Tsushima - Часть VI. Броненосцы или безбронные суда?

Живучесть. Слово живучесть, как один из элементов боевой силы судов, я ввел в 1894 г., определив его следующим образом: «живучесть есть способность судна продолжать бой, имея повреждения в различных боевых частях».

По отношению к живучести прежний деревянный парусный корабль при тогдашних наступательных средствах можно признать идеальною боевой машиной. Посмотрим, в какой мере это весьма важное боевое качество присуще современным броненосцам и вообще большим кораблям. Разберем разные роды повреждений.

Считается, что водонепроницаемые переборки локализируют распространение воды и что если наполнится одно котельное отделение, то остальные котельные отделения будут снабжать машины паром, и судно не потеряет способности продолжать бой. Опыты по этой части имеются, но они производились в условиях, далеко не соответствующих условиям боя. Можно очень опасаться такой конденсации пара в трубах, которая затруднит действие машины, ибо в паровые цилиндры будет попадать вода, и явится опасение выбить крышки этих цилиндров.

Обмазка труб и котлов иногда делается так, что она не повредится от действия воды и жара, но есть на многих судах старая обмазка, которая отпадает, и тогда конденсация в значительной степени усилится. Будет ли при этом возможность давать машинам хотя средний ход мы не знаем.

Проход пара по трубам через затопленное водой отделение вызовет еще другое неудобство, а именно, начнет нагреваться вода в затопленном отделении. Допустим, что в отделении 800 т воды. Нагреваться будет по преимуществу верхняя часть отделения, где помещается около 300 т; чтобы поднять температуру этой воды до кипения, надо издержать 5 т угля. На полном ходу у большого судна в котлах каждый час сжигается 10 - 15 т, так что нагревание всей воды в верхней части отделения, зависящее прежде всего от нагревательной поверхности труб, может оказаться весьма энергичным. Не удивлюсь, если часа через два после наполнения водою отделения она в верхней части его начнет кипеть и распространять пар по всему кораблю.

Опробовано ли все это? Имеют ли моряки сведения о том, как будут действовать в таких условиях все приспособления для ведения боя? Не придется ли при этом прекратить пар в большей части, а может быть и во всех котлах?

Наполнение одного из главных отделений водой вызовет и много других неудобств, в особенности по передаче электрической энергии и различных сигналов. В настоящее время изолировка проводников делается весьма солидная. Многие магистральные проводники имеют броневую изолировку, так что вполне защищены от воды, но сростки проводников делаются руками, и если они отвечают при условии помещения в воздухе, то это еще не значит, что изолировка сростков будет достаточна, если они окажутся под водой. Опробовано ли все это?

В минувшее лето американская эскадра, предназначавшаяся для посещения Кронштадта, входила в Норвежские шхеры, и при проходе узкостью повредился у броненосца Illinois рулевой привод. Броненосец тотчас же выскочил на камни. Случись такое повреждение в бою, это равносильно потере судна. Не дает, ли этот слчай повода, чтобы подвергнуть некоторые судовые устройства капитальному пересмотру в боевом отношении?

В настоящее время принята башенная система как для больших, так и для средних орудий. Ранее я говорил о том, что башни эти нельзя признать неуязвимыми, ибо они прикрыты сравнительно тонкой броней. Но допустим даже, что прикрытие достаточное, не будут ли они чувствительны к сотрясениям от ударов снарядов в броню и разрыву последних? Не расстроят ли эти толчки тех деликатных приспособлений, которые обеспечивают правильность функционирования всех сложных приборов, необходимых для успешного действия орудий и их заряжания?

Есть суда, на которых башни отказываются вращаться на больших ходах вследствие сотрясений корпуса. Все это не испытано, а потому надобно ожидать сюрпризов и очень может быть в весьма тяжелой боевой обстановке.

