2. НЕСОСТОЯВШИЕСЯ ПОБЕДЫ.


          Для французской армии пятнадцатый день был днем окончания периода концентрации войск и предварительных стычек - настал период наступления. Французское правое крыло, начиная

наступление на оккупированную немцами Лотарингию, двинулось по старой дороге, каких так много во Франции и Бельгии и по которым веками, независимо от силы, заставляющей людей сражаться друг

с другом, проходили их легионы. К востоку от Нанси французы миновали каменный столб с надписью: «Здесь в год 362 Йовинус победил тевтонские орды». В то время как на краю правого фланга армия

генерала По возобновила наступление в Эльзасе, 1-я и 2-я армии генералов Дюбая и де Кастельно миновали два естественных коридора в Лотарингии, определявших направление французского

наступления. Один коридор вел к Саребуру, цели армии Дюбая, а второй, минуя кольцо холмов вокруг Нанси, называемое Гран-Куроннё, вел через Шато-Сален в долину, которую замыкала естественная

крепость Моранж — цель армии де Кастельно. Здесь французам противостояли 6-я и 7-я германские армии группы "Юг" крон-принца Рупрехта. Задача кронпринца состояла в том, чтобы удержать на

своем фронте как можно больше французских войск, не давая им передислоцироваться на главное направление против германского правого фланга. В соответствии со стратегией Шлиффена Рупрехт

должен был выполнить эту задачу, отступая и заманивая французов в «мешок», где им пришлось бы вести затяжное сражение, имея удлиненные коммуникации, а решающие события должны разыграться

в другом месте. Суть этого плана заключалась в том, чтобы заманить противника как можно дальше и, уступая тактическую победу, нанести стратегическое поражение. Уступая противнику численно в 2-3

раза, германские войска с боями отходили, но наступление французов не было триумфальным победным маршем. Их наступление постоянно натыкалось на "огневые засады", укрепленные колючей

проволокой, траншеями и "пулеметными гнездами" позиции, разрушенные коммуникации и линии связи. Как в Саребуре, так и в Моранже они имели хорошо подготовленные отсечные рубежи, откуда

выбить их мог лишь знаменитый "элан" или бомбардировка тяжелой артиллерией. В первых боях с немцами, оказывавшими не очень-то активное сопротивление, французы одерживали победы, хотя

германская тяжелая артиллерия оставляла в их рядах ужасающие следы. Семнадцатого августа XX корпус армии Кастельно, которым командовал генерал Фош, занял Шато-Сален и вышел к Моранжу.

Восемнадцатого армия Дюбая взяла Саребур. Правда, сам генерал Дюбай был отнюдь не в восторге от собственных успехов. В ответ на поздравления собственного штаба он отвечал: - "Не нравится мне

это всё, господа! Если мы так успешно наступаем, где, спрашивается, толпы пленных бошей? Где они!?!".
Все прочие же ликовали, расчет на наступление оправдался, войска уже видели себя на Рейне. 

К исходу дня 20 августа армии Дюбая и По (с 15-го августа его группа стала именоваться 9-ой армией) вышли на Рейн от его верхнего течения до Страссбурга, 2-я армия Кастельно подошли к реке Саар

от Сааргемюнде до Саарбурга (Саребура). Казалось, еще немного, и немецкое сопротивление будет сломлено. Жоффр решил усилить натиск на этом направлении, не отказываясь от замысла наступления

в Арденнах, и перебросил Кастельно дополнительно 7 резервных дивизий, в том числе и 3 "алжирские", что будет иметь вскоре самые печальные последствия...
         Пока французы наступали в Лотарингии и
готовились наступать в Арденнах, немецким армиям в Бельгии была предоставлена полная свобода действий. После взятия Брюсселя и Гента 1-я армия

фон Клюка продолжила движение на запад, к Мобёжу, выделив 4-й армейский корпус для наступления на Брюгге и Остенде.  Из состава "Льежской армии" была сформирована корпусная группа Безелера,

