49.

Выдержка из донесения старшего врача Загорянскаго-Киселя.

14 мая 1905 г. во втором часу дня с госпитального судна «Орел», следовавшего с эскадрой, согласно диспозиции, было определено начало орудийного огня в N направлении; около половины третьего, придя на траверз группы наших крейсеров, которые обстреливались неприятельскими судами, и идучи в районе перелетавших через крейсера снарядов, по госпиталю было отдано приказание —  приготовиться к приему раненых, и весь персонал спасательных шлюпок и буксирных катеров, а также все прочие чины госпиталя, по заранее составленному на предмет боя расписанию, заняли свои места. Вскоре за этим, госпитальное судно «Орел» сделалось предметом обстрела со стороны японского военного судна, появившегося справа госпиталя. Снаряды японского корабля, падая все ближе, до полукабельтова от борта госпитального судна, пролетали даже между грот-мачтой и трубами.
Долгом считаю засвидетельствовать о вполне достойном поведении, при этих обстоятельствах, всего медицинского персонала госпитального судна «Орел». На дальнейших обстоятельствах, касающихся досмотров и захвата «Орла» японцами, не останавливаюсь, ограничиваясь указанием, что обстоятельные данные на сей предмет должны иметься, со смертью доктора Мультановского, у доктора Геймана, бывшего делопроизводителя госпиталя.

51.

Донесение Главнокомандующего всеми сухопутными и морскими силами действующими против Японии - ЕГО ИМПЕРАТОРСКОМУ ВЕЛИЧЕСТВУ ГОСУДАРЮ ИМПЕРАТОРУ.

Насколько можно было выяснить из представленных мне письменных донесений командиров крейсера «Алмаз» и миноносцев «Грозный» и «Бравый», и личного доклада флигель-адъютанта Чагина о первом дне боя, которого они были участниками и свидетелями, а, именно, со слов лейтенанта Саблина и других офицеров, спасенных с «Ослябя», главнейшие обстоятельства боя —следующие:
Вечером 12 мая крейсер «Урал» обнаружил переговоры неприятеля по беспроволочному телеграфу. 14 мая утром эскадра генерал-адъютанта Рожественского, в строе двух кильватерных колонн, имея транспорты по середине, подходила к Восточному Корейскому проливу; в левой колонне шли броненосцы, в правой — крейсера. В седьмом часу утра увидели на ONO, на правом траверзе, крейсер «Идзуми», шедший почти параллельным курсом с эскадрой. В одиннадцатом часу усмотрели слева, на траверзе, отряд крейсеров «Касаги», «Ниитака», «Читозе», «Цусима», — идущие сходящимися курсами, по направлению в пролив. В это время «Владимир Мономах», по сигналу, перешел на правый траверз транспортов и открыл огонь по «Идзуми», который, отвечая ему, скрылся во мгле. В 11 час. 30 мин., второй броненосный отряд, по сигналу, открыл огонь по японским крейсерам, при чем было замечено попадание на крейсер «Ниитака» или «Цусима». Японцы отвечали на огонь, повернули влево и скрылись в тумане. В 11 час. 40 мин., второй и третий броненосный и крейсерский отряды выстроились в одну кильватерную колонну, по первому броненосному отряду, имея транспортный и разведочный отряд с правой стороны. В полдень изменили курс на NO 23° и первый броненосный отряд отдельно уклонился немного вправо, в строе кильватера, на расстояние 8 кабельтовых. В 1 час 30 мин., разведочный неприятельский отряд опять показался слева, повидимому, идя на соединение с главными силами. В 1 час 40 мин. показалась неприятельская эскадра, состоящая из четырех броненосцев и крейсеров «Якумо», «Ниссин», «Кассуга», «Ивате», «Идзумо», «Адзума» и некоторых других судов, всего 18 кораблей, шедших большим ходом навстречу. Туман уже рассеялся, но горизонт был мглистый, ветер южный, пять баллов. Сероватая окраска японских судов, сливаясь с мглой, делала их мало заметными. Наша эскадра открыла огонь, продолжая идти тем же курсом, а транспорты уклонились на четыре румба вправо и отошли от эскадры кабельтовых на 15, имея слева крейсерский отряд и сзади разведочный. Первый броненосный отряд, повернув на 2 румба влево, стал во главе второго броненосного отряда.
Ход эскадры 60 или 70 кабельтовых и доходил до 20 кабельтовых. Неприятель на большом расстоянии перед носом, повернул влево и лег контр-курсом. Стрельба японцев была очень меткая; они буквально засыпали наши суда снарядами и сосредоточивали огонь преимущественно на наших адмиральских и головных кораблях; стреляли фугасными снарядами, сносили трубы, рангоут и все надстройки, производили пожары и уже после этого начинали громить бронебойными снарядами. Маневрирование нашей эскадры стеснялось присутствием транспортов «Анадырь», «Иртыш», «Корея», «Русь», «Свирь». Первыми пострадали из броненосцев «Ослябя» и «Суворов». Один из первых выстрелов в «Ослябя», попал слева в жилую палубу, близ носовой переборки; через пробоину вода попала в первый и второй отсеки; через трещины в палубе и разбитые вентиляторные трубы — в носовой шестидюймовый погреб и подбашенное отделение. Заделка пробоины, вследствие зыби и хода, была невозможна. Дальнейшее распространение воды по жилой палубе было задержано третьей переборкой, впереди носового траверза, а внизу пода дошла до отделения носовых аппаратов и динамо-машин. Новый снаряд, попавши с левой же стороны в десятую угольную ялу, пробив броню, затопил запасную крюйт-камеру. Крен и дифферент на нос увеличились; для выпрямления начали затоплять правые патронные погреба, что происходило медленно, вследствие малого сечения клапанов. В это время были сбиты стеньги и в носовую башню попало три крупных снаряда; первый повредил установку, третий — влетев в амбразуру, вывел всю прислугу и тяжело ранил командира башни мичмана Малкова. Около трех часов, вследствие увеличения крена, вода стала вливаться через борта нижней батареи, которые нельзя было задраить, так как полубортики были перебиты. Незадолго до гибели «Ослябя», эскадра уклонилась немного вправо. «Ослябя» вышел из строя и около трех часов пошел ко дну, перевернувшись килем вверх. В момент гибели на мостике находились: командир капитан 1 ранга Бэр, капитан 2 ранга Генке, лейтенант Саблин, прапорщик Болдырев. К середине боя были ранены старший офицер капитан 2 ранга Похвистнев, подполковник Осипов, лейтенанты Косинский и Колокольцов, мичмана князь Ливен, Шиповалов и много команды. К месту гибели «Ослябя» подошли 4 миноносца спасать людей, что производили под сильным огнем неприятеля. Вскоре за «Ослябя» вышел из строя и «Суворов», у которого были сбиты обе мачты, трубы и все надстройки. Повидимому, он не имел возможности управляться и, выйдя из строя в начале боя, стоял в стороне от района маневрирования эскадры, но не переставал поддерживать самый энергичный огонь. В это время адмирал Рожественский, раненый в салом начале боя, перешел со своим штабом, из которого многие тоже были ранены, на миноносец «Буйный». Вместо «Суворова» головным кораблем эскадры стал «Бородино», который лихо и энергично продолжал вести бой. Около 4 часов дня «Сисой Великий», выйдя из строя, тушил большой пожар в носовой и средней частях, но не переставал стрелять и оказал поддержку концевым крейсерам, обстреливая легкие японские крейсера, старавшиеся отрезать наши транспорты и крейсера. Потушив пожар, «Сисой Великий» занял свое место в строе. Эскадра располагала курсами так, чтобы прикрывать «Суворова». Около пяти часов, на броненосце «Император Александр III», был виден большой пожар и крен; броненосец вышел из строя, но, вскоре, потушив пожар и выправив крен, снова занял место в строе. В восьмом часу броненосец держал сигнал: «Терплю бедствие», хотя шел в строе и имел крен на правый борт. С самого начала боя, приблизительно через полчаса после открытия огня, от японской эскадры отделились «Касаги», «Читозе», «Ниитака», «Цусима», «Акатсука», «Сума» и два крейсера, типа «Матсушима», с намерением обстрелять транспорты, среди которых произошло замешательство, вследствие желания уйти из-под перекрестного огня. Огонь японских крейсеров был направлен на транспорты и на «Светлану», «Алмаз» и «Урал». Последний получил подводную пробоину, вышел из строя и начал спускать суда. Крейсер «Светлана» подошел и сделал сигнал транспорту «Корея»: — «Принять людей с «Урала». В это время «Светлана» получила также носовую подводную пробоину и села немного носом, но вступила на свое место в строе и продолжала бой. На помощь транспортам несколько раз отделялись «Дмитрий Донской» и «Владимир Мономах», заставляя своим огнем неприятеля удаляться. Около 7 часов вечера, эскадра находилась приблизительно в следующем положении: наши броненосцы шли курсом параллельным неприятелю и стреляли правым бортом, имея головным «Бородино», на котором было заметно пламя и дым. Влево от броненосцев, немного расходящимся курсом, шли «Олег», «Аврора», «Донской», «Мономах». Левее их шли транспорты без «Камчатки» и «Урала», сопровождаемые крейсерами «Светлана» и «Алмаз», еще левее шли «Жемчуг», «Изумруд» и миноносцы. Особых повреждений или крена не было заметно, кроме «Светланы», имевшей дифферент на нос. Далеко слева и сзади показались японские крейсера второго и третьего классов и от 30-ти до 60-ти миноносцев виднелось по горизонту. В 7 час. 10 мин. вечера, «Бородино» перевернулся на правую сторону и пошел, менее, чем в три минуты, ко дну. Перед закатом солнца с броненосца «Николай I» был сигнал: — «Курс NO 23°». Этим курсом шли около получаса; впереди показались 9 японских истребителей.
Броненосцы начали склоняться вправо, крейсера влево, причем крейсера застопорили машины, следуя движению головного «Олега». Наши броненосцы, продолжая стрелять по японским броненосцам и истребителям, оказавшимся на флангах, повернули все вдруг на 3 румба влево, стараясь сблизиться с отрядом наших крейсеров, из которых «Олег», под флагом адмирала Энквиста, «Аврора» и «Жемчуг» — продолжали идти на юг, а прочие вновь повернули на север. С наступлением темноты, бой продолжался, при чем японцы освещали нас прожекторами, поставленными на истребителях, так как на больших судах прожектора, вероятно, были разбиты, подобно тому, как и у нас. Первые минные атаки японцев едва ли имели успех, так как до 10 часов вечера не было слышно взрывов. Весь бой происходил между островами Ики и Цусима.
О чем ВАШЕМУ ИМПЕРАТОРСКОМУ ВЕЛИЧЕСТВУ всеподданнейше доношу.

Главнокомандующий Генерал от Инфантерии Линевич.

Донесение о первых днях стоянки крейсеров на Маниле и о ходе переговоров с местными властями.

Вечером 21-го Мая, тотчас-же по постановке на якорь, послал на берег флаг-офицера для отправки телеграмм ГОСУДАРЮ ИМПЕРАТОРУ и Управляющему Морским Министерством и для отыскания русского консула, если таковой имеется, или лицо его замещающее.
Вернувшийся флаг-офицер доложил, что русского консула нет совсем, французский находится в отсутствии, а лица, его заменяющего, никто указать не мог.
Между тем на флагманский крейсер прибыл флаг-капитан начальника американской эскадры, которому была сообщена причина и цель прихода отряда на Манилу.
В тот же вечер узнал об печальной судьбе всей нашей эскадры.
На другое утро 22 Мая, отправился с визитом к начальнику американской эскадры Контр-Адмиралу Train, которому изложил положение отряда и спросил, могу ли надеяться на то, что мне будет дан известный срок для заделки пробоин и разрешено ли будет нагрузиться углем, принять необходимые запасы и, по окончании данного срока, выйти в море. На это адмирал мне ответил, что, насколько он понимает постановление американского правительства. касающееся захода судов воюющих держав в американские порта, он предполагает, что нам будет дан срок достаточный для приведения судов и состояние, обеспечивающее им безопасное плавание (seaworthy), а также будет разрешено принять необходимые запасы угля и прочих предметов, в количестве достаточном для того, чтобы дойти до ближайшего русского порта; при этом адмирал прибавил, что во всяком случае для окончательного решения возбужденных приходом нашего отряда вопросов, ему необходимо будет снестись со своим правительством.
В то же время он решил назначить комиссию из американских офицеров, для определения сроков, необходимых для приведения каждого из наших судов в состояние, обеспечивающее ему безопасное плавание. Кроме того, адмирал любезно предложил свезти наших раненых в морской госпиталь в Cavite (военно-морская станция американского флота в 7 милях от Манилы) и обещал, переговоривши с harbour-master'ом, переставить наши суда за недавно оконченный мол, который теперь обеспечивает на Маниле безопасную стоянку.
Узнав, что Генерал-Губернатор Филиппинских островов в отсутствии и должен вернуться на следующий день, решил отложить до этого времени официальные визиты.
Вернувшись на «Аврору», собрал командиров, для более точного уяснения состояния вверенных им судов и для сообщения им результатов моего свидания с американским адмиралом, которое давало полную надежду на то, что отряду удастся, исправивши повреждения, продолжать путь.
Транспорт с углем, ожидаемый из Сайгона, еще не прибыл, но я рассчитывал, что он подоспеет в течение срока, который будет нам дан для исправлений.
Вскоре на «Аврору» прибыл Г-н Henry George, который заявил, что на время отсутствия французского консула он исполняет его обязанности и предложил себя всего к нашим услугам.
Командующий войсками генерал прислал своего адъютанта с предложением воспользоваться военным госпиталем для наших раненых. С тем же, предлагая городскую больницу, прибыл врач от городского населения. Оба эти предложения пришлось с благодарностью отклонить, так как уже было решено, что все раненые будут помещены в морском госпитале.
Особенно любезен был начальник таможен — он же командир Коммерческого порта, который еще накануне вечером, по приходе отряда, прислал для нашего сообщения с берегом большой паровой катер, а днем прибыл сам и обещал свое содействие для помещения нас за молом, для чего приходилось удалить оттуда несколько пароходов.
Вскоре прибыла, назначенная адмиралом комиссия, для осмотра судов отряда, на которых для этого пришлось сиять все временные заделки пробоин. Комиссия пришла к заключению, что для приведения судов в состояние, при котором им будет обеспечена безопасность плавания, необходимо дать для исправления «Олега» 60 дней, «Авроры» — 30 и «Жемчуга» — 7.
День 22 Мая был воскресный, а потому вокруг судов нашего отряда с утра до вечера сновали паровые катера и небольшие пароходы, наполненные любопытствующей публикой. Как потом узнали, в числе этой публики находился и японский консул с несколькими соотечественниками.
На другой день утром 23 Мая, начальник американской эскадры отдал мне визит и заявил, что ответ на его запрос правительству еще не получен. Он интересовался обстоятельствами боя и был чистосердечно удивлен, когда ему сказали, что стрельба в бою велась на расстоянии около 5 миль. Повидимому он не хотел этому верить и даже заметил, что стрелять на таком расстоянии конечно можно, но попасть вряд ли. После отъезда адмирала. в сопровождении старшего флаг-офицера и Г-на George, отправился с официальным визитом к Генерал-Губернатору Филиппинских островов Г-ну Wright, которому предложил те же вопросы, поставленные мною накануне американскому адмиралу. Адмирал вместе со своим флаг-капитаном, присутствовали при этом свидании.
Генерал-Губернатор заявил мне, что он совершенно также смотрит на это дело, как и адмирал и не находит ничего против того, чтобы суда сейчас-же приступили к приемке угля и нужных им запасов, но также прибавил, что ничего положительного сказать не может до получения инструкций из Вашингтона.
Следующие визиты были к Командующему войсками генерал-майору Corbin и к начальнику коммерческого Порта Г-ну Shuster-Morgan. Должен заметить, что перечисленные должностные лица проявили полную любезность и выразили готовность помочь нам во всем, в чем мы имели бы необходимость.
В коридоре, ведущем в кабинет Генерал-Губернатора, встретился лицом к лицу с японским генеральным консулом, о чем узнал конечно только впоследствии. Местные газеты не приминули ухватиться за этот случай и изобразили его в виде драматической сцены.
Получил телеграмму из Главного Морского Штаба с приказанием телеграфировать списки офицеров и кондукторов вверенного мне отряда, с показанием убитых и раненых нижних чинов. Поспешил это требование исполнить, а также послал телеграмму ГОСУДАРЮ ИМПЕРАТОРУ с описанием боя. В этот день до меня дошли слухи, с пришедших с моря судов, об том, что японские крейсера были видны у входа в Манильскую бухту и в то-же время на «Олеге» получались по беспроволочному телеграфу японские знаки.
24 Мая суда вверенного мне отряда были переведены за мол. С берега было принято на них небольшое количество угля, так как угольные ямы по приходе на Манилу были совершенно пусты. Принять же полный запас с открытыми и приготовленными для исправления пробоинами не мог, так как некоторые из них, особенно на «Олеге» ушли бы в воду.
Во время перевода «Авроры» с рейда за мол, прибыл первый секретарь Генерал-Губернатора, который, ввиду того, что судно было на ходу, не вышел, а передал официальную бумагу от Генерал-Губернатора. Бумага заключала в себе ответ американского правительства на вопросы, предложенные мною местным властям и в ней было изложено, что в виду того, что суда моего отряда потерпели не от морских случайностей, а от столкновения с японскими военными судами, им не может быть, без нарушения нейтралитета, разрешено, после исправления этих повреждений, выйти в море.
В заключение Генерал-Губернатор просил уведомить его об принятом мною, при таких обстоятельствах, решении.
Такой неожиданный поворот дела не в нашу пользу поставил меня в весьма затруднительное положение.
Обнадеженный сначала предположениями местных властей, по желанию американского адмирала, которому необходимо было возможно скорее сообщить в Вашингтон сроки, определенные назначенной им комиссии, я должен был допустить снятие временных заделок пробоин, с каковыми может быть имел бы еще возможность продолжать плавание. Приходилось теперь снова заделывать своими средствами пробоины и только после окончания этой работы приступить к погрузке полного запаса угля. На все это потребовалось бы, по крайней мере, дня три. Телеграфировал о таком затруднительном |положении отряда Управляющему Морским Министерством, спрашивая приказаний, и в то же время послал флаг офицера к первому секретарю Генерал-Губернатора с целью узнать, будет ли, по крайней мере, мне дан достаточный срок для приведения судов своими средствами, хотя бы в такой вид, в котором они пришли на Манилу.
Флаг-офицер был принят самим Генерал-Губернатором, которому он изложил мой протест, основанный на том, что заделки пробоин были сняты по желанию американских властей и что это обстоятельство не дало возможности отряда принимать уголь и запасы и быть готовыми к выходу в море.
Генерал-Губернатор вполне согласился с тем, что, благодаря упомянутым обстоятельствам, отряд поставлен чрезвычайно затруднительное положение и обещал немедленно телеграфировать в Вашингтон об разрешении дать нам известный срок.
Во время разговора с флаг-офицером он также упомянул о присутствии японских крейсеров в Филиппинских водах. Повидимому ему это было известно официально. В заключение Генерал-Губернатор заявил, что на другой день утром он прибудет с визитом на флагманский крейсер и надеется, что к этому времени ответ из Вашингтона будет уже получен.
Между тем на «Аврору» прибыл немецкий шкипер и предъявил шифрованную бумагу, в которой значилось, что он со своим пароходом (Shleswig) находится на русской службе, по части разведки японского флота. Думая, может быть воспользоваться его услугами, приказал ому оставаться в Маниле до дальнейших моих распоряжений. В этот день также явились представители одной из местных торговых фирм и сообщили, секретно, что на берегу имеется склад кардифа, принадлежащего русскому правительству.
На другой день 25-го Мая около 11 час. утра на «Аврору» прибыл Генерал-Губернатор и заявил, что получил приказание президента Соединенных штатов ограничить пребывание отряда на Маниле 24-х часовым сроком. При этом он передал официальную бумагу, соответствующего содержания. Генерал-Губернатор прибыл с многочисленным штатом чиновников, которые, насколько можно было заметить, вместе со своим начальником были смущены неожиданным поворотом дела, решение которого совершенно нс совпадало с их первоначальными предположениями.
Не имея до этого времени никаких инструкций от своего начальства, собрал командиров для обсуждения с ними нашего затруднительного положения и для решения, какой ответ дать американским властям.
На вопрос предложенный мною собранию, считают ли командиры возможным при настоящем состоянии судов выйти в море, командир «Олега» заявил, что вверенный ему крейсер положительно неспособен к плаванию, с чем я должен был вполне согласиться, зная его повреждения. Командиры «Авроры» и «Жемчуга» выразили, что хотя плавание в таком состоянии судов, считают, очень опасным, но не невозможным и что вопрос, кроме безопасности, является еще в угле, полный запас которого они вряд ли успеют принять в такой короткий срок.
До приемки угля еще надо было заделать своими средствами пробоины,
Транспорта с углем из Сайгона, который можно было бы взять с собой для погрузки в море, еще не было.
Решил до истечения назначенного мне срока (в 12 час. дня 26) ничего не сообщать властям, в надежде иметь до этого времени, какое-нибудь приказание своего начальства.
В тот же вечер получил телеграмму ГОСУДАРЯ ИМПЕРАТОРА следующего содержания:

«В виду необходимости исправить повреждения разрешаю вам дать обязательство американскому правительству не участвовать в военных действиях».
НИКОЛАЙ.

Узнав о печальной судьбе нашей эскадры и не вполне доверяя газетным сведениям, телеграфировал в Шанхай генералу Десино и в Сайгон князю Ливену, чтобы осведомиться, не пришли ли в эти порты какие-либо из судов 2-ой эскадры. В то-же время, беспокоясь о судьбе наших вспомогательных крейсеров, оставленных на торговых путях, сообщил об этом Управляющему Морским Министерством, считая, что ему это может быть неизвестно, так как крейсера отделились от эскадры только на последнем переходе.
На другой день утром 26-го Мая заявил американским властям, официальной бумагой, что, на основании полученного мною разрешения ГОСУДАРЯ ИМПЕРАТОРА, остаюсь с вверенными мне судами на Маниле и намерен приступить к исправлению их повреждений. Такое решение было чрезвычайно тяжело, как для меня, так и для всего личного состава, но обстоятельства сложились так, что иначе поступить было бы немыслимо.
В ответ на мою бумагу, получил сообщение от американского адмирала, в котором было изложено, что американское правительство, и виду существующих обычаев, намерено приложить к нашим судам некоторые меры, обеспечивающие их неучастие более в военных действиях. Такими мерами назывались на бумаге, отнятие орудийных замков, разбор некоторых существенных частей машин и честное слово офицеров и команды в том, что они, без разрешения американских властей, не покинут Манилу.
Такие требования также совершенно не соответствовали первоначальным заявлениям адмирала, который ранее, когда вопрос касался разоружения, говорил, что для нас оно заключалось бы в одном нашем слове не участвовать более в военных действиях.
Поэтому немедленно написал ему, что считаю пробоины и повреждения вверенных мне судов, удостоверенные им же назначенной комиссией, честное слово личного состава и ограниченное количество имеемого на судах угля, достаточными гарантиями в том, что отряд не выйдет в море. Относительно же разборки машин прямо заявил, что в таком случае не могу отвечать за целость судов, стоящих хотя и за молом, но в местности подверженной тайфунам, при которых даже портовыми правилами требуется разводка паров.
Как на зло, вскоре по отправлении бумаги с сообщением властям, об том что отряд остается на Маниле, явился ко мне Капитан, только что пришедшего из Сайгона угольщика «Сесилия» и заявил, что с ним вместе пришел еще пароход «Гаарден», который вследствие болезни на судне, поставлен в карантин. Имея извещение об находящемся на берегу складе угля, не считал нужным задерживать эти пароходы здесь и дал им приказание возвращаться в Сайгон, или идти по назначению, если они его имеют. «Сесилия» пошлав Сингапур, а «Гаарден» принужден был остаться в карантине.
В этот же день послал телеграмму ГОСУДАРЮ ИМПЕРАТОРУ, с изложением переговоров моих с американскими властями.
27-го Мая утром получил на свой протест ответ американского адмирала, в котором, вполне соглашаясь с высказанным мною относительно машин, он продолжал настаивать на отнятии замков, основываясь на категорическом приказании, полученном из Вашингтона.
К сожалению, положение отряда обязывало в конце концов подчиниться этому неприятному требованию, об котором мною тотчас было сообщено телеграммою Управляющему Морским Министерством.
Должен здесь заметить, что местная пресса, скорее не расположенная к России, с напряженным вниманием следившая за ходом переговоров относительно нашего отряда была вообще на нашей стороне и в некоторых газетах е появились разные выходки против президента, напомиающие ему, что и американские суда могут когда нибудь очутиться в таком же положении. Не берусь судить, был ли это искренний призыв к справедливости, или досада за то, что, на основании первоначальных заявлений властей, все газеты объявили, что отряду будет разрешено исправить повреждения, а затем выйти в море.
Желая как можно скорее приступить к исправлению повреждений на судах, назначил комиссию под председательством Капитана 2 ранга Левицкого, для сравнения смет заключения контракта с наиболее подходящим из заводов, а также для общего наблюдения за работами.
Через несколько дней мне был представлен комиссией контракт с заводом Ernshow, который по рассмотрению, приказал заключить и немедленно приступить к работам (контракт при сем прилагается). Контракт был составлен только для исправления главных пробоин по корпусу, так как перечисление всех многочисленных мелких повреждений заняло бы слишком много времени и оттянуло бы начало работ. Поэтому придется заключить еще дополнительные контракты, которые теперь составляются. В этот же день 27 Мая, личный состав отряда был глубоко осчастливен подученной от ЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА телеграммой, следующего содержания:

«Контр-Адмиралу Энквист.
Сердечно благодарю вас, командиров, офицеров и команду крейсеров «Олега», «Авроры» и «Жемчуга» за их беззаветную честную службу в тяжелом бою. Да утешит вас всех сознание свято исполненного долга».
НИКОЛАЙ.

Желая выразить чувство глубокой благодарности и любви к Царю, охватившие весь личный состав отряда при получении этой телеграммы, я отвечал ЕГО ИМПЕРАТОРСКОМУ ВЕЛИЧЕСТВУ следующими словами:

«Милостивые слова ВАШЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА радостью отозвались в сердцах всех чинов отряда и помогут нам перенести тяжелую долю нас постигшую».
Контр- Адмирал Энквист.

