1. ЗАВЕЩАНИЕ СТАРОГО ФЕЛЬДМАРШАЛА.

         

         

            Развертывание армий еще продолжалось, а передовые отряды германских и французских войск уже выходили на поля сражений. Противники стремились прежде всего оказаться на крайних

правых от себя точках от оси операции, удаленных друг от друга на пятьсот километров. Немцы будут, не обращая внимания на действия французов, идти вперед, на штурм Льежа и его двенадцати

фортов, которые следовало уничтожить, чтобы открыть дороги через Бельгию для армий правого крыла. Французы, также не обращая внимания на передвижение войск противника слева от себя, ринутся в

Верхний Эльзас, скорее по политическим, чем стратегическим причинам, надеясь вступить в войну на волне национального энтузиазма и вызвать восстание местного населения против Германии.

Стратегически этот маневр имел целью закрепить французский правый фланг на Рейне.
            Льеж, подобно воротам средневекового замка, преграждал доступ Германии в Бельгию. Построенный на крутом холме на левом берегу Мааса, этот город вместе с 50-километровой цепью фортов

считался в Европе наиболее грозным оборонительным рубежом. Пушки фортов Льежа контролировали пространство между голландской границей и поросшим лесом холмистым подножием Арденн,

поэтому мосты этого города являлись единственной удобной переправой через Маас. Железнодорожный узел, соединявший Бельгию с Германией и северной частью Франции, имел жизненное значение

для снабжения наступающих германских армий. Не захватив Льежа и не обезвредив его форты, германское правое крыло не смогло бы продвинуться вперед. Специальная «маасская армия» в составе

шести бригад, четырех кавалерийских эскадронов и двух разведывательных мобильных батальонов под командой генерала фон Эммиха была выделена из 2-й армии, чтобы открыть путь через Льеж. Эти

части, как предполагали, смогут выполнить свою задачу еще до того, как основные армии закончат сосредоточение, по плану операции, Льеж должен пасть на 6-й день, тогда и начнется главное

наступление немцев.
            Замечательный инженер-фортификатор своего времени Анри Бриальмонд, построил по настоянию Леопольда II укрепления Льежа и Намюра в 80-х годах. Расположенные на возвышенной

местности вокруг каждого из этих городов форты по замыслу их строителя предназначались для отражения захватчика, подходившего с любого направления. Льежские форты находились по обоим

берегам реки примерно на расстоянии шести-восьми километров от города и трех-четырех друг от друга. Шесть фортов, защищавшие на восточном берегу столицу от Германии, и шесть на западном

кольцом опоясывали город. Построенные скорее как передовые посты для защиты границ, эти оборонительные сооружения не предназначались для того, чтобы выдержать длительную осаду при

отступлении. Промежутки между ними должны были удерживаться пехотными частями. Возлагая слишком большие надежды на это великое творение Бриальмонда, бельгийцы не сделали почти ничего

для их модернизации. Форты обслуживал второразрядный гарнизон, набранный из солдат самых старших призывных возрастов, причем на роту приходился всего один офицер. Опасаясь дать Германии

малейший повод для обвинений в несоблюдении Бельгией нейтралитета, приказ о создании траншей и полос заграждений из колючей проволоки для защиты интервалов между фортами, а также об

уничтожении зарослей леса и снесения домов для улучшения обзора при стрельбе не отдавался до второго августа. Когда война приблизилась к Льежу, эти работы еще только разворачивались.
             В соответствии с принципами строгого нейтралитета шесть бельгийских дивизий располагались таким образом, чтобы дать отпор любому врагу: 1-я дивизия стояла в Генте против англичан, 2-я — в

Антверпене, 3-я — в Льеже против немцев, 4-я и 5-я — в Намюре, Шарлеруа и Монсе против французов, 6-я и кавалерийская дивизии размещались в Брюсселе. План Сельерса заключался в том, чтобы,

когда враг будет определен, сконцентрировать армию в центре страны на пути захватчика, предоставив гарнизонам Антверпена, Льежа и Намюра возможность защищаться своими силами. Второго августа

король Альберт, не испытывая никаких иллюзий, принял на себя обязанности главнокомандующего. План, составленный им и его советником капитаном Гале на основе гипотезы о германском вторжении,

не получил поддержки. Они предлагали, чтобы все шесть бельгийских дивизий заняли рубежи вдоль естественного барьера по реке Маас, где они смогли бы усилить фортификационные позиции Льежа и

Намюра. Но Генеральный штаб и его новый начальник, генерал Сельерс де Моранвилль, с презрением отнеслись к попыткам короля и какого-то капитана навязать им свою волю и, колеблясь между

наступательной и оборонительной стратегией, не отдал никаких приказов о передислокации армий за Маас. Впрочем, на подобную передислокацию уже не оставалось времени, как оказалось - к счастью

для бельгийцев. Принятая стратегия заключалась в сосредоточении бельгийской армии перед Лувэном на реке Жет ,в сорока милях к востоку от Брюсселя, где было решено создать оборонительные

рубежи. Король мог добиться лишь того, чтобы 3-я дивизия осталась в Льеже, а 4-я — в Намюре с целью укрепления пограничных гарнизонов, чтобы прикрыть рубеж Мааса по обе стороны городских

фортов.

             В 8 утра 3-го августа немцы перешли границу, после полудня перед пехотинцами бригад Эммиха открылся грозный пейзаж льежских фортов, за которыми скрывался Маас и собственно город.

