Офицер-подводник МОНАСТЫРЕВ Н.А.

 

История русского офицера
Галли Монастырева
Бизертинский морской летописец

«Пройдут годы, прежде чем народы мира и, в первую очередь, - русский народ поймут и оценят наш подвиг»
Нестор Монастырев

«1887 года ноября шестнадцатого дня родился Нестор, крещен 18 дня. Родители его: присяжный поверенный Округа Московской судебной Палаты Александр Николаевич Монастырев и законная жена его Мария Андреевна, оба православного вероисповедания, восприемниками были: Старший контролер Государственного банка Николай Алексеевич Цветков и дворянка девица, Анна Павловна Понаморева. Крестил Николоборовицкой церкви священник Михаил Демидов с притчтом».
Всего у Монастыревых родилось одиннадцать детей. О чем в метрических книгах Московской Благовещенской на Бережках церкви и в Московской Николо-Стрелецкой, у Боровицких ворот церкви писано.
Монастыревы славились своей оригинальностью и выдумками, одни имена, которые они давали своим детям, чего стоили – Сократ, Уалент, Дий, Баян, Таллий, Галли… Все в семье по традиции оканчивали Московский университет. Там, на юридическом факультете, преподавал их отец и муж старшей сестры Марии, Алексей Фаворский; он был уже заметным ученым химиком, друзья и знакомые, в основном, были университетской публикой. Так что путь для всех сыновей был предопределен.

После окончания гимназии Нестор, конечно же, поступил в Московский университет, где, по семейной традиции, изучал юриспруденцию. Но, после нескольких курсов, неистребимая тяга к морю превращает его в 1909 году из столичного студента в юнкера флота. После сдачи положенных экзаменов по полной программе Морского корпуса Монастырев получает в 1912 году офицерский кортик и погоны мичмана.

 

                                                                                                                            На последнем фото: Нестор Монастырев стоит 6-м справа
Первые годы морской службы прошли на кораблях Черноморского флота. Перед войной Нестор Александрович закончил Офицерский класс подводного плавания на Балтике, но остаться в ряда Балтийского флота ему не удалось. «…принят в Офицерский класс подводного плавания. И, к тому же, собираюсь жениться! Да, да, на той самой девушке, Людмила получила диплом врача…» Вместе с остальными офицерами-черноморцами Монастырев вернулся в Севастополь.
В первые месяцы Мировой войны на Черном море Нестор плавал на эскадренных миноносцах, поддерживающих фланг наших войск, действующих на Кавказском побережье, а затем получил назначение минным офицером на только что построенный, единственный в мире подводный минный заградитель «Краб». На «Крабе» Монастырев участвовал в знаменитой постановке мин у Босфора. За блестящие успехи Нестор Александрович был награжден Георгиевским оружием и получил из рук императора Николая II высочайший подарок – золотой портсигар.
Окончательный развал флота застал Нестора командиром подводной лодки «Скат». Заочно приговоренный большевиками к смерти, Монастырев чудом спасся во время массовых убийств офицеров в Севастополе в декабре 1917- феврале 1918 годов.
Когда Крым перешел под контроль Добровольческой армии, его назначили минным офицером подводной лодки «Тюлень», укомплектованной исключительно офицерским составом. На «Тюлене» Нестор Александрович участвовал в боевых действиях против красных на Азовском море. Последним его кораблем стала подводная лодка «Утка».

К концу 1920 года военная ситуация для Белой армии стала резко ухудшаться.
«У нас еще оставался Крым, последний клочок русской земли, который мы надеялись отстоять. Генерал Деникин передал командование над остатками армии генералу Врангелю, чье имя пользовалось большой популярностью в армии… Но все понимали, что положение Крыма, отрезанного от всего мира, не имеющего ни денег, ни природных ресурсов, ни запасов продовольствия, было критическим. А помощи ждать было не откуда. Англичане решительно отказались оказать нам какое-либо содействие. Франция, по своему обычаю, решительно не отказалась, но и ничем не помогла, приводя в свое оправдание разную чепуху… Наша несчастная крошечная армия больше не могла держаться, и генерал Врангель, понимая это, отдал приказ готовиться к эвакуации».
«… Эвакуация прошла успешно… Я получил приказ следовать в Босфор и при входе в пролив поднять французский флаг. Мне объяснили, что Франция берет остатки нашего флота под свою защиту.
Утром 17 ноября опустился густой туман, который держался до 9 часов утра. Затем солнце рассеяло туман и осветило Севастополь… Корабли и пароходы выходили в море, начав долгий путь трагической русской эмиграции. Даже море присмирело, как бы желая дать нам последнее утешение на нашем крестном пути.
Малым ходом «Утка» стала выходить из гавани. Все, кто мог, вышли на верхнюю палубу. Последний раз сверкали для нас золоченые купола и кресты русских церквей…
Прощай, Родина, прощай, моя Отчизна! Прощай, Севастополь, колыбель славного Черноморского флота!»
21 ноября флот был переформирован в Русскую эскадру, в состав которой вошел и дивизион из 4 подводных лодок с плавбазой «Добыча». Начальником дивизиона стал капитан 2 ранга Н.А.Монастырев.
8 декабря русские корабли начали свой последний путь в Бизерту.
Французы, вчерашние союзники по германской войне, дали Черноморской эскадре Врангеля приют в своей колониальной базе в Тунисе.
«… Я невольно предался воспоминаниям о прошлом… Более ста лет назад эти воды бороздили корабли адмирала Ушакова и Синявина… На островах Адриатики господствовал Андреевский флаг, имя России произносилось порабощенными народами с надеждой и благоговением.
Но все проходит, и поворачивается колесо истории. И вот мы идем здесь сегодня, ища спасения в чужой стране, разбитые в неравном бою с врагами. Франция, самоотверженно подавшая нам руку помощи, все-таки до конца не понимала, за что мы сражались и насколько опасен большевизм. Да и никто в мире не понимал…»
К 29 декабря несколькими группами на Африканский континент пришли 33 российских корабля. Настроение у всех было хорошее: главное – пришли и целы. Так что первый тост на новый 1921 год был достаточно радостным: «За скорейшее возвращение!». Тогда еще ни у кого не было ни каких сомнений. Многие верили, что приведут себя в порядок и вернутся на Родину. Они не сбежали из Крыма, а отступили, ушли, как говорили их деды – в ретираду, с походными штабами, знаменами, хоругвиями и оружием. Год за годом на российских кораблях велась служба, поднимались и спускались Андреевские флаги, отпевали умерших и славили Христово воскресенье…
«… В театре Гарибальди были поставлены одна сцена из «Фауста» и одна из «Аиды». Участвующие – офицеры, и команда, и эскадренные дамы. Спектакль пошел прекрасно… Несмотря на ограниченные средства, благодаря дарованию, присущему русским, наше искусство всегда будет на высоте.
… На «Георгии Победоносце» были прочитаны лекции…
…С сокращением штатов оркестр «Генерала Корнилова» перестал играть в городском саду.
… С сокращением штатов пришлось закрыть класс офицерского подводного плавания (а оставался до окончания курсов всего один месяц)…
… 26 ноября (9 декабря) состоялся Георгиевский праздник. Утром было торжественное богослужение на «Георгии Победоносце». Служил о.Георгий Спасский со всем духовенством. После службы все георгиевские кавалеры были приглашены на обед к командующему эскадрой… На Рождество Христово были устроены елки для детей на «Георгии Победоносце».
С лета 1921 года на борту подводной лодки «Утка» начал выходить первый заграничный военно-морской журнал «Морской сборник» под редакцией Нестора Монастырева.
На его страницах бывшие офицеры Российского флота рассказывали о только что пережитом в Первую мировую и Гражданскую войны, когда все еще было свежо в памяти. А это определило исключительную точность всех деталей, многие из которых, когда они вспоминались спустя годы, становились далекими от того, что было на самом деле. Кроме того, бизертинский «Морской сборник» публиковал документы Русской эскадры и военно-морских организаций в других странах, большинство которых только и сохранилось на его страницах, и еще регулярные обзоры событий на эскадре. Все это делает бизертинский «Морской сборник» уникальным источником русской военно-морской истории, в революционном и послереволюционном периодах которой сохраняется еще немало белых пятен. Как писал сам Нестор Монастырев «… журнал… является единственной книгой, где офицеры, интересующиеся морским делом и историей войны, могут освежить и пополнить свои знания».
Текст сборника печатался по ночам, когда освобождалась дивизионная пишущая машинка, а тираж изготавливался в литографии Морского корпуса, разместившегося в старом французском форту Джебиль-Кериб и лагере Сфаят. Каким был тираж «Морского сборника», не сообщалось, но можно предположить, что таким способом изготавливалось несколько сотен экземпляров, качество их получалось разным. Журнал распространялся в семнадцати странах. Кроме Туниса, это были Франция, Германия, Англия, Финляндия, высылался сборник также в США, Японию и Египет. Местом отправки указывались даже Дальневосточная республика и Советская Россия. Издававшийся в Ленинграде «Морской сборник» иронизировал: «На эскадре, личный состав которой весьма гордится своим «эскадренным» существованием, даже заведен свой «Морской сборник», которому по иронии судьбы дала приют подводная лодка «Утка».
Но главное – бизертинский «Морской сборник» три года свидетельствовал всему миру о том, что русские моряки не сломлены.
И все-таки в октябре 1924 года на всех русских кораблях в последний раз спустили Андреевский флаг.
«Моя карьера морского офицера закончилась. Не об этом мечтал я в своей юности, выбирая жизненный путь. Я мечтал о дальних походах, о радостных лицах друзей, о славе нашей Родины и ее флота, о славе Андреевского флага.
Андреевский флаг спущен!.. Теплая звездная ночь окутывает своей тенью корабли, которые мы только что покинули. У меня на душе холодно и пусто. Теперь я окончательно потерял все, что мне было дорого…»
К этому времени Нестору исполнилось 38 лет, а его жене Людмиле – 34 года. Как и все, прибывшие с русской эскадрой, Нестор назывался теперь «беженцем». Привыкнуть к этому было не легко – слово «беженец» плохо сочеталось с кодексом чести русского офицера. И также было трудно осознать, что они теперь – ничьи. Надо было продолжать жить.
Врачи были востребованы и французская администрация предложила Людмиле Сергеевне – одной из первых женщин морских врачей, работу в Тунисе. Для этого надо было принять французское подданство.
Поселились в Табарке, на северо-западе Туниса. Дом построили на красивейшем холме в оазисе, из дверей сразу открывалась лазурная морская даль…
Начинается новая страница в жизни Нестора Александровича. Проживая в эмиграции он продолжает интересоваться историей Русского морского флота. Из под его безусловно талантливого пера одна за другой выходят на разных языках 10 книг. До сих пор не увидели свет, оставшиеся в рукописи работы: «Одиссея Русского Императорского флота», «Записки морского офицера», «Северные витязи», «К теплым морям».
За свою плодотворную творческую деятельность Монастырев был награжден французским правительственным Орденом «Пальм Академик».
В 1935 году журнал «Часовой» в Париже, сотрудником которого Нестор Александрович являлся, напечатал заметку «Морской музей кап. 2 р. Монастырева».
« Наш сотрудник кап. 2 р. Монастырев, известный подводник и историк русского флота. Здесь, за рубежом на французском, немецком и итальянских языках вышел ряд его интересных и поучительных книг… Надо признать, что среди зарубежных морских писателей Н.А. Монастырев занимает одно из видных мест.
Этим, однако, деятельность кап. 2 р. Монастырева на пользу русскому флоту за рубежом не ограничилась. Наряду с писательской деятельностью он решил собрать в далекой северной Африке, куда судьба забросила последние остатки нашего флота, музей, ему посвященный… В нем собраны модели кораблей, участвовавших в Великую войну, главным образом подводных лодок, как например «Скат», «Кашалот», «Краб», «Утка» др., а также модели кораблей на которых были совершены географические открытия и плавания… В виде реликвии хранится кормовой флаг «Утки».
В Табарке Нестора Александровича называли «командор» за офицерскую морскую фуражку, без которой он не появлялся. А появлялся он в городе не часто, предпочитал уединение. В доме было много книг, хорошее пианино…
Скончался Нестор Александрович от инсульта на своей ферме в городе Табарка в Тунисе 13 февраля 1957 года не дожив несколько месяцев до своего семидесятилетия и похоронен на местном кладбище. В некрологе Общества офицеров Российского императорского флота в Америке он оценивался как «крупный морской историк, писатель, большой русский патриот
И деятельный член Исторической комиссии Общества».
Через полгода скончалась Людмила Сергеевна. Они прожили вместе почти 45 лет…
В 1998 году Российский фонд культуры вместе с Центральным музеем Вооруженных Сил привез из США бесценные сокровища: Американо-русское историко-просветительное и благотворительное общество «Родина» (г. Лейквуд, штат Нью-Джерси) передало России оставшуюся часть своей коллекции, первые две части были переданы музею в 1994 и 1996 годах. Эту коллекцию собрали наши соотечественники, верившие, что постоянным местом ее хранения должна стать «национальная Россия, которой они и завещали передать то, что бережно сохранили во всех перипетиях изгнания. В составе коллекции общества «Родина» находилось собрание Общества бывших русских офицеров в Америке, возникшего в Нью-Йорке в 1923 году (с 1953 года именовавшегося Обществом офицеров Российского Императорского флота в Америке). В 1950-х годах это обширное собрание, которому уже не хватало места в залах «Дома свободной России» в Нью-Йорке, было перевезено в Лейквуд и размещено в здании, специально построенном для него обществом «Родина», которому в 1974 году было передано морское собрание. В его составе и вернулись в Россию двадцать шесть выпусков бизертинского «Морского сборника», датированных 1921-1923 гг. В собрании «Родины» нашлись также неопубликованные «Записки морского офицера», в которых Нестор Александрович пишет: «Лето 23-го прошло без каких-либо событий и перемен, только состав эскадры неуклонно уменьшался… Издание «Морского сборника», в которое я вложил все, должно было прекратиться.»…
Листая страницы сборника невольно начинаешь понимать, чего хотел Нестор Монастырев, в немыслимых условиях, часто на свои скудные средства издавая «Морской сборник». И он, и все офицеры эскадры, тяжело переживая произошедшее в России и свою оторванность от нее, тем не менее, твердо надеялись на возрождение ее флота под Андреевским флагом. И считали своим долгом с пользой для Российского флота употребить накопленный военный опыт, сохранив его на страницах «Морского сборника» до того времени, когда он будет востребован.
Андреевские флаги вновь развеваются над российскими кораблями. И вот, в 2003 году, спустя ровно 80 лет, к новому поколению, живущему уже в XXI веке, из века прошлого стараниями выдающегося историка и журналиста Владимира Лобыцина вернулись статьи русских морских офицеров, в которых они рассказывают о пережитом, ожидая часа, когда в России их прочтут потомки. К счастью, этот час наступил!

* В статье использованы материалы рукописи Нестора Монастырева «Записки морского офицера».

Некролог:       Лейтенант Викторин Романович КАЧИНСКИЙ

   В Сан-Питерсбурге (Флорида) 3-го февраля 1986г. на 95 году жизни скончался пионер русской морской авиации В. Р. Качинский.
   Покойный окончил Морской кадетский корпус в 1910 г. и в 1912 г. отозвался на призыв вступить в морскую авиацию, в которой и прошла его военная карьера в императорской армии. Закончив курс пилотажа на аппарате Фарман В. Р. был  направлен на первую в мире авиоматку, снабженную гидропланами, которые для взлета опускались на воду. Первую мировую войну он провел в составе Черноморского флота отличаясь  отвагой и решительностью в действии.
   В 1915 году он был отправлен из Батума бомбить военные склады в турецком городе Архава. За успешное выполнение этой задачи под огнем противника, был награжден орденом Св. Владимира 4-ой степени с мечами и бантом. Налеты на  босфорское побережье принесли ему Станислава 2-ой степени. В его боевом списке налеты на Кавказском фронте, разведка у Синопа и налет в 1916 году на Варну отряда гидро-дивизиона которым он командовал.
   Это был первый ночной полет в истории морской авиации. За этот налет он был награжден Георгиевским оружием. Кроме русских наград покойный был награжден черногорскими, польскими и британскими наградами и был представлен к  награждению орденом св. Георгия и производству в капитаны 2-го ранга. Но революция помешала ему получить эти награды.

   В 1917 году Викторин Романович чудом избежал судьбу своих братьев морских офицеров расстрелянных матросами, этой красой и гордостью октябрьской революции. Через год он все же был арестован и под угрозой смерти был направлен  возглавить украинскую морскую авиацию. После побега в Польшу, не зная языка, он становится главою польской морской авиации. Затем Бельгия и в 1928 году Соединенные Штаты Америки, где он сотрудничает с И. Сикорским на его заводах.

   Смитсониевский Институт в Вашингтоне признал В. Р. Качинского как одного из двух русских пилотов-пионеров совершивших первый одиночный полет раньше 17 декабря 1916 года. Другим пилотом был И. Сикорский.
                                                Мир праху Твоему доблестный русский офицер.
                                                                                                                                  Б. В.  Драшпиль

Отредактированно Игорь Устинов (04.06.2012 17:56:40)

Капитан 1-го ранга Меркушов В.А.

                     

Полный послужной список В. А. Меркушова, составленный к 1 марта 1919 г. с дополнениями по 23 января 1921 года (РГА ВМФ, ф. Р-2246, оп. 1, д. 94)

I. Чин, имя, отчество и фамилия

Старший лейтенант Василий Александрович Меркушов.

II. Должность по службе

По назначению.

