21 апреля решением Ставки Верховного Главного командования было создано Северо-Кавказское направление в составе Южного и Крымского фронтов, Северо-Кавказского военного округа, Черноморского флота, Азовской флотилии и Севастопольского Оборонительного района. Командующим направлением назначен маршал Советского Союза С.М. Буденный, его заместителем по морской части и членом Военного Совета вице-адмирал И.С. Исаков, членом Военного совета П.И. Селезнёв, первый секретарь Краснодарского крайкома ВКП(б), с сохранением за ним и это должности, начальником штаба генерал Г.Ф. Захаров. Штаб располагался в Краснодаре. Старшим помощником начальника оперативного управления штаба был назначен майор Д.А. Драгунский, впоследствии Дважды Герой Советского Союза, генерал-полковник танковых войск. В июне он часто бывал в Крыму с различными заданиями, проезжая через  Новороссийск.
    Из войск Северо-Кавказского военного округа в непосредственное подчинение главкома Северо-Кавказского направления перешли 17-й казачий кавалерийский корпус, в составе четырёх казачьих дивизий, который получил приказ занять оборону по восточному побережью Черного моря от левого берега реки Дон до Темрюка, 1-й отдельный стрелковый корпус, командир полковник М.М. Шаповалов, в составе 417-й стрелковой дивизии, 138-й, 142-й, 113-й и 139-й стрелковых бригад, со штабом в станице Крымской, оборонявший побережье Черного моря от Темрюка до Лазаревской, Майкоп, Краснодар и далее по рекам Кубань до Темрюка, а так же 103-я курсантская стрелковая бригада и 91-я стрелковая дивизия.
На эти соединения была возложена задача построить противодесантные укрепление по побережью. Строили они, конечно, на свой лад, сообразуясь с удобством строительства, а не с какими-то там стратегическими соображениями. Поэтому между военно-морскими  инженерами и строителями постоянно возникали непонимания и споры, особенно при приемке готовых объектов. А в это время военно-морские строительные части вели возведение линии сухопутной обороны вокруг Новороссийска. Такая вот неразбериха и непонимание возложенных задач была даже в такой части. Потому что были не только разные рода войск, но и наркоматы Обороны и Военно-морского флота.

Вечером 18 апреля девять бомбардировщиков противника бомбили  район коса – Мысхако. В этом районе находилась Баратея Кане, построенная ещё в годы Первой мировой войны, реконструированная в Советское время, ставшая 130-мм батарея  № 687 береговой артиллерии.  Этот район был засыпан зажигательными бомбами, которых насчитали  около 500 и 30 фугасными. Из которых только 7 взорвались на суше, а остальные -  море. Но рядом с батареей находился аэродром, на котором базировались истребители Черноморского флота. Они отогнали германских ассов в море, поэтому нанести повреждений батарее они не смогли. Но была повреждена телефонная связь города с Мысхако.
19 апреля враг совершил два налета. Первый произошел в обед, в 13 часов 15 минут. Два бомбардировщика Ju-88 бомбили порт. Были повреждены обшивка галерее цемпирса, портальный кран № 5, амбр № 24, в котором  погибло до 20 т цемента, 5 м железных дорог, 2 судна и 1 изотермический вагон. И, хотя  документах, утверждается, что семь из восьми бомб попало в воду и только одна на причал, но указывается повреждении 20 домов. Было тяжело ранено 4, средние ранения получили 8 и легкие – 4 человека.
Второй налёт произошёл в 19 часов 40 минут, когда на город налётело до 30 бомбардировщиков, которые бомбили за пять заходов. Возможно самолётов было меньше, но они сделали по два – три захода на город. Был разрушено 11 жилых домов и свыше 20 повреждено, разрушено 250 м электросети, убито 6 человек, тяжело ранен один и легко – семеро.
На следующий день,  20 апреля, налёт 6 бомбардировщиков Ju-88 так же прошёл в обед, в 12 часов 25 минут. За один заход они сбросили 18 фугасных и 3 зажигательных бомбы, от которых были разрушены два больших дома (надо понимать многоэтажных) и 19 домов, повреждено до 25 домов. Попадание было в мехамбар порта, поврежден один вагон, 200 м железнодорожных путей, электросвязь, водопровод, теплотрассы. Погибло 16 и ранены 99 человек, 35 из которых – тяжело. Убито 2 лошади и 2 ранены.
Налеты 21 апреля начались с утра в 7 часов 49 минут, когда 12 бомбардировщиков Ju-88 зашли на город от солнца на высоте 2000 м. От солнца – значит с востока, со стороны Геленджика Зенитная артиллерия  работала интенсивно. И отчиталась, совместно с лётчиками, о  трех сбитых  бомбардировщиках Было сброшено 43 бомбы: десять пятисоток, 24 по 250 кг и 9 по 100 кг. Большие повреждения получил Новорэс: разрушена нефтекачка, кузница, водопровод, электросети, различное электрооборудование. На цемзаводе «Пролетарий» разрушен гараж и уничтожены 5 автомобилей, сгорело полтонны бензина, разрушены кузница, столовая, 4 больших и 6 средних домов. В порту поврежден очередной мехамабар, 170 м железнодорожных путей. Затонули два сейнера и от полученных пробоин сел на грунт т\х «Калинин», капитан П.Л. Безайс. стоящий у причала. На судне погибших не было и Через семь дней судно было поднято, а через сорок дней введено в строй. Но при налёте авиации погибло двое, тяжело ранено 9, получили средние ранения 3 и легкие -8.
В обед над городом пролетел один Ju-88, наверное, разведчик. Его обстреляли зенитчики, а морские летчики отогнали в море.
Вечером в 16 часов 50 минут вновь был налёт 7 бомбардировщиков. Огнем зенитной артиллерии и авиации было сбито 2 самолёта. Но они сумели разбить нефтекачку и вызвать пожар на ней повредить нефтепровод, железнодорожное полотно. ,Одна бомба попала в щель, в которой было 5 военнослужащих, все они погибли. Еще 13 человек были тяжел ранены, 2 – средне и 12 получили лёгкие ранения.
В 20 часов 07 минут произошёл еще одни налет, в котором участвовало до 15 бомбардировщиков. Зенитчики и лётчики отчитались о 3 подбитых самолётах противника. Тяжелые повреждения получила железнодорожная станция был разрушен её узел телеграфной связи, загорелись вагоны, была разрушена поликлиника № 2. Повреждения получили вагоноремонтный завод городской холодильник, Новорэс, разрушено 4 дома. Погибло 19 человек, тяжелые ранения поучили 15, средние – 14 и легкие 17 человек.

