Сейчас на борту: 
Titanic
   [Подробнее...]

Страниц: 1 2 3 4 5

#26 22.03.2015 20:43:38

Кубинец
Гардемаринъ
gardemarin
быстроходный миноносец "Унылый"
Сообщений: 1352




Re: "Каталины" в СССР.

ТОБОЛЕЦ написал:

#868498
Гидросамолёт Консолидэйтед PBY "Каталина". Фотография. СССР. 1930 - 1940-е гг.

Это фото ГСТ из состава 4-й АЭ 118-го ОМРАП ВВС СФ. июнь-июль 1941г.

#27 21.08.2015 14:48:48

Владислав
Гость




Re: "Каталины" в СССР.

ТОБОЛЕЦ написал:

#871504
Посадка морских пехотинцев на PBN-1 Тихоокеанского флота, 1945 г.

Доброго времени суток!
Поясните, пожалуйста, к какому авиаполку и авиаэскадрильи Тихоокеанского флота был приписан данный PBN-1, запечатлённый на фотографии?

Отредактированно Владислав (25.08.2015 15:56:46)

#28 31.08.2015 22:01:22

Кубинец
Гардемаринъ
gardemarin
быстроходный миноносец "Унылый"
Сообщений: 1352




Re: "Каталины" в СССР.

16-й ОМДРАП. Десант в Дальний или  Порт-Артур.

Отредактированно Кубинец (31.08.2015 22:09:30)

#29 01.09.2015 08:46:01

Владислав
Гость




Re: "Каталины" в СССР.

Спасибо за ответ. Если, конечно, возможно, укажите источник, из которого была заимствована данная фотография. Как я понимаю, было сделано это фото непосредственно на берегу бухты Суходол?

#30 01.09.2015 08:58:32

Владислав
Гость




Re: "Каталины" в СССР.

http://i016.radikal.ru/1509/c7/1f69a9adc387.jpg
Вот ещё одно фото, которое повсеместно бродит по Интернету. Однозначно ни на одном сайте не указано, к какому флоту и авиаполку принадлежал данный самолёт, и когда была сделана фотография.

#31 01.09.2015 12:25:43

Mitry
Капитанъ II ранга
k2r
Откуда: Москва
Сообщений: 5177




Re: "Каталины" в СССР.

1

Надпись на обороте - "Таллин, август 1951, 1 курс ВМОЛА им. Ворошилова"

http://i66.fastpic.ru/thumb/2015/0901/31/670bd8d3775e459ec8f23794e2be2c31.jpeg

Отредактированно Mitry (01.09.2015 12:35:55)


Всѣ, всѣ, мы обнимаемъ необъятное, хотя поэтъ Прутковъ и говоритъ, что никто не въ силахъ обнять необъятное. Дружининъ. Замѣтки Петерб. журналиста.

#32 02.10.2015 21:45:43

Кубинец
Гардемаринъ
gardemarin
быстроходный миноносец "Унылый"
Сообщений: 1352




Re: "Каталины" в СССР.

Владислав написал:

#985928
Если, конечно, возможно, укажите источник, из которого была заимствована данная фотография. Как я понимаю, было сделано это фото непосредственно на берегу бухты Суходол?

Фото гуляет по многим изданиям. например - в монографии по МБР-2, в статье по действиям авиации ТОФ в войне с Японией 1945г из журнала "Мир авиации" и некоторых других.

Отредактированно Кубинец (12.09.2023 11:22:54)

#33 02.10.2015 21:53:00

Кубинец
Гардемаринъ
gardemarin
быстроходный миноносец "Унылый"
Сообщений: 1352




Re: "Каталины" в СССР.

Владислав написал:

#985929
Вот ещё одно фото, которое повсеместно бродит по Интернету. Однозначно ни на одном сайте не указано, к какому флоту и авиаполку принадлежал данный самолёт, и когда была сделана фотография.

"Меня терзают смутные сомненья" и где-то я читал, что это самолёты с Балтфлота... Поищу информацию.

#34 03.10.2015 02:15:03

Юрген
Капитанъ I ранга
k1r
Откуда: С-Петербург
Сообщений: 9755




Re: "Каталины" в СССР.

Вот еще фото лед-лиза т.с. Вроде в НиТ была большая статья по "Каталинам" в СССР, украинские коллеги наверняка ее знают.
http://s020.radikal.ru/i712/1510/6f/970aefca4281.jpg

#35 03.10.2015 09:28:36

Poplav0k
Лейтенантъ
let
Сообщений: 376




Re: "Каталины" в СССР.

Добрый день! Если кто-то помнит - подскажите, пожалуйста: в детстве (конец 80-х) была книга про двух друзей летчиков-истребителей, одного сбили над морем, второй кружил над ним, улетал и прилетал, а в конце прилетела "Каталина" и спасла сбитого. Отличная книга с красочными иллюстрациями, а вот названия и автора не помню... Спасибо!

Отредактированно Poplav0k (03.10.2015 09:30:23)

#36 13.10.2015 21:23:49

Кубинец
Гардемаринъ
gardemarin
быстроходный миноносец "Унылый"
Сообщений: 1352




Re: "Каталины" в СССР.

Юрген написал:

#994494
Вот еще фото лед-лиза т.с. Вроде в НиТ была большая статья по "Каталинам" в СССР, украинские коллеги наверняка ее знают.

А в каком именно номере "Науки и техники" она (статья) была, не подскажете?

#37 15.10.2015 02:06:14

Юрген
Капитанъ I ранга
k1r
Откуда: С-Петербург
Сообщений: 9755




Re: "Каталины" в СССР.