направленная для блокады Антверпена, в нее входило 50 тыс. чел при 208 орудиях (из них 66 тяжелых), но осадные 305-мм и 420-мм гаубицы были отправлены под Намюр. 14-го августа, когда армия фон

Клюка взяла Брюссель и Гент, левофланговые армейские корпуса армии фон Бюлова вышли к Намюру по правому берегу Мааса. На следующий день центральные корпуса блокировали Намюр с севера, а

правофланговые подошли к Шарлеруа. Игнорировать далее угрозу надвигающихся с севера германских армий стало невозможно.
         По первоначальному плану 3-я, 4-я и 5-я армии, совместно с британскими и бельгийскими войсками должны были перейти в решительное наступление 15-го августа. Однако, к 15-му числу

бельгийская армия как единая организованная сила перестала существовать, британский экспедиционный корпус запаздывал с прибытием в район своего развертывания, а германские армии

продвинулись гораздо западнее, чем ожидал французский генеральный штаб. Теперь Жоффр считал, что "чем скорее мы начнем - тем лучше!". Однако, начинать наступление на запад в такой

конфигурации было смерти подобно, и из клочков развалившегося еще до начала претворения в жизнь "плана-17" он сверстал буквально "на коленке" новый план, разумеется, это тоже был план

решительного наступления. Двенадцать германских корпусов гигантским уступом нависали с северо-запада на юго-восток, от Гента до Намюра. Остановить, или отбросить их встречным ударом не

представлялось возможным - немцы в 2-3 раза превосходили любые силы, что могли быть сконцентрированны против них в ближайшие дни. Оборонявшие Намюр 30 тыс. бельгийских солдат были

блокированы в черте крепостных фортов, но можно было надеяться, что немцы застрянут под Намюром на срок, не меньший, чем провозились со Льежем. Британские экспедиционные силы не успевали

развернуться в намеченном районе, и Жоффр через майора Угэ (офицера связи при британском командующем) изъявил просьбу перенести район развертывания на 60 км. к западу, у Мобёжа,

одновременно приведя войска в готовность начать наступление на 2 дня ранее намеченного срока - не позднее 18 августа. От Намюра до Мобёжа фронт прикрывал лишь кавалерийский корпус Сордё, и

его срочно усиливали 3-мя территориальными дивизими из группы генерала Д'Амада. Фронт от Остенде до Лилля предполагалось "держать" остатками бельгийских войск и 2-мя оставшимися

территориальными дивизиями.
         А в промежутке к востоку от Намюра, до самой германской границы, по донесениям разведки германских войск, за исключением кавалерийско-самокатных заслонов, не было. Вот сюда-то и было

решено перенацелить главный удар французских 5-ой и 4-ой армий! От Динана до голландско-бельгийской границы всего около 60-ти км. по прямой. Нанеся удар в северо-восточном направлении,

восточнее Гюи, 5-я армия Ланрезака выйдет к Льежу, и форсировав его (либо его приток р. Урту, если вынудит обстановка), в течении 2-3-х дней отрежет всё равое германское крыло, благо она находится у

голландской границе ближе, чем армии Клюка и Бюлова. С востока ее действия прикроет наступлением на Рошфор и Гюи 4-я армия де Лангля, приняв на себя возможный удар деблокирующей

группировки. А чтобы в этом районе не оказалось значительных немецких резервов, 3-я армия Рюффье начнет наступление в направлении Нёфшато сутками ранее, притянув к себе внимание и резервы

немецкого командования. Полмиллиона или более германских солдат окажутся отрезанными от основной армии! Что они предпримут дальше не имеет значения. Времена Наполеона и Фридриха Прусского

прошли - в двадцатом веке армия, отрезанная от баз снабжения, обязана сдаться или погибнуть. Перед такой операцией померкнет и канет в Лету память о Седане! Франция будет торжествовать победу, а

скромный мрашалл (тогда уже неприменно маршалл!) Жоффр войдет в историю как величайший полководец Нового времени. Но для этого следовало как можно скорее развернуть армию Ланрезака

фронтом с востока на северо-восток.
         В свою очередь, генерал Ланрезак все это время засыпал Генеральный штаб требованиями разрешить ему развернуться на север, навстречу приближавшемуся германскому правому флангу, а не на

