Сейчас на борту: 
armour-clad,
Mitry,
Olegus1974k
   [Подробнее...]

Страниц: 1 2

#26 04.12.2008 10:10:53

сарычев
Контр-адмиралъ
k-admiral
Сообщений: 6273




Re: Концессия на Ялу

Ув. Georg-L. 170 паями определялся вклад ЕИВ в дело (расходы). А доходов (если не затруднит. мой рапорт № 64) и не было - нас это умели. умеют и уметь будут. С уважением


Sapienti sat

#27 07.12.2008 11:28:45

Андрей Рожков
Адмиралъ, комфлота БФ РБ
admiral
stasik3
Откуда: Жлобин (где то под babruiscom)
На полпути от Варяжца к Греке крейсер «Кормим Кавказ»
Сообщений: 7771




Re: Концессия на Ялу

Учитывая, как японцы хотели повоевать  в Первую Мировую, потом они очень сильно хотели воевать одновременно с Китаем, СССР, почти со всей Европой и США. Мало того, что хотели, так ещё и втянулись в эту авантюру, мне кажется, что никакие наши мирные инициативы перед РЯВ не помогли бы обойтись без войны. Да и Британия ещё подталкивала японцев.


Политпросвет противен. Обсуждать -надцатое переиздание книги надоело. Поэтому бана не боюсь.

#28 07.12.2008 11:41:44

Georg G-L
Капитанъ I ранга
k1r
stasik3
Откуда: Архангельск, Россия
ЕИВ Гвардейского экипажа яхта "Штандарт"
Сообщений: 12789




Вебсайт

Re: Концессия на Ялу

Меня собственно интересует аспект личного участия Государя Императора в этом конкретном деле. Зачем самому-то влазить?


Живым достанется почет, а мертвым орденов не нужно...

#29 07.12.2008 13:43:04

invisible
Контр-адмиралъ
k-admiral
Откуда: Le Fevre
HMAS Newcastle
Сообщений: 9547




Re: Концессия на Ялу

А кто влазил? Оно ему надо? О каком личном участии вы говорите?

Отредактированно invisible (07.12.2008 13:43:39)


История есть ложь, с которой все согласны (Вольтер)

#30 07.12.2008 13:49:58

invisible
Контр-адмиралъ
k-admiral
Откуда: Le Fevre
HMAS Newcastle
Сообщений: 9547




Re: Концессия на Ялу

Во-первых, хотелось бы видеть документальные свидетельства о паях и пр.
Во-вторых, Безобразов и др. могли их сами закрепить за государем в порядке подхалимажа.


История есть ложь, с которой все согласны (Вольтер)

#31 07.12.2008 20:10:32

Wanted
Гость




Re: Концессия на Ялу

А разве можно было закрепить что либо без подписи лица за которым хотят закрепить?

#32 08.12.2008 12:35:46

сарычев
Контр-адмиралъ
k-admiral
Сообщений: 6273




Re: Концессия на Ялу

Ув. Invincible. Про концессию много написано. Витте - как умный человек - сначала хвалил. потом ругал. Есть совсем современные книжки - так там - про заговор "золотого интернационала" против РИ. Хотите - поищу. Но только выбирать, что является истиной - Вам. С уважением


Sapienti sat

#33 08.12.2008 15:27:26

Georg G-L
Капитанъ I ранга
k1r
stasik3
Откуда: Архангельск, Россия
ЕИВ Гвардейского экипажа яхта "Штандарт"
Сообщений: 12789




Вебсайт

Re: Концессия на Ялу

сарычев написал:

Хотите - поищу.

Вы правы - написано много, но зачем все это главе государства. Неужели некому было поручить?


Живым достанется почет, а мертвым орденов не нужно...

