Сейчас на борту: 
Le May,
marynarz 347,
Temeluchas,
Буйный,
Олег 69
   [Подробнее...]

Страниц: 1 2 3 4 5 … 11

#51 19.06.2010 17:45:39

vs18
Капитанъ I ранга
k1r
anna3 stas3b
Откуда: Харьков, Украина
Сообщений: 3745




Re: Действия флота. Документы. Отдел IV. 2-я Тихоокеанская эскадра. Книга третья. Бой 14 - 15 мая 1905 года.

48.

Показание подпоручика по Адмиралтейству Фролова.

14-го мая, около 8 часов утра, по правому траверзу вдали заметили японское военное судно, которое шло курсом параллельным нашему. В 9 час. 45 мин. с левой стороны показались четыре японских крейсера, которые повернув, пошли курсом параллельным нашему. В это время наша эскадра была уже выстроившись в одну кильватерную колонну, кроме транспортов, охраняемых крейсерами, которые шли правее эскадры. Когда японские крейсера приблизились к нашей эскадре (это было около 11 час. утра), по ним был дан залп, причем первый выстрел был сделан с броненосца «Апраксин». Перестрелка продолжалась около 25 минут, после чего японские крейсера удалились влево и скрылись за горизонтом. Погода была солнечная, но было волнение, а на поверхности моря была небольшая мгла.
В 12 часов команде дали обед, согласно сигналу адмирала. Около 12 с половиною часов пополудни был сигнал адмирала: «I и II броненосному отряду повернуть последовательно вправо на 8 румбов и иметь ход 11 узлов». I броненосный отряд, состоящий из 4-х броненосцев: «Суворов», «Бородино», «Александр III» и «Орел», повернул вправо на 8 румбов, согласно сигналу, но II броненосный отряд почему-то остался в прежнем строе. Головным судном во 2-м отряде был броненосец «Ослябя». В 1 час 40 мин., когда наш I броненосный отряд не успел еще присоединиться ко II и III отрядам, как справа, в строе одной кильватерной колонны, прошли на пересечку нашего курса 11-ть японских боевых судов. Таким образом, японская эскадра, перейдя на нашу левую сторону и идя контр-курсом, открыла огонь, стараясь сосредоточить на головном нашем броненосце «Ослябя».
Около 2-х час. дня, I, II и III броненосным отрядам удалось вступить в строй кильватера. Около 2 час. 30 мин. на броненосце «Суворов» вспыхнул пожар и был взрыв в кормовой башне, вследствие чего он должен был выйти из строя. Затушив пожар, броненосец «Суворов» снова вступил в строй.
Японская эскадра в это время следовала курсом параллельным нашему; пройдя наши головные суда и очутившись не в сфере нашего огня, повернула обратно и пошла контр-курсом, держа сильный орудийный огонь. Насколько я заметил, японцы все время старались свой огонь сосредоточивать на наши головные суда. Около 3 час. пополудни, броненосец «Ослябя» получил настолько серьезные повреждения, от неприятельских снарядов, что, выйдя из строя с сильным креном на левый борт, пошел ко дну. После гибели броненосца «Ослябя», на броненосце «Суворов» опять вспыхнул сильный пожар и он находился в беспомощном состоянии: повидимому, было повреждение руля или машины. После выхода броненосца «Суворов» из строя, это было около 4 час. пополудни, эскадра наша шла в полном беспорядке, не соблюдая расстояния между судами, и строй кильватера, вместо прямой линии, представлял из себя зигзаг. Около 5 часов пополудни на броненосце «Наварин» вспыхнул пожар около дымовых труб, трубы были издырявлены неприятельскими снарядами; из строя броненосец «Наварин» выходил не более, как на 10 мин. Около 5 часов пополудни неприятель напал на наши транспорты, которые находились под защитой крейсерского отряда. В это время транспорт «Камчатка» получил пробоину в носовой части на левом борту и имел дифферент на нос; потом вспыхнул пожар, мачты и трубы были сбиты, повидимому, не мог управляться, так как оставался на одном месте. Крейсер «Урал» тоже получил пробоину в носовой части и стал садиться на нос; на мой взгляд, «Урал» еще очень долго мог держаться на воде и об опасности не могло быть и речи; но, там, после полученной пробоины, моментально начали спускать шлюпки, порядок и правило относительно спуска, отсутствовали, потому что, при спуске шлюпок левого борта, едва их выводили за борт, как команда, не ожидая спуска на воду, бросалась в эти шлюпки, вследствие чего, тали у одной шлюпки не выдержали и она оборвалась вместе с народом на воду. Приблизительно в это время, также погиб буксирный пароход «Русь».
Транспорты в это время были сбиты в кучу; недалеко от транспорта «Иртыш» погиб один из наших миноносцев, (название его не мог заметить, видел, что только была длинная надпись), неприятельский снаряд попал ему около дымовых труб, вследствие чего, он моментально пошел ко дну. Масса людей с погибших судов плавала на воде, прося помощи; их спасали миноносцы и буксирный пароход «Свирь».
Транспорты «Анадырь» и «Корея», имея преимущество в ходе пред «Иртышем», скоро очутились вне сферы неприятельского огня. «Иртыш», вследствие тихого хода, не имел возможности так скоро удалиться за предел действия неприятельского огня, а потому сильно пострадал. Получив большую пробоину в носовой части, на левом борту на ватерлинии, судно моментально стало садиться на нос; хотели под-вести пластырь, но это не удалось, потому что невозможно было остановить ход, так как все время надо было стараться удалиться от неприятеля. Всех снарядов, попавших в «Иртыш», было около 15. Убито — 7 и 32 человека ранено нижних чинов.
Из крейсеров, охранявших транспорты, честно исполняли свой долг «Дмитрий Донской» и «Владимир Мономах», а также «Изумруд» и «Жемчуг» и др.
Крейсер «Олег» (флаг к.-а. Энквиста) вел себя отвратительно, ниже всякой критики. Когда неприятель расстреливал транспорты, то «Олег» стал за транспорт «Иртыш» и обстреливал неприятеля перекидным огнем через «Иртыш». Со стороны можно было подумать, что «Иртыш» защищает «Олега», а не наоборот. Надо полагать, что контр-адмиралу Энквисту было известно, что на «Иртыше» находятся в большом количестве мины и другие взрывчатые вещества.
Во время гибели крейсера «Урал», очень много способствовал к спасению его команды буксирный пароход «Свирь», который, несмотря на неприятельские снаряды, падающие кругом, вытаскивал людей из воды. Адмирал Небогатов, видя печальное положение транспортов, немедленно повернул со своим отрядом на помощь, благодаря чему и отвлек неприятеля от транспортов.
Около 6 час. вечера, броненосец «Александр III» вышел из строя, имея сильный крен на правый борт и, спустя 4 минуты, он перевернулся. Видно было, как масса людей взобралась на его киль, ожидая спасения. Крейсер «Изумруд», видя это, пошел полным ходом к месту катастрофы, чтобы спасти людей, но вскоре должен был вернуться обратно, потому что неприятель открыл сильный огонь по «Изумруду». Вскоре после гибели броненосца «Александр III», на броненосце «Бородино» вспыхнул сильный пожар и был взрыв: в облаке дыма «Бородино» исчез под водой.
В это время мимо нас прошел миноносец и сообщил, что адмирал Рожественский тяжело ранен и передает командование адмиралу Небогатову.
Когда начало темнеть, с крейсера «Олег» был сделан сигнал: «Следовать за мной; курс NO 23°». После этого сигнала, «Олег» и другие крейсера, дают полный ход. Наш же транспорт «Иртыш», имея в это время самый парадный ход 8 узлов (вследствие пробоины) моментально очутился один. Положение наше было самое критическое; кругом нас везде заметны были неприятельские миноносцы, и мы ежеминутно ожидали минной атаки. Чтобы выйти из круга неприятельских миноносцев и других судов нам пришлось чуть ли не ежеминутно поворачивать. Шли мы без огней, хотя динамо-машина и работала, но огней, кроме машины, не было. Кружиться, (т. е. поворачивать) нам пришлось почти до 12 час. ночи.
Был такой момент, когда мы, идя по направлению к Владивостоку, очутились между двумя кильватерными колоннами японских судов. Они, повидимому, заметили нас, потому что стали сигналить между собою, (сигнал их состоял из двух коротких белых вспышек). В это время кто-то из наших матросов, придя в кормовую рулевую рубку, (рубка снаружи была завешана брезентом) и, повидимому, желая осмотреть рулевую машинку, взял провод от семафорных лампочек, которые находились на рубке, соединил, но видя, что в рубке темно, он, по всей вероятности, подумал, что не той стороной вставил штепсель, моментально, и еще раз проделал то же самое, вышли две белые вспышки; с японских судов тоже ответили. Благодаря такой случайности, мы благополучно вышли из столь опасного и гибельного для нас положения.
С рассветом был собран совет, дабы решить, что предпринять дальше. При совете, трюмный механик заявил, что вода прибывает очень сильно, и дифферент на нос уже около 11, несмотря на то, что кормовой трюм наполнен водой, а из носового отделения все время выкачивают. На совете было решено:
1) Подвести пластырь или другими средствами заделать пробоину.
2) Идти вдоль японского берега, чтобы избежать встречи неприятеля, который. по всей вероятности, преследовал нашу эскадру у корейского берега; если не будет возможности следовать во Владивосток или другой русский порт, из-за пробоины, уничтожить судно и самим выехать на ближайший берег, на имеемых спасательных средствах.
3) Для уничтожения судна в случае встречи с неприятелем, было предложено два средства:
1) Если будем находиться вдали от берега, то при первом же появлении, открыть кингстоны, приготовить все плавучие средства для спасения и поднять сигнал (по Межд. Св. Сигналов): «Терплю бедствие, прошу спасти команду». 2) Если по каким-нибудь причинам нельзя исполнить вышесказанное, то решили команду спасти на имеемых плавучих средствах, а одному из офицеров оставаться взорвать судно.
После совета моментально приступили к подводке пластыря и заделке пробоины, но это нам не удалось, потому что была волна и, кроме того, наверно, по краям пробоины борт был настолько сильно изогнут, что пластырь никак не мог пристать. Заделать изнутри тоже не было возможности, потому что вода выступила на поверхность угля, кроме того поперечная водонепроницаемая переборка сдала и вода хлынула в следующий трюм.
После этих попыток решили идти к берегу, дабы спасти команду и уничтожить судно. Около 2 час. пополудни подошли к местечку Ваки-Мура, стали на оба якоря, на 30 саж. глубине. Потом спустили все гребные суда на воду, (т. е. которые успели починить после боя). Первыми на лучший барказ были посажены больные и раненые, а потом вывезли остальную команду. Командир и старший механик выехали последними из судна. Для более верного и скорого затопления судна были открыты кингстоны. Благодаря открытым кингстонам судно продержалось гораздо дольше на воде, чем если бы их не открывали. С открытием кингстонов, судно сперва пришло на ровный киль, а потом уже постепенно стало садиться. Высадка на берег была очень затруднительная, потому что шлюпки сильно текли, кроме того, было волнение, а у берега был сильный прибой; при приближении к берегу, (за неимением дреков) их ставило бортом к волне и шлюпка, немного задев грунт, валилась на бок, при чем часть людей падала в воду; таким образом, шлюпка, получив облегчение от груза, следующей волной прибивалась к берегу; люди, попавшие в воду, едва успевали выплывать из-под шлюпки и то, благодаря японцам мирным жителям, которые вытаскивали из воды.

Причины Цусимского погрома.

Часто в печати, а также в обществе, обвиняют адмирала Рожественского в Цусимском погроме. Считая себя не вполне компетентным, чтобы оправдывать или обвинять адмирала Рожественского, я считаю долгом высказать только свой личный взгляд на причины погрома:
1) Неумение стрелять. Зависело это от того, что у нас не было практики. Если мы и практиковались, то только учебными снарядами, которые вскоре израсходовались, а боевых снарядов был только боевой комплект, а потому Рожественский не имел права их расходовать до боя.
2) Снаряды наши не разрывались. Я видел, после боя, в Сасебо японские крейсера, которые имели, повидимому, очень незначительные повреждения; пробоины в бортах от наших снарядов имели настолько правильную форму, что очень похожи были на иллюминаторы.
3) Тихий ход судов. Вследствие тихого хода большинства наших судов, быстроходные суда должны были тоже убавить свой ход, дабы не разразнивать силы. Благодаря такому тихому ходу наших судов, японцы имели возможность выбирать для себя самое удобное положение.

Подпоручик П. Фролов.

Отредактированно vs18 (21.06.2010 22:32:16)

#52 19.06.2010 17:56:09

vs18
Капитанъ I ранга
k1r
anna3 stas3b
Откуда: Харьков, Украина
Сообщений: 3745




Re: Действия флота. Документы. Отдел IV. 2-я Тихоокеанская эскадра. Книга третья. Бой 14 - 15 мая 1905 года.

49.

Выдержка из донесения старшего врача Загорянскаго-Киселя.

14 мая 1905 г. во втором часу дня с госпитального судна «Орел», следовавшего с эскадрой, согласно диспозиции, было определено начало орудийного огня в N направлении; около половины третьего, придя на траверз группы наших крейсеров, которые обстреливались неприятельскими судами, и идучи в районе перелетавших через крейсера снарядов, по госпиталю было отдано приказание —  приготовиться к приему раненых, и весь персонал спасательных шлюпок и буксирных катеров, а также все прочие чины госпиталя, по заранее составленному на предмет боя расписанию, заняли свои места. Вскоре за этим, госпитальное судно «Орел» сделалось предметом обстрела со стороны японского военного судна, появившегося справа госпиталя. Снаряды японского корабля, падая все ближе, до полукабельтова от борта госпитального судна, пролетали даже между грот-мачтой и трубами.
Долгом считаю засвидетельствовать о вполне достойном поведении, при этих обстоятельствах, всего медицинского персонала госпитального судна «Орел». На дальнейших обстоятельствах, касающихся досмотров и захвата «Орла» японцами, не останавливаюсь, ограничиваясь указанием, что обстоятельные данные на сей предмет должны иметься, со смертью доктора Мультановского, у доктора Геймана, бывшего делопроизводителя госпиталя.

#53 21.06.2010 14:41:35

vs18
Капитанъ I ранга
k1r
anna3 stas3b
Откуда: Харьков, Украина
Сообщений: 3745




Re: Действия флота. Документы. Отдел IV. 2-я Тихоокеанская эскадра. Книга третья. Бой 14 - 15 мая 1905 года.

1

50.

Донесение бывшего Командира госпитального судна «Кострома», Корпуса Флотских Штурманов отставного Генерал-Майора Смельского.

1 марта 1905 г. я, командуя госпитальным судном «Кострома», снялся с Одесского рейда, для следования на присоединение к эскадре Тихого океана.
Госпитальное судно это было переделано из парохода Добровольного флота на средства Морского ведомства, по проектам и указаниям, специально для этой цели, временно командированных врачей и корабельного инженера, под главным руководством лейб-медика Кудрина, проводившего пароход. Судно было снабжено многими усовершенствованиями, медицинским персоналом от Севастопольского порта и сестрами милосердия от Кронштадтской общины. Госпиталь был оборудован на 400 кроватей.
4 марта я прибыл в Судскую бухту и вступил в состав отдельного отряда контр-адмирала Небогатова и, хотя я нес флаг «Красного Креста», но, по воле адмирала, я служил и отряде в качестве посыльного судна, — в то же время приняв в Суде и Джибути незначительное количество больных отряда. Выйдя из Суды одновременно с отрядом, я, затем, был послан вперед в Порт-Саид, с поручением — не-госпитального характера, каковое и выполнил и, что требовалось, — передал оттуда адмиралу радиотелеграммой. В Суэц был послан вперед с поручением. Из Порт-Саида вышел в море с отрядом; затем был послан в Перим, куда отряд не заходил. Затем я прибыл в Джибути на соединение с отрядом. В Джибути 25 нарта я получил запечатанные пакеты — для «вскрытия — по сигналу» адмирала. В этот день отряд снялся, и лишь только скрылся порт Джибути, последовал сигнал: «вскрыть один пакет». В нем было приказание идти на о. Ява, никуда не заходя, и исполнить поручение также не-госпитального, а, исключительно, разведочного свойства и было указано — где вскрыть второй пакет. Место назначения — (Батавия) — я обязывался держать в секрете от всех, не исключая и главного врача вверенного мне госпитального судна. Переход из Джибути в Батавию совершил вполне благополучно и быстро (4.075 миль — менее 14 дней). Исполнил в Батавии все, что было приказано. Простоял там 9 дней и, в назначенный телеграммою адмирала Вирениуса день (18 апреля), снялся и прибыл в условленное «рандеву». Затем, согласно приказанию, пошел с поручением в Сайгон — (все время служба посыльного судна). Здесь мне приказано было ожидать приказаний от командующего «Дианой» (кн. Ливен), который вначале не знал, что со мной делать. То, что надлежало переслать на эскадру, было им послано на французском контр-миноносце. Затем — мне предписано идти на присоединение с эскадрою. Спешно исправив на заводе небольшие повреждения в машине, с первой, после того, большой водой снялся и, затем, вновь один пошел в назначенную широту и долготу, где и нашел эскадру (30 апреля). Передал большую почту на «Суворов»; сдал больных, которые за большой промежуток времени поправились, кроме нескольких хронических.
1 мая, в составе эскадры, пошел в море, получив место в строю — левее крейсеров, сзади первого разведчика («Изумруд»). Плавание эскадры и финал оного известны. При подходе к Корейскому проливу, мое место было в хвосте левой колонны, при чем приказание было, во время боя, увеличивать дистанцию и не быть в районе огня.
14 мая в Корейском проливе, при мгле и волне в 12 — 14 фут, 20 минут пятого часа утра, с судна усмотрены были в 10 кабельтовых за кормой 4 неприятельских крейсера, имевших курс Зюйд. Выждал несколько минут и, лишь только они скрылись во мгле, поднял сигнал о виденном; а, убедившись, что сигнал не видят, нагнал, шедший впереди меня, крейсер «Урал» и маханием флага передал это сведение, что было передано «Уралом» далее. Бой начался в исходе первого часа дня. Из района огня я удалиться не мог, так как, при мгле, мог бы потерять своих и сделаться бесполезным для своей задачи. Я шел — приблизительно створяя свои три, четыре левых корабля и следя за счислением. Два или три неприятельских снаряда упали кабельтовых в 10, 12 от «Костромы». Отчаянный бой начался в начале третьего часа, когда многие суда наши стреляли с обоих бортов. В 3 часа ко мне подошел японский крейсер и сделал мне сигнал: «Следуйте за мной». Я ответил: «Я неприкосновенное госпитальное судно». На нем появился сигнал: «Подлежите законной инспекции!». «Я инспектор». «Следуйте за мной». Зная, что неприятель в праве, по женевской конвенции, осматривать госпитальные суда противника, я последовал в створ мачт «Инспектора» и увидел по компасу, что он направляется на о. Цусиму, до которого недалеко; убавил ход, сделав сигнал, что не могу иметь более 9 узлов, — а это мне нужно было, чтобы поспеть выбросит за борт предметы беспроволочного телеграфирования (стеньги были спущены и провода выдернуты были заранее); сжечь все сигнальные книги, не розданную частную корреспонденцию, приказы г.г. флагманов; раздать казенные деньги по надежным рукам; сделать исправления в вахтенном журнале, — изменив или вычеркнув текст о приемах и сдачах грузов, корреспонденции и все, что, по закону, не полагается делать и иметь госпитальному кораблю. И хорошо, что это сделал, так как, лишь только я вошел в бухточку (восточный вход в Цусима-саунд), как от меня сразу же отобрали вахтенный журнал за 1905 г. Прибывшая комиссия бегло осмотрела «Кострому», оставила у меня небольшой ружейный караул под начальством лейтенанта, и мне объявлено было, что «Кострома» задержана по обвинению в разведочной службе, на основании донесения японских агентов из портов и утром должна перейти в Сасебо. Взять раненых не было позволено. Ночь употребили на сфабрикование фальшивой кассовой книги (впоследствии уничтоженной), в которой итоги сводились к нулю. что соответствовало созданному наличию кассы.
В бухточке этой была минная станция и склад мин. Я и мои сослуживцы были свидетелями беспрестанных шныряний неприятельских миноносцев, возобновлявших в бухточке запасы мин. Ночью было свежо. Утром, когда снялись, мне объявил японский лейтенант, что я могу принять раненых с погибавшего, видимого нами, «Нахимова». Приготовили шлюпки и все, что полагается для приема раненых. Взял курс на «Нахимова»; но лишь только осталось до него (севшего уже кормой) кабельтовых 16, я получил распоряжение: идти в Сасебо без раненых. Так мне и не удалось взять ни одного раненого с места боя. За кормой «Нахимова» стоял какой-то пароход; туда же последовал и конвоировавший меня японский крейсер, а я остался без конвоира, но под присмотром японского караула. От своей обязанности я отменен не был. После полудня прибыл в Сасебо. Меня поставили в отдаленный угол живописнейшей бухты и немедленно снабдили большим караулом, объявив, что я подлежу захвату, как приз, за нарушение правил о госпитальных судах. Но дело, будто бы, будет разбираться в призовом суде. Я считал опасным для судьбы «Костромы» быть под «призовым судом» и мне подсказал переводчик, что лучше быть под «военным» судом. Пока шли обыски моего парохода, японцы уверяли меня, что, вероятно, меня выпустят; а одновременно захваченный «Орел» задержат; а на «Орле» уверяли, что задержат меня, а его освободят. Я вывел заключение, что японцы захватят обоих, и стал горячо хлопотать об освобождении.... Я начал усиленную переписку с Главным Командиром порта Сасебо, вице-адмиралом Самесима; а, затем, с его разрешения, — и с морским министром, через коего просил Императора Японии, об изъятии моего дела из ведения призового суда и своими доводами, а, может быть, надоеданиями достиг того, что была экстренно назначена судная комиссия при штабе Сасебо, по поводу деда исключительно одной «Костромы». Меня стали возить в порт на допрос, под конвоем ружейных часовых, с завешанными шторами в окнах рубки катера; при чем я, конечно, не надевал формы штурманского полковника, а был в гражданском платье. В управлении порта меня помещали в камере для арестованных; туда же мне приносили и обед. На допрос выводили с конвоем куда-то наверх: а, затем, в свое время, прежним порядком отправляли на судно. При первом прибытии в порт, меня сопровождали почему-то семь ружейных часовых, — как опаснейшего преступника. Японцы имели дело только со мною, — как с командиром. Несмотря на мое желание и понятное домогание старшего врача, чтобы и ему было предоставлено давать свои объяснения, мне было объявлено, что японское правительство, по данному вопросу никого не знает, кроме командира. На мне лежала большая ответственность. Возвращаясь, утешал сослуживцев, что непременно «Кострому» отпустят. Японцы, тормоша книги вахтенного журнала, силились во что бы то ни стало доказать, что я был разведчиком и транспортом при эскадре, а доказать это было почти невозможно, вследствие осторожности и глухоты записей в журнале и удаления из него, вычеркиванием, того, что могло поддержать обвинение. Я же, объясняясь по английски (хотя и были русские переводчики), горячо отстаивал свою правоту и впадал в наивность, как бы решительно не понимая, в чем собственно моя вина, в то же время сохраняя полную вежливость, зная, за много лет, что грубостью с ними не взять. На судне оказывал японцам гостеприимство. За время стоянки в Сасебо судно снабжалось, по моим требованиям, самой лучшей провизией, а также и питьевой и котельной водой; предлагался уголь. Но сообщение с берегом и судами, как с японскими, так и госпиталем «Орел» было строго воспрещено, также как и сигнализация; шлюпки — подняты. Между многими обвинениями, мне было предъявлено одно, вполне справедливое: неправильность окраски борта, а именно: при белом борте должна была быть полоса зеленая (госпитальное судно Морского Министерства), а у меня была красная (госпитальное судно — на частные средства). Я говорил, при вооружении, что меня красят неправильно, но меня не слушали. Мне письменно указали японцы на эту неправильность и просили вернуть бумагу. А я, ничего не ответив, к несколько часов, при помощи японских часовых, перекрасил командою полосу на бортах судна и шлюпок в зеленый цвет. 29 мая я был в последний раз на допросе и думал, что судно будет освобождено, так как из суда на катер меня сопровождал не конвой, а матрос — дневальный без оружия и на катере я не был заперт в рубке. Даже, по моей просьбе, меня провозили под самыми кормами бедных — «Николая I», «Сенявина» и «Апраксина», снабженных уже новыми именами, с убранными орлами. Только дыры от болтов и след на краске показывали их прежние очертания.
В тот-же день ко мне прибыла комиссия из 3-х штаб-офицеров флота, при переводчике. Эта комиссия вручила мне мои судовые журналы и объявила пароход свободным, но «не рекомендовала» идти во Владивосток. (Впоследствии оказалось, что там японцами в апреле 1905 года поставлено 711 мин, между о-вами Аскольдом и Скрыплевым). Я заявил, что решаю идти в Шанхай. Затем мне было сообщено, что госпиталь «Орел» взят ими окончательно и взято при этом 50 тысяч франков госпитальных сумм (Красного Креста). Просили меня доставить в Шанхай весь медицинский персонал с госпиталя «Орел», а также его больных (раненых на «Орле» тоже не было), с их багажом. Расходы за продовольствие и все потребованное «Костромою» японское правительство взяло на свой счет, объявив мне, что это «убыток японцев». Почему не был отпущен «Орел» — потому-ли, что он, больше меня, провинился перед японцами, или потому, что палец о палец не ударил для освобождения себя, это мне неизвестно.
30 мая, приняв доставленный на портовых барказах медицинский персонал «Орла»: врачей, сестер, вольнонаемных санитаров и его больных, снялся и 1 июня прибил в Шанхай. Оттуда телеграфировал, кому следует; затем, получил распоряжение из Петербурга: освободить «Кострому» от орловского медицинского персонала и от всех вообще больных и идти со свободными палатами в Маниллу за ранеными отряда контр-адмирала Энквиста, которых ожидалось до 200 человек, т. е. на пол комплекта моих госпитальных кроватей. Прибыв в Маниллу благополучно, я принял всего 2 больных офицеров и 88 человек больных и раненых нижних чинов. Цифра эта не составляла и четверти госпитального комплекта; а что касается до степени серьезности поранений, то о таковой и не могло быть и речи, так как я принял раненых 28 июня, т. е. через полтора месяца, после боя. Принял из превосходного американского госпиталя. Двое, или трое, чувствовали себя вначале плохо, а один, имея свыше 30 ран, был образцом благодушия. Тяжелый фазис страданий от ран был перенесен в американском госпитале, а особенно тяжелые там скончались; часть раненых не была оттуда выписана.
Я доставил это небольшое количество больных и раненых в Севастополь. Переход Индийским океаном был штормовой, вследствие Зюйд-Вестового муссона, но и больные и раненые молодецки вынесли это плавание, при просторе и прекрасном питании, лечении и передышках на стоянках в попутных портах. Они совершенно безразлично относились к океанской качке, — в противоположность медицинскому составу. В Севастополе больные и раненые сданы в Морской Госпиталь, а я, согласно телеграмме адмирала Вирениуса, отправился в Петербург «для личного доклада об обстоятельствах пленения и освобождения госпитального судна». Явился к г. Морскому Министру и в Штаб для доклада и имел счастье представиться ЕГО ИМПЕРАТОРСКОМУ ВЕЛИЧЕСТВУ, КОЕМУ я лично известен и ГОСУДАРЫНЯМ ИМПЕРАТРИЦАМ. Доложил о всех подробностях вышеизложенного ГОСУДАРЮ ИМПЕРАТОРУ и имел счастье выслушать ВЫСОЧАЙШУЮ благодарность «за службу» и приглашение к Фамильному столу. Вернувшись в Севастополь, приступил к разоружению госпиталя и вскоре получил приказание Главного Морского Штаба о спуске флага «Красного Креста».

Отставной Корпуса Флотских Штурманов Генерал-Майор Смельский.

#54 21.06.2010 15:46:33

vs18
Капитанъ I ранга
k1r
anna3 stas3b
Откуда: Харьков, Украина
Сообщений: 3745




Re: Действия флота. Документы. Отдел IV. 2-я Тихоокеанская эскадра. Книга третья. Бой 14 - 15 мая 1905 года.

51.

Донесение Главнокомандующего всеми сухопутными и морскими силами действующими против Японии - ЕГО ИМПЕРАТОРСКОМУ ВЕЛИЧЕСТВУ ГОСУДАРЮ ИМПЕРАТОРУ.

Насколько можно было выяснить из представленных мне письменных донесений командиров крейсера «Алмаз» и миноносцев «Грозный» и «Бравый», и личного доклада флигель-адъютанта Чагина о первом дне боя, которого они были участниками и свидетелями, а, именно, со слов лейтенанта Саблина и других офицеров, спасенных с «Ослябя», главнейшие обстоятельства боя —следующие:
Вечером 12 мая крейсер «Урал» обнаружил переговоры неприятеля по беспроволочному телеграфу. 14 мая утром эскадра генерал-адъютанта Рожественского, в строе двух кильватерных колонн, имея транспорты по середине, подходила к Восточному Корейскому проливу; в левой колонне шли броненосцы, в правой — крейсера. В седьмом часу утра увидели на ONO, на правом траверзе, крейсер «Идзуми», шедший почти параллельным курсом с эскадрой. В одиннадцатом часу усмотрели слева, на траверзе, отряд крейсеров «Касаги», «Ниитака», «Читозе», «Цусима», — идущие сходящимися курсами, по направлению в пролив. В это время «Владимир Мономах», по сигналу, перешел на правый траверз транспортов и открыл огонь по «Идзуми», который, отвечая ему, скрылся во мгле. В 11 час. 30 мин., второй броненосный отряд, по сигналу, открыл огонь по японским крейсерам, при чем было замечено попадание на крейсер «Ниитака» или «Цусима». Японцы отвечали на огонь, повернули влево и скрылись в тумане. В 11 час. 40 мин., второй и третий броненосный и крейсерский отряды выстроились в одну кильватерную колонну, по первому броненосному отряду, имея транспортный и разведочный отряд с правой стороны. В полдень изменили курс на NO 23° и первый броненосный отряд отдельно уклонился немного вправо, в строе кильватера, на расстояние 8 кабельтовых. В 1 час 30 мин., разведочный неприятельский отряд опять показался слева, повидимому, идя на соединение с главными силами. В 1 час 40 мин. показалась неприятельская эскадра, состоящая из четырех броненосцев и крейсеров «Якумо», «Ниссин», «Кассуга», «Ивате», «Идзумо», «Адзума» и некоторых других судов, всего 18 кораблей, шедших большим ходом навстречу. Туман уже рассеялся, но горизонт был мглистый, ветер южный, пять баллов. Сероватая окраска японских судов, сливаясь с мглой, делала их мало заметными. Наша эскадра открыла огонь, продолжая идти тем же курсом, а транспорты уклонились на четыре румба вправо и отошли от эскадры кабельтовых на 15, имея слева крейсерский отряд и сзади разведочный. Первый броненосный отряд, повернув на 2 румба влево, стал во главе второго броненосного отряда.
Ход эскадры 60 или 70 кабельтовых и доходил до 20 кабельтовых. Неприятель на большом расстоянии перед носом, повернул влево и лег контр-курсом. Стрельба японцев была очень меткая; они буквально засыпали наши суда снарядами и сосредоточивали огонь преимущественно на наших адмиральских и головных кораблях; стреляли фугасными снарядами, сносили трубы, рангоут и все надстройки, производили пожары и уже после этого начинали громить бронебойными снарядами. Маневрирование нашей эскадры стеснялось присутствием транспортов «Анадырь», «Иртыш», «Корея», «Русь», «Свирь». Первыми пострадали из броненосцев «Ослябя» и «Суворов». Один из первых выстрелов в «Ослябя», попал слева в жилую палубу, близ носовой переборки; через пробоину вода попала в первый и второй отсеки; через трещины в палубе и разбитые вентиляторные трубы — в носовой шестидюймовый погреб и подбашенное отделение. Заделка пробоины, вследствие зыби и хода, была невозможна. Дальнейшее распространение воды по жилой палубе было задержано третьей переборкой, впереди носового траверза, а внизу пода дошла до отделения носовых аппаратов и динамо-машин. Новый снаряд, попавши с левой же стороны в десятую угольную ялу, пробив броню, затопил запасную крюйт-камеру. Крен и дифферент на нос увеличились; для выпрямления начали затоплять правые патронные погреба, что происходило медленно, вследствие малого сечения клапанов. В это время были сбиты стеньги и в носовую башню попало три крупных снаряда; первый повредил установку, третий — влетев в амбразуру, вывел всю прислугу и тяжело ранил командира башни мичмана Малкова. Около трех часов, вследствие увеличения крена, вода стала вливаться через борта нижней батареи, которые нельзя было задраить, так как полубортики были перебиты. Незадолго до гибели «Ослябя», эскадра уклонилась немного вправо. «Ослябя» вышел из строя и около трех часов пошел ко дну, перевернувшись килем вверх. В момент гибели на мостике находились: командир капитан 1 ранга Бэр, капитан 2 ранга Генке, лейтенант Саблин, прапорщик Болдырев. К середине боя были ранены старший офицер капитан 2 ранга Похвистнев, подполковник Осипов, лейтенанты Косинский и Колокольцов, мичмана князь Ливен, Шиповалов и много команды. К месту гибели «Ослябя» подошли 4 миноносца спасать людей, что производили под сильным огнем неприятеля. Вскоре за «Ослябя» вышел из строя и «Суворов», у которого были сбиты обе мачты, трубы и все надстройки. Повидимому, он не имел возможности управляться и, выйдя из строя в начале боя, стоял в стороне от района маневрирования эскадры, но не переставал поддерживать самый энергичный огонь. В это время адмирал Рожественский, раненый в салом начале боя, перешел со своим штабом, из которого многие тоже были ранены, на миноносец «Буйный». Вместо «Суворова» головным кораблем эскадры стал «Бородино», который лихо и энергично продолжал вести бой. Около 4 часов дня «Сисой Великий», выйдя из строя, тушил большой пожар в носовой и средней частях, но не переставал стрелять и оказал поддержку концевым крейсерам, обстреливая легкие японские крейсера, старавшиеся отрезать наши транспорты и крейсера. Потушив пожар, «Сисой Великий» занял свое место в строе. Эскадра располагала курсами так, чтобы прикрывать «Суворова». Около пяти часов, на броненосце «Император Александр III», был виден большой пожар и крен; броненосец вышел из строя, но, вскоре, потушив пожар и выправив крен, снова занял место в строе. В восьмом часу броненосец держал сигнал: «Терплю бедствие», хотя шел в строе и имел крен на правый борт. С самого начала боя, приблизительно через полчаса после открытия огня, от японской эскадры отделились «Касаги», «Читозе», «Ниитака», «Цусима», «Акатсука», «Сума» и два крейсера, типа «Матсушима», с намерением обстрелять транспорты, среди которых произошло замешательство, вследствие желания уйти из-под перекрестного огня. Огонь японских крейсеров был направлен на транспорты и на «Светлану», «Алмаз» и «Урал». Последний получил подводную пробоину, вышел из строя и начал спускать суда. Крейсер «Светлана» подошел и сделал сигнал транспорту «Корея»: — «Принять людей с «Урала». В это время «Светлана» получила также носовую подводную пробоину и села немного носом, но вступила на свое место в строе и продолжала бой. На помощь транспортам несколько раз отделялись «Дмитрий Донской» и «Владимир Мономах», заставляя своим огнем неприятеля удаляться. Около 7 часов вечера, эскадра находилась приблизительно в следующем положении: наши броненосцы шли курсом параллельным неприятелю и стреляли правым бортом, имея головным «Бородино», на котором было заметно пламя и дым. Влево от броненосцев, немного расходящимся курсом, шли «Олег», «Аврора», «Донской», «Мономах». Левее их шли транспорты без «Камчатки» и «Урала», сопровождаемые крейсерами «Светлана» и «Алмаз», еще левее шли «Жемчуг», «Изумруд» и миноносцы. Особых повреждений или крена не было заметно, кроме «Светланы», имевшей дифферент на нос. Далеко слева и сзади показались японские крейсера второго и третьего классов и от 30-ти до 60-ти миноносцев виднелось по горизонту. В 7 час. 10 мин. вечера, «Бородино» перевернулся на правую сторону и пошел, менее, чем в три минуты, ко дну. Перед закатом солнца с броненосца «Николай I» был сигнал: — «Курс NO 23°». Этим курсом шли около получаса; впереди показались 9 японских истребителей.
Броненосцы начали склоняться вправо, крейсера влево, причем крейсера застопорили машины, следуя движению головного «Олега». Наши броненосцы, продолжая стрелять по японским броненосцам и истребителям, оказавшимся на флангах, повернули все вдруг на 3 румба влево, стараясь сблизиться с отрядом наших крейсеров, из которых «Олег», под флагом адмирала Энквиста, «Аврора» и «Жемчуг» — продолжали идти на юг, а прочие вновь повернули на север. С наступлением темноты, бой продолжался, при чем японцы освещали нас прожекторами, поставленными на истребителях, так как на больших судах прожектора, вероятно, были разбиты, подобно тому, как и у нас. Первые минные атаки японцев едва ли имели успех, так как до 10 часов вечера не было слышно взрывов. Весь бой происходил между островами Ики и Цусима.
О чем ВАШЕМУ ИМПЕРАТОРСКОМУ ВЕЛИЧЕСТВУ всеподданнейше доношу.

Главнокомандующий Генерал от Инфантерии Линевич.

#55 23.06.2010 16:34:17

vs18
Капитанъ I ранга
k1r
anna3 stas3b
Откуда: Харьков, Украина
Сообщений: 3745




Re: Действия флота. Документы. Отдел IV. 2-я Тихоокеанская эскадра. Книга третья. Бой 14 - 15 мая 1905 года.

Копия донесения Контр-Адмирала Энквиста о бое в Корейском проливе и о плавании крейсеров на Манилу.

I.

14-го Мая на рассвете эскадра шла в походном строе, т. е. в двух кильватерных колоннах, из которых правую составляли I и II броненосные отряды («Суворов», «Александр III», «Бородино», «Орел» и «Ослябя», «Сисой Великий», «Наварин», «Нахимов») левую — III-й броненосный отряд и крейсерский отряд («Николай I», «Апраксин», «Сенявин», «Ушаков», «Олег», «Аврора», «Дмитрий Донской», и «Владимир Мономах»).
Впереди эскадры в строе клина находился разведочный отряд («Светлана», «Алмаз», «Урал»).
Крейсера «Жемчуг» и «Изумруд» были расположены — первый на правом траверзе «Суворова», второй на левом траверзе «Николая I». Миноносцы были распределены следующим образом: «Бедовый» и «Быстрый» при «Жемчуге», «Буйный» и «Бравый» при «Изумруде», «Блестящий», и «Безупречный» при «Олеге» и «Бодрый», «Грозный» и «Громкий» при транспортах.
За колоннами боевых судов, правя между ними, шла кильватерная колонна транспортов («Анадырь», «Иртыш», «Камчатка», «Корея», «Русь» и «Свирь»). За эскадрой в расстоянии 3 — 4 миль справа и слева от нее держались госпитальные суда «Орел» и «Кострома».
В предшествовавший бою день 18-го Мая и всю ночь с 13 по 14-е, на эскадре ясно получались телеграфные знаки японских депеш, очевидно шифрованных, так как разобрать их не могли.
Утром 14-го, согласно заранее полученному приказанию, разведочный отряд перешел в тыл эскадры и расположился в кильватерной колонне за транспортами. «Дмитрий Донской» и «Владимир Мономах» получили приказание в бою охранять транспорты, первый слева, а второй справа.
Обстоятельства погоды в этот день были таковы: ясное небо при чрезвычайно туманном горизонте и ветер свежеющий от SSW. Эскадра шла 9-ти узловым ходом на NO 60°, кур-сом ведущим между островами Цусима и Ики.
В 6½ час. утра справа от эскадры открылось, идущее параллельным курсом судно, которое по рассмотрению оказалось военным крейсером типа «Идзуми». Судно это продолжало идти рядом с эскадрой, в расстоянии около 60 кабельтовых от нее.
В 7 ч. 10 м. с «Суворова» сигналом приказано «Жемчугу» и «Изумруду» быть впереди траверзов на 4 R.
В 8 ч. 47 м. на левом траверзе крейсерского отряда открылись силуэты пяти судов, шедших в кильватерной колонне, курсом параллельным курсу эскадры. Суда эти по-видимому были: «Матсушима», «Итцукушима», «Хашидате», «Нанива» и «Такачиха».
В 9 час. утра, с «Суворова», сигналом было сделано распоряжение: в случае появления неприятеля с тыла, броненосцам построить фронт вправо и влево, крейсерам и транспортам проходить вперед. Показавшиеся слева неприятельские крейсера держались от эскадры в расстоянии около 60 кабельтовых и обгоняли ее на параллельном курсе.
Все это время на станциях беспроволочного телеграфа ясно получались знаки японских депеш.
В 9½ час. японские крейсера, обогнав нашу эскадру. скрылись в тумане и в это же время 1 и 2-й броненосные отряды, по сигналу, прибавили ход до 11-ти узлов и на «Суворове» был поднят сигнал: «Тревога».
В 10 час. 1 и 2-й броненосные отряды, вышедшие вперед, дали опять эскадренный ход и с «Суворова» был сделан сигнал: «В полдень курс NO 23°».
В 10 ч. 20 м. по сигналу с «Суворова» дали команде обедать повахтенно.
Около этого же времени с «Олега» увидали слева, сзади траверза силуэты нескольких судов, которые, по рассмотрению, оказались японскими крейсерами: «Читозе», «Касаги», «Нитака». «Цушима». Суда эти догоняли эскадру на несколько сходящемся курсе.
В 10 ч. 50 м. 1 и 2-й броненосные отряды, по сигналу с «Суворова», увеличили ход до 11-ти узлов и повернули все вдруг на 2 R влево и через пять минут опять выстроились в кильватер.
Между тем, японские крейсера понемногу приближались к эскадре, в то же время обгоняя ее. В 11 ч. 10 м., когда они были на расстоянии около 40 кабельтовых, с броненосца «Адмирал Ушаков» открыли по ним огонь, который был немедленно подхвачен ІІІ-м броненосным и крейсерским отрядами.
В 11 ч. 15 м. с «Суворова» последовал сигнал: «Не кидать снаряды». Японские же крейсера немедленно повернули на 8 R влево и в строе фронта, отстреливаясь, стали быстро удаляться. Придя на расстояние 70 — 80 кабельтовых от эскадры, они опять легли на параллельный ей курс и вскоре после этого скрылись.
В 11 ч. 30 м. стрельба прекратилась. К этому времени и японский крейсер; державшийся с правой стороны нашей эскадры, скрылся в тумане. В полдень, по сигналу, все броненосцы выстроились в одну кильватерную колонну и стали последовательно ложиться на курс NO 23°.
С «Суворова» сигналом объявлен ход — 9 узлов и «Светлане» приказано оберегать транспорты.
В 12 ч. 30 м., когда линия броненосцев выстроилась на новом курсе, І-й броненосный отряд, описав коордонат, вышел вперед и вправо. Эскадра продолжала путь таким образом до 1 ч. 30 м. дня, когда повидимому на «Суворове» открыли неприятеля, так как І-й броненосный отряд, повернув влево, пошел на соединение ко 2 и 3-му броненосным отрядам.
«Суворов» поднял сигнал: «Крейсера и транспорты держать правее» и в 1 ч. 45 м. на левую крамболу открылся японский броненосный флот, идущий повидимому контр-курсом.
Крейсера, согласно имеемой инструкции, по которой требовалось, чтобы они во время боя держались с противоположной стороны броненосцев от неприятеля, вне перелетов неприятельских снарядов, склонили курс вправо и прибавили ход, чтобы выйти на средину линии броненосцев с правой их стороны. Правее и сзади «Олега» и «Авроры» находились транспорты, имеющие по своим сторонам «Дмитрия Донского» и «Владимира Мономаха» и в кильватер — разведочный отряд.
В 1 ч. 50 м., как с нашей, так и с неприятельской стороны открыли огонь. Момент I (см. план боя).
І-й броненосный отряд в это время еще нс выстроился впереди 2-го и 3-го отрядов и головным левой колонны был броненосец «Ослябя», на котором японцы сосредоточили свой огонь.
Через пять минут головной японский броненосец «Миказа», поравнявшись с «Ослябя», повернул на курс, параллельный курсу нашей эскадры, за ним последовательно повернули и шедшие за ним суда, из которых ясно были видны «Шикишима», «Асахи», «Фуджи», «Ниссин», «Кассуга» и другие 6 броненосных крейсеров.
Идя большим ходом, японская эскадра обгоняла наши броненосцы с явным намерением загородить им путь к северу, действуя продольным огнем вдоль линии наших судов. Огонь головных неприятельских броненосцев перенесен был на «Суворов», вступивший с І-м броненосным отрядом в голову нашей колонны, между тем, как концевые японские корабли продолжали обстреливать «Ослябя». Оба Флагманские корабля буквально засыпались снарядами. Момент II.
В 2 ч. 15 м. на «Суворове», в кормовой его части, вспыхнул пожар, а в 2 ч. 20 м. «Ослябя» сильно накренился на левый борт (в сторону неприятеля) и также имел пожар около боевой рубки. Чтобы не дать себя обойти, наши броненосцы начали склоняться вправо до O-та и на этом повороте «Бородино» вышел из строя право, но вскоре исправив повреждения, снова вошел в строй. Между тем, наши крейсера и транспорты, находившиеся справа от броненосцев, заметив поворот последних, чтобы не мешать их маневрированию, также склонились вправо.
В это время к S от острова Котцу-сима, вновь показался виденный утром «Идзуми» и начал обстреливать наши транспорты, находившиеся несколько сзади и правее крейсеров. «Олег» и «Аврора», прибавив ход, чтобы сблизиться с «Идзуми», открыли по нем огонь, который поддерживал и «Владимир Мономах», двинувшийся к нему со своего места, с правой стороны транспортов.
Транспорты сейчас же зашли за линию крейсеров, уклонившись к северу, а разведочный отряд, подавшись вперед, также открыл огонь. «Идзуми» стал уходить, энергично отстреливаясь, вскоре на нем был замечен пожар и он скрылся в тумане.
В 2ч. 25 м. от S показались, оба виденные утром отряды неприятельских бронепалубных крейсеров в 4 и 5 судов. Они шли в кильватер друг к другу, с некоторым промежутком между отрядами. Впоследствии к этим крейсерам, вероятно, присоединился, справившийся с пожаром «Идзуми», так как общее число судов дошло до 10.
«Олег» и «Аврора» повернули на неприятеля, чтобы сблизиться и этим увеличить действие своего огня и вступили с ними в бой на контр-курсах. Неприятель держался на расстоянии около 50 кабельтовых и наши крейсера не особенно страдали от его огня, можно было заметить, что стрельба японских крейсеров менее меткая, чем броненосной их эскадры.
Между тем неприятельские броненосцы, пользуясь преимуществом хода, продолжали обходить фланг нашей эскадры и осыпали снарядами «Суворова» и «Ослябя», которые сильно страдали от чрезвычайно меткого и частого огня; «Суворов» был уже без мачт, а у «Ослябя», повидимому, была снесена кормовая башня. Наши суда отвечали энергично, но огонь их вообще был гораздо реже японского.
В 2 ч. 40 м. «Ослябя», с еще более увеличившимся креном, вышел из строя вправо, лег почти на обратный курс и через несколько минут перевернулся и утонул, погрузившись носом. Момент III.
С начала боя прошло всего 50 мин. В это время линия наших броненосцев сильно растянулась, корабли III-го броненосного отряда отставали, несмотря на то, что ход эскадры был не более 10 узлов.
Далее около 3 ч. дня наши броненосцы повернули на S и потом на W. Заметив этот маневр, японские броненосцы также повернули последовательно вправо и бой продолжался на параллельных курсах. Момент ІУ.
К 3 ч. дня японцы опять повторили свой маневр, зайдя во фланг нашим броненосцам, вследствие чего наша эскадра повернула на N и легла на контр-курс с неприятелем, огонь которого был по прежнему сосредоточен на «Суворове».
В 3 ч. 35 м. «Суворов», без мачт и без труб, весь в пламени, но продолжая стрелять, принужден был выйти из строя влево, т. е. в сторону неприятеля. Момент V.
Остальные наши броненосцы продолжали бой, отходя к северу.
Японцы, оставив несколько кораблей, в том числе «Ниссин» и «Кассугу», добивать «Суворова», повернули последовательно влево, легли на параллельный нашим броненосцам курс и снова начали обходить их фланг; тогда головной броненосец «Император Александр III» стал склоняться вправо, но вскоре, получив повреждения, вышел из строя вправо. Момент VI.
Сражающиеся с японскими крейсерами, «Олег» и «Аврора», заметив положение «Суворова» и отходящие к северу наши броненосцы, полным ходом поспешили на помощь «Суворову». Момент V.
На этом курсе, проходя мило «Урала», разобрали на нем сигнал о бедствии и заметили, что он сильно садится носом и спускает шлюпки. С «Олега» тотчас же было приказано, находившемуся по близости «Анадырю» снять людей с «Урала». В то же время, по собственному почину, под выстрелами неприятеля, подоспел на помощь «Уралу» буксир «Свирь». Момент VI.
К вышедшим из строя «Суворову» и «Александру III», подходили «Жемчуг» и наши миноносцы.
Неприятельские бронепалубные крейсера, оказавшиеся, вследствие поворота «Олега» и «Авроры», сзади них, начали поворачивать последовательно на NO. Вскоре, по выходе из строя «Суворова», наши броненосцы повернули на обратный курс, чтобы идти на помощь ему и «Александру III», это движение заставило «Ниссин» и «Кассугу» отойти и скрыться в тумане, где они по всей вероятности присоединились вновь к своим броненосцам. Момент VII.
Около 4ч. «Олег» и «Аврора», видя приближение эскадры на помощь «Суворову» и заметя опасное положение транспортов, находившихся со стороны неприятельских бронепалубных крейсеров, с присоединившимися, по сигналу с «Олега», «Владимиром Мономахом» и «Дмитрием Донским», пошли на сближение с неприятелем; повернув вправо, к крейсерскому отряду также присоединились «Жемчуг» и «Изумруд», присутствие которых у броненосцев не могло принести никакой пользы. Далее, чтобы лечь параллельно японским крейсерам, наши крейсера начали склоняться влево. При этих поворотах крейсерский отряд находился под перекрестным огнем с одной стороны бронепалубных крейсеров, с другой — «Ниссин» и «Кассуги». «Олег» и «Аврора», на которых главным образом сосредоточился огонь неприятеля, пострадали тут более, чем за все время боя. На этом пути с «Олега» рулевым Белоусовым и сигнальщиками Черновым и Искричем, была замечена пересекающая курс (повидимому на излете), короткая, с бронзовым зарядным отделением мина Уайтхеда, удар которой избежали, положив руль на борт. Идущая в кильватер «Аврора» была предупреждена голосом и семафором и также успела отвернуть. Следующий за «Авророй» — «Владимир Мономах», не понявший предупреждений с «Авроры», ударил своим форштевнем в середину мины и сломал ее пополам, причем мина не взорвалась. Японские броненосцы, заметив поворот наших, для того чтобы от них не отдаляться, описали петлю в правую сторону и снова оказались на параллельном нашей эскадре курсе.
Около 5 ч. дня наша эскадра начала поворачивать к северу и к ней вновь присоединились «Александр III», с сильным креном и «Суворов», весь объятый пламенем и густым черным дымом, с разбитой кормовой башней. Момент УІП.
Крейсерский наш отряд, оказавшийся сравнительно далеко от броненосцев, увеличив ход, пошел на соединение с ними, продолжая вести бой с неприятельскими крейсерами, идущими параллельным курсом.
Заметив поворот наших броненосцев. японцы, вероятно предполагая, что мы хотим прорваться к Владивостоку, отошли на север, вследствие чего наши броненосцы, головным которых был уже «Бородино», повернули вправо и легли на O-т. Момент IX.
Неприятельские крейсера, идущие параллельным курсом с нашими, оказались тогда по носу нашей эскадры и должны были отвернуть от нее влево.
Несмотря на то, что японские броненосцы повернули тот час, после поворота наших броненосцев, чтобы лечь на параллельный им курс, они все же оказались довольно далеко от них и поэтому огонь в это время несколько ослабел.
Наш крейсерский отряд, догнав броненосцы, вступил им в кильватер и некоторое время следовал за ними.
Транспорты, миноносцы, разведочный отряд и вернувшийся к транспортам «Дмитрий Донской» и «Владимир Мономах», «Жемчуг» и «Изумруд», находились в это время внутри круга, который образовала наша эскадра.
Когда японцы, следуя своей тактике, стали опять заходить во фланг нашим броненосцам, последние, склоняясь вправо, легли на обратный курс W, что заставило японцев опять оказаться сзади и снова поворачивать, чтобы лечь на параллельный курс. Момент X.
Около 5½ час. наши транспорты опять оказались довольно близко к неприятельским бронепалубным крейсерам, которые открыли по ним стрельбу. Заметив это «Олег» и «Аврора», вышли из кильватера и открыли огонь по неприятелю. Для усиления огня, с «Олега» последовал сигнал: «Дмитрию Донскому» и «Владимиру Мономаху» вступить в кильватер», между тем, как транспортам было приказано держать правее. В это-же время броненосец «Сисой Великий» выходил из строя с сильным пожаром, с которым впрочем ему удалось справиться и он через некоторое время снова вступил в строй.
Около 6 ч. вечера японские крейсера скрылись за горизонтом, между тем как броненосцы их начали настигать нашу эскадру и стрельба в тылу возобновилась с прежней силой.
В это время вдоль линии судов нашей эскадры проходил один из наших миноносцев, держа сигнал: «Адмирал поручает командование Адмиралу Небогатову».
Наши броненосцы, во главе с «Бородиным», имея слева крейсера, транспорты и миноносцы, стали вытягиваться в линию на курсе NW, понемногу меняя его к северу, чтобы лечь на NO 23°— курс ведущий к выходу из корейского пролива. За «Бородиным» шел близко «Орел», а затем сильно отставшие «Николай I», «Апраксин», «Сенявин», «Александр III», «Ушаков», «Сисой Великий», «Наварин» и «Нахимов». Из броненосцев недоставало «Суворова» и «Ослябя», из крейсеров «Урала», из транспортов «Камчатки» и «Руси», миноносцы же все были налицо, кроме «Буйного», который виден был в тылу нашей эскадры. Момент XI.
Солнце уже садилось, когда около 7 часов вечера, японские броненосцы, поравнявшись с нашими, и, желая преградить им путь на север, сосредоточили весь огонь на нашем головном корабле. Вскоре на «Бородине» замечен был пожар, который все более и более разгорался. Японцы еще более участили по нем стрельбу и через несколько минут броненосец, сделав последний выстрел из 12" башни, весь объятый пламенем, лег на правый борт и перевернулся. Момент XII.
В это время, на приближающемся сзади миноносце «Буйный», разобрали сигнал: «Адмирал на миноносце». «Буйный» присоединился к другим миноносцам и вскоре повернул на юг.
Перед темнотой на горизонте от SW через W до N были видны многочисленные отряды неприятельских миноносцев, заграждавших нашей эскадре путь на север.
Тотчас, после гибели «Бородина», наши броненосцы повернули все, почти одновременно, влево и, не соблюдая уже строя, пошли на юг. После поворота эскадры, обойдя транспорты и миноносцы, крейсера повернули и легли на SW.
В это время за «Олегом» шли: «Аврора», «Владимир Мономах» и отставший «Дмитрий Донской», а с левой стороны держался «Жемчуг». Все прочие суда эскадры находились левее крейсеров.
После 7 час. стало темно и начались беспрерывные минные атаки на наши суда. В тылу и слева до 11 ч. ночи продолжалась стрельба по нашим судам, открывающим прожектора для освещения, атакующих миноносцев.
Далее крейсерскому отряду пришлось действовать самостоятельно, так как суда нашей эскадры не открывали огней и за темнотой нельзя было проследить в какую сторону она направилась. Потому на этом приходится окончить общее описание боя и говорить далее лишь о действиях крейсерского отряда.