Одним из самых насущных вопросов для отряда был вопрос обмундировки. Как известно, на эскадре не были взяты вещи по сроку 1905 года и одежда команды быстро износившаяся от постоянных погрузок угля, жизни в этом угле, отсутствия пресной воды для мытья белых вещей и т. п., ненормальных условий плавания, пришла в такой вид, что положительно стыдно было допускать на судно кого-либо из посторонних и посылать шлюпки на берег. Потому телеграфировал об разрешении заказать обшундировку на берегу, на что получил согласие Управляющего Морским Министерством.
Для упорядочения этого дела в смысле однообразия формы, для выбора поставщика и отдачи ему заказа на весь отряд, назначил комиссию из ротных командиров, под председательством Капитана 2 ранга Посохова.
На другой день 28 Мая, мне были присланы американским адмиралом подписные листы, содержащие в себе обещания не принимать более участия в военных действиях и не покидать город Манилу без уведомления об том адмирала. Для отъезда же с Филиппинских островов требовалось разрешение президента Соединенных Штатов.
На одном из листов должны были быть подписи всех офицеров, на другом, в котором я ручался за всю команду крейсеров, моя. Листы были подписаны я отосланы адмиралу, но через несколько дней им же были присланы другие, с несколько измененным текстом. Эти последние были составлены по указаниям из Вашингтона и уже не заключали в в себе обещания не участвовать более в военных действиях, а лишь обязательство не отлучаться из ближайших окрестностей Манилы без разрешения президента Соединенных Штатов (копия при сем представляется). При этом понадобился также полный список офицеров и всех нижних чинов отряда, составленный по русски и по английски. Все эти требования американских властей были мною вновь выполнены, при чем я потребовал возвращения мне старых подписных листов, что и было исполнено.
29 Мая получил телеграмму Контр-Адмирала Вирениуса с сообщением об том, что пароходы «Сесилия» и «Гаарден», отправлены на Манилу для моего отряда. В этой телеграмме рекомендовалось, «Сесилию», в случае ненадобности, отправить в Сингапур, а «Гаарден» оставить при отряде и даже, если возможно, разгрузить на берег.
В тот же день телеграммой из Сайгона Князь Ливен просил оставить Gaarden на Маниле, на случай прихода в этот порть одного из наших вспомогательных крейсеров.
Сесилия, уже несколько дней как ушла в Сингапур, а Гаарден, как раз в этот день выходивший из карантина, задержал, но решил на берег его не разгружать, в виду того, что для отряда было вполне достаточно того количества угля, которое имелось в береговом складе, для снабжения же вспомогательных крейсеров, только уголь, нагруженный на всегда готовый к выходу пароход, имел бы значение.
На другой день 30 Мая получил телеграмму от Генерал-Майор Мальцова, подтверждающую принадлежность русскому правительству 6300 тонн угля, сложенного на берегу, а потому, так как отряд имел необходимость в угле, не решился покупать его на стороне, а объявил фирме Yuchausti, хранящей упомянутые 6300 тонн, что буду принимать их на свои суда. Фирма в обеспечение расходов, понесенных ею на этом угле и не имея еще формальных доказательств нашего права на него, согласилась его отпускать. под условием гарантии ей стоимости принимаемого нами количества угля, вкладом в банк суммы, соответствующей рыночной цене, кардифа.
Не считая себя вправе покупать уголь при наличии своего и рассчитывая, что он, несмотря на всевозможные лежащие на нем платежи, все-таки выйдет дешевле покупного, согласился на предложение фирмы, с тем что залог будет мне немедленно возвращен, как только выяснится наше право на этот уголь. При дальнейших приемках угля фирма ограничивалась одной распиской в том, что уголь будет уплачен, в случае если бы принадлежность ого русскому правительству не будет доказана.
В виду вышеизложенного, телеграфировал Генерал-Майору Мальцову с просьбой поторопить формальности.
Участь наших вспомогательных крейсеров меня беспокоила, тем более, что данные им инструкции мне были неизвестны и поэтому одно время думал послать пароход «Шлезвиг» отыскать хотя бы «Днепра», который, судя по указаниям данных мне встречным пароходом, при проходе северного берега Люцона, должен был крейсировать где-нибудь не далеко. Мне хотелось дать знать этим крейсерам о поражении эскадры, чтобы они зная это, действовали по имеемым у них на такой случай инструкциям.
Однако, личность капитана «Шлезвига» не внушала достаточного доверия и я отказался от этой мысли, боясь, чтобы, слишком мало известный мне, шкипер не употребил бы оказанного ему доверия в обратную сторону. Поэтому 31 Мая решил пароход отправить за ненадобностью в Шанхай, в распоряжение Генерал-Майора Десино, на службе которого он состоял.
1-го июня в сопровождении офицеров отправился в морской госпиталь в Cavite навестить наших раненых, которых уже раньше посетил адмирал Train. Оба раненые офицера и нижние чины прекрасно и свободно помещены. Постройка госпиталя барачная с большими веренадами. Много воздуха и света.
В час моего приезда все врачи госпиталя были заняты, операцией трепанации черепа, над одним из нижних чинов, которому осколок снаряда попал в голову. Пробыв некоторое время на операции и обойдя палаты, вернулся на крейсер.
В тот же день получил телеграмму от Контр-Адмирала Рейценштейна, извещающую, что Управляющий Морским Министерством приказал отпускать все необходимые предметы для вооружения и снабжения отряда из Шанхайскаго склада.
Поэтому немедленно приказал Командирам судов не приобретать здесь никаких запасов, телеграфировал в Шанхай с просьбой выслать список имеемым вещам и обратился к властям с вопросом, не буду ли иметь препятствий в получении подобного рода вещей из Шанхая.
3-го июня получил телеграмму от Вице-Адмирала Безобразова, в которой сообщалось о заходе «Костромы» на Манилу за нашими больными и ранеными.
Немедленно же стал хлопотать у местных властей о разрешении отправить этих людей.
По сношению с Вашингтоном, мне было отвечено, что никаких препятствий к этому не будет, под тем условием, что отправляемые в Россию дадут слово не участвовать более в военных действиях.
Вместе с этим пришло и разрешение получать предметы вооружения и снабжения из Шанхая, или откуда бы ни было.
8-го июня на «Олеге» произошел несчастный случай, жертвой которого явились два кочегара 18 флотского экипажа Сергей Коровин и Никифор Плешко. Несчастье произошло вследствие выдутья прокладки нижней горловины парового котла. Оба нижние чина были обварены паром и силой его удара отброшены на переборку кочегарки, об которую ударились головами. Третий нижний чин, работавший тут же успел спастись в угольную яму. Следствие производится.
На другой день 9-го июня умершие нижние чины были торжественно похоронены на госпитальном кладбище, со всеми установленными законом почестями. Американцы со своей стороны прислали взвод солдат и матросов.
О происшедшем несчастном случае мною было, согласно правилам доложено телеграммой ГОСУДАРЮ ИМПЕРАТОРУ.
Дальнейшая стоянка отряда в Манильской гавани не представляла из себя никаких исключительных случаев. До сих пор, попутно с исправлениями повреждений, на всех судах идет постоянная работа команды по приведению в порядок судов, после длинных и тяжелых переходов, которые принуждали грузить уголь, запасы, провизию в помещения вовсе для того не приспособленные, что конечно не могло не отозваться на чистоте и порядке корабля и на исправности разных мелких его механизмов.
Машины и все ее принадлежности, котлы, опреснители и т. п., бывшие в действии почти без перерыва, с выхода эскадры из Либавы, теперь разбираются, выщелачиваются и ремонтируются.
Команда, похудевшая и бледная, не имевшая в плавании места где приткнуться, кроме верхней палубы, так как все остальные бывали в угле, начинает понемного поправляться, чему также способствует свежая, теперь получаемая ею, пища, вместо приевшихся консервов и солонины.
По приходе на Манилу, должен был, в виде нескольких единичных случаев цынги, разрешить прибавку в пищу зелени, против положения, на основании существующих законов. Думаю, что эту меру скоро можно будет оставить.
Команде «Жемчуга», не говевшей с выхода из России, удалось это сделать теперь, пользуясь Петровским постом.
На берег команду до сих пор не увольнял, но считаю, что это необходимо будет сделать, в виду того что она в течении 7 — 9 месяцев не пользовалась съездом на берег.
Рассчитываю увольнять небольшими группами по 10—15 человек.
Офицеры ведут самую скромную жизнь, не выходя из своего круга и отказываясь от всяких приглашений. Я несколько раз отклонял приглашения официальных лиц, как то Генерал-Губернатора, Начальника эскадры, консула и т. п. и кажется они теперь поняли, что нам вовсе не до обедов.
Наши раненые в береговом госпитале поправляются в общем хорошо.
Из нижних чинов за все время умер только один матрос I ст. команды «Жемчуга» Игнатий Доколенко. Раненый в голову барабанщик крейсера І-го ранга «Аврора» Семен Ледяев сошел с ума и теперь находится в состоянии буйного помешательства.
Семь человек уже выписалось на свои суда.
Раненые офицеры также поправляются хорошо и можно надеяться, что нога Мичмана Яковлева,за которую сильно опасались, будет цела.
Наступивший в Маниле дождливый период почти не умерил жары, которая доходит каждый день до 25° в тени.
Стоянка за молом сравнительно спокойная, но очень далеко от города, так что гребную шлюпку посылать затруднительно. В виду же того, что все паровые катера после боя оказались неисправными, пришлось на первое время для сообщения с берегом нанять местный паровой катер. За нашу стоянку здесь, уже два раза поднимался сигнал об прохождении тайфуна, но оба раза он проходил далеко и проявил себя только сильными шквалами и зыбью. Говорят, раза два три в этот период центр его проходит близко от Манилы и тогда даже за молом всякое сообщение прекращается.
По сообщениям лиц, давно живущих здесь, Филиппинские острова далеко еще не умиротворены американцами, они могут считать себя полными хозяевами только на Маниле. Туземцы их ненавидят и даже в соседней с Манилой провинции Cavite постоянно происходят жаркие схватки инсургентов с войсками.
Американцы много сделали для Манилы в смысле благоустройства города и развития его крупной торговли, но говорят, все это куплено ценою тяжелых налогов на население и что местная туземная торговля понемногу падает.
Американцы на Филиппинах начинают серьезно задумываться над грозною для них опасностью японского могущества и, судя по многим признакам, эта мысль начинает также проникать и на Американский континент. Повидимому они значительно хотят увеличить свою эскадру в этих водах и ассигнуют новые кредиты на вооружение Филиппин. На днях прибыл вновь назначенный официальный французский консул Г-н Labrouche, который в то же время является тут русским представителем. Его заместитель Г-н Henry George, об котором я уже упоминал, за короткое время своего управления консульством, успел не только завоевать симпатии всех имевших с ним дело, но в то же время явился вполне надежным и толковым человеком, оказавшим большие услуги отряду в самое тяжелое для него время.

Контр-Адмирал Энквист.

Отчет Командира крейсера І-го ранга «Олег», Капитана 1-го ранга Добротворского о сражении с японцами в Восточно-Корейском проливе 14-го Мая 1905 года.

Предварительные сведения.

Крейсер находился под флагом Командующего крейсерами Контр-Адмирала Энквист и состоял при 2-й эскадре флота Тихого океана.
Штаб Адмирала числился из флагманского штурмана Капитана 2-го ранга Де-Ливрон, старшего флаг-офицера Лейтенанта фон-Ден, флаг-офицера Лейтенанта Зарина, и нижних чинов 19.
Длина крейсера 439 фут, ширина 54 ф., углубление 23½ ф. Водоизмещение 6675 тонн. Котлов Нормана 16. Машин 2 в 19500 индик. сил. Скорость хода, вследствие переуглубления 19½ узлов. Нормальный запас угля на 2200 миль экономического хода. Вооружение крейсера состоит из 12 — 6" орудий, 12 — 75 м/м., 8 — 47 м/м., 2 — 37 м/м., 2 пулеметов, 2 десантных пушек Барановского, 2 бортовых подводных аппаратов и 6-ти прожекторов. Из 6" орудий четыре находятся в броневых башнях, четыре в броневых казематах, остальные все орудия открыты.
Крейсер бронепалубный без бортовой защиты. Число офицеров 24, число кондукторов 12, число команды вместе с флагманскими и запасными чанами для миноносцев 583 человек.
6-го Мая в начале 1-го часа ночи крейсер, по приказанию Командующего эскадрой Вице-Адмирала Рожественского остановил английский пароход «Oldhamia» с грузом керосина из Нью-Йорка в Японию в φ 19° 38' N и L= 120° 20,5' O-вой и привел его к эскадре для проверки груза.
Раньше, чем это было сделано, приказано было снять с него команду на крейсер 2-го ранга «Днепр»; командира и механика парохода сначала к нам на крейсер, а потом на госпитальное судно «Орел». На пароход-же «Oldhamia» была привезена военная команда и на него немедленно начали грузить уголь, чтобы отправить его через Лаперузов пролив во Владивосток. Так как на пароходе не хватало некоторых важных документов, то приказано было составить протокол, о его задержании.
В то же угро крейсер «Жемчуг» подвел к эскадре пустой шведский пароход, идущий в Нагасаки. Вскоре он был отпущен и чрез него, конечно, стало всем известно о месте нашего нахождения.
По случаю дня рождения ГОСУДАРЯ ИМПЕРАТОРА, после молебна был произведен общий салют в 31 выстрел.
7-го Мая. Эскадра подошла к острову Батан. На английский пароход «Oldhamia» погрузка угля продолжалась с транспорта «Ливония» но зыбь мешала погрузке.
8-го Мая. Пароход «Oldhamia» вместе с крейсером 2-го ранга «Кубань» отделились от эскадры. Кубани было приказано или подбуксировать пароход или догрузить ему уголь.
9-го Мая. Предполагалась последняя погрузка угля с транспортов, уходящих в Шанхай, но вследствие дурной погоды отменена. Крейсер 2-го ранга «Терек» отделился от эскадры для особого назначения.
10-го Мая. В φ 27° 15' N и L = 125° 12' O-вой суда эскадры принимали уголь с транспортов и воду с «Метеора». Крейсер до 3-х часов дня принял 170 тонн угля и 192 тонны воды. С «Владимира» привезено 10 человек нижних чинов.
11-го Мая. В φ 30° 0' N и L = 123° 55,5' O-вой транспортам приказано было отдать буксиры от миноносцев.
12-го Мая. В φ 31° 0' N и L = 123° 11' O-вой транспорты «Владимир», «Воронеж», «Метеор», «Ярославль», «Курония» и «Ливония» пошли в Шанхай, а крейсера 2-го ранга «Днепр», «Рион» — по особому секретному назначению. При эскадре остались военные транспорты: «Камчатка», «Анадырь», «Иртыш», коммерческий «Корея» и буксирные пароходы «Русь» («Роланд») и «Свирь». Погода туманная. Эскадра легла на курс NO 70°.
Вечером был сигнал: «Крейсерам с рассветом иметь пары для 15-ти узлового хода».
13-го Мая. Погода пасмурная, сырая. Утром броненосцы первый раз попробовали маневрировать вместе с отрядом Контр-Адмирала Небогатова. При ходе в 11 узлов построились сначала во фронт, потом сделали несколько поворотов на разное число румбов. Маневры вышли очень нестройные, особенно у отряда Небогатова. Во время этого ученья был замечен вдали какой-то пароход, может быть неприятельский разведчик, так как на аппарате беспроволочного телеграфа появились непонятные знаки.
Место эскадры в полдень φ = 32° 43' N L = 126° 19½' O-я. В 12 час. 30 мин. дня легли на курс O.
В час дня сигнал с «Суворова»: «Неприятельские разведчики видят наш дым. Много переговариваются между собою». Транспортам приказано было быть между колоннами броненосцев, а крейсерам по обе стороны их.
В 2½ час. дня по сигналу с «Суворова»: «Маневры. Неприятель впереди». Броненосцы вправо и влево от середины построились во фронт и пошли на предполагаемого неприятеля. Построение вышло очень неудачное, с большим интервалом в середине, но вторично уже не проделывалось.
В 4 час. 30 м. дня сигнал с «Суворова»: «Приготовиться к бою». Через ¼ часа другой сигнал: «Завтра с подъемом флага поднять стеньговые флаги». Через ¼ часа сигнал: «Во время боя иметь лучших телеграфистов и рассыльных у аппаратов».
У большинства судов в начале сражения были сбиты или мачты или телеграфы.
В 5 час. курс NO 60° ход 8 узлов.
Сигнал: «Завтра с рассветом иметь пары для полного хода, а 6-му отделению крейсеров быть в тылу транспортов». Последнее относилось к «Донскому» и «Мономаху».
14-го Мая. Суббота. День Священного коронования, совпавший со днем рождения Японской Императрицы, как узнали потом.
Погода сильно пасмурная.
В 5 час. утра сигнал: «Иметь 9 узлов ходу».
В 6 час. 30 м. утра «Ослябя» просигналил, что видит с правой стороны судно. «Урал» — вижу неприятельский крейсер в 40 кабельтовых на SO 40°.
В 8 час. утра место эскадры φ = 33° 44½ N, L = 129° 11' O-я. Погода пасмурная. Ветер SW 3 — 5 баллов.
Неприятельские разведчики все время усиленно переговариваются между собою по беспроводным телеграфам, но мы им не мешаем, хотя крейсер «Урал» мог бы сразу их все испортить. У нас же давно запрещено пользоваться ими, чтобы будто, не выдавать себя, а переговоры ведутся только флагами или семафорами. Не лучше ли было после того совсем не тратиться на установку беспроводных аппаратов.
В 8 час. 15 мин. утра мы увидели на NW 15° восемь неприятельских старых крейсеров, о чем известили сигналом.
В 9 час. 10 м. с «Суворова» — «Когда неприятель покажется в тылу, то броненосцам построить фронт направо и налево. Крейсерам и транспортам выходить вперед».
В 9 ч. 35. м. Вследствие приближения неприятельских крейсеров пробили боевую тревогу.
В 10 час. 10 мин. с «Суворова» — «В полдень курс NO [2]3°».
В 10 ч. 20 м. с «Суворова» — «Команда имеет время обедать повахтенно».
В 10 ч. 35 м. мы подняли сигнал: «Вижу неприятеля на NW 60°»
В 11 час. неприятельские крейсера, повидимому, «Kasagi», «Schitoze», «Nitaka» и «Tsushima» еще не совсем ясно обрисовались в тумане слева в расстоянии 35 кабельтовых и все приближались. I и II-й броненосные отряды стали переходить на левую сторону, становясь выше III-го броненосного отряда, т. е. «Николая», «Апраксина», «Сенявина», «Ушакова».
В 11 час. 13 м. с «Адмирала Ушакова» раздался первый выстрел и вся левая колонна открыла по 4-и японским крейсерам частый огонь, но к сожалению, несколько поздно, потому, что они приблизились на 29 кабельтовых и снова стали удаляться, отвечая на наш огонь.
В 11 ч. 17 м. с «Суворова» сигнал: «Не кидать снарядов».
В 11 ч. 19 м. сыграли дробь и прекратили стрельбу. Было выпущено 6" снарядов 17 шт., 75 м/м. — 5.
В 11 ч. 25 м. сигнал: «Крейсерам и транспортам иметь 9 узлов ходу. Место эскадры в полдень φ = 34° 2' N и L = 29° 42' O-вая. Карта английская № 358.

14 Мая после полдня.

Описание сражения.

В 12 ч. 15 м. с «Суворова» сигнал: «Светлане» оберегать транспорты».
В 12 ч. 30 м. 1-й броненосный отряд: «Князь Суворов», «Александр III», «Бородино», «Орел» — описали координат вправо и пошли параллельно, несколько впереди кильватерной колонны II и III отрядов броненосцев: «Ослябя», «Сисой Великий», «Наварин», крейсер «Адмирал Нахимов», броненосцев «Николай I», «Генерал-Адмирал Апраксин», «Адмирал Сенявин» и «Адмирал Ушаков».
В 12 ч. 45 м. с «Суворова» сигнал: «Иметь 9 узлов ходу».
В 1 ч. 30 м. с «Суворова» — Крейсерам и транспортам держать правее. Миноносцам «Блестящий», «Безупречный» быть при крейсере «Олег».
Легли на курс NO 50° и пошли вместе с «Авророй» вправо от броненосцев, чтобы быть во главе транспортов.
В 1 ч. 40 м., слева, впереди броненосцев обрисовались в пасмурности, держа курс на броненосец «Ослябя», японская боевая линия судов, состоящая из 4-х броненосцев и 8 броненосных крейсеров. Все они были окрашены в такой замечательный цвет, что их трудно было различить в этой пасмурной погоде. Дыма из труб, как у нас, тоже не было видно.
В 1 ч. 45 м. наш I броненосный отряд описал коордонат влево и стал вступать головным перед II и III отрядами.
В 1 ч. 48 м. пробили боевую тревогу.
В 1 ч. 50 м. наши и японцы открыли одновременно огонь.
В этот же момент у острова Котцу-сима показался японский крейсер «Akitsushima», по которому мы немедленно открыли огонь с правого борта. Другие крейсера сделали тоже самое, и неприятельский крейсер ушел за остров.
В 2 ч. 20 м. В кормовой части «Суворова» случился пожар и разбило его заднюю трубу.
В 2 ч. 30 м. «Бородино» вышел из строя и немного постояв, стал вступать концевым за «Адмиралом Ушаковым».
В 2ч. 40 м. показались на SSO японские крейсера: «Kasagi», «Tchitoze», «Nitaka», «Tsushima», мы повернули на S и открыли по ним огонь левым бортом.
В это время японские броненосные суда успели описать коордонат вправо и начали обходить наш головной корабль, который со всей линией наших судов тоже стал склоняться вправо, чтобы держаться с неприятелем на параллельном курсе.
Так как японцы главным образом обсыпали снарядами наши адмиральские корабли «Суворов» и «Ослябя», причем так, что около них стояла сплошная стена громадных столбов воды, огня и черного дыма, то броненосец «Ослябя» не выдержал и вышел из строя вправо. Японские снаряды не в пример нашим, рвутся не только от ударов об твердые предметы, но и об воду, причем выпускают черный дым, дают массу осколков и поднимают громадный столб воды.
Это собственно говоря, не снаряды в нашем смысле, а прямо особого сорта мины, которые поэтому, как и мины, производят одинаковый эффект, как на дальнем, так и на близком расстоянии. Для таких снарядов не требуется масса и скорости вылета, а только средство их выкинуть, чтобы потом уже работала не живая сила удара, как у нас, а только энергия того взрывчатого вещества, которое в них помещено. Это новое изобретение дает японцам громадные преимущества перед старыми снарядами, потому что во первых, позволяет им видеть, куда падает снаряд, а следовательно корректировать стрельбу; во вторых, позволяет им стрелять с очень большого расстояния, да еще вредить ими не только от непосредственного попадания, но даже при падениях в воду близь судна массою брызг, залепляющих глаза людей, а если поближе, то разрывали борта ниже воды и массою осколков, проникающих повсюду и пронизывающих людей.
Очень обидно и горько, что у нас не могли додуматься до такой простой идеи. Лучше бы сделать было это, чем какие то наконечники на снаряды, для которых еще требуется быть неприятелю у самого дула да еще стоять к нему нормально.
В 2 ч. 50 м. затонул у всех на глазах броненосец «Ослябя», перевернувшись и пойдя носом ко дну на глубине 45 саж. Впечатление было ужасное и резануло оно по нашим сердцам, как самым острым ножом.
В 3 час. «Бородино» вступил в строй.
В 3 ч. 20 м. появились с левой стороны крейсера «Matsushima», «Itsukushima», «Hashidate», «Suma» и броненосец «Chin-Ien».
В 3 ч. 55 м. мы подняли сигнал: «Крейсерам быть в кильватере». Наши слабые крейсера и несчастные транспорты попали под перекрестный огонь, но мы храбро отвечали обоими бортами; только к сожалению наши 6" снаряды не всегда достигали неприятеля, а их 12" и 8" снаряды нам порядочно вредили, почему приходилось спасаться частой переменой ходов, доводя их иногда на короткое время до самого полного. Кроме того очень мешало стрельбе наше подветренное относительно неприятеля положение, благодаря которому брызги от волны залепляли глаза и оптические прицелы.
В 3 ч. 55 м. «Урал» поднял сигнал: «Имею подводную пробоину, справиться не могу». К нему храбро подошли буксиры «Свирь» и «Русь», чтобы спасти людей и подавать буксиры. Снаряды так и сыпались около них, взбивая воду в громадные черные, с проблесками огня, фонтаны, а они прехладнокровно делали свое великое дело. Да не умрут никогда в нашей морской истории имена этих скромных буксиров и их отважных капитанов и команд!
В 3 ч. 57 м. прекратили стрельбу левым бортом, потому что нам мешали столпившиеся с этой стороны наши транспорты, миноносцы и «Алмаз». — Вот тоже ни в чем неповинные безответные жертвы, за что-то попавшие в это побоище.
В 4 час. рулевой Белоусов и сигнальщики Искрич и Чернов одновременно заметили перед носом крейсера плавающую по поверхности короткую мину Уайтхеда. Белоусов сам отвел руль и тем может быть спас крейсер от большой опасности. Вслед за этой миной разглядели еще другую близь кормы, и об ней успели предупредить семафором крейсер «Аврору». Эти мины были вероятно с японских подводных лодок, так как невозможно допустить, чтобы они могли быть выпускаемы на таком большом расстоянии с линейных судов.
В 4ч. 5 м. увидели «Суворова», стоящего без мачт и труб вне строя.
В 4 ч. 18 м. перестали стрелять с правого борта.
В 4 ч. 20 м. наши броненосцы повернули на другой курс и образовали полукруг для защиты «Суворова». Крейсера последовали в кильватер концевым броненосцам.
В 4 ч. 30 м. «Суворов» дал ход и вступил в конец строя.
В 4 ч. 50 м. наши броненосцы, теснимые от N японцами, повернули на NW.
В 5 ч. 7 м. «Александр III» вышел из строя.
В 5 ч. 10 м. легли на курс NO 50°.
В 5 ч. 35 м. «Бородино» поднял сигнал: «Транспортам курс NO 23°, иметь 8 узлов ходу.»
В 5 ч. 40 м. «Александр III» вступил концевым первого отделения.
В 6 ч. суда эскадры репетовали сигнал: «Адмирал поручает командование эскадрой Контр-Адмиралу Небогатову».
В 6 ч. 20 м. броненосцы начали склоняться постепенно к W.
В 6 ч. 30 м. на «Бородино» вспыхнул пожар в корме, вероятно, загорелась рубка и шлюпки. Они еще до сих пор у нас деревянные, специально для пожаров и осколков.
Вышел опять из строя «Александр III».
В 6 ч. 35 м. миноносец «Буйный», имея сигнал: «Адмирал на миноносце», поворотил сам к югу. В лучах заката солнца появились несколько линий японских миноносцев, преграждая нам путь на север, но пока не трогаясь с места. Пробовали по ним стрелять, но безуспешно — слишком далеко.
В 7 ч. броненосец «Император Александр Ш» вступил в кильватер концевых.
В 7 ч. 12 м. «Бородино», будучи головным, все время упорно отстреливаясь, вдруг сразу затонул. Это было так неожиданно и мгновенно, что казалось, будто следующий за ним в кильватер броненосец «Орел» не успел отвести руля и как бы прошел на колыхающейся еще могиле своего боевого товарища. Опять страшная гибель! Да, что же это?.... За всю войну китайскую от снарядов не утонуло ни одного судна; после сражения при Ялу японцы добивали два китайских броненосца и не могли добить, а тут или мгновенно тонут лучшие броненосцы или то и дело выходят с кренами из строя. Как бы японские снаряды ни были хороши, но они все таки такой силы против брони не имеют, чтобы губить так быстро броненосные суда. Не пустили же они ко дну ни «Пересвета», ни «Цесаревича», ни «Ретвизана», ни даже «Варяга», «Рюрика» и «Новика». Не надо забывать, что у японцев в броненосной линии всего действовало шестнадцать 12" орудий и одно 10", а у нас 20 — 12", пятнадцать 10" и 4 — 9" итого 45 крупных орудий против 17, и мы у них не утопили ни одного судна, а они у нас несколько.
Нельзя же допустить, чтобы мы так плохо стреляли, что на расстояниях 25 — 30 кабельтовых не могли совсем попадать. Наши комендоры для таких расстояний совсем не плохи, а для больших и их 8" пушки не играли особенной роли против нашей брони. Ясно, что причиной нашего жестокого поражения не пушки, а совсем другое — подводные лодки. Любой флот на нашем месте потерпел бы одинаковое поражение. Как появление монитора перевернуло вверх дном всю бывшую до того морскую историю, так теперь появление на сцену невидимых судов переворачивает новую страницу в ней и отводит в вечность ту силу, которая называлась — эскадренный броненосец.
Мы пришли в дом японцев, да еще в центр самой большой их минной станции, устроенной, как всем известно, на Цусимских островах, и было бы очень странным предполагать, чтобы японцы не воспользовались таким удобным случаем и не пустили бы в ход нового средства — подводные лодки, которые им, как и нам навезли американцы. Это было бы настолько же непонятным, если бы сражение произошло близь самого Владивостока и существующие там наши подводные лодки не приняли бы в нем никакого участия?!...
В 7 ч. 15 м. когда стало темнеть, японские миноносцы пошли в атаку на нас и на броненосцы.
В 7 ч. 20 м. головной корабль «Орел» повернул на S, чему последовали и остальные наши броненосцы. «Император Николай I» со своим отрядом сильно оттянул линию наших судов и никаких сигналов не делал, хотя его мачты были целы.
В 7 ч. 22 м. мы тоже вместе с крейсерами и транспортами взяли курс на S.
В 8 час. отражали первую атаку японских миноносцев. Наступившая темнота совершенно отняла возможность отличать свои суда от неприятельских, а так как стрельба из орудий не уменьшалась, а продолжала грохотать со всех сторон, то наши попытки поворачивать на N, NW, NO, чтобы присоединиться к эскадре или пройти во Владивосток, встречали огонь своих и чужих судов и оказывались неодолимыми. Они привели лишь к тому, что часть судов, двинувшихся вместе с нами на юг, нас растеряла и с нами остались только «Аврора» с «Жемчугом».
Впрочем, к тому же самому должно было привести: большой ход и частое перекладывание руля с борта на борт, чтобы до некоторой степени обеспечить себя от попадания японских мин, еще не раз атаковавших нас миноносцев, как это ясно определялось появлением их силуэтов вблизи самого крейсера, вспыхивания огоньков в сопровождении сухого треска, наподобие ружейной стрельбы пачками, при вылете мин из аппаратов.
В 9 часов повернули на W.
В 9 ч. 25 м. повернули на N.
В 9 ч. 40 м., увидев идущих в атаку миноносцев, легли на курс SW 55°.
В 10 час. различая, идущие с правой стороны, повидимому японские крейсера, легли на курс SW 45°. Мы долго не могли их перегнать и это обстоятельство помешало нам попробовать пройти на север западным Цусимским проливом. А так как позади их виднелись еще огни, да к тому же по случаю боя и всех этих многочисленных поворотов наше место на карте было совершенно потеряно, то и без упомянутых препятствий такая попытка могла бы привести крейсер к крушению.
Пройти кругом Японии или снова прорваться Цусимским проливом никак было нельзя: машины совершенно разработались, в рубашку правого цилиндра высокого давления просочился рабочий пар, угля было недостаточно и потому Адмирал решил двигаться в Манилу, как единственное место, где можно было рассчитывать произвести починку многочисленных повреждений, полученных в бою и принять уголь. В Шанхай «Аврора» пройти не могла вследствие большой осадки. На другой день остановились, чтобы заделать более прочно пробоины и переехать Адмиралу со Штабом на крейсер «Аврора».