1

Кубинец написал:

#995492
в каком именно номере "Науки и техники"

Случайно скачал название, пожалуйста.
Александр Заблотский, Роман Ларинцев. Гидросамолеты «Каталина» в советской морской авиации. в журнале «Наука и техника» 1-2013
В принципе есть ее авторская версия в ИНТЕ - http://otvaga2004.ru/boyevoe-primenenie … /katalina/

#38 15.10.2015 21:55:44

Кубинец
Гардемаринъ
gardemarin
быстроходный миноносец "Унылый"
Сообщений: 1352




Re: "Каталины" в СССР.

Спасибо!

#39 09.12.2015 00:07:46

AAG
Мичманъ
michman
Откуда: Москва
Трехпалубный танчик линкорного типа Pisez-1000
Сообщений: 4031




Re: "Каталины" в СССР.

"47 машин для Северного флота перегнали через Рекьявик в Мурманск. 30 машин для Тихоокеанского флота через Беренгов пролив во Владивосток.Для Черноморского флота перегонка осуществлялась самым длинным маршрутом - через Бразилию, Морокко, Ирак в Баку, а от туда в Севастополь."


"То strive, to seek, to find, and not to yield. / Стремиться, искать, находить, а не сдаваться." Альфред Лорд Теннисон

#40 03.05.2016 22:23:24

saiman
Гость




Re: "Каталины" в СССР.

Вот довольно интересная информация про Каталину

  https://youtu.be/nOHEVoJYstQ[youtube]

#41 03.05.2016 22:31:54

vas63
Контръ-Адмиралъ
k-admiral
Сообщений: 10095




Re: "Каталины" в СССР.

AAG написал:

#1013736
через Рекьявик в Мурманск.

Такое впечатление, что автор текста окончил только начальную школу


У России только два союзника - ее Армия и ее Флот

#42 16.05.2016 05:54:51

Exarch
Гость




Re: "Каталины" в СССР.

Снимок сделан после войны, в районе Северо-Курильска.
Это не "Каталину" колхозники курочат?

http://s8.uploads.ru/t/aqTpA.jpg

#43 09.09.2016 10:52:49

Кубинец
Гардемаринъ
gardemarin
быстроходный миноносец "Унылый"
Сообщений: 1352




Re: "Каталины" в СССР.

А это, случайно, не пилотская кабина от Б-25?

#44 09.09.2016 11:03:16

Кубинец
Гардемаринъ
gardemarin
быстроходный миноносец "Унылый"
Сообщений: 1352




Re: "Каталины" в СССР.

Кто может подсказать - где сделаны эти фотографии?
http://s017.radikal.ru/i444/1609/ae/3ad42312e4f4.jpg[/url]
http://s018.radikal.ru/i519/1609/6a/e0f27dd97ced.jpg[/url]
http://s04.radikal.ru/i177/1609/2f/73c78af514a8.jpg[/url]

Отредактированно Кубинец (09.09.2016 11:04:50)

#45 09.09.2016 11:38:47

Mitry
Капитанъ II ранга
k2r
Откуда: Москва
Сообщений: 5177




Re: "Каталины" в СССР.

1

Кубинец написал:

#1089980
Кто может подсказать - где сделаны эти фотографии?

Гуглоперевод:
"...Просто другая сторона острова Тиран на почве Саудовская Аравия является крушение PBY-5 / BuNo. 48397 морской самолет бежать на пляж рифа, в то время как под пулеметным огнем из бедуинов на 22 марта 1960 года и был оставлен с 300 пробоин в фюзеляже. Это можно увидеть из некоторых лодках..."
http://www.apartmentredsea.co.uk/info2. … o_id=53954
подробнее здесь:
http://kendo1938.bravesites.com/catalina-pby-n5593v

Отредактированно Mitry (09.09.2016 11:54:17)


Всѣ, всѣ, мы обнимаемъ необъятное, хотя поэтъ Прутковъ и говоритъ, что никто не въ силахъ обнять необъятное. Дружининъ. Замѣтки Петерб. журналиста.

#46 09.09.2016 17:44:54

Кубинец
Гардемаринъ
gardemarin
быстроходный миноносец "Унылый"
Сообщений: 1352




Re: "Каталины" в СССР.

Вот ещё пару разбитых "Каталин".
Эта, судя по всему, гражданская
http://i075.radikal.ru/1609/ab/3990d9f175f7.jpg[/url]

А вот эта - видимо "эхо войны"
http://s020.radikal.ru/i709/1609/9a/9629f9ac4997.jpg[/url]

#47 09.09.2016 18:00:00

адм
Лейтенантъ
let
Откуда: Ижевск
Сообщений: 5765




Re: "Каталины" в СССР.

Кубинец написал:

#1089978
А это, случайно, не пилотская кабина от Б-25?

Днищевые шпангоуты хорошо видны, но нет округлости фюзеляжа. Не Каталина.


Не следует думать, что новые идеи побеждают путем острых дискуссий, в которых создатели нового переубеждают своих оппонентов. Старые идеи уступают новым таким образом, что носители старого умирают, а новое поколение воспитывается в новых идеях, воспринимая их как нечто само собой разумеющееся.

#48 11.09.2016 05:05:43

Exarch
Гость




Re: "Каталины" в СССР.

адм написал:

#1090075
Днищевые шпангоуты хорошо видны, но нет округлости фюзеляжа. Не Каталина.

Что же это за зверь такой? Наш, японец или американ?
Похоже что это МБР-2...  деревянный?

Отредактированно Exarch (11.09.2016 05:18:09)

#49 11.09.2016 19:17:24

Кубинец
Гардемаринъ
gardemarin
быстроходный миноносец "Унылый"
Сообщений: 1352




Re: "Каталины" в СССР.

