Botik Petra Velikogo написал:

Оригинальное сообщение #753245
Ставится знак равенства между ВМБ и городом, по названию которого она названа. Это не одно и то же.

Согласен. Но жители города: портовики, моряки гражданских и рыболовных судов, просто призванные, принимали участие в снабжении десантов в Феодосии и в Керчи.

Согласен. Учту на будущее.

А разве Куников сражался в районе Абрау? По-моему, все эта история от начала до конца - местные бредни.

Ну а как можно опровергать подобные байки? Взять со всех узбеков - участников ВОВ справки, что они там ничего не грабили?
ИМХО, доказывать тут не Ваша задача, а задача того, кто такие байки травит.

Tangut написал:

Оригинальное сообщение #754789
прокомментируете сей бред ОБС об обороне Новороссийска:

По поводу бреда лже ветерана, который написал: «…Но и не меее важные факту что все новороссийцы что были в СС или полиции не выдавались местными жителями. Их разоблачали уже через десятилетия. Они спокойно жили и работали. Но потом уже в архивах СС всплывали они…» сообщаю, что мне довелось работать в Новороссийске в середине 70-х годов прошлого века. Многие из коренных новроссийцев (которые в годы войны были детьми) вспоминали, что немцы вывезли всех жителей Новороссийска в район Днепропетровска, где заставили всех работать. При этом при перевозке через Керченский пролив держали их на палубах судов, чтоб исключить атаки советской авиации на суда. А здесь подтверждение того, что в городе при освобождении было всего 30 жителей - http://altudarnik.ru/arc/?a=1790!  Кто из этих 30 работал на немцев, думаю, компетентные органы «разобрались» уже давно.
"...19 августа 1942 года начались бои за НОВОРОССИЙСК. Они не утихали ни днём, ни ночью и продолжались 393 дня. Ожесточённые бои шли на улицах города. Остановить врага удалось лишь в юго-восточной части Новороссийска. Со второй половины октября 1941 года начались ежедневные налёты фашистской авиации на КЕРЧЬ. В тяжелейших условиях удалось вывезти из города 30000 жителей. Фашисты проводили в городе жесточайший террор: они уничтожили 15000 советских военнопленных, погибли 14000 мирных жителей и свыше 14000 увезли на принудительные работы в Германию. В октябре и ноябре 1943 года немцы проводили насильственную эвакуацию жителей города и окрестностей, укрывавшихся расстреливали. На момент освобождения города в нём оставалось всего 30 человек...".
С уважением,

И что дадут номера частей?

Botik Petra Velikogo написал:

Оригинальное сообщение #754841
И что дадут номера частей?

1. Скорее всего, никакого полка на территории Абрау Дюрсо не было. В силу особенностей местонахождения поселка, как справедливо отмечено.
2. По номерам частей - места их формирования. Полагаю, что "узбекские" там отсутствовали.

Botik Petra Velikogo написал:

Оригинальное сообщение #754890
Короче говоря, предлагаю Вам не ломать над этим голову, ибо еще Ломоносов говорил - "Один дурак камень в Неву закинет - десять мудрецов не смогут вытянуть".

Совершенно правильно, Мирослав Эдуардович.
Абрау обороняли части морской пехоты. И о защите винных подвалов есть более интересные слухи. Если разрешите, то в своё время.
на счёт местных в Абрау. Как и везде на Юге, там сейчас на много больше приезжих, чем коренных. Старики поумирали, а молодёжь мало что помнит о тех временах.
Летом 1942 года дивизии, сформированные в Средней Азии, в основном, направляли под Сталинград. А Новороссийск был он кому защищать. Но об этом - в своё время.

Старый Судоремонтник написал:

Оригинальное сообщение #756930
Начальник конвоя

Командир конвоя

Старый Судоремонтник написал:

Оригинальное сообщение #756930
десантники  была почти все

Старый Судоремонтник написал:

Оригинальное сообщение #756930
Грузчики работали не обращая на обстрелы и бомбежки порта.

Старый Судоремонтник написал:

Оригинальное сообщение #756930
Высадка велась.

Надо бы еще подредактировать.

Старый Судоремонтник написал:

Оригинальное сообщение #756930
Впоследствии, приговор был отменен, но оба офицера были направлены в штрафной батальон.

Штрафбатов в ВС СССР в то время еще не существовало, впрочем, как и офицеров.

Старый Судоремонтник написал:

Оригинальное сообщение #756930
В живых осталось всего три человека.

Помнится, в расположение наших войск вышло три человека, что не то же самое.