северо-восток для предполагаемого наступления против немецкого центра через Арденны. Он видел, что германские войска окружают его, двигаясь на запад от Мааса. Он настаивал, чтобы ему

разрешили переместить часть своей армии на левый берег Мааса, в угол, который она образовывала с Самброй, где он бы блокировал дальнейшее продвижение противника. Здесь он мог удерживать

позицию вдоль Самбры, берущей начало в Северной Франции и текущей на северо-восток через Бельгию, огибая угольный район Боринаж и сливаясь с Маасом у Намюра. Ланрезак бомбардировал

главный штаб рапортами с данными, полученными от собственной разведки, о германских частях, которые производили массовое маневрирование и выходили по обе стороны Намюра сотнями тысяч,

возможно, около 700 000, «может быть, даже два миллиона». Генеральный штаб считал эти цифры ошибочными, но к 15-му августа тон ответов переменился. С утра  Генеральный штаб известил Ланрезака,

что ему "предписывается" перевести I корпус в угол между Самброй и Маасом, а также о том, что в его подчинение переходят кавалерийский корпус и 3 территориальные дивизии западнее Намюра. В

семь часов вечера Ланрезаку передали по телефону прямой приказ Жоффра быть готовым к наступлению в северо-восточном направлении не позднее утра 17 августа, а через час приказ был подтвержден

письменно. Приказ — специальное распоряжение №10 — изменял планы ровно настолько, чтобы избежать угрозы охвата, но не настолько, чтобы отказаться от плана наступления №17. В нем говорилось,

что противник, «очевидно, предпринимает главные усилия силами своего правого фланга к северу от Намюра» (как будто Ланрезак не знал этого), предлагая главным силам 5-й армии двинуться на северо

-восток, чтобы «действовать совместно с 4-ой и 3-ей армиями против тылов войск противника на севере». За исключением одного корпуса 5-я армия должна была остаться повернутой на северо-восток,

чтобы взаимодействовать с 4-ой армией, на которую теперь была возложена задача поддержать наступление вдоль Мааса. Фактически, Приказ № 10 требовал от генерала де Лангля де Кари,

командующего 4-й армией, приготовиться к наступлению «в общем направлении на Рошфор», а от командующего 3-ей армией Рюффе - на Нёфшато, то есть прямо в сердце Арденн. Для того чтобы

усилить 5-ю армию, Жоффр предпринял сложный обмен частями между армиями де Рюффье, Ланрезака и де Лангля. В результате этого два корпуса, обученные Ланрезаком, были взяты у него и

заменены другими, совершенно новыми. Хотя в составе новых частей были две очень боеспособные дивизии из Северной Африки, перемещения и изменения в последнюю минуту только лишь усилили

неразбериху последних суток перед наступлением. В ночь на шестнадцатое августа Рюффе получил директиву № 12 - начать утром в наступление в Арденнах, упреждая главный удар соседних армий.
        3-я  армия перешла в наступление ранним утром 16-го августа. Продвинувшись не встречаяя сопротивления меж лесистыми отрогами Арденн, француские корпуса к вечеру установили контакт с

противником. В вечерних сумерках и спускающемся на землю тумане прозошел ряд сумбурных стычек, с бестолковой стрельбой (зачастую по своим), жаркими рукопашными схватками, суетой и потерей

управления - с обеих сторон. Спустившаяся ночь прервала боевые действия, и прошла в тревожном ожидании, французы ждали наступления утра для "прояснения обстановки", немцы же спешно

окопались и приготовились встретить противника во всеоружии. С первыми лучами пробивающегося сквозь утренний туман солнца французы попытались возобновить наступление, но натолкнулись на

прочную оборону, "появившуюся словно по мановению руки". Ряды охваченных наступательным порывом солдат в синих куртках и ярко-красных штанах выкашивались ружейным, пулеметным и

артиллерийским огнем. Раз за разом французским скорострельным "семидясятипяткам" удавалось шрапнельным огнем подавить ружейно-пулеметный огонь немцев, но тут же на них обрушивался град