Нет, точно не МБР-2.

#50 11.09.2016 21:20:33

Nicolas
Гость




Re: "Каталины" в СССР.

Маршрут был длиной в половину кругосветного: более двадцати тысяч километров. Городок Элизабет-Сити в США — Пуэрто-Рико — остров Тринидад — Бразилия — Гамбия в Африке — Марокко — Средиземное море — Красное море — Ирак — Баку — Севастополь. Маршрут получился изломанный, чтобы пройти в стороне от районов боевых действий. Лететь предстояло днем и ночью, в тропическую жару, при возможных ливнях и грозах. Ориентировка — по радиомаякам и астрономическая. В астрономической нашим штурманам пришлось особо потренироваться, пока звезды южного неба не стали им знакомы так же хорошо, как родного, северного.
Прокладывать маршрут командующий военно-воздушными силами ВМФ маршал авиации С. Ф. Жаворонков приказал майору Н. Ф. Пискареву. Стартовали вечером 9 октября 1944 года. До предела загруженная, залитая бензином «под пробки» американская летающая лодка РВМ-1 «каталина» долго не хотела отрываться от воды, бежала и бежала по заливу, разгоняясь. Взлетела с перегретым маслом и головками цилиндров. Ничего! Остынут на высоте, ветерком обдутые... Полет обещает быть спокойным, во всяком случае на первом перегоне, а это семь-восемь часов. И вокруг благодать — ни тебе «мессершмиттов», ни зениток. Можно расслабиться в кресле, кое-что вспомнить, приятно помечтать.
Сзади опустились за горизонт огни покинутой американской базы, впереди слева слабо засветились Бермудские острова. За проведенные в Америке месяцы майор снова привык к незатемненным городам, к подсвеченным облакам над ними, к уютным, мирным электрическим заревам. Осваивал технику, тренировался, готовясь к дальним перелетам, а весной уже провел отсюда партию «каталин» в Мурманск — через Канаду и Исландию.
С бомбардировщиками майору пришлось расстаться в начале года, после госпиталя. И то спасибо, что вчистую не списали, по инвалидности. Новое назначение было — в группу по перегонке из США в СССР самолетов, предоставленных нам по ленд-лизу. По этой системе (ленд-лизу) американцы во время войны передавали своим союзникам взаймы или в аренду вооружение и другие материальные средства. Советский Союз мог и сам наладить производство гидросамолетов, число которых, естественно, сократилось за два с половиной года войны. Однако таких самолетов требовалось сравнительно немного, строить их малыми сериями просто не было расчета. Выгоднее, решили, получить их по ленд-лизу в США.
В группу по перегонке самолетов были собраны наиболее опытные экипажи морской авиации Северного, Тихоокеанского и Черноморского флотов. Пискарев стал заместителем командира группы по летной службе и по политической части.
В Америку они попали зимой, в сильные холода. Прилетели промерзшие, усталые. Встреча была радушная, но поначалу все же наши летчики чувствовали себя стесненно, видели, что у американцев свои обычаи, свои привычки, иные понятия. «Расковаться», впрочем, пришлось довольно скоро, прямо в день прилета: советский военно-морской атташе попросил летчиков ради укрепления международного сотрудничества забыть об усталости и «обтанцевать американок до упаду». Дамы дивились галантности русских офицеров, а также тому, что они — в ботинках. (Чего ожидали — лаптей?) Спрашивали, чьи ботинки: американцы их прислали в Россию, англичане? Советские? Фабрики «Скороход»? Не верили, задирали у летчиков брючины.
Уже ночью, в гостинице, кто-то назвал американок наивными провинциалками.
— Нет! — встрепенулся совсем было заснувший Пискарев. — Вы, ребята, недооцениваете силу пропаганды в классовой борьбе. Дамам этим когда-то накрепко внушили, что русские — дикари, и теперь, хотя мы и в дружбе наконец-то, а представление о нас никуда не делось. Вот и со мной... одна там... погладила меня по щеке... Да будет вам! Просто проверила, хорошо ли я выбрит.
Ну а ему, Николаю Пискареву, откуда была известна сила пропаганды? Какие такие морально-политические преимущества у него имелись перед другими летчиками?
Исчерпывающе на это едва ли ответишь. Так же как на вопрос, почему его, тридцатичетырехлетнего майора, не самого старшего среди летчиков и по возрасту, и по званию, назначили комиссаром группы? Ответить можно лишь предположительно. Есть такие поступки, эпизоды в биографии человека, которые не вписываются в служебную характеристику или в аттестацию. О них не всегда говорят вслух, потому что оценка этих поступков может оказаться неверной, подчас несправедливой.
Были такие эпизоды и в неписаной биографии Пискарева. Однажды, еще на Севере, его чуть не сбили свои же зенитчики, — оказалось, дежурный забыл им сообщить, что возвращается свой бомбардировщик. Наткнувшись на стену зенитных разрывов, уходя от них, Пискарев нырнул к самому заливу (и зенитчики решили, как потом выяснилось, что он сбит, раз упал «утюгом»), выровнял машину над самой водой, ухитрившись все же не задеть ее, и так пришел на базу. Дежурный встретил летчиков помертвевший, однако никаких служебных последствий для него не было. Пискарев никому ничего не сообщил, понимая, что все выводы дежурный сделал для себя сам. Командование в конце концов узнало об этом происшествии — слухами земля полнится! — но тоже решило не давать хода этому делу.
И в перегоночную группу майор не должен был попасть, если бы подчинился нормам. Он был перед этим так изувечен в катастрофе, что встретившийся в госпитале однополчанин не сразу его узнал. Разбился Пискарев на английском бомбардировщике, плохо управляемом (потом мы от этих бомбардировщиков отказались), а в строю остался только с помощью старых сослуживцев, «нажав на связи» в штабах. И об этом командование тоже знало, и на это закрыло глаза... Не все в жизни делается строго по правилам, тем более в необычных обстоятельствах — на войне. Людей надо чувствовать, стараться понимать мотивы их поступков. Это умел Пискарев, это сумели сделать и по отношению к нему.
Комиссарство Пискарева в группе оказалось в некотором смысле сложнее даже, чем на фронте, — граничило с дипломатией. Например, утром 4 июля 1944 года наши летчики, нагладившись, приодевшись, собрались поздравить американцев с Днем независимости за общим с англичанами завтраком. Хорошо, комиссар их вовремя остановил: независимость-то Соединенные Штаты завоевали — от Англии!.. Или вот в Нью-Йорке был случай: советские летчики пригласили американцев в русский ресторан, решили порадовать союзников нашей кухней. Да и сами по ней стосковались. Надеялись хорошо посидеть: в городе жара, асфальт плавится, а тут — свежесть под высокими сводами, на эстраде балалаечники, на столе — борщ, отбивные, салаты, на закуску селедочка с луком.
— Вы, русские, хорошие люди, но еще дикие, — усмехнулся один американец, — едите сырую рыбу, как эскимосы!
Надо было не просто объяснить, почему селедку едят сырой, а, что называется, отбрить собеседника. Пискарев понимал, что слова американца хоть и слабо, но заряжены провокацией.
— А икру, которую привозят из России, вы любите? — нашелся он. — Красную икру, черную?
— All right! Любим, очень!
— Ну так ведь она же — сырая!
* * *