II.

Вскоре по наступлению темноты, по курсу крейсерского отряда, с «Олега», были замечены, идущие в атаку неприятельские миноносцы, а потому в 7 ч. 25 м. лег на S и дал полный ход, для избежания попадания мин, а также для того, чтобы попытаться пройти на север, обогнув нашу эскадру, что впрочем скоро должен был признать слишком рискованным, так как пришлось бы перерезать путь всем судам нашей эскадры, курсы и скорости которых мне были неизвестны. Поэтому решил продолжать идти тем же курсом, чтобы, выйдя из сферы действия японских миноносцев, повернуть на север, обойдя неприятеля с запада. На этом курсе приходилось часто перекладывать руль с борта на борт, отворачивая от нападающих миноносцев, которые иногда были так близко, что ясно были слышны звуки выстрелов из минных аппаратов и видны вспышки пороховых зарядов. Таких выстрелов, выпущенных по «Олегу» и, идущей близко за ним, «Авроре», насчитали более семнадцати.
Около 8¼ час. вечера миноносцы, повидимому, нас потеряли, а потому решил повернуть на Владивосток, оставив неприятеля к O-у. Лег на NW 30°, но вскоре был атакован, внезапно появившимися, в расстоянии кабельтова, четырьмя японскими миноносцами и в тоже время по носу открыл огни японского флота. Пришлось лечь на SSW и идти этим курсом до 9 час. вечера, когда решил повторить попытку прорваться на север, отойдя предварительно на запад.
Взял курс W, которым шел до 9 ч. 35 м., когда снова повернул на N, но, не пройдя этим курсом и получаса, снова в 10 час. вечера подвергся минной атаке и по носу опять увидел огни японской эскадры. Пришлось отвернуть и лечь на SW, курс ведущий к выходу из Корейского пролива. Не оставляя мысли попытаться пройти во Владивосток несколько раз на этом курсе пробовал поворачивать вправо, но каждый раз благодаря этому сближался, с идущим повидимому параллельно, японским отрядом или всей их эскадрой.
В 1 ч. ночи решил отказаться от первоначального своего плана и идти до рассвета на SW, рассчитывая, может быть, увидеть нашу эскадру, отступающую на угольщиков, оставленных в Шанхае, как это повидимому предполагалось в случае неудачи в Корейском проливе.
Ход отряда до 2 час. ночи в среднем был около 15 узлов, увеличиваясь до 17 во время минных атак. В 2ч., когда повидимому разошелся с неприятелем, уменьшил ход до 12 узлов.
В 3½ час. ночи, определив место по звездам, получили широту 33° 30' N и долготу 128° 42' O-ую.
В течении ночи шли работы по заделыванию пробоин.
На рассвете 15 Мая горизонт был чист, ни нашей, ни японской эскадры не было видно. Отряд состоял из «Олега», «Авроры» и «Жемчуга».
Прежде чем на что либо решится, сбавил ход до 10 узлов, для уменьшения траты угля и стал осведомляться о понесенных крейсерами потерях и повреждениях и о количестве оставшегося угля.

Потери в личном составе.

На «Олеге»: Убито 11 нижних чинов, умерло от ран впоследствии 2, ранены Лейтенант Шуберт легко, кондуктор Аблапохин и 29 нижних чинов, из которых 8 тяжело.
На «Авроре»: Убит Командир и 9 нижних чинов, умерло от ран 5, ранены: тяжело Мичман Яковлев в ногу с оторванием мягких частей, Лейтенант князь Путятин в правый бок. Серьезно ранен в голову и в ногу Старший офицер, Капитан 2 ранга Небольсин. Легко ранены Лейтенанты Прохоров, Лосев, Старк 3-й, Мичман Щаховский и прапорщик Берг. Раненых нижних чинов 81, из них тяжело 18.
На «Жемчуге»: Убиты Лейтенант барон Врангель, Мичман Тавастшерна, кондуктор Коньков и 8 нижних чинов; умер от ран 1 нижний чин; ранены: Мичман Киселев и Прапорщик Спадовеки легко, кондуктор Шорохов тяжело, нижних чинов раненых 19, из них тяжело 7.

Повреждения.

На «Олеге». 1) Пробоина между 128 и 129 шпанг. Снаряд вероятно 6" калибра бронебойный влетел с левого борта, сделав пробоину около 1 ф. диаметром и вылетел с другого борта, который испорчен на пространстве около 10 кв. фут.
Вследствие большого хода и дифферента на корму, вода через пробоину правого борта заливала отделение.
2) Снаряд разорвался около левого борта у кормы и осколками в некоторых местах пробит борт и внутренние переборки.
8) Снаряд малого калибра сделал пробоину в 5" диаметром в левом борту между 125 и 126 шпанг. и, пробив переборку каюты, застрял в койках, которыми был закрыт мотор рулевого шпиля.
4) Снаряд большого калибра сделал пробоину у WL, ударившись в 97 шпанг., который перебить. Газами и водой вмяло борт у WL от 94 до 100 шпанг., причем наибольшая стрелка прогиба около 10'. Жилая палуба на протяжении от 95 до 99 шпанг. прогнулась вниз. Соединение жилой палубы с бортом нарушено. Вследствие вмятины, верхний лист кафердама срезал заклепки и согнулся волнообразно от 95 до 100 шп. Осколками причинено много мелких повреждений. Вследствие большого хода и свежей погоды, во время боя, вода попадала в большом количестве в канцелярию и на жилую палубу. Парусное отделение сплошь залило водой, которая просачивалась в машинное отделение, вследствие нарушения непроницаемости броневой палубы от удара снаряда.
5) Снаряд, вероятно 6" калибра, пробил насквозь кормовую сигнальную рубку и, ударившись в вентиляторную трубу, разорвался. Осколками сорваны и испорчены головки вентиляторных труб, пробита в нескольких местах грот мачта и нанесено много мелких повреждений на верхней палубе.
6) Снаряд, вероятно 6" калибра, сделал в правом борту пробоину. около 94 шпанг., величиной около 6 кв. ф. Вогнут борт и прогнута вниз жилая палуба. Пробоина у WL, вследствие чего в помещение бани поступала вода, которая протекала в наполнившееся отделение тросов. Осколками пробиты трубы парового отопления и водопроводные.
7) Снаряд малого калибра пробил борт у 60 шп. и разорвался в коечных сетках. Осколками пробиты: барказ, средняя дымовая труба и вентиляторы.
8) Снаряд крупного калибра ударил с правого борта в 42 шпанг. Пробоина имеет вид рваной дыры около 36 кв. фут. Внутри отделения перебиты все переговорные, паровые и водяные трубы правого борта и некоторые левого.
Вследствие взрыва снаряда нарушилось соединение жилой палубы с бортом и срезалось несколько заклепок ниже WL, благодаря чему затоплена водой верхняя бортовая угольная яма. Пробоина эта настолько близка к WL, что при малейшей зыби, вода поступает в жилую палубу.
9) Снаряд крупного калибра ударил в 33 шпанг. на уровне жилой палубы, взрывом пробить борт по обе стороны шпангоута, выше и ниже жилой палубы. Жилая палуба выпучилась на протяжении 10 ф. Осколки испортили все находившиеся в лазарете предметы. Ниже WL эта пробоина открыла доступ воде в два провизионных погреба, которые были ею затоплены и вода через перебитую вентиляторную трубу и пробитый элеватор затопила операционный пункт с соседними отделениями и 75 м/м. погреб.
10) Снаряд среднего калибра сделал пробоину, величиной около 15 кв. фут у 27 шпанг., который перебит и осколками разрушена аптека.
11) Снарядом большого калибра (10 — 12") сделана пробоина в 25 кв. фут. в командном гальюне с правого борта. Перебит 31-й шпанг., переборки отделения, исковеркан элеватор 75 м/м. погреба и исцарапан и вмят щит каземата 6" орудия. Наружный борт в нескольких местах вблизи пробоины пробит и вмят.
12) Снаряд среднего калибра попал в правый борт, под боевой мостик. В борту пробоина в 1½ кв. фут. Взрывом перебито подкрепление под 75 м/м. орудием, бимсы и карлингсы, разбиты и смяты обе двери на палубах, смят элеватор и причинено много мелких повреждений.
13) Снаряд среднего калибра попал в правый борт на уровне верхней палубы, пробоина около 20 кв. фут, перебит 16 шпанг., осколками причинено много мелких повреждений.
14) Снаряд среднего калибра попал в правый борт под якорем. Пробоина около 30 кв. фут. Осколками и газами перебит бимс 13-го шпангоута.
15) Снаряд вероятно 6" калибра, разорвался, попав в переднюю дымовую трубу. Пробоина в трубе около 60 кв. фут. Осколками она пробита еще во многих местах и разбит гребной катер № 2.
На «Авроре»: 1) Пробоина с правой стороны в шпилевом отделении. Снаряд, вероятно 8" калибра, разорвался об воду у самого борта, осколками перебит якорный канат, разбита клюзная крышка, сворочен с места клюз, сделано две пробоины по 2 кв. фута на расстоянии 4 — 5 фут от WL, в помещении носового минного аппарата погнуто 2 шпанг., вышиблено несколько заклепок, вследствие чего отделение заполнилось водой.
2) Пробоина в правом командном гальюне под полубаком. Снаряд большого калибра сделал пробоину в 12 кв. фут, разорвался и разворотил весь гальюн, в следующей переборке сделал 10 пробоин около 1½ кв. ф. каждая. Осколки достигли противоположного борта, где сделали несколько пробоин.
3) Осколком недолета совершенно выведено из строя 75 м/м. орудие № 1.
4) Разорвавшийся об кранцы баковой 6" пушки, 6" фугасный снаряд, зажег патроны и вывел из строя восемь человек прислуги,
5) Снаряд 120 м/м. попал в коечную сетку около боевой рубки, где разорвался, осколки посыпались вниз и вывели из строя всю прислугу 6" орудия, причем 2-х человек убило.
6) Снаряд 75 м/м. попал в трап на ходовой мостик, трап перебит, осколки попали в боевую рубку, убили Командира и ранили несколько офицеров.
7) Снаряд попал в стеньгу у марса-рея и снес обломки их за борт причем штагами и фордунами ранено много людей.
8) Снаряд 120 м/м. попал в топ фок-мачты, сделал пробоину и мачта дала трещину. Осколками разбит на марсе дальномер и ранена его прислуга, разбит прожектор и в мачте и на марсе много мелких пробоин.
9) Осколками разорвавшегося снаряда с правой стороны сделано 11 пробоин во второй угольной яме на уровне WL, так что яма наполнилась водою, вследствие чего получился крен. который исправили наполнением водой 8 и 9 угольных ям с левого борта.
10) Небольшая пробоина в каюте кондукторов, 4 — 5 ф. от WL.
11) В переднюю трубу попали два больших снаряда, сделавшие отверстия по 45 кв. фут. Осколками труба превращена в решето и плохо держится. Заделка пробоин в дымовых трубах производилась во все время боя, для уменьшения расхода угля, под наблюдением старшего боцмана Губанова.
12) В средней трубе имеется такая же пробоина и много мелких.
13) Все вентиляторы и паровые трубы изрешетены.
14) Крупным осколком пробита падуба над камбузом и разбит котел.
15) 6" снарядом, разорвавшимся около 6" орудия № 13, выведена из строя вся прислуга, барказ обращен в щепы. На рострах произошел пожар, во время тушения которого ранен старший офицер.
16) В правом борту под паровым катером, 75 м/м. снаряд сделал пробоину в 2 кв. фута и не разорвался. Снаряд был немедленно выброшен за борт комендором Кривоносовым (потом убит).
17) В то же место попал 8" фугасный снаряд, сделавший пробоину в борту в 20 кв. фут. Совершенно выведено из строя 75 м/м. орудие № 7, причем убито 3 человека. Взрывом разбросало лежащие вблизи патроны, причем одна горящая пачка была сброшена в 75 м/м. погреб, но там тотчас же потушена хозяином погреба матросом 1 ст. Тимиревым. На верхней палубе выведены из строя 75 м/м. орудия №№ 19 и 21, совершенно разбит паровой катер № 1 и
тяжело ранен в ногу плутонговый командир Мичман Яковлев.
18) Снаряд 120 м/м. попал в левый борт под паровым катером № 2, сделал пробоину в 8 кв. фут, много мелких пробоин в паровом катере и вывел из строя 75 м/м. элеватор.
19) 75 м/м. снаряд разорвался об тумбу правого 37 м/м. орудия, которое с остатками тумбы снесло за борт, осколками убито 4 человека прислуги, 6 ранило и произвело взрыв нескольких ящиков с 37 м/м. патронами. При этом ранен в бок тяжело, плутонговый Командир Лейтенант Князь Путятин.
20) Крупный осколок попал в правый борт на уровне батарейной палубы, в помещении мусорной лебедки сделал пробоину в 3 кв. фута и испортил лебедку.
21) Осколком недолета выведено из строя 75 м/м. орудие № 9 в кают-компании.
На «Жемчуге»: 1) Разбита снарядом средняя дымовая труба и ее кожух.
2) Пробита осколками разорвавшегося снаряда передняя труба.
3) Пробит в нескольких местах вентилятор.
4) Разбит входной командирский люк.
5) Пробит фальшборт у входного командирского люка.
6) Вогнуты и пробиты переборки бани.
7) Разбит командирский входной трап.
8) Пробита верхняя деревянная и железная палуба около 120 м/м. орудия № 1.
9) Пробита верхняя и жилая палуба около входного командирского люка.
10) Вогнут правый планшир на юте.
11) Разбиты вельбот № 1 и гребной катер № 1.
12) Разбит планшир на мостике.
13) Разбита коечная сетка у 120 м/м. пушки № 1.
14) Погнут правый винт.
15) Течет рулевой сальник.
16) Пробиты осколками две водяных цистерны.
17) Верхняя палуба попорчена во многих местах.
Относительно угля получились следующие сведения: на «Олеге» и на «Жемчуге» осталось угля на переход в 1300 миль при экономическом ходе, на «Авроре» — несколько больше.
Не имея никаких инструкций на случай разлучения после боя с эскадрой, было весьма трудно решить, что предпринять и куда идти, с сильно поврежденными судами и с ограниченным количеством угля, расход которого за день боя дошел на «Олеге» до 350 тонн. Идти обратно Корейским проливом, рискуя встречей, с, повидимому, мало пострадавшим японским флотом, считал невозможным. Пройти же во Владивосток Лаперузовым проливом не хватило бы угля, да и вряд ли это удалось бы сделать, с имеемыми на судах пробоинами.
Поэтому решил идти в Шанхай, чтобы там попытаться принять за 24 часовый срок угля с наших транспортов и на тихой воде заделать в это время, насколько возможно, своими средствами пробоины и, взяв с собой угольщика, идти или Лаперузовым проливом во Владивосток или возвращаться в Россию, в зависимости от судьбы нашей эскадры.
Приняв такое решение, пошел малым ходом, чтобы дать возможность судам лучше заделать пробоины.
Полуденное место — широта 32° 12' N долгота 127° 14' O-я.
В виду смерти Командира «Авроры» и раны старшего офицера ее, перенес на нее свой флаг и в 3 часа дня, предав морю тела убитых, дал 8 узлов хода и лег на SW 48°, чтобы подойти к Шанхаю с юга.
В 7 ч. вечера переменил курс на румб вправо и всю ночь продолжал идти тем же ходом, рассчитывая, что может быть эскадра нас догонит, если решит также идти на Шанхай.
На рассвете 16 Мая на горизонте показался догоняющий нас буксир «Свирь». Остановили машины и в 9½ часов утра «Свирь», на котором оказались Командир, старший офицер и часть команды «Урала», приблизился для переговоров. Относительно эскадры ничего нового со «Свири» сообщить не могли.
Встреча со «Свирью» изменила мое решение идти в Шанхай, в котором боялся подвергнуться немедленному разоружению. Приказал «Свири» продолжать путь в Шанхай и, по прибытии туда, сейчас же телеграфировать в Сайгон о высылке нам транспорта с углем на Манилу; сам же решил идти с отрядом в этот порт, надеясь, что американские власти дадут достаточный срок для исправления повреждений, как это было предложено в С. Франциско «Лене» и затем позволят выйти в море.
Отпустив «Свирь», в 10½ часов утра дал экономический ход (11 узл.) и лег на пролив Меако-сима.
В полдень обсервации не было, стало свежеть от SO и к ночи засвежело до 5 баллов. Эта ночь была особенно тяжела для «Олега», на котором все время приходилось работать у пробоин, заделки которых выбивались волной.
К утру стихло, что дало возможность заделать пробоины лучше и приступить к временному исправлению многочисленных мелких повреждений.
Пройдя пролив Меако-сима, лег на северо-восточную оконечность острова Люцона, чтобы в случае нехватки угля, которого имелось в обрез, можно было бы зайти в одну из бухт на северном берегу Люцона.
19-го Мая около 5 час. дня, проходя вдоль северного берега Люцона, встретил немецкий пароход, который держал сигнал: «встретил «Днепра» в широте 19° N и долготе 120° O-ой». Поблагодарив пароход сигналом, продолжал путь и к утру, обогнув северо-западный мыс Люцона, лег вдоль западного его берега.
Так как на всех трех крейсерах дымовые трубы были пробиты во многих местах, то расход угля, вследствие этого, значительно увеличился и можно было опасаться, что на «Олеге» и «Жемчуге» его не хватит, чтобы дойти до Манилы. Поэтому решил зайти в лежащий по пути порт Суал, где основываясь на описании лоции, рассчитал найти, уголь, кое-какие запасы и госпиталь, в котором думал оставить тяжело раненых, нуждающихся в операциях, тем более, что перевязочные средства приходили к концу. Транспорт с углем, который ожидал из Сайгона в Манилу, предполагал вытребовать телеграммой туда же.
В тот же день 20-го Мая в 5 ч. 45 м. дня прибыл в Суал и тотчас послал на берег офицера с телеграммами и для сообщения местным властям о нашем приходе.
Офицер вскоре вернулся и сообщил, что место совершенно заброшено американцами, ни телеграфа, ни госпиталя нет и достать ничего нельзя. Ничего другого не оставалось, как немедленно, пользуясь тихой погодой, идти на Манилу, в надежде, что угля хватит.
На другой день в 100 милях от Манилы открыли по носу пять судов, идущих в кильватерной колонне. Допуская возможность встречи с неприятельскими крейсерами, отыскивающими наш отряд, приказал пробить тревогу и приготовиться к бою.
По сближении, суда эти оказались американской эскадрой, под флагом старшего контр-адмирала. Пробив отбой, произвели салют, на который получили ответ равным числом выстрелов. Разойдясь с нами на контр-курсе, американская эскадра, состоящая из двух броненосцев и трех крейсеров, повернула вслед за нами и одновременно с нашим отрядом в 7 ч. 45 м. вечера встала на якорь на Манильском рейде.
В общем, переход до Манилы был совершен при очень благоприятной погоде, давшей возможность сделать его с сильно поврежденными судами, при чрезвычайно ограниченном количестве угля.
На пути несколько раз совершали печальный обряд погребения в море умерших от ран нижних чинов.
На «Авроре» умерло пять, на «Олеге» два, на «Жемчуге» один. За день до прихода на Манилу, пришлось также предать морю тело убитого в бою Командира «Авроры», которое
надеялись довести до порта.

3аключение.

Крейсерам 2-й эскадры назначены были в бою две задачи: 1 — защита транспортов и 2 — оказание помощи главным силам.
Крейсера делились на два отряда — крейсерский, в состав которого входили: «Олег», «Аврора», «Дмитрий Донской» и «Владимир Мономах» и разведочный — «Светлана», «Урал», и «Алмаз».
На последней перед боем якорной стоянке, было решено, что охрана транспортов будет поручена разведочному отряду, а крейсерский отряд будет действовать самостоятельно, помогая, по возможности, главным силам и держась во время боя с противоположной неприятелю стороны своих броненосцев.
Накануне боя сделано было распоряжение «Дмитрию Донскому» и «Владимиру Мономаху» также находиться при транспортах, одному справа, а другому слева. Таким образом, в моем распоряжении, как командующего крейсерами для самостоятельных действий оставались только «Олег» и «Аврора». Крейсера «Жемчуг» и »Изумруд» имели особое назначение при броненосцах.
Ранее, при разборе боя, предполагалось, что, открыв неприятеля, боевые суда нашей эскадры направятся на него, а транспорты с конвоирами возьмут в сторону и будут держаться вне боя в 5 — 8 милях, или пойдут на указанное рандеву. Вероятно, в виду этого и для лучшей защиты от нападения японских мелких крейсеров, решено было к весьма слабому разведочному отряду присоединить «Дмитрия Донского» и «Владимира Мономаха».
На самом же деле, в бою, транспорты не могли взять в стороны ни вправо ни влево, так как эскадра оказалась, в Корейском проливе, как в ловушке, в которой со всех сторон можно было ожидать появления отрядов японских крейсеров или миноносцев, поэтому транспорты оставались при эскадре, чем не мало стесняли ее движения,
Из судов разведочного отряда, только огонь «Светланы» имел какое-либо действие. «Урал» и «Алмаз», со своей ничтожной артиллерией, представляли из себя скорее обузу, чем помощь.
Постоянные повороты эскадры сбили в кучу транспорты, которые, благодаря этому, зачастую мешали стрельбе своих конвоиров.
Такое положение заставляло, когда возможно, ставить «Дмитрия Донского» и «Владимира Мономаха» в кильватер «Олегу» и «Авроре», чтобы этим увеличить линию огня наших крейсеров. Оба старые корабля делали все возможное для действительности своего огня, приближались к неприятелю и выходили снаружи транспортов, оказывая этим посильную помощь «Олегу» и «Авроре». .
Но задача, выпавшая на долю наших крейсеров, была им не по силам, помощи броненосцам они не могли оказать никакой, имея против себя 9 —10 неприятельских крейсеров с орудиями 12" и 8" калибра.
Не говоря уже о полной непригодности к бою таких судов, как «Алмаз» и «Урал», а также устаревших «Дмитрия Донского» и «Владимира Мономаха», приходится признать, что и наши новые крейсера, типов «Олега» и «Авроры», которых так много построили за последние годы, тоже совершенно не соответствуют условиям военного времени.
Для боя эти суда безусловно не годятся. За эту войну броня слишком ясно доказала свою необходимость. Без нее, несколько пробоин у ватерлинии обеспечивают гибель судна, не говоря уже об огромной потере людей и орудий на судах с незащищенной артиллерией. Разительный пример в последнем отношении представляли из себя крейсера «Олег» и «Аврора». На первом часть артиллерии хорошо защищена, на втором вся батарея открыла. Хотя число убитых на обоих крейсерах почти одинаково, но количество выведенной из строя прислуги и поврежденных орудий, на «Авроре» почти вдвое значительнее, несмотря на то, что «Олег», как головной, более подвергался неприятельскому огню и повреждения по корпусу у него гораздо серьезнее, чем на «Авроре». Кроме того, при общем теперь стремлении увеличивать дальность выстрела, 6" пушка как наибольший калибр на судне, но может считаться достаточной для боя с современными судами. Эти последние теперь во всех флотах строятся броненосные, большого водоизмещения и с крупной артиллерией, все равно, будь это броненосец или крейсер.
Японцы, повидимому, не считали свои бронепалубные крейсера боевыми судами, так как несмотря на их сравнительно крупную артиллерию, они не рисковали приближаться к нашим броненосцам, а ограничивались лишь стрельбой по крейсерам и транспортам довольно с далекого расстояния.
Можно было бы еще помириться с типом таких судов, как «Олег» и «Аврора», если бы они могли нести крейсерскую службу и если считать, что участие их в эскадренном бою было лишь вынужденной. Но и в этом отношении, к сожалению, они не отвечают даже самым элементарным требованиям, предъявляемым к крейсерам, а тем более к крейсерам державы, не имеющей угольных станций.
Их угольный запас обеспечивает им плавание всего в 3½ тысячи миль экономическим ходом, между тем, как по роду их службы, они должны всегда быть готовым дать полный ход, для которого угля у них хватит самое большее, что на 1200 миль.
Устройство угольных ям настолько нецелесообразно, что истратив на полном ходу половинное количество угля, они должны уменьшать ход, так как вторую половину угля приходится перегружать через палубы, из одних угольных ям в другие, что замедляет своевременную подачу его к топкам.
Суда с таким запасом угля крейсерской службы нести не могут, к, не будучи в состоянии с пользой участвовать в бою, для эскадры представляют лишь обузу, а для государства лишний расход.
Сражение в Корейском проливе окончилось не в нашу пользу.
Можно было предвидеть, что благодаря тяжелому, как для людей. так и для судов переходу, отсутствию базы, необходимости иметь с собой транспорты, устарелости некоторых наших судов, особенно в смысле хода и бесполезности других, как боевых единиц, задача, стоящая перед нашей эскадрой, была тяжелее той, которую предстояло решить только что вышедшему из доков освеженному, отдохнувшему от походов японскому флоту.
Можно было думать, что не смотря на незначительный у нас перевес крупных орудий, мы все таки будем разбиты и с большим уроном, только часть эскадры доведем до Владивостока. Но что русский флот будет не только разбит, но в буквальном смысле уничтожен, что ни один из его кораблей не дойдет до Владивостока и что поразительнее и больнее всего, что все это не потребует почти никаких жертв со стороны японцев, такой оборот дела вряд ли кому-нибудь представлялся возможным. Однако это случилось и с этим надо считаться, т. е. все сделать для того чтобы, хотя-бы из тяжелого поражения извлечь для нашего будущего молодого флота наибольшую пользу. Погибших в бою никто не осудит, они исполнили свой долг, теперь на уцелевших участниках боя лежит обязанность указать, почему этот бой был для нас роковым, какие недостатки нашего флота повели к его гибели, какие меры нужно принять для искоренения этих недостатков и к восстановлению будущего нашего морского могущества. Конечно все это должно служить материалом для громадных работ и многочисленных опытов,
но теперь, пока свежо еще впечатление, считаю своим прямым долгом указать на некоторые бросающиеся в глаза факты.
Первое условие для победы, это уменье владеть своим оружием, что для морского боя выражается уменьем маневрировать и стрелять.
Только после боя мы хорошо поняли до какой степени мы в этих отношениях далеко от совершенства.
Эскадра не имела времени учиться, ей приходилось только думать об том, чтобы идти вперед. Проплававшие вместе 8 месяцев суда еще кое-как научились ходить в кильватер и соблюдать расстояние, но отряд контр-Адмирала Небогатова , мог принять участие в эволюциях эскадры только за день и накануне боя и потому конечно от его маневров нельзя было и ожидать какой либо стройности. Это сказалось в бою; в то время, как японцы сомкнутым коротким строем быстро заходили в голову нашей колонне и осыпали выстрелами передние корабли, наша линия броненосцев, с неравными промежутками между судами, растягивалась на несколько миль, причем задние корабли часто принуждены были бездействовать и таким образом японцы имели возможность успешно решать главную задачу всякой тактики — быть в данный момент в данном месте сильнее неприятеля.
Несомненно, что громадную услугу японцам оказала их быстроходность и однотипность в этом отношении. Наши лучшие корабли типа «Бородино», будучи связаны с остальными броненосцами, не могли использовать одного из своих важнейших тактических элементов — 17—18 узлового хода.
Стоит только ввести в формулы их коэфициентов не 17—18 узловый ход, а 11, которым шла в бою эскадра, чтобы увидеть наглядно сколько они потеряли от этого.
Если маневрирование наше было плохо, то не лучше была и стрельба. В последнее время много говорилось об стрельбе японцев с дальних расстояний, о необходимости оптических прицелов, об увеличении угла возвышения и т. п. но комендоры наши были обучены по-старому, может быть они и прекрасно стреляли на Ревельском рейде на расстоянии 15—20 кабельтовых, имея возможность контролировать каждый свой выстрел, но стрельба их на 40—60 кабельтовых, повидимому, не дала никаких результатов.
Недостаток снарядов не дал возможности подготовить комендоров, за время плавания эскадры. Постоянные упражнения в наводке не могли собой заменить практических стрельб.
Оптические прицелы, поставленные накануне ухода эскадры из России, явились новинкой, также как и дальномеры Барра и Струда.
По систематической стрельбе японцев видно было, что у них существует какой-нибудь общий план эскадренной стрельбы, всякий комендор заранее знал, когда и по которому кораблю надо стрелять. У нас же повидимому, каждый корабль. стрелял куда ему казалось удобнее, да и иначе быть не могло при нашем растянутом строе.
В то время, как японцы сыпали град снарядов по нашим судам, эти последние отвечали им сравнительно очень редким огнем, помня неоднократное внушение беречь снаряды, запас которых был весьма ограничен. Таким образом совершенно не пришлось использовать одного из главных элементов современной артиллерии — ее скорострельность.
Когда у двух противников оружие одинаково, побеждает тот, кто лучше им владеет. Победа становится еще более очевидной, если менее искусный обладает и худшим оружием.
Бой 14-го Мая показал, что оружие японцев по качеству значительно превосходит русское.
С нашей стороны участвовало 12 броненосных судов, из которых только пять могли назваться современными, остальные представляли из себя собрание самых разнообразных типов, частью вооруженных устарелой артиллерией.
Свойственная всем русским кораблям значительная, против чертежа, перегрузка была еще увеличена крупными запасами — угля, провизии и всевозможных предметов, а также обростанием подводной части. Следствием этого было затопление броневого пояса почти по ватерлинию, а на некоторых судах и ниже ее, что в свою очередь почти лишило броненосцы пользы их главного элемента — брони.
Уже говорилось об том, насколько ход нашей эскадры был менее хода японцев, но тут следует еще упомянуть о том, что даже с судами, выстроенными на 18 узловой ход, рискованно было бы его давать, как это неоднократно выражал Командующий эскадрой; от плохой ли сборки машин или вследствие неопытности машинной команды, никогда не практиковавшейся на полном ходу, легко можно было ожидать какой нибудь поломки, которая поставила бы корабль в тяжелое положение.
Такие повреждения с машинами, а особенно часто с рулевыми приборами случались неоднократно при плавании эскадры, даже при 10 узловом ходе.
Артиллерия японцев оказалась гораздо сильнее нашей, если не числом крупных пушек, то во всяком случае количеством выброшенного металла, думаю, что не ошибусь, сказав, что они стреляли по крайней мере втрое чаще нас. Если при этом принять во внимание утверждения специалистов в том, что толщина стенок японских снарядов почти в два раза менее наших, благодаря чему они вмещают почти вдвое более взрывчатого вещества, которое, в свою очередь действием сильнее нашего пироксилина, то ясно, что сила каждого японского снаряда, более чем в два раза превосходит силу нашего. При стрельбе же в три раза более частой, даже при равном количестве орудий, ясно на чьей стороне будет перевес. Между тем общее количество всех орудий у японцев было больше нашего.
Действие японских снарядов, взрывающихся при малейшем встреченном на пути препятствии, можно сравнить с действием мины, разрушающей силою своего взрыва. Между тем, как наши снаряды, действуя живого силою удара, разрываются, повидимому, поздно или совсем не разрываются.
Эффект взрыва японского снаряда нельзя сравнить с нашим, который дает небольшое сравнительно число осколков, между тем как японский дает их сотни, — мелких, всюду проникающих и все разрушающих на своем пути.
Пристрелка японцам значительно облегчена тем, что их снаряды взрываются от удара об воду и поднимают громадный столб воды и дыма, хорошо видимый на большое расстояние. Казалось, что эти столбы дыма бывали окрашены различными оттенками, можно предполагать, что японцы, столь искусные во всяких работах с цветными огнями, сумели для каких либо целей давать различную окраску взрывам снарядов, чтобы лучше уследить за местами их падения при пристрелке.
Кроме всего изложенного должен упомянуть еще о некоторых предметах, на которые желательно было бы обратить серьезное внимание.
Оптические прицелы, при всей своей необходимости вообще, не пригодны для низких батарей при свежей погоде, если не будет найден способ защищать их стекла от попадания брызг.
Передача расстояний очень затруднительна и в бою подвержена всяким случайностям. Поэтому необходимо, если не у каждого орудия, то в каждом плутонге иметь пару дальномеров Барра и Струда, из которых один находится в действии, а другой хранится про запас в защищенном месте.
Не следует останавливаться ни перед чем для защиты прислуги от осколков снарядов. За невозможностью иметь всюду броню, можно пользоваться испытанным средством свободно подвешенных траверзов из коек, которым много людей в бою 14-го Мая обязаны своим спасением от смерти или раны.
Крышки боевых рубок, об опасности которых уже сообщали п.-артурские моряки, должны послужить серьезной темой для работ наших специалистов.
Сигналопроизводство в бою представляет из себя весьма острый неразрешенный вопрос. При теперешних условиях оно прекращается с самого начала боя. Все фалы, рейки, семафоры, телеграфные провода быстро уничтожаются.
На всех судах сильно страдали от неприятельских выстрелов дымовые трубы. Их пробоины значительно увеличивали расход угля, а на некоторых судах в соответствующих кочегарках приходилось даже прекращать пары.
Необходимо путем опыта выработать наконец наивыгоднейший цвет для окраски судов. По всей вероятности, цвет этот будет серо-буро-зеленоватый, такой, каким была выкрашена в бою 14-го Мая японская эскадра. Наши черные корабли с желтыми трубами, даже при густой мгле 14-го Мая, вероятно, были видны сравнительно на очень большом расстоянии.
Перечисленные в настоящем заключении факты и вопросы, составляют конечно весьма малую долю того огромного материала, который будет почерпнут из всех случаев боя 14-го Мая. Желательно, чтобы этот материал сделался бы у достоянием всех интересующихся у нас морским делом. Для достижения последней цели, по моему необходимо установить какую- нибудь правильную систему собирания справок. Чтобы не повторилось того, что имело место после порт-артурских боев, когда сведения, проникшие даже в морскую среду, отличались скудностью и противоречили друг другу.
Только полное сознание всех ошибок, допущенных в нашем морском деле, даст возможность приняться за него с новой энергией и с полной надеждой вернуть, на время потерянное наше морское могущество.

Подписал: Контр-Адмирал Энквист.

#56 24.06.2010 14:32:31

vs18
Капитанъ I ранга
k1r
anna3 stas3b
Откуда: Харьков, Украина
Сообщений: 3745




Re: Действия флота. Документы. Отдел IV. 2-я Тихоокеанская эскадра. Книга третья. Бой 14 - 15 мая 1905 года.

1

Донесение о первых днях стоянки крейсеров на Маниле и о ходе переговоров с местными властями.

Вечером 21-го Мая, тотчас-же по постановке на якорь, послал на берег флаг-офицера для отправки телеграмм ГОСУДАРЮ ИМПЕРАТОРУ и Управляющему Морским Министерством и для отыскания русского консула, если таковой имеется, или лицо его замещающее.
Вернувшийся флаг-офицер доложил, что русского консула нет совсем, французский находится в отсутствии, а лица, его заменяющего, никто указать не мог.
Между тем на флагманский крейсер прибыл флаг-капитан начальника американской эскадры, которому была сообщена причина и цель прихода отряда на Манилу.
В тот же вечер узнал об печальной судьбе всей нашей эскадры.
На другое утро 22 Мая, отправился с визитом к начальнику американской эскадры Контр-Адмиралу Train, которому изложил положение отряда и спросил, могу ли надеяться на то, что мне будет дан известный срок для заделки пробоин и разрешено ли будет нагрузиться углем, принять необходимые запасы и, по окончании данного срока, выйти в море. На это адмирал мне ответил, что, насколько он понимает постановление американского правительства. касающееся захода судов воюющих держав в американские порта, он предполагает, что нам будет дан срок достаточный для приведения судов и состояние, обеспечивающее им безопасное плавание (seaworthy), а также будет разрешено принять необходимые запасы угля и прочих предметов, в количестве достаточном для того, чтобы дойти до ближайшего русского порта; при этом адмирал прибавил, что во всяком случае для окончательного решения возбужденных приходом нашего отряда вопросов, ему необходимо будет снестись со своим правительством.
В то же время он решил назначить комиссию из американских офицеров, для определения сроков, необходимых для приведения каждого из наших судов в состояние, обеспечивающее ему безопасное плавание. Кроме того, адмирал любезно предложил свезти наших раненых в морской госпиталь в Cavite (военно-морская станция американского флота в 7 милях от Манилы) и обещал, переговоривши с harbour-master'ом, переставить наши суда за недавно оконченный мол, который теперь обеспечивает на Маниле безопасную стоянку.
Узнав, что Генерал-Губернатор Филиппинских островов в отсутствии и должен вернуться на следующий день, решил отложить до этого времени официальные визиты.
Вернувшись на «Аврору», собрал командиров, для более точного уяснения состояния вверенных им судов и для сообщения им результатов моего свидания с американским адмиралом, которое давало полную надежду на то, что отряду удастся, исправивши повреждения, продолжать путь.
Транспорт с углем, ожидаемый из Сайгона, еще не прибыл, но я рассчитывал, что он подоспеет в течение срока, который будет нам дан для исправлений.
Вскоре на «Аврору» прибыл Г-н Henry George, который заявил, что на время отсутствия французского консула он исполняет его обязанности и предложил себя всего к нашим услугам.
Командующий войсками генерал прислал своего адъютанта с предложением воспользоваться военным госпиталем для наших раненых. С тем же, предлагая городскую больницу, прибыл врач от городского населения. Оба эти предложения пришлось с благодарностью отклонить, так как уже было решено, что все раненые будут помещены в морском госпитале.
Особенно любезен был начальник таможен — он же командир Коммерческого порта, который еще накануне вечером, по приходе отряда, прислал для нашего сообщения с берегом большой паровой катер, а днем прибыл сам и обещал свое содействие для помещения нас за молом, для чего приходилось удалить оттуда несколько пароходов.
Вскоре прибыла, назначенная адмиралом комиссия, для осмотра судов отряда, на которых для этого пришлось сиять все временные заделки пробоин. Комиссия пришла к заключению, что для приведения судов в состояние, при котором им будет обеспечена безопасность плавания, необходимо дать для исправления «Олега» 60 дней, «Авроры» — 30 и «Жемчуга» — 7.
День 22 Мая был воскресный, а потому вокруг судов нашего отряда с утра до вечера сновали паровые катера и небольшие пароходы, наполненные любопытствующей публикой. Как потом узнали, в числе этой публики находился и японский консул с несколькими соотечественниками.
На другой день утром 23 Мая, начальник американской эскадры отдал мне визит и заявил, что ответ на его запрос правительству еще не получен. Он интересовался обстоятельствами боя и был чистосердечно удивлен, когда ему сказали, что стрельба в бою велась на расстоянии около 5 миль. Повидимому он не хотел этому верить и даже заметил, что стрелять на таком расстоянии конечно можно, но попасть вряд ли. После отъезда адмирала. в сопровождении старшего флаг-офицера и Г-на George, отправился с официальным визитом к Генерал-Губернатору Филиппинских островов Г-ну Wright, которому предложил те же вопросы, поставленные мною накануне американскому адмиралу. Адмирал вместе со своим флаг-капитаном, присутствовали при этом свидании.
Генерал-Губернатор заявил мне, что он совершенно также смотрит на это дело, как и адмирал и не находит ничего против того, чтобы суда сейчас-же приступили к приемке угля и нужных им запасов, но также прибавил, что ничего положительного сказать не может до получения инструкций из Вашингтона.
Следующие визиты были к Командующему войсками генерал-майору Corbin и к начальнику коммерческого Порта Г-ну Shuster-Morgan. Должен заметить, что перечисленные должностные лица проявили полную любезность и выразили готовность помочь нам во всем, в чем мы имели бы необходимость.
В коридоре, ведущем в кабинет Генерал-Губернатора, встретился лицом к лицу с японским генеральным консулом, о чем узнал конечно только впоследствии. Местные газеты не приминули ухватиться за этот случай и изобразили его в виде драматической сцены.
Получил телеграмму из Главного Морского Штаба с приказанием телеграфировать списки офицеров и кондукторов вверенного мне отряда, с показанием убитых и раненых нижних чинов. Поспешил это требование исполнить, а также послал телеграмму ГОСУДАРЮ ИМПЕРАТОРУ с описанием боя. В этот день до меня дошли слухи, с пришедших с моря судов, об том, что японские крейсера были видны у входа в Манильскую бухту и в то-же время на «Олеге» получались по беспроволочному телеграфу японские знаки.
24 Мая суда вверенного мне отряда были переведены за мол. С берега было принято на них небольшое количество угля, так как угольные ямы по приходе на Манилу были совершенно пусты. Принять же полный запас с открытыми и приготовленными для исправления пробоинами не мог, так как некоторые из них, особенно на «Олеге» ушли бы в воду.
Во время перевода «Авроры» с рейда за мол, прибыл первый секретарь Генерал-Губернатора, который, ввиду того, что судно было на ходу, не вышел, а передал официальную бумагу от Генерал-Губернатора. Бумага заключала в себе ответ американского правительства на вопросы, предложенные мною местным властям и в ней было изложено, что в виду того, что суда моего отряда потерпели не от морских случайностей, а от столкновения с японскими военными судами, им не может быть, без нарушения нейтралитета, разрешено, после исправления этих повреждений, выйти в море.
В заключение Генерал-Губернатор просил уведомить его об принятом мною, при таких обстоятельствах, решении.
Такой неожиданный поворот дела не в нашу пользу поставил меня в весьма затруднительное положение.
Обнадеженный сначала предположениями местных властей, по желанию американского адмирала, которому необходимо было возможно скорее сообщить в Вашингтон сроки, определенные назначенной им комиссии, я должен был допустить снятие временных заделок пробоин, с каковыми может быть имел бы еще возможность продолжать плавание. Приходилось теперь снова заделывать своими средствами пробоины и только после окончания этой работы приступить к погрузке полного запаса угля. На все это потребовалось бы, по крайней мере, дня три. Телеграфировал о таком затруднительном |положении отряда Управляющему Морским Министерством, спрашивая приказаний, и в то же время послал флаг офицера к первому секретарю Генерал-Губернатора с целью узнать, будет ли, по крайней мере, мне дан достаточный срок для приведения судов своими средствами, хотя бы в такой вид, в котором они пришли на Манилу.
Флаг-офицер был принят самим Генерал-Губернатором, которому он изложил мой протест, основанный на том, что заделки пробоин были сняты по желанию американских властей и что это обстоятельство не дало возможности отряда принимать уголь и запасы и быть готовыми к выходу в море.
Генерал-Губернатор вполне согласился с тем, что, благодаря упомянутым обстоятельствам, отряд поставлен чрезвычайно затруднительное положение и обещал немедленно телеграфировать в Вашингтон об разрешении дать нам известный срок.
Во время разговора с флаг-офицером он также упомянул о присутствии японских крейсеров в Филиппинских водах. Повидимому ему это было известно официально. В заключение Генерал-Губернатор заявил, что на другой день утром он прибудет с визитом на флагманский крейсер и надеется, что к этому времени ответ из Вашингтона будет уже получен.
Между тем на «Аврору» прибыл немецкий шкипер и предъявил шифрованную бумагу, в которой значилось, что он со своим пароходом (Shleswig) находится на русской службе, по части разведки японского флота. Думая, может быть воспользоваться его услугами, приказал ому оставаться в Маниле до дальнейших моих распоряжений. В этот день также явились представители одной из местных торговых фирм и сообщили, секретно, что на берегу имеется склад кардифа, принадлежащего русскому правительству.
На другой день 25-го Мая около 11 час. утра на «Аврору» прибыл Генерал-Губернатор и заявил, что получил приказание президента Соединенных штатов ограничить пребывание отряда на Маниле 24-х часовым сроком. При этом он передал официальную бумагу, соответствующего содержания. Генерал-Губернатор прибыл с многочисленным штатом чиновников, которые, насколько можно было заметить, вместе со своим начальником были смущены неожиданным поворотом дела, решение которого совершенно нс совпадало с их первоначальными предположениями.
Не имея до этого времени никаких инструкций от своего начальства, собрал командиров для обсуждения с ними нашего затруднительного положения и для решения, какой ответ дать американским властям.
На вопрос предложенный мною собранию, считают ли командиры возможным при настоящем состоянии судов выйти в море, командир «Олега» заявил, что вверенный ему крейсер положительно неспособен к плаванию, с чем я должен был вполне согласиться, зная его повреждения. Командиры «Авроры» и «Жемчуга» выразили, что хотя плавание в таком состоянии судов, считают, очень опасным, но не невозможным и что вопрос, кроме безопасности, является еще в угле, полный запас которого они вряд ли успеют принять в такой короткий срок.
До приемки угля еще надо было заделать своими средствами пробоины,
Транспорта с углем из Сайгона, который можно было бы взять с собой для погрузки в море, еще не было.
Решил до истечения назначенного мне срока (в 12 час. дня 26) ничего не сообщать властям, в надежде иметь до этого времени, какое-нибудь приказание своего начальства.
В тот же вечер получил телеграмму ГОСУДАРЯ ИМПЕРАТОРА следующего содержания:

«В виду необходимости исправить повреждения разрешаю вам дать обязательство американскому правительству не участвовать в военных действиях».
НИКОЛАЙ.

Узнав о печальной судьбе нашей эскадры и не вполне доверяя газетным сведениям, телеграфировал в Шанхай генералу Десино и в Сайгон князю Ливену, чтобы осведомиться, не пришли ли в эти порты какие-либо из судов 2-ой эскадры. В то-же время, беспокоясь о судьбе наших вспомогательных крейсеров, оставленных на торговых путях, сообщил об этом Управляющему Морским Министерством, считая, что ему это может быть неизвестно, так как крейсера отделились от эскадры только на последнем переходе.
На другой день утром 26-го Мая заявил американским властям, официальной бумагой, что, на основании полученного мною разрешения ГОСУДАРЯ ИМПЕРАТОРА, остаюсь с вверенными мне судами на Маниле и намерен приступить к исправлению их повреждений. Такое решение было чрезвычайно тяжело, как для меня, так и для всего личного состава, но обстоятельства сложились так, что иначе поступить было бы немыслимо.
В ответ на мою бумагу, получил сообщение от американского адмирала, в котором было изложено, что американское правительство, и виду существующих обычаев, намерено приложить к нашим судам некоторые меры, обеспечивающие их неучастие более в военных действиях. Такими мерами назывались на бумаге, отнятие орудийных замков, разбор некоторых существенных частей машин и честное слово офицеров и команды в том, что они, без разрешения американских властей, не покинут Манилу.
Такие требования также совершенно не соответствовали первоначальным заявлениям адмирала, который ранее, когда вопрос касался разоружения, говорил, что для нас оно заключалось бы в одном нашем слове не участвовать более в военных действиях.
Поэтому немедленно написал ему, что считаю пробоины и повреждения вверенных мне судов, удостоверенные им же назначенной комиссией, честное слово личного состава и ограниченное количество имеемого на судах угля, достаточными гарантиями в том, что отряд не выйдет в море. Относительно же разборки машин прямо заявил, что в таком случае не могу отвечать за целость судов, стоящих хотя и за молом, но в местности подверженной тайфунам, при которых даже портовыми правилами требуется разводка паров.
Как на зло, вскоре по отправлении бумаги с сообщением властям, об том что отряд остается на Маниле, явился ко мне Капитан, только что пришедшего из Сайгона угольщика «Сесилия» и заявил, что с ним вместе пришел еще пароход «Гаарден», который вследствие болезни на судне, поставлен в карантин. Имея извещение об находящемся на берегу складе угля, не считал нужным задерживать эти пароходы здесь и дал им приказание возвращаться в Сайгон, или идти по назначению, если они его имеют. «Сесилия» пошлав Сингапур, а «Гаарден» принужден был остаться в карантине.
В этот же день послал телеграмму ГОСУДАРЮ ИМПЕРАТОРУ, с изложением переговоров моих с американскими властями.
27-го Мая утром получил на свой протест ответ американского адмирала, в котором, вполне соглашаясь с высказанным мною относительно машин, он продолжал настаивать на отнятии замков, основываясь на категорическом приказании, полученном из Вашингтона.
К сожалению, положение отряда обязывало в конце концов подчиниться этому неприятному требованию, об котором мною тотчас было сообщено телеграммою Управляющему Морским Министерством.
Должен здесь заметить, что местная пресса, скорее не расположенная к России, с напряженным вниманием следившая за ходом переговоров относительно нашего отряда была вообще на нашей стороне и в некоторых газетах е появились разные выходки против президента, напомиающие ему, что и американские суда могут когда нибудь очутиться в таком же положении. Не берусь судить, был ли это искренний призыв к справедливости, или досада за то, что, на основании первоначальных заявлений властей, все газеты объявили, что отряду будет разрешено исправить повреждения, а затем выйти в море.
Желая как можно скорее приступить к исправлению повреждений на судах, назначил комиссию под председательством Капитана 2 ранга Левицкого, для сравнения смет заключения контракта с наиболее подходящим из заводов, а также для общего наблюдения за работами.
Через несколько дней мне был представлен комиссией контракт с заводом Ernshow, который по рассмотрению, приказал заключить и немедленно приступить к работам (контракт при сем прилагается). Контракт был составлен только для исправления главных пробоин по корпусу, так как перечисление всех многочисленных мелких повреждений заняло бы слишком много времени и оттянуло бы начало работ. Поэтому придется заключить еще дополнительные контракты, которые теперь составляются. В этот же день 27 Мая, личный состав отряда был глубоко осчастливен подученной от ЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА телеграммой, следующего содержания:

«Контр-Адмиралу Энквист.
Сердечно благодарю вас, командиров, офицеров и команду крейсеров «Олега», «Авроры» и «Жемчуга» за их беззаветную честную службу в тяжелом бою. Да утешит вас всех сознание свято исполненного долга».
НИКОЛАЙ.

Желая выразить чувство глубокой благодарности и любви к Царю, охватившие весь личный состав отряда при получении этой телеграммы, я отвечал ЕГО ИМПЕРАТОРСКОМУ ВЕЛИЧЕСТВУ следующими словами:

«Милостивые слова ВАШЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА радостью отозвались в сердцах всех чинов отряда и помогут нам перенести тяжелую долю нас постигшую».
Контр- Адмирал Энквист.