Старый Судоремонтник написал:

#933710
Налет 23 апреля начался в 13 часов 05 минут

Немецкие самолёты (девять Ju-88 и двенадцать He-111) с 13.05 до 13.40 бомбили город и порт Новороссийск (сброшено 65 бомб). Советский транспорт «Дмитров» (3689 брт.) получил прямое попадание бомбы, в результате чего был повреждён корпус и возник пожар. В районе цементного завода было разрушено три заводских склада, в городе было разрушено восемь и повреждено 25 домов. В 17.00 восемь немецких самолётов Dо-215 повторно бомбили порт Новороссийск (сброшено до 30 бомб). Были разрушены нефтебак и машинное отделение нефтеперегонного завода, убито семь и ранено два человека. С 20.00 до 20.45 28 немецких самолётов (Ju-88 и He-111) в третий раз бомбили Новороссийск (сброшено 68 фугасных и около 1500 зажигательных бомб). Прямыми попаданиями бомб были разрушены холодильник и армейский склад, на вокзале были повреждены и вагоны, были жертвы.

Это по "Хронике..."

С уважением, Фёдор.

24 апреля первый налёт четырех бомбардировщиков был в четыре часа утра. Было сброшено 13 фугасных и около 500 зажигательных бомб. Разрушено 9 домов, повреждено 6 домов, один человек убит и один тяжело ранен. Количество легкораненых не отмечено. Повреждено 190 м железнодорожного пути и одна стрелка, 350 м проводов.
После налёта из Новороссийска в Севастополь вышел транспорт "Серов" в   охранении эсминца "Железняков", тральщиков "Взрыв", "Щит", катеров МО-081, МО-092, МО-0141. Конвой в Севастополь вошел без потерь. Было доставлено 143 т боезапаса, 1224,5 т продовольствия. 392 т фуража, 280 т угля, 48 противотанковых ружей, 152-мм гаубицы.
В 13 часов 55 минут одиночный бомбардировщик сбросил 4 бомбы на гору Черепашка, на которой стояла мелкокалиберная зенитная батарея. На батарею не попал, но разрушил один жилой дом ниже этой горы. Пострадавших не было.
В 15 часов 57 минут звено из трех бомбардировщиков снова бомбила город. Сброшено до 30 фугасных бомб, из них 14 на пустырь, одна  в море,  остальные - на железнодорожные пути. Поскольку железнодорожные пути идут мимо вокзала в порт, то в данном случае трудно сказать, что бомбили станцию, порт или пути на подходе к станции, то есть район города Мефоидевка. Судя по разрушением бомбили станцию и подъездные пути к порту.  В результате бомбежки погибло 6 человек, 1 ранен и 1 легкоранен. Разрушено  два жилых дома и 3 строения мебельной (стульной) фабрики, повреждено три амбара, 3 железнодорожных вагона, 2 км рельсовых путей,, до 150 м электрокабеля и перебит кабель ЦТС. Так же отмечено, что погибло до 40 военнослужащих и ранено до 60 военнослужащих.
В восемь часов вечера был налёт 21 бомбардировщика, продолжавшийся более получаса. Было сброшено 85 фугасных бомб и до 2 тысяч зажигательных. Из них 38 фаб на жилые дома, а 18 в море. Погибло 32 человека, 6 тяжел ранено, 7 получили ранения средней тяжести, а 11 – легкие. Разрушено 2 дома, повреждено 4, а так же 10 производственных строения, разрушено 280 м железнодорожного полотна, вагоны, более 600 м электрокабеля и повреждено одно судно. Название судна не приведено.
В ночь на 25 апреля    из Новороссийска в Севастополь вышли крейсера "Красный Крым" эсминцы "Бойкий" и "Бдительный", на которых было доставлено в героический город 3187 бойцов и 300  командиров и боезапас. 
Через сутки, 25 апреля то же в 8 часов вечера налет повторили 27 бомбардировщиков Ю-88. Сброшено 87 фугасных и около одной тысячи зажигательных бомб. Правда, половина из них за городской чертой. Видимо лётчики испугались интенсивной зенитной стрельбы и атак истребителей, как 628-го полка ПВО, так и морских лётчиков. Но всё же 23 фугасные бомбы были сброшены в море. При налёте погибло 3 мирных жителя и 79 военнослужащих, получили тяжелые ранении 3 и 35 человек, ранения средней тяжести 2 и 1, легкие ранения один житель, а о военнослужащих данных нет. По-видимому, солдаты и моряки с легкими ранениями в госпиталь не обращались и остались в строю. Разрушено 8 домов, 15 вагонов почти полкилометра железнодорожного полотна, один водоем, для Новороссийска, страдающего от нехватки воды, это серьезное повреждение. А так же одна бомба попала в щель.
Этот налёт наблюдали нарком ВМФ Н.Г. Кузнецов, командующий Черноморским флотом Ф.И. Октябрьский, командующий авиацией ВМФ С.Ф. Жаворонков, командующий ВВС ЧФ В.В. Ермаченков, контр-адмирал С.П. Ставицкий и другие сопровождающие лица, которые прибыли в Новороссийск из Краснодара, где встречались с командованием Северо-Кавказского направления.
Нарком ВМФ Н.Г. Кузнецов вспоминал:
"... Мы видели как два фашистских самолета рухнули в Цемесскую бухту. Но в город вражеские самолеты все же прорвались и сбросили бомбы, вызвавшие пожары и разрушения.  Этот налёт был характерен для тех трёх дней (26, 27 и 28 апреля). Действуя с Крымских аэродромов, немецкая авиация свершала их всё чаще и чаще..."
Запись весьма интересная, так как по данным МПВО Новороссийска ни 26, ни 27 апреля бомбардировок  не было. И за 25 апреля записей о сбитых немецких самолётах нет.
После налёта Н.Г. Кузнецов заслушал командира НВМБ капитана 1 ранга Г.Н. Холостякова и начальника ПВО Новороссийска. Изучив расположение зенитных батарей, Николай Герасимович сказал: «Немцы хорошо изучили дислокацию батарей и умело обходят опасные зоны зенитного огня. Нужно срочно переместить батареи на новые позиции» – и показал места на плане города. – «В течении ночи незаметно для немцев переместите батареи к рассвету, до налёта фашистов». Начальник ПВО стал доказывать, что к рассвету эту работу выполнить не в силах. Тогда Н.Г. Кузнецов сказал начальнику ПВО:  «Если к рассвету зенитные батареи не будут перемещены в указанные мной места, вы будете расстреляны» – и ушёл с командного пункта.
К рассвету начальник ПВО доложил, что все батареи передислоцированы в указанные ему места. Впрочем, Н.Г. Кузнецов оказался пророком… 
Фамилия начальника ПВО Новороссийска ни в каких воспоминаниях не приводиться.

28 апреля первый налёт на город состоялся после обеда, в 13 часов 30 минут. 8 бомбардировщиков Ju-88 с двух направлений сбросила 40 фугасных бомб. Было разрушено 3 жилых дома, 8 производственных строений, повреждено 8 домов и 8 производственных строений, а так же железнодорожное полотно, линии связи и освещения. Одна бомба попала в щель, но щель была пустая. Погибло 5 человек, тяжело ранено 1, ранено 5 и легкораненых 3. А в мемуарах пишут, что в 13 часов большая группа бомбардировщиков была рассеяна нашими истребителями на подступах к городу.
Налёт повторился через два часа. 21 бомбардировщик  Ju-88 сбросили 35 фугасных бомб, которые упали в море и на окраину города. Но это был весьма результативный налёт, так как широкий пирс дал трещину, был потоплен плавучий кран № 2, поврежден один транспорт, название не приводиться, повреждены железнодорожные пути.  Истребители 628-го ИАП младший лейтенант В.Н. Абрамов, старший лейтенант А.Н. Мукомол, капитан Ф.Л. Чередниченко, летчики М.А. Румянцев, М.А. Косяков,  Т.И. Шуваев и Г.Г. Архипов сбили 7 бомбардировщиков Ю-88.
    Летчик 7-го ИАП ВВС ЧФ сержант Л.И. Севрюков в воздушном бою над городом таранил фашистский бомбардировщик и сам погиб. Это был его 151-й боевой вылет.  Указом Президиума Верховного Совета от 23 октября 1942 г. ему посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.
    Именем Л.И. Севрюкова в 197/ году была названа ул. Вышинского. В конце 80-х годов при строительстве новых домов была произведена перепланировка района и ул. Севрюкова исчезла. Но остался один дом, в котором расположился один из корпусов частной гимназии № 1. Силами учащихся гимназии в ней создан музей летчика Леонида Севрюкова.
В журнале МПВО сказано о шести сбитых самолётах противника и 5 повреждённых.
В 18 часов 30 минут 5 самолётов бомбили район Мысхако, которых истребительная авиация и зенитная артиллерия сбила с боевого курса. Было слышно 8 взрывов фугасных бомб, но, ни каких потерь и повреждений не отмечено.
И уже в сумерках, в половине девятого вечера 22 бомбардировщика Ju-88 в течении часа сделали около ста заходов на город с разных направлений. Было сброшено 72 фугасных бомбы, из которых 5 не взорвалось, 15 попали на пустыри и 13 в море, две серии зажигательных бомб. Были нанесены тяжелые повреждения заводам «Красный Двигатель», шиферному заводу, разрушен один склад в порту, 10 жилых домов, 10 жилых домов повреждено. Убитых при этом налёте не было, ранено 2, обожжен 1.
О работе истребительной авиации при отражении этого налёта не упоминается.
В этот де день в Новороссийск из похода вернулась подводная лодка Щ-203. И поставлена на ремонт с заменой аккумуляторной батареи . Где производился ремонт – не знаю.
       19 мая командованием ПВО страны издан приказ, в котором говорилось о воздушном бое над Новороссийском 28 апреля:
"...Отважные летчики 628-го авиаполка, выполнившие боевое задание по уничтожению самолетов противника, своей высокой выучкой, дисциплиной и настойчивостью сорвали план противника бомбардировать город... Летчики полка в совершенстве овладели боевым оружием, которое им доверила Родина для полного разгрома кровавого фашизма, и тактическими формами воздушного боя. В результате отражения налета на город Новороссийск проведено 11 воздушных боев, в которых уничтожено 7 самолетов противника Ю-88. Полк потерь не имел."

