Патриотический поворот 2-й пол. 1930-х гг. ассоции-
руется в массовом сознании с возвращением имён выдаю-
щихся полководцев прошлого и отдельных прогрессивных
самодержцев. Роман А. Н. Толстого «Пётр Первый» и однои-
мённый фильм, кинокартины «Суворов», «Минин и Пожар-
ский» задавали формат нового заинтересованного прочтения
дореволюционной истории России, взамен объективизма
и социологизма школы М. Н. Покровского1.
Однако, не менее важной составляющей утверждения нового
советского патриотизма, чем работа литераторов и кинематографистов,
была экспозиционно-выставочная
деятель-
ность музейных работников2. Центральному военно-морскому
музею (далее — ЦВММ) в силу его «военно-патриотического
»
характера принадлежало в этом особое место.
Период 1920-х–1930-х гг. в истории музейного дела ха-
рактерен отсутствием постоянной экспозиции в подавляю-
щем большинстве отраслевых, художественных и краевед-
ческих музеев. Ситуация эта была во многом вынужденной,
так как стремительные перемены во всех сферах жизни в ко-
роткий промежуток времени могли сделать музейную экс-
позицию устаревшей, неактуальной, а иногда политически
сомнительной и просто опасной3. Однако благодаря именно
этой непростой ситуации музейно-выставочная работа при-
обрела несвойственный ей в позднейшие эпохи динамизм4.
Особенности представления исторических и социальных ре-
алий в пространстве экспозиции с преобладанием музейных
– 151 –
предметов или, напротив, поясняющих материалов, оказа-
лись в центре профессиональных дискуссий музейного со-
общества5. На примере работы ЦВММ и создания в нём но-
вых тематико-экспозиционных комплексов отчётливо видно
изменение историографических оценок, продиктованное
сменой политико-идеологических этапов.
В 1920–1921 гг. главные экспозиции музея, хотя и претер-
певшие некоторую реорганизацию в 1915 г., сохраняли тот
вид, который сложился к 1909 г. Тогда они были построены
«по царствованиям». Однако в эти годы из экспозиционных
залов изъяли часть портретов императоров и великих кня-
зей, а также вещей, ранее им принадлежавших6.
В декабре 1924 г. начала работу комиссия по генеральной
перестройке музея в свете нового марксистско-ленинского
подхода. Комиссия должна была «сделать музей источником
политпросветработы и пропаганды Красного Флота».
В этой связи перед музеем ставились три основные зада-
чи: показ истории флота и его значения для истории государ-
ства (т. е. России), показ революционного движения на фло-
те и участия его в Революции 1917 г., показ современного на
тот период состояния флота. Достичь этого планировалось
организацией четырёх основных экспозиционных отделов:
1. Кораблестроительного.
2. Иллюстративного отдела показа войн.
3. Механического.
4. Отдела Революции и Гражданской войны.
Тематико-экспозиционные комплексы каждого из от-
делов должны были демонстрировать как общую историю
флота, так и давать представление посетителям музея о раз-
личных его частях, о корабельном составе, вооружении, тех-
нике. Кораблестроительный отдел должен был состоять из
четырёх основных разделов, где демонстрировались моде-
ли кораблей парусного флота, парового флота, броненосного
и, наконец, Красного Флота7.
В тот период и позже, после Первого музейного съезда,
проходившего в Москве в декабре 1930 г., было рекомендо-
вано строить экспозиции «в форме логических понятий».
– 152 –
Это означало, что музеи должны были уделять особое
внимание не демонстрации музейной коллекции, а показы-
вать динамику общественных процессов, для чего предла-
галось вводить в экспозиции большое количество вспомо-
гательных музейных материалов: схем, диаграмм, диорам
и иллюстративных рисунков.
