Юрген написал:

#964910
Мало того Warspite практичеки был выведен из строя, поскольку досросно вышел из боя и покинул район битвы.

Спустя 2 часа после его начала. Во время же повреждения рулевого управления, Уорспайт вынесло на 60 кабельтовых к немцам, но те не смогли его добить. В критический момент боя кораблт оставался в строю...
http://wunderwafe.ru/WeaponBook/Jutland_Damage/08.htm  Переборки, подкрепленные подпорами, вполне сдерживали воду, что было проверено в 9 часов 35 минут 1 июня при атаке германской подводной лодкой, когда командиру корабля пришлось вре­менно увеличить ход корабля с 16 до 22 узлов, и не одна переборка не деформировалась.

Во время своего возвращения в Розайт «Уорс­пайт» держался без крена, несмотря на присут­ствие внутри корабля большого количества воды по правому борту


ЗЫ. Вопрос был к утверждению о незаметности "Куинов". Товарищ же не признал, не "разоружился перед партией".

Метод поллитра дает такой ответ http://lit.1september.ru/article.php?ID=200002701

Разоружиться перед партией

У этого выражения было довольно много родственных словесных оборотов: “Покаяться”, “Признать ошибки”, “Отмежеваться”.

Почти все они довольно рано стали предметом иронического глумления.

Уже в 1932 году Ильф и Петров в фельетоне «Идеологическая пеня» издевались над ритуалом обязательных “отмежеваний”:

“Необходимо помнить, что на сочинителей, не отмежевавшихся своевременно, начисляется идеологическая пеня 0,2 (ноль целых, две десятых) ругательной статьи на печатный лист художественной прозы”.

И для литераторов, ещё не овладевших техникой отречения от своих произведений, предлагали различные варианты готовых, клишированных “литотмежеваний”, среди которых был один даже стихотворный:

    Спешу признать с улыбкой хмурой
    Мой сборничек «Котлы и трубы»
    Приспособленческой халтурой,
    Отлакированной и грубой.

В середине 30-х на ту же тему был сочинён иронической перифраз, который по справедливости должен считаться одной из жемчужин тогдашнего интеллигентского фольклора:

        Он по-марксистски совершенно
        Мог изъясняться и писал,
        Легко ошибки признавал
        И каялся непринужденно.

Тот же ритуал прилюдного покаяния – уже не в интеллигентском, а, так сказать, в простонародном варианте изобразил (в более поздние времена) Александр Галич:

    Ой, ну что ж тут говорить, что ж тут спрашивать.
    Вот стою я перед вами словно голенький,
    Да, я с племянницей гулял с тёти-Пашиной,
    И в «Пекин» её водил, и в Сокольники.

    И в моральном, говорю, моём облике
    Есть растленное влияние Запада,
    Но живём ведь, говорю, не на облаке,
    Это ж только, говорю, соль без запаха!

Долгое время я думал, что чуть ли не с детства бывшее у меня на слуху выражение “разоружиться перед партией” целиком исчерпывается вот этим самым ритуалом. Наивно полагал, что вот так вот заголиться перед коллективом – это и значит “разоружиться”.

«СССР на стройке». Фотомонтаж Л.Лисицкого.Оказалось, что – нет. Что словесная формула эта несёт в себе иной, более глубокий и вполне конкретный смысл.

Впрямую столкнулся я с этой формулой в конце 60-х, в эпоху так называемого “подписантства”.

Эпоха эта началась с попытки группы писателей вступиться за арестованных коллег – Андрея Синявского и Юлия Даниэля. Было сочинено и отправлено в высокие инстанции письмо в их защиту. Подписали это письмо что-то около восьмидесяти членов Союза писателей, в числе которых был и я. Письмо было, на мой взгляд, довольно глупое. Вместо того чтобы объяснить начальству, что писателя за его сочинения можно судить, как учил классик, лишь судом, им самим над собою признанным, мы заявляли, что готовы взять своих провинившихся коллег на поруки. (Была тогда такая форма: коллектив предприятия мог взять на поруки какого-нибудь проворовавшегося или по пьянке надебоширившего своего члена и тем самым спасти его от тюрьмы.) Сочинив и отправив наверх такое письмо, мы тем самым как бы признавали вину арестованных писателей перед обществом.

Я назвал это обращение к начальству глупым, но тут проявилась не столько глупость авторов подписанного нами текста, сколько общая наша, всем нам свойственная робость, казавшаяся тогда, да и не только казавшаяся, но и на самом деле бывшая по тем временам несказанной смелостью. Ведь письмо это было первым в череде последовавших за ним в те годы, и каждое последующее было смелее предыдущего. Там “подписанты” уже не просили, а требовали. Что же касается этого – первого – письма, то, будь оно чуть смелее, под ним никогда не поставили бы своих подписей аж целых восемьдесят писателей: хорошо, если бы таких смельчаков набралось с десяток.

