами, и большим запасом угля». [22]
В конечном итоге Чайлдерс уступил Риду, и «Девастейшн» был заложен в ноябре 1869 года; в июле 1871 он уже сошел на воду. «Девастейшн» и однотипный с ним «Тандерер» получили свою порцию критики – как, впрочем любые новые броненосцы тех лет. Поскольку разрыв с традицией был столь явным, то критика была даже более разнузданной, чем обычно. Хотя Times и был обрадован тем, что «практика соединения несочетамемых качеств, испортившая наши последние башенные корабли, наконец отброшена», [23] United Service Gazette разругала корабл за отсутсвие рангоута, и провозгласила, что в бою отвага и порыв будут занчить намного больше, чем мощное бронирование. [24] В Палате адмирал Эрскин использовал против «Девастейшна» тот же аргумент, к котрому прибегли сорок лет спустя против фишеровского «Дредноута», заявив, что благодаря столь радикальному нововведению все мосркие державы вновь оказываются в равных начальных условиях. [25] Бывший Первый Лорд предположил, что «Королевское Гуманитарное Общество (Royal Humane Society) должно призвать к прекращению постройки кораблей, предназанченных к выходу в море без мачтт и парусов». [26] Чайлдерс, желая предвосхитить будущую критику, настаивал, что «Девастейшн» является не более чем усовершенствоанным «Глаттоном» – демонстрируя тем самым как политическую ловкость, так и полнейшее непонимание военно-морских вопросов, поскольку сравнивать «Девастейшн» с упомянутым Чайлдерсом броненосцем береговой обороны малой дальности плавания и полезности было просто невозможно. [27] Незадолго до спуска «Девастейшна» на воду сэр Томас Брассей говорил о желательности замены его постройки программой строительства тридцати шести броненосцев береговой обороны. [28] «Ежегодник» Королевского высшего кораблестроительного училища предупрежлдал, что «относительно разумности отправки в море корабля, имеющего одни только паровые машины – пуская и при необычно большом запасе угля какого-то единства мнений не существует». [29] Джордж Гошен, будущий преемник Чайлдерса, через год после катастрофы «Кэптена» был вынужден называть этот тип кораблей «броненосцами Канала» или «балтийскими». [30] В 1873 году он пожелал говорить о них как о «мореходных военных кораблях», но по-прежнему считал этот тип «экспериментальным», и полагал, что «мы не будем в безопасности, располагая одними только безрангоутными башенными кораблями». [31] Впрочем, подозрения в отношении башенных кораблей питали не только пресса и Парламент. Возможно, заявление одного из членов экипажа «Письма для «Кэптена» можно принять на борт» и было апокрифичным, но в целом показывает отношение к кораблю. [32]
Даже создатели «Девастейшна» нем огли полностью оценить его настоящую силу. Рид полагал, что броненосец «может войти в любой европейский порт, и в случае необходимости – пересечь Атлантику, вдобавок к защите наших берегов в случае угрозы». [33] Несмотря на столь широкий спектр задач, которые можно блыо бы возложить на «Девастейшн», Рид по-прежнему хотел сохранить разделение между броненосцами, созданными для европейских вод, и рангоутными мореходными кораблями по типу «Монарха». [34]
И Рид, и Робинсон ограничивали радиус действия «Девастейшна» несколькими сотнями миль от Британских островов, хотя прис корости в десять узлов запас угля обеспечивал дальность плавания в 4700 миль; при скорсотиь 5.5 узла дальность плавания достигала феномальной цифры в 9200 миль – в сранвении с 5400 милями у «Монарха». [36] Преемник Рида также ограничвал использование «Девастейшна» европейскими водами, [37] и лишь через полтора десятка лет, когда рангоут и паруса избавили капитальные корабли от совего присутсвия, броненосцы получили большую дальность плавания под парами.
Джон Эрикссон не испытывал никаких иллюзий в отношении способности «Девастейшна» пересекать океан. Изобретатель озвучил мнение, до странного напоминавшее опасения британских торговцев за свою коомерцию, котрой моглу угрожать мониторы федералистов. «Девастейшн» и «Тандерер» могут подняться по Гудзону, не обращая внимания на наши батареи и мониторы, и продиктовать нам волю Кастл Гардена», предупредил он. [38]
Недоверие адмиралтейства к способности «Девастейшна» действовать в океане можно припсать в первую очередь его низкому борту – облегчавшему заливание и давашего, в целом, достаточно неысокую мореходность. Но еще до того, как первые два корабля этого типа были достроены, высота их борта была увеличена за счет добавления по бокам бруствера легких металлических надстроек, улучшивших и мореходность, и условия обитания. Рид предпочел бы просто раширить бронированный бруствер до бортов, но ограничение водоизмещения сделало невозможным и это. [39]
В следующем году Чайлдерс, вынуженный, наконец, прислушаться к требованиям Рида дать ему свободу в отношении проектирования и водоизмещения новых кораблей, снял ограничения и позовлил Главному строителю разработать проект увеличенного и более быстрого «Девастейшна». Но на время заседаний Комитета по проектам работа была приостановлена. Чтобы воплотить рекомендации Комитета в отношении брони, вооружения и остойчивости, Совет отказался от услуг рида и поручил будущему Начальнику отдела кораблестроения (Director of Naval Construction) Уильяму Уайту перепроектировать броненосец в соотвествии с предложениями Комитета. В результате бруствер (как и предлагал Рид) был расширен до бортов, в нос и корму циталедь была продолжена легкими надстройками, увеливишими высоту надводного борта и лишившими тетий корабль присущего «Девастейшну» и «Тандереру» «ступенчатого силуэта». Компаунд-машины, более толстая броня и тяжелые пушки завершали список важнейших усовершенствований – но основная идея преокта принадлежала Риду. В целом и все изменения – в результате которых был построен «Дредноут» – третий и последний корабль этого типа – относились к числу тех, что предлагал Рид.