Одним из самых насущных вопросов для отряда был вопрос обмундировки. Как известно, на эскадре не были взяты вещи по сроку 1905 года и одежда команды быстро износившаяся от постоянных погрузок угля, жизни в этом угле, отсутствия пресной воды для мытья белых вещей и т. п., ненормальных условий плавания, пришла в такой вид, что положительно стыдно было допускать на судно кого-либо из посторонних и посылать шлюпки на берег. Потому телеграфировал об разрешении заказать обшундировку на берегу, на что получил согласие Управляющего Морским Министерством.
Для упорядочения этого дела в смысле однообразия формы, для выбора поставщика и отдачи ему заказа на весь отряд, назначил комиссию из ротных командиров, под председательством Капитана 2 ранга Посохова.
На другой день 28 Мая, мне были присланы американским адмиралом подписные листы, содержащие в себе обещания не принимать более участия в военных действиях и не покидать город Манилу без уведомления об том адмирала. Для отъезда же с Филиппинских островов требовалось разрешение президента Соединенных Штатов.
На одном из листов должны были быть подписи всех офицеров, на другом, в котором я ручался за всю команду крейсеров, моя. Листы были подписаны я отосланы адмиралу, но через несколько дней им же были присланы другие, с несколько измененным текстом. Эти последние были составлены по указаниям из Вашингтона и уже не заключали в в себе обещания не участвовать более в военных действиях, а лишь обязательство не отлучаться из ближайших окрестностей Манилы без разрешения президента Соединенных Штатов (копия при сем представляется). При этом понадобился также полный список офицеров и всех нижних чинов отряда, составленный по русски и по английски. Все эти требования американских властей были мною вновь выполнены, при чем я потребовал возвращения мне старых подписных листов, что и было исполнено.
29 Мая получил телеграмму Контр-Адмирала Вирениуса с сообщением об том, что пароходы «Сесилия» и «Гаарден», отправлены на Манилу для моего отряда. В этой телеграмме рекомендовалось, «Сесилию», в случае ненадобности, отправить в Сингапур, а «Гаарден» оставить при отряде и даже, если возможно, разгрузить на берег.
В тот же день телеграммой из Сайгона Князь Ливен просил оставить Gaarden на Маниле, на случай прихода в этот порть одного из наших вспомогательных крейсеров.
Сесилия, уже несколько дней как ушла в Сингапур, а Гаарден, как раз в этот день выходивший из карантина, задержал, но решил на берег его не разгружать, в виду того, что для отряда было вполне достаточно того количества угля, которое имелось в береговом складе, для снабжения же вспомогательных крейсеров, только уголь, нагруженный на всегда готовый к выходу пароход, имел бы значение.
На другой день 30 Мая получил телеграмму от Генерал-Майор Мальцова, подтверждающую принадлежность русскому правительству 6300 тонн угля, сложенного на берегу, а потому, так как отряд имел необходимость в угле, не решился покупать его на стороне, а объявил фирме Yuchausti, хранящей упомянутые 6300 тонн, что буду принимать их на свои суда. Фирма в обеспечение расходов, понесенных ею на этом угле и не имея еще формальных доказательств нашего права на него, согласилась его отпускать. под условием гарантии ей стоимости принимаемого нами количества угля, вкладом в банк суммы, соответствующей рыночной цене, кардифа.
Не считая себя вправе покупать уголь при наличии своего и рассчитывая, что он, несмотря на всевозможные лежащие на нем платежи, все-таки выйдет дешевле покупного, согласился на предложение фирмы, с тем что залог будет мне немедленно возвращен, как только выяснится наше право на этот уголь. При дальнейших приемках угля фирма ограничивалась одной распиской в том, что уголь будет уплачен, в случае если бы принадлежность ого русскому правительству не будет доказана.
В виду вышеизложенного, телеграфировал Генерал-Майору Мальцову с просьбой поторопить формальности.
Участь наших вспомогательных крейсеров меня беспокоила, тем более, что данные им инструкции мне были неизвестны и поэтому одно время думал послать пароход «Шлезвиг» отыскать хотя бы «Днепра», который, судя по указаниям данных мне встречным пароходом, при проходе северного берега Люцона, должен был крейсировать где-нибудь не далеко. Мне хотелось дать знать этим крейсерам о поражении эскадры, чтобы они зная это, действовали по имеемым у них на такой случай инструкциям.
Однако, личность капитана «Шлезвига» не внушала достаточного доверия и я отказался от этой мысли, боясь, чтобы, слишком мало известный мне, шкипер не употребил бы оказанного ему доверия в обратную сторону. Поэтому 31 Мая решил пароход отправить за ненадобностью в Шанхай, в распоряжение Генерал-Майора Десино, на службе которого он состоял.
1-го июня в сопровождении офицеров отправился в морской госпиталь в Cavite навестить наших раненых, которых уже раньше посетил адмирал Train. Оба раненые офицера и нижние чины прекрасно и свободно помещены. Постройка госпиталя барачная с большими веренадами. Много воздуха и света.
В час моего приезда все врачи госпиталя были заняты, операцией трепанации черепа, над одним из нижних чинов, которому осколок снаряда попал в голову. Пробыв некоторое время на операции и обойдя палаты, вернулся на крейсер.
В тот же день получил телеграмму от Контр-Адмирала Рейценштейна, извещающую, что Управляющий Морским Министерством приказал отпускать все необходимые предметы для вооружения и снабжения отряда из Шанхайскаго склада.
Поэтому немедленно приказал Командирам судов не приобретать здесь никаких запасов, телеграфировал в Шанхай с просьбой выслать список имеемым вещам и обратился к властям с вопросом, не буду ли иметь препятствий в получении подобного рода вещей из Шанхая.
3-го июня получил телеграмму от Вице-Адмирала Безобразова, в которой сообщалось о заходе «Костромы» на Манилу за нашими больными и ранеными.
Немедленно же стал хлопотать у местных властей о разрешении отправить этих людей.
По сношению с Вашингтоном, мне было отвечено, что никаких препятствий к этому не будет, под тем условием, что отправляемые в Россию дадут слово не участвовать более в военных действиях.
Вместе с этим пришло и разрешение получать предметы вооружения и снабжения из Шанхая, или откуда бы ни было.
8-го июня на «Олеге» произошел несчастный случай, жертвой которого явились два кочегара 18 флотского экипажа Сергей Коровин и Никифор Плешко. Несчастье произошло вследствие выдутья прокладки нижней горловины парового котла. Оба нижние чина были обварены паром и силой его удара отброшены на переборку кочегарки, об которую ударились головами. Третий нижний чин, работавший тут же успел спастись в угольную яму. Следствие производится.
На другой день 9-го июня умершие нижние чины были торжественно похоронены на госпитальном кладбище, со всеми установленными законом почестями. Американцы со своей стороны прислали взвод солдат и матросов.
О происшедшем несчастном случае мною было, согласно правилам доложено телеграммой ГОСУДАРЮ ИМПЕРАТОРУ.
Дальнейшая стоянка отряда в Манильской гавани не представляла из себя никаких исключительных случаев. До сих пор, попутно с исправлениями повреждений, на всех судах идет постоянная работа команды по приведению в порядок судов, после длинных и тяжелых переходов, которые принуждали грузить уголь, запасы, провизию в помещения вовсе для того не приспособленные, что конечно не могло не отозваться на чистоте и порядке корабля и на исправности разных мелких его механизмов.
Машины и все ее принадлежности, котлы, опреснители и т. п., бывшие в действии почти без перерыва, с выхода эскадры из Либавы, теперь разбираются, выщелачиваются и ремонтируются.
Команда, похудевшая и бледная, не имевшая в плавании места где приткнуться, кроме верхней палубы, так как все остальные бывали в угле, начинает понемного поправляться, чему также способствует свежая, теперь получаемая ею, пища, вместо приевшихся консервов и солонины.
По приходе на Манилу, должен был, в виде нескольких единичных случаев цынги, разрешить прибавку в пищу зелени, против положения, на основании существующих законов. Думаю, что эту меру скоро можно будет оставить.
Команде «Жемчуга», не говевшей с выхода из России, удалось это сделать теперь, пользуясь Петровским постом.
На берег команду до сих пор не увольнял, но считаю, что это необходимо будет сделать, в виду того что она в течении 7 — 9 месяцев не пользовалась съездом на берег.
Рассчитываю увольнять небольшими группами по 10—15 человек.
Офицеры ведут самую скромную жизнь, не выходя из своего круга и отказываясь от всяких приглашений. Я несколько раз отклонял приглашения официальных лиц, как то Генерал-Губернатора, Начальника эскадры, консула и т. п. и кажется они теперь поняли, что нам вовсе не до обедов.
Наши раненые в береговом госпитале поправляются в общем хорошо.
Из нижних чинов за все время умер только один матрос I ст. команды «Жемчуга» Игнатий Доколенко. Раненый в голову барабанщик крейсера І-го ранга «Аврора» Семен Ледяев сошел с ума и теперь находится в состоянии буйного помешательства.
Семь человек уже выписалось на свои суда.
Раненые офицеры также поправляются хорошо и можно надеяться, что нога Мичмана Яковлева,за которую сильно опасались, будет цела.
Наступивший в Маниле дождливый период почти не умерил жары, которая доходит каждый день до 25° в тени.
Стоянка за молом сравнительно спокойная, но очень далеко от города, так что гребную шлюпку посылать затруднительно. В виду же того, что все паровые катера после боя оказались неисправными, пришлось на первое время для сообщения с берегом нанять местный паровой катер. За нашу стоянку здесь, уже два раза поднимался сигнал об прохождении тайфуна, но оба раза он проходил далеко и проявил себя только сильными шквалами и зыбью. Говорят, раза два три в этот период центр его проходит близко от Манилы и тогда даже за молом всякое сообщение прекращается.
По сообщениям лиц, давно живущих здесь, Филиппинские острова далеко еще не умиротворены американцами, они могут считать себя полными хозяевами только на Маниле. Туземцы их ненавидят и даже в соседней с Манилой провинции Cavite постоянно происходят жаркие схватки инсургентов с войсками.
Американцы много сделали для Манилы в смысле благоустройства города и развития его крупной торговли, но говорят, все это куплено ценою тяжелых налогов на население и что местная туземная торговля понемногу падает.
Американцы на Филиппинах начинают серьезно задумываться над грозною для них опасностью японского могущества и, судя по многим признакам, эта мысль начинает также проникать и на Американский континент. Повидимому они значительно хотят увеличить свою эскадру в этих водах и ассигнуют новые кредиты на вооружение Филиппин. На днях прибыл вновь назначенный официальный французский консул Г-н Labrouche, который в то же время является тут русским представителем. Его заместитель Г-н Henry George, об котором я уже упоминал, за короткое время своего управления консульством, успел не только завоевать симпатии всех имевших с ним дело, но в то же время явился вполне надежным и толковым человеком, оказавшим большие услуги отряду в самое тяжелое для него время.

Контр-Адмирал Энквист.

#57 25.06.2010 15:39:42

vs18
Капитанъ I ранга
k1r
anna3 stas3b
Откуда: Харьков, Украина
Сообщений: 3745




Re: Действия флота. Документы. Отдел IV. 2-я Тихоокеанская эскадра. Книга третья. Бой 14 - 15 мая 1905 года.

Копия записки Флагманского штурмана Капитана 2 ранга Де-Ливрона.

Находясь в Штабе Командующего 2-й эскадрой Тихого океана, на пути из России на Восток на якорных стоянках мне часто приходилось бывать на разных судах нашей эскадры и слышать мнения кают-компании и командиров, что, если будет у нас бон, то нам достанется и если мы и пройдем во Владивосток, то с большим уроном, но никто никогда не предполагал о таком уничтожении нашей эскадры, как это пришлось видеть 14-го Мая в бою при Цусиме, чему конечно способствовала полная наша неподготовленность как со стороны личного состава, так и со стороны материальной части.
Главные причины поражения нашей эскадры у Цусимы надо считать большую меткость японской стрельбы, свойство их снарядов и преимущество их хода перед нашей эскадрой, а кроме того было много и второстепенных причин, дававших японцам некоторое преимущество.
Преимущество хода японцев дало возможность им обходить на каждом галсе наш головной фланг и бить всеми своими кораблями по нашему головному, а зайдя фланг и вдоль линии концевых нашего строя, так что все их перелеты не пропадали даром, а были действительны, между тем наши концевые корабли, а в особенности 3-й броненосный отряд сильно растягивались и отставали, вероятность их попадания этим самым, т. е. увеличением расстояния до неприятеля, уменьшалась и стрельба не могла быть сосредоточена все время на одном неприятельском корабле. Большую часть времени эти концевые могли действовать только носовою артиллериею, а иногда должны были и совсем прекращать стрельбу, так как им мешали передние мателоты.
Командир «Жемчуга», Капитан 2 ранга Левицкий, которому приходилось несколько раз пересекать путь броненосцев переходя на сторону противоположную от неприятеля, говорит, что видел несколько раз как на 3-м броненосном отряде башни были повернуты в сторону от неприятеля, так как свои-же корабли мешали стрелять.
Такой японский маневр, т. е. обход нашего головного, на которого сыпался весь огонь неприятеля, заставлял нашу линию броненосцев уклонятся в сторону, но этому маневрированию мешали транспорты, находившиеся с противоположной стороны неприятеля. Транспорты, находясь в начале боя в строе кильватера, в расстоянии 3 — 4 миль от линии броненосцев, после нескольких поворотов эскадры, в первой половине боя сами сильно страдавшие от перелетов неприятельских снарядов, представляли уже из себя кучу судов, стоящих носами в разные стороны и двигавшихся по различным направлениям, стараясь не мешать маневрированию эскадры. Транспорты мешали также и движению крейсеров, иногда приходилось крейсерам останавливать стрельбу, т. к. противник, обладая значительным ходом, обходил транспорты и они оказывались между неприятелем и нашими крейсерами. Японцы, имея простор для маневрирования и видимо желая не допустить проход эскадры на север, каждый раз, что наша эскадра старалась лечь на курс к Владивостоку, заходили всей своей эскадрой вперед головного и весь свой огонь сосредоточивали на нем. Делали они это, видимо таким образом: шли курсом несколько сближаясь и в тоже время пристреливаясь по черному дыму, рвущихся даже об воду своих снарядов, а когда замечали, что снаряды их ложатся близко к цели, начинали страшно частую стрельбу, положительно осыпая наших головных градом снарядов, т. ч. вода около цели можно сказать кипела. Продолжая далее обходить наш головной по окружности, им легко было удерживать его в одном и том-же расстоянии довольно большой промежуток времени, пока он совсем не отворачивал в сторону или не выходил из строя. Наша стрельба отличалась медленностью, стреляли очень редко. В Кронштадте, за недостатком снарядов нашу эскадру не могли снабдить количеством на 20% больше положения, а в пути мы не получали их. Найти их в большом количестве во Владивостоке можно было ожидать еще менее, а между тем предвиделись выходы из Владивостока для сражения с неприятелем. Кроме того можно было предполагать, что у японцев взят очень большой запас их, сражение могло затянуться не на один день и запаса их у нас не хватило бы. Ввиду всего этого перед боем был сигнал не бросать снарядов. Эта редкая стрельба и долгое прицеливание, т. е, чрез большие промежутки времени, хотя и сохранила часть снарядов, но дала возможность японцам при большом ходе в эти промежутки перемещаться на большое расстояние, благодаря чему наша стрельба теряла в своей меткости. Сравнительно небольшие попадания в «Баян» и «Новик» в Порт-Артуре, когда они атаковали неприятеля или «Цесаревича», когда он бросился полным ходом на неприятеля 28-го июля можно объяснить только быстротою их хода в это время. На «Олеге» было тоже замечено, что при увеличении хода японские снаряды начинали ложиться хуже.
Наша эскадра не могла иметь большого хода во-первых — потому что она никогда раньше не училась на большом ходу маневрировать и стрелять и кроме того «Сенявин», «Ушаков», «Апраксин» могли бы развить не более 14 узлов, «Наварин» в «Сисой»—не более 13-ти «Донской» — 11½, а некоторые транспорты только 10 узл. и при том все эти хода могли быть даны при нормальной погрузке, а во время боя все суда эскадры были сильно перегружены запасами и отчасти углем и очень обросли за плавание, а потому едва ли бы могли дать и вышеуказанные скорости. Плохо ли у нас были собраны машины или недостаточная подготовленность машинной команды, но только во время следования кругом мыса Доброй Надежды 9 узловым ходом, не было дня, чтобы не выходил из строя 1 — 2 корабля из-за повреждения в машине, вследствие чего Командующий не раз выражал, что при надобности нельзя будет дать большого хода.
Не имея достоверных сведений о действиях японцев у Порт-Артура и у Владивостока, но основываясь на помещенных в газетах, письмах, видно будто бы японцы стреляют очень тихо, снаряды их плохие и их даже называли чемоданами, маневрируют они тоже плохо; вообще на эскадре все были в убеждении, что у них все плохо, а в бою 14-го они показали совершенно обратное, маневрировали они очень хорошо, видимо на это у них было потрачено немало времени, корабли их совсем не отставали друг от друга, а шли как один и стреляли они очень метко. Возможно что они время нашего прохода из России до Востока употребили для обучения стрельбе на большом ходу. Попадания японских крейсеров были значительно хуже, чем броненосцев. Наши попадания едва ли были хороши, по крайней мере их не было видно и мною были замечены только два пожара один на «Миказе», другой — на «Идзуме». Адмирал Того доносит о бое 28 июля, что русские суда плохо стреляют, их снаряды попадают больше в воду, не причиняя вреда.
В бою 14-го Мая у японцев выбыло убитыми и ранеными со всей эскадры, по донесению Адмирала Того, 800 человек и 3 миноносца, при этом наибольшие потери в людях — на броненосце «Миказа», но которому стреляла вся наша эскадра, только 50 человек, у нас же на 3 судах — «Олеге» — 44, «Авроре»—104, «Жемчуге» — 41, т. е. всего выбыло 189 человек. Эти три судна получили такие большие потери, находясь очень короткий промежуток времени под огнем японских броненосцев и при том ими особенно японцы не занимались, а потому можно себе представить какие потери должны были быть на наших броненосцах, (на броненосце «Орел» — 300 человек), которые почти без перерыва находились в продолжении 6 часов под огнем. Такие большие потери только и можно объяснить отличной меткостью и особенным свойством японских снарядов рваться на множество кусков разной величины, начиная с горошину и поражая этими кусками большое пространство. Трудно было и ожидать у нас особенно меткой стрельбы во-первых потому, что комендоров у нас вообще обучают стрельбе на расстоянии в 10, много 20 кабельтов., а бой шел на расстоянии от 26 до 60 кабельтов., а главным образом на 50 кабельтов. Затем оптические прицелы стрельбы были поставлены на эскадре перед самым уходом ее из России и с ними как офицеры, так и комендоры почти не были знакомы. Прицелы эти, требующие очень точную установку, не были проверены стрельбою на полигоне у своих орудий. Кроме того наши люди, имея такие руки, которые сворачивают целые железные полосы, нисколько не приспособлены к обращению с такими нежными инструментами, как бинокли, трубы, прицелы и т. п. и возможно, что оптические прицелы ко дню боя потеряли свою точность. Хотя на пути на Восток почти ежедневно практиковались наводки этими прицелами на суда, специально для этого удаляющиеся, но практических стрельб, чтобы видеть эффект попадания, было произведено только две в Носи-бе. Делать еще стрельбы у нас не было учебных снарядов, взять же их в большом количестве не позволяло на судах место, а главное их не отпустили, за неимением запаса. Обе стрельбы в Носи-бе производились в плавучие щиты на расстоянии 20 — 30 кабельтов. при 10-ти узлов. ходе и стрельба была крайне плоха, что видно из приказа Командующего эскадрой относительно этой стрельбы (все щиты остались нетронутыми). Ко всему этому нужно прибавить, что не было и времени много заниматься этим, т. к. весь путь шла непрерывная работа по погрузке угля материалов и провизии: грузили на суда, грузили на транспорты. перегружали с палуб в угольные ямы и т. д., не было минуты, когда бы не шла какая-нибудь погрузка угля и ко дню боя, команда, сидящая еще к тому же на многих судах на солонине (рефрижераторы почти на всех судах скоро отказались действовать) и сухарях и стоящая боевую вахту, требующую напряженного неотступного внимания, была крайне утомлена. Бывало так, что человек весь день грузит уголь, а ночь стоит на вахте; командные помещения почти все были завалены углем и команда помещалась где попало, а последнее время спать у орудий и коек не давали, а наделали из них защиты. На некоторых судах более половины команды состояло из запасных чинов, отвыкших уже от службы, пушек и приборов, и с неохотой шедших на войну, а между тем в Кронштадте много оставалось в экипажах и на судах (Кадетский Отряд, Черное море) матросов, находящихся на действительной службе и при том желавших идти на эскадре, но почему-то не попавших.
При таких условиях нужно считать, что только настойчивость, характер и энергия Адмирала Рожественского могли сделать то, что эскадра, таким образом снабженная, и состоящая из недоконченных и почти неопробованных кораблей, дошла благополучно и в целости до Востока. Далее же во время боя от него мало зависело и тем паче, что вскоре у «Суворова» были сбиты мачты и трубы, так что нельзя было поднимать сигналов, а сам Адмирал ранен.
Японские снаряды рвутся от первого прикосновения даже о воду и дают клубы черного удушливого дыма, по которому они видимо и корректируют свои выстрелы, наши же снаряды не видать куда падают. Японские снаряды: рвутся на бесчисленное множество различной величины кусков и сила разрыва такова, что эти куски не только выбивают на большом пространстве людей из строя, но портят пушки и пробивают борт, трубы, вентиляторы, делая их как решето, и сбивают мачты, такелаж, приводы и провода, т. е. портят сильно всякую передачу. Наши снаряды пробивают в борту дыру ровную, круглую, величиной несколько больше диаметра снаряда, которую легко заткнуть пробкой. Думая, что и японские снаряды таковы, у нас на эскадре была заготовлена масса различной величины деревянных пробок для забивки пробоин, между тем японские снаряды действуют больше как мина, а не живою силою, как наши; разорвавшись от прикосновения к борту иди какому-нибудь предмету, они силой взрыва или газами пробивают борт и делают рваную пробоину: борт трескается и выворачивается в том месте кусками и кругом получается большая неправильная вогнутость, благодаря чему трудно такую дыру чем-либо заделать. Сравнивая пробоину на «Авроре» нашего 75 м/м. снаряда попавшего в борт в Немецком море во время Гульского инцидента с пробоиной 75 м/м. японского снаряда, видна громадная разница и, как невелика первая и как ее легко заделать, так трудно заткнуть вторую, имеющую неправильный рваный вид с трещинами, идущими от нее и с массой мелких дыр вокруг нее от осколков. Перелеты японских снарядов, попадая в мачты, трубы, сбивают их; на «Авроре» дыры в трубах одна около 40 квадр. ф., другая — 24 кв. ф. и кругом них масса мелких дыр (как решето), на «Олеге» — дыра в трубе тоже около 60 кв. ф., а на «Суворове» почти в начале боя были совсем сбиты и трубы и мачты. Недолеты японских снарядов, разрываясь об воду недалеко от борта, посылают на палубу целые каскады железного дождя, выбивающего прислугу и портящего приборы и орудия.
Сравнивая японские снаряды с нашими, могу сказать, что из 5-ти наших снарядов, попавших в «Аврору» в Немецком море разорвался только один, а остальные, пробив борт и несколько переборок, остались совершенно целехоньки; что же касается японских снарядов, то из 17-ти попавших в «Олег» один только не разорвался и был выброшен за борт, а на «Авроре» из 19-ти попавших тоже один только не разорвался. Наши фугасные снаряды в Немецком море рвались не долетая или перелетая «Аврору», хорошо виден их взрыв и слышен свист осколков, но действия они никакого не произведи, кроме как ранили одного человека в ногу. Японские снаряды представляют из себя в одно и то же время и бронебойные и фугасные; борт они пробивают силой взрыва, а выбивают людей и остальное все портят и силой взрыва и осколками. Из попавших снарядов «Олеге» все места попаданий сосредоточены близ ватерлинии и главным образом близ боевой рубки и один только снаряд — в кормовой части судна, а один так ударил даже совсем под рубкой. На «Авроре» снаряды ложились несколько выше ватерлинии, но замечается, что как и на «Олеге» места их попаданий близ боевой рубки и только один в кормовой части судна. На «Жемчуге» снаряд попал в трубу тоже близ мостика. Видно было также, как на миноносце «Блестящем», бывшем в это время почти без хода, снаряд попал в мостик. На «Олеге» сзади левого трапа имеется очень характерная пробоина от снаряда небольшого калибра, показывающая силу его разрыва. Снаряд попал в шпангоут, своим взрывом разрезал его, а в борту сделал дыру фута 1½ в диаметре с сильно изорванными краями, тут же приходится стык палубы и в ней произошло вмятие в виде мешка такой величины что лезет кулак. Газы, попавшие внутрь судна в канцелярию, своей силой сорвали с заклепок у верхней кромки противоположную и переднюю железные переборки и выпучили их; в помещавшейся в этой каюте канцелярии произошел пожар. Снаружи видно, что осколки и газы шли по борту в виде звезды, содравши краску и сделав выбоины. Сила этих осколков была настолько велика, что попавшие из них в кромку следующего листа обшивки, лежащего от пробоины кверху фута на 4, вырвали куски в этой кромке, иззубрив ее. Следы вырванных кусков видны и на других более далеких кромках, также, на кромке заднего мостика. Ниже этой пробоины, наполовину в воде, находится очень большое вмятие борта внутрь на 10 дюйм. и на протяжении 6 шпангоутов, т. е. более 18-ти фут. Внутри этого вмятия в тросовом отделении коффердам, наполненный целлюлозой сильно выпучен и верхняя кромка его сорвана с заклепок. По заявлению корабельного инженера листы стали даже немного вытянулись для такого выпучивания, но трещин и пробоины нет и это объясняется великолепным качеством стали, из которой построен «Олег». Близ этого места во все время боя в нескольких саженях от борта упал неприятельский снаряд большого калибра и по всей вероятности разорвавшись в воде, своим взрывом действуя как мина, произвел это вмятие, но благодаря тому, что разорвался в достаточном расстоянии и хорошему качеству стали, пробоины не было.
Определение расстояния на «Олеге» велось дальномером Барра и Струда, но еще вначале боя дальномер был выведен из действия, это же случилось и на «Авроре» и тогда пришлось определять расстояние глазомерно. Все эти приборы на эскадре находились на открытом месте, а потому нужно полагать, что и броненосцы скоро лишились этих приборов. Передача установки прицелов голосовая, за грохотом пушек и рвущихся снарядов не слышна и потому башни и пушки стреляли больше самостоятельно, определяя дальность глазомерно, а иногда комендоры спрашивали у офицера в кого стрелять, так как команды, руководящего стрельбою на мостике офицера, не было слышно, а неприятельские суда, благодаря серой окраске не были почти видны.
Сигналов для маневрирования или указания расстояния или сосредоточения огня на известном судне поднимать было нельзя, как уже в начале боя перебиты были стеньги, фалы, провода беспроволочного телеграфа и т, д. Надо полагать, что у японцев есть какие-нибудь короткие условные знаки (не флаги) для передачи в бою приказаний, маневрирования и стрельбы и какой-нибудь другой способ определения расстояния.
Окрашены японцы были в серый цвет, жаль, что не удалось за дальностью подметить какого колера и эта окраска как раз подходила к той погоде туманного или вернее мглистого горизонта, который был в день боя. Благодаря такой окраске их очень трудно было различить; уже в 50-ти кабельтов. они сливались с туманом. С наших крейсеров их не могли даже видеть всех сразу и поэтому есть между офицерами разногласие о количестве их броненосцев, находившихся бою в одной кильватерной колонне.
Картина появления японских броненосцев была такова: вылезают из тумана и обрисовывается силуэт одного броненосца, затем другого, третьего, четвертого и в это уже время первый скрывается и заметен только по отблеску стреляющих пушек. Наши броненосцы, благодаря черной окраске и желтым трубам выделялись на этом сереньком горизонте всей своей фигурой. При таких условиях до японских броненосцев очень трудно было определять точно расстояния и японцы в этом случае имели преимущество пред нами.
Адмирал Того в своем первом донесении пишет, что в бою 14-го Мая принимали участие подводные лодки и что японцам принадлежит честь первым пустить их в дело и притом в море. Японские газеты все пишут, что бой начался с минных атак дестроерами, но так как миноносцев не было до вечера видно, то не была ли это атака подводных судов? Были ли они действительно или нет и сделали ли что нибудь — трудно сказать, есть только некоторые указания на то, что они могли быть. Виденная на «Олеге» и «Авроре» короткая мина Уайтхеда с бронзовым отделением, от которой этим судам удалось отвернуть. положив на борт, может быть была и с подводной лодки, так как в это время японских миноносцев не было совершенно видно, а японские суда были очень далеко, чтобы выпускать их. Кроме того, сам я не видел, но многие из офицеров и команды уверяют, что «Донской» расстрелял фунешку, шедшую под парусами и из нее шел как бы пар. Было только довольно странным, когда еще до боя нам пересекли путь несколько как бы фунешек, шедших под парусами, и при этом они шли, казалось слишком скоро и почти против ветра. Не были ли это подводные лодки, замаскированные парусами? хотя, судя по погоде, едва ли могли действовать в такую большую волну подводные лодки. Вообще японцам выгодно было распространять, что эскадру погубили подводные лодки и батареи с острова Тсусима, а не такая поразительная меткость и сила артиллерийского огня, для того, чтобы другие державы не дошли до такого-же уменья. Действительно, по приходе на Манилу ни американский Адмирал, ни офицеры, не хотели сначала верить в силу японского огня на таком дальнем расстоянии, а затем стали учиться и перед моим отъездом из Манилы американские офицеры говорили, что научились стрелять уже на 30 каб., а через 6 месяцев надеются также хорошо стрелять и на 60 каб.
Корабли наши «Ослябя» и «Бородино» надо полагать погибли не от мин, а от снарядов, так как оба накренились в сторону неприятеля и тотчас после жестокого огня по ним, когда вода вокруг них кипела и стояла стеной и в особенности это было рельефно у «Бородино». Первый, накренившись некоторое время еще боролся с креном, но не осилив его (возможно, что сдали переборки) он носом пошел ко дну; второй почти сразу (менее чел в ½ минуты) повернулся кверху килем на правый борт в сторону неприятеля. Видно было, как японская эскадра, перегоняя и сближаясь с «Бородино», шедшим упорно своим курсом, сосредоточила на нем огонь; сначала были недолеты и целая полоса поднятой массой снарядов воды стала приближаться к «Бородино». затем, когда полоса эта подошла к нему, он был как бы объят
дымом, вскоре появился на корме его огонь, который стал разгораться, видно было как выпалила кормовая башня и качнувшись на правый борт со скоростью качания судна на волне он опрокинулся. На «Олеге» тоже было несколько полу-подводных пробоин и эти отделения заполнились водой, но, благодаря небольшим отделениям, на которые разделено судно, он получил только крен; получи он еще две — три таких-же пробоины одновременно с первыми было бы очень трудно справиться, т. е. успеть до опрокидывания заполнить противоположные отсеки. Имеемые на «Олеге» пробоины видимо от 8" орудий достигают величины до 40 кв. фут. Броненосец «Император Александр III» выходил из строя, имея большой крен тоже в сторону неприятеля. Все это показывает меткость, силу огня и силу разрыва японских снарядов, производящих громадные пробоины. Наши броненосцы были перегружены броня их была почти под водою и потому вполне возможно, что в полу-подводные пробоины прошла вода, тем более, что было свежо, накренила броненосец, а далее он черпал полу-портиками 75 м/м, батареи и перевертывался.
На эскадре были сведения, что японцы иногда с полного хода не только останавливают машины, но даже дают полный задний ход или описывают координат для того, чтобы быстро изменить расстояние. Два раза крейсера «Олег» и «Аврора» попадали в перекрестный огонь неприятельских броненосцев и крейсеров и японцы брали их на прицел; в это время масса снарядов падала около и крейсера получили все повреждения, но оба раза крейсера, увеличив ход и отвильнув в сторону выходили из этого огня. Броненосцы наши видимо не воспользовались этим и несмотря на жестокий огонь и сильные попадания продолжали упрямо идти тем же ходом и тем же курсом понемногу только склоняясь от неприятеля и тем давая ему возможность долгое время держать себя на прицеле.
Как на «Олеге», так и на «Авроре» почти одинаковое число попавших снарядов, но значительная разница как в количестве людей выбывших из строя, так и в количестве испорченных пушек и это нужно объяснить тем, что на «Олеге» больше броневой защиты; люди все были спрятаны в казематах, а пушки в башнях и казематах, осколки же японских снарядов, разорвавшихся у борта, легко пробивали борт и портили пушки, но не могли пробить каземата.
Из всего вышеизложенного можно вывести, что для боя необходимо строить суда броненосные с высокой хорошей броневой защитой (вроде «Миказы») и с большим ходом. Обучать стрельбе нужно на большом ходу и на больших расстояниях и не покладая рук работать и стремиться к тому, чтобы дойти, если не до лучшей то по крайней мере до такой меткости, как у японцев, а для этого недостаточно обучать комендоров в продолжении года — двух. Для обучения совершенно не сле дует жалеть снарядов и бить только на то, чтобы комендоры научились хорошо стрелять. После окончания курса как можно чаще практиковать комендоров и опять таки на большом ходу и на большом расстоянии и не жалеть снарядов. Должно обучать стрельбе очень частой, чтобы снаряды заваливали неприятеля; в бою японцы стреляли по крайней мере в 6 раз чаще наших судов. Что можно научиться хорошо стрелять доказывает следующее: мне пришлось в Носи-бе присутствовать при стрельбе эскадры, а затем я ходил на стрельбу и на всех добавочных крейсерах отдельно. Стрельба велась на всех судах при тех же условиях т. е. 10 узл. хода и на расстоянии 20 — 30-ти кабельтов. На «Урале», «Тереке», «Кубани» стрельба была также плоха, как и на эскадре, но меня поразила меткость стрельбы на «Рионе» и «Днепре»; снаряды ложились близко к щиту, а многие и в щит. Я спросил Командиров отчего это и они ответили, что комендоры их окончили два раза раза кадру, а кроме того орудия на этих судах были без оптических прицелов, т. е, комендоры стреляли при тех же условиях, как и учились. Вообще стрельба на судах у нас производится таким образом, что дается комендору 5 выстрелов и случается, что некоторые орудия почему-либо не сделают этих 5 выстрелов и тогда к отстрелявшим уже свободным орудиям переводятся комендоры с другого борта, чтобы не задерживать стрельбы. Мне кажется делать так нельзя, а каждый комендор при обучении или практической стрельбе должен обязательно всегда стрелять только из своей пушки и в дальнейшей службе следует, по возможности, даже не переводить комендоров с судна на судно, а удерживать у тех же пушек. Каждая пушка имеет свои особенности и чем больше комендор будет служить у своей пушки, тем лучше он ее изучит и тем лучше научится из нее стрелять, а для этого следует всевозможными способами привлекать комендоров оставаться на сверхсрочной службе и обучать их постоянно у тех же пушек.
В бою 14-го Мая на крейсерском отряде выбыло очень много комендоров, что полагаю было и на других судах и хотя они были замещены другими людьми, но не такими уже опытными и потому на будущее время следовало бы назначать на суда хотя бы известный процент лишних комендоров, которые могли бы заменить убылых.
Орудия должны быть защищены т. е. в башнях или казематах, благодаря чему они остались целы на «Олеге», между тем как на «Авроре» пять орудий испорчено. Орудия, меньшие калибра 75 м/м. в настоящее время должны быть выведены из употребления, ибо они бездействуют, благодаря большим расстояниям, на которых ведется бой. В настоящее время, в честь Тсусимской победы, японцы заложили новый броненосец в 19 тысяч тон. водоизмещения с огромной броневой защитой и ставят на него артиллерию только крупного не менее 10 д. и при том дальнобойную уже в 47 калибр. При такой артиллерии бой будет вестись еще более на дальней дистанции и надо полагать, что 75 м/м., а может быть 120 м/м. и 6 дюйм. пушки не будут уже достигать цели; Снаряды нужно иметь рвущиеся на множество кусков, чтобы поражать пространство как можно большее, выбивать людей и выводить из действий пушки и приборы и не с дистанционными трубками, а с легко рвущимися о каждый предмет, чтобы и недолеты поражали своими осколками. Взрывчатый состав в снаряде должен быть наибольшей силы, чтобы пробивал, как у японцев такую дыру, которую трудно заделать. У японцев взрывчатый состав в снарядах значительно превосходит наш; стенки их снарядов тонки и это дает им возможность класть большее количество состава, чем у нас и увеличивать этим силу взрыва. Наши снаряды начинены пироксилином и никто не может сказать изменился ли этот состав и насколько за наш 7-ми — месячный переход в тропиках, когда в погребах была температура 40° и больше. Может быть состав этот совершенно испортился и наши снаряды не производили никакого действия; ведь опытов по этому поводу никто никогда не производил. Вообще следует, не жалея никаких средств производить как ложно больше опытов со взрывчатыми веществами. В России наверное найдется человек, который выдумает порох еще сильнее шимозы, но его не примут и не обратят никакого внимания или свалят на дороговизну, а надо давать как можно больше средств на испытания всевозможных изобретений по военному делу, ибо дешевые опыты всегда влекут за собою дорогую расплату, а дорогие опыты — дешевую расплату. В Штабе или Техническом Комитете следует учредить особое отделение, которое специально бы занималось только рассмотрением различных проектов и изобретений и производило бы всевозможные и всесторонние опыты с этими изобретениями и это дело должно быть обставлено очень широко.
Нельзя делать слишком близко к воде батареи, они, как на броненосцах типа «Бородино» очень опасны на случай крена; на «Авроре» брызги от волны захлестывали и забрызгивали оптические прицелы, что крайне затрудняло прицелку; их приходилось все время протирать, что страшно замедляло стрельбу. В этом случае следовало бы ставить какую-нибудь защиту от брызг, хотя бы вроде того, как сделано у подзорных труб, — цилиндр, выдвигающийся вперед. Надо полагать, что причина перевертывания «Александра III» тоже произошла от 75 м/м. батареи. Около захода солнца «Александр III» шел в конце строя с сильным креном; когда все броненосцы повернули без всякого сигнала, все почти вдруг, на юг, то и «Александр III», чтобы не мешать другим судам, положил руля, тем самым еще более накренился и, черпнув полупортиками, перевернулся. Я видел его перед самым моментом поворота броненосцев, а вслед за поворотом он исчез и видно было только ого днище и киль. Все передачи и провода, которые были не защищены были перебиты во время боя, а потому на новых судах их следует помещать в броневых трубах и под броневой палубой. Обыкновенно все провода и трубы у нас проводятся, когда уже судно почти готово и по каждой специальности совершенно самостоятельно и отдельно, как это найдет удобнее тот или другой специалист, а следует заранее вместе с чертежами разрабатывать эту проводку во всех деталях и тогда не будет целой сети проводов, разбросанной по всему судну, а всю ее можно сгруппировать в броневой трубе.
Боевые линии судов должны состоять из отрядов с одинаковым ходом судов и даже лучше если у концевых ход больше, но не обратно, чтобы они могли всегда подогнать. Между этими отрядами должен быть довольно значительный промежуток и маневрирование их должно быть самостоятельное. Отряд должен состоять из 4-х, самое боль-шее из 5-ти кораблей, так как при большем числе судов может случиться, как это было в бою 14-го Мая, что концевые, за дальностью расстояния, не будут участвовать и флот будет разбит по частям. Отряд должен делиться на отделения по 2 корабля и каждым отделением должен командовать Адмирал. Такое отделение всегда может быть выслано, на случай надобности в подкрепление другой части.
На «Олеге» и «Авроре» сохранилось несколько осколков японских снарядов и в том числе на «Олеге» оказалось целое донышко с неразорвавшеюся запальною трубкою. Американские офицеры артиллеристы, осматривая в Маниле эти куски, говорили, что снаряды эти американской выделки и снаряжения, но что весь секрет заключается в этой, оставшейся не взорванной трубке, которого они не знают и просили отдать им это донышко для исследования в лаборатории, но Командир «Олега» оставил его для представления в Главный Морской Штаб (трубка при сем представляется). По всей вероятности эта трубка, как говорят американцы и дает клуб черного дыма в тоже время делая газы удушливыми и отравленными. От небольшого количества дыхания этими газами губы запекаются и является страшная жажда.
Все место кругом дыры, т. е. краска на борту на большое пространство делается как-бы обожженной и получает вид как бы покрыта ржавчиной. Через сутки после боя на «Олеге» в рубке между труб, возле которой разорвался снаряд, был сильный, острый и удушливый специфический запах, несмотря на то, что стекол в этой рубки не было и дверь все время была открыта. В ночь же после боя в этой рубке без стекол нельзя было оставаться более получаса и свеча, при которой мне приходилось делать звездные вычисления для определения места, через ½ часа тухла от тяжелого воздуха.
При сем представляется кусок листа обшивки крейсера «Аврора». Для заделки пробоин на «Авроре» пришлось переменить много листов, для чего срубались у этих листов заклепки. Во всех листах, без исключения, оказалось, что диаметры дырок в местах для заклепок значительно больше диаметров самих заклепок и листы держались только расклепанной частью заклепки, что конечно отражается на крепости судна.
В Маниле удалось видеть американский броненосец «Охайо», на котором восемь 12 д. орудий в 50 калибров и двадцать 6 дюйм. Для обучения прицелке у них сделано очень остроумое приспособление, состоящее из следующего. Сзади пушки или башни стоит вертикальный столб и от него идет горизонтальный шест, соединенный с первыми посредством шарнира. Свободный конец горизонтального шеста поддерживается топенантом, а также в обе стороны идут от него идут брасы. Этим топенантом и брасами шест, на конце которого мишень приводится в движение и таким образом люди приучаются целить по движущейся цели. Стреляют дробинками, как и у нас. Учат стрелять всю команду без исключения, а чтобы заинтересовать ее устраивают, время от времени, стрельбу на призы. Как показано на чертеже ближайший щит сделан из картона таким образом, т. е. с несколькими кружками центров цели, а дальнейший большего размера, — из дерева, для того, чтобы, пробив картон, дробинка застряла в нем.
Каждое орудие имеет два оптических прицела и прислуга рассчитана так: один комендор стоит у прицела все время наводя только горизонтальную наводку, другой комендор в тоже время стоя у другого прицела, держит все время цель в вертикальной наводке. У каждого из прицелов стоит еще по человеку смотрящему на Геслеровский прибор, передающий расстояние и исправляющие все время, согласно показанию прибора, целик. Заряжают орудие особые люди. Такою системою достигают большей скорости стрельбы.
У каждого орудия у американцев находится дальномер Лежоля, которым поверяется от времени до времени расстояние.
Дальномеров Барра и Струда имеется на каждом судне несколько и измеряемые ими расстояния передаются к орудиям приборами Геслера.
Относительно поставленных на 2 эскадру Тихого океана дальномеров Барра и Струда должен сделать следующее замечание: ежедневно на эскадре делали сравнения всех дальномеров, для чего высылались в сторону крейсера «Жемчуг» и «Изумруд». По сигналу в один момент замечались расстояния и после этого каждое судно показывало свою цифру. Не могу сказать почему, но только расстояния оказывались имеющими громадную разницу (см. Приказы Командующего), так напр. одно судно показывает 30 кабельт., а следующее ему в кильватер 50, хотя индикс приборов постоянно поверялся по солнцу или звездам. В этом деле следует хорошенько разобраться специалистам.
Опыт перехода эскадры из России на Восток показал, что наши ручные семафоры, как дневные, так и ночные, видны плохо и слишком на малое расстояние, при разборе их часто путают между собою буквы, так как угол подъема флажка или огня небольшой и трудно определить горизонтально ли они или несколько кверху или книзу.
Полагаю, что лучше делать одним флагом или огнем, махая вправо и влево, т. е. длинную и короткую и разговаривать по азбуке Морзе. При таком способе нужно видеть в которую сторону только идет флаг или огонь и это даст меньше ошибок; прибор этот можно держать двумя руками, что даст возможность увеличить размер флажка и тем дать большую дальность видимости. Ночные семофоры, состоящие из трех огней ослепляют делающего сигнал и для разбора ответа приходится брать другого человека, а азбукой Морзе может делать и разбирать один человек.
Желательно ввести азбуку Морзе и потому, что тогда вся сигнализация будет однообразнее, так как по этой азбуке говорят клотиковыми фонарями, Табулевича и Ратьера. Для приучения к азбуке Морзе хорошо было бы ввести изучение ее во все учебные заведения и школы Российской Империи, чтобы каждый поступающий на службу мог уже переговариваться по ней.
Команда на эскадре с удовольствием изучала семафор и матросы говорили, что это им пригодится в деревне. Переход показал, что в настоящее время сигнализация требует значительного увеличения числа сигнальщиков. Теперешний семафор один требует двух человек, один делает сигнал, другой разбирает в бинокль ответ, а зачастую требуется одновременно 2 — 3 семафора; в тоже время идет другая сигнализация и нужно смотреть за судами эскадры и горизонтом. На корабле младшего флагмана было 6 сигнальщиков и 11 гребцов, обученных и исполнявших обязанности сигнальщиков, так что вахтенных было 4 человека, но зачастую и эти люди вместе с судовым сигнальщиком не успевали справиться с сигналами и приходилось вызывать подвахтенных. В виду этого необходимо иметь в эскадре на каждом боевом корабле 1-го ранга не менее 8-ми, а 2-го ранга — не менее 5 сигнальщиков, стоящих одновременно на вахте, т. е. всего — 32 — 20 человек. В сигнальщики должны выбираться одни из самых расторопных, развитых и обязательно грамотных людей, т. к. от них требуется знание очень разнообразной сигнализации, понимание, запись, доклад сигналов и вообще самое осмысленное стояние на вахте.
Сигнальщики во время боя, стоя на самых открытых местах всего более подвергаются огню неприятеля и убывают, что также требует большого их числа, а трудная и ответственная служба их, в сравнении со всеми другими специальностями, вполне заслуживает хотя-бы сравнения их в отношении получаемого содержания с другими специальностями.
Необходимо вновь пересмотреть книги свода военных сигналов, в которых много слов совершенно ненужных для современного флота, наприм.: все парусное дело, и в то же время не имеется названий некоторых необходимых вещей, наприм.: пулемет. Кроме того книги эти, благодаря лишним сигналам слишком громоздки и тяжелы. Если для каких-либо целей и нужны сигналы парусного дела, то составить отдельные на этот предмет книги.
В зрительных трубах и биноклях во время плавания ощущался большой недостаток.
Описание иностранных портов почему-то у нас считается секретным и выдается только исключительным лицам. Хотя на 2 эскадру и приняты были эти книги, но во время перехода эскадры до востока не было времени изучать их и если бы пришлось идти в Японию бомбардировать какой-нибудь порт, то его никто бы не знал. Мне кажется все подобные описания следует не прятать, а как можно больше распространять среди офицеров и даже знакомить с ними кадет в Морском Корпусе. То же можно сказать и о подобных руководствах —  как руководство дозорной службы судов, в котором настолько сложны задачи, что становится уже не под силу для разбора их в высоких чинах.
Необходимо составить рисунки и описания иностранных военных судов на листах и развешивать эти листы во всех палубах судов и в камерах экипажей, чтобы команды имели возможность как можно больше знакомиться с ними и изучать их, а иначе может выйти то, что было в бою 14 Мая.
На эскадру были даны силуэты японских судов и они висели в палубах, но на знакомство с ними у команды не было времени и когда во время боя мы пошли на защиту «Суворова», который стоял один без труб, без мачт и в дыму, то комендоры как на «Олеге», так и на «Авроре», увидя его, хотели стрелять и, когда офицер останавливал, отвечали: «никак нет, это не наш; у нас таких никогда не было».

Подписал: Капитан 2 ранга Де-Ливрон.

Отредактированно vs18 (25.06.2010 15:40:04)

#58 14.07.2010 17:25:04

vs18
Капитанъ I ранга
k1r
anna3 stas3b
Откуда: Харьков, Украина
Сообщений: 3745




Re: Действия флота. Документы. Отдел IV. 2-я Тихоокеанская эскадра. Книга третья. Бой 14 - 15 мая 1905 года.

1

Отчет Командира крейсера І-го ранга «Олег», Капитана 1-го ранга Добротворского о сражении с японцами в Восточно-Корейском проливе 14-го Мая 1905 года.

Предварительные сведения.

Крейсер находился под флагом Командующего крейсерами Контр-Адмирала Энквист и состоял при 2-й эскадре флота Тихого океана.
Штаб Адмирала числился из флагманского штурмана Капитана 2-го ранга Де-Ливрон, старшего флаг-офицера Лейтенанта фон-Ден, флаг-офицера Лейтенанта Зарина, и нижних чинов 19.
Длина крейсера 439 фут, ширина 54 ф., углубление 23½ ф. Водоизмещение 6675 тонн. Котлов Нормана 16. Машин 2 в 19500 индик. сил. Скорость хода, вследствие переуглубления 19½ узлов. Нормальный запас угля на 2200 миль экономического хода. Вооружение крейсера состоит из 12 — 6" орудий, 12 — 75 м/м., 8 — 47 м/м., 2 — 37 м/м., 2 пулеметов, 2 десантных пушек Барановского, 2 бортовых подводных аппаратов и 6-ти прожекторов. Из 6" орудий четыре находятся в броневых башнях, четыре в броневых казематах, остальные все орудия открыты.
Крейсер бронепалубный без бортовой защиты. Число офицеров 24, число кондукторов 12, число команды вместе с флагманскими и запасными чанами для миноносцев 583 человек.
6-го Мая в начале 1-го часа ночи крейсер, по приказанию Командующего эскадрой Вице-Адмирала Рожественского остановил английский пароход «Oldhamia» с грузом керосина из Нью-Йорка в Японию в φ 19° 38' N и L= 120° 20,5' O-вой и привел его к эскадре для проверки груза.
Раньше, чем это было сделано, приказано было снять с него команду на крейсер 2-го ранга «Днепр»; командира и механика парохода сначала к нам на крейсер, а потом на госпитальное судно «Орел». На пароход-же «Oldhamia» была привезена военная команда и на него немедленно начали грузить уголь, чтобы отправить его через Лаперузов пролив во Владивосток. Так как на пароходе не хватало некоторых важных документов, то приказано было составить протокол, о его задержании.
В то же угро крейсер «Жемчуг» подвел к эскадре пустой шведский пароход, идущий в Нагасаки. Вскоре он был отпущен и чрез него, конечно, стало всем известно о месте нашего нахождения.
По случаю дня рождения ГОСУДАРЯ ИМПЕРАТОРА, после молебна был произведен общий салют в 31 выстрел.
7-го Мая. Эскадра подошла к острову Батан. На английский пароход «Oldhamia» погрузка угля продолжалась с транспорта «Ливония» но зыбь мешала погрузке.
8-го Мая. Пароход «Oldhamia» вместе с крейсером 2-го ранга «Кубань» отделились от эскадры. Кубани было приказано или подбуксировать пароход или догрузить ему уголь.
9-го Мая. Предполагалась последняя погрузка угля с транспортов, уходящих в Шанхай, но вследствие дурной погоды отменена. Крейсер 2-го ранга «Терек» отделился от эскадры для особого назначения.
10-го Мая. В φ 27° 15' N и L = 125° 12' O-вой суда эскадры принимали уголь с транспортов и воду с «Метеора». Крейсер до 3-х часов дня принял 170 тонн угля и 192 тонны воды. С «Владимира» привезено 10 человек нижних чинов.
11-го Мая. В φ 30° 0' N и L = 123° 55,5' O-вой транспортам приказано было отдать буксиры от миноносцев.
12-го Мая. В φ 31° 0' N и L = 123° 11' O-вой транспорты «Владимир», «Воронеж», «Метеор», «Ярославль», «Курония» и «Ливония» пошли в Шанхай, а крейсера 2-го ранга «Днепр», «Рион» — по особому секретному назначению. При эскадре остались военные транспорты: «Камчатка», «Анадырь», «Иртыш», коммерческий «Корея» и буксирные пароходы «Русь» («Роланд») и «Свирь». Погода туманная. Эскадра легла на курс NO 70°.
Вечером был сигнал: «Крейсерам с рассветом иметь пары для 15-ти узлового хода».
13-го Мая. Погода пасмурная, сырая. Утром броненосцы первый раз попробовали маневрировать вместе с отрядом Контр-Адмирала Небогатова. При ходе в 11 узлов построились сначала во фронт, потом сделали несколько поворотов на разное число румбов. Маневры вышли очень нестройные, особенно у отряда Небогатова. Во время этого ученья был замечен вдали какой-то пароход, может быть неприятельский разведчик, так как на аппарате беспроволочного телеграфа появились непонятные знаки.
Место эскадры в полдень φ = 32° 43' N L = 126° 19½' O-я. В 12 час. 30 мин. дня легли на курс O.
В час дня сигнал с «Суворова»: «Неприятельские разведчики видят наш дым. Много переговариваются между собою». Транспортам приказано было быть между колоннами броненосцев, а крейсерам по обе стороны их.
В 2½ час. дня по сигналу с «Суворова»: «Маневры. Неприятель впереди». Броненосцы вправо и влево от середины построились во фронт и пошли на предполагаемого неприятеля. Построение вышло очень неудачное, с большим интервалом в середине, но вторично уже не проделывалось.
В 4 час. 30 м. дня сигнал с «Суворова»: «Приготовиться к бою». Через ¼ часа другой сигнал: «Завтра с подъемом флага поднять стеньговые флаги». Через ¼ часа сигнал: «Во время боя иметь лучших телеграфистов и рассыльных у аппаратов».
У большинства судов в начале сражения были сбиты или мачты или телеграфы.
В 5 час. курс NO 60° ход 8 узлов.
Сигнал: «Завтра с рассветом иметь пары для полного хода, а 6-му отделению крейсеров быть в тылу транспортов». Последнее относилось к «Донскому» и «Мономаху».
14-го Мая. Суббота. День Священного коронования, совпавший со днем рождения Японской Императрицы, как узнали потом.
Погода сильно пасмурная.
В 5 час. утра сигнал: «Иметь 9 узлов ходу».
В 6 час. 30 м. утра «Ослябя» просигналил, что видит с правой стороны судно. «Урал» — вижу неприятельский крейсер в 40 кабельтовых на SO 40°.
В 8 час. утра место эскадры φ = 33° 44½ N, L = 129° 11' O-я. Погода пасмурная. Ветер SW 3 — 5 баллов.
Неприятельские разведчики все время усиленно переговариваются между собою по беспроводным телеграфам, но мы им не мешаем, хотя крейсер «Урал» мог бы сразу их все испортить. У нас же давно запрещено пользоваться ими, чтобы будто, не выдавать себя, а переговоры ведутся только флагами или семафорами. Не лучше ли было после того совсем не тратиться на установку беспроводных аппаратов.
В 8 час. 15 мин. утра мы увидели на NW 15° восемь неприятельских старых крейсеров, о чем известили сигналом.
В 9 час. 10 м. с «Суворова» — «Когда неприятель покажется в тылу, то броненосцам построить фронт направо и налево. Крейсерам и транспортам выходить вперед».
В 9 ч. 35. м. Вследствие приближения неприятельских крейсеров пробили боевую тревогу.
В 10 час. 10 мин. с «Суворова» — «В полдень курс NO [2]3°».
В 10 ч. 20 м. с «Суворова» — «Команда имеет время обедать повахтенно».
В 10 ч. 35 м. мы подняли сигнал: «Вижу неприятеля на NW 60°»
В 11 час. неприятельские крейсера, повидимому, «Kasagi», «Schitoze», «Nitaka» и «Tsushima» еще не совсем ясно обрисовались в тумане слева в расстоянии 35 кабельтовых и все приближались. I и II-й броненосные отряды стали переходить на левую сторону, становясь выше III-го броненосного отряда, т. е. «Николая», «Апраксина», «Сенявина», «Ушакова».
В 11 час. 13 м. с «Адмирала Ушакова» раздался первый выстрел и вся левая колонна открыла по 4-и японским крейсерам частый огонь, но к сожалению, несколько поздно, потому, что они приблизились на 29 кабельтовых и снова стали удаляться, отвечая на наш огонь.
В 11 ч. 17 м. с «Суворова» сигнал: «Не кидать снарядов».
В 11 ч. 19 м. сыграли дробь и прекратили стрельбу. Было выпущено 6" снарядов 17 шт., 75 м/м. — 5.
В 11 ч. 25 м. сигнал: «Крейсерам и транспортам иметь 9 узлов ходу. Место эскадры в полдень φ = 34° 2' N и L = 29° 42' O-вая. Карта английская № 358.

14 Мая после полдня.

Описание сражения.