#34 09.12.2008 10:34:17

сарычев
Контр-адмиралъ
k-admiral
Сообщений: 6273




Re: Концессия на Ялу

Ув. Georg-L. Если применим к ЕИВ термин "бренд", то в этом качестве он и присутствовал. В Ленские прииски его, вроде, не приглашали. Там и без бренда все было хорошо. С уважением


Sapienti sat

#35 19.12.2008 12:41:22

veter
Лейтенантъ
let
Откуда: Петропавловск-Таганрог-Донецк
минный заградитель Кавторанг Иванов
Сообщений: 6376




Re: Концессия на Ялу

Georg G-L написал:

Вы правы - написано много, но зачем все это главе государства. Неужели некому было поручить?

Вспомните историю создания Российско-Американской компании: Павел отказал в создании, тогда пошли к Алекс1 предложили пай и пошли на ДВ корабли РАК во главе с офицерами флота.

#36 12.05.2009 16:33:40

сарычев
Контр-адмиралъ
k-admiral
Сообщений: 6273




Re: Концессия на Ялу

1

"Новый 1904 год был встречен во всей России весело и беззаботно. Так, по крайней мере, казалось нам, плававшим тогда на Тихоокеанской эскадре. В газетах трехнедельной давности, приходивших из далекой северной столицы в Порт-Артур, мы не находили признаков особой тревоги. По-видимому, мало кто знал тогда в России о важных переговорах с Японией, грозивших разрывом сношений и войной.
    На нас, артурцев, это спокойствие и кажущаяся беззаботность нашей метрополии производила довольно странное впечатление. Хотя мы также не были вполне в курсе происходящих переговоров, но, по многим мелким, едва уловимым признакам, невольно угадывалось и чувствовалось, что не всё обстоит благополучно. Было какое-то затишье перед грозой.
    За год или за два до этого, вследствие давления со  стороны министра финансов, во флоте началась экономия. Корабли Тихоокеанской эскадры, плававшие до этого и практиковавшие свой личный состав в течение круглого года, начали простаивать значительное количество месяцев в гавани, в так называемом «вооруженном резерве».
В это же самое время в Японии со вступлением в состав эскадры нескольких новых единиц, образовался флот, превышающий силы нашей эскадры как по количеству орудий, на борту и весу залпа, так и по бронированию. Было ясно, что страна готовится к войне с нами. Экономия, шедшая во вред боевой готовности нашей эскадры, приводила поэтому личный состав ее в состояние какого-то тягостного недоумения. В течение ряда лет наша эскадра жила мыслью о неизбежности надвигающегося конфликта с Японией. Всё, что на судах делалось, всё было для одной цели: подготовка к  будущей войне с островной державой. Поэтому война эта сама по себе не представлялась нам страшной.
    Все наши сомнения отпали бы, если бы в эти дни чувствовали, что наша Родина, как один человек, горой стоит за нашей спиной, готовая на всякую жертву для борьбы с надвигающимся врагом, но, увы, этого не было! В декабре 1903 и в первые недели 1904 года в кают-компаниях наших судов приходилось иногда слышать шопотом и с опущенной головой произносимые страшные слова: «В России совсем нет патриотизма».
    Чем же вызывалось подобное настроение? В силу каких причин не стало сильного волевого импульса в стране, столь необходимого при всякой надвигающейся на Родину беде?
    В 1894 году наша пресса уделяла очень мало внимания войне между Китаем и Японией. В обществе говорили: «Воюют ЭТУ желтолицые между собою, ну и пускай себе на здоровье делают, что хотят. Нам-то какое до них дело?» Но Япония в эти отдаленные времена стремилась получить то, чего она достигла лишь в 1932 году. Задачей ее было: захват в свои руки всей Маньчжурии и утверждение на правом берегу Амура.
    Вместо слабого и «неподвижного» Китая, в соседи к нам лезла страна прекрасно вооруженная и обладающая предприимчивостью. Беглого взгляда на карту достаточно, чтобы понять, в каком положении оказывался при этом наш Владивосток и вся Приморская область. Весь этот край, при всяком военном конфликте с владеющей Маньчжурией державой, как бы повисал в воздухе... Охранять нашу громадную границу вдоль побережья Амура созданием крепостей и формированием новых корпусов войск было предприятием совершенно непосильным для наших финансов.