III. Ордена и знаки отличия

Имеет знак об окончании полного курса наук Морского кадетского корпуса; знак об окончании классов Подводного плавания. Светло-бронзовую медаль в память 100-летия Отечественной войны, медаль в память Гангутской победы, медаль за отличное выполнение мобилизации в 1914 году. Орден Св. Станислава 3-й степени с мечами и бантом, орден Св. Великомученика и Победоносца Георгия 4-й степени. Георгиевское оружие.
Особое вознаграждение за десятилетнюю службу в подводном флоте в размере 75% от основного оклада содержания.

Иностранные: орден Почетного легиона Кавалерского Креста.

IV. Когда родился

8 декабря 1884 года.

V. Из какого звания происходит и какой губернии уроженец

Из потомственных дворян Таврической губернии.

VI. Какого вероисповедания

Православного.

VII. Где воспитывался

В Морском кадетском корпусе.

VIII. Получаемое на службе содержание

Получает в год: жалованья... столовых по должности.

IX. Прохождение службы

Когда в службу вступил и произведен в первый офицерский чин, производство в следующие чины и дальнейшая служба: военная, гражданская и по выборам; переводы и перемещения из одного места службы или должности в другую с объявлением по какому случаю; по воле начальства или по собственному желанию; когда отправился и прибыл к новому месту службы; награды: чинами, орденами, знаками отличия, Всемилостивейшие рескрипты, Высочайшие благоволения.

Поступил в Морской кадетский корпус воспитанником 1 сентября 1898.
Переведен в младший специальный класс 1 сентября 1902.
Действительная служба считается с 1 сентября 1902.
Произведен в младшие гардемарины 9 сентября 1903.
Произведен в старшие гардемарины 9 сентября 1904.
Высочайшим приказом по Морскому ведомству за №594 произведен по экзамену в мичманы 21 февраля 1905.
Циркуляром Главного штаба за №48 зачислен в 19-й флотский экипаж 21 февраля 1905.
Предписанием штаба 2-й флотской дивизии за №436 назначен на подводную лодку "Сиг" для обучения подводному плаванию 28 апреля 1905.
Отправился в Порт Императора Александра III по назначению 29 апреля 1905.
Циркуляром штаба Кронштадтского порта за №3444 переведен в 9-й флотский экипаж 19 декабря 1906.
Приказом по Морскому ведомству за №196 переведен в Сибирский флотский экипаж 3 сентября 1907.
Приказом и. д. командира Владивостокского порта за №1511 прибывшего по переводу в срок числить налицо с 8 октября и службу в Сибирской флотилии считать с 3 сентября 1907, т. е. со дня перевода.
Его же приказом за №1520 назначен командовать подводной лодкой "Кефаль" 15 октября 1907.
Подводную лодку "Кефаль" принял и в командование вступил 20 октября 1907.
Его же приказом за №1585 назначен помощником командира подводной лодки "Палтус" с оставлением в должности командующего подводной лодкой "Кефаль" с 22 октября 1907.
В должность помощника командира подводной лодки "Палтус" вступил 24 октября 1907. [570]
Высочайшим приказом по Морскому ведомству за №486 произведен в лейтенанты 6 декабря 1909.
Приказом по Морскому ведомству за №24 назначен командиром подводной лодки "Кефаль" 1 февраля 1910.
Приказом по Морскому ведомству за №98/104 предоставлено право ношения знака об окончании полного курса наук Морского кадетского корпуса 11 мая 1910.
Приказом по Морскому ведомству за №428/250 отчислен от должности командира подводной лодки "Кефаль" 15 октября 1910.
Тем же приказом переведен в Балтийский флот 15 октября 1910.
Приказом начальника Действующего флота в Тихом океане числится выбывшим по переводу в Балтийский флот с 6 декабря 1910.
Приказом начальника Действующего флота Балтийского моря за №13 назначен старшим помощником командира подводной лодки "Аллигатор" (2-го ранга) 24 января 1911.
Всемилостивейше пожалован орденом Св. Станислава 3-й степени 6 декабря 1911.
Приказом начальника Бригады подводных лодок Балтийского моря за №442 назначен временно командующим подводной лодкой "Окунь" 16 ноября 1912.
Приказом по Морскому ведомству за №362 назначен командиром подводной лодки "Окунь" 23 декабря 1912.
Приказом командующего флотом Балтийского моря за №264 награжден мечами и бантом к имеемому ордену Св. Станислава 3-й степени 8 марта 1915.
Его же приказом за №787 пожалован орденом Св. Великомученика и Победоносца Георгия 4-й степени 19 июля 1915.
Высочайшим приказом по Морскому ведомству за №1502 произведен в старшие лейтенанты за отличие по службе 26 ноября 1915.
Приказом командующего флотом Балтийского моря за №1423 пожалован Георгиевским оружием 30 декабря 1915.
Приказом командующего Дивизией подводных лодок Балтийского моря за №32 уволен по болезни в отпуск на два месяца 12 января 1916.
Циркуляром Главного морского штаба за №214 объявлено о пожаловании французского ордена Почетного легиона Кавалерского Креста 21 марта 1916.
Приказом по Дивизиону подводных лодок Балтийского моря [571] за №149 награжден медалью за отличное выполнение мобилизации в 1914 году 3 апреля 1916.
Приказом командующего флотом Балтийского моря за №259 назначен старшим офицером эскадренного миноносца "Гавриил" (2-го ранга) 3 апреля 1916.
Приказом начальника 4-го дивизиона подводных лодок Балтийского моря за №169 объявлено, что подводную лодку "Окунь" на законном основании сдал 9 апреля 1916.
Согласно приказу по Морскому ведомству за №3615 от 15 декабря 1916 года (статьи 138-2 и 138-3) получает особое вознаграждение за десятилетнюю службу в подводном флоте в размере 75% от основного оклада содержания с 1 января 1917.
Приказом начальника 3-го дивизиона эскадренных миноносцев Балтийского моря за №41 командирован в распоряжение начальника Службы связи Балтийского моря 5 марта 1917.
Циркуляром штаба командующего флотом Балтийского моря за №88 назначен в Службу связи Балтийского моря 9 апреля 1917.
Приказом командующего флотом Балтийского моря за №115 назначен и. д. штаб-офицера Временного оперативного отделения при начальнике Службы связи Балтийского моря 14 апреля 1917.
Приказом командира временного Одесского военного порта за №663 зачислен в резерв чинов флота 18 июля 1918.
Приказом Главного командира флота и портов Черного и Азовского морей за №313 назначен начальником 2-го отделения Отряда средств высадки войск Черного моря 7 сентября 1918.
Начал службу в Добровольческой армии, состоя в той же должности начальника 2-го отделения Отряда высадки 6 ноября 1918.
Приказом командующего флотом на Юге России за №139 назначен начальником Дивизиона броневых катеров 2-го отряда судов для действия на реках 14 февраля 1919.

Подписал начальник 2-го отряда судов для действия на реках капитан 2 ранга Власьев

* * *
Приказом Главного командира флота и портов Черного и Азовского морей за №864 зачислен в резерв чинов флота 19 июня 1919.
Его же секретным приказом за №410/с назначен начальником Отряда высадки для взятия г. Одессы 7 августа 1919.
Его же приказом за №1870 Отряд высадки расформирован 22 августа 1919. [572]
Приказом командующего Черноморским флотом за №300 назначен командиром вспомогательного крейсера 2-го ранга "Цесаревич Георгий" 11 сентября 1919.
Его же приказом за №1146 отчислен от должности командира вспомогательного крейсера 2-го ранга "Цесаревич Георгий" с зачислением в резерв чинов флота 5 ноября 1919.
Приказом командующего Черноморским флотом за №1380 объявлено, что вспомогательный крейсер "Цесаревич Георгий" на законном основании сдал 25 ноября 1919.
Приказом Главнокомандующего Вооруженными Силами на Юге России за №21 произведен в капитаны 2 ранга за отличие по службе со старшинством с 7 декабря 1918 года 30 ноября 1919.
Приказом командующего Черноморским флотом за №132 назначен в Морской отдел Особой части штаба Главнокомандующего Вооруженными Силами на Юге России при штабе командующего Черноморским флотом 11 января 1920.
Его же приказом за №892 отчислен в распоряжение начальника штаба флота за расформированием Морского отдела Особой части штаба Главкома ВС на Юге России 26 февраля 1920.
Его же приказом за №1058 назначен комендантом парохода "Харакс" 3 марта 1920.
Приказом Главнокомандующего Вооруженными Силами на Юге России за №66 произведен в капитаны 1 ранга согласно статуту ордена Св. Великомученика и Победоносца Георгия 19 мая 1920.
Состоя в должности коменданта парохода "Харакс" принимал участие в эвакуации из Крыма частей армии генерала Врангеля, доставив из Керчи 2500 казаков 1-й и 2-й Донских дивизий и приведя на буксире пароход "Алкивиадис" с 1000 человек казаков 8 ноября 1920.
Отчислен от должности коменданта парохода "Харакс" за его демобилизацией 23 января 1921.
Подписал старший морской начальник в Константинополе инженер-механик генерал-лейтенант Ермаков
С подлинным верно: старший флаг-офицер старший лейтенант Копытько
Гербовая печать "Русский Старший Морской Начальник в Константинополе"
31 мая 1921 года №314.

X. Бытность вне службы

В двухмесячном отпуске по болезни; явился в срок 12 января 1916.

XI. Холост или женат, на ком, имеет ли детей, год, месяц и число рождения детей: какого они и жена вероисповедания

16 сентября 1907 года вступил в первый законный брак с дочерью генерал-лейтенанта в отставке Воронцова-Вельяминова девицей Марией Ивановной. Детей не имеет.

XII. Есть ли за ним, за родителями его, или когда женат, за женою недвижимое имущество, родовое или благоприобретенное

Не имеет.

XIII. В штрафах по суду или без суда, также под следствием был ли, когда, за что именно и чем дело закончено

Не подвергался.

XIV. Бытность в походах и делах против неприятеля с объяснением: где именно, с какого и по какое время; оказанные отличия и полученные в сражениях раны или контузии

Командуя подводной лодкой "Окунь", в 1914 году совершал выходы на позицию в Финский залив: 18 июля для прикрытия заградителей, занятых постановкой Центрального минного заграждения (острова Нарген-Макилотто).
20 июля, 29 июля, 24 августа - по тревоге.
В 1915 году - выходы в Балтийское море:
7-8 мая - крейсерство при входе в Рижский залив для обеспечения нашим миноносцам свободного возвращения из экспедиции по обстрелу побережья у маяка Стейнорт.
21-22 мая - крейсерство на параллели маяка Люзерорт для такой же цели.
21 мая - атака германской эскадры из десяти (10) линейных кораблей, окруженных миноносцами.
Прорыв охранной линии, столкновение (под водой) с головным линейным кораблем, вышедшим из строя, чтобы таранить лодку; одной из выпущенных перед столкновением четырех мин взорван линейный корабль "Виттельсбах".
Результатом действий подводной лодки "Окунь" явился отход [574] германской эскадры и отказ от выполнения задуманной операции по прорыву германского флота в Рижский залив.
14-16 июня - крейсерство в виду г. Виндава.
15 июня - атака германского легкого крейсера "Аугсбург" во время преследования им наших миноносцев у маяка Люзерорт. Атака эта принудила крейсер прекратить преследование и уйти в море.
19-21 июня - крейсерство на курсе норд-вест-зюйд-ост 45 градусов от маяка Стейнорт, занятого неприятелем.
3-4 июля - крейсерство к весту от маяка Люзерорт.
5 июля - крейсерство у занятого неприятелем г. Виндава для воспрепятствования десанту германских войск, подлежавших перевозке из Либавы.
Благодаря обнаруженному германскими постами присутствию перед портом Виндава подводной лодки перевозка десанта не состоялась.
6-7 июля - крейсерство у входа в Рижский залив.
9-12 сентября - в дежурстве на Аренсбургском рейде, причем 10 сентября отбит налет германского гидроаэроплана.

Состоя в рядах Добровольческой армии

10-11 августа 1919 года, командуя Отрядом высадки войск, высаживал десант Сводно-драгунского полка у Сухого лимана и, следуя со своими судами за полком, по мере его продвижения к г. Одессе обеспечивал десанту обратную посадку в случае неудачи.
11 августа 1919 года с судами своего отряда первым вошел в гавань г. Одесса, первым вошел в город со стороны порта и, заняв телефонную станцию, обеспечил связь между немногочисленными, разбросанными по всему городу частями Добровольческой армии.
С 3 по 9 октября 1919 года, командуя вспомогательным крейсером 2-го ранга "Цесаревич Георгий" и имея в своем распоряжении транспорт "Виолетта", перевез из Сочи в Мариуполь десант из 1023 человек Кавказского офицерского полка с обозом и лошадьми.
С 10 по 16 октября 1919 года, командуя вспомогательным крейсером 2-го ранга "Цесаревич Георгий", принимал участие в совместных операциях флота с сухопутными частями по ликвидации на побережье Азовского моря повстанческих банд Махно.
13 октября 1919 года, командуя тем же крейсером, обстреливал село Петровское, после чего был свезен на берег судовой десант для разведки действий махновцев. [575]
14 октября 1919 года, командуя тем же крейсером, принял участие в занятии города Бердянска войсками Добровольческой армии.

XV. Сколько кампаний служил на море, где, на каком военном судне, под чьею командою или сам командиром судна или эскадры; особые поручения сверх прямых обязанностей по Высочайшим повелениям или от начальства

ВОСПИТАННИКОМ

В 1901 г. с 12 мая по 11 августа на учебном судне "Моряк" и крейсере 2-го ранга "Вестник" в Учебном отряде судов Морского кадетского корпуса в плавании по Балтийскому морю 92 дня плавания на основании положения о морском цензе.
В 1902 г. с 5 мая по 4 августа на крейсере 1-го ранга "Князь Пожарский" под командой капитана 1 ранга Купреянова в Учебном отряде судов Морского кадетского корпуса в плавании по Балтийскому морю 92 дня.
В 1903 г. с 17 мая по 9 августа на учебном судне "Верный" под командой капитана 2 ранга Воеводского в Учебном отряде судов Морского кадетского корпуса в плавании по Балтийскому морю 92 дня.
В 1904 г. с 10 мая по 24 июня на крейсере 1-го ранга "Адмирал Корнилов" под командой капитана 1 ранга Нельсон-Гирста в Учебном отряде судов Морского кадетского корпуса в плавании по Балтийскому морю 45 дней.
В том же году с 24 июня по 5 августа на крейсере 2-го ранга "Вестник" под командой капитана 2 ранга Варнека в том же отряде и плавании 43 дня.

ОФИЦЕРОМ

В 1905 г. с 25 июля по 1 января 1906 г. на подводной лодке "Сиг" помощником командира во внутреннем плавании под командой лейтенанта Гадда 2-го 212 дней.
С 1 января 1906 г. по 1 января 1907 г. на подводной лодке "Сиг" помощником командира во внутреннем плавании под командой лейтенанта Гадда 2-го 487 дней.
С 1 января 1907 г. по 4 сентября помощником командира подводной лодки "Сиг" под командой лейтенанта Кржижановского во внутреннем плавании и в вооруженном резерве 232 дня.
В 1907 г. с 20 по 22 октября командиром подводной лодки "Кефаль" в вооруженном резерве 3 дня.
В том же году с 22 октября по 20 ноября на подводной лодке "Палтус" помощником командира во внутреннем плавании 25 дней.
С 1 января 1908 г. по 1 июля того же года на подводной лодке "Кефаль" сам командиром в вооруженном резерве и внутреннем плавании 90 дней.
В том же году с 1 июля по 1 января 1909 г. на той же лодке в том же плавании и на той же должности 192 дня.
В 1909 г. с 1 января по 30 июня на подводной лодке "Кефаль" сам командиром в вооруженном резерве и внутреннем плавании 181 день.
В том же году с 1 июля по 31 декабря на той же лодке в той же должности и в том же плавании 214 дней.
В 1910 г. с 1 января по 30 июня на подводной лодке "Кефаль" сам командиром в вооруженном резерве 60 дней.
В том же году с 1 июля по 2 декабря на той же лодке в той же должности в вооруженном резерве 52 дня.
В 1911 г. с 24 января по 1 января 1912 г. на подводной лодке "Аллигатор" под командой старшего лейтенанта Безкровного старшим помощником командира во внутреннем плавании и в вооруженном резерве 284 дня.
В 1912 г. с 1 января по 21 апреля на подводной лодке "Аллигатор" под командой старшего лейтенанта Безкровного в вооруженном резерве в той же должности 37 дней.
В том же году с 21 апреля по 30 июня на той же лодке под той же командой и в той же должности во внутреннем плавании 98.
В 1912 г. с 1 июля по 19 ноября на подводной лодке "Аллигатор" под командой старшего лейтенанта Безкровного и старшего лейтенанта Вальронда старшим помощником командира во внутреннем плавании 141 день.
В 1912 г. с 23 ноября по 31 декабря на подводной лодке "Окунь" сам командиром в вооруженном резерве 13 дней.
В 1913 г. с 1 января по 30 июня на той же лодке в той же должности в вооруженном резерве и внутреннем плавании 159 дней.
В том же году с 1 июля по 31 декабря на той же лодке в той же должности во внутреннем плавании и вооруженном резерве 176 дней.
В 1914 г. с 1 января по 30 июня на подводной лодке "Окунь" сам командиром в вооруженном резерве и внутреннем плавании 65 дней.
В том же году с 1 июля по 31 декабря на той же лодке сам командиром в плавании военного времени 245 дней.
В 1915 г. с 1 января по 30 июня на той же лодке сам командиром в плавании военного времени 241 день.
В том же году с 1 июля по 31 декабря на подводной лодке [577] "Окунь" сам командиром в плавании военного времени 245 дней.
В 1916 г. с 1 января по 9 апреля на подводной лодке "Окунь" сам командиром в плавании военного времени 132 дня.
В 1916 г. сб по 31 декабря на эскадренном миноносце 2-го ранга "Гавриил" старшим офицером под командой капитана 2 ранга Шишко в плавании военного времени 26 дней.
В 1917 г. с 1 января по 6 марта на том же корабле в той же должности под той же командой в плавании военного времени 65 дней.
В службе сего офицера не было обстоятельств, лишающих права на получение знака отличия беспорочной службы или отдаляющих срок выслуги к сему знаку.

