Гибель "Светланы"
Инж.-мех. к2р С. Р. Невяровский, Париж
Призыв редактора «Морского Журнала» вызвал во мне желание написать несколько слов о гибели крейсера «Светлана» и с нею большей части ее команды.
Вечером 14 мая снарядом, попавшим в носовую часть крейсера, были затоплены носовые бомбовые погреба и отделение динамо-машины. Крейсер сильно сел носом и мы не могли развивать более 17 узлов. Всякая связь между кораблями эскадры была к вечеру уже потеряна и когда окончательно стемнело, командир решил пробовать прорваться во Владивосток. Мы направились на север и все шло благополучно, несмотря на то, что трудно было управляться: волна от сравнительно большого хода накатывалась на бак и что-то было неладно с компасами. На следующий день, около 10 час. утра, на горизонте были замечены дымки, приближающиеся все более и более к нам. Вскоре было ясно, что это японские крейсеры «Нийтака» и «Отава», начавшие с большого расстояния пристреливаться по «Светлане». Немедленно Командиром были собраны в кают-компании все офицеры для обсуждения вопроса, следует ли принимать бой или сдаваться ввиду неравности сил и очевидного превосходства неприятеля.
Опрашивали мнения, начиная с младшего, которым, помнится, оказался прапорщик Свербеев, милейший человек, до войны отбывавший юнкером флота воинскую повинность. Единогласно было решено принять бой. Японские крейсеры к этому времени прекрасно пристрелялись к нам и, находясь вне радиуса нашей мелкой артиллерии, имели несомненное преимущество. Бедная «Светлана» могла отвечать только кормовой 6-дюймовой пушкой, — носовая была выведена из действия в самом начале боя.
Мы сильно страдали от артиллерийского огня: носовые кочегарки быстро заполнялись водой, было затоплено большое кормовое отделение, крейсер начинал терять плавучесть и погружался все более и более. Был отдан приказ команде и офицерам покинуть крейсер. Когда я сходил с крейсера в воду, то от палубы до воды было не более аршина.
Странное, неиспытанное ощущение, в самом начале показавшееся мне забавным, напоминающим купание команды, скоро превратилось в ощущение трагедии, происходящей со мной и вокруг меня. Прекрасно вспоминаю, как один из японских крейсеров прошел между мною и «Светланой», уже лежавшей на боку, и я отчетливо видел, как японский комендор производил выстрел по гибнущей «Светлане».
Через полчаса, а может быть, и скорее, от боя не оставалось следов. Крейсеры ушли и скрылись из виду, вдали можно было разобрать смутные очертания Кореи.
Чем дольше мы оставались в воде, тем реже мы встречались друг с другом, нас разносило течением и у нас не было сил направляться в ту или другую сторону. Время, казалось, остановилось. Все более и более мы страдали от холода и от невыносимых судорог.
Но вот показался корабль; я принял его за один из наших вспомогательных крейсеров, но когда он приблизился, я разобрал японский флаг. Это был, как выяснилось впоследствии, японский вспомогательный крейсер «Америка Мару».
Пароход этот (потому что это было не что иное, как пассажирский пароход, вооруженный несколькими пушками, снятыми японцами с «Варяга») немедленно спустил на воду шлюпки и стал поднимать плавающих. Мне пришлось, однако, пережить пренеприятный момент, когда я увидел, что он поднял однофлажный сигнал, относящийся, по-видимому, к шлюпкам, и мне пришла в голову мысль, что подобрав некоторое количество команды, так сказать, для рекламы, решил оставить нас, находящихся в воде, на произвол судьбы. К счастью, это оказалось не так, и «Америка Мару» продолжал подбирать нас, и, наконец, очередь дошла и до меня.
Когда ко мне подошла шлюпка, у меня не было сил, чтобы поднять руку и схватиться за борт. Я был вытащен японским матросом, точно мертвое тело, и тут у меня наступил совершенный упадок сил, полнейшая апатия, и, сидя на банке, я не имел никаких мыслей и ощущений, кроме сознания нестерпимого холода.
Здесь, в этом месте моего рассказа, я должен сообщить о факте, который мучает меня в продолжении всех этих лет. Кто-то из команды, находившейся в этой же шлюпке, обратился ко мне с указанием, что мой вестовой Куликов, к которому за многие месяцы похода я был очень привязан, находится неподалеку от нас и, по-видимому, выбивается из сил. Мне, однако, все, что происходило кругом, так было безразлично, что я не имел сил обратить внимание старшины шлюпки и бедного Куликова мы не досчитались в числе спасенных.
На следующий день офицеры японского корабля рассказывали об участи нашей эскадры. Нам сказали, что часть кораблей сдалась, и мы возмущались вымыслами японцев...
Таков был конец «Светланы», этого прекрасного корабля. Мы все нежно любили наш крейсер и гордились им. Современники, конечно, помнят, что «Светлана» всегда находилась на отличном счету, как трудно и как лестно было попасть на нее и как высок был уровень подготовки офицеров и команды, пополнявшейся из сливок 5-го флотского Генерал-Адмирала Алексея Александровича экипажа. Высокий дух состава развивался и поддерживался еще в мирное время ее блестящим командиром Константином Дмитриевичем Ниловым и заложенные им принципы дали результаты, которые несомненно могут быть записаны с гордостью на страницах истории Императорского Российского Флота.
Царство небесное и вечная память погибшим с нею офицерам: командиру Шеину, Зурову, Воронцу, Дьяконову, Арцыбашеву, гр. Нироду, Свербееву и Толстому.
Мне хочется еще сказать несколько слов о В. В. Дьяконове. Штурман — из любви к искусству мореплавания, блестящий морской и строевой офицер, лингвист и путешественник, знающий все пять континентов и Европу лучше профессионального гида, джентльмен до мозга костей, — таков был Дьяконов. Тяжелая ему выпала участь. Раненый во время боя снарядом, оторвавшим ему руку выше локтя, он лег на палубу, решив потонуть вместе со «Светланой», но водоворотом вынесло его на поверхность, где он вместе с другими продержался на воде до прихода японцев. У этого человека хватило сил подняться самому на шлюпку, и, поднимаясь, он упирался на планшир торчавшей из плеча костью! На «Америка Мару» судовой врач отказался делать сложную операцию и Владимир Владимирович был оперирован на берегу, но не проснулся от хлороформа. Он был похоронен с военными почестями в Японии.