    Нужно было во что бы то ни стало не допустить японцев утвердиться в Маньчжурии. Поэтому тогдашнее правительство наше без всякой ненужной шумихи и огласки во время сосредоточило на Дальнем Востоке морские силы, превышающие японские. Была достигнута дипломатическая поддержка со стороны Германии и  Франции и в надлежащий момент Японии был предъявлен известный ультиматум. Затаив злобу, японцы подчинились и ушли из Маньчжурии.
    Совершенно ясно было, что южное побережье Маньчжурии китайцы не смогут долго удерживать в своих руках. Японцы приступили к усилению своего флота, дабы при следующей их попытке утвердиться на материке им не были бы страшны наши ультиматумы. Чтобы парировать эту угрозу, наше правительство предприняло в 1898 году очень смелый, но вполне правильный и своевременный шаг: оно заняло военной силой Квантунский полуостров, получив на это согласие Китая. Оно ясно сознавало, что «путь к владению Владивостоком лежит через Порт-Артур».
    Оставалось только, по мере усиления Японией своей военной мощи, соответственно увеличивать сухопутную и морскую оборону вновь занятой области. Самые крупные расходы, которые приходилось бы при этом нести, несомненно, являлись бы каплей в море, по сравнению с тем, что стоило бы оборонять рядом крепостей грандиозной длины границу вдоль реки Амура. Нечего и говорить о том, что они представлялись бы прямо ничтожными, если учесть тот моральный и материальный ущерб, какой понесла Россия в результате неудачной войны.
    Но тут выступила на сцену так называемая «русская общественность». Совершенно не разбираясь в стратегической обстановке на Дальнем Востоке, наши тогдашние газеты зашумели о «безумной авантюре». В обществе стали говорить: «Швыряют миллионами, чтобы великим князьям можно было наживаться на лесных концессиях на Ялу».
    Давление на правительство было произведено такое организованное и всестороннее, что, по настоянию Витте, средства на постройку Порт-Артурской крепости были значительно урезаны. Потом, во время японской осады, приходилось горько сожалеть о том, что в силу этой экономии в периметр крепости не вошли такие командные высоты, как знаменитая, обильно  политая кровью, Высокая гора. Началась экономия в постройке судов флота и содержании эскадры в Тихом океане. В самое, казалось бы, не подходящее для того время был введен для судов пресловутый «вооруженный резерв». Япония всё это учитывала.
    Все эти меры, как нарочно, создавали наиболее подходящую обстановку для ее немедленного выступления против нас. Ей предоставлялась возможность, не откладывая, одним ударом покончить с русским владычеством в Квантуне, пока Россия не окрепла там и пока продолжается столь несвоевременный и столь вредный для военной мощи режим экономии в военных расходах.
    Военно-морской агент в Токио, капитан 2 ранга А. И. Русин, в ряде подробных донесений своевременно дал морскому министерству полную картину систематического развертывания японских морских сил против нас. В одном из своих последних рапортов он вполне точно указал, что свой удар японцы приурочивают к последним числам января. В предупреждениях, таким образом, недостатка не было. Осведомленность о том, что война надвигается, была полная.
    Но одновременно с тем из Петербурга приходили такого рода вести: «Русская общественность против войны». «Война не встретит сочувствия в широких кругах населения». «Войны в Петербурге не хотят, ее необходимо во что бы то ни стало избежать». «Не бряцайте оружием, не давайте Японии повода объявить нам войну».
    Из такого рода слагаемых и создалась та атмосфера неопределенности, которая тяжелым камнем ложилась на личный состав нашей артурской эскадры и гарнизона крепости.
    Шаги, которые в то время предпринимались петер¬бургскими властями для парирования японского удара, делались, как будто исподтишка, чтобы не дразнить гусей нашей «общественности». Всё это были полумеры -— одна десятая того, что можно было сделать в эти драгоценные, последние перед войной, месяцы и недели".
Контр-адмирал Никитин (Фокагитов). Из сб. Порт-Атрур, Нью Йорк, 1954г.


