Военная медицина Руси развивалась под влиянием европейских, азиатских и арабских медицинских воззрений, на основе народных представлений о методах и способах врачевания, сведений о лечебном воздействии растираний и трав, встречающихся на русской земле. Наиболее знающие и опытные в лечении ран люди участвовали наравне с воинами в таких известных русской истории сражениях, как Ледовое побоище (1242), Куликовская битва (1380) и др. Медицинские последствия сражений, которые вела Русь в XIII-XV вв., во многом зависели от построения русского войска и тактики ведения боя. Наибольшие потери ранеными и убитыми при упорном сражении пехота несла в основном в то время, когда конница отходила в тыл, а засадный полк еще готовился вступить в бой. В случае победы и бегства противника легкораненые самостоятельно начинали подтягиваться с поля боя к полковым шатрам, развернутым в тылу, а тяжелораненым посильную помощь оказывали либо их товарищи-воины, либо следовавшие с войском монахи, либо более сведущие во врачевании лечцы, которые встречались в княжеских дружинах.

В XV в. в Русском государстве наметились изменения в представлениях государственной власти относительно медицины: последовало приглашение к царскому двору иностранных врачей. Сначала это был хаотичный процесс, однако впоследствии он превратился в четко сформулированную практику, позже получившую название придворной медицины{1}.

Иноземных врачевателей более низкого ранга можно было встретить тогда и в войске, зачастую это были цирюльники, тем или иным образом оказавшиеся на Русской земле. Не имея врачебного образования, они мало чем отличались от русских народных лечцов с их примитивными представлениями о причинах заболеваний и обладали лишь некоторым практическим опытом в лечении ран или переломов. Между тем необходимость наличия в войске лиц, умевших остановить кровотечение, наложить повязку на рану, помочь при вывихах и переломах, диктовалась как преобразованиями в русской армии, так и совершенствованием огнестрельного оружия. Считалось, что огнестрельные раны являются отравленными,

[41]

и главное внимание при их лечении было направлено на уничтожение попавшего в них яда. Рану полагалось очистить механическим путем, затем прижечь каленым железом или кипящим маслом и лишь после этого наложить повязку. Позже стали просто обмывать рану водой и обвязывать куском холста. Прикладывали к ранам мох, высушенные грибы, льняную и конопляную паклю, ветошь. Войсковые лекари были знакомы и с корпией, ставшей впоследствии едва ли не панацеей при лечении ран: «Аще ветчаной плат взем да его оскреби и тот пух в ту воду обмочи и внутрь раны положи»{2}.

Особое значение в системе государственного аппарата занимал Аптекарский приказ, который являлся высшим органом управления медициной в стране. Главные функции приказа состояли в обеспечении двух основных направлений государственной медицины того времени: охраны здоровья царя и заботы о нем и его приближенных (придворная медицина); сохранения здоровья и лечения русских воинов от болезней и ранений, их врачебного освидетельствования, подготовки лекарей для войск (военная медицина){3}.

В период царствования Ивана Грозного (1547-1584) появилось стрелецкое войско. Дата его формирования, 1 октября 1550 г., по мнению ряда военных историков, является временем создания войска Русского централизованного государства на постоянной основе. Иван Грозный ценил врачебное искусство и создавал условия для привлечения иноземных врачей на русскую службу. Это определялось несколькими причинами: во-первых, постоянными войнами, в результате которых появлялось значительное число раненых, требовавших врачебной помощи; во-вторых, периодически вспыхивавшими эпидемиями («моровые поветрия»), приносившими немалые бедствия государству.

Помимо жалованья за службу стрельцам выдавались также «на лечбу ран» различные суммы в зависимости от тяжести ранения. Легкораненые лечились при войске, а тяжелораненых и хроников, как и прежде, устраивали на уход и попечение в богадельни и больничные покои при монастырях.

Одним из первых известных нам исторических примеров проявления государственной инициативы в регулировании процесса оказания медицинской помощи войскам явились события Смутного времени в России, когда в рядах русских воинов, осаждавших в 1605 г. город Кромы, начался «великий мор», поставивший под угрозу исход сражения. Как свидетельствует Никоновская летопись, по распоряжению Бориса Годунова под Кромы был направлен большой запас «всяково пития и всяково зелья, кои пригодны к болезням»{4}.