105-мм гранат немецких гаубиц, и пехота вновь открывала огонь по наступающим шеренгам. Французская доктрина напрочь отметала использование тяжелой артиллерии в полевой войне и уповала на

шрапнель 75-мм орудий.
«Слава Богу, у нас нет ее! — воскликнул офицер француского Генерального штаба в 1909 году, когда его спросили о 105-миллиметровой тяжелой полевой артиллерии. — Сила французской армии в

легкости ее артиллерии!». В 1911 году Военный совет предложил взять на вооружение 105-миллиметровые орудия, но сами артиллеристы, верные знаменитым французским 75-миллиметровкам, упорно

возражали. Они презрительно относились к тяжелой полевой артиллерии, считая, что она замедлит французское наступление, и признавали ее, как и пулеметы, только в качестве оборонительного оружия.

Военный министр Мессими и генерал Дюбай, бывший тогда в Генеральном штабе, ввели все-таки несколько 105-миллиметровых батарей, но из-за изменений в правительстве и продолжавшегося

недоверия со стороны артиллерийского корпуса к 1914 году во французской армии было всего лишь несколько таких орудий. Теперь французская армия расплачивалась за недооценку этого новшества

тысячами трупов... В боях под Виртоном и Тинтиньи, Россиньолем и Лонгви пушки изрыгали огонь, люди бросались друг на друга, падали раненые, росло число убитых. У Россиньоля алжирцы 3-й

французской колониальной дивизии были окружены VI корпусом 5-ой германской армии сражались в течение шести часов, пока от них не осталась маленькая горстка. Командир их дивизии генерал

Раффанель и командир бригады генерал Рондони были убиты. Под Виртоном французский VI корпус под командой генерала Саррэля ударил во фланг германскому корпусу, открыв огонь из 75-

миллиметровых орудий, и нанес противнику чувствительные потери. Перед самым боем взбешенный генерал Рюффе обнаружил, что три резервные дивизии общей численностью в 50 000 человек больше

не являлись частью его армии. Жоффр забрал их, чтобы  развить успех армии Кастельно и прикрыть правый фланг наступления через Арденны. Этот предпринятый в последний момент маневр, явившийся

примером спасительной гибкости французской армии, сейчас дал отрицательный результат. Он уменьшил силы Рюффе, заставил бездействовать семь дивизий, когда они были так нужны. Рюффе

впоследствии утверждал, что, имей он эти 50000 человек, которым он уже отдал приказ, битва при Виртоне была бы выиграна.
         Утром 17-го августа перешли в наступление 4-я и 5-я французские армии согласно директиве № 13 (несчастливое число!). Первой установила контакт с противником армия Ланрезака. Информация о

том, что между Намюром и Уартой войск противника нет была достоверной... до 16-го августа! Именно 16-го начала выдвижение 3-я германская армия Хаузена, и к утру 17-го 2 ее корпуса уже находились

на левом берегу реки. С ними и столкнулись французы, ведущие наступление к Льежу. Как только первые подразделения вошли в соприкосновение и командиры поняли, что начинается бой, немцы

немедленно окопались. Французские же офицеры, избегавшие во время обучения войск тренировать солдат в окапывании, опасаясь, что они будут грязными, и имевшие в подразделениях всего по

нескольку кирок и лопат, повели солдат в штыковую атаку. Их смели пулеметы. В некоторых местах французские 75-миллиметровки нанесли урон и немцам, которые также были застигнуты врасплох. Но и

здесь, как и на равнинах Лотарингии и в отрогах Арденн германская артиллерия доказала своё превосходство. «Потом поле боя представляло невероятную картину, — сообщал один французский офицер

с ужасом. — Тысячи мертвых продолжали стоять, поддерживаемые сзади рядами тел, лежащих друг на друге по нисходящей кривой от горизонтали до угла в 60 градусов». Наступление Ланрезака

окончательно выдохлось к вечеру 19-го августа, французский Х-ый корпус дошел до линии фортов Льежа, но продвинуться дальше ему не удалось. Не смогли его соседи и форсировать Урту или Маас,

