Русскому народу!
Мы заключили с вами мир и не намерены его нарушать. Теперь мы приходим как союзники и друзья.»
Проект воззвания к русскому народу от 24 августа 1918 года



Летом 1918 года германское Высшее командование сухопутных войск (Oberste Heeresleitung – OHL) планировало операцию против сил Антанты в северной России. И всё это во взаимодействии с Красной армией. Ключевую роль в операции должен был сыграть кайзеровский флот. Почему из этого ничего не вышло?

29 сентября 1918 года командованию Специального флотского соединения Бёдикера (Marine-Sonderverband Boedicker) стало ясно, что запланированная операция не состоится. За два дня до этого OHL выпустило приказ: ««Операция «Шлюсштайн» в обозримом будущем не состоится. Все подготовительные мероприятия можно прекратить». А ещё 14 сентября заместитель начальника OHL генерал-полковник Людендорф дал операции «зелёный свет» – «если не произойдёт ничего экстраординарного». И в течение последовавших двух недель такие экстраординарные события произошли. Это была совершенно непредсказуемая ситуация на востоке, запутанность германско-российских отношений и катастрофическая ситуация на западном фронте.

Запутанная ситуация
С момента принятия принципиального решения о проведении операции «Шлюсштайн» до отказа от неё прошли всего несколько дней. За это время проявилась критическая зависимость от постоянно меняющейся обстановки в сотрясаемой гражданской войной Советской России. Всё могло измениться за считанные часы.

В чём, собственно, было дело? С того момента, как Советская Россия, заключив 3 марта 1918 года Брестский мир, вышла из войны против Германии, западные союзники всерьёз встревожились судьбой огромных запасов военного имущества, складированного в северных портах – Архангельске и Мурманске. Чтобы воспрепятствовать вывозу этого имущества вглубь страны и тем более захвату его немцами, в Мурманск вошли военные корабли.

Также не были ясны планы Германии в отношении Финляндии и России. Вследствие всего этого Англия, США и Франция направили на север России свои войска.

К марту 18-го Германия, полностью господствовавшая на Балтике, захватила Аландские острова, а месяцем позже вмешалась в гражданскую войну в Финляндии на стороне «белых» против тамошних «красных». Целью этого вторжения было предотвращение установления там господства западных держав
отделить западные регионы России и включить их в сферу германского влияния.

В целом можно сказать, что весь план родился под несчастливой звездой.

Формирование корабельного соединения
4 августа призывы большевиков о помощи достигли германское правительство, которое решило начать реализацию плана «Шлюсштайн». Командование было возложено на начальника штаба главного командования «Восток» (Oberbefelshaber Ost) генерал-майора Хоффманна. По указанию Людендорфа начальник Главного морского штаба и одновременно начальник командования морских операций (Seekriegsleitung – Skl) адмирал Рейнхард Шеер приступил к формированию флотского соединения. Командовать им был назначен вице-адмирал Фридрих Бёдикер.

Бёдикер был опытным моряком. В 1916 году в Ютландском сражении он командовал II-й разведывательной группой. Затем, уже будучи командующим I-й эскадрой открытого моря, участвовал в последней попытке прорыва в Северное море 23-24 апреля 1918-го.

Главной задачей флота было установление контроля над Финским заливом, очистка его от мин, демонстрация флага у Кронштадта и его блокирование, воспрепятствование выхода в море русских кораблей. Кроме того, необходимо было готовиться к возможному захвату Кронштадта и взятию под контроль Мурманской железной дороги. На суше те же задачи ставились перед сухопутными войсками.
Для участия в операции «Шлюсштайн» кригсмарине выделили следующие силы:

- линейные корабли «Остфрисланд», «Тюринген», «Нассау»;
- IV-я разведывательная группа: легкие крейсеры «Регенсбург», «Штральзунд», «Штрассбург», «Франкфурт»;
- легкий крейсер «Кольберг»;
- броненосец береговой обороны «Беовульф»;
- авизо «Блиц»;
- минные заградители «Бруммер» и «Наутилус»;
- 5-я флотилия миноносцев (12 единиц);
- 19-я полуфлотилия миноносцев (5 единиц);
- флотилия тральщиков «Ревель» (27 единиц);
- III-я флотилия тральщиков (24 единицы);
- полуфлотилия сторожевых кораблей (18 единиц);
- 1-я группа прорывателей заграждений;
- транспортные суда «Гамбург», «Хемниц»;
- база морской авиации Ревель (5 самолётов);
- база морской авиации Папенсхольм (6 самолётов);
- корабль-авиаматка «Ансвальд» (4 самолёта).
Протест советской стороны
То, что немцы стали осуществлять зачистку от мин вплоть до границы советских территориальных вод, вызвало протест со стороны Советов. Они снимали с себя всякую ответственность, если немецкие тральщики или другие военные корабли пересекут границу. Это привело к тому, что соединение Бёдикера получило приказ ограничить свою активность.

По результатам берлинского и ковенского совещаний армейское и морское руководства сделали противоположные выводы.

О том, что командование флота к этому времени если уже и не считало «Шлюсштайн» полностью отменённой, но как минимум сдвинутой на неопределённое время, говорит то, что оно 21 августа приказало трём линкорам вернуться с Балтики в Северное море. В противоположность этому сухопутное командование было полно решимости. 22 августа генерал Хофман писал в своём дневнике: «Надеюсь, что мы начнем вовремя». А командующий 8-й армии генерал Хуго фон Катен телеграфировал пять дней спустя Бёдикеру:

«Необходимо скорейшее проведение операции «Шлюсштайн». В противном случае Антанта займёт те позиции, что необходимы Германии.»


Конец всем планам положил выстрел, раздавшийся 30 августа. Советский вождь Ленин был ранен в результате покушения. Сведения об этом достигли OHL в начале сентября. Теперь не было уверенности ни в чём. Произойдёт ли смена власти в Советской России? Есть ли теперь необходимость в военном вмешательстве Германии?

4 сентября OHL отдало приказ Главному командованию «Восток»:

«Подготовить операцию таким образом, чтобы начать её в кратчайшее время.»



Бесславный конец
Флотскому руководству об этом ничего не было известно – 5 сентября Бёдикер на «Штральзунде» уже направлялся в Северное море. Ему было приказано прибыть в Вильгельмсхафен.

В течение всего месяца советские и немецкие дипломаты продолжали обсуждать возможность совместных действий против Антанты.

А потом операция «Шлюсштайн» была окончательно отменена – ко всеобщему облегчению. Генералы и адмиралы уже давно потеряли терпение от всех этих колебаний. Все понимали, что здесь можно больше проиграть, чем выиграть.

До 11 ноября 1918-го, когда было заключено перемирие на западе, лишь 4 миноносца 19-й полуфлотилии продолжали нести патрульную службу в районе Кронштадта.

Советско-германские отношения летом 1918 т. в исследованиях В.Баумгарта и Х.Хервига (к истории операции "Шлюссштайн")