Подписал начальник 2-го Отряда судов для действий на реках капитан 2 ранга Власьев
Флаг-офицер прапорщик Федоров

В 1919 г. с 11 сентября по 11 ноября на вспомогательном крейсере 2-го ранга "Цесаревич Георгий" сам командиром в плавании военного времени 61 день.
В послужном списке прошито и пронумеровано 14 (четырнадцать) страниц. К послужному списку подшит документ о времени службы в подводном плавании.

Начальник дивизиона подводных лодок Черного моря
июля 4 дня 1919 г. № 762, рейд Новороссийск

УДОСТОВЕРЕНИЕ
Настоящим свидетельствую, что старший лейтенант Василий Меркушов с 28 апреля 1905 года по 9 апреля 1916 года, т. е. в течение 11 (одиннадцати) лет, состоял на службе в подводном плавании.

Капитан 2 ранга Погорецкий
За флаг-офицера лейтенант Звегинский
Гербовая печать "Дивизион подводных лодок Черного моря"
*******
Могила Василия Александровича Меркушова (1884–1949)
и его жены, Марии Ивановны Меркушовой (урожденной Воронцовой-Вельяминовой, 1887–1962)
Кладбище Сент-Женевьев-де-Буа, Франция, 2009 год. Автор фото – Николай Горский (С.-Петербург)

Варнек Александр Иванович (1858–1930)



гидрограф, генерал-лейтенант (1912), исследователь Арктики
Выдающиеся заслуги Варнека перед Россией отмечены многочисленными наградами, среди которых ордена Св. Станислава трех степеней, Св. Анны 2 и 3 степеней, Св. Владимира 3 и 4 степеней и другие.

Александр Варнек родился 27 июня (по старому стилю –15 июня) 1858 года в Петербурге в семье видного зодчего города, академика архитектуры Ивана Александровича Варнека (1819–1877). Следует заметить, что дедом его был известный художник-портретист Александр Григорьевич Варнек (1782–1843), прах которого покоится в Некрополе мастеров искусств Александро-Невской лавры. Семья архитектора, в которой помимо Александра был еще один сын и две дочери, проживала на Васильевском острове: в 1850-е годы в деревянном доме на углу Малого проспекта и 15-й линии; в 1860-е годы – в доме № 15 на Большом проспекте; в более поздние годы – в доме № 14 на Малом проспекте, построенном по собственному проекту отцом Александра. Сведений о том, где учился Александр до и после учебы в гимназии, нет. Но хорошо известно, что в 1874 году отец определил 15-летнего юношу на воспитание в Морское училище, взяв обязательство забрать сына, если он окажется неспособным к морской службе, а также в случае его дурного учения или поведения. Весьма возможно, что на выбор Александром профессии моряка повлияла книга «Путешествие вокруг света» знаменитого мореплавателя, капитана О.Е. Коцебу (1787–1846), портрет которого для этой книги еще в 1818 году написал дед юноши, и есть все основания считать, что её прочитал и внук художника. Так или иначе, но Александр полюбил море и дальние плавания, успешно учился, и забирать его отцу из училища не пришлось. В 1878 году он окончил Морское училище, был произведен в гардемарины и на фрегате «Князь Пожарский» отправился в свое первое заграничное плавание, по возвращении из которого уже в чине мичмана был принят в Николаевскую морскую академию. Окончив ее по первому разряду в 1882 году, А.И. Варнек был прикомандирован к Гидрографическому департаменту и стал специализироваться в дальнейшем в гидрографии–науке об обеспечении безопасности судоходства. В последующие годы Александр Иванович еще трижды участвовал в зарубежных плаваниях, в том числе и в кругосветном (1883–1886) на клипере «Опричник» под командою капитана 2 ранга Ивашинцова. А всего за свою жизнь он участвовал ровно в 20 плаваниях и был награжден за свою работу двенадцатью орденами и медалями, в том числе серебряной медалью Русского географического общества за большой вклад в географическую науку, которую он получил в 1894 году. В 1895 году А. И. Варнек начал сотрудничать с Главной физической обсерваторией и все в большей степени стал заниматься научными исследованиями в своей сфере деятельности. Тем временем в Главном гидрографическом управлении вынашивались серьезные планы по освоению Северного морского пути, в связи с чем в 1898 году была организована Гидрографическая экспедиция Северного Ледовитого океана. Начальником ее назначили полковника А. И. Вилькицкого (1858 – 1913), а его помощником – капитана 2 ранга А.И. Варнека, который стал одновременно командиром гидрографического судна «Пахтусов», приобретенного в Англии специально для этой экспедиции. В 1902 году А.И. Варнек был назначен начальником экспедиции, а одним из двух его помощников стал поручик по адмиралтейству Г.Я. Седов (1877–1914). Александр Иванович весьма высоко ценил молодого исследователя – знающего, смелого, но осторожного. Каждое лето, после того как моря Северного Ледовитого океана освобождались ото льда, суда экспедиции отправлялись из Архангельска в районы запланированных исследований, находящиеся в Белом и Карском морях, в частности, вблизи острова Вайгач. В задачи экспедиции входило изучение глубин морей, рельефа дна, течений, береговой линии, ледовой обстановки и определение зон, пригодных для мореплавания. В 1903 году А.И. Варнек отходит от непосредственного участия в арктических исследованиях и начинает заниматься педагогической, организационной и научно- исследовательской работой. В разные годы он был инспектором классов Александровского лицея, членом комиссий, занимающихся вопросами организации гидрографических исследований и созданием проектов судов для Арктики, членом Морской академии и ученого совета по гидрографии. В 1904 году он был произведен в капитаны 1 ранга, а в 1909 году - в генерал-майоры по адмиралтейству. В 1912 году А.И. Варнек ушел с военной службы в звании генерал-лейтенанта по адмиралтейству и поступил на работу в Северное пароходное общество, в 1914–1916 гг. работал в центральном управлении Морского министерства. С 1908 года Александр Иванович стал владеть имением Москалевка на побережье Черного моря вблизи Туапсе. Здесь он с семьей бывал обычно в летние месяцы после своей отставки, а на зиму возвращался в Петербург. Вернулся сюда он и осенью 1917 года, однако вскоре ему стало ясно, что оставаться здесь опасно. Поэтому семья уехала обратно в имение. Когда началась гражданская война, бывшему царскому генералу и здесь стало опасно находиться. Сначала он с семьей перебрался в Туапсе, затем – на Крымский полуостров, а осенью 1920 года с женой и старшей дочерью А.И. Варнек вынужден был эмигрировать за границу (два сына генерала тогда же покинули Россию вместе с Морским корпусом, в котором они в то время учились). В эмиграции А.И. Варнек находился вначале полгода в Константинополе и три года на Сицилии, затем переехал во Францию, где проживал в Лионе и Гренобле, а два последние года жизни – под Парижем. Здесь он умер 10 июня 1930 года и был похоронен на русском кладбище Сен-Женевьев-де-Буа. Имя А.И. Варнека носят бухта на юго-западном побережье острова Вайгач и мыс на северо-западной оконечности Новой Земли, который в честь своего наставника назвал в 1913 году Г.Я. Седов. А еще в 1934 году на острове Вайгач появился населенный пункт (поселок) Варнек, который в книге С.М. Успенского «Живая Арктика» назван островной столицей. Плавает в северных морях также небольшой пароход «Варнек», доставляющий продукты и жизненно-необходимые товары населению северных островов.

Информация получена от Варнека Владимира Алексеевича, дед которого, учитель математики Варнек Александр Николаевич (1892–1972), репрессированный и высланный из Ленинграда в 1935 году, был племянником А.И. Варнека.

Литература:
1. В. Варнек, А. Варнек //«Исследователь Арктики А.И. Варнек»– Новосибирск , 2004
2. Болгурцев Б. Н., Грибанов О. Л., Корякин В. И., Попов Б. Г. История гидрографической службы российского флота (в 4-х томах).– СПб, 1997.
3. Аветисов Г. П. Арктический мемориал.– СПб: Наука, 2006.
4. Никитенко Г. Ю., Соболь В. Д. Василеостровский район. Энциклопедия улиц Санкт-Петербурга (с.338).– СПб: Белое и Черное, 1999.
5. Варнек Т. А. Воспоминания сестры милосердия (1912–1922). Сборник «Доброволицы» под редакцией Н.Д.Солженицыной. – М.: Русский путь, 2001.*
6. Варнек В. А. Оборванная жизнь. Газета «Наука в Сибири», 14 августа 2008г. (http://www.sbras.ru/HBC/hbc.phtml?16+470+1)
***********
Оборванная жизнь

27 июня 2008 года исполнилось 150 лет со дня рождения исследователя Арктики, ученого-гидрографа Александра Ивановича Варнека — одного из тех первопроходцев, которые стояли у истоков освоения Северного морского пути. Судьба его была непростой — после революции он вместе с семьей вынужден был эмигрировать за границу, несмотря на то, что всю свою жизнь посвятил служению Отечеству.

Материал данной статьи собирался по крупицам, начиная с 1969 года. Именно в этом году я прочитал заметку в Большой советской энциклопедии, из которой узнал, что на севере нашей страны, там, где находится остров Вайгач, южный берег его омывает бухта, носящая имя начальника русской гидрографической экспедиции 1902 г. А. И. Варнека. В заметке сообщалось также, что на берегу бухты находится населенный пункт Варнек.

В 1975 году у меня появилась новая крупица информации об А.И. Варнеке. Оказалось, что он был дядей нашего с братом Александром деда Александра Николаевича Варнека, школьного учителя, репрессированного в 1935 году и высланного вместе с семьей из Ленинграда в район Башкирии. Об этом нам сообщила Елизавета Александровна, дочь А.Н. от второго брака, с которой мы в те годы познакомились.

В 1987 году я приобрел и с интересом прочитал книгу известного полярного зоолога и путешественника С. М. Успенского «Живая Арктика». В книге имеется глава, посвященная острову Вайгач, в которой упоминаются бухта и поселок, носящие имя А. И. Варнека. Приведу несколько строк из этой главы, передающих величие и суровую красоту Севера: «Остров Вайгач как бы втиснулся между материком и Новой Землей... Летом равнины и склоны гор Вайгача зеленеют, пестрят многоцветьем. А под берегами острова — то голубизна морских вод, то хаос торосов, а чаще беспорядочное движение стай льдин. Можно сказать, что он красив, но красота его непроста. Есть в ней что-то загадочное, настораживающее и тревожное... Не случайно в прошлом остров внушал человеку суеверный страх, считался у ненцев священной землей, и здесь находилась вотчина главных ненецких святилищ — „Вясака“ (старик) и „Ходато“ (бабушка). Местом жительства Вясака был крайний юг Вайгача, точнее, юго-восточный мыс бухты Варнека.... Но это было в прошлом. Давно рассеялся тот суеверный страх вокруг Вайгача, хотя у его скал по-прежнему дико свистит и жутко воет ветер... Невдалеке от бывшего „жилища“ Вясака вырос поселок Варнек — островная „столица“...»

Написав письмо автору книги, я поинтересовался, не знает ли он что-нибудь о человеке, именем которого названы бухта и поселок на острове? Ответ оказался отрицательным, и я подумал: если даже писатель, изучающий Север, не знает ответа на этот вопрос, значит имя А. И. Варнека предано глубокому забвению.

В начале 1990-х гг. брат Александр стал работать в Институте химии при Страсбургском университете им. Луи Пастера. Однажды я получил от него письмо, содержащее ксерокопию глав книги «Колыбель флота», изданной в Париже в 1951 году. В них рассказывалось о Морском корпусе, который в конце октября 1920 г. эвакуировался из Крыма на борту линкора «Генерал Алексеев» в Северную Африку, в Бизерту. Автором глав был неизвестный нам тогда П. А. Варнек — бывший выпускник Морского корпуса. Пройдут годы и мы узнаем, что материалы эти принадлежат перу историка-эмигранта Петра Александровича Варнека — старшего сына Александра Ивановича Варнека.

Так постепенно в моем архиве появлялись разнообразные материалы об А.И. Варнеке и его семье (книги, статьи, копии старых писем и архивных документов). Среди них имеется и рукопись воспоминаний самого Александра Ивановича, которую он назвал словами «Оборванная жизнь. Воспоминания эмигранта с покинутой России». Все эти материалы позволили автору статьи воссоздать биографию исследователя Арктики.

Александр Иванович Варнек родился в Петербурге 15(27) июня 1858 г. в семье академика архитектуры Ивана Александровича Варнека, строившего в городе на Неве жилые дома, больницы и церкви. С 1874 по 1878 гг. юноша учился в Морском училище, по окончании которого был произведен в гардемарины и находился в течение двух лет в заграничном плавании на фрегате «Князь Пожарский», в 1879 г. был произведен в мичманы. Вернувшись из плавания, учился в Морской академии, которую закончил по первому разряду в 1882 г. и был прикомандирован к Гидрографическому департаменту.

С 1883 по 1886 гг. А.И. Варнек участвовал под командою капитана 2 ранга Ивашинцова в кругосветном плавании на клипере «Опричник», во время которого был произведен в 1884 г. в лейтенанты. Затем в должности старшего штурмана он плавал по Балтийскому морю и Финскому заливу, а с 1890 по 1892 гг. вновь находился в заграничном плавании на фрегате «Минин», по завершении которого был прикомандирован к Главному морскому штабу. В этот небольшой период работы на суше А. И. Варнек женился на дочери петербургского адвоката П. П. Москальского Надежде Петровне, и 4 апреля 1894 г. у них родилась первая дочь Татьяна.

В одном из первоисточников говорится: «Служба А. И. Варнека русскому морскому делу не ограничилась работой в военном флоте; уже в 1895 году он назначается в распоряжение Главной физической обсерватории по разряду метеорологии, получает звание корреспондента последней и в дальнейшем посвящает себя гидрографическим работам». В первой научной работе Александра Ивановича, выполненной им в обсерватории, был проведен анализ температур на пространстве Российской империи. Она была доложена на заседании физико-математического отделения Императорской Академии наук 18 декабря 1896 г. и опубликована в конце 1897 г. в трудах Академии. Знакомясь с этой и другими работами ученого (всего их было тринадцать), обращаешь внимание на лаконичный слог и великолепное владение основами измерений физических величин.

1 января 1897 г. А.И. Варнек был произведен в капитаны 2 ранга, а с наступлением лета на канонерской лодке «Гремящий» он отправился в свое последнее зарубежное плавание, в котором произошло одно удивительное событие. О нем сообщается в мемуарах старшей дочери А. И. Варнека — Татьяны, опубликованных А. И. Солженицыным в книге «Доброволицы» в 2001 году (М.: Русский путь). Трудно представить, что в те времена было возможно такое, но Александр Иванович взял в это плавание свою жену Надежду Петровну, находящуюся в положении. Дочь Анна родилась во Владивостоке 18 августа 1897 г., после чего новорожденная побывала с родителями в Японии и Америке, а возвращаясь домой в Петербург, пересекла два океана.

Тем временем в Главном гидрографическом управлении вынашивались серьезные планы по исследованию Северного Ледовитого океана, в результате чего в 1898 г. учредили Гидрографическую экспедицию (ГЭ СЛО), которая должна была регулярно в течение ряда лет проводить обширные исследования северных морей — изучать их глубины, рельеф дна, течения, ледовую обстановку и определять зоны, пригодные для мореплавания. В состав экспедиции, начальником которой в первые годы ее работы был полковник КФШ А. И. Вилькицкий, вошли наиболее опытные специалисты-гидрографы того времени, включая А. И. Варнека, который являлся вначале помощником начальника экспедиции, а в 1902 г. возглавил ее.

Специально для экспедиции в апреле 1898 г. в Англии приобрели за 11700 фунтов стерлингов пароход водоизмещением 1545 тонн (экипаж — 52 человека), который являлся в то время одним из лучших гидрографических судов. Пароход назвали именем известного русского полярного исследователя П. К. Пахтусова (1800-1835), а командиром его был назначен капитан 2 ранга А. И. Варнек, который командовал данным судном в течение пяти лет работы ГЭ.

Каждое лето, после того как моря Северного Ледовитого океана освобождались ото льда, суда ГЭ отправлялись из Архангельска в районы запланированных исследований. Холодным летом 1902 г., когда начальником ГЭ СЛО стал А. И. Варнек, данные исследования проводились сначала в Белом море, затем вблизи острова Вайгач (в проливах Югорский шар и Карские ворота) и в юго-западной части Карского моря.

Особенно основательно экспедиция поработала в районе губы Дыроватой на северо-западе Вайгача, где нашли и описали новую бухту, закрытую от всех ветров, которая оказалась очень удобным местом якорной стоянки судов у входа в Карские ворота. В самом проливе экспедиция описала целую группу островов и заливов, которым А. И. Варнек дал имена лиц, известных своими исследованиями северных морей. Интересный результат был получен экспедицией при изучении глубоководной части Карского моря у восточного берега Вайгача: оказалось, что глубины, определенные ранее самим Крузенштерном в 1862 г., были завышены практически в 4 раза! Но следует заметить, что А.И. пишет о допущенных ошибках своих коллег деликатно, связывая их с бедственным положением шхуны Крузенштерна.