[42]

Однако отмеченное явление не смогло приобрести формы основополагающей тенденции вследствие слабости русской государственности. Первый шаг в данном направлении был сделан после воцарения на русском престоле Михаила Федоровича Романова (1613-1645), при котором началась активная работа по восстановлению государственной власти на всех ее ступенях, в том числе и в деле организации медицинского обеспечения русского войска. 26 сентября (6 октября н. ст.) 1620 г. Анисимом (Онисимом) Михайловым (Радищевским) было закончено начатое по царскому повелению составление первого воинского устава России «Книга воинская о всякой стрельбе и огненных хитростях». В ней впервые определялись основные элементы системы организации полковой военно-медицинской службы: штатный оплачиваемый лекарь с помощником, необходимый набор средств для оказания лечебной помощи раненым и больным на месте, наличие транспорта для эвакуации их в отдаленный от места боевых действий район. В настоящее время имеется два списка этого труда, хранящихся в Санкт-Петербурге (Российская национальная библиотека. — Отд. рукописей. — F.IX.3; Архив Санкт-Петербургского института истории РАН. — Русская секция. — Коллекция 238, оп. 1, ед. хр. 526).

«Книга воинская…» включала юридические, финансовые, организационные основы нахождения лекаря в российском войске, порядок оказания медицинской помощи раненым и больным, а также их эвакуации{5}. Лекарь подчинялся войсковому начальству и обязан был по долгу службы оказывать медицинскую помощь нуждавшимся в ней представителям своего полка безотказно и безвозмездно.

Таким образом, в 1620 г. берет начало второй этап исторического развития военного здравоохранения, связанный с формированием его государственных основ.

На протяжении XVII-XVIII вв. становление государственного здравоохранения России было тесно связано с такими приоритетными достижениями военной медицины, как появление первых лечебных учреждений (госпиталей), создание первых медицинских учебных заведений (госпитальных школ){6}.

По указу царя Алексея Михайловича (1645-1676) для полков иноземного строя был составлен «Устав воинский или учение и хитрость ратного строения пехотных людей». В нем также уделялось внимание полковым и ротным лекарям и, в частности, говорилось: «А что о лекаре и тому ни которыми делы в походе или на поле пред солдаты итти не доведетца. Потому что у него оружья нет, нет чем битися, как у иных салдатов, и никакова владения над солдаты не имеет. А доведетца ему быти позади роты у капитанская рухляди».

Полковые лекари назначались Аптекарским приказом, но нередко воеводы своей властью зачисляли лекарей на службу и сами увольняли их. В таком случае лекарь мог перейти на государственное обеспечение в ведение Аптекарского приказа и продолжать свою службу. Этим правом воспользовался, например, лекарь Данило Фунгаданов, бивший челом о переводе его в число приказных врачей и сообщавший, что за время воинской службы он «излечил Государевых всяких чинов людей сто двадцать пять человек»{7}. В обязанности полкового лекаря входили осмотр и лечение раненых, пользование получаемыми из Аптекарского приказа лекарствами

[43]

и ответственность за них, доклад по команде о необходимости пополнения лекарственных запасов и инструментов, о числе раненых и тяжести ранений в ходе боевых действий.
Доктора на протяжении всего XVII в. приезжали в Россию из-за границы. Впоследствии прием иностранных врачей на русскую службу был ужесточен: от иноземных медиков, которых предполагалось использовать для работы в войсках, стали требовать широких познаний с письменным подтверждением лекарского мастерства.

Широкое использование в XVII в. для нужд военной медицины разнообразных лекарственных средств, изготовление которых требовало навыков и знаний, привело к появлению государственных аптекарей и аптек. Снабжение армии лекарственными средствами нашло отражение в материалах Аптекарского приказа. Так, 27 мая 1633 г. сообщалось, что «…дано из Обте-карсково приказу полковнику Киту ево полку ратным людем для лечбы два сундука с обтекарскими лекарствы и с балберскими снастями, а цена тем сундукам сто одиннадцать рублев пятнадцать алтын…»{8}.