Отношениям между Советской Россией и кайзеровской Германией в период от октября 1917 г, до ноября 1918 г. посвящено немало работ отечественных и зарубежных исследователей. Помимо концептуальных расхождений в трудах историков с той и другой стороны наблюдалось неравноценное освещение некоторых эпизодов этих отношений.В полной мере это относится к такому, сюжету в истории советско-германских отношений в 1918 г., как подготовка операции "Шлюссштайн" - (наступление германских и русских войск летом 1918 г. на Мурманское побережье с целью освобождения его от войск Антанты). Если в зарубежной историографии ему посвящено немало страниц (в том числе у В.Баумгарта и Х.Хервига) (1), то в отечественной исторической науке об операции упоминает лишь В.М.Холодковский (2). Между тем сама идея операции, ее подготовка важны для понимания отношений между РСФСР и Германией в этот период в целом. Истории операции "Шлюссштайн" и анализу взглядов В.Баумгарта и Х.Хервига на нее посвящена данная статья.
Появление на Кольском полуострове первых частей войск Антанты встревожило Германию. Как замечают В.Баумгарт и X.Хервиг, она прежде всего опасалась восстановления Восточного фронта. 21 апреля германское правительство заявило протест ! правительству РСФСР по поводу положения на Севере России, а 6 мая германский посланник в Москве граф В.Мирбах вручил ноту /132/ с требованием изгнать или разоружить антантовские войска на Мурмане.
Одновременно в Германии разрабатывались и другие варианты достижения искомой дели. В начале мая МВД Германии высказалось за поддержку наступления финляндской армии на Мурман вместо Петрограда (3). Об этом же пишет В.Баумгарт, ссылаясь на запрос статс-секретаря ведомства иностранных дел Германии Р.Кюлъмана руководству восточного фронта от 25 мая 1918 г. "Его (Кюльмана. - А.Ч.) намерением было, - указывает Баумгарт, - отвлечь тем самым финнов от Петербурга" (4). Действительно, германские дипломаты, стремясь сохранить Брест-Литовский договор, не хотели идти на обострение с Советской Россией из-за пропагандируемого К.Г.Э. Маннергеймом захвата Петрограда. Но не только этим было продиктовано стремление переориентировать финнов. Германское ведомство иностранных дел, как явствует из приводимого Х.Хервигом документа, рекомендовало отдать финнам Мурманск, чтобы иметь "полицейского также в самом северном русском порту". При этом Финляндия по-прежнему рассматривалась как орудие против России (5). Безусловно существенным было и стратегическое положение Мурманска как незамерзающего порта, обеспечивающего проход в Атлантический океан (6). Кроме этого, на наш взгляд, не последнюю роль сыграли экономические интересы. Состоявшееся 16 мая 1918 г. совещание представителей металлургической и сталелитейной промышленности Германии постановило: "Прежде всего необходимо, чтобы Германия и ее союзники на длительное время осуществили военную оккупацию коммуникаций, связывающих европейские страны с севером России". Отметив огромное значение шведских рудных месторождений для германской промышленности, они высказали /133/ опасение возможностью всяких, неожиданностей со стороны Англии (7).
Наконец "мурманская ситуация" способствовала и оживлению антисоветских взглядов. Наиболее отчетливо их выразил кайзер в письме сыну 21 мая 1918 г.: если большевики откажутся наступать на англичан, то это обеспечит Германии casus belli вести новую волну против России. Через несколько дней, он записал: "Русские просто должны быть поставлены перед этой реальностью и альтернативой: либо присоединение к германской кампании против Мурманска, либо риск возобновления враждебных отношений с Рейхом". Таким образом, как правильно отмечает Л.Хервиг, наряду с попыткой предотвратить восстановление Восточного фронта, Германия преследовала цель и "параллельного удара против большевизма"(9).
Итак, не только стремление предотвратить возрождение Восточного фронта (В.Баумгарт вообще замечает, что немцы преувеличивали опасность со стороны англичан, высадившихся в Мурманске, как, впрочем, и последние - германскую опасность на Востоке) (10), но и желание улучшить военно-стратегическое положение, возможность использовать ситуацию в антибольшевистских целях побудили Германию к поискам путей ликвидации антантовского плацдарма на Севере России. Этот вывод авторов справедлив; для полноты его следует все же добавить я проявление экономического интереса.
