"...Порт Рени, 21 июня 1941 года. Не так давно у нас в печати был опубликован текст приказа по румынской армии о начале войны с Советским Союзом. В первой же строке Антонеску вещал: «Солдаты! Приказываю перейти Прут!..».
В этой короткой строке просматриваются сразу три интересных момента.
Во-первых, румынский диктатор приказывал своим солдатам просто «перейти» через реку Прут и все, будто предстояло не форсирование, а прогулка по свободной от противника территории. Выполнение этой первой строки приказа длилось целый месяц, и в первую очередь благодаря самоотверженности и героизму советских моряков и солдат, а совсем не из-за нежелания румынской королевской армии воевать, как утверждают некоторые исследователи.
Во-вторых, из кораблей Дунайской флотилии противодействовать с фланга румынским войскам, наступавшим на направления главного удара румынских войск через реку Прут, могла лишь ренийская группа кораблей капитан-лейтенанта В.А. Кринова.
И, наконец, в-третьих, диктатор приказывал перейти Прут – речушку тихую и спокойную, а совсем не широченный Дунай, следовательно, остальным кораблям флотилии, действовавшим в районах ниже Рени, Измаила и Килии, приходилось иметь дело лишь с прикрывающими второстепенное направление частями румынской армии.  Об этом у нас также старались ранее не писать. То, что в планы румынской армии совсем не входило форсирование Дуная главными силами, расходилось с утверждениями, что корабли флотилии совместно с нашими сухопутными частями только за июнь и июль 1941 года сорвали семь серьезных попыток румын форсировать Дунай. Попытки были, и они срывались флотилией и войсками, но все они были отвлекающими и проводились лишь с целью не допустить переброску советских сухопутных частей с берегов Дуная на направление главного удара противника – берега реки Прут.
Практически только ренийская группа кораблей флотилии могла действовать против правого фланга наступающих румынских частей, а этот пункт был только третьим среди задач отряда: «…отражать совместно о артбатареями сектора береговой обороны и с армейскими частями  попытки удара противника с направления Галац на Джурджулешти».
Что же происходило на всем течении Дуная накануне войны? Вдоль побережья сопредельной стороны шло интенсивное сосредоточение множества мелких судов, перемещались воинские части, создавались новые и меняли позиции огневые точки – явные симптомы подготовки к войне. Это все делалось довольно демонстративно и замечалось нашими наблюдателями, а через пограничную реку, постоянно совершали вылазки вражеские лазутчики, нападавшие на наших пограничников. Не только офицеры, но и рядовые члены экипажей кораблей видели, что румынские и немецкие войска к чему-то готовятся. Разве так готовятся к внезапному нападению?
Как и в любом другом городе Советского Союза, в районе порта Рени день 21 июня 1941 года был обычным мирным субботним днем. Но в пограничным городе приближение войны нельзя в тот день было не почувствовать. В восходящих лучах солнца наблюдатели с советских кораблей замечали на сопредельном берегу все новые и новые орудия, появившиеся или поменявшие позиции, за прошедшую ночь. В темноте румыны подводили орудия ближе к берегу и маскировали их зеленью. Зоркие глаза моряков, по потерявшей свежесть и вялой зелени, используемой для маскировки, быстро определяли новые положения этих орудий. Увядающие листья отчетливо выделялась на фоне стены свежих растений. Новые позиции на том берегу тщательно фиксировались и отмечались на картах. Не только на собственных ошибках, но и на небрежности противника учились моряки. Офицеры и политработники еще раз напоминали морякам, что каторжный труд по регулярной замене маскировки может спасти корабль в условиях боевых действий.
Не могло остаться незамеченным и сосредоточение вдоль побережья солидных групп мелких плавсредств, и практически прекратившееся движение по реке румынских транспортных и пассажирских судов и, наконец, затемнение населенных пунктов на том берегу.
Все корабли отряда, кроме находившегося в дозоре бронекатера «БКА –114», днем стояли в порту. Матросы вспоминают, что местом последней мирной стоянки «ЖЕЛЕЗНЯКОВА» в порту Рени была стенка Элеваторного причала.
Был общий приказ «Не поддаваться на провокации!» и, несмотря на тревожные предчувствия, чтобы не вызывать подозрения у наблюдателей с сопредельной территории, на кораблях отряда не предпринимали никаких неестественных действий и начался аврал. Как обычно в субботний день, на кораблях проходила генеральная уборка и стирка, однако кроме обычной вахты часть матросов находилась на боевых постах в боевой готовности. Офицеры кораблей демонстративно вынесли на берег возле кораблей столы и играли в домино.
В разгар дня мимо стоявших мониторов одна за другой стали проходить выходящие из ренийского порта немецкие самоходные баржи. Некоторые из них шли с недогрузом, а были и полностью пустые - они даже не взяли в зерно, за которым пришли. Офицеры, оставив демонстративную игру, внимательно проводили их взглядами. Тревога в ренийском отряде достигла апогея. Командир срочно связался с Измаилом, но оттуда передали как всегда: «Не поддаваться на провокации!». Корабли оставались на тех же местах стоянок.