Подготовку отечественных медицинских кадров для армии многие исследователи связывают с учреждением при Аптекарском приказе в 1654 г. специальной медицинской школы. Однако еще до ее открытия русские ученики приобретали опыт и знания, состоя в помощниках у медиков-иностранцев. С 1654 г. подготовка русских лекарей приобрела иное качество — была предпринята попытка создания систематического государственного медицинского образования, что привело в 1660 г. к появлению контингента русских «военно-полевых» лекарей со специальной выучкой и служебными правами. К концу XVII в. русские лекари становятся привычным явлением в войсках. Так, в полку Ю. А. Долгорукого служили лекарь Степан Алексеев и костоправ Иван Максимов, в полку князя И. А. Хованского — лекари Иван Никитин и Иван Антонов, а в полку князя Я. К. Черкасского — 6 русских лекарей.

По окончании обучения ученики школы подавали так называемые «челобитные», которые рассматривались в Аптекарском приказе, а затем следовал указ о зачислении в лекари с определением места службы. При этом каждому новому лекарю, отправлявшемуся в полк, выдавались инструменты: «…по шурупу пулечному, по клещам пулечным, по другим клещам журавлины носы, по клещам чем рот растворяют, по ножу кривому, по два ланцета в монастырки, по трубке чем раны прыщут медные тройные, по два клистера костяных, по два монастырка целых, снасть чем прижигают раны, по вескам небольшим по фунту, по потелке средней, по губке грецкой, по ложке долгой медной с комлею, по двадцати пузырей, воску по фунту…»{9}.

Наравне с отечественными лекарями, прошедшими обучение в Аптекарском приказе, отмечались случаи, когда посадские служилые люди и иностранцы, занимавшиеся в полках оказанием медицинской помощи, представляли список излеченных ими военнослужащих и производились

[44]

по указу царя в лекари. Иностранные лекари направлялись в войска наравне с русскими полковыми лекарями, однако статус первых был выше. Отечественные специалисты в большей степени занимались малой хирургией под руководством иностранцев: на одного зарубежного лекаря в полку приходилось от двух до пяти русских лекарей.

Определенные понятия и навыки в приготовлении лекарственных средств аптекарские ученики приобретали в процессе обучения и, отправляясь в полки, могли самостоятельно изготовить несложные медикаменты. Что же касается составления рецептов и применения лекарственных средств, то при отсутствии в полку доктора полковой лекарь был в состоянии его заменить, назначить лечение и провести его.

В большинстве европейских стран понятия «доктор» и «лекарь» не только свидетельствовали о разном уровне подготовки и мастерства, но и отличались по сути. Доктором официально признавался специалист по внутренним болезням, т. е. в современном понимании — терапевт. Лекарь же лечил наружные болезни и мог заниматься хирургией. По сравнению с доктором лекарь находился на более низкой ступени и получал за свой труд значительно меньше. В российской военной медицине разница в общественном положении в оплате труда между доктором и лекарем также имелась, но в своей практической деятельности большинство русских полковых лекарей успешно сочетали функции и терапевта, и хирурга. Вот почему, направляя лекаря на службу в полк, ему выдавались не только перечисленные выше инструменты, но и определенный набор медикаментов. Смешение понятий «доктор» и «лекарь» было настолько частым даже в официальных документах русской армии, что наконец в 1766 г. было запрещено лицам, не имевшим докторского диплома, называться докторами{10}.

Один из первых случаев снабжения лекарственными препаратами русского войска со стороны Аптекарского приказа приходится на 1616 г.{11} Контроль за расходом лекарств был установлен весьма жесткий. Получив в Аптекарском приказе под расписку все, что ему отпускалось, полковой лекарь обязан был по прибытии в полк вести учет всех раненых и больных, записывая в расходную книгу, на кого и сколько было расходовано лекарственных средств. К тому же очень часто весь полковой лекарственный запас хранился не у лекаря, а у воеводы. Снабжение армии медикаментами осуществлялось из Аптекарского приказа по заявкам-росписям, составляемым лекарями или докторами, причем выполнять эти заявки предписывалось без всякой задержки, чтобы «лекарем для лечбы ратных людей беззапасными не быть».

В начале XVII в. стоимость лекарств, отправляемых в полк, вычиталась из жалованья лекаря, а тот, в свою очередь, брал деньги с больных и раненых. Такой обычай продержался недолго, поскольку, как правило, раненые и больные не располагали достаточными средствами и, чтобы не тратиться на лекарей, старались почаще прибегать к услугам травознатцев и народных целителей. Не прижился и другой метод — вычитание стоимости лекарств из жалованья воевод. В конце концов Аптекарский приказ стал отпускать медикаменты бесплатно, учитывая их расход по «записным книгам», ведущимся в полках. Необходимо подчеркнуть, что отпуск лекарств из Аптекарского приказа за десятилетие (1658-1669), как показывают архивные документы, шел почти исключительно в войска.