Воинственность кайзера, так определенно проявившаяся в вышеуказанных заметках, к концу мая вдруг несколько ослабла. 29 мая на газетных полях вокруг статьи "Германия" он написал: "Финны и русские совместно или одни финны должны выбросить оттуда (с Мурмана. - А.Ч.) англичан" (11). По утверждению Х.Хер/134/вига выдвижение плана комбинированного финско-русского наступления против союзников на Севере принадлежало именно Вильгельму II (12). Сам ли кайзер был автором идеи или ему ее подсказали, установить трудно, но на какое-то время этот план становится определяющим.
Предложение об организации совместного финско-русского удара поступило и от полномочного представителя РСФСР в Берлине А.А.Иоффе. Правда, сообщающий об этом В.Баумгарт оговаривается, что, по-видимому, он сделал его самовольно. Во всяком случае когда Мирбах обратился с аналогичным предложением к Г.В.Чичерину, то встретил отказ. По мнению наркома иностранных дел операция была невозможна из-за враждебной по отношению к России позиции Финляндии (13). Действительно, стремление Советской России урегулировать отношения должного отклика со стороны северного соседа не встречало. Необходимым условием нормализации обстановки Финляндия выставляла приращение своей территории за счет Восточной Карелии и Кольского полуострова (14). В этой ситуации проведение совместной операции выглядело нереальным.
К середине июня положение на Мурмане ухудшилось. 3 июня 1918 г. Верховный совет союзников одобрил военных представителей Антанты. Ссылаясь на возросшую угрозу захвата Мурманска финнами или немцами, Антанта постановила удержать его в своих руках. На Север стали прибывать подкрепления. НКВД РСФСР потребовал от Реввоенсовета Республики перевода части войск на северный фронт, дабы воспрепятствовать продвижению антантовских частей. В противном случае - говорилось в документе - это вызовет вторжение германо-финских войск, и "послужит началом схватки двух империализмом на русской террито/135/рии". Через несколько дней, с 27 июня, НКИД направил ноту Р.Б. Локкарту, в которой потребовал, чтобы "в Мурманске, городе нейтральной России, не находились вооруженные силы Великобритании или какой-либо другой иностранной державы" (16).
Начавшиеся в июне 1918 г. переговоры в Берлине между Россией и Германией одним из центральных пунктов в повестке дня предусматривали решение "мурманского вопроса". Немецкие дипломаты по-прежнему настаивали на реализации идеи финско-русского наступления. Советская сторона была против.
Выход из сложившейся ситуации обсуждался на совещании представителей имперского правительства и Верховного главнокомандования в Спа 2-3 июля 1918 г. Генерал Э.Людендорф заявил: "Наше предложение о совместных действиях России и Финляндии против Антанты в Мурманске отклонено большевистским правительством", выступивший после него действительный тайный легационный советник Розенберг предложил опираться в решении этого вопроса на Финляндию, оказав ей разностороннюю помощь (17). В этом духе было и принято заключение. "В Северной России не должно существовать английского государства, - говорилось в нем. - Во время переговоров с Иоффе следует побудить правительство России к тому, чтобы оно предложило нам сотрудничать с ним против англичан в Восточной Карелии и на мурманском побережье, если это не удастся, то следует склонить финнов выступить против англичан. Мы обещали бы им при этом нашу помощь оружием, деньгами, возможно, также и войсками" (18). Результаты совещания, делает вывод В.Баумгарт, показали, что между военными и дипломатами по этому вопросу царило согласие (19). На самом деле это не совсем так. Согласившись на словах с планом, предложенным в Спа, представители /136/ военных кругов разрабатывали и иные варианты. Людендорф, с одной стороны, предлагал провести территориальный обмен между Россией и Финляндией с тем, чтобы финны и немцы могли заняться "мурманским вопросом", не нарушая положений Брест-Литовского договора (20). С другой стороны, 1 июля он запросил адмирала Х. фон Хольцендорфа о том, какую помощь может оказать германский флот при оккупации финнами Петрограда. Финны, скорей всего, здесь были ни при чем. Это по сути дела подтверждает Х.Хервиг. Он пишет, что по мнению Людендорфа захват Кронштадта и Петрограда облегчал бы снабжение германских (подчеркнуто нами. - А.Ч.) войск, наступающих на Мурманск (22). Захват Петрограда давно уже являлся желанным для военной партии Германии. Так, П.фон Гинденбург в телеграмме рейхсканцлеру 5 июля 1918 г. в связи с предполагаемым продвижением восставшего чехословацкого корпуса на север писал: "Следует не оставлять у него (советского правительства. - А.