Достопочтенные коллеги! Прикладываю некоторые сведения об обсуждаемом здесь объекте из нарытого в разное время и в разных местах. Думаю, что многие вопросы будут сняты сами собой.

ГЕРМАНСКИЕ ТЯЖЕЛЫЕ КРЕЙСЕРА ПОД СОВЕТСКИМ ФЛАГОМ
А.Платонов
История появления тяжелых крейсеров сама по себе очень интересна. Это связано прежде всего с тем, что, в отличие от абсолютного большинства других классов кораблей, они не являлись продуктом эволюции, а были созданы искусственно. Просто на Вашингтонской конференции волевым решением определили предельные значения некоторых тактико-технических элементов крейсеров. Так появились "вашингтонские" или тяжелые крейсеры водоизмещением 10000 т вооруженные 203-мм артиллерией.
Однако нельзя сказать, что новый подкласс крейсеров являлся "круглой сиротой" не имевший предков. За их прототип взяли заложенный в 1915 г. британский "Hawkins" водоизмещением около 10000 т. А этот корабль появился в силу вполне конкретных причин. Дело в том, что с началом Первой мировой войны Германия развернула борьбу на океанских коммуникациях Антанты посредством легких и вспомогательных крейсеров. По этой причине Британии понадобился корабль основным боевым предназначением которого являлся бы поиск и уничтожение германских надводных рейдеров. Ими и должны были стать крейсеры типа "Hawkins". Вооруженный семью 190-мм орудиями, защищенный броней из 76-мм бортового пояса и 38–25 горизонтальных плит, имея запас хода 5000 миль, он вполне соответствовал поставленной задаче. Другое дело, что уже к 1915 г. с германскими крейсерами-рейдерами было покончено и с постройкой "Hawkins" можно было не торопиться. Поэтому ввели в строй эти крейсера после окончания Первой мировой войны и таким образом проверить их концепцию в реальной боевой обстановке не смогли.
Однако сама идея создания крейсеров специально для борьбы с надводными рейдерами считалась в 20–30-е годы актуальной и именно это боевое предназначение виделось британцам основным для нового подкласса крейсеров. В определенной степени подобная задача могла стоять перед французскими тяжелыми крейсерами, а вот всем остальным они были… просто не нужны, по причине отсутствия глобальных океанских коммуникаций. Но раз подобные корабли появились де-юре, не могли те же американцы или японцы остаться в стороне. Нет реальных задач – придумаем. И ярким примером тому может стать тот факт, что сначала тяжелым крейсерам поставили типовые задачи легких крейсеров: дозорная служба при эскадрах; разведка в интересах главных сил; завлечение сил противника на свои линейные силы; отражение атак миноносцев противника по своим линейным силам; выполнение отдельных огневых задач в ходе эскадренного боя (например, сковывание крейсеров противника для обеспечения выхода в торпедную атаку своих миноносцев). Причем главным аргументом в пользу применения излишне мощных тяжелых крейсеров при эскадрах было то, что аналогичные корабли могут быть в составе эскадр потенциальных противников.
Начавшаяся Вторая мировая война достаточно быстро определила место тяжелым крейсерам, как ядру некого оперативного соединения для решения задач на второстепенных направлениях, где применение линейных кораблей по каким-либо причинам было не целесообразно или невозможно. Но это потом додумали, а пока все кто был способен просто начали строить тяжелые крейсера. Первые корабли имели очень слабое бронирование, что можно объяснить спецификой их предназначения, а не ошибками конструкторов, как это зачастую выдается сегодня. Гипотетическим противником тяжелого крейсера постройки 20-х годов рассматривался некий легкий или вспомогательный крейсер вооруженный 105–150-мм артиллерией, причем не имеющий существенного преимущества в скорости. В этих условиях считалось, что тяжелый крейсер проведет бой на выгодных для себя дистанциях за пределами эффективной дальности стрельбы противника. Только после того, как поняли, что защита своих коммуникаций это лишь одна частная боевая задача тяжелого крейсера, да не для всех стран вообще актуальная, баланс наступательных и оборонительных возможностей крейсеров стал выравниваться. Вот где-то в это время, в первой четверти 30-х годов, о постройке тяжелых крейсеров задумались в Германии.
Как известно океанских коммуникаций в то время Германия не имела, а значит задача их защиты для тяжелых крейсеров изначально не существовала и они должны были нести службу при эскадре. Предполагалось, что их основу составят линейные корабли первого поколения с чисто паросиловой главной энергетической установкой. Эти обстоятельства, а также взятые на себя добровольно обязательства по выполнению Вашингтонских ограничений, определили основные элементы буду-щих крейсеров. Правда здесь необходимо упомянуть еще об одной специфической германской проблеме, которая постоянно давлела над всеми проектами крупных боевых кораблей. Она связана с географическим положением Германии и отсутст-вием у нее военно-морских баз со свободным выходом в океан. Это как бы предо-пределяло ограничение района применения основных сил надводного флота акваторией Северного моря, а его задачи германским стратегам виделись гораздо дальше – в океане. Но что бы туда вырваться, кроме всего прочего, нужна была большая дальность плавания. Именно это повлияло на выбор главных энергетических установок кораблей типа "Deutschland" и германских легких крейсеров. Как известно там проблему дальности плавания решили за счет применения дизелей. Идея не нова, но никто до этого реализовать ее для столь крупных боевых кораблей не решился. На то был целый ряд причин, в том числе технических. Поэтому для будущих тяжелых крейсеров сразу выбрали тип главной энергетической установки аналогичный установкам будущих линейных кораблей. Но проблема увеличения дальности плавания оставалась актуальной и ее стали решать за счет качественного улучшения котлов, о чем речь пойдет несколько ниже.
Первые два крейсера были уже заказаны, когда 16 марта 1935 г. Гитлер денонсировал Версальский договор. Правда, верный своей политике усыпления бдительности противников, он пошел на подписание морского соглашения с Великобританией об ограничениях военно-морских вооружений. Согласно этому документу Германия могла иметь корабельный состав до 35% от британского флота, что автоматически позволяло ей строить тяжелые крейсера суммарным водоизмещение 51000 т. При официальном водоизмещении одного тяжелого крейсера в 10000 т., к двум заказанным можно было заложить еще три корабля этого подкласса. Правда, два последних могли строиться только в связи "с особыми обстоятельствами". По этой причине в ноябре 1935 г. заказали пока только один, третий корпус, а для последних двух стали ждать "обстоятельств", вместо которых дождались очередных ограничений.
9 декабря 1935 г. началась вторая Лондонская морская конференция, работа которой завершилась 25 марта 1936 г. подписанием соглашения, один из пунктов которого непосредственно касался крейсеров. Его смысл сводился к фактическому запрету на закладку новых тяжелых крейсеров, разрешая строить корабли этого класса водоизмещением до 8000 т вооруженных артиллерией не более 155 мм. Германия хотела участвовать в этой конференции, но запротестовала Франция. Уже в ходе работы форума его покинула Япония, а Италия отказалась подписывать ито-говый документ. Таким образом договор как бы не носил обязательного характера, но Германии нужно было хотя бы сделать вид, что мнение Великобритании, США и Франции для нее что-то значат. В этих условиях принимается решение официально заявить о подготовке к строительству оставшихся двух крейсеров не с 203-мм, а с 150-мм артиллерией. Во всем остальном проект повторял своего предшественника, но был с небольшим "двойным дном": барбеты трехорудийных 150-мм артиллерийских башен имели один диаметр с двухорудийными 203-мм башнями. Уловка не нова, ею уже пользовались японцы, но она и не понадобилась. Еще не успели заложить два последних корпуса, а в ноябре 1936 г. приняли окончательное решение все тяжелые крейсера достраивать с 203-мм артиллерией. Что касается "особых обстоятельств", то ими стало начало строительства советских крейсеров типа "Киров", которые из-за их 180-мм калибра немцы справедливо отнесли к тяже-лым.
Однако история с перевооружением последних двух крейсеров имела некоторое продолжение. Дело в том, что работы по созданию новых трехорудийных 150-мм башен и приборов управления к ним продолжались вплоть до 1941 г., и их хотел купить Советский Союз для вооружения первых двух корпусов крейсеров нового проекта 68. Советская сторона настолько была уверена в успехе предстоящей сделки, что 9 сентября 1940 г. выдается заказ на переработку базового проекта крейсера под германскую артиллерию с присвоением ему индекса 68-И. Естественно, германские образцы значительно отличались от отечественных, и требовалось что-то к чему-то адаптировать. Приняли решение переделывать корпус, а систему вооружения оставить в первозданном виде. Срок окончания работ по пр.68-И определили маем 1941 г., но уже в конце 1940 г. стала очевидна нецелесообразность вооружения крейсеров германской артиллерией. Во-первых, отечественная 152-мм система вооружения имела явные преимущества при стрельбе по морской цели, в частности допускала корректировку с самолета, стрельбу с башенными дальномерами и т. д. Во-вторых, требовались колоссальные переделки уже готовых к спуску корпусов. Например, германские приборы управления стрельбой требовали общей площади помещений в 2,5 раза больше, чем отечественные, а весовые характеристики всего вооружения должны были привести к увеличению стандартного водоизмещения на 700 т. Наконец, выяснилось, что немцам собственно нечего продавать, так как готовность их системы вооружения аналогична нашей, то есть в металле ничего нет. По этой причине вопрос об артиллерии главного калибра в конце 1940 г. отпал, но немцы пообещали продать четыре 105-мм спаренные артиллерийские установки LC/31 с двумя комплектами приборов управления стрельбой. 1 апреля 1941 г. приняли решение переделать под это зенитное вооружение крейсер "Чкалов", тем более что на нем уже проводились работы по пр.68-И. В конечном итоге германского зенитного вооружения крейсер не получил, но из-за переделок вовремя спущен на воду не был и всю войну простоял на стапеле, став, таким образом, единственным крейсером пр.68-К, спуск которого состоялся уже после Великой Отечественной войны.