Список убитых, умерших от ран и раненых в бою 14-Мая 1905 года на крейсере І-го ранга «Олег».

Всего убито нижних чинов — 13.
Всего ранено: офицеров 2, кондукторов 1, нижних чинов 35.

Убитые и умершие от ран.

1. Матрос Антоний Зуев, — рана под левой ключицей до мышечного слоя и в передней поверхности правого плеча. Умер до перевязки.
2. Матрос Иван Гайдамаров — раздробление горизонтальной части нижней челюсти с разможжением языка. Вскоре после перевязки был убит в правом лазарете.
3. Строевой квартирмейстер Павел Приходько — проникающая рана черепа с правой стороны и большая рана, проникающая в полость живота, несколько выше пупка, из раны выпячивались кишки. Умер скоро после перевязки.
4. Комендор Павел Воронин — рана спины между 8 и 10 ребрами, проникающая в полость плевры, с поражением обеих легких. Умер скоро после перевязки.
5. Матрос Иосиф Волощук — нижняя половина левой голени оторвана, рана в середине правого бедра, проникающая до кости, рана проникающая до кости левого плеча. Умер через два часа после перевязки.
6. Строевой квартирмейстер Федор Антипов, рана проникающая через грудную кость между 4 и 5 ребрами; небольшая рана, проникающая до кости, на подбородке. Умер до перевязки.
7. Матрос Егор Тихонов — рана в переднюю поверхность шеи, несколько выше грудной кости, проникающая в полость дыхательного горла. Умер до перевязки.
8. Матрос Григорий Вдовин — полное раздробление черепа; руки и ноги оторваны почти у самого туловища. Умер до перевязки.
9. Матрос Мина Кустовский — рана ушиблено-разорванная левой теменной кости на границе височной, проникающая в полость черепа. Умер до перевязки.
10. Комендор Герасим Барышников — ушиблено-разорванная рана, проникающая до костей обоих бедер и левого плеча. Умер до перевязки.
11. Оружейник Иосиф Полещук — ушиблено-разорванная рана проникающая до кости на внутренней поверхности левого бедра с поранением бедренной артерии, и рана до мышц на передней поверхности левого плеча. Умер во время перевязки.
12. Комендор Алексей Колобков — ушиблено-разорванная рана, передней поверхности грудной клетки с правой стороны в 3 межреберном промежутке, проникающая в полость плевры, и, проникающая до костей, раны на передней поверхности обеих голеней. Умер через час после перевязки.
13. Матрос Алексей Еремеев — простой перелом правого бедра и ушиблено-разорванная рана около 2 сант. длины на передней стенке живота с правой стороны. Умер на другой день от воспаления брюшины.

Тяжело раненые.

1. Матрос Ефим Ананьин — ушиблено-разорванная рана около 4 сант. длины на наружной поверхности левого локтя, не проникающая до кости; простой перелом правой лучевой кости в середине; немного ниже левого паха глубокая рана, из которой извлечен осколок железа, а на передней поверхности левого бедра и голени разорванная рана до мышечного слоя; две поверхностные раны на левой стороне грудной клетки; на обеих кистях ожоги 1-й степени и мелкие ссадины. Ранен в правом носовом каземате.
2. Матрос Николай Кириенко — осложненный перелом правой голени в средней трети; ушиблено-разорванная рана левой теменной области черепа с оскольчатым переломом кости; ожога 2 степени левой кисти и ожога 1 степени лица; несколько неглубоких ран на левой ноге, особенно голени.
3. Матрос Михаил Крючек — перелом закрытый правой лучевой кости в средней трети; ожога 2 и 3 степени правой голени; неглубокие раны с мелкими осколками по всей левой ноге; ушиблено-резаная рана, около 2 сант. длины в области лба с левой стороны, проникающая до кости; ушиблено-разорванная рана передней поверхности правой голени. Ранен под полубаком у правого 75 м/м. Орудия.
4. Матрос Андрей Зуйкин — две ушиблено-разорванные раны, проникающие глубоко в мышцы, одна на внутренней, а другая на наружной поверхности средины правого бедра. Ранен у 6" орудия с правой стороны.
5. Комендор Дмитрий Аксенов — ожоги 2 степени лица и кистей обеих рук; несколько небольших ран на спине и правой ноге; из некоторых ран удалены осколки железа. Ранен на полубаке у правого 75 м/м орудия.
6. Матрос Николай Великанов — оскольчатый перелом 8-го ребра с левой стороны, закрытый, с повреждением плевры; разорванная рана левой плечевой области; мелкие раны на спине. Ранен у 75 м/м. орудия с правой стороны.
7. Артиллерийский квартирмейстер Алексей Филиппов — ушиблено-разорванная рана глубиной около 5 сант. на наружной поверхности левой голени с большими ушибами мягких частей этой же голени; на внутренней поверхности правого бедра небольшая рана глубиной около 3 сант. с осколком железа; на передней стенке живота несколько больших ран с мелкими железными осколками. Ранен в правом носовом каземате.

Серьезно раненые.

1. Подшхипер Николай Решетников, ушиблено-разорванная рана глубиной около 5 сантиметров на задней поверхности правой голени с металлическим осколком в глубине мышц; ушиблено-резанная рана длиной около 3 сантим. до подкожного слоя на левой плечевой области; на спине несколько небольших ран с осколками. Ранен у правого лазарета. Будучи ранен все-таки спустил еще двух больных в перевязочный пункт.
2. Матрос Константин Коновалов две язвочки поверхностные у нижне-наружного края роговицы левого глаза и травматическое воспаление левой радужной оболочки с образованием задних силехий. Ранен на переднем мостике с левой стороны у 75 м/м орудия № 30.
3. Матрос Лаврентий Романчук — на наружной поверхности левой голени несколько небольших ран с железным осколком в глубине мышц; на руках и груди несколько поверхностных ран, с осколками; на правой стороне лица ожога 1 степени. Ранен в левом носовом каземате.
4. Матрос Федор Прокушев — ушиблено-разорванная рана около 3 сант. длины с потерею вещества, до мышечного слоя на наружном крае правой стопы с осколком железа в глубине раны; поверхностная рана на наружной поверхности правой плечевой области. После повязки вернулся в строй. Ранен у левого каземата.
5. Флагманский сигнальщик Герасим Долбня — ушиблено-разорванная рана, около 3 сантим. длины и 2-х глубины с железным осколком на наружной поверхности правой голени; небольшая рана с осколком на правом виске и на внутренней поверхности правого бедра. Ранен в правом носовом каземате.
6. Комендор Сергей Мельников — колотая рана 2 сантим. глубины у основания мошенки с правой стороны; небольшие раны с осколками на правой ноге. Ранен у правого 6" орудия № 11.

Легко раненые.

1. Матрос Филипп Воронец, две небольшие раны в области лба; колотая рана длиною около 2 сантим. в области правой лопатки; небольшая рана с осколком железа сзади левой ушной раковины. Ранен в жилой палубе.
2. Квартирмейстер Иван Сопов — разорванная рана глубиной 3 сантим. на передней поверхности левой голени с железным осколком. Ранен у правого носового каземата, но до конца боя на перевязку не пошел, а остался на своем месте.
3.Боцман Андрей Колесников — ушиблено-разорванная рана 1½ сантим. длины до кости на границе затылочной и левой теменной областей; на спине несколько небольших ран с осколками. Ранен у лазарета.
4. Матрос Ян Урбица — ушиблено-разорванная рана около 5 сантим. длины с потерею вещества на левом плече с осколком на дне раны. Ранен в правом носовом каземате.
5. Квартирмейстер Степан Тригалов — ожоги 2 степени небольшой величины на обеих ягодичных областях. Остался в строю. Ранен между передними казематами.
6. Матрос Андрей Ворошилов — три небольшие ссадины на левой ноге. Ранен на правом шкафуте. Остался в строю.
7. Комендор Афанасий Харченко — ушиб правого бедра; разорванная рана с осколком железа между 4 и 5 пальцами правой кисти; позади правого уха поверхностная рана с осколком; на обоих бедрах несколько небольших ран. Ранен два раза: первый раз получил ушиб бедра и потерял сознание, после поданного пособия вернулся к своему месту и скоро опять был ранен между казематами.
8. Кочегар Василий Крашенинников — ушиблено-разорванная рана 2 сантим. глубины в области крестца. Ранен на верхней палубе у камбуза.
9. Матрос Михаил Максимов — ушиб на тыльной поверхности левой стопы у большого пальца, остался в строю. Ранен на полубаке у правого 75 м/м. Орудия.
10. Матрос Емельян Болтанюк — поверхностная разорванная рана, 3 сан. длиною на задней поверхности правого колена; ссадина правой скуловой области и на правом боку. Ранен у правого лазарета.
11. Барабанщик Александр Полежаев — поверхностная ушибленная рана ниже правого соска и ссадина на поясничной области с правой стороны. Ранен у правого носового каземата.
12. Минер Алексей Ершов — поверхностная рана на левой подвздошной области. Остался в строю. Ранен около судовой канцелярии.
13. Строевой квартирмейстер Дмитрий Присяжнюк — небольшая разорванная рана глубиной в 1 сантим. в области позвоночника с мелким осколком железа. После перевязки вернулся на свое место. Ранен в жилой палубе близ лазарета.
14. Комендор Иван Терещук — поверхностная рана на задней поверхности шеи и на правом бедре. Ранен на правом шкафуте у 6" орудия. Остался на своем месте без перевязки во время боя.
15. Матрос Петр Мишуков — ушиблено-разорванная рана до подкожного слоя на наружной стороне левого колена. Ранен у правого каземата и после перевязки вернулся на свое место.
16. Матрос Павел Юматов — небольшая ушиблено-резанная рана до подкожного слоя на границе затылочной и левой теменной кости. Ранен у кормовой башни, после перевязки вернулся на свое место.
17. Комендор Карп Красовский — небольшая разорванная рана, с железным осколком, проникающая до кости левой скуловой области; небольшая поверхностная рана на левом плече. Ранен при тушении пожара между передними казематами; после перевязки вернулся на свое место.
18. Матрос Осип Соловьев — две небольшие раны до подкожного слоя с железными осколками на левом плече. Ранен на юте с левой стороны у 75 м/м. орудия № 26. После перевязки вернулся на свое место.
19. Комендор Матвей Домашев — три небольшие раны до подкожного слоя на спине с железным осколком. Ранен в правом носовом каземате и остался на своем месте во время боя.
20. Матрос Григорий Подкопаев — две небольшие поверхностные раны с мелким осколком на левой стороне шеи. Ранен у телеграфной рубки с левой стороны и остался на своем месте.
21. Кочегарный квартирмейстер Иван Сильянов — легкое оглушение и отравление удушливым газом небольшая чипромия обеих барабанных перепонок, остался на своем месте, в кочегарке во время боя.
22. Матрос Фодот Коломіііцоп — оглушение и головная боль; легкая чипромия барабанных перепонок. Повреждение получил от сотрясения воздуха у 6" орудия № 8 на левом борту. Остался на своем месте во время боя.
23. Шхипер кондукторского звания Семен Аблапохин, разорванная рана до подкожного слоя с железным осколком на задней поверхности шеи с правой стороны; небольшая ссадина на правом предплечье. Ранен между казематами, остался па своем месте во время боя.

Легко-раненые офицеры.

1. Лейтенант Борис Шуберт — ушиблено разорванная рана длиной 2 сантиметра до подкожного слоя на границе затылочной и правой височной кости. Ранен в правом носовом каземате, причем остался на своем месте во время боя.
2. Мичман барон Петр Бугсгевден — несильный ушиб затылочной области. Повреждение получил на переднем верхнем мостике от сотрясения воздуха при пролетавшем недалеко снаряде.

Число истраченных и оставшихся снарядов.

6" бомб фугасных..............................................................................................................572
6" » бронебойных с наконечниками.....................................................................................14
6" » сегментных....................................................................................................................5
75 м/м. бронебойных гранат...............................................................................................333
Взорвался от неприят. осколка 6" сегментный........................................................................1
75 м/м. бронебойных гранат истреблено пожаром, причиненным неприятельскими снарядами 12
47 м/м. бронебойных гранат испорчено неприятельскими осколками......................................20
Ружейных патронов испорчено при пулемете осколками одна лента.....................................450
После боя разряжена выстрелом 15-я 6" пушка, сегментный....................................................1

Осталось.

6" фугасных бомб..............................................................................................................524
6" бронебойных с наконечниками......................................................................................274
6" » без наконечников......................................................................................................276
6" сегментных...................................................................................................................410
75 м/м. бронебойных гранат.............................................................................................1782
75 м/м. чугунных » ..........................................................................................................1500
47 м/м. бронебойных » .....................................................................................................6440
37 м/м. » ..........................................................................................................................1220
75 м/м. шрапнелей .............................................................................................................260
3-х линейных ружейных патронов ...................................................................................87031
Револьверных ..................................................................................................................1435
2½" патронов Барановского ................................................................................................872

Повреждения по артиллерии.

75 м/м. пушка № 29, у боевой рубки справа, выведена из строя, так как взрывом неприятельского снаряда крупного калибра вырваны болты штырового основания, подушка оторвана, бимс и карлингс основания разорваны. Испорчен подпятник, оптический прицел. Пушка получила выбоины от осколков, но по осмотру канала, повреждение в нарезах не обнаружено.
1-я 47 м/м. под полубаком справа и 23-я 47 м/м: у учебного катера справа получили выбоины, приклады сломаны, орудийный полупортик изломан.
3-х линейный пулемет № 7384 на правых коечных сетках выведен из строя: рама сворочена, кожух пробит.
У 3-й 6", в правом носовом каземате, пушки, попавшими осколками расшатан башенно-подобный щит, крепительные болты лопнули, оптический прицел лопнул. На пушке выбоины. По осмотру канала повреждений не обнаружено.
У 15-й 6" пушки в правом кормовом каземате лопнули от осколков болты башенно-подобного щита. Пушка получила выбоины. Повреждений в канале не обнаружено.
У 16-й 6" пушки в левом кормовом каземате выбоины от осколков. Канал не поврежден.
У 12-й 6" пушки на шханцах слева, мелкими осколками сделало выбоины на подъемной дуге. Лопнули две пружины Бельвиля, но пушка действовала исправно до конца боя. Буфера испорчены.
У 5-й 75 м/м. пушки на верхней палубе выбоины на пушке и подъемном механизме. Погнут оптический прицел.
У 8-й и 2-й 6" пушек на верхней палубе лопнули две пружины Бельвиля. Следы ударов от осколков на компрессоре и накатных пружинах.
У 4-й 6" пушки в левом носовом каземате подъемный механизм действует очень туго.
У 6-й 75 м/м. пушки на верхней палубе, первой с носу, осколками испорчен приклад.
У 9-й пушки на верхней палубе большая выбоина. Канал не поврежден.
У 21-й 75 м/м. пушки на полубаке справа, выбоины на штоке накатника и много выбоин на пушке. Канал не поврежден.
У 20-й 75 м/м. пушки на полуюте слева, выбоины на пушке. Канал не поврежден.
У 37 м/м пушки справа, рядом с пулеметом отбит барашковый винт прицела.
В каналах легкие следы выгорания и омеднения нарезов, но возможно считать все пушки не выведенными из строя, за исключением 29-й 75 м/м. пушки, требующей укрепления штырового основания.

Элеваторы:

75 м/м носовой передней (двойной) лебедки был затоплен водою (в выгородках). Постовые коммутаторы снесены, провода и переговорные трубы перебиты, подъемная рама разбита, тросы порваны в нескольких местах. Правый элеватор прогнут, а левый может действовать механически. Около 4 часов дня, попавший осколок в правый элеватор разбил раму, причем беседка с горящими патронами упала в погреб, где и произвела пожар. Откидной рельс измят.
6" носовой казематный правый; шахта у шкива погнута; переговорные трубы перебиты.
47 м/м кормовой элеватор; отбить кусок шкива, разбит постовой коммутатор.

Приборы управления огнем.

Кабеля перебиты, циферблаты испорчены.

Повреждения по минной части.

Прожектора:

№ 1, на переднем мостике справа — много отверстий от осколков в кожухе и в ширмах, разбит рефлектор.
№ 2, на переднем мостике слева — остался цел.
№ 8, на середине судна — несколько отверстий в кожухе и ширмах, разбиты рефлектор и предохранительные стекла.
№ 4, на середине судна — был убран под броневую палубу.
№ 5, на кормовом мостике справа — одно отверстие в кожухе, разбит рефлектор, разбит медный круг с градусами.
№ 6, на кормовом мостике слева —- мелкие отверстия в кожухе, разбит рефлектор.
Повреждения прожекторов, кроме № 1, такого рода, что могли бы быть исправлены судовыми средствами, только отсутствие запасных рефлекторов выводит в настоящее время четыре прожектора. Действовать теперь могут прожектора №№ 2 и 5.
Повреждения электрического освещения по большей части относятся к перебитию ламповых проводов или повреждению самих фонарей. Самая крупная перебитая магистраль освещения в 50 кв. м/м., в носовом отсеке. Перебито три магистрали освещения в 10 кв. м/м. Разбито ответвительных коробок в 32 ампера, 1, ламповых коробок на четыре ответвления ;2, на три ответвления 4, на два ответвления 1. Уничтожено подпалубных фонарей 13, бортовых фонарей 2, столовых ламп 1, простеночных фонарей 1, штепселей с выключателями 6, выключателей для ламп накаливания 9, переносных фонарей 6.
Из повреждений канализации пока наиболее крупные сдедующие: перебиты манипуляторный кабель в 3-х местах, сигнальный кабель в жилой палубе в 4-х местах, и на кормовой рубке кабель фонарей Табулевича, кабель фонарей Степанова в 2-х местах.
Разбиты телефоны в канцелярии и в аптеке и ответвительные кабели к ним.
Перебиты телефонные провода между носовой и средней кочегарками.
Разбиты два колокола громкого боя и перебито ответвление к ним.
Подмочен запасный якорь шпилевого мотора, хранившийся в тросовом отделении, затопленном во время боя.
Все исправления проводов уже произведены судовыми средствами.

Повреждение по корпусу.

Пробоина между 128 — 129 шпангоутами на левом борту. Снаряд небольшого калибра бронебойный (около 6") влетел с левого борта под иллюминатором и пролетел насквозь, пробил другой борт. В левом борту получилась довольно правильная круглая дыра с загнутыми рваными краями диаметром около 10". Борт испорчен немного более 1½ кв. ф; пробоина получилась прямо в шов листов наружного борта.
Вылетел снаряд на 3' выше жилой палубы, причем дыра получилась тоже рваная, борт разорван и испорчен около 10 кв. ф.; у 129 шпанг. наружный лист отодран, но шпангоут не поврежден.
В самом помещении разбиты: зеркало, дверь, 2 дивана, испорчено много платья и белья Г.г. прапорщиков.
Вследствие большого хода и дифферента на корму, вода: через пробоину правого борта заливала отделения.
1. Один из снарядов разорвался около левого борта судна в корме и осколки в количестве не менее 100 штук пробили борт, а некоторые были настолько велики, что пробили и внутренние переборки, причем испорчено много предметов в командирском помещении, кают-компании и в некоторых каютах жилой палубы.
2. В офицерской ванной с левого борта, где помещался Мичман Домерщиков, между 125 —126 шпангоутами попал снаряд малого калибра, причинив пробоину около 5" диаметром, пролетел через все платья, проник через каютную, переборку и застрял в койках, которыми был закрыт мотор рулевого шпиля.
3. Пробоина на левом борту у 97 шпанг. выяснила, что снаряд большого калибра, ударившись в 97 шпанг., разорвался, причем пробоина оказалась близь уровня воды.
Газами и водой вмяло борт у WL на протяжении от 94 — 100 шпанг. причем наибольшая стрелка прогиба около 10". Эта вмятина должна быть причислена к разряду серьезных, так как на самом глубоком ее месте пришелся стык, который немного разошелся.
Жилая палуба на протяжении 95 — 99 шпанг. прогнулась вниз, причем 97 шпанг. перебит и образовалась рваная дыра около 3". Соединение жилой палубы с бортом сильно нарушено. Вследствие большой вмятины, верхний лист кофердама срезал заклепки и согнулся волнообразно на протяжении от 95 —100 шпангоута.
Большое количество осколков от разорвавшегося снаряда причинило массу мелких повреждений, как в наружном борту, так и в жилой палубе, в помещении канцелярии, где все вещи, бумаги, книги, дела, мебель сгорели, а трубы парового отопления, проводники перебиты. Разлетевшиеся радиагонально осколки перебили во многих местах трап и решетку сетевого заграждения. Под кормовым казематом пробит скат в нескольких местах, а буртик сорван и разбит. Вследствие низкой ватерлинии, большого хода и свежсй погоды, вода попадала в большом количестве в канцелярию и на жилую палубу. Парусное же отделение сплошь залило водой и она оттуда просачивалась в машинное отделение, что происходило от нарушения непроницаемости броневой палубы, вследствие удара снаряда.
4. Снаряд среднего калибра (6") влетел слева с кормы и пролетев диагонально сигнальную рубку, где все было испорчено, ударился в вентиляторную трубу, где и разорвался. Осколками сорваны и испорчены головки вентиляторных труб, мостик, поручни, пробита во многих местах грот мачта, перебиты переговорные трубы, большая часть такелажа и вообще нанесено много мелких повреждений на верхней палубе.
5. Снаряд небольшого калибра (6"), ударившись в правый борт около 94 шпан., произвел рваную пробоину около 6 кв. фут., причем действием газов был вогнуть борт (стрелка прогиба около 6"), а также жилая палуба — вниз, причем ее скрепление с бортом нарушилось.
Во время пробоины, действующая WL была ниже жилой палубы на 2", вследствие чего в помещение бани поступало большое количество воды, которое и протекало в отделение тросов, которое и заполнилось.
Осколками были перебиты трубы парового отопления и водопроводные, а также цистерны для подогревания воды и переборка во многих местах.
6. Снаряд неизвестного калибра, пробив легкий борт у 60 шпанг., взорвался в коечных сетках, причем газами вырвало легкий борт; разорвал коечные сетки на протяжении 4 шпангоутов, осколками же были пробиты: барказ, пулемет, средняя дымовая труба во многих местах, а также вентиляторы средней кочегарки.
7. Пробоина от 41 — 48 шпанг. с правого борта, выше жилой палубы от снаряда крупного калибра. Снаряд ударил в 42 шпанг. Пробоина и вмятина около 80 кв. ф., пробоина имеет вид рваной дыры около 36 ф. Внутри отделения перебиты все переговорные трубы, паровые и водяные трубы правого борта и некоторые паровые — левого. Пробита труба погрузки угля с верхней палубы, у левого борта разбиты выстрел и стрела сетевого заграждения, поломана и вырвана полка для сетей, пробита наружная переборка каюты на верхней палубе, перебиты фланцы труб для приемки воды из-за борта.
Вследствие взрыва нарушилось соединение жилой палубы с бортом и срезалось несколько заклепок ниже WL, вследствие чего получилось затопление верхней бортовой угольной ямы. Тут разбит шпангоут и вырваны края у двух листов обшивки; кроме того пробоина находится настолько низко к WL, что на ходу, а тем более, при небольшой зыби вода в большом количестве поступает в жилую палубу.
8. Пробоина по правому борту между 32-34 шп. от снаряда большого калибра. Снаряд ударил в 33 шп., на уровне жилой палубы; взрывом пробит борт по обе стороны шпангоута выше и ниже жилой палубы. По 33 шпанг. идет переборка между провизионными погребами, таким образом, в районе действия снаряда оказались оба эти погреба, а выше жилой палубы лазарет.
Выше жилой палубы перебит 33 шп. смята кница, жилая палуба выпучилась на протяжении 10 ф. Осколки пробили переборки лазарета, испортив все находящиеся предметы, перебив все провода и трубы.
В первом (масляном) погребе перебиты 2 переговорные трубы, 2 штока от клапанов, труба соленой воды в гальюн и смят элеватор 6" казематного погреба.
Во втором (мучном) погребе пробит элеватор 75 м/м погреба, вентиляторная труба в операционном пункте, перебит трап и переговорные трубы.
Величина самих пробоин в сумме около 40 кв. ф., а вмятость борта не менее 80 кв. ф., со стрелой прогиба около 18". Переборка между провизионными погребами оказалась смятой у кофердама.
Эта пробоина была ниже WL, почему оба провизионных погреба были затоплены, и вода через перебитую вентиляторную трубу и элеватор затопила операционный пункт с соседними отделениями и 75 м/м патронный погреб. При нормальной WL эти пробоины будут на ее уровне и только от хода могут быть опять залиты.
9. Пробоина в помещении аптеки на уровне верхней палубы от снаряда среднего калибра (6" — 8") представляет собою небольшую дыру около 15 кв. ф. Перебит 27 шп., а также все предметы внутри аптеки: шкаф с лекарствами, медицинские принадлежности, трубы водяные и парового отопления, проводники и пробита в нескольких местах переборка.
10. Пробоина от снаряда большого калибра (10" — 12") с правого борта в помещении командного гальюна на уровне верхней палубы. Газами и осколками нанесены следующие поврсждения: в борту пробита дыра около 25 кв. ф., перебит 31 шп., перебиты гальюнные стульчаки и писсуар с трубами, трубы и грелки парового отопления, перебиты переборки отделения и множество осколков перебили и исковеркали элеватор 75 м/м. погреба, приборы ручной подачи, все проводники, переговорные, водяные и паровые трубы; от 29 — 33 шп. испорчена палуба; осколками исцарапаны и вмяты башенно-подобный щит правого каземата и 6" орудие; наружный борт вблизи пробоины пробит и вмят в нескольких местах небольшими осколками.
11. Пробоина от небольшого или среднего калибра под боевым мостиком с правого борта. Действием снаряда произведена в борту небольшая дыра, около 1½ кв. ф., а взрывом снаряда и осколками в количестве более 500 произведена масса повреждений; перебито подкрепление под 75 м/м. орудием, бимсы и карлингсы, разбиты и смяты обе двери на полубак; смяты и пробиты элеватор и все переговорные трубы и трубы и грелки парового отопления, испорчена и пробита во многих местах палуба выше и ниже пробоины; перебиты проводники и нанесена масса мелких повреждений на всех предметах вблизи пробоины.
12. Пробоина от снаряда среднего калибра (6" — 8") с правого борта у 16 шп. на уровне верхней палубы. Газами и осколками сделана в борту дыра около 20 кв. ф., перебит 16 шп., командный умывальник с трубами смят и оторван, а также разбит умывальник и трубы с левого борта; перебиты в отделении от 6 — 22 шп. все переговорные, вентиляторные и водяные трубы; перебиты все проводники и соединительные коробки; испорчена палуба множеством осколков; на 47 м/м. орудии правого борта несколько царапин и вмятин; смяты и порваны трубы и грелки парового отопления.
13. Пробоина от снаряда среднего калибра (6" — 8") под правым якорем у 13 шп., представляет собою большую дыру около 30 кв. ф. Большим количеством осколков и газами перебит бимс 13 шп., исковерканы лапы якоря и внутри отделения перебиты на большом пространстве все предметы: провода, дерево, палуба и проч.
14. Пробоина в первой дымовой трубе — снаряд среднего калибра, коснувшись трубы разорвался, пробив кожух трубы. и самую трубу площадью около 60 кв. ф., осколками пробита труба во многих местах; трубы от камбуза и сирены исковерканы; разбит гребной катер № 2 и пробита в нескольких местах левая верхняя цистерна соленой воды.
Примечание. В броню крейсера не попало ни одного снаряда и она спасла много жизней. В кофердам с целлюлозой тоже не попало ни разу; так как действующая ватерлиния была на уровне жилой палубы, почему и происходили ее прогибы и разрывы.
Свойства всех пробоин и вмятин борта указывает на великолепное качество стали, из которой построен крейсер. Это не сталь, а какая-то резина по тягучести и упругости. Кажется она выделки Днепровских заводов.

