... Дивизион особого назначения, в котором состояло 5 миноносцев и транспортный пароход «Москва». Начальник дивизиона барон Остен-Сакен. Цель перехода – пройти кругом света южным путем, достигнуть берегов России, в Мурманск, Архангельск, и охранять их от германских подводных лодок, которые нападали на заграничный транспорт.

(Нагасаки) … время были не важные. Но бухта для стоянки военных кораблей очень хорошая, глубоко заходит в материк, этим создает хорошую стоянку. В то время у них на верфях строился большой военный корабль сверхдредноут «Хьюга». В период нашей стоянки его спущали на воду. Был дан артиллерийский  залп из орудий. Все пароходы, большие и маленькие, открыли гудки. Маленькие катера убегали, как будто испуганные. Видимо, принято так салютировать вновь родившимся кораблям.

Шел январь. На деревьях висели зрелые апельсины. Старший офицер нашего корабля Залевский команду матросов водил в торговую баню. Вот что она из себя представляет. Мужское и женское отделение почти общее. Разделяется низенькой решеткой сантиметров 70 высоты. Где моются мужчины, среди них прислуживают японки, стараясь наливать воду в маленькие тазики и подавая ее моющимся. Парных нет. В одном углу бани сделано углубление, в котором налита вода, примерно на метр глубины. В него могут зайти 10-15 человек и купаться. Не спущая воды, приходят вторые. Я подумал: здесь полностью отсутствует гигиена. Когда пошли обратно на корабль, старший офицер Залевский купил у японца целую корзину апельсин, отдал японцу 1 иену. Я думаю, что в ней было штук 100. Остановив команду, каждому дал по 2 апельсина, после чего построил команду по 4 человека и пошли на корабль.

В Нагасаках крупных магазинов я не видел, но порядок такой: подошел к двери магазина, на тротуаре оставляешь свою обувь. Заходи в магазин не беспокоясь, обувь твою никто не тронет. Что еще осталось в памяти – что магазины не запираются на замок. Закрывают двери и ставни и уходят. В большинстве у них магазины построены вместе с жилым помещением, магазин отгорожен легкой стеной, в которой сделана дверь в жилое помещение. Так зайдешь в магазин – никого нет, пройдет минута-две – появляется хозяин.

Да вот еще что. Корабль стоит на рейде, подплывает в лодке поставщик товаров и продуктов. Заказывайте что угодно. Завтра весь заказ будет доставлен. Даже делает так: привез много образцов костюмного материала, закажите из любого , снимут мерку и через трое суток заказ…

…В период стоянки проводился текущий ремонт паровых машин. Устранялись недоделки после капитального ремонта, произведенного во Владивостокском порту. Выход вечером преследовал цель засекретить, чтобы никто не знал, когда и куда ушли русские, ведь в то время шла война с Германией. При  выходе в море на главном морском штабе японцами был поднят сигнал – два красных шара. Это извещало, что в море начался шторм. Барон Остен-Сакен говорил, что Родина ждет нас. Мы нужны, чтобы защищать берега Мурманска, где нападают германские подводные лодки на все корабли, везущие грузы в Архангельск…


… Выходя из бухты Нагасаки, видимо, по договоренности нашего начальства с японским морским штабом, нам открыли ворота в море. Головным шел транспортный корабль «Москва», где находился нач. дивизиона барон Остен-Сакен. За ним в кильватер шли миноносцы один за другим. Вскоре оказались в открытом море.

…Началась сильная качка. Телеграфист Волков и говорит: это, мол, что за качка. Вот в Беринговом море как ударило в борт, так все шкатулки оказались на полу. Прошло не больше 10 минут, как по заказу, ударила волна в борт…

…Что находилось в шкатулках, оказалось в воде, все смешалось, на полу хаос. Никто не может поднять головы, всех закачало. Мною замечено, что лица, употребляющие много алкоголя, почти не поддаются качке. В этот момент в жилом помещении не хватает кислорода, дышать становится тяжело, вычеркнешь спичку – не горит.

…Старые моряки смеялись над молодыми. Говорили: это вам началось крещение. Наши маленькие корабли кидало как щепки. Наступала темная ночь, ничего не видно. Да плюс к тому, раз военное время, свет нигде не должен проникать, все световые отверстия должны быть закрыты наглухо.  Только у каждого корабля на задней мачте на высоте примерно двух метров прикреплена металлическая коробка. В задней стенке этой коробки проделана щель, в которую виден свет электролампы. Это называется кильватерный свет. За этим светом следит рулевой с капитанского мостика, где он несет вахту, чтобы постоянно следовать за этим светом.