...Огни слева по курсу означали, что самолет приближается к «Бермудскому треугольнику». Что это за «треугольник», никто Пискареву заранее не объяснил. Метеосводка предупреждала лишь о возможной встрече с мощным теплым фронтом на подходе к Пуэрто-Рико.
«Бермудский треугольник» — сравнительно небольшой район Атлантики между Бермудами, Майами на Флориде и Пуэрто-Рико — одно из самых страшных мест на земном шаре для моряков и летчиков. По заблаговременно составленным прогнозам погоды, даже по сиюминутным данным, полученным со спутников, в этом треугольнике может быть тишь да гладь, а на самом деле в эти же самые минуты бесследно исчезают корабли и самолеты. Причины бедствий называют самые разные — от вмешательства инопланетян и вообще потусторонних сил до неизученных природных аномалий, — но того, что там происходят какие-то пока не объясненные явления, никто не отрицает. Сошлюсь на вполне объективное выступление «Литературной газеты» 5 января 1983 года. При полном штиле в районе «треугольника» на гладкой поверхности воды вдруг вырастают гигантские волны, переламывающие суда, или образуются колоссальные впадины, водовороты. Полностью теряется радиосвязь, катастрофически падает атмосферное давление, отказывают компасы. Или раздается пронзительный звук, «голос шторма», и от одного этого, рассказывают моряки, можно сойти с ума...
Очень трудно, несмотря на авторитет «Литературной газеты», отделаться от ощущения, что все это — в большой мере выдумки. Поэтому обратимся опять к дневниковым записям Н. Ф. Пискарева и другим его материалам, опубликованным в военно-исторических изданиях.
«Вышли по плану курсом на Сан-Хуан ( о. Порто-Рико). При пересечении ночью мощного теплового фронта испытали немалые неприятности. Достаточно сказать, что полет в грозовой облачности продолжался свыше 6 часов».
Пискарев Н. Неизведанными маршрутами. — Морской сборник, 1978, № 8.