Но Новороссийск заботился не только о Феодосии.
31 декабря из порта вышли транспорта "Абхазия" и " Белосток" в охранении крейсера "Молотов" и лидера "Ташкент".  На них шли в Севастополь части 386-й стрелковой дивизии, несколько маршевых рот, боеприпасы. На крейсере была доставлена оперативная группа инженерных заграждений во главе с начальником штаба инженерных войск РККА генералом И.П. Галицким. На борту так же было 20 тыс. противотанковых, 25 тыс. противопехотных мин, 200 тонн взрывчатки. В составе группы находился полковник, в последствии генерал-лейтенант инженерных войск Е.В. Леошеня. 1 января корабли прибыли в Севастополь.

Но возвращались не все корабли.
Уже 31 декабря под ударами авиации противника в Феодосии затонул у причала п/х «Красногвардеец», капитан Д. В. Кнаб. Экипаж без потерь покинул судно.
В новогоднюю ночь на 1 января на выходе из порта п/х «Ташкент», капитан К. И. Мощинский, подвергся атакам групп бомбардировщиков. В него попало 5 бомб и он сел на грунт по палубу и загорелся.. Погибло 17 членов экипажа. Остальные добрались до берега. Капитан был тяжело ранен. 4 января в Феодосии авиацией потоплен п/х «Зырянин», капитан П. Л. Толбузин, погиб 1 человек. 5 января у широкого мола Феодосии затонул т/х «Ногин», капитан П. Л. Безайс, разбитый авиацией.
В связи с большими потерями гражданских судов 7 января нарком ВМФ адмирал Н.Г. Кузнецов приказал командованию  Черноморского флота срочно отремонтировать все находившиеся на консервации и поврежденные суда, для чего в помощь мастерским и заводам выделить корабельных инженеров и инженеров-механиков, а также приспособить для перевозки воинских грузов танкеры и все мелкие суда.
Перевозка грузов в Керчь и Феодосию была переложена на небольшие суда, вплоть до рыбаков и самоходных барж небольшой грузоподъёмности. Они шли вдоль берега со своей парадной скоростью, чуть больше скорости пешехода и везли, чаще всего боеприпасы. Весной эти корабли активно обстреливала авиация противника. И среди моряков дорога в Керчь получила название «Аллея бомб».
Обломки погибших судов, шлюпки, всё, что уцелело, осталось на плаву после неравного боя с фашистскими стервятниками море выбрасывало на пляжи под Анапой, на косу между  Бимлюком и Джемете. Здесь же, на Анапском пляже, был спасательный вельбот с теплохода «Армения». Название судна, написанное черной краской, сохранилось на белом борту. Не пригодившийся ни кому, вельбот долго гулял по морю, пока не оказался под Анапой.