Последние германские тяжелые крейсера под обозначением К и L заложили в 1937 г. в Бремене на стапелях завода фирмы "Deschimag". 19 января 1939 г. первый из них, при спуске нареченный "Zeydlitz", сошел на воду, а 1 июля того же года спустили второй корпус, получивший название "Lutzow".
Почти в это же время советское Правительство проявило заинтересованность в приобретении целого ряда германских кораблей, в том числе линкора и трех тяжелых крейсеров, но в конечном итоге Германия продала Советскому Союзу только один тяжелый крейсер. Им оказался недостроенный "Lutzow". 31 мая 1940 г. буксиры привели его в Ленинград к стенке Балтийского завода (№ 189). По контракту достройка крейсера должна была производиться на советском заводе, советскими рабочими, но при технической помощи германских специалистов и при 100% поставке всех приборов и механизмов из Германии.
Приобретением этого корабля преследовалось несколько целей, и одна из них заключалась в постройке аналогичных отечественных крейсеров. В этом плане выбор вроде был хорош, так как считалось, что на тот момент времени германские тяжелые крейсера являются наиболее удачными в своем классе. Правда не все было "чисто" с "Lutzow", поскольку отчасти свои положительные качества он получил за счет подлога. Как мы помним, Вашингтонские договоренности установили верхний предел для водоизмещения тяжелых крейсеров – 10000 т, а у "Lutzow" оно должно было составить 14800 т. Но именно благодаря подобному нарушению он и получил столь заманчивые тактико-технические элементы, что не грех было его взять за прототип. Однако при более детальном анализе не все оказалось столь однозначным, как это показалось сначала. Судите сами…
При средненьком для подобных кораблей вооружении, состоящем из восьми 203-мм орудий (американцы имели 9, а японцы –10) и скорости максимального хода чуть более 32 узлов, "Lutzow" имел несколько более рациональную систему бронирования в сравнении с кораблями потенциальных противников. Действительно, французский "Algerie" имел 110-мм бортовую броню с дополнительной 40-мм переборкой, американский "Wichita" – 163-мм, но у обоих этих крейсеров броневой пояс простирался лишь между крайними погребами, то есть на протяжении цитадели. У "Lutzow" броневая палуба имела 30-мм скосы, упиравшиеся в нижнюю кромку 80-мм броневого пояса, что делало бронирование борта на протяжении цитадели эквивалентным 110–130 мм. Но кроме этого, в нос от цитадели борт защищал еще более широкий броневой пояс, хотя и тонкий – 40 мм, а в районе форштевня – 20 мм. В корму от цитадели также распространялся броневой пояс толщиной 70 мм, не доходивший до кормовой оконечности всего 6 шпангоутов. Таким образом, "Lutzow", как минимум, не уступал своим потенциальным противникам, но это при условии несколько большего водоизмещения, чем у них. Так на что же пошло "краденое" водоизмещение и чем этот корабль мог оказаться предпочтительнее в сравнении с другими своими "одноклассниками"?
Начнем с главной энергетической установки. Исходя из оперативно-тактических замыслов применения крейсеров, германское командование всегда предъявляло к ним высокие требования по дальности плавания. На легких крейсерах эта проблема решалась за счет комбинированной энергетической установки, включавшей паросиловую и дизельную. На тяжелых крейсерах от дизелей отказались, но для достижения желаемой дальности плавания на новых кораблях повысили параметры пара: давление и температуру. Такой путь повышения экономичности главной энергетической установки все признали правильным, но единства мнений о его технической реализации не было. Из-за наличия пробелов в теории и отсутствия достаточного опыта поиск велся на ощупь. Это привело к тому, что на пяти спущенных на воду германских тяжелых крейсерах, по сути одного проекта, имелось три варианта котлотурбинных установок, в которых применялись: котлы системы Ла Монта с давлением пара 80 атм. ("Admiral Hipper") и 70 атм. ("Prinz Eugen"); котлы системы Вагнера с естественной циркуляцией и давлением пара 70 атм. ("Blucher"), а также высоконапорные котлы системы Вагнера с принудительной циркуляцией и давлением пара 60 атм. ("Zeydlitz" и "Lutzow"). Судьбе было угодно, чтобы из пяти германских кораблей этого подкласса в длительной эксплуатации находилось только два, и так уж получилось, что оба они имели котлы системы Ла Монта. Поэтому нельзя достоверно сказать, какой вариант котлотурбинной установки оказался наиболее удачным, но известно, что к ним, особенно "Admiral Hipper", у немцев было много нареканий: надежность их оказалась не на высоте, а существенного увеличения дальности плавания не произошло. Действительно, при расчетной цифре в 6800 миль ходом 19 узлов, что само по себе не является выдающимся достижением, фактически дальность плавания оказалась в полтора раза меньше. При этом вес главной энергетической установки мощностью 132000 л. с. составил порядка 2250 т. Для сравнения 120000 л. с. итальянского "Больцано" "весили" 2380 т, 150000 л. с. итальянского "Тренто" – 3000 т, 110000 л. с. советского "Максима Горького" – 1834 т. То есть опять ничего выдающегося. Конечно, применение столь высоких параметров пара само по себе представляло интерес для наших корабелов, но подобное мы не смогли освоить даже в первых послевоенных проектах, и лишь в 1953 г. на несерийном эсминце "Неустрашимый" появились котлы, вырабатывавшие пар с аналогичными параметрами. Более полезным для подражания оказался корпус, точнее, технология электросварки. Бытует мнение, что дополнительное водоизмещение ушло как плата за универсальность, но и это не совсем так, потому что тяжелые крейсеры других государств при аналогичной артиллерии несли и торпедные аппараты, и авиационное вооружение, то есть были не менее универсальны. Скорее дело в артиллерии, точнее в приборах управления стрельбой. Вес артиллерийского вооружения без боеприпасов составлял более 2000 т, а с учетом снарядов – 2540, это больше чем главная энергетическая установка! Такого просто больше не найти. У того же "Больцано" все вооружение весило 1450 т, у "Тренто" – 1000 т, у "Максима Горького" – 1245,9 т. Подобный вес являлся платой за исключительную живучесть артиллерии и за обеспечение высокой эффективности огня как главного, так и зенитного калибра дальнего боя.
Башенные артиллерийские установки обладали высокой живучестью за счет применения кроме ручных основных (преимущественно гидравлических) и резервных (электрических) приводов механизмов наведения и заряжания. Электрооборудование башен имело основное и резервное питание, а для цепи стрельбы предусматривалось также питание от аккумуляторных батарей. В отечественном флоте в то время применялись практически только электрические приводы, имелись ручные приводы, но их нельзя рассматривать как резервные боевые, они скорее являлись эксплутационными. Задача встречи снаряда с целью решалась в двух центральных артиллерийских постах. Эти посты оснащались идентичными комплектами приборов, в которые входили: централь, вырабатывающая только угол прицеливания  и целик ; прибор центральной наводки, представляющий собой преобразователь координат цели относительно горизонта в координаты относительно палубы корабля; прибор управления производством залпов, точности наводки и готовности орудий; приборы контроля горизонтального положения башен и вертикального положения орудий. Предусматривалось дистанционное управление башнями по горизонту и орудиями по вертикали. В отечественном флоте приборы управления стрельбой имели аналогичное построение, однако многие отдельные приборы и механизмы существовали только на бумаге и в перспективе. Например, прибор упреждения залпа, который автоматически замыкал цепь стрельбы так, чтобы выстрел произошел в момент прохождения качающейся палубой горизонта. Что касается дистанционного наведения артиллерии, то такового не существовало для орудий не только среднего калибра, но и зенитного, где потребность в нем многократно выше. Рядом с центральными артиллерийскими постами находились коммутационные посты, благодаря которым становились возможными различные варианты подключений между собой постов управляющих огнем, центральных артиллерийских постов и артиллерийских башен, как главного, так и зенитного калибров, а также двух постов стабилизации, в которых размещались по гировертикали и по гироазимуту. Данные этих приборов через преобразователи координат использовались для косвенной стабилизации траектории полета снарядов и визиров центральной наводки, а также для косвенной стабилизации дальномеров по курсовому углу. По килевой и бортовой качкам дальномеры, как и стабилизированные посты наводки зенитного калибра, имели прямую силовую стабилизацию посредством двух встроенных гироскопов с взаимоперпендикулярными осями вращения.
Управление огнем могло осуществляться из трех равнозначных постов. Первый артиллерийский офицер находился в посту, располагавшемся на фор-марсе и состоявшем из двух частей: неподвижной, в которой размещались побортно два визира центральной наводки, и вращающейся, представлявшей собой бронированную рубку с 7-м дальномером. Аналогичное устройство имел и кормовой пост управляющего огнем, совмещенный с кормовой рубкой, где находился третий артиллерийский офицер. Второй артиллерийский офицер находился в носовой боевой рубке, на крыше которой размещалась рубка с 7-м дальномером, а внутри – один визир центральной наводки. Однако в отличие от двух предыдущих постов управляющих огнем, дальномер носовой боевой рубки имел опущенную оптику, то есть управляющий огнем или командир корабля мог лично контролировать дистанцию до цели прямо из боевой рубки. Сами дальномеры общепризнанно являлись лучшими в мире, однако дело было не только в прекрасной оптике. Немцы в устройство дальномеров внесли ряд усовершенствований (от светящихся маркеров дистанции до имитатора движущейся цели для тренировки дальномерщиков), которые дополнительно обеспечивали высокую точность визирования. Для управления огнем зенитных автоматов широко применялись переносные зенитные дальномеры с базой 0,7 и 1,25 м. В отечественном флоте к тому времени уже пошли несколько иным путем, совместив в одном посту дальномер и визир центральной наводки (командно-дальномерный пост). Количество таких постов у нас всегда соответствовало количеству центральных артиллерийских постов, то есть для главного калибра не более двух. Другое дело, что на германских линкорах, в отличие от советских, не было командно-дальномерных постов для противоминного калибра и его огнем управлял один из управляющих огнем главного калибра. В той ситуации третий пост управления как-то можно понять, но на крейсере, где противоминный калибр отсутствует – это теряет всякий смысл.