Первое письмо начальство пропустило мимо ушей, никак на него не прореагировало. Но письма, как я уже сказал, становились всё смелее и решительнее, а реакция начальства – всё круче, всё суровее. И в какой-то момент к “подписантам” было решено применить санкции.

Я (по беспартийности) отделался каким-то пустяковым выговором, о существовании которого даже и узнал-то случайно.

Друзья уговорили меня подать заявление на туристскую поездку в Болгарию (они собрались туда целой компанией). И вдруг мне стало известно, что меня даже не включили в тот список.

Отказов в выезде за рубеж я тогда наполучал уже много. Но в прежних случаях мне отказывали какие-то таинственные, неведомые мне инстанции, и это было, как мне тогда казалось, в порядке вещей. А тут мне – на самой ранней, самой первой инстанции – отказал мой родной Союз писателей. Что такое? Почему такая дискриминация?

Возмутившись, я заглянул в кабинет секретаря по оргвопросам – не столько в надежде поправить дело, сколько для того, чтобы выразить ему своё негодование. Вместо хорошо мне знакомого Виктора Николаевича Ильина там сидел замещавший его на тот момент другой секретарь – довольно известный прозаик.

С ним я был знаком только шапочно, но, в отличие от отставного генерала ГБ, он со мною держался не по-чиновничьи, а как свой брат-литератор. Внимательно выслушал мою сбивчивую гневную речь. Пожал плечами.

– Ума не приложу... – начал он. И, словно бы вдруг догадавшись (некоторый чрезмерный наигрыш тут сразу его выдал), предположил: – Постойте! Может быть, вы что-нибудь подписывали?

Я признался, что да, конечно, подписывал.

– Ну вот, – радуясь, что ему удалось так быстро разгадать загадку, сказал он. – Вот тут и зарыта собака. Вам надо, – дружелюбно посетовал он, – написать в секретариат маленькое письмецо. Ну, сами понимаете: что по прошествии времени вы поняли, осознали... Ну, что я буду вам подсказывать, форму найдёте сами. Разумеется, письмо это никуда не пойдёт, так и останется лежать тут в наших бумагах. На этот счёт вы можете быть совершенно спокойны. Это не более чем простая формальность.

– Ладно, – сказал я. – Спасибо. Поеду не в Болгарию, а в Коктебель.

– Тоже неплохо, – улыбнулся он.

К этому, кажется, и свелись все последствия полученного мною тогда выговора.

А вот судьба одного моего тогдашнего приятеля, подписавшего то же письмо, сложилась иначе.

Он, на свою беду, в отличие от меня, был членом партии. И ему грозило исключение из её железных рядов.

Чем тогда была чревата такая – крайняя – мера, объяснять не надо. Это была гражданская смерть. Волчий билет.

Поэтому, узнав от этого моего приятеля, что он решил признать ошибки, покаяться, я не удивился. И не счёл себя вправе отговаривать его, а тем более указывать ему на постыдность такого покаяния. Но когда он дал мне прочесть какой-то – видать, уже далеко не первый – вариант своего покаянного письма, я был потрясён. Боже! Чего только он там не написал о себе! Как только себя не обгадил!

– А нельзя ли было... – осторожно начал я.

– Нельзя! – жёстко оборвал меня он. И я понял, что все способы сохранить “и в подлости остатки благородства” были уже испробованы им и беспощадно отринуты партийным начальством. Признаться, про себя я подумал, что лучше уж было ему не подписывать того письма, сразу смириться с тем, что такие гражданские доблести ему – члену великой партии – не по зубам. Но ему я этого, разумеется, не сказал, а только выразил уверенность, что такой ценой свой партийный билет он, конечно же, сохранит.

Увы, я ошибся.

На бюро райкома его всё-таки исключили. С той вот самой формулировкой: не разоружился перед партией.

Услыхав об этом, я – по беспартийной своей наивности – воспринял случившееся как проявление какого-то изощрённого партийного садизма, увидел в нём только злобную, жёсткую, иезуитскую игру: ведь разоружиться (то есть обгадить себя) больше, чем мой приятель сделал это в своём покаянном письме, было просто невозможно.

На самом деле, однако, ларчик открывался куда как проще.

Главный, непрощёный грех моего приятеля заключался в том, что, обгадив себя с ног до головы, он не смог переступить последней черты: отказался назвать того, кто дал ему подписать то злополучное письмо. То есть заложить товарища. Попросту говоря – совершить предательство.

Вот, оказывается, что она означала – эта не сразу понятая мною формула: “разоружиться перед партией”.

Обо всех этих делах тот мой бывший приятель наверняка уже давно забыл. В последние годы он ударился в православие и теперь в своих статьях (он – известный литературовед) сурово осуждает Пушкина за то, что тот недостаточно решительно отмежёвывался от своей «Гавриилиады», юлил, пытался даже свалить свою вину на других. В общем, не разоружился перед Церковью.