чтобы обойти город с востока или запада - мосты были взорваны еще бельгийцами, понтонные переправы же немцы благоразумно демонтировали. Несколько отрядов силой от роты до батальона сумели,

воспользовавшись наступлением ночи, на подручных средствах переправится на вражеский берег, но эти "пятачки" были многократно перепаханы огнем артиллерии, простреливались вдоль и поперек

ружейно-пулеметным огнем, и были вскоре ликвидированы немцами. Развить успех ни на одном из плацдармов не удалось - француская армия не имела понтонных парков, и наращивать силы на

плацдармах было нечем!
       Немногим больше был и успех армии Лангля де Карри. Поначалу его войска не встречая сопротивления продвинулись до р.Урта, подставив фланг 4-ой германской армии. Командующий 4-й армией,

доложил о движении противника через его фронт и спрашивал герцога Вюртембергского, не следует ли предпринять контрнаступление немедленно, однако, командующий группой армий "Центр" не

рискнул санкционировать такой шаг без консультаций с Генеральным штабом. К вечеру 18-го августа корпуса де Лангля достигли Урты, где и были остановлены  оставашимися на правом берегу

резервными корпусами.  Вечером 18-го августа багровое солнце клонилось к закату, и грядущий рассвет не сулил французским солдатам и командирам ничего радостного. С утра 19-го августа в ставку

Жоффра в Витри начали поступать дурные новости, катясь с запада и нарастая, словно снежный ком...
        Сперва его огорошили известием, что английские войска, которые, как планировалось, «будут взаимодействовать», отставали от графика на день пути и находятся у Ле-Като, в 40 км. от

запланированного рубежа. Согласно превоенным договоренностям, британские войска должны были высадиться в Кале и Булони, сосредоточится в районе Ле-Като и в день Д+10 (французы полагали, что

15-го августа, британский Генеральный штаб, что 20-го) развернуться на рубеже Шарлеруа-р.Диль для совместного с французами наступления. Сперва "совещания" и "согласования" с Правительством,

затем перенос пунктов высадки в Руан и Гавр из-за некоторой активности германского флота, привели к тому, что 15-му августа, когда Жоффр обратился с просьбой прикрыть левый фланг 5-ой армии,

сосредоточение не было закончено. Сэр Джон Френч был недоволен решительно всем - переносом рубежа развертывания, изменением первоначальных планов, "совершенно невыносимым зазнайством"

майора Угэ и французских командующих, отказом утвердить его кандидатуру на пост командующего 2-м корпусом, вместо внезапно скончавшегося в дороге генерала Грирсона... По его твердому

убеждению британская армия могла быть развернута на новом рубеже не ранее 18-го августа, а вступить в бой - не ранее 20-го! 16-го августа кавалерийский разъезд англичан столкнулся с дозором улан у

городка Валансьен, всего в одном дневном переходе от штаба Британского Экспедиционного Корпуса! Джон Френч отказался от выдвижения в район Мобёжа и приказал 1-ому и 2-ому пехотным корпусам

немедлено занять оборону по линии Камбрэ - Ландреси, но из-за излишней "самостоятельности" командующего англичан и плохой связи, стало известно об этом только теперь. С утра 18-го августа

произошли первые столкновения передовых частей армии фон Клюка с британскими корпусами, а к вечеру на всем протяжении фронта от Камбрэ до Ландреси кипели жаркие бои. Впрочем, проблема

состояла не в этом. Пока 3 армейских корпуса фон Клюка штурмовали в лоб 2 британских, еще 3 пересекли границу севернее, и двигались в общем направлении на Аррас, выходя во фланг англичан. А

кавалерийский корпус фон Марвица, усиленный последним резервом - резервной гвардейской кавалерийской дивизией, рванулся прямо на запад, к Аббвилю, благо помешать ему никто не мог. Из 5-ти

резервных дивизий генерала Д'Амада три были переброшены под Мобёж и Шарлеруа, чтобы прикрыть фланг 5-ой армии...
        Следующий кризис разразился у Мобёжа, на фланге 5-ой армии. Прикрывшись 2-мя резервными корпусами от Мобёжа до Гюи и оставив блокировать крепость какие-то чисто символические силы (2