Артиллерийские установки главного и противоминного калибров не имели башенных автоматов стрельбы, но существовали переносные автоматизированные планшеты, которые по устанавливаемым данным вырабатывали значения прицела и целика. Этими планшетами можно было пользоваться при выходе из строя центральных артиллерийских постов. Для стрельбы осветительными снарядами и в условиях малой видимости имелись специальные приборные колонки, располагавшиеся побортно на носовой и кормовой надстройках. Рядом с ними находились другие колонки для дистанционного управления боевыми прожекторами. В отечественном флоте также существовали ночные прицелы, с помощью которых можно было осуществить наведение орудий главного или зенитного калибров на внезапно появившуюся на малых дистанциях цель противника, но специальных приборов для стрельбы осветительными снарядами не было. В ходе войны и немцы признали, что они излишни.
Основу приборов управления стрельбой 105-мм зенитных артиллерийских установок составляли четыре стабилизированных визирных поста с 4-м дальномерами и столько же зенитных автоматов стрельбы, располагавшихся попарно в двух центральных артиллерийских постах. В свою очередь, 105-мм зенитные орудия можно было подключать в условиях малой видимости к приборам управления стрельбой главного калибра, для сосредоточения огня нескольких калибров по одной морской цели при внезапной встрече с противником на малых дистанциях, а также подключать их к колонкам для стрельбы осветительными снарядами. Кроме этого, 105-мм спаренные зенитные установки имели башенные автоматы стрельбы. На отечественных крейсерах также предусматривались два центральных артиллерийских поста, но в них располагалось только по одному зенитному автомату. В ходе войны рациональность такого решения признали и немцы.
Столь разветвленная многократно дублированная система приборов управления стрельбой, в совокупности с применением прямой стабилизации достаточно громоздких объектов, привели к утяжелению всего комплекта вооружения и потребовали дополнительных площадей, о чем уже говорилось выше.
На что еще необходимо обратить внимание при рассмотрении германских тяжелых крейсеров – это их стоимость. "Prinz Eugen" обошелся в 104, 5 млн. рейхсмарок, а "Lutzow" наверняка стал бы еще дороже. Для сравнения карманные линкоры стоили до 90 млн., "Scharnhorst" – около 175 млн., "Bismarck" – до 200 млн. Согласитесь, дорогой корабль. Кстати, "Prinz Eugen" на добрый миллион фунтов стерлингов дороже своих британских "одноклассников". Советские руководители надеялись, что сам "Lutzow" обойдется в 200 млн. рублей (крейсер пр.68 оценивался в 150 млн. рублей), однако очень трудно предположить, сколько стоил бы аналог "Lutzow" отечественной постройки. Таким образом, рассматривать покупку недостроенного "Lutzow" как большую удачу, наверное не стоит.
25 сентября 1940 г. "Lutzow" получил новое имя – "Петропавловск". Чуть позже для руководства работами прибыла команда из более чем 70 инженеров и техников завода-строителя во главнее с контр-адмиралом. С самого начала оборудование из Германии поступало вне технологического графика, а с марта 1941 г. еще и некомплектно. Главные котлы прибыли в ноябре 1940 г. До нового года их и два турбозубчатых агрегата загрузили на корабль. В это же время смонтировали два валопровода: средний и правого борта, а также пять дизель- и пять турбогенераторов. К новому 1941 г. отставание от план-графика монтажа по механической части составило 3–4 месяца. В январе–феврале поступили оборудование лазарета, камбуза, тик для облицовки верхней палубы, но не пришли кабельные сальники для водонепроницаемых переборок, арматура и паропроводы для котельных отделений и еще ряд наименований, которые принципиально влияли на готовность крейсера. Правда смогли смонтировать грот-мачту с прожекторными площадками. В марте пришел последний турбозубчатый агрегат, установили башенно-подобную носовую надстройку. В следующим месяце собрали броневые трубы для кабельных трасс, ведущих в боевую рубку. К этому времени под всякими предлогами начался отъезд германских специалистов. Естественно это тоже тормозило работы, так как по условиям договора целый ряд монтажных операций мог проводиться только под их контролем. Все же до начала войны еще успели собрать на берегу фор-марсовый пост, но из-за недопоставки "связей" он так и остался на стенке. А вот турбозубчатый агрегат левого борта и валопровод смонтировали, а также установили неподвижную часть крыши ангара и оба самолет-но-баркасных крана.
22 июня 1941 г. крейсер встретил при общей технической готовности 70%. До 17 июля на корабле по инерции продолжались какие-то строительные работы, но в целом казалось, что о "Петропавловске" забыли. Однако в тот день принимается решение о вводе корабля в строй в качестве несамоходной плавучей батареи. Она должна была вести огонь главным калибром по береговым невидимым целям, а также иметь средства для самообороны от воздушного противника. Экипаж совместно с рабочими выполнили поставленную задачу и 14 августа "Петропавловск" отбуксировали на огневую позицию у угольной стенки Ленинградского торгового порта, на другой день на нем подняли Военно-морской флаг. Правда огневая позиция оказалась малопригодна. Буквально в 100–200 м от корабля располагались дома, где люди при стрельбе главным калибром находиться не могли. Но это не самое главное, хуже что деревянные палы, забитые в песчаный грунт могли не удержать корабль на швартовых во время ведения интенсивного огня. Не было на огневой позиции ни воды, ни электричества с берега. Воду возили в бочках за 2–3 км, а для обеспечения электроэнергией приходилось круглосуточно "гонять" дизельгенератор.
7 сентября "Петропавловск" впервые открыл огонь по наступающим германским войскам. Решение огневых задач осуществлялось ежедневно, но 11 сентября в 9.10 произошел взрыв снаряда в стволе левого орудия носовой башни, таким образом теперь главный калибр состоял всего из трех 203-мм орудий. Всего за десять дней корабль выполнил 40 стрельб израсходовав 676 снарядов главного калибра. 17 сентября по кораблю нанесли мощный артиллерийский удар и в него попало большое количество снарядов калибром до 210 мм. Отсутствие полноценной системы борьбы с пожаром и водой, не герметичность основных переборок привело к затоплению помещений ниже ватерлинии и возникновению больших пожаров в надводной части корпуса. Около 13.00 крейсер лег на грунт с креном 3°, уйдя в ил на 1,5 м.
Как известно германские войска до места потопления "Петропавловска" не дошли. Его главный калибр практически оставался в строю, да и учитывая, что он являлся несамоходной плавучей батарей, то и затопление большинства помещений принципиально не влияло на его боеспособность. К тому же на складах имелось почти полторы тысячи 203-мм снарядов, которые больше ни кто использовать не мог. Поэтому уже 20 ноября начались подготовительные работы по подъему корабля.
17 сентября 1942 г. "Петропавловск" подняли буквально на глазах противника и отбуксировали в безопасное место к Железной стенке Ленинградского порта. Чуть позже его перевели к Масляному Буяну на территорию завода № 189. В начале ноября ремонт в основном завершили и корабль вновь перевели на огневую позицию к Железной стенке торгового порта. 30 декабря "Петропавловск" произвел отстрел орудий главного калибра, выпустив шесть 203-мм снарядов и опять вступил в строй в качестве несамоходной плавучей батареи. С 10 января 1944 г. корабль участвовал в огневом обеспечении Красносельско-Ропшинской операции Ленинградского фронта израсходовав до 24 января 1264 выстрелов главного калибра. После этого все три 203-мм орудия были расстреляны полностью и теперь "Петропавловск" превратился в банальную плавказарму. 1 сентября корабль получает новое имя "Таллин". В таком состоянии бывший германский "Lutzow" встретил день Победы над Германией.
В августе 1945 г., в связи с необходимостью принятия решения о дальнейшей судьбе корабля, специальная комиссия оценила состояние "Таллина". Картина предстала, мягко говоря, мрачноватая. Слаботочное оборудование, измерительные приборы, электростанции, оборудование центральных артиллерийских постов после годичного пребывания в воде так в порядок и не привели. Арматура и трубопроводы паровых магистралей, общекорабельные системы находились в неудовлетворительном состоянии. Единственное, что хорошо сохранилось это законсервированные башни главного калибра. Материалы, приборы и механизмы, которые в 1941 г. получили из Германии, но не установили, частично успели эвакуировать и ни каких сведений о их местонахождении не имелось. То, что осталось на заводе, в частности два СПН, торпедные аппараты, катапульта и еще целый ряд механизмов все это время находились под открытым небом и даже не осматривались. При этом многое использовали не по назначению или просто растащили. В частности это касается линолеума, дюраля, электродов, крепежного материала, оборудования жилых и служебных помещений. Турбины и котлы не вскрывали, а потому что-либо конкретного комиссия сказать не могла, хотя их состояние наверняка было неудовлетворительным.
Основные тактико-технические элементы "Петропавловска"
Основные элементы    Петропавловск
1941 г.
Водоизмещение, т:    10400
Главные размерения, м:
длина наибольшая
ширина наибольшая
осадка    
212,5
21,9
4,5
Скорость хода наибольшая, узлы    –
Вооружение:
АУ ГК   
2–203/60 – 2
БК АУ ГК    600
АУ ЗК ББ