Точной даты нет, сказано в апреле месяце 1942 года, похоже, что именно при этом бомбежке вражеским самолетам удалось зажигательными бомбами поджечь один из механических цехов завода «Красный двигатель».
По правилам МПВО по сигналу «Воздушная тревога» нужно было прекращать работу завода. Но коллектив завода решил, что если прекращать  работу по каждому сигналу «Воздушная тревога», тогда не обеспечить выполнение плана. И работали до последней возможности, не обращая внимание на бомбежку. Но всё же, были случаи, когда  отдельные группы рабочих работу и шли в укрытие. Это становилось предметом разбирательства общественности.
Первая фугасная авиабомба разорвалась у железнодорожного переезда. Одновременно были сброшены фугасные и зажигательные бомбы, которые рассыпались по всей территории завода. Вспыхнуло 12 крупных пожаров на заводской территории. Зажигательная бомба попала в кладовую смазочных материалов. Горели механический цех, склады, бытовые помещения литейного цеха, котельная, был разрушен водопровод. Приехавшие бойцы противопожарной службы МПВО города перекинули пожарный рукав прямо из бухты и тушили завод морской водой. Несмотря на повторную бомбардировку, работа пожарных не прекращалась. Ближе к полуночи прибыли дополнительные пожарные расчеты и с наступлением светового дня пожары были ликвидированы. Во время тушения пожаров на заводе присутствовал секретарь горкома партии – председатель комитета обороны города Николай Васильевич Шурыгин, он поблагодарил бойцов и командиров за мужество и отвагу.
Необходимо было срочно восстановить цех и продолжить в нём работу. Коллектив завода решил восстановить сгоревший цех всего за один месяц. Для восстановления нужны были различные материалы и оборудование: кровельный материал, электромоторы, электропровода. Комитет обороны города под руководством Шурыгина, первого секретаря горкома ВКП(б), а так командующего НВМБ Г.Н. Холостякова, который то же был членом комитета обороны города, как начальник гарнизона,  за несколько дней нашли в пределах города все необходимые материалы и оборудование. Коллектив завода над восстановлением цеха работал круглые сутки, не обращая внимание на бомбежки. И цех был восстановлен раньше месячного срока.

Интересно, а немцы во время всех этих налетов, понесли хоть какие-то реальные потери?