«Девастейшн» стал последним проектом Рида, принятым Советом Адмиралтейства. Рид ушел в отставку в июле 1870 года, в следующем году за ним последовал Робинсон. Так расстались с флотом два человека, проведшие его через короткий период самых глубоких и быстрых перемен в области техники.
II
Кораблестроительная политика, проводимая с 1863 по 1871 год Ридом и Робинсоном, стала жертвой последовавшего за катастрофой «Кэптена» внимательного изучения деятельности Адмиралтейства и общестевнного недоверия к новейшим броненосцам – в особенности типа «Девастейшн».
В 1871 году Хью Чайлдерс орагнизовал исследование Королвеской комиссией проектов броненосцев Адмиралтейства – небезызвестный Комитет по проектам, состоявший из видных морских офицеров, конструкторов и математиков. В наши дни подобный комитет не будет чем-то из ряда вон выходящим, но на тот момент, учитывая недавнюю попытку Первого Лорда переложить всю вину за катастрофу «Кэптена» с себя на адмирала Робинсона и Эдварда Рида, создание Комитета стало еще одной демонстрацией безответсвенности Чайлдерса, причнившей, к тому же, флоту изрядный вред. Робинсон, ошелмленный вторым ударом, нанесенным его собственным начальником (треьим стало увольнение Робинсона) охарактеризовал учреждение Комитета «выражением сомнения, в том, что часть персонала Адмиралтейства, их подчиненные и их предшественники достаточно компетентны, чтобы выполнять возложенные на них обязанности». [42] Рид раскритиковал созыв Комитета, «вызванный желанием удовлетворить отвратительные и достойные презрения потребности политиков», но саму работу Комитета – равно как и его состав – если и критиковал, то в гораздо более мягких выражениях. По его мнению, это бы «комитет посторонних» поскольку никто не мог распутать клубок совещаний, споров и заседаний Совета, в итоге которых принимались решения о постройке броненосцев. [43] Робинсон, Рид, Барнаби и многие видные гражданские и флотские специалисты тем или иным образом имевшие отношение к проектированию военных кораблей, были вызваны для дачи показаний.
Вероятно, что из всех рекомендаций Комитета наибольшее влияние на дальнейшее развитие влота оказала та, что призывала к отказу от парусов на всех военных кораблях будущего. Большиснтво Комитета поняло, что практически невозможно «соединить в одном корабле большую наступательную и обороннительную мощь с эффективностью под парусами». [44]
Комитет также сослужил службу и самому «Девастейшну», решив, что «броненосцы типа «Девастейшн» воплощают в себе большое чилсо отличительных черт боевыхк ораблей будущего», и что парусные казематные броненосцы ведут развитие военных коарблей в тупик, имея ценность лишь пока паруса остабтся для броненосцев необходимыми. Даже новейшие парусные броненосцы – «Геркулес», «Султан» и «Монарх» (последний Комитет вполне справедливо счел казематным броненосцем с башнями вместо каземата) выглядели в сравнении с безрангоутным «Девастейшном» устаревшими.
Также большиснтво членов Комитета предположили, что «мы близко подошли к моменту, когда пушка утвердит свое окончательное и безоговрочное превосходство». Отказавшись, однако, согласиться с предложением сэра Уильяма Армстронга, что будущие боевые корабли должны быть лишены брони, Комитет предположил, что бронированный корабль всегда может в бою с небронированным выбрать дистанцию так, чтобы поражать противника, оставаясь неуязвимым. Однако прогресс артиллерии привел к тому, что снаряд новейших пушек мог быть остановлен лишь 24-дюймовой броней. Слеовательно, следовало защищать броней лишь цитадель в средней части корпуса, а для поддержания остойчивости и непотоплемости обеспечивать арзделение оконечностей на водонепроницаемые отсеки, часть из которых заполнялась бы пробкой.