Башни окружены небронированными частями, и к ним прилегают небронированные палубы. На опытах с броненосцем Ве11еisle e выяснилось, что листы, бимсы и пр. отворачивает. Не произойдет ли от этого заклинивания башен, вследствие которого вращение их сделается невозможным? Опытных данных по этой части также не имеется, между тем лишь опыт может дать в этом деле должные указания.

В настоящее время давление пара в котлах и трубопроводах доходит до 320 фн. на 1 кв. дм. Еще несколько лет назад были затруднения в выделке труб, которые соответствовали бы этому давлению, в особенности на загибах и на соединительных фланцах. Техника нашла, как справиться с этим делом, и трубопроводы соответствуют заданию. Мы знаем также, что сотрясения корпуса судна, производимые собственными выстрелами, так ничтожны, что не причиняют трубам вреда, но мы решительно не знаем, как эти трубы выдержат сотрясения от взрыва мин у борта. При взрыве на расстоянии даже 4 кабельтовых судно вздрагивает, а если мина будет взорвана вплотную, не лопнет ли при этом какое-нибудь колено у паровой трубы? Если, лопнет, то это будет катастрофа очень тяжелая. Обыкновенно при этом убивает большую часть людей, находящихся в отделении, в которое кинется пар. Приняты некоторые меры к тому, чтобы уменьшить размер бедствия, и в таких случаях нужно прежде всего запереть паровые регуляторы, у всех котлов, дабы прекратить впуск пара в пробитое отделение. Это потребует остановки всех машин, а следовательно, остановки судна, подачи, вращения башен, освещения и, пр. Короче сказать, разрыв одной из больших паровых труб делает судно неспособным к бою. Через некоторое, время место повреждения будет разыскано и возможно, что поврежденную часть изолируют, но за эти потерянные полчаса в жарком бою судно может быть уничтожено противником.

За последние пять лет стали широко применять электричество для производства различных действий, потребных во время боя. Это крупный шаг вперед с точки зрения живучести, ибо легче восстановить электропровод, чем паропровод. При введении боевых указателей я приспособил особые фланцы, которыми можно разобщать перебитую магистраль, заменяя ее особым запасным кабелем. Дело требует нескольких минут времени, но прежде всего нужно разыскать место повреждения, а эта работа более продолжительная.

Магистрали принято помещать в подводной части или за бронею, но ответвления проводников выходят в открытые места, и перебитие проводника в открытых местах может дать свободный ток электричеству, что поведет к некоторому, расстройству того главного двигателя, которым живет судно в бою. Опытов по этой части также не имеется.

Дымовые трубы не бронируются, и они будут пробиты. На Вelleisle трубу сбили, но она была старая и вероятно сильно проржавленная. Неразрывными снарядами сбить трубу почти невозможно, разрывными она может быть сбита. Если на корабле тяга естественная, то пробитие трубы уменьшит паропроизводительность. Возможно, что из-за этого ход придется уменьшить до малого. При искусственном дутье газы могут устремиться в закрытые помещения, которые быстро наполнятся дымом. Придется уменьшить подачу воздуха, а это поведет к уменьшению хода.

Некоторые элеваторы для подачи снарядов, зарядов и патронов в верхних своих частях даже у броненосцев не защищены, также во многих местах не защищены рельсы для подачи. Повреждение рельсов замедлит подачу, а повреждение элеваторов до такой степени ослабят ее, что судно в состоянии будет вести лишь самый медленный огонь. Опытов по этой части не имеется.

Управление кораблями сосредоточено на мостике и в боевой рубке. Почти на всех судах впереди дымовых труб имеется возвышенное место, с которого происходит управление судном. У броненосцев и вообще у больших судов ставится броневая башня. Имеется броневая труба для всех проводов, идущих вниз. У боевых рубок принято делать широкую щель вверху и вход в нее прикрывать особой плитой. На Huaskar всю капитанскую башню сдвинуло и вывело из строя находившихся в ней. Выдержат ли современные башни удары снарядов - неизвестно, ибо опытов по этой части не существует.