В 12 ч. 15 м. с «Суворова» сигнал: «Светлане» оберегать транспорты».
В 12 ч. 30 м. 1-й броненосный отряд: «Князь Суворов», «Александр III», «Бородино», «Орел» — описали координат вправо и пошли параллельно, несколько впереди кильватерной колонны II и III отрядов броненосцев: «Ослябя», «Сисой Великий», «Наварин», крейсер «Адмирал Нахимов», броненосцев «Николай I», «Генерал-Адмирал Апраксин», «Адмирал Сенявин» и «Адмирал Ушаков».
В 12 ч. 45 м. с «Суворова» сигнал: «Иметь 9 узлов ходу».
В 1 ч. 30 м. с «Суворова» — Крейсерам и транспортам держать правее. Миноносцам «Блестящий», «Безупречный» быть при крейсере «Олег».
Легли на курс NO 50° и пошли вместе с «Авророй» вправо от броненосцев, чтобы быть во главе транспортов.
В 1 ч. 40 м., слева, впереди броненосцев обрисовались в пасмурности, держа курс на броненосец «Ослябя», японская боевая линия судов, состоящая из 4-х броненосцев и 8 броненосных крейсеров. Все они были окрашены в такой замечательный цвет, что их трудно было различить в этой пасмурной погоде. Дыма из труб, как у нас, тоже не было видно.
В 1 ч. 45 м. наш I броненосный отряд описал коордонат влево и стал вступать головным перед II и III отрядами.
В 1 ч. 48 м. пробили боевую тревогу.
В 1 ч. 50 м. наши и японцы открыли одновременно огонь.
В этот же момент у острова Котцу-сима показался японский крейсер «Akitsushima», по которому мы немедленно открыли огонь с правого борта. Другие крейсера сделали тоже самое, и неприятельский крейсер ушел за остров.
В 2 ч. 20 м. В кормовой части «Суворова» случился пожар и разбило его заднюю трубу.
В 2 ч. 30 м. «Бородино» вышел из строя и немного постояв, стал вступать концевым за «Адмиралом Ушаковым».
В 2ч. 40 м. показались на SSO японские крейсера: «Kasagi», «Tchitoze», «Nitaka», «Tsushima», мы повернули на S и открыли по ним огонь левым бортом.
В это время японские броненосные суда успели описать коордонат вправо и начали обходить наш головной корабль, который со всей линией наших судов тоже стал склоняться вправо, чтобы держаться с неприятелем на параллельном курсе.
Так как японцы главным образом обсыпали снарядами наши адмиральские корабли «Суворов» и «Ослябя», причем так, что около них стояла сплошная стена громадных столбов воды, огня и черного дыма, то броненосец «Ослябя» не выдержал и вышел из строя вправо. Японские снаряды не в пример нашим, рвутся не только от ударов об твердые предметы, но и об воду, причем выпускают черный дым, дают массу осколков и поднимают громадный столб воды.
Это собственно говоря, не снаряды в нашем смысле, а прямо особого сорта мины, которые поэтому, как и мины, производят одинаковый эффект, как на дальнем, так и на близком расстоянии. Для таких снарядов не требуется масса и скорости вылета, а только средство их выкинуть, чтобы потом уже работала не живая сила удара, как у нас, а только энергия того взрывчатого вещества, которое в них помещено. Это новое изобретение дает японцам громадные преимущества перед старыми снарядами, потому что во первых, позволяет им видеть, куда падает снаряд, а следовательно корректировать стрельбу; во вторых, позволяет им стрелять с очень большого расстояния, да еще вредить ими не только от непосредственного попадания, но даже при падениях в воду близь судна массою брызг, залепляющих глаза людей, а если поближе, то разрывали борта ниже воды и массою осколков, проникающих повсюду и пронизывающих людей.
Очень обидно и горько, что у нас не могли додуматься до такой простой идеи. Лучше бы сделать было это, чем какие то наконечники на снаряды, для которых еще требуется быть неприятелю у самого дула да еще стоять к нему нормально.
В 2 ч. 50 м. затонул у всех на глазах броненосец «Ослябя», перевернувшись и пойдя носом ко дну на глубине 45 саж. Впечатление было ужасное и резануло оно по нашим сердцам, как самым острым ножом.
В 3 час. «Бородино» вступил в строй.
В 3 ч. 20 м. появились с левой стороны крейсера «Matsushima», «Itsukushima», «Hashidate», «Suma» и броненосец «Chin-Ien».
В 3 ч. 55 м. мы подняли сигнал: «Крейсерам быть в кильватере». Наши слабые крейсера и несчастные транспорты попали под перекрестный огонь, но мы храбро отвечали обоими бортами; только к сожалению наши 6" снаряды не всегда достигали неприятеля, а их 12" и 8" снаряды нам порядочно вредили, почему приходилось спасаться частой переменой ходов, доводя их иногда на короткое время до самого полного. Кроме того очень мешало стрельбе наше подветренное относительно неприятеля положение, благодаря которому брызги от волны залепляли глаза и оптические прицелы.
В 3 ч. 55 м. «Урал» поднял сигнал: «Имею подводную пробоину, справиться не могу». К нему храбро подошли буксиры «Свирь» и «Русь», чтобы спасти людей и подавать буксиры. Снаряды так и сыпались около них, взбивая воду в громадные черные, с проблесками огня, фонтаны, а они прехладнокровно делали свое великое дело. Да не умрут никогда в нашей морской истории имена этих скромных буксиров и их отважных капитанов и команд!
В 3 ч. 57 м. прекратили стрельбу левым бортом, потому что нам мешали столпившиеся с этой стороны наши транспорты, миноносцы и «Алмаз». — Вот тоже ни в чем неповинные безответные жертвы, за что-то попавшие в это побоище.
В 4 час. рулевой Белоусов и сигнальщики Искрич и Чернов одновременно заметили перед носом крейсера плавающую по поверхности короткую мину Уайтхеда. Белоусов сам отвел руль и тем может быть спас крейсер от большой опасности. Вслед за этой миной разглядели еще другую близь кормы, и об ней успели предупредить семафором крейсер «Аврору». Эти мины были вероятно с японских подводных лодок, так как невозможно допустить, чтобы они могли быть выпускаемы на таком большом расстоянии с линейных судов.
В 4ч. 5 м. увидели «Суворова», стоящего без мачт и труб вне строя.
В 4 ч. 18 м. перестали стрелять с правого борта.
В 4 ч. 20 м. наши броненосцы повернули на другой курс и образовали полукруг для защиты «Суворова». Крейсера последовали в кильватер концевым броненосцам.
В 4 ч. 30 м. «Суворов» дал ход и вступил в конец строя.
В 4 ч. 50 м. наши броненосцы, теснимые от N японцами, повернули на NW.
В 5 ч. 7 м. «Александр III» вышел из строя.
В 5 ч. 10 м. легли на курс NO 50°.
В 5 ч. 35 м. «Бородино» поднял сигнал: «Транспортам курс NO 23°, иметь 8 узлов ходу.»
В 5 ч. 40 м. «Александр III» вступил концевым первого отделения.
В 6 ч. суда эскадры репетовали сигнал: «Адмирал поручает командование эскадрой Контр-Адмиралу Небогатову».
В 6 ч. 20 м. броненосцы начали склоняться постепенно к W.
В 6 ч. 30 м. на «Бородино» вспыхнул пожар в корме, вероятно, загорелась рубка и шлюпки. Они еще до сих пор у нас деревянные, специально для пожаров и осколков.
Вышел опять из строя «Александр III».
В 6 ч. 35 м. миноносец «Буйный», имея сигнал: «Адмирал на миноносце», поворотил сам к югу. В лучах заката солнца появились несколько линий японских миноносцев, преграждая нам путь на север, но пока не трогаясь с места. Пробовали по ним стрелять, но безуспешно — слишком далеко.
В 7 ч. броненосец «Император Александр Ш» вступил в кильватер концевых.
В 7 ч. 12 м. «Бородино», будучи головным, все время упорно отстреливаясь, вдруг сразу затонул. Это было так неожиданно и мгновенно, что казалось, будто следующий за ним в кильватер броненосец «Орел» не успел отвести руля и как бы прошел на колыхающейся еще могиле своего боевого товарища. Опять страшная гибель! Да, что же это?.... За всю войну китайскую от снарядов не утонуло ни одного судна; после сражения при Ялу японцы добивали два китайских броненосца и не могли добить, а тут или мгновенно тонут лучшие броненосцы или то и дело выходят с кренами из строя. Как бы японские снаряды ни были хороши, но они все таки такой силы против брони не имеют, чтобы губить так быстро броненосные суда. Не пустили же они ко дну ни «Пересвета», ни «Цесаревича», ни «Ретвизана», ни даже «Варяга», «Рюрика» и «Новика». Не надо забывать, что у японцев в броненосной линии всего действовало шестнадцать 12" орудий и одно 10", а у нас 20 — 12", пятнадцать 10" и 4 — 9" итого 45 крупных орудий против 17, и мы у них не утопили ни одного судна, а они у нас несколько.
Нельзя же допустить, чтобы мы так плохо стреляли, что на расстояниях 25 — 30 кабельтовых не могли совсем попадать. Наши комендоры для таких расстояний совсем не плохи, а для больших и их 8" пушки не играли особенной роли против нашей брони. Ясно, что причиной нашего жестокого поражения не пушки, а совсем другое — подводные лодки. Любой флот на нашем месте потерпел бы одинаковое поражение. Как появление монитора перевернуло вверх дном всю бывшую до того морскую историю, так теперь появление на сцену невидимых судов переворачивает новую страницу в ней и отводит в вечность ту силу, которая называлась — эскадренный броненосец.
Мы пришли в дом японцев, да еще в центр самой большой их минной станции, устроенной, как всем известно, на Цусимских островах, и было бы очень странным предполагать, чтобы японцы не воспользовались таким удобным случаем и не пустили бы в ход нового средства — подводные лодки, которые им, как и нам навезли американцы. Это было бы настолько же непонятным, если бы сражение произошло близь самого Владивостока и существующие там наши подводные лодки не приняли бы в нем никакого участия?!...
В 7 ч. 15 м. когда стало темнеть, японские миноносцы пошли в атаку на нас и на броненосцы.
В 7 ч. 20 м. головной корабль «Орел» повернул на S, чему последовали и остальные наши броненосцы. «Император Николай I» со своим отрядом сильно оттянул линию наших судов и никаких сигналов не делал, хотя его мачты были целы.
В 7 ч. 22 м. мы тоже вместе с крейсерами и транспортами взяли курс на S.
В 8 час. отражали первую атаку японских миноносцев. Наступившая темнота совершенно отняла возможность отличать свои суда от неприятельских, а так как стрельба из орудий не уменьшалась, а продолжала грохотать со всех сторон, то наши попытки поворачивать на N, NW, NO, чтобы присоединиться к эскадре или пройти во Владивосток, встречали огонь своих и чужих судов и оказывались неодолимыми. Они привели лишь к тому, что часть судов, двинувшихся вместе с нами на юг, нас растеряла и с нами остались только «Аврора» с «Жемчугом».
Впрочем, к тому же самому должно было привести: большой ход и частое перекладывание руля с борта на борт, чтобы до некоторой степени обеспечить себя от попадания японских мин, еще не раз атаковавших нас миноносцев, как это ясно определялось появлением их силуэтов вблизи самого крейсера, вспыхивания огоньков в сопровождении сухого треска, наподобие ружейной стрельбы пачками, при вылете мин из аппаратов.
В 9 часов повернули на W.
В 9 ч. 25 м. повернули на N.
В 9 ч. 40 м., увидев идущих в атаку миноносцев, легли на курс SW 55°.
В 10 час. различая, идущие с правой стороны, повидимому японские крейсера, легли на курс SW 45°. Мы долго не могли их перегнать и это обстоятельство помешало нам попробовать пройти на север западным Цусимским проливом. А так как позади их виднелись еще огни, да к тому же по случаю боя и всех этих многочисленных поворотов наше место на карте было совершенно потеряно, то и без упомянутых препятствий такая попытка могла бы привести крейсер к крушению.
Пройти кругом Японии или снова прорваться Цусимским проливом никак было нельзя: машины совершенно разработались, в рубашку правого цилиндра высокого давления просочился рабочий пар, угля было недостаточно и потому Адмирал решил двигаться в Манилу, как единственное место, где можно было рассчитывать произвести починку многочисленных повреждений, полученных в бою и принять уголь. В Шанхай «Аврора» пройти не могла вследствие большой осадки. На другой день остановились, чтобы заделать более прочно пробоины и переехать Адмиралу со Штабом на крейсер «Аврора».

Список убитых, умерших от ран и раненых в бою 14-Мая 1905 года на крейсере І-го ранга «Олег».

Всего убито нижних чинов — 13.
Всего ранено: офицеров 2, кондукторов 1, нижних чинов 35.

Убитые и умершие от ран.

1. Матрос Антоний Зуев, — рана под левой ключицей до мышечного слоя и в передней поверхности правого плеча. Умер до перевязки.
2. Матрос Иван Гайдамаров — раздробление горизонтальной части нижней челюсти с разможжением языка. Вскоре после перевязки был убит в правом лазарете.
3. Строевой квартирмейстер Павел Приходько — проникающая рана черепа с правой стороны и большая рана, проникающая в полость живота, несколько выше пупка, из раны выпячивались кишки. Умер скоро после перевязки.
4. Комендор Павел Воронин — рана спины между 8 и 10 ребрами, проникающая в полость плевры, с поражением обеих легких. Умер скоро после перевязки.
5. Матрос Иосиф Волощук — нижняя половина левой голени оторвана, рана в середине правого бедра, проникающая до кости, рана проникающая до кости левого плеча. Умер через два часа после перевязки.
6. Строевой квартирмейстер Федор Антипов, рана проникающая через грудную кость между 4 и 5 ребрами; небольшая рана, проникающая до кости, на подбородке. Умер до перевязки.
7. Матрос Егор Тихонов — рана в переднюю поверхность шеи, несколько выше грудной кости, проникающая в полость дыхательного горла. Умер до перевязки.
8. Матрос Григорий Вдовин — полное раздробление черепа; руки и ноги оторваны почти у самого туловища. Умер до перевязки.
9. Матрос Мина Кустовский — рана ушиблено-разорванная левой теменной кости на границе височной, проникающая в полость черепа. Умер до перевязки.
10. Комендор Герасим Барышников — ушиблено-разорванная рана, проникающая до костей обоих бедер и левого плеча. Умер до перевязки.
11. Оружейник Иосиф Полещук — ушиблено-разорванная рана проникающая до кости на внутренней поверхности левого бедра с поранением бедренной артерии, и рана до мышц на передней поверхности левого плеча. Умер во время перевязки.
12. Комендор Алексей Колобков — ушиблено-разорванная рана, передней поверхности грудной клетки с правой стороны в 3 межреберном промежутке, проникающая в полость плевры, и, проникающая до костей, раны на передней поверхности обеих голеней. Умер через час после перевязки.
13. Матрос Алексей Еремеев — простой перелом правого бедра и ушиблено-разорванная рана около 2 сант. длины на передней стенке живота с правой стороны. Умер на другой день от воспаления брюшины.

Тяжело раненые.

1. Матрос Ефим Ананьин — ушиблено-разорванная рана около 4 сант. длины на наружной поверхности левого локтя, не проникающая до кости; простой перелом правой лучевой кости в середине; немного ниже левого паха глубокая рана, из которой извлечен осколок железа, а на передней поверхности левого бедра и голени разорванная рана до мышечного слоя; две поверхностные раны на левой стороне грудной клетки; на обеих кистях ожоги 1-й степени и мелкие ссадины. Ранен в правом носовом каземате.
2. Матрос Николай Кириенко — осложненный перелом правой голени в средней трети; ушиблено-разорванная рана левой теменной области черепа с оскольчатым переломом кости; ожога 2 степени левой кисти и ожога 1 степени лица; несколько неглубоких ран на левой ноге, особенно голени.
3. Матрос Михаил Крючек — перелом закрытый правой лучевой кости в средней трети; ожога 2 и 3 степени правой голени; неглубокие раны с мелкими осколками по всей левой ноге; ушиблено-резаная рана, около 2 сант. длины в области лба с левой стороны, проникающая до кости; ушиблено-разорванная рана передней поверхности правой голени. Ранен под полубаком у правого 75 м/м. Орудия.
4. Матрос Андрей Зуйкин — две ушиблено-разорванные раны, проникающие глубоко в мышцы, одна на внутренней, а другая на наружной поверхности средины правого бедра. Ранен у 6" орудия с правой стороны.
5. Комендор Дмитрий Аксенов — ожоги 2 степени лица и кистей обеих рук; несколько небольших ран на спине и правой ноге; из некоторых ран удалены осколки железа. Ранен на полубаке у правого 75 м/м орудия.
6. Матрос Николай Великанов — оскольчатый перелом 8-го ребра с левой стороны, закрытый, с повреждением плевры; разорванная рана левой плечевой области; мелкие раны на спине. Ранен у 75 м/м. орудия с правой стороны.
7. Артиллерийский квартирмейстер Алексей Филиппов — ушиблено-разорванная рана глубиной около 5 сант. на наружной поверхности левой голени с большими ушибами мягких частей этой же голени; на внутренней поверхности правого бедра небольшая рана глубиной около 3 сант. с осколком железа; на передней стенке живота несколько больших ран с мелкими железными осколками. Ранен в правом носовом каземате.

Серьезно раненые.

1. Подшхипер Николай Решетников, ушиблено-разорванная рана глубиной около 5 сантиметров на задней поверхности правой голени с металлическим осколком в глубине мышц; ушиблено-резанная рана длиной около 3 сантим. до подкожного слоя на левой плечевой области; на спине несколько небольших ран с осколками. Ранен у правого лазарета. Будучи ранен все-таки спустил еще двух больных в перевязочный пункт.
2. Матрос Константин Коновалов две язвочки поверхностные у нижне-наружного края роговицы левого глаза и травматическое воспаление левой радужной оболочки с образованием задних силехий. Ранен на переднем мостике с левой стороны у 75 м/м орудия № 30.
3. Матрос Лаврентий Романчук — на наружной поверхности левой голени несколько небольших ран с железным осколком в глубине мышц; на руках и груди несколько поверхностных ран, с осколками; на правой стороне лица ожога 1 степени. Ранен в левом носовом каземате.
4. Матрос Федор Прокушев — ушиблено-разорванная рана около 3 сант. длины с потерею вещества, до мышечного слоя на наружном крае правой стопы с осколком железа в глубине раны; поверхностная рана на наружной поверхности правой плечевой области. После повязки вернулся в строй. Ранен у левого каземата.
5. Флагманский сигнальщик Герасим Долбня — ушиблено-разорванная рана, около 3 сантим. длины и 2-х глубины с железным осколком на наружной поверхности правой голени; небольшая рана с осколком на правом виске и на внутренней поверхности правого бедра. Ранен в правом носовом каземате.
6. Комендор Сергей Мельников — колотая рана 2 сантим. глубины у основания мошенки с правой стороны; небольшие раны с осколками на правой ноге. Ранен у правого 6" орудия № 11.

Легко раненые.

1. Матрос Филипп Воронец, две небольшие раны в области лба; колотая рана длиною около 2 сантим. в области правой лопатки; небольшая рана с осколком железа сзади левой ушной раковины. Ранен в жилой палубе.
2. Квартирмейстер Иван Сопов — разорванная рана глубиной 3 сантим. на передней поверхности левой голени с железным осколком. Ранен у правого носового каземата, но до конца боя на перевязку не пошел, а остался на своем месте.
3.Боцман Андрей Колесников — ушиблено-разорванная рана 1½ сантим. длины до кости на границе затылочной и левой теменной областей; на спине несколько небольших ран с осколками. Ранен у лазарета.
4. Матрос Ян Урбица — ушиблено-разорванная рана около 5 сантим. длины с потерею вещества на левом плече с осколком на дне раны. Ранен в правом носовом каземате.
5. Квартирмейстер Степан Тригалов — ожоги 2 степени небольшой величины на обеих ягодичных областях. Остался в строю. Ранен между передними казематами.
6. Матрос Андрей Ворошилов — три небольшие ссадины на левой ноге. Ранен на правом шкафуте. Остался в строю.
7. Комендор Афанасий Харченко — ушиб правого бедра; разорванная рана с осколком железа между 4 и 5 пальцами правой кисти; позади правого уха поверхностная рана с осколком; на обоих бедрах несколько небольших ран. Ранен два раза: первый раз получил ушиб бедра и потерял сознание, после поданного пособия вернулся к своему месту и скоро опять был ранен между казематами.
8. Кочегар Василий Крашенинников — ушиблено-разорванная рана 2 сантим. глубины в области крестца. Ранен на верхней палубе у камбуза.
9. Матрос Михаил Максимов — ушиб на тыльной поверхности левой стопы у большого пальца, остался в строю. Ранен на полубаке у правого 75 м/м. Орудия.
10. Матрос Емельян Болтанюк — поверхностная разорванная рана, 3 сан. длиною на задней поверхности правого колена; ссадина правой скуловой области и на правом боку. Ранен у правого лазарета.
11. Барабанщик Александр Полежаев — поверхностная ушибленная рана ниже правого соска и ссадина на поясничной области с правой стороны. Ранен у правого носового каземата.
12. Минер Алексей Ершов — поверхностная рана на левой подвздошной области. Остался в строю. Ранен около судовой канцелярии.
13. Строевой квартирмейстер Дмитрий Присяжнюк — небольшая разорванная рана глубиной в 1 сантим. в области позвоночника с мелким осколком железа. После перевязки вернулся на свое место. Ранен в жилой палубе близ лазарета.
14. Комендор Иван Терещук — поверхностная рана на задней поверхности шеи и на правом бедре. Ранен на правом шкафуте у 6" орудия. Остался на своем месте без перевязки во время боя.
15. Матрос Петр Мишуков — ушиблено-разорванная рана до подкожного слоя на наружной стороне левого колена. Ранен у правого каземата и после перевязки вернулся на свое место.
16. Матрос Павел Юматов — небольшая ушиблено-резанная рана до подкожного слоя на границе затылочной и левой теменной кости. Ранен у кормовой башни, после перевязки вернулся на свое место.
17. Комендор Карп Красовский — небольшая разорванная рана, с железным осколком, проникающая до кости левой скуловой области; небольшая поверхностная рана на левом плече. Ранен при тушении пожара между передними казематами; после перевязки вернулся на свое место.
18. Матрос Осип Соловьев — две небольшие раны до подкожного слоя с железными осколками на левом плече. Ранен на юте с левой стороны у 75 м/м. орудия № 26. После перевязки вернулся на свое место.
19. Комендор Матвей Домашев — три небольшие раны до подкожного слоя на спине с железным осколком. Ранен в правом носовом каземате и остался на своем месте во время боя.
20. Матрос Григорий Подкопаев — две небольшие поверхностные раны с мелким осколком на левой стороне шеи. Ранен у телеграфной рубки с левой стороны и остался на своем месте.
21. Кочегарный квартирмейстер Иван Сильянов — легкое оглушение и отравление удушливым газом небольшая чипромия обеих барабанных перепонок, остался на своем месте, в кочегарке во время боя.
22. Матрос Фодот Коломіііцоп — оглушение и головная боль; легкая чипромия барабанных перепонок. Повреждение получил от сотрясения воздуха у 6" орудия № 8 на левом борту. Остался на своем месте во время боя.
23. Шхипер кондукторского звания Семен Аблапохин, разорванная рана до подкожного слоя с железным осколком на задней поверхности шеи с правой стороны; небольшая ссадина на правом предплечье. Ранен между казематами, остался па своем месте во время боя.

Легко-раненые офицеры.

1. Лейтенант Борис Шуберт — ушиблено разорванная рана длиной 2 сантиметра до подкожного слоя на границе затылочной и правой височной кости. Ранен в правом носовом каземате, причем остался на своем месте во время боя.
2. Мичман барон Петр Бугсгевден — несильный ушиб затылочной области. Повреждение получил на переднем верхнем мостике от сотрясения воздуха при пролетавшем недалеко снаряде.

Число истраченных и оставшихся снарядов.

6" бомб фугасных..............................................................................................................572
6" » бронебойных с наконечниками.....................................................................................14
6" » сегментных....................................................................................................................5
75 м/м. бронебойных гранат...............................................................................................333
Взорвался от неприят. осколка 6" сегментный........................................................................1
75 м/м. бронебойных гранат истреблено пожаром, причиненным неприятельскими снарядами 12
47 м/м. бронебойных гранат испорчено неприятельскими осколками......................................20
Ружейных патронов испорчено при пулемете осколками одна лента.....................................450
После боя разряжена выстрелом 15-я 6" пушка, сегментный....................................................1

Осталось.

6" фугасных бомб..............................................................................................................524
6" бронебойных с наконечниками......................................................................................274
6" » без наконечников......................................................................................................276
6" сегментных...................................................................................................................410
75 м/м. бронебойных гранат.............................................................................................1782
75 м/м. чугунных » ..........................................................................................................1500
47 м/м. бронебойных » .....................................................................................................6440
37 м/м. » ..........................................................................................................................1220
75 м/м. шрапнелей .............................................................................................................260
3-х линейных ружейных патронов ...................................................................................87031
Револьверных ..................................................................................................................1435
2½" патронов Барановского ................................................................................................872

Повреждения по артиллерии.

75 м/м. пушка № 29, у боевой рубки справа, выведена из строя, так как взрывом неприятельского снаряда крупного калибра вырваны болты штырового основания, подушка оторвана, бимс и карлингс основания разорваны. Испорчен подпятник, оптический прицел. Пушка получила выбоины от осколков, но по осмотру канала, повреждение в нарезах не обнаружено.
1-я 47 м/м. под полубаком справа и 23-я 47 м/м: у учебного катера справа получили выбоины, приклады сломаны, орудийный полупортик изломан.
3-х линейный пулемет № 7384 на правых коечных сетках выведен из строя: рама сворочена, кожух пробит.
У 3-й 6", в правом носовом каземате, пушки, попавшими осколками расшатан башенно-подобный щит, крепительные болты лопнули, оптический прицел лопнул. На пушке выбоины. По осмотру канала повреждений не обнаружено.
У 15-й 6" пушки в правом кормовом каземате лопнули от осколков болты башенно-подобного щита. Пушка получила выбоины. Повреждений в канале не обнаружено.
У 16-й 6" пушки в левом кормовом каземате выбоины от осколков. Канал не поврежден.
У 12-й 6" пушки на шханцах слева, мелкими осколками сделало выбоины на подъемной дуге. Лопнули две пружины Бельвиля, но пушка действовала исправно до конца боя. Буфера испорчены.
У 5-й 75 м/м. пушки на верхней палубе выбоины на пушке и подъемном механизме. Погнут оптический прицел.
У 8-й и 2-й 6" пушек на верхней палубе лопнули две пружины Бельвиля. Следы ударов от осколков на компрессоре и накатных пружинах.
У 4-й 6" пушки в левом носовом каземате подъемный механизм действует очень туго.
У 6-й 75 м/м. пушки на верхней палубе, первой с носу, осколками испорчен приклад.
У 9-й пушки на верхней палубе большая выбоина. Канал не поврежден.
У 21-й 75 м/м. пушки на полубаке справа, выбоины на штоке накатника и много выбоин на пушке. Канал не поврежден.
У 20-й 75 м/м. пушки на полуюте слева, выбоины на пушке. Канал не поврежден.
У 37 м/м пушки справа, рядом с пулеметом отбит барашковый винт прицела.
В каналах легкие следы выгорания и омеднения нарезов, но возможно считать все пушки не выведенными из строя, за исключением 29-й 75 м/м. пушки, требующей укрепления штырового основания.

Элеваторы:

75 м/м носовой передней (двойной) лебедки был затоплен водою (в выгородках). Постовые коммутаторы снесены, провода и переговорные трубы перебиты, подъемная рама разбита, тросы порваны в нескольких местах. Правый элеватор прогнут, а левый может действовать механически. Около 4 часов дня, попавший осколок в правый элеватор разбил раму, причем беседка с горящими патронами упала в погреб, где и произвела пожар. Откидной рельс измят.
6" носовой казематный правый; шахта у шкива погнута; переговорные трубы перебиты.
47 м/м кормовой элеватор; отбить кусок шкива, разбит постовой коммутатор.

Приборы управления огнем.

Кабеля перебиты, циферблаты испорчены.

Повреждения по минной части.

Прожектора:

№ 1, на переднем мостике справа — много отверстий от осколков в кожухе и в ширмах, разбит рефлектор.
№ 2, на переднем мостике слева — остался цел.
№ 8, на середине судна — несколько отверстий в кожухе и ширмах, разбиты рефлектор и предохранительные стекла.
№ 4, на середине судна — был убран под броневую палубу.
№ 5, на кормовом мостике справа — одно отверстие в кожухе, разбит рефлектор, разбит медный круг с градусами.
№ 6, на кормовом мостике слева —- мелкие отверстия в кожухе, разбит рефлектор.
Повреждения прожекторов, кроме № 1, такого рода, что могли бы быть исправлены судовыми средствами, только отсутствие запасных рефлекторов выводит в настоящее время четыре прожектора. Действовать теперь могут прожектора №№ 2 и 5.
Повреждения электрического освещения по большей части относятся к перебитию ламповых проводов или повреждению самих фонарей. Самая крупная перебитая магистраль освещения в 50 кв. м/м., в носовом отсеке. Перебито три магистрали освещения в 10 кв. м/м. Разбито ответвительных коробок в 32 ампера, 1, ламповых коробок на четыре ответвления ;2, на три ответвления 4, на два ответвления 1. Уничтожено подпалубных фонарей 13, бортовых фонарей 2, столовых ламп 1, простеночных фонарей 1, штепселей с выключателями 6, выключателей для ламп накаливания 9, переносных фонарей 6.
Из повреждений канализации пока наиболее крупные сдедующие: перебиты манипуляторный кабель в 3-х местах, сигнальный кабель в жилой палубе в 4-х местах, и на кормовой рубке кабель фонарей Табулевича, кабель фонарей Степанова в 2-х местах.
Разбиты телефоны в канцелярии и в аптеке и ответвительные кабели к ним.
Перебиты телефонные провода между носовой и средней кочегарками.
Разбиты два колокола громкого боя и перебито ответвление к ним.
Подмочен запасный якорь шпилевого мотора, хранившийся в тросовом отделении, затопленном во время боя.
Все исправления проводов уже произведены судовыми средствами.

Повреждение по корпусу.

Пробоина между 128 — 129 шпангоутами на левом борту. Снаряд небольшого калибра бронебойный (около 6") влетел с левого борта под иллюминатором и пролетел насквозь, пробил другой борт. В левом борту получилась довольно правильная круглая дыра с загнутыми рваными краями диаметром около 10". Борт испорчен немного более 1½ кв. ф; пробоина получилась прямо в шов листов наружного борта.
Вылетел снаряд на 3' выше жилой палубы, причем дыра получилась тоже рваная, борт разорван и испорчен около 10 кв. ф.; у 129 шпанг. наружный лист отодран, но шпангоут не поврежден.
В самом помещении разбиты: зеркало, дверь, 2 дивана, испорчено много платья и белья Г.г. прапорщиков.
Вследствие большого хода и дифферента на корму, вода: через пробоину правого борта заливала отделения.
1. Один из снарядов разорвался около левого борта судна в корме и осколки в количестве не менее 100 штук пробили борт, а некоторые были настолько велики, что пробили и внутренние переборки, причем испорчено много предметов в командирском помещении, кают-компании и в некоторых каютах жилой палубы.
2. В офицерской ванной с левого борта, где помещался Мичман Домерщиков, между 125 —126 шпангоутами попал снаряд малого калибра, причинив пробоину около 5" диаметром, пролетел через все платья, проник через каютную, переборку и застрял в койках, которыми был закрыт мотор рулевого шпиля.
3. Пробоина на левом борту у 97 шпанг. выяснила, что снаряд большого калибра, ударившись в 97 шпанг., разорвался, причем пробоина оказалась близь уровня воды.
Газами и водой вмяло борт у WL на протяжении от 94 — 100 шпанг. причем наибольшая стрелка прогиба около 10". Эта вмятина должна быть причислена к разряду серьезных, так как на самом глубоком ее месте пришелся стык, который немного разошелся.
Жилая палуба на протяжении 95 — 99 шпанг. прогнулась вниз, причем 97 шпанг. перебит и образовалась рваная дыра около 3". Соединение жилой палубы с бортом сильно нарушено. Вследствие большой вмятины, верхний лист кофердама срезал заклепки и согнулся волнообразно на протяжении от 95 —100 шпангоута.
Большое количество осколков от разорвавшегося снаряда причинило массу мелких повреждений, как в наружном борту, так и в жилой палубе, в помещении канцелярии, где все вещи, бумаги, книги, дела, мебель сгорели, а трубы парового отопления, проводники перебиты. Разлетевшиеся радиагонально осколки перебили во многих местах трап и решетку сетевого заграждения. Под кормовым казематом пробит скат в нескольких местах, а буртик сорван и разбит. Вследствие низкой ватерлинии, большого хода и свежсй погоды, вода попадала в большом количестве в канцелярию и на жилую палубу. Парусное же отделение сплошь залило водой и она оттуда просачивалась в машинное отделение, что происходило от нарушения непроницаемости броневой палубы, вследствие удара снаряда.
4. Снаряд среднего калибра (6") влетел слева с кормы и пролетев диагонально сигнальную рубку, где все было испорчено, ударился в вентиляторную трубу, где и разорвался. Осколками сорваны и испорчены головки вентиляторных труб, мостик, поручни, пробита во многих местах грот мачта, перебиты переговорные трубы, большая часть такелажа и вообще нанесено много мелких повреждений на верхней палубе.
5. Снаряд небольшого калибра (6"), ударившись в правый борт около 94 шпан., произвел рваную пробоину около 6 кв. фут., причем действием газов был вогнуть борт (стрелка прогиба около 6"), а также жилая палуба — вниз, причем ее скрепление с бортом нарушилось.
Во время пробоины, действующая WL была ниже жилой палубы на 2", вследствие чего в помещение бани поступало большое количество воды, которое и протекало в отделение тросов, которое и заполнилось.
Осколками были перебиты трубы парового отопления и водопроводные, а также цистерны для подогревания воды и переборка во многих местах.
6. Снаряд неизвестного калибра, пробив легкий борт у 60 шпанг., взорвался в коечных сетках, причем газами вырвало легкий борт; разорвал коечные сетки на протяжении 4 шпангоутов, осколками же были пробиты: барказ, пулемет, средняя дымовая труба во многих местах, а также вентиляторы средней кочегарки.
7. Пробоина от 41 — 48 шпанг. с правого борта, выше жилой палубы от снаряда крупного калибра. Снаряд ударил в 42 шпанг. Пробоина и вмятина около 80 кв. ф., пробоина имеет вид рваной дыры около 36 ф. Внутри отделения перебиты все переговорные трубы, паровые и водяные трубы правого борта и некоторые паровые — левого. Пробита труба погрузки угля с верхней палубы, у левого борта разбиты выстрел и стрела сетевого заграждения, поломана и вырвана полка для сетей, пробита наружная переборка каюты на верхней палубе, перебиты фланцы труб для приемки воды из-за борта.
Вследствие взрыва нарушилось соединение жилой палубы с бортом и срезалось несколько заклепок ниже WL, вследствие чего получилось затопление верхней бортовой угольной ямы. Тут разбит шпангоут и вырваны края у двух листов обшивки; кроме того пробоина находится настолько низко к WL, что на ходу, а тем более, при небольшой зыби вода в большом количестве поступает в жилую палубу.
8. Пробоина по правому борту между 32-34 шп. от снаряда большого калибра. Снаряд ударил в 33 шп., на уровне жилой палубы; взрывом пробит борт по обе стороны шпангоута выше и ниже жилой палубы. По 33 шпанг. идет переборка между провизионными погребами, таким образом, в районе действия снаряда оказались оба эти погреба, а выше жилой палубы лазарет.
Выше жилой палубы перебит 33 шп. смята кница, жилая палуба выпучилась на протяжении 10 ф. Осколки пробили переборки лазарета, испортив все находящиеся предметы, перебив все провода и трубы.
В первом (масляном) погребе перебиты 2 переговорные трубы, 2 штока от клапанов, труба соленой воды в гальюн и смят элеватор 6" казематного погреба.
Во втором (мучном) погребе пробит элеватор 75 м/м погреба, вентиляторная труба в операционном пункте, перебит трап и переговорные трубы.
Величина самих пробоин в сумме около 40 кв. ф., а вмятость борта не менее 80 кв. ф., со стрелой прогиба около 18". Переборка между провизионными погребами оказалась смятой у кофердама.
Эта пробоина была ниже WL, почему оба провизионных погреба были затоплены, и вода через перебитую вентиляторную трубу и элеватор затопила операционный пункт с соседними отделениями и 75 м/м патронный погреб. При нормальной WL эти пробоины будут на ее уровне и только от хода могут быть опять залиты.
9. Пробоина в помещении аптеки на уровне верхней палубы от снаряда среднего калибра (6" — 8") представляет собою небольшую дыру около 15 кв. ф. Перебит 27 шп., а также все предметы внутри аптеки: шкаф с лекарствами, медицинские принадлежности, трубы водяные и парового отопления, проводники и пробита в нескольких местах переборка.
10. Пробоина от снаряда большого калибра (10" — 12") с правого борта в помещении командного гальюна на уровне верхней палубы. Газами и осколками нанесены следующие поврсждения: в борту пробита дыра около 25 кв. ф., перебит 31 шп., перебиты гальюнные стульчаки и писсуар с трубами, трубы и грелки парового отопления, перебиты переборки отделения и множество осколков перебили и исковеркали элеватор 75 м/м. погреба, приборы ручной подачи, все проводники, переговорные, водяные и паровые трубы; от 29 — 33 шп. испорчена палуба; осколками исцарапаны и вмяты башенно-подобный щит правого каземата и 6" орудие; наружный борт вблизи пробоины пробит и вмят в нескольких местах небольшими осколками.
11. Пробоина от небольшого или среднего калибра под боевым мостиком с правого борта. Действием снаряда произведена в борту небольшая дыра, около 1½ кв. ф., а взрывом снаряда и осколками в количестве более 500 произведена масса повреждений; перебито подкрепление под 75 м/м. орудием, бимсы и карлингсы, разбиты и смяты обе двери на полубак; смяты и пробиты элеватор и все переговорные трубы и трубы и грелки парового отопления, испорчена и пробита во многих местах палуба выше и ниже пробоины; перебиты проводники и нанесена масса мелких повреждений на всех предметах вблизи пробоины.
12. Пробоина от снаряда среднего калибра (6" — 8") с правого борта у 16 шп. на уровне верхней палубы. Газами и осколками сделана в борту дыра около 20 кв. ф., перебит 16 шп., командный умывальник с трубами смят и оторван, а также разбит умывальник и трубы с левого борта; перебиты в отделении от 6 — 22 шп. все переговорные, вентиляторные и водяные трубы; перебиты все проводники и соединительные коробки; испорчена палуба множеством осколков; на 47 м/м. орудии правого борта несколько царапин и вмятин; смяты и порваны трубы и грелки парового отопления.
13. Пробоина от снаряда среднего калибра (6" — 8") под правым якорем у 13 шп., представляет собою большую дыру около 30 кв. ф. Большим количеством осколков и газами перебит бимс 13 шп., исковерканы лапы якоря и внутри отделения перебиты на большом пространстве все предметы: провода, дерево, палуба и проч.
14. Пробоина в первой дымовой трубе — снаряд среднего калибра, коснувшись трубы разорвался, пробив кожух трубы. и самую трубу площадью около 60 кв. ф., осколками пробита труба во многих местах; трубы от камбуза и сирены исковерканы; разбит гребной катер № 2 и пробита в нескольких местах левая верхняя цистерна соленой воды.
Примечание. В броню крейсера не попало ни одного снаряда и она спасла много жизней. В кофердам с целлюлозой тоже не попало ни разу; так как действующая ватерлиния была на уровне жилой палубы, почему и происходили ее прогибы и разрывы.
Свойства всех пробоин и вмятин борта указывает на великолепное качество стали, из которой построен крейсер. Это не сталь, а какая-то резина по тягучести и упругости. Кажется она выделки Днепровских заводов.

Повреждение и убыль в вещах

Анкерков разных ................................................26
Ведер деревянных ..............................................85
Весел шлюпочных................................................15
Умывальников ......................................................2
Столов письменных каютных .................................2
Стол канцелярский большой ..................................1
Шкафов .................................................................2
Табуреток складных ..............................................9
Зеркал в раме .......................................................4
Топоров пожарных ...............................................17
Кадок железных для бани и белья .......................15
Чайников командных  ...........................................27
Баков ....................................................................5
Кроватей лазаретных .............................................2
Набор плотничного инструмента.
Брезентов для разных надобностей ......................19
Брезентов для шлюпок ..........................................4
Обвесов угольных ..................................................2
Тентов солнечных ..................................................3
Виндзелей .............................................................2
Коек матросских ...................................................96
Чемоданов больших парусинных ...........................39
      »      малых        » ...........................................27
Матрацев набитых пробкой матросских с чехлами   72
Матрацев офицерских и лазаретных ......................12
Платья непромокаемого .........................................22
Поясов спасательных пробковых .............................7
Кругов спасательных ...............................................3
Уборов катерных и вельботных ...............................3
и много других мелких вещей.
Перебит почти весь стоячий и бегучий такелаж.
Перебиты некоторые подъемные шлюпочные тали, шкентеля.
Перебито много шестов и других принадлежностей сетевого заграждения.
Перебит выстрел с правой стороны.
Уничтожены судовые книги и дела.

Повреждение и убыль провизии.

Солонины ................................................683 пуд.
Масла коровьего ........................................28 »
Квашеной капусты ......................................51 »
Муки белой................................................730 »
Чаю плиточного ............................................5 пуд. 6 ф.
Сахара .......................................................92 »
Мыла ..........................................................18 »

Повреждение и убыль в командных вещах.

Одеял ..........................................................63
Простынь ....................................................120
Наволочек ....................................................42
Подушек .......................................................42
Бушлатов ......................................................23
Рубах фланелевых ........................................32
» форменных ................................................57
» нательных .................................................10
Брюк суконных .............................................39
» летних .......................................................53
Вязаных фуфаек .............................................7
Фуражек .......................................................86
Ленточек .......................................................92
Чехлов на фуражки .......................................22
Рабочего платья ............................................30
Сапогов ........................................................12 пар.
Башмаков ......................................................25 »

Очень трудное положение эскадры.

Наша боевая сила – линия судов состояла из 4-х современных броненосцев, одного полуброненосца полукрейсера, двух старых броненосцев, одного очень устарелого, 3-х броненосцев береговой обороны охраны, одного устарелого крейсера.
Наши легкие крейсера состояли из «Олега», «Авроры», «Владимира Мономаха», «Светланы», учебного судна «Дмитрий Донской», яхты «Алмаз» и пассажирского парохода «Урал» с вооружением, состоявшим из 6", 120 м/м. и 75 м/м.
У японцев было три крейсера, вооруженных 12½" пушками, 5— 8", остальные — 6", 120 м/м. и к ним был еще присоединен Чин-иен (бывший китайский броненосец). Кроме того у них было несколько вооруженных пароходов и множество всякого ранга миноносцев и даже минных катеров, так как мы им дали сражение в самом удобном для них месте, где они могли использовать любую свою мелочь.
Кроме того мы вошли намеренно в Цусимский пролив днем, шли по нем всего 9-ти узловым ходом, почему завязали бой слишком поздно и тем дали японцам те преимущества, на которые они рассчитывали, т. е. как можно меньше времени драться боевыми судами и как можно скорей пустить в ход те средства, которых им терять было нисколько не жалко, но от которых наша убыль становилась гораздо более действительной, чем от артиллерийского огня с их броненосцев. Для японцев наступление темноты в разгаре сражения, да еще в узком проливе, между родными им берегами, являлось громадным неоцененным подспорьем, для нас же полным расстройством и гибелью. Начать это сражение здесь же, но раньше, или случись оно в открытом коре, после прохода пролива, где только могли бы действовать одни большие миноносцы и результат его для нас был бы совершенно другой: они могли бы истощить запас своих снарядов и принуждены были бы уходить домой, они гораздо более были бы повреждены, мы бы не растеряли свои суда и остались бы в строю, а главное им не удалось бы помешать нам, хотя бы и израненными, дойти до Владивостока. Вероятнее же всего, что в открытом море, далеко от своей базы, без подспорья подводных лодок и многочисленного миноносного флота — японцы не посмели бы вступить с нами в бой, чтобы в случае гибели одного или двух из своих главных броненосцев не остаться в меньшинстве и тем не подвергнуть риску потери всей кампании, потери громадной армии в Манджурии. Для них тогда было бы гораздо проще и верней проделать с нашим флотом, что-то вроде Порт-Артура т. е. запереть его минными банками во Владивостоке и атаковывать, пользуясь летними туманами, миноносцами и подводными лодками. Свой же броненосный флот пока беречь, чтобы дать нам сражение близь Цусимы или Владивостока после убыли наших судов.
Так или иначе, но стоянка во Владивостоке после длинного перехода для нас была необходима; уже в силу того, что мы затянули бы вопрос об обладании морем, оставили бы там страшную обузу — транспорты и подкрепили бы себя двумя крейсерами «Громобоем» и «Россией».
Ради всего этого нам во что бы то ни стало следовало; стремиться пройти незамеченными во Владивосток и этому нам, как и во все время плавания, вполне благоприятствовала погода, если бы только после отсылки транспортов в Шанхай, мы пошли не 7 – 8 узловым ходом а 10 – 11, потому что 12-го и в пятницу 13-го Мая стоял туман.

Полная негодность неброненосных судов для боя.

Нашим крейсерам и разведочному отряду — «Светлана», «Алмаз» и «Урал» приказано было охранять транспорты, а «Олегу» и «Авроре», кроме того еще поддерживать броненосцы. Чтобы выполнить первую задачу, надо было разогнать 12 японских крейсеров, а это нам было не под силу, мы принуждены были только отстреливаться и то не всегда, потому что их крупные пушки действовали дальше. Чтобы поддерживать броненосцы, надо было во избежание попадания своих же снарядов, становиться к ним в строй, что мы и пробовали делать, но «Александр III», оставшись после «Суворова», головным, вязал такие узлы из нашего строя, что «Олег» и «Аврора» не успевали заворачивать и принуждены были выходить из общей линии.
Во всяком случае мы из всех сил старались выполнить наши задачи и потому дрались не только с японскими крейсерами, броненосцами, но с теми и другими вместе, хотя погода была не в нашу пользу, транспорты и миноносцы мешали маневрировать и стрелять, а ужасные японские снаряды своими взрывами, ядовитыми газами и тысячью осколков вырывали или вминали наши борта, душили, убивали, ранили наших людей, производили пожары, решетили все от верху до низу, перебивая и портя приборы управления огнем, провода от освещения, вентиляции, подачи снарядов, переговорные вентиляторные, пожарные трубы и т. д.
Положение вверенного мне крейсера, как Адмиральского, а следовательно головного корабля, было особенно невыгодное, но, к чести сказать, все офицеры и вся команда делали свое дело с превосходным мужеством, с радостным увлечением и полнейшим, почти невероятным, самообладанием, что и высказано было Вашим Превосходительством при прощании с офицерами и командой, когда переносили Ваш флаг с крейсера «Олег» на крейсер «Аврору».
Заделка пробоин, быстрое тушение пожаров, откачивание с палуб воды бранспойтами и ведрами, замена убылой прислуги у орудий. доставка патронов, переноска и перевязка раненых и частые перемены хода от самого полного —143 оборотов, до совершенной остановки, все шло своим чередом не взирая на опасность от снарядов и мин.
По моему с такой завидной командой и офицерами не страшен никакой враг, но сам-то крейсер такого чертежа, что право только впору пожелать его самому злейшему врагу, но никак не себе. У него часть пушек и прислуги защищена, а часть нет, что ставит людей в очень неравные условия, а главное наводит на искушение — убегать под прикрытие и манкировать своими обязанностями по судовому расписанию. Слава Богу этого в бою 14-го Мая не замечалось: люди сами без всяких понуканий подскакивали к своим пушкам, даже к мелким, когда стрельба еще шла на большое расстояние; сами заменяли убылую прислугу, тушили пожары, подвозили патроны, таскали раненых; но все-таки лучше бы иметь судно или совсем без всякой брони или сплошь забронированное.
Во вторых у него есть броневая палуба, но нет бортовой защиты и это так нелепо устроено, что через нее проходит масса всяких труб и штоков и все они, конечно ничем не защищены, так что любой снаряд пронизывает борт, там разрывается, расшатывает палубу, срывает трубы и через оставшиеся отверстия от них и вылетевших заклепок, начинает литься вода, в соответствующие помещения ниже броневой палубы. Так у нас случилось с несколькими отделениями и с операционным пунктом, который через сорванные вентиляторные и переговорные трубы стал наполняться водой, и медицинскому персоналу вместо своего прямого дела пришлось затыкать в потолке отверстия и вычерпывать воду. Слава Богу еще, что случилось под конец боя, когда большинство раненых были перевязаны и подняты наверх в лазарет, где к сожалению все-таки часть их нашла свою смерть, так как туда попал снаряд и все в нем исковеркал. Осколки снаряда попали тоже в кают-компанию, где по старым традициям также происходила перевязка, но к счастью никого они не задели.
Эти случаи показывают, что надо защищать не только пушки, но и больных.
Элеваторная система подачи снарядов без броневого прикрытия их по всей длине достаточно толстою бронею, оказалась совершенно не состоятельною, так как от действия взрывов снарядов стенки элеватора сжимаются продырявливаются, и тележки перестают двигаться.
Отсутствие же автоматически закрывающихся дверок у подачных отверстий элеваторов, наподобие того, как это устраивается в домах, может служить отличной причиной для пожаров или взрывов в патронных погребах.
У нас на крейсере как раз произошли все эти обстоятельства: осколками снаряда, попавшего в ватерлинию, пробило элеватор у броневой палубы и вода пошла в погреб. Другим снарядом выше изрешетило стенки, порвало трос и сбросило из лебедки в 75 м/м. носовой погреб загоревшиеся патроны. От третьего снаряда произошла такая же катастрофа и только присутствие духа команды и офицеров, заведующих подачей, оба раза спасло погреб от взрыва или пожара, так как они не растерялись и быстро залили его водой из шланга.
В обоих этих случаях наши патроны не то взрывались, не то горели — трудно сказать; но вот еще произошел такой случай с 6" сегментным снарядом. Он стоял в кранцах под мостиком и, взорвавшись от осколка, попавшего в него японского снаряда, ранил смертельно одного человека, произвел вмятину в переходном мостике и больше ничего. Случись подобное же обстоятельство с японским снарядом он наверно бы произвел гораздо большее разрушение,
а наш же, можно сказать, оказался совсем мирным.
Может быть это объясняется тем, что снаряд стоял кранцах, а не летел, а может быть тем, что от долгого пребывания в жаре, доходящей в погребах до 40°, взрывчатый состав потерял свою силу? Ведь за недостатком снарядов мы не стреляли от самого выхода из Мадагаскара, почему не могли знать, как наши патроны и снаряды будут действовать в бою, да при стрельбе по щитам этого и нельзя проверить.
Система передачи расстояний по разным приборам из центрального пункта ровно никуда не годится: они были попорчены, а люди перебиты.
Следует иметь дальномеры у каждой крупной пушки.
Заделка пробоин, откачивание воды, выравнивание крена посредством затопления и откачивания бортовых отсеков шли все время без перерыва. Перед этим во всех помещениях были заготовлены клинья, пробки, распоры, пакля, парусина, сало и свинец, но для быстрой заделки только часть этих предметов пригодилась, а то затыкали пробоины главным образом койками, чемоданами, тюфяками, подпирая их изнутри досками и бревнами. Более же полную заделку произвели уже потом, посредством деревянных щитов или решетчатых люков с настеганными на них перинами или матрацами, которые промазав салом, подтянули снаружи борта, а внутри сделали полуящики, набили их мешками с мукой, паклей, пробкой. Эти вещества оказались лучше всякого цемента, но конечно, при шторме их бы сорвало и крейсер мог бы затонуть, потому что вода хлынула бы опять в жилую палубу, в провизионные погреба, а оттуда стала бы проникать, вследствие деформации палуб, в разные нижние помещения, как это происходило в день сражения и как прекратилось только благодаря дружной, упорной самоотверженной работе офицеров и команды, как состоящих по расписанию при заделке пробоин, так и явившихся к тому по своей охоте.
Вследствие хода и волн с силой ударявшихся в борта, а также большого напора воды, входящей и выходящей из пробоин, заделка их представляла чрезвычайно трудную работу; а отважная попытка сделать это в провизионных погребах, где носились с борта на борт разные мешки, ящики, бочонки, чуть не окончилось гибелью людей. Пришлось оставить до поры до времени так, задраив только люки, заткнув насколько возможно все отверстия броневой палубы снизу и выкачивая беспрерывно воду. Хорошо еще, что снаряд не пробил трубы от ближайшей турбины, а то была бы беда.
Опасных пожаров, исключая упомянутого 75 м/м. патронного погреба, на крейсере не было; больше тлели, чем горели разные сырые парусинные вещи, служившие траверзами и обвесами. Эти свободно подвешенные траверзы из сетей, коек, и мокрой парусины очень спасали людей. Так один снаряд очень крупного калибра, разорвавшись в бортовых стенках, образовал громадный клуб огня, черного густого дыма, осколков своих, осколков от борта, подбросил очень высоко несколько коек, но людей за траверзом не тронуло. Если бы знать о такой замечательной защите свободно подвешенных траверзов, то можно бы было попробовать покрыть ими борт, но всего лучше таких хрупких судов совсем не строить и никогда в бой не посылать. Пользы от них — решительно никакой, а вред для государства неисчислимый. Если американская международная война, китайская, испанская оказались недостаточно поучительны для неброненосных судов, то пусть хоть эта война укажет обратное. В одной скорости нет ни помощи, ни пользы.

Отредактированно vs18 (14.07.2010 17:31:07)

#59 14.07.2010 17:26:45

vs18
Капитанъ I ранга
k1r
anna3 stas3b
Откуда: Харьков, Украина
Сообщений: 3745




Re: Действия флота. Документы. Отдел IV. 2-я Тихоокеанская эскадра. Книга третья. Бой 14 - 15 мая 1905 года.

1

Дух офицеров и команды.

Переноска раненых, уход за ними представляли не малый труд и опасности для людей, назначенных к тому; однако смущения и затяжек не замечалось даже со стороны вольного ресторатора и вольного повара, а не только со стороны нашей команды. Про судового же священника и говорить нечего — он и ходил по судну с крестом, он и всячески утешал и напутствовал раненых.
Хотя в броню крейсера не попало ни одного снаряда, но за нее — в правый носовой каземат, осколки залетали два раза и оба раза ранили и убили несколько человек. Казалось бы, такое несчастье должно было расстроить офицера и команду, но к удивлению, нисколько: когда остались двое — стреляли вдвоем, остался один — стрелял один, пока не выручили помощники с противоположного борта.
Тоже самое случилось с 75 ы/м. орудием, выше каземата, где разорвавшийся японский снаряд развил в этом узком месте прямо огнедышащий вулкан от своих же осколков и газов, от взрывов наших собственных патронов в кранцах и беседках, от фейерверка английских ракет, случайно здесь оставшихся и что-же: еще люди мучилась в агонии, а новая прислуга уже с азартом палила из орудия.
Незанятые люди должны были укрываться между казематами и за башнями и это хотя спасало от пожаров и осколков, но вместе с тем увеличивало число жертв от скопления кучи людей на узком пространстве. Когда снаряд разорвался в гальюне у правого каземата, то осколками и газами сбросило в погреб наши патроны, разбросало и поранило толпившуюся здесь команду, но никакой особенной паники не произвело, потому что горевших людей и погреб сейчас же залили, а раненых потащили к докторам.
Случаев, когда раненые оставались при исполнении своих обязанностей, или после перевязки снова возвращались на свои места, было очень много.
Отдельных проявлений высокой храбрости и хладнокровия тоже было несколько. Так у одной шести дюймовой пушки снаряд заклинился, не дойдя до места. Полезли за борт. чтобы выбить его прибойником и полезли в то время, когда сыпались кругом неприятельские снаряды. Видя, что прибойник не помогает, догадались гильзу укоротить топором и выстрелить ею упрямый снаряд. Гильза во всяком случае не полено и могла бы очень наказать дерзких смельчаков, но у пушки нельзя же мечтать, когда неприятель на виду.
Если случались повреждения в орудиях, то их тоже немедленно исправляли.
Было еще такое происшествие: неприятельский снаряд на излете шлепнулся о палубу и стал на ней вертеться. Сейчас же нашелся человек, который его поймал, зажал руками между колен и потом преспокойно выбросил за борт.
Часовой у флага пробыл на своем посту без смены все сражение, а за это время сбило флаг и самого его не раз обдавало горячими газами, осколками, водой, но он и флаг другой немедленно поднял и сам простоял до поздней ночи, хотя был слегка ранен.
Бог спасает смельчаков, но за то, когда кончилось сражение, прекратились атаки миноносцев, явилось облегчение от опасности, то все офицеры и вся верхняя команда поголовно свалились с ног и заснули, где попало богатырским сном. Остались бодрствовать Адмирал, его Штаб, я, да кой-кто из самой необходимой команды. Если бы в этот момент явился вдруг неприятель, то пожалуй все эти богатыри предпочли бы вечный сон, а не жизнь.
В этом отчете я сказал обо всем, но не сказал об самом главном, картонный крейсер «Олег» со своим многочисленным экипажем обязан своим двукратным спасением в бою и на переходе до Манилы конечно, воле Божьей, а затем отличной машине и отличному составу механиков и машинной команде, которая там в своей преисподней валилась с ног от усталости, падала в обморок от чудовищной жары, но дела своего не покидала.
Команда видела два тонувших японских судна и плывших матросов, которым даже бросали корзины.

Заключение.

