OCR - Валерий Викторович Лычёв
Некоторая часть всего, вошедшего в статью Рассуждения по вопросам морской тактики, была изложена на лекциях, прочитанных автором настоящего труда в Кронштадтском морском собрании 2, 9 и 16 декабря 1896 г. По окончании лекций, согласно выраженному лектором желанию, Кронштадтское отделение Технического общества назначило у себя прения, которые состоялись 21 декабря того же года и 13 января 1897 г. Председательствование принял на себя почетный председатель, главный командир Кронштадтского порта вице-адмирал Н. И. Казнаков. Отчеты об этих прениях, печатавшиеся в газете «Котлин», проливают свет на некоторые части дела, а потому они помещаются ниже с некоторыми выпусками и небольшими редакционными поправками.
Первая беседа 21 декабря 1896 г.
21 декабря, к 7 час. вечера, в Кронштадтском отделении Технического общества собралось многочисленное общество, состоявшее преимущественно из офицеров флота и других родов оружия. Были участники беседы, приехавшие из Петербурга; в числе их мы заметили контр-адмирала Н. А. Зеленаго. К предстоящей беседе в аудитории минного офицерского класса были сделаны некоторые приспособления в обстановке: поставлен стол с правой стороны у доски для почетного председателя отделения вице-адмирала Н. И. Казнакова, принявшего на себя обязанность руководителя беседы; за другим столом, с правой же стороны, поместились инициатор этой беседы вице-адмирал С. О. Макаров и председатель отделения Технического общества, капитан 2 ранга В. Ф. Васильев; на левой стороне у доски находился стол для представителей морской печати.
В 7 час. 10 мин., открывая беседу, вице-адмирал Н. И. Казнаков обратился к присутствовавшим приблизительно со следующими словами: «Du choc des opinions jaillit la verite».
«При обмене же мыслей людей, близко знакомых с делом и любящих его, истина обязательно должна выясниться. Нельзя не поблагодарить вице-адмирала С. О. Макарова за внесенную им лепту в дело разработки морской тактики. Надо надеяться, что, с другой стороны, предстоящий обмен мыслей может быть полезен и лектору, как материал для дальнейших работ. Я взял на себя руководительство в предстоящей беседе, чтобы она велась правильно и систематично. Порядок беседы такой: будут задаваться вопросы по одному какому-нибудь отделу и затем, после всего высказанного, я попрошу разъяснения Степана Осиповича, и тогда уже вопрос будет считаться исчерпанным».
Затем его превосходительство сказал еще несколько слов относительно делания докладов у доски, а не с места. Первым читается письменное заявление капитана 1 ранга 3. П. Рожественского, который не мог присутствовать на беседе вследствие болезни. (В этой записке уважаемый оппонент, основываясь на отчетах о лекциях вице-адмирала С. О. Макарова, напечатанных в газете «Котлин», не соглашается с некоторыми взглядами лектора: относительно применения принципа взаимной поддержки и резерва к морскому бою; относительно вопроса о движении офицеров по службе в мирное время; порядка требующихся от матроса качеств, а также некоторых вопросов относительно защиты артиллерии броней и действия тараном. С сущностью возражений капитана 1 ранга 3. П. Рожественского читатели познакомятся из помещенных ниже объяснений вице-адмирала С. О. Макарова, который отвечал на все пункты этой записки, представляющей одно из наиболее полных и веских возражений. Для охарактеризования заметки мы должны указать, что в ней, кроме указанных возражений, имеется несколько пунктов, в которых высказывается полная солидарность автора заметки с лектором.
На вопрос почетного председателя: не имеет ли кто-нибудь сказать по артиллерии, капитан 1 ранга С. А. Скрягин заявил, что для серьезного ответа необходимо более продолжительное время для подготовки и что он будет отвечать письменно. Лиц, желающих высказаться по артиллерии, не оказалось. На вызов почетного председателя сделать замечание по вопросам кораблестроения и механики выступил флагманский инженер-механик Е. М. Заозерский, который заявил, что такие работы, как исправление лопнувшей паровой трубы, не могут быть выполнены немедленно, и что вообще серьезные работы возможно исполнить только с опытной командой, чего в военном флоте можно, достигнуть только оставлением нижних чинов на вторичной службе. На вопрос руководителя беседы, чем можно объяснить продолжительное, безостановочное действие судовых механизмов с небольшим ремонтом на коммерческих пароходах, которые не имеют времени для продолжительных стоянок, докладчик сослался тоже на опытность команды, плавающей много лет на одном и том же пароходе.