Sapienti sat

#37 25.09.2009 14:42:17

сарычев
Контр-адмиралъ
k-admiral
Сообщений: 6273




Re: Концессия на Ялу

В.А. Апушкин "Русско-японская война 1904-1905гг":
"Явилась мысль создать между нами — в Маньчжурии и японцами — в Корее нейтральную полосу земли частного пользования. Полагали, что с нее можно будет заблаговременно усмотреть движение японских войск к границам наших владений.

В 1897 г. эта концессия была приобретена одним владивостокским купцом, который, не приступая к ее эксплуатации, в 1899 г., с согласия корейского правительства, передал ее «Лесопромышленному Товариществу». Организаторы и руководители операций Товарищества, по-видимому, не обладали ни специальной подготовкой для ведения промышленных предприятий, ни знанием жизни Дальнего Востока, ни пониманием политической обстановки, ни дипломатическим тактом. Зато они проявили огромный коммерческий аппетит. Быстро позабыв, что целью проектированных на Ялу операций является не коммерческая выгода, а закрепление за русскими людьми права пребывания у самых границ японского влияния в Корее, и что лесная концессия на Ялу — это лишь политический наблюдательный пункт, а не источник наживы частного общества, да еще за счет чужих капиталов, заправилы Товарищества, не управившись с лесным делом, стали торопливо хвататься за новые виды промышленности. Товарищество приобрело Фушунские угольные копи, открыло в Инкоу склад русских мануфактурных изделий, входило в роль охранителей на реке Ляохе китайских джонок с хлебом от нападений хунхузов, хлопотало присоединить к своим операциям пароходное предприятие по Ляохе, желало принять участие в соляном откупе Маньчжурии и, наконец, стало настойчиво домогаться концессии на железную дорогу Инчжоу — Сеул. Вдобавок ко всему руководители Товарищества проявляли недостаточную тактичность в отношении местного населения и властей. Так, они приняли на свою службу одного из местных предводителей хунхузов и вербовали свои охранные команды из сомнительных элементов, вследствие чего действия этих команд часто отличались запальчивостью и неправомерностью. Понятно, что при таких условиях деятельность Товарищества и его стремления еще более разожгли ненависть Японии к России. Японское правительство видело в операциях Товарищества на Ялу базис к совершенному завладению Кореей; японская печать трубила о коварстве России; в двух-трех сотнях охранной стражи Товарищества она видела тысячи русских солдат, введенных в Корею, а в плотинах, возведенных на Ялу против разлива и наводнений, — батареи и форты. Японское общество всему этому верило, очевидно, не допуская мысли, чтобы Россия не стремилась к тому же, к чему стремится Япония, и не действовала при этом теми же путями и средствами, как она.

На самом деле, грозное для японской промышленности и для японского политического влияния в Корее Русское Лесопромышленное Товарищество только и делало, что просило или о предоставлении ему в пользование какого-либо нового источника дохода, или прямо — о новой и новой субсидии. Дела его шли все хуже и хуже, — и к ноябрю 1903 г. касса Товарищества была уже совершенно пуста. В виду «деловой слабости организации лесного дела и ненадежности агентов» решено было даже деятельность Товарищества приостановить, «чтобы дать ему новую организацию».

Японцы не могли не знать истинного положения дел Товарищества, они не могли также не видеть, как медленно создавала Россия средства самозащиты на Дальнем Востоке, — и если тем не менее в печати, в клубах, в парламенте они трубили о коварстве России, об ее агрессивной политике, то, конечно, лишь для оправдания в глазах Европы и Америки своих собственных действий. Целью же последних было не только упрочение политического своего значения на Дальнем Востоке, но и обеспечение экономического прогресса Японии. С тех самых пор, как обнаружилась политическая немощность Китая и, пользуясь ею, европейские державы, одна за другою, стали основывать колонии на берегах Желтого моря, — торговый баланс Японии с каждым годом становился все неблагоприятнее. За время с 1896 по 1900 г. ввоз товаров в Японию превышал вывоз из нее в среднем, на 62000000 р., а в 1900 г. разница эта достигла уже 83 000 000 р. Вместе с японским падал также и английский торговый баланс. Под натиском товаров Германии, Америки, Франции и других стран с развитою обрабатывающей промышленностью английский баланс упал к 1903 г. до превышения ввоза над вывозом на 182 млн. руб. В то же время русский торговый баланс был сведен к этому году с превышением экспорта над импортом на 348 млн. рублей.