ландштурмовые бригады, тыловые части и т.п.), фон Бюлов переправил 4 армейских корпуса на правый берег Самбры - меж Намюром и Шарлеруа - и преодолев сопротивление частей I-го французского

корпуса начал наступление на юг! Героические контратаки остатков I-го корпуса и корпуса Сордё были легко отбиты, и к вечеру 20-го августа немцы овладели Динаном, а на следующий день начали штурм

Живэ. Ланрезак сразу понял, ЧЕМ это грозит его армии, застрявшей в междуречье Мааса и Урты и утром 20-го, связавшись с Витри по телефону, потребовал от Жоффра приказа на отвод войск, призрак

наступления уже не манил его. По телефону ответили, что Жоффр спит, и объясняться пришлось с его заместителем, генералом Бартелло.
        « -- Милейший Шарль, - сладким, словно мёд, голосом вещал Бартелло, - Вам положительно не о чем беспокоиться! Какие-то части, вероятно, разведывательные дозоры, действительно пересекли

Самбру и действуют  в южном направлении. Но ведь у нас там развернут целый корпус! А кроме того, Вы смело можете привлечь к контрудару на этом направлении доблестных кавалеристов славного

Сордё!
           -- Черта с два! - взорвался "милейший Шарль", который уже располагал донесениями командира 1-го корпуса Д'Эспери об истинном положении дел. - Немцы переправили на правый берег Самбры,

по крайней мере, 4 армейских корпуса, а может, и все шесть! Они уже в Фосе и Жерпине. Вы с Жоффром что, добиваетесь второго Седана?!
           -- Истинный француз никогда бы так не сказал! -- в голосе Бартелло слышалась неприкрытая обида, - Впрочем, если Вы считаете положение настолько серьёзным, я разбужу Командующего, быть

может, он позволит Вам отвести один из корпусов к Динану и контр-ударом вернуть правый берег Самбры...
           -- Тогда пошевелитесь, чёрт возьми, иначе немцы окажутся в Динане раньше нас! - прорычал в трубку Ланрезак»...
         Минуты ожидания текли, "словно пытка", признался позже Ланрезак, наконец, спустя мучительных полчаса к телефону подошел Жоффр.
         « -- Жоффр у аппарата, - ледяным, без малейших признаков сна тоном произнес он. - Вам разрешается перевести один из корпусов в Динан, чтобы совместными действиями с 1-ым корпусом и

корпусом Сордё восстановить положение. Но об оставлении междуречья Мааса и Урты не может быть и речи! Вам на помощь идет 4-я армия де Карри, Вы находитесь, может быть, в одном шаге от

победы!»
          Это была наглая ложь (или Жоффр действительно не желал видеть ничего, что противоречило бы его мнению?). Накануне вечером он имел пренеприятный разговор с Ланглем де Карри, и

командарм-4 информировал Жоффра, что его войска остановлены на Урте германскими частями, а с тыла атакованы крупными германскими силами, в количестве не менее 4-х корпусов.  Это герцог

Вюртембергский, не желая отставать от соседей, о победах которых у Гюи и Виртона стало широко известно, добился таки от Мольтке разрешения атаковать уходившего на север противника с тыла. Он

призвал солдат сравняться со своими товарищами «в славе и самопожертвовании», и бросил 4-ю армию в наступление, выигрывая правый фланг атакующей французской группировки.  Но убеленный

сединами ветеран кампании 1870 г. не стал терять времени на согласование с вышестоящим командованием. Едва убедившись, что атакующие ему в спину германские силы значительны, он уже вечером

19-го приказал своим корпусам развернуться в прямо противоположном направлении - к р. Семуа, откуда двумя сутками ранее началось французское наступление. Между тем, развернуть армейский

корпус на 180* - сложнее и дольше, чем оловянных солдатиков, и пробиваться на юго-запад части начали лишь во второй половине дня 20-го августа. К этому времени немцу уже заняли Нефшато, и