На предложение высказаться по вопросам, касающимся минного дела, выступил целый ряд минных офицеров. Первым в этом вопросе выступил капитан 2 ранга В. В. Колокольцов, сказавший, что мина несовершенное оружие и что на нее нельзя смотреть как на артиллерийский снаряд и предназначать для больших расстояний. Дальность стрельбы должна быть, такая, чтобы меткость была около 100%. На минный выстрел дано смотреть как на длинный таран или как на мину с длинным шестом. Относительно помещения минных аппаратов в подводной части или надводной докладчик, указывая, что мина должна быть сохранена к моменту сближения судов, отдает преимущество подводным аппаратам. В тактике действия минами В. В. Колокольцев высказался за стрельбу по траверзу неприятеля.
Следующим докладчиком по минному делу выступил лейтенант Н. Л. Кладо, который по вопросу о надводных аппаратах сказал, что гораздо большую опасность, чем взрыв зарядного отделения мины, представляет разрыв ее резервуара со сжатым воздухом, причем сослался на мнения некоторых иностранных адмиралов и морских писателей, доказывающих преимущества подводных аппаратов в смысле их безопасности. Говоря о разрыве резервуаров и опытах, произведенных с этой целью за границей, докладчик привел случай разрыва резервуара мины от удара в него форштевнем шлюпки.
После этого вышел капитан 2 ранга В. В. Колокольцов, который, будучи сторонником подводных аппаратов, считает однако происходящие при разрыве резервуара разрушения не столь большими, как это привел предыдущий офицер. Был даже случай падения мины и удара о палубу, причем резервуар не пострадал. Объяснение такого разноречия можно отчасти приписать хорошим качествам употребляемых у нас обуховских резервуаров. Взорвавшийся на одном из судов воздухохранитель, равный по объему резервуару мины, хотя и причинил некоторый вред, но не имел никакого значения для безопасности судна. Опасный взрыв зарядного отделения может произойти, если удар придется по капсюлю.
Вышедший затем лейтенант П. П. Левицкий сообщил, что на основании- опытов, принимая за цель не единичный корабль, а целую кильватерную колонну, стрельба на большие расстояния, предлагаемая вице-адмиралом Степаном Осиповичем, может дать благоприятный результат. Возможность эта еще более увеличивается, если применить к минам предложенный в Австрии прибор Обри, основанный на принципе жироскопа. Относительно помещения аппаратов он скорее сторонник надводных. Опасность надводных аппаратов до сих пор не подтверждалась боевым опытом морских сражений. В вопросе о действии взрыва зарядного отделения и резервуара докладчик сходится с мнением капитана 2 ранга Колокольцова и приводит мнение, выраженное по этому поводу собранием минных офицеров. На вопрос капитана 2 ранга А. Г. Лозинского, сохраняет ли мина, приспособленная к дальнейшему выстрелу, свои качества для небольших расстояний, докладчик объяснил, что получается мина с меньшим ходом, но сохраняющая все другие качества.
Затем последовал между капитаном 2 ранга Колокольцовым и лейтенантом Левицким обмен мыслей по поводу того, что считать за цель при дальней стрельбе: одно судно или эскадру, так как, по замечанию В. В. Колокольцова, отклонения мины, приведенные лейтенантом Левицким в таблице, выражены в кабельтовых. Обмен мыслей был также и относительно применения жироскопа и американских мин.
Последним до перерыва беседы говорил лейтенант А. Г. Покровский о недостатках дальней стрельбы и что неприятель может уклониться от мин, увидев минный залп, на что лейтенант Левицкий заметил, что в этом случае перед выпусканием мин можно усилить артиллерийский огонь. После перерыва, продолжавшегося около 20 мин., дальнейший обмен мыслей возобновился докладом лейтенанта П. П. Муравьева, предложившего иметь одновременно приготовленные мины для больших и малых дистанций и советовавшего аппараты ставить под разными углами, чтобы при дальнейшей стрельбе в неприятельскую колонну увеличить вероятность попадания. При стрельбе на большие расстояния вследствие малой скорости мин след их менее заметен и при малейшей ряби совсем не виден неприятелю. Затем тот же докладчик сказал несколько слов относительно возбужденного лектором вопроса, можно ли стрелять минами в холодной воде; по его мнению, низкая температура воды не может служить препятствием для действия минами в бою.