Повреждение и убыль в вещах

Анкерков разных ................................................26
Ведер деревянных ..............................................85
Весел шлюпочных................................................15
Умывальников ......................................................2
Столов письменных каютных .................................2
Стол канцелярский большой ..................................1
Шкафов .................................................................2
Табуреток складных ..............................................9
Зеркал в раме .......................................................4
Топоров пожарных ...............................................17
Кадок железных для бани и белья .......................15
Чайников командных  ...........................................27
Баков ....................................................................5
Кроватей лазаретных .............................................2
Набор плотничного инструмента.
Брезентов для разных надобностей ......................19
Брезентов для шлюпок ..........................................4
Обвесов угольных ..................................................2
Тентов солнечных ..................................................3
Виндзелей .............................................................2
Коек матросских ...................................................96
Чемоданов больших парусинных ...........................39
      »      малых        » ...........................................27
Матрацев набитых пробкой матросских с чехлами   72
Матрацев офицерских и лазаретных ......................12
Платья непромокаемого .........................................22
Поясов спасательных пробковых .............................7
Кругов спасательных ...............................................3
Уборов катерных и вельботных ...............................3
и много других мелких вещей.
Перебит почти весь стоячий и бегучий такелаж.
Перебиты некоторые подъемные шлюпочные тали, шкентеля.
Перебито много шестов и других принадлежностей сетевого заграждения.
Перебит выстрел с правой стороны.
Уничтожены судовые книги и дела.

Повреждение и убыль провизии.

Солонины ................................................683 пуд.
Масла коровьего ........................................28 »
Квашеной капусты ......................................51 »
Муки белой................................................730 »
Чаю плиточного ............................................5 пуд. 6 ф.
Сахара .......................................................92 »
Мыла ..........................................................18 »

Повреждение и убыль в командных вещах.

Одеял ..........................................................63
Простынь ....................................................120
Наволочек ....................................................42
Подушек .......................................................42
Бушлатов ......................................................23
Рубах фланелевых ........................................32
» форменных ................................................57
» нательных .................................................10
Брюк суконных .............................................39
» летних .......................................................53
Вязаных фуфаек .............................................7
Фуражек .......................................................86
Ленточек .......................................................92
Чехлов на фуражки .......................................22
Рабочего платья ............................................30
Сапогов ........................................................12 пар.
Башмаков ......................................................25 »

Очень трудное положение эскадры.

Наша боевая сила – линия судов состояла из 4-х современных броненосцев, одного полуброненосца полукрейсера, двух старых броненосцев, одного очень устарелого, 3-х броненосцев береговой обороны охраны, одного устарелого крейсера.
Наши легкие крейсера состояли из «Олега», «Авроры», «Владимира Мономаха», «Светланы», учебного судна «Дмитрий Донской», яхты «Алмаз» и пассажирского парохода «Урал» с вооружением, состоявшим из 6", 120 м/м. и 75 м/м.
У японцев было три крейсера, вооруженных 12½" пушками, 5— 8", остальные — 6", 120 м/м. и к ним был еще присоединен Чин-иен (бывший китайский броненосец). Кроме того у них было несколько вооруженных пароходов и множество всякого ранга миноносцев и даже минных катеров, так как мы им дали сражение в самом удобном для них месте, где они могли использовать любую свою мелочь.
Кроме того мы вошли намеренно в Цусимский пролив днем, шли по нем всего 9-ти узловым ходом, почему завязали бой слишком поздно и тем дали японцам те преимущества, на которые они рассчитывали, т. е. как можно меньше времени драться боевыми судами и как можно скорей пустить в ход те средства, которых им терять было нисколько не жалко, но от которых наша убыль становилась гораздо более действительной, чем от артиллерийского огня с их броненосцев. Для японцев наступление темноты в разгаре сражения, да еще в узком проливе, между родными им берегами, являлось громадным неоцененным подспорьем, для нас же полным расстройством и гибелью. Начать это сражение здесь же, но раньше, или случись оно в открытом коре, после прохода пролива, где только могли бы действовать одни большие миноносцы и результат его для нас был бы совершенно другой: они могли бы истощить запас своих снарядов и принуждены были бы уходить домой, они гораздо более были бы повреждены, мы бы не растеряли свои суда и остались бы в строю, а главное им не удалось бы помешать нам, хотя бы и израненными, дойти до Владивостока. Вероятнее же всего, что в открытом море, далеко от своей базы, без подспорья подводных лодок и многочисленного миноносного флота — японцы не посмели бы вступить с нами в бой, чтобы в случае гибели одного или двух из своих главных броненосцев не остаться в меньшинстве и тем не подвергнуть риску потери всей кампании, потери громадной армии в Манджурии. Для них тогда было бы гораздо проще и верней проделать с нашим флотом, что-то вроде Порт-Артура т. е. запереть его минными банками во Владивостоке и атаковывать, пользуясь летними туманами, миноносцами и подводными лодками. Свой же броненосный флот пока беречь, чтобы дать нам сражение близь Цусимы или Владивостока после убыли наших судов.
Так или иначе, но стоянка во Владивостоке после длинного перехода для нас была необходима; уже в силу того, что мы затянули бы вопрос об обладании морем, оставили бы там страшную обузу — транспорты и подкрепили бы себя двумя крейсерами «Громобоем» и «Россией».
Ради всего этого нам во что бы то ни стало следовало; стремиться пройти незамеченными во Владивосток и этому нам, как и во все время плавания, вполне благоприятствовала погода, если бы только после отсылки транспортов в Шанхай, мы пошли не 7 – 8 узловым ходом а 10 – 11, потому что 12-го и в пятницу 13-го Мая стоял туман.

Полная негодность неброненосных судов для боя.

Нашим крейсерам и разведочному отряду — «Светлана», «Алмаз» и «Урал» приказано было охранять транспорты, а «Олегу» и «Авроре», кроме того еще поддерживать броненосцы. Чтобы выполнить первую задачу, надо было разогнать 12 японских крейсеров, а это нам было не под силу, мы принуждены были только отстреливаться и то не всегда, потому что их крупные пушки действовали дальше. Чтобы поддерживать броненосцы, надо было во избежание попадания своих же снарядов, становиться к ним в строй, что мы и пробовали делать, но «Александр III», оставшись после «Суворова», головным, вязал такие узлы из нашего строя, что «Олег» и «Аврора» не успевали заворачивать и принуждены были выходить из общей линии.
Во всяком случае мы из всех сил старались выполнить наши задачи и потому дрались не только с японскими крейсерами, броненосцами, но с теми и другими вместе, хотя погода была не в нашу пользу, транспорты и миноносцы мешали маневрировать и стрелять, а ужасные японские снаряды своими взрывами, ядовитыми газами и тысячью осколков вырывали или вминали наши борта, душили, убивали, ранили наших людей, производили пожары, решетили все от верху до низу, перебивая и портя приборы управления огнем, провода от освещения, вентиляции, подачи снарядов, переговорные вентиляторные, пожарные трубы и т. д.
Положение вверенного мне крейсера, как Адмиральского, а следовательно головного корабля, было особенно невыгодное, но, к чести сказать, все офицеры и вся команда делали свое дело с превосходным мужеством, с радостным увлечением и полнейшим, почти невероятным, самообладанием, что и высказано было Вашим Превосходительством при прощании с офицерами и командой, когда переносили Ваш флаг с крейсера «Олег» на крейсер «Аврору».
Заделка пробоин, быстрое тушение пожаров, откачивание с палуб воды бранспойтами и ведрами, замена убылой прислуги у орудий. доставка патронов, переноска и перевязка раненых и частые перемены хода от самого полного —143 оборотов, до совершенной остановки, все шло своим чередом не взирая на опасность от снарядов и мин.
По моему с такой завидной командой и офицерами не страшен никакой враг, но сам-то крейсер такого чертежа, что право только впору пожелать его самому злейшему врагу, но никак не себе. У него часть пушек и прислуги защищена, а часть нет, что ставит людей в очень неравные условия, а главное наводит на искушение — убегать под прикрытие и манкировать своими обязанностями по судовому расписанию. Слава Богу этого в бою 14-го Мая не замечалось: люди сами без всяких понуканий подскакивали к своим пушкам, даже к мелким, когда стрельба еще шла на большое расстояние; сами заменяли убылую прислугу, тушили пожары, подвозили патроны, таскали раненых; но все-таки лучше бы иметь судно или совсем без всякой брони или сплошь забронированное.
Во вторых у него есть броневая палуба, но нет бортовой защиты и это так нелепо устроено, что через нее проходит масса всяких труб и штоков и все они, конечно ничем не защищены, так что любой снаряд пронизывает борт, там разрывается, расшатывает палубу, срывает трубы и через оставшиеся отверстия от них и вылетевших заклепок, начинает литься вода, в соответствующие помещения ниже броневой палубы. Так у нас случилось с несколькими отделениями и с операционным пунктом, который через сорванные вентиляторные и переговорные трубы стал наполняться водой, и медицинскому персоналу вместо своего прямого дела пришлось затыкать в потолке отверстия и вычерпывать воду. Слава Богу еще, что случилось под конец боя, когда большинство раненых были перевязаны и подняты наверх в лазарет, где к сожалению все-таки часть их нашла свою смерть, так как туда попал снаряд и все в нем исковеркал. Осколки снаряда попали тоже в кают-компанию, где по старым традициям также происходила перевязка, но к счастью никого они не задели.
Эти случаи показывают, что надо защищать не только пушки, но и больных.
Элеваторная система подачи снарядов без броневого прикрытия их по всей длине достаточно толстою бронею, оказалась совершенно не состоятельною, так как от действия взрывов снарядов стенки элеватора сжимаются продырявливаются, и тележки перестают двигаться.
Отсутствие же автоматически закрывающихся дверок у подачных отверстий элеваторов, наподобие того, как это устраивается в домах, может служить отличной причиной для пожаров или взрывов в патронных погребах.
У нас на крейсере как раз произошли все эти обстоятельства: осколками снаряда, попавшего в ватерлинию, пробило элеватор у броневой палубы и вода пошла в погреб. Другим снарядом выше изрешетило стенки, порвало трос и сбросило из лебедки в 75 м/м. носовой погреб загоревшиеся патроны. От третьего снаряда произошла такая же катастрофа и только присутствие духа команды и офицеров, заведующих подачей, оба раза спасло погреб от взрыва или пожара, так как они не растерялись и быстро залили его водой из шланга.
В обоих этих случаях наши патроны не то взрывались, не то горели — трудно сказать; но вот еще произошел такой случай с 6" сегментным снарядом. Он стоял в кранцах под мостиком и, взорвавшись от осколка, попавшего в него японского снаряда, ранил смертельно одного человека, произвел вмятину в переходном мостике и больше ничего. Случись подобное же обстоятельство с японским снарядом он наверно бы произвел гораздо большее разрушение,
а наш же, можно сказать, оказался совсем мирным.
Может быть это объясняется тем, что снаряд стоял кранцах, а не летел, а может быть тем, что от долгого пребывания в жаре, доходящей в погребах до 40°, взрывчатый состав потерял свою силу? Ведь за недостатком снарядов мы не стреляли от самого выхода из Мадагаскара, почему не могли знать, как наши патроны и снаряды будут действовать в бою, да при стрельбе по щитам этого и нельзя проверить.
Система передачи расстояний по разным приборам из центрального пункта ровно никуда не годится: они были попорчены, а люди перебиты.
Следует иметь дальномеры у каждой крупной пушки.
Заделка пробоин, откачивание воды, выравнивание крена посредством затопления и откачивания бортовых отсеков шли все время без перерыва. Перед этим во всех помещениях были заготовлены клинья, пробки, распоры, пакля, парусина, сало и свинец, но для быстрой заделки только часть этих предметов пригодилась, а то затыкали пробоины главным образом койками, чемоданами, тюфяками, подпирая их изнутри досками и бревнами. Более же полную заделку произвели уже потом, посредством деревянных щитов или решетчатых люков с настеганными на них перинами или матрацами, которые промазав салом, подтянули снаружи борта, а внутри сделали полуящики, набили их мешками с мукой, паклей, пробкой. Эти вещества оказались лучше всякого цемента, но конечно, при шторме их бы сорвало и крейсер мог бы затонуть, потому что вода хлынула бы опять в жилую палубу, в провизионные погреба, а оттуда стала бы проникать, вследствие деформации палуб, в разные нижние помещения, как это происходило в день сражения и как прекратилось только благодаря дружной, упорной самоотверженной работе офицеров и команды, как состоящих по расписанию при заделке пробоин, так и явившихся к тому по своей охоте.
Вследствие хода и волн с силой ударявшихся в борта, а также большого напора воды, входящей и выходящей из пробоин, заделка их представляла чрезвычайно трудную работу; а отважная попытка сделать это в провизионных погребах, где носились с борта на борт разные мешки, ящики, бочонки, чуть не окончилось гибелью людей. Пришлось оставить до поры до времени так, задраив только люки, заткнув насколько возможно все отверстия броневой палубы снизу и выкачивая беспрерывно воду. Хорошо еще, что снаряд не пробил трубы от ближайшей турбины, а то была бы беда.
Опасных пожаров, исключая упомянутого 75 м/м. патронного погреба, на крейсере не было; больше тлели, чем горели разные сырые парусинные вещи, служившие траверзами и обвесами. Эти свободно подвешенные траверзы из сетей, коек, и мокрой парусины очень спасали людей. Так один снаряд очень крупного калибра, разорвавшись в бортовых стенках, образовал громадный клуб огня, черного густого дыма, осколков своих, осколков от борта, подбросил очень высоко несколько коек, но людей за траверзом не тронуло. Если бы знать о такой замечательной защите свободно подвешенных траверзов, то можно бы было попробовать покрыть ими борт, но всего лучше таких хрупких судов совсем не строить и никогда в бой не посылать. Пользы от них — решительно никакой, а вред для государства неисчислимый. Если американская международная война, китайская, испанская оказались недостаточно поучительны для неброненосных судов, то пусть хоть эта война укажет обратное. В одной скорости нет ни помощи, ни пользы.

Отредактированно vs18 (14.07.2010 17:31:07)

Донесения Младшему Флагману 2-й эскадры флота Тихого океана, Командующему крейсерами, Командира крейсера I ранга «Аврора».

Обстоятельство предшествовавшее бою.

К 14-го Мая наша эскадра шла в походном строе в Цусимском восточном проливе. Погода ясная, но с пасмурным горизонтом. Ветер южный 2 — 3 балла. Сомнения не было, что мы выслежены японскими разведчиками с раннего утра и что главные японские силы находятся недалеко от нас. В 10 ч. 45 м. на левом траверзе показались 4 японских крейсера и начали вызывающе идти рядом с нами. По сигналу Командующего флотом было сделано перестроение в боевой порядок с левой стороны и в 11 ч. 25 м. утра был открыт огонь из крупных орудий броненосцев и с нашего крейсера. Японские суда круто повернули в сторону и скрылись во мгле.

Первый период боя.

В 1 ч. 45 м. из того же туманного горизонта с левого траверза вырисовывались главные японские силы. По счету было 6 или 7 броненосных судов, из них 3 броненосца в голове. Огонь был открыт японской эскадрой в 1 ч. 50 м. дня и на 4 — 5 минут раньше, чем с нашей стороны. Первые полчаса японские снаряды ложились худо: наши суда стреляли довольно энергично. Один из броненосцев типа «Бородино» вышел из строя но снова вошел в строй около броненосцев «Сисой» и «Наварин». Наш броненосный отряд, идя кильватерною колонною в 12 судов, все растягивался больше и больше. «Наварин» и «Сисой» делали попытки сблизиться с неприятельским флотом. По прошествии получаса, японский флот прекрасно пристрелялся; кругом «Суворова», а в особенности «Ослябя» море кипело от снарядов и их разрывов. За «Ослябя» все, видевшие этот сосредоточенный огонь, начали бояться и скоро он, имея дифферент на нос, вышел из строя и лег на обратный курс. Прошла еще одна минута, — «Ослябя» начал крениться и лег всем лагом, а затем в 2 часа 50 мин. дня пошел ко дну на глазах у всех, (говорят что кормовая башня «Ослябя» была совершенно сбита). Почти мгновенное исчезновение броненосца поразило всех, но никто не оставил своего дела и бой по всей линии продолжался как прежде.

Второй период боя.

Японские главные силы имели явное намерение отжать наше движение на север, что им удалось сделать, так как головные суда от N начали уклоняться вправо и перешли к острову Котсу-Сима.
В это время «Суворов» получил серьезные наружные повреждения: обе мачты были снесены, затем снесена задняя; труба, все задние мостики и шканечные надстройки. Впоследствии свалилась передняя труба и столбы густого черного дыма стлались вдоль всего судна. В носу, в пределах боевой рубки, говорят, был сильный пожар.

Действие крейсерского отряда.

Крейсер «Аврора» действовал соединенно с крейсером «Олег», на котором находился Младший Флагман Контр-Адмирал Энквист. Крейсера в первый период боя не стреляли, так как, прикрывая транспорты, они находились вне выстрелов неприятеля. В 2 часа дня с правой стороны у острова Котсу-сима показался японский крейсер «Идзуми», который открыл огонь по нашим транспортам. Крейсер «Владимир Мономах» и крейсер «Аврора» несколькими выстрелами отогнали «Идзуми» и он скрылся за Котсу-сима. Когда наши броненосцы пришли контр-курсом к крейсерским отрядам, с правой стороны у нас, т. е. со стороны о-ва Котсу-сима, показалось последовательно два отряда японских крейсеров в 4 и в 5 судов, которые начали жестоко обстреливать наш правый борт, также и транспорты. Со своей стороны мы открыли по ним беглый огонь на дистанции 50 – 60 кабельтовых. Японские крейсера скоро пристрелялись и снаряды начали ложиться в наш правый борт один за другим. Одним осколком 75 м/м. снаряда был убит наповал находившийся в рубке, Командир крейсера Капитан 1-го ранга Егорьев. Осколок пронизал голову нашего доблестного командира спереди назад «насквозь» и он скончался, не произнеся ни одного слова. Следующим снарядом вывело из строя прислугу двух 6" орудий и тяжело ранило в ногу мичмана Яковлева, затем загорелись гильзы. Я побежал на шкафут к месту пожара, где серьезно был ранен в голову и ногу, но остался на ногах, тушил пожар я положил временную головную перевязку. Пославши к доктору узнать свободен ли он, я спустился на перевязочный пункт в батарейную палубу в церковном отделении, где на операционном столе увидел Командира. Я спросил доктора: «Какая рана»? Он ответил: «в голову — смертельная», тогда я поднявшись в боевую рубку, вступил в командование крейсером. Продолжение эскадренного боя было следующее: «Суворов» находился вне строя в дыму. Русские броненосцы описывали круги около него, при этом задние суда, сокращая свои промежутки, на поворотах, оставались почти без хода. Сзади наших броненосцев оказался крейсерский отряд и тесная группа транспортов. Двигаться вперед мы не могли, а между тем японский броненосный флот открыл по нас огонь слева, а японские крейсера с правой стороны. Количество снарядов, падавших кругом и число попаданий, сильно увеличилось, но как только мы увеличили ход до полного, все попадания прекратились.

Третий период боя.

Картина третьего периода боя около 5½ часов дня была следующая: «Суворов» в прежнем положении подбитого судна. Все корабли, имея во главе «Бородино», начали вытягиваться в кильватерную колонну, по направлению — W или NW. За «Бородино» шел «Орел», «Николай», «Апраксин», «Сенявин», «Ушаков», «Сисой», «Наварин» и «Нахимов». «Александр III» шел в это время обратным курсом к «Суворову», но скоро повернул от него и вернулся к эскадре, имея большой крен на правый борт. Японские главные силы точно также развернулись в том же направлении с правой стороны и, повидимому, общий план их был опять тот же, зайти с N-да и заставить повернуть эскадру на юг, для чего весь огонь броненосного отряда был сосредоточен на головном корабле «Бородино». Сначала это не казалось опасным, но по прошествии ¼ часа «Бородино» был взят на прицел, снаряды начали врываться в него один за другим и поднимали громадные столбы черного дыма от меленита и возможно что от угольных ям. Вдруг на заднем мостике «Бородино» показался пожар, обыкновенно такие пожары кончались через несколько минут, т. е. пока не выгорят патроны бездымного пороха, но этот пожар был страшно упорен и как будто разгорался все сильнее и сильнее. Конечно японцы начали обстреливать несчастный броненосец «Бородино» еще сосредоточеннее. По прошествии нескольких минут на «Бородино» на правом борту появился густой черный дым и вдруг этот броненосец лег на правый борт и пошел ко дну не долее, как в ½ минуты времени.
Солнце в это время село. Исход боя выяснился в пользу японского флота, так как русский флот потерял 3 корабля, японские же суда по наружному виду крупных повреждений не имели.
По линии крейсеров прошел «Алмаз» держа сигнал: «Адмирал передает свое командование Адмиралу Небогатову».
На крейсере «Олег» был поднят сигнал: «Крейсерскому отряду вступить в кильватер».
Как только солнце село, мы увидели сзади японских броненосцев два отряда миноносцев, которые приготовились к атаке русского флота. Этих миноносцев, было 17 около штук.
В 7 ч. 15 мин. вечера, наступила темнота. Минут через 5 после гибели «Бородино», броненосный отряд одновременно повернул с W-ста на S и пошел самым полным ходом.
Крейсерский отряд тоже повернул на S и начал прибавлять ход. Впереди шел «Олег», затем «Аврора» и крейсер «Жемчуг». Позади крейсерского отряда видны были броненосцы. Затем слышны были отдельные выстрелы, можно полагать, что это отстреливался броненосный отряд от неприятельских минных атак. Идя в общем на SW, впереди идущий флагманский крейсер «Олег» делал две попытки повернуть на N, но первый раз видны были силуэты миноносцев, а во второй раз на горизонте было 5 слабых белых огней, которые, вероятно, держали японские суда для отличия себя от русских.
В течении боя в крейсер «Аврора» попало всего 18 снарядов, из них 13 — 8 и 6", 3 — 120 м/м. и 2 —75 м/м. калибра. Затем попала масса осколков от недолетов; число пробоин от осколков определить нельзя, оно выше нескольких сот. Из указанных 18 снарядов 10 попали в переднюю часть судна с правой стороны, 1 — с левой и 1 — в кормовую часть. Снаряды рвались на очень мелкие куски и причиняли многочисленные повреждения вокруг себя.

Потери личного состава.

Пожар был на правом шкафуте два раза. Поражение личного состава следующее: в самом начале боя 75 м/м. снаряд ударился в железный трап мостика и мелкими осколками осыпало внутренность боевой рубки, несмотря на то, что на ней имелся отвод и сделано было тросовое добавочное прикрытие. Одним из осколков этого снаряда убит наповал командир крейсера Капитан 1-го ранга Егорьев, другими осколками легко ранены, находившиеся в рубке Лейтенант Прохоров, Лейтенант Лосев и Лейтенант Старк 3-й. Следующее сильное поражение причинил снаряд, попавший в барказ — выведена из строя прислуга 2-х 6" орудий. Затем крупное поражение произвел снаряд над орудием № 7 — 3 убито и 1 тяжело ранен, затем снаряд, попавший в 37 м/м. орудие, стоявшее на заднем мостике — 2 убито и 8 тяжело ранено и снаряд, попавший в кранец бакового орудия — 1 убит, 8 ранено. Всего потерпевших оказалось: г.г. офицеров убито 1 человек (К-р крейсера Капитан 1 ранга Егорьев). Тяжело ранено 2, мичман Яковлев в ногу с оторванием мягких частей, лейтенант князь Путятин — в правый бок. Ранен серьезно: 1 — старший офицер Капитан 2-го ранга Небольсин в голову и в ногу. Легко ранено: 5 — Лейтенант Прохоров, Лейтенант Лосев, Лейтенант Старк 3-й, Мичман Шаховский и Прапорщик Берг — мелкие осколки в разных частях тела. Нижних чинов: убито — 9. Умерло от ран 5, тяжело раненых 32, легко раненых 42 человека. Ведомость убитых, раненых и умерших от ран при сем приложена. Из этой ведомости видно, что потеря исключительно в строевой части команды и главным образом в орудийной прислуге. Как во время боя, так и после него в тяжелом напряжений минных атак, команда и г.г. офицеры провели 12 часов бессменно на своих постах, прислуга у орудий и боевая вахта в машине. Все работали безукоризненно и вкладывали все от
них зависящее для успеха дела. Около 4-х часов дня я обходил обе батареи вместе с артиллерийским офицером благодарил прислугу и спрашивал хорошо ли им? Они весело отвечали и, конечно, если бы были в состоянии, то нанесли бы вред нашему неприятелю, не пожалея себя.
Все механизмы и жизненные органы судна работали без отказа. Наибольший ход достигал 19 узлов. Посетивши перевязочный пункт я был поражен, что это место страдания людей было в безусловной тишине, порядке и спокойствии, Больных подавали, перевязывали, уносили и не слышно было ни одного голоса, кроме ободряющего голоса доктора Кравченко и причащающего всех раненых священника отца Георгия. Совместная и дружная работа этих людей сделала то, что несмотря на смерть и страдание, нас окружающих, во время боя и впоследствии его мы никогда об том не печаловались.

Повреждения крейсера.

Главные повреждения крейсера были следующие:
1) Сбита фор-стеньга и фор марса-рой.
2) Сбит дальномер Барра и Струда на боевом марсе.
3) Разбит командный гальюн.
4) Разбиты барказ, гребной катер, шестерка, и один паровой катер.
5) Поврежден камбуз.
6) Перебита передняя труба, отверстие 40 кв. фут.
7) Пробита средняя труба — отверстие 24 кв. фута.
8) Сбиты атмосферные трубы.
9) Все вентиляторы изрешечены осколками.
10) Во 2-й угольной яме 11 дыр у WL вследствие чего угольная яма залита водою и получился крен, который был легко выровнен залитием водою противоположной угольной ямы.
11) Вдавлен правый клюз, перебит канат.
12) Выведены из строя 5 — 75 м/м. орудий правого борта и одно орудие 37 м/м. калибра, легко повреждены 2 орудия и один пулемет.
13) Перебит почти во всех местах стоячий такелаж, электрические провода и все сигнальные фалы. По осмотре судна комиссиею всех повреждений выяснилось, что больших пробоин имеется всего 6, из них 5 могут быть исправлены судовыми средствами в месячный срок, шестая же — сдвинут клюз, исправлен судовыми средствами быть не может и правый якорь отдавать нельзя. Для беспристрастной оценки всех обстоятельств боя мною было предложено всем г.г. офицерам донести о случаях вверенных им частей, а также свои заключения. Считаю полезным все эти донесения приложить к настоящему моему рапорту и смею засвидетельствовать что, как со стороны всех офицеров так и команды во все 7-ми месячное плавание и в течение всего боя было сделано полное напряжение своих сил и умения, чтобы одолеть врага, но Бог судил иначе и мы без ропота должны снести нашу горькую долю.
Вспоминая с чувством глубокого уважения бывшего нашего Командира Капитана 1-го ранга Егорьева свидетельствую, что под его командою наша служба и жизнь на «Авроре» была легка и производительна и весь личный состав горячо оплакивает смерть, столь неожиданно последовавшую, в дни тяжелых испытаний для нашего крейсера.

Описание действия снарядов.