БК ЗК ББ    2–37/83 – 1
1–20/65 – 9
37-мм – 13412, 20-мм – 31778
Экипаж, чел.    офицеров – 20
старшин – 76
рядовых – 136
Всего – 232
Приборы управления стрельбой: Для управления стрельбой главного калибра имелись два визира центральной наводки С-9, установленные в боевой рубке и 8-м дальномер ДМ-8 на ее крыше. Башни главного калибра имели все прицельные устройства, а колонок командира башни даже по две: свои и с возвышенных башен.
Бронирование, мм:
а) в районе цитадели: главный бортовой пояс – 80 (высотой 3,85 м, наклон 12,5°), палубы: верхняя – 12–30, главная – 30, скосы – 30; траверсы: носовой – 80, кормовой – 70;
б) оконечности: бортовой пояс – 20–40, палубы: верхняя – 12–20, главная – 30;
в) боевая рубка: стенки – 150, крыша – 40; труба ГКП–носовой ЦАП – 60;
г) башни ГК: лоб – 160, боковые стенки – 70, задняя стенка – 90, крыша – 105–70, барбеты – 80.
Противоминная защита: бортовые отсеки с булями общей глубиной 3,7 м. Ниже главного броневого пояса располагалась противоторпедная переборка толщиной 20 мм.
Рулевое устройство: не установлено.
Главная энергетическая установка – котлотурбинная, в строй не введена. ТЗА фирмы Deschimag – 3, суммарная мощность – 132000 л.с.; главный котел системы Wagner – 12, давление и температура пара p=60 кг/см2, t = 450°С.
Движители: трехлопастной гребной винт диаметром 3,15 м по проекту – 3, не установлены;
Источники электроэнергии: турбогенератор мощностью 460 кВт – 4, турбогенератор мощностью 230 кВт, дизельгенератор мощностью 150 кВт – 4, дизельгенератор мощностью 350 кВт. Фактически ввели в строй только два дизельгенератора по 150 кВт по временной схеме.
Пожарные насосы: электронасос производительностью 60 т/час – 3; временная пожарная магистраль на всех палубах, система орошения погребов башен ГК № 1 и 4.
Водоотливные средства: насос производительностью 600 т/час – 5.