Ч.) сомнений относительно того, что в случае, если ему не удастся воспрепятствовать этому продвижению, мы вынуждены будем двинуться на Петербург, чтобы разбить чехослозаков до соединения их с войсками Антанты" (23). Быстро отреагировал на запрос Людендорфа адмирал Хольцендорф. Уже 6 июля он изложил черновой вариант плана операции, которой сам просвоил название "Шлюссштайн". Отряд специального назначения из 4-х линкоров и 4-х крейсеров, усиленный группой торпедных катеров, должен был составить ударную силу наступления на Кронштадт и помочь 1100 десантникам овладеть крепостью. "Продвижение армейских подразделений поддерживал бы артиллерийский огонь кораблей", - продолжал адмирал (24). В сообщении не указывалось, чьи армейские подразделения подра/137/зумевалисъ; не расшифровывает этого и Х.Хервиг, но, учитывая уже цитированные заявления военных, можно предположить, что речь шла о немецких войсках. Нацеленность этого "трезвого, реального" (по определению Х.Хервега) (25) плана на Петроград не вызывает сомнений. Х.Хервиг не объясняет, когда и почему произошла смена идеи финско-русского наступления операций "Шлюссштайн". Не делает этого и В.Баумгарт.
Таким образом, наряду с намеченным планом организации совместного финско-русского наступления против частей Антанты, дислоцировавшихся на Кольском полуострове, в начале июля военные разработали свой план, нацеленный прежде всего и, главным образом, на захват Петрограда. Уточнение плана и подготовка флота к операции, по мнению Хольцендорфа, должны были занять, не менее месяца, т.е. до первых чисел августа.
Но в начале августа военное положение Советской России заметно ухудшилось, Москва решила изменить тактику. Чичерин вспоминал об этом позднее: "Когда в августе Антанта уже фактически вела против нас войну, заняв Архангельск и продвигаясь от него к югу, действуя на востоке при помощи чехословаков и на юге толкая вперед "добровольческую армию" /М.В./ Алексеева, Владимир Ильич сделал попытку использования антагонизма двух, воюющих империалистических коалиций для ослабления натиска шедшей вперед Антанты. После долгого совещания с Владимиром Ильичем я лично поехал к новому германскому послу, /К.фон/ Гельфериху, чтобы предложить ему условиться о совместных действиях против Алексеева на юге и о возможности отправки германского отряда, по соглашению с нами, для нападения на антантовские войска у Белого моря" (26). Чичерин правильно подметил суть тактики Ленина, который в письме Иоффе 3 августа /138/ 1918 г. подчеркивал: "мы продолжаем как раз лавирование, предоставляя немцам взять у ж е в з я т о е Антантой и тем затрудняя и оттягивая англо-американо-японское удушение России" (27).
Сразу же после встречи с Чичериным Гельферих срочно телеграфировал в Берлин о предложении советского правительства и о тех условиях, которые оно выдвигало. Они, в изложении В.Баумгарта, сводились к следующему: I) не открытый военный союз, а молчаливое допущение германского вмешательства и, фактически, параллельная акция; 2) неиспользование германскими войсками Петрограда и Петрозаводска в качестве базы или опорного пункта; 3) определение политического статуса Карелии и Кольского полуострова после окончания операции. Эти условия подтверждаются текстом записки Чичерина Иоффе, переданной вечером 3 августа в Берлин: "Военное соглашение между нами и Германией невозможно, это мы всегда заявляли, это я заявил теперь Гельфериху... В нынешней конъюнктуре имеется временное и случайное совпадение интересов в определенной области и до известного предела между нами и Германией, но не больше. Возможны поэтому только параллельные действия их и наши, независимо друг от друга. Поэтому может идти речь отнюдь не о военном соглашении, а только о пассивном отношении с нашей стороны к некоторым их действиям до известного предела. Движение их через Петроград находилось бы за таким пределом" (29).
Вопрос о Петрограде не был случайным. Захват этого города продолжал оставаться в планах определенных, прежде всего военных, кругов. Людендорф писал 4 августа, что связывает оккупацию Петрограда с необходимостью иметь базу для дальнейшего наступления на Север. Однако здесь же, подчеркивая, что /139/ взятие города имеет чрезвычайно важное политическое значение (30), он тем самым выдавал действительную причину интереса к Петрограду. Становилось ясно, что соображения чисто военного характера являлись всего поводом, но не причиной. Об этом свидетельствует и В.Баумгарт, цитируя переписку между Людендорфом и П.фон Гинце. Фраза Людендорфа о "политическом значении" оккупации Петрограда, пишет Баумгарт, привела Гинце к правильному выводу о том, что "Верховное главнокомандование намерено свергнуть предоставленными силами советское правительство" (31). Последующие оправдания Людендорфа перед Гинце в том, что его неправильно поняли, были неубедительны.