Главной причиной нашего жестокого поражения надо считать подводные лодки, которые уже во время сражения расстроили наш флот, погубив броненосцы «Ослябя», «Бородино» и «Александр III», а ночью закончили поражение совместно с миноносцами, затопив «Суворова», «Сисоя» и «Наварина».
Что главная гибель наших судов произошла от мин Уайтхеда, а не от снарядов, доказывается тем, что за всю войну от снарядов не утонуло ни одного судна, хотя некоторые из них были старой конструкции, как например «Рюрик», а другие совсем без броневой защиты по ватерлинии, как «Варяг», «Новик», «Диана», «Аскольд».
Типичным доказательством того же самого может еще служить очень старый крейсер «Дмитрий Донской», не получивший ни одной подводной пробоины ни в самом бою, ни после, когда он в продолжение двух часов один сражался с шестью японскими крейсерами.
Указание на то, что японцы лучше стали стрелять, как раз опровергается случаем с крейсером «Дмитрий Донской», всеми нами — неброненосными судами и теми громадными перелетами, которые нередко достигали 25 кабельтовых. Указание же на случай в П.-Артуре, когда японский снаряд сделал на одном из наших броненосцев большую подводную пробоину, ровно ничего не означает, потому что тогда происходила навесная стрельба, а при ней снаряды могли взрываться под водой и действовать как мины. В сражении же 14-го Мая никакой навесной стрельбы не было, да ее и нельзя произвести с обыкновенных судов, к фортам же мы не приближались ближе чем на 20 миль.
Уж если японцы, выбирая флагманские корабли, не могли утопить старый, престарый «Николай I», то как же они могли это сделать с современными броненосцами, конструкция которых такова, что их можно погубить только при стрельбе на близких расстояниях, но не на тех дальних 35 — 65 кабельтовых (6 — 11 верст), на которых дрались японцы.
Великолепные качества японских снарядов определяются совсем но тем, чтобы пробивать броню — это они делать решительно не в состоянии, а главным образом следующими их свойствами: взрываться от всяких ударов в сопровождении клуба черного дыма, а при падении в воду еще кроме того и водяного фонтана, что вместе дает возможность правильно наводить орудия и стрелять на любых расстояниях в пределах громадной дальности полета снарядов.
Второе их очень важное свойство состоит в том, что снаряды, будучи начинены очень сильным взрывчатым веществом, действуют наподобие мин - совершенно одинаково на доступных им расстояниях и при взрывах производят такую массу сильно летящих, острых осколков, что они ранят или убивают массу людей, портят орудия или все, что попадается на их пути, а главное еще — залетают в любые мелкие отверстия и там производят те же действия.
Сказать что этого мало конечно нельзя, но во всяком случае борьба против таких снарядов возможна, даже прикрытиями из свободно подвешенных коек, а не только самою тонкою броней; против же подводных лодок, или вообще мин, ровно пока ничего нет, кроме ночной темноты и отчасти пожалуй быстрого хода, но по возможности тоже ночью.
Мы пошли спасать Россию и Манджурскую армию с теми средствами, которые были годны 5 лет тому назад, но никак не теперь. Если бы мы к нашей разношерстной эскадре, составленной вопреки основным правилам тактики, из самых разнообразных судов: со старою и новою броней, со старою и новою артиллериею, с большою и малою скоростью — присоединили бы водобронные суда и подводные лодки, притащив их на буксире с собою, как мы сделали это с миноносцами, то ликовали бы русские, а не японцы.
Верить или не верить в действительность мин с подводных лодок, или водобронных судов, когда мы верим и осуществляем эту действительность с обыкновенных судов или миноносцев в высшей степени невероятно. В таких вопросах, которые касаются жизни людей и целости государства, никак нельзя опираться на одну веру, а следует сначала всесторонне испытать и потом уже высказывать свое мнение. В этих делах настолько же опасно не верить, как подписывая векселя, наивно предполагая, что по ним не последует взысканий.
Почему мы во всем, решительно во всем отстали от японцев? Ведь это уже вторая катастрофа, считая Севастопольскую, когда мы по причине той же непредусмотрительности и всевозможных упущений теряем свой флот, губим Россию, а вместе с нею и самих себя.
У нас есть не мало лиц и учреждений, ведающих теми и другими частями флота, однако почему же они своевременно не испытали и не осуществили замечательное изобретение Джевецкого? Почему они того же самого не сделали с подводными лодками? Кто доказал, кто вычислил, рассчитал, что это нам негодно? Почему вообще у нас такое пренебрежительное брезгливое отношение ко всем изобретателям и совершенно обратное у японцев.
В издающихся японских обозрениях войны есть главы под названием: «Творцы наших побед», где помещены подробные биографии и портреты Шимозе (порох), Аризаки (пушки), Ода (букет мин), Иджуина (снарядные трубки). Им воздаются всевозможные похвалы, их всюду чествуют, а услуги для отечества ставят не ниже, чем заслуги Ояма, Куроки, Ноги, Того, Камимуры и т. д. Разве это не правда, разве без этих изобретений, при современной технике возможно было бы достигнуть их блестящих успехов, которыми ознаменовалась вся эта кампания для японцев?
Где же наши изобретатели? Где те главы и страницы, которые бы у нас в России посвящались каким-либо изобретателям. Но они у нас несомненно есть, да только официальные то учреждения их не только не поощряют деньгами и советами, а по возможности не допускают даже к порогу, чтобы не доставлять себе лишних хлопот.
После того нисколько не удивительно, что японцы, а не мы, догадались об новых снарядах, что они, а не мы, применили у себя скорозаряжающиеся башни Викерса, оптические прицелы, дальномеры для каждой пушки, приборы Ришара, или Валесси, для равномерного хода в машинах, новую окраску судов, благодаря которой очень трудно брать до них расстояния, новые мины, ходящие 20 кабельтовых, ручные гранаты и т. п. Они же первые открыли нам глаза, что эскадрой следует маневрировать не 10 —11 узлов, а 10 —17, чтобы этим способом створить чужие суда и бить всем флотом по головному.
Что же мы сделали? Послали разновременно отряды, не имея достаточно снарядов и угля, не упражнялись ни в стрельбе, ни в эволюциях. Не имея собственных станций заказали суда с малым водоизмещением и ничтожным запасом угля, почему грузили его в офицерские и командные помещения, не пробовали применить нефть, чтобы тем увеличит район плавания и уменьшить число кочегаров, не попробовали в мирное время пройти без портов, а сделали это в военное не имея станций; шли 7 месяцев, разработали свои машины, обросли в подводных частях, измучили команды и вступили в сражение ни о чем не сговорившись, совместно с транспортами.
Относительно самой войны тоже следует сказать, что ей никак нельзя было быть, если бы не разбросали флот, держали бы его во Владивостоке, а не в Порт-Артуре и не отсылали бы «Сисой Великий», «Наварин», «Адмирал Нахимов» и «Дмитрий Донской». Повели войну тоже не с того конца, с которого ей следовало бы идти. Надо первым долгом было думать о флоте, а не об учебных отрядах, о Манджурской дороге, о солдатах.
Сами же тактики и стратеги Главного Генерального Штаба учили нас что океан земли поглотил армию Бонапарта. как скифские пустыни Дария Гиспаста, а между тем в отражении
японцев поступили совершенно обратно.
Где же главные причины всех этих недостатков в великом деле защиты своей страны? Никто же конечно не станет губить Россию и себя. По моему мнению причины тому самые простые и вместе с тем очень опасные для всякого дела. У нас в России уже исторически так сложилось, что для любых должностей не требуется никаких поверочных знаний, никаких программ лекций, трудов, гласных записок, и потому мы все, ничем этим не стращаемые, учимся только кой-чему в молодости, а потом, слегка почитываем, да в винт поигрываем, а это конечно очень мало для мыслей, а еще меньше для ответственных должностей.
Вторая не менее гибельная причина та, что центр тяжести управления войсками и флотом лежит не на тех лицах, корые связаны с их судьбой, их карьерой и жизнью, а совершенно наоборот, ничем с ними, кроме личных воспоминаний не связанных, ничем не рискующими да еще полагающими, что место в администрации есть заслуженный отдых, чтобы часа 2 — 3 работать, а остальное время отдыхать.

Подписал: Капитан 1-го ранга Добротворский.

#60 20.07.2010 17:49:45

vs18
Капитанъ I ранга
k1r
anna3 stas3b
Откуда: Харьков, Украина
Сообщений: 3745




Re: Действия флота. Документы. Отдел IV. 2-я Тихоокеанская эскадра. Книга третья. Бой 14 - 15 мая 1905 года.

Донесения Младшему Флагману 2-й эскадры флота Тихого океана, Командующему крейсерами, Командира крейсера I ранга «Аврора».

Обстоятельство предшествовавшее бою.

К 14-го Мая наша эскадра шла в походном строе в Цусимском восточном проливе. Погода ясная, но с пасмурным горизонтом. Ветер южный 2 — 3 балла. Сомнения не было, что мы выслежены японскими разведчиками с раннего утра и что главные японские силы находятся недалеко от нас. В 10 ч. 45 м. на левом траверзе показались 4 японских крейсера и начали вызывающе идти рядом с нами. По сигналу Командующего флотом было сделано перестроение в боевой порядок с левой стороны и в 11 ч. 25 м. утра был открыт огонь из крупных орудий броненосцев и с нашего крейсера. Японские суда круто повернули в сторону и скрылись во мгле.

Первый период боя.

В 1 ч. 45 м. из того же туманного горизонта с левого траверза вырисовывались главные японские силы. По счету было 6 или 7 броненосных судов, из них 3 броненосца в голове. Огонь был открыт японской эскадрой в 1 ч. 50 м. дня и на 4 — 5 минут раньше, чем с нашей стороны. Первые полчаса японские снаряды ложились худо: наши суда стреляли довольно энергично. Один из броненосцев типа «Бородино» вышел из строя но снова вошел в строй около броненосцев «Сисой» и «Наварин». Наш броненосный отряд, идя кильватерною колонною в 12 судов, все растягивался больше и больше. «Наварин» и «Сисой» делали попытки сблизиться с неприятельским флотом. По прошествии получаса, японский флот прекрасно пристрелялся; кругом «Суворова», а в особенности «Ослябя» море кипело от снарядов и их разрывов. За «Ослябя» все, видевшие этот сосредоточенный огонь, начали бояться и скоро он, имея дифферент на нос, вышел из строя и лег на обратный курс. Прошла еще одна минута, — «Ослябя» начал крениться и лег всем лагом, а затем в 2 часа 50 мин. дня пошел ко дну на глазах у всех, (говорят что кормовая башня «Ослябя» была совершенно сбита). Почти мгновенное исчезновение броненосца поразило всех, но никто не оставил своего дела и бой по всей линии продолжался как прежде.

Второй период боя.

Японские главные силы имели явное намерение отжать наше движение на север, что им удалось сделать, так как головные суда от N начали уклоняться вправо и перешли к острову Котсу-Сима.
В это время «Суворов» получил серьезные наружные повреждения: обе мачты были снесены, затем снесена задняя; труба, все задние мостики и шканечные надстройки. Впоследствии свалилась передняя труба и столбы густого черного дыма стлались вдоль всего судна. В носу, в пределах боевой рубки, говорят, был сильный пожар.

Действие крейсерского отряда.

Крейсер «Аврора» действовал соединенно с крейсером «Олег», на котором находился Младший Флагман Контр-Адмирал Энквист. Крейсера в первый период боя не стреляли, так как, прикрывая транспорты, они находились вне выстрелов неприятеля. В 2 часа дня с правой стороны у острова Котсу-сима показался японский крейсер «Идзуми», который открыл огонь по нашим транспортам. Крейсер «Владимир Мономах» и крейсер «Аврора» несколькими выстрелами отогнали «Идзуми» и он скрылся за Котсу-сима. Когда наши броненосцы пришли контр-курсом к крейсерским отрядам, с правой стороны у нас, т. е. со стороны о-ва Котсу-сима, показалось последовательно два отряда японских крейсеров в 4 и в 5 судов, которые начали жестоко обстреливать наш правый борт, также и транспорты. Со своей стороны мы открыли по ним беглый огонь на дистанции 50 – 60 кабельтовых. Японские крейсера скоро пристрелялись и снаряды начали ложиться в наш правый борт один за другим. Одним осколком 75 м/м. снаряда был убит наповал находившийся в рубке, Командир крейсера Капитан 1-го ранга Егорьев. Осколок пронизал голову нашего доблестного командира спереди назад «насквозь» и он скончался, не произнеся ни одного слова. Следующим снарядом вывело из строя прислугу двух 6" орудий и тяжело ранило в ногу мичмана Яковлева, затем загорелись гильзы. Я побежал на шкафут к месту пожара, где серьезно был ранен в голову и ногу, но остался на ногах, тушил пожар я положил временную головную перевязку. Пославши к доктору узнать свободен ли он, я спустился на перевязочный пункт в батарейную палубу в церковном отделении, где на операционном столе увидел Командира. Я спросил доктора: «Какая рана»? Он ответил: «в голову — смертельная», тогда я поднявшись в боевую рубку, вступил в командование крейсером. Продолжение эскадренного боя было следующее: «Суворов» находился вне строя в дыму. Русские броненосцы описывали круги около него, при этом задние суда, сокращая свои промежутки, на поворотах, оставались почти без хода. Сзади наших броненосцев оказался крейсерский отряд и тесная группа транспортов. Двигаться вперед мы не могли, а между тем японский броненосный флот открыл по нас огонь слева, а японские крейсера с правой стороны. Количество снарядов, падавших кругом и число попаданий, сильно увеличилось, но как только мы увеличили ход до полного, все попадания прекратились.

Третий период боя.

Картина третьего периода боя около 5½ часов дня была следующая: «Суворов» в прежнем положении подбитого судна. Все корабли, имея во главе «Бородино», начали вытягиваться в кильватерную колонну, по направлению — W или NW. За «Бородино» шел «Орел», «Николай», «Апраксин», «Сенявин», «Ушаков», «Сисой», «Наварин» и «Нахимов». «Александр III» шел в это время обратным курсом к «Суворову», но скоро повернул от него и вернулся к эскадре, имея большой крен на правый борт. Японские главные силы точно также развернулись в том же направлении с правой стороны и, повидимому, общий план их был опять тот же, зайти с N-да и заставить повернуть эскадру на юг, для чего весь огонь броненосного отряда был сосредоточен на головном корабле «Бородино». Сначала это не казалось опасным, но по прошествии ¼ часа «Бородино» был взят на прицел, снаряды начали врываться в него один за другим и поднимали громадные столбы черного дыма от меленита и возможно что от угольных ям. Вдруг на заднем мостике «Бородино» показался пожар, обыкновенно такие пожары кончались через несколько минут, т. е. пока не выгорят патроны бездымного пороха, но этот пожар был страшно упорен и как будто разгорался все сильнее и сильнее. Конечно японцы начали обстреливать несчастный броненосец «Бородино» еще сосредоточеннее. По прошествии нескольких минут на «Бородино» на правом борту появился густой черный дым и вдруг этот броненосец лег на правый борт и пошел ко дну не долее, как в ½ минуты времени.
Солнце в это время село. Исход боя выяснился в пользу японского флота, так как русский флот потерял 3 корабля, японские же суда по наружному виду крупных повреждений не имели.
По линии крейсеров прошел «Алмаз» держа сигнал: «Адмирал передает свое командование Адмиралу Небогатову».
На крейсере «Олег» был поднят сигнал: «Крейсерскому отряду вступить в кильватер».
Как только солнце село, мы увидели сзади японских броненосцев два отряда миноносцев, которые приготовились к атаке русского флота. Этих миноносцев, было 17 около штук.
В 7 ч. 15 мин. вечера, наступила темнота. Минут через 5 после гибели «Бородино», броненосный отряд одновременно повернул с W-ста на S и пошел самым полным ходом.
Крейсерский отряд тоже повернул на S и начал прибавлять ход. Впереди шел «Олег», затем «Аврора» и крейсер «Жемчуг». Позади крейсерского отряда видны были броненосцы. Затем слышны были отдельные выстрелы, можно полагать, что это отстреливался броненосный отряд от неприятельских минных атак. Идя в общем на SW, впереди идущий флагманский крейсер «Олег» делал две попытки повернуть на N, но первый раз видны были силуэты миноносцев, а во второй раз на горизонте было 5 слабых белых огней, которые, вероятно, держали японские суда для отличия себя от русских.
В течении боя в крейсер «Аврора» попало всего 18 снарядов, из них 13 — 8 и 6", 3 — 120 м/м. и 2 —75 м/м. калибра. Затем попала масса осколков от недолетов; число пробоин от осколков определить нельзя, оно выше нескольких сот. Из указанных 18 снарядов 10 попали в переднюю часть судна с правой стороны, 1 — с левой и 1 — в кормовую часть. Снаряды рвались на очень мелкие куски и причиняли многочисленные повреждения вокруг себя.

Потери личного состава.

Пожар был на правом шкафуте два раза. Поражение личного состава следующее: в самом начале боя 75 м/м. снаряд ударился в железный трап мостика и мелкими осколками осыпало внутренность боевой рубки, несмотря на то, что на ней имелся отвод и сделано было тросовое добавочное прикрытие. Одним из осколков этого снаряда убит наповал командир крейсера Капитан 1-го ранга Егорьев, другими осколками легко ранены, находившиеся в рубке Лейтенант Прохоров, Лейтенант Лосев и Лейтенант Старк 3-й. Следующее сильное поражение причинил снаряд, попавший в барказ — выведена из строя прислуга 2-х 6" орудий. Затем крупное поражение произвел снаряд над орудием № 7 — 3 убито и 1 тяжело ранен, затем снаряд, попавший в 37 м/м. орудие, стоявшее на заднем мостике — 2 убито и 8 тяжело ранено и снаряд, попавший в кранец бакового орудия — 1 убит, 8 ранено. Всего потерпевших оказалось: г.г. офицеров убито 1 человек (К-р крейсера Капитан 1 ранга Егорьев). Тяжело ранено 2, мичман Яковлев в ногу с оторванием мягких частей, лейтенант князь Путятин — в правый бок. Ранен серьезно: 1 — старший офицер Капитан 2-го ранга Небольсин в голову и в ногу. Легко ранено: 5 — Лейтенант Прохоров, Лейтенант Лосев, Лейтенант Старк 3-й, Мичман Шаховский и Прапорщик Берг — мелкие осколки в разных частях тела. Нижних чинов: убито — 9. Умерло от ран 5, тяжело раненых 32, легко раненых 42 человека. Ведомость убитых, раненых и умерших от ран при сем приложена. Из этой ведомости видно, что потеря исключительно в строевой части команды и главным образом в орудийной прислуге. Как во время боя, так и после него в тяжелом напряжений минных атак, команда и г.г. офицеры провели 12 часов бессменно на своих постах, прислуга у орудий и боевая вахта в машине. Все работали безукоризненно и вкладывали все от
них зависящее для успеха дела. Около 4-х часов дня я обходил обе батареи вместе с артиллерийским офицером благодарил прислугу и спрашивал хорошо ли им? Они весело отвечали и, конечно, если бы были в состоянии, то нанесли бы вред нашему неприятелю, не пожалея себя.
Все механизмы и жизненные органы судна работали без отказа. Наибольший ход достигал 19 узлов. Посетивши перевязочный пункт я был поражен, что это место страдания людей было в безусловной тишине, порядке и спокойствии, Больных подавали, перевязывали, уносили и не слышно было ни одного голоса, кроме ободряющего голоса доктора Кравченко и причащающего всех раненых священника отца Георгия. Совместная и дружная работа этих людей сделала то, что несмотря на смерть и страдание, нас окружающих, во время боя и впоследствии его мы никогда об том не печаловались.

Повреждения крейсера.

Главные повреждения крейсера были следующие:
1) Сбита фор-стеньга и фор марса-рой.
2) Сбит дальномер Барра и Струда на боевом марсе.
3) Разбит командный гальюн.
4) Разбиты барказ, гребной катер, шестерка, и один паровой катер.
5) Поврежден камбуз.
6) Перебита передняя труба, отверстие 40 кв. фут.
7) Пробита средняя труба — отверстие 24 кв. фута.
8) Сбиты атмосферные трубы.
9) Все вентиляторы изрешечены осколками.
10) Во 2-й угольной яме 11 дыр у WL вследствие чего угольная яма залита водою и получился крен, который был легко выровнен залитием водою противоположной угольной ямы.
11) Вдавлен правый клюз, перебит канат.
12) Выведены из строя 5 — 75 м/м. орудий правого борта и одно орудие 37 м/м. калибра, легко повреждены 2 орудия и один пулемет.
13) Перебит почти во всех местах стоячий такелаж, электрические провода и все сигнальные фалы. По осмотре судна комиссиею всех повреждений выяснилось, что больших пробоин имеется всего 6, из них 5 могут быть исправлены судовыми средствами в месячный срок, шестая же — сдвинут клюз, исправлен судовыми средствами быть не может и правый якорь отдавать нельзя. Для беспристрастной оценки всех обстоятельств боя мною было предложено всем г.г. офицерам донести о случаях вверенных им частей, а также свои заключения. Считаю полезным все эти донесения приложить к настоящему моему рапорту и смею засвидетельствовать что, как со стороны всех офицеров так и команды во все 7-ми месячное плавание и в течение всего боя было сделано полное напряжение своих сил и умения, чтобы одолеть врага, но Бог судил иначе и мы без ропота должны снести нашу горькую долю.
Вспоминая с чувством глубокого уважения бывшего нашего Командира Капитана 1-го ранга Егорьева свидетельствую, что под его командою наша служба и жизнь на «Авроре» была легка и производительна и весь личный состав горячо оплакивает смерть, столь неожиданно последовавшую, в дни тяжелых испытаний для нашего крейсера.

Описание действия снарядов.

В течении боя в крейсер попало всего 18 снарядов из них 13 — 8 и 6 дюймовых, 3 —120 м/м. и два — 75 м/м. калибра.
Из расспросов раненых и их здоровых товарищей я выяснил себе, какими именно снарядами были убиты и ранены офицеры и нижние чины крейсера «Аврора». Кроме попавших снарядов пробивали борт и причиняли много повреждений и поранений осколки от недолетов, взрывающихся при ударе об воду, поднимавших большие столбы воды и пускавших тысячи осколков со страшной силой (действие пороха «шимозе»).
Действие снарядов наших и японских совершенно различно.
Так, напр., для сравнения возьмем один из 4-х снарядов, попавших в крейсер «Аврора» во время Гульского инцидента — именно 75 м/м. снаряд, попавший в каюту судового священника. Он, пробив борт и несколько переборок, не разорвался и во всех переборках сделал правильное круглое отверстие не многим большее чем диаметр самого снаряда. Японский же снаряд разрывается о самое тонкое прикрытие и дает огромную рваную дыру и тысячи осколков, получающих каждый огромную первоначальную скорость. Ими и объясняется, что каждый японский снаряд выводит из строя массу людей.
В 3 ч. 12 м. 75 м/м. снарядом, попавшим в правый ходовой трап переднего мостика и пославшим осколки к боевую рубку был убит Командир Капитан І-го ранга Евгений Романович Егорьев, тяжело ранен минер Ромашев, легко ранен старший штурманский офицер лейтенант Прохоров 1-й, старший артиллерийский офицер лейтенант Лосев 2-й, старший минный офицер лейтенант Старк 8-й, писарь 1 ст. Коротков — находившиеся в боевой рубке.
Одновременно осколками того же снаряда ранены и находившиеся на правой стороне мостика у боевой рубки: серьезно— сигнальщики Торопов, Белоус, Прощенко, стоявший на шарах матрос 2-й ст. Жилкин, легко — сигнальщики Прибытов, Микерин, стоявший на шарах кочегар Степан Иванов.
Приблизительно в то же время осколками недолета ранило находящихся в шпилевом отделении батарейной палубы по правому борту у 75 м/м. орудия № 1 серьезно — артиллерийского квартирмейстера 2-й ст. Облезова, прислугу орудия Терехина и Васильева, легко — фельдфебеля Чернышева и комендора Сафронова.
Осколками 6" снаряда. ударившегося об воду ранены находившиеся в батарейной палубе по правому борту у 75 л/м. орудия № 3 легко — комендор Борисенко, прислуга орудия Калинин, водолаз Гожалов и находившиеся на правом перевязочным пункте фельдфебель Табарков, помощник плутонгового командира и санитарного отряда матрос Носовенко.
8" фугасный снаряд, попавший в правый борт в стык верхней палубы, сделавший пробоину в 20 кв. фут и выведший из строя два орудия: 75 м/м. № 21 на верхней палубе и 75 м/м. № 7 в батарейной палубе, изрешетивший правый паровой катер своими осколками, у 75 м/м. орудия № 21 ранил смертельно прислугу орудия Морозова, очень тяжело — прислугу орудия Шулепова, плутонгового командира мичмана Яковлева 9-го, подносчика № 2 — Пагур, серьезно — комендора Фролова, легко — строевого квартирмейстера Кайкова, Федорова-. У 75 м/м. орудия № 19 ранен легко — комендор Праук.
У 75 м/м. орудия № 7 в батарейной палубе убиты — комендор Кривоносов, прислуга орудия Чистяков, ранены смертельно — прислуга орудия Колобов, серьезно — прислуга орудия Козловский, легко — плутонговый командир мичман Щаховский, трюмно-пожарного дивизиона матрос Некрасов.
Вслед затем 6" снаряд, разорвавшийся над коечной защитой по правому борту между орудиями 6" № 13 и 6" № 15 обратил в щепы барказ, разрушил коечный траверз дал массу осколков, пробивших палубу, застрявших в командирской походной рубке, временно забитой углем, разбросал принесенные патроны, вышиб из них бездымный порох (один патрон впился в тело). На рострах произошел пожар: загорелись гильзы.
Почти одновременно 120 м/м. снаряд попал в коечную сетку около боевой рубки и не пробив сетки, забитой мокрым брезентом, разорвался над головой прислуги у 6" орудия № 13.
У 6" орудия № 13 убиты — прислуга орудия Левкович и Бабичев, ранены очень тяжело — комендор Леонтьев, тяжело — прислуга орудия Колесников и Ховралев, серьезно — старшина комендор Воронов, боцманмат Мащиков, легко—І коммутаторщик 1-го погреба Негодяев.
У 6" орудия № 15 убиты — прислуга орудия Гендрихсон и Бармин, ранен смертельно прислуга орудия Ляшенко, очень тяжело — комендор Цитко, тяжело — прислуга орудия Власенко, серьезно — комендор Безимов.
Осколками от этого же снаряда ранен легко старшина марсовый Азаров, переходивший в это время на левый борт и находившийся у командирской походной рубки.
Почти в то же время осколками был серьезно ранен в голову и ногу, находившийся на правом шкафуте старший офицер Капитан 2-го ранга А. К. Небольсин и легко — артиллерийский квартирмейстер Тимофеев.
Около 4-х часов 8" бронебойный снаряд, ударившийся в правый борт, сделал пробоину в 12 кв. фут, разворотил командный W. С., в следующей переборке сделал 10 пробоин по 1½ кв. фута, послал осколок к противоположному борту, где сделал несколько пробоин. Осколком от этого снаряда тяжело ранен находившийся в то время у трапа под полубаком прислуга орудия Устьянов, которого сильно подбросило сотрясением воздуха и ранило осколком.
Около 4-х часов у 75 м/м. орудия № 18 был тяжело ранен — прислуга орудия Мутовкин.
Между 4 и 5 часами разорвался 6" фугасный снаряд у кранцев бакового 6" орудия с правого борта, зажег патроны. Осколками ранило смертельно: прислугу орудия, призывного из запаса Вернера, очень тяжело — прислугу орудия Рудишко, тяжело — прислугу орудия Зиндеева, серьезно — комендоров Димитриенко и Великанина, прислугу орудия Фокеева, легко прислугу орудия Алексея Иванова.
120 м/м. снаряд, попавший в топ фок мачты, сделал пробоину и трещину в ней. Осколками на марсе разбит дальномер Барра и Струда, прожектор и ранены тяжело — дальномерщик Михайлов Алексей, легко — прапорщик по морской части Эдуард Берг и прислуга Халин.
Осколками, летевшими с правого борта между 4 и 5 часами, убиты и ранены:
У 75 м/м. орудия № 22 убит — прислуга орудия Копотев, ранен серьезно — прислуга орудия Толстогузов и Ерохин, легко — прислуга Иванов Степан и горнист Соколов.
У 75 м/м. орудия № 24 ранен тяжело — комендор Иванов Михаил и находившийся тут же с носилками санитарного отряда матрос Козырев.
8" снаряд, попавший с лекой стороны между 4 и 5 часами в переднюю трубу, дал массу осколков, которыми ранены: серьезно — находившийся на переднем мостике сигнальщик Белоус и прислуга Жилкин — оба вторично, горнист Васин и, находившийся в боевой рубке штаб барабанщик Ледяев (очень тяжело) и сигнальщик Шмелев (легко), осколками этого же снаряда ранены у 6" орудия № 10 тяжело — комендор Бобров и боцманмат Наумов.
В это же приблизительно время в батарейной палубе по левому борту ранены осколками у 75 м/м. орудия № 8 легко — комендор Сорокин и гальванер Командин, стоящий тут же у приборов Гейслера.
6" снаряд, разорвавшийся об тумбу правого 37 м/м. орудия на заднем мостике между 4 и 5 часами, снес орудие с частью тумбы за борт, многочисленными осколками снаряда, тумбы и прилегающих железных частей убит — у ютового 6'' орудия прислуга Полстонко, ранен серьезно комендор Касьянов, прислуга орудия Лешко, легко — комендоры Матвеев и Лялин. Еще раньше в начале боя, комендор Спевак и прислуга Лашко опалили себе лицо и волосы газами, а Спевак кроме того был легко ранен — осколками деревянного буртика на заднем мостике.
У 6" орудия № 29 на правых шканцах осколками этого снаряда убит комендор Грицук, тяжело ранен плутонговый командир Лейтенант Князь Путятин и прислуга орудия Мышевский, легко — прислуга орудия Храпов и Хамазов.
У 6" орудия № 30 на левых шканцах осколками этого снаряда смертельно ранен — прислуга орудия Нетес, тяжело — прислуга орудия Жеребцов.
У элеватора для 6" снарядов осколками этого снаряда ранен легко — прислуга орудия Козин.
На заднем мостике осколками этого же снаряда ранен серьезно — строевой квартирмейстер Борисов, стоявший часовым под флагом (винтовку его изогнуло и расщепило на мелкие куски) и дальномерщик Храбрых, упавший с мостика от сотрясения воздуха.
В шестом часу второй снаряд, попавший в стеньгу фок мачты у марса-реи снес их куски за борт, причем крутящимся в воздухе штагом ранен вторично комендор Дмитриенко, находившийся у бакового орудия, легко — прислуга левого 6" орудия № 16 — Васяев и Петров.
На 89 убитых и раненых нижних чинов пришлось 29 комендоров и 42 человека прислуги орудий, т. е. почти все убитые и раненые принадлежат к артиллерийскому персоналу.
Гораздо большая цифра потерпевших на крейсере «Аврора» в сравнении с крейсером «Олег», сражавшимся в одних и тех же условиях, имевших массу повреждений от снарядов и осколков объясняется беззащитностью артиллерийской части на крейсере «Аврора». На «Олеге» — строевой состав был защищен казематными башнями и барбетами.
Из прилагаемого ниже обстоятельного списка убитых и раненых видны следующие потери, ложащиеся всецело на строевой состав и главным образом на комендоров и орудийную прислугу.

Офицеры.

Убито .................1 (Командир).
Тяжело ранено ...2.
Серьезно » .........1.
Легко » ...............5.

Нижние чины.

Убито ..........................9.
Умерло от ран ..............5.
Очень тяжело ранено ...5.
Тяжело ранено ...........14.
Серьезно » .................23.
Легко » .......................33.

    Итого: умерших ........15 (1 оф. — 14 ниж. чин.)
              раненых .........83 (8 оф. — 75 ниж. чин.)
Всего пострадавших ......98 человек.
Примечание. Графа «ранены серьезно» введена мною в виду того, что характер иных повреждений нельзя было определить точно сразу и лишь после дальнейших наблюдения являлась возможность отнести данное поранение к числу тяжелых или легких.

Считая по специальностям выбыло убитыми и ранеными:

Нижние чины.

Комендоров .............29 (Из них 2 помощника плутонговых командиров).
Прислуги у орудий ...42
Барабанщиков ...........1
Горнистов ..................2
Дальномерщиков ........2
Сигнальщиков ............6
Водолазов ..................1
Минеров .....................1
Писарей ......................1
Санитарного отряда ....2
Боцманов ....................1
Часовой ......................1

Итого : .......................89 человек.

Исследование действия осколков разорвавшихся японских снарядов.

При ознакомлении с действием осколков разорвавшегося снаряда было замечено, что разрыв снаряда происходит не в одинаковой степени по всем направлениям и что у каждого разорвавшегося снаряда есть мертвые углы в которых осколков нет.
Весьма благоприятное условие для исследования разрыва снаряда представляет пробоина в средней трубе крейсера I ранга «Аврора» полученная 14-го Мая с/г.

http://i070.radikal.ru/1007/e2/b6aeefc6137f.jpg

В трубу попал почти по траверзу 8" снаряд. Разрыв снаряда произошел в момент прохождения снаряда через железные кожухи, на что показывают завернутые кромки пробоины и обрывы листа в левом нижнем углу, что произошло вероятно, под влиянием давления газов.
Кроме донышка снаряда и немногих придонных осколков остальные осколки оставили свои следы на внутреннем и наружном кожухах как показано на чертеже. Общее число этих осколков 376, из этого числа 133 осколка находятся в переднем секторе по направлению полета снаряда. Сектор этот около 60°— 70°. Расположение осколков редкое и растянутое вверх и вниз.
Правый сектор (осколков) имеет 90° и число осколков 104; левый сектор имеет 120° и число осколков 139.
Между этими тремя секторами поражения имеется по сторонам два мертвых сектора от 30° — 60° каждый; в пределах этих секторов осколков почти нет ни одного.
Исследование этих секторов показывает, что устройством поперечных и продольных траверзов не толще 1" можно перехватывать почти все осколки и что там, где нет казематов, вышеуказанные траверзы принесут большую пользу.

Подписал: Капитан 2 ранга Небольсин.

Отредактированно vs18 (21.07.2010 00:46:26)

#61 21.07.2010 16:02:39

vs18
Капитанъ I ранга
k1r
anna3 stas3b
Откуда: Харьков, Украина
Сообщений: 3745




Re: Действия флота. Документы. Отдел IV. 2-я Тихоокеанская эскадра. Книга третья. Бой 14 - 15 мая 1905 года.

1

Записка артиллерийского офицера крейсера «Аврора» Лейтенанта Лосева.

Наша эскадра вырабатывала и придерживалась пристрелки вилкою. Первый выстрел давали недолет. Второй выстрел давали сильный перелет. Затем брали среднее расстояние и производили третий выстрел, т. е. попадание. Хотя несомненно этот выстрел мог только сузить вилку, т. е. приблизить стреляющего к истинной высоте прицела. Попадание же могло явиться лишь случайным результатом. Таким же образом поступали и с целиком. Изменяли сначала целик в одну сторону, потом сильно его изменяли в другую сторону. Затем рассчитывали верный целик и взяв его получали правильное направление третьего выстрела.
Такой способ пристрелки поглощает очень много времени, так как нужно:
1) передать расстояние и целик к орудию,
2) по данному расстоянию и целику навести орудие,
3) произвести выстрел,
4) выждать когда снаряд упадет.
На все эти операции требуется в общей сложности примерно около 50 секунд, и три выстрела потребуют около 2-х минут. Между тем в это время корабль, имеющий 10 узлов хода, держа курсовой угол градусов в 60, сблизится с целью на 2 кабельтова. Если же ход корабля будет 15 узлов, то в течение этих 2-х минут, т. е. пока будут из орудия произведены 8 выстрела расстояние сблизится на 3 кабельтова. А так как пристрелка в продолжение этих 3-х выстрелов будет производиться по тому расстоянию которое дано перед первым выстрелом, то очевидно что при расчете и даче последнего расстояния произойдет ошибка для хода корабля 10 узлов — около 2-х кабельтовых, а при ходе корабля 15 узлов, будет около 3-х кабельтов. Эти ошибки при стрельбе в неприятеля надо считать значительными.
Для того чтобы как можно более уменьшить время для пристрелки думали прибегнуть к способу «вести пристрелку целым плутонгом». Этот способ заключался в том, что пристрелку производили не одним каким либо орудием, а сразу прицеливались несколько комендоров. Производилось это следующим образом: пока комендоры наводили орудия, плутонговый командир внимательно следил за их видом и движениями. И когда он замечал, что у кого нибудь из них орудие уже наведено, он мгновенно командовал ему «Пли». Но невзирая на то, что орудие было уже наведено, комендор не производил выстрела. И только через два три мгновения после команды следовал выстрел. А вследствие такого замедления, хотя бы и мимолетного, точность пристрелки уменьшалась. И те способы, которыми хотели устранить это промедление т. е. «пристрелка плутонгами» замедление несколько уменьшала, но совершенно его уничтожить не удалось. Более удачного способа пристрелки у нас не предполагалось ввести, а потому оставался в употреблении тот способ, которым мною был только что описан. А раз существовало промедление, то конечно мы были лишены возможности выпускать много снарядов в течение известного промежутка времени, так как на пристрелку тратилось времени больше чем следует.
Совершенно по другому, как я заметил поступала Японская морская артиллерия и совершенно другие более блестящие результаты получались от японской стрельбы. Но об этом скажу несколько позже. Теперь же укажу еще на одно обстоятельство имевшее также весьма важное значение во время Цусимского боя. Это обстоятельство заключалось в том, что, благодаря малому запасу боевых снарядов, имевшихся на эскадре, и невозможности кидать их в таком количестве, как японцы — мы были принуждены стрелять не из всех орудий сразу, а постепенно, т. е. по порядку номеров орудий. Предположим, стрелял правый борт. Сначала произвело выстрел, допустим, орудие № 1, затем № 3, № 5 и т. д., это в одном плутонге, следующий же плутонг, не дожидаясь предшествовавшего, также открывал по порядку номеров орудий огонь, т. е. наприм. стреляло орудие № 17, затем 19, 21 и т. д.
Этим способом мы конечно достигали расчетливость и экономию в боевых снарядах, но зато мы лишались очень важного и главного качества нашей артиллерии, т. е. скорострельности, а потому и не могли так беспощадно осыпать снарядами японские суда, как они осыпали наши, как например злосчастного «Ослябя». Указав на пристрелку одного корабля, перейдем к рассмотрению пристрелки всей нашей эскадры, — а затем последовательно проанализируем японскую пристрелку для того, чтобы сравнить результаты нашей и японской артиллерийской стрельбы. На 2-ой эскадре Балтийского флота пристрелка всей эскадры велась следующим образом: по сигналу Адмирала одним из кораблей нашей эскадры должен был пристреливаться «вилкою», т. е. первый сделать выстрел, не долетавший до неприятельского судна. Второй выстрел, перелетавший через неприятельское судно, и наконец третий — между пунктом недолета и пунктом перелета в корабль. При третьем выстреле наш стреляющий корабль подымал сигнал, показывавший всем остальным кораблям нашей эскадры «целик» и «прицел». Этим путем достигли того, что не все корабли сразу бросали снаряды, а прицеливался только один корабль и, потратив только три, шесть, девять или двенадцать и т. д. снарядов, попадал в неприятеля, а затем, стоило только выкинуть несколько флагов, и всякий корабль нашей эскадры сразу понял бы, как надо установить свои орудия, чтобы затем уже каждый снаряд, пущенный из наших орудий, не бросался зря, а непременно поражал неприятеля.
Итак при нашей эскадренной пристрелке возможны были следующие случаи. Возьмем эскадру из восьми кораблей; предположим, что концевому кораблю этой примерной эскадры приказано пристреляться по головному кораблю неприятельской эскадры, допуская при этом, что обе эскадры идут в одну сторону и наша приближается к неприятельской, имея курсовой  угол 60°. Предположим, что наш головной корабль находится от неприятельского в расстоянии 60 кабельтовых, считая по траверзу. Кроме того допустим, что расстояние между каждыми двумя кораблями нашей эскадры равняется 2 кабельтовым. Тогда наш пристреливающийся корабль будет отстоять от головного в расстоянии около 18 кабельтовых. При таком расстоянии наш пристреливающийся корабль будет находиться от корабля. по которому он должен пристреливаться в расстоянии большем 60 кабельтовых. А на таком далеком расстоянии пристрелка из 6" орудия, предполагаю, не будет действительна. Теперь посмотрим другой случай, который вполне возможен во время боя.
Допустим, что наш концевой корабль будет отстоять от неприятельского головного на 58 кабельтовых, тогда наш головной будет отстоять от неприятельской эскадры меньше 58 кабельтовых. Вполне естественно, неприятель. уже не дожидаясь того, пока мы к нему пристреляемся, так как он конечно не будет считать себя научною моделью для наших артиллерийских опытов, начнет очевидно обсыпать нас без всяких экономических соображений своими снарядами, которые без всякого порядка обсыпали во всех направлениях наши эскадренные корабли и они, к сожалению, гибли раньше чем успевали нанести неприятелю хоть сколько нибудь значительный вред. Теперь я укажу на третий возможный случай пристрелки. Допустим, что головной корабль нашей эскадры пристреливается по головному кораблю неприятельского флота. Предположим, что пристреливающийся корабль получил и передал сигналом прицел «58» и «целик» табличный 29,5. Тогда у концевого корабля расстояние до головного неприятельского корабля будет около 60 и табличный целик около 28,5. Т. е. оказывается, что те данные, которые имеют значение для головного корабля — для концевого корабля будут иметь очень мало значения. И таким образом концевой корабль, стреляя на основании указаний с головного, вполне естественно будет бесполезно растрачивать снаряды. Наконец возьмем этот же пример, но с другими данными, т. е. пусть пристреливающийся головной корабль передает концевому прицел например «50» и целик «33,8» — предполагая, что орудия во всех случаях 6".
В этом случае у концевого корабля прицел будет около «53» и целик около «32,5». Получится опять несоответствие, так как и в этом случае, как и в предыдущем опять таки те данные, которые найдены головным кораблем для пристрелки с головного не будут вполне подходить для концевого. Но вполне понятно, что руководствоваться этими данными как исходными каждый корабль может, хотя пришлось бы вводить в результаты пристрелявшегося корабля массу поправок и полученный результат пришлось бы снова поверять своими выстрелами.
Кроме сего надо добавить что когда на пристреливающемся корабле находили якобы правильный «целик» и «прицел», и сейчас же передавали приказание сигнальщикам выкинуть сигналы для того, чтобы объявить всей эскадре о найденных данных, то само собою разумеется сигнальщики старались немедленно это выполнить. А прежде чем отдать это распоряжение, конечно приходилось справиться по сигнальной книге относительно того, какими флагами передать известные сигналы.
Затем, когда взвившиеся флаги показывались эскадре, то на каждом корабле бросались к сигнальным книжкам, чтобы разобрать, какое значение имеет серия флагов и когда уведомленные об этом комендоры наводили орудия по объявленному сигналу, и стреляли по «целикам» и «прицелам», объявленным с пристреливающегося корабля, то, очевидно, что в это время неприятельский корабль, не желая дожидаться, пока наш пристрелявшийся корабль наберет сигналы, пока их увидят и разберут по сигнальным книгам и пока скомандуют комендорам, а те в свою очередь наведут орудия — этот нетерпеливый корабль по своему упорству давным давно уйдет с того места, в которое мы только сейчас выстелили.
В результате окажется, что методически направлении экономический снаряд попадет как раз в то место, где неприятельский корабль был несколько секунд тому назад т. е. попадет в пустое место.
Вполне понятно, что эта неудача ошеломит Командира и он, убедившись в бесполезности метода, начнет вести пристрелку по своему, а в душе пожалеет, что ему раньше нельзя было пристреливаться так, как он пристреливается теперь.
Однако, так как все наши суда почти в одно время получат приказание стрелять по «целикам» и «прицелам» сообщенным с корабля пристреливающегося, и, почти одновременно убедившись в бесполезности системы, поведут самостоятельную пристрелку в указанный с Адмиральского судна неприятельский корабль, то вполне натурально, что кому нибудь из серединных судов будет невозможно разобраться в массе падений снарядов, которые из снарядов, падающих в море или в неприятельский корабль, принадлежат ему, а не другой нашему судну.
Теперь перейду к описанию тех приемов пристрелки и стрельбы, которыми, по моему мнению, руководились японцы в Цусимском бою. Наш неприятель в бою вел пристрелку «недолетами». Измерив дальномером расстояние до нашего судна, он определял, допустим, его равным, 50 кабельтовым. Тогда у орудий японского корабля ставили прицел не 50, а 45 кабельтовых и тотчас же открывали огонь. Во время этой пристрелки изменяли только «целик». Безусловно все орудия наводили на одну определенную точку. А это при оптических прицелах вполне возможно. При этом японский корабль держал курс на сближение с нашим кораблем или кораблями. Когда таким образом японский корабль, постепенно приближаясь к нам, достигал такого положения, что его снаряды начинали попадать в наши суда, то он тотчас же переставал с нами сближаться и немедленно ложился на параллельный с нами курс. В это время конечно японские снаряды чуть ли не без промаха попадали в наши корабли. Если же при этом японцы замечали, что их снаряды перелетали через наши суда, то они немедленно старались от нас удалиться, ложась на расходящийся с нами курс и отходили от нас до тех пор, пока их снаряды снова не попадали в наши суда. В этот момент японские суда снова ложились на параллельный с нами курс и снова получались почти сплошные в нас попадания.
Во все время пристреливающийся корабль не переставал действовать беглым огнем. Теперь рассмотрим последовательно все три фазы такой пристрелки. Первая фаза это сплошные недолеты. Эти недолеты вполне видимы, и так как все орудия наводятся в одну точку, то получается площадь недолетов, которая вполне заметна. Эта площадь передвигается вправо и влево в полнейшей зависимости от изменений целика. В этом случае для управляющего пристрелкою легко найти должное направление выстрелов.
Затем следует вторая фаза. Эта фаза попаданий. В этот момент масса падающих в судно снарядов безусловно вызовет пожары, которые не будут успевать тушить, так как они будут поддерживаться следующими попаданиями вследствие того, что все орудия будут стрелять в одну определенную точку, т. о. снаряды будут падать близко от места пожара. Примером последнего может служить случаи попадания в броненосец «Бородино». На этом броненосце от неприятельских снарядов вспыхнул в средней части пожар. В то место, куда попадали снаряды, т. е. где произошел пожар во все время до самого момента гибели попадали неприятельские снаряды, так что броненосец «Бородино» утонул горящим. Значит, команда на броненосце не успевала тушить пожара.
Вполне очевидно, что такая масса попаданий и также сосредоточенность падения снарядов вызывала панику на корабле, и в самом благоприятном случае понятное смятение и замешательство. Это же замешательство и смятение отражались весьма неблагоприятно на действии артиллерии, — а это в свою очередь, без всякого сомнения давало неприятелю массу лишних шансов на победу.
Наконец, рассмотрим третью фазу. Эта фаза есть фаза перелетов. Здесь следует обратить внимание на одну характерную особенность. Наши снаряды, перелетевшие и попавшие, всегда давая белый дым, были незаметны. Но японские снаряды при взрыве давали такой густой черный дым, по которому попадания и перелет будут всегда заметны. Особенность эта имела очень важное значение для пристрелки. Хитрые и предусмотрительные японцы, повидимому, предугадали необходимость при помощи химического состава вещества, начиненного в снаряды, устроиться таким образом, чтобы биография их снарядов вплоть до самого взрыва была им вполне известна, так как по месту взрыва снаряда было очень легко корректировать их стрельбу. При только что указанной системе стрельбы у японцев, как будто и не существует тот томительный и нервный период, который называется пристрелкою. Этот период крайне волнует команду, так как она предварительно, приспособляясь к тому, чтобы, постепенно пристреливаясь, попасть хотя несколькими снарядами в неприятельское судно, чтобы дальше уже стрелять без промаха, видя свои предварительные неудачи в пристрелке, невольно теряют хладнокровие и волнуется, что еще более увеличивает степень неудачи, так как команда еще ожидает в этот медлительный момент массы неприятельских снарядов. Между тем у японцев нет этой пристрелки. Они прямо безостановочно начинают стрельбу. Эта стрельба длится безрезультатно очень недолго. Сейчас же, благодаря сближению или удалению от нашего корабля японского стреляющего судна получается желательная дистанция. Снаряды начинают попадать в наши суда. Японская артиллерийская прислуга успокаивается и первый удачный выстрел сразу подымает дух личного состава корабля и увеличивает его боевую энергию. Теперь наконец рассмотрим стрельбу и пристрелку всей японской эскадры. Рассмотрим, между прочим, тот характерный случай, который был в начале боя. Припомним, что утром 14-мая наша эскадра шла в строе кильватера, имея головным «Ослябя», а четыре новых броненосца «Суворов», «Александр III», «Бородино» и «Орел» шли в стороне. Японский флот, имея головным «Миказа», показался слева и шел он контр курсом, сближаясь с нами.
На траверзе «Ослябя» японцы начали последовательно менять курс, желая идти с нами параллельным курсом. Головной корабль японского флота «Миказа», развернувшись, вышел из мглы, его скрывавшей и сейчас же открыл огонь по «Ослябя» на расстоянии, вероятно, около 35 кабельтовых. Остальные японские броненосцы также, т. е. разворачиваясь во мгле и выйдя из нее, сейчас же открывали беглый огонь по «Ослябя», так что в конце концов все японские суда сосредоточили огонь на «Ослябя», причем все они, начиная с «Миказа», сначала стреляли недолетами и при первом же попадании ложились на курс, параллельный нашей эскадры. Было видно, что каждый корабль японского флота пристреливался «недолетами», т. е. стрелял сначала при уменьшенном расстоянии, корректируя только направления своих выстрелов, и продолжал стрелять также быстро при попадании. Также было видно, что ни один из судов всей японской эскадры во время своей пристрелки нисколько не мешал своим предшественникам, да и не мог мешать, так как его снаряды ложились в кабельтовых 5-ти от снарядов его предшественника следующего корабля и недолетов заднего. Прошу обратить внимание на то, что, описывая в предыдущем методы нашей пристрелки, я не говорил, что она на самом деле была употребляема в бою, а только указывал лишь на то, что этот метод и система, не нанося японцам никакого существенного вреда, отличался только экономией снарядов.
Вполне понятно, что если-бы мы применяли этот способ во время Цусимского боя, т. е. способ расчетливой стрельбы, то весьма вероятно, что в результате оказалось бы, что у нас на каждом судне сохранился бы большой запас не истраченных снарядов. Но, к сожалению, эти тяжеловесные запасы после гибели судов сохранялись бы вечно на дне Корейского пролива.
Японцы же не отличались экономичностью. Они наоборот, придерживаясь своего, может быть, странного для нас, Европейцев, способа, выпускали много снарядов даром. Результат получился совершено обратным. Японцы потеряли попусту много снарядов, но сохранили свою эскадру. Мы же потеряли много броненосцев, и с ними вместе массу снарядов. Но у многих конечно возникнет такой вопрос: какого же способа стрельбы мы придерживались во время Цусимского боя? — Ответ очень простой. Так как при наступлении боя, с Адмиральского корабля, несмотря на устремленное на него, внимание всей эскадры, не было никаких сигналов, то каждый наш корабль нашел себе пристрелку и стрельбу по своему личному усмотрению. В заключение замечаний об артиллерийской стрельбе во время Цусимского боя, я, лично, пришел к следующему убеждению: по моему мнению в морском бою желательна и необходима пристрелка «недолетами», или, как у сухопутной полевой артиллерии, пристрелка по движущейся цели. Кроме сего мне кажется, что, во время морского боя, надо как можно более утилизировать скорострельность своих орудий, т. е. открывать по неприятелю сразу беглый огонь; а также, мне казалось бы, необходимо в самых широких размерах пользоваться маневрированием своих кораблей, т. е. никогда не лежать на каком нибудь одном курсе и находиться на одном расстоянии от неприятеля, а наоборот все время менять до него расстояние, постоянно сближаясь с ним в разных строях. Тем более, что при маневрировании кораблями, атакующему легко корректировать свою стрельбу, так как он даже и при подвижном неприятеле из сопоставления своего хода и хода противника всегда может определить насколько изменилось расстояние между ними; при противнике же неподвижном, т. е. лежащем, на одном постоянном курсе, на стороне атакующего будут все шансы к победе. Вернее сказать, всегда надо атаковать неприятеля, но никогда не быть только обороняющимся; что эта мысль есть мысль общая военного моряка могу подтвердить словами Адмирала Того, приведенными в дневнике японского офицера Нирутака: «На войне выигрывает тот, кто смело атакует».
А при действии по береговым укреплениям. я думаю должна быть пристрелка одного из кораблей эскадры, так как даже в случае неудавшейся пристрелки и начавшейся беспорядочной стрельбы Командующий эскадрою всегда своевременно выведет эскадру из огня береговых батарей, даст судам оправиться и начнет атаку снова.

Лейтенант Лосев.

#62 22.07.2010 15:18:23

vs18
Капитанъ I ранга
k1r
anna3 stas3b
Откуда: Харьков, Украина
Сообщений: 3745




Re: Действия флота. Документы. Отдел IV. 2-я Тихоокеанская эскадра. Книга третья. Бой 14 - 15 мая 1905 года.

Копия донесения доктора Кравченко с крейсера «Аврора».

Описание боя 14-го Мая 1905 года в Цусимском проливе.