Одним из помощников А. И. Варнека в экспедиции 1902 г. был поручик по адмиралтейству Георгий Яковлевич Седов (1877-1914). Александр Иванович весьма высоко ценил молодого исследователя — знающего, смелого, но осторожного. Во время этой первой экспедиции у Г.Я. Седова и возникла мечта о путешествии к Северному полюсу. В своем отчете А. И. Варнек с удовлетворением отмечает тот факт, что результаты мензульной съемки береговой линии острова Вайгач, выполненные Г. Я. Седовым, с очень хорошей точностью совпали с результатами, полученными более опытным капитаном Н. В. Морозовым. Высокая оценка работы и деловых качеств Г. Я. Седова послужила основанием к тому, что один из заливов на севере Вайгача А. И. Варнек назвал его именем. Пройдет одиннадцать лет, и Г.Я. Седов отблагодарит своего наставника тем, что назовет мыс на западном берегу Новой Земли в Баренцевом море его именем.

В 1903 г. ГЭ СЛО возглавил подполковник КФШ Ф. К. Дриженко, а А.И. Варнека назначили командиром крейсера «Вестник», на котором он вместе с гардемаринами совершал в 1903-1904 гг. внутренние учебные плавания. Помимо этого, в 1904 г. А.И. Варнек вошел в комиссию А. И. Вилькицкого по освоению Северного морского пути (СМП) и был назначен инспектором Александровского лицея, а 6 декабря 1904 г. он был произведен в капитаны 1 ранга. Комиссия А. И. Вилькицкого, в которую входило порядка десяти известных специалистов и ученых в области гидрографии и океанологии, разработала проект, включающий обширные гидрографические исследования Северного морского пути на всех участках. Однако царским правительством проект этот не был принят из-за его высокой стоимости (около трех миллионов рублей).

Только после тяжелого поражения России в войне с Японией 1905 г. царские власти оказались вынужденными обратить внимание на Северный морской путь, по которому, как писал Д. И. Менделеев, «наша эскадра могла бы пройти во Владивосток, минуя и Немецкое море и Цусиму». В результате этого в середине 1906 г. была создана новая комиссия по освоению СМП под председательством адмирала В. П. Верховского, в которую вошли такие опытные морские офицеры, как генерал-майор А. И. Вилькицкий, капитан 1 ранга А. И. Варнек, генерал-майор Ф. К. Дриженко, подполковник И. С. Сергеев, капитан 2 ранга Н. Н. Коломейцев и лейтенант А. В. Колчак, ученые Ю. М. Шокальский и Л.Л. Брейтфус.

На этот раз проект освоения СМП, подготовленный комиссией, был принят царем. Он включал, в частности, разработку и постройку двух однотипных ледокольных транспортных судов «Таймыр» и «Вайгач», которые были изготовлены Невским судостроительным заводом и 28 октября 1909 г. вышли из Петербурга в море, открыв новую страницу освоения Северного ледовитого океана. Несомненно, что пятилетний опыт работы А. И. Варнека в арктических морях был востребован при реализации этого проекта. Он сам, в свою очередь, был назначен 31 октября 1908 года членом Совета Императорского Александровского лицея, а 29 марта 1909 г. произведен в генерал-майоры по адмиралтейству.


Могила полярного исследователя в Сен-Женевьев де Буа (фото 2003 г.).
В первом десятилетии XX в. произошли некоторые события и в семейной жизни А. И. Варнека: 1 июля 1902 г. родился сын Петр, а 13 апреля 1906 г. — сын Евгений; в 1908 г. умерла жена (спустя несколько лет Александр Иванович вступит в брак с Анной Романовной Гернгросс, которая заменит его детям мать).

Хронология последних лет жизни А. И. Варнека:

1912 — назначен 30 сентября непременным членом Морской академии и Учебного совета по гидрографическому отделу, а 24 декабря произведен в генерал-лейтенанты по адмиралтейству с увольнением от службы на льготном основании, после чего поступил на службу Северного пароходного общества.

1914-1916 — работал в центральном управлении Морского министерства.

1917 (октябрь) — покинул Петербург и уехал в имение Москалевка близ города Туапсе.

1918-1920 (весна) — жил в имении Москалевка, затем в Туапсе в тяжелых условиях гражданской войны на Кавказе.

1920 (март) — эвакуировался с женой и дочерьми из Туапсе на Крымский полуостров, в пути умерла младшая дочь Анна.

1920 (30 октября) — 1921 (весна) — эвакуировался из Севастополя на транспортном средстве «Рион», проживал с женой в Константинополе; чтобы обеспечить существование, вынужден был продавать ордена и медали, полученные за службу и исследования в Арктике (всего их было свыше десяти).

1921 (весна) — 1924 — проживал с женой в Мессине на Сицилии.

1924 — переехал во Францию, проживал в городах Лион (1924-1926) и Гренобль (1926-1928).

1928-1930 — находился в «Русском Доме» Сен-Женевьев де Буа под Парижем, тяжело болел и полностью ослеп.

1930 — умер 10 июня и похоронен на русском кладбище Сен-Женевьев де Буа. В эмигрантской газете «Возрождение» был опубликован большой некролог, содержащий информацию о жизненном пути и заслугах ветерана русского флота, названного в некрологе человеком редкой души.

 

                                                                                   Могила полярного исследователя в Сен-Женевьев де Буа (фото 2003 г.)
В заключение хотелось бы сказать несколько слов об упомянутых выше мемуарах Т. А. Варнек «Воспоминания сестры милосердия». В них Татьяна Александровна Протопопова (ур. Варнек) (17.04.1894 - 10.01.1990) довольно подробно рассказывает о жизни ее семьи на юге России в период с 1918 по 1920 гг. Особой опасности в это время подвергалась жизнь хозяина семьи Александра Ивановича — уже одного того, что он имел генеральское звание, было вполне достаточным, чтобы его расстреляли без суда и следствия. Поэтому вопроса — эмигрировать или нет — для А.И. и его семьи практически не было.

И еще одна деталь. Рассказывая в своих мемуарах об отце, Татьяна Александровна называет его папой, упоминает, что он был генералом, но ни разу не называет его имени-отчества и не сообщает ничего о его прошлой работе. Поэтому малоосведомленный читатель ни за что не догадается, что отец сестры милосердия, о котором говорится в книге — это никто иной, как исследователь Арктики А. И. Варнек.

Отредактированно Игорь Устинов (06.06.2012 12:48:22)

Сага о ТРАНЗЕ

Право, история этой семьи стоила бы эпического сказания. Оно охватило бы по меньшей мере последнее столетие со всеми его морскими бурями, битвами, войнами, голгофами и терниями.
В Таллинне на берегу моря высится прекрасный памятник "Русалке" - броненосцу береговой обороны, погибшему в штормовом море в 1893 г. Список погибших моряков открывает имя их командира - капитану 2 ранга Иениша. Но скорбное это место на бронзовой доске предназначалось для имени совсем другого человека - отца братьев Транзе - капитана 2 ранга.
От рокового похода Александра Транзе-старшего спас житейский пустяк: за сутки до выхода в море он слег с высокой температурой - ангина. И на "Русалке" отправился Иениш.
Но не каприз судьбы уберег Транзе от гибели, а заговор от смерти на водах. Известно, что в пору офицерской молодости Транзе-старшего, которую он провел на Дальнем Востоке, он часто бывал в Японии. В то время она была сущей Меккой для наших морских офицеров. Именно из этой, самой загадочной и самой экзотической страны привозили они и удивительные вещицы, и поразительные истории, и изящные татуировки. Сыны холодного Петербурга, туманной Балтики, они вкушали диковины сказочного Востока со всем пылом юности и недавнего мальчишества. Наверное, не было ни одного соблазна, которого бы они не испробовали - от курильни опиума и кумирни предсказателя судеб до пристанища колдунов. Мичман Транзе тоже не избежал искуса.
Заговор этот столь силен, что распространился на всех сыновей Транзе. Ни один из них не погиб в море, хотя попадали в ситуации аховые.



Капитан 1 ранга Александр Александрович фон Транзе с сыновьями-гардемаринами Александром (сидит), Николаем (стоит справа) и Владимиром

Первым после отца испытал спасительное воздействие охранной мантры старший сын - Александр. В Цусиму мичман Транзе пришел на броненосце береговой обороны "Адмирал Ушаков". Этот геройский и несчастный корабль был растерзан японскими снарядами и ушел в пучину, затопленный собственной командой.
В "Цусиме" Новикова-Прибоя можно прочесть: "...верхняя палуба стала быстро заполняться матросами. Все шлюпки были разбиты. Поэтому люди с поспешностью хватали матрацы, набитые накрошенной пробкой, спасательные пояса и круги. Одни сразу бросались за борт, другие медлили, словно не решаясь на последний шаг. У дальномеров на штурманской рубке задерживались мичманы Сипягин и Транзе вместе с сигнальщиками. Находясь совершенно открыто, они каким-то чудом (выделено мной. - Н. Ч.) уцелели от неприятельских снарядов и бессменно простояли на своем боевом посту. Старший артиллерист Дмитриев, увидев их, крикнул: "Вы больше там не нужны. Скорее спускайтесь вниз - спасаться!" Один за другим они начали сбегать по трапу..."

Всего лишь единожды упомянут Транзе в романе. Много позже этот офицер сам взялся за перо. Правда, к тому времени он был уже скромным копенгагенским переплетчиком, но никогда не забывал, что он капитал 2 ранга российского флота. По скромности Транзе не написал, что под конец боя он, отдавший свой спасательный пояс матросу-сигнальщику, был тяжело ранен, и произошло еще одно чудо - совершенно беспомощный человек уцелел на воде, посреди Японского моря. Ему помогли его матросы...



Мичман Александр Александрович фон Транзе. 1904 г.

Так же везло и Николаю. Во льдах моря Лаптевых он перенес два сильнейших приступа аппендицита, но выжил. Уцелел на "Молодецком" во всех боях на Балтике, не сгинул в шторм, когда на катере контрабандиста заглох мотор.



Лейтенант Николай Александрович фон Транзе. 1912 г.

И Леонид вышел живым из ледового плена, пощадило его море.
Повезло и четвертому сыну в семье моряка - Стефану. Правда, в Морское училище он не поступил - подвело здоровье. Но с началом войны студент политеха был произведен в прапорщики. За храбрость в боях против германских войск молодой офицер был награжден солдатским Георгием. Позже поручик армейской артиллерии принял участие в походе генерала Юденича на Петроград и честно разделил участь Северо-Западной армии. Затем жизнь эмигранта во Франции и США.



Прапорщик Стефан Александрович Транзе. 1914 г.

Правда, один из братьев - Владимир (второй по старшинству), гардемарин выпускного курса, погиб, но не в море... В январе 1904 г. император Николай II посетил Морское училище по случаю начала русско-японской войны и произвел досрочное производство старшекурсников в офицеры. Они обступили Государя и Государыню и стали умолять всех их сейчас же отправить в Порт-Артур на эскадру. На это Государь возразил, мол, кто же тогда будет служить на кораблях в Балтийском и Черном морях. Только десять первых, которые по положению могли выбирать вакансии, он разрешил отправить в Порт-Артур. Остальные были разочарованы, но понимали, что иначе и быть не могло. Затем они стали упрашивать Их Величества дать им что-нибудь на память и, не удержи их окружающее начальство, разорвали бы шубу Государыни и пальто Государя. Все же царские пуговицы, носовые платки и перчатки исчезли в одну секунду.
Наконец Их Величества оделись и, еще раз попрощавшись со всеми, стали выходить. Гардемарины бросились за ними и облепили карету. Несколько человек даже взобрались на козлы, но их оттуда согнали.
Мороз был около 10 градусов, а они выскочили без фуражек и в одних голландках, однако это им не помещало, когда карета тронулась, с криками "Ура!" броситься за нею. Около Николаевского моста они стали уставать, но и не думали прекращать проводы. Тогда Государь остановил карету и взял к себе ближайших, испугавшись, что они могут простудиться. Некоторых взяли лица свиты, а остальные вскочили на извозчиков.

Так они и продолжали сопровождать царскую карету, и все время кричали "Ура!". Публика в удивлении останавливалась, но, поняв, в чем дело, только кричала и снимала шапки. Вид получался совершенно необычный, и, наверное, полиция была очень смущена и не знала, что и предпринять.
Наконец вся кавалькада подъехала к подъезду Зимнего дворца на набережной. Их Величества стали упрекать гардемаринов за то, что те по морозу, без всякой верхней одежды совершили это путешествие, и приказали в таком виде назад не возвращаться. В ожидании же присылки шинелей из Корпуса Государь велел им войти во дворец и отдал распоряжение, чтобы всех напоили горячим чаем и вином.[*]
И все-таки один из гардемаринов простудился, заболел и умер. Этот печальный жребий выпал на долю Владимира Транзе.

В том же печальном году родился самый младший из братьев Транзе - Авенир. Быть бы и ему моряком, но грянул октябрь 17-го.
Остатки некогда большой семьи обосновались в Эстонии. Авенир навсегда сохранил интерес к флоту, к морякам. Прочитал, пожалуй, все книги в нарвской городской библиотеке о морских путешествиях, Порт-Артуре, Цусиме, войне на Балтике. Кто бы мог подумать, что библиотечный формуляр с длиннющим списком морских книг станет для него роковым документом? В сорок первом, за неделю до начала войны, чье-то бдительное око усмотрело в его читательских пристрастиях антисоветские настроения (среди прочитанных книг были и мемуары офицеров белого флота), и Транзе-младшего забрали в НКВД. Но тут разразилась война. Всех арестованных погрузили в эшелон для отправки на Восток.

Спасение пришло воистину с неба. Состав стоял на запасных путях Нарвы, когда неподалеку немецкая авиабомба попала в эшелон, груженный морскими минами. За минуту до чудовищного взрыва он еще беседовал со своими спутниками - бывшим директором эстонского банка и нарвским протоиереем. Заслышав вой падающей бомбы, он инстинктивно бросился под нары. Вагон разнесло вдребезги. Он вылез из-под горящих обломков и, припадая на раненую ногу (осколок прошил мякоть ягодицы), бросился туда, куда бежали оставшиеся в живых, - прочь от горящего эшелона. Морские мины рвались одна за другой. Впереди бежал солдат из охраны. Авенир видел, как ему снесло голову, но солдат еще пробежал несколько шагов. Рельсы и вагонные колеса долетали аж до Ратушной площади.

Авенир добрался до домика дальней родственницы. Она не сразу узнала в бритоголовом, окровавленном зэке Авенира Транзе, а затем спрятала его в дровяном сарае и сообщила об этом его жене. Несколько дней раненый прометался в бреду. Стоны его могли услышать посторонние. Тогда женщины открылись хозяину дома, и тот ночью перетащил на себе Авенира в подвал. Там он и пролежал до входа в город немцев. Авенир перебрался в Таллинн. Работал подмастерьем на суконной фабрике.
5 марта 1944 г. в его дом попала авиабомба. Из вещей уцелел только подстаканник. Но его самого судьба незадолго до этого вывела из дому. Умер Авенир Александрович в 1982 г. в Таллинне.
Теперь о женщинах этого рода. Тамара Транзе, та самая, что переправила брату его фотоархив. И в ее судьбу тоже вмешалось море. Когда во льдах Финского залива затерло бот брата Леонида, и тот по льду добрался до эстонского берега, его рыбацкую лодку выбросило по ту сторону кордона - на советскую территорию. Пока младший брат лежал в больнице, Тамара хлопотала о возвращении лодки ее владельцу. Несколько раз приезжала она в нарвскую таможню. Ее энергия и распорядительность произвели впечатление на начальника таможни Шнейберга. В конце концов все уладилось, и мореходный бот вернули в Тойлу. Каково же было изумление Тамары, когда однажды в их таллиннский дом постучал начальник таможни. В руках он держал огромный букет. Предложение Шнейберга было принято. Это случилось в мае 1926 года.
Полунемец-полуэстонец, Шнейберг слыл человеком неподкупным. Когда однажды братья жены Александр и Николай приехали из-за границы в гости и привезли подарков чуть больше дозволенного, он конфисковал излишек.
- Но ведь это мы привезли тебе! - убеждал его Николай.
Слуга закона был непреклонен. Свой подарок он недрогнувшей рукой отправил в казну.
Бог не дал им детей. Тамара Александровна фон Транзе скончалась в эстонском городе Пайде в 1975 г.
Сестра Юлия умерла от голода в сорок втором в Ленинграде.
Другая сестра - Елена закончила свой век во Франции.
В середине 50-х годов советские военные корабли посетили с дружественным визитом Данию. И там произошло то, что нередко повторялось потом в других портовых городах, где доживали свой век на чужбине офицеры русского флота.
Старый копенгагенский переплетчик принес на советский крейсер небольшой сверток. Он развернул его в кают-компании: тускло блеснуло золото орденов, кортика, серебро старинного портсигара с эмалевым Андреевским флагом и накладным силуэтом броненосца "Адмирал Ушаков". Он попросил офицеров передать эти вещи в музей военно-морского флота, а кортик бросить в море возле памятника "Русалки". Моряки выполнили его просьбу, но не полностью.

Кортик в море не бросили, а все вещи передали в Центральный музей ВМФ в Ленинграде. Там эти реликвии и по сию пору лежат в запасниках. А разыскал их все тот же неутомимый Верзунов.



Леонид Александрович Транзе. 1940 г.