[45]

Помимо лекарственных средств в войска, особенно перед нача-лом военных действии, отпускался и перевязочный материал. В 1677 г. «к костоправному делу» было выделено «пятьдесят аршин покромей зеленых да лазоревых к нынешнему походу», в 1695 г. «в Донской поход к косто-правному делу пятьсот аршин покромей», а в 1698 г. «на обвивку раненых стрельцов 20 аршин покромей».

По разным причинам случались и перебои в снабжении полков медикаментами. Тогда наиболее запасливые лекари, закупившие часть лекарств за свои счет, пускали их в дело, не преминув сразу же сообщить об этом в Москву. В одной из челобитных полкового лекаря от 20 мая 1657 г читаем: «…будучи я холоп твой на твоей Государевой службе под Ригою лечил твоих государевых ратных людей много своим лекарством… оскудел и одолжал…». Челобитная заканчивается просьбой о возмещении расходов.

Поступали из полков и жалобы иного рода, когда не хватало не только медикаментов, но и самих лекарей. Тогда в челобитных от воевод встречались такие строки: «В полку у нас холопей твоих лекарь один и лекарства у него мало, раненых лечить некому, а один лекарь лечить не успевает». Подобные челобитные рассматривались в срочном порядке, и в полки, по возможности, высылались русские или иноземные лекари, а в крайнем случае — лекарские ученики.

При назначении в полк лекарям выдавались кормовые, подъемные и прогонные деньги, а кроме того, одна или две лошади для перевозки аптечных припасов. Лошади имели большое значение для нормальной службы полковых врачей, и когда войска совершали поход, их сопровождал солидный военно-медицинский обоз, насчитывавший порой 50-70 подвод. Например, во время Крымского похода 1689 г. по наряду из Аптекарского приказа было выделено доктору 8 подвод, аптекарю — 5, «под аптекарскую казну под сундук да под 5 коробей — 12 подвод, ученику 1 подводу, сторожу 1 подводу, лекарским ученикам 6 подвод, лекарем же 4 человеком по 2 подводы, им же под лекарствы по 4 подводы… итого 65 подвод»{12}.

Во время боевых действий, когда потребность в медикаментах особенно возрастала, для их хранения и последующего отпуска в полки использовались аптечные склады в городах, расположенных ближе к войскам. Например, 28 сентября 1654 г. было велено «…отправить водяным путем до Ржева олодимерова лекарствы и оставить там до нового расположения в теплом помещении под бдительным надзором воеводы»; 3 ноября того же года воеводе Г. Г. Пушкину было приказано «…оставленные в Смоленске лекарственные запасы хранить в теплом безопасном месте». Временные аптекарские склады имелись также в Новгороде, Курске, Вязьме и других городах. На базе таких складов во второй половине XVII в. в Астрахани, Новгороде, Пензе, Курске, Пскове, а также в Киеве и Нежине стали создаваться первые городские аптеки, обслуживавшие не только служилых людей, но и гражданское население.

Хотя присутствие лекарей в полках признавалось необходимым, их материальное положение по сравнению с воинскими чинами оставляло желать лучшего. И если иноземным докторам и лекарям выплачивалось приличное денежное содержание, то русские лекари, выполняя ту же работу, получали значительно меньше. С появлением в полках русских лекарей самая высокая годовая ставка для них составляла только 30 рублей, что было меньше ставки

[46]

переводчика-иноземца. Бывало, что выплату жалованья задерживали по нескольку месяцев, причем от этого страдали как русские, так и иноземные медики. Подтверждением сказанному служит челобитная от 2 мая 1645 г.: «Обтекарскаго приказу дохтуры и аптекари и окулисты и лекари… бьют челом чтоб Государь их пожаловал велел им свое Государево жалование месячной корм на прошлые на генварь, на февраль, на март, на апрель, на май выдать…»{13}.