Части попытались с ходу ворваться в город в промежутках между фортами, но попытка была сорвана орудийно-пулеметным огнем  фортов и частей 3-ей дивизии генерала Лемана, нападавшие потеряв

многие сотни солдат убитыми и раненными, откатились обратно. Состояние войск было близким к панике - по ним стреляли настоящими боевыми патронами, ранили и убивали! "Спящая овца" (как

охарактеризовал противника в приказа о наступлении генерал Эммих) яростно огрызалась! Тогда мобильные отряды двинулись к переправам через Маас севернее и южнее города, однако мосты оказались

взорваны по приказу Лемана, так и не дождавшегося санкции из Брюсселя. Лишь к вечеру командирам удалось вернуть боеспособность вверенным частям, тем временем, саперам удалось навести

понтонную переправу к северу от Льежа - у Визе, и  первый разведывательный батальон с частями 1-го кавкорпуса генерала  фон Марвица смог форсировать реку к северу от города. В ночь на 4-е августа

Эммих попытался овладеть Льежем с помощью ночного штурма, однако, результат был тот же, что и днем - только потери со стороны немцев и повышение боевого духа у оборонявшихся. Южнее, там где

немцам пришлось форсировать сперва р. Урта, части переправились через Маас уже утром, и в течении дня Льеж был полностью блокирован, связь с командованием и остальной бельгийской армией

утрачена...
            С первых же часов оккупации столбы и стены бельгийских городов запестрели заранее отпечатанными прокламациями, в которых Германия выражала «сожаление» по поводу того, что ей пришлось

войти в Бельгию, «повинуясь необходимости». Как говорилось в них, Германия не хочет кровопролития, но путь ее войскам должен быть открыт. Попытки разрушения мостов, туннелей и железнодорожных

линий и линий связи будут рассматриваться как враждебные акты. Население должно «активно сотрудничать с оккупационными властями», в случае отказа и неповиновения, актов саботажа и диверсий,

будет проводится практика захвата и расстрела заложников. Впоследствии  на протяжении всего пути германской армии от бельгийской границы до Парижа и Бреста немцы расклеивали эти прокламации, и

с упорством, достойным лучшего применения, воплощали свои угрозы в жизнь.
            За ночь немцы подтянули корпусную артиллерию, перегруппировали потрепанные части, и артиллери открыла огонь по восточным фортам и промежуткам между ними. Сотня орудий калибра от 77

до 150 мм на протжении часа обрушивала град снарядов на бельгийские укрепления, и в 9.30 утра пехотные цепи вновь пошли на штурм. Но все было тщетно, наступающие вновь и вновь выкашивались

артиллерийско-пулеметным огнем неуязвимых для полевой артиллерии укреплений. В течении двух дней взбешенные сопротивлением и отставанием от графика генералы гнали солдат в бессмысленные

лобовые атаки, потери росли, а результата не было! Позже один из бельгийских офицеров писал:
            «Они даже не старались рассредоточиться, шли плотными рядами, почти плечом к плечу, пока мы не валили их огнем на землю. Они падали друг на друга, образуя страшную баррикаду из убитых

и раненых. Мы даже стали опасаться, что она закроет нам обзор и мы не сможем вести прицельный огонь... Все пространство перед нашими укреплениями было усеяно трупами в сизых шинелях...

Разумеется, мы тоже несли потери, но они были незначительными по сравнению с той бойней, которую мы учинили противнику».
            Утром 5-го августа в штаб Эммиха прибыл представитель штаба группы армий кронпринца генерал-майор Эрих Людендорф - один из наиболее ярых приверженцев и творцов "Плана Шлиффена",

занимавший в 1904-1913 гг. пост начальника Оперативного управления "Большого Генерального штаба". В задачу Людендорфа входило поддержание связи между ударными силами и вышестоящим

командованием. Он нашел состояние войск "возбужденным, но надежным", а настроение в штабе Эммиха - "подобным состоянию больного кота". Дальнейшие попытки штурма отложили до прибытия

подкреплений, запрошенных Эммихом и Людендорфом у штаба кронпринца в тот же вечер. К вечеру 5 августа прибыла сводная бригада из состава гвардейского корпуса и, самое главное - сверхтяжелая

артиллерия для сокрушения льежских фортов.
            В предвоенное десятилетие германские дипломаты и Кайзер лично приложили массу усилий, чтобы нейтрализовать бельгийскую армию и ее крепости политическим путем, но военные не слишком

доверяли дипломатам. Альфред фон Шлиффен и его переемник Хельмут фон Мольтке-мл. позаботились о создании "отмычки" для "вскрытия замков" бельгийцев. Поэтому с началом военных действий к

Маасу было направлено новое секретное оружие — гигантские осадные орудия громадной величины и необычайной разрушительной силы. Одно орудие было создано «Круппом» в Эссене в 1909 г. -

чудовище калибром 420 миллиметров, длиною более девяти метров и весом в девяносто восемь тонн стреляло 520-килограммовым снарядом метровой величины на расстояние в пятнадцать километров.

Для его обслуживания требовалось 200 человек. При перевозке по железным дорогам орудие пришлось разделять на две секции, причем каждую тащил отдельный локомотив. Доставить такую пушку на

позицию можно было, лишь проложив железнодорожную ветку. «Крупп» продолжала работать над этой моделью еще четыре года, стремясь создать транспортабельную конструкцию из нескольких секций.