Судьба "Zeydlitz" сложилась своеобразно, в том смысле, что крейсером он так и не стал, но на грунте, как и "Lutzow" – полежал, хотя, что называется "пороху не понюхал". Все началось с того, что среди германских военачальников появилась идея достроить "Zeydlitz" в качестве авианосца. Первоначально это вызвало ярко выраженную отрицательную реакцию командования ВМС, так как готовность корабля к тому времени составляла 90%, а при переоборудовании следовало его разрушить вплоть до верхней палубы. Но острое желание иметь авианосец и нежелание иметь еще один бесполезный большой артиллерийский корабль, все же вынудили в августе 1942 года принять решение о перестройке. Вскоре начался демонтаж всех надстроек; фактически над верхней палубой возвышались только дымовая труба да самолетно-катерные краны. В феврале 1943 года вся авианосная программа стала сворачиваться, и "Zeydlitz" так и не стал ни крейсером, ни авианосцем. В апреле 1944 года его отбуксировали в Кенигсберг, где через год он попал в советский плен, но в притопленном состоянии.
"Zeydlitz" сидел на грунте с осадкой 7,7 м носом и 10 м – кормой. Учитывая, что высота борта составляла от 10,15 до 12,45 м, то большинство помещений оказалось затопленными. 25 мая 1945 г. корабль подняли, таким образом он провел на грунте более месяца. На скорую руку сформировали импровизированный экипаж, причем несмотря на то, что вскоре официально открыли штат, людей хронически не хватало. Так по состоянию на 4 декабря из 366 человек по штату в наличии имелось только 230, при одном командире группы из шести и 15 старшинах из 44. Сразу после подъема корабля начались очистке помещений и примитивная консервация механизмов. Работа шла медленно, а тут еще 20 (по другим данным 30) декабря 1945 г. в носовой части "Zeydlitz" вспыхнул пожар. Он был такой силы, что на протяжении 80 шпангоутов от форштевня обшивка левого борта в надводной части имела выпучены и разрывы. Аналогичное произошло с настилом верхней, средней и нижней палуб на участке шириной до 5 метров от борта. В районе второй башни образовался гофр по всей ширине корабля. Бортовые броневые плиты от носового траверса в нос оказались деформированными и по-видимому потеряли свои механические свойства.
Несмотря на это специально назначенная Наркомом ВМФ комиссия оценила техническую готовность по электромеханической части на 85%, а общую – 60–65%. При этом она сочла, что общее состояние "Zeydlitz" лучше чем у "Таллина" и его можно ввести в строй первым, даже не смотря на то, что в районе 47–150 шп. срезаны все надстройки. Правда кое что осталось на корабле. Например, кабельные трассы из броневых труб надстроек лежали аккуратно промаркированными на палубе. Там же находился вынутый из корпуса барбет второй башни. В помещениях корабля обнаружилось большое количество мебели и прочего оборудования помещений, в том числе камбузов и буфетов. При этом все штатные кладовые были полностью оборудованы. Теплоизоляция помещений офицерского состава закончена не была, зато сами помещения оказались почти не затопленными, в отличие от кубриков. Но там теплоизоляция вообще не предусматривалась проектом. Погреба боезапаса оказались полностью оборудованы всеми системами безопасности, но почти не имели стеллажей. Рулевое устройство успели смонтировать только частично, баллер руля и приводы находились на корабле, а вот перо руля отсутствовало. Зато вместо трех, на палубе лежало шесть гребных винтов. Но самое главное, что главная энергетическая установка была почти полностью смонтирована, отсутствовали лишь некоторые вспомогательные механизмы в котельных отделениях. Также оказались на месте и все дизель- и турбогенераторы, обе испарительные установки, общекорабельные системы. До конца не собрали вспомогательный котел и опреснительную установку, но все необходимое для них находилось в отсеках. Кроме как за электродвигатели, сильно переживали за сохранность побывавших под водой котлов, но они оказались законсервированными и главное было их не трогать. Что касается электрооборудования, то после месячного пребывания в воде оно требовало серьезного ремонта. Общую картину портили три пробоины в обшивке противоторпедного буля, одна из которых достигала размера 7 х 6 м, а также одна пробоина 1,5 х 2 м в продольной переборке. Однако все поперечные водонепроницаемые переборки остались целыми и находились в хорошем состоя-нии.
В результате осмотра комиссия пришла к выводу, что "Zeydlitz" нужно достраивать. Это предложение поддержал Начальник управления кораблестроения, который предложил перевести "Zeydlitz" в Ленинград на завод № 189 и начать его достройку одновременно с "Таллиным". Для обеспечения работ в лагерях военнопленных предлагалось отобрать 1000 германских инженеров-кораблестроителей и чертежников. Причем не скрывая своей заинтересованности прежде всего в испытании машинно-котельной установки, Управление кораблестроения предложило достройку кораблей провести в два этапа. На первом вводится в строй главная энергетическая установка и проводятся ходовые испытания, а уже после этого корабли становятся под вооружение.
20 августа 1946 г. из Генштаба пришла бумага о том, что Заместитель министра ВС СССР генерал армии Булганин не имеет принципиальных возражений против достройке обоих бывших германских тяжелых крейсеров. Однако нашлись и противники этой идеи. Первым свое особое мнение высказал начальник Центрального НИИ военного кораблестроения инженер-контр-адмирал Алексеев. Он писал Наркому, что в результате достройки "Zeydlitz" или "Таллина" (на два корабля механизмов и вооружения не наскребем), ВМФ получит не проходящую головную боль в виде уникального корабля необеспеченного ни ЗИПом, ни запасами. Тем более, что уже сейчас невооруженным взглядом видно, что при установке на корабле новых зенитных огневых средств и радиоэлектронного вооружения, возникнут проблемы с остойчивостью. Уж если что то хочется достроить из германского наследства, то пусть это будет авианосец "Graf Zeppelin". Против достройки тяжелых крейсеров также высказался Наркомат судостроения. 26 августа соответствующая бумага поступила в Совет Министров. Там подошли к этому вопросу более прагматично. Во-первых, еще нет даже проекта достройки. А делать его должно то же КБ, что занимается отечественными крейсерами пр.68К и пр.68-бис. Так что если они займутся проектами достройки германских кораблей, то тогда в 1947 г. закладка головного корабля пр.68-бис не состоится, да и вообще из запланированной серии придется исключить пару отечественных крейсеров, так как судостроительный завод также один. Во-вторых, союзники все равно заставят "Zeydlitz", да и "Graf Zeppelin" затопить или разобрать согласно решения Тройственной комиссии по разделу германского флота.
К этому времени всплыла еще одна проблема. Дело в том, что в Германии не обнаружили ни новых 203-мм орудий, ни тем более башен для них, на что очень рассчитывали. К тому же уже стало ясно, что механизмов на два корабля также набрать не удастся. Поэтому в сентябре 1946 г. Нарком ВМФ дает согласие на достройку тяжелых крейсеров с отечественными 180-мм трехорудийными башнями. Но тот кто готовил предложения для Наркома опять все до конца не продумал. Оказалось, что для восстановления производства артиллерийских установок МК-3-180 понадобится 2–2,5 года. А тут 30 октября "Zeydlitz" уже передали на завод № 189 – надо было что то срочно решать. В конце-концов в феврале 1947 г. Главный штаб ВМФ принимает следующее решение: оба тяжелых крейсера достраивать с отечественной артиллерией: четыре 152-мм трехорудйные башни МК-5 с ПУС "Молния-АЦ", шесть спаренных 100-мм установок СМ-5 с ПУС "Зенит-68". При этом первым корпусом должен был идти "Zeydlitz", а за ним – "Таллин". Поскольку сразу оговаривалось, что все недостающее для первого можно было снимать со второго, то можно сказать, что на "Таллине" поставили крест. Определили даже сроки: окончание I этапа (ходовые испытания ГЭУ) – III квартал 1948 г., окончание II этапа – IV квартал 1949 г. Но через месяц все это стало не нужным. 19 марта Совет Министров во исполнение взятых Советским Союзом обязательств, принимает постановлении о затоплении кораблей германского флота так называемой группы С. К ним относился и "Zeydlitz", и "Graf Zeppelin". Начался срочный демонтаж всего, что можно было снять. Не обошлось и без открытий. Например, после выгрузки гребных валов оказалось, что они имеют тормозные устройства позволявшие подавать пар на турбины не проворачивая винтов. Диаметр этих тормозов составлял 3,2 м, а вес 8,5 т. На "Таллине" этого не было. 20 августа демонтаж оборудования и механизмов закончили, 23 августа корабль передали по акту отряду затопления. К этому моменту водоизмещение "Zeydlitz" составляло всего 7100 т, средняя осадка – 3,5 м. На другой день его отбуксировали в назначенный район, где у него подорвали клинкеты забортной арматуры и он затонул.
"Таллин" восстанавливать ни в каком виде не стали и он до сдачи на металл в 1958 г. использовался в качестве плавказармы.