Объем работы полковых лекарей был достаточно велик, особенно в походах, при ведении боевых действий и во время эпидемий. Армия ограждалась цепью подорожных застав, воинские команды, прибывавшие из неблагополучных районов, подвергались карантину от двух недель до двух месяцев. Надзор за ними осуществлялся лекарями, которые при обнаружении заболевших изолировали их и проводили лечение. Учреждаемые заставы иногда охватывали целые районы, проселочные дороги и тропинки перекапывались и заваливались деревьями, а у засек выставлялись сторожевые посты.

Методы лечения, применявшиеся в военной медицине XVII в., особенно во второй его половине, отличались значительным разнообразием, представляя собой причудливую смесь обоснованных рациональных прие-мов и самых невероятных, извлеченных из арсеналов волхвов, кудесников и колдунов.

Полковые лекари, снабженные хирургическими инструментами, владели техникой различных операций: они способны были выполнять ампутации поврежденных конечностей, вплоть до ампутации бедра и плеча, удалять инородные тела (пули, осколки, наконечники стрел), обрабатывать раны, нанесенные холодным и огнестрельным оружием, останавливать кровотечение и производить многие другие хирургические манипуляции.

Им было также знакомо костоправное дело, включавшее в себя вправление вывихов, сопоставление костных отломков, проведение простейшей иммобилизации, использование костылей и протезов, применение фиксирующих повязок. При лечении ран широко использовались различные пластыри, мази, отвары и припарки трав, корней растений.

От полковых лекарей и лекарских учеников постоянно требовалось представление отчетов об их деятельности. Выполняя это требование, лекарский ученик Иван Семенов 11 марта 1679 г. доносил в Аптекарский приказ о вылеченных им в полку А. А. Шепелева:

[47]

«Прапорщика Андрея Кипсаева — прострелен был из лука в шею и голова разрублена саблею, и от тех ран вылечен. Салдата Федора Глухова — рука у него из пушки оторвало, и от той раны вылечен. Салдата Саву Семенова — голова у него разрублена саблею и меж плеч копьем пробито, и от тое раны вылечен.
Салдата Михаила Казла — голова у него саблею разрублена, и от тое раны вылечен.
Салдата Андрея Заиграева — прострелена нога у него на вылет, и от тое раны вылечен.
Салдата Ивана Семенова — рука у него пробита копьем на сквозь, и от тое раны вылечен»{14}.

Аналогичные «росписи» поступали и от других лекарских учеников и лекарей.

Методы лечения, принятые в военной медицине XVII в., сводились к следующим основным группам: кровопускание; жежение (прижигание); стрекание (акупунктура); заволоки; применение отхаркивающих, потоотделительных и других средств. Не обходилось и без русской парной бани, прочно удерживавшей свои позиции.

При кровопускании, которое чаще всего производилось в бане, использовалось металлическое копьецо — «железьце кровопустное». За один раз обычно выпускалось до 300 г крови. «Жежением» называлось нанесение ограниченных ожогов здоровой кожи в целях получения небольших гноящихся участков, которые следовало держать открытыми для постоянного отделения сукровицы и гноя.

Многие лекарства изготавливались на вине. В записях врачей упоминаются всевозможные водочные настойки: мятная, коричная, шалфейная, «водка розарум», «водка мастикон» и др.

В XVII в. в России появляются первые военно-лечебные учреждения. Слово «госпиталь» в официальных документах начинает встречаться позже, но прообразом этого лечебного учреждения, по мнению историков медицины, следует считать приемный покой для раненых, устроенный в 1612 г. монахами Троице-Сергиева монастыря. Похожие приемные покои для раненых, являвшиеся, по сути, первыми небольшими лазаретами, время от времени возникали при монастырях и впоследствии. Известно, например, что помещения для раненых донских казаков отводились в Борщово-Воронежском и Черниево-Тамбовском монастырях. Временный военный госпиталь пришлось организовать во время Польской кампании в Смоленске. Смоленский воевода Б. Репнин в 1656 г. доносил царю о том, что на государев конюшенный двор собраны раненые и больные солдаты и стрельцы, а к ним для ухода приставлены монастырский служка и несколько «работников» из окрестных деревень.