В феврале 1914 года такое орудие было изготовлено и успешно испытано в Куммерсдорфе, к большому удовлетворению кайзера, присутствовавшего при этом событии. И все же при перевозке этого

орудия с помощью устройств, приводимых в движение паровыми и бензиновыми двигателями, а в некоторых случаях и упряжкой из десятков лошадей, возникали значительные трудности. Два образца

таких орудий были отправлены из Эссена  1 августа 1914 г. по железной дороге (еще три находились в производстве), но застряли на границе с Люксембургом из-за взорванных бельгийцами тоннелей. 

Другое орудие, построенное на австрийских заводах «Шкоды» в 1910 г., представляло собой 305-миллиметровую гаубицу. Три секции, передвигавшиеся тягачами, — сама пушка и портативное основание,

могли перемещаться со скоростью двадцать четыре — тридцать шесть километров в день. Вместо шин на их колеса надевались бесконечные ленты, которые тогда с ужасом называли «железными

ступнями». На позиции устанавливали стальное основание, к нему болтами крепили станок и уже на нем — орудие. Вся процедура длилась не более сорока минут. Разборка происходила так же быстро,

что уменьшало возможность захвата орудия противником. Эти пушки поворачивались вправо или влево на угол в 60° и имели дальность стрельбы одиннадцать километров. Когда в июле запахло войной,

шесть австрийских 305-миллиметровых пушек находилось в Германии, их «сдал в аренду» Конрад фон Хотцендорф, так как немецкие орудия еще не были готовы. Четыре из них и были доставлены подо

Льеж к вечеру 5-го августа.
             К ночи орудия были изготовлены для стрельбы, и с рассветом на два восточных форта - Флерон и Д'Эвенье - обрушились 305-мм снаряды. Благодаря усилиям корректировщиков, наблюдавших за

стрельбой с церковных колоколен и аэростатов, они ложились все ближе и ближе, и, наконец, стали с оглушительным грохотом рваться прямо над головой защитников фортов, пробивая бетонные

перекрытия. Снова и снова падали снаряды, разрывая людей на куски, удушая их едким пороховым дымом, рушились потолки и галереи; огонь, дым и оглушительный грохот наполнили казематы, солдаты

доходили до истерики, обезумев от ужасного чувства ожидания следующего взрыва. В 11 часов осадные орудия перенесли огонь на остальные четыре восточных форта, а полевая артиллерия

обрушилась на промежуток между разрушенными двумя фортами, и волны солдат в сизых шинелях вновь пошли на приступ. На этот раз немцам удалось ворваться в оборонительный периметр крепости,

а рота из сводной бригады гвардейского корпуса под командованием лейтенанта Эриха Левински захватила один из ведущих через Маас мостов. Генерал  Леман отдал приказ взорвать оставшиеся мосты,

но в неразберихе немцы успели захватить еще два, четвертый мост остался целым из-за неисправности взрывного устройста, пятый всё же был взорван, отрезав последний путь отступления оставшимся

на правом берегу бельгийским подразделениям. Людендорф отправил парламентера к коменданту Леману, предлагая "избежать напрасного кровопролития", "избавить мирное население от ужасов

штурма" и капитулировать. В противном случае, город будет обстрелян артиллерией и отдан на разграбление. Однако, Леман стойко отверг эти требования, и в 18 часов квартал, где был расположен его

штаб, подвергся обстрелу из 15-см гаубиц. Комендант перенес свой командный пункт в форт Лонсэн, приказав блокированным в городе частям 3-ей дивизии присоединится к гарнизонам уцелевших фортов

и "сопротивляться захватчикам до последней капли крови". К исходу дня пять фортов на восточном берегу Мааса были взяты штурмом после обстрела 12"-ми гаубицами, остатки гарнизона шестого -

Понтисса - выкинули белый флаг, немцы взяли в плен 96 человек, раненных или контуженных, оглохших от разрывов и задохнувшихся от пыли. Всего в тот день в плен попало 5 616 бельгийских солдат и

офицеров, и немцы занялись зачисткой города от остатков противника. На следующий день осадные орудия продолжили обстрел оставшихся фортов, а Эммих и Людендорф отправили в штаб кронпринца

победную реляцию о взятии Льежа. Последним пал к полудню 8-ого августа форт Лонсэн - в склад боеприпасов угодил немецкий снаряд и взорвал форт изнутри. Немцы обнаружили среди обломков

казавшееся безжизненным тело генерала Лемана, но Леман был жив, он находился в бессознательном состоянии. Его привели в чувство и отнесли на носилках к генералу Эммиху. Вручая ему свою

саблю, Леман сказал: «Я был взят в плен в бессознательном состоянии. Отметьте этот факт в своем донесении». «Эта сабля достойно защитила вашу воинскую честь, — по-рыцарски ответил Эммих. —

Возьмите ее».
         А тем временем, уже во второй половине дня 6-го августа через понтонные переправы севернее Льежа начали переправляться части 1-го кавалерийского корпуса генерала Георга фон дер Марвица.