Таким образом, хотя предложение Кремля и было принято Германией, оно сразу же выявило центральный пункт разногласий - вопрос о Петрограде. Х.Хервиг и В.Баумгарт оценивают возникшую ситуацию по-разному. Х.Хервиг, например, считает, что обращение России к Германия было вызвано, тем, что "Ленин отчетливо представлял, что его революция непосредственно зависела от германской военной мощи" (32). На наш взгляд такой вывод не вполне точен.
Более правильно оценивает эту ситуацию В.Баумгарт. "Ленин, - отмечает он, - уже в период Бреста победил с тезисом: в ситуации высшей опасности объединяться с одной группой против другой". Эту же мысль он проводил, продолжает В.Баумгарт, и позднее: в "Тезисах о современном политическом положении" ("не отклоняет военное соглашение"), в "Письме к американским рабочим" ("не будет колебаться заключить договоренность с германскими разбойниками против англо-французов") (33).
Действительно, ив данном случае Ленин стремился использовать противоречия между странами Четверного союза и Антан/140/той для спасения социалистической революции в России, но ошибочно все жe говорить, как это делает В.Баумгарт, об объединении или союзе, просьбе о помощи, или интервенции (34). Ленин в письме к Иоффе как раз и подчеркивал, что обращение к Германии "смешно и называть интервенцией или помощью" (35). Речь шла (и этомявствует из вышеприведенных документов) лишь о молчаливом допущении независимых от Советской России действий немцев против англичан.
События между тем продолжали развиваться стремительно. Уже 6 августа Людендорф заявил дипломатам, что 6-7 дивизий к походу на Петроград готовы (36). Активизировалась подготовка флота. 11 и 12 августа в Ковно состоялось совещание представителей армейского и морского командований. На нем были определены действия армии и флота в операции "Шлюсштайн". Цель операции: "оккупация Петербурга и наступление против Антанты по Мурманской железной дороге" (37). Р.фон дер Гольц с 5000 солдатами Балтийской дивизии должен был двигаться на Петроград с севера. От Пскова и Нарвы по две дивизии также, направлялись к Петрограду. Флоту ставилась задача обеспечить безопасность морских артерий в Финском заливе и Балтийском море, блокировать русский флот и захватить Кронштадт. Общая численность войск с резервом и арьергардом достигала 50 тыс. человек (38). После взятия Кронштадта и Петрограда 3 дивизии планировалось направить к Мурманскому побережью. К участию в наступлении привлекались также финские войска.
Положение становилось все более напряженным. Вопрос о Петрограде на дипломатическом уровне не был решен. Германское посольство покинуло Москву и переехало за демаркационную линию в Псков. Учитывая неясность намерений германского прави/141/тельства и реальную возможность развязывания военных действий с их стороны, Ленин в беседе с В.А.Антоновым-Овсеенко 8 августа предложил поставить минные заграждения в Финском заливе на подступах к Петрограду (39). 10 и 14 августа были проведены две заградительные операции в Кронштадтской бухте. Это вызвало протест со стороны Германии, обвинившей Россию в нарушении Брестского договора, и Финляндии, считавшей, что мины поставлены в финляндских территориальных водах. 14 августа Ленин телеграфировал в Петроград указание задержать постановку дополнительного минного заграждения (40), но было уже поздно.
В.Баумгарт, касаясь этих событий, справедливо пишет о том, что "советское правительство должно было опасаться, что... германские корабли вошли бы в гавани Кронштадта и Петербурга. Это означало бы не только оккупацию обоих ключевых пунктов, но и интернирование русского Балтийского флота". И далее он добавляет, что опасения.Москвы имели под собой реальную основу (41).
Дипломатические переговоры тем временем продолжались. Вопросы о "мурманской операции", Петрограде оставались в них одними из основных. Немцы подтверждали свою готовность вести наступление против англичан. 7 августа Иоффе сообщил Чичерину, что "в тайном обмене нотами по вопросу о Мурмане" Германия выразила согласие завершить подготовку "в ближайшее время", а не "до 1 сентября", как планировалось ранее. Через три дня он телеграфировал в НКВД, что немцы по-прежнему готовят операцию и процитировал ответ Гинце, что "Германия не имеет никаких агрессивных в отношении России целей" (42). Чичерин. 13 августа встретился сГельферихом и еще раз подчеркнул, что Петроград для проведения операции использовать невозможно (43). /142/