Итак, в отношении России у Японии к причинам политическим прибавились еще экономические доводы — нужда в рынках, торговое соперничество и т. п."


Sapienti sat

#38 08.12.2010 16:45:17

сарычев
Контр-адмиралъ
k-admiral
Сообщений: 6273




Re: Концессия на Ялу

"Только теперь я начинаю  забирать власть",-- отмечает
Николай II в дневнике за 1903 год. Менее чем через полгода начнется  война с
Японией.
     "Никак  не могу понять, каким образом Саша может играть такую громадную
роль.   Неужели   не   видят,   что  он  полупомешанный?"--спрашивает   жена
Безобразова,  когда  ее мужа,  отставного кавалергардского  ротмистра, вдруг
производят     в    статс-секретари    его    величества -звание,     равное
генерал-адъютанту,  и  этот  "полупомешанный  Саша", доставлявший ей столько
хлопот,  поселяется в  Зимнем  дворце,  свергает  Витте, назначает  Плеве  и
делается главным докладчиком в им же основанном  "Особом  комитете  по делам
Дальнего  Востока",  в котором председательствует  царь  и  вся деятельность
которого  направлена  так,  что  точнее всего  было  бы его назвать  "Особым
комитетом по подготовке японской войны".
     Каким, в  самом деле,  образом? На  этот  недоуменный  вопрос некоторые
близкие сотрудники царя дают  ответы,  суть которых сводится  к  следующему:
"полупомешанный Саша" входит в такой неожиданный, ни
с  чем  не  сравнимый фавор по той  причине,  что  его  проект "мирного
захвата  Кореи"  посредством  учреждения "лесных концессий  на  Ялу"  вполне
соответствует  тем  "совершенно  фантастическим   мечтам",  к  которым,   по
утверждению  этих  близко  знающих  Николая  II  людей, было  очень  склонно
воображение государя, казавшегося  со  стороны и  обычно изображаемого столь
скромным, нерешительным и нечестолюбивым.
     "Государь мечтает не только о присоединении Маньчжурии и Кореи, но даже
о   захвате   Афганистана,  Персии  и  Тибета",--   свидетельствует  генерал
Куропаткин. "Это  (безобразовский  план концессий) совершенно фантастическое
предприятие, один  из  тех фантастических  проектов, которые всегда поражали
воображение  Николая II, всегда склонного  к химерическим идеям",--  говорит
министр  иностранных  дел  Извольский,  осведомленный  не хуже  Куропаткина:
именно он тот  русский представитель в  Токио,  который незадолго до разрыва
дипломатических  отношений  подает  в  отставку,  чтобы   не  участвовать  в
провоцировании  воины,  настойчиво  предписываемом ему  "Особым  комитетом",
посылающим послу приказания  за подписью царя,  помимо и без ведома министра
иностранных  дел.  "Николай II предавался мечтам совершенно  фантастическим,
где мысль его выходила за пределы его огромного царства,  получая нереальные
очертания",-- пишет В. И. Гурко и видит в действиях царя "глубоко заложенную
по  наследству  от  пращура,  императора  Павла,  склонность  к   произволу,
абсолютную несговорчивость".
Г. Иванов. Повесть о последнем царствовании