Два разведывательных моторизированных батальона, три кавалерийские дивизии, 3 конных артиллерийских дивизиона - он имел задачу установить соприкосновение с основной частью бельгийской армии

и воспрепятствовать ее отходу к Антверпену или Намюру. 8-го августа, в соответствии с графиком, двинулась через Маас 1-ая германская армия под командованием генерал-полковника Александра фон

Клюка. Ей отводилась роль "покорительницы столиц" - двигаясь через Центральную Бельгию и Брюссель, армия должна была выйти к Сене, "коснувшись плечом Пролива", и форсировав ее, обойти Париж

западнее. На следующий день, начали движение через Льеж передовые части 2-ой армии генерала Карла Вильгельма фон Бюлова. Наступая южнее армии Клюка, эта армия должна была пройти через

Амьен и Аррас, отрезать парижский укрепрайон от главных сил французкой армии и выйти им в тыл. 2-ой кавалерийский корпус генерал-майора Карла Ульриха фон Бюлова двинулся через переправы

южнее города 12-го августа, имея целью прикрыть временно образующийся разрыв между наступающими на Фландрию двумя армиями Правого крыла и удерживающими оборону в Арденнах армиями

Центра. 3-я армия генерал-полковника Макса фон Хаузена должна была выступить лишь 16-го августа, его задачей было нейтрализовать возможный контр-удар французов со стороны Самбры в тыл

обходящей германской группировки, и во взаимодействии с Бюловым и Клюком обеспечить выход германских армий в тыл французкому фронту, со стороны Парижа. Просчитанное Шлиффеном и

Людендорфом "геометродинамическое наступление" началось...

          Продвинувшись форсированным маршем от Мааса к западу, кавалеристы и самокатчики Марвица обнаружили бельгийскую армию в 40 милях от Брюсселя, занявшей оборону по реке Жет. Строго

придерживаясь принципа нейтралитета, бельгийская армия не имела сколь-нибудь проработанных планов войны с Германией, поэтому в первых числах августа развертывание бельгийских войск имело

крайне несогласованный и хаотический характер. Всё, что удалось сделать до начала германского наступления, это занять оборону по западному берегу реки силами 4-х дивизий, кавалерийская дивизия

генерала де Витта создавала ряд заслонов от основновного оборонительного  рубежа вдоль реки Демер до г. Бильзен. Конечно, остановить германское вторжение своими силами бельгийцы не могли, но

задержать до  прибытия помощи союзников - вполне. Если бы 7 британских дивизий в ближайшее время высадились бы в Антверпене, заняв оборону на левом фланге, а французское командование

выделило бы 3-4 полевых корпуса с кавалерией, развернув их южнее, этих сил должно было хватить, чтобы остановить победный марш германских армий на то время, пока основные силы французов не

добьются решающего успеха в Лотарингии, выйдя на Рейн  и отрезав правофланговую группировку противника от тылов. Поэтому еще 5-го августа король Альберт обратился с официальными запросами к

генеральным штабам Англии и Франции, с просьбой как можно скорее выполнить свои обязательства по гарантии бельгийского нейтралитета - направить войска на помощь бельгийской армии, с тем, чтобы

совместными усилиями отразить наступление, угрожающее независимости Бельгии. Тогда еще жива была надежда сдержать напор "тевтонов", не допустив их вторжения в сердце Бельгии и далее, на

равнины Иль-де-Франса. Еще держался Льеж, армия Эммиха топталась у границы, пресса Бельгии и прочих европейских государств (кроме, разумеется, Германии и ее союзников) пестрела сообщениями

о славных победах бельгийцев, о несокрушимости фортов Льежа, о страшных потерях атакующих... У неискушенных читателей могло сложится впечатление, что "орды тевтонов" обессилены и неспособны

на дальнейшее наступление. Правительство Франции направило в ставку Альберта полковника Брекара, обещая всемерную помощь со стороны французской армии, а лорд Асквит (поддержаный

Черчиллем и Китченером) поинтересовался, нельзя ли направить Британский Экспедиционный Корпус в Антверпен вместо и Гавра и Дьеппа. Но ни французское, ни британское армейское командование не

пожелало менять своих довоенных планов. Сэр Генри Вильсон сразу отверг предложение об изменении места высадки, сославшись на согласованный с французами график подачи ж/д эшелонов и

доставки БЭК к линии фронта (а между тем от Антверпена до линии фронта британские части могли добраться даже своим ходом в течении 2-3-х суток!). Жоффр долго отмалчивался, отмахиваясь от

настоятельных просьб военного министра, премьера и президента как от назойливых мух, он вынашивал планы грандиозного наступления и был ненамерен выделить на "посторонние цели" хотя бы одного

солдата. Наконец, 8-го августа он согласился провести "усиленную разведку" силами кавалерийского корпуса генерала Сордё за Маас, но "о выделении армейских корпусов не может быть и речи". В итоге

Брекар был вынужден сообщить королю, что в ближайшую неделю ожидать подхода союзных армий не следует, и бельгийцам придется самостоятельно удерживать оборону, либо отойти к Намюру и

Лиллю, где они присоединятся к союзникам и смогут участвовать в последующем всеобщем наступлении. Разочарованный Альберт ответил, что в таком случае бельгийской армии придется отступить к

Антверпену, чтобы сохранить связь с базами снабжения. Этот разговор происходил 9-го августа...
         К вечеру 7-го августа германские разъезды начали прощупывать оборону бельгийцев по реке, а на следующий день фон Марвиц, прикрыв места возможных переправ усиленными заслонами, нанес

удар по позициям кавалерийской дивизии генерала де Витта. Бельгийские кавалеристы, спешившись и сражась как пехотинцы, отразили натиск уланов, но силы были слишком неравны. 9-го августа фон