К 10 августа 1918 г. в результате переговоров Германия и Советская Россия подготовили черновой вариант Добавочного договора. Вопрос о Петрограде еще не был решен. Но подготовка к операции продолжалась. 15 августа штаб Адмиралтейства в Берлине получил известие об одобрении операции "Шлюссштайн" кайзером. Через несколько дней германские крейсера прибыли в Либаву (Лиепаю). А 19 августа Ф.Бедикер, командующий морскими силами операции, получил приказ о начале траления минных заграждений во внешних русских территориальных водах в Финском заливе, а также в Кронштадтской бухте (44). Вопрос о тралении мин на Балтике был поднят еще на Брест-Литовской конференции, но не получил разрешения из-за позиции Германии и Финляндии (45). Решение Германии о проведении самостоятельного траления у русских берегов вызвали обеспокоенность и протест Москвы. 26 августа Чичерин телеграфировал Иоффе: "Это крайне серьезно, ибо если они полезут к Кронштадту, то будет столкновение. Немедленно постарайтесь предотвратить это" (46). Через два дня последовала нота советского правительства правительству Германии по этому поводу (47). Протест возымел действие. 30 августа в записке Ленину и Чичерину Иоффе сообщал: "...сегодня германским адмиралтейством отдан приказ прекратить траление мин и вопрос этот передать на рассмотрение Либавской комиссии, которая должна будет приступить к работам" (48).
На такое решение Германии, безусловно, оказало влияние подписание 27 августа 1918 г. в Берлине Добавочного договора, который зафиксировал значительные территориальные, экономические и финансовые уступки со стороны России (49). Договор закреплял положение о параллельных действиях советских, германских и финляндских войск против Антанты. Он подтверждал также не/143/прикосновенность русской территории. "Германия принимает на себя гарантию в том, - гласила статья пятая, - что во время этих операций из последует с финляндской стороны каких-либо нападений на русскую территорию, в особенности на Петроград" (50). (Интересно отметить, что финны узнали об этой только после опубликования текста договора. В результате демарша перед германским правительством финляндским представителям было разъяснено, что обязательство действительно лишь в случае проведения Россией наступления против Антанты на Мурмане) (51). Одновременно с заключением добавочного договора были подписаны секретные ноты. В них, в частности, указывалось, что если русское наступление не достигнет цели, то в действие вступают германские и, возможно, финляндские войска. При этом, подчеркивалось в документе, "русская территория между Финским заливом в Ладожиским озером, а также к югу и юго-востоку от этого озера не будет затронута немецкими и финскими войсками без специального согласия русского правительства. Германское правительство... гарантирует, что на русских территориях, занятых в ходе этих действие, после изгнания войск Антанты будет по возможности скоро восстановлено русское управление" (52). По поводу последнего обязательства следует заметить, что в проекте военного договора Германии и Финляндии обсуждавшегося в это время, Ге&шная обещала помочь финнам в аннексии Восточной Карелии. Нa основании этого и других фактов В.М.Холодковский справедливо пишет о двойной игре Германии с Советской Россией и Финляндией (53). Ни Баумгарт, ни А.Хервиг в своих работах не касаются этой стороны взаимоотношений Германии и Финляндии, а она важна - при общей оценке германской восточной политики. /144/
Обязательство Германии не занимать территорию между Финским заливом и Ладожским озером, пишет В.Баумгарт, означало не что иное, как отказ немцев от оккупации Петрограда (54). С ним соглашается Х.Хервиг, который отмечает также, что вице-адмиралу Бедикеру было приказано вернуться в Северное море. Проведение операции "Шлюссштайн" находилось, казалось, под большим сомнением, что вызвало раздражение армейских и морских стратегов (55).