Синоптики предсказали Пискареву также и «сильную грозовую деятельность» 9 октября на пути к Сан-Хуану. Но то ли прогноз был недостаточно детальным и настораживающим, то ли «атлантического опыта» у наших летчиков еще не хватало... Изучив сводку, пришли к выводу, что через грозовой фронт можно будет перелететь на каком-либо его фланге и тогда все «неприятности», как их назвал потом, через тридцать четыре года Пискарев, останутся внизу. Да и далеко ли он мог распространиться, этот фронт?..
Начало полета было и в самом деле спокойным. Настроение у экипажа превосходное — летим домой! Штурман майор Водяник еще добавил радости: выгадал несколько миль, уточнив курс. Вошел к пилотам, улыбаясь, и задал новый. Второй пилот, лейтенант Дорофеев, размечтался, как бы ему заполучить в свои руки управление, чтобы время пошло живее. Радист Макаров, мальчишка, от нечего делать ловил заграничные «пеньё и танчик», перемежаемые эфирным свистом.
Отраднейшая картина и на приборах. Все, чему следовало работать, действовало исправно, в стабильных режимах.
И слой туч, постепенно закрывавший звезды, казался издали совсем мирным. Пробить его решили впрямую, для сбережения времени, не сворачивая ни к каким флангам.
В облачность вошли снизу, на трехстах метрах, с набором высоты. Слегка заболтало, и вскоре же последовало первое предупреждение о возможности явлений совсем неведомых: самолет вдруг вспыхнул жар-птицей, на обшивке заиграли странные блики — яркие, всех цветов радуги, и под их пляшущим светом потускнели синие лампы в кабинах.
Впрочем, это был только минутный испуг, но еще не беда, так как причина иллюминации вскоре выяснилась — аэронавигационные огни. На обшивке играли собственные бортовые огни самолета, многократно отраженные в облаках, выстроившихся здесь как бы в ряды параллельных зеркал из мириад водяных капель.
— Погасить огни!
От этого происшествия остались только тревожное, знакомое всем, кто постоянно рискует, предчувствие новых «неприятностей» и утихающая резь в глазах — порождение заоконных световых фокусов.
Связь с аэродромом сделалась неустойчивой, все больше мешали разряды. Усилилась болтанка. Некоторое время с ней боролись, управляя самолетом вручную, но потом так устали, что пришлось включить автопилот. Пусть поведет машину, покажет себя... А там, если обстановка осложнится, можно будет снова взять управление, — только бы не пропустить момент.
Усомнился в курсе штурман: не снесло ли машину в темноте в сторону? Сидя в астролюке, Водяник ловил луну. Она, конечно, давно поднялась над горизонтом, но какой там горизонт! Тьма кромешная, неба не видно, хотя высота уже три тысячи метров — уши закладывает.
— Штурман, — попытался ободрить Водяника Пискарев, — плюнь, штурман, на луну! Вспомни наставление: лучший способ определиться на местности — опросить местных жителей...
Водяник спустился к пилотам. Ему не до шуток. Поправку он установил по радиопеленгам, но уверенности в ней нет. Ему бы — небо, звезды, они надежнее.
— Погоди, сейчас добудем тебе звезды... Парочку, зато пожирнее!
Высота четыре тысячи метров — нет просвета в тучах. Еще немного выше, и... недаром все-таки в группу были отобраны самые умелые экипажи! Водяник пулей уносится в астролюк и успевает поймать луну, на мгновение мелькнувшую в разрыве облаков.
— Режим! — кричит.
Это означает, что Пискарев должен провести машину точно по прямой, горизонтально и без кренов, как на боевом курсе над гостиницей в Киркенесе.
— Готово, командир, теперь определимся!
Луна скрылась. Опять из темноты несутся навстречу, разбиваясь об остекление, плотные хлопья облаков, и будто слышно, как они трутся о борта. Похоже, командир со штурманом сумели подбодрить молодежь. А их, «стариков», кто подбодрит? Никто. Надеяться им — только на себя. И снова Пискарев берется за управление, тянет машину вверх, к невидимому чистому небу.
Высота дается все труднее, — моторы теряют мощность в разреженном воздухе. Впереди начинают проблескивать молнии, и по ним, по их расположению видно, что грозовой фронт непреодолимо высок... Вот она, настоящая беда! В этом уверены и командир, и второй пилот. Они молча переглядываются, но и сами еще не понимают, что главная беда — не гроза, а все учащающиеся самовольные попытки самолета то взмыть вверх, то провалиться. Его попеременно подхватывают кратковременные, однако сильные восходящие и нисходящие воздушные потоки.
Молнии сверкают ближе и ближе, пока не превращаются в сплошную ломаную сеть вокруг, их разряды тоже бросают машину вверх, вниз, в стороны. Полет — точь-в-точь как сквозь зенитный огонь. Но разрывы снарядов опытный летчик хуже ли, лучше, а предугадывает и порой может от них увернуться, сманеврировав; от молний же деваться некуда, они непредсказуемы. И возвращаться уже поздно: обстановка изменилась быстро, не заметили, как гроза обступила со всех сторон. Видимо, где-то здесь был центр грозового фронта.
При очередном броске вниз Пискарева оторвало от кресла, он больно стукнулся головой.
— Николай! — крикнул Дорофееву. — Возьми управление, пока я ремни подтяну!
Но не успел майор выбрать слабину ремней, на что нужны секунды, как новый бросок, сильнее всех прежних, вывел из строя автопилот. На ходу его исправить невозможно, значит, теперь обходись без автоматики...
Сетка молний еще сгустилась, они сверкали, перекрывая одна другую, и каждая могла ударить в самолет. Мало того, из-за них летчики плохо разбирали показания приборов. Пискарев и Дорофеев задернули черные светонепроницаемые шторки на боковых окнах (эти шторки спасали пилотов от слепящих прожекторных лучей), но молнии вспыхивали и впереди, а на лобовом стекле шторок не было.
Радист доложил, что замолчала станция.
— Немедленно исправить!
Без радиосвязи остаться нельзя, без нее и сам не сориентируешься во тьме и облаках, и с земли самолет не запеленгуют. Идти по компасу? Рискованно. Магнитные дурят, их стрелки мечутся, потеряв север и юг. Остается гирокомпас: он пока держится, не поддается свистопляске, да надолго ли?
— Немедленно исправить! Макаров, слышишь?
Исхитрился радист, нашел и заменил поврежденный блок. Связь восстановлена, хотя земля сквозь помехи еле улавливается.
Высота около пяти тысяч метров. Небо по-прежнему закрыто облаками. Уши болят, дышать так трудно, что Пискарев решает снижаться.
А внизу едва ли не хуже. Молнии гуще, их треск оглушительнее, к тому же тропический ливень. Потоп, всемирный потоп, ничего подобного Пискарев в жизни не видывал. Под тугими ударами струй лодка гудела котельным гулом, ее фюзеляж, считавшийся герметичным, «потек». Вода проникала в кабину сквозь какие-то микрощели, не обнаруженные заводским контролем, сквозь резиновое уплотнение пилотского фонаря, струилась внутри по стеклам...
Снова замолчала радиостанция. И в тот же миг, словно бы его только и дожидаясь, самолет буквально стал на хвост — под углом, как потом прикинули по памяти, градусов в шестьдесят. Летчики не видели этого, а почувствовали, опрокидываясь на спину. Определить что-либо они могли только по приборам — по тем, которые еще работали. Авиагоризонт вышел из строя: его зашкалило, на такие углы он не был рассчитан.