Марвиц сосредоточил 2 разведывательных бронебатальона, два батальона самокатчиков, конно-артиллерийский дивизион, и нанес удар через реку Демер у излучины Жет, где та поворачивает свое течение с севера

на запад, следом введя 2-ю кавалерийскую дивизию. Кавалерийская дивизия, удерживающая северный фланг оборонительной линии оказалась отрезана от основных сил и была вынуждена отойти по направлению

к Антверпену. Король Альберт приказал 2-ой дивизии контратаковать и восстановить связь с де Виттом, но оказалось, что наступать через реку, под огнем пулеметов и скорострельных орудий, бельгийской

армии столь же трудно, как и любой другой. День 10-го августа был потерян в бесплодных атаках бельгийской пехоты против обороны окопавшихся на северном берегу германцев, усиленной пулеметами,

орудиями и бронеавтомобилями. 11-го августа, отбросив всякий "политес", де Моранвиль приказал оставшимся трем дивизиям развернуться на север и наступать вместе со 2-ой дивизией, но время было

упущенно. К реке уже подошли корпуса 1-ой армии и сходу начали форсирование, несмотря на взорванные мосты. Как и подо Льежем, саперные батальоны наводили понтонные переправы под

прикрытием огня полевой артиллерии, и несметные полчища германских солдат шагали на противоположный берег, не считаясь с потерями. Отход бельгийцев приобрел все черты беспорядочного бегства. К мостам через реку Диль - последнему естественному рубежу перед Бросселем, где бельгийцы могли попытаться сдержать агрессора, - бельгийские и германские части вышли одновременно.

Часть сил сумела прорваться к Антверпену сквозь германские мобильные заслоны, часть рассеялась или была взята в плен, остатки 3-х дивизий - потрепанные и деморализованные - во главе с королем

Альбертом поспешно отступали к Шарлеруа. 13-го августа пал Брюссель, 14-го кавалерия фон Марвица вошла в Гент, и корпуса фон Клюка неудержимым потоком устремились к французской границе.
          На оккупированных территориях немцы немедленно наводили хваленый германский "железный порядок" (Die eiserne Ordnung) - восстанавливали линии связи, железные и шоссейные дороги,

насильно "привлекая к сотрудничеству" как военнопленных, так и гражданское население. Процедура была проста и однообразна - германские части сгоняли трудоспособное население на площадь,

отбирали несколько (или десятков или сотен, в зависимости от величины населенного пункта и пожелания господина офицера) наиболее уважаемых граждан из числа священников, чинов самоуправления,

общественных деятелей, далее объявлялось, что в случае актов саботажа или диверсий, а также отказа местного населения от сотрудничества с германской военной администрацией, заложники будут

немедлено расстреляны. "Добровольцы" под конвоем направлялись на место восстановительных работ, где и трудились, не разгибая спины, вместе с германскими саперными бригадами, снабжение их

инструментом, одеждой и провизией было возложено на местное население. Таким образом были восстановлены, в частности, мосты через Маас у Льежа, ж/д тоннель на границе с Люксембургом (где

застряли поначалу осадные крупповские мортиры) и многое другое. Разумеется, при этом вершилось немало самоуправства со стороны полевых командиров, воспитанных в духе идей "Цель оправдывает

средства", "Пусть ненавидят, лишь бы боялись" и "Война - это применение насилия в широчайших масштабах". Произвол и террор в отношении мирного населения встретили горячую неприязнь как среди

нейтральных наблюдателей, так и некоторых представителей германского военного командования. Генерал-майор Карл Ульрих фон Бюлов, брат канцлера и командир кавалерийского корпуса, выразил

своему непосредственному начальнику (кронпринцу Вильгельму) неодобрение по поводу происшедших накануне произвольных казней бельгийских священников. Поджог уникальной библиотеки

университета в Лувэне был предотвращен лишь благодаря прямому вмешательству посла САСШ в Брюсселе Жерарда, телеграммой уведомившего своего коллегу в Берлине о готовящемся злодействе и

попросившего аппелировать к самому кайзеру.

         Но трагические события в Бельгии этих первых двух недель являлись лишь прологом Великой Войны...
         В общих чертах планы противника не являлись для командования сторон "тайной за семью печатями". Французы и не скрывали, что с началом войны первым делом попытаются вернуть Эльзас и

Лотарингию, план Шлиффена бурно обсуждался в широких кругах, в т.ч. и в печати. Наступление французов южнее линии Мец - Тьонвилль только приветствовался германским командованием, генеральный

штаб французов же считал, что если немцы начнут серьезное наступление в Бельгии, им просто не хватит сил на создание прочного фронта от Вогез до Арденн, и французская ударная группировка

пройдет сквозь немецкие порядки, как нож сквозь масло. И до поры до времени стороны действовали, игнорируя противника. Расчет на то, что в период развертывания войск кавалерия сможет разведать

группировку сил противника и даже помешать ему, на практике не оправдались. Немцы, стремясь усилить подвижными соединениями ударное Правое крыло, предельно ослабили кавалерийские части

левого крыла и центра - сил, способных активно действовать во время развертывания просто не было в наличии. Кавалерию заменили батальонами самокатчиков и отрядами егерей на автомобилях. Они

избегали прямых стычек и создали мощный непробиваемый заслон, атаки французов сдерживались огнем пулеметов. Однако, здесь нужно сделать небольшое отступление.
         Донесения французских полевых командиров (и их послевоенные мемуары) буквально вопили о несметных полчищах "блиндированных автомобилей" и "самоходных орудий", В количествах,