Лейтенант П. П. Македонский говорил о значении полноты образования зарядного отделения и о полезности увеличения ширины усов ударника, на что указывал, вице-адмирал С. О. Макаров. Штабс-капитан Ф. И. Престин говорил о влиянии курса неприятеля на меткость стрельбы, подтверждая выводы, сделанные лектором. По окончании замечаний по вопросам минного дела снова выступил лейтенант Н. Л. Кладо, но уже с мыслями, относящимися к чисто тактической стороне дела, причем вся речь его посвящена была защите принципа взаимной поддержки, тесно связанного с принципом сосредоточения сил, который надо считать незыблемым. Сосредоточение сил со стороны нападающего может быть достигнуто лишь тогда, когда удастся напасть на часть противника, что возможно, только при нарушении взаимной поддержки у атакуемого. В доказательство высказанного положения лейтенант Кладо указал, за недостатком времени, только на Абукирское и Трафальгарское сражения, в которых Нельсон, очевидно, действовал таким образом, что взаимная поддержка у атакуемого была нарушена. Нападения в одном случае на авангард на якоре, а в другом на арьергард на ходу, были так рассчитаны, чтобы свободные суда не могли подойти и оказать поддержку атакованной части. Кроме сказанного, лейтенант Кладо приводил еще некоторые доказательства в пользу высказанного принципа. Последним докладчиком явился штабс-капитан Ф. А. Тимофеевский, указавший на строй двойного пеленга, как наилучший, по его мнению, для эскадры, держащейся ночью в море.
Этим закончилась беседа, и к доске вышел вице-адмирал С. О. Макаров, начавший свое объяснение: «На: моих лекциях я разбирал вопрос об одиночном бое и бое эскадренном. Я однако не коснулся случая, когда одному кораблю приходится сражаться против целой эскадры, и вот в настоящую минуту я нахожусь именно в положении корабля, атакованного с разных сторон неприятелем и неприятелем, хорошо вооруженным самым сильным оружием - знанием. К счастью однако же в этом сражении обе стороны имеют одну цель, а именно: выяснение истины, а потому возможно полное примирение без кровопролития.
«Начну с записки капитана 1 ранга Рожественского, который затрагивает вопрос о взаимной поддержке. Также этого подробно коснулся лейтенант Кладо, который указал, что в сражениях как при Абукире, так и при Трафальгаре побежденный недостаточно придерживался или не мог придерживаться принципа взаимной поддержки, отчего и был побежден. Думаю, что поводом к этим замечаниям послужила недостаточная полность изложения моего на сообщении, что весьма понятно, ибо в трех лекциях немыслимо передать полностью всю морскую тактику. Мои слова относительно взаимной поддержки могли подать повод думать, что я против этого принципа. Это не так; я высказался, что принцип этот нужно применять осмотрительно, что применительно к флоту лучшая поддержка своим есть дружное нападение на чужих. Я боюсь, что командир, усвоивший себе принцип взаимной поддержки, может в жарком бою выпустить из рук судно, которое почти разбито и не оказывает сопротивления, и устремится на помощь своему судну, атакованному более сильным противником. Опасность принципов заключается именно в том, что они могут быть неправильно истолкованы.
«Может случиться, что у какого-нибудь корабля в бою испортится машина и он выйдет из строя, а следующий за ним, руководствуясь принципом взаимной поддержки без сигнала адмирала, выйдет из строя и останется при поврежденном корабле. Такое действие будет безусловно неправильно, и перед боем адмиралу надобно будет растолковать кому следует, что принцип взаимной поддержки нужно понимать в смысле дружного боя, а не помощи одного корабля другому, которая должна быть поставлена на второстепенный план. Дело же первостепенной важности разбитие неприятеля.
«Заговорив о принципах вообще, позволю себе сказать еще раз, что к ним надо относиться осмотрительно. Коломб и Мэхен проповедуют, что раньше, чем предпринимать десантную экспедицию, нужно уничтожить военный флот противника. Руководствуясь этими принципами, японский адмирал Ито должен был сначала уничтожить китайский флот, а потом уже приняться за содействие армии фельдмаршала Ямагато. Для уничтожения китайского флота надо было перейти к порту Артур и брать этот порт с моря или же блокировать порт, чтобы запереть в нем китайский флот. Операции на берегу от этого, без сомнения, сильно пострадали бы, ибо движение береговой армии и подвоз провианта всецело зависели от поддержки флота. Береговые перевозочные средства были крайне недостаточны, и Ямагато требовал, чтобы перевозка всех материалов была как можно дальше от линии операции, да и время не ждало приближалась холодная пора. Ито, вероятно, понимал, как важно уничтожить китайский флот, но обстоятельства заставляли Ито поступить иначе. При более энергичном противнике может быть следовало поступить иначе, но в тех обстоятельствах, в которых был адмирал Ито, выбор рода действия был правилен и оправдался в деле. Отсюда мы можем вывести заключение, что Наполеон был прав, когда сказал, что на войне обстановка повелевает.