В течении боя в крейсер попало всего 18 снарядов из них 13 — 8 и 6 дюймовых, 3 —120 м/м. и два — 75 м/м. калибра.
Из расспросов раненых и их здоровых товарищей я выяснил себе, какими именно снарядами были убиты и ранены офицеры и нижние чины крейсера «Аврора». Кроме попавших снарядов пробивали борт и причиняли много повреждений и поранений осколки от недолетов, взрывающихся при ударе об воду, поднимавших большие столбы воды и пускавших тысячи осколков со страшной силой (действие пороха «шимозе»).
Действие снарядов наших и японских совершенно различно.
Так, напр., для сравнения возьмем один из 4-х снарядов, попавших в крейсер «Аврора» во время Гульского инцидента — именно 75 м/м. снаряд, попавший в каюту судового священника. Он, пробив борт и несколько переборок, не разорвался и во всех переборках сделал правильное круглое отверстие не многим большее чем диаметр самого снаряда. Японский же снаряд разрывается о самое тонкое прикрытие и дает огромную рваную дыру и тысячи осколков, получающих каждый огромную первоначальную скорость. Ими и объясняется, что каждый японский снаряд выводит из строя массу людей.
В 3 ч. 12 м. 75 м/м. снарядом, попавшим в правый ходовой трап переднего мостика и пославшим осколки к боевую рубку был убит Командир Капитан І-го ранга Евгений Романович Егорьев, тяжело ранен минер Ромашев, легко ранен старший штурманский офицер лейтенант Прохоров 1-й, старший артиллерийский офицер лейтенант Лосев 2-й, старший минный офицер лейтенант Старк 8-й, писарь 1 ст. Коротков — находившиеся в боевой рубке.
Одновременно осколками того же снаряда ранены и находившиеся на правой стороне мостика у боевой рубки: серьезно— сигнальщики Торопов, Белоус, Прощенко, стоявший на шарах матрос 2-й ст. Жилкин, легко — сигнальщики Прибытов, Микерин, стоявший на шарах кочегар Степан Иванов.
Приблизительно в то же время осколками недолета ранило находящихся в шпилевом отделении батарейной палубы по правому борту у 75 м/м. орудия № 1 серьезно — артиллерийского квартирмейстера 2-й ст. Облезова, прислугу орудия Терехина и Васильева, легко — фельдфебеля Чернышева и комендора Сафронова.
Осколками 6" снаряда. ударившегося об воду ранены находившиеся в батарейной палубе по правому борту у 75 л/м. орудия № 3 легко — комендор Борисенко, прислуга орудия Калинин, водолаз Гожалов и находившиеся на правом перевязочным пункте фельдфебель Табарков, помощник плутонгового командира и санитарного отряда матрос Носовенко.
8" фугасный снаряд, попавший в правый борт в стык верхней палубы, сделавший пробоину в 20 кв. фут и выведший из строя два орудия: 75 м/м. № 21 на верхней палубе и 75 м/м. № 7 в батарейной палубе, изрешетивший правый паровой катер своими осколками, у 75 м/м. орудия № 21 ранил смертельно прислугу орудия Морозова, очень тяжело — прислугу орудия Шулепова, плутонгового командира мичмана Яковлева 9-го, подносчика № 2 — Пагур, серьезно — комендора Фролова, легко — строевого квартирмейстера Кайкова, Федорова-. У 75 м/м. орудия № 19 ранен легко — комендор Праук.
У 75 м/м. орудия № 7 в батарейной палубе убиты — комендор Кривоносов, прислуга орудия Чистяков, ранены смертельно — прислуга орудия Колобов, серьезно — прислуга орудия Козловский, легко — плутонговый командир мичман Щаховский, трюмно-пожарного дивизиона матрос Некрасов.
Вслед затем 6" снаряд, разорвавшийся над коечной защитой по правому борту между орудиями 6" № 13 и 6" № 15 обратил в щепы барказ, разрушил коечный траверз дал массу осколков, пробивших палубу, застрявших в командирской походной рубке, временно забитой углем, разбросал принесенные патроны, вышиб из них бездымный порох (один патрон впился в тело). На рострах произошел пожар: загорелись гильзы.
Почти одновременно 120 м/м. снаряд попал в коечную сетку около боевой рубки и не пробив сетки, забитой мокрым брезентом, разорвался над головой прислуги у 6" орудия № 13.
У 6" орудия № 13 убиты — прислуга орудия Левкович и Бабичев, ранены очень тяжело — комендор Леонтьев, тяжело — прислуга орудия Колесников и Ховралев, серьезно — старшина комендор Воронов, боцманмат Мащиков, легко—І коммутаторщик 1-го погреба Негодяев.
У 6" орудия № 15 убиты — прислуга орудия Гендрихсон и Бармин, ранен смертельно прислуга орудия Ляшенко, очень тяжело — комендор Цитко, тяжело — прислуга орудия Власенко, серьезно — комендор Безимов.
Осколками от этого же снаряда ранен легко старшина марсовый Азаров, переходивший в это время на левый борт и находившийся у командирской походной рубки.
Почти в то же время осколками был серьезно ранен в голову и ногу, находившийся на правом шкафуте старший офицер Капитан 2-го ранга А. К. Небольсин и легко — артиллерийский квартирмейстер Тимофеев.
Около 4-х часов 8" бронебойный снаряд, ударившийся в правый борт, сделал пробоину в 12 кв. фут, разворотил командный W. С., в следующей переборке сделал 10 пробоин по 1½ кв. фута, послал осколок к противоположному борту, где сделал несколько пробоин. Осколком от этого снаряда тяжело ранен находившийся в то время у трапа под полубаком прислуга орудия Устьянов, которого сильно подбросило сотрясением воздуха и ранило осколком.
Около 4-х часов у 75 м/м. орудия № 18 был тяжело ранен — прислуга орудия Мутовкин.
Между 4 и 5 часами разорвался 6" фугасный снаряд у кранцев бакового 6" орудия с правого борта, зажег патроны. Осколками ранило смертельно: прислугу орудия, призывного из запаса Вернера, очень тяжело — прислугу орудия Рудишко, тяжело — прислугу орудия Зиндеева, серьезно — комендоров Димитриенко и Великанина, прислугу орудия Фокеева, легко прислугу орудия Алексея Иванова.
120 м/м. снаряд, попавший в топ фок мачты, сделал пробоину и трещину в ней. Осколками на марсе разбит дальномер Барра и Струда, прожектор и ранены тяжело — дальномерщик Михайлов Алексей, легко — прапорщик по морской части Эдуард Берг и прислуга Халин.
Осколками, летевшими с правого борта между 4 и 5 часами, убиты и ранены:
У 75 м/м. орудия № 22 убит — прислуга орудия Копотев, ранен серьезно — прислуга орудия Толстогузов и Ерохин, легко — прислуга Иванов Степан и горнист Соколов.
У 75 м/м. орудия № 24 ранен тяжело — комендор Иванов Михаил и находившийся тут же с носилками санитарного отряда матрос Козырев.
8" снаряд, попавший с лекой стороны между 4 и 5 часами в переднюю трубу, дал массу осколков, которыми ранены: серьезно — находившийся на переднем мостике сигнальщик Белоус и прислуга Жилкин — оба вторично, горнист Васин и, находившийся в боевой рубке штаб барабанщик Ледяев (очень тяжело) и сигнальщик Шмелев (легко), осколками этого же снаряда ранены у 6" орудия № 10 тяжело — комендор Бобров и боцманмат Наумов.
В это же приблизительно время в батарейной палубе по левому борту ранены осколками у 75 м/м. орудия № 8 легко — комендор Сорокин и гальванер Командин, стоящий тут же у приборов Гейслера.
6" снаряд, разорвавшийся об тумбу правого 37 м/м. орудия на заднем мостике между 4 и 5 часами, снес орудие с частью тумбы за борт, многочисленными осколками снаряда, тумбы и прилегающих железных частей убит — у ютового 6'' орудия прислуга Полстонко, ранен серьезно комендор Касьянов, прислуга орудия Лешко, легко — комендоры Матвеев и Лялин. Еще раньше в начале боя, комендор Спевак и прислуга Лашко опалили себе лицо и волосы газами, а Спевак кроме того был легко ранен — осколками деревянного буртика на заднем мостике.
У 6" орудия № 29 на правых шканцах осколками этого снаряда убит комендор Грицук, тяжело ранен плутонговый командир Лейтенант Князь Путятин и прислуга орудия Мышевский, легко — прислуга орудия Храпов и Хамазов.
У 6" орудия № 30 на левых шканцах осколками этого снаряда смертельно ранен — прислуга орудия Нетес, тяжело — прислуга орудия Жеребцов.
У элеватора для 6" снарядов осколками этого снаряда ранен легко — прислуга орудия Козин.
На заднем мостике осколками этого же снаряда ранен серьезно — строевой квартирмейстер Борисов, стоявший часовым под флагом (винтовку его изогнуло и расщепило на мелкие куски) и дальномерщик Храбрых, упавший с мостика от сотрясения воздуха.
В шестом часу второй снаряд, попавший в стеньгу фок мачты у марса-реи снес их куски за борт, причем крутящимся в воздухе штагом ранен вторично комендор Дмитриенко, находившийся у бакового орудия, легко — прислуга левого 6" орудия № 16 — Васяев и Петров.
На 89 убитых и раненых нижних чинов пришлось 29 комендоров и 42 человека прислуги орудий, т. е. почти все убитые и раненые принадлежат к артиллерийскому персоналу.
Гораздо большая цифра потерпевших на крейсере «Аврора» в сравнении с крейсером «Олег», сражавшимся в одних и тех же условиях, имевших массу повреждений от снарядов и осколков объясняется беззащитностью артиллерийской части на крейсере «Аврора». На «Олеге» — строевой состав был защищен казематными башнями и барбетами.
Из прилагаемого ниже обстоятельного списка убитых и раненых видны следующие потери, ложащиеся всецело на строевой состав и главным образом на комендоров и орудийную прислугу.

Офицеры.

Убито .................1 (Командир).
Тяжело ранено ...2.
Серьезно » .........1.
Легко » ...............5.

Нижние чины.

Убито ..........................9.
Умерло от ран ..............5.
Очень тяжело ранено ...5.
Тяжело ранено ...........14.
Серьезно » .................23.
Легко » .......................33.

    Итого: умерших ........15 (1 оф. — 14 ниж. чин.)
              раненых .........83 (8 оф. — 75 ниж. чин.)
Всего пострадавших ......98 человек.
Примечание. Графа «ранены серьезно» введена мною в виду того, что характер иных повреждений нельзя было определить точно сразу и лишь после дальнейших наблюдения являлась возможность отнести данное поранение к числу тяжелых или легких.

Считая по специальностям выбыло убитыми и ранеными:

Нижние чины.

Комендоров .............29 (Из них 2 помощника плутонговых командиров).
Прислуги у орудий ...42
Барабанщиков ...........1
Горнистов ..................2
Дальномерщиков ........2
Сигнальщиков ............6
Водолазов ..................1
Минеров .....................1
Писарей ......................1
Санитарного отряда ....2
Боцманов ....................1
Часовой ......................1

Итого : .......................89 человек.

Исследование действия осколков разорвавшихся японских снарядов.

При ознакомлении с действием осколков разорвавшегося снаряда было замечено, что разрыв снаряда происходит не в одинаковой степени по всем направлениям и что у каждого разорвавшегося снаряда есть мертвые углы в которых осколков нет.
Весьма благоприятное условие для исследования разрыва снаряда представляет пробоина в средней трубе крейсера I ранга «Аврора» полученная 14-го Мая с/г.



В трубу попал почти по траверзу 8" снаряд. Разрыв снаряда произошел в момент прохождения снаряда через железные кожухи, на что показывают завернутые кромки пробоины и обрывы листа в левом нижнем углу, что произошло вероятно, под влиянием давления газов.
Кроме донышка снаряда и немногих придонных осколков остальные осколки оставили свои следы на внутреннем и наружном кожухах как показано на чертеже. Общее число этих осколков 376, из этого числа 133 осколка находятся в переднем секторе по направлению полета снаряда. Сектор этот около 60°— 70°. Расположение осколков редкое и растянутое вверх и вниз.
Правый сектор (осколков) имеет 90° и число осколков 104; левый сектор имеет 120° и число осколков 139.
Между этими тремя секторами поражения имеется по сторонам два мертвых сектора от 30° — 60° каждый; в пределах этих секторов осколков почти нет ни одного.
Исследование этих секторов показывает, что устройством поперечных и продольных траверзов не толще 1" можно перехватывать почти все осколки и что там, где нет казематов, вышеуказанные траверзы принесут большую пользу.

Подписал: Капитан 2 ранга Небольсин.

Отредактированно vs18 (21.07.2010 00:46:26)

Копия донесения доктора Кравченко с крейсера «Аврора».

Описание боя 14-го Мая 1905 года в Цусимском проливе.

С эскадрой Контр-Адмирала Небогатова мы соединились, 26-го Апреля.
На ней не только не было младшего врача для нашего крейсера, но и личный ее врачебный персонал оказался уменьшенным, так как в Джибути пришлось списать судового врача Младенцева.
12-го Мая, отпустив большую часть транспортов близь Шанхая, наша эскадра взяла курс на Цусиму. 13-го утром видели невоенный белый пароход, с которым мы разошлись курсами, а несколько часов спустя беспроволочный телеграф стал передавать японские сигналы. Вероятно, то был японский разведчик.
Все равно пройти без боя мы не рассчитывали. Настроение у всех замечалось радостно-спокойное, без излишних иллюзий, но и без трусливых опасений.
Давно ожидаемый момент развязки наконец наступал. Для него мы вот уже семь месяцев беспрерывно скитались по океанам всего земного шара, терпели тысячи невзгод и лишений и теперь с радостью мечтали о приближении часа разделки за многое.
Наступило 14-ое Мая. Мы уже входили в Цусимский пролив. Рано утром меня разбудил вестовой, говоря, что неприятель уже виден. Солнце уже взошло, горизонт был неясный, мглистый и на правом траверзе броненосцев (мы шли в левой кильватерной колонне) можно было разглядеть очертания двухмачтового двухтрубного крейсера. Его корпус, окрашенный в светло шаровый цвет, был едва заметен. Сначала он шел курсом параллельным с нами, затем, отойдя, скрылся во мгле. Несколько времени спустя показались слева четыре больших трехтрубных крейсера, которые легли на курс, параллельный нашему и несколько сходящийся с ним. При полном молчании с обеих сторон мы сошлись с ними на 50 кабельтов.
Я спустился к себе на правый перевязочный пункт. В нем уже все было готово, все расставлено согласно расписанию. В тазики с инструментами был налит 5% карболовый раствор. Санитарный отряд — все 29-ть человек — были одеты во все чистое, с повязками Красного Креста на левом рукаве.
Я приказал смочить водой из шлангов траверзы и чемоданы большие и малые (на всех перевязочных пунктах); пройдя по офицерским каютам, убедился в том, что все необходимые приготовления в них были сделаны — налита вода, вынуто чистое запасное белье, приготовлены чистые полотенца, мыло и т. п. Затем сам взял душ и переоделся во все чистое.
Команде также было приказано переодеться. Обе вахты, не спеша, по очереди отобедали у орудий — в этот день без чарки.
Завтрак в кают-компании прошел оживленно. У всех было радостно-приподнятое настроение духа и на потерю аппетита жалоб не было.
В 10 ч. 45 м. слева из за мглы снова показались японские крейсера, уже другие—«Читозе», «Касаги», «Ниитака», «Тсушима», и легли на курс параллельный нашему.
В 11¼ снова пробили боевую тревогу. Все кинулись по своим местам. Судовой священник О. Георгий, обошел с крестом и окропил св. водой все палубы.
Расстояние между нами и неприятельскими крейсерами с левой стороны уменьшилось до 44 каб. В 11 ч. 25 м. послышались отдаленные выстрелы — то открыл огонь броненосный отряд. Скоро вслед затем загремели и наши шестидюймовки. Стрельба продолжалась недолго и стихла после того, как японские крейсера, повернув по сигналу «все вдруг», строем фронта стали удаляться от нас влево и скоро скрылись во мгле.
В палубах были слышны веселые разговоры, говорили об комендоре Борисове, удачный выстрел которого из 6" орудия разнес заднюю трубу на «Читозе».
Затем последовал отдых. Я обошел палубы, где у орудий прилегла команда и прекращал все разговоры, советуя лучше отдохнуть, пока есть время.
Около 1½ была снова пробита боевая тревога, был передан сигнал: «вижу главные силы неприятеля».
Слева, спереди из за тумана появился японский флот. Палубы обошел наш Командир, успев сказать мне на правом перевязочном пункте несколько шутливых слов по поводу моего дневника. Это были его последние слова, слышанные мною.
Скоро послышалась отдаленная канонада, становившаяся все слышнее и слышнее; скоро и мы втянулись в бой. В полупортик 75 м/м. орудия № 3 (на правом перевязочном пункте) было видно, как кипело море от неприятельских снарядов, вздымавших огромные столбы воды. Миноносец «Блестящий» на нашем правом траверзе уже сильно парил и держал «како» (не могу управляться) — на нем озабоченно суетилась команда.
В это время узнав, что неприятель обходит с носу, я решил переменить правый перевязочный пункт на левый и отставил это, так как почти тотчас же мы попали под перекрестный огонь неприятельских крейсеров и броненосцев.
Едва мы только вынесли последние вещи с правого перевязочного пункта в центральный, как вслед нам загремели осколки и весь правый перевязочный пункт был изрешечен осколками.
Борт и верхняя палуба были пробиты во многих местах. Поставленному здесь траверзу мы обязаны задержанию самых крупных осколков и тому. что мы имели всего пять легко раненых, а не более. Траверзные койки во многих местах были глубоко пропороты, но задержали массу осколков.
Из санитарного отряда был ранен один матрос Носовенко, затем у 75 м/м. орудия № 3 комендор Борисенко, прислуга орудия Калинин и находившийся тут же фельдфебель Табарков и водолаз Гожалов.
Перенесенный в церковное отделение перевязочный пункт оставался там до конца боя.
На перевязку пока еще никто не являлся.
Около 3-х часов принесли на носилках 1-го раненого — Устьянова, у которого большой величины осколок разворотил глубоко левую ягодицу. Рана была сильно обожжена и загрязнена обрывками суконных брюк.
Затем прибыло еще несколько раненых. Я осматривал каждую рану, стараясь определить степень серьезности и опасности кровотечения, заводил кое-кому стерилизованные тампоны, в то время, как Уллас, Михайлов и четыре санитара перевязывали раненых, уже осмотренных мною. Санитар Казанский стоял на подаче инструментов и материала.
В 3 ч. 20 м. на носилках был принесен Командир крейсера Евгений Романович Егорьев. На лице его играла обычная, слегка насмешливая, улыбка. Я тщетно кликнул его «Евгений Романович!»
Пока санитары перекладывали его на операционный стол, я убедился в том, что пульса не найти. Дыхательные движения груди были очень слабы, цианоз быстро наступал. На голове в области теменных костей была заметна входная рапа, был виден мозг, а при ощупывании на большом протяжении под не изменившейся кожей мягко ощущались осколки черепных костей.
В это время Старший офицер крейсера Аркадий Константинович Небольсин прислал узнать, свободен ли я, чтобы перевязать его — я ответил утвердительно и просил спуститься на перевязочный пункт.
Я не стал осматривать подробно сильно развороченного выходного отверстия на затылке и приказал фельдшеру Михайлову закрыть рану повязкой, считая положение раненого безнадежным. Спустившийся вслед затем на перевязку Старший офицер, уже перевязанный индивидуальным пакетом, увидев смертельно раненого Командира, тяжело раненого мичмана Яковлева и много раненых, собравшихся здесь, отказался перевязываться и отправился в боевую рубку с тем, чтобы принять командование крейсером.
Я приказал отнести тело Командира в каюту и занялся другими ранеными. На операционный столик был положен мичман Яковлев: у него оказались две тяжелых рваных раны левой голени, были видны оборванные нервы, сухожилия, кость была цела. Несмотря на мучительную боль, мичман Яковлев вел себя молодцом.
Вообще я ошибся, предполагая, что во время боя буду видеть вокруг себя бледные растерянные физиономии, бестолковую суетню, ожидал, что мне придется покрикивать то на одного, то на другого. Ничего подобного не было. В этот день более, чем когда либо мои помощники — не только фельдшера и санитары, видавшие, так сказать, разные виды, но и все остальные 13-ть человек моего санитарного отряда — проявили полное самообладание, рассудительность и доказали, — что уроки мои для них не пропали даром.
Каждый больной был сначала показываем мне, я делал беглый осмотр, приказывал снять жгут, вымыть рану тампонировал, если была необходимость, приказывал прибавить шины, косынку.
Несмотря на массу раненых ни один не ускользнул от моего осмотра и не был потерян от недостатка в медицинской помощи.
Мичману Яковлеву, как и другим, были наложены сухие стерилизованные повязки. Затем ему была вспрыснута одна шестая грана морфия.
Имея вполне достаточный запас перевязочного материала вообще, а стерилизованного в частности, я не скупился и щедро расходовал его, кладя в иных случаях сразу по 2-3 стерилизованных повязки.
Почти всех раненых приносили в носилках, немногие спускались, поддерживаемые товарищем. Конечности преисправно были перевязаны жгутами. Даже Пагур, получивший сквозую рану в левый пах — промежность, был принесен с левым бедром. туго перетянутым в верхней трети.
Много драгоценной крови сохранили аврорцам эти жгуты.
Вопреки моим ожиданиям и приготовлениям на крейсере не было ни одного обожженного.
По окончании перевязки раненые быстро уносились на носилках людьми санитарного отряда (специальные хозяева носилок — те, принеся одного раненого, сейчас же брали свои носилки и уходили обратно). Тяжело раненые размещались начиная с ближайших офицерских кают.
Сознание времени и опасности было давно уже потеряно нами. Даже такой возглас, переданный сверху и принятый людьми, стоящими на передаче, — «мина идет прямо на нас» не произвел особого впечатления, все остались на своих местах и доканчивали свое дело, точно не их это касалось.
Это была та самая мина, которая, откинутая обратной волной, прошла вдоль борта в 2 — 3 саженях от него (была видна из левого перевязочного пункта) и, вскинутая вслед затем тараном, идущего за нами в кильватер «Владимира Мономаха», переломилась надвое, не взорвавшись. Часто слышалась передача расстояния «25 кабельтов», или передаваемые на передаче слова: «пожар на правом шкафуте», «пожары в батарейной палубе» — никого не смущали и не отвлекали от дела.
Это было хорошо и с такими молодцами действительно было приятно и работать, и умирать.
Время от времени приходили такие известия: «Осляби уже нет», «Бородино пылает», «Суворов весь в дыму», «Урал утонул», «погиб бедный Роланд» («Русь»).
Я старался по возможности скрывать эти известия от окружавших меня или делал вид, что сомневаюсь в справедливости слухов.
«Пожар? — Пожар затушат, велика важность!»
Вот только непослушные слезы невольно навертывались ша глаза, когда кто нибудь рядом вспоминал Командира, столь любимого всеми нами.
Тем временем дело шло своим порядком. Несколько человек из санитарного отряда пришлось отрядить для ухаживания за ранеными: надо было почаще поить их, смотреть за повязками; не сбились ли они, не промокли ли. То Уллас, то Михайлов с одним из санитаров, посылались для обхода раненых и вспрыскивания им морфия — все тяжело раненые получали по одному шприцу (одну шестую грана), а некоторые и по два сразу. Каждый, исполнив свое поручение, возвращался и докладывал мне; таким образом мне удалось оставаться все время в курсе дела.
Я не помню точно часа, кажется от 4 до 5, но был момент, когда вдруг весь перевязочный пункт сразу наполнился грудою стонущих и вздрагивающих тел, среди которых человек семь было принесено или уже скончавшимися или ранеными смертельно — при последнем издыхании. Тут уж пришлось перевязывать всем, не только фельдшерам и санитарам, но и остальным моим помощникам, перевязывать прямо на палубе.
Я обращал внимание лишь на степень кровотечения, останавливал его, вкладывал туго свернутый тампон, осколков не вынимал, даже лежавших поверхностно — времени не было.
Вообще дело шло: 1) об остановке кровотечения, 2) сохранении раны в возможной чистоте, и 3) наложении простейшей первичной повязки, всегда стерилизованной.
Производить какие бы то ни было операции, заниматься удалением осколков не было ни времени, ни места.
Обстановка была такова, что от сотрясения все до одной электрические лампочки еще в начале боя посыпались мелким дождем. Остались лишь люстры, которые были подвешены на шкертах, следовательно, неподвижно прикреплены, к верхней палубе. Но и люстры эти три раза тухли после того, как были в разных местах перебиваемы проводники (например на покинутом правом перевязочном пункте) — тогда мы погружались в тьму, но сейчас же Архипов, заведовавший у меня освещением, зажигал ручные и пиронафтовые фонари, при тусклом освещении которых мы продолжали свое дело.
Молодцы минеры, за которыми я посылал, умудрялись три раза возобновлять освещение в тухнувших люстрах. Палуба была залита кровью, в воздухе чувствовался едкий удушливый запах гари и пороховых газов. Все мы уже давно потеряли голос и оглохли, в особенности о. Георгий который к вечеру совсем лишился голоса. Много на его долю выпало работы в этот день. Неустанно он обходил раненых со Св. Дарами и напутствовал умирающих.
Час спустя мы уже разобрались с новыми ранеными; перевязали их разместили по кондукторским каютам, затем унесли трупы и прибрались немного на перевязочном пункте.
Несмотря на кипевшую вокруг работу, время тянулось бесконечно долго. Относительно исхода боя заблуждаться уже было нельзя. Погиб «Ослябя», «Бородино», на «Александре III» был большой крен, считали уже совсем выбывшим из строя «Суворов».
В моменты передышки от перевязок я обходил по каютам раненых, нескольких пришлось подбинтовать: все вели себя спокойно, кой-кто спал после принятой дозы морфия.
Примечание. Во время перевязок не было ни одного обморока. Случаев шока я тоже не наблюдал.
Погода, свежая и днем, к вечеру еще более стала свежеть.
75 м. м. орудия в шпилевом отделении и на боковых перевязочных пунктах уже давно, из за волны не могли отвечать несмотря на все старания молодцов комендоров. Волна вкатывала в дуло, а в стекла оптических прицелов ничего нельзя было видеть. Тоже самое происходило, как после я узнал, и у других орудий батарейной палубы.
Помещения обоих боковых пунктов были полны водой из полупортиков, которые пришлось скоро совсем задраить и орудия батарейной палубы вывести.
Особенно много воды собралось на правом перевязочном пункте, вода здесь свободно хлестала через пробоины в борту и лила непрекращающимися ручьями сквозь пробоины в верхней палубе.
Я и мои помощники уже давно были залиты кровью, промочили ноги, ходя свободно в воде.
Был уже заметен порядочный крен на правую сторону.
В один из моментов передышки, когда мы разошлись галсами и стрельба стихла, раненых уже перевязали и убрали, я приказал санитарному отряду придти на помощь людям трюмно-пожарного дивизиона и вычерпывать ведрами воду, в то время, как те старались свернутыми тряпками заткнуть пробоины. Заранее приготовленные для этой цели деревянные пробки различной величины не годились — все пробоины были страшно разворочены. С верхней палубы вода так и продолжала лить не переставая — подставили баки.
Палубы обошел, прихрамывая, вступивший в исполнение обязанностей командира, А. К. Небольсин.
Примечание. Кроме двух ран в голову, у него оказалось еще четыре ранения, из которых — одно 1 серьезное, в область правого колена.
Наш перевязочный пункт хранил Бог. Почти все попадания пришлись именно в переднюю часть судна —в передний мостик и боевую рубку, марс, бак, полубак и шпилевое отделение, правый перевязочный пункт — словом спереди, позади нас и над нами. Центральный же перевязочный пункт, хотя и был тоже пробит в нескольких местах верхней палубы, но так счастливо, что осколки (некоторый из них крупной величины) никого но ранили, и среди работы никто из нас и нс заметил, когда это случилось. (Пострадал лишь один металлический ирригатор, — пробит).
В виду того, что мы неоднократно попадали под перекрестный огонь неприятеля, я продолжал оставаться на Центральном перевязочном пункте и решил перенести его в другое место только в случае пожара.
Через находившийся рядом с нами (в 7—8 шагах от операционного стола) открытый люк верхней палубы, через который шла подача раненых, не влетел ни один осколок из тех, которые дождем падали вокруг, изрешетили мостик, трубы, вентиляторы; у 2-х 6" орудий, находящихся тут же по правому борту, вывели всю прислугу.
Прошло безнаказанно для нас и опасное соседство с элеватором, все время деятельно поднимавшим вверх беседки полные снарядами. Только одно время помню крики людей стоявших на передаче: «бронебойные, бронебойные, скорее бронебойные» и какую то досадную задержку в подаче бронебойных снарядов.
Подсчетом раненых и вообще какой-бы то ни было регистрацией заниматься было немыслимо. Я знал только, что мест для раненых уже давно не хватило — все каюты (исключая командирской), офицерские, кондукторские, боцманские были переполнены, в каютах лежали по двое, по трое, на одной даже четверо, лежали не только на койках, но и на палубе, клали больных в офицерском отделении и на палубу, размещали в бане, в жилой палубе. Но, подстилая каждому одеяло, то запасной матрас, клеенку, накрывая простынями, в общем устроили всех довольно сносно. Так что нельзя сказать, чтобы раненые валялись как попало, прямо на голой палубе.
Ухаживали за ними люди санитарного отряда, а затем пришли на помощь и их товарищи.
В течение дня было жарко и душно. К вечеру порядочно посвежело — раненых в офицерских каютах и в офицерском отделении пришлось укутать теплее. Так как одеял уже не хватало, пошли в ход офицерские пальто, тужурки, все, что было под рукой.
Перед заходом солнца мы по всем румбам увидели большое количество поджидающих нас и стягивающихся миноносцев.
Все-таки мы могли располагать небольшим промежутком времени, которым и воспользовались для того, чтобы переодеть команду в теплое платье (во время боя она имела парусиновую форменку и суконные брюки) и дать ей отужинать. Камбуз был разбит осколком и всем раздавали на руки благодетельные Малышевские консервы, прямо в жестянках — щи с мясом, ржаной хлеб и горячий чай.
Поглодал и я корочку хлеба, приютившись на каком то тычке.
Скоро начались выстрелы, начались минные атаки и полное неведение того, что творится наверху. Крейсер то бешенно ускорял свой ход, о чем можно было судить по вздрагиванию корпуса, то чуть не с полного хода стопорил все машины.
Перевязки продолжались своим чередом. Новых ранений уже не было, а приносили тех раненых, у которых начинали промокать повязки, либо приходили раненые в течение дня, до сих пор остававшиеся в строю.
К чести аврорской команды я должен сказать, что среди нее было много таких молодцев (серьезно и тяжело раненых); а всех легко раненых, или вернее, считавших себя легко ранеными, мне пришлось на другой день вызывать на перевязку особой дудкой с вахты.
Часам к 12 явились на перевязку лейтенанты — Лосев, Старк, прапорщик Берг — последние два были порядочно изрешечены мелкили осколками, и наконец, тяжело раненый, все время остававшийся в строю и потерявший порядочно крови, Князь Путятин.
От них я узнал, что мы сейчас идем полным ходом, к северу, но часто меняем направление в обратную сторону; с правой стороны видны четыре огня больших судов; в разных местах натыкаемся на миноносцы, которые пускают в нас мины и стреляют из орудий, но безуспешно.
От них же узнал, что наших два небронированных крейсера сражались то с 9-ю, то с 11-ю японскими крейсерами, неоднократно попадали под перекрестный огонь и пострадали, главным образом, от огня неприятельских броненосцев.
Около часу, еще раз обойдя всех раненых (из которых пять было безнадежных), лежавших спокойно, большей частью уснувших, я приказал Казановскому вынуть инструменты из растворов и всему санитарному отряду, за исключением вступивших в дежурство, лечь спать.
Не прошло и минуты, как мой незаменимый вообще, а в этот день в особенности, помощник Уллас, храпел уже богатырским сном, свалившись тут же близ операционного стола, в самой неудобной позе. Недалеко от него, среди груды матросских фигур, спавших вповалку в разно-образных позах, виднелась и фигурка батюшки, прикорнувшего в уголку.
Офицеры, также и раненый Путятин, лежали вповалку на палубе в 2-х каютах и кают-компании. Примостился и я в каюте старшего штурмана. Но не спалось.
Крен на правую заметно усилился. Спустя некоторое время за мной явился Уллас: умер раненый Вернер (сквозная рана черепа); под утро умер второй — Нетес (рана в полость живота). Увы! у меня оставалось еще три таких, страдания которых я мог лишь временно уменьшить — Колобов, Ляшенко, Морозов (у первых двух перебит позвоночник, у 3-го —рана в полость живота).