сравнимых с ордами Чингисхана, они катились по полям сражений в Бельгии, Фландрии, Иль-де Франса и Рейнланда. Их "шквальный орудийно-пулеметный огонь" сметал целые батальоны в армиях

Дюбая, Кастельно, Рюффе и Ланрезвка. Однако, во всей германской армии на 1 августа 1914 г. находилось лишь 112 пулеметных бронеавтомобилей, из них 98 - в составе 6-ти мобильных разведгрупп, от

12 до 16 в каждой. ВСЕ 6 групп находились на правом фланге - 2 в составе "армии Эммиха" (позже их передали в  1-ую армию фон Клюка), 2 у фон Марвица и 2 в кавкорпусе Карла Ульриха фон Бюлова.

Большую часть из них представляли бронеавтомобили фирмы "крупп" (т.н. "крупп-вагены") - 1,5 тонные машины, обшитые броней в 7-8 мм, вооруженные двумя пулеметами в башенках, с двигателем в 70

л.с, способные развить скорость по шоссе в 20-25 км/ч и 3-5 км/ч по грунту. Самоходных (точнее, самодвижущихся) орудий "эрхардт-ган" было лишь 30, и все они находились в составе тех же

разведгрупп. Они представляли собой гусенично-колесный 1,5-тонный грузовик, в кузове с откидывающимися бортами которого на специальном лафете было установлено 77-мм полевое орудие, которое

могло вести огонь только на остоновках. Все прочие "боевые машины", появившиеся на прочих участках франко-германского фронта, являлись лишь импровизированными "повозками для пулемета", или

вообще тягачами полевых орудий, и не более того.
           К моменту окончания развертывания войск (14-15 августа), пять французских армий состояли из семидесяти дивизий, или около 1 300 000 человек. Нумерация армий зависела от их расположения

— от 1-й на правом фланге до 5-й на левом. Разделенные укрепленным районом Верден — Туль, они концентрировались двумя группами, как и немецкие армии, по обеим сторонам участка Мец —

Тьонвилль. На правом фланге 1-я и 2-я армии составляли французское правое крыло, имевшее задачу энергичным натиском вернуть отторгнутые 40 лет назад Эльзас и Лотарингию и отбросить немцев

назад на Рейн. На крайнем правом фланге находилась специальная ударная группа, равная по численности армии Эммиха у Льежа. Ей поручалось первой прорваться в Эльзас. Выделенные из состава 

1-й армии, эти ударные силы включили VII корпус и 8-ю кавалерийскую дивизию, которым предстояло освободить Мюлуз и Кольмар и закрепиться на Рейне в том месте, где сходятся границы Германии,

Эльзаса и Швейцарии. Рядом с этой группой находилась 1-я армия под командованием генерала Дюбая, севернее располагалась 2-я армия генерала Кастельно, державшая фронт перед Нанси. В составе

этих армий находилось 10 армейских корпусов, 4 кавалерийские дивизии, 10 резервных дивизий, всего 520 тыс.чел.
           3-я и 4-я армии стояли по другую сторону от Вердена. В задачу этой группировки входило одновременно с наступлением в Лотарингии забить мощный клин между правым крылом и центром

германских сил.  Занимаемые ими позиции растянулись от Вердена до Живэ, 4-я армия де Лангля и 3-я армия Рюффе в соответствии с планом наступали через Арденны к Рейну в его среднем течении,

предполагалось, что в случае успешного развития наступления последняя "сомкнёт клещи" со 2-й армией восточнее крепости Мец, у Тьионвилля, окружив центр германской армии. Всего в армиях центра

у французов насчитывалось 5 армейских корпусов, 2 кавалерийских дивизии, 5 резервных дивизий, всего 450 тыс.чел.
           5-я армия, занимала позицию от Живэ до Ирсона, имея открытый фланг, и была развернута на северо-восток для наступления через Арденны, а не на север, где она встретила бы наступающие силы

германского правого крыла. В ее состав входили 5 армейских корпусов, 1 кавалерийский корпус Сордё (3 кав.дивизии), 6 резервных дивизий, всего 320 тыс.чел. Позиции на левом фланге этой армии, с

центром у когда-то мощной, а теперь заброшенной крепости Мобёж, предстояло удерживать англичанам и бельгийцам. Численность британской армии предполагалась в 6 пехотных и 1 кавалерийскую

дивизии - около 100 тыс.чел., бельгийской в - 100 тыс. чел. полевых войск, в реальности к 15 августа британские 4,5 дивизии еще не прибыли к месту сражения, а бельгийцев оставалось лишь 60 тыс.чел.