Вечером 21 июня на берег в районе стоянки кораблей привезли кинопередвижку и экипажи смотрели кинокартину «Гибель орла». После просмотра краснофлотцы, собравшись группами на палубе, даже строили планы на воскресенье – как его лучше провести, если отпустят в город, затем прозвучала команда «Отбой!» и экипажи, кроме вахтенных, ушли ко сну.
Офицеры не все еще могли понять сами, а им было необходимо успокоить матросов, а вслух о войне тогда говорить было просто опасно.  Сталин верил, что «Пакт…» с Гитлером отодвинул войну хотя бы на год, и весь советский народ должен был верить в то, что думал Вождь, чтобы вокруг не происходило. В.А. Кринов решил действовать на свой страх и риск. Он собрал командиров, поделился своими сомнениями и, выслушав мнения,  принял решение – поменять место стоянки.
Осмыслив все виденное за день, капитан-лейтенант В.А. Кринов приказал, пользуясь темнотой июльской ночи, самосплавом – не пуская двигателей всем кораблям спуститься на два километра ниже по течению Дуная, и там, слившись с поросшим кустарником левым берегом, ждать и быть готовым к отражению провокаций. Выше порта по течению остались лишь два разведывательных корабля.
- Командир «ЖЕЛЕЗНЯКОВА» с самого первого дня войны принимал ответственные решения, он еще днем приказал быть готовым ко всему – это строки из письма Кофтарева Николая Ивановича. Таким запомнился Александр Семенович Маринушкин и Долбне Василию Тимофеевичу, дежурившему в ту ночь по кораблю. 
- В 24.00 командир корабля старший лейтенант Александр Семенович Маринушкин пригласил меня, как дежурного по кораблю. Войдя, я заметил напряжение на лице командира. Александр Семенович приказал:
- Закрыть баню! Найдите Павлина и передайте  мой приказ: - Привести все механизмы корабля в боевую готовность, но без излишнего шума.
Приказания были немедленно исполнены и монитор, как и два его собрата, затаился в томительном ожидании. Шум издавала лишь речная вода, плавно обтекающая своими струями остывающие от дневной жары корпуса кораблей.
А выше и ниже по течению дунайская волна ласкала корпуса мониторов, на палубах и «в чревах» которых суетились моряки румынские готовившие свои корабли к бою. Командиры  кораблей Дунайской речной дивизии Румынии вскрыли секретные пакеты уже давно и огласили приказы о начале боевых действий против СССР своим экипажам.
Спустя еще несколько минут командир группы кораблей в Галаце приступил к выводу кораблей из гавани и рассредоточению их по огневым позициям. Мониторы  «ALEXANDRU LAHOVARI» и «ARDEAL» вышли на заранее намеченную позицию и стали на якоря, а мониторы «ION C.BRĂTIANU» и «BUCOVINA» с двумя бронекатерами спустились ниже по течению Дуная и замаскировались в  районе гирла одного из притоков. Стволы их орудий нацеливались на портовые сооружения порта Ре-ни и в первую очередь на места стоянок кораблей, сообщенных экипа-жами германских самоходных барж, где недавно вышедших из Рени и уходивших вверх по течению – дальше от грядущей линии фронта. Не-вдомек было румынским морякам, что советские мониторы уже стояли совсем в другом месте.
В тоже время из Тульчи вышла вторая группа кораблей румынской флотилии. Мониторы  «MIHAIL KOGĂLNICEANU» и «LASCĂR CATARGIU», и четыре бронекатера, группами затаились на замаскиро-ванных огневых позициях в районах 38, 41 и 42 километров Дуная. Эти корабли предназначались для удара по Измаилу и кораблям измаильской группы, в первую очередь по мониторам «УДАРНЫЙ» и «МАРТЫНОВ», но и их не было на своих привычных местах. Монитор «УДАРНЫЙ» стоял в районе селения Кислица, где на нем производили замену деталей 130 миллиметровых орудий, а «МАРТЫНОВ», стоял в Измаильском порту, в районе элеватора.
Происходящее в тот день на «МАРТЫНОВЕ» зафиксировал для истории лейтенант Анатолий Герасимович Кузнецов: «…В тот прекрасный  теплый летний вечер в 2.00 22 июня 1941 года из штаба ДуВФ по телефону был получен сигнал  «Сирень».  Разбудив командира корабля капитан-лейтенанта Шика Леонида Самойловича, я доложил ему о полу-ченном сигнале.
Одеваясь и давая мне, ключ от сейфа, он, улыбаясь с радостью сказал: 
-    Наконец-то мы сможем побывать дома…
Я взял из сейфа пакет с пометкой «Сирень» и  по указанию командира, вскрыв его, прочел вслух:
-Готовность № 1!
Это была мобилизация.
Мы немедленно отошли от стенки порта.  Развернувшись, корабль направился вниз по реке и уже в 2.30 монитор «МАРТЫНОВ» стал у нашего левого берега в районе 91 километра. Здесь мы быстро приступили к пополнению всех видов довольствия согласно заявкам.
В 4 часа 10 минут, 22 июня 1941 года,  чуть только зардел багрян-цем восток, до нас донеслось из района порта стрельба. Снявшись со швартовых, и выйдя на средину реки, мы увидели, что из селения Сату-Ноу ведут артпулемётный огонь по нашему порту и городу…»