Теряя скорость и почему-то грубо вибрируя, ставшая дыбом машина поползла вверх... Вернее, так: если верить указателю скорости, еле ползла, и все медленнее, — стрелка указателя возвращалась влево, к нулю; судя же по высотомеру, неслась с огромной, недопустимой скоростью, — стрелка прибора обегала круг за кругом. Очевидно, лодка попала в могучий восходящий поток, он ее и поставил на дыбы. И если машину сию минуту не вытянуть из этого потока, не вернуть в более или менее нормальное положение, она вот-вот сорвется в штопор или развалится на куски.
Моторам дан полный газ, форсаж... Не помогло, — поток был намного сильнее.
Как они тогда уцелели, до сих пор не очень ясно. Ничего подобного авиационная наука не предусматривала, летная практика не знала. Видимо, это был случай, когда выручают не столько знания и мастерство (хотя и без них, понятно, пропадешь), сколько умение не опускать руки ни в каких крайних обстоятельствах. Это можно, пожалуй, назвать храбростью: храбростью обреченных, храбростью очертя голову. Но точнее, наверное, стойкостью. Математик и философ Блез Паскаль справедливо сравнил человека с тростником: человек — только тростник, но это мыслящий тростник. Капля воды может его убить, но даже если вся вселенная на него ополчится, он все же будет выше своих убийц, ибо он может осознать смерть, а слепые силы лишены сознания.
По сути дела, именно к этому — к стойкости — призывал людей комиссар Пискарев, в этом старался сам подавать пример. Никаких других рецептов, на все случаи солдатской жизни, он дать не мог. Воспитательные средства у него были, а цель на ближайшие, военные годы одна — сознательная стойкость. Страх же — загнать на самое дно души.
Разных смельчаков успел к тому времени повидать комиссар Пискарев. Отличались они чрезвычайно важным признаком — нервной основой смелости. Один храбр от природы, опасности просто не чует, как бывает, когда человек лишен предупреждающего ощущения боли. Такой на месте в группе, рядовым бойцом, а людьми пусть лучше не командует. Для иного опасность — что-то вроде сцены: на глазах у зрителей он совершит подвиг. Очень многие на этой войне сжигаемы ненавистью к захватчикам — она движет их поступками. Есть падкие до наград; а есть считающие, будто их храбрость — невиданная жертва в истории человечества. Одного такого в госпитале мягко остановила пожилая сестра, умница: «Милый, ты молодец, но уж слишком-то не заносись... Ты ведь не старый, не хворый, не дитя, кому ж, если не тебе, и быть на фронте, раз пришло время?»
Ни вслух, ни мысленно майор не относил себя к смельчакам, но был уверен, что в трудную минуту не растеряется, будет знать, что и кому должно делать. Гордился, что другие тоже видят в нем эту способность, — не потому ли он и стал комиссаром? И был случай, отмеченный в его памяти особой радостью: когда за финскую войну получал Красную Звезду. После вручения орденов награжденных фотографировали в Кремле вместе с Калининым, так среди них Михаил Иванович сам отыскал старшего политрука Пискарева, чтобы усадить его перед фотографом рядом с собой...
Косясь на Дорофеева — как держится лейтенант? — прислушиваясь к тому, что делают остальные на борту, Пискарев давил и давил на штурвал. И лейтенант давил, молча, упорно. Пока рули на машину не действовали, и все же ощущалось, что еще немного — и подействуют. Ведь где-то, на какой-то высоте поток должен ослабнуть!
Ослаб он только после четырех тысяч метров. А на пяти самолет наконец выровнялся.
Короткая передышка, всего в несколько минут, позволила экипажу прийти в себя, осознать случившееся, собрать силы для дальнейшей борьбы. «Ничто не ново под луной»... А такое — бывало ли с кем-нибудь раньше?
Все сразу, всем букетом «неприятностей», пожалуй, нет, а по частям бывало. Профессия такая. Чкалов однажды на севере уходил от грозового фронта и ушел, задыхаясь в разреженном воздухе, только на шестикилометровой высоте. Владимир Коккинаки до войны по пути в Америку, в районе Гренландии, попал в такую облачность, что был вынужден набрать высоту в семь, потом в девять тысяч метров, и все равно вел машину вслепую, ориентируясь только по приборам. Кабина была негерметизирована, кислородные маски не снимали несколько часов...
С известными всему миру летчиками Пискарев себя не сравнивал, и, может быть, напрасно, потому что тоже успел кое-что повидать, испытать. В последний раз весной было: его отряд «каталин» во время перелета из Элизабет-Сити в Мурманск пробивался сквозь облака, спасаясь от обледенения. Связь с землей была потеряна — на всех машинах лед оборвал антенны. Их заменили только на аэродроме в Гандере, на Ньюфаундленде, сами укрепили подручными средствами. Через несколько дней в тумане над Норвегией врезался в сопку самолет командира перегоночной группы: была ошибка в курсе, хотя прокладывал курс и летел вместе с командиром один из опытнейших штурманов морской авиации. Остальные «каталины», с которых видели их гибель, сумели тогда отвернуть от сопок, уйти к морю...
И учеников майор Пискарев имел. Мыслящих, отважных. В очерке, опубликованном в газете «Красный флот» 12 июля 1949 года, Николай Федорович рассказал об одной боевой операции. Кстати, подчеркивая заслуги своих учеников, себя комиссар упоминает лишь попутно: «Мне доложили летчики, вернувшиеся с задания...» Между тем он сам тогда вернулся с того же задания, только чуть раньше.
Операция прошла успешно, летчики нанесли удар по фашистскому конвою. Но на обратном пути один из бомбардировщиков, прорываясь сквозь зенитный огонь, отстал от группы, и его сбили «мессершмитты». Горящую машину удалось посадить на воду. Стрелок был убит, радиста, когда он плыл к надувной шлюпке, схватили касатки (хотя почему-то считается, что на людей они не нападают). Спаслись летчик Керницкий и раненный в голову штурман Орлов.
На них спикировали два «мессера», но ушли, решив, видно, что лодчонка и так обречена. И вот, когда они пикировали, штурман не выдержал: глаза его закатились, залитое слезами и кровью лицо исказилось. Что было делать? Керницкий нашелся — применил старый, простой, тем не менее эффективный прием северных охотников: могучую встряску. Какую? Пискарев пишет: сильно накричал на Орлова и «даже замахнулся на него веслом...». Ну, пусть будет так.
Стреляли из пистолетов по нырявшим вокруг лодки касаткам, — они могли прорезать резину острыми спинными плавниками. Но патронов оставалось мало, и еще неизвестно, на чей берег вынесет лодку, кем занятый. Гребли почти наобум. Часы остановились и у Керницкого, и у Орлова, в компас попала вода. Его разобрали, продули, и он кое-как заработал. С этим единственным прибором можно было определиться, но лишь приблизительно. Они не знали, сколько суток продолжалось плавание, так как солнце не заходило, стоял полярный день. Кончился захваченный бортовой паек, но гораздо сильнее, чем голод, их мучила жажда. Опять потерявший над собой власть Орлов потянулся к соленой воде, и снова пришлось на него «кричать и замахиваться». У обоих началась морская болезнь, а окоченели они так, что, когда наконец добрались до берега, промерзшие камни показались им обжигающими. К счастью, берег оказался нашим.
* * *