Юрий Рабинерзон
К вопросу о секретности
«Нева» 2007, №9
Весной 1948 года (в феврале–марте) я проходил производственную практику на заводе № 189 (впоследствии Балтий¬ский завод имени Серго Орджоникидзе) в Ленинграде. У его достроечной набережной стоял на разборке немецкий тяжелый крейсер «Зейдлиц».
Как же очутился этот корабль на заводе?
Ответ на этот вопрос можно найти в ме¬муарах адмирала флота Советского Союза Н. Г. Кузнецова, которые в моем кратком изложении так повествуют о событиях, связанных с разделом сдавшегося союзникам германского флота.
На Потсдамской встрече глав союзных делегаций была достигнута договоренность о необходимости раздела трофейного немецкого флота. Для этого была создана тройственная комиссия, в которую вошли адмирал Г. И. Левченко (СССР) контр-адмирал В. Перри (США) и вице-адмирал Дж. Майлс (Англия). В середине августа 1945 года эта комиссия по документам установила состав трофейного флота и определила корабли, которые пригодны для дальнейшего несения службы, а также те, которые требуют ремонта или списания. После этого все корабли были разделены на три приблизительно равные части, и их распределение между странами-победительницами определялось жеребьевкой. Свернутые в трубочку бумажки с наименованиями кораблей были по¬мещены в предложенную вице-адмиралом Дж. Майлсом фуражку, из которой каждый член комиссии «вытаскивал» для своей страны конкретный предназначенный для нее корабль.
Внешний вид стоявшего у пирса крейсера производил довольно тягостное впечатление. Жерла его некогда грозных орудийных башен главного калибра безжизненно поникли и упирались в палубы. С него уже были сняты все расходные грузы: боеприпасы, топливо, смазочные материалы и вода, и проводился демонтаж всего ценного оборудования, аппаратуры и систем. Из-за этого существенно разгруженный крейсер изрядно подвсплыл и, имея малую осадку, казался несуразно большим и высоким.
Было жутко смотреть на эту стальную громаду, по палубам которой еще совсем недавно, всего несколько лет тому назад, разбегались к своим боевым постам по боевой тревоге немецкие матросы, стуча подкованными каблуками своих сапог.
* * *
Немного выше, по правому берегу течения Невы, у причала набережной Лейтенанта Шмидта, в районе между церковью «Киевское подворье» и Горным институтом, стоял недостроенный, но имеющий грозный вид собрат «Зейдлица» — тяжелый крейсер «Таллин». Построенный в Германия в конце 30-х годов (спущен на воду 1 июля 1939 года) и носивший наименование «Лютцов», он был куплен у немцев в недостроенном состоянии для ВМФ СССР советской экономической делегацией, которую возглавлял нарком судостроительной промышленности И. Ф. Тевосян. Работа этой делегации, выезжавшей в Германию в конце 1939 года и в марте 1940 года, была обусловлена советско-германским Пактом о ненападении и Договором о дружбе и границе.
Крейсер «Лютцов» 31 мая 1940 года был приведен в Ленинград и поставлен к стенке достроечной набережной Балтийского завода для его достройки, которая так и не была завершена из-за проволочек немецкой стороны с поставками недостающего оборудования и, в особенности, систем управления артогнем, а также в связи с начавшейся Великой Отечественной войной. Крейсер, названный первоначально «Петропавловск», с 15 августа 1941 года был включен в соста отряда вновь строящихся кораблей (ОВСНК) КБФ и использовался в качестве плавучей батареи (ПБА). Участвовал в обороне Ленинграда. В сентябре 1941 года от попаданий артснарядов лег на грунт, но в сентябре 1942 года был поднят и вновь приспособлен для ведения артиллерийских стрельб. С 1 сентября 1944 года крейсер переименован в «Таллин», поскольку 31 мая 1943 года линкору «Марат»  было возвращено его исконное название «Петропавловск».
Среди рабочих и инженерно-технических работников завода, занятых разоружением крейсера «Зейдлиц», упорно ходила байка, которая хотя и казалась на первый взгляд правдоподобной, но ее достоверность вызывала большое сомнение. Тем не менее я поведаю ее такой, какой она мне запомнилась спустя пятьдесят лет.
Говорили, что кому-то в Главном штабе ВМФ пришла мысль заменить разделку «Зейдлица» разделкой «Таллина» (бывшего «Лютцова»), что может пройти совершенно незамеченным, поскольку они оба являются тяжелыми крейсерами и обладают относительной схожестью их внешнего вида. Цель такой замены носила сугубо экономический характер, поскольку предполагалось сохранить для советского ВМФ крейсер, находящийся в значительно более пригодном состоянии, чем недостроенный «Таллин». Для того, чтобы скрыть предлагаемую замену, были даже проработаны некоторые организационно-технические мероприятия. Доложили об этом новому главкому ВМФ адмиралу И. С. Юмашеву, заменившему на этом посту Н. Г. Кузнецова, который по сфабрикованному «делу адмиралов» был снят с этой должности в 1948 году.
При очередном докладе И. В. Сталину И. С. Юмашев доложил ему эту идею. Сталин, немного помолчав, задал следующий ¬вопрос:
— Скажите, товарищ Юмашев, а сколько об этом будет знать человек — больше трех, или меньше трех?
— Конечно, больше трех, товарищ Сталин, — ответил Юмашев.
— Ну, если больше трех, то это уже не секрет! — резюмировал И. В. Сталин.
Так и осталась эта идея невоплощенной, и крейсер «Зейдлиц» был разделан на металл, а спустя несколько лет этой же участи удостоился и крейсер «Таллин».
ИСПОЛЬЗОВАННАЯ
ЛИТЕРАТУРА
1. Бережной С. С. Корабли и суда ВМФ СССР 1928–1945. Справочник // М.: Воениздат, 1988. С. 16, 19.
2. Кузнецов Н. Г. Накануне. Курсом к победе // М.: Воениздат, 1991. С. 701.
3. Мельников Р. М. У штурвала отрасли. Производственное издание. Человек, море, техника-89 // Л.: Судостроение, 1989. С. 8.
4. Энциклопедический словарь. Т. 2. С. 198 / Большая Советская энциклопедия. М., 1954.
5. Смирнов В. Мы знали качества немарких кораблей не хуже, чем своих // Литературно-художественный журнал «Чудеса и приключения». 2004. № 4. С. 28–30.