Голос у Леонида Александровича сел вместе с батарейкой диктофона. Мы стали прощаться. И тут Верзунов сделал старику царский подарок.
- А вы знаете, что в Карском море есть острова Транзе?- Как... Транзе? - растерялся тот.
- Неужели вы не знали? Вот смотрите... - Верзунов развернул подробную карту Северной Земли и показал два небольших острова в проливе Вилькицкого. Над ними, словно нимб, нет, словно радуга, шла типографская надпись: "Острова Транзе".
Руки у Леонида Александровича затряслись, губы задрожали, он стащил с головы вельветовый картуз. Карта не уточняла, что это были острова Николая Транзе. В тринадцати буквах надписи увековечилась память всех братьев Транзе и их отца.
Спустя несколько недель после нашего визита Леонид Александрович тихо скончался. Погребли его на Песчаном кладбище в Таллинне.

[*] - Этот случай довольно подробно описан в главе девятой книги "Моряки" Гаральда Карловича Графа (автора книги "На "Новике"), вышедшей в "Библиотеке альманаха "Корабли и сражения" в 1997 г. - Виктор Галыня.

Меньшиков, Михаил Осипович



Дата рождения:   25 сентября 1859
Место рождения:   
Новоржев, Российская империя
Дата смерти: 20 сентября 1918 (58 лет)
Место смерти: близ озера Валдай
Род деятельности: публицист, политик

Михаи́л О́сипович Ме́ньшиков (25 сентября 1859 год, Новоржев, Российская империя — 20 сентября 1918 год, близ озера Валдай) — русский мыслитель, публицист и общественный деятель, один из идеологов русского национализма.

Биография

Родился Михаил Меньшиков в городе Новоржев Псковской губернии, в семье коллежского регистратора. Образование получал в Опочецком уездном училище, после которого поступил в Кронштадтское морское техническое училище. Участвовал в нескольких морских экспедициях, во время которых проявился его литературный талант. Он опубликовал в ряде изданий очерки заграничного плавания на фрегате «Князь Пожарский», которые позднее были выпущены отдельной книгой «По портам Европы» в 1879 году.
Меньшиков продолжил публицистическую деятельность, печатался в «Кронштадтском Вестнике», в «Морской газете» и «Техническом Сборнике». В 1892 году Меньшиков вышел в отставку в чине штабс-капитана и посвятил себя литературному труду. Он устроился постоянным корреспондентом в газету «Неделя», а позднее стал ее секретарём и ведущим публицистом. Молодой автор обратил на себя внимание своими талантливыми литературно-публицистическими статьями.
В связи с закрытием «Недели» Меньшиков перешёл в «Новое время», и являлся ведущим публицистом газеты с 1901 по 1917 год.
В своей публицистике М. О. Меньшиков затрагивал вопросы национального сознания русской нации, проблемы бездуховности, алкоголизма, еврейский вопрос, государственную политику. Некоторые считают М. О. Меньшикова первым идеологом русского этнического национализма. Занимал охранительно-патриотическую позицию, направленную на защиту интересов русских и российского государства. Предвидел национальную катастрофу. Переписывался с Л. Н. Толстым, Н. С. Лесковым, М. В. Нестеровым, И. Д. Сытиным, Д. И. Менделеевым, А. П. Чеховым.
В статье «Кончина века», написанной в декабре 1899 года, Меньшиков делает глубокое обобщение итогов XIX столетия, охватывает своей прозорливой мыслью будущее как русской, так и всей европейской цивилизации. Сейчас очевидно: его строки, относящиеся к России, бесспорно приложимы ко дню сегодняшнему. С той разницей, что болевые точки, которые обозначил Меньшиков, разрослись теперь в громадные язвы, буквально пожирающие нашу страну.
Меньшиков являлся одним из ведущих публицистов правого толка, выступал идеологом русского национализма. Он стал инициатором создания Всероссийского национального союза в 1908 году, который собрал вместе умеренно-правых политиков, придерживающихся националистических убеждений.
После революции Меньшиков был отстранён от работы в газете, 14 сентября 1918 года арестован сотрудниками ВЧК на своей даче на Валдае, а 20 сентября расстрелян на берегу Валдайского озера на глазах его шестерых детей.
По словам жены Меньшикова, судьями и организаторами расстрела были Якобсон, Давидсон, Гильфонт и комиссар Губа.       Реабилитирован в 1993 году.

Произведения:
Руководство к чтению морских карт. 1891
Лоция Абоских и восточной части Аландских шхер. 1892
Думы о счастье. 1898.
О писательстве. 1899.
О любви. 1899.
Красивый цинизм. 1900.
Критические очерки. 1900.
Народные заступники. 1900.
Выше свободы. 1909.
Вечное Воскресение. 1912.
Из писем к ближним. 1915.
Письма к русской нации. 1916.
Если умру, то невинным… 1918.
*******
Призывал к самосохранению русской нации



Меньшиков Михаил Осипович (23.09.1859—19.09. 1918), мыслитель, публицист и общественный деятель, ведущий сотрудник газеты «Новое время». В своих трудах призывал русских людей к самосохранению русской нации, к отстаиванию хозяйских прав русских на своих территориях. «Мы, русские, — писал он, — долго спали, убаюканные своим могуществом и славой, — но вот ударил один гром небесный за другим, и мы проснулись и увидели себя в осаде — и извне, и изнутри. Мы видим многочисленные колонии евреев и других инородцев, постепенно захватывающих не только равноправие с нами, но и господство над нами, причем наградой за подчинение наше служит их презрение и злоба против всего русского». Меньшиков, как и мн. др. выдающиеся представители русского патриотического движения, не был против культурного самоопределения народов России на их исторических территориях, но решительно выступал против захвата представителями этих народов хозяйских прав на этнических русских территориях. Он высказывал общую для многих русских патриотов позицию самосохранения нации — «долой пришельцев». «Если они хотят оставаться евреями, поляками, латышами и т. д. на нашем народном теле, то долой их, и чем скорее, тем лучше… Допуская иноплеменников как иностранцев… мы вовсе не хотим быть подстилкою для целого рода маленьких национальностей, желающих на нашем теле размножаться и захватывать над нами власть. Мы не хотим чужого, но наша — Русская — земля должна быть нашей».

По справедливому мнению Меньшикова, Россия со времен Петра I глубоко завязла на Западе своим просвещенным сословием. Для этого сословия все западное кажется более значительным, чем свое. «Мы, — пишет Меньшиков, — глаз не сводим с Запада, мы им заворожены, нам хочется жить именно так и ничуть не хуже, чем живут “порядочные” люди в Европе. Под страхом самого искреннего, острого страдания, под гнетом чувствуемой неотложности нам нужно обставить себя той же роскошью, какая доступна западному обществу. Мы должны носить то же платье, сидеть на той же мебели, есть те же блюда, пить те же вина, видеть те же зрелища, что видят европейцы». Чтобы удовлетворить свои возросшие потребности, образованный слой предъявляет к русскому народу все большие требования. Интеллигенция и дворянство не хотят понять, что высокий уровень потребления на Западе связан с эксплуатацией им значительной части остального мира. Как бы русские люди ни работали, они не смогут достичь уровня дохода, который на Западе получают путем перекачки в свою пользу неоплаченных ресурсов и труда др. стран. Пусть дворянские имения дают втрое больший доход, дворяне все равно кричат о разорении, потому что их потребности возросли вшестеро. Чиновники получают тоже жалованье в три раза больше, но все равно оно не может обеспечить им европейского уровня потребления. Образованный слой требует от народа крайнего напряжения, чтобы обеспечить себе европейский уровень потребления, и, когда это не получается, возмущается косностью и отсталостью русского народа.

Меньшиков отмечает неравноправный обмен, который западные страны осуществляли с Россией. Цены на русские сырьевые товары, впрочем, как и на сырьевые товары др. стран, не принадлежавших к западной цивилизации, были сильно занижены, т. к. недоучитывали прибыли от производства конечного продукта. В результате значительная часть труда, производимого русским работником, уходила бесплатно за границу. Русский народ беднеет не потому, что мало работает, а потому, что работает слишком много и сверх сил, весь же избыток его работы идет на пользу европейских стран. «Энергия народная — вложенная в сырье, — как пар из дырявого котла теряется напрасно, и для собственной работы ее уже не хватает».

Убит еврейскими большевиками на берегу оз. Валдай на глазах своих детей.                 О. Платонов

"Если умру, то невинным..."
М.О. Меньшиков

Суббота
1/14 сентября 1918 года. Тюрьма.

На случай чего-нибудь худого со мной прошу тебя, дорогая М. В., прости меня за все огорчения, какие я вольно и невольно нанес тебе в жизни. Любил тебя и жалел и глубоко уважал многие твои достоинства. Милым и дорогим детям своим завещаю всю жизнь свою беречь маму и подчиняться ей беспрекословно. Завещаю им быть честными и добрыми, никого не обижать и трудиться, как трудились мы с тобой. Пусть не забывают Бога и не изменяют совести своей. Пусть и меня вспоминают хоть немного, как я их любил и помнил. Скажи им, что они меня поддерживали милотой своей под конец тяжелой жизни и что я хотел бы еще немного полюбоваться ими, но что делать... С имуществом моим поступай, как со своим, советуясь с милой бабушкой и добрыми твоими сестрами. Попроси их от моего имени поддержать тебя и несчастных наших детей.
Целую тебя крепко, милая и дорогая, расставаясь с тобой, примиренный и любящий. О вас, милые, будет последняя мысль моя, вспоминайте и вы меня изредка. Хотел бы, чтобы, если настанут лучшие времена, кто-нибудь выбрал бы лучшие мои статьи, рассортировал бы их и издал. Целую Крепко Яшу, Ольгу Александровну и Лидию Ивановну. Всем друзьям привет. Пусть, кто лишь немного ценит меня, поможет вам. Сама знай и передай детям, что если суждено мне умереть, то совершенно невинным. Живи вы так же чисто, но будьте осторожными с людьми, как учил Христос. Милая Манюшка, прости меня, ради Бога, что невольно заставил пережить тебя тяжелые страдания, которые ты теперь переживаешь. Прошу прощения и у милых моих детей. Родные мои, прощайте. Еще не вполне потеряна надежда, что мы увидимся, но если не даст мне Господь этого великого счастья, то что же делать. Будь мужественна и всю любовь твою обрати на детей. Из дневников и писем моих все сожги, что не нужно знать детям. Прошу тебя об этом очень. Письма О.А. верни ей, с Л.И. - ей, с тобой оставь детям. Ну, еще раз крепко целую тебя и обнимаю от всего сердца и ангелочков наших благославляю.
Твой верный и любящий М.

Понедельник, утро.

Я еще жив, спасибо за постельные вещи (большого одеяла я не получил, я не нужно его, но боюсь, не выслала ли ты его).
Будь добренькая, часов в 5 вечера пошли Лиду и Гришу на шоссе, рядом с домом портного Ф. живет начальница гимназии Т. П. Б-ва. Пусть вернут ей две немецкие книги и поблагодарят от моего имени. Заодно пусть занесут в библиотеку и сдадут две книги, лежащие на комоде у меня: Караевского и Диккенса. Сейчас гулял на дворе. Сплю плохо от дурных мыслей. До сих пор мне не известно, за что я сижу, если можешь - узнай это. Приехала ли бабушка и Яша? У меня нет бумаги и чернил. Нет ни копейки денег. Хлеба не надо, мою порцию хлеба за обедом, завтраком и чаем раздели детям и скажи, чтобы вспоминали меня. Горячо люблю вас, целую и обнимаю, благославляю моих любимых и родных.
М.
Каждый день в 12 часов по старому времени и около 13 часов после полудня поднимаюсь к решетке окна и смотрю: нет ли случайно милых моих, гуляющих в Городском саду. Окно во втором этаже против будки. Бумаги нет чистой, тоскую и страдаю, не имея возможности писать.

Понедельник. Час дня.

Дорогая моя, на всякий случай знай, что в тюрьме у меня отобрали бумажник и золотые часы. В бумажнике было 2393 р. 63 к., принятые под кв. нумер 195 от 14 сентября 1918 г. за подписью ушедшего теперь начальника тюрьмы Горш...
Если меня не будет в живых, ты непременно требуй эти деньги, они принадлежат тебе и детям (за исключением Иришиных 200 р., которые ей нужно будет вернуть). Со мной сидят: Н.В. Якунин, Мир. Сав. Савин, Вас. Гр. Бычков, Як. Вас. Усачов и двое молодых людей Виноградов и Савин. Их семьям разрешены свидания. Если нельзя будет передать письмо от тебя, то нельзя ли хоть на словах передать, живы ли вы, здоровы ли, все ли здоровы дети, приехала ли бабушка и вообще, что у вас делается. Введено осадное положение и нужна крайняя осторожность. Целую тебя.
Хлеб и щи дают; если можешь присылай 1 б. молока кипяченого в день, и этого пока, может быть, будет довольно. Господи, если бы вернуться к вам.
М.

Вторник. 4 сентября, утро.

Милые, золотые, дорогие. Я пока жив и сравнительно здоров, только плохо сплю: душно и шесть человек, лежащих рядом, храпят. Все мои товарищи по несчастью ко мне чрезвычайно добры и предупредительны. Чуть-чуть подкармливают меня, но мне стыдно пользоваться их провизией.
С сегодняшнего дня уменьшили порцию хлеба до 1/2 ф. в день, так что приходится голодать. Если можно, присылайте бутылку кипяченого молока в день и кусочек хлеба небольшой, был бы благодарен. Не обижайте себя, дорогие и любимые мои, пока тут кое-как кормят, а сильно голодать буду - сам попрошу. В чем чрезвычайно нуждаюсь, это в весточке от вас, живы ли, здоровы ли, особенно ты, дорогая Манюша, последняя опора нашего несчастного дома. Береги себя, родная, ради Христа, умоляю тебя. Сообрази все сама, как лучше сделать ввиду вероятности всего самого худшего. Я еще не знаю, за что я посажен, никуда меня не вызывали, томлюсь неизвестностью.
Знаю, что приехала милая бабушка, целую ей руку и прошу о том, что она и без просьбы сделает - помочь тебе во всем.
На моих товарищей по заключению наложена тяжелая контрибуция, о себе я ничего не знаю. Ради Бога, если есть какая-нибудь возможность, дай знать о себе хотя бы на словах. Почему не приехал Яша? Что с ним? У меня нет ни бумаги, ни чернил, старый начальник тюрьмы ушел, нового пока стесняюсь просить. Может быть, ты найдешь время дойти до начальника тюрьмы и попросить его передать мне несколько тетрадей белой бумаги (они лежат во 2 ящике большого комода). Он их проштемпелюет, прошнурует и даст мне. Передайте ему химический карандаш и баночку чернил для меня. Это разрешается. Из книг я хотел бы немецкую библию (внизу шкафа с книгами), русская тут есть. Целую тысячу раз всех вас, дорогих и милых.
Люблю вас, как свою душу. БОЛЬШЕ. Не забывайте меня.
М.

Среда. 5 сентября.

Дорогая, сердечная моя Манюшка. Спасибо за утешения и заботы. Жив и здоров, но тяжело на сердце. Сегодня жду решения. Верь, что ты и дети - вся жизнь моя, и за гробом, если есть жизнь, то вся с вами и в вас. Родная моя, утешай себя и детей. Безумно целовал детскую салфеточку. Какая ты нежная и чуткая, догадалась, что мне прислать. Я подаю прошение смотрителю, чтобы он выдал тебе деньги, арестованные со мной. Из них 200 р. Иришкиных. Ради Создателя, будь осторожна, в кухне ни слова. В штабе, если будешь, веди себя спокойнее. Помни, что расстреливают и женщин. Вчера мне надзиратель сказал, что мне никакая передача не разрешается. Должно быть, осудили меня без всякого допроса, суда. Если будет хорошая погода, пусть бы дети пришли под окно тюрьмы в сад, наши окна во 2 этаже против будки часового - в 4 часа дня. Хоть издалека бы взглянуть на них и на тебя.
Целую вас без счета. Люблю вас дороже жизни. Будь осторожна и передавай хоть на словах, что нового.
Да благословит вас Господь, Отец небесный.
М.

Среда. 2 часа дня.

Сейчас была Чрезвычайная Комиссия, я обвиняюсь в погромных статьях против евреев, один член сказал мне: будьте покойны, свободы вы не получите. Не унывай, дорогая, лишь бы жизнь оставили, а там воля Божия. Бесконечно благодарен за пищу, но запрещаю присылать что-нибудь кроме того, что сами едите и полбутылки молока. Заверни провизию чистой бумагой, чтобы писать можно. Ради Бога, успокойся: расстрела немедленного не будет по-видимому. Горячо целую и обнимаю ангельчиков моих и бабушку, которая тоже ангел, крепко целую.
М.

Четверг. 6/19 сентября 1918 г.