под командованием короля Альберта.  При этом 5-я армия Ланрезака должна была нанести удар через южную часть Бельгии к голландской границе и отрезать наступающего противника от баз в Германии.
         Германия на Западном фронте развертывала  следующую группировку, общей численностью около 1 600 тыс.чел. На левом фланге группа армий "Юг" под командованием крон-принца Баварии

Рупрехта в составе 7-ой (ген.-лейтенант Гёде) и 6-ой армий (ген.-полковник Гееринген) - 4 армейских, 2 резервных корпуса, 3 резервные дивизии, 2 кавалерийских дивизии, всего 300 тыс.чел. Баварцы

имеют задачу отходить к Рейну, периодически нанося короткие контр-удары, заманивая французов к востоку, разрушая при этом коммуникации. В свое время занимавший тогда пост военного министра

генерал Гееринген поинтересовался у Шлиффена: не слишком ли дорого обойдется Германии подобная тактика? "Контрибуции победителям обойдутся дороже!" - холодно блеснув моноклем ответил

маршал.
        В центре, в составе группы армий "Центр" под командованием герцога Альберта Вюртюмбергского - 4-я и 5-я полевые армии, 4 армейских, 3 резервных корпуса, 2 отдельные резервные дивизии, 2

кавалерийские дивизии, всего 360 тыс.человек. Их основная задача - сдержать вероятное наступление французов севернее Меца, обеспечив тем самым свободу действий армиям правого крыла.
        Главная ударная группировка - группа армий "Север" - под командованием самого крон-принца Вильгельма Гогенцоллерна включала в себя 3 полевых армии. 1-я армия генерал-полковника фон Клюка

имела 1 гвардейский, 1 резервный гвардейский, 6 армейских корпусов, 1-й кавалерийский корпус фон Марвица (3 кавалерийских дивизии) , всего 300 тыс.чел. Ее задачей было, после взятия Льежа

"Особой Штурмовой Армией" ген.-лейтенанта Эммиха, продвигаться в западном направлении, разгромить бельгийскую армию и английский экспедиционный корпус, и, выйдя к побережью Ла-Манша,

повернуть на юг, выйходя в тыл всему фронту противника.  2-я армия генерал-полковника К-Вильгельма фон Бюлова имела 8 армейских и 2-ой кавалерийский корпус, всего 280 тыс.

чел. Ей предстояло наступать южнее 1-ой армии "уступом", "зачистить местность" от остатков бельгийских войск и обойдя левый фланг противника выйти к Парижу. 3-я армия генерал-полковника Хаузена 

включала 2 армейских, 6 резервных корпусов, всего 240 тыс.чел. В ее задачу входило разгромить левый фланг противника, отбросить его к югу, и образовать надежный фронт от Арденн до Парижа,

обеспечив оперативное взаимодействие центра и "заходящего крыла".

         Наступил долгожданный час, когда французский флаг вновь должен был взвиться над Эльзасом. Войска прикрытия, находившиеся у границы в густых сосновых рощах Вогез, рвались в бой.

Военное министерство уже напечатало для расклейки на стенах освобожденных городов прокламации с обращением к местному населению. В пять часов утра седьмого августа, на следующий день

после вступления бригад Эммиха в Льеж, VII французский корпус перешел через гребень Вогез, смел пограничные заставы и пошел в классическую штыковую атаку на Альткирк, город с

четырехтысячным населением, расположенный на пути к Мюлузу. Альткирк был взят после шестичасового боя; потери наступающих только убитыми составили 100 человек.  Выполненный в лучшем стиле

и в духе устава 1913 года, этот штурм казался выражением «доблести», апофеозом славы. Пограничные столбы, вырванные из земли, с триумфом пронесли по улицам города.  Восьмого августа VIII

корпус без единого выстрела занял Мюлуз, примерно через час после ухода оттуда последних германских войск, отошедших дальше на север.  На главной площади состоялся большой парад

французских войск, продолжавшийся более двух часов. Оркестр играл «Марсельезу» и «Самбру и Маас». Расклеенная на стенах прокламация Жоффра называла французских солдат «славным

авангардом великой цепи реванша... на знаменах которого начертано «Право и свобода»». Из толпы солдатам бросали шоколад, печенье и трубки с табаком. Из всех окон махали флажками и платками, и

даже крыши были усеяны людьми. Однако не все радостно встретили французские войска. Среди жителей города было много немцев, поселившихся здесь после 1870 года, и они встретили французские

войска безо всякого энтузиазма. Здесь, как и в Бельгии, тоже имели место "эксцессы исполнителей", некоторые французские офицеры в приступе "шпиономании" также расстреляли несколько

"подозрительных" или "враждебно настроенных" личностей, однако, это все же были частные случаи, а не масштабный террор населения!

         Пока весь мир восхищался продолжавшимся сопротивлением фортов, а пресса цитировала единодушное мнение авторитетов о том, что «они никогда не будут взяты», пока еще продолжалось

наращивание армий, многие в глубокой тревоге ждали, какую именно стратегию выберут немцы. «Что же готовится на германском фронте? — спрашивали с беспокойством многие французские военные (но

только не Жоффр!), — Что кроется за массовой концентрацией войск под Льежем? От этих немцев всегда можно ожидать чего-нибудь огромного». Ответ на этот вопрос должна была дать посланная туда

французская кавалерия под командованием генерала Сордё. Натиск кирасиров оказался таким стремительным, что они быстро ушли слишком далеко вперед. Французы пересекли границу Бельгии

десятого августа и двинулись вдоль Мааса, чтобы собрать данные о численности и цели сосредоточения германских армий. Делая в день по шестьдесят километров, они за три дня покрыли сто

восемьдесят километров и вскоре, миновав Гюи, оказались в сорока километрах от Льежа. Кавалеристы во время остановок не спешивались и не расседлывали коней, которые стали выбиваться

из сил, не выдерживая такого бешеного темпа. После дневного отдыха кавалерия продолжила разведку к северо-западу, почти достигнув Льежа. Угроза коммуникациям 1-ой и 2-ой

армий заставила командование Правого крыла принять экстренные меры. 2-ой кавалерийский корпус фон Бюлова с ходу контратаковал кирасир Сордё, но потерпел неудачу. Французы переняли опыт

гражданской войны в Америке, когда генерал Морган, используя своих спешившихся конников как пехоту, часто восклицал: «Эй, ребята, опять показались эти дураки с саблями, а ну-ка задайте им жару!»