( Источник не выявлен )

"Лютцов"

Последний из заложенных германских тяжелых крейсеров ждала наиболее странная судьба. После спуска на воду, состоявшегося спустя 2 года после закладки, 1 июля 1939 года, его достройка значительно замедлилась. Причиной стал недостаток рабочей силы и первые сбои доныне работавшей как часы германской промышленности. С большими задержками поступили лопатки для турбин, что замедлило установку всех главных механизмов. Но судьбу корабля решила не техника, а политика. 23 августа 1939 года Германия и Советский Союз подписали пакт о ненападении, предусматривавший, в частности, интенсивный экономический обмен. СССР поставлял большое количества продовольствия и сырья, собираясь в ответ получить современную военную технику. В соответствии со вполне разумными соображениями Сталина: "Корабль, купленный у предполагаемого противника, равен двум: на один больше у нас и на один меньше у врага", особое внимание уделялось попыткам закупить большие боевые корабли. Дебатировались чуть ли не все единицы германского флота, однако реально немцам пришлось поступиться только одним - "Лютцовым". Выбор этот еще раз показывает, что тяжелые крейсера представляли наименьший интерес для Гитлера, уже втянутого в войну с сильными морскими противниками и потерявшего надежду добиться морского паритета с Британией в традиционных сбалансированных флотах. Так что потеря корабля, не слишком пригодного для индивидуальных рейдерских действий вследствие своей энергетической установки, не могла сильно сказаться на планах немецкого флота, явно неспособного на прямое столкновение в бою с английским. С другой стороны, СССР получал один из самых современных и совершенных в техническом отношении крейсеров, хотя и в незаконченном состоянии.
11 февраля 1940 года состоялось подписание соглашения о закупке "Лютцова". За 104 млн. рейхсмарок СССР получал корабль, законченный по верхнюю палубу, имевший часть надстроек и мостика, а также две нижние башни главного калибра (впрочем, орудия были установлены только в носовой). На этом, собственно, заканчивается история немецкого тяжелого крейсера "Лютцов" и начинается история советского боевого судна, сначала получившего обозначение "проект 53", а с 25 сентября и название "Петропавловск". История эта заслуживает отдельной книги. Коротко отметим лишь наиболее важные моменты. 15 апреля "покупка" при помощи буксиров покинула верфь "Дешимаг" и 31 мая была отбуксирована в Ленинград, на Балтийский завод. Для продолжения работ вместе с кораблем прибыла целая делегация в составе 70 инженеров и техников, под руководством инженер-контр-адмирала Фейге. Дале началась игра с нечестными намерениями. По германско-советским планам предполагалось ввести "Петропавловск" в строй к 1942 году, однако уже осенью работы заметно замедлились - по вине немецкой стороны. Война с Советским Союзом уже была решена, и усиливать противника немцы не хотели. Поставки сначала затягивались, а затем вовсе прекратились. Объяснения германского правительства заключались в многочисленных ссылках на затруднения в связи с войной с Англией и Францией. Весной 1941 года контр-адмирал Фейге отправился в Германию в "отпуск по болезни", из которого уже не вернулся. Затем стали уезжать остальные специалисты; последний из них покинул Советский Союз 21 июня, всего за несколько часов до германского нападения. Неудивительно, что к началу Великой Отечественной войны тяжелый крейсер находился лишь в 70%-ной готовности, причем отсутствовало большинство оборудования. Орудия имелись только в поставленных вместе с кораблем носовой и кормовой пониженных башнях; кроме того, из Германии прибыло несколько легких зениток (установлено 1 спаренная 37-мм установка и восемь 20-мм автоматов). Тем не менее, рабочие завода и команда во главе с капитаном 2 ранга А.Г.Ванифатером прилагали все усилия, чтобы привести крейсер хотя бы в условно боеспособное состояние. 15 августа на "Петропавловске" был поднят военно-морской флаг и он вступил в состав советского флота. В соответствии со своим состоянием крейсер включили в отряд вновь строящихся военных кораблей КБФ. К этому времени над корпусом возвышался первый уровень надстройки, основание носового и кормового мости¬ков, труба и временная нижняя часть задней мачты.
Когда противник вплотную приблизился к Ленинграду, нашлась работа для 8-дюймовок новой единицы. 7 сентября "Петропавловск" впервые открыл огонь по германским войскам. Очевидно, немцы сочли в свое время, что снаряды без орудий не слишком опасны, и поставили весь боекомплект, нанеся себе двойной удар, сократив резерв боезапаса для своих тяжелых крейсеров и дав возможность вести стрельбу из четырех орудий советского корабля практически без ограничений. Только в течение первой недели с момента подключения "Петропавловска" к действиям против войск, он выпустил 676 снарядов. Однако 17 сентября снаряд с немецкой батареи попал в корпус и вывел из строя единственный источник энергии крейсера - помещение генераторов №3. Команде пришлось не только прервать стрельбу; она оказалась беспомощной против огня от последующих попаданий, поскольку прекратилась подача воды в пожарные магистрали. В течение несчастного дня 17 сентября беспомощный корабль получил около 50 попаданий снарядами разных калибров. В корпус поступило много воды и 19 августа крейсер сел на фунт. От опрокидывания его уберегла только стенка набережной, на которую "Петропавловск" навалился бортом. Команда потеряла 30 человек, в том числе 10 убитыми.
В полностью небоеспособном состоянии "Петропавловск" простоял год. Только 10 сентября следующего 1942 года удалось полностью восстано¬вить водонепроницаемость корпуса, и ночью с 16 на 17 сентября ввести его в док Балтийского завода. Работы продолжались в течение всего следующего года, и уже в 1944 году вновь заговорили три оставшихся 203-мм орудия (левая пушка в носовой башне была полностью выведена из строя в 1941-м). Крейсер принял участие в Красносельско-Ропшинской наступательной операции, выпустив за 31 обстрел 1036 снарядов. На окончательном вводе его в строй поставили крест, так что сбережение орудий и боезапаса уже не имело никакого смысла. 1 сентября "Петропавловск" переименовали в "Таллин". Война приближалась к концу, но в судьбе многострадального корабля никаких изменений не происходило. После победы появилась принципиальная возможность завершить начатое пять лет назад дело, поскольку советские кораблестроители получили в свои руки поврежденный и недостроенный "Зейдлиц". Однако благоразумие возобладало и чужеродный, уже устаревший крейсер так и не достраивался. Его некоторое время использовали в качестве несамоходного учебного судна, а затем - плавучей казармы (11 марта 1953 года переименован в "Днепр", а 27 декабря 1956-го получил обозначение "ПКЗ-112").
3 апреля 1958 года бывший "Лютцов" исключили из списков флота и отбуксировали на корабельное "кладбище" в Кронштадте, где в течение 1959-1960 годов его разобрали на металл.