Дорогая, бесценная моя Манюшка. Пишу утром, 6-й день заключения. Пока жив и здоров, но тяжело на сердце. Сегодня, вероятно, будет суд и так или иначе порешат. Члены и председатель чрезвычайной следственной Комиссии евреи и не скрывают, что арест мой и суд - месть за старые мои обличительные статьи против евреев. Они называют их погромными, говорят, будто я принадлежал к Союзу русского народа и пр. Обвинение сплошь ложное, но они ищут не правды, а мести. Самое лучшее, что угрожает мне, это вечное заточение ("Свободы вы не получите, - сказал мне один еврейчик, совсем безусый мальчик, - я вам никогда не прощу").
Всего же вероятнее подведут под расстрел. Я, сколько могу, приготовляюсь к смерти и довольно спокоен, только жаль ужасно вас, моих милых и дорогих. Как-то ты бьешься там, милая страдалица.
Ради Бога, не посылай мне ничего вкусного - знаю, чего это стоит и как вам приходится обрывать себя во всем. Первые дни давали по одному фунту хлеба, а вчера и третьего дня по полфунта, сегодня же выдали 1/2 ф. жмыхов - ужасный, похожий на грязь. (2 п. жмыхов на пуд ржи, но рожь, вероятно, воруют.)
Не знаю, как привыкну к этому хлебу, но буду привыкать и умоляю тебя присылать мне меньше еды. Мало будет - попрошу. Щи здешние, конечно, скверные, без соли, но пока сидят купцы - они приплачивают за прибавку мяса по 5 рублей в день. Пока я еще не вошел в пай с ними. Их, вероятно, сегодня-завтра выпустят, и тогда мое положение сразу чрезвычайно ухудшится. Теперь я в компании с почтенными и порядочными людьми (два раза у нас читается акафист Пресвятой Богородице и Николаю Чудотворцу), общее моление, вежливость, опрятность, со мной все очень любезны и почтительны. А уйдут купцы - придется проситься или в одиночное заключение, или посадят в компанию с ворами, убийцами.
Тут не оберешься оскорблений, воровства, вшей. С такими страшно ночевать даже одну ночь, и я буду проситься в одиночную камеру или с кем-нибудь интеллигентным вдвоем. Камера - каменный мешок, железные решетки, железные двери всегда на замке, выпускают только в отхожее место да на прогулку, когда хорошая погода.
Не скрою, дорогая моя, что даже в лучшем случае, если останусь жив, я боюсь слишком продолжительного тюремного заключения - боюсь за свое здоровье. Спать приходится на полу холодной, неотопленной, грязной каморки. Пыль и грязь, отсутствие свежего воздуха, плохое питание - того и гляди схватишь чахотку. Написала бы ты Яше. Если в Петрограде Максим Горький, не сходит ли он к нему посоветоваться, каким образом облегчить мою участь. Горький враг мой (как я думаю), но все-таки большой писатель, сам сидел в тюрьмах, сам страдал чахоткой. Он имеет некоторое влияние на вождей правительства.
На моем столе в спальне лежит бювар, в котором есть разрешение Государственного Банка на ссуду. Разыщи доверенность, которую я тебе когда-то давал - я думаю, по той ты можешь получить, но для этого надо бы потолковать с тобой при свидании, которое дадут тебе когда-нибудь. Если можно, наведайся в Штаб, или где ты просила свидания, и с величайшей осторожностью и почтительностью вновь попроси. Обо многом нужно поговорить с тобой, дорогая. Боюсь, не выселили бы тебя из квартиры, всех, говорят, выселяют. Проси в Управлении хоть тот наш флигель, где живет Харламов, отдать нам, а потом, может быть, бабушка переселится в свой домик - возьмет вас с собой. Для этого тоже пригодилась бы помощь Яши. Слышал, что отбирают мягкую мебель, шкалы и вещи. Полное, дорогая моя, разорение, но ты не унывай - если Бог поможет пережить это время, то дождемся и лучших дней. Лишь бы детей спасти. Если вернулся комиссар и проезд в Петровск свободный, то не ехать ли вам в Петровск. Решай сама, дорогая. Спроси начальство, не дадут ли тебе мое место конторщика. Целую вас всех крепко, благославляю и обнимаю.
Вернулся бы к милым деткам и тебе, голубка, как в Царство Небесное, но пока сижу в каменном мешке, за железными дверями. Целовал без конца милые лапочки и строчки детей и дорогого Мику, который ничего не написал папе. Подай, дорогая, прошение о разрешении тебе писать мне через начальника тюрьмы (он читать будет) - хоть бы знать почаще, живы ли вы и здоровы ли, и как живете. Будь до крайности осторожна на язык. Вернусь если когда-нибудь - будем до гроба беречь друг друга, как святыню. Лишь бы вернуться, но надежды мало. Христос с вами. Молитесь. Целую бабушку. Поклон Ирише и просьба служить.
М.

Четверг. 3 часа дня.

Еврей следователь лишил меня права прогулки и сказал, что мне "пощады не будет", что мои погромные статьи в руках суда и будут предъявлены мне на суде.
Дело мое плохо. Евреи, очевидно, решили погубить меня, и я доживаю последние мои часы. Ты не волнуйся, дорогая Манюша, перетерпи скорбь и после моей смерти мужественно защищай семью от гибели сама, как умеешь. Ищи помощи у добрых людей. Расскажи детям, что я умер невинною жертвою еврейской мести. Горячо целую их заочно и благославляю на все доброе. Попроси родных твоих помочь тебе. Пусть дети, когда вырастут, читают мои книги. Пусть будут честными и добрыми людьми. Пусть вспоминают меня и верят, что я любил их, как свою жизнь. Простите меня, Христа ради, что я был слишком беспечен и не уберег себя и вас. Сегодня от вас нет весточки, и я беспокоюсь, нет ли нового обыска у вас или каких-нибудь насилий. Суд, вероятно, будет сегодня, а завтра меня не будет в живых - разве "Чудо Архистратига Михаила" (6 сент.) спасет. Молюсь моему Богу о спасении, но не надеюсь на него.
Боже, как хотелось бы мне лично обнять вас и перецеловать. Ну, что делать. Стало быть, не судьба, дорогие мои, дожить остаток дней мирно и тихо, как мечтал я все время, отдав себя одной заботе - воспитанию детей. Умирал бы спокойно, если бы знал, что вы счастливы, но почему-то Бог излил на меня ярость свою, и я гибну в сознании, что я оставляю вас всех в тяжком и беспомощном положении. Ну, да никто как Бог и, может быть, Он спасет вас раньше, чем вы думаете. Лишь бы самим не подавать повода к худшему. Еще раз прошу тебя, дорогая Маня, простить мне за все огорчения и обиды, вольные и невольные, как я от всего сердца прощаю тебе все, а за твою любовь и ласку и тяжкую заботу бесконечно благодарю. Благославляю Яшу на все доброе. Целую Лид. Ивановну и Ольгу Ал., всем друзьям привет навеки.
ЗАПОМНИТЕ - умираю жертвой еврейской мести не за какие-либо преступления, а лишь за обличение еврейского народа, за что они истребляли и своих пророков. Жаль, что не удалось еще пожить и полюбоваться на вас. Сейчас звонят к вечерне. Последний звон мой в моей жизни. Слышите ли вы его? Слышите ли вы меня, мои любимые. Если есть за гробом жизнь, она вся будет наполнена мыслью о вас. Целую тебя, дорогая Маня, возвращаю кольцо обручальное и последние мои гостинцы для вас.
Милые мои, бесценные.
Прощайте.
М.M.

Четверг, вечер.

Видал я вас, милые, из окна, и на душе легче. Благословил всех, хоть издалека, посылал милым отсутствующим Машеньке и Танюше свое родительское благословение Божие на века их. Спасибо тебе, родная, за то, что еще раз дала взглянуть на себя и деток. Если меня не расстреляют (чуть-чуть надежды еще теплится), то, может быть, еще увидимся в этой жизни, хотя засадят на медленное умирание куда-нибудь, откуда нет выхода. Допрос окончательный, вероятно, будет или сегодня ночью, или завтра утром. Я сравнительно спокоен. Тяжело мне было видеть печальное личико Лидочки, остальные дети - дети, и я даже рад буду, если они как можно скорее, как все дети, забудут это несчастье. И ты забудь и постарайся быть счастлива, дорогая. Если же дело затянется и я останусь здесь, ради Бога, не присылай так много еды и такой хорошей. Один день пропусти и не присылай ничего, вероятно, впрочем, что запретят и без того. Я лишен буду всех послаблений, мне обещано, что не дадут никакой пощады.
Ну, Христос с вами, милые. Благослови вас Бог. Яшу крепко целую и прошу помочь тебе во всем. Поцелуй Олечку Самсонову и скажи, что я любил ее. И Орика ее поцелуй, и мужа. И всем Полям сердечный привет, включая Зину и А. Ив. Л. Будьте же счастливы, дорогие! Моему Володе, брату, напишешь, что перед смертью я и его вспоминал и благославлял.

7/20.IХ.1918. Тюрьма.

Милые, родные мои ангельчики дети, целую вас заочно последний раз в этой жизни и благославляю на всю вашу жизнь.
Слушайте маму, бабушку и всех старших, любите друг друга всю вашу жизнь и помогайте один другому, как истинные братья и сестры. Берите пример с мамочки, работайте без отдыха и ведите себя честно. Никогда не лгите, чужого не жалейте. Своим делитесь.
Помните несчастного папу.
Ты, милая Лидочка, старшая, будь помощницей маме.
Ты, Гриша родной, старший сын и заботься о младших.
Ты, Лёкушка, будь похожа на мою маму, и Мика дорогой, сдерживай свое сердце.
Все вы дали мне много радости, благодарю вас и благославляю.
Простите меня за все, и когда вырастите, будьте добрыми и кроткими людьми, и у вас не будет врагов.
Обнимаю вас крепко и призываю на вас милость Божию.
Ваш Папа.

7/20.1Х.1918.

Дорогой Володя. М. В. тебе расскажет, что случилось.
Пишу тебе перед смертью эти строки, чтобы поцеловать тебя последний раз, обнять и благословить. Прости меня за все. Если умру, то невинным, за статьи, когда-то писанные против евреев. Не оставь моих родных участием и советом, как я им завещал делить с тобой все, как с родным.
Прощай же, друг и брат!
Твой Миша.

Публикация М.Б. ПОСПЕЛОВА
"Слово", 1992, N7

Имперское мышление и имперский национализм М.О. Меньшикова

  Все более современной становится мысль В. В. Розанова о том, что при демократическом принципе, завладевшем Россией, ""быть в оппозиции" - значит любить и уважать Государя...", а ""быть бунтовщиком" в России - значит пойти и отстоять обедню" . Пусть же эта благородная "оппозиция" духу времени и духовный "бунт" против прививаемой демократией теплохладности будут нашими всегда возможными ответами на внутреннюю и внешнюю агрессию против Отечества.

Демократия облила грязью и опошлила многие глубокие русские традиционные воззрения. Сколь однозначно ругательным еще недавно было словосочетание имперское мышление. Демократические идеологи старались убедить великую нацию, что ей не нужно, неудобно, наконец, невыгодно быть имперской нацией, что ей будет легче и спокойнее жить мелочными проблемами, занимающими швейцарца или люксембуржца, проблемами биологического потребления, а не духа и творчества. Биологическое существование рефлексивно, несмело и творчески бесплодно; дух же всегда сознателен, дерзок и не может жить без творчества.

Почему же так боятся Империи?

Страшит врагов имя русское, чувствуют они, откуда может прийти им бесславный конец. Это слово несет опасность для демократии, поскольку потенциально может стать знаменем русского объединения. Империя несет современному распадающемуся русскому миру национальную концентрацию.

Каждая нация, доросшая до великой мировой роли, стремится построить свою Империю, свой мир, свою цивилизацию, которая предъявляется остальному миру как высшее развитие национально-государственного таланта. Империя развивает национальные идеалы до некоей универсальности, внутри которой могут свободно чувствовать себя и все другие народы. Имперское сознание вырабатывает особую ответственность перед Историей - ответственность хранителей идеалов христианской государственности и охранителей мира от всякого посягательства на тихое в нем житие во всяком благочестии и чистоте. Имперское сознание появляется как результат осознания нацией своей великодержавной миссии, то есть как осознание особой задачи нести миру свои государственные идеи, выраженные в идеалах правды, порядка и справедливого общежития.

"Нам же, - писал М. О. Меньшиков, - простым гражданам, несущим трудовою жизнью своей тяжесть государственности, нельзя не прислушиваться к вечным заветам. Мы хорошо знаем, что эта святыня народная - Родина - принадлежит не нам только, живым, но всему племени. Мы - всего лишь третья часть нации, притом наименьшая. Другая необъятная треть - в земле, третья - в небе, и так как те нравственно столь же живы, как и мы, то кворум всех решений принадлежит скорее им, а не нам. Мы лишь делегаты, так сказать, бывших и будущих людей, мы - их оживленное сознание, - следовательно, не наш эгоизм должен руководить нашей совестью, а нравственное благо всего племени" .

Имперское мышление - русская Консервативная традиция

Имперское мышление давно стало русской консервативной традицией, но как тип сознания оно изучено крайне слабо. Что же такое консерватизм и имперское мышление? Попробуем дать этим понятиям несколько определений.

Консерватизм может быть разным - как левым, так и правым. Всякая идея, положительно сформулированная, выраженная словами и ставшая традицией для ее приверженцев, формирует консервативное, или традиционное, восприятие этой идеи. Поэтому консерватизм сам по себе не несет ни положительного, ни отрицательного содержания. При рассуждении о консерватизме необходимо обращать большее внимание на ту базовую идею, традиционным пониманием которой он (консерватизм) является. В нашем случае мы говорим об имперском консерватизме, то есть о сложившемся в дореволюционной публицистике традиционном понимании значения Империи и идеи империализма.

Консерватизм, как здоровый скепсис, всегда готов держаться за сложившуюся традицию до последнего, пока жизнь не докажет безусловной жизнеспособности нового или не отвергнет его. Консервативное сознание чистоплотно в мыслях, оно гарантирует обдуманность решения, сверенного с исторической традицией. Через него, как через сито, просеиваются в сознании людей все их помыслы и остается только ценное и весомое, а ненужное и вредное извергается вон.

Консерватизм имперского сознания, соответственно, оставляет в своем багаже все жизнеспособное, отвергая все жизнеразрушающее или не способное к жизни. Имперское сознание является достоянием лишь великих наций, наций, осознающих и желающих являть миру свой национальный идеал справедливого государственного общежития. Наличие подобного сознания есть положительный знак психологической зрелости нации, способной самостоятельно, часто вопреки всем жить так, как она считает правильным, и являть тот идеал правды, который лежит в основе всей системы жизнедеятельности народного организма.

Имперский консерватизм необходим для движения против течения, для создания почвы, на которой со временем могло бы вырасти здание Русского Дома; почвы, периодически уничтожаемой новыми социальными переворотами. Консерватизм - это устойчивость общества и государства во время социальных бурь, внутренняя защита государственного и общественного организма против проникающих в него разрушительных политических бактерий.

Консерватизм - это психологический элемент социального иммунитета любого государства, с потерей которого, как при СПИДе, обезоруженный государственный организм быстро хиреет и умирает в страшных муках, пораженный антителами.

Имперский консерватизм - это государственное и церковное единство, в противоположность республиканской федеральности;

это борьба с любыми проявлениями распада и сепаратизма в обществе и государстве. Федерализм нисколько не спасает от сепаратизма, а дает этому движению дополнительные силы, вынашивая и растя новые расколы и будущие проблемы. Нет никакой другой возможности остановить этот процесс, кроме решительного перехода на имперский путь развития с его безусловной унитарностью в государственном строительстве.

Жить особо, по-своему, самобытно, самостоятельно, своим умом, дается не каждому. Легче всего пытаться скопировать соседа, жить чужим умом, не напрягая свои духовные силы, которые без подобного напряжения остаются неразвитыми и не способными на большие дела. При такой подражательности можно ли говорить о великой нации, можно ли вкладывать всю душу, всю энергию в такое нетворческое существование?

Отказ от самобытности является отказом от возможности называться и быть великой нацией, отказом от самого себя, предательством себя и продажей первородности, то есть того предназначения, которому должна служить каждая нация в этом разнообразном мире. Отказ от самобытности - это появление еще одного живого народного трупа, смоковницы, не приносящей положенного ей Богом плода. Это духовная смерть, смерть, с которой прекращается возможность для нации быть творцом своей жизни. Происходит превращение ее в биологический организм, со временем неизбежно становящийся удобрением для великих наций, не отказывающихся от дара творческой самобытности.

Наша современность расхолаживает, раскаляет (в противоположность закалке), расслабляет и пытается убедить в ненужности сопротивления течению дел. Зарабатывай и отдыхай, пей и веселись - вот ее лозунг!

"Новгородцы, - по замечанию Костомарова, - пропили свою республику. Афиняне проели свою. Едва ли не от той же причины пала величайшая из республик - Римская. Демократия начинает с требования свободы, равенства, братства, кончает же криком: хлеба и зрелищ! А там хоть траве не расти!"

В этом нет ничего, что должно относиться к человеческой личности. Человек - это творец, раскрывающий в своей жизни дары Божий. Демократический идеал потребляющего человека выглядит мерзко и склоняется скорее к идеалу животного, а не богоподобного создания, каковым является человек. Человек же с большой буквы - это творец, в отличие от человека толпы, человека идеала демократически-мелочного и к творчеству не способного...

Дробные Корни территориального сокращения России

Территория России сокращается, чахнут ее силы. А почему? Не потому ли, что по свержении Монархии и разрушении Российской империи мы стали инертны и сами готовы сузить размеры своего влияния в стране и мире? Пока были Государи, которые вдохновляли, а порою и просто заставляли нацию энергично бороться за свое существование, Империя росла и крепла, могла защищать свою Веру и братьев по крови. Не потому ли теперь Бог не дает нам сил, необходимых для широкого Возрождения Отечества, что не желает вливать драгоценное вино творчества и энергии в саморвущиеся мехи? Зачем давать дары тем, кто не ценит их и готов закопать в землю и имеющиеся уже таланты?

Только желающим много и со смыслом тратить могут даваться большие силы. Только тем, кто знает, па что их употребить, они нужны. От беспечных и не желающих нести тяготы, неизбежные при реализации большого дарования, таланты эти отнимаются и отдаются другим - более верным, жертвенным и рачительным. Необходимо быть готовым к большой отдаче сил, к жертвенности, которая одна только может способствовать получению нацией тех громадных сил, что необходимы для возвращения Имперской государственности и способности решать великие дела. Кому много дается, с того много и спрашивается; кто на многое готов, тому многое и суждено совершить.