"И вот появляется болтливый, ловкий, обаятельный Безобразов. Он развязно стучит
папиросой  о  крышку  предложенной царем  папиросницы,  поблескивает  белыми
великолепными зубами, смотрит  на царя весело, ясно, с какой-то почтительной
наглостью  и  картавым самоуверенным голосом  твердит:  "Одной мимикой,  без
слов, мы завоюем Корею, одной мимикой, ваше императорское величество".
     Безобразова вводит к царю великий князь  Александр Михайлович,  "добрый
Сандро", "милый Сандро", "очаровательный Сандро", муж сестры Ксении,
  ближайший  друг царя  в первые  годы  царствования, потом  ожесточенный
враг,  опубликовавший  в  эмиграции  довольно  бессмысленные   воспоминания;
главное зло  царствования Николая II он видит  в том, что покойный император
давал слишком мало  воли великим князьям. С этим забавным утверждением можно
сопоставить фразу верховного маршала коронации графа Палена из доклада его о
Ходынке: "Катастрофы,  подобные происшедшей,  будут до тех пор  повторяться,
пока   ваше  величество   будет  назначать   на  ответственные  посты  таких
безответственных людей, как их  высочества великие князья". Такое обобщение,
конечно, несправедливо. Более ясно и точно обмолвился по этому поводу Витте:
"Слава  Богу,  не все великие  князья Александры Михайловичи".  У Александра
Михайловича  есть друг  и советник -- контр-адмирал Абаза,  двоюродный  брат
Безобразова.
     Когда "полупомешанный Саша" явится  из  Женевы с готовым планом "лесных
концессий" и  начнет искать ход к  государю,  он,  естественно, обратится  к
своему  двоюродному  брату, с которым  он в  отличных  отношениях  и который
занимает пост помощника начальника торгового мореплавания. Ведомство это, по
существу  же  лишнее,  основано  недавно  по настоянию  того  же  Александра
Михайловича, и начальником его на правах министра состоит он сам.  Случайное
совпадение  обстоятельств  как нельзя лучше исполняет  здесь роль рока. Пока
неуравновешенный фантазер сочиняет за  границей свой проект, в  России точно
по заказу  создается  маргариновое министерство, где  он  с его  зятем будут
встречены и оценены самым благоприятным образом.
     Если Александр Михайлович под эффектной романовской внешностью скрывает
довольно   неопределенные   нравственные   черты,   его    друг   Абаза   --
просто-напросто темный интриган и делец.  В недалеком  будущем, после гибели
эскадры  адмирала Рожественского,  он предложит купить аргентинский флот для
усиления русского -- и отправится за этим в  Аргентину под  чужой  фамилией,
сбрив для конспирации бороду и усы.
     Флот  приобретен  не будет,  но  растрачены  и украдены будут при  этом
миллионы. Абаза, должно быть, знает, что делает,  уговаривая  великого князя
поддержать безобразовский проект и горячо приветствуя его сам.
     Абаза  представляет  Александру Михайловичу  своего  двоюродного брата.
Великий князь,  благосклонно выслушав  устные  объяснения Безобразова, берет
его щегольски переписанную  и переплетенную  в  сафьян докладную  записку  и
отправляется с ней к царю. Спустя несколько дней Безобразова принимает царь.
... Очень многое, если не все, зависит в  эту минуту от того,
какое впечатление произведет на  монарха  отставной кавалергардский
ротмистр. Если отрицательное, кто знает--может быть, Николай II послушает не
Безобразова и  Абазу, а уговаривающих его  оставить Японию в  покое Дурново,
Ламздорфа  и  Витте,  склонится  не  на  сторону легкомысленного  Александра
Михайловича, а умного  и осторожного великого князя Владимира. Но Безобразов
производит на государя самое лучшее впечатление -- японская война решена.
     В декабре 1903 года переговоры с Японией достигают
     предельного напряжения. Японский посланник Курино умоляет
     министра  иностранных дел Ламздорфа ускорить ответ на его ноты, которые
неделями  остаются без ответа.  Но  Ламздорф бессилен:  вся  дипломатическая
переписка с Японией изъята из его ведения-- ее
     на свой страх и риск ведет "Особый комитет". Курино добивается
     личной  встречи  с царем, но  Николай II для  японского посла неизменно
"занят".
     На новогоднем приеме дипломатического корпуса царь
     произносит  речь, в  которой напоминает  о мощи  России  и  советует не
искушать  ее миролюбия. Новый год открывается  при петербургском дворе рядом
балов, маскарадов и приемов  еще более великолепных, чем всегда. "Государь в
отличном настроении духа",-- отмечает в эти дни министр двора Фредерикс.
     Японские  миноносцы  в  ночь  на  26  января  атакуют   у   Порт-Артура
"Цесаревича", "Победу", "Ретвизан" -- "без   предупреждения, 
  не   выждав    даже    ответных   предложений
правительства", как  гласит высочайший манифест. "Укус блохи" -- передают из
уст в уста брошенные государем по поводу этой атаки слова. 
Куропаткин, бывший начальник штаба Скобелева, становится в позу
Белого генерала. Его торжественно провожают с бесчисленными иконами.
     Эти иконы вместе с пианино и розовым шелковым одеялом Куропаткина скоро
будут выставлены в военном музее в Токио.
     Настроение приподнятое: шапками  закидаем.  Плеве радуется "маленькой и
победоносной  войне". Он  счастлив, что  "русский  государь  и  ход  истории
двинули  большое  русское  дело  назло  английским  пройдохам  и  жидовскому
капиталу". Витте в день объявления войны видит Николая II. У царя "выражение
и   осанка   победоносная".  По   всей   стране   происходят  патриотические
манифестации--добрый  русский  народ  от  души радуется,  что  пришел случай
свести счеты с ненавистными ему макаками. Шапками закидаем!"
Там же