Порт Рени, 22 июня 1941 года. На кораблях ренийской группы офицеры не спали, тревога  текущей ночи не давала возможности ус-нуть. Тревогу не объявляли, а сменившихся с вахт отпустили отдыхать, хотя тревожные симптомы на том берегу становились слышными все отчетливее, и их замечали уже не только разведорганы, но и рядовые краснофлотцы.
- Заступая на очередную вахту по обслуживанию дизельной электростанции монитора «ЖЕЛЕЗНЯКОВ», я не подозревая, что завтра будет война. В час ночи, сдал вахту краснофлотцу Матвееву В.Ф. и вышел на палубу. Увиденная мной картина была необычна. На румынском берегу перемещалась масса сверкающих точек, а в небо в перекрестных направлениях взлетали разноцветные сигнальные ракеты. С того берега слышался монотонный рокот и шум работающей техники, – такой запомнилась последняя предвоенная ночь краснофлотцу И.И. Маркову, – но на корабле пока все было тихо и я, постояв какое-то время на палубе, спустился в кубрик БЧ-5, и лег спать.
Новый день наступал, так же как и множество предыдущих. На кораблях сменились вахты, свежие глаза сигнальщиков всматривались в темноту, мускулистые руки мотористов привычно проверяли показания приборов и вслушивались в такие знакомые и родные шумы механизмов, обеспечивали жизнь корабля и экипажа.
Несомненно, то, что в тот же день и час, то есть в 2.00 22 июня 1941 года из штаба ДуВФ на корабли Ренийского отряда, как и на монитор «МАРТЫНОВ» поступил такой же сигнал «Сирень». Была объявлена «Готовность № 1» и прозвучал сигнал «Боевая тревога». При этом сигнале обитатели кубриков и кают, прервав сон, вскочили и разбежались по боевым постам.
Свои впечатления о первом дне войны изложил не так давно в письме И.П. Афанасьев. Приведем фрагмент его письма.
- …Прозвучала боевая тревога. Обычно учебная тревога длилась не более 20 минут, а тут мы пробыли на боевых постах около часа, после чего поступила команда: «Взять бушлаты, но на палубу не выходить!». Действительно, несмотря на летнюю ночную духоту, долго на металле сидеть стало уже прохладно. Чтобы выполнить приказ мне пришлось пройти через кают-компанию, в которой я увидел А.С. Маринушкина, сидящего на диване, и почему-то одетого в матросский бушлат. Вид у него был весьма озабоченный, и даже расстроенный… Я спросил разрешения пройти через кают-компанию на боевой пост. Командир кивнул головой и проводил меня очень внимательным взглядом. Было уже около двух часов ночи. Конечно, тогда у командования было больше информации, чем у нас и они догадывались, что грядет война…
Комиссар «ЖЕЛЕЗНЯКОВА» Василий Корнеевич Кихно в эти сложные минуты был все время среди матросов. Его ценили и любили в эки-паже. В его обычно оживленных беседах с личным составом появились нотки настороженности, по которым многие поняли, что надо готовиться ко всему. После бесед с комиссаром все поняли, что нужно готовиться ко всему... Офицеры и матросы на боевых постах настороженно несли вахту, лишь один человек постоянно перемещался по кораблю. Палуба, машинное отделение, самые отдаленные боевые посты были постоянным местом работы комиссара «ЖЕЛЕЗНЯКОВА» Василия Корнеевича Кихно. В каждом из помещений и постов он задерживался и беседовал с людьми, которые сами тянулись к комиссару. Беседа, в тот день была волнующая и настороженная. Моряки помнят, что после разговоров с комиссаром, который ненавязчиво напоминал, что на границе неспокойно, рекомендовал всем быть начеку и  готовиться к бою и походу, становилось спокойнее на душе. Хотя напряжение и тревога не покидала людей. Никто никого не успокаивал, советские моряки ждали, а румынские – уже досылали снаряды в стволы орудий мониторов и береговых батарей…