Описание действия снарядов.

В течении боя в крейсер попало всего 18 снарядов из них 13-ть — 8 и 6 дюймовых, 3 — 120 м.м. и два 75 м.м. калибра.
Из расспросов раненых и их здоровых товарищей я выяснил себе, какими именно снарядами были убиты и ранены офицеры и нижние чины крейсера «Аврора». Кроме попадавших снарядов пробивали борт и причиняли много повреждений и поранений осколки от недолетов, взрывающихся при ударе об воду, поднимавших большие столбы воды и пускавших тысячи осколков со страшной силой (действие пороха «шимозе»).
Действие снарядов наших и японских совершенно различно.
Так, напр., для сравнения возьмем один из 4-х снарядов, попавших в крейсер «Аврора» во время Гульского инцидента, — именно 75 м.м. снаряд, попавший в каюту судового священника. Он, пробив борт и несколько переборок, не разорвался и во всех переборках сделал правильное круглое отверстие, не многим большее чем диаметр самого снаряда. Японский же снаряд разрывается о самое тонкое прикрытие и дает огромную рваную дыру и тысячи осколков, получающих каждый огромную первоначальную скорость. Этим и объясняется, что каждый японский снаряд выводит из строя массу людей.
В 3 ч. 12 м. 75 м.м. снарядом, попавшим в правый ходовой трап переднего мостика и пославшим осколки к боевую рубку был убит Командир, Капитан 1-го ранга Евгений Романович Егорьев, тяжело ранен минер Ромашев, легко ранен старший штурманский офицер лейтенант Прохоров 1-ый, старший артиллерийский офицер лейтенант Лосев 2-ой, старший минный офицер лейтенант Старк 3-ий, писарь 1-ой ст. Коротков — находившиеся в боевой рубке.
Одновременно осколками того же снаряда ранены и находившиеся на правой стороне мостика у боевой рубки: серьезно — сигнальщики Торопов, Белоус, Прощенко, стоявший на шарах матрос 2-ой ст. Жилкин, легко — сигнальщики Прибытов, Микерин, стоявший на шарах кочегар Степан Иванов.
Приблизительно в то же время осколками недолета ранило находящихся в шпилевом отделении батарейной палубы по правому борту у 75 м.м. орудия № 1 серьезно — артиллерийского квартирмейстера 2-й ст. Облезова, прислугу орудия Терехина и Васильева, легко — фельдфебеля Чернышева и комендора Сафронова.
Осколками 6" снаряда. ударившегося об воду ранены находившиеся в батарейной палубе по правому борту у 75 м.м. орудия № 3 легко — комендор Борисенко, прислуга орудия Калинин, водолаз Гожалов и находившиеся на правом перевязочным пункте фельдфебель Табарков, помощник плутонгового командира и санитарного отряда матрос Носовенко.
8" фугасный снаряд, попавший в правый борт в стык верхней палубы, сделавший пробоину в 20 кв. фут и выведший из строя два орудия: 75 м.м. № 21 на верхней палубе и 75 м.м. № 7 в батарейной палубе, изрешетивший правый паровой катер своими осколками.
У 75 м.м. орудия № 21 ранил смертельно прислугу орудия Морозова, очень тяжело — прислугу орудия Шулепова, плутонгового командира мичмана Яковлева 9-го, подносчика № 2 — Пагур, серьезно — комендора Фролова, легко — строевого квартирмейстера Кайкова, Федорова.
У 75 м.м. орудия № 19 ранен легко — комендор Праук.
У орудия 75 м.м. № 7 в батарейной палубе убиты — комендор Кривоносов, прислуга орудия Чистяков, ранены смертельно — прислуга орудия Колобов, серьезно — прислуга орудия Козловский, легко — плутонговый командир мичман Шаховский, трюмно-пожарного дивизиона матрос Некрасов.
2) Почти в тоже время осколками был серьезно ранен в голову и ногу находившийся на правом шкафуте старший офицер, Капитан 2-го ранга А. К. Небольсин, и легко — артиллерийский квартирмейстер Тимофеев.
1) Вслед затем 6" снаряд, разорвавшийся над коечной защитой по правому борту между 6" № 13 и 6" № 15 орудиями, обратил в щепы барказ, разрушил коечный траверз дал, массу осколков, пробивших палубу, застрявших в командирской походной рубке, временно забитой углем, разбросал принесенные патроны, вышиб из них бездымный порох (один патрон впился в тело). На рострах произошел пожар: загорелись гильзы.
Почти одновременно 120 м.м. снаряд попал в коечную сетку около боевой рубки и, не пробив сетки, забитой мокрым брезентом, разорвался над головой прислуги у 6" орудия № 13.
У 6" орудия № 13 убиты — прислуга орудия Левкович и Бабичев, ранены очень тяжело — комендор Леонтьев, тяжело — прислуга орудия Колесников и Ховралев, серьезно — старшина комендор Воронов, боцманмат Мащиков, легко—І коммутаторщик 1-го погреба Негодяев.
У 6" орудия № 15 убиты — прислуга орудия Гендрихсон и Бармин, ранен смертельно прислуга орудия Ляшенко, очень тяжело — комендор Цитко, тяжело — прислуга орудия Власенко, серьезно — комендор Безимов.
Осколками от этого же снаряда ранен легко старшина марсовый Азаров, переходивший в это время на левый борт и находившийся у командирской походной рубки.
3) Почти в то же время, около 4-х часов, 8" бронебойный снаряд, ударившийся в правый борт, сделал пробоину в 12 кв. фут, разворотил командный W. С., в следующей переборке сделал 10 пробоин по 1½ кв. фута, послал осколок к противоположному борту, где сделал несколько пробоин. Осколком от этого снаряда тяжело ранен находившийся в то время у трапа под полубаком прислуга орудия Устьянов, которого сильно подбросило сотрясением воздуха и ранило осколком.
Около 4-х часов у 75 м.м. орудия № 18 был тяжело ранен — прислуга орудия Мутовкин.
Между 4 и 5 часами разорвался 6" фугасный снаряд (между входным трапом на полубак) у кранцев бакового 6" орудия с правого борта, зажег патроны. Осколками ранило смертельно: прислугу орудия, призывного из запаса Вернера, очень тяжело — прислугу орудия Рудишко, тяжело — прислугу орудия Фокеева, легко прислугу орудия Алексея Иванова.
120 м.м. снаряд, попавший в топ фок мачты, сделал пробоину и трещину в ней. Осколками на марсе разбит дальномер Барра и Струда, прожектор и ранены тяжело — дальномерщик Михайлов Алексей, легко — прапорщик по морской части Эдуард Берг и прислуга Халин.
Осколками, летевшими с правого борта между 4 и 5 часами, убиты и ранены:
У 75 м.м. орудия № 22 убит — прислуга орудия Копотев, ранены серьезно — прислуга орудия Толстогузов и Ерохин, легко — прислуга Иванов Степан и горнист Соколов.
У 75 м.м. орудия № 24 ранен тяжело — комендор Иванов, Михаил и находившийся тут же с носилками санитарного отряда матрос Козырев.
8" снаряд, попавший с левой стороны между 4 и 5 часами в переднюю трубу, дал массу осколков, которыми ранены: серьезно — находившийся на переднем мостике сигнальщик Белоус и прислуга Жилкин — оба вторично, горнист Васин и, находившийся в боевой рубке штаб барабанщик Ледяев (очень тяжело) и сигнальщик Шмелев (легко), осколками этого же снаряда ранены у 6" орудия № 10 тяжело — комендор Бобров и боцманмат Наумов.
В это же приблизительно время в батарейной палубе по левому борту ранены осколками у 75 м.м. орудия № 8 легко — комендор Сорокин и гальванер Командин, стоящий тут же у приборов Гейслера.
6" снаряд, разорвавшийся об тумбу правого 37 м.м. орудия на заднем мостике между 4 и 5 часами, снес орудие с частью тумбы за борт, многочисленными осколками снаряда, тумбы и прилегающих железных частей убит — у ютового 6'' орудия прислуга Полстенко, ранен серьезно комендор Касьянов, прислуга орудия Лашко, легко — комендоры Матвеев и Лялин. Еще раньше в начале боя, комендор Спевак и прислуга Лашко опалили себе лицо и волосы газами, а Спевак кроме того был легко ранен — осколками деревянного буртика на заднем мостике.
У 6" орудия № 29 на правых шканцах осколками этого снаряда убит комендор Грицук, тяжело ранен плутонговый командир Лейтенант Князь Путятин и прислуга орудия Мышевский, легко — прислуга орудия Храпов и Хамазов.
У 6" орудия № 30 на левых шканцах осколками этого снаряда смертельно ранен — прислуга орудия Нетес, тяжело — прислуга орудия Жеребцов.
У элеватора для 6" снарядов осколками этого снаряда ранен легко — прислуга орудия Козин.
На заднем мостике осколками этого же снаряда ранен серьезно — строевой квартирмейстер Борисов, стоявший часовым под флагом (винтовку его изогнуло и расщепило на мелкие куски) и дальномерщик Храбрых, упавший с мостика от сотрясения воздуха.
В шестом часу второй снаряд, попавший в стеньгу фок мачты у марса-реи снес их куски за борт, причем крутящимся в воздухе штагом ранен вторично комендор Дмитриенко, находившийся у бакового орудия, легко — прислуга левого 6" орудия № 16—Васяев и Петров.
На 89-ть убитых и раненых нижних чинов пришлось 29 комендоров и 42 человека прислуги орудий, т. е. почти все убитые и раненые принадлежат к артиллерийскому персоналу.
Гораздо большая цифра потерпевших на крейсере «Аврора» в сравнении с крейсером «Олег», сражавшимся в одних и тех же условиях, имевших массу повреждений от снарядов и осколков объясняется беззащитностью артиллерийской части на крейсере «Аврора». На «Олеге» — строевой состав был защищен казематными башнями и барбетами.
Из прилагаемого ниже обстоятельного списка убитых и раненых видны следующие потери, ложащиеся всецело на строевой состав и главным образом на комендоров и орудийную прислугу.

Офицеры.

Убито .................1 (Командир).
Тяжело ранено ...2.
Серьезно » .........1.
Легко » ...............5.

Нижние чины.

Убито ..........................9.
Умерло от ран ..............5.
Очень тяжело ранено ...5.
Тяжело ранено ...........14.
Серьезно » .................23.
Легко » .......................33.

    Итого: умерших ........15 (1 оф. — 14 ниж. чин.)
              раненых .........83 (8 оф. — 75 ниж. чин.)
Всего пострадавших ......98 человек.
Примечание. Графа «ранены серьезно» введена мною в виду того, что характер иных повреждений нельзя было определить точно сразу и лишь после дальнейших наблюдения являлась возможность отнести данное поранение к числу тяжелых или легких.

Считая по специальностям выбыло убитыми и ранеными:

Нижние чины.

Комендоров .............29 (Из них 2 помощника плутонговых командиров).
Прислуги у орудий ...42
Барабанщиков ...........1
Горнистов ..................2
Дальномерщиков ........2
Сигнальщиков ............6
Водолазов ..................1
Минеров .....................1
Писарей ......................1
Санитарного отряда ....2
Боцманов ....................1
Часовой ......................1

Итого : .......................89 человек.

Организация медицинского дела на крейсере I ранга «Аврора» перед боем 14 Мая 1905 года.

Вскоре по приходе крейсера II ранга «Изумруд» на Мадагаскар в бухту Носси-бе, Флагманским врачом 2-ой эскадры флота Тихого Океана было предложено мне перейти старшим судовым врачом на крейсер I ранга «Аврора», в виду того, что старший судовой врач упомянутого судна М. М. Белов незадолго перед тем, по тяжелой болезни был принужден вернуться в Россию.
Я уже успел сродниться со своим крейсером, принимая деятельное участие в постройке судового лазарета на Невском заводе, во время месячной стоянки в Ревеле пережил на нем тяжелую судовую эпидемию брюшного тифа, возникшую от того, что судно было отправлено спешно в далеко еще неготовом виде; за 6-ти месячный переход узнал и привык к команде. По этим причинам мне было жаль расстаться о крейсером и я категорически отказался от нового назначения. Тем не менее, несколько дней спустя, 7 Февраля 1905 года последовал приказ Командующего 2-ой эскадрой Тихого Оксана за № 95 о моем переводе.
Младший врач крейсера «Аврора», лекарь Л. М. Бравин, тем же приказом был переведен на «Изумруд».
11 Февраля 1905 года приказом Командующего 2-ой эскадры Тихого Океана за № 100, младший врач госпитального судна «Орел», заведующий делопроизводством, лекарь Л. К. Гейман был назначен младшим врачом на крейсер «Аврора», но с оставлением на госпитальном судне «Орел», в распоряжении Флагманского врача.
Таким образом de jure я имел младшего врача, de facto его у меня не было. Мне было сказано, что младший врач успеет приехать в Носси-бе на частном пароходе, или же придет на эскадре Контр-Адмирала Небогатова.
Таким образом судовой медицинский персонал крейсера «Аврора», кроме меня, состоял из двух фельдшеров и четырех санитаров: старшего судового фельдшера 1-ой ст. 1 Александра Уллас, с 1900 г. известного мне с весьма хорошей стороны еще по первому плаванию на Востоке на броненосце «Сисой Великий», где он был младшим фельдшером. Затем, младший судовой фельдшер 2-ой ст. Александр Михайлов с 1904 г., санитары: Казановский Антон и Кириллов Степан, оба с 1900 г., Тарасов Петр и Ясинский Еремей, оба с 1901 г.
Постоянный судовой лазарет, операционную, ванную, находившиеся в жилой палубе в корме под кают-компанией, я застал совершенно упраздненными и заваленными мешками с сухарями и жестянками с консервами. Вызвано это было невозможной духотой и жарой, господствовавшей в этих помещениях.
Примечание. Высокая температура и спертый воздух в помещениях лазарета объясняются самым близким соседством с постоянно работающими рефрижераторной машиной, рулевой машиной, динамомашинами и кормовой машиной. Устроенная искусственная (электрическая) вентиляция неудовлетворительна. При очень сильной вытяжной и весьма слабой вдувной вентиляции, при вечно наглухо задраенных иллюминаторах, воздух привлекается из вышеупомянутых машинных отделений и находящихся тут же рядом в той же жилой палубе всевозможных складов баталерской и офицерской провизии. Если вспомнить, что плавание крейсера столько времени происходит в тропическом поясе, станет вполне понятно, чем вызвано переселение лазарета и операционной в батарейную палубу.
Перевязочный боевой пункт был устроен во 2-м отсеке батарейной палубы рядом со шпилевым отделением, в так называемом церковном отделении. Лазарет помещался рядом в 3-м отсеке батарейной палубы по левому борту и располагал высоким рундуком, на который с трудом влезало и размещалось не более трех больных.
Здесь же стояли 75 м. м. орудие и операционный столик (для ежедневных операций).
«Аврора» — крейсер небронированный. Полуторадюймовой броней защищена лишь машина. Поэтому на боевом перевязочном пункте были приняты меры к тому, чтобы защитить его.
Эти меры состояли в вертикально подвешенной у рундуков с обоих бортов двойной стены из сетей минного заграждения с проложенным внутри рядом командных коек. Над перевязочным пунктом помещаются четыре 6" орудия: во время стрельбы даже учебными снарядами получается оглушающий звук, сильное сотрясение операционного столика; помещение наполняется удушливыми газами. В 4-х шагах от операционного столика по открытому и ничем не защищенному элеватору во время боевой тревоги беспрестанно громыхают беседки со снарядами.
Указанные уже недостатки перевязочного пункта, слабая защита его с бортов, полная незащищенность от продольных косых и навесных выстрелов, вдобавок положение его в передней части судна под боевой рубкой — следовательно, в месте наиболее подверженном неприятельским выстрелам — заставили меня искать на крейсере более подходящее место.
По мнению г.г. офицеров следовало разобрать уголь в офицерском отделении и здесь поместить перевязочный пункт. Защитить же его предполагалось тем же углем, завалив им офицерские каюты по правому и левому бортам, предварительно выломав шкафы, столы, умывальники, койки (по указанию Контр-Адмирала Вирена мелкий сырой уголь в мешках служит прекрасной защитой).
Так как уничтожение офицерских кают представляло многие неудобства, а, главное, лишало возможности разместить раненых после боя более или менее комфортабельно, этот проект был оставлен.
Что касается офицерской кают-компании, то она была завалена запасным углем и лишь по бортам ее были оставлены небольшие промежутки для двух 75 м. м. орудий и обеденного стола офицеров.
За перевязочным пунктом в церковном отделении было одно из важных преимуществ — удобная подача раненых по широкому прямому трапу.
Не придумав ничего лучшего, я решил оставить боевой перевязочный пункт на старом месте и просил лишь рас-ширить его и усилить его защиту.
Расширение состояло в том, что находившиеся рядом в 3-м отсеке два помещения по бортам, разделенные машинным (первым) кожухом, имевшие по одному 75 м. м. орудию и рундуки, были уступлены мне. Рундуки, шкапики вдоль борта, решетчатые ящики под палубой были сломаны, командные большие и малые чемоданы, различные мелкие вещи, десантные топоры — убраны, помещения вымыты, продезинфицированы и выкрашены белой краской.
Таким образом у меня получился центральный перевязочный пункт (в церковном отделении) и рядом лежащие боковые — правый и левый перевязочные пункты.
Предполагая, что стрельба будет с какого нибудь одного борта — правого или левого — я более рассчитывал на боковые пункты в виду того, что меж ними находился I-ый машинный кожух, защищенный вертикально стоящей броней в 1½". Следовательно при стрельбе в правый борт, я, находясь на левом, мог рассчитывать на небольшую защиту 1½ + 1½, т. е. 3 дюймов брони — защиту от осколков, конечно, а не от снарядов.
Примечание. Эти расчеты не оправдались: почти в самом начале боя мы уже попали под перекрестный огонь неприятеля и лишь успели покинуть правый перевязочный пункт, вынеся все из него, как он был изрешечен осколками, причем были легко ранены санитарнаго отряда матрос Носовенко, водолаз Гожалов, фельдфебель Табарков, и у 75 м/м. орудия комендор Борисенко и прислуга орудия — Калинин —5 человек.
Не имея младшего врача, я решил не разделять своих медицинских сил и не устраивать другого перевязочного пункта где нибудь в корме, с фельдшером во главе. Поступил я так для того, чтобы сохранить в своих руках общее наблюдение за всем происходящим — директиву.
Что касается предпринятого мною усиления существующей уже защиты центрального перевязочного пункта, то на помощь свободно висящему двойному ряду сетевого минного заграждения с проложенным рядом коек была воздвигнута из запасных колосников вертикальная стена во всю вышину палуб, а рундуки и пространства меж бортом, колосниками и стеной из сети минного заграждения завалены большими и малыми чемоданами.
Примечание 1. Весь этот горючий материал предполагалось перед боем смочить водой из шлангов, что и было сделано в свое время.
Примечание 2. По выходе из тропиков за несколько дней до боя, когда команда от резких изменений температуры стала мерзнуть, большая часть чемоданов, где находилось теплое платье, была убрана. Остались лишь чемоданы машинной команды.
В боковых перевязочных пунктах рядом с орудиями, по моей просьбе, были устроены поперечные траверзы, такие же, как и в остальных местах судна — из двойной сети минного заграждения с проложенным рядом коек.
Примечание. Боковые перевязочные пункты до боя служили мне помещением для лазарета. В каждом из них было поставлено по три лазаретных койки, которые перед боем были убраны.
Аптечные припасы и перевязочный материал 1905 года хранились не раскупоренными в 8-ми ящиках. Благодаря предусмотрительности старшего врача крейсера М. М. Белова лазарет располагал в избытке перевязочным материалом.
Сверх отпущенного (в вполне достаточном количестве) перевязочного материала, был приобретен на судовые средства в Танжере еще добавочный запас.
Имеющимся перевязочным материалом я распорядился так:
1) Перевязочный материал 1905-го года, хранящийся в 6-ти ящиках, остался лежать там же, где был помещен моим предшественником, в помещении динамо-машин, под защитой брони.
Примечание. Он и после боя остался не раскупоренным.
Чтобы не остаться в случае пожара в корме без перевязочного материала, я решил разбить остающийся материал на части и разместить их в различных местах судна.
2) Ящики аптечного шкапа были наполнены перевязочным материалом разного сорта (марля, вата, бинты, косынки и т. п.).
3) В средине судна в батарейной палубе по обоим бортам были помещены два больших ящика, обитые внутри цинком с различного вида запасами перевязочного материала.
4) Для перевязочных пунктов были приготовлены: 8 больших жестяных ящиков, герметически запаянных, с ручками по бокам, для быстрой удобной переноски. Ящики эти были взяты из под сухарей, выкрашены в белый цвет, наполнены материалом в пачках.
5) 4 металлических ящика — цилиндра — с крышкой герметически закрывающейся, принятые в Кронштадте, были наполнены исключительно стерилизованным материалом.
Заблаговременно, не спеша, мною был заготовлен большой запас стерилизованной марли и ваты, которыми я наполнил два цилиндра. В остальные цилиндры поместилось до 300 повязок, которые и обслужили мне весь период боя. Эти повязки были одинакового размера, большие (12 поперечных пальцев в ширину и длину), состояли из восьми слоев марли и одного слоя гигроскопической ваты, проложенного посредине. При употреблении марля переворачивалась вся на одну сторону; повязки были хорошо простерилизованы.
Предполагая, что во время боя удобнее и быстрее пользоваться мягкими бинтами (чем крахмальными) — это подтвердилось впоследствии — я заблаговременно приказал нарезать и скатать большой запас мягких бинтов из мягкой марли.
Были нарезаны различных размеров картонные шины.
На случай ожогов лица из доместику изготовлено 15 масок с тесемками.
21 офицеру, 11 кондукторам, 2 боцманам мною были розданы индивидуальные пакеты (готовая повязка с мягким бинтом), стерилизованные, завернутые плотно в несколько слоев парафиновой бумаги.
Примечание. Весь стерилизованный материал изготовлялся под моим личным наблюдением.
На судне до меня были сделаны семь сумок с перевязочным материалом для хозяев носилок и семь жестяных ящиков с перевязочным материалом, разбираемых по плутонгам по боевой тревоге. Имеющийся в них перевязочный материал — марля, вата, мягкие бинты — я предпочел разбить на отдельные (индивидуальные) пакеты, завернутые каждый отдельно.
Кроме того в сумки носильщиков добавил по одному большому резиновому жгуту.
Подача раненых была организована хорошо. Я счел лишь нужным добавить еще семь пар носилок к имеющимся семи парам, из которых две пары были Милелровския (остальные пять пар, изготовленные на судне, были обыкновенного простого типа: койка, две бамбучины, две поперечных распорки, два ремня посредине). Получилось всего 14-ть носилок; десять было роздано носильщикам, одни я взял себе на перевязочный пункт для уборки раненых, уже перевязанных, остальные три пары — запасные — разместил на верхней палубе на виду в известных команде местах.
Узнав, что на крейсере имеется до 1000 резиновых жгутов (первоначальное их назначение — для сетей минного заграждения), толщиною в мизинец, длиною в сажень, я с разрешения Командира, использовал их для медицинских целей, а именно — для остановки кровотечения. Жгуты были розданы всюду, на каждое орудие по семи штук, в боевую рубку, на мостики сигнальщикам, на марс дальномерщикам, в сумки носильщикам, кроме того — так развешены, на видных местах. Я добился того, что каждый матрос умел прекрасно накладывать этот жгут прямо поверх одежды на верхнюю треть плеча или бедра.
Примечание. У меня осталось еще много жгутов, но ссудить ими своих товарищей на других судах я, к
сожалению, не успел.
Вспоминая отчет судового врача канонерской лодки «Гиляк», Д-ра И. Н. Свечникова, его массу обожженных (из которых состояло ¾ раненых), я обратил особенное внимание на массовую заготовку средств против ожогов.
Запасы вазелину, прованского, льняного масел, известковой воды имелись в лазарете как всегда в количестве достаточном для обыкновенного пользования, но недостаточном для массовых ожог.
Имеющиеся средства против ожогов, Д-р Свечников живо израсходовал во время боя и принужден был прибегнуть к закутыванию обожженных в простыни и поливанию этих простынь 2 % раствором соды.
Оказалось, что и у машинной, и у минной частей на«Авроре» имеются запасы желтого вазелина, прованского и деревянного масла, прекрасных по своим качествам, сохраняющихся в хорошо укупоренных фунтовых и пяти-фунтовых жестяных коробках.
Что касается до известковой воды, то на судах всегда имеется запас негашеной извести. Из нее и было приготовлено мною достаточное количество известковой воды согласно правил фармакопеи.
Хотя linimentum calcariae и представляет собою довольно устаревшее средство, но при недостатке в других средствах при массовых ожогах вполне пригодно для подачи первой помощи.
Примечание. Разумеется, linimentum имелось в виду приготовлять ех. tempore.
Был заготовлен борный вазелин.
Вспоминая доклад Д-ра Храбростина о бое на «Варяге», я счел не лишним сверх имеющегося (увеличенного) комплекта ножниц для снимания гипсовых повязок и разрезания одежды (2 пары), обыкновенных ножниц (2 пары), двух бритв (одной из полкового набора, другой из десантного ранца), запастись еще 4-мя парами простых ножниц и тремя бритвами. При той массе раненых, которую я имел, подобные мелочи очень и очень пригодились.
В Носси-бе покупкой мною было приобретено 2 больших эмалированных таза для грязных инструментов и 2 больших белых эмалированных кастрюли с крышками для шариков, сухих и влажных.
С грустью я думал о том, что не мог взять с собой аппарата для вспрыскивания физиологического раствора поваренной соли при больших потерях крови, аппарата, выписанного мною из Афин для крейсера «Изумруд» через посредство Д-ра Свечникова во время стоянки в Суде. Достать его в Носси-бе, конечно, я не мог.
Растворы — 5% карболовой, 2% борной и 1:1000 сулемовый — были заготовлены мною в достаточном количестве и имелись на перевязочном пункте под рукою в больших стеклянных бутылях, в наиболее безопасном для них и для находящегося вблизи их медицинского персонала месте. Рядом с ними висели металлические и стеклянные ирригаторы (Эсмарховские).
Примечание. Для быстрейшего изготовления в случае надобности растворов сулемы, последняя имелась в отвешенных таблетках вместе с содой. Таблетки я приобрел покупкой в Носси-бе.
В судовом лазарете имелся рефлектор с электрической матовой лампочкой большой силы. По моей просьбе минеры изготовили 2 переносных подвесных люстры по четыре лампочки в 25-ть свечей, с белыми рефлекторами, поставили в нескольких местах штепселя: на случай же потухания электричества, я достал из подшхиперской 6 переносных ручных фонарей, запас свечей, спичек. Кроме того на первязочных пунктах находилось три пиронафтовых фонаря.
Была организована доставка пресной воды: два больших лагуна, находящиеся постоянно на боковых перевязочных пунктах, были внутри заново выкрашены и, по моему приказанию, постоянно наполнялись свежей опресненной водой. На центральный перевязочный пункт выносился большой медный лагун с крышкой и водой для питья, 2 деревянных и 2 медных бака с водой для мытья: весь санитарный отряд имел через плечо алюминиевые фляжки, с водой, разбавленной клюквенной эссенцией.
Примечание. Для больных в Носси-бе с транспорта «Корея» был принят запас коньяку, лимонной, клюквенной эссенции, консервов молока и мяса.
Санитарный отряд, бывший в моем распоряжении, стоял из 29 человек, а именно:
Фельдшера: Уллас, Михайлов.
Санитары: Казановский, Кириллов, Тарасов, Ясинский.
Кондукторы: баталер Юргенсон, шхипер Бубнов.
Стр. кварт. Никитин.
Баталер 1-й ст. Шевелев.
Писарь 1-й ст. Новиков.
Вольнонаемные музыканты: Эйхенбаум, Федоров, Челноков.
Вестовой Архипов.
Кочегары: Пономарев, Кончуковский, Прохоренко, Носовенко.
Эти 19-ть человек находились при мне, помогали при перевязках, убирали раненых, ухаживали за ними и рассылались мною с различными поручениями.
Офицерские, кондукторские, командные коки и их помощники: Виноградов, Черногаев, Долгов, Рачинский, Рулев.
Хлебопеки: Козырев, Гавриленко.
Юнги: Баталерский Ефимов, Шхиперский Петренко.
Маляр Фокин.
Эти 10 человек были хозяевами носилок, имели в своем распоряжении сумки с перевязочными пакетами и жгутами и были размещены главным образом на верхней и батарейной палубах. Второй носильщик для носилок брался из людей не стреляющего борта или же из людей, стоявших свободными по расписанию (трюмно-пожарного дивизиона), в ожидании заделки пробоины или тушения пожара. Назначением этих людей распоряжались плутонговые командиры.
Для всех этих 29-ти человек было составлено точное расписание, по которому каждый знал, где ему находиться, что делать. Так:
1) Никитин, Бубнов, Юргенсон, Новиков, Эйхснбаум, Федоров, Понамарев, Кончуковский, Носовенко, Прохоренко, по боевой тревоге, очищали три перевязочных пункта: убирали койки и все лишнее, мешающее проходу, а также могущее дать осколки.
2) Архипов заботился специально об освещении: зажигал все электрические лампочки, ставил люстры, подвешивал ручные фонари, проверял готовность стенных пиронафтовых фонарей, задрайку иллюминаторов.
3) Шевелев и Челноков заботились о снабжении всех лагун и баков пресной водой.
4) Санитары: Кириллов и Ясинский выносили и укрепляли на случай качки операционный стол, стол для инструментов, пять стульев, три медных таза, эмалированные тазики.
5) Санитары: Казановский и Тарасов выносили на избираемый перевязочный пункт 8 больших жестяных ящика с перевязочным материалом в пачках, 4 цилиндра со стерилизованным материалом и готовыми повязками, затем шины, фланелевые бинты, косынки, маски для ожогов, клеенки для подстилки, лазаретное белье (простыни, полотенца, рубахи, кальсоны, докторские халаты).
6) Фельдшера Уллас и Михайлов выносили полковой набор, 6 скальпелей, неаны, торсионы, серфины, иглы, лигатурный шелк 3-х сортов, Эсмарховский бинт с жгутом, судовые жгуты, ножницы, бритвы, 9 щеток для мытья рук, эмалированные тазы и кастрюли с шариками.
Затем ими же выносились медикаменты: морфий в порошках по одной шестой грана и в 1% растворе, 1% кокаин, эфир, стерилизованное камфорное масло, валериановые капли, гофманские капли, скипидар, камфору в порошках по одному грану, хлор-этил, дерматол, ксероформ, йодоформ, пять мензурок, пять шприцев Праваца, известковую воду, льняное масло, борный вазелин, соду, мыло.
Для быстрейшей подачи все это находилось уже в трех ящиках продолговатой формы с ручками по бокам. (1 — белье, 2 — медикаменты, 3 — инструменты); хранилось же постоянно в левом перевязочном пункте.
7) Хозяева носилок быстро разбирали хранящиеся в правом перевязочном пункте носилки, сумки. За плутонговыми жестяными ящиками с перевязочным материалом приходили люди, специально для того из плутонгов назначенные.
Благодаря частым боевым тревогам санитарный отряд прекрасно усвоил себе все пункты расписания, быстро выносил всю обстановку перевязочного пункта и, по приказанию, менял место перевязочного пункта, исполняя это без всякой суеты и толкотни.
За три с половиною месяца, проведенных мною на «Авроре» я имел достаточно времени, чтобы обучить свой сани-тарный отряд и не могу пожаловаться на результаты этого обучения в особенности после такого строгого экзамена, какой пришлось выдержать санитарному отряду с 14-го по 24-ое Мая.
Имея в виду тот случай, что старшему фельдшеру Улласу, быть может, придется заменить меня, я вел с ним специальные занятия, повторял курс анатомии, топографию важнейших сосудов, нарисовал ему схемы сосудов; кровотечение из которых должно быть останавливаемо при ампутациях, объяснил типы простейших операций, накладывание лигатур, дозировку морфия, кокаина, камфоры, эфира, кофеина и т. п.
Оба фельдшера были научены владеть шприцем Праваца. Санитары твердо заучили название всех инструментов, твердо знали, что лежит в каждом ящике, где хранится запасной перевязочный материал и т. п.
В течении 3½ месяцев каждый из них еженедельно сменялся на подаче инструментов и перевязочного материала — во время утреннего амбулаторного приема и дневных операций.
Таким образом в конце концов я добился от них строгого соблюдения правил асептики и антисептики.
Во время боевых тревог, а также и в отдельные часы, я объяснял всему санитарному отряду приемы обращения с ранеными, переноску их, останавливание кровотечения жгутом и нажатием, методы искусственного дыхания, тип простейшей повязки и т. п.
Более сокращенная такая лекция была прочтена мною всей команде в специально отведенное для того время.
Наконец одна подробная лекция об организации медицинского дела на крейсере «Аврора» и о подаче первой помощи вообще, была прочтена мною для г.г. офицеров, в присутствии Командира и Старшего офицера. В конце лекции я просил разрешение пользоваться офицерскими каютами для первых раненых и распоряжения о том, чтобы перед боем в каждой каюте в умывальнике и графине была пресная вода, приготовлено чистое полотенце, мыло, чистое белье, вынуто несколько запасных полотенец и простынь.
Примечание. Все эти мелочи, которые так легко было позабыть, были приведены и исполнение в свое время оказались далеко не липшими. От лица раненых я должен теперь с признательностью вспомнить об этих «мелочах».
Все лекции сопровождались подробными демонстрациями и были выслушаны как г.г. офицерами, так и командой с живейшим интересом.
Во время стоянки в Носси-бе я однажды посетил госпитальное судно «Орел» со специальной целью познакомиться с обращением с аппаратом Рентгена, который имелся у меня на судне. Д-ром Кисель-Загорянским мне любезно были даны все необходимые сведения об установке этого аппарата.