Отредактированно сарычев (08.12.2010 16:59:17)


Sapienti sat

#39 24.03.2011 17:49:00

сарычев
Контр-адмиралъ
k-admiral
Сообщений: 6273




Re: Концессия на Ялу

"Любопытной и по-своему трагичной окажется судьба лесной концессии в Кореи, которая с подачи либеральной прессы и антиправительственно настроенных политиков до сих пор считается чуть ли не основной причиной русско-японской войны. Сразу же после окончания войны Япония без труда добилась от китайских властей переуступки отписанных в 1903 году в пользу России прав на лесозаготовки на китайском берегу реки Ялу. Принадлежавшие русскому "Лесному товариществу" права на вырубку лесов на корейском берегу были аннулированы указом короля Кочжона еще 19 мая 1904 года - сразу же после того, как японские войска заняли Корею. Но российская сторона, арендные права которой должны были истечь только в 1995 году, отказалась признавать данное решение. Концессионный договор, заключенный русской коммерческой компаний с законным правительством Кореи, юридически не подпадал и под ограничения послевоенного урегулирования. И если в условиях японской оккупации русские лесопромышленники более не могли появляться на Ялу или, тем более, на острове Уллындо, то на другом объекте концессии - пограничной с Россией реке Туманган - лесозаготовки, несмотря на постоянные протесты Японии, продолжались вплоть до 1907 года. После того как работа на корейском берегу Тумангана из-за постоянных провокаций и противодействия стала невозможной, все права на лесоразработки, несмотря на протест Японии, были проданы американскому предпринимателю У.Смиту".
Шушкевич. Последний шанс. РЯВ.
Да, а купец Бриннер, с которого все началось - дед Юла Бриннера ("Великолепная семерка" и пр.)

Отредактированно сарычев (25.03.2011 10:02:07)


Sapienti sat

#40 25.03.2011 13:15:40

Клипер
Гость




Re: Концессия на Ялу

Georg G-L написал:

Оригинальное сообщение #3259
Вопрос - зачем это было нужно самому Николаю II?