Кровавая та война началась на южном участке советской границы в 03 часа 15 минут по среднеевропейскому времени (в 04.15 – по московскому). Германские и румынские береговые батареи  и мониторы, разом открыли огонь по советским берегам на всем протяжении Дунайского русла от Рени до Георгиевского гирла. Вражеские мониторы Галацской группы в течение 45 минут вели огонь по Рени, а Тульчинской - по Измаилу. Секунды потребовались для завершения траектории полета снарядов, и они достигли целей.
Каким же запомнился последний миг мира в ту ночь членам экипажа монитора. 
- С противоположной стороны взлетели белые ракеты, затем красные, а  вскоре докатился гул артиллерийских батарей. Тут же все услышали взрывы. Это начали рваться снаряды в еще спящем городе и на пограничной заставе, – рассказывал артиллерист «ЖЕЛЕЗНЯКОВА» лейтенант Миняйленко Иван Андреевич.
- Раздались залпы с вражеского берега, снаряды легли в черте го-рода Рени, и я увидел, как рушится железнодорожный вокзал города Ре-ни – писал в письме находившийся тогда на верхней палубе «ЖЕЛЕЗНЯКОВА» моторист Долбня Владимир Тимофеевич.
- Утром в четвертом часу мы услышали гул, а затем разрывы бомб и снарядов в порту и городе Рени. Позже мы узнали, что снаряды падали не только в районе военных объектов (порта, танкодрома, элеватора), но и в жилых кварталах города. Слышались крики людей, призывающих на помощь, загорелся хлебный элеватор и железнодорожный вокзал - на-ходившийся на вахте в машине Марков Иван Иванович не мог все это видеть лично и передает в воспоминаниях свои ощущения.
- Мы сидели, и полудремали – вспоминает Афанасьев Игорь Петрович, - как вдруг раздалась канонада. Уже начало светать. В машинное отделение быстро спустился командир БЧ-5 Павлин и попросил меня сходить к нему в каюту снять с переборки часы и положить их на диван, чтобы при стрельбе они не остановились. Я вышел на палубу и в этот самый момент увидел взрыв снаряда попавшего в железнодорожный вагон, стоявший метрах в ста от монитора...
- 22 июня - В 2.05 объявлена готовность №1. 4.15 - началась арт-стрельба с румынской стороны по городу Рени, стоянке кораблей. Впервые услышали слово «война», принесшая столько несчастий. Предполагали - война с Румынией, выяснилось - с Германией. Предстоящее холодило душу, но принялись ревностно – как всегда лаконично и немного-словно выглядит запись во фронтовом дневнике механика корабля инженер лейтенанта Павлина Дмитрия Васильевича.
Итак, принялись ревностно, но минуты текли за минутами, вражеские снаряды рвались, а советский берег молчал. Моряки, красноармейцы и пограничники, несшие службу, а также мирные жители придунайских земель не могли знать, что примерно в это же время, началась вой-на на всем протяжении огромной западной границы СССР. Они, прикрывавшие южный фланг границы, в одно мгновение ставшей советско-германским фронтом, честно выполнили свой долг.
Каждый из начальников, боясь стать причиной конфликта, спешил доложить в штаб – в Измаил, и ждал распоряжения на открытие ответного огня. Не был исключением и капитан-лейтенант В.А. Кринов. Распоряжение на открытие ответного огня всей артиллерией флотилии было отдано командующим контр-адмиралом Н.О.  Абрамовым спустя 5 минут, после открытия огня противником. Это было чрезвычайно ответственное решение, которое мог принять очень мужественный человек. Представить страшно, что с ним сделали бы карательные органы, окажись стрельба простой провокацией. Командующий лично, без приказа из Москвы или хотя бы из Севастополя бросал в бой целую флотилию, давал приказание начать ответный огонь на всем участке советско-румынской границы. Спустя секунды в ответ «заговорили» орудия советских береговых батарей и кораблей.