приближались к долине реки Семуа. Кронпринц Вильгельм не стал терять времени даром, и едва соединения де Лангля, прервав бой на р.Урта, развернулись лицом к новому противнику, отдал приказ

Хаузену начать наступление в направлении Рошфор-Борен-Живэ...
          К исходу дня 21-го августа контуры катастрофы обрисовались вполне отчетливо. 3-я армия Рюффе остановлена на рубеже Виртон-Лонгви-Брийе, и не сумела продвинуться далее ни на шаг. 4

корпуса армии Лангля де Карри ведут бой с 4-мя корпусами 4-ой германской армии в районе Сен-Юбер-Пализьен-Жедин, пытаясь пробиться на восток. 4-е из 5-ти корпусов армии Ланрезака отрезаны в

четырехугольнике, образованном изгибом Мааса и рекой Уртой, 7-ю германскими корпусами 2-ой и 3-ей армии, германские "клещи" сомкнулись у реки Лесс. На западе фон Марвиц 20-го взял Аррас, и

командир кавалерийской дивизии Алленби доносил, что его разъезды наблюдают германские пехотные корпуса уже в 30-ти км. западнее Камбрэ. Командующий Британским экспедиционным Корпусом,

оценив создавшееся положение, отдал приказ о немедленном отходе на Руан, невзирая на протесты Генри Вильсона и командиров корпусов. Сообщение об отходе и намерении эвакуироваться он

отправил в Лондон постфактум, чем привел в ужас Китченера, Черчилля и самого премьер-министра. В штаб Френча полетели телеграммы с требованием остановить отвод войск, доложить подробно

обстановку, согласовать свои действия с французским союзником, но было поздно. Френч уже в 9 вечера 20-го свернул свой штаб и покинув Ле-Като, направился на юго-запад, в Меневрэ. Тогда, с точки

зрения высших штабов, мысливших стратегическими и геополитическими категориями, это казалось предательством, но, в сущности, у сэра Френча не было иного выбора. Если бы фон Клюк не был

одержим идеей немецкой разновидности "элана" ("Вперед, на запад! Пусть крайний справа коснется плечом пролива!"), или кронпринц Вильгельм не был столь занят битвой на своем левом фланге, то 3

армейских корпуса, свернув к югу, выходили бы в тыл корпусу Смит-Дориена, повторив окружение, в которое восточнее попали 4-я и 5-я французские армии.
           В последующие дни Жоффр, с мужеством и хладнокровием, делающим ему честь, делал всё возможное, чтобы выпутаться из положения, в котором французская армия оказалась по его же вине.

Более эмоциональный или менее уравновешенный командир, возможно, испытал бы нервный срыв или попытался бы "отыграться" в Лотарингии и погубил бы все дело, но с Жоффром этого не произошло.

Уже 21-го вечером он отдал приказ де Карри наступать (французы никогда не отступают, а лишь ведут наступление!) не в юго-западном, а в западном направлении, на Монтэрмэ, где меж Рокруа и

Шарлевилем еще сохранялся свободный проход. С тяжелыми арьергардными боями, без обозов и почти без артиллерии, но 180-тыс. солдат и офицеров 4-ой армии вырвались из "Арденнского мешка", и

смогли принять участие в дальнейших боях. 3-ей армии Рюффе было приказано отойти к Вердену, и занять там прочную оборону (разумеется, в ожидании дальнейшего наступления, как говорилось в

приказе!). Армии Ланрезака уже ничем нельзя было помочь, она должна была быть принесена в жертву, чтобы своим героическим сопротивлением дать возможность создать новый фронт, из обрывков

частей и скудных резервов, имеющихся в распоряжении генштаба. Помимо избежавшего окружения 1-го корпуса и кавалерийского корпуса Сордё в состав 5-ой армии был передан корпус из армии

Рюффе и начата переброска 7-ми территориальных дивизий, которые предназначались армии Кастельно и уже выгружались под Нанси и Номени. 3-я армия по новой диспозиции должна была занять фронт