Русские - прирожденные империалисты. Империя - традиция, храпящая в душах и сознании нации всегда возможный для реализации один из самых больших талантов русского народа - талант к государственному строительству. Талант, по своей силе редчайший в мире, - талант подчинения всех одной объединяющей цели и возможности отказа от свойственного всем (в большей или меньшей степени) эгоизма во имя блага ближних; талант, воспитанный и окрепший за века активной церковной и государственной жизни...

"Троноспособность" - основа имперского сознания

Можно не стремиться в Отечество Небесное, но тогда смерть духовная неизбежна; можно не делать ничего для своего Отечества земного, но тогда зачем нужен такой гражданин Отечеству Небесному?!

Как говорил один философ-романтик прошлого, "каждый человек должен быть троноспособным". Не в смысле повального самозваного стремления занять царский престол, а в смысле всегдашней готовности решать великие гражданские дела и нести государственные тяготы, которые в большом количестве внезапно могут падать на человека.

О мире окружающем человеку бессознательно дают информацию органы чувств и нервные окончания. На последующем же этапе ум и сердце сознательно осмысливают полученные знания. Нация в мире живет бессознательно, как психологический тип, и сознательно осмысливает реалии этого мира через лучших своих сынов, вырабатывая осознанный тип поведения в той или иной ситуации. Без решающего влияния этих лучших людей на поведение нации она реагирует на предлагаемые миром раздражители реактивно, рефлекторно, бессознательно и бесцельно.

Имперское сознание несет то исцеление обществу, прошедшему через идеологический демократический пресс коммунизма и либерализма, которое можно уподобить лечению косоглазия, требующему от пациента много времени и большого напряжения. Лечение современного общества, политически косоглазого, через внедрение в его сознание текстов творцов русского самосознания потребует также много времени и напряжения, но при определенной последовательности лечения и тщательном отборе "идеологических препаратов" результат должен быть достигнут. Результат коррекции зрения должен дать выработку нового взгляда нации на окружающий мир и на саму себя. Необходимо взглянуть на многие вещи глазами людей, зрение которых было особенно напряженно, точно и совершенно.

Почему это важно? Взгляд человека из дореволюционного свободного русского мира на вещи непреходящие может быть наиболее точным в силу нескованности его мышления инородными идеологическими наслоениями или малой образованностью. У них была более высокая колокольня - Империя, с которой было дальше и глубже видно, в отличие от современного равнинного состояния России.

Национальное творчество - дело, не свободное от молчаливого требования предков следовать выработанной ими традиции миросозерцания. Мифотворчество современных неоязычников, сочиняющих завлекательные картины не существовавших никогда русских миров прошлого, не может утешать мыслящего человека. Им невозможно руководствоваться в реальной жизни. Одни фантомы быстро сменяют другие. В таком мире нет основания. Это своего рода виртуальная реальность, которая поддается командам человека, в ней находящегося, но в которой нельзя жить и тем более в ней нельзя ничего сотворить реального. Это наркотик для слабых натур, готовых скрыться от печального современного положения России в доисторические видения бойких неоязыческих рассказчиков, подавляющих способность критически осмыслить реальность и ловко держащих слушателей в своих руках.

Идея Империи - единственная идея, которая может противопоставляться в области политики таким разрушительным идеям, как демократия, революция и т. д. "Империя" - более выразительное слово, нежели "Монархия". Это то слово, которое может и должно стать знаковым словесным символом возрождения русской государственности.

В политике трудно представить принципиально недостижимые сугубо социальные цели. Волевое желание, любовь к идеальному может двигать горами, разрушать мифы демократии и строить великие империи.

"Империя, - писал Михаил Меньшиков, - как живое тело - не мир, а постоянная и неукротимая борьба за жизнь, причем победа дается сильным, а не слюнявым. Русская империя есть живое царствование русского племени, постоянное одоление нерусских элементов, постоянное и непрерывное подчинение себе национальностей, враждебных нам. Мало победить врага - нужно довести победу до конца, до полного исчезновения опасности, до претворения нерусских элементов в русские. На тех окраинах, где это считается недостижимым, лучше совсем отказаться от враждебных "членов семьи", лучше разграничиться с ними начисто".

В политике стушевался - значит, проиграл. Побеждает упорно твердящий свое, не сомневающийся и не позволяющий другим глубоко впадать в сомнения.

Ставь высшей целью достижение идеального и не бойся надорвать силы. Имперское величие, его почти недосягаемый идеал один может сохранять энергию стремления к возрождению Империи. Эту дорогу осилит лишь упорно идущий по ней вперед.

Что можно противопоставить демократии с ее идеей слепого большинства и разрушительного федерализма? Только идею Империи. Только Империя и Православная Церковь будут всегда препятствием к демократизации мира.

Если федерализм Швейцарии и США объединял разрозненные земли, то он нес в себе зерно государственного строительства. Федерализм же в России делит единое русское государственное тело между инородными местными центрами, а значит, несет антигосударственное, анархическое, сепаратистское, разрушительное начало. Федерализм погубил Россию в границах СССР, он погубит ее и в границах Российской Федерации, если не перестанет быть государственным догматом.

Демократии , толпе, можно противопоставить только Монархию и олицетворяемую ею Личность. Только организовав нацию в групповые профессиональные союзы, можно победить и переродить демократию толп в подчиненную власти наследственных Государей единую Империю русской нации.

Империя - это русская свобода. Свобода честного, законопослушного гражданина, которая противоположна демократическим свободам. ""Державы" иного, - писал М. О. Меньшиков, - более древнего, более близкого к природе типа, именно монархические, в состоянии гораздо легче, чем "республиканские штаты", регулировать бедность и богатство, защищая слабое и отставшее большинство подданных от слишком уж прогрессирующих по части кармана".

Среди прочих особенностей имперского сознания можно назвать стремление к самодостаточности русского мира без закрытости внутри него; активность русского "я" (имперского сознания) в самоопределении себя в человеческом мире; противоположение себя другим - в силу ощущения, что "мы" не "они". Ощущение, совершенно естественное человеческому сознанию, способному отличать родное от чужеродного.

Империя как вершина государственности - историческая награда русской нации за жертвенность в своем многовековом существовании, в развитии духовных сил и государственных дарований.

Государства - малые и средние - не способны к самостоятельности, к самостоятельному существованию в политике, и великие государства всегда навязывают им свою волю. Самостоятельность - привилегия сильного и смелого. Стать самостоятельным, развить до имперских масштабов свои силы - это подвиг, на который не многие решаются и достигают цели. Необходимо больше ценить и глубже осознавать призванность России к мировой деятельности и не стремиться к успокоенности и беспечному существованию.

"Если есть нравственное убеждение, - писал Л. А. Тихомиров, - что присоединение к империи той или иной чуждой области определено необходимой силой обстоятельств, то вопрос о желании нашем взять ее или ее желании присоединяться имеет лишь второстепенное значение. Хотим или не хотим - должны быть вместе".

Это вопрос государственной целесообразности, а не вопрос нрав нации на самоопределение; нельзя, помня все время о свободе других наций, постоянно забывать о свободе своей.

Вообще, глупо и нерезультативно вспоминать о политике и о политическом образовании, когда уже стреляют танки. Об этом нужно задумываться значительно раньше, возможно, тогда и стрелять придется значительно меньше. Дурная голова в данном случае не дает спокойно лежать на складах оружию.

У русских людей еще слишком мало сил, чтобы и эту малость растрачивать, каждые несколько лет, в никуда. Идеология, формирование идей, вербовка соратников, политическое миссионерство должно предшествовать всяким решениям о политическом переустройстве.

Одновременно слишком соблазнительно и слишком глупо идти в лоб с незначительными силами на массивное препятствие. Надо менять тактику противодействия, перестраивать ряды последователей, изменять планы, точки своей обороны и более правильно оценивать силы противника.

Не надо смущаться малостью наших сил - сегодня это наше несчастье, завтра оно может постичь наших врагов. Надо научиться бороться - живя. Идеологическая борьба сродни партизанской: точечные удары, небольшие дела, борьба за выживание.

Настоящая русская трагедия в том, что каждое поколение современных русских мыслителей уподобляется человеку, ищущему цель своего пути, но не спрашивающего о пей ни у одного из встречаемых по дороге.

Вновь и вновь мы попадаем в тупики и принуждены возвращаться, искать заново верный путь. Благо если но этому пути никто до нас не хаживал, то и спрашивать было бы некого. Но ведь часто дело совсем не в этом, а в том, что мы не любознательны и поспешно проходим мимо тех русских мыслителей прошлого, которые много могли бы нам поведать о пути к цели и даже о самой цели Имперского пути.

Одним из этапов Имперского возрождения Отечества должно стать определение письменного корпуса материалов об имперском сознании, его идеологическое и историческое изучение. Необходимо стремиться быть созвучными предыдущим поколениям, развивавшим идеологические основы имперского сознания; прислушиваться к заданному ими тону размышлений, чтобы не звучать фальшиво самим.

Журнал "Москва" на страницах своих книжных приложений занимается подобной идеологической работой по выяснению и опубликованию наиболее интересных для современников текстов, могущих быть отнесенными к наследию имперского гражданского сознания...

Имперский национализм Михаила Меньшикова

Понятие нации крайне не разработано в русской литературе:

доселе русским обществом было приложено слишком мало усилий, чтобы исследовать и понять самое себя. Это очень печально сказывается на современном сознании русских, не склонных уважать себя и свою нацию, которую не знают. Внимание русского человека никак не обращено на самого себя, на своих ближних, что неблагоприятно для формирования личности.

Самоуважение не может произойти откуда-нибудь извне, оно должно родиться из самоощущений, самоосознания. Мы построили самую большую государственность в мире и крайне плохо изучали и знали ее жизненные основы и в конце концов потеряли ее в 1917 году. Как бы то же самое (т. е. целостность нации, ее единство, существо) не потерять нам и в лице нации. Эта потеря будет такой же страшной. Если в государстве мы потеряли стальную оболочку, без которой в этом мире всеобщей борьбы всех против всех ни одна великая нация не может жить, то, потеряв национальные черты, наш народ превратится в толпу, безликое население без каких бы то ни было нравственных и психологических скреп, которые и делают из однородного населения нацию. С потерей чувства национальной родственности мы потеряем саму целостность нашего тела народного; разложение начнется уже на самом примитивном уровне - на уровне физически уничтожающейся материи.

Вот чтобы не допустить и этой психической катастрофы, нам необходимо изучать самих себя, исследовать свою национальную психологию. Это изучение поможет нам осознать наши национальные, характерные душевные особенности, которые и должен защищать всякий, любящий свой народ.

Что же такое национальное чувство и национальное самосознание? Дадим несколько формулировок, принадлежащих профессору психологии Павлу Ивановичу Ковалевскому: "Национальное чувство есть прирожденная принадлежность физической и душевной организации. Оно инстинктивно. Оно обязательно. Национальное чувство прирожденно так же, как и все другие чувствования - любви к родителям, любви к детям, голода, жажды и т. д."; "Национальное самосознание есть акт мышления, в силу которого данная личность признает себя частью целого, идет под его защиту и несет себя саму на защиту своего родного целого, своей нации".

Национализм - это стремление к самопознанию, самораскрытию, анализ коллективного, народного "я". "Я", которое уже исторически родилось в незапамятном прошлом и которое сохранилось до наших дней неизменным в своей глубине. Русским и православным сегодня быть трудно, так же как трудно остаться добрым во все более озлобляющемся мире. Где еще осталась страна, где человек добрый не является синонимом глупого и где доброта и душевность ценятся выше интеллектуальности и деловитости?

Неужели действительно не интересно знать, что же это за психологический тип - русский человек? Ведь он, а не кто-нибудь другой делал Большую Историю последнего тысячелетия.

Именно народная психология, именно ее изучение может дать тот материал национальных особенностей, на котором и должно возводиться здание национализма. Недаром в начале XX века идеологами национализма были ученые-психологи (профессор И. А. Сикорский и профессор П. И. Ковалевский).

"Выше грубой силы, - писал И. А. Сикорский, - и выше коварной силы денег стоит психическая сила и великая биологическая правда - ими определяется будущность важнейших мировых событий. Народ или раса, которые довольно проницательны в этих душевных тонкостях, могут обеспечить себе дальнейшее верное существование и успехи".

Национализм творческий, жизнедеятельный - это охранительное движение, направленное на охранение своего мира и своего национального "я". Имперский национализм - это охранение своего национального господства в государстве.

Кроме религиозной и государственной самостоятельности необходима и самостоятельность национальная. Кроме религиозной и государственной свободы необходима и свобода национальная. Кроме борьбы за Православие и Империю необходимо жаждать и добиваться Русскости. Той особой душевной настроенности, при которой нация чувствует свое единство. Той Русскости, которая и создала для себя огромный мир - Русскую Империю.

Национальная свобода дается только сильным духом. Слабые духовно быстро хиреют и физически. Необходимо снять со своего тела разного рода инородческие "вьюнки", которые душат нацию и живут ее соками. При всей нашей величине (которая к тому же уже весьма сокращена с тех пор, как мы отдались во власть демократическому принципу) нам нужно более трезво смотреть на мир, в котором идет яростная борьба между нациями. Никто чужой нам не поможет, помогать друг другу должны мы сами.

Интернационализм - это потеря национальной самоидентификации, деградация, потеря чувства родства с предками.

Национализм - это здоровый народный эгоизм, желающий своим ближним лучшего развития. Ведь у национального государства крайне ограничено количество добытых народных благ, и если эти народные средства тратятся на развитие представителей других народов, то нация не движется в своем развитии, будь то духовная или экономическая сфера. Нация при неполном, недостаточном кровообращении (а именно с кровью можно сравнить национальное богатство) развивается ущербно, каждая струйка животворящего фермента национального роста, направляемая из русского тела в инородное, - это нежелательное, невосполнимое, часто насильственное "донорство". Такое "донорство", практиковавшееся и коммунистами, и современными демократами, - страшное преступление перед русской нацией, крайне ее ослабившее в XX столетии. Инородческое в значительной степени руководство нацией в этом веке прекратило рост наших сил и практически привело к частичной деградации национальной массы.

Управлять или участвовать в управлении страной с тысячелетними русскими корнями, будучи инородцем, - это всегда эгоизм, направленный против эгоизма русской нации. Инородческий эгоизм всегда отвод живительных сил государства от питания русского населения на питание чужих или других наций. Смотрите, как много вкладывается в инородческие области - Татарстан, Дагестан, Чечню и т. д.; сколь большие льготы (за счет русских сил) им выдают наши управленцы. Можно ли думать о наших управленцах, что они заботятся о русских силах и понимают, что жизненно-творческими силами государственности могут быть только русские? Многие ли нации считают Россию своей страной и будут отдавать ей столько же сил, сколь отдавали и отдают русские? На оба вопроса один ответ: нет и нет.

Управляющий слой государства должен быть русским, эгоистически русским, - только будучи таким, он сможет быть эффективным и целесообразным звеном национальной государственности, понимающим нужды и цели нации и ее Отечества. Русские должны господствовать в своем государстве, и господство это должно быть закреплено в Основных Законах этого государства. "Как бы ни были образованны, - писал Михаил Меньшиков, - и лояльны инородцы, они не могут не быть равнодушны к России. В самые важные, роковые моменты, когда должен заговорить дух расы, у инородцев едва ли проснется русский дух".

Вся наша "усталость", апатия, неуверенность в себе - продукт глубокого ощущения ненужности современному демократическому государству; продукт осознания великой нацией своего государственного сиротства и потери контроля за своим государством и слоем управленцев. Нации определили лишь место работающей массы, которая должна много трудиться, параллельно периодически "подтягивая пояса" после всякого очередного банкротства демократической государственности. Нация устала жить не свойственной ей жизнью, выживать при постоянном ослаблении ее федеральным правительством. А ради чего терпеть эти мытарства?..

Никакая чужая национальная сила не сможет стать опорой для нашего тысячелетнего государства. Государство рождается из семьи и рода и, в свою очередь, формирует нацию. Государство - это мышцы, нервы, ткани нации; крушение его - мистическое разрушение тела нации. Внедрение в государственные ткани инородцев (не снаружи, а изнутри) создает внутренние болезни - ослабление национальных мышц, гибель нервных клеток, разрывы народных тканей. Результатом подобных внутренних болезней является психофизическая эпидемия, ослабление национального организма. Государство так же не может поменять мышцы, нервы и ткани, с которыми оно родилось и прожило не одно столетие, которые оно сформировало и развило в специфической исторической ситуации своего существования, на мышцы, нервы и ткани другой или других наций. Это неравноценная замена и даже вещь невозможная. Государство не сможет поменять своей психофизической ипостаси, оно может долго или же недолго болеть при внедрении чужеродных материй. "Государственный наш быт сложен русскими, а потому и должен черпать свою завтрашнюю силу из того же начала, оставаясь русским и устраняя из своих недр те течения, которые способны его привести к разложению народности, или денационализации".