Получив подтверждение на открытие огня из Измаила, командир Ренийского отряда В.А. Кринов ввел в бой свои мониторы. «ЖЕЛЕЗНЯКОВ», «ЖЕМЧУЖИН» и «РОСТОВЦЕВ» дали свой первый ответный залп в той страшной войне. Канонада продолжалась довольно долго.
Вражеские батареи, получив достойный отпор, замолкали и лишь некоторые вступали в перестрелку вновь. Недаром железняковцы так долго и упорно тренировались в мирное время. Первые же ответные залпы «ЖЕЛЕЗНЯКОВА» подтвердили отличную подготовку подчиненных Ивана Андреевича Миняйленко - комендоров Кутафина, Пушкаря, Дмитриева, Швеца, которые первыми из кораблей отряда, своей меткой стрельбой привели к молчанию ближайшую из вражеских батарей.
Стрельба в тот день велась из всех стволов. В работе были  и зенитчики Кирьяков, Рогатюк, Бейкун, Базыль и пулеметчики Блоха, Педорич, Савенко и другие. Пока не появились воздушные цели, они все «занимались» огневыми точками врага на противоположном берегу. Их метким огнем в тот день было уничтожено множество излишне назойливых пулеметных «гнезд» противника.
Вскоре снаряды врага стали ложиться все ближе к советским кораблям. Один из них разорвался по носу у монитора  «ЖЕЛЕЗНЯКОВ», следующий – по корме. Это уже походило на «вилку». А.С. Маринушкин отдает соответствующие распоряжения, минутная суета отлично сработанной палубной команды, и монитор сперва спускается по течению, а затем, выбирая концы, и, дав ход, выходит из-под артудара. Его маневр повторили остальные мониторы.
Рисковать больше не стоило, можно было получить и прямое попадание. По приказанию командира капитан-лейтенанта В.С. Кринова, корабли отряда отошли к румынскому берегу, спустились ниже по течению и пошли… под самый румынский берег. Командир решил воспользоваться предвоенной «заготовкой» – укрыться ниже порта Рени в зарослях нависающего над водой ивняка, отрезанного от остальной территории Румынии болотистой местностью. Этот самый ивняк в связи с дождями, в верховьях вызвавшими подъем уровня и разлив Дуная в нижнем течении, был залит водой. Корабли не только подошли вплотную к лесу, но и вошли в него. Таким образом, они оказались скрытыми от глаз наблюдателей врага, когда ТЕРРИТОРИЯ ПРОТИВНИКА БЫЛА У КОРАБЛЕЙ ПОД КИЛЯМИ. Раньше мониторов и бронекатеров этой группы границу противника, вполне вероятно, не пересек еще даже первый советский самолет, идущий бомбить вражеские объекты. 
В связи с вышеизложенным осмелимся внести поправку в историю Великой Отечественной войны. 22 ИЮНЯ В НАЧАЛЕ ПЯТОГО УТРА, ПЕРВЫМИ ИЗ СОВЕТСКИХ ВОИНОВ ПЕРЕСЕКЛИ ГОСУДАРСТВЕННУЮ ГРАНИЦУ И НАХОДИЛИСЬ НА ВРАЖЕСКОЙ ТЕРРИТОРИИ ЭКИПАЖИ КОРАБЛЕЙ РЕНИЙСКОЙ ГРУППЫ ДУНАЙСКОЙ ФЛОТИЛИИ!
В тот же первый день войны железняковцы заметили летевший над Дунаем самолет противника. Никто еще не знал, что именно самолеты врага почти два года будет держать их в постоянном напряжении и принесут наибольшее количество повреждений кораблям и людских потерь - экипажам. В 18 часов 57 минут 22 июня в свой первый бой с воздушной целью вступили зенитчики, которые по приказу командиров обстреляли самолет.
Кончался первый день войны. Мониторы, в том числе и «ЖЕЛЕЗНЯКОВ», стоя под вражеским берегом, усиленно готовились к боям ее последующих дней.
- До утра мы приводили корабль в порядок. Сняли наши красивые мачты - фок и грот и затопили их, убрали все лишнее с палубы. В 6 часов утра корабль был готов принять любой бой с фашистскими захватчиками, – так описан в письме Владимира Тимофеевича Долбни конец этого дня..."
И. Алексеев, В. Маринушкина "Хроника монитора "Железняков", Киев, 2000 г.