С получением приказа наркома ВМФ от 20 апреля о перевозках в Севастополь из Кавказских портов осуществлять только на боевых кораблях и подводных лодках, командующий Черноморским флотом адмирал Ф.И. Октябрьский прибыл в Новороссийск, где обсуждал с командиром НВМБ капитаном 1 ранга Г.Н. Холостяковым вопрос о возможности снабжения Севастополя с помощью подводных лодок. Георгий Никитович, командовавший в 30-е годы дивизионом и бригадой подводных лодок на Тихом океане, а в 1940 г. - 3-й бригадой подводных лодок Черноморского флота, служил в отделе подводного плавания штаба Черноморского флота, подтвердил такую возможность. . Техническая комиссия под руководством командира 1-й бригады подводных лодок контр-адмирала П.И. Болтунова рассматривала загрузку подводных лодок в различных вариантах, вплоть до удаления всех боеприпасов и торпед и части аккумуляторных батарей. Вариант со снятием одной аккумуляторной батареи давал возможность принимать наибольшее  количество грузов. Но при этом уменьшалась остойчивость лодки, что могло вызвать переворачивание ее в подводном положении, поэтому был принят вариант по удалению с лодки торпед и всех боеприпасов, а так же других грузов, по усмотрению команды, с минимальным количеством всех запасов.
Бензин принимался в цистерны, сальниковая набивка клапанов которых пропитывали смазкой «зеленое мыло». Но бензин и эту смазку разъедал и его пары попадали внутрь лодки.
Хозяйственная комиссия под руководством командира Новороссийской военно-морской базы капитана 1 ранга  Г.Н. Холостякова разработала рекомендации по габариту, весу и упаковке грузов и возможностям их размещения на лодках. Приказом от 29 апреля командующего Черноморского флота вице-адмирала Ф.С. Октябрьского для перевозки грузов в Севастополь были выделены пять подводных лодок Д-4, Д-5, Л-4, Л-5 и Л-23
Для руководства перевозками был создан штаб, располагавшийся на плавбазе «Очаков» в Новороссийске. В него вошли начальник отдела подводного плавания штаба флота капитан 1 ранга А.В. Крестовский и командиры бригад подлодок П.И. Болтунов и М.Г. Соловьев. Однако, планирование перевозок производил штаб флота. Время выхода и возвращения лодок, маршруты переходов назначались таким образом, чтобы избежать встреч со своими кораблями. Подводные лодки должны были входить в Севастополь с наступлением вечерних сумерек, а покидать его до наступления рассвета. Портами погрузки назначались Новороссийск и Туапсе.
Первой лодкой, переоборудованной для перевозок грузов в Севастополь стала подводная лодка Д-4, командир капитан-лейтенант Е.П. Поляков. Ее встречал на Лесной пристани Г.Н. Холостяков. С нее сняли все торпеды, кроме двух в носовых аппаратах, оставили минимальные запасы боеприпасов, топлива, воды, продовольствия из расчета 6 суток рейса. Второй - подводная лодка Л-4, командир В.Ф. Тамман.
Грузы размещались и укладывались в отсеки личным составом подводных  лодок под строгим контролем помощника командира лодки и командира БЧ-5. Перед погрузкой командиру лодки вручалась карта загрузки, в которой подробно расписывалось где и в каком порядке располагать грузы. После получения данных о фактическом размещении грузов по отсекам командир  БЧ-5 делал расчет дифферентовки. Затем лодка погружалась в бухте для проверки расчетов. Только после этого она могла выходить в море.
Л-4 и Д-4 доставили в Севастополь 112,8 т продовольствия. Личный состав лодки выгружал продовольствие на пирсы через штатные люки, не привлекая дополнительных грузчиков. Обратно лодки вывезли раненных. 9 мая 1942 лодки вернулись в Новороссийск.
Остальные подводные лодки продолжали выходить в море к побережью Болгарии, Румынии, Турции для срыва контрабандных перевозок турецкой хромовой руды в болгарские порты.

6 мая из Новороссийска в Камыш-Бурун в охранении  двух тральщиков вышел              грузовой т/х "Восток", 2787 брт, капитан Д.С. Сариев, с грузами  для Крымского фронта.  При входе в Керченский пролив теплоход подорвался на донной мине, выставленной авиацией противника, переломился и затонул через несколько минут в точке с координатами 45° 10' с.ш. 36° 30' в.д. Погибло 10 человек, остальные 47 человек экипажа подобраны кораблями эскорта. 12 мая от ударов авиации погиб грузо-пассажирский пароход «Красный флот»,  712 брт, капитан Л.С. Горсков. Судно шло из Керчи в Темрюк с          ранеными на борту. Экипаж спасен, сведений о погибших пассажиров нет.
Гибли суда морского транспортного флота, портофлота, рыболовецкие гослова,  многочисленные суда рыболовецких колхозов, а так же разных предприятий, которые не числились ни в каких списках. О многих мы ничего так и не узнаем, как и когда они встретили свой последний час.
А тех моряков, кто выжил, долгое время не считали участниками боевых действий. Почему – не знаю. Вместе с военными моряками они ходили в одних конвоях, вместе подвергались вражеским налётам и обстрелам, не могли сами себя защитить, так как не были вооружены… Ходили моряки в одиночку, без конвоев и защиты, надеясь только на удачу… «Аллея бомб»  - так называли они дорогу от Новороссийска до Керчи…
А после войны, бюрократы разного уровня всё затягивали решение вопроса… Многие моряки гражданского и рыболовного флота так и не дождались справедливости…