Но вернемся к «каталине», летящей ночью с 9 на 10 октября 1944 года над «треугольником дьявола». Наиболее полный из известных разборов этого полета состоялся уже после войны, на научно-практической конференции в Центральном аэрогидродинамическом институте (ЦАГИ), посвященной необыкновенным летным «случаям». Выступали летчики-испытатели, специалисты по устойчивости и управляемости самолетов. Полет разбирали почти без математических выкладок, — никаким формулам он не поддавался, не укладывался в них. Было решено, что спасти экипаж и машину помогли не столько следование инструкциям, сколько способность не теряться во внезапно возникающих критических ситуациях и высочайший, артистичный профессионализм Пискарева и Дорофеева.
Сказано было примерно вот что.
Выровнявшись, лодка летела некоторое время горизонтально, но, как это называется в авиации, в неспокойном воздухе. Началась боковая качка, усилился крен — то вправо, то влево. Летчики старались от него избавиться, отклоняя элероны (рулевые поверхности на концах крыльев) и попеременно увеличивая и сбавляя обороты то правого, то левого двигателей. В общем, какое-то время все шло нормально, «по инструкции», хотя и в этой привычной ситуации уже требовались немалая тренированность, чутье машины, умение, вошедшее в плоть и кровь, в мозг, в нервы. Если тренированности не хватает, самолет в результате неосторожных манипуляций не успокоится, а еще сильнее раскачается и, чего доброго, перевернется через крыло.
Кроме того, к стандартной, изучаемой в летных школах ситуации — к раскачке машины сравнительно несильными порывами, неспокойным воздухом — в этом полете добавилась другая, гораздо более тревожная, о которой уже говорилось: ясное, тоже лишь с опытом приходящее предчувствие, что вот сейчас, сию минуту вам будет преподнесен очередной сюрприз, очередная «неприятность»... И единственное против нее средство — готовность к любым сюрпризам.
И вот на измотанных людей, на измученную машину, оставшуюся без автопилота и связи, обрушился новый вертикальный воздушный порыв, на этот раз какой-то сумасшедшей силы, опять поставивший лодку на хвост и за несколько секунд подбросивший ее вверх еще на семьсот метров. То есть бросок этот совершился со скоростью, видимо, близкой к скорости звука, в те времена мало изведанной.
Самолет должен был рассыпаться. Но то ли не успел рассыпаться (для разрушения конструкции все-таки нужно время), то ли запас прочности имел больший, чем предусматривалось нормами... Вероятнее же всего, как было предположено на конференции, машина уцелела потому, что, несясь в потоке, вместе с ним, не очень ему сопротивлялась. Так ураган ломает и с корнем вырывает могучие деревья, но ничего не может сделать подхваченному им листку.
И все же непонятным остается, почему внутри самолета ничто не сорвалось с мест крепления. Как люди выдержали инерционные перегрузки?
Естественно, майор Пискарев не предполагал тогда, что полет этот заинтересует ученых, да еще и в высшем авиационном научном центре страны. Но, как любой опытный летчик, запомнил мельчайшие детали полета. А как человек, которому доверено политическое руководство, понимавший, что доверие это надо оправдывать ежедневно, задумался: сумеет ли он, отдышавшись, — завтра же, допустим, если его спросят, — логически объяснить не только фокусы природы, машины (это спросят непременно!) — на то он и командир, но и поведение экипажа, каждого участника перегона? Какие выводы на будущее сделает он из пережитой ситуации — выводы комиссара?
Майор помнил наставления из уважаемого им еще с довоенной поры «Морского сборника»: «Штурманская служба слагается из мелочей, учета весьма малых величин: 1 градуса склонения, 2 градусов девиации, нескольких метров высоты, 1-2 километров скорости, имеющих, однако, весьма существенное значение для точного самолетовождения». Что ж, верно... А для комиссара писано ли какое-либо наставление? «Штурман человеческих душ», — повторил он мысленно, слегка усмехнувшись, чьи-то слова. Да! И значит, обязан улавливать градусы человеческого поведения, степень душевной собранности, сверять их с истинным курсом, осторожно направлять по нему...
Пилоты овладели машиной всего на несколько мгновений, вслед за которыми почувствовали, что она вновь выходит из повиновения, что ее нос неудержимо опускается, а их самих отрывает от сидений. В наушниках СПУ раздался крик — это радиста Макарова перегрузка выбросила из кресла. Пискарев еще успел увидеть, что планка авиагоризонта опять скрылась, на этот раз за нижней рамкой прибора, — и в глазах потемнело, кровь прилила к голове.
Самолет, став теперь на нос, хвостом кверху, устремился сквозь облака к земле — попал, очевидно, в нисходящий воздушный поток.