Мы также не знаем, не пострадают ли все приборы, расположенные по бокам боевых рубок. Есть немалая опасность для машинных телеграфов от мелких снарядов, которые, влетая в верхнюю щель и в пространство между прикрывающею вход плитой и башнею, осколками своими могут их повредить. В таком случае придется перейти на нижние телеграф и рулевой прибор и пользоваться голосовой передачей по трубе; имея в виду, что боевые рубки стоят на 30 - 40 футов от броневой палубы, можно предсказать немалые затруднения, которые вызовут повреждения приводов и боевой рубке. Ни один командир не управляет своим судном из боевой башни. Вероятнее, что он будет вне башни и там же будут находиться старший офицер, штурман, офицер при команде и сигнальщик.

Нужны ли опыты в боевой обстановке? Я неоднократно упоминал, что многие приспособления не испытаны в боевой обстановке. Действительно ли такие опыты нужны? Нельзя ли путем здравого мышления предусмотреть все случайности и отстранить возможность повреждений? На этот вопрос можно дать лишь отрицательный ответ. Рассуждение полезно и крайне необходимо, но то, что, не проверено подходящим опытом, нельзя признать надежным.

Техника недостаточно сильна, чтобы считаться со всеми сложными явлениями, которые будут в бою, Если для таких простых упражнений, как парады, смотры и пр., человек, желающий, чтобы не было замешательств, позаботится сделать предварительную репетицию, то как же допустить, что в таких сложных явлениях, как повреждения в боях, можно обойтись без всяких репетиций и без всяких опытов повреждения.

Можно было бы привести многое множество примеров для иллюстрации пользы опытов, но я позволю себе привести лишь несколько.

На броненосце Генерал-адмирал Апраксин во время аварии наполнилось водою отделение впереди котельного. Вода стала фильтровать в котельное отделение, но в таком сравнительно незначительном количестве, что ее легко могла бы откачивать имеющаяся там турбина. На испытании турбина действовала удовлетворительно, а во время аварии турбину нельзя было пустить, ибо переборку немного прогнуло и кронштейны, поддерживавшие вал, лопнули. Опыт открыл глаза на то, что не удалось предусмотреть без опыта. Оказалось, что открывшееся неудобство устраняется очень легко, и нет никакого сомнения, что должные опыты повели бы к выработке целесообразных образцов.

При постройке броненосца Vanguard предполагалось, что таран может пробивать обыкновенный борт, но что он бессилен против брони, а потому второй борт доведен был лишь до нижней кромки броневых плит. При столкновении: с броненосцем Iron Duke выяснилось, что вышеприведенные расчеты неправильны и Vanguard пошел ко дну. Этого не могло бы случиться, если бы путем опыта проверили, действительно ли броневые плиты могут удерживать проникновение тарана.

При столкновении броненосца Victoria с Camperdown первый из них опрокинулся, между тем при проектировании судна не предусматривалось подобной случайности, и строитель броненосца, очень почтенный и знающий инженер, с которым я лично знаком, был крайне удручен этим обстоятельством. Он долго был душевно расстроенным человеком и всю остальную часть своей жизни не мог работать полною силой своей головы. Человек этот - выдающихся дарований, и только этим следует объяснить то огромное впечатление, которое произвело на него опрокинутое построенного им корабля.

При проектирования броненосцев типа Resolution полагали, что они будут иметь порядочные морские качества, между тем, когда названный броненосец вышел из Англии и пошел в Гибралтар, то у него оказалась такая сильная качка, что на некоторое время броненосец был совершенно неуправляем и должен был вернуться к берегам Англии, между тем сопровождавший его минный крейсер Gleaner в 750 т благополучно продолжал путь и прибыв в Гибралтар. Чрезмерная качка броненосца показала, что не подтвердились предположения строителей, и у этих броненосцев Должны были поставить особые боковые кили, довольно сильного профиля.