К периоду русско-польской войны 1654-1667 гг. относится активная деятельность боярина Ф. М. Ртищева, проявлявшего большую заботу о солдатах, которым требовалось лечение. Биограф Ртищева И. П. Козловский пишет, что «встречая на пути… больных, нуждающихся в помощи, Ртищев забирал их с собою и устраивал их в своем экипаже как можно удобнее… Больных он довозил до таких мест, где можно было вверить их чьему-либо

[48]

попечению… Набравши группу больных или раненых, он иногда помещал их в особые дома, отобранные для этой цели, и приставлял к ним врачей и наблюдателей, не щадя своих средств»{15}. Такие временные избы-лазареты, где осуществлялся врачебный надзор, явились прообразом будущих военно-временных полковых госпиталей, ставших необходимым организационным элементом медицинского обеспечения войск в ходе боевых действий.

Частная инициатива не могла решить проблему оказания стационарной помощи раненым и больным.

В этом деле требовалось участие государства, что и нашло свое проявление во время походов 1677-1678 гг., когда в связи с многодневными упорными сражениями под Чигириным, осажденном турками, в русских войсках появилось большое число раненых. Те из них, кто был способен ходить, в поисках пристанища и лечения растекались по дорогам, направляясь к местам постоянного расквартирования войск.

К концу сентября 1678 г. сотни раненых и больных начали прибывать в Москву. Создавшаяся ситуация вынудила царя Федора Алексеевича принять решение о выделении специального помещения для их размещения и лечения. 29 сентября он издал указ, в котором было «велено занять Рязанское подворье для лечения ратных раненых и больных всяких чинов людей, которые ранены на его Великого Государя службе в Чигирине и под Чигирином». Вслед за этим издаются другие, не менее важные указы. Одним из них предписывалось бесплатное лечение для всех нуждающихся в нем воинов. Вот как это изложено в документах Аптекарского приказа: «В нынешнем во 187-м году (1678 г. — Авт.) Октября в 4-й день Великий Государь Царь и Великий Князь Феодор Алексеевич указал: своих Великаго Государя ратных людей раненых и больных генералов, и полковников, и голов, и полуголов стрелецких, которые ранены в Чигирине и под Чигирином в полку боярина и воевод Князя Григорья Григорьевича Ромодановского с товарыщи, в Аптекарском приказе ран их осмотрить и осмотря лечить дохтурам, да им же дать в помочь лекарей по разсмотрению и лекарства давать безденежно»{16}.

На основании царских указов боярин Н. И. Одоевский, возглавлявший в то время Аптекарский приказ, отдал распоряжение: «…велеть по списку раненых и больных салдатского строю начальных людей и рядовых салдат на Рязанском подворье; и которые будут приходить и стоять на том подворье

[49]

начальных людей бездомовных и салдат, и тех поить и кормить, и о том послать во Дворец память»{17}. Таким образом, в сентябре-октябре 1678 г. в Москве на Рязанском подворье был открыт за счет казны военный госпиталь для лечения раненых солдат и «начальных людей».

Первоначально на Рязанском подворье для лечения было размещено 159 человек, но раненые и больные все прибывали. На 1 октября их насчитывалось 746 человек, и тогда по указу Федора Алексеевича под госпитальные палаты было отведено Казанское подворье. Подготовлены были для приема раненых и больных также Новгородское, Суздальское, Смоленское и Коломенское подворья. Много раненых и больных распределили по московским стрелецким полкам, в которых имелись лекари.

Опыт, приобретенный в связи с «Чигиринскими походами» и необходимостью организаций госпитальной помощи значительному числу нуждавшихся в ней, послужил поводом к принятию важного решения. Оно выразилось в виде царского указа 1682 г., согласно которому в Москве было велено построить «две шпитальни», одну за Никитскими воротами, другую в Знаменском монастыре. Здесь должны были призреваться «…бедные, увечные и старые люди, которые работы работать не могут, а наипаче же служилые чины, которые тяжкими ранами на Государевых службах изувечены»{18}.

Конец XVII в., прошедшего для России в бесконечных сражениях, ознаменовался очередной войной с Турцией, Азовскими походами 1695-1696 гг., открывшими обширный «послужной список» свершений и дел Петра I. Для истории российской военной медицины эти походы имеют особое значение, поскольку они привели к появлению в России флотских лекарей. Если не считать голландца Иоганна Термонта, нанятого в 1668 г. лекарем на первый русский военный корабль «Орел», то наличие лекарей на судах и галерах в качестве членов экипажа следует отнести именно к периоду Азовских походов Петра I{19}.