Теперь действия летчиков — прямо противоположны тем, что при броске вверх. Штурвал — на себя, чтобы при малейшей возможности рули высоты опустили хвост самолета и подняли нос. Возникнет ли такая возможность, или машина раньше врежется в «шарик»? Об этом лучше не думать. Хорошо хоть зрение восстановилось быстро. В подсознании брезжит, что если это в самом деле нисходящий поток, а не что-то неведомое, то вблизи поверхности земли, «упершись» в нее, разбившись, поток должен ослабнуть и тогда из него удастся вырваться. Только вот что там, внизу, если придется идти на вынужденную?.. Море или твердь, равнина или скалы? Куда занесло ослепший самолет, неизвестно.
Газ сброшен до минимума, только чтобы моторы не заглохли. Скорость, однако, продолжает нарастать, значит, тяжелая машина, разогнавшись, опережает поток. Плохо, что опережать его она может до конца: поток остановится, а машина по инерции пойдет дальше, пока не рухнет. Но есть в этом опережении и хорошая сторона: воздух начинает обтекать машину, как в нормальном полете, и рули вот-вот подчинятся пилотам, перестанут болтаться беспомощно. Самолет станет управляемым, и тогда его, может быть, удастся вывести из пикирования.
Однако скорость быстро увеличивается, за какие-то секунды выросла настолько, что крылья начали подрагивать. Что это за вибрация? Бывает такая, что пиши пропало! Она сродни резонансу: попав в нее, самолет словно взрывается и сыплется с неба обломками. Гасить ее надо незамедлительно, для этого необходимо сбросить скорость, а как?..
Напомнил о себе пассажир, прихваченный в Элизабет-Сити, — подполковник Терциев. Собственно, Пискарев о нем и не забывал. В своем экипаже, даже в мальчишке Макарове комиссар был уверен: ко всем давно присмотрелся, со всеми поработал, недаром их и отобрал для прокладки маршрута, а каков этот подполковник? Он не летчик, поэтому, возможно, не вполне понимает происходящее. Страдает физически вместе со всеми, но молча, вопросов не задает, никого не отвлекает. Умен, смел... Джигит! Однако тут все же не выдержал, спросил по СПУ, стараясь говорить без дрожи в голосе:
— Никак падаем?
— Пока еще нет, — улыбнулся про себя Пискарев. — Пока пикируем... Вот что, подполковник: перебирайтесь-ка побыстрее в хвост и тащите туда все, что сможете, все грузы. Хвост перевесит — легче будет выйти из пике!
Неуправляемый полет носом вниз вместе с потоком занял, судя по высоте и средней скорости снижения, всего около минуты. Не так уж много, а по ощущению, как всегда в моменты большой опасности, бесконечно долго. Затем оправдалось ожидание: поток ослаб. Штурвалы стали вырываться из рук, значит, на рулях появилась нагрузка. Они заработали, и нос машины постепенно пошел вверх.
Из облаков вырвались на высоте триста метров, на той же, с какой вошли в них впервые. Еще чуть-чуть — и врезались бы в «треугольник». А там — Гольфстрим унес бы обломки. И лишь статистика отметила бы очередную катастрофу, одну из многих в этом архискверном районе...
По-прежнему гремела гроза, лил дождь, казалось, над всей землей. Но все это были сущие пустяки по сравнению с пережитым. Когда наконец пробились к чистому небу, проверили время: сражение со стихией продолжалось больше шести часов.
Дальнейшие перипетии по сравнению с этой тоже показались ничтожными. Сан-Хуан в Пуэрто-Рико был затоплен после ливня, но «каталина» — морской самолет: села на воду и взлетела с воды. От Натала в Бразилии до Батерста в Гамбии летели больше восемнадцати часов, опять сквозь ливни и грозы, только уже без бешеных бросков вверх и вниз. В Порт-Лиоте, в тогдашнем Французском Марокко, садились в густом тумане на узкую и быструю реку. При перелете в Тунис задыхались в кабинах, раскаленных африканским солнцем. Еще труднее было над средиземноморским побережьем Африки: там в воздухе висела, скрыв горизонт, желтая пыль... На участке от Ирака до Баку моторы, потерявшие мощность в разреженном воздухе на высоте, еле вытянули машину. Высоту набрали, чтобы перевалить через горные хребты, сберечь время, потому что самолетов ждал фронт. И сберегли: вместо запланированных двенадцати часов летели только пять.
* * *

Перелеты «каталин» и «амфибий» южным маршрутом, проложенным экипажем майора Пискарева, завершились в конце марта 1945 года. Несколько десятков этих гидросамолетов приняли участие в последних боях Великой Отечественной войны. Затем машины были возвращены в США.
Родина отметила заслуги Николая Федоровича Пискарева, ныне полковника в отставке, высокими наградами: орденом Ленина, двумя орденами Красного Знамени, двумя орденами Красной Звезды и многими медалями.

Страниц: 1 2 3 4 5


Board footer