«Об общих принципах можно сказать, что их нужно изучать, но для войны важнее всего глазомер, т. е. уменье ясно представить себе все обстоятельства и в зависимости от них выбрать должное решение, руководствуясь главной идеей разбить неприятеля и опираясь прежде всего на свой собственный здравый смысл. «Второй вопрос, на который указывает капитан 1 ранга Рожественский, есть принципиальный вопрос о резерве. Он полагает, что в кильватерной колонне концевые корабли составляют как бы резерв; с этим я вполне соглашаюсь, но это есть резерв вынужденный, а не умышленный. Высказываясь за преимущество кильватерного строя в бою, я именно имел в виду то важное преимущество этого строя, что в нем, в случае выбытия одного корабля, другой заступает его место. Вследствие вышесказанного и по доводам, приведенным мною в своем месте, я вообще высказываюсь против оставления резервов в морском сражении. «Капитан 1 ранга Рожественский полагает, что производство за отличие нельзя делать без подавления чувства воинской чести в обойденных. На своих лекциях я указывал, что, в прежнее время порядок службы был таков, что офицер, не имевший морского глаза, сразу чувствовал свою неспособность продолжать строевую морскую карьеру. Он выбывал из линии и тем давал возможность другим офицерам двигаться быстрее. Я высказался, что было бы желательно и теперь ввести такие задачи по маневрированию, на которых молодой офицер мог бы проверить себя: годится ли он для строевой службы или нет. Вот, по моему мнению, желанное средство, как достигнуть должного выбора лиц, подлежащих повышению до командирского звания.
«Капитан 1 ранга Рожественский сказал, что, по моему мнению, в деле воспитания матроса сообщение ему познаний играет не очень важную роль. Я лично придаю огромное значение знанию. Вся жизнь в плавании должна быть организована так, чтобы обучение шло успешно; без знания очень трудно управлять сложными машинами, которыми наполнен корабль, но другие качества в матросе я ставлю выше знания, ибо они имеют большее значение. Например, я ставлю выше, всего здоровье и выносливость, потому что если человек незнающ, то он в бою будет работать худо, а если он болен, то он в бою работать совсем не будет. Также, если человек не) приучен к, дисциплине (что трудно себе даже представить), то он не будет делать того, что ему приказывают; следовательно, сражаться будет невозможно, отчего и привычку к дисциплине надобно (поставить выше знаний.
«Многие из бывших на моих лекциях говорили мне, что не понимают, как я намерен после одного удара тараном наносить другой и третий; что лишь бы, нанести один удар и то было бы хорошо. Не спорю, что удар нанести очень трудно, но когда удар нанесен, тогда надобно принимать меры, чтобы усугубить повреждения противника, и это очень просто». Здесь адмирал, сделав предположение, что неприятельскому судну нанесен удар в правый борт, объяснил на чертеже у доски, что вследствие хода судно, получившее удар, будет освобождаться от тарана; этому надо воспрепятствовать, дав полный ход соответственной машине, чтобы нажать тараном, на пробоину и распороть обшивку. Затем адмирал привел известный случай с пароходом Utoрiа, который распорол себе обшивку, навалив на таран броненосца Ansоn. После этого лектор продолжал следующее:
«Замечание, что многие тактические требования не могут быть удовлетворены техникой, совершенно правильное. Тактика должна указывать путь технике; без этого усовершенствования могут пойти не в том направлении, которое желательно. Техника увлекается техникой, и если не будет веяния со стороны или указаний от науки, стоящей выше, то результатом явится большая непроизводительная работ.
«Для удобства я сгруппирую мысли, которые высказали различные лица, принимавшие участие в беседе.
«По вопросу о стрельбе на дальние расстояния капитан 2 ранга Колокольцов привел доводы против стрельбы. Он начал с того, что тактика требует жертвовать меткостью для увеличения расстояния. Я так вопроса не ставил. Я считаю, что пусть меткость на близкие расстояния останется прежняя, а на дальние расстояния нужно взять ту меткость, какую техника может дать. Таким, образом, введение стрельбы на большие расстояния не должно быть достигнуто в ущерб стрельбе на близкие расстояния.