…Идем вглубь моря, расстояние от Нагасаки до Гонконга 1100 миль. Шторм становится все сильнее, ветер достигает такой страшной силы, что, рассекаясь о стальные тросы, издает  ужасные раздирающие звуки, иногда как вой шакалов, иногда как плач маленьких детей. В такое время на вахте стоят один час, и за этот  час много, много всего передумаешь.

…Прошел час, нужно вахтенному выходить на смену. Выходить надо по вертикальной лестнице. Человек стоит у лестницы и ждет, когда корабль поднимется на волне. В это время нужно быстро выходить. Только открыт люк, как вал воды хлынул внутрь помещения. Кричат: закрывай, потонем!

…Вдоль корабля по всей его длине посредине натянута толстая веревка из пеньки. Человек, стоящий на вахте, все время держится за нее обеими руками. Малейшая оплошность  - и человек окажется за бортом, спасать никто не будет и спасти невозможно.  Зачастую по всей верхней палубе прокатывается вал воды толщиной в метр, иногда и больше. Теперь наши корабли не качает, а треплет. Корабль бросает то вперед, то назад, и вдруг с огромнейшей силой налетает  большой вал, ударяет о борт корабля, затрещала и упала мачта. Стоя на вахте, я старался приложиться к большой дымогарной трубе, чтобы падающие обломки от мачты миновали меня. Оборвалась радиосеть, натянутая от мачты до мачты, нарушилась радиосвязь.  Море похоже на большой кипящий котел. Гребень волны достигает высоты трех или четырехэтажного дома. Когда корабль опускается вниз, горы воды находятся много выше высоты корабельных мачт. Потом нос корабля начинает врезаться в громаднейшую толщу морской волны. Стоишь и думаешь – сейчас будут погребены все люди и корабль навсегда. Нос корабля врезается в волну почти до капитанского мостика и тут совершается чудо: корабль не тонет, а постепенно взбирается на самый гребень волны. Как только  вал достигнет середины корабля, корабельные винты оказываются в воздухе. От быстроты вращения винтов корабль страшно начинает трясти, кажется, что корабль переломится пополам, но вскоре чувствуешь, что винты погрузились в воду и ход корабля стал нормальным. При такой ужасной стихии никто не думает о походе вперед, а только стараются правильно вести корабль, чтобы нос корабля приходился поперек волны. Только в таком положении корабль можно спасти от гибели. Если не сумеют управлять кораблем и поставят его вдоль волны – в таком случае гибель корабля неизбежна.

Я стою на вахте около телеграфной рубки. За веревку держишься обеими руками, потому что крен корабля достигает 45 град. Малейшая оплошность – будешь за бортом. В носовой части корабля ударился в борт сильный вал. Вмиг оторвало ящик  с железным инструментом. Вес всего ящика 500 кг. Его начало передвигать от одного борта ко второму и обратно. Движение ящика издает сильный шум. Ночь, темь страшенная. Слышу звонок от командира корабля, продвигаюсь к рупору, не отрываясь от веревки. Слышу: что такое там шумит? Говорю: ящик с инструментом оторвало. Слышу: вызови боцмана и сбросьте ящик за борт. Вызвал боцмана Панова, подошли к ящику, гадаем, как его сбросить. И вдруг сильный удар бортовой волны, вода стремительно…

Проходит ночь, начинает светать. Много пережили моряки за эту ночь.  Пять маленьких миноносцев болтаются вдали друг от друга, как будто парализованы. Мачты на всех кораблях поломаны, радиосвязи нет, паровые рулевые машины вышли из строя, на всех кораблях рулем управляют вручную. Головного корабля «Москва», на котором находился нач. дивизиона, всю ночь никто не видел и от него никакого командования не поступало. Где наш начальник дивизиона – никто не знает. При помощи ручных флажков начались переговоры всех командиров кораблей. Решили вернуться обратно в Нагасаки. Кто-то из командиров кораблей должен взять на себя командование – умело повернуть на таких волнах в обратный путь. Не каждый командир может правильно повернуть корабли обратно при таком ужасном шторме. За это ответственное дело взялся командир соседнего корабля по фамилии Ушаков. Большая умница, говорил на многих языках – английском, французском, немецком, а носил русскую широкую русую бороду.  Он смог безаварийно повернуть все корабли, которые за одну ночь шторма были доведены до ужасного состояния,  в обратный путь.  Вечером при входе в Нагасакский залив, где шторм был уже гораздо тише, чем в море, один из миноносцев, кажется, «Бесшумный», отстал от всех километров на двадцать. Он начал терпеть аварию, давлением морской волны отодрало несколько заклеп, и вода начала просачиваться в трюмы. Были приведены в действие все имеющиеся насосы для откачки воды, но поступление воды усиливалось. Это грозило гибелью корабля. Командованием было произведено три выстрела из орудия, потому что радиосвязь не работала. Это означало: корабль терпит бедствие. Наши корабли, которые уже вошли в порт Нагасаки, на обломке мачты подняли международный сигнал, что русский корабль терпит бедствие. Японские власти срочно послали несколько мелких кораблей, захватив  с собою две порожние баржи. Принялись спасать. Подвели на отверстие пластырь. Под киль миноносца подвели тросы, которые закрепили на баржах по обеим сторонам  миноносца, и миноносец спасли. Миноносец привели в порт баржи, как человека, тяжело раненого.