С эскадрой Контр-Адмирала Небогатова мы соединились, 26-го Апреля.
На ней не только не было младшего врача для нашего крейсера, но и личный ее врачебный персонал оказался уменьшенным, так как в Джибути пришлось списать судового врача Младенцева.
12-го Мая, отпустив большую часть транспортов близь Шанхая, наша эскадра взяла курс на Цусиму. 13-го утром видели невоенный белый пароход, с которым мы разошлись курсами, а несколько часов спустя беспроволочный телеграф стал передавать японские сигналы. Вероятно, то был японский разведчик.
Все равно пройти без боя мы не рассчитывали. Настроение у всех замечалось радостно-спокойное, без излишних иллюзий, но и без трусливых опасений.
Давно ожидаемый момент развязки наконец наступал. Для него мы вот уже семь месяцев беспрерывно скитались по океанам всего земного шара, терпели тысячи невзгод и лишений и теперь с радостью мечтали о приближении часа разделки за многое.
Наступило 14-ое Мая. Мы уже входили в Цусимский пролив. Рано утром меня разбудил вестовой, говоря, что неприятель уже виден. Солнце уже взошло, горизонт был неясный, мглистый и на правом траверзе броненосцев (мы шли в левой кильватерной колонне) можно было разглядеть очертания двухмачтового двухтрубного крейсера. Его корпус, окрашенный в светло шаровый цвет, был едва заметен. Сначала он шел курсом параллельным с нами, затем, отойдя, скрылся во мгле. Несколько времени спустя показались слева четыре больших трехтрубных крейсера, которые легли на курс, параллельный нашему и несколько сходящийся с ним. При полном молчании с обеих сторон мы сошлись с ними на 50 кабельтов.
Я спустился к себе на правый перевязочный пункт. В нем уже все было готово, все расставлено согласно расписанию. В тазики с инструментами был налит 5% карболовый раствор. Санитарный отряд — все 29-ть человек — были одеты во все чистое, с повязками Красного Креста на левом рукаве.
Я приказал смочить водой из шлангов траверзы и чемоданы большие и малые (на всех перевязочных пунктах); пройдя по офицерским каютам, убедился в том, что все необходимые приготовления в них были сделаны — налита вода, вынуто чистое запасное белье, приготовлены чистые полотенца, мыло и т. п. Затем сам взял душ и переоделся во все чистое.
Команде также было приказано переодеться. Обе вахты, не спеша, по очереди отобедали у орудий — в этот день без чарки.
Завтрак в кают-компании прошел оживленно. У всех было радостно-приподнятое настроение духа и на потерю аппетита жалоб не было.
В 10 ч. 45 м. слева из за мглы снова показались японские крейсера, уже другие—«Читозе», «Касаги», «Ниитака», «Тсушима», и легли на курс параллельный нашему.
В 11¼ снова пробили боевую тревогу. Все кинулись по своим местам. Судовой священник О. Георгий, обошел с крестом и окропил св. водой все палубы.
Расстояние между нами и неприятельскими крейсерами с левой стороны уменьшилось до 44 каб. В 11 ч. 25 м. послышались отдаленные выстрелы — то открыл огонь броненосный отряд. Скоро вслед затем загремели и наши шестидюймовки. Стрельба продолжалась недолго и стихла после того, как японские крейсера, повернув по сигналу «все вдруг», строем фронта стали удаляться от нас влево и скоро скрылись во мгле.
В палубах были слышны веселые разговоры, говорили об комендоре Борисове, удачный выстрел которого из 6" орудия разнес заднюю трубу на «Читозе».
Затем последовал отдых. Я обошел палубы, где у орудий прилегла команда и прекращал все разговоры, советуя лучше отдохнуть, пока есть время.
Около 1½ была снова пробита боевая тревога, был передан сигнал: «вижу главные силы неприятеля».
Слева, спереди из за тумана появился японский флот. Палубы обошел наш Командир, успев сказать мне на правом перевязочном пункте несколько шутливых слов по поводу моего дневника. Это были его последние слова, слышанные мною.
Скоро послышалась отдаленная канонада, становившаяся все слышнее и слышнее; скоро и мы втянулись в бой. В полупортик 75 м/м. орудия № 3 (на правом перевязочном пункте) было видно, как кипело море от неприятельских снарядов, вздымавших огромные столбы воды. Миноносец «Блестящий» на нашем правом траверзе уже сильно парил и держал «како» (не могу управляться) — на нем озабоченно суетилась команда.
В это время узнав, что неприятель обходит с носу, я решил переменить правый перевязочный пункт на левый и отставил это, так как почти тотчас же мы попали под перекрестный огонь неприятельских крейсеров и броненосцев.
Едва мы только вынесли последние вещи с правого перевязочного пункта в центральный, как вслед нам загремели осколки и весь правый перевязочный пункт был изрешечен осколками.
Борт и верхняя палуба были пробиты во многих местах. Поставленному здесь траверзу мы обязаны задержанию самых крупных осколков и тому. что мы имели всего пять легко раненых, а не более. Траверзные койки во многих местах были глубоко пропороты, но задержали массу осколков.
Из санитарного отряда был ранен один матрос Носовенко, затем у 75 м/м. орудия № 3 комендор Борисенко, прислуга орудия Калинин и находившийся тут же фельдфебель Табарков и водолаз Гожалов.
Перенесенный в церковное отделение перевязочный пункт оставался там до конца боя.
На перевязку пока еще никто не являлся.
Около 3-х часов принесли на носилках 1-го раненого — Устьянова, у которого большой величины осколок разворотил глубоко левую ягодицу. Рана была сильно обожжена и загрязнена обрывками суконных брюк.
Затем прибыло еще несколько раненых. Я осматривал каждую рану, стараясь определить степень серьезности и опасности кровотечения, заводил кое-кому стерилизованные тампоны, в то время, как Уллас, Михайлов и четыре санитара перевязывали раненых, уже осмотренных мною. Санитар Казанский стоял на подаче инструментов и материала.
В 3 ч. 20 м. на носилках был принесен Командир крейсера Евгений Романович Егорьев. На лице его играла обычная, слегка насмешливая, улыбка. Я тщетно кликнул его «Евгений Романович!»
Пока санитары перекладывали его на операционный стол, я убедился в том, что пульса не найти. Дыхательные движения груди были очень слабы, цианоз быстро наступал. На голове в области теменных костей была заметна входная рапа, был виден мозг, а при ощупывании на большом протяжении под не изменившейся кожей мягко ощущались осколки черепных костей.
В это время Старший офицер крейсера Аркадий Константинович Небольсин прислал узнать, свободен ли я, чтобы перевязать его — я ответил утвердительно и просил спуститься на перевязочный пункт.
Я не стал осматривать подробно сильно развороченного выходного отверстия на затылке и приказал фельдшеру Михайлову закрыть рану повязкой, считая положение раненого безнадежным. Спустившийся вслед затем на перевязку Старший офицер, уже перевязанный индивидуальным пакетом, увидев смертельно раненого Командира, тяжело раненого мичмана Яковлева и много раненых, собравшихся здесь, отказался перевязываться и отправился в боевую рубку с тем, чтобы принять командование крейсером.
Я приказал отнести тело Командира в каюту и занялся другими ранеными. На операционный столик был положен мичман Яковлев: у него оказались две тяжелых рваных раны левой голени, были видны оборванные нервы, сухожилия, кость была цела. Несмотря на мучительную боль, мичман Яковлев вел себя молодцом.
Вообще я ошибся, предполагая, что во время боя буду видеть вокруг себя бледные растерянные физиономии, бестолковую суетню, ожидал, что мне придется покрикивать то на одного, то на другого. Ничего подобного не было. В этот день более, чем когда либо мои помощники — не только фельдшера и санитары, видавшие, так сказать, разные виды, но и все остальные 13-ть человек моего санитарного отряда — проявили полное самообладание, рассудительность и доказали, — что уроки мои для них не пропали даром.
Каждый больной был сначала показываем мне, я делал беглый осмотр, приказывал снять жгут, вымыть рану тампонировал, если была необходимость, приказывал прибавить шины, косынку.
Несмотря на массу раненых ни один не ускользнул от моего осмотра и не был потерян от недостатка в медицинской помощи.
Мичману Яковлеву, как и другим, были наложены сухие стерилизованные повязки. Затем ему была вспрыснута одна шестая грана морфия.
Имея вполне достаточный запас перевязочного материала вообще, а стерилизованного в частности, я не скупился и щедро расходовал его, кладя в иных случаях сразу по 2-3 стерилизованных повязки.
Почти всех раненых приносили в носилках, немногие спускались, поддерживаемые товарищем. Конечности преисправно были перевязаны жгутами. Даже Пагур, получивший сквозую рану в левый пах — промежность, был принесен с левым бедром. туго перетянутым в верхней трети.
Много драгоценной крови сохранили аврорцам эти жгуты.
Вопреки моим ожиданиям и приготовлениям на крейсере не было ни одного обожженного.
По окончании перевязки раненые быстро уносились на носилках людьми санитарного отряда (специальные хозяева носилок — те, принеся одного раненого, сейчас же брали свои носилки и уходили обратно). Тяжело раненые размещались начиная с ближайших офицерских кают.
Сознание времени и опасности было давно уже потеряно нами. Даже такой возглас, переданный сверху и принятый людьми, стоящими на передаче, — «мина идет прямо на нас» не произвел особого впечатления, все остались на своих местах и доканчивали свое дело, точно не их это касалось.
Это была та самая мина, которая, откинутая обратной волной, прошла вдоль борта в 2 — 3 саженях от него (была видна из левого перевязочного пункта) и, вскинутая вслед затем тараном, идущего за нами в кильватер «Владимира Мономаха», переломилась надвое, не взорвавшись. Часто слышалась передача расстояния «25 кабельтов», или передаваемые на передаче слова: «пожар на правом шкафуте», «пожары в батарейной палубе» — никого не смущали и не отвлекали от дела.
Это было хорошо и с такими молодцами действительно было приятно и работать, и умирать.
Время от времени приходили такие известия: «Осляби уже нет», «Бородино пылает», «Суворов весь в дыму», «Урал утонул», «погиб бедный Роланд» («Русь»).
Я старался по возможности скрывать эти известия от окружавших меня или делал вид, что сомневаюсь в справедливости слухов.
«Пожар? — Пожар затушат, велика важность!»
Вот только непослушные слезы невольно навертывались ша глаза, когда кто нибудь рядом вспоминал Командира, столь любимого всеми нами.
Тем временем дело шло своим порядком. Несколько человек из санитарного отряда пришлось отрядить для ухаживания за ранеными: надо было почаще поить их, смотреть за повязками; не сбились ли они, не промокли ли. То Уллас, то Михайлов с одним из санитаров, посылались для обхода раненых и вспрыскивания им морфия — все тяжело раненые получали по одному шприцу (одну шестую грана), а некоторые и по два сразу. Каждый, исполнив свое поручение, возвращался и докладывал мне; таким образом мне удалось оставаться все время в курсе дела.
Я не помню точно часа, кажется от 4 до 5, но был момент, когда вдруг весь перевязочный пункт сразу наполнился грудою стонущих и вздрагивающих тел, среди которых человек семь было принесено или уже скончавшимися или ранеными смертельно — при последнем издыхании. Тут уж пришлось перевязывать всем, не только фельдшерам и санитарам, но и остальным моим помощникам, перевязывать прямо на палубе.
Я обращал внимание лишь на степень кровотечения, останавливал его, вкладывал туго свернутый тампон, осколков не вынимал, даже лежавших поверхностно — времени не было.
Вообще дело шло: 1) об остановке кровотечения, 2) сохранении раны в возможной чистоте, и 3) наложении простейшей первичной повязки, всегда стерилизованной.
Производить какие бы то ни было операции, заниматься удалением осколков не было ни времени, ни места.
Обстановка была такова, что от сотрясения все до одной электрические лампочки еще в начале боя посыпались мелким дождем. Остались лишь люстры, которые были подвешены на шкертах, следовательно, неподвижно прикреплены, к верхней палубе. Но и люстры эти три раза тухли после того, как были в разных местах перебиваемы проводники (например на покинутом правом перевязочном пункте) — тогда мы погружались в тьму, но сейчас же Архипов, заведовавший у меня освещением, зажигал ручные и пиронафтовые фонари, при тусклом освещении которых мы продолжали свое дело.
Молодцы минеры, за которыми я посылал, умудрялись три раза возобновлять освещение в тухнувших люстрах. Палуба была залита кровью, в воздухе чувствовался едкий удушливый запах гари и пороховых газов. Все мы уже давно потеряли голос и оглохли, в особенности о. Георгий который к вечеру совсем лишился голоса. Много на его долю выпало работы в этот день. Неустанно он обходил раненых со Св. Дарами и напутствовал умирающих.
Час спустя мы уже разобрались с новыми ранеными; перевязали их разместили по кондукторским каютам, затем унесли трупы и прибрались немного на перевязочном пункте.
Несмотря на кипевшую вокруг работу, время тянулось бесконечно долго. Относительно исхода боя заблуждаться уже было нельзя. Погиб «Ослябя», «Бородино», на «Александре III» был большой крен, считали уже совсем выбывшим из строя «Суворов».
В моменты передышки от перевязок я обходил по каютам раненых, нескольких пришлось подбинтовать: все вели себя спокойно, кой-кто спал после принятой дозы морфия.
Примечание. Во время перевязок не было ни одного обморока. Случаев шока я тоже не наблюдал.
Погода, свежая и днем, к вечеру еще более стала свежеть.
75 м. м. орудия в шпилевом отделении и на боковых перевязочных пунктах уже давно, из за волны не могли отвечать несмотря на все старания молодцов комендоров. Волна вкатывала в дуло, а в стекла оптических прицелов ничего нельзя было видеть. Тоже самое происходило, как после я узнал, и у других орудий батарейной палубы.
Помещения обоих боковых пунктов были полны водой из полупортиков, которые пришлось скоро совсем задраить и орудия батарейной палубы вывести.
Особенно много воды собралось на правом перевязочном пункте, вода здесь свободно хлестала через пробоины в борту и лила непрекращающимися ручьями сквозь пробоины в верхней палубе.
Я и мои помощники уже давно были залиты кровью, промочили ноги, ходя свободно в воде.
Был уже заметен порядочный крен на правую сторону.
В один из моментов передышки, когда мы разошлись галсами и стрельба стихла, раненых уже перевязали и убрали, я приказал санитарному отряду придти на помощь людям трюмно-пожарного дивизиона и вычерпывать ведрами воду, в то время, как те старались свернутыми тряпками заткнуть пробоины. Заранее приготовленные для этой цели деревянные пробки различной величины не годились — все пробоины были страшно разворочены. С верхней палубы вода так и продолжала лить не переставая — подставили баки.
Палубы обошел, прихрамывая, вступивший в исполнение обязанностей командира, А. К. Небольсин.
Примечание. Кроме двух ран в голову, у него оказалось еще четыре ранения, из которых — одно 1 серьезное, в область правого колена.
Наш перевязочный пункт хранил Бог. Почти все попадания пришлись именно в переднюю часть судна —в передний мостик и боевую рубку, марс, бак, полубак и шпилевое отделение, правый перевязочный пункт — словом спереди, позади нас и над нами. Центральный же перевязочный пункт, хотя и был тоже пробит в нескольких местах верхней палубы, но так счастливо, что осколки (некоторый из них крупной величины) никого но ранили, и среди работы никто из нас и нс заметил, когда это случилось. (Пострадал лишь один металлический ирригатор, — пробит).
В виду того, что мы неоднократно попадали под перекрестный огонь неприятеля, я продолжал оставаться на Центральном перевязочном пункте и решил перенести его в другое место только в случае пожара.
Через находившийся рядом с нами (в 7—8 шагах от операционного стола) открытый люк верхней палубы, через который шла подача раненых, не влетел ни один осколок из тех, которые дождем падали вокруг, изрешетили мостик, трубы, вентиляторы; у 2-х 6" орудий, находящихся тут же по правому борту, вывели всю прислугу.
Прошло безнаказанно для нас и опасное соседство с элеватором, все время деятельно поднимавшим вверх беседки полные снарядами. Только одно время помню крики людей стоявших на передаче: «бронебойные, бронебойные, скорее бронебойные» и какую то досадную задержку в подаче бронебойных снарядов.
Подсчетом раненых и вообще какой-бы то ни было регистрацией заниматься было немыслимо. Я знал только, что мест для раненых уже давно не хватило — все каюты (исключая командирской), офицерские, кондукторские, боцманские были переполнены, в каютах лежали по двое, по трое, на одной даже четверо, лежали не только на койках, но и на палубе, клали больных в офицерском отделении и на палубу, размещали в бане, в жилой палубе. Но, подстилая каждому одеяло, то запасной матрас, клеенку, накрывая простынями, в общем устроили всех довольно сносно. Так что нельзя сказать, чтобы раненые валялись как попало, прямо на голой палубе.
Ухаживали за ними люди санитарного отряда, а затем пришли на помощь и их товарищи.
В течение дня было жарко и душно. К вечеру порядочно посвежело — раненых в офицерских каютах и в офицерском отделении пришлось укутать теплее. Так как одеял уже не хватало, пошли в ход офицерские пальто, тужурки, все, что было под рукой.
Перед заходом солнца мы по всем румбам увидели большое количество поджидающих нас и стягивающихся миноносцев.
Все-таки мы могли располагать небольшим промежутком времени, которым и воспользовались для того, чтобы переодеть команду в теплое платье (во время боя она имела парусиновую форменку и суконные брюки) и дать ей отужинать. Камбуз был разбит осколком и всем раздавали на руки благодетельные Малышевские консервы, прямо в жестянках — щи с мясом, ржаной хлеб и горячий чай.
Поглодал и я корочку хлеба, приютившись на каком то тычке.
Скоро начались выстрелы, начались минные атаки и полное неведение того, что творится наверху. Крейсер то бешенно ускорял свой ход, о чем можно было судить по вздрагиванию корпуса, то чуть не с полного хода стопорил все машины.
Перевязки продолжались своим чередом. Новых ранений уже не было, а приносили тех раненых, у которых начинали промокать повязки, либо приходили раненые в течение дня, до сих пор остававшиеся в строю.
К чести аврорской команды я должен сказать, что среди нее было много таких молодцев (серьезно и тяжело раненых); а всех легко раненых, или вернее, считавших себя легко ранеными, мне пришлось на другой день вызывать на перевязку особой дудкой с вахты.
Часам к 12 явились на перевязку лейтенанты — Лосев, Старк, прапорщик Берг — последние два были порядочно изрешечены мелкили осколками, и наконец, тяжело раненый, все время остававшийся в строю и потерявший порядочно крови, Князь Путятин.
От них я узнал, что мы сейчас идем полным ходом, к северу, но часто меняем направление в обратную сторону; с правой стороны видны четыре огня больших судов; в разных местах натыкаемся на миноносцы, которые пускают в нас мины и стреляют из орудий, но безуспешно.
От них же узнал, что наших два небронированных крейсера сражались то с 9-ю, то с 11-ю японскими крейсерами, неоднократно попадали под перекрестный огонь и пострадали, главным образом, от огня неприятельских броненосцев.
Около часу, еще раз обойдя всех раненых (из которых пять было безнадежных), лежавших спокойно, большей частью уснувших, я приказал Казановскому вынуть инструменты из растворов и всему санитарному отряду, за исключением вступивших в дежурство, лечь спать.
Не прошло и минуты, как мой незаменимый вообще, а в этот день в особенности, помощник Уллас, храпел уже богатырским сном, свалившись тут же близ операционного стола, в самой неудобной позе. Недалеко от него, среди груды матросских фигур, спавших вповалку в разно-образных позах, виднелась и фигурка батюшки, прикорнувшего в уголку.
Офицеры, также и раненый Путятин, лежали вповалку на палубе в 2-х каютах и кают-компании. Примостился и я в каюте старшего штурмана. Но не спалось.
Крен на правую заметно усилился. Спустя некоторое время за мной явился Уллас: умер раненый Вернер (сквозная рана черепа); под утро умер второй — Нетес (рана в полость живота). Увы! у меня оставалось еще три таких, страдания которых я мог лишь временно уменьшить — Колобов, Ляшенко, Морозов (у первых двух перебит позвоночник, у 3-го —рана в полость живота).

Описание действия снарядов.

В течении боя в крейсер попало всего 18 снарядов из них 13-ть — 8 и 6 дюймовых, 3 — 120 м.м. и два 75 м.м. калибра.
Из расспросов раненых и их здоровых товарищей я выяснил себе, какими именно снарядами были убиты и ранены офицеры и нижние чины крейсера «Аврора». Кроме попадавших снарядов пробивали борт и причиняли много повреждений и поранений осколки от недолетов, взрывающихся при ударе об воду, поднимавших большие столбы воды и пускавших тысячи осколков со страшной силой (действие пороха «шимозе»).
Действие снарядов наших и японских совершенно различно.
Так, напр., для сравнения возьмем один из 4-х снарядов, попавших в крейсер «Аврора» во время Гульского инцидента, — именно 75 м.м. снаряд, попавший в каюту судового священника. Он, пробив борт и несколько переборок, не разорвался и во всех переборках сделал правильное круглое отверстие, не многим большее чем диаметр самого снаряда. Японский же снаряд разрывается о самое тонкое прикрытие и дает огромную рваную дыру и тысячи осколков, получающих каждый огромную первоначальную скорость. Этим и объясняется, что каждый японский снаряд выводит из строя массу людей.
В 3 ч. 12 м. 75 м.м. снарядом, попавшим в правый ходовой трап переднего мостика и пославшим осколки к боевую рубку был убит Командир, Капитан 1-го ранга Евгений Романович Егорьев, тяжело ранен минер Ромашев, легко ранен старший штурманский офицер лейтенант Прохоров 1-ый, старший артиллерийский офицер лейтенант Лосев 2-ой, старший минный офицер лейтенант Старк 3-ий, писарь 1-ой ст. Коротков — находившиеся в боевой рубке.
Одновременно осколками того же снаряда ранены и находившиеся на правой стороне мостика у боевой рубки: серьезно — сигнальщики Торопов, Белоус, Прощенко, стоявший на шарах матрос 2-ой ст. Жилкин, легко — сигнальщики Прибытов, Микерин, стоявший на шарах кочегар Степан Иванов.
Приблизительно в то же время осколками недолета ранило находящихся в шпилевом отделении батарейной палубы по правому борту у 75 м.м. орудия № 1 серьезно — артиллерийского квартирмейстера 2-й ст. Облезова, прислугу орудия Терехина и Васильева, легко — фельдфебеля Чернышева и комендора Сафронова.
Осколками 6" снаряда. ударившегося об воду ранены находившиеся в батарейной палубе по правому борту у 75 м.м. орудия № 3 легко — комендор Борисенко, прислуга орудия Калинин, водолаз Гожалов и находившиеся на правом перевязочным пункте фельдфебель Табарков, помощник плутонгового командира и санитарного отряда матрос Носовенко.
8" фугасный снаряд, попавший в правый борт в стык верхней палубы, сделавший пробоину в 20 кв. фут и выведший из строя два орудия: 75 м.м. № 21 на верхней палубе и 75 м.м. № 7 в батарейной палубе, изрешетивший правый паровой катер своими осколками.
У 75 м.м. орудия № 21 ранил смертельно прислугу орудия Морозова, очень тяжело — прислугу орудия Шулепова, плутонгового командира мичмана Яковлева 9-го, подносчика № 2 — Пагур, серьезно — комендора Фролова, легко — строевого квартирмейстера Кайкова, Федорова.
У 75 м.м. орудия № 19 ранен легко — комендор Праук.
У орудия 75 м.м. № 7 в батарейной палубе убиты — комендор Кривоносов, прислуга орудия Чистяков, ранены смертельно — прислуга орудия Колобов, серьезно — прислуга орудия Козловский, легко — плутонговый командир мичман Шаховский, трюмно-пожарного дивизиона матрос Некрасов.
2) Почти в тоже время осколками был серьезно ранен в голову и ногу находившийся на правом шкафуте старший офицер, Капитан 2-го ранга А. К. Небольсин, и легко — артиллерийский квартирмейстер Тимофеев.
1) Вслед затем 6" снаряд, разорвавшийся над коечной защитой по правому борту между 6" № 13 и 6" № 15 орудиями, обратил в щепы барказ, разрушил коечный траверз дал, массу осколков, пробивших палубу, застрявших в командирской походной рубке, временно забитой углем, разбросал принесенные патроны, вышиб из них бездымный порох (один патрон впился в тело). На рострах произошел пожар: загорелись гильзы.
Почти одновременно 120 м.м. снаряд попал в коечную сетку около боевой рубки и, не пробив сетки, забитой мокрым брезентом, разорвался над головой прислуги у 6" орудия № 13.
У 6" орудия № 13 убиты — прислуга орудия Левкович и Бабичев, ранены очень тяжело — комендор Леонтьев, тяжело — прислуга орудия Колесников и Ховралев, серьезно — старшина комендор Воронов, боцманмат Мащиков, легко—І коммутаторщик 1-го погреба Негодяев.
У 6" орудия № 15 убиты — прислуга орудия Гендрихсон и Бармин, ранен смертельно прислуга орудия Ляшенко, очень тяжело — комендор Цитко, тяжело — прислуга орудия Власенко, серьезно — комендор Безимов.
Осколками от этого же снаряда ранен легко старшина марсовый Азаров, переходивший в это время на левый борт и находившийся у командирской походной рубки.
3) Почти в то же время, около 4-х часов, 8" бронебойный снаряд, ударившийся в правый борт, сделал пробоину в 12 кв. фут, разворотил командный W. С., в следующей переборке сделал 10 пробоин по 1½ кв. фута, послал осколок к противоположному борту, где сделал несколько пробоин. Осколком от этого снаряда тяжело ранен находившийся в то время у трапа под полубаком прислуга орудия Устьянов, которого сильно подбросило сотрясением воздуха и ранило осколком.
Около 4-х часов у 75 м.м. орудия № 18 был тяжело ранен — прислуга орудия Мутовкин.
Между 4 и 5 часами разорвался 6" фугасный снаряд (между входным трапом на полубак) у кранцев бакового 6" орудия с правого борта, зажег патроны. Осколками ранило смертельно: прислугу орудия, призывного из запаса Вернера, очень тяжело — прислугу орудия Рудишко, тяжело — прислугу орудия Фокеева, легко прислугу орудия Алексея Иванова.
120 м.м. снаряд, попавший в топ фок мачты, сделал пробоину и трещину в ней. Осколками на марсе разбит дальномер Барра и Струда, прожектор и ранены тяжело — дальномерщик Михайлов Алексей, легко — прапорщик по морской части Эдуард Берг и прислуга Халин.
Осколками, летевшими с правого борта между 4 и 5 часами, убиты и ранены:
У 75 м.м. орудия № 22 убит — прислуга орудия Копотев, ранены серьезно — прислуга орудия Толстогузов и Ерохин, легко — прислуга Иванов Степан и горнист Соколов.
У 75 м.м. орудия № 24 ранен тяжело — комендор Иванов, Михаил и находившийся тут же с носилками санитарного отряда матрос Козырев.
8" снаряд, попавший с левой стороны между 4 и 5 часами в переднюю трубу, дал массу осколков, которыми ранены: серьезно — находившийся на переднем мостике сигнальщик Белоус и прислуга Жилкин — оба вторично, горнист Васин и, находившийся в боевой рубке штаб барабанщик Ледяев (очень тяжело) и сигнальщик Шмелев (легко), осколками этого же снаряда ранены у 6" орудия № 10 тяжело — комендор Бобров и боцманмат Наумов.
В это же приблизительно время в батарейной палубе по левому борту ранены осколками у 75 м.м. орудия № 8 легко — комендор Сорокин и гальванер Командин, стоящий тут же у приборов Гейслера.
6" снаряд, разорвавшийся об тумбу правого 37 м.м. орудия на заднем мостике между 4 и 5 часами, снес орудие с частью тумбы за борт, многочисленными осколками снаряда, тумбы и прилегающих железных частей убит — у ютового 6'' орудия прислуга Полстенко, ранен серьезно комендор Касьянов, прислуга орудия Лашко, легко — комендоры Матвеев и Лялин. Еще раньше в начале боя, комендор Спевак и прислуга Лашко опалили себе лицо и волосы газами, а Спевак кроме того был легко ранен — осколками деревянного буртика на заднем мостике.
У 6" орудия № 29 на правых шканцах осколками этого снаряда убит комендор Грицук, тяжело ранен плутонговый командир Лейтенант Князь Путятин и прислуга орудия Мышевский, легко — прислуга орудия Храпов и Хамазов.
У 6" орудия № 30 на левых шканцах осколками этого снаряда смертельно ранен — прислуга орудия Нетес, тяжело — прислуга орудия Жеребцов.
У элеватора для 6" снарядов осколками этого снаряда ранен легко — прислуга орудия Козин.
На заднем мостике осколками этого же снаряда ранен серьезно — строевой квартирмейстер Борисов, стоявший часовым под флагом (винтовку его изогнуло и расщепило на мелкие куски) и дальномерщик Храбрых, упавший с мостика от сотрясения воздуха.
В шестом часу второй снаряд, попавший в стеньгу фок мачты у марса-реи снес их куски за борт, причем крутящимся в воздухе штагом ранен вторично комендор Дмитриенко, находившийся у бакового орудия, легко — прислуга левого 6" орудия № 16—Васяев и Петров.
На 89-ть убитых и раненых нижних чинов пришлось 29 комендоров и 42 человека прислуги орудий, т. е. почти все убитые и раненые принадлежат к артиллерийскому персоналу.
Гораздо большая цифра потерпевших на крейсере «Аврора» в сравнении с крейсером «Олег», сражавшимся в одних и тех же условиях, имевших массу повреждений от снарядов и осколков объясняется беззащитностью артиллерийской части на крейсере «Аврора». На «Олеге» — строевой состав был защищен казематными башнями и барбетами.
Из прилагаемого ниже обстоятельного списка убитых и раненых видны следующие потери, ложащиеся всецело на строевой состав и главным образом на комендоров и орудийную прислугу.

Офицеры.

Убито .................1 (Командир).
Тяжело ранено ...2.
Серьезно » .........1.
Легко » ...............5.

Нижние чины.

Убито ..........................9.
Умерло от ран ..............5.
Очень тяжело ранено ...5.
Тяжело ранено ...........14.
Серьезно » .................23.
Легко » .......................33.

    Итого: умерших ........15 (1 оф. — 14 ниж. чин.)
              раненых .........83 (8 оф. — 75 ниж. чин.)
Всего пострадавших ......98 человек.
Примечание. Графа «ранены серьезно» введена мною в виду того, что характер иных повреждений нельзя было определить точно сразу и лишь после дальнейших наблюдения являлась возможность отнести данное поранение к числу тяжелых или легких.

Считая по специальностям выбыло убитыми и ранеными:

Нижние чины.

Комендоров .............29 (Из них 2 помощника плутонговых командиров).
Прислуги у орудий ...42
Барабанщиков ...........1
Горнистов ..................2
Дальномерщиков ........2
Сигнальщиков ............6
Водолазов ..................1
Минеров .....................1
Писарей ......................1
Санитарного отряда ....2
Боцманов ....................1
Часовой ......................1

Итого : .......................89 человек.

Организация медицинского дела на крейсере I ранга «Аврора» перед боем 14 Мая 1905 года.

Вскоре по приходе крейсера II ранга «Изумруд» на Мадагаскар в бухту Носси-бе, Флагманским врачом 2-ой эскадры флота Тихого Океана было предложено мне перейти старшим судовым врачом на крейсер I ранга «Аврора», в виду того, что старший судовой врач упомянутого судна М. М. Белов незадолго перед тем, по тяжелой болезни был принужден вернуться в Россию.
Я уже успел сродниться со своим крейсером, принимая деятельное участие в постройке судового лазарета на Невском заводе, во время месячной стоянки в Ревеле пережил на нем тяжелую судовую эпидемию брюшного тифа, возникшую от того, что судно было отправлено спешно в далеко еще неготовом виде; за 6-ти месячный переход узнал и привык к команде. По этим причинам мне было жаль расстаться о крейсером и я категорически отказался от нового назначения. Тем не менее, несколько дней спустя, 7 Февраля 1905 года последовал приказ Командующего 2-ой эскадрой Тихого Оксана за № 95 о моем переводе.
Младший врач крейсера «Аврора», лекарь Л. М. Бравин, тем же приказом был переведен на «Изумруд».
11 Февраля 1905 года приказом Командующего 2-ой эскадры Тихого Океана за № 100, младший врач госпитального судна «Орел», заведующий делопроизводством, лекарь Л. К. Гейман был назначен младшим врачом на крейсер «Аврора», но с оставлением на госпитальном судне «Орел», в распоряжении Флагманского врача.
Таким образом de jure я имел младшего врача, de facto его у меня не было. Мне было сказано, что младший врач успеет приехать в Носси-бе на частном пароходе, или же придет на эскадре Контр-Адмирала Небогатова.
Таким образом судовой медицинский персонал крейсера «Аврора», кроме меня, состоял из двух фельдшеров и четырех санитаров: старшего судового фельдшера 1-ой ст. 1 Александра Уллас, с 1900 г. известного мне с весьма хорошей стороны еще по первому плаванию на Востоке на броненосце «Сисой Великий», где он был младшим фельдшером. Затем, младший судовой фельдшер 2-ой ст. Александр Михайлов с 1904 г., санитары: Казановский Антон и Кириллов Степан, оба с 1900 г., Тарасов Петр и Ясинский Еремей, оба с 1901 г.
Постоянный судовой лазарет, операционную, ванную, находившиеся в жилой палубе в корме под кают-компанией, я застал совершенно упраздненными и заваленными мешками с сухарями и жестянками с консервами. Вызвано это было невозможной духотой и жарой, господствовавшей в этих помещениях.
Примечание. Высокая температура и спертый воздух в помещениях лазарета объясняются самым близким соседством с постоянно работающими рефрижераторной машиной, рулевой машиной, динамомашинами и кормовой машиной. Устроенная искусственная (электрическая) вентиляция неудовлетворительна. При очень сильной вытяжной и весьма слабой вдувной вентиляции, при вечно наглухо задраенных иллюминаторах, воздух привлекается из вышеупомянутых машинных отделений и находящихся тут же рядом в той же жилой палубе всевозможных складов баталерской и офицерской провизии. Если вспомнить, что плавание крейсера столько времени происходит в тропическом поясе, станет вполне понятно, чем вызвано переселение лазарета и операционной в батарейную палубу.
Перевязочный боевой пункт был устроен во 2-м отсеке батарейной палубы рядом со шпилевым отделением, в так называемом церковном отделении. Лазарет помещался рядом в 3-м отсеке батарейной палубы по левому борту и располагал высоким рундуком, на который с трудом влезало и размещалось не более трех больных.
Здесь же стояли 75 м. м. орудие и операционный столик (для ежедневных операций).
«Аврора» — крейсер небронированный. Полуторадюймовой броней защищена лишь машина. Поэтому на боевом перевязочном пункте были приняты меры к тому, чтобы защитить его.
Эти меры состояли в вертикально подвешенной у рундуков с обоих бортов двойной стены из сетей минного заграждения с проложенным внутри рядом командных коек. Над перевязочным пунктом помещаются четыре 6" орудия: во время стрельбы даже учебными снарядами получается оглушающий звук, сильное сотрясение операционного столика; помещение наполняется удушливыми газами. В 4-х шагах от операционного столика по открытому и ничем не защищенному элеватору во время боевой тревоги беспрестанно громыхают беседки со снарядами.
Указанные уже недостатки перевязочного пункта, слабая защита его с бортов, полная незащищенность от продольных косых и навесных выстрелов, вдобавок положение его в передней части судна под боевой рубкой — следовательно, в месте наиболее подверженном неприятельским выстрелам — заставили меня искать на крейсере более подходящее место.
По мнению г.г. офицеров следовало разобрать уголь в офицерском отделении и здесь поместить перевязочный пункт. Защитить же его предполагалось тем же углем, завалив им офицерские каюты по правому и левому бортам, предварительно выломав шкафы, столы, умывальники, койки (по указанию Контр-Адмирала Вирена мелкий сырой уголь в мешках служит прекрасной защитой).
Так как уничтожение офицерских кают представляло многие неудобства, а, главное, лишало возможности разместить раненых после боя более или менее комфортабельно, этот проект был оставлен.
Что касается офицерской кают-компании, то она была завалена запасным углем и лишь по бортам ее были оставлены небольшие промежутки для двух 75 м. м. орудий и обеденного стола офицеров.
За перевязочным пунктом в церковном отделении было одно из важных преимуществ — удобная подача раненых по широкому прямому трапу.
Не придумав ничего лучшего, я решил оставить боевой перевязочный пункт на старом месте и просил лишь рас-ширить его и усилить его защиту.
Расширение состояло в том, что находившиеся рядом в 3-м отсеке два помещения по бортам, разделенные машинным (первым) кожухом, имевшие по одному 75 м. м. орудию и рундуки, были уступлены мне. Рундуки, шкапики вдоль борта, решетчатые ящики под палубой были сломаны, командные большие и малые чемоданы, различные мелкие вещи, десантные топоры — убраны, помещения вымыты, продезинфицированы и выкрашены белой краской.
Таким образом у меня получился центральный перевязочный пункт (в церковном отделении) и рядом лежащие боковые — правый и левый перевязочные пункты.
Предполагая, что стрельба будет с какого нибудь одного борта — правого или левого — я более рассчитывал на боковые пункты в виду того, что меж ними находился I-ый машинный кожух, защищенный вертикально стоящей броней в 1½". Следовательно при стрельбе в правый борт, я, находясь на левом, мог рассчитывать на небольшую защиту 1½ + 1½, т. е. 3 дюймов брони — защиту от осколков, конечно, а не от снарядов.
Примечание. Эти расчеты не оправдались: почти в самом начале боя мы уже попали под перекрестный огонь неприятеля и лишь успели покинуть правый перевязочный пункт, вынеся все из него, как он был изрешечен осколками, причем были легко ранены санитарнаго отряда матрос Носовенко, водолаз Гожалов, фельдфебель Табарков, и у 75 м/м. орудия комендор Борисенко и прислуга орудия — Калинин —5 человек.
Не имея младшего врача, я решил не разделять своих медицинских сил и не устраивать другого перевязочного пункта где нибудь в корме, с фельдшером во главе. Поступил я так для того, чтобы сохранить в своих руках общее наблюдение за всем происходящим — директиву.
Что касается предпринятого мною усиления существующей уже защиты центрального перевязочного пункта, то на помощь свободно висящему двойному ряду сетевого минного заграждения с проложенным рядом коек была воздвигнута из запасных колосников вертикальная стена во всю вышину палуб, а рундуки и пространства меж бортом, колосниками и стеной из сети минного заграждения завалены большими и малыми чемоданами.
Примечание 1. Весь этот горючий материал предполагалось перед боем смочить водой из шлангов, что и было сделано в свое время.
Примечание 2. По выходе из тропиков за несколько дней до боя, когда команда от резких изменений температуры стала мерзнуть, большая часть чемоданов, где находилось теплое платье, была убрана. Остались лишь чемоданы машинной команды.
В боковых перевязочных пунктах рядом с орудиями, по моей просьбе, были устроены поперечные траверзы, такие же, как и в остальных местах судна — из двойной сети минного заграждения с проложенным рядом коек.
Примечание. Боковые перевязочные пункты до боя служили мне помещением для лазарета. В каждом из них было поставлено по три лазаретных койки, которые перед боем были убраны.
Аптечные припасы и перевязочный материал 1905 года хранились не раскупоренными в 8-ми ящиках. Благодаря предусмотрительности старшего врача крейсера М. М. Белова лазарет располагал в избытке перевязочным материалом.
Сверх отпущенного (в вполне достаточном количестве) перевязочного материала, был приобретен на судовые средства в Танжере еще добавочный запас.
Имеющимся перевязочным материалом я распорядился так:
1) Перевязочный материал 1905-го года, хранящийся в 6-ти ящиках, остался лежать там же, где был помещен моим предшественником, в помещении динамо-машин, под защитой брони.
Примечание. Он и после боя остался не раскупоренным.
Чтобы не остаться в случае пожара в корме без перевязочного материала, я решил разбить остающийся материал на части и разместить их в различных местах судна.
2) Ящики аптечного шкапа были наполнены перевязочным материалом разного сорта (марля, вата, бинты, косынки и т. п.).
3) В средине судна в батарейной палубе по обоим бортам были помещены два больших ящика, обитые внутри цинком с различного вида запасами перевязочного материала.
4) Для перевязочных пунктов были приготовлены: 8 больших жестяных ящиков, герметически запаянных, с ручками по бокам, для быстрой удобной переноски. Ящики эти были взяты из под сухарей, выкрашены в белый цвет, наполнены материалом в пачках.
5) 4 металлических ящика — цилиндра — с крышкой герметически закрывающейся, принятые в Кронштадте, были наполнены исключительно стерилизованным материалом.
Заблаговременно, не спеша, мною был заготовлен большой запас стерилизованной марли и ваты, которыми я наполнил два цилиндра. В остальные цилиндры поместилось до 300 повязок, которые и обслужили мне весь период боя. Эти повязки были одинакового размера, большие (12 поперечных пальцев в ширину и длину), состояли из восьми слоев марли и одного слоя гигроскопической ваты, проложенного посредине. При употреблении марля переворачивалась вся на одну сторону; повязки были хорошо простерилизованы.
Предполагая, что во время боя удобнее и быстрее пользоваться мягкими бинтами (чем крахмальными) — это подтвердилось впоследствии — я заблаговременно приказал нарезать и скатать большой запас мягких бинтов из мягкой марли.
Были нарезаны различных размеров картонные шины.
На случай ожогов лица из доместику изготовлено 15 масок с тесемками.
21 офицеру, 11 кондукторам, 2 боцманам мною были розданы индивидуальные пакеты (готовая повязка с мягким бинтом), стерилизованные, завернутые плотно в несколько слоев парафиновой бумаги.
Примечание. Весь стерилизованный материал изготовлялся под моим личным наблюдением.
На судне до меня были сделаны семь сумок с перевязочным материалом для хозяев носилок и семь жестяных ящиков с перевязочным материалом, разбираемых по плутонгам по боевой тревоге. Имеющийся в них перевязочный материал — марля, вата, мягкие бинты — я предпочел разбить на отдельные (индивидуальные) пакеты, завернутые каждый отдельно.
Кроме того в сумки носильщиков добавил по одному большому резиновому жгуту.
Подача раненых была организована хорошо. Я счел лишь нужным добавить еще семь пар носилок к имеющимся семи парам, из которых две пары были Милелровския (остальные пять пар, изготовленные на судне, были обыкновенного простого типа: койка, две бамбучины, две поперечных распорки, два ремня посредине). Получилось всего 14-ть носилок; десять было роздано носильщикам, одни я взял себе на перевязочный пункт для уборки раненых, уже перевязанных, остальные три пары — запасные — разместил на верхней палубе на виду в известных команде местах.
Узнав, что на крейсере имеется до 1000 резиновых жгутов (первоначальное их назначение — для сетей минного заграждения), толщиною в мизинец, длиною в сажень, я с разрешения Командира, использовал их для медицинских целей, а именно — для остановки кровотечения. Жгуты были розданы всюду, на каждое орудие по семи штук, в боевую рубку, на мостики сигнальщикам, на марс дальномерщикам, в сумки носильщикам, кроме того — так развешены, на видных местах. Я добился того, что каждый матрос умел прекрасно накладывать этот жгут прямо поверх одежды на верхнюю треть плеча или бедра.
Примечание. У меня осталось еще много жгутов, но ссудить ими своих товарищей на других судах я, к
сожалению, не успел.
Вспоминая отчет судового врача канонерской лодки «Гиляк», Д-ра И. Н. Свечникова, его массу обожженных (из которых состояло ¾ раненых), я обратил особенное внимание на массовую заготовку средств против ожогов.
Запасы вазелину, прованского, льняного масел, известковой воды имелись в лазарете как всегда в количестве достаточном для обыкновенного пользования, но недостаточном для массовых ожог.
Имеющиеся средства против ожогов, Д-р Свечников живо израсходовал во время боя и принужден был прибегнуть к закутыванию обожженных в простыни и поливанию этих простынь 2 % раствором соды.
Оказалось, что и у машинной, и у минной частей на«Авроре» имеются запасы желтого вазелина, прованского и деревянного масла, прекрасных по своим качествам, сохраняющихся в хорошо укупоренных фунтовых и пяти-фунтовых жестяных коробках.
Что касается до известковой воды, то на судах всегда имеется запас негашеной извести. Из нее и было приготовлено мною достаточное количество известковой воды согласно правил фармакопеи.
Хотя linimentum calcariae и представляет собою довольно устаревшее средство, но при недостатке в других средствах при массовых ожогах вполне пригодно для подачи первой помощи.
Примечание. Разумеется, linimentum имелось в виду приготовлять ех. tempore.
Был заготовлен борный вазелин.
Вспоминая доклад Д-ра Храбростина о бое на «Варяге», я счел не лишним сверх имеющегося (увеличенного) комплекта ножниц для снимания гипсовых повязок и разрезания одежды (2 пары), обыкновенных ножниц (2 пары), двух бритв (одной из полкового набора, другой из десантного ранца), запастись еще 4-мя парами простых ножниц и тремя бритвами. При той массе раненых, которую я имел, подобные мелочи очень и очень пригодились.
В Носси-бе покупкой мною было приобретено 2 больших эмалированных таза для грязных инструментов и 2 больших белых эмалированных кастрюли с крышками для шариков, сухих и влажных.
С грустью я думал о том, что не мог взять с собой аппарата для вспрыскивания физиологического раствора поваренной соли при больших потерях крови, аппарата, выписанного мною из Афин для крейсера «Изумруд» через посредство Д-ра Свечникова во время стоянки в Суде. Достать его в Носси-бе, конечно, я не мог.
Растворы — 5% карболовой, 2% борной и 1:1000 сулемовый — были заготовлены мною в достаточном количестве и имелись на перевязочном пункте под рукою в больших стеклянных бутылях, в наиболее безопасном для них и для находящегося вблизи их медицинского персонала месте. Рядом с ними висели металлические и стеклянные ирригаторы (Эсмарховские).
Примечание. Для быстрейшего изготовления в случае надобности растворов сулемы, последняя имелась в отвешенных таблетках вместе с содой. Таблетки я приобрел покупкой в Носси-бе.
В судовом лазарете имелся рефлектор с электрической матовой лампочкой большой силы. По моей просьбе минеры изготовили 2 переносных подвесных люстры по четыре лампочки в 25-ть свечей, с белыми рефлекторами, поставили в нескольких местах штепселя: на случай же потухания электричества, я достал из подшхиперской 6 переносных ручных фонарей, запас свечей, спичек. Кроме того на первязочных пунктах находилось три пиронафтовых фонаря.
Была организована доставка пресной воды: два больших лагуна, находящиеся постоянно на боковых перевязочных пунктах, были внутри заново выкрашены и, по моему приказанию, постоянно наполнялись свежей опресненной водой. На центральный перевязочный пункт выносился большой медный лагун с крышкой и водой для питья, 2 деревянных и 2 медных бака с водой для мытья: весь санитарный отряд имел через плечо алюминиевые фляжки, с водой, разбавленной клюквенной эссенцией.
Примечание. Для больных в Носси-бе с транспорта «Корея» был принят запас коньяку, лимонной, клюквенной эссенции, консервов молока и мяса.
Санитарный отряд, бывший в моем распоряжении, стоял из 29 человек, а именно:
Фельдшера: Уллас, Михайлов.
Санитары: Казановский, Кириллов, Тарасов, Ясинский.
Кондукторы: баталер Юргенсон, шхипер Бубнов.
Стр. кварт. Никитин.
Баталер 1-й ст. Шевелев.
Писарь 1-й ст. Новиков.
Вольнонаемные музыканты: Эйхенбаум, Федоров, Челноков.
Вестовой Архипов.
Кочегары: Пономарев, Кончуковский, Прохоренко, Носовенко.
Эти 19-ть человек находились при мне, помогали при перевязках, убирали раненых, ухаживали за ними и рассылались мною с различными поручениями.
Офицерские, кондукторские, командные коки и их помощники: Виноградов, Черногаев, Долгов, Рачинский, Рулев.
Хлебопеки: Козырев, Гавриленко.
Юнги: Баталерский Ефимов, Шхиперский Петренко.
Маляр Фокин.
Эти 10 человек были хозяевами носилок, имели в своем распоряжении сумки с перевязочными пакетами и жгутами и были размещены главным образом на верхней и батарейной палубах. Второй носильщик для носилок брался из людей не стреляющего борта или же из людей, стоявших свободными по расписанию (трюмно-пожарного дивизиона), в ожидании заделки пробоины или тушения пожара. Назначением этих людей распоряжались плутонговые командиры.
Для всех этих 29-ти человек было составлено точное расписание, по которому каждый знал, где ему находиться, что делать. Так:
1) Никитин, Бубнов, Юргенсон, Новиков, Эйхснбаум, Федоров, Понамарев, Кончуковский, Носовенко, Прохоренко, по боевой тревоге, очищали три перевязочных пункта: убирали койки и все лишнее, мешающее проходу, а также могущее дать осколки.
2) Архипов заботился специально об освещении: зажигал все электрические лампочки, ставил люстры, подвешивал ручные фонари, проверял готовность стенных пиронафтовых фонарей, задрайку иллюминаторов.
3) Шевелев и Челноков заботились о снабжении всех лагун и баков пресной водой.
4) Санитары: Кириллов и Ясинский выносили и укрепляли на случай качки операционный стол, стол для инструментов, пять стульев, три медных таза, эмалированные тазики.
5) Санитары: Казановский и Тарасов выносили на избираемый перевязочный пункт 8 больших жестяных ящика с перевязочным материалом в пачках, 4 цилиндра со стерилизованным материалом и готовыми повязками, затем шины, фланелевые бинты, косынки, маски для ожогов, клеенки для подстилки, лазаретное белье (простыни, полотенца, рубахи, кальсоны, докторские халаты).
6) Фельдшера Уллас и Михайлов выносили полковой набор, 6 скальпелей, неаны, торсионы, серфины, иглы, лигатурный шелк 3-х сортов, Эсмарховский бинт с жгутом, судовые жгуты, ножницы, бритвы, 9 щеток для мытья рук, эмалированные тазы и кастрюли с шариками.
Затем ими же выносились медикаменты: морфий в порошках по одной шестой грана и в 1% растворе, 1% кокаин, эфир, стерилизованное камфорное масло, валериановые капли, гофманские капли, скипидар, камфору в порошках по одному грану, хлор-этил, дерматол, ксероформ, йодоформ, пять мензурок, пять шприцев Праваца, известковую воду, льняное масло, борный вазелин, соду, мыло.
Для быстрейшей подачи все это находилось уже в трех ящиках продолговатой формы с ручками по бокам. (1 — белье, 2 — медикаменты, 3 — инструменты); хранилось же постоянно в левом перевязочном пункте.
7) Хозяева носилок быстро разбирали хранящиеся в правом перевязочном пункте носилки, сумки. За плутонговыми жестяными ящиками с перевязочным материалом приходили люди, специально для того из плутонгов назначенные.
Благодаря частым боевым тревогам санитарный отряд прекрасно усвоил себе все пункты расписания, быстро выносил всю обстановку перевязочного пункта и, по приказанию, менял место перевязочного пункта, исполняя это без всякой суеты и толкотни.
За три с половиною месяца, проведенных мною на «Авроре» я имел достаточно времени, чтобы обучить свой сани-тарный отряд и не могу пожаловаться на результаты этого обучения в особенности после такого строгого экзамена, какой пришлось выдержать санитарному отряду с 14-го по 24-ое Мая.
Имея в виду тот случай, что старшему фельдшеру Улласу, быть может, придется заменить меня, я вел с ним специальные занятия, повторял курс анатомии, топографию важнейших сосудов, нарисовал ему схемы сосудов; кровотечение из которых должно быть останавливаемо при ампутациях, объяснил типы простейших операций, накладывание лигатур, дозировку морфия, кокаина, камфоры, эфира, кофеина и т. п.
Оба фельдшера были научены владеть шприцем Праваца. Санитары твердо заучили название всех инструментов, твердо знали, что лежит в каждом ящике, где хранится запасной перевязочный материал и т. п.
В течении 3½ месяцев каждый из них еженедельно сменялся на подаче инструментов и перевязочного материала — во время утреннего амбулаторного приема и дневных операций.
Таким образом в конце концов я добился от них строгого соблюдения правил асептики и антисептики.
Во время боевых тревог, а также и в отдельные часы, я объяснял всему санитарному отряду приемы обращения с ранеными, переноску их, останавливание кровотечения жгутом и нажатием, методы искусственного дыхания, тип простейшей повязки и т. п.
Более сокращенная такая лекция была прочтена мною всей команде в специально отведенное для того время.
Наконец одна подробная лекция об организации медицинского дела на крейсере «Аврора» и о подаче первой помощи вообще, была прочтена мною для г.г. офицеров, в присутствии Командира и Старшего офицера. В конце лекции я просил разрешение пользоваться офицерскими каютами для первых раненых и распоряжения о том, чтобы перед боем в каждой каюте в умывальнике и графине была пресная вода, приготовлено чистое полотенце, мыло, чистое белье, вынуто несколько запасных полотенец и простынь.
Примечание. Все эти мелочи, которые так легко было позабыть, были приведены и исполнение в свое время оказались далеко не липшими. От лица раненых я должен теперь с признательностью вспомнить об этих «мелочах».
Все лекции сопровождались подробными демонстрациями и были выслушаны как г.г. офицерами, так и командой с живейшим интересом.
Во время стоянки в Носси-бе я однажды посетил госпитальное судно «Орел» со специальной целью познакомиться с обращением с аппаратом Рентгена, который имелся у меня на судне. Д-ром Кисель-Загорянским мне любезно были даны все необходимые сведения об установке этого аппарата.

Отредактированно vs18 (30.07.2010 15:36:13)

#63 23.07.2010 19:49:40

vs18
Капитанъ I ранга
k1r
anna3 stas3b
Откуда: Харьков, Украина
Сообщений: 3745




Re: Действия флота. Документы. Отдел IV. 2-я Тихоокеанская эскадра. Книга третья. Бой 14 - 15 мая 1905 года.

Общие приготовления на судне.

В Южно-Китайском море в ожидании встречи с неприятелем масса дерева была выброшена за борт (вся внутренняя деревянная обшивка борта, рамы, уралитовые щиты, ящики из под консервов, лишние столы, стулья, деревянная рубка, волосяные лазаретные тюфяки, часть шкапиков и умывальников).
На верхней и батарейной палубах для защиты от осколков размещены навесно и вертикально поперечные траверзы из сетей минного заграждения с брезентами или койками внутри, смоченными перед боем.
Примечание. Траверзы эти сыграли самую благодетельную роль во время боя.
Наверху повсюду были расставлены анкерки с питьевой водой. Команде объяснено значение коечных матрасов как спасательного средства. Под наблюдением г.г. Ротных Командиров эти матрасы были соответственно переделаны, т. е. часть пробки выпущена, а в известных местах пришиты тесемки.

Исследование судовым рентгеновским аппаратом на крейсере «Аврора» раненых с крейсеров «Аврора», «Олег» и «Жемчуг».

Судовой лазарет крейсера 1-го ранга «Аврора» располагал двумя круксовыми трубками, экраном и штативом, принятыми из Николаевского морского госпиталя в Кронштадте.
Эти немногие принадлежности Рентгеновского аппарата оказали нам услугу неоценимую.
Невольно я вспоминаю голоса скептиков, говоривших о том, что отпуск этих принадлежностей является совершенно излишней роскошью в виду того, что применение Рентгена на боевых судах невозможно: хрупкие круксовые трубки все равно будут разбиты от малейшего сотрясения. Чтобы сохранить аппарат в целости, я принял меры состоявшие в более тщательном обвертывании большим количеством ваты, в просторном ящике и хранении в более безопасном месте. Результаты превзошли все мои ожидания. Я счастлив, что несмотря на тяжелое время, переживаемое мною самим с массою раненых, я еще имел возможность помочь своим товарищам и раненым на крейсерах «Олег» и «Жемчуг», у которых этого аппарата не было. Смею думать, что мой опыт широкого применения аппарата Рентгена на боевом (а не госпитальном) судне, тотчас после боя, является первым.
Рентген, конечно, не только облегчил нам массу труда, но и немного сократил страдания раненых во время перевязок (мучительные отыскивания осколков зондом).
Судовой беспроволочный телеграф помещался на крейсере «Аврора» под защитой брони в машинном отделении (был заблаговременно туда перенесен).
Было, конечно, немыслимо спускать туда на носилках раненых для исследования их — поэтому, стараниями Старшего минного офицера Лейтенанта Юрия Карловича Старка, все необходимые принадлежности были перенесены на центральный перевязочный пункт, неподалеку от операционного стола.
Установка было дело не легкое и потребовала перенесения передающей станции системы Слаби Арко, состоявшей из отдельных частей, указанных на прилагаемой схеме.
Раненые исследовались стоя, сидя на стуле или лежа на операционном столе в различных позах без снимания повязок и одежды.
Большую услугу оказали мне йодоформенные тампоны, заведенные в раны: они но просвечивали, были видны темным пятном и давали возможность превосходно ориентироваться относительно соотношения раны, осколка, направления канала.
Отыскав осколок металлический, костный, перелом, я тотчас же набрасывал рисунок, прекращал действие аппарата, дорисовывал при свете зажженной лампочки, снова тушил ее и, пуская опять в ход аппарат, проверял верность рисунка.
Очень жаль (в смысле коллекции), что я не мог производить снимки судовым фотографическим аппаратом за неимением пластинок. Впрочем, не было бы времени заниматься приготовлением, проявлением и печатанием последних.
Окончив исследование своих раненых я, по приходе в Манилу, предложил по семафору товарищам врачам воспользоваться моими услугами.
С крейсера «Олег» докторами В. П. Анниным и О. О. Деном было привезено для исследования пять раненых. С крейсера «Жемчуг» А. Н. Викторов привез четырех раненых. У меня исследован 31 человек — итого 40 раненых. Сделанные мною от руки рисунки — снимки в числе 39-ть штук представляются мною при сем отчете.
Вся серия этих рисунков была представлена мною при копиях со скорбных листов в морской госпиталь в Маниле. И все осколки, вынутые у раненых в течении месяца их пребывания в госпитале, вынуты по моим рисункам.
Нужно же было так случиться, чтобы, прекрасно обставленный Рентгеновский кабинет морского госпиталя в Маниле не ног работать из за неисправности в машине, которую не могли исправить вот уже в течении целого месяца пребывания наших раненых.
Тогда, с разрешения Командира, я предложил американским врачам воспользоваться нашили приборами и перевести их на катере в Канакао, где помещается госпиталь.
Был получен ответ, что повреждение должно быть исправлено на этих днях — не сегодня — завтра.

Исследованы аппаратом Рентгена на крейсере 1-го ранга «Аврора».