3 января норд-ост убился и израненный крейсер «Красный Кавказ» встал к причалу. Но напрасно командир крейсера ждал судоремонтников. Командование посчитало, что трёх штормовых суток вполне хватило, что бы команда корабля устранила все боевые повреждения. Не успели опустить трап, как на борт поднялись армейские командиры с предписанием штаба флота принять на борт зенитчиков и доставить в Феодосию... Но состояние «Красного Кавказа» исключало какой бы то ни было дальний переход. Об этом командир крейсера прямо и сказал контр-адмиралу Елисееву.
— Знаю, — сухо ответил мне начальник штаба. — Но у нас нет выхода, Гущин. Дивизион в Феодосии нужен позарез. Все наши зенитчики вместе с войсками продвинулись в глубь полуострова. Нечем прикрывать порт. А туда сейчас идет транспорт за транспортом с подкреплениями. Только «Красный Кавказ» может быстро доставить артиллерию в Феодосию. Других кораблей у штаба под рукой нет. Понимаешь?
М.И. Гущин понимал всё. Перед войной он попал в «стальные ежовые рукавицы», но выжил, сумел вернуться на флот и стать командиром крейсера. Он понимал, что в случае отказа, ему могли припомнить недавнее прошлое. Крейсер вместо ремонта начал погрузку. На палубу было погружено двенадцать зенитных 85-мм зенитных пушек и 1700 ящиков снарядов к ним, 10 грузовых автомашин и 2 трактора-тягача, в кубрики - 1200 красноармейцев и командиров.
В этот день на поезде в Новороссийск прибыли военные корреспонденты газеты «Красная Звезда» К.М. Симонов и газеты «Правда» М.И. Мержанов. Константин Михайлович ой вспоминал:
«.. Мы прошли какими-то арками, потом через какой-то туннель, и наконец через полчаса ходьбы добрались до набережной, где в небольшом двухэтажном доме помещался штаб Черноморского флота. Я надеялся застать там известного мне по Одессе члена Военного Совета флота Азарова, но его не было, и пришлось обращаться к комиссару штаба тыла, который посетовал: прибудь мы всего на полчаса раньше, мы бы ещё поспели на крейсер «Красный Кавказ», который ровно две минуты назад – комиссар штаба тыла при этом посмотрел на часы – отвалил от стенки и пошёл в Феодосию. 
Не очень-то доверяя такой слишком уж картиной точности, я попросил все же позвонить в порт, может крейсер ещё не отвалил. Он ответил, что на флоте точность – это действительно точность. Но я всё-таки попросил его ещё раз позвонить.
Когда он позвонил, выяснилось, что крейсер ещё здесь, но должен отвалить с минуты на минуту. Мы взяли у комиссара записку и, как угорелые, выскочив из штаба, в сопровождении краснофлотца понеслись по набережной на дальний причал, у которого стоял крейсер. Все причалы были полны судов. Стояла морозная погода и шел снег. Над морем и над набережной курился густой белый пар. Гулко шагали матросские патрули. Минут через двадцать добежали до крейсера, который и не думал отваливать. На него догружали орудия, ящики с боеприпасами, автомашины и многое другое. Кроме грузов, на крейсере шли в Крым штабные работники 44-й армии, командование которой уже находилось в Феодосии...»
    Все же комиссар штаба тыла флот оказался прав. «Красный Кавказ» уже выбрал швартовы и готов был отойти от пирса, когда на нем появился посыльный из штаба флота.
     - У меня екнуло сердце. «Что-то стряслось», - вспоминал М.И, Гущин. - Так оно и оказалось. Посыльный передал мне приказание командования отложить выход на сорок минут с тем, чтобы принять на борт штаб сорок четвертой армии, который также следовал в Феодосию.
Именно в эти сорок минут и сумели К.М. Симонов и М.И. Мержанов попасть на крейсер.
Пока грузили штаб, с гор на море сполз туман и накрыл бухту. На выходе из ворот порта (проход между молами) крейсер чуть не столкнулся с транспортом. Ни кто не изменил график движения судов в связи с задержкой крейсера! Командир крейсера доложил по радио о случившемся командиру НВМБ и получил приказ ждать. Только в 24 часа получили разрешение на выход.
На переходе крейсер забрызгивался волнами и обледенел. И весь груз примерз к палубе, да ещё покрылся коркой льда. Это очень редкое явление для Чёрного моря, но в тот год оно было. В Феодосию крейсер пришёл рано утро. Разгрузку надо было провести очень быстро. Объявили аврал. Все свободные от вахт моряки и красноармейцы вырубали изо льда пушки и машины и на руках катили их к стрелам.
На борта оставалась последняя пушка, когда появились пикирующие бомбардировщики фашистов и пошли в атаку на корабль с разных сторон. Зенитчики «Красного Кавказа» открыли огонь. Взрывы снарядов буквально облепили самолеты. Пять  немецких летчиков сбросили бомбы раньше времени и отвернуть от цели. Но шестой летчик спикировал до предельно допустимой высоты и, выходя из пике, сбросил бомбу. Прошитый снарядами загорелся и врезался в землю.  Но бомба упала между пирсом и кормой «Красного Кавказа», всего в нескольких метрах от нее.
Крейсер подбросило страшным по силе взрывом и резко накренило на левый борт, едва не зачерпнув воды. Ударной волной перекосило палубу, сорвало с фундаментов несколько 100-миллиметровых пушек, повредило и вывело из строя многие приборы и механизмы. Этим воспользовался противник. Самолёты сумели сбросить две бомбы по левому борту крейсера. Последний самолёт сбросил бомбу рядом с кормой. Еще раз перекосило палубу, весь корпус угрожающе затрещал. И этот самолёт зенитчики крейсера сумели сбить.
За десять минуть боя крейсер «Красный Кавказ» потерял часть артиллерии ,вышли из строя многие приборы и механизмы и, самое страшное, корпус корабля получил повреждения и забортная вода поступала во многие помещения. Крейсер тонул…
Командир корабля капитан 2 ранга М.И. Гущин приказал срочно поднять якорь, обрубить швартовые и выйти в море. На выходе из бухты корма крейсера почти скрылась под водой.  Моряки крейсера боролись с поступающей водой, заделывая многочисленные пробоины. Крейсер продолжала преследовать авиация противника. Гидравлические удары выбивали установленные заделки в пробоины. От взрыва одной бомбы заклинило рули,  другая – оторвала один из винтов крейсера. Взрывами было повреждено две турбины из четырёх. Дифферент на корму достиг четырёх метров!
Отбив очередной налёт, крейсер лёг в дрейф. В затопленные отсеки ушли водолазы.
Но ветер усиливался, усиливалась и качка. Волны с огромной силой били в борта, расшатывая наши временные крепления, срывая пластыри, ломая распорки и выбивая заглушки. Теперь уже не только в корме, но и в носовой части корабля стали расходиться швы, ослабли заклепки. Несмотря на принятые меры, воды продолжала поступать. Дифферент увеличился до пяти метров. Вода плескалась у четвертой башни.
Крейсер дал ход. Управлять кораблём приходилось с помощью турбин. Приказания в машину передавались по живой цепочке из краснофлотцев. И не раз ещё приходилось останавливаться и ложиться в дрейф, бороться с водой поступающей  в помещения.
    И всё же глубокой ночью 5 января 1942 года израненный крейсер «Красный Кавказ» пришёл в Новороссийск.