Эскадроны улан отступили, но французам так и не удалось провести лихую кавалерийскую атаку, которой всегда по традиции начинались войны. В августе использование немцами бронеавтомобилей и

отказ от кавалерийских атак оказались очень эффективным методом прикрытия своих войск. Измученные многодневным форсированным маршем и понеся чувствительные потери кавалеристы Сордё были

вынуждены отойти. Донесения Сордё об отсутствии больших скоплений германских войск, готовых ринуться на левый фланг французов, еще больше убедили главный штаб в правильности своих расчетов,

но командиры на местах воспринимали ситуацию гораздо серьезнее.  Из Бельгии поступали новые доказательства подготовки мощного наступления, однако «творцы плана-17» всему находили свое

объяснение: бригады, замеченные в районе Уи, выполняли «особое задание», или источники информации считались «подозрительными», славшие донесения командиры упрекались в «подверженности

панике» и «нагнетании упаднических настроений» и т.п. Еще десятого августа Генеральный штаб выразил «убеждение в том, что главного наступления немцев через Бельгию не будет». Когда же

разразился кризис в «сражении у реки Жет» и закрывать глаза на марш-маневр немцев у правого крыла же не было возвожности, то Жоффр, сохраняя олимпийское спокойствие изрек: «чем больше их там

окажется, тем лучше для нас!», имея ввиду тщательно подготавливаемое им наступление в Арденнах.
        Задержка с прикрытием левого обнаженного фланга генерала Ланрезака была вызвана спорами и противоречиями у англичан, которые должны были оборонять этот участок. Вместо того чтобы

автоматически вступить в действие пятого августа, в первый день войны, как это было в военных планах континентальных держав, план английского Генерального штаба, разработанный Генри Вильсоном

до мельчайших подробностей, подлежал рассмотрению Комитета обороны империи. Фельдмаршал лорд Китченер, новый военный министр, незамедлительно выразил свое глубокое недовольство

стратегией, политикой и ролью, которые предназначались английской армии в соответствии с англо-французским планом. Не участвуя лично в планировании войны на континенте, Китченер мог оценить

истинные возможности экспедиционных сил и не верил, что их шесть дивизий могут повлиять на исход предстоящей схватки между семьюдесятью германскими и семьюдесятью французскими

дивизиями. Военные возможности Англии на Британских островах составляли шесть пехотных и одну кавалерийскую дивизии регулярной армии плюс четыре дивизии колониальных войск общей

численностью 60 000 человек и четырнадцать дивизий территориальных войск. Когда Китченер поставил под сомнение назначение, а следовательно, и цель британских экспедиционных сил, и при

поддержке сэра Джона Френча (ьудующего командующего экспедиционными силами) предложил высадить войска в Антверпене, чтобы наладить взаимодействие с бельгийцами. К несчастью, 

предложение о высадке в Антверпене было отвергнуто Уинстоном Черчиллем, которому месяцем позже пришлось отправиться туда самому, чтобы осуществить отважную, но безнадежную попытку

высадки двух бригад морской пехоты и дивизии территориальных войск в последнем и безрезультатном усилии спасти важный для союзников бельгийский порт. Но пятого августа он заявил, что флот не

сможет прикрыть транспорты с войсками, идущие по более длинному маршруту через Северное море до Шельды, в то время как форсирование Дуврского пролива может быть абсолютно гарантировано.

Черчилль настаивал на том, чтобы все шесть дивизий были отправлены немедленно, но было решено сразу же отправить четыре дивизии и кавалерию — погрузка должна была начаться девятого августа,

— 4-ю дивизию отправить позднее, а 6-ю оставить в Англии..
        С шестого по десятое августа, пока немцы штурмовали форты Льежа, а французы брали, Мюлуз, 80 000 английских солдат экспедиционных сил с 30 000 лошадей, 315 орудиями и 125 пулеметами

собирались в Саутгемптоне и Портсмуте. Девятого августа началась погрузка. Транспорты отваливали с интервалами в десять минут. Каждое покидавшее гавань судно остававшиеся провожали гудками и

свистками, а с палуб раздавались восторженные крики. Шум стоял такой оглушительный, что, казалось, генерал фон Клюк не мог не слышать его у Льежа. Поскольку флот торжественно заявил, что он

блокировал пролив, за безопасность форсирования никто не беспокоился. В качестве напутствия сэру Джону Френчу Китченер, думая о миллионной армии, которую ему еще предстояло создать, вручил

письменный приказ, напрочь исключавший какое-либо взаимодействие между союзными армиями: «Особой задачей войск, находящихся под Вашим командованием, является, — писал он, —

поддерживать, и взаимодействовать с французской армией... и помогать французам в предотвращении или отражении попыток вторжения Германии на французскую или бельгийскую территории...и в

конечном результате восстановить нейтралитет Бельгии... однако, поскольку численный состав английских войск и возможности пополнения крайне ограничены... то, имея эти соображения постоянно в

виду, необходимо...  проявлять максимум осмотрительности в отношении потерь...».
         Итак, ведущие гроссмейстеры сделали первые ходы на шахматной доске, представляющей собой европейский театр военных действий....