1) А. К. Небольсин — Командир крейсера.
Обнаружено отсутствие металлического осколка в области правого колена.
2) Леонтьев — найден перелом и осколок, представляю один снимок.
3) Цитко — перелом с осколками, изображение не ясно.
4) Рудишко — осколок металла в области колена. Представляю один снимок.
5) Ледяев — осколок правого плеча. Представляю один снимок.
6) Иванов Михаил — осколок в шее. Представляю один снимок.
7) Мышевский — осколок в области локтя. Представляю два снимка.
8) Колесников — 1) исследование бедра неудачно, 2) кости правого предплечья целы, осколка нет.
9) Михайлов — 1) перелом II-ой пястной кости и костный осколок 1-ой пястной кости на правой кисти. Представляю один снимок.
10) Ховралсв — осколок в левом предплечьи. Кости целы. Представляю два снимка.
11) Наумов —кости правого коленного сустава целы.
12) Димитриенко — кости левого предплечья целы. Осколка нет.
13) Облезов — осколок в области правого колена. Кости целы. Представляю два снимка.
14) Косьянов — исследование шеи не удалось.
15) Безимов — перелом ІІ-ой пястной кости левой кисти и осколок металла. Представляю два снимка.
16) Великанин — кость левого бедра цела, найден осколок металла. Представляю один снимок.
17) Воронов — кости левой голени целы. Найден большой осколок. Представляю два снимка.
18) Фролов — кость цела, осколка нет.
19) Толстогузов — 1) кости голени целы, осколка нет, 2) лопатка цела.
20) Васильев — осколок в области правого голеностопного сустава. Представляю три снимка.
21) Жилкин — осколок в левой голени. Представляю три снимка.
22) Терехин — осколок Ѵ-ой предплюсневой кости левой стопы.
23) Козловский — осколок в правой стопе. Представляю один снимок.
24) Торопов — 1) кости девой голени целы, 2) кости правой голени целы.
25) Борисов — 1) осколки в правом бедре. Представляю один снимок; 2) осколок в области левого лучезапястного сустава. Представляю два снимка.
26) Мащиков — кость лучезапястного сустава цела.
27) Сафронов — кости предплечья целы, осколка нет.
28) Негодяев — осколок в левом плече. Представляю два снимка.
29) Халин — кости стопы целы, осколка нет.
30) Праук — кость бедра цела.
31) Хамазов — осколок у основания 1-ой пястной кости правой кисти. Представляю один снимок.

Раненые крейсера 1-го ранга «Олег» исследованные на крейсере «Аврора».

32) Решетников — осколок в правой голени. Кости целы. Представляю два снимка.
33) Мельников — исследование невозможно.
34) Романчук — осколок в левой голени. Кости целы.
35) Аксенов — осколка в предплечьи нет. Кости целы.
36) Зуйкин — 1) осколок в области локтя. Кости целы. Представляю два снимка. 2) Кость бодра цела, осколка нет.

Раненые крейсера 2-го ранга «Жемчуг» исследованные на крейсере «Аврора».

37) Горячев — осколка в груди не найдено.
38) Урбанович — осколка в левом плече но найдено, кость цела.
39) Петров — осколка в правом плече не найдено, кость цела.
40) Улизко — осколка в груди не найдено.

Десять дней с ранеными после боя на крейсере «Аврора».

Скоро настало и утро — 15-го Мая. Ночные попытки прорваться на север не удались и мы шли к югу в кильватер своему флагманскому судну. Ночью к нам присоединился и «Жемчуг». Ход был уже уменьшен, крен выровняли за ночь, затопив угольную яму на противоположном борту.
На «Олеге» и «Авроре» были большие повреждения, подбита часть орудий, «Аврора» кроме того понесла большие потери людьми.
Рано утром я вышел на верхнюю палубу. Команда, выстроившись во фронт, пела утреннюю молитву — «Христос Воскресе» —, надолго остались у меня в паяяти эти бледные землистого цвета физиономии, бесстрастное выражение лица, повязки, промокшие кровью.
На палубе всюду ужасные следы разрушения: все смято, разворочено, торчат железные листы, обломки, зияют дыры.
Но некогда было заниматься рассматриванием повреждений и я спустился на перевязочный пункт, где санитарный отряд уже приготовлялся к перевязкам.
Палуба была уже вымыта, помещение провентилировано. Инструменты вынуты и уложены в 5% карболовый раствор.
Я обошел с фельдшерами всех раненых, которых уже поили горячим чаем, прибавляя в него по желанию молоко, лимон, ром или красное вино.
Повязки держались хорошо, некоторые промокли.
Составив список, кого брать на перевязку первыми, я отправился на перевязочный пункт.
Старший офицер и все офицеры крейсера приняли деятельное участие в более удобном размещении раненых.
Было принесено семь лазаретных коек, сделаны временные деревянные настилки из досок.
Раненые размещены в правильном порядке в офицерских, кондукторских и боцманских каютах, в офицерском отделении. Которым пришлось первоначально лежать в бане или в офицерских каютах на палубе, те были размещены на левом перевязочном пункте (правый был порядочно заливаем волной через пробоины), где лежали сколоченные наскоро деревянные настилки, тюфяки, командные матрасы. Кое-кому из больных пришлось подложить резиновые воздушные круги, имевшиеся на крейсере в количестве пяти штук. Для лучшей вентиляции помещений были поставлены парусиновые виндзейли.
Раненых обмывали на клеенках горячей водой с мылом. Для всех раздобыли чистое белье.
По возможности я входил во все мелочи, осматривал раненых, опрашивал их желания. Ко мне на помощь пришли г.г. офицеры, учредившие между собой суточные дежурства по уходу за больными.
Кроме них неустанно о раненых заботился и о. Георгий.
Я приказал щедро расходовать лазаретные запасы клюквенной, лимонной эссенций, коньяку, консервов молока и мяса, а как только их не хватило, брал из кают-компанейских запасов красное вино, ром, яйца, лимоны. Некоторым из раненых была назначена легкая диета: молоко, бульон, яйца, кисель, мороженное.
Раненые всегда имели горячий чай, кофе, холодное питье.
Половина людей санитарного отряда (с присоединившимися 10-тью хозяевами носилок) деятельно дежурила подле раненых, кормила их, давала пить и т. п. Остальная половина приносила и убирала раненых и помогала мне во время перевязок.
Раненых обходили Его Превосходительство Контр-Адмирал Энквист и Командир.
Два раза в день, утром и вечером, я производил с фельдшерами подробный обход, во время которого назначались перевязки, порции, делались лекарственные назначения (морфий, слабительные, клизма, катетер). Все это затем быстро исполнялось моими толковыми помощниками — фельдшерами Улласом и Михайловым. Дежурный санитар два раза в день измерял температуру.
Остальное время — с раннего утра до позднего вечера нередко до 10½ часов беспрерывно, с небольшими лишь промежутками для еды, шли перевязки.
Тут то и началась наша настоящая медицинская, хирургическая работа.
Эти последние после боя десять дней для нас оказались гораздо труднее самого боя и не знаю, хватило ли бы сил медицинского персонала на больший период времени.
15-го утром прежде всего на перевязку были принесены такие раненые, у которых промокли повязки.
Повязка снималась, производилась обстоятельная очистка окружности раны: волоса брились, окружность раны мылась горячей водой с мылом, скипидаром, сулемой 1:1000. Затем осматривался внешний вид раны: полость ее осторожно сухими тампонами очищалась от сгустков крови, обрывков ткани.
Все раны были сильно обожжены по краям и внутри. — Ожоги 3-ей степени. — Омертвевшие от ожога клочья, лоскуты отрезывались ножницами, на сосуды продолжавшие кровоточить, накладывались лигатуры. Если полость раны была велика, то в иных случаях она вскрывалась широким разрезом, в других — скопившиеся сгустки крови осторожно удалялись острой ложечкой; обыкновенно в глубине раны прощупывался зондом металлический осколок, плотно засевший, который и был удаляем с помощью корнцанга. Иногда же для его удаления требовался контр-апертурный разрез. Когда полость раны была очищена от сгустков, исследована, металлические или костные осколки удалены, кровотечение остановлено, я, считая всякую рану сильно загрязненной, особенно на нижней половине туловища, где сильную инфекцию вносили суконные брюки, тампонировал рану сухим припудренным йодоформом тампоном, приготовленным из стерилизованного материала конечно; затем сверху накладывалась влажно-высыхающая повязка в виду болезненности краев раны после ожога. Выжатая в сулемовом 1:5000 или борном 2% растворах марля не припудривалась йодоформом и явлений экземы у краев раны я не наблюдал. Сверху накладывался слои гигроскопической сухой стерилизованной ваты и мягкий бинт. Повязка отлично высасывала содержимое раны.
Этим родом повязки я остался вполне доволен при существовавших условиях и почти не менял его. Сухая повязка, сильно присыхая, образовывала непроницаемый слой марли, под которым дальнейшее отделение раны застаивалось. Коллодийными повязками даже и при совершенно мелких ранениях я не пользовался.
Примечание. Некротизированные места смазывались иногда настойкой йода.
На конечности накладывались шины — картонные, металлические, косынки. Прибегать к хлороформу, кокаину, хлор-этилу которые стояли тут же наготове без младшего врача и при такой массе раненых не было никакой возможности. И так ни одна минута не терялась нами даром.
Пока я с Улласом и одним санитаром оперировал над какой нибудь одной раной, Казановский подавал инструменты, Михайлов с третьим санитаром приготовлял к перевязке другую рану у этого или другого больного, четвертый санитар вместе с людьми санитарного отряда забинтовывал или разбинтовывал повязки. В тоже время раненые приносились, уносились или терпеливо ждали своей очереди на носилках. Ни один человек не стоял без дела и мне приходилось делать лишь указания, но отнюдь не замечания, выговоры. Каждый был преисполнен горячим желанием помочь своему страждущему товарищу.
После удаления осколков, давивших на нервы, сосуды, боли значительно облегчались.
Общий характер повреждений состоял в различной величины неправильной формы рваных ранах, с краями большей частью ушибленными, — ранах сильно обожженных. Поранения были наносимы осколками снарядов или борта и металлических частей судна. Мичман Яковлев был ранен осколками деревянной палубы, фельдфебель Табарков кусками иллюминаторного стекла, комендор Бобров — осколками бездымного пороху из гильзы, остальные все — осколками металла (чугуна, стали, меди.)
Ожоги ран имели и свои хорошие стороны: 1) загрязненная рана обеззараживалась до некоторой степени (обрывки тканой вытаскивались горелыми), 2) кровотение из мелких сосудов и паренхиматозное прекрасно останавливались благодаря прижиганию.
Поранения очень крупных сосудов я не имел и счастливая случайность — было несколько ран нижних конечностей с обнажением бедренных или подколенных крупных сосудов, но без их повреждения. Лигатур на мелкие артерии пришлось наложить достаточное количество.
Осколки производили варварские разрушения в мягких частях, разворачивали рану, делали большие карманы, вызывали разлитые гематомы. Входное отверстие сквозной раны всегда можно было узнать по рваному, сильно развороченному виду.
Осколки ничтожной величины (о чем можно было судить по входному отверстию в ½ — 1 кв. сант.) при своем выходе делали часто громадную выходную рану.
Были открытые переломы костей черепа, позвоночника, верхних и нижних конечностей.
Трое совершенно безнадежных больных производили тяжелое впечатление.
1) Колобов, у которого осколок, ударив в левую подвздошную область у spina superior прошел прямо взади, искрошив крестец и сделав громадную открытую развороченную рану в области крестца и левой ягодицы. Рана издавала уже сильно зловонный запах, требовала иногда 2-х перевязок в день, причем эти перевязки отнимали массу времени и были и для пациента и для врача чистой пыткой. Все-таки нужно было просто преклоняться пред терпением этого страдальца, и я был очень счастлив, когда иной раз шуткой мне удавалось вызвать бледную улыбку на его лице.
На третьи сутки он скончался.
2) Ляшенко — имел огнестрельную рану в спине в области правого легкого и повреждение позвоночного столба, имевшего результатом паралич кишечника, мочевого пузыря, нижних конечностей. Несмотря на заблаговременно принаятые меры пролежни неудержимо быстро развились у него на парализованных местах.
Скончался лишь на 6-ые сутки.
3) Морозов — старообрядец —умер от 2-х крошечных ранок в живот по ½ сант. каждая. Первые дни была постоянная рвота с небольшой примесью крови, небольшая тупая боль в животе. Затем сразу развился острый перитонит и раненый при явлениях острого психоза, буйного бреда скончался (также на шестые сутки после боя).
Из очень тяжелых ранений укажем на:
1) комендора Леонтьева с открытым переломом левого плеча в верхней трети — руку стараемся сохранить.
2) комендор Цитко с открытым косым переломом леваго бедра в средней трети — угрожает высокая ампутация или вылущение бедра.
3) Шулепова, у которого огромная развороченная рана правого бедра, издающая сильное зловоние, обнажены и, вероятно, ушиблены большие сосуды бедра.
4) Рудишко, — у которого осколок проник в полость коленного сустава, вызвав воспаление последнего.
5) Ледяева — имеющего 10 ранений. Череп пробит в 2-х местах, часть осколков удалена мною, предполагается существование металлического осколка в мозгу. Буйный психоз, наступивший не сразу.
Из раненых тяжело укажем на:
1) Князя Путятина, раненого осколком в правый бок. Обширная полость, отслойка всего мышечного слоя до ребер, ушиб последних и легкое поранение (или раздражение плевры). Значительная потеря крови. Осколок, отыскавшийся не сразу, в глубоком слое мышц спины, удален.
2) Тяжелое ранение девой голени у мичмана Яковлева. могущее при неблагоприятном течении раны сильно ушибленной и развороченной, довести до ампутации голени, мною уже описано.
3) Осколок бездымного пороха нанес рану в левой висок у комендора Боброва и вызвал отрыв радужной оболочки от противо-удара с внутренней стороны левого глаза. Значительное кровоизлияние в середнюю камеру, впоследствии рассосавшееся. Зрение на левый глаз потеряно.
4) У Михаила Иванова осколок прошел почти всю шею, войдя с левой стороны за углом нижней челюсти; пройдя в области гортани, вызвал афонию — постоянную пли временную — пока неизвестно. Было значительное кровотечение (венозное) и гематома на левой стороне шеи.
5) Счастливо, повидимому, отделался Пагур, получивший сквозную рану в левый пах — промежность без повреждений крупных сосудов и мочевого пузыря. Явления со стороны мочевого пузыря в виде задержки мочи были первые два дня — моча удалялась катетером — примеси крови не было. Через два дня стала нормальной.
Я не имею возможности разбирать и делать прогноз ранениям каждого. В конце отчета будет приложено подробное описание каждой раны, как они помечены у меня в скорбных листах.
Упомяну лишь о Капитане 2-го ранга Л. К. Небольсине. голова которого в 2-х местах оказалось прошибленной до кости, но большее опасение во мне возбудила его ранение в область правого колена. Сильно ушибленная, сильно загрязненная (больной явился ко мне на перевязку лишь 15-го утром) рваная рана с карманом вверх (который мог быть и закрывшимся каналом) с ушибленной рядом головкой малоберцовой кости — рана сразу осложнилась значительными воспалительными явлениями, которые заставили меня бояться за целость сустава, — и больной был мною уложен на три недели. Ожоги правой стопы были болезненны, но не опасны.
Большинство осколков пришлось удалять немедленно. Этил занятием я был занят все 10 дней и из вынутых осколков составил богатую коллекцию.
В немедленном производстве ампутаций или вылущений не было никакой необходимости. У Михайлова пришлось из-за открытого раздробленного перелома 1 пястной кости правой руки удалить весь большой палец и пястяую кость. 2 пястная кость была также переломлена. Кисть будет сохранена. У этого Михайлова было 10 ран, оскольчатый перелом кости левого предплечья и несмотря на все это был самый веселый больной, вечно шутивший над собою и смешивший других.
Только один раз его нервы не выдержали и он упал в обморок и это было не во время мучительных перевязок, а во время исследования Рентгеном.
Вот как действует на людей таинственность.
Перевязки, кончавшиеся в 10½ часов вечера, скоро сильно утомили весь медицинский состав.
Сумма повязок наложенных всем раненым (ведь иной раненый имел по 5 и 10 ран) составила внушительную сумму 202.
Сумма повязок накладываемых ежедневно была 100 — 120.
Все тяжелые и серьезные поранения были перевязываемы ежедневно — я боялся гангрены, работая в помещении отнюдь не похожим не операционный зал. Кроме того мы уже снова вошли в тропический пояс и я имел полное основание опасаться неблагоприятного действия жары.
Несмотря на эти опасения у меня не было ни одного случая гангрены, не было осложнений с флегмонозным или рожистным воспалением. Что касается сильно загрязненных зловонных ран у Шулепова, Устьянова, то зловоние прекратилось после того как мне удалось отыскать и удалить последние обрывки и клочья одежды.
Течение всех ран было очень хорошее, за самыми немногими исключениями безлихорадочное.
Легкие поранения перевязывались через день — поэтому нечетные дни перевязок 15, 17, 19, 21, 23-го числа, когда приходилось перевязывать почти всех раненых, не смотря на хорошо налаженное дело, были страшно утомительны.
Ознакомившись с ранениями и ознакомив с ними своих фельдшеров я уже поручал им перевязку иных больных в своем присутствии, а сам занимался тем временем другими.
16 и 17-го выдались трудные деньки благодаря тому, что в море засвежело и крейсер стало покачивать. Все иллюминаторы, полупортики пришлось задраить.
В атмосфере, сильно пропитанной запахом йодоформа, карболки было особенно утомительно работать, да и все манипуляции над больными, как то: переноска их, снимание, наложение, заведение тампонов, зондирование стали благодаря качке гораздо чувствительнее.
18-го заштилело.
Силы своих помощников, 2-х фельдшеров и 4-х санитаров я очень берег и по окончании перевязок и приборок немедленно отсылал их спать, щадил по возможности от дежурств и от излишних назначений.
И это было более, чем необходимо, потому что дней через 5 все страшно переутомились и бедный Уллас, всегда энергичный и расторопный, стал с повязкой в руке заглядываться в одну точку.
А между тем нам прибавилась еще новая работа — снимание Рентгеном.
В следующие за боем дни несмотря на приборку и массу выброшенных за борт окровавленного белья, простынь, коек — стал во многих помещениях крейсера ощущаться тяжелый трупный запах (от разложившейся крови). 16 и 17-го зловоние еще более усилилось.
Пришлось употребить самые энергичные меры, выбросить весь линолеум с палубы, усиленно мыть все содой, мылом с горячей водой, дезинфицировать суленой 1:1000, усиленно проветривать помещения посредством электрических вентиляторов, виндзейлей. 18-го мы освободились от этого тяжелого запаха.
15-го в море на наш крейсер пересел со своим штабом Младший Флагман Контр-Адмирал Энквист.
Выяснив степень повреждений и запасы угля, наш отряд взял курс на Манилу.
15-го в 8 ч. пополудни были похороны 11-ти человек (9-ти убитых и 2-х умерших от ран). Умершие были положены на брезенте на юте под сенью Андреевского флага зашиты в парусиновые койки, к которым было прикреплено по две чугунных балластины. О. Георгий отслужил литию и безмолвные серыя фигуры стали одна за другой медленно опускаться в море. С правой стороны юта в запаянном цинковом гробу покоилось тело Командира, которое мы страстно желали довезти до Манилы, чтобы похоронить там на берегу.
17-го были похороны Колобова, 20-го Ляшенко и Морозова.
Вследствие сильной жары, наступившей с переходом в тропики, нам не удалось сохранить тело нашего Командира и 21-го утром мы похоронили его в море, отдав последние воинские почести.
Редко кто пользовался такою любовью и сослуживцев и подчиненных, как покойный Командир. Долго еще наш крейсер будет оплакивать эту утрату.
До Манильской бухты нам оставалось немного, 7—8 часов ходу. В час дня на горизонте показались дымки и было замечено 5 военных судов. Была немедленно пробита тревога. Угля у эскадры оставалось ровно столько, чтобы дойти до Манилы. Снова на перевязочным пункте были сделаны необходимые приготовления, перевязки прекращены.
Это оказались суда американской эскадры, с которыми мы и обменялись салютом.
21-го и 8 ч. вечера наш крейсерский отряд стал на якорь в бухте Манила на внешнем рейде.

Раненые в Морском госпитале в Маниле.

По приходе в Манилу, местные госпиталя тотчас же предложили свои услуги. Мы воспользовались любезным предложением Адмирала Трэна и наиболее тяжелых из раненых свезли в морской госпиталь, расположенный в 8 — 9 милях от города Манилы, в военном порту Кавитэ.
21-го Мая были списаны Князь Путятин, Мичман Яковлев и 24 человека команды.
26-го в виду трудности лечения на судне оставшихся 57 человек, я отправил еще 13 раненых и одного заболевшего скорбутом. Итого 40 человек. Раненые были отправлены на пароходе, присланном любезно американцами. На нем приехали врачи, санитары с носилками. Отправляемые раненые были уже перевязаны рано утром, вымыты, переодеты (переносились на судно на наших носилках, которые оказались удобнее американских).
Было очень грустно расставаться с ранеными, на которых нами было положено столько трудов и результатами лечения которых, в течении десяти дней, можно было быть вполне довольным. Раны уже очищались, заживали, осколки благополучно удалялись. Течение ран было безлихорадочное (за немногими исключениями).
Но не хватало ни своих собственных сил, ни сил фельдшеров и санитаров. Кроме того, у меня оставалось на руках еще 44 раненых, из них 6-ть человек раненых серьезно, весь лазаретный прием, вся отчетность.
Морской госпиталь (я представляю его описание позже) лежит в Канакао близ Кавитэ — сообщение пароходное. Вполне благоустроен; барачной системы. Имеет 80 коек, но может, в случае необходимости, развернуться на 300 коек.
В госпитале 3 врача (один хирург), прекрасные операционные (три).
Раненые все помещены в большой светлой палате, пользуются прекрасным медицинским уходом и большим вниманием не только со стороны всего медицинского персонала — высшего и низшего — но и со стороны населения города Манилы, которое постоянно присылает подарки, лакомства, фрукты, сигары.
Кормят раненых вкусно, питательно, сытно и разнообразно.
Вначале были приглашены два врача с судов американской эскадры для службы в госпитале, но через несколько дней их вернули обратно за ненадобностью. При своих раненых я отправил фельдшера и 2-х санитаров, с других судов врачи отправили санитаров. Затем весь этот медицинский персонал при раненых сменялся понедельно, так что теперь уже все перебывали в госпитале.
К услугам раненых был переводчик — служитель госпиталя, говоривший по русски.
Вначале врачи наших крейсеров хотели придти на помощь и поочередно жить в госпитале, но Главный Доктор отклонил наши услуги, находя силы личного состава госпиталя вполне достаточными. Тогда мы стали вместе или поочередно ездить в госпиталь, присутствовали на операциях, перевязках, спрашивали желания больных.
Из двух очень тяжело раненых — Цитко, 21-го Июня (спустя 37 дней) умер при явлениях сердечной слабости. Ампутация бедра в верхней трети была сделана за неделю до смерти: ногу первое время рассчитывали сохранить и применяли метод консервативный (гипсовая повязка с окнами).
У Ледяева — образовался путем нагноения дефект мозгового вещества, развился буйный психоз. Состояние раны хорошее, безлихорадочное.
Все остальные поправляются очень хорошо. Оставшиеся осколки вынуты уже почты все — по моим рисункам.
Рентгеновский аппарат до сих пор не может быть исправлен. Князь Путятин уже вернулся на судно с небольшим свищем и невралгическими явлениями в боку. Раны мичмана Яковлева заживают хорошо; на днях сделана пересадка кожи. Кроме Князя Путятина уже вернулись 5 нижних чинов.
Оставшиеся на судне 44 человека раненых поправляются хорошо. У Командира А. К. Небольсина несколько дней тому назад сняты повязки. Все раны зажили хорошо. В области правого колена снаружи осталась значительная плотная инфильтрация. Разрешено ходить. Офицеры — Прохоров, Лосев, Старк, Щаховский, Берг — поправились. У лейтенанта Старка вынуто из спины четыре осколка, лежавших на значительной глубине, пятый отыскать не удалось.
Немного погодя, мною будет представлено более подробное описание госпиталя и положения наших раненых в нем.
Этот же отчет я тороплюсь закончить в виду ожидаемого завтра прихода госпитального судна «Кострома».
Вскоре, по приходе крейсеров в Манилу, мною было послано донесение по телеграфу Главному Медицинскому Инспектору флота.
Отчет отправляется одновременно с отчетами строевого начальства.
Наши крейсера разоружены. Мы были принуждены дать обязательство о нашем невыезде из пределов г. Манилы без разрешения г. Президента Соединенных Штатов, но запрещения участвовать в военных действиях не было.

Подписал: Старший врач крейсера «Аврора» Кравченко.

Отредактированно vs18 (03.08.2010 20:21:49)

#64 23.07.2010 19:50:11

vs18
Капитанъ I ранга
k1r
anna3 stas3b
Откуда: Харьков, Украина
Сообщений: 3745




Re: Действия флота. Документы. Отдел IV. 2-я Тихоокеанская эскадра. Книга третья. Бой 14 - 15 мая 1905 года.

Отчет о бое 14 Мая 1905 г. в Цусимском проливе, Командира крейсера II-го ранга «Жемчуг».

На рассвете 14-го Мая с. г. эскадра в составе 3-х броненосных отрядов, крейсеров «Олег», «Аврора», «Владимир Мономах», «Дмитрий Донской», «Алмаз» «Светлана», «Урал», «Изумруд» и «Жемчуг», всех миноносцев, четырех транспортов, двух буксиров и двух госпитальных судов, державшихся значительно позади, подошли к Цусимскому проливу, идя на NO 60°.
В 8 час. утра строй был таков: впереди в двух кильватерных колоннах броненосные отряды и крейсера, имея впереди головных; на 4 румба вправо и влево в расстояниях около 10 кабельтовых крейсера «Жемчуг» и «Изумруд», назначение которых было удалять с пути эскадры встречные пароходы и джонки. Сзади между крейсерами и 1-м броненосным отрядом шли транспорты и в тылу — разведочный отряд. Утро было мглистое настолько, что конец нашей колонны был плохо виден; дул SW с силою от 4 — 5 баллов, была зыбь и крейсер слегка покачивало. Еще в половине седьмого с правой стороны показались неприятельские разведчики, ясно видимые при рассеивающейся временами мгле. Особенно хорошо был виден один, который был признан за новый крейсер «Отава». Беспроволочный телеграф получал беспрерывно неприятельские депеши.
В 8 ч. 40 м. крейсер отогнал с пути джонку, шедшую к Цусиме, а в половине 10-го шедший туда же пароход.
В 11 час. по сигналу Адмирала дали обедать.
11ч. 15 мин. Наши броненосцы построились в одну кильватерную колонну по 3-му броненосному отряду.
11 ч. 30 м. Показался слева отряд легких крейсеров, обгонявший эскадру. С эскадры открыли огонь. Неприятель отвечал очень метко и его снаряды ложились близко от «Суворова». Адмирал поднял сигнал: «Не кидать снаряды». Крейсера обогнали эскадру и временно скрылись во мгле. Перестрелка длилась не более 10 мин. Затем снова показались по носу, идя слева направо. Чтобы обратить на них внимание адмирала, крейсер выстрелил из носового 120 м/м. орудия с расстояния около 50 кабельтовых. Крейсера шли в это , время растянувшись. Впереди шли два трехтрубные, видимо «Нитака» и «Тсушима», затем двухтрубные — всего восемь крейсеров. В полдень эскадра находилась в Цусимском проливе в φ 34° 4' N и l=129° 40' и изменили курс на NO 23°.
В 12 ч. 20 м. 1-й броненосный отряд увеличил ход, отошел вправо составив правую колонну броненосцев и равняясь со 2-м броненосным отрядом. Следом за этим, крейсеру было приказано равняться с броненосцем «Орел».
«Изумруд», вначале перестрелки с крейсерами перешел на правую сторону эскадры, держась сзади «Жемчуга» в расстоянии около 10 кабельтовых.
После перестрелки, продолжали обедать. В 1 ч. 20 и. увидали японский броненосный флот, шедший в строе кильватера контр-галсом, слева от эскадры. Головным шел броненосец типа «Миказа», далее «Шикишима», два двухтрубных, повидимому оба типа «Фуджи», крейсера «Нисшин» и «Касуга» и остальные шесть крейсеров. Бой начался выстрелом с нашей эскадры. 1-й броненосный отряд пошел влево, увеличив по сигналу ход до 11 узлов. Крейсерам и транспортам было приказано отойти вправо.
1 ч. 35 м. Последовал сигнал: «2-му броненосному отряду вступить в кильватер 1-го». Броненосные отряды выстроились в строй кильватера, лишь к 1 ч. 48 м. дня, причем 3-й броненосный отряд оттянул. К этому времени головной японский броненосец поравнялся с «Ослябей» и повернул влево на параллельный галс. За ним последовательно остальные броненосцы; причем расстояние сблизилось до 43 кабельтовых. Японский огонь сосредоточивался на «Ослябя». Снаряды их, разрывались об воду, давали клубы черного дыма, благодаря которому пристрелку они могли вести очень хорошо. Развив большой ход, японцы обогнали нашу эскадру, перенося огонь на «Суворов» и «Александр». Снаряды их падали сперва не долетая, потом массовое попадание, затем перелеты и опять начиналось сначала.
В 2 ч. 15 м. на «Суворове» сорвало крышу кормовой башни и в ней был виден пожар. Почти одновременно на нем начались пожары на мостиках. В 2 ч. 20 м. «Ослябя» сильно накренился налево и горел около боевой рубки, но продолжал держаться в строю. Одновременно почти с этим вышел из строя головной японский броненосец, но через пять минут снова вступил в строй.
В 2 ч. 25 м. «Бородино» вышел из строи вправо, причем с крейсера не видали попадания в него снарядов.
В 2 ч. 32 м. «Ослябя», лежа на левом боку и зарываясь носом, почти до палубы, вышел вправо из строя. В это время японские броненосцы, обойдя «Суворова», повернули последовательно вправо, образовав как бы полукруг. Чтобы не очутиться между нашими и неприятельскими броненосцами, предполагая, что бой перейдет в контр-галсовый, прорезали линию между «Орлом» и «Сисоем», и шедшим полным ходом на место «Ослябя». Прорезав линию, открыли огонь по концевым неприятельским кораблям. До того крейсер, когда представлялась возможность, стрелял в интервалы между нашими судами. Около этого времени, снаряд 6" попал в выходной люк из командирского помещения, разорвался в нем, вывел всю прислугу у 8-го орудия, где остался один комендор и часть людей от кормовой подачи. При этом был смертельно ранен осколком в живот Лейтенант барон Врангель и легко Мичман Кисилев. До того в крейсер попадали лишь осколки, не причинявшие вреда. Увидя маневр неприятеля, «Суворов» отклонился вправо. В это время был замечен пожар на мостике «Александра», причем было видно, как горели деревянные поручни. Чтобы снова не очутиться между неприятелем и нашими броненосцами, крейсер положил право на борт и пошел к хвосту эскадры, намереваясь обогнуть броненосцы, но увидав, что 3-й броненосный отряд сильно растянут, прорезал линию между двумя броненосцами типа «Апраксин». При этом маневре сблизились с крейсерами и транспортами. Дали полный ход, спеша к своему месту на траверзе «Орла», обогнав «Анадыря» и «Урал», увидели, что мешаем огню броненосца «Апраксин» стрелявшего правым бортом. Чтобы избежать этого, уменьшили ход. Через несколько минут увидели, что крейсер «Урал» приближается к нашей корме. Дали самый полный ход, но не успели еще его забрать, как в 3 ч. 25 м «Урал» навалил носом на наш правый винт, скользнул по борту, помял планшир, согнул совок кормового минного аппарата, причем зарядное отделение, вложенной в него мины, отломилось и упало в воду, не взорвавшись. Правая машина от удара винта по борту «Урала» с полного хода остановилась. В машине сейчас же был закрыт пар и так, как ручка телеграфа оставалась на полный ход, то постепенно начали открывать машинный регулятор и машине дали ход, повидимому совершенно свободно. Снова ушли вперед от «Урала». Подходя к транспортам, видели остров Оки-сима, который был запеленгован на SO 25°. За это время броненосец «Суворов» со сбитыми трубами и мачтами вышел из строя влево в сторону неприятеля и горел. Головным шел «Александр», который также получил повреждения и вышел из строя вправо. Увидя, что около «Александра» находятся наши миноносцы и предполагая, что на них Адмирал, подошли к нему большим ходом и в 3 ч. 50 м. застопорили машины, так как один из миноносцев имел повидимому намерение к нам подойти. Начали спускать вельбот. В это время миноносцы начали быстро отходить, осмотревшись, увидели подходивший японский броненосный флот и наши броненосцы с «Бородино» во главе, спешившие на защиту «Александра». «Суворов» без труб и без мачт был весь в дыму вблизи неприятеля. Положив лево на борт, дали полный ход, уходя из сферы огня броненосцев, осыпавших «Александра» снарядами. «Александр» дал ход и медленно отходил, стреляя из 6" орудий. Ближайшее расстояние до неприятеля было при этом 25 кабельтовых. Пошли вслед за миноносцами. При этом один из снарядов попал в среднюю дымовую трубу и разорвался. Осколки попали в орудие № 1, в его кранцы и произвели воспламенение 4-х патронов в кранце и трех на палубе. Снаряды все остались целы, порох разбросало, частью не сгоревшим. Гильзы не разорвало, а разбросало. Осколки снаряда пробили переднюю трубу и осыпали мостик, где было два тяжело раненых и один легко. При этом был убит Мичман Тавастшерна, легко ранен прапорщик Спадовеки и контужен патроном в голову мичман Ратьков, выведены из строя вся прислуга орудия № 1 и несколько человек от подачи и уборки раненых. Так как из всех предыдущих маневров увидели, что не только не можем принести пользы броненосцам, но еще мешаем их огню и свободному маневрированию, в 4 ч. 10 м. подошли к крейсерам, охранявшим транспорты, вступили в кильватер «Владимира Мономаха» и приняли участие в бою с японскими крейсерами. Обойдя кругом транспортов, снова сблизились с броненосцами, продолжавшими вести бой с японской броненосной эскадрой. При этом, проходя мимо броненосца «Сисой Великий», видели, что у него вся 6-ти дюймовая батарея объята пламенем. Сделали еще круг с крейсерами и, следуя же за ними, пошли на север. В это время около 5 ч. 25 м. огонь затих и броненосцы также вытянулись параллельно нашему курсу. Впереди шли два броненосца типа «Суворов», повидимому «Бородино» и «Орел», за ними «Николай», два — типа «Апраксин», шестой опять тина «Суворов», повидимому «Александр», седьмым — типа «Апраксин», далее «Сисой», «Наварин» и «Нахимов», всего 10 судов.
В 5 ч. 30 м. был усмотрен на «Анадыре» сигнал, показывающий курс NO 23° и ход 8 узлов. Почти одновременно были подняты сигналы на «Николае» — «следовать за мной», и на «Олеге» — «крейсерскому отряду быть в строе кильватера», «транспортам держаться правее». Расстояние между колоннами крейсеров и броненосцев было около 25 кабельтовых.
В крейсерской колонне были: «Олег», «Аврора», догоняли «Владимир Мономах» и «Дмитрий Донской». На траверзе «Олега» — «Жемчуг» и за ним «Алмаз», «Изумруд» и несколько миноносцев. Потом подошла «Светлана», держа сигнал: «Адмирал передает командование Адмиралу Небогатову». Мы вступили в кильватер «Светланы», транспорты были сзади и правее.
5 ч. 55 м. Стрельба в тылу возобновилась и показался японский броненосный флот, шедший полным ходом на параллельном галсе, обгоняя справа нашу эскадру, заставляя ее отклоняться влево и, сосредоточив, повидимому, весь огонь на двух головных, находившихся впереди остальных, броненосцах. На обоих броненосцах начались пожары и в 7 ч. вечера головной, повидимому «Бородино», опрокинулся на правый борт и, продолжая стрелять из своих башен, ушел под воду. Число неприятельских броненосцев при этом сосчитано не было. В конце линии наших броненосцев также была слышна стрельба. Около того же времени были замечены отряды неприятельских миноносцев, в стройной линии, шедшие впереди нашего курса и видимые на NW — N. Тогда же подошел к крейсерскому отряду миноносец «Буйный», держа сигнал: «Адмирал на миноносце», но так как он не приближался к «Жемчугу», то кто был на нем, осталось для нас неизвестным. За это время наша эскадра успела уже уклониться на NW, и так как броненосцы продолжали уклоняться влево, то, в начале 8-го, крейсера склонились на W и наконец около ½ восьмого, когда наши броненосцы повернули все вдруг на 8 R влево, и легли на курс около SW, крейсера повернули последовательно на SW и пошли от них полным ходом. «Жемчуг» все время держался около «Олега» и «Авроры» и, следуя за ними, около 11 ч. вечера вышел из пролива.
Относительно гибели броненосцев «Ослябя» и «Суворов» на крейсере было замечено, что первый из них приблизительно через полчаса после выхода из строя, погрузился в воду носом с сильным креном на левый борт. Силуэт «Суворова» был виден с крейсера еще один раз после подхода к «Александру», во время боя с легкими крейсерами около 4 ч. 40 м. дня. Броненосец был весь окутан дымом, но повидимому имел еще ход.

Подписал: Капитан 2-го ранга Левицкий.

#65 23.07.2010 20:21:36

vs18
Капитанъ I ранга
k1r
anna3 stas3b
Откуда: Харьков, Украина
Сообщений: 3745




Re: Действия флота. Документы. Отдел IV. 2-я Тихоокеанская эскадра. Книга третья. Бой 14 - 15 мая 1905 года.

Копия донесения Заведующего транспортами Капитана 1-го ранга Радлова.

Командующий 2-й эскадрой флота Тихого океана, письмом от 10-го Мая за № 382, предписал идти с пароходами: «Ярославль», «Воронеж», «Владимир», «Метеор», «Ливония» и «Курония» в Шанхай, где ожидать дальнейших приказаний. Вследствие чего перешел со Штабом на пароход «Ярославль».
11-го Мая, находясь еще в составе эскадры, получил по семафору от Командующего нижеследующее приказание: «Если Заведующий транспортами пожелает, чтобы транспорты не стояли у Седельных островов, где предполагается взять лоцманов, то ваше отделение от эскадры предполагается завтра утром; это необходимо знать сейчас, чтобы назначить вам «Рион» и «Днепр» конвоирами. Могу вас отпустить завтра с рассветом в 20 милях от Седельных островов; как вы располагаете поступить?»
На что мною было отвечено: «Пройду к выходному бакану без лоцманов, где буду ждать воду».
Адмирал передал: «Где вы сами предполагаете дожидать воду».
На что я ответил: «У плавучего маяка Тунчша».
«Суворов» передал: «Адмирал согласен».
В 2 ч. 30 мин. дня «Суворов» передал сигналом «Риону» и «Днепру», что предполагается завтра с рассветом, отпустить транспорты конвоирование которых поручается им до 122° 20' восточной долготы. Им не следует идти в строю с транспортами, а лишь иметь наблюдение за их безопасностью от неприятельских крейсеров.
В 4 час. дня «Суворов» передал семафором: «Вам нет надобности вводить все транспорты в Шанхай, можно часть выделить; если окажется возможным, то догрузить их».
12-го Мая в 8 ч. 10 м. утра Адмирал поднял сигнал «Адмирал изъявляет свое удовольствие за службу».
В 8 ч. 20 м. сигнал с «Суворова»: «Транспортам идти по назначению».
Транспорты застопорили машины, эскадра продолжала идти тем же курсом.
В 8 ч. 40 м. поднял сигнал на «Ярославле»: Курс SW 69°, ход 9 узлов».
В день отделения погода с самого утра портилась. К 9 час. засвежело, когда транспорты дали полный ход. Вследствие сильной пасмурности горизонт был ограничен до одной мили.
Наше место в полдень: широта — 30° 50' N, долгота 122° 40' O-ая.
В 12 ч. 20 м. легли на курс NW 75°.
В 1 ч. 15 м. увидели берег и легли на курс NW 65°.
В 2 ч. уменьшили ход; в 2 ч. 10 м. стали на якорь у входного бакана; в 2ч. 30 м. приняли лоцманов.
В 3 ч. крейсера «Рион» и «Днепр» отделились и ушли по назначению.
В 3 ч. 15 м. снялись с якоря.
В 7 ч. 30 м. вечера пришли на Вусунгский рейд и стали на якорь.
13-го Мая в 3 ч. 45 м. утра на «Ярославль» прибыли –  Русский Посланник в Корее Д. С. С. А. И. Павлов и Военный Агент в Китае Генерал-Майор Дессино.
По приказанию Китайского Адмирала Иэ, того же числа, Китайский Командор Са, находящийся на крейсере «Chang Ying», стоящем на Вусунгском рейде, прислал офицера ко всем капитанам пароходов и передал, что так как они считают пришедшие наши пароходы за военные транспорты, то согласно декларации о нейтралитете Китая, по § 31, они не могут оставаться дольше 24 часов.
Капитаны пароходов, согласно приказанию Командующего эскадрой, высказанному в письме за № 382, ответили, что их суда коммерческие, почему они могут стоять здесь неопределенное время и не выйдут в морс до тех пор, пока оно не будет чисто от японских крейсеров, или же будут ждать конвоиров. Сами вести какие либо переговоры с Китайским правительством они не могут, почему просят обратиться к Русскому Генеральному Консулу и к Агентам тех Обществ, коим пароходы принадлежат.
14-го Мая стоящие на Вусунгском рейде два китайские крейсера 2-го класса «Chong Yien» и «Hwei Ghi» расцветились флагами и произвели салют по случаю коронации ИХ ВЕЛИЧЕСТВ.
Того же числа капитанами пароходов были получены письма, копии коих при сем прилагаются, от Командора Са, на что они повторили свой первый ответ с просьбой обратиться к Консулу.
Адмирал Іэ, Командор Са, а также Шанхайский Таотай, в переговорах с Генеральным Консулом, несмотря на то, что последний на основании судовых бумаг и отсутствия вооружения доказывал, что это коммерческие пароходы, продолжали настаивать, что это военные транспорты и предлагали ввести пароходы вверх по реке на 100 миль от Шанхая в Кианг-Эн; но, по рассмотрении карты, стоянка эта оказалась непригодной вследствие сильного течения и узкости фарватера, почему и не мог согласиться на постановку там. Китайские власти считали, что если эти пароходы признать за коммерческие суда, то они не могут отвечать за их безопасность и воспрещают вход в Шанхай.
Наконец, после всех переговоров, Harbour-Master Карлсон уведомил, что он разрешает встать пароходам у частных пристаней в Шанхае лишь в том случае, если таможня это разрешит. Чтобы получить согласие Таможни, необходимо было подать заявление о выгрузке, на основании которого и получено было разрешение, сообщенное письмом Harbour-Master'а за № 1466, но при условиях, чтобы команда дала подписку, что она не будет принимать участия в настоящей войне и не выедет из Шанхая без ведома Китайских властей.
Когда названные выше условия были выполнены, пароходы прошли в Шанхай и встали на места, как в списке при сем показано.
17 Мая в 7 ч. утра с моря пришел буксирный пароход «Свирь» и передал на «Ярославль» одного офицера, двух кондукторов и 93 нижних чина, подобранных им во время боя 14 Мая с погибшего крейсера 2 ранга «Урал» и 22 ниж. чин., капитана, двух помощников и трех механиков с погибшего тогда же буксирного парохода «Русь».
Спасенная команда с «Урала» была размещена на пароходах Добровольного флота «Воронеж» и «Ярославль» по 31 человеку и впоследствии вся перевезена на зафрахтованный Русским Правительством английский пароход «Мюнхен», стоящий в Шанхае, для отправления их в Россию.
Команда буксирного парохода «Русь» при гибели последнего потеряла все свои вещи, почему всем германским подданным, служившим на этом пароходе, были выданы деньги за потерянные вещи, согласно их показаниям и подтвержденным капитаном парохода В. В. Перницом, а также всей команде 3-х месячное вознаграждение, согласно приказа Командующего от 6-го Января сего года за № 16 и произведен приблизительный денежный расчет, за счет Северного Общества, согласно сведений, сообщенных тем же капитаном.
Подробности гибели буксирного парохода «Русь» были донесены Генеральному Консулу в Шанхае рапортом Капитана Перниц, копия коего при сем приложена.
В тот же день пришел с моря пароход «Корея» с несколькими пробоинами, полученными им в бою 14 Мая. Капитан «Кореи», по приходе, заявил Генеральному Консулу, что при входе в реку 16-го Мая вечером он видел японский крейсер типа «Такачиха».
В виду того, что пробоины этого парохода требовали немедленного исправления, наш Консул просил разрешения для введения его в док; но в виду того, что на этом пароходе в числе его грузов находились снаряды, Таможня потребовала их выгрузки, что было исполнено на Вусунгском рейде.
18 Мая Контр-Адмирал Рейценштейн отношением за № 197 сообщил содержание телеграммы, полученной им от Управляющего Морским Министерством: «Если транспорты решительно не могут оставаться в Шанхае, прикажите им перейти немедленно в Сайгон, где ждать приказаний, но с риском захвата». Выполнить это было невозможно вследствие присутствия в устье Ян-цы-Кианга японских крейсеров, находившихся там уже 16 числа.
Всю переписку Китайского Адмирала, через Командора Са, при сем прилагаю.
21 Мая с моря на буксире английского парохода «Quelin», пришел миноносец «Бодрый», который стал у борта парохода «Воронеж», после чего был приведен в Шанхай. На этом миноносце прибыли команда и офицеры с погибшего миноносца «Блестящий», а также один матрос с буксирного парохода «Русь». Раненые нижние чины были отправлены в госпиталь. Миноносец находится в ведении Контр-Адмирала Рейценштейна.
Отправление всей вольнонаемной команды с буксирного парохода «Русь» произведено через Агентство Добровольного флота в Шанхае.
21 Мая пароходы, по указанию лоцманов, прошли на новые места.
«Ярославль» — прошел в Шанхай и стал у пристани рядом с «Аскольдом».
22 Мая перешли в Шанхай и стали: «Воронеж» и «Владимир» — около таможенной пристани в Вусунге.
«Метеор» — у пристани Интернационального дока.
«Курония», «Ливония» — у Eastern Wharf C°.

Подписал: Капитан 1-го ранга Радлов.

Отредактированно vs18 (23.07.2010 20:22:19)

#66 23.07.2010 21:17:35

vs18
Капитанъ I ранга
k1r
anna3 stas3b
Откуда: Харьков, Украина
Сообщений: 3745




Re: Действия флота. Документы. Отдел IV. 2-я Тихоокеанская эскадра. Книга третья. Бой 14 - 15 мая 1905 года.

Копия рапорта Командира крейсера 2 ранга «Урал» от 20 Мая 1905 года из Шанхая — Управляющему Морским Министерством.

13-го Мая с утра на ленте беспроволочного телеграфа начали получаться неясные знаки. Так как телеграфом переговариваться было запрещено, то я передал об этом Адмиралу сигналом. Вслед за тем знаки делались яснее и около 8 часов стали получаться, не нашего сочетания, целые телеграммы, как на мощном телеграфе, так и на обыкновенном. В это время наша эскадра, следуя к Корейскому восточному проходу, практиковалась в различных эволюциях и перестроениях. Погода была сравнительно тихая, но стояла мгла, так что горизонт был виден не более 3-х миль. Телеграф работал все время, очевидно неприятель им пользовался в широких размерах. Около 3-х часов пополудни, когда эскадра, окончив эволюции, построилась в походный строй и крейсер занял свое место разведчика перед «Суворовым» — я спросил по семафору разрешения, в случае появления неприятельских разведчиков, пустить и ход свой мощный телеграф, дабы мешать неприятелю переговариваться; но Адмирал мне этого не разрешил. Перед заходом солнца сигналом с флагманского корабля было объявлено о присутствии около нас 7-ми неприятельских разведчиков и было приказано особенно бдительно следит всю ночь за горизонтом. Около 11-ти часов вечера телеграф, работавший беспрерывно весь день, сразу прекратил свое действие.
С рассветом 14-го Мая наш разведочный отряд в составе крейсеров «Светлана», «Алмаз» и «Урал», согласно приказания адмирала, занял позицию охраны тыла транспортов, я шел концевым. Погода продолжала, несмотря на солнце, быть мглистой и ветер свежел от SW.
Около 8-ми часов утра сзади показалась «Кострома», отставшая за ночь, и сигналом предупредила, что у нее под кормой прошли 4 неприятельских крейсера. Немедленно я репетовал сигнал «Костромы» и в виду неясной погоды вышел из строя, прибавив ходу, дабы «Суворов» мог скорее разобрать этот сигнал. По семафору с «Светланы» мне было передано, чтобы я шел скорее к «Суворову», почему, дав полный ход, я пошел к флагману, идя между колонн эскадры. С флагманского корабля мой сигнал разобрали скоро и мне было приказано вступить в свое место. Не успел я вступить в кильватер «Алмазу», как с правой стороны, почти на траверзе, показался неприятельский крейсер, о чем немедленно подняли сигналы «Светлана» и я. По спуске сигнала было приказано «Мономаху» занять место по правую сторону транспортов, куда он и перешел сейчас же.
Почти одновременно с появлением на правой стороне неприятеля показались и с левой стороны, позади траверза 4 неприятельских крейсера, обгонявшие эскадру, шедшую 9 узловым ходом.
Около 10 часов, когда эти крейсера подошли на линию левой раковины броненосцев 3-го Отряда, последние открыли огонь по ним. После нескольких минут стрельбы, неприятель повернул влево и скрылся в тумане, между тем эскадра вошла уже в восточный проход Корейского пролива взяла курс на NO 23°.
В начале второго часа сзади слева, в тумане появились неприятельские крейсера, но уже в количестве 7-ми судов. Мгла мешала хорошо видеть голову нашей эскадры, почему момента появления неприятельских главных сил определить не могу, но бой начался в 1 час 40 мин. пополудни. Неприятельские крейсера, открыв по нас огонь, начали направлять выстрелы на наш отряд и транспорты, которые сейчас же взяли вправо, дабы прикрыться крейсерами, открывшими огонь по неприятелю. Расстояние до неприятеля в это время было 50 кабельтовых, причем благодаря мгле его плохо было видно. Я мог действовать только своими двумя кормовыми 120 м/м. орудиями, так как снаряды прочих не долетали.
Вскоре по начале боя неприятельским снарядом перебило шлюпбалки бота № 14, который разбитый и упал в воду, начавшийся пожар был немедленно потушен. В это время расстояние до неприятеля уменьшилось, почему я открыл огонь из всех орудий.
Броненосцы, построившись в одну кильватерную колонну шли по линии круга, внутрь которого направились транспорты, крейсера-же их прикрывали, идя тоже по линии круга. Неприятельские снаряды падали с трех сторон, очевидно японцы заняли позицию на внешнем концентрическом круге. В самом начале боя на «Ослябе» были сбиты трубы и мачты, а на «Суворове» вспыхнул пожар. Минут через 30 по открытии огня, вверенный мне крейсер получил подводную пробоину в левой носовой части, по всей вероятности не менее 10-ти дюймового снаряда, так как вода хлынула громадной массой, затопила носовой бомбовый погреб, переднюю угольную яму, бывшую пустой и стала быстро подниматься к верху. Крейсер сильно накренился на нос и влево, тем не менее я хода не уменьшал и продолжал сохранять свое место, идя за эскадрой 12-ти узловым ходом. Перемена осадки отозвалась на управлении судном, которое стало плохо слушаться руля. В это время перебило телемотор, а за ним и паровую трубу рулевой машины, так что я лишился руля; как раз в это время усиленный огонь неприятеля, направленный на транспорты, заставил последних переменить направление, а за ним и крейсера с миноносцами, пошли в сторону наименьшего огня, дабы не оставить транспорты без защиты; таким образом приходилось все время маневрировать одними машинами, к сожалению тут же был перебит машинный телеграф оставался только телефон, но ко мне явился вахтенный механик Иваницкий и доложил от имени Старшего механика, что благодаря грохоту стрельбы и взрывов снарядов в машине по телефону ничего не слышно.
Положение было критическое, так как в это время центр тяжести боя, перешел именно в тот сектор, куда прошли транспорты; благодаря проходившим броненосцам и нам приходилось менять направление. При общем движении судов, будучи без руля и управляя одними машинами, при размерах крейсера я рисковал либо кого нибудь протаранить из более полезных судов, чем вверенный мне крейсер, либо быть самому протараненным кем нибудь из них. Я чуть чуть, было, не столкнулся с «Изумрудом» и только благодаря случайности, что в машине разобрали телефон и дали полный задний ход правой машине, я только прочертил ему носом по правой раковине.
Около 3-х часов пополудни мне было дано знать старшим офицером, что вода сильно прибывает и уже проникла в жилую палубу; посланный мною осмотреть положение дела Лейтенант Кедров доложил мне, что переборки выпучивает, что иллюминаторы кают-компании уже в воде и что потопление неминуемо. Желая испробовать все средства к спасению корабля я, переговорив с старшим штурманом о месте нахождения крейсера, решился выйти из сферы огня, остановить машину и испробовать подвести пластырь, для чего и направился в сторону, где мне казалось было более тихо, но не успел я застопорить машины, как уже снаряды стали ложиться около меня, очевидно бой приближался по этому направлению. В это время крейсер получил вторую и третью подводные пробоины с правой стороны, около середины, почему от бросившейся внутрь воды, он остановился крениться на нос и стал равномернее опускаться в воду. Видя, что положение дела ведет к неминуемой гибели, я приказал потопить крейсер, подняв сигнал «Имею подводные пробоины, исправить не могу».
Немедленно были открыты все кингстоны, перерублены трубы в циркуляционных помпах, выбиты иллюминаторы в машинном отделении, которые, вследствие перегрузки крейсера, находились под водой, а вместе с тем я отдал приказание спасаться на все гребные суда.
Должен отнести к чести г.г. офицеров и команды, что маневр этот, несмотря на громадную зыбь и свежий ветер доходивший до 6-ти баллов, был исполнен в полном порядке. Гребные суда отвалили, при страшных затруднениях, в особенности с наветренной стороны, так как крейсер лежал поперек волнения. Неприятель, видя наше положение, усилил огонь. Вокруг крейсера вода просто кипела от взрывов 12-ти дюймовых снарядов, тем более, что в это время проходили мимо нас крейсера и броненосцы.
Транспорт «Анадырь», заметя наш маневр, подошел к нам и к нему направилось большинство гребных судов, в это время в один из ботов попал снаряд, уничтожив его со всеми людьми. Вслед за «Анадырью» к нам подошел буксирный пароход «Свирь» и, прикрывшись корпусом крейсера, стал принимать оставшиеся бота. Когда все шлюпки отвалили, я задержал один из ботов, на котором решил сам сесть, ожидая возвращения из машины минных офицеров: лейтенантов Чеглокова и Евдокимова, ушедших вместе с минером Полековым подорвать крейсер. К сожалению, они вернулись, не исполнив приказания, так как вода в машине была уже настолько высока, что работать там было немыслимо. Убедившись, что все люди сошли, я приказал старшему офицеру и обоим вышеназванным лейтенантам садиться на шлюпку, для чего подозвал бот, державшийся под веслами недалеко от крейсера, под командою прапорщика Хачикова, и вместе с ними сам сел на дожидавший меня бот, на котором лежал денежный судовой сундук, погруженный в него по приказанию старшего офицера. В момент отваливания крейсер получил четвертую подводную пробоину.
Мой бот был принят на «Свирь» благополучно, а бот со старшим офицером перевернулся и с него утонуло 18 человек, некоторых плававших в воде кажется подобрали миноносцы. К сожалению, из бывших на этом боту не оказалось на «Свири» — старшего механика полковника Сперанского и лейтенанта Чеглокова. С третьего бота на «Свирь» успели выскочить только 6-ть человек, так как бот отбросило далеко громадной водной. В виду того, что сзади были миноносцы, полагаю, что они их приняли. Всего спаслось с крейсера на «Свирь»: я, старший офицер Капитан 2 ранга Ширинский-Шихматов, Лейтенант Евдокимов, старший штурман прапорщик Тидеман, прапорщик по механической части Ремизов, два кондуктора, шхипер Фефанов и минно-артиллерийский содержатель Попов и 93 нижних чипа. Во время вытаскивания из воды сильно помят шлюпкой лейтенант Евдокимов, который был вытащен в бессознательном состоянии и теперь здоровье его плохо.
Приняв нас на палубу, «Свирь» пошла к транспортам, которых она все время придерживалась. Осматривая в это время эскадру, я увидел, что «Ослябя» уже более не существует. Один из броненосцев типа «Суворов» стоял без труб и мачт, весь охваченный дымом и пламенем, и более не стреляет, другой броненосец того же типа с сильным креном рыскал из стороны в сторону; «Камчатка» вдали без трубы вся дымилась. Остальные суда вели жестокий бой в особенности «Суворов», на котором был сильный второй пожар. Около 7 часов Адмирал поднял сигнал: курс NO 23°, по которому эскадра и направилась, но к сожалению через несколько времени боя, эскадра стала склоняться сначала к N, а потом курс перешел в NW четверть. Перед заходом солнца перевернулся один из броненосцев, в одно мгновение над ним образовалось только светлое пятно воды, на помощь к нему пошел «Нахимов», так как в этом направлении незадолго до катастрофы я видел «Императора Николая I», то я и полагаю, что несчастье случилось с ним.
После захода солнца на горизонте со всех сторон показались неприятельские миноносцы. В это время крейсера, транспорты и сзади нас эскадра во главе с 2-мя броненосцами типа «Суворов», отстреливаясь от миноносцев, шли в SW четверть. Стало темнеть, а вскоре суда все скрылись. Мы шли сзади «Кореи», позади нас шел «Анадырь», а правее, «Олег», «Аврора» и др.
Около 10 часов крейсера стали сворачивать вправо, имея как будто намерение повернуть назад и вскоре скрылись в темноте, мы же, преследуемые миноносцами продолжали идти на юг.
Около 12-ти часов ночи, после сигнала электрическим лучом поднятым на 45°, означавшим прекратить стрельбу, начал стихать огонь эскадры, затем был поднят луч кверху, что означало: «Собираться», мы не могли повернуть назад, так как неприятельские миноносцы были уже близко и я не знаю, вследствие каких причин, около часу ночи, они прекратили нас освещать прожекторами. В течение ночи мы разошлись с «Кореей», которую увидали много восточнее нас на рассвете, а вслед за ней еще восточнее нас шел «Анадырь».
Я решил пройти более на юг, чтобы подойти к Шанхаю южным проходом через шхеры, в виду предполагаемого нахождения неприятельских крейсеров у Седельных островов. На рассвете следующего дня, немного правее моего курса, заметили три военных судна, которые потом оказались «Аврора» под флагом Контр-Адмирала Энквиста, «Олег» и «Жемчуг». Подойдя к адмиралу я спросил не будет ли каких либо приказаний в Шанхай. Адмирал приказал мне выслать ему транспорт из Шанхая, а другой из Сайгона, при чем сказал, что он посылает «Олег» и «Жемчуг» Шанхай, так как у «Олега» повреждена машина, он имеет подводную пробоину и у него мало угля. Затем я продолжал следовать в Шанхай, в который и прибыл 16-го утром. К Вусунгу подошел в тумане без лоцмана и совершенно случайно вышел, как раз к «Ярославлю», к которому пристал к борту и немедленно пересадил на него, как свою, так и команду с парохода «Русь», спасенную, раньше нашей, «Свирью».
Когда туман рассеялся я пошел в Шанхай и встал одной мили расстояния от «Аскольда». В виду того, что команда с вверенного мне крейсера спасалась на разные суда, оделить точно потери не могу, но полагаю, что погибло около ста человек. Участь остальных офицеров мне тоже неизвестна.
По прибытии в Шанхай я тотчас передал приказание Адмирала Энквиста заведующему транспортами Капитану 1-го ранга Радлову и Контр-Адмиралу Рейценштейну.
Денежные суммы передал на крейсер «Аскольд», из этих сумм мною были выданы деньги на проезд г.г. офицеров, а также произведены разные необходимые расходы. Общая сумма при вскрытии сундука оказалась 51950 руб. 50 коп., 10241 ф. с. 15 ш. 0 п., 155 фр. и 52 пезеты. Полагаю, что выеду в Россию вместе с командою на пароходе Северо-Американского Ллойда в субботу 21-го Мая.
В заключение считаю долгом засвидетельствовать о геройском поведении всех г.г. офицеров, в особенности старшего офицера Капитана 2-го ранга Князя Ширинскаго-Шихматова, лейтенантов Чеглокова, Евдокимова, Кедрова, мичмана Барона Шилинг и старшего штурмана прапорщика Тидемана, прапорщика Хачикова и старшего инженер-механика полковника Сперанского. Вся команда вела себя геройски и выше всякой похвалы.
О вышеизложенном доношу Вашему Высокопревосходительству.