В оказании медицинской помощи солдатам и матросам участвовали доктора Григорий Карбонарий и Иоганн Термонт, лекарь Яков Иванов и другие русские лекари, не менее 11 лекарей-иностранцев, а также аптекари, лекарские и аптекарские ученики. Было выделено 9 стругов для больных и раненых, струг для аптекарских запасов, струги для судовых бань («мылен»).

Радуясь вместе с войсками удачному завершению Азовской кампании и скорбя по убитым, Петр I чрезвычайно внимательно отнесся к тем, кто был ранен в сражениях. По словам историка И. И. Голикова, он «…особливую изъявлял признательность свою раненым, осматривал каждого раны, приказывал лекарям при себе оныя перевязать, определял к ним для смотрения особливых людей, отпускал им со стола своего кушанье и каждый день посещал их сам… Встретя войско, отличную оказал чувствительность, признательность и искреннее сострадание к раненым, он каждого из них обнимал и целовал… и не отошел от них прежде, пока не были раны их омыты, пластыри приложены и перевязаны. Сего еще не довольно, он помогал лекарям в перевязывании оных собственными своими руками»{20}.

К концу XVII в. в России постепенно сложилась следующая система медицинского обеспечения боевых действий войск. Перед началом сражения в районе нахождения полкового обоза размещался «разрядный шатер», где находился полковой лекарь с запасом лекарственных средств, инструментами и материалом для наложения простейших повязок и иммобилиза-

[50]

Фрагмент из плана осады и взятия города Смоленска в 1632 и 1634 гг. Гравировано в Данциге. 1636 г. Место на рисунке, обозначенное знаком х, — вынос раненых на носилках и на спине

ции. Сюда с поля боя стекались раненые, способные к самостоятельному передвижению, и здесь же концентрировались тяжелораненые, которых выносили на себе «обозники», т. е. лица, не участвующие непосредственно в сражении. При наличии ротных лекарей, которые имелись в некоторых полках иноземного строя, таковые тоже оказывали медицинскую помощь у разрядного шатра, а при возможности направлялись на поле боя для оказания помощи на месте. Основная часть тяжелораненых выносилась по окончании сражения с помощью простейших ручных носилок (так называемых «пароконных»), прочно подвешиваемых между парой лошадей.

Как правило, каждый военный поход XVII в. заканчивался генеральным сражением, которое и решало исход всей кампании. Погибших хоронили, а раненые либо пешим порядком, либо в обозе возвращались вместе с войсками к местам постоянного расквартирования своих полков. При большом скоплении раненых и больных в местах их сосредоточения учреждались временные военные госпитали, где лечение осуществлялось за государственный счет. Такие госпитали возникали не по заранее намеченному плану, а стихийно, в связи с чем каждый раз приходилось подыскивать для них подходящее помещение. После врачебного освидетельствования раненые и больные, признанные неспособными к дальнейшему несению

[51]

службы, получив небольшую сумму «на лечбу ран», увольнялись и отпускались к местам их жительства. Увечные неимущие воины нередко находили пристанище и необходимый уход в монастырях и богадельнях.

Необходимость иметь в рядах войск подготовленных лиц, способных оказывать действенную медицинскую помощь раненым и больным, привела к появлению штатных полковых лекарей. От привлечения на российскую службу иноземных докторов и лекарей, дорого обходившихся казне, Аптекарский приказ стал активно и успешно переходить к созданию кадров из русских лекарей, которых к концу XVII в. насчитывался уже не один десяток. Снабжение армии лекарственными средствами приобрело плановый характер и осуществлялось из аптек и аптечных складов, число которых постоянно увеличивалось.

Заметный шаг вперед был сделан в области лекарственной терапии, основанной главным образом на средствах растительного происхождения. Это способствовало появлению в России опытных «травознатцев» и обеспечило переход лекарственного дела в государстве с иноземных средств на русскую фармакогнозию.

Совершенствовалась практика противоэпидемических мероприятии в виде карантинов, строгой изоляции заболевших и других мер.

Все это дает основания считать, что реформы в области военной медицины, начатые во времена царствования Петра I и ознаменовавшиеся широкими преобразованиями, во многом опирались на богатый предшествующий опыт. Определяющим моментом было то обстоятельство, что военная медицина наравне с придворной являлась предметом особого внимания со стороны государства, поскольку выполняла важные функции, связанные с обороноспособностью страны.