3 мая в 01 час 40 минут одиночный Юнкерс сбросил три бомбы. Две попало в холодильник, где было разрушено часть здания, поврежден кран, одна - в море. Жертв не было.
И 4 мая в 00 часов 24 минуты одиночный Ju-88 сбросил свой груз – три фугасные бомбы а пустыре за цемзаводом «Октябрь». Сейчас нет пустыря за заводом, все застроено жилыми домами. А тогда, в 1942 году это была рабочая окраина города, за которой уже не было жилых домов.
5 мая одни «Юнкерс» сбросил в полдевятого вечера свои бомбы в районе поселка Мысхако. Жертв не было.
6 мая 10 Ju-88 нанесли бомбовый удар в 01 час 36 минут, сбросив 39 фугасных бомб. И на этот раз бомбы попали на пустыри и склоны хребта Маркхот. Но четыре серии зажигательных бомб в районе посёлка Чеховка вызвали пожар двух домов и сгорела деревянная церковь на Мефодиевском кладбище. Кстати, это была единственная действующая в городе церковь. Остальные были закрыты и здания использовали под различные хозяйственные нужды.
7 мая налет был в 2 часа 28 минут. Сброшено 7 фугасных бомб, разрушено 9 домов, три повреждено, ранено 3 человека, один из них мер, убита одна корова.
В 7 часов утре единичный самолет сбросил 2 фугасные бомбы на дом по улице Ленина 4, контору Стройконторы, которую повредили, разрушил склад конторы, повредили до 100 метров осветительной сети Был ранен один военнослужащий и одна лошадь.
Выполнение ночных налетов на город дает основание предположить, что их совершала какая-то эскадрилья ночных бомбардировщиков.
В 16 часов 53 минуты был ещё одни налёт двух бомбардировщиков. Три бомбы упали на пустыре, но остальные разрушили амбара № 6, вызвали пожар в амбаре № 4, разрушили 25 м железнодорожного пути, убили трех, тяжело ранили двух и легко – пять человек.
8 мая был один налёт в 6 часов 25 минут. Единичный самолет сбросил бомбы в районе цемзавода «Пролетарий».  Был полуразрушен один жилой дом и два повреждено, разбиты 25 м тролей (как это понять – не знаю) , повреждено 250 м электросвязи, 100 м освещения, перебит питающий кабель на заводе. Погибло 3, тяжело ранен 1 и легко – 5 человек, убито две лошади.
И после этого весь месяц налётов фашистской авиации не было.

Туапсе мы нашли, в районе Кучугур на Азовском море!!  Около берега лежит обгоревший..

8 мая началось наступление немецко-румынских войск на Керченском полуострове против Крымского фронта.
Здесь не место разбирать причины поражения на Керченской полуострове, кто прав, кто виноват. Много исследований выложено в Интернете.
Но хотелось бы привести пару отрывков из мемуаров.
Член Военного Совета Черноморского флота Н.М. Кулаков, который в марте 1942 года был в штабе Крымского фронта:
«Член Военного Совета фронта дивизионный комиссар Ф.А.  Шаманин  встретивший по-товарищески тепло, признался в откровенной беседе, что завидует Военному совету Черноморского флота, имеющему, насколько ему известно, большие возможности самостоятельно вырабатывать и принимать решения без постоянной опеки над собой. Тут, по его словам, дело обстояло иначе.  Армейский комиссар 1 ранга Л.З. Мехлис, прибывший на Крымский фронт в качестве представителя Ставки, во многом помог командующему и Военному Совету, однако, постепенно стал подменять их, решая всё сам.
Что это, кажется, действительно так, подтвердила последовавшая затем встреча с командующим фронтом генерал-лейтенантом Д.Т. Козловым. Как-то не заинтересованно, будто мало его касающееся, выслушал он сообщение о положении СОР, о ходе морских перевозок, о том, какая помощь нужна Севастополю. А потом прямо сказал, что по вопросам,  которые я ставил, следует обратиться к товарищу Мехлису.
Вечером армейский комиссар пригласил меня вместе с Шаманиным. Здороваясь, Мехлис спросил, как я доехал и где оставил машину. Последнему он придавал большое значение. Мне было объяснено, что его приказание оставлять машины за пределами населённого пункта дало много – противник не бомбит Ленинское и, следовательно, не знает, что тут штаб фронта (как показали дальнейшие события, немцы, к сожалению, знали).
Мой доклад о севастопольских делах, об огневой поддержке фронта кораблями, о положении с перевозками Л.З. Мехлис слушал внимательно. Он детально интересовался работой командования Приморской армии и сообщил, что в нее направляется членом Военного совета кадровый политработник дивизионный комиссар И.Ф. Чухнов, а бригадный комиссар М.Г. Кузнецов остается в армии членом Военного Совета, ведающим вопросами армейского тыл.
Ободренный вниманием к севастопольцам, я изложил нужды СОР (мы с Ф.С. Октябрьским тщательно продумали, какой конкретно помощи нужно просить, что бы получить самое необходимое). Почти се просьбы, касавшиеся войсковых подкреплений, вооружения, поставок боеприпасов, представитель. Ставки пообещал удовлетворить, так же поручил дивизионному комиссару Шаманину взять под контроль исполнение.
Не был решен вопрос о танках – мы просили выделить для СОР 25  -30 машин, и я сказал, что они будут очень нужны, когда севастопольцы пойдут на соединение с войсками Крымского фронта. Мехлис спросил, как мы доставим танки в Севастополь, не крыв опасения, что для этого пришлось бы отвлечь суда, перевозящие танки на Керченский полуостров. Я ответил: перевезем на боевых кораблях, может быть на линкоре. Почему-то Мехлису это не понравилось. Подумав, он сказал:
- Севастопольцы достаточно навоевались. У Крымского фронта хватит сил разгромить врага, и от войск СОР большого напряжения в наступлении не потребуется. А пока держите крепко оборону.
Отвечая на мой вопрос  планах освобождения Крыма, армейский комиссар познакомил с тем .как развернуты войска фронта. Попутно рассказал, как он отклонил предложение командующего фронтом иметь две армии на Ак-Монайских высотах, а третью – в резерве и приказал расположить её непосредственно за теми двумя. Он показал по крае направление намечаемого удара на Симферополь и на Бахчисарай, где планировалось соединение с частями СОР.
- До скорой встрече в Бахчисарае! – сказал Л.З. Мехлис на прощение…»
Кулаков Н.М. Доверено флоту. – М.: Воениздат. 1985. – 320 с, 10 л.ил. – (Военные мемуары), стр. 250 - 251
Этот отрывок почему-то не встречается в исследованиях по биографии Л.З. Мехлиса.
У меня это эпизод вызвал ощущение, что Д.Т. Козлов самоустранился от командования армией, передав всю полноту власти в руки Л.З. Мехлиса, и тяготился своим положением. Уж предложение оставить 47-ю армию в резерве на тыловых позициях, готовить к обороне Турецкий вал, Д.Т. Козлов мог отстоять, обратившись в Генеральный штаб, к Верховному главнокомандующему на прямую, на что имел полное право… Мог, но не стал…
Военный корреспондент Константин Симонов встречался с Д.К. Козловым в Краснодаре 1 января 1942 года по заданию газеты «Красная звезда» «сделать так называемую авторскую статью генерала Козлова об этой операции, которую проводил его фронт»… То есть написать статью от имени Д.Т. Козлова.
«…Козлову было лет за пятьдесят. Это был человек с двумя орденами за Гражданскую, довольно плотный, седеющий, с обрюзгшим недовольным лицом. Был он чем-то не похож на многих других генералов, которых я уже видел на войне. Видимо, непохож тем, что для них война уже давно была в разгаре, а для него она была ещё в новинку и он психологически не до конца перешел с положения мирного времени на военное положение. Как мне кажется, Иранский поход был для Закавказского фронта своего рода психологическим несчастьем, потому что у людей, которые до начала этого похода не участвовали в нынешней войне, создалось совершенно превратное первое впечатление о том, что такое военные действия. И некоторые из них потом расплачивались за это в Крыму…»
Симонов К.М. Собрание сочинений: в 10-ти т. – М.: Худож. Лит. 1979. – т. 9. Разные дни войны: дневник писателя т. 2: 1942 – 1945 годы. 1983. – 688 с., стр. 12
Я не хочу обелить Льва Захаровича, но даже эти отрывки из воспоминаний говорят о многом.