Отредактированно vs18 (30.07.2010 15:36:13)

Отчет о бое 14 Мая 1905 г. в Цусимском проливе, Командира крейсера II-го ранга «Жемчуг».

На рассвете 14-го Мая с. г. эскадра в составе 3-х броненосных отрядов, крейсеров «Олег», «Аврора», «Владимир Мономах», «Дмитрий Донской», «Алмаз» «Светлана», «Урал», «Изумруд» и «Жемчуг», всех миноносцев, четырех транспортов, двух буксиров и двух госпитальных судов, державшихся значительно позади, подошли к Цусимскому проливу, идя на NO 60°.
В 8 час. утра строй был таков: впереди в двух кильватерных колоннах броненосные отряды и крейсера, имея впереди головных; на 4 румба вправо и влево в расстояниях около 10 кабельтовых крейсера «Жемчуг» и «Изумруд», назначение которых было удалять с пути эскадры встречные пароходы и джонки. Сзади между крейсерами и 1-м броненосным отрядом шли транспорты и в тылу — разведочный отряд. Утро было мглистое настолько, что конец нашей колонны был плохо виден; дул SW с силою от 4 — 5 баллов, была зыбь и крейсер слегка покачивало. Еще в половине седьмого с правой стороны показались неприятельские разведчики, ясно видимые при рассеивающейся временами мгле. Особенно хорошо был виден один, который был признан за новый крейсер «Отава». Беспроволочный телеграф получал беспрерывно неприятельские депеши.
В 8 ч. 40 м. крейсер отогнал с пути джонку, шедшую к Цусиме, а в половине 10-го шедший туда же пароход.
В 11 час. по сигналу Адмирала дали обедать.
11ч. 15 мин. Наши броненосцы построились в одну кильватерную колонну по 3-му броненосному отряду.
11 ч. 30 м. Показался слева отряд легких крейсеров, обгонявший эскадру. С эскадры открыли огонь. Неприятель отвечал очень метко и его снаряды ложились близко от «Суворова». Адмирал поднял сигнал: «Не кидать снаряды». Крейсера обогнали эскадру и временно скрылись во мгле. Перестрелка длилась не более 10 мин. Затем снова показались по носу, идя слева направо. Чтобы обратить на них внимание адмирала, крейсер выстрелил из носового 120 м/м. орудия с расстояния около 50 кабельтовых. Крейсера шли в это , время растянувшись. Впереди шли два трехтрубные, видимо «Нитака» и «Тсушима», затем двухтрубные — всего восемь крейсеров. В полдень эскадра находилась в Цусимском проливе в φ 34° 4' N и l=129° 40' и изменили курс на NO 23°.
В 12 ч. 20 м. 1-й броненосный отряд увеличил ход, отошел вправо составив правую колонну броненосцев и равняясь со 2-м броненосным отрядом. Следом за этим, крейсеру было приказано равняться с броненосцем «Орел».
«Изумруд», вначале перестрелки с крейсерами перешел на правую сторону эскадры, держась сзади «Жемчуга» в расстоянии около 10 кабельтовых.
После перестрелки, продолжали обедать. В 1 ч. 20 и. увидали японский броненосный флот, шедший в строе кильватера контр-галсом, слева от эскадры. Головным шел броненосец типа «Миказа», далее «Шикишима», два двухтрубных, повидимому оба типа «Фуджи», крейсера «Нисшин» и «Касуга» и остальные шесть крейсеров. Бой начался выстрелом с нашей эскадры. 1-й броненосный отряд пошел влево, увеличив по сигналу ход до 11 узлов. Крейсерам и транспортам было приказано отойти вправо.
1 ч. 35 м. Последовал сигнал: «2-му броненосному отряду вступить в кильватер 1-го». Броненосные отряды выстроились в строй кильватера, лишь к 1 ч. 48 м. дня, причем 3-й броненосный отряд оттянул. К этому времени головной японский броненосец поравнялся с «Ослябей» и повернул влево на параллельный галс. За ним последовательно остальные броненосцы; причем расстояние сблизилось до 43 кабельтовых. Японский огонь сосредоточивался на «Ослябя». Снаряды их, разрывались об воду, давали клубы черного дыма, благодаря которому пристрелку они могли вести очень хорошо. Развив большой ход, японцы обогнали нашу эскадру, перенося огонь на «Суворов» и «Александр». Снаряды их падали сперва не долетая, потом массовое попадание, затем перелеты и опять начиналось сначала.
В 2 ч. 15 м. на «Суворове» сорвало крышу кормовой башни и в ней был виден пожар. Почти одновременно на нем начались пожары на мостиках. В 2 ч. 20 м. «Ослябя» сильно накренился налево и горел около боевой рубки, но продолжал держаться в строю. Одновременно почти с этим вышел из строя головной японский броненосец, но через пять минут снова вступил в строй.
В 2 ч. 25 м. «Бородино» вышел из строи вправо, причем с крейсера не видали попадания в него снарядов.
В 2 ч. 32 м. «Ослябя», лежа на левом боку и зарываясь носом, почти до палубы, вышел вправо из строя. В это время японские броненосцы, обойдя «Суворова», повернули последовательно вправо, образовав как бы полукруг. Чтобы не очутиться между нашими и неприятельскими броненосцами, предполагая, что бой перейдет в контр-галсовый, прорезали линию между «Орлом» и «Сисоем», и шедшим полным ходом на место «Ослябя». Прорезав линию, открыли огонь по концевым неприятельским кораблям. До того крейсер, когда представлялась возможность, стрелял в интервалы между нашими судами. Около этого времени, снаряд 6" попал в выходной люк из командирского помещения, разорвался в нем, вывел всю прислугу у 8-го орудия, где остался один комендор и часть людей от кормовой подачи. При этом был смертельно ранен осколком в живот Лейтенант барон Врангель и легко Мичман Кисилев. До того в крейсер попадали лишь осколки, не причинявшие вреда. Увидя маневр неприятеля, «Суворов» отклонился вправо. В это время был замечен пожар на мостике «Александра», причем было видно, как горели деревянные поручни. Чтобы снова не очутиться между неприятелем и нашими броненосцами, крейсер положил право на борт и пошел к хвосту эскадры, намереваясь обогнуть броненосцы, но увидав, что 3-й броненосный отряд сильно растянут, прорезал линию между двумя броненосцами типа «Апраксин». При этом маневре сблизились с крейсерами и транспортами. Дали полный ход, спеша к своему месту на траверзе «Орла», обогнав «Анадыря» и «Урал», увидели, что мешаем огню броненосца «Апраксин» стрелявшего правым бортом. Чтобы избежать этого, уменьшили ход. Через несколько минут увидели, что крейсер «Урал» приближается к нашей корме. Дали самый полный ход, но не успели еще его забрать, как в 3 ч. 25 м «Урал» навалил носом на наш правый винт, скользнул по борту, помял планшир, согнул совок кормового минного аппарата, причем зарядное отделение, вложенной в него мины, отломилось и упало в воду, не взорвавшись. Правая машина от удара винта по борту «Урала» с полного хода остановилась. В машине сейчас же был закрыт пар и так, как ручка телеграфа оставалась на полный ход, то постепенно начали открывать машинный регулятор и машине дали ход, повидимому совершенно свободно. Снова ушли вперед от «Урала». Подходя к транспортам, видели остров Оки-сима, который был запеленгован на SO 25°. За это время броненосец «Суворов» со сбитыми трубами и мачтами вышел из строя влево в сторону неприятеля и горел. Головным шел «Александр», который также получил повреждения и вышел из строя вправо. Увидя, что около «Александра» находятся наши миноносцы и предполагая, что на них Адмирал, подошли к нему большим ходом и в 3 ч. 50 м. застопорили машины, так как один из миноносцев имел повидимому намерение к нам подойти. Начали спускать вельбот. В это время миноносцы начали быстро отходить, осмотревшись, увидели подходивший японский броненосный флот и наши броненосцы с «Бородино» во главе, спешившие на защиту «Александра». «Суворов» без труб и без мачт был весь в дыму вблизи неприятеля. Положив лево на борт, дали полный ход, уходя из сферы огня броненосцев, осыпавших «Александра» снарядами. «Александр» дал ход и медленно отходил, стреляя из 6" орудий. Ближайшее расстояние до неприятеля было при этом 25 кабельтовых. Пошли вслед за миноносцами. При этом один из снарядов попал в среднюю дымовую трубу и разорвался. Осколки попали в орудие № 1, в его кранцы и произвели воспламенение 4-х патронов в кранце и трех на палубе. Снаряды все остались целы, порох разбросало, частью не сгоревшим. Гильзы не разорвало, а разбросало. Осколки снаряда пробили переднюю трубу и осыпали мостик, где было два тяжело раненых и один легко. При этом был убит Мичман Тавастшерна, легко ранен прапорщик Спадовеки и контужен патроном в голову мичман Ратьков, выведены из строя вся прислуга орудия № 1 и несколько человек от подачи и уборки раненых. Так как из всех предыдущих маневров увидели, что не только не можем принести пользы броненосцам, но еще мешаем их огню и свободному маневрированию, в 4 ч. 10 м. подошли к крейсерам, охранявшим транспорты, вступили в кильватер «Владимира Мономаха» и приняли участие в бою с японскими крейсерами. Обойдя кругом транспортов, снова сблизились с броненосцами, продолжавшими вести бой с японской броненосной эскадрой. При этом, проходя мимо броненосца «Сисой Великий», видели, что у него вся 6-ти дюймовая батарея объята пламенем. Сделали еще круг с крейсерами и, следуя же за ними, пошли на север. В это время около 5 ч. 25 м. огонь затих и броненосцы также вытянулись параллельно нашему курсу. Впереди шли два броненосца типа «Суворов», повидимому «Бородино» и «Орел», за ними «Николай», два — типа «Апраксин», шестой опять тина «Суворов», повидимому «Александр», седьмым — типа «Апраксин», далее «Сисой», «Наварин» и «Нахимов», всего 10 судов.
В 5 ч. 30 м. был усмотрен на «Анадыре» сигнал, показывающий курс NO 23° и ход 8 узлов. Почти одновременно были подняты сигналы на «Николае» — «следовать за мной», и на «Олеге» — «крейсерскому отряду быть в строе кильватера», «транспортам держаться правее». Расстояние между колоннами крейсеров и броненосцев было около 25 кабельтовых.
В крейсерской колонне были: «Олег», «Аврора», догоняли «Владимир Мономах» и «Дмитрий Донской». На траверзе «Олега» — «Жемчуг» и за ним «Алмаз», «Изумруд» и несколько миноносцев. Потом подошла «Светлана», держа сигнал: «Адмирал передает командование Адмиралу Небогатову». Мы вступили в кильватер «Светланы», транспорты были сзади и правее.
5 ч. 55 м. Стрельба в тылу возобновилась и показался японский броненосный флот, шедший полным ходом на параллельном галсе, обгоняя справа нашу эскадру, заставляя ее отклоняться влево и, сосредоточив, повидимому, весь огонь на двух головных, находившихся впереди остальных, броненосцах. На обоих броненосцах начались пожары и в 7 ч. вечера головной, повидимому «Бородино», опрокинулся на правый борт и, продолжая стрелять из своих башен, ушел под воду. Число неприятельских броненосцев при этом сосчитано не было. В конце линии наших броненосцев также была слышна стрельба. Около того же времени были замечены отряды неприятельских миноносцев, в стройной линии, шедшие впереди нашего курса и видимые на NW — N. Тогда же подошел к крейсерскому отряду миноносец «Буйный», держа сигнал: «Адмирал на миноносце», но так как он не приближался к «Жемчугу», то кто был на нем, осталось для нас неизвестным. За это время наша эскадра успела уже уклониться на NW, и так как броненосцы продолжали уклоняться влево, то, в начале 8-го, крейсера склонились на W и наконец около ½ восьмого, когда наши броненосцы повернули все вдруг на 8 R влево, и легли на курс около SW, крейсера повернули последовательно на SW и пошли от них полным ходом. «Жемчуг» все время держался около «Олега» и «Авроры» и, следуя за ними, около 11 ч. вечера вышел из пролива.
Относительно гибели броненосцев «Ослябя» и «Суворов» на крейсере было замечено, что первый из них приблизительно через полчаса после выхода из строя, погрузился в воду носом с сильным креном на левый борт. Силуэт «Суворова» был виден с крейсера еще один раз после подхода к «Александру», во время боя с легкими крейсерами около 4 ч. 40 м. дня. Броненосец был весь окутан дымом, но повидимому имел еще ход.

Подписал: Капитан 2-го ранга Левицкий.

Копия рапорта Командира крейсера 2 ранга «Урал» от 20 Мая 1905 года из Шанхая — Управляющему Морским Министерством.

13-го Мая с утра на ленте беспроволочного телеграфа начали получаться неясные знаки. Так как телеграфом переговариваться было запрещено, то я передал об этом Адмиралу сигналом. Вслед за тем знаки делались яснее и около 8 часов стали получаться, не нашего сочетания, целые телеграммы, как на мощном телеграфе, так и на обыкновенном. В это время наша эскадра, следуя к Корейскому восточному проходу, практиковалась в различных эволюциях и перестроениях. Погода была сравнительно тихая, но стояла мгла, так что горизонт был виден не более 3-х миль. Телеграф работал все время, очевидно неприятель им пользовался в широких размерах. Около 3-х часов пополудни, когда эскадра, окончив эволюции, построилась в походный строй и крейсер занял свое место разведчика перед «Суворовым» — я спросил по семафору разрешения, в случае появления неприятельских разведчиков, пустить и ход свой мощный телеграф, дабы мешать неприятелю переговариваться; но Адмирал мне этого не разрешил. Перед заходом солнца сигналом с флагманского корабля было объявлено о присутствии около нас 7-ми неприятельских разведчиков и было приказано особенно бдительно следит всю ночь за горизонтом. Около 11-ти часов вечера телеграф, работавший беспрерывно весь день, сразу прекратил свое действие.
С рассветом 14-го Мая наш разведочный отряд в составе крейсеров «Светлана», «Алмаз» и «Урал», согласно приказания адмирала, занял позицию охраны тыла транспортов, я шел концевым. Погода продолжала, несмотря на солнце, быть мглистой и ветер свежел от SW.
Около 8-ми часов утра сзади показалась «Кострома», отставшая за ночь, и сигналом предупредила, что у нее под кормой прошли 4 неприятельских крейсера. Немедленно я репетовал сигнал «Костромы» и в виду неясной погоды вышел из строя, прибавив ходу, дабы «Суворов» мог скорее разобрать этот сигнал. По семафору с «Светланы» мне было передано, чтобы я шел скорее к «Суворову», почему, дав полный ход, я пошел к флагману, идя между колонн эскадры. С флагманского корабля мой сигнал разобрали скоро и мне было приказано вступить в свое место. Не успел я вступить в кильватер «Алмазу», как с правой стороны, почти на траверзе, показался неприятельский крейсер, о чем немедленно подняли сигналы «Светлана» и я. По спуске сигнала было приказано «Мономаху» занять место по правую сторону транспортов, куда он и перешел сейчас же.
Почти одновременно с появлением на правой стороне неприятеля показались и с левой стороны, позади траверза 4 неприятельских крейсера, обгонявшие эскадру, шедшую 9 узловым ходом.
Около 10 часов, когда эти крейсера подошли на линию левой раковины броненосцев 3-го Отряда, последние открыли огонь по ним. После нескольких минут стрельбы, неприятель повернул влево и скрылся в тумане, между тем эскадра вошла уже в восточный проход Корейского пролива взяла курс на NO 23°.
В начале второго часа сзади слева, в тумане появились неприятельские крейсера, но уже в количестве 7-ми судов. Мгла мешала хорошо видеть голову нашей эскадры, почему момента появления неприятельских главных сил определить не могу, но бой начался в 1 час 40 мин. пополудни. Неприятельские крейсера, открыв по нас огонь, начали направлять выстрелы на наш отряд и транспорты, которые сейчас же взяли вправо, дабы прикрыться крейсерами, открывшими огонь по неприятелю. Расстояние до неприятеля в это время было 50 кабельтовых, причем благодаря мгле его плохо было видно. Я мог действовать только своими двумя кормовыми 120 м/м. орудиями, так как снаряды прочих не долетали.
Вскоре по начале боя неприятельским снарядом перебило шлюпбалки бота № 14, который разбитый и упал в воду, начавшийся пожар был немедленно потушен. В это время расстояние до неприятеля уменьшилось, почему я открыл огонь из всех орудий.
Броненосцы, построившись в одну кильватерную колонну шли по линии круга, внутрь которого направились транспорты, крейсера-же их прикрывали, идя тоже по линии круга. Неприятельские снаряды падали с трех сторон, очевидно японцы заняли позицию на внешнем концентрическом круге. В самом начале боя на «Ослябе» были сбиты трубы и мачты, а на «Суворове» вспыхнул пожар. Минут через 30 по открытии огня, вверенный мне крейсер получил подводную пробоину в левой носовой части, по всей вероятности не менее 10-ти дюймового снаряда, так как вода хлынула громадной массой, затопила носовой бомбовый погреб, переднюю угольную яму, бывшую пустой и стала быстро подниматься к верху. Крейсер сильно накренился на нос и влево, тем не менее я хода не уменьшал и продолжал сохранять свое место, идя за эскадрой 12-ти узловым ходом. Перемена осадки отозвалась на управлении судном, которое стало плохо слушаться руля. В это время перебило телемотор, а за ним и паровую трубу рулевой машины, так что я лишился руля; как раз в это время усиленный огонь неприятеля, направленный на транспорты, заставил последних переменить направление, а за ним и крейсера с миноносцами, пошли в сторону наименьшего огня, дабы не оставить транспорты без защиты; таким образом приходилось все время маневрировать одними машинами, к сожалению тут же был перебит машинный телеграф оставался только телефон, но ко мне явился вахтенный механик Иваницкий и доложил от имени Старшего механика, что благодаря грохоту стрельбы и взрывов снарядов в машине по телефону ничего не слышно.
Положение было критическое, так как в это время центр тяжести боя, перешел именно в тот сектор, куда прошли транспорты; благодаря проходившим броненосцам и нам приходилось менять направление. При общем движении судов, будучи без руля и управляя одними машинами, при размерах крейсера я рисковал либо кого нибудь протаранить из более полезных судов, чем вверенный мне крейсер, либо быть самому протараненным кем нибудь из них. Я чуть чуть, было, не столкнулся с «Изумрудом» и только благодаря случайности, что в машине разобрали телефон и дали полный задний ход правой машине, я только прочертил ему носом по правой раковине.
Около 3-х часов пополудни мне было дано знать старшим офицером, что вода сильно прибывает и уже проникла в жилую палубу; посланный мною осмотреть положение дела Лейтенант Кедров доложил мне, что переборки выпучивает, что иллюминаторы кают-компании уже в воде и что потопление неминуемо. Желая испробовать все средства к спасению корабля я, переговорив с старшим штурманом о месте нахождения крейсера, решился выйти из сферы огня, остановить машину и испробовать подвести пластырь, для чего и направился в сторону, где мне казалось было более тихо, но не успел я застопорить машины, как уже снаряды стали ложиться около меня, очевидно бой приближался по этому направлению. В это время крейсер получил вторую и третью подводные пробоины с правой стороны, около середины, почему от бросившейся внутрь воды, он остановился крениться на нос и стал равномернее опускаться в воду. Видя, что положение дела ведет к неминуемой гибели, я приказал потопить крейсер, подняв сигнал «Имею подводные пробоины, исправить не могу».
Немедленно были открыты все кингстоны, перерублены трубы в циркуляционных помпах, выбиты иллюминаторы в машинном отделении, которые, вследствие перегрузки крейсера, находились под водой, а вместе с тем я отдал приказание спасаться на все гребные суда.
Должен отнести к чести г.г. офицеров и команды, что маневр этот, несмотря на громадную зыбь и свежий ветер доходивший до 6-ти баллов, был исполнен в полном порядке. Гребные суда отвалили, при страшных затруднениях, в особенности с наветренной стороны, так как крейсер лежал поперек волнения. Неприятель, видя наше положение, усилил огонь. Вокруг крейсера вода просто кипела от взрывов 12-ти дюймовых снарядов, тем более, что в это время проходили мимо нас крейсера и броненосцы.
Транспорт «Анадырь», заметя наш маневр, подошел к нам и к нему направилось большинство гребных судов, в это время в один из ботов попал снаряд, уничтожив его со всеми людьми. Вслед за «Анадырью» к нам подошел буксирный пароход «Свирь» и, прикрывшись корпусом крейсера, стал принимать оставшиеся бота. Когда все шлюпки отвалили, я задержал один из ботов, на котором решил сам сесть, ожидая возвращения из машины минных офицеров: лейтенантов Чеглокова и Евдокимова, ушедших вместе с минером Полековым подорвать крейсер. К сожалению, они вернулись, не исполнив приказания, так как вода в машине была уже настолько высока, что работать там было немыслимо. Убедившись, что все люди сошли, я приказал старшему офицеру и обоим вышеназванным лейтенантам садиться на шлюпку, для чего подозвал бот, державшийся под веслами недалеко от крейсера, под командою прапорщика Хачикова, и вместе с ними сам сел на дожидавший меня бот, на котором лежал денежный судовой сундук, погруженный в него по приказанию старшего офицера. В момент отваливания крейсер получил четвертую подводную пробоину.
Мой бот был принят на «Свирь» благополучно, а бот со старшим офицером перевернулся и с него утонуло 18 человек, некоторых плававших в воде кажется подобрали миноносцы. К сожалению, из бывших на этом боту не оказалось на «Свири» — старшего механика полковника Сперанского и лейтенанта Чеглокова. С третьего бота на «Свирь» успели выскочить только 6-ть человек, так как бот отбросило далеко громадной водной. В виду того, что сзади были миноносцы, полагаю, что они их приняли. Всего спаслось с крейсера на «Свирь»: я, старший офицер Капитан 2 ранга Ширинский-Шихматов, Лейтенант Евдокимов, старший штурман прапорщик Тидеман, прапорщик по механической части Ремизов, два кондуктора, шхипер Фефанов и минно-артиллерийский содержатель Попов и 93 нижних чипа. Во время вытаскивания из воды сильно помят шлюпкой лейтенант Евдокимов, который был вытащен в бессознательном состоянии и теперь здоровье его плохо.
Приняв нас на палубу, «Свирь» пошла к транспортам, которых она все время придерживалась. Осматривая в это время эскадру, я увидел, что «Ослябя» уже более не существует. Один из броненосцев типа «Суворов» стоял без труб и мачт, весь охваченный дымом и пламенем, и более не стреляет, другой броненосец того же типа с сильным креном рыскал из стороны в сторону; «Камчатка» вдали без трубы вся дымилась. Остальные суда вели жестокий бой в особенности «Суворов», на котором был сильный второй пожар. Около 7 часов Адмирал поднял сигнал: курс NO 23°, по которому эскадра и направилась, но к сожалению через несколько времени боя, эскадра стала склоняться сначала к N, а потом курс перешел в NW четверть. Перед заходом солнца перевернулся один из броненосцев, в одно мгновение над ним образовалось только светлое пятно воды, на помощь к нему пошел «Нахимов», так как в этом направлении незадолго до катастрофы я видел «Императора Николая I», то я и полагаю, что несчастье случилось с ним.
После захода солнца на горизонте со всех сторон показались неприятельские миноносцы. В это время крейсера, транспорты и сзади нас эскадра во главе с 2-мя броненосцами типа «Суворов», отстреливаясь от миноносцев, шли в SW четверть. Стало темнеть, а вскоре суда все скрылись. Мы шли сзади «Кореи», позади нас шел «Анадырь», а правее, «Олег», «Аврора» и др.
Около 10 часов крейсера стали сворачивать вправо, имея как будто намерение повернуть назад и вскоре скрылись в темноте, мы же, преследуемые миноносцами продолжали идти на юг.
Около 12-ти часов ночи, после сигнала электрическим лучом поднятым на 45°, означавшим прекратить стрельбу, начал стихать огонь эскадры, затем был поднят луч кверху, что означало: «Собираться», мы не могли повернуть назад, так как неприятельские миноносцы были уже близко и я не знаю, вследствие каких причин, около часу ночи, они прекратили нас освещать прожекторами. В течение ночи мы разошлись с «Кореей», которую увидали много восточнее нас на рассвете, а вслед за ней еще восточнее нас шел «Анадырь».
Я решил пройти более на юг, чтобы подойти к Шанхаю южным проходом через шхеры, в виду предполагаемого нахождения неприятельских крейсеров у Седельных островов. На рассвете следующего дня, немного правее моего курса, заметили три военных судна, которые потом оказались «Аврора» под флагом Контр-Адмирала Энквиста, «Олег» и «Жемчуг». Подойдя к адмиралу я спросил не будет ли каких либо приказаний в Шанхай. Адмирал приказал мне выслать ему транспорт из Шанхая, а другой из Сайгона, при чем сказал, что он посылает «Олег» и «Жемчуг» Шанхай, так как у «Олега» повреждена машина, он имеет подводную пробоину и у него мало угля. Затем я продолжал следовать в Шанхай, в который и прибыл 16-го утром. К Вусунгу подошел в тумане без лоцмана и совершенно случайно вышел, как раз к «Ярославлю», к которому пристал к борту и немедленно пересадил на него, как свою, так и команду с парохода «Русь», спасенную, раньше нашей, «Свирью».
Когда туман рассеялся я пошел в Шанхай и встал одной мили расстояния от «Аскольда». В виду того, что команда с вверенного мне крейсера спасалась на разные суда, оделить точно потери не могу, но полагаю, что погибло около ста человек. Участь остальных офицеров мне тоже неизвестна.
По прибытии в Шанхай я тотчас передал приказание Адмирала Энквиста заведующему транспортами Капитану 1-го ранга Радлову и Контр-Адмиралу Рейценштейну.
Денежные суммы передал на крейсер «Аскольд», из этих сумм мною были выданы деньги на проезд г.г. офицеров, а также произведены разные необходимые расходы. Общая сумма при вскрытии сундука оказалась 51950 руб. 50 коп., 10241 ф. с. 15 ш. 0 п., 155 фр. и 52 пезеты. Полагаю, что выеду в Россию вместе с командою на пароходе Северо-Американского Ллойда в субботу 21-го Мая.
В заключение считаю долгом засвидетельствовать о геройском поведении всех г.г. офицеров, в особенности старшего офицера Капитана 2-го ранга Князя Ширинскаго-Шихматова, лейтенантов Чеглокова, Евдокимова, Кедрова, мичмана Барона Шилинг и старшего штурмана прапорщика Тидемана, прапорщика Хачикова и старшего инженер-механика полковника Сперанского. Вся команда вела себя геройски и выше всякой похвалы.
О вышеизложенном доношу Вашему Высокопревосходительству.