Реконструкция музея фактически началась в 1929 г. Пер-
вый вариант новой, перестроенной экспозиции музея от-
крылся 6 ноября 1933 г. Однако уже следующий 1934 г. внёс
значительные коррективы в официальную точку зрения на
преподавание гражданской истории и музейную популяри-
зацию исторических знаний. В постановлении ЦК ВКП(б)
«О преподавании гражданской истории в школах» особенно
отмечалось, что «решающим условием прочного усвоения
учащимися курса истории является соблюдение историко-
хронологической последовательности в изложении исто-
рических событий с обязательным закреплением в памяти
учащихся важных исторических явлений, исторических дея-
телей, хронологических дат»8. В письме также предлагалось
уходить от показа обезличенных схем и абстрактно пред-
ставленных процессов. Начался период пересмотра руко-
водящими партийными органами методических основ пре-
подавания отечественной, всеобщий и партийной истории.
И хотя речь шла, в первую очередь, о подаче материала педа-
гогами средней и высшей школы, музейным работникам так-
же вменялось в обязанность направлять свою работу в соот-
ветствии с запросами системы народного просвещения.
В этот переломный момент в ЦВММ приходят новые на-
учные сотрудники, которые должны были создать экспози-
ционное пространство, отвечающее поставленным целям и
задачам. Одним из них был участник Цусимского боя Лео-
нид Васильевич Ларионов (1882–1942). Выпускник Морско-
го кадетского корпуса 1901 года, участник похода Второй
Тихоокеанской эскадры и Цусимского сражения на эскадрен-
ном броненосце «Орёл». По возвращении из Японии рабо-
тал несколько лет в Учёном отделе Главного морского шта-
ба по научному разбору документов Русско-японской войны.
– 153 –
С 1914 по 1917 год капитан 1-го ранга Ларионов командовал
яхтой морского министра «Нева» и состоял при И. К. Григо-
ровиче офицером для особых поручений. Лояльно встретил
Советскую власть, прослужив на Балтике до демобилизации
после окончания Гражданской войны. В 1924–1935 гг. рабо-
тал в учреждениях Академии наук СССР9.
Тематико-экспозиционный план (далее — ТЭП) вы-
ставки по истории Русско-японской войны, предложенный
Л. В. Ларионовым, имел сложную смысловую структуру,
вполне отразившую противоречивые процессы в становле-
нии официальной историографии. Основная сюжетная ли-
ния развёртывания выставки: «В царском флоте всегда гото-
вились к очередному смотру. В японском флоте готовились к
войне» — стала дополняться информацией о стихийном на-
родном патриотизме и прогрессивной роли, которую играл
на флоте выходец из демократической среды С. О. Макаров.
Особое значение в этой связи приобрела цитата из работы
В. И. Ленина «Падение Порт-Артура», выбранная как цен-
тральная для музейной экспозиции: «Войны ведутся теперь
народами, и потому особенно ярко выступает в настоящее
время великое свойство войны: разоблачение на деле, перед
глазами десятков миллионов людей, того несоответствия
между народом и правительством, которое видно было досе-
ле только небольшому сознательному меньшинству»10. В об-
становке второй половины 1930-х гг. антисамодержавный
пафос статьи трактуется скорее как неспособность самодер-
жавия отстоять интересы страны, когда комплексное разви-
тие Дальнего Востока подменяется государственным воен-
ным обеспечением коммерческих авантюр приближённых
к трону лиц. Интересы России же трактуются, прежде все-
го, как интересы промышленно-технические. Согласно ТЭП
в экспозиции подробно демонстрировались таблицы осу-
ществления постройки броненосных судов Россией и Япо-
нией после 1895 г., таблица расходов на Морское министер-
ство с 1895 по 1905 гг., таблица соотношения сил на Дальнем
Востоке к началу войны 27 января 1904 г.11 При этом посе-
тителя целенаправленно подводили к неутешительному вы-
– 154 –
воду о недофинансировании флота и его общей технической
отсталости.