Трансплантация в государство других национальных органов и тканей вызывает не меньшее отторжение и даже смерть, чем это бывает при трансплантации человеку органов другого человека. Бывают удачные национальные трансплантации, но тогда рождается новая нация-гибрид, с новыми свойствами - либо ухудшенными, либо улучшенными. При трансплантационных операциях на человеке, для того чтобы не происходило отторжения, используют специальные препараты, которые как бы обманывают, заставляют тело человека принять чужой или чужие органы. Подобным "препаратом" в национальной политике коммунистов и демократов был интернационализм, которым постулировали миф о дружбе между народами, пытаясь убедить русское тело принять в себя, в свои национальные ткани инородные организмы как свои, уничтожая параллельно якобы вредные, больные русские члены (дворянство, духовенство, русский образованный класс, крестьянство и т. д.). Туман интернационализма быстро рассеивается к концу XX века, поскольку действие всякого, даже и идеологического, лекарства - временно. Сознание нации становится более адекватным жизненной реальности: все меньше желающих быть безвозмездными "донорами".

Весь XX век над русским государством и над русским национальным телом проводили трансплантационные операции: пришивали чужие головы, отводили питательные каналы к другим телам, ампутировали разные части тела, пускали кровь, делали операции на мозге, вычищая (как убеждали) ненужное и вредное, пытались уничтожить душу, и если бы это было возможно сделать хирургическим способом, то непременно бы уничтожили.

Весь XX век мы (нация) лежали на "хирургическом столе", вставая с него только для того, чтобы воевать и трудиться; один за другим инородческие "хирурги" (политики, партийные деятели, экономисты и т. д.) делали нам операции по своему усмотрению. Мы же лежали под наркозом-гипнозом разных политических мифов, по-разному называемых: то демократия и интернационализм, то либерализм, то социализм и коммунизм и т. д.

Мы беспечно потеряли свою национальную свободу, сознательное национальное творчество, свободу воли к самостоятельному мышлению и самостоятельной жизнедеятельности. Мы так ослабли в духовном плане, что перестаем реагировать на окружающий мир, сопротивляться узурпации нашей собственности - государства и наших национальных богатств. Уменьшение реакций на внешний мир - верный признак ослабленной жизнедеятельности национального организма. "Коренному русскому племени вовсе не все равно, остаться ли наверху или очутиться внизу" в государстве.

Нация должна быть свободна от инородческого засилья, от всевозможных пут. Все наши силы, много их или мало, должны тратиться только на свои цели и на своих людей. Никто не будет нас образовывать, кормить, защищать - все "чужаки" будут решать проблемы только своих. Если мы не будем иметь возможность все, что мы вырабатываем сами, то есть наш национальный продукт (интеллектуальный или материальный), пускать строго на прокорм, образование, защиту своих ближних, разве мы можем считать себя свободной нацией? Нет, конечно, нет. Мы - нация угнетаемая, угнетаемая нашим же ненациональным правительством и международными финансовыми институтами. Мы - гонимые и эксплуатируемые, но мы пока в большинстве в государстве и должны заставить считаться с нашими законными правами... "В широком смысле национализм, - писал один из творцов русского национализма профессор П. И. Ковалевский, - духовное веяние, течение, направление в данном народе, имеющее целью и задачею поднятие и совершенствование блага данной нации" . Этот национализм он называл массовым, то есть тем, который должен проводиться всеми движениями, называющими себя национально-русскими.

Ф. М. Достоевский писал, что надо стать русским. Надо стать искренним и честным в отношении себя и нации, осмыслить себя как личность и нацию как общество - и тогда станешь русским, а значит, и националистом. Современному человеку стать не просто человеком, а русским человеком можно только сознательно и искренно. Среди многих определений понятия "национализм" выделяется определение М. О. Меньшикова. "Национализм, мне кажется, - писал он, - есть народная искренность, в отличие от притворства партий и всякого их кривляния и подражания. Есть люди искренние, которые не терпят, чтобы казаться чем-то другим, и которым хочется всегда быть лишь самими собой. Наоборот, есть люди, как бы боящиеся самих себя, внутренне не уважающие себя, которые готовы быть чем угодно, только не тем, что они есть. Эта странная трусость напоминает так называемый миметизм в природе, стремление слабых пород - особенно среди насекомых - подделывать свою наружность под окружающую среду, например принимать очертания и цвета растений. Чувство национальное обратно этому малодушному инстинкту. Национализм есть полное развитие личности и стойкое бережение всех особенностей, отличающих данный вид от смежных ему. Национализм есть не только полнота самосознания, но полнота особенного - творческого самосознания, а не подражательного. Национализм всегда чувствуется как высшее удовлетворение, как "любовь к отечеству и народная гордость". Нельзя любить и нельзя гордиться тем, что считаешь дурным. Стало быть, национализм предполагает полноту хороших качеств или тех, что кажутся хорошими. Национализм есть то редкое состояние, когда народ примиряется с самим собою, входит в полное согласие, в равновесие своего духа и в гармоническое удовлетворение самим собой".

Национальная психология - великая биологическая сила, выработанная веками исторической борьбы, побед и поражений. Нация - духовное единство в вере; нация - психологическое единство в характере поведения; нация - душевное единство в культуре, языке; нация - физическое единство в кровном родстве.

Симпатии и антипатии - это психологические границы нации, которыми она оберегает себя от проникновения всего чуждого, воспринимая, напротив, в свое тело все близкое. Этими психологическими определениями своего и чужого нация как формирует саму себя, так и вырабатывает отношение к психологическим типам, не принадлежащим к своему. Симпатии и антипатии - это психологическое оружие национальной обороны. "Антипатия... есть оборотная сторона чувства самосохранения; она помогает народам крепче чувствовать себя и крепче держаться за свои духовные особенности, которые нередко могут быть и большими психологическими ценностями, недоступными для других и потому сугубо ценными для обладателя".

Итак, что же такое национализм?

Национализм - это философия господства на своей национальной территории, укрепление сознания русского народного единства.

Национализм может проявляться двояко: неосознанно - в национальном прирожденном чувстве и любви к своему народу и к своему месту рождения, и осознанно - в появлении национального самосознания, осмысленного сопричтения себя к своему пароду и признании всех прав и обязанностей по отношению к своему национальному обществу.

Необходимость перехода к осознанному национализму требует изучения трудов теоретиков русского национализма. Оно, несомненно, необходимо современному русскому человеку - человеку, растерявшему многое из чувств и идей, принадлежащих ему по праву рождения. Одно из наиболее ярких имен в истории русского национализма - М. О. Меньшиков, великий публицист начала XX столетия, которым зачитывалась вся Россия...

Писательская биография

Михаил Осипович Меньшиков родился 25 сентября 1859 года в городе Новоржеве Псковской губернии. Отец происходил из священнической семьи, мать - из дворян. В 1873 году, окончив Опочецкое уездное училище, он поступает в Кронштадтское морское техническое училище, после окончания которого М. О. Меньшиков становится флотским офицером (флотским штурманом).

На его офицерскую долю выпало участвовать в нескольких дальних морских походах, писательским плодом которых явилась вышедшая в 1884 году первая книга очерков "По портам Европы".

Тогда же он, как военно-морской гидрограф, составляет несколько гидрографическо-штурманских сочинений: "Руководство к чтению морских карт, русских и иностранных" (СПб., 1891) и "Лоция Абосских и восточной части Аландских шхер" (СПб., 1892).

Параллельно со службой во флоте молодой М. О. Меньшиков начинает сотрудничать в "Неделе" (с середины 1880-х годов), где вскоре становится ведущим сотрудником.

Поверив окончательно в свой писательский дар, М. О. Меньшиков подает в 1892 году в отставку в чине штабс-капитана и всецело посвящает себя публицистике. Будучи в то время под влиянием нравственных идей Толстого, публицистика М. О. Меньшикова была весьма морализаторского направления.

После прекращения издания "Недели" А. С. Суворин приглашает М. О. Меньшикова к сотрудничеству в своей газете "Новое время". Здесь талант М. О. Меньшикова раскрылся с большей цельностью и остротой в его "Письмах к ближним", печатавшихся (две-три статьи в неделю) под этим общим названием вплоть до закрытия газеты в 1917 году.

М. О. Меньшиков придавал огромное значение публицистике, ее мощи и ее возможностям влиять на умы людей. Считая публицистику искусством, он утверждал крайнюю важность для общества в XX столетии иметь хорошую публицистику, упадок которой мог бы отразиться наиболее печально на сознании граждан. Считая ветхозаветных пророков первыми публицистами, М. О. Меньшиков явился в своей публицистике, в отношении судьбы России, также настоящим пророком. "России, - писал он, - как и огромному большинству ее соседей, вероятнее всего, придется пережить процесс, какой Иегова применил к развращенным евреям, вышедшим из плена. Никто из вышедших из Египта не вошел в обетованный Ханаан. Развращенное и порочное поколение сплошь вымерло. В новую жизнь вступило свежее, восстановленное в первобытных условиях пустыни, менее грешное поколение" . Разве это не предсказание революции и дальнейшего нашего блуждания в поисках нашего Ханаана - возрожденной России?

В русской политической литературе можно выделить два рода писателей, одни из которых более чувствовали нацию, а другие - государство. В русской литературе часто тот, кто чувствует нацию, не особенно чувствует государственность. И. С. Аксаков и вообще славянофилы - безусловно националисты, или протонационалисты. Катков почти не писал об идее нации, Тихомиров писал о нации, но в контексте государственности. Есть как бы две взаимопереплетающиеся политические школы в русской публицистике. Одна говорила о нации, другая о государстве. Меньшиков безусловно националист и одновременно империалист, но на основе величия нации. Между этими двумя группами нет антагонизма, а есть лишь призванность одних к рассуждению о нации, а других - о государстве. Одни лучше чувствовали и могли глубже рассуждать о государстве, а другие о нации. Талант одних более располагал к изучению государственности, талант же других - к пониманию народности.

М. О. Меньшиков в таком делении, безусловно, имеет большее отношение к философии нации. Он считал, что именно народность - наиболее угрожаемый пункт в обороне Отечества. "Именно тут, - утверждал он, - идет подмен материи, тут фальсифицируется самая природа расы и нерусские племена неудержимо вытесняют русскую народность".

Консервативное сознание в его публицистике проявлялось в культивировании чувства вечного, которое в его время было подавлено борьбой между старым и новым. М. О. Меньшиков очень много писал, и в его статьях, к сожалению, можно найти немало спорного или скороспелого, в чересчур смелых обобщениях. Самым интересным у М. О. Меньшикова всегда были рассуждения о национальных проблемах, о русском национализме, поэтому и мы выбрали для публикации именно эти материалы. Его национализм - это национализм не агрессивный, национализм не захвата или насилия, а, как он выражался, национализм честного разграничения. Разграничения одних наций от других, при котором только и возможны хорошие отношения между нациями. Его национализм не собирался никого уничтожать, как это неоднократно ему приписывали различные недоброжелатели. Он лишь собирался оборонять свою нацию - действие совершенно законное и нравственно должное.

"Мы, - писал М. О. Меньшиков, - не восстаем против приезда к нам и даже против сожительства некоторого процента иноплеменников, давая им охотно среди себя почти все права гражданства. Мы восстаем лишь против массового их нашествия, против заполонения ими важнейших наших государственных и культурных позиций. Мы протестуем против идущего завоевания России нерусскими племенами, против постепенного отнятия у нас земли, веры и власти. Мирному наплыву чуждых рас мы хотели бы дать отпор, сосредоточив для этого всю энергию нашего когда-то победоносного народа..."

Многие темы брались им штурмом, который не всегда был теоретически и фактически верным, оставаясь, однако, всегда талантливым по форме и всегда энергичным. Много горького говорил он в адрес русского народа и его истории, но делал это всегда искренне. Это тот случай, когда критика идет от лица любящего Родину, а не от безразличного критикана.

Писательство всегда было для него подвигом, оно стоило ему жизни, а при жизни было наполнено всевозможной на него клеветой и угрозами - поэтому к его словам надо относиться серьезно и с пониманием. "Что касается ругательных писем, - писал он, - то они, как и гнусные статьи в инородческой печати, мне доставляют удовлетворение стрелка, попавшего в цель. Именно в тех случаях, когда вы попадаете в яблоко, начинается шум: выскакивает заяц и бьет в барабан, или начинает играть шарманка. По количеству подметных писем и грязных статей публицист, защищающий интересы Родины, может убедиться, насколько действительна его работа. В таком серьезном и страшном деле, как политическая борьба, обращать внимание на раздраженные укоры врагов было бы так же странно, как солдату ждать из неприятельских окопов конфеты вместо пуль".

Великим талантом М. О. Меньшикова была политическая литература, боевая публицистика. Будем помнить во всех претензиях к М. О. Меньшикову, что он был расстрелян большевиками, расстрелян как опасный писатель.

Всероссийский национальный союз

Всероссийский национальный союз был организацией, рожденной не революционными событиями 1905 года, как большинство правомонархических организаций (кроме Русского собрания), а уже мирной жизнью, жизнью Государственной Думы и публицистикой М. О. Меньшикова. В него вошли умеренно-правые элементы образованного русского общества - национально настроенные профессора, военные в отставке, чиновники, публицисты, - объединенные общей идеей главенства народности в трехчленной русской формуле.

Союз русского народа был организацией массовой, народной, многочисленной - разные исследователи по-разному оценивают ее численность (от нескольких сот тысяч до нескольких миллионов) - и был рожден как правая реакция на революцию 1905 года. Союз русского народа был агрессивен и простонароден в большинстве своем, тогда как Всероссийский национальный союз появился во времена столыпинского правления и работы III Государственной Думы как союз не приемлющих октябристских ("второсортные кадеты", как называл их Меньшиков) дальнейших радикальных конституционных вожделений и отодвигания национальных вопросов на второй план (для националистов было важно незамедлительное решение еврейского вопроса), а также не согласных с крайне правыми в их отношении к Государственной Думе и нежелании выставлять народность впереди Православия и Самодержавия. Для националистов и Православие, и Самодержавие вытекали из национальных особенностей, а не наоборот, как это считалось крайне правыми.

М. О. Меньшиков не во всем понимал позицию крайне правых, не разделял некоторые их положения, но он был честен по отношению к ним и признавал их заслуги перед Отечеством. "Непростительно забыть, - писал он в 1911 году, - какую роль сыграли, например, покойный Грингмут в Москве или Дубровин в Петербурге, Дубасов - в Москве или Дурново - в Петербурге, Семеновский полк в Москве или вся гвардия в Петербурге. Что главная осада власти и центральный штурм ее были в Петербурге и в Москве... Инородческая революция пыталась поразить империю в самом ее сердце - вот отчего в обе столицы понабилось столько мятежников и пристанодержателей бунта. Мы... не принадлежим к Союзу русского народа, но было бы или актом невежества, или черной неблагодарностью забыть, что наши национальные начала были провозглашены еще задолго до возникновения партии националистов - именно такими "черносотенными" организациями Петербурга, каково Русское собрание и союз г-д Дубровина и Пуришкевича. Если серьезно говорить о борьбе со смутой, действительной борьбе, не на живот, а на смерть, то вели ее не киевские националисты, а петербургские и московские монархисты".

Сущность национализма Всероссийского национального союза весьма точно выразил его председатель - Петр Николаевич Балашев (на 1-м собрании представителей Национального союза, проходившем в Санкт-Петербурге 19-21 февраля 1911 года). Во вступительной речи он сказал следующее: "Национализм есть стремление достичь наибольшего напряжения творческих сил данного народа в их чистейшем виде, как предпочтение своего заимствованному".

Членами Всероссийского национального союза были многие известные ученые, такие, как профессор Петр Яковлевич Армашевский, профессор Платон Андреевич Кулаковский, профессор Николай Осипович Куплевасский, профессор Павел Иванович Ковалевский, профессор Петр Евгеньевич Казанский и другие. В Главном совете Всероссийского национального союза состоял и Михаил Осипович Меньшиков, публицистические выступления которого в "Новом времени" во многом подготовили идеологическую (идейную) почву для появления союза.

Целями союза, по уставу, были исповедуемые им начала - единство и нераздельность Российской империи, ограждение во всех ее частях господства русской народности, укрепление сознания русского народного единства и упрочение русской государственности на началах самодержавной власти Царя в единении с законодательным народным представительством.

Слабость нашего национализма - это слабость нашей воли, столь же важной для гармонической личности, сколь и развитие чувств и умственных способностей. Без воли нет осознания необходимости планомерного стремления к цели. Появляется немощь перед перспективой действия. М. О. Меньшиков не страдал размягчением воли, он был всецело сконцентрирован на единственной цели - величии России, к которой стремился всю сознательную жизнь.

Февральская революция 1917 года закрыла газету "Новое время" и оставила М. О. Меньшикова без любимого дела. Октябрь же не дал М. О. Меньшикову прожить и года под своей властью.

Враги не простили М. О. Меньшикову ничего из его деятельности - ни искреннего национализма, ни талантливой публицистики, ни обличения неправды и изуверства...

Он был арестован на Валдае. 19 сентября 1918 года М. О. Меньшиков писал своей жене из заключения: "Члены и председатель чрезвычайной следственной Комиссии евреи и не скрывают, что арест мой и суд - месть за старые мои обличительные статьи против евреев" . За день до расстрела он написал как бы в завещание своей жене и детям: "Запомните - умираю жертвой еврейской мести не за какие-либо преступления, а лишь за обличение еврейского народа, за что они истребляли и своих пророков. Жаль, что не удалось еще пожить и полюбоваться на вас" . 20 сентября 1918 года он был расстрелян чекистами за свои статьи.

Но идеи бессмертны и не теряют творческой силы после смерти своих носителей. После смерти М. О. Меньшикова осталась великая публицистика, девизом которой можно поставить такие его слова: "Не раз великая Империя наша приближалась к краю гибели, но спасало ее не богатство, которого не было, не вооружение, которым мы всегда хромали, а железное мужество ее сынов, не щадивших ни сил, ни жизни, лишь бы жила Россия".

Михаил СМОЛИН