Подписал: Капитан 2 ранга Истомин.

#67 24.07.2010 20:31:15

vs18
Капитанъ I ранга
k1r
anna3 stas3b
Откуда: Харьков, Украина
Сообщений: 3745




Re: Действия флота. Документы. Отдел IV. 2-я Тихоокеанская эскадра. Книга третья. Бой 14 - 15 мая 1905 года.

Копия донесения старшего судового механика крейсера «Урал» Полковника Сперанского.

Обстоятельств боя 14-го Мая с. г. сообщить не могу, т. к. с самого начала момента боя и до оставления крейсера находился все время в машинном отделении. В частности, про обстоятельства боя «Урала» могу сообщить следующее:
Бой начался в 1 ч. 50 м. п. п. 14-го Мая. В самом начале была порвана снарядом проводка машинного телеграфа, вследствие чего управление машинами с переднего мостика производилось при помощи телефона. Далее хозяин трюмных отсеков Верин доложил мне о полученной «Уралом» пробоине в II отсеке и являющемся вследствие этого крене, который я ему приказал уничтожить, пополнением отсека № III с правой стороны. Крен не превосходил 4° и был быстро выправлен. Вода из отсека № II просачивалась через порог опущенной двери № 0, но очень немного, о чем мне доложил прапорщик по механической части Коноплин, которому я поручил осмотреть эту дверь. Вода удалялась трюмной помпой. Около 4-х часов дня я получил по телефону приказание от Командира приготовиться открыть кингстоны для затопления машинного отделения и вслед за тем, скоро-же приказание, от него же, открыть кингстоны и спасаться на шлюпки. Тогда открыли приемные клапана циркуляционных помп с верхнего дна машинного отделения, пробили молотом отливную трубу правой циркуляционной помпы, открыли краны заливания и, в машинное же отделение, в окна машинного люка, были просунуты пожарные шланги, по которым полной струей лилась вода в машинное отделение. Вся машинная команда вышла наверх, я же вышел последним и со мной, машинный квартирмейстер Авершин и хозяин трюмных отсеков Верин. Когда я вышел на палубу, шлюпки уже отвалили, но затем одна из них снова пристала и забрала меня и других офицеров. еще остававшихся на крейсере. Шлюпка, на которую я сел, пошла к пароходу «Свирь», но при приставании к оному перевернулась и я оказался в воде и на «Свирь» не попал, а был подобран миноносцем «Грозный», Т. к. я долго пробыл в воде и очень много к тому же ее наглотался, то уже был не в состоянии следить за боем. — Чтобы крейсер утонул этого мне никто сказать не мог.

Подписал: Ст. суд. мех. крейсера «Урал» Полковник Сперанский.

#68 24.07.2010 21:32:51

vs18
Капитанъ I ранга
k1r
anna3 stas3b
Откуда: Харьков, Украина
Сообщений: 3745




Re: Действия флота. Документы. Отдел IV. 2-я Тихоокеанская эскадра. Книга третья. Бой 14 - 15 мая 1905 года.

Копия рапорта Командира эскадренного миноносца «Бодрый», Младшему Флагману Тихоокеанской эскадры, Контр-Адмиралу Рейценштейну, от 28-го Мая 1905 года за № 306, из Шанхая.

Доношу Вашему Превосходительству, что 13-го Мая около 4час. пополудни стал получать телеграфные знаки японских судов, которых разобрать не мог. В 4 ч. 30 м. пополудни с адмиральского корабля «Князь Суворов» последовал сигнал «приготовиться к бою», а в 5 ч. 30 м. сигнал — «завтра с рассветом иметь пары разведенными для полного хода». Ночь эскадра шла без огней. С рассветом 14-го Мая справа от эскадры был замечен японский крейсер («Идзуми»), а около 9 ч. утра слева от эскадры 4 крейсера («Тсусима», «Ниитаки» и вероятно «Читозе» и «Касаги»). Около 10 ч. утра неприятельские крейсера приблизились к нашей эскадре на расстояние 30 кабельтов. Наши броненосцы перестроились в одну кильватерную колонну, имея за собою крейсера, а справа от крейсеров в одной кильватерной колонне шли транспорты; правее транспортов шел крейсер I ранга «Владимир Мономах», а в хвосте эскадры — разведочный отряд в составе крейсеров «Светлана», «Алмаз» и «Урал». Эскадра открыла огонь по неприятелю, который отвечал и вскоре скрылся по направлению к острову «Тсусима». В 10 ч.
30 м. утра, по сигналу с адмиральского корабля, дал команде обед. В полдень переменили курс на норд-ост 23°, эскадра же перед этим шла на норд-ост 60°. В 12 ч. 40 м., по сигналу с «Князя Суворова», эскадра имела ход 9 уз. В 1 ч. 30 м. дня показались слева по носу 12 больших неприятельских кораблей, шедших на зюйд, в кильватерной колонне. Наши броненосцы пошли на неприятеля. С крейсера «Олег», на котором держал флаг Контр-Адмирал Энквист, был сделан сигнал: миноносцам «Блестящему» и «Безупречному» быть при «Олеге», «Бодрому», «Громкому» и «Грозному» быть при «Светлане». Первое отделение миноносцев в составе «Бедовый», «Буйный», «Быстрый» и «Бравый» и два крейсера «Жемчуг» и «Изумруд» были при броненосцах. Наш крейсер и транспорты уклонили курс к осту. В 1 ч. 50 м. дня броненосцы завязали бой. В это время кр. I р. «Владимир Мономах» открыл огонь по неприятельскому крейсеру, показавшемуся справа от эскадры по направлению к о-ву «Котцу-сима». Вскоре заметил в тылу несколько неприятельских крейсеров, которые, имея преимущество в ходе, быстро нагоняли наши разведочные крейсера и открыли по ним огонь. Крейсер «Урал», как концевой, отвечал; видя это наши крейсера повернули на неприятеля и открыли по нем огонь. Как броненосцы, так и крейсера вели бой идя контр-курсами с неприятелем. Транспорты и миноносцы находились между броненосцами и крейсерами, придерживаясь к последним. Уже в самом начале боя, можно было видеть, что флагманские корабли «Князь Суворов» и «Ослябя» вышли из строя. На «Суворове» был пожар и сшиблена одна дымовая труба, а «Ослябя» сильно погрузился в воду. В 2 ч. 40 м. «Ослябя» затонул. В 2 ч. 50 м. дня заметили, что буксирный пароход «Русь» значительно отстал от эскадры, а пароход «Свирь» на шлюпках спасает команду с «Руси»; желая оказать помощь, подошел к последнему, заметил, что он имеет большую пробоину в левом борту и команды на пароходе уже не было. В это время заметили плавающего человека, взывающего о помощи, остановили машины и задним ходом несколько раз пытался подойти к утопавшему, бросали концы, но это не удавалось вследствие сильного волнения. Японские крейсера, заметив это, стали быстро приближаться и усилили огонь, направляя его на место спасания. После больших усилий удалось вытащить из воды утопавшего, который оказался рулевым с парохода «Русь». Сейчас же дал самый полный ход, направляясь к нашим крейсерам. Один из неприятельских снарядов, судя по осколкам, 120 м/м. попал в щит 47 м/м. пушки, разорвался и осколками убит кочегар Тимофей Бельков, тяжело ранен Иван Царев (комендор) и легко ранены комендор Яков Павликов, минер Павел Варганов, кок Федор Рогожкин и артиллер. квартирм. 2 ст. Тимофей Елишин. Осколками повреждена и исковеркана труба элеваторной подачи для 75 м/м. патронов, выломан кусок щита у 1-го 47 м/м орудия, повреждена тумба 47 м/м. орудия, пробита верхняя палуба и многие другие окружающие предметы. В одном из близ стоящих ящиков 47 м/м. патронов загорелся порох, минный квартирмейстер 1 ст. Сергей Руднев голыми руками выбросил горящую массу за борт и тем самым предупредил возможный взрыв всего ящика. Тотчас же приступил к исправлению элеваторной подачи, которая была исправлена через 2 часа.
Около 4 час. пополудни заметил сильный пожар на броненосцах «Сисой Великий» и «Наварин». В это время получивший много пробоин вспомогательный крейсер «Урал» стал тонуть и поднял сигнал: «не могу заделать пробоин», спустил шлюпки и стал спасать людей на транспорты. Крейсер 1 ранга «Светлана» поднял сигнал «Корее»: «подойти к «Уралу» и принять людей». Крейсера с «Олегом» во главе ходили, прикрывая «Корею», «Свирь», «Светлану», «Урал» и транспорты. К этому времени было замечено, что у японцев исчезли два броненосца один 2-х трубный, а другой 3-х трубный; многие из команд утверждают, что видели потопление головного броненосца и 3-го от него. Одно из судов неприятельского крейсерского отряда сильно отставало и накренилось. Крейсер «Владимир Мономах», подойдя близко к нему, долго стрелял, после чего этого неприятельского судна не было видно. На двух или 3-х неприятельских броненосцах был виден дым как бы от пожара. Около 5 час. пополудни броненосец «Сисой Великий» и «Наварин» потушили пожар и вступили в свои места; В это время справа от миноносца офицерами были замечены две плавающие мины Уайтхеда с бронзовыми зарядными отделениями. Транспорт «Камчатка» остановился и отделился от эскадры после того как ему в трубу, попал снаряд повидимому большого калибра и лидитный, судя по густому черному дыму, который поднялся от его взрыва. Из 8-ми неприятельских крейсеров (легких) было замечено, что 3 выбыли из строя и исчезли из вида. Около 6 час. вечера на миноносце «Буйный» был поднят сигнал; «Адмирал передает командование Адмиралу Небогатову». Подойдя к вверенному мне миноносцу, с «Буйного» передали семафором «Адмирал на миноносце». «Жив. Передайте другим». Адмирал Небогатов показал курс норд-ост 23°, ходу 8 узл. Наша эскадра, продолжала отстреливаться от надвигавшихся: с севера — броненосцев и с оста — крейсеров, не успела еще лечь на данный курс, как с норда показались 9 неприятельских миноносцев, шедших двумя отделениями в кильватерной колонне. С закатом солнца видно было, как японские миноносцы разделились, головное отделение, в составе 5-ти судов пошло на наши крейсера и транспорты, а второе, в составе 4-х судов — на броненосцы; последние, как ближайшие, открыли по ним огонь. Уклоняясь от минной атаки суда наши повернули в зюйд-вестовую четверть компаса. Это было около 7 ч. вечера, расположение наших и японских судов было приблизительно такое: после поворота наши крейсера оказались впереди броненосцев, «Жемчуг», «Изумруд» и миноносцы были при крейсерском отряде, транспорты тоже, несколько слева; «Суворов» и «Камчатка» виднелись далеко сзади, повидимому не имея хода и подвергаясь жестокому огню неприятеля. На «Бородино» в это время был сильный пожар на заднем мостике. Крейсер 1 р. «Светлана» и транспорт «Иртыш» шли погрузившись носом. Неприятельские броненосные суда непрерывным огнем в тыл оттесняли нас к югу к самому узкому месту Корейского пролива. Их миноносцы сходящимся курсом преследовали наши крейсера, которые имели полный ход, беспрерывно отстреливались от атакующих. Слева было видно, неприятельские крейсера шли нам на пересечку, пытаясь отрезать отступление наших крейсеров. С вверенным мне миноносцем шел слева и сзади крейсера «Аврора» 19-ти — узловым ходом. Головных крейсеров («Олег» и «Светлана») за темнотой не видел. Крейсера «Дмитрий Донской» и «Алмаз» повернули из строя вправо, «Владимир Мономах» шел сзади и заметно отставал, все время отстреливаясь от миноносцев. В 10ч. 05 м. слева заметили миноносец, сделал ему опознательные, на что получил ответ позывными «Блестящего». Миноносец «Блестящий», во время боя, спасая команду с броненосца «Ослябя» получил несколько пробоин, одну из них подводную, все время ходил заметно погрузившись носом и держал флаг — К —, т. к. миноносец перестал слушаться руля. Зная это и видя, что «Блестящий» не может идти полным ходом за крейсерами, решил его не оставлять, и, к. он мог ежеминутно затонуть или быть захваченным неприятелем, окружавшим миноносец со всех сторон, вследствие этого крейсер «Аврора» скрылся из виду. Имея, как сказано выше, справа и сзади неприятельские миноносцы, а слева неприятельские крейсера, повернуть к норду не мог, а потому решил идти прежним курсом, надеясь с рассветом увидеть наши крейсера, предполагая, что они повернут и пойдут во Владивосток Западным каналом. В полночь прошел траверз маяка Ко-заки, который имел огонь. 15-го Мая с рассветом с «Блестящего» передано было по семафору: «миноносец тонет, примите нас к себе». С этою целью подошел к борту миноносца «Блестящий». Оказалось, что командир миноносца, капитан 2 р. ранга Александр Сергеевич Шамов убит, и на миноносце было много раненых и убитых нижних чинов. Миноносец, имел несколько подводных пробоин; 2-ое командное помещение было затоплено, в носовой кочегарке на 1 фут. выше площадок была вода, которая все время прибывала; в первом командном отделении переборку выпучило и вода тоже прибывала; судовыми средствами ни заделать пробоин, ни остановить прибыль воды не было никакой возможности, вследствие чего миноносец получил перегиб носовой части; т. к. верхняя палуба в месте перегиба была перебита осколками 6" снаряда, разорвавшегося в 2-м командном помещении, опасался, что носовая часть миноносца на большой зыби могла отвалиться. Перевел офицеров и ниж. чинов на вверенный мне миноносец и занялся погрузкой угля. В это время стали получаться телеграммы японских судов видимо приближающихся. Наконец заметили дымки от о-ва Тцусима, туманный силуэт которого был еще виден на горизонте. Решил окончить погрузку угля и затопить миноносец «Блестящий»; с этою целью были открыты кингстоны, краны затопления, турбинные отливные клапана и все бортовые иллюминаторы, после чего отдал швартовы и отошел от миноносца. С «Блестящего» принял 4-х офицеров, нижних чинов команды м-ца «Блестящий» — 65, спасенных ниж. чинов с «Ослябя» — 8, а также ружей — 23, револьверов —19, 2 пулемета и патроны к ним, приборы станции беспроволочного телеграфа, сигнальные книги, хронометры, вахтенные журналы, машинные материалы и 6 тон. Угля. «Блестящий» стал погружаться, дал полный ход и взял курс на Шанхай, где предполагал сдать офицеров и команду с «Блестящего», а также и раненых, взять полный запас угля, чтобы идти во Владивосток. В это время миноносец «Блестящий» скрылся под водой. В 10 ч. 40 м. утра 15-го Мая по носу открылся о-в Кельпар, взял курс зюйд-вест 20°. В 8 часа дня изменил курс, взяв зюйд-вест 68°. В 4 ч. пополудни предал погребению тело скончавшегося кочегара команды «Блестящего», — Трофима Концевых, умершего от обжога всего тела. 16 Мая в 4 ч. утра скончался от ран писарь 1 ст. Николай Пальмов (команды «Блестящего»), тело которого также предал погребению. Погода благоприятная. С полдня 16-го Мая барометр стал быстро падать, ветер стал свежеть от зюйда постепенно дойдя до 10 бал. Из за свежевшего ветра и волнения (5 — 6 бал.) держаться на курсе не мог, пришлось удерживаться на месте против ветра машинами. Угля оставалось очень мало. Начали жечь все дерево, находящееся на миноносце пополам с углем. В 12 ч. ночи за неимением угля и дерева держаться под парами не мог; отдал правый якорь и вытравил канат до жвака-галса; стоял на глубине 22 саж., считая себя по счислению в 80 милях от маяка «Шавейшан». 17-го Мая около 4 ч. утра ветер стал стихать, но нашел густой туман. В 10 ч. 40 м. утра 17-го Мая, выбрал канат, поставил паруса (сделанные из тентов и коек). Вследствие того, что миноносец не держался на курсе, а имел только дрейф, решил пользоваться приливными течениями к Шанхаю, становясь на якорь во время отливов. В 2 ч. ночи стал на якорь на глубине 22 саж. 18-го Мая в 5 ч. утра снялся с якоря, поставил паруса и пользуясь приливным течением шел до 10 ч. 30 м. утра, когда снова отдал якорь на глубине 22 саж. 19-го Мая в 7 ч. 30 м. утра снялся с якоря, поставил паруса и шел до 12 ч. дня, когда отдал якорь на глубине 21 саж. В 6 ч. вечера того же 19-го снялся с якоря, а в 12 ч. ночи снова отдал на глубине 18 саж. 20-го Мая в 7 ч. утра туман рассеялся, показались две джонки; всевозможными способами старался привлечь их к миноносцу, но они, не обращая внимания, удалились на норд-вест. В 7 ч. 50 м. снялся с якоря, а в 11 ч. дня стал на якорь на глубине 18 саж. Определил в полдень место, получил φ — 32° 27' N а L — 122° 45' O-ую, находясь от маяка Шавейшан в 65 мил. В 4 ч. 31 ы. дня появился парусник, делал опять всевозможные сигналы и из 47 м/м. пушки сделал 2 холостых выстрела, но парусник удалился. В 6 ч. вечера опять появился парусник, сделал ему два выстрела и сигналы, но он тоже не обратил внимания. В 7 ч. 30 м. вечера снялся с якоря, а в 9 ч. 30 м. стал на якорь на глубине 18 саж., вследствие засвежевшего ветра от зюйда, который менялся к весту и был для нас невыгоден. В 10 ч. 30 м. вечера на горизонте показался огонь. Пустил две ракеты и стал жечь фальшфейера. Заметив наши сигналы, судно повернуло на миноносец и подойдя ближе, на наши вопросы, сообщило, что это английский пароход и идет из Чифу в Шанхай. Я просил снабдить меня углем и на буксире отвести в Шанхай. Угля он дать не мог, а взять на буксир за свежестью ветра и волнения побоялся, а потому стал на якорь около миноносца. В 4 ч. 30 м. утра 21-го Мая стали подавать стальные буксиры с парохода «Квейлин»; в 8 ч. 30 м. буксиры подали и снявшись с якоря в 9 ч. 25 м. пошли на буксире парохода в Шанхай. В 7 ч. 30 м. вечера прошли траверз маяка Шавейшан. В 1 ч. 30 м. ночи 22-го Мая, пройдя первый буй отдали буксиры по просьбе с парохода и стали на якорь на глубине 7 саж. В 7 ч. 05 м. утра подал буксиры, а в 8 ч. 15 м. пароход дал ход и пошли в Вузунг, куда прибыл в 1 ч. 30 м. дня и стал на якорь на глубине 8 саж. Пароход ушел в Шанхай. 23-го Мая по совету Вашего Превосходительства, заявил китайским властям, что я остаюсь. Дав расписку, что не покину Шанхай до конца войны и буду соблюдать строгий нейтралитет, отдал замки от пушек, запальные стаканы, капсюли и ударники от мин Уайтхеда. По распоряжению портовых властей меня отбуксировали из Вузунга в Шанхай, где поставили для дальнейшего разоружения. Во время перехода, за недостатком воды и провизии вследствие двойного состава команды порция была уменьшена. По приходе в Вузунг, по распоряжению Консула, офицеры и команда с «Блестящего», а также команда с «Ослябя» и «Руси» были отправлены в Шанхай, а раненые были отправлены в госпиталь. При сем прилагаю чертежи хода боя 14-го Мая 1905 года.

Подписал: Капитан 2 ранга Иванов.

Отредактированно vs18 (24.07.2010 23:52:34)

#69 26.07.2010 15:46:07

vs18
Капитанъ I ранга
k1r
anna3 stas3b
Откуда: Харьков, Украина
Сообщений: 3745




Re: Действия флота. Документы. Отдел IV. 2-я Тихоокеанская эскадра. Книга третья. Бой 14 - 15 мая 1905 года.

Копия рапорта Мичмана Ломана с миноносца «Блестящий» — от 23-го Мая 1905 года из Шанхая за № 10, Начальнику Главного Морского Штаба.

14-го Мая сего года при приближении 2-й эскадры Тихого океана к острову Цусима около 7 ч. утра справа на траверзе показался во мгле неприятельский крейсер, продолжавший следовать все время параллельно курсу эскадры NO 60°. Около 9 ч. утра слева на траверзе показались три неприятельских крейсера типа «Хашидате», которые в скором времени скрылись. В 10 ч. на том же месте показались других четыре крейсера, которые приблизились к эскадре на расстояние около 40 кабельтовых. В то же время наши броненосцы, по сигналу адмирала, перестроились в одну кильватерную колонну, после чего 3-й отряд броненосцев и крейсера открыли по неприятелю огонь.
Неприятельские крейсера, открыв по нашим судам огонь, повернули на 4 румба влево и быстро скрылись во мгле; после чего наша эскадра опять перестроилась в две колонны. В 12 ч. эскадра изменила курс на NO 23°. В час дня эскадра вторично начала перестраиваться в одну кильватерную колонну. В это же время были сигналы. 1) Разведочному отряду защищать транспорты, 2) «Владимиру Мономаху» быть справа от транспортов, 3) Миноносцам «Блестящему» и «Безупречному» быть при «Олеге», 4) Миноносцам «Бодрому», «Грозному» и «Громкому» быть при «Светлане». Около 1 ч. 15 м. был сигнал: «транспортам и крейсерам держаться правее и больше ходу».
В 1 ч. 30 м. слева от линии броненосцев показались 11 неприятельских крейсеров и броненосцев и завязался с главными нашими силами бой. В то же время «Владимир Мономах» открыл огонь по крейсеру, идущему все время справа от эскадры. В скором времени открыли огонь и все наши крейсера. Около 2 ч. вышел из строя «Александр III», но в скором времени лег опять на курс броненосцев. Около 2ч. 20м. вышел из строя, с креном на левый борт, «Ослябя» и очень быстро затонул. В 2 ч. 30 м. на «Светлане» был поднять сигнал: «Нижу неприятеля сзади». Тогда крейсера повернули последовательно на 16 румбов влево и завязался бой с пятью неприятельскими крейсерами. Во время поворота крейсеров на 16 румбов, в левый борт миноносца на ½ фута выше ватерлинии попал 9" снаряд, взорвавшийся в палубе и взорвавший там два ящика с 47 м.м. патронами. Осколками этого снаряда пробило во многих местах правый борт и верхнюю палубу, перебило рулевой привод к паровому штурвалу и машинный телеграф, испортило турбину и произвело пожар в штурманской рубке. Осколком того же снаряда пробило палубу мостика и выбросило из сигнального стола за борт новую трехфлажную сигнальную книгу, старую шлюпочную книгу и вахтенный журнал от 1-го Мая 1905 года.
Сейчас же были пробиты пожарная и водяная тревоги и рулевые переведены на ручной штурвал. Пожар был быстро прекращен. Несмотря на все усилия заделать пробоины, удалось заткнуть только мелкие пробоины правого борта, большую же пробоину левого борта заткнуть койками не удалось и вода быстро заполнила все отделение, отчего миноносец сильно погрузился носом. Вследствие большого числа падавших вокруг миноносца снарядов нельзя было застопорить машину для надежной заводки пластыря, а заведенный на ходу пластырь оторвался. Осколками этого снаряда убит кочегар Белов; тяжело ранены: кочегар Ковалев, умерший вечером того же числа, писарь 1-й статьи Пальмов, умерший 16-го Мая на миноносце «Бодрый», баталер 2-й статьи Поздняков и машинист Нерушниченко; легко ранены: Мичман Белецкий, мичман Зубов 2, матрос 1-й статьи Тимаев, минер Семенов, кочегар Попов и минный машинист Кочнев. В 3 ч. заметили плавающую команду с «Ослябя» и начали их спасать. Вместе с нами спасали команду миноносцы «Бравый» и «Безупречный», который даже спустил вельбот. Спасти с «Ослябя» удалось только 8 человек, так как неприятельские крейсера очень близко подошли к нам и открыли по нас частый огонь. Тогда дали полный ход и пошли к своей эскадре. Командир, оставив меня у штурвала, пошел на мостик смотреть за плавающими минами. Снарядом попавшим в правый борт у ватерлинии и разорвавшимся в угольной яме, у второго котла, убило командира и я вступил в командование миноносцем. Осколками этого снаряда пробило во многих местах борт и верхнюю палубу, вывело второй котел, пробило в верхней кочегарке трубу вспомогательного пара. Паром в кочегарке обварило кочегара Концевича, умершего 15-го числа на миноносце «Бодрый». Осколками снаряда убило матроса 1-й статьи Серенкова и кочегара Ермолина и вторично легко ранило мичмана Белецкаго и мичмана Зубова 2. Одним из снарядов, разорвавшимся над миноносцем, тяжело ранило сигнальщика Визуля и осколками того же снаряда снесло путевой компас на мостике.
Вскоре, благодаря большому ходу миноносца, я вышел из сферы неприятельского огня и подошел к «Олегу», около которого и держался до наступления темноты.
Пока миноносец находился вне сферы действия неприятельского огня, я приказал поставить упоры в переборку в носовой палубе, так как ее начало под напором воды выпучивать. Носовую турбину соединили летучими проводами с реостатом кормовой кочегарки. При приближении к эскадре видел: покинутый буксирный пароход «Русь», тонущий «Урал», команда которого спасалась на гребных судах, около «Урала» стояли: «Светлана», «Анадырь», «Корея» и «Свирь». Броненосцы были в это время около 5 ч. вечера в следующем порядке: «Бородино» с горящим задним мостиком, «Орел», «Наварин» «Николай I», «Апраксин», «Сенявин», «Ушаков» и «Нахимов»; «Александр III» шел с креном в стороне от линии броненосцев, «Сисой Великий» стоял невдалеке с пожаром на мостике. Далеко от эскадры стоял «Суворов» без мачт и труб, но стрелявший. Крейсера шли в кильватер броненосцам. Около 6 с половиной часов вечера был сигнал курс NO 23°. Около этого же времени в «Камчатку» попал снаряд и она начала сильно отставать от эскадры. Эскадра начала выстраиваться на курсе, имея броненосцы в правой колонне,а крейсера в левой. Около 7 ч. вечера с миноносца «Буйный» передали по семафору: «адмирал находится на миноносце, сильно ранен». «Командование передает адмиралу Небогатову». Около 8 ч. вечера впереди по курсу показались неприятельские миноносцы, и наши крейсера начали поворачивать на SW. В это время потонул «Бородино» и головным в колонне броненосцев стал «Орел», который тоже начал поворачивать на SW. Вой продолжался, несмотря на наступившую темноту.
Так как миноносец не мог идти полным ходом против волны, то вскоре я потерял из виду «Олега», «Аврору», «Жемчуга» и остальных миноносцев. К броненосцам подойти я также не мог, так как в это время происходило отражение минных атак, а потому и следовал тем же курсом SW, в надежде догнать крейсера. Около 10½ ч. вечер сзади справа увидел силуэт миноносца, оказавшийся миноносцем «Бодрый», который и следовал за нами до рассвета 15-го Мая. Вода начала сильно прибывать в первую кочегарку так что приходилось ее все время откачивать двумя брандспойтами, ведрами и турбиной. Не будь сзади миноносца «Бодрого», пришлось бы выброситься на берег, так как носовая переборка грозила каждый момент лопнуть и тогда миноносец немедленно пошел бы ко дну; имея же сзади миноносец «Бодрый» я еще думал довести миноносец до мелкого места и своими средствами зачинить пробоину, но сильная волна за ночь совсем разбила миноносец и когда рассвело, то я увидел, что в месте первой пробоины получился перелом миноносца и нос его осел по крайней мере на 2½ ф.
Тогда советом офицеров было решено пересесть всем на «Бодрый», а «Блестящего» потопить. В начале 6 ч. я передал по семафору на миноносец «Бодрый», чтобы они подошли к нам и приняли нашу команду, так как наш миноносец тонет. С «Бодрого» сообщили, что у них хватит угля только до вечера и просили дать им угля. Я приказал сейчас же всей команде насыпать уголь в мешки для, быстрой передачи угля.
Несмотря на большую волну, «Бодрому» удалось пришвартоваться к миноносцу и тем ускорить передачу угля и перевод раненых. Через пол-часа после начала перегрузки угля, по беспроволочному телеграфу на миноносце «Бодрый» начали принимать японские телеграммы и, судя по характеру получения их, неприятель приближался. Через 1 час после начала перегрузки на горизонте был усмотрен дым судна; тогда командир «Бодрого» приказал окончить погрузку угля и переходить всем на борт «Бодрого». При переходе команды на «Бодрый» с миноносца были захвачены вещи, список которых помещен далее.
Собственных вещей ни офицеры, ни команда, за неимением времени, с собой не взяли. Когда команда вся перебралась, я приказал открыть кингстоны, забортные турбинные отверстия и иллюминаторы. При отходе «Бодрого» в иллюминаторы «Блестящего» уже заливала вода. «Бодрый» дал полный ход, взяв курс на О-в Кельпарт. Отойдя этим курсом 3 мили, я видел как «Блестящий» утонул.
По приходе «Бодрого» в Шанхай, раненые нижние чины были все свезены в Госпиталь.
О чем Вашему Превосходительству доношу.

Подписал: Мичман Ломан.

#70 26.07.2010 16:11:25

vs18
Капитанъ I ранга
k1r
anna3 stas3b
Откуда: Харьков, Украина
Сообщений: 3745




Re: Действия флота. Документы. Отдел IV. 2-я Тихоокеанская эскадра. Книга третья. Бой 14 - 15 мая 1905 года.

Показание кочегарного квартирмейстера Федора Фокина, с миноносца «Блестящий».

Перед боем 14-го Мая мы получили расписание держаться около крейсера «Олег». Утром 14 Мая показались на горизонте военные суда; в 10 ч. утра обнаружили национальность судов — это были 4 японских крейсера, которые держали перпендикулярно нашему курсу, а затем пошли с нами одним курсом. Первый выстрел был сделан с нашей стороны, т. е. с одного из броненосцев; японцы отвечали, а затем скоро повернули и скрылись за горизонтом.
Около 2-х часов дня начался общий бой и уже около 3-х час. броненосец «Ослябя» потонул. Наш миноносец пошел к месту гибели броненосца, где еще плавала команда; мы стали спасать, но удалось вытащить не более 8-ми человек, так как и нас попал один снаряд в жилую палубу (пробоина подводная) и все отделение наполнилось водою. Мы стали отходить и в это время в нас попал другой снаряд, который вывел носовой котел. Были убиты Командир Кап. 2 р. Шамов и 2 нижних чина. Первое время мы шли за крейсерами, а потом потеряли их из вида. До утра мы шли без всяких приключений, при чем все время откачивали воду. Утром, часа не помню, к нам подошел наш миноносец «Бодрый» и снял к себе на палубу всю нашу команду. До этого времени мы, было, попытались подвести пластырь, но его отбивало водой, вода сильно прибывала и мы каждую минуту могли перевернуться. Перед окончательным оставлением миноносца мы открыли кингстоны и «Блестящий» стал погружаться. На миноносце «Бодрый» мы пришли в Шанхай. До боя 14-го Мая наши котлы были исправны.

#71 26.07.2010 16:23:28

vs18
Капитанъ I ранга
k1r
anna3 stas3b
Откуда: Харьков, Украина
Сообщений: 3745




Re: Действия флота. Документы. Отдел IV. 2-я Тихоокеанская эскадра. Книга третья. Бой 14 - 15 мая 1905 года.

Показание кочегара І-й статьи Дмитрия Попова с миноносца «Блестящий».

Во время боя 14 Мая я находился у 75 м/м. пушки и все время следил за ходом боя. С утра к нашей эскадре подходили японские суда, но затем удалялись. Мы шли все время за крейсером «Олег» недалеко от транспортов. Около 2 час. дня мы подошли к острову Цусима, вся эскадра наша была окружена японскими судами и началось генеральное сражение. Когда мы шли на север, то сперва отряд Адмирала Рожественского был с правой от нас стороны, а затем перешел на левую сторону. Наши крейсера и миноносцы оберегали транспорты и главным образом действовали по японским минным судам и легким крейсерам.
Мы могли только выпустить из 75 м/м. пушки 6 снарядов, т. к. после первой полученной нами пробоины крюйт-камера была затоплена. Вторым снарядом нам снесло мачту и ранило Мичмана и сигнальщика. Около 4 час. дня попал в нас 3-й снаряд, вывел котел, трубу и убил Командира и 2-х нижних чинов. Осколком от снаряда я был ранен и меня снесли вниз. Броненосец «Ослябя» погиб на моих глазах через 50 минут после начала боя.
Когда наш миноносец стал тонуть, нас всех перевели на миноносец «Бодрый». На этом миноносце мы были в море целые сутки, но затем у нас вышел весь уголь и пресная вода. Мы стали на якорь на глубине 30 саж. Т. к. нас сильно качало, то мы сняли бортовые орудия и для остойчивости спустили их в трюм. Пробовали было из коек сделать паруса, но они нас вперед не двигали. Так мы простояли на одном месте 5 суток, а на 6-ые сутки показался на горизонте английский транспорт, который на наши сигналы приблизился и стал около нас на якорь, а утром взял нас на буксир и привел в Шанхай. Шесть суток мы голодали и пили соленую воду. Провизия была вся подмочена. Мы ждали смерти.

#72 26.07.2010 16:34:15

vs18
Капитанъ I ранга
k1r
anna3 stas3b
Откуда: Харьков, Украина
Сообщений: 3745




Re: Действия флота. Документы. Отдел IV. 2-я Тихоокеанская эскадра. Книга третья. Бой 14 - 15 мая 1905 года.

Показание квартирмейстера-комендора Ивана Скворцова с миноносца «Блестящий».

14 Мая во все время боя я был наверху и на моих глазах погиб броненосец «Ослябя», брон. «Князь Суворов», мастерская «Камчатка» и крейсер «Урал». Мы подошли к месту гибели «Ослябя», где плавало более 200 человек и все взывали о помощи; удалось снасти лишь 8 человек, а затем поспешили уйти из сферы огня, который был на нас направлен со стороны японских легких крейсеров. Как только мы стали отходить, в нас попал снаряд, которым вывело котел, убило командира и 2-х ниж. чинов. Всего-же в нас попало 3 снаряда. Я лично тоже наблюдал за боем броненосца «Князь Суворов» и видел, как он потопил головной японский броненосец, после чего «Князь Суворов» свернул в сторону, погрузился носом и затонул в том месте, где перед этим незадолго затонула «Камчатка». На моих, тоже, глазах был затоплен японский минный транспорт или крейсер нашим крейсером «Владимир Мономах», который, как мне казалось, не мог развернуться, шел задним ходом и отстреливался. Потопив японца, «Владимир Мономах» вступил в строй. После 7 час. вечера из-за острова вышло более 60 миноносцев и стали на наши суда производить атаку; крейсер «Олег» потопил с двух снарядов одного, а затем я видел, как и другой миноносец погиб. Мимо нас прошел миноносец «Буйный» с Адмиралом Рожественским; на миноносце был поднят сигнал: «блокада прорвана, идти во Владивосток». Я лично видел на мостике «Буйного» Адмирала Рожественского с перевязанной головой; с «Буйного» нам передали голосом, что командование передано К.-Ад. Небогатову.
В 8-м часу на моих глазах погиб броненосец «Император Александр Ш», который сперва был весь в огне, затем между дымовыми трубами был виден сильный взрыв и броненосец перевернулся. Около 9 час. вечера бой прекратился, мы присоединились к «Олегу», но затем скоро отстали. Всю ночь занимались откачиванием воды, но без всяких результатов. В 11 час. нас догнал миноносец «Бодрый», снял всю команду и ушел. 5 дней мы были на одном месте, а затем английский транспорт нас довел в Шанхай. Из орудий все 47 м/м. были в целости, но 75 м/м. пушка была повреждена осколком и ее нельзя было вращать. Всего было сделано 6 выстрелов. Перед затоплением «Блестящего» успели снять два пулемета и все ружья, которые передали на миноносец «Бодрый». Равно все карты и документы. После того, что мы разошлись с «Олегом», мы потеряли свое место, не могли определиться, а вследствие этого и простояли 5 дней на одном месте.

#73 26.07.2010 17:09:06

vs18
Капитанъ I ранга
k1r
anna3 stas3b
Откуда: Харьков, Украина
Сообщений: 3745




Re: Действия флота. Документы. Отдел IV. 2-я Тихоокеанская эскадра. Книга третья. Бой 14 - 15 мая 1905 года.

Копия донесения Доктора Медицины И. Зубова с транспорта «Корея».

Отпустив транспорты в Шанхай в сопровождении двух вспомогательных крейсеров, наша эскадра состояла из 3-х броненосных отрядов (в том числе и крейсера I ранга «Адмирал Нахимов»)—всего 12 судов; крейсеров: «Олег», «Аврора», «Дмитрий Донской», «Владимир Мономах», «Жемчуг», «Изумруд»; разведочных крейсеров: «Светлана», «Алмаз», «Урал»; 9 контр-миноносцев; военных транспортов: «Анадырь», «Иртыш», «Камчатка»; коммерческого транспорта «Корея», 2-х буксирных пароходов «Русь» и «Свирь», 2-х госпиталей—«Орел» и «Кострома». В таком числе мы направили курс в Корейский пролив.
13-го Мая утром, почти на горизонте, на нашем левом траверзе появилось какое-то коммерческое судно, которого не преследовали. Как только появилось это судно, так заговорил телеграф на непонятной азбуке; разговоры с перерывами продолжались весь день и ночь на 14 Мая. 13 Мая вечером был сигнал Командующего эскадрой: «приготовиться к бою».
14-го утром рано мы подошли к проливу, на правом траверзе, милях в 5 — 6, появился японский крейсер и шел параллельно нашему курсу. Около 8-ми часов на левом траверзе появилось 6 японских крейсеров, из которых вскоре остались только 4, два другие скрылись. Впереди шли 2 крейсера двухтрубные, за ними два трехтрубные, типа «Аврора». День начинался ясный, но горизонт был в продолжение всего дня туманный, так что берегов острова Цусимы не было видно. Около 9½ час. мы прошли самое узкое место пролива и тогда был сигнал: «курс NO-т 23°». Японские крейсера шли в том же направлении. К 11 час. они стали ближе приближаться к эскадре. Тогда Командующий изменил диспозицию эскадры. Головным встал: «Князь Суворов» с броненосцами 1-го отряда (2 и 3 отряда Адмирал Небогатов); за ними в кильватер держали крейсера; во второй колонне шли транспорты и сзади вдали держались госпитали «Орел» и «Кострома». «Владимир Мономах» шел на правом траверзе транспортов. Около 11½, час. отряд Адмирала Небогатова и отряд крейсеров открыл огонь по 4-м японским крейсерам. С первыми выстрелами крейсера сразу повернули на 8 румб. и также открыли огонь. Первые два брон. отряда кажется не стреляли. С нашей стороны было сделано около 20 выстрелов; Японцы, сделав 4 — 5 выстрелов, сейчас же удалились по направлению к острову; мы пошли дальше. Когда удалялись японские суда, то видно было, что один крейсер отставал и именно тот, на котором, как я видел, разорвался наш снаряд. Другие выстрелы давали перелеты, недолеты, некоторые разрывались у самого борта японских судов. У них были недолеты. Какую цель японцы преследовали? Подходя к нам ближе, они вероятно хотели рассмотреть диспозицию наших судов и рассчитывали завлечь нас ближе к острову, где была может быть приготовлена для нас какая-нибудь ловушка в виде мин, подводных лодок, береговых батарей. После 12 ч. утра броненосцы отклонились от первоначального курса влево, а затем вправо, подходили к небольшому острову Котсу-Сима. В 1 ч. 45 м. слева, появилась эскадра Того, сначала в числе 8 броненосцев. Начался бой, стояла довольно значительная зыбь, стрельба началась с расстояния 60 кабельтов, а к вечеру дошла до 10 кабельтов. 8-мь японских броненосцев шли контр-курсом навстречу нашим броненосцам. Перестрелка началась ужасная. Японские снаряды сыпались как град, но наши не частили выстрелами. Японские снаряды долетали до крейсеров и транспортов, которые, конечно, не стреляли. Особенно осыпали снарядами «Ослябя» (Адмирал Фелькерзам). Сначала они падали у носа, кормы, бортов, но потом стали разрываться и на самом судне; начались пожары. В ½ часа «Ослябя» не стало, он затонул. На броненосце «Князь Суворов» были сбиты мачты, трубы и он перестал управляться. Японский миноносец подошел и хотел докончить его миной, но от одного выстрела с «Князя Суворова» он затонул. Здесь «Суворов» и остался плавать и кажется затонул около 3½ час. пополудни. На нашем фланге открыл огонь «Владимир Мономах» по японскому крейсеру, который шел с утра на нашем правом траверзе. Чрезвычайно удачными выстрелами он заставил скрыться этот японский крейсер. Прошло 10 — 15 мин. с открытия боя, как в тылу нас появились японские крейсера, которые шли от острова. Всех японских крейсеров было но менее 16-ти, из которых 12 были первоклассные. Они обходили наши крейсера и транспорты со стороны островка Котсу-Сима и открыли пальбу. Здесь открылась ужасная картина: транспорты и крейсера были в куче. Японские снаряды разрывались и ложились около этой кучи; мы были в центре сосредоточенного огня. Крейсера наши, под командованием К. А. Энквиста, тоже открыли огонь, но они не отошли от нас, транспортов, и стали стрелять из этой кучи и эта тактика крейсеров продолжалась почти во все время боя. Некоторые из них стреляли из за «Кореи». Доблестнее всех действовал «Владимир Мономах»: в единственном числе он отходил от крейсеров и транспортов и, видимо, хладнокровно открыл пальбу. Равнодушнее других действовали наши лучшие крейсера «Олег» (Контр-Адмирал Энквист) и «Аврора». Благодаря этой скученности мы не могли почти двигаться и находились под огнем японских орудий. Один осколок сделал нам большую пробоину и вода хлынула в угольную яму, однако пробоину удалось заделать. Японские снаряды были больше лиддитовые, разрываясь они сначала давали желтый, а потом зеленый дым. От этого дыма во рту у всех становилась какая-то горечь. Около нашего борта прошла одна мина Уайтхеда, а затем скоро и другая. С крейсера «Олег» делались сигналы по военному своду, которого у нас совсем не было. На других, окружающих судах не так было благополучно. У «Урала» осел нос, перебит был руль и экипаж стал спасаться на шлюпках. Долго потом еще плавал «Урал», пока «Владимир Мономах-ь» его не расстрелял. Буксирн. пароход «Русь» получил пробоину, команда тоже спасалась. «Камчатка» только что вышла из-за «Кореи», как получила снаряд и скоро перестала управляться. «Жемчугу» снесло мачту.
От 3-х часов броненосцы повернули вправо, желая может быть защитить нас от японских крейсеров, тогда эти последние повернули обратно. Наши броненосцы пошли навстречу японским броненосцам.
Японские крейсера, видя, что броненосцы ушли, снова повернули обратно и соединились с новым отрядом своих крейсеров. Наши крейсера пошли им навстречу первый раз в правильном строю. Мы находились между нашими и японскими броненосцами, но успели вовремя выйти из этого критического положения. «Иртыш» получил повреждение, нос осел, но он мог еще управляться. «Камчатка» стояла на одном месте. Около 6 ч. веч. был сигнал «держать NO 23°, ход 8 узл.» и наши броненосцы начали было поворачивать вправо, но в это время перевернулся броненосец «Император Александр III», на котором до этого был пожар. Некоторое время он плавал, показывая свой киль; к нему подошел «Наварин». На «Бородино» тоже начался пожар. На «Олеге» сигнал: «Держаться правее». Между тем японские броненосцы повернули назад с целью заградить дорогу «Бородино», последний тогда должен был повернуть на W-т. Солнце заходило, когда на «Бородино» был направлен весь огонь неприятеля. Около 7 ч. вспыхнул пожар, но с «Бородино» продолжают стрелять. На него идет в атаку миноносец, но с «Бородино» его топят.
Вдруг он начинает крениться, раздается залп из всех орудий и «Бородино» скрывается под водой.
Крейсер «Олег» с Контр-Адмиралом Энквистом вдруг повернул на SW-т. За ним последовали «Аврора», «Жемчуг», «Анадырь», «Свирь» и «Корея». Последним двум судам ничего больше не оставалось, как попытаться выйти из этого критического положения, т. к. в противном случае все равно их сейчас-же погубили бы японские миноносцы. Пройдя некоторое время, крейсера повернули вправо, «Олег» открыл огонь по миноносцам и вскоре скрылся от нас. Мы решили, что Адмирал Энквист пошел к эскадре. Не желая попасть на миноносцев, державшихся на SW-т, мы повернули на S-д, а потом хотели направиться на SO-т. к берегам Японии, чтобы пройти во Владивосток, но показались японские крейсера и нам оставался один выход — идти на S-д. Японские миноносцы вдруг замигали сигнальными лампочками и через несколько времени мы увидели за нами погоню; издали стали искать нас прожекторами, луч которых двигался все ближе и ближе. В это время на правом нашем траверзе шел военный транспорт «Анадырь» и его то первого стал настигать луч прожектора. «Анадырь» увертывался и стараясь уходить из луча, переходил то на правый, то на левый наш траверз. Прошло несколько томительных часов и, мы решили, что опасность нас миновала. Стрельба еще продолжалась до 12 час. ночи. Наши миноносцы в бою не участвовали и держались у крейсеров.
За этот день мы потеряли: «Суворова», «Императора Александра III», «Бородино», «Ослябя», «Урал», «Камчатку», «Иртыш» и «Русь». Все остальные суда получили повреждения. Что касается до японских судов, то из 8-ми брон. осталось скоро 7, на 3-х крейсерах были пожары. Броненосец, против которого держался «Владимир Мономах» больше не появлялся, очевидно пострадал. Утоплено было несколько миноносцев. У нас оставалась еще сравнительно большая сила, но к великому сожалению она была ослаблена, как мы узнали по приходе в Шанхай, тремя крейсерами «Олегом», «Авророй» и «Жемчугом», которые вопреки приказа Адмирала Рожественского: «помнить, что только соединенными силами можно прорваться во Владивосток», не присоединились к эскадре, а оказались на третий день около Шанхая. Мы не ожидали такой громадной силы со стороны японцев. Мы считали, что у них главных сил не больше 4 броненосцев (даже говорили, что всего 3 броненосца), 7 больших крейсеров. Во время похода нас уверяли в этом и иностранцы. И вдруг перед нами 9 броненосцев (в этом числе, как оказалось, были 4 броненосных крейсера), снабженных 12" пушками, 12 больших крейсеров, вооруженных 10" пушками, 4, а может и больше меньших крейсеров, и масса миноносцев против наших 9. Вышло, что они превосходили нас очень значительно и количеством судов и артиллерией. Их суда были быстроходные. Кроме того японцы были у своей базы, где они проделали все маневры, зная, что здесь нам обязательно нужно проходить.
17-го Мая мы пришли в Шанхай, где застали наши транспорты: «Воронеж», «Владимир», «Ярославль», «Ливонию», «Куронию» и «Метеор».

Подписал: Доктор Медицины: И. Зубов.

#74 26.07.2010 17:47:26

vs18
Капитанъ I ранга
k1r
anna3 stas3b
Откуда: Харьков, Украина
Сообщений: 3745




Re: Действия флота. Документы. Отдел IV. 2-я Тихоокеанская эскадра. Книга третья. Бой 14 - 15 мая 1905 года.

Копия донесения Российскому Императорскому Генеральному Консулу в Шанхае Командира парохода «Русь» Капитана 1 разряда В. Перница.

Доношу Вашему Превосходительству подробности гибели во время боя 14 Мая сего 1905 года вверенного мне буксирного парохода «Русь», принадлежащего Северному Пароходному Обществу в Петербурге и зафрахтованного Морским Министерством.
В начале боя я с вверенным мне пароходом, в числе остальных транспортов, находился в стороне от военных судов, когда последовал сигнал с флагманского крейсера «Олег» — «держать левее», и транспорты пошли по этому направлению, но через некоторое время оказались почти в центре боя, снаряды ложились кругом, транспорты сбились в кучу и уйти почти не было возможности; когда около парохода, почти одновременно, разорвались три снаряда, один разорвался у форштевня, другой — упал на привальный брус и разорвался в воде, произведя подводную пробоину, третий разорвался под кормой, затопил все кормовое отделение и лишил возможности управляться, что свидетельствует также рулевой, стоявший в то время у штурвала, Иоган Штейнберг, подписавшийся на сем рапорте; управляться машинами также нельзя было, почему дал полный ход вперед, чтобы пройти к нашим броненосцам; в это время транспорт «Анадырь», маневрируя, шел прямо на «Русь»; желая отвести или хотя бы смягчить удар, я дал одной машине полный вперед, другой полный назад, но маневр не удался и «Анадырь» с полного хода, почти нормально ударив в левый борт, разбил бот, висевший на шлюпбалках и, выведенный за борт, нанес пробоину в угольные ямы у левого котла; пробоина была настолько велика, что заделать ее или принять какие-либо меры не было возможности. «Русь» начала погружаться; тогда я разрешил команде сесть в железный спасательный бот, так как больше шлюпок не было, ибо один бот разбит, а двойка перевернулась при спуске. Вся команда не могла поместиться в боте, почему пришлось взять бревна на буксир на которых держалось 8 человек.
Вся команда, исключая двух человек, была принята на борт буксира «Свирь», Петр Люберг, по свидетельству команды, вскочил при столкновении на «Анадырь», а Иоган Штейнберг подобран миноносцем «Бодрый» и привезен в Шанхай. С «Руси» ничего не было спасено.
Вся команда, без исключения, вела себя отменно, никаких недоразумений не было.
Во время боя погода была свежая и сильная зыбь от зюйд-веста.
По прибытии в Шанхай команда была помещена на пароход Добровольного флота «Ярославль», после чего переведена на английский пароход «Мюнхен», где сейчас и находится.

Подписал: В. Перниц.

#75 26.07.2010 17:55:43

vs18
Капитанъ I ранга
k1r
anna3 stas3b
Откуда: Харьков, Украина
Сообщений: 3745




Re: Действия флота. Документы. Отдел IV. 2-я Тихоокеанская эскадра. Книга третья. Бой 14 - 15 мая 1905 года.

Показание матроса 2-й ст. Петра Ярукова с буксирного парохода «Свирь».

К началу боя 14 Мая наш пароход держался в соединении с другими транспортами, причем нас охраняли крейсера Адмирала Энквиста. Как только начался бой, то в транспорты начали попадать снаряды, крейсера от нас отошли и мы смешались с боевыми судами. На моих глазах погибли «Ослябя», «Камчатка» и пароход «Русь», с которого мы спасли всю команду (50 человек).
В общем мы спасли до 80 человек.
Получив приказание уходить в один из нейтральных портов, мы в 2 ч. ночи 15-го отделились от эскадры и пошли в Шанхай, куда и прибыли в тот же день. По прибытии в Шанхай, сдали спасенную команду в красный крест, а сами разгрузились и спустили флаг. На моих глазах погибли три японских крейсера и в общем, вначале успех боя был на нашей стороне, но ночью, когда съехал Адмирал Рожественский, японцы одержали верх, чему главным образом способствовали атаки миноносцев.

Страниц: 1 2 3 4 5 … 11


Board footer