Почему немцы отказались от идеи захвата Петрограда? По мнению обоих авторов из-за боязни потерять выгодные условия, обозначенные Добавочным договором. "Гинце настаивал на заключении германо-советского дополнительного договора к Брест-Литовскому договору, - отмечает Х.Хервиг, - прежде, чем продолжать военные операции на Мурмане" (56). В.Баумгарт свидетельствует, что незадолго до подписания договора от 27 августа 1918 г. МИД Германии перестало настаивать на условии оккупации Петрограда, и считает причиной этого стремление сохранить и заключить Добавочный договор. Действительно, значительные торговые и территориальные уступки, обязательство Советской России выплатить 6 млрд. марок давали Германии больше, чем оккупация Петрограда. Но дело не только в этом. Ухудшение военного положения Германии на Западном фронте, несомненно, также повлияло на это решение.
Итак, операция "Шлюссштайн", казалось, находилась в стадии глубокого кризиса. Только в Берлине в конце августа - начале сентября 1918 г. проходили переговоры военных комиссий по этому вопросу. С германской стороны в них принимали участие тайный советник Надольный, майоры Шуберт и Крантц (58), русскую делегацию возглавлял В.А.Антонов-Овсеенко (59). Предложение /145/ советской комиссии: разделить акцию на русскую против антантовских войск на Архангельском направлении и немецкую - на Мурманском - (причем в последнем случае вначале предусматривалось наступление из Финляндии на Печенгу, а потом из Петрозаводска по железной дороге на Мурманск) - поначалу не встретило поддержки немцев. В конце концов стороны пришли к согласию организовать разведку состояния дорог между Ладожским озером и Петрозаводском. "Рекогносцировка показала, - отмечает В.Баумгарт, - что дороги находятся в безотрадном состоянии" (60). Но в начале сентября произошел еще один всплеск интереса к операции "Шлюссштайн". И В.Баумгарт, и Х.Хервиг связывают его непосредственно с получением известия о ранении Ленина 30 августа 1918 г. Людендорф 4 сентября заявил, что операция должна находиться в такой степени готовности, чтобы начаться сразу же после, получения приказа. Флот был возвращен в одиннадцатидневную боевую готовность (61). Однако положение на Западном фронте стремительно ухудшалось, и 27 сентября Верховное армейское командование объявило: "Шлюссштайн" - операция (против Петербурга) в обозримом будущем не состоится. Подготовка может быть прекращена" (62).
Итак, что же представляла собой операция "Шлюссштайн"? По мнению Х.Хервига она преследовала две цели: предотвращение восстановления Восточного фронта и борьбу против большевистского правительства (63). К сходным выводам приходит и В.Баумгарт. На наш взгляд, преобладающей, а затем и единственной целью операции являлся захват Петрограда - создание дестабилизирующей обстановки на Северо-Западе и в стране в целом. Судя по документам, приводимым обоими исследователями, идея борьбы с Антантой постепенно исчезала из планов и все усилия /146/ концентрировались на занятии Петрограда. Особенную настойчивость в этом вопросе проявляли военные. Как считает В.Баумгарт, в 1918 г. конфликт между военными и дипломатами (между Верховным армейским командованием и Министерством иностранных дел) ощутимо влиял на восточную политику Германии (64). Действительно, разногласия существовали, но вряд ли справедливо говорить о непримиримости позиции. Различия касались скорее методов и времени осуществления тех целей, которые исповедывали оба течения в борьбе с большевистским правительством в России. Тот же Баумгарт упоминает о состоявшейся 1 сентября в Берлине встрече Гинце и М.Гофмана. После встречи Гофман записал в дневнике: "К моему удивлению я нашел, что мы по вопросу о положении в России и необходимости там своевременно вмешаться были одного мнения. Разногласия существовали только в мелочах и моменте. Он полагал, что мы можем еще подождать, я считал ожидание опасным" (65). Правда, дальше Баумгарт уверяет, что Гофман неправильно понял собеседника и утверждает, что Гинце никогда не был настроен против большевиков (66). Другого взгляда придерживается Х.Хервиг. Гинце, пишет он, благосклонно относился к военной акции против Мурманска, рассчитывая тем самым устранить опасность возникновения нового антигерманского фронта и покончить с большевистским правлением в России (67).
Введение большого фактического материала, посвященного операции "Шлюссштайн", является несомненной заслугой В.Баумгарта и Х.Херзига. Ряд их выводов нуждается в корректировке, с другими можно полностью согласиться. Но наиболее реальную и обстоятельную картину происходивших событии можно получить лишь после изучения соответствующих документов, отложившихся в российских архивах. /147/