Интересная конференция. Жаль организаторы не догадались пригласить представителей Института военной истории.

В связи с обострением положения на Керченском полуострове в Новороссийск из Поти прилетел нарком ВМФ Н.Г. Кузнецов. Однако, дать ясность по обстановке ему ни кто не смог и он вылетел в Краснодар, а оттуда, по приказу Ставки, вернулся в Москву. Почти в полночь 11 мая Ставка ВГК директивой № 170375 приказала:
«…главкому СКН маршалу Буденному в срочном порядке выехать в район штаба Крымского фронта (г. Керчь), навести порядок в Военном совете фронта, заставить Мехлиса и Козлова прекратить свою работу по формированию в тылу, передав это дело тыловым работникам, заставить их выехать немедленно на Турецкий вал, принять отходящие войска и материальную часть, привести их в порядок и организовать устойчивую оборону на линии Турецкого вала, разбив оборонительную линию на участки во главе с ответственными командирами.
Главная задача — не пропускать противника к востоку от Турецкого вала, используя для этого все оборонительные средства, войсковые части, средства авиации и морского флота». [22]
С.М. Будённый, адмирал И.С. Исаков и сопровождавший их генерал П.П. Зеленый выехал на машине из Краснодара в Тамань на следующий день. В целях маскировки, Семен Михайлович надел флотскую фуражку. В одной станице, когда адъютант маршала вышел из машины с картой проверить правильность движения, местные мальчишки подошли к машине и один громко сказал, что моряк с большими усами «дюже похож на Буденного». На что Семен Михайлович заметил: «Может мне усы сбрить?» И тут же отверг эту мысль «Буденный с усами – это Буденный, которого все знают, а без усов – какой же я буду Буденный».
Из Тамани С.М. Буденный и И.С.Исаков переправились 13 мая на торпедном катере в Керчь. 
По другим данным, С.М. Буденный прилетел в Керчь на самолёте, но тогда невозможно объяснить задержку Семен  Михайловича на сутки в Краснодаре.
По распоряжению адмирала И.С. Исакова в Керчь были срочно переброшены все суда, находившиеся в этом районе, независимо от их ведомственной принадлежности.
Но командующий Черноморским флотом Ф.С. Октябрьский не спешил выполнять приказ командующего Северо-Кавказским направлением. Он на прямую обратился  к Верховному Главнокомандующему с телеграммой, в которой сообщал:
«...Главком приказал приступить к эвакуации Красной Армии из Керчи. …Прошу категорически запретить эвакуацию.  … Эвакуировать нечем. Средства исключительно скудные. Во время эвакуации все или почти все противник уничтожит... Общая эвакуация Керченского полуострова смерти подобна. Прошу немедленно вмешаться». Эту телеграмму приводит В. Абрамов в книге «Керченская катастрофа 1942» со ссылкой на Архив ИО ВМФ, ф. 10, д. 18505, лл. 80 - 82.
Черноморский флот пытался помочь Крымскому фронту. В ночь на 9 мая эсминцы "Сообразительный " и "Бдительный" обстреляли скопления вражеских войск у пунктов Дальне Камыши и Береговое под Феодосией, после обстрела отошли в Новороссийск, обеспечив переход транспорта "Серов" в Севастополь. В ночь на 10 мая крейсер "Ворошилов" и лидеры "Ташкент" и "Харьков" обстреляли цели под Феодосией. В ночь на 11 мая повторили обстрел. Стрельбы проводились в темное время суток по площадям без корректировки. Поэтому их эффективность была не высокой.
10 мая 10 самолетов И-16 Новороссийской группы 628-го ИАП под прикрытием 9 истребителей Як-1 Черноморского флота штурмовой удар по вражеским механизированным колоннам, наступавших на Керчь и аэродрому под Феодосией. За день было произведено 5 вылетов. Истребители, прикрывавшие И-16, понесли потери, но не позволили сорвать штурмовку. Ими было сбито несколько самолетов противника.