"Зейдлиц"

Четвертый корабль серии, "К", назвали в честь знаменитого прусского кавалерийского генерала, участника Семилетней войны и одного из полководцев Фридриха Великого Вильгельма фон-Зейдлица. Заложенный на верфи "Дешимаг" в Бремене, он успешно сошел на воду в январе 1939 года, после чего его дальнейшая судьба значительно осложнилась. С началом второй мировой войны достройка замедлилась и одно время дебатировалась идея продажи его Советскому Союзу вместе с последней единицей - "Лютцовым". Только в ноябре 1939 года Гитлер окончательно запретил продажу и работы возобновились. К маю 1942 года крейсер получил артиллерию главного калибра, все надстройки; оставалось установить только зенитное вооружение, авиаоборудование (катапульту, ангар и краны), а также мачты и приборы. Но к этому времени крупные надводные корабли Германии окончательно вышли из фавора у Гитлера, и работы на практически готовом корабле полностью прекратились в июне того же года.
Отсутствие разведки м прикрытия с воздуха неоднократно ставило в тяжелое положение рейдерские группы. Поэтому немецкие кораблестроители пытались найти пригодные для перестройки в авианосцы корпуса. Одним из таковых почему-то сочли "Зейдлиц", хотя предстоящий объем работ мог устрашить любого. Предстояло практически полностью убрать надстройки и артиллерию и изменить конструкцию корпуса выше броневого пояса. Корабль должен был получить 5 спаренных 105-мм зениток, четыре 37-мм спарки и пять 20-мм "фирлингов". Предполагалось, что ангар будет вмешать 18 самолетов (морской вариант истребителя "Ме-109" или пикирующего бомбардировщика "Ju-87".
Новый проект, "Везер-Г, начали осуществлять неспешно: в течение полугода с осени 1942 года по весну 1943-го сняли башни и большинство надстроек. Наиболее крупным объектом над верхней палубой оставалась массивная труба, которую предстояло сместить к правому борту. Однако на этом карьера "Зейдлица" в качестве будущего авианосца завершилась. Усиливающиеся авианалеты союзников заставили в конце 1943 года принять решение о переводе недостроенного корпуса из Бремена в Кенигсберг. Однако из-за недостатка буксировочных средств операцию пришлось отложить до марта 1944-го. Операция "Рейтер" началась 30 марта, когда три буксира потащили "Зейдлиц" в Киль, откуда при помощи ледокола "Поллукс" 2 апреля он наконец был переведен в Кенигсберг.
На новом месте работы практически не возобновлялись - по многим причинам. Германии уже было не до авианосцев; кроме того, в Кенигсберге не имелось достаточного количества инженерного и технического персонала. В декабре 1944 года проект оказался похороненным и недостроенный "Зейдлиц" превратился в плавучий склад. С востока приближалась победоносная Советская армия; из Кенигсберга вывозилось все, что можно было вывезти. Неудавшийся авианосец не относился к числу "движимого имущества". 29 января 1945 года на нем заложили несколько зарядов и после серии взры¬вов изуродованный корпус затонул в гавани. Неразбериха в германском руководстве достигла апогея. Кенигсберг пока оставался в руках немцев и в конце февраля последовало распоряжение: при первой возможности отбуксировать "Зейдлиц" в Киль для разборки и использования в качестве источника запчастей. Руководству верфи в Пиллау оставалось ответить, что корабль уже лежит на дне. Не удалось использовать разрушенный корпус и советским специалистам, признавшим, что объем работ по подъему и восстановлению намного превышают ценность того, что может быть в результате таких работ получено. Тем не менее, в 1946 году в ходе очистки бухты корпус "Зейдлица" был поднят аварийно-спасательной службой Юго-Балтийского флота и отбуксирован в Ленинград. 10 марта 1947 года недостроенный корабль даже зачислили в состав ВМФ СССР, но уже 9 апреля исключили из списков и впоследствии разобрали на металл.

Отредактированно Golani513 (07.12.2010 13:53:47)

Сорри, если несколько не в тему, но подходящей ветки для такого своеобразного вопроса не нашёл... В своё время читал (к сожалению, не помню, где именно), что на немецких крупных кораблях (в частности, ЕМНИП говорилось о "карманниках") имелся т.н. "пивопровод". Меня это мягко говоря озадачило, но нигде ничего подобного боле не встречал. Кто может сказать - это "утка", "пых" или же что-то похожее всё-таки имело место быть? Заранее спасибо.

Вованыч_1977 написал:

Оригинальное сообщение #335390
В своё время читал (к сожалению, не помню, где именно), что на немецких крупных кораблях (в частности, ЕМНИП говорилось о "карманниках") имелся т.н. "пивопровод".

Не... Это у италов был "винопровод".
Немцы "баловались" бутылочным.

Сумрак написал:

Оригинальное сообщение #335652
Ой ли?...

Я ничего, что это "типо буфет"?

Т.е. всё-таки было пЫво ?

Eugenio_di_Savoia написал:

Оригинальное сообщение #335739
"Как класс" - да...

Не, меня интересует сам "пЫвопровод". Был чи не?

Новиков-Прибой в «Цусиме» писал, как в водкопровод, рядовые матросы сделали врезку.

Eugenio_di_Savoia написал:

Оригинальное сообщение #335767
В кают-кампании за барной стойкой - да.

Макс, ты это серьёзно? Я в плане того, что таки была где-то в заведовании трюмных (или службы снабжения) целая цистерна пЫва???

Eugenio_di_Savoia написал:

Оригинальное сообщение #335918

    Вованыч_1977 написал:

    Оригинальное сообщение #335910
    Я в плане того, что таки была где-то в заведовании трюмных (или службы снабжения) целая цистерна пЫва???

Нет.

А откуда тогда пиво появлялось? Из тумбочки (с) ?

Отредактированно Вованыч_1977 (18.12.2010 23:45:59)

Eugenio_di_Savoia написал:

Оригинальное сообщение #335980
Володь, а Володь, ты что ни разу в баре разливной пивасик не пил?

Дык это, они чего - тупо кегами тарились? И это на боевом-то корабле? Нет, чтобы, понимаешь, цистерну какую для таких приячтных немецкому менталитету дел присобачить ...
В общем, "легенда умерла" (с) ....

А консерванты какие-то в пиво тогда добавляли?? Если да, то это снимает вопрос длительного хранения: современное пиво с кучей химии хранится прилично. СЗОТ.

Айссен писал в своих мемуарах, чт она "Комете" при выходе в море было - 100 000 литров пива, и 25 000 бутылок спиртных напитков и вина.

Ура-патриот написал:

Оригинальное сообщение #501967
Коллеги, в первом сообщении темы имеется ссылка на предполагаемый внешний вид "Таллина". Но она не работает. Может кто-нибудь перевыложит, если сохранили для себя.

Потерпите до вечера.