Совершая кругосветное плавание в 1917 году, наш дивизион особого назначения состоял из пяти миноносцев и вспомогательного транспортного парохода «Москва», на котором находился начальник дивизиона немец барон Остен-Сакен.  Находились  в английской колонии морской порт Гонконг.  В период нашей стоянки старшим телеграфистом нашего корабля по фамилии Левчук была получена из России шифрованная телеграмма, которую упомянутый радиотелеграфист отдал в кают-компанию  офицерам для расшифровки. В телеграфную рубку проходила трубка, через которую офицеры давали указание телеграфисту и принимали от него полученные телеграммы. При расшифровке т. Левчук приложил ухо и узнал, что принес радиотелеграф. В телеграмме говорилось, что в России произошла революция. Царь арестован. Крестовая тюрьма разбита. На кораблях следует создать корабельные комитеты и так далее. Офицеры, получив такую телеграмму, решили не объявлять морякам до прихода в Россию. Телеграфист Левчук был рабочий Петрограда и , наверное, хорошо понимал, что такое революция. Он повел разъяснения на всех кораблях, чтобы потребовать  засекреченную телеграмму, придя в порт Сингапур. Боцмана всех кораблей умышленно стали настаивать перед начальством произвести всем кораблям текущий ремонт. Начальство согласилось. Все миноносцы были отведены в порт ближе к мастерским и пришвартованы к портовой стене. Это делалось для удобства ремонта. Наш. миноносец «Лейтенант Сергеев» стоял первым у стены, все остальные миноносцы крепились к нашему. Вот в этот момент и решили выйти на берег всем, кроме вахтенных. Левчуком  было дано указание, чтобы на всех миноносцах заранее отобрать ключи от минных погребов под предлогом необходимой уборки в погребах. Это делалось для того, чтобы офицеры не смогли навредить кораблям, т.е. взорвать корабли. За двое или трое суток до этого момента меня вызвал фельдфебель нашего корабля Наумов, боцман Панов и старший радиотелеграфист Левчук. Они сказали мне, что «тебе предстоит находиться на вахте во время требования всеми моряками засекреченной телеграммы». Я в то время считался молодым моряком. Шел первый год моей службы. Я заранее знал, что ведется подготовка на всех кораблях. Я спросил, что мне делать на вахте. Левчук разъяснил: когда будет дана команда выходить со всех кораблей на берег, которые пойдут через наш корабль  - об этом не докладывать офицерам. Пропустить моряков со всех кораблей. Это было связано с большим риском. Он предупредил меня: если нападет  на меня офицер, для моей защиты были оставлены минеры у минных аппаратов, как будто бы производят чистку мин. Около них были приготовленные железяки. Было условлено так: если офицер нападет на вахтенного или сделает выстрел, минеры должны убить офицера.