Подписал: Капитан 2 ранга Истомин.

Копия рапорта Командира эскадренного миноносца «Бодрый», Младшему Флагману Тихоокеанской эскадры, Контр-Адмиралу Рейценштейну, от 28-го Мая 1905 года за № 306, из Шанхая.

Доношу Вашему Превосходительству, что 13-го Мая около 4час. пополудни стал получать телеграфные знаки японских судов, которых разобрать не мог. В 4 ч. 30 м. пополудни с адмиральского корабля «Князь Суворов» последовал сигнал «приготовиться к бою», а в 5 ч. 30 м. сигнал — «завтра с рассветом иметь пары разведенными для полного хода». Ночь эскадра шла без огней. С рассветом 14-го Мая справа от эскадры был замечен японский крейсер («Идзуми»), а около 9 ч. утра слева от эскадры 4 крейсера («Тсусима», «Ниитаки» и вероятно «Читозе» и «Касаги»). Около 10 ч. утра неприятельские крейсера приблизились к нашей эскадре на расстояние 30 кабельтов. Наши броненосцы перестроились в одну кильватерную колонну, имея за собою крейсера, а справа от крейсеров в одной кильватерной колонне шли транспорты; правее транспортов шел крейсер I ранга «Владимир Мономах», а в хвосте эскадры — разведочный отряд в составе крейсеров «Светлана», «Алмаз» и «Урал». Эскадра открыла огонь по неприятелю, который отвечал и вскоре скрылся по направлению к острову «Тсусима». В 10 ч.
30 м. утра, по сигналу с адмиральского корабля, дал команде обед. В полдень переменили курс на норд-ост 23°, эскадра же перед этим шла на норд-ост 60°. В 12 ч. 40 м., по сигналу с «Князя Суворова», эскадра имела ход 9 уз. В 1 ч. 30 м. дня показались слева по носу 12 больших неприятельских кораблей, шедших на зюйд, в кильватерной колонне. Наши броненосцы пошли на неприятеля. С крейсера «Олег», на котором держал флаг Контр-Адмирал Энквист, был сделан сигнал: миноносцам «Блестящему» и «Безупречному» быть при «Олеге», «Бодрому», «Громкому» и «Грозному» быть при «Светлане». Первое отделение миноносцев в составе «Бедовый», «Буйный», «Быстрый» и «Бравый» и два крейсера «Жемчуг» и «Изумруд» были при броненосцах. Наш крейсер и транспорты уклонили курс к осту. В 1 ч. 50 м. дня броненосцы завязали бой. В это время кр. I р. «Владимир Мономах» открыл огонь по неприятельскому крейсеру, показавшемуся справа от эскадры по направлению к о-ву «Котцу-сима». Вскоре заметил в тылу несколько неприятельских крейсеров, которые, имея преимущество в ходе, быстро нагоняли наши разведочные крейсера и открыли по ним огонь. Крейсер «Урал», как концевой, отвечал; видя это наши крейсера повернули на неприятеля и открыли по нем огонь. Как броненосцы, так и крейсера вели бой идя контр-курсами с неприятелем. Транспорты и миноносцы находились между броненосцами и крейсерами, придерживаясь к последним. Уже в самом начале боя, можно было видеть, что флагманские корабли «Князь Суворов» и «Ослябя» вышли из строя. На «Суворове» был пожар и сшиблена одна дымовая труба, а «Ослябя» сильно погрузился в воду. В 2 ч. 40 м. «Ослябя» затонул. В 2 ч. 50 м. дня заметили, что буксирный пароход «Русь» значительно отстал от эскадры, а пароход «Свирь» на шлюпках спасает команду с «Руси»; желая оказать помощь, подошел к последнему, заметил, что он имеет большую пробоину в левом борту и команды на пароходе уже не было. В это время заметили плавающего человека, взывающего о помощи, остановили машины и задним ходом несколько раз пытался подойти к утопавшему, бросали концы, но это не удавалось вследствие сильного волнения. Японские крейсера, заметив это, стали быстро приближаться и усилили огонь, направляя его на место спасания. После больших усилий удалось вытащить из воды утопавшего, который оказался рулевым с парохода «Русь». Сейчас же дал самый полный ход, направляясь к нашим крейсерам. Один из неприятельских снарядов, судя по осколкам, 120 м/м. попал в щит 47 м/м. пушки, разорвался и осколками убит кочегар Тимофей Бельков, тяжело ранен Иван Царев (комендор) и легко ранены комендор Яков Павликов, минер Павел Варганов, кок Федор Рогожкин и артиллер. квартирм. 2 ст. Тимофей Елишин. Осколками повреждена и исковеркана труба элеваторной подачи для 75 м/м. патронов, выломан кусок щита у 1-го 47 м/м орудия, повреждена тумба 47 м/м. орудия, пробита верхняя палуба и многие другие окружающие предметы. В одном из близ стоящих ящиков 47 м/м. патронов загорелся порох, минный квартирмейстер 1 ст. Сергей Руднев голыми руками выбросил горящую массу за борт и тем самым предупредил возможный взрыв всего ящика. Тотчас же приступил к исправлению элеваторной подачи, которая была исправлена через 2 часа.
Около 4 час. пополудни заметил сильный пожар на броненосцах «Сисой Великий» и «Наварин». В это время получивший много пробоин вспомогательный крейсер «Урал» стал тонуть и поднял сигнал: «не могу заделать пробоин», спустил шлюпки и стал спасать людей на транспорты. Крейсер 1 ранга «Светлана» поднял сигнал «Корее»: «подойти к «Уралу» и принять людей». Крейсера с «Олегом» во главе ходили, прикрывая «Корею», «Свирь», «Светлану», «Урал» и транспорты. К этому времени было замечено, что у японцев исчезли два броненосца один 2-х трубный, а другой 3-х трубный; многие из команд утверждают, что видели потопление головного броненосца и 3-го от него. Одно из судов неприятельского крейсерского отряда сильно отставало и накренилось. Крейсер «Владимир Мономах», подойдя близко к нему, долго стрелял, после чего этого неприятельского судна не было видно. На двух или 3-х неприятельских броненосцах был виден дым как бы от пожара. Около 5 час. пополудни броненосец «Сисой Великий» и «Наварин» потушили пожар и вступили в свои места; В это время справа от миноносца офицерами были замечены две плавающие мины Уайтхеда с бронзовыми зарядными отделениями. Транспорт «Камчатка» остановился и отделился от эскадры после того как ему в трубу, попал снаряд повидимому большого калибра и лидитный, судя по густому черному дыму, который поднялся от его взрыва. Из 8-ми неприятельских крейсеров (легких) было замечено, что 3 выбыли из строя и исчезли из вида. Около 6 час. вечера на миноносце «Буйный» был поднят сигнал; «Адмирал передает командование Адмиралу Небогатову». Подойдя к вверенному мне миноносцу, с «Буйного» передали семафором «Адмирал на миноносце». «Жив. Передайте другим». Адмирал Небогатов показал курс норд-ост 23°, ходу 8 узл. Наша эскадра, продолжала отстреливаться от надвигавшихся: с севера — броненосцев и с оста — крейсеров, не успела еще лечь на данный курс, как с норда показались 9 неприятельских миноносцев, шедших двумя отделениями в кильватерной колонне. С закатом солнца видно было, как японские миноносцы разделились, головное отделение, в составе 5-ти судов пошло на наши крейсера и транспорты, а второе, в составе 4-х судов — на броненосцы; последние, как ближайшие, открыли по ним огонь. Уклоняясь от минной атаки суда наши повернули в зюйд-вестовую четверть компаса. Это было около 7 ч. вечера, расположение наших и японских судов было приблизительно такое: после поворота наши крейсера оказались впереди броненосцев, «Жемчуг», «Изумруд» и миноносцы были при крейсерском отряде, транспорты тоже, несколько слева; «Суворов» и «Камчатка» виднелись далеко сзади, повидимому не имея хода и подвергаясь жестокому огню неприятеля. На «Бородино» в это время был сильный пожар на заднем мостике. Крейсер 1 р. «Светлана» и транспорт «Иртыш» шли погрузившись носом. Неприятельские броненосные суда непрерывным огнем в тыл оттесняли нас к югу к самому узкому месту Корейского пролива. Их миноносцы сходящимся курсом преследовали наши крейсера, которые имели полный ход, беспрерывно отстреливались от атакующих. Слева было видно, неприятельские крейсера шли нам на пересечку, пытаясь отрезать отступление наших крейсеров. С вверенным мне миноносцем шел слева и сзади крейсера «Аврора» 19-ти — узловым ходом. Головных крейсеров («Олег» и «Светлана») за темнотой не видел. Крейсера «Дмитрий Донской» и «Алмаз» повернули из строя вправо, «Владимир Мономах» шел сзади и заметно отставал, все время отстреливаясь от миноносцев. В 10ч. 05 м. слева заметили миноносец, сделал ему опознательные, на что получил ответ позывными «Блестящего». Миноносец «Блестящий», во время боя, спасая команду с броненосца «Ослябя» получил несколько пробоин, одну из них подводную, все время ходил заметно погрузившись носом и держал флаг — К —, т. к. миноносец перестал слушаться руля. Зная это и видя, что «Блестящий» не может идти полным ходом за крейсерами, решил его не оставлять, и, к. он мог ежеминутно затонуть или быть захваченным неприятелем, окружавшим миноносец со всех сторон, вследствие этого крейсер «Аврора» скрылся из виду. Имея, как сказано выше, справа и сзади неприятельские миноносцы, а слева неприятельские крейсера, повернуть к норду не мог, а потому решил идти прежним курсом, надеясь с рассветом увидеть наши крейсера, предполагая, что они повернут и пойдут во Владивосток Западным каналом. В полночь прошел траверз маяка Ко-заки, который имел огонь. 15-го Мая с рассветом с «Блестящего» передано было по семафору: «миноносец тонет, примите нас к себе». С этою целью подошел к борту миноносца «Блестящий». Оказалось, что командир миноносца, капитан 2 р. ранга Александр Сергеевич Шамов убит, и на миноносце было много раненых и убитых нижних чинов. Миноносец, имел несколько подводных пробоин; 2-ое командное помещение было затоплено, в носовой кочегарке на 1 фут. выше площадок была вода, которая все время прибывала; в первом командном отделении переборку выпучило и вода тоже прибывала; судовыми средствами ни заделать пробоин, ни остановить прибыль воды не было никакой возможности, вследствие чего миноносец получил перегиб носовой части; т. к. верхняя палуба в месте перегиба была перебита осколками 6" снаряда, разорвавшегося в 2-м командном помещении, опасался, что носовая часть миноносца на большой зыби могла отвалиться. Перевел офицеров и ниж. чинов на вверенный мне миноносец и занялся погрузкой угля. В это время стали получаться телеграммы японских судов видимо приближающихся. Наконец заметили дымки от о-ва Тцусима, туманный силуэт которого был еще виден на горизонте. Решил окончить погрузку угля и затопить миноносец «Блестящий»; с этою целью были открыты кингстоны, краны затопления, турбинные отливные клапана и все бортовые иллюминаторы, после чего отдал швартовы и отошел от миноносца. С «Блестящего» принял 4-х офицеров, нижних чинов команды м-ца «Блестящий» — 65, спасенных ниж. чинов с «Ослябя» — 8, а также ружей — 23, револьверов —19, 2 пулемета и патроны к ним, приборы станции беспроволочного телеграфа, сигнальные книги, хронометры, вахтенные журналы, машинные материалы и 6 тон. Угля. «Блестящий» стал погружаться, дал полный ход и взял курс на Шанхай, где предполагал сдать офицеров и команду с «Блестящего», а также и раненых, взять полный запас угля, чтобы идти во Владивосток. В это время миноносец «Блестящий» скрылся под водой. В 10 ч. 40 м. утра 15-го Мая по носу открылся о-в Кельпар, взял курс зюйд-вест 20°. В 8 часа дня изменил курс, взяв зюйд-вест 68°. В 4 ч. пополудни предал погребению тело скончавшегося кочегара команды «Блестящего», — Трофима Концевых, умершего от обжога всего тела. 16 Мая в 4 ч. утра скончался от ран писарь 1 ст. Николай Пальмов (команды «Блестящего»), тело которого также предал погребению. Погода благоприятная. С полдня 16-го Мая барометр стал быстро падать, ветер стал свежеть от зюйда постепенно дойдя до 10 бал. Из за свежевшего ветра и волнения (5 — 6 бал.) держаться на курсе не мог, пришлось удерживаться на месте против ветра машинами. Угля оставалось очень мало. Начали жечь все дерево, находящееся на миноносце пополам с углем. В 12 ч. ночи за неимением угля и дерева держаться под парами не мог; отдал правый якорь и вытравил канат до жвака-галса; стоял на глубине 22 саж., считая себя по счислению в 80 милях от маяка «Шавейшан». 17-го Мая около 4 ч. утра ветер стал стихать, но нашел густой туман. В 10 ч. 40 м. утра 17-го Мая, выбрал канат, поставил паруса (сделанные из тентов и коек). Вследствие того, что миноносец не держался на курсе, а имел только дрейф, решил пользоваться приливными течениями к Шанхаю, становясь на якорь во время отливов. В 2 ч. ночи стал на якорь на глубине 22 саж. 18-го Мая в 5 ч. утра снялся с якоря, поставил паруса и пользуясь приливным течением шел до 10 ч. 30 м. утра, когда снова отдал якорь на глубине 22 саж. 19-го Мая в 7 ч. 30 м. утра снялся с якоря, поставил паруса и шел до 12 ч. дня, когда отдал якорь на глубине 21 саж. В 6 ч. вечера того же 19-го снялся с якоря, а в 12 ч. ночи снова отдал на глубине 18 саж. 20-го Мая в 7 ч. утра туман рассеялся, показались две джонки; всевозможными способами старался привлечь их к миноносцу, но они, не обращая внимания, удалились на норд-вест. В 7 ч. 50 м. снялся с якоря, а в 11 ч. дня стал на якорь на глубине 18 саж. Определил в полдень место, получил φ — 32° 27' N а L — 122° 45' O-ую, находясь от маяка Шавейшан в 65 мил. В 4 ч. 31 ы. дня появился парусник, делал опять всевозможные сигналы и из 47 м/м. пушки сделал 2 холостых выстрела, но парусник удалился. В 6 ч. вечера опять появился парусник, сделал ему два выстрела и сигналы, но он тоже не обратил внимания. В 7 ч. 30 м. вечера снялся с якоря, а в 9 ч. 30 м. стал на якорь на глубине 18 саж., вследствие засвежевшего ветра от зюйда, который менялся к весту и был для нас невыгоден. В 10 ч. 30 м. вечера на горизонте показался огонь. Пустил две ракеты и стал жечь фальшфейера. Заметив наши сигналы, судно повернуло на миноносец и подойдя ближе, на наши вопросы, сообщило, что это английский пароход и идет из Чифу в Шанхай. Я просил снабдить меня углем и на буксире отвести в Шанхай. Угля он дать не мог, а взять на буксир за свежестью ветра и волнения побоялся, а потому стал на якорь около миноносца. В 4 ч. 30 м. утра 21-го Мая стали подавать стальные буксиры с парохода «Квейлин»; в 8 ч. 30 м. буксиры подали и снявшись с якоря в 9 ч. 25 м. пошли на буксире парохода в Шанхай. В 7 ч. 30 м. вечера прошли траверз маяка Шавейшан. В 1 ч. 30 м. ночи 22-го Мая, пройдя первый буй отдали буксиры по просьбе с парохода и стали на якорь на глубине 7 саж. В 7 ч. 05 м. утра подал буксиры, а в 8 ч. 15 м. пароход дал ход и пошли в Вузунг, куда прибыл в 1 ч. 30 м. дня и стал на якорь на глубине 8 саж. Пароход ушел в Шанхай. 23-го Мая по совету Вашего Превосходительства, заявил китайским властям, что я остаюсь. Дав расписку, что не покину Шанхай до конца войны и буду соблюдать строгий нейтралитет, отдал замки от пушек, запальные стаканы, капсюли и ударники от мин Уайтхеда. По распоряжению портовых властей меня отбуксировали из Вузунга в Шанхай, где поставили для дальнейшего разоружения. Во время перехода, за недостатком воды и провизии вследствие двойного состава команды порция была уменьшена. По приходе в Вузунг, по распоряжению Консула, офицеры и команда с «Блестящего», а также команда с «Ослябя» и «Руси» были отправлены в Шанхай, а раненые были отправлены в госпиталь. При сем прилагаю чертежи хода боя 14-го Мая 1905 года.

Подписал: Капитан 2 ранга Иванов.

Отредактированно vs18 (24.07.2010 23:52:34)

Показание кочегарного квартирмейстера Федора Фокина, с миноносца «Блестящий».

Перед боем 14-го Мая мы получили расписание держаться около крейсера «Олег». Утром 14 Мая показались на горизонте военные суда; в 10 ч. утра обнаружили национальность судов — это были 4 японских крейсера, которые держали перпендикулярно нашему курсу, а затем пошли с нами одним курсом. Первый выстрел был сделан с нашей стороны, т. е. с одного из броненосцев; японцы отвечали, а затем скоро повернули и скрылись за горизонтом.
Около 2-х часов дня начался общий бой и уже около 3-х час. броненосец «Ослябя» потонул. Наш миноносец пошел к месту гибели броненосца, где еще плавала команда; мы стали спасать, но удалось вытащить не более 8-ми человек, так как и нас попал один снаряд в жилую палубу (пробоина подводная) и все отделение наполнилось водою. Мы стали отходить и в это время в нас попал другой снаряд, который вывел носовой котел. Были убиты Командир Кап. 2 р. Шамов и 2 нижних чина. Первое время мы шли за крейсерами, а потом потеряли их из вида. До утра мы шли без всяких приключений, при чем все время откачивали воду. Утром, часа не помню, к нам подошел наш миноносец «Бодрый» и снял к себе на палубу всю нашу команду. До этого времени мы, было, попытались подвести пластырь, но его отбивало водой, вода сильно прибывала и мы каждую минуту могли перевернуться. Перед окончательным оставлением миноносца мы открыли кингстоны и «Блестящий» стал погружаться. На миноносце «Бодрый» мы пришли в Шанхай. До боя 14-го Мая наши котлы были исправны.

Показание квартирмейстера-комендора Ивана Скворцова с миноносца «Блестящий».

14 Мая во все время боя я был наверху и на моих глазах погиб броненосец «Ослябя», брон. «Князь Суворов», мастерская «Камчатка» и крейсер «Урал». Мы подошли к месту гибели «Ослябя», где плавало более 200 человек и все взывали о помощи; удалось снасти лишь 8 человек, а затем поспешили уйти из сферы огня, который был на нас направлен со стороны японских легких крейсеров. Как только мы стали отходить, в нас попал снаряд, которым вывело котел, убило командира и 2-х ниж. чинов. Всего-же в нас попало 3 снаряда. Я лично тоже наблюдал за боем броненосца «Князь Суворов» и видел, как он потопил головной японский броненосец, после чего «Князь Суворов» свернул в сторону, погрузился носом и затонул в том месте, где перед этим незадолго затонула «Камчатка». На моих, тоже, глазах был затоплен японский минный транспорт или крейсер нашим крейсером «Владимир Мономах», который, как мне казалось, не мог развернуться, шел задним ходом и отстреливался. Потопив японца, «Владимир Мономах» вступил в строй. После 7 час. вечера из-за острова вышло более 60 миноносцев и стали на наши суда производить атаку; крейсер «Олег» потопил с двух снарядов одного, а затем я видел, как и другой миноносец погиб. Мимо нас прошел миноносец «Буйный» с Адмиралом Рожественским; на миноносце был поднят сигнал: «блокада прорвана, идти во Владивосток». Я лично видел на мостике «Буйного» Адмирала Рожественского с перевязанной головой; с «Буйного» нам передали голосом, что командование передано К.-Ад. Небогатову.
В 8-м часу на моих глазах погиб броненосец «Император Александр Ш», который сперва был весь в огне, затем между дымовыми трубами был виден сильный взрыв и броненосец перевернулся. Около 9 час. вечера бой прекратился, мы присоединились к «Олегу», но затем скоро отстали. Всю ночь занимались откачиванием воды, но без всяких результатов. В 11 час. нас догнал миноносец «Бодрый», снял всю команду и ушел. 5 дней мы были на одном месте, а затем английский транспорт нас довел в Шанхай. Из орудий все 47 м/м. были в целости, но 75 м/м. пушка была повреждена осколком и ее нельзя было вращать. Всего было сделано 6 выстрелов. Перед затоплением «Блестящего» успели снять два пулемета и все ружья, которые передали на миноносец «Бодрый». Равно все карты и документы. После того, что мы разошлись с «Олегом», мы потеряли свое место, не могли определиться, а вследствие этого и простояли 5 дней на одном месте.

Копия донесения Российскому Императорскому Генеральному Консулу в Шанхае Командира парохода «Русь» Капитана 1 разряда В. Перница.

Доношу Вашему Превосходительству подробности гибели во время боя 14 Мая сего 1905 года вверенного мне буксирного парохода «Русь», принадлежащего Северному Пароходному Обществу в Петербурге и зафрахтованного Морским Министерством.
В начале боя я с вверенным мне пароходом, в числе остальных транспортов, находился в стороне от военных судов, когда последовал сигнал с флагманского крейсера «Олег» — «держать левее», и транспорты пошли по этому направлению, но через некоторое время оказались почти в центре боя, снаряды ложились кругом, транспорты сбились в кучу и уйти почти не было возможности; когда около парохода, почти одновременно, разорвались три снаряда, один разорвался у форштевня, другой — упал на привальный брус и разорвался в воде, произведя подводную пробоину, третий разорвался под кормой, затопил все кормовое отделение и лишил возможности управляться, что свидетельствует также рулевой, стоявший в то время у штурвала, Иоган Штейнберг, подписавшийся на сем рапорте; управляться машинами также нельзя было, почему дал полный ход вперед, чтобы пройти к нашим броненосцам; в это время транспорт «Анадырь», маневрируя, шел прямо на «Русь»; желая отвести или хотя бы смягчить удар, я дал одной машине полный вперед, другой полный назад, но маневр не удался и «Анадырь» с полного хода, почти нормально ударив в левый борт, разбил бот, висевший на шлюпбалках и, выведенный за борт, нанес пробоину в угольные ямы у левого котла; пробоина была настолько велика, что заделать ее или принять какие-либо меры не было возможности. «Русь» начала погружаться; тогда я разрешил команде сесть в железный спасательный бот, так как больше шлюпок не было, ибо один бот разбит, а двойка перевернулась при спуске. Вся команда не могла поместиться в боте, почему пришлось взять бревна на буксир на которых держалось 8 человек.
Вся команда, исключая двух человек, была принята на борт буксира «Свирь», Петр Люберг, по свидетельству команды, вскочил при столкновении на «Анадырь», а Иоган Штейнберг подобран миноносцем «Бодрый» и привезен в Шанхай. С «Руси» ничего не было спасено.
Вся команда, без исключения, вела себя отменно, никаких недоразумений не было.
Во время боя погода была свежая и сильная зыбь от зюйд-веста.
По прибытии в Шанхай команда была помещена на пароход Добровольного флота «Ярославль», после чего переведена на английский пароход «Мюнхен», где сейчас и находится.

Подписал: В. Перниц.