Поскольку на судах торгового флота машины-компаунд получили широкое распространение – и были установлены уже на нескольких кораблях военного флота -Комитет порекомендовал применять их на всех броненосцах. Тем самым была заложена перспектива создания кораблей с большим запасом угля, меньшей потребностью в парусах, более толстой броней, большей скоростью – и при том с меньшим водоизмещением и ценой.
Вспоминая о печальной судьбе «Палестро» при Лиссе, Комиетт порекомендовал использовать на броненосцах негорючие материалы. Неразбериха, которую вносили «Старые строительные меры» (Builder’s Old Measurement) и «номинальные лошадиные силы» должна была быть устранена введением понятия «водоизмещение» и более точной «индикаторной лошадиной силы». Наперекор артиллеристам – поклонникам теории «одного удара», призывавшим к использованию самых мощных – пусть и медленно стреляющих – пушек, Комитет порекомендовал устанвоку баатрей более легких и скорострельных пушек, призванных предотвратить угорзу со стороны торпедных кораблей.
Практически все рекомендации Комитета были и нужными, и обоснованными. В том, что Адмиралтейство не приянло немедял эти рекомендации, и не взяло «Девастейшн» за образец всех будущих броненосцев первого ранга следует винить не Комитет, а консерваторов внутри Адмиралтейства, и способных думать лишь об экономии политических лидеров из Вестминстера.
Большая часть работ Комитета может рассматриваться как реабилитация идей Рида. Не только признав «Девастейшн», но и поняв необходимость максимально полной броневой защиты, Комитет действовал в соотвествии с приницпами Рида, нашедших максимально полное отражение в «Девастейшне». В то же время сведений о серьезной критике более ранних казематных кораблей Рида не сохранилось. Естественно, что никто – ни во время слушаний, ни в отчетах – не призывал вернуться к долинным броненосцам до-ридовского периода.
Отчет Комитета по проектам представлял собой документ настолько дальновидный, что Уильям Уайт, по прошествии тридцати лет развития военного кораблестроения, к которому он приложил руку едва ли не больше кого бы то ни было, охарактеризовал его как «классический». Далее он согласился, что он «отражал уверенность» что прогресс в области проектирования кораблей на заре броненосной эры был значимым и обоснованным, и достойным дальнейшего развития. [45] Комитет критиковался за пренебрежение пушками и за стремление ответить на увеличение их мощи простым утолщением броневых плит. Однако пушки не входили в область исследования Комитета, который – одобрив «Девастейшн» – тем самым признал, что этот проект, постепенно совершенствуемый, представляет возможность наиболее эффективно использовать мощнейшие пушки – и наиболее эффективно защищаться от них.
III
Рид оставил свой пост задолго до того, как Комитет по проектам представил результаты своих изысканий. Утверждать, будто последовавшая стагнация в британском кораблестроении, продлившаяся до назначения Уильяма Уайта в 1886 году на пост Начальника отдела кораблестроения была вызвана изгнанием Рида и Робинсона, означает сильно упрощать ситуацию. «Темные годы викторианского флота», как один историк охарактtризовал период между Ридом и Уайтом, [46] были вызваны в первую очередь мелочной экономией Вестминстера и отсутствием тактической и стратегической доктри, достойных Royal Navy. Характеристика, данная Н.Э.М.Роджерсом (N.A.M.Rogers) этому периоду, заслуживает цитирования: «Политик и даже морские лорды относились к тщательному планированию войны с недоброжелательностью, которую мог бы испытывать викторианский епископ в отношении движения милленаристов». [47]
Рид и робинсон хотели быть уверены, что британские броненосцы являются сильнейшими в мире. Преемник Рида, Натаниэль Барнаби, не обладал его влиянием ан Совет и Инспектора, и ыбл настолько консервативен, что мог бы и в двадцатом век считать дерево подходящим материалом для военного корабля. [48] Частично застой 1870-х годов может быть списан на воцарившуюся в отношении военно-мосрких проблем апатию; после волнующих дней появления броненосцев и мониторов, посл6е споров о башенных кораблях, последующие дни могли бы показаться просто скучными. Лишь убыстрение пулсьа Империи в конце 1880-х годов вызвало возрождение инстереса и к флоту, и к его кораблям.
Общественное мнение, возбужденное такими искусными пропагандистами как У.Т.Стид (W.T.Stead) и лорд Чарльз Бересфорд (Charles Beresford), и поднятое на новый уровень осведомленности работами Мэхэна и лорда Брассея, оказалось готово на жертвы во имя поддержания двухдержавного стандарта мировой военно-мосркой державы. Акт о морской обороне 1889 года, и предумостренная им программа кораблестроения стали первым серьезным свидетельством пробуждения интереса к флоту, сослужившего в последующие годы хорошую службу Британии. Но без Эдуарда Рида и адмирала Спенсера Робинсона Британия могла бы столкнуться практически неразрешимымт проблемаи при проектировании броненосцев. В реальности же все, что требовалось сделать – усовершенствоать проект «Девастейшна», прообраза современного капитального корабля.