И так я стою на ответственной вахте. Утром произвели уборку на всех кораблях. Позавтракали. Офицеры все спали. Втихомолку подалась команда всем выходить со всех кораблей на берег, где заранее была выбрана площадка, где бы могли разместиться все моряки. Со всех кораблей моряки вышли на берег.. Я нахожусь рядом с минерами, слышу электрический звонок, которым вызывают вахтенного. Я подбежал к телеграфной рубке, где был прикреплен рупор, в кают-компанию говорю «Что изволите, ваше высокоблагородие?»  Послышался голос старшего офицера Залевского (человек высокого роста, худощавый, 45 лет  - по словам его денщика по фамилии Церковников). Был всегда бледным и, кажется, серчал сам на себя. Он был очень злой. Залевский говорит: дай команду, чтобы матросы занимались сигнальными занятиями. Я ответил: есть, ваше высокоблагородие. Команды на корабле не было, она находилась на берегу. Стояли во фронте, требовали русского консула и нашего начальника дивизиона барона Остен-Сакена. Вскоре послышался второй звонок. Я подбежал к рупору. Залевский говорит: почему команда не производит сигнальных занятий. Я ответил, что все матросы, кроме вахтенных на всех кораблях вышли на берег и что-то требуют, но я не знаю, что. Старший офицер Залевский  вышел на верхнюю палубу, как и всегда очень бледный, обе руки держал в брючных карманах, где у него постоянно находилось огнестрельное оружие. Говорит: вахтенный, подойди сюда. Я подошел. Спрашивает: где все матросы?  Я показал на берег, где моряки стояли во фронте. Он постоял с минуту, в упор смотрел на меня, повернулся и пошел в кают-компанию. Минеры стояли почти рядом, ожидая какое-то происшествие, но оно не произошло. Старший офицер спустился в кают-компанию, разбудил командира корабля (Петрова) и всех офицеров. Все поднялись на верхнюю палубу. Офицеры пошли на следующие корабли, видимо также разбудили спящих офицеров. Собрались все офицеры с миноносцев и пошли в ту сторону, где стояли во фронте моряки, требовавшие русского консула и нач. дивизиона, который в это время находился у русского консула , видимо, обсуждали вопрос о происшедшей революции в России. Как только офицеры с миноносцев подошли к морякам, стоявшим во фронте, стали спрашивать: что вы хотите?. Избранные лица отвечали, что нужен консул и нач. дивизиона. Некоторые офицера настаивали, чтобы моряки вернулись на корабли , говоря: любой вопрос можно решить на корабле. Запугивая, что английские власти могут посчитать это явление за бунт и примут суровые меры. Но моряки не расходились, ожидая русского консула.

Вскоре подошла изящная легковая машина, из нее вышел нач. дивизиона и русский консул.  Подойдя к морякам, поздоровались. Моряки ответили по-военному.  После этого нач. дивизиона спросил моряков: что вы хотите? Уполномоченные лица ответили: зачитайте нам телеграмму, полученную из России. Остен-Сакен, видя безвыходное положение, стараясь снять с себя вину, обратившись к офицерам, говорит: господа офицеры, неужели вы до сих пор не зачитали телеграмму, полученную из России. Тут же один командир корабля Ушаков вышел вперед и стал зачитывать полученную телеграмму, в которой говорилось, что в России произошла революция, царь арестован, Крестовая тюрьма разбита, политзаключенные распущены. Дальше говорилось на кораблях создать корабельные комитеты и всякое наказание , наложенное офицером на матроса, должно разбираться комитетом, и много-много других льгот для моряков и солдат. В это время было разрешено матросам носить волосы, которые постоянно должны быть в образцовом порядке.

Когда командир корабля закончил читать телеграмму, моряки кричали «ура», обнимались и целовались друг с другом, многие от радости плакали. Все моряки вернулись на корабли, кричали: теперь мы свободные граждане. Некоторые офицера находились на верхней палубе корабля, стояли бледные, не знаю, от испуга или от злости. Смотря на все происходящее, мы с другом Елизаром Ануфриевым, обнимались и от радости плакали. В этот день никаких других происшествий не произошло. Вскоре на кораблях были избраны корабельные комитеты и всякое несправедливое издевательство над матросами и солдатами прекратилось. И наверное с этого времени в России сорвали вывески, находящиеся у входа в гор. сад: НЕ ВПУСКАТЬ В САД СОБАК И СОЛДАТ. Так расценивало царское правительство защитников Родины.

Наш дивизион миноносцев продолжал свой путь из Индийского океана через Суэцкий канал в Средиземное море. Пройдя стокилометровый Суэцкий канал, была сделана остановка в порте Санд на несколько дней. Команда поочередно отпускалась на берег. В один вечер моряки, заряженные спиртными напитками, при возвращении на корабль стояли на пристани, ожидая вельбот. В это время  к морякам подошел офицер с другого миноносца по фамилии Пашкевичь. Щупленький, маленький ростиком, лет 35., который до телеграммы сильно издевался над командой, и в это время что-то стал грубить. Моряки долго не думая, схватили его вчетвером за руки и ноги, раскачали и бросили в залив. Сразу подсчитали за всё. Какая-то посторонняя шлюпка подобрала его, но на корабле его больше не показали. Моряки опрашивались судовым комитетом, но наказаны не были. После такого случая над матросами никто не издевался, а дисциплина на кораблях была образцовой…