Отредактированно aligvi (22.06.2012 18:06:28)

Ветка отмодерирована. Считаю неуместной любую пикировку в такой ветке в такой день.

Господа или товарищи!
Предлагаю на этой ветке помещать информацию о первом дне войны из воспоминаний очевидцев или из литературных источников о первом дне Великой Отечественной (которая, естественно, тогда так не именовалась) в разных городах и в первую очередь портах страны.
С уважением,
Игорь

Отредактированно aligvi (26.06.2012 17:45:34)

Или:
"...22 июня 1941 года застало «Восток» в Одессе в ремонте. То, что полагалось сделать по плану за три месяца, судоремонтники и моряки закончили за 20 дней. 13 июля «Восток» стал под погрузку. 27 июля он делал уже второй рейс в Мариуполь с оборудованием судоремонтного завода в трюмах и двумя тысячами эвакуированных женщин и детей в твиндеках. На обратном пути пароход подкараулили юнкерсы. Иван Иванович успешно маневрировал, уходя от прямых попаданий, но одна бомба все же упала под самым бортом. Взрывной волной Гусева смело с мостика, шмякнуло о палубу. Подняться сам он не смог. Пароход пришел в Одессу с контуженным капитаном. В больнице моряков определили деформацию позвоночника. Месяц отлеживался Гусев на койке, терзаясь, что валяется бревном в такие горячие дни. Но ему и дальше не везло. Не успел капитан выйти из больницы и пройти пару кварталов, как осколок шального снаряда впился в бедро, и Гусев снова оказался в лазарете..."
Феликс Зинько «Во всем виноват капитан...» в предисловии которой стоят стихи Григория Поженяна:
Ревут ошалев океаны.
Приказ отстояться не дан.
Неправы всегда капитаны.
Во всем виноват капитан.
У льда надломилась граница,
У бортпроводницы роман,
От зыби в Бискае не спится –
Во всем виноват капитан.
И лоции - наши кораны,
порой допускают обман.
Неправы всегда капитаны.
Во всем виноват капитан.
От Бергена и до Ла-Платы
Идем из тумана в туман,
Сирокко ли дует, пассаты –
Во всем виноват капитан.
За то, что он первый по чину,
За то, что угрюм и упрям,
За то, что последним - в пучину,
Когда уже все по нулям.
За ропот разлуки кандальной,
За век, что в морях коротал. –
Голову с плеч капитану! –
Да здравствует, капитан!

Отец вспоминал, что ночь на 22.06.1941г. сухопутная авиация Дальнего Востока провела в кабинах самолётов с полным боекомплектом.

aligvi написал:

Оригинальное сообщение #709417
В ком совесть еще жива

И память о них!
Слава и память -павшимм!
Слава и почет- победителям!

Вечная память и вечная слава. Живым ветеранам - низкий поклон и долголетия!!!

рассказ моряка с эсминца "Быстрый", г. Севастополь, Графская пристань (потом воевал на тральщике "Червоный казак", потом тральщик "Конка", потом ленд-лиз...)
встретил налет, неся ночную вахту



а в третьей части (в конце) о приказе срочно вернуться с учебных стрельб, прекратив поиски утонувшей торпеды... (21 июня)