Жаль, что Хипперу не придали 1 наиболее быстрый ЛК (типа Кайзер?), как сделали позднее. Он бы не сильно снизил скорость отряда которая ограничивалась ФдТ, зато серьёзно повысил бы огневую мощь и особенно устойчивость, идя концевыми.

H-44 написал:

#965008
Жаль, что Хипперу не придали 1 наиболее быстрый ЛК (типа Кайзер?),

В августе 16 г. Хиппер получил Байерн и 2 Кенига, разница с Шеером составила 1,5 у.
При Ютланде Томас имел 23,5 у., Хиппер - 23. Только Кениг развил до 22 у., Гр. Курф. - 21,5, другие 2  (Марграф, Кронпринц) - 21 у.

Бирсерг написал:

#965054
Ее придали раньше Ютланда и совсем по другому поводу.

О, сансей..
Порази широтой знаний:
Для чего Битти придали 5-ю Эскадру?

helblitter написал:

#965195
О, сансей..
Порази широтой знаний:
Для чего Битти придали 5-ю Эскадру?

"Газеты читать надо", юный подован!

http://militera.lib.ru/h/bolnyh1/03.html
Германский канцлер назвал рейд на Лоустофт свидетельством того, что Британия больше не удерживает контроль над морем. Но из этого последовал совершенно неожиданный вывод. Было решено отложить начало неограниченной подводной войны. В самой Британии «безнаказанность, с которой враг атаковал наше восточное побережье», так потрясла общественное мнение, что Первый Лорд Адмиралтейства, а теперь им был Артур Бальфур, пообещал новую передислокацию флота.

Чтобы защитить подходы к Темзе против подобного рейда, 3-я эскадра линкоров Брэдфорда, состоявшая из броненосцев типа «Кинг Эдуард VII» и «Дредноута», была передвинута в устье Темзы. Линейный Флот Джеллико должен был передвинуться на юг в Розайт из Скапа и Кромарти, как только в Ферт-оф-Форте будет создана противолодочная оборона, достаточная для прикрытия такого количества кораблей. В ожидании этого Флот Линейных Крейсеров был усилен 4-й и 5-й эскадрами линкоров. В то же время Битти, который разделял опасения Джеллико относительно невозможности артиллерийской практики в Розайте, пришлось послать свои линейные крейсера в Скапа-Флоу. Это решение, однако, запоздало, и лишь одна из эскадр сумела улучшить свою стрельбу до новой вылазки Флота Открытого Моря. Вдобавок была затеяна реорганизация минных сил флота. Коммодор Хоксли только месяц назад поднял свой брейд-вымпел на легком крейсера «Кастор» и лишь начал формировать новые флотилии из поступающих с верфей кораблей улучшенных проектов.

Какая англофобия.

helblitter написал:

#965254
Или , типа , весь Кайзермарине набросится?

Да ждали.

helblitter написал:

#965254
Или настолько Хиппера боялись?

ЕМНИП потеряв 2 ЛКР Битти в Ютланде продолжал преследование Хиппера?

helblitter написал:

#965254
Ведь, типа, наглы считали победили у Доггер-банки?

наглы, джапы - как уничижительно. А, что не победили?

karl.78 написал:

#965331
А если вместо Кайзеров, дали два Баерна. Может и больше они отправили на дно британских кораблей.

Англия наш союзник тогда, что вы за немцев убивших десятки миллионов русских так переживаете?

helblitter написал:

#965350
Пиррова победа

Забегал.

helblitter написал:

#965195
Для чего Битти придали 5-ю Эскадру?

Типа, рокировка. ЛинКр в это время по эскадре передавали в ГФ. Как бы, для тренировки в более удобных условиях. Вот Худ и оказался при ГФ.
Рокировка, точные доводы в пользу которой вообще-то не совсем отчетливы. Соображений приводится много, в основном, более удобная позиция для перехвата набегов на побережье.
Но удачная. Без 5й ЭЛК Битти было бы сильно некомфортно.

karl.78 написал:

#965377
Благодаря Англии, Россия проиграла русско-японскую войну

High tech, low life, чугунные имплантанты, привинченные к костям.

helblitter написал:

#965434
с ней что-то не особо комфортно..

Без потерь, увы, война бывает только в антилитературных сказках. И это, расскажите подробнее, как Хипперу удалось напугать Джеллико, и почему было не наоборот?

Заинька написал:

#965455
И это, расскажите подробнее, как Хипперу удалось напугать Джеллико, и почему было не наоборот?

Уж больно много килей Джелико послал против Хиппера...
3-я эскадра линейных крейсеров Худа
5-я эскадра  линкоров  Эван-Томаса.
1-й и 2-й эскадры линейных крейсеров вице-адмирала Битти