от Понт-а-Муссон на Верден и до Вузье. 4-я армия (командование которой с 25-го августа примет командующий корпусом в армии Дюбая Фердинанд Фош) должна удерживать позиции по р. Эн от Вузье

до Вайи. От Вайи до слияния Эн с Уазой в районе Нуайона фронт должна была занять вновь скроенная 5-я армия в составе 2-х армейских корпусов и 7-ми территориальных дивизий, кавалерийский корпус

предполагалось изъять по выполнению им задачи - прикрытия отхода 1-го армейского корпуса. Предполагалось, что британский экспедиционный корпус закроет брешь от Нуайона до р. Соммы, вдоль

которой обороняться предстояло вновь формируемой 6-ой армии Монури, которую еще предстояло сформировать из территориальных дивизий группы Д'Амада и войск Парижского укрепрайона.
         Кроме переформирования самой неотложной задачей Жоффра было найти причину катастрофы. Без всяких колебаний он обнаружил ее «в серьезных недостатках у командующих». Некоторые

действительно не выдержали огромной ответственности. Но Жоффр, допускавший, что планы могут быть слабыми, не прощал слабостей людям. Запросив список всех генералов, которые проявили

слабость или некомпетентность, он безжалостной рукой вычеркивал их из списков. После войны ему пришлось давать показания в парламенте по поводу катастрофы, в результате которой Франция

оказалась открытой для вторжения. Его попросили сообщить мнение относительно предвоенной теории Генерального штаба — чем сильнее германский правый фланг, тем лучше для Франции.
«Я и сейчас так считаю, — ответил Жоффр. — Доказательством этому является наше «Приграничное сражение», спланированное как раз таким образом, и если бы оно закончилось успешно, наш путь был

бы открыт... Более того, оно было бы выиграно, если бы 4-я и 5-я армии лучше сражались, то германские наступающие войска были бы уничтожены». Ланрезак, де Лангль и Рюффе должны был стать

"козлами отпущения" за ошибки верховного главнокомандования, благо обстановка тотальной секретности, царящая в прифронтовой полосе, позволяла сделать это без особых проблем. Уже 22-го Жоффр

отыскал подходящую кандидатуру на роль командарма-5, это был командир 1-го корпуса генерал Д'Эспери. 27-го будут смещены и отправлены в "резерв главного командования" де Лангль и Рюффе, их

должности Займут генералы Фош и По, проявившие себя в "битве за Лотарингию".
         Наступательная доктрина Франции была похоронена, как оказалось, навсегда. Двадцать четвертого августа немцы почувствовали огромный прилив самоуверенности. Впереди они видели только

разбитые армии, гениальность Шлиффена была доказана, казалось, что решительная победа уже находится в руках Германии. навсегда. Остатки разбитых французских корпусов под палящим

августовским солнцем, задыхаясь от пыли и зноя, обливаясь потом и кровью полученных ран, отступали на юго-запад, стремясь достигнуть намеченных рубежей обороны раньше противника. Порой они

останавливались, окапывались, наученные горьким опытом, и французские "семидясятипятки" обрушивали на преследователей последние снаряды, заставляя остановиться и развернуться в боевые

порядки, теряя время и живую силу. И вновь тянулись горькие, как бокал абсента, лье отступления. 23-го августа осадные орудия начали обстрел Намюра, гарнизон, отрезанный от основных сил,

выдержал обстрел чуть более суток, и выкинул белый флаг, не дожидаясь штурма. Кронпринц потерял еще сутки, перегруппировывая войска для возобновления преследования.  Во Франции президент

Пуанкаре записал в своем дневнике: «Мы должны согласиться на отступление и оккупацию. Так закончились иллюзии последних двух недель. Теперь будущее Франции зависит от ее способности

сопротивляться». Впрочем, разгром мог быть еще более полным, если бы в разгар сражения Мольтке не забрал из резерва кронпринца 2 резервных корпуса, чтобы направить их в Восточную Пруссию, на

помощь Притвицу...

- Рабинович, сколько народу погибло в ВОВ?
- 27 миллионов человек!
- Хорошо, а теперь перечислите всех поименно...