В боях на Керченском полуострове принимали участие 47-я армия, 77-я горнострелковая дивизия, 83 морская стрелковая бригада, 126-й отдельный танковый батальон, через три с половиной месяца вступившие в бой с врагом под Новороссийском. Начальником штаба 51-й армии был полковник Г.П. Котов. В ночь на 11 мая командующий армией генерал В. Н. Львов приказал штабу армии переместиться в район горы Кончи (в 3 км севернее села Кият). Взяв охрану, он направился в 77-ю горнострелковую дивизию, чтобы лично поставить ей задачу во взаимодействии с танковыми бригадами контратаковать противника в направлении Дальних Камышей. На рассвете он вернулся на командный пункт, принялся изучать обстановку. Часам к 11 группа пикирующих самолетов подвергла бомбардировке командный пункт. Генерал В. Н. Львов и находившиеся с ним командиры погибли. Заместитель командующего генерал К. И. Баранов получил ранение.  Обязанности командующего 51-й армией принял начальник штаба армии полковник Г. П. Котов. Под его командованием армия продолжала удерживать свои позиции. Только 13 мая до командующего 51-й армией дошёл приказ штаба фронта - отойти на внешний обвод Керченского оборонительного района и организовать прочную оборону его правого (северо-восточного) сектора. Армия стала отходить. Все, что нельзя было взять с собой – выводилось строя, сжигалось. Горели армейские и фронтовые склады с продовольствием, обмундированием, фуражом...
Полковник Г.П.  Котов перенес штаб армии в село Карталез, что севернее Керчи.
Прибывшие в Крым С.М. Будённый и И.С. Исаков увидели, что войска не в состоянии обороняться и отступают в беспорядке. Прорыв противником обороны на Турецком валу был настолько неожиданным, что вызвал растерянность не только у солдат, но и у многих командиров. Среди приказов и распоряжений, отданных маршалом: «Войскам драться везде... добиться перелома, восстановить положение на левом фланге 44-й армии... Паникеров и дезертиров расстреливать на месте...»
было «... 51-ю армию подчинить генералу Черевиченко…»  Но Я.Т. Черевиченко командование армией не принял. Ещё до отдачи приказа, он, заместитель командующего войсками фронта генерал-полковник Я.Т. Черевиченко, 13 мая, вместе с полевым управлением 47-й армии. Вслед за ним убыл на Тамань, в ночь на 15-е — помощник командующего фронтом по тылу генерал-майор А.М. Крупников. Контуженного Я.С. Колесова, второго члена Военного совета фронта, эвакуировали 16-го.
Вечером 14 мая командующий Крымским фронтом Д.Т. Козлов и Л.З. Мехлис подписали приказ, по которому общая оборона северо-восточнее Керчи возлагалась на командование 51-й армии, командный пункт которой назначался восточнее пос. Аджимушкая на горе Иванова. Отходящим частям приказывалось последовательно оборонять рубежи…
После этого, Л.З. Мехлис переправился через Керченский пролив, так как там была связь со Ставкой и дал Сталину свою знаменитую  телеграмму:
«…Бои идут на окраинах Керчи, с севера город обходится противником. Напрягаем последние усилия, чтобы задержать противника. Части стихийно отходят. Эвакуация техники и людей будет незначительной. Мы опозорили страну и должны быть прокляты…».
Лев Захарович возвратился на керченский берег в район крепости Еникале и там вместе с командованием 51-й армии проводил эвакуацию личного состава и организовывал многочисленные контратаки против наседающего противника.
Остальные командиры – в Крым не вернулись.
Глядя на генералов, потянулись к проливу и рядовые….
В ночь на 14 мая Верховное командование соглашается с С.М.Буденным. В 3 часа 40 минут Семен Михайлович приказывает: "Начать отвод войск Крымского фронта на Таманский полуостров".
Бои на Керченском полуострове продолжались до 19 мая, когда были эвакуированы Л.З. Мехлис и командование 51-й армией во главе с полковником Г.П. Котовым.
Эпизод  с Я.Т. Черевиченко, который не принял командование 51-й армией, впоследствии отразиться в обороне Новороссийска.