Аналогичным образом подавались проблемы логистики
и фортификации. Под планом Порт-Артура следовало пояс-
нение: «Оборудование Порт-Артура к началу войны не было
закончено, а на Дальний истрачено было 24 миллиона ру-
блей. Внутренний бассейн порта не был углублён. Выход на
внешний рейд был один, узок и мелок. Дока для больших су-
дов не было. Береговая оборона порта не закончена»12. Не-
распорядительность чинов военного и морского ведомств
тут оттеняют успехи строительства русского порто-франко
на Ляодунском полуострове, города Дальнего, любимого де-
тища министра финансов С. Ю. Витте. Далее в экспозиции
в сопоставлении с материалами о российском военно-мор-
ском присутствии на Дальнем Востоке размещалась карта
с обозначением оборудованных и защищённых портов Япо-
нии и характеристикой японского флота.
При описании гибели «Варяга» и «Корейца» вводится
положение очень важное для дальнейшей интерпретации
в музейной экспозиции неудач Русского флота: «Поставить
[модели] так, чтобы “Кореец” стоял в кильватер “Варягу”,
то есть так как они вышли в бой, чтобы показать всю бес-
смысленность соединения быстроходного крейсера (23 узла)
со старой тихоходной канонеркой (10 узлов)»13.
Особое место в экспозиции отводилось «народному ад-
миралу» С. О. Макарову. Указания по оформлению макаров-
ского стенда гласили: «24-II прибыл туда [в Порт-Артур].
Сразу поднял дух эскадры. Японцы первые отметили актив-
ность русской эскадры. Отметить его происхождение и про-
звище “кантонист” данное врагами в Адмиралтействе»14.
Дальнейшие события обороны Порт-Артура: гибель «Пе-
тропавловска», бои 10 июня и 28 июля 1904 г. показывались
в экспозиции отстранённо, без ярких выводов. В ТЭПе разъ-
яснялось, что «площадь, предоставленная для экспозиции,
не даёт возможности полностью осветить детали всей войны
1904–1905 г. Артурский период показан в главных его мо-
ментах. Цусимский период развернут шире и более детали-
– 155 –
зирован, т.к. он завершает собой полную гибель царского
флота и крах самодержавия. Вместе с тем Цусима даёт боль-
ше уроков, которые могут быть учтены современностью»15.
Поход Второй Тихоокеанской эскадры и Цусимское сра-
жение освещались ввиду ленинской цитаты: «С бору да с со-
сёнки собран экипаж, наскоро закончены последние приго-
товления военных судов к плаванию, увеличено число этих
судов посредством добавления к новым и сильным броне-
носцам “старых сундуков”»16. Особенно подробно, как «му-
зей образцов», характеризовался корабельный состав эска-
дры. Пунктирно намечены основные события: выход из
Либавы, Гулльский инцидент, шторм у мыса Доброй Надеж-
ды, стоянка в Носсибе, переход через Индийский океан, сто-
янка в Камранге.
Согласно ТЭПу, основной проблемой эскадры за всё вре-
мя плавания оставалось приобретение угольных запасов и их
погрузка. Из-за сложностей международной обстановки,
враждебного нейтралитета Великобритании и её колоний, во
время редких стоянок уголь на корабли принимался с пере-
грузом. Нередки были и погрузки в море. Специально экспо-
нировался чертёж погрузки со стрелы на стрелу, и освеща-
лись пять погрузок угля за время перехода через Индийский
океан17. Подобная практика, не только до предела выматыва-
ла экипажи, но и стала одной из веских причин поражения
в Цусимском бою, когда перегруженные корабли Российско-
го флота при первых повреждениях теряли остойчивость.
Именно потере остойчивости, наряду со сравнительными
таблицами вооружений русской и японской эскадр, был по-
свящён стенд Цусимского боя. Экспонировался чертеж раз-
реза по миделю броненосца типа «Бородино» с показанием
предельного крена в связи с перегрузкой. Большое внимание
уделялось броненосцу «Орёл», на котором проходил службу
автор ТЭПа Л. В. Ларионов.