Все это приводит к заключению, что неиспытанное нельзя считать вполне пригодным. Замечательная вещь, что во всех флотах детали испытываются чрезвычайно тщательно и над каждым маленьким снарядом и, даже капсюлем проделывается множество различных поверочных манипуляций, Но корабль в целом его виде на стойкость против повреждения и, на живучесть совершенно не испытывается.

Были сделаны опыты расстреливания Ве11eis1е. Современный корабль стрелял по старому броненосцу. Но в сущности нам крайне нужен совсем другой опыт, нужно, чтобы постреляли по современному броненосцу, и я лично склонен думать, что расходы на такой или даже на несколько таких опытов сторицей возместятся теми сведениями, которые из опытов будут почерпнуты. Броненосец не будет уничтожен, и повреждения, даже самые существенные, очень нетрудно исправить в том порту, где броненосец строился. Расходы такие можно оценить сотнями тысяч, между тем как флоты стоят сотни миллионов. Не делая подобных опытов, мы не можем рассчитывать, что в бою не обнаружится таких явлений, которые были совершенно не предусмотрены.

Только серьезными испытаниями пушек, паровых машин, электрических двигателей и пр. можно было выработать шаг за шагом те усовершенствования, которые дали нам в руки целесообразные и сильные механизмы, отвечающие своей цели. Мина Уайтхеда есть одна из мельчайших деталей современных боевых, приспособлений, но завод Уайтхеда тратит ежегодно около 60000 руб. на опыты с усовершенствованиями и. только благодаря этому идет впереди всех, получая с лихвой вознаграждение за делаемые расходы.

Большие или мaлые суда? Если бы большие боевые суда строились на основании боевого опыта или даже различные части их подвергались бы опытам путем расстреливания, минных взрывов, таранных ударов и пр., то мы могли бы ясно видеть, что именно ожидает большие корабли в бою. Непрактичное было бы отброшено, но может быть отбросили бы и всю идею постройки больших судов. Этого не случилось бы только в том случае, когда нашли бы выход, как отстранить разные возможные в бою неудобства. Тогда мы имели бы надлежащее оправдание к постройке их. Мы могли бы сказать, что огромные затраты на большой корабль оправдываются соответственными оборонительными преимуществами. Мы бы сознательно могли сказать, что большой корабль достаточно неуязвим для снарядов, что повреждения от мин не вызовут фатальных последствий, что таранные удары не будут гибельны для него, что все устройства обеспечивают высокую степень живучести и что корабль может продолжать бой, будучи подбит во многих своих частях. В действительности мы ничего этого сказать не можем. Размер корабля не обеспечивает его неуязвимости от артиллерийского огня. Повреждения начнутся с самого начала боя, я повреждения эти будут иметь существенное влияние на боевую способность судна. Не прикрытые броней оконечности будут повреждаемы, и это может повести к наполнению их водой. Тонкая броня, разбросанная в разных местах, будет пробиваться, а за нею находятся элеваторы, турбины, электродвигатели и многое другое. Даже ватерлиния при средине и башни будут пронизываться большими и средними снарядами, в то время как небронированные части будут уязвляемы снарядами всех калибров. Немало снарядов попадет в порта и боевые рубки, в то время как взрывы снарядов в соседстве башен могут прекратить их вращение и вообще остановить их действие.

Пока идет сравнение по отношению к артиллерийскому огню, большой корабль, представляя большую цель, получит больше повреждений, но его броня парализует действие многих снарядов. Выгоды и невыгоды больших кораблей в этом случае до некоторой степени компенсируются, но когда дело доходит до действия мин, то Таковое для большого корабля будет столь же опасно, как и для малого, а с этим условием нельзя не считаться.

Малый размер боевого судна дает еще одно крупное преимущество, а именно, что вся артиллерия и все минные аппараты будут поставлены на верхней палубе, а не за бортами. На рис. 57 представлен размер цели 6" орудия, поставленного на верхней палубе и в батарее. При постановке на верхней палубе пушка, направленная на неприятеля, представляет, цель в 20 кв. футов, а порт, который для нее надо будет сделать, должен иметь 21 кв. фут.