«Перехожу к вопросу о том — возможно ли рассчитывать, что минная стрельба в бою даст 100% полезных выстрелов. Минные специалисты считают, что хорошо пристрелянная мина так правильно сохраняет свой курс, что можно на близкие расстояния рассчитывать на 100% попадания. Орудийная стрельба на полигоне тоже ведется с точностью до дюймов, но в действительности пальба бывает совсем иная. Даже и на практической стрельбе весьма часто пирамидальные щиты возвращаются с пальбы совсем нетронутые. Боевой же процент попадания ужасно мал, а в особенности на стрельбе, проходя контргалсами.
«Покойный адмирал Г. И. Бутаков задавал задачу — пройти вплотную к щиту и сделать по нем залп. Казалось бы, нет ничего легче, как попасть в щит, когда проходишь вплотную, но в действительности щит часто оставался целым. Нынешним летом один корабль стрелял минами в другой, шедший с ним параллельным курсом в расстояний 21/2 кабельтовых, и ему удалось попасть далеко не с первого выстрела. В бою условия будут; труднее, и о 100% попадания нельзя и мечтать.
«Главное затруднение в стрельбе на близкие дистанции заключается в выборе момента для выстрела. Стрельбу на дальние дистанции я рекомендую в особенности по эскадре. Цель будет так велика, что промахнуться и нее очень трудно. Положим 3/4 числа мин пройдут в промежутки между кораблями, т. е. попадание будет 25%, то и с этим можно помириться. Лейтенант Левицкий дай несколько интересных указаний, свидетельствующих, что стрельба, на дальние расстояния может быть действительна, а лейтенант Муравьев прибавил, что след, мины, идущей умеренной скоростью, даже при ветре в 2 балла, издали: почти не виден. Это тоже говорит за стрельбу на дальние расстояния, ибо устраняет возможность уклониться от мины при ее приближении. Говоря о стрельбе минами на дальние расстояния по эскадре, идущей в кильватерной колонне контргалсом, я имел всегда в виду выстрелы по траверзу, т. е. такие выстрелы, при которых мина пойдет по траектории, перпендикулярной к курсу судна, причем мине придется пройти расстояние между колоннами по кратчайшему пути. Условия стрельбы на разные расстояния вызывают перемену пружин; пока еще такая операция делается не особенно скоро, но нет никакого сомнения, что техники найдут возможность приспособить это дело так, чтобы оно производилось в самый кратчайший срок.
«Были высказаны мнения против установки надводных аппаратов для выбрасывания мин Уайтхеда. Лейтенант Кладо цитировал мнения различных писателей, говоривших об этом предмете. Все эти писатели считают надводные аппараты более опасными для себя, чем для неприятеля. Капитан 2 ранга Колокольцев также говорил, что намечен путь к переходу на подводные аппараты, и признает, что надводные аппараты представляют опасность как в случае взрыва заряда, так и в случае разрыва резервуара. Он однако, указал, что во время несчастья, бывшего на одном судне, было убито два человека, палуба в месте взрыва немного приподнята, но разрушение нельзя признать серьезным, и оно, разумеется, не вывело бы корабля из боя. Лично я, основывая свое мнение на опытах, бывших на полигоне, и на несчастном случае взрыва мины на поповке, полагаю, что взрывы эти не произведут большого опустошения главным образом потому, что детонация пироксилина будет неполная. Вред от взрыва резервуара или зарядной камеры будет еще меньше, когда вся мина будет помещаться или на верхней палубе, или за бортом. И то, и другое, с точки зрения технической, вполне исполнимо, и к этому надобно стремиться.
«Я, разумеется, признаю, как и все, что мина в подводной части защищена более, чем в надводной, но, пока еще не изобретено подводных поворотных аппаратов, я стою за надводные. Поэтому следует в дополнение к подводным аппаратам ставить надводные с таким обстрелом, чтобы совершенно не иметь мертвых углов, и вести стрельбу минами, как пушками, стреляя по мере заряжания. Иначе корабль, имеющий испорченную машину, остается в беспомощном положении». По окончании беседы его превосходительство почетный председатель выразил в коротких словах отрадное чувство, вызванное результатом беседы и тем горячим участием, которое в ней приняли, особенно минные офицеры.