Таким образом, экспозиция разворачивает сюжет Русско-
японской войны в свете цитаты И. В. Сталина из выступления
перед участниками Первой Всесоюзной конференции работ-
ников социалистической промышленности 4 февраля 1931 г.
– 156 –
Чётко увязывая военную мощь и промышленное развитие,
И. В. Сталин отмечал: «История старой России состояла,
между прочим, в том, что её непрерывно били за отсталость
[…]. За отсталость военную, за отсталость культурную, за
отсталость государственную, за отсталость промышленную,
за отсталость сельскохозяйственную. Били потому, что это
было доходно и сходило безнаказанно»18. Выставка хорошо
иллюстрировала эти положения. Страна, которая не создаёт
централизованно весь комплекс отраслей тяжёлой промыш-
ленности, обречена на военное поражение, и прежде всего
на море, ибо военный флот является заказчиком продукции
наиболее высокотехнологичных производств.
Л. В. Ларионову, как разработчику концепции, удалось
удачно вписать нарратив о Русско-японской войне в совре-
менную ему повестку индустриализации. 15 августа 1937 г.
он сдал зал обновлённой экспозиции Русско-японской вой-
ны представителям Ленгорсовета. Можно утверждать, что
данные методические разработки Л. В. Ларионова стали нор-
мативными для выставок о Русско-японской войне в после-
дующие десятилетия.
Примечания
1 Бранденбергер Д. Национал-большевизм: сталинская массо-
вая культура и формирование русского национального самосозна-
ния (1931–1956). СПб., 2009. С. 122–126.
2 Там же. С. 127–129.
3 Поляков Т. П. Из истории отечественной экспозиционной мыс-
ли: идеи и предложения Первого Всероссийского музейного съез-
да (1930 г.) в области «музейного языка» и их отражение в экспози-
циях начала 1930-х годов // Культурологический журнал. 2018. №3
(33). URL: https://cyberleninka.ru/article/n/iz-is … itsionnoy-
mysli-idei-i-predlozheniya-pervogo-vserossiyskogomuzeynogo-
sezda-1930-g-v-oblasti-muzeynogo (дата обращения:
09.12.2019).
4 Силина М. «Эмоциональное мышление» и «самоговорящие
вещи»: к истории аффекта в советских музеях в1920–1930-х годах //
Политика аффекта: музей как пространство публичной истории.
М., 2019. С. 151-173.
5 Поляков Т. П. Методы и технологии создания музейных экс-
позиций в Советской России (1918–1991) // Артгид — [Электрон-
ный ресурс] — http://artguide.com/posts/1389 (дата обращения
09.12.2019).
6 История Центрального военно-морского музея 1709–2019.
СПб., 2019. С. 242.
7 Там же. С. 243.
8 К изучению истории: сборник. М., 1937. С. 18.
9 Личное дело Ларионова Л. В. // РГАВМФ. Ф. Р-2192. Оп. 3.
Д. 1782.
10 Ленин В. И. Падение Порт-Артура // ПСС. 5-е изд. Т. 9. С. 154.
11 План экспозиции Центрального военно-морского музея по от-
делу Русско-японской войны // РГАВМФ. Ф. Р-402. Оп. 3 Д. 39. Л. 2.
12 Там же. Л. 2 об.
13 Там же. Л. 3.
14 Там же. Л. 3 об.
15 Там же. Л. 5.
16 Ленин В. И. Разгром // ПСС. 5-е изд. Т. 10. С. 251.
17 План экспозиции… Л. 5 об.
18 Сталин И. В. О задачах хозяйственников: речь на Первой
Всесоюзной конференции работников социалистической промыш-
ленности 4 февраля 1931 г. // Сочинения. Т. 13. С. 38–39.