Командир корабля радиограммой доложил в штаб флота о прибытии и о положении дел на «Красном Кавказе». И просил выслать буксир для проводки крейсера в порт. Сделать это самостоятельно корабль не мог: всякий маневр под двумя машинами на сложном и к тому же заминированном фарватере исключался.
Но штаб флота ответной радиограммой приказал следовать крейсеру в Туапсе. В буксире было отказано.
А до Туапсе семьдесят миль по штормящему морю. И вода плещется у кормовой башни главного калибра!
Мне не удалось установить, кто подписал такую радиограмму. И на каком основании. Впрочем, помять штабников можно. Раз дошли из Феодосии до Новороссийска, значить дойдут и до Туапсе. Просто ни кто не стал вникать в истинное положение дел на крейсере. И сопровождающих кораблей не дали.
Утром 5 января «Красный Кавказ» пришвартовался в Туапсе. Из рваных пробоин высовывались брезентовые пластыри, парусиновые матросские койки, свернутые в комок шинели и бушлаты — все, чем моряки преграждали путь воде.
Только 28 января крейсер «Красный Кавказ» вышел из Туапсе в Поти на ремонт. Три недели приводили крейсер в состояние для безопасного перехода в штормовых условиях. Крейсер шёл на буксире танкера «Москва».
Искалеченный, со следами многочисленных пожаров, с пробоинами, которые, как раны, зияли в его закопченных, помятых и ободранных бортах на буксире входил крейсер «Красный Кавказ» в Поти.
    «…Но что это? Почему гремит музыка встречного марша, а над кораблями эскадры вьются флаги расцвечивания? – вспоминал М.И. Гущин. -  Почему экипажи выстроены вдоль бортов? Встречают? Но кого? Видимо, эта мысль промелькнула у всех на «Красном Кавказе». Но уже в следующий момент все сомнения покинули нас: на флагмане, а затем и на остальных кораблях взвились сигналы: «Да здравствует героический крейсер «Красный Кавказ»!», «Слава героям Феодосии!» Вслед за этим с кораблей грянуло могучее «ура!».
Скажу прямо — мы были глубоко тронуты такой встречей. Семь суток продолжалась одиссея «Красного Кавказа», семь долгих дней и ночей мы противостояли врагу, морю и огню. И победили. И сейчас, смертельно уставшие, покрытые ранами, краснокавказцы воспаленными глазами смотрели на шеренги встречающих и не замечали катившихся по щекам слез. Это не были слезы слабости. Их стыдятся. То были слезы высшего счастья, которыми плачут воины, вернувшиеся из битвы, победившие в ней; то были неудержимые слезы скорби, которые сопутствуют каждой победе, ибо ее торжество взывает к памяти павших...»

И всё же вопросы остаются:
1. Надо ли было рисковать крейсером, отправив его с большим запозданием в Феодосию, явно подставляя корабль под удары авиации противника?
2. Надо ли было продолжать рисковать крейсером, отправив искалеченный корабль из Новороссийска в Туапсе по штормовому морю без какого либо сопровождения буксирами?
3. Кто был автором приказа, пославшего крейсер в Туапсе? Неужели Елисеев со своей логикой: «Но у нас нет выхода»? Если это так, то образ Елисеева что-то очень резко меркнет в моих глазах.