А зачем тов.Путину газопроводы в Китай? Участие первых лиц государства в подобных проектах - как официальный штамп на бумаге, заверяющий о выгодности и перспективности дела. Ну да - о концесси на реке Ялу больше кричали, чем действительно она принесла пользы. Так ведь и нынешние газопроводы разворовываются с таким энтузиазмом, что даже их введение в строй не окупит убытков от постройки. Вы тов.Путину претензии не пробовали предъявлять на счет его слепоты в отношении вороватой нефтегазовой своры?

#41 25.03.2011 16:09:21

сарычев
Контр-адмиралъ
k-admiral
Сообщений: 6273




Re: Концессия на Ялу

1

" Александр Михайлович Безобразов, статс-секретарь Дальневосточного наместничества, фамилия которого стала почти что нарицательной, в свое время обычным офицером проходил службу в Восточной Сибири, дослужившись до полковника. Вся вина его состояла в том, что еще в 1898 году в служебной записке на имя императора, переданной через великого князя Александра Михайловича, он обратил внимание на целесообразность закрепления России в только что получившей независимость Корее путем приобретения лесной концессии на реке Ялу. Как мы знаем, по результатам активной дипломатической поддержки Россией законных корейских властей, 16 августа 1896 года корейское правительство передало права на эту концессию владивостокскому предпринимателю Ю.Бриннеру. Последний, не имея достаточного капитала для ее самостоятельного освоения, в 1898 году переуступил свои права на концессию созданному по инициативе и при участии А.Безобразова "Русскому лесопромышленному товариществу". Формально товарищество было частным предприятием (что было необходимо для соблюдения условий концессионного договора), однако финансировалось исключительно за счет казенных субсидий. Первый "изыскательский взнос" в сумме 70 тыс. рублей из кабинетских сумм отпустил ему лично Николай II. Товарищество имело высокопоставленных покровителей, в силу политических причин и дипломатических обстоятельств предпочитавших оставаться в тени: в частности, вдовствующую императрицу, великого князя Александра Михайловича, министра внутренних дел В.К.Плеве и др. Льготный кредит товариществу в сумме 2 млн. рублей, несмотря на крайнюю степень неприязни, в январе 1903 года был вынужден предоставить возглавляемый Витте Минфин. Тем не менее в способе финансирования товарищества и заинтересованности в его деятельности высших должностных лиц не было ничего криминального, ведь именно так в свое время развивалась знаменитая "Русско-американская компания", акционерами которой поочередно становились российские императоры, или Ост-Индийская компания, подарившая британской короне ее "лучшую жемчужину" - Индию. Впрочем, очевидно и то, что "Лесопромышленное товарищество" формировалось в качестве противовеса дальневосточным предприятиям Витте, которого, в отличие от своего отца, Николай II недолюбливал. Именно в этом заключалась причина перманентного конфликта по вопросам Маньчжурии и Кореи Минфина и МИДа (В.Н.Ламсдорф), с одной стороны, и учрежденных не без инициативной поддержки Безобразова и других членов правления "Товарищества" Дальневосточного наместничества и Особого комитета по Дальнему Востоку, с другой. В силу конъюнктурно-бюрократических обстоятельств, наместничество и комитет, начиная со второй половины 1903 года, начнут пользоваться большим доверием императора и, соответственно, чаще смогут перехватывать инициативу у "природно-государственных" Минфина и МИДа. Наместничество и Особый комитет вошли в историю в качестве разрушителей хрупкого дальневосточного мира. Однако случись все наоборот - и тогда именно Минфин и МИД, а уже не учреждения "безобразовской клики", предстали бы в массовом сознании основными виновниками русско-японской войны.
       Не меньше досталось от общественного мнения и человеку, которому выпало стать главой Дальневосточного наместничества, - адмиралу Евгению Ивановичу Алексееву. Добросовестный и честный служака, единственным недостатком которого могли считаться чрезмерное служебное рвение и "излишний" патриотизм, не будучи уличен ни в чем предосудительном, в конце концов будет причислен молвой к внебрачным сыновьям Александра II. Пресловутая принадлежность наместника к императорскому дому, казалось бы, должна была убедительно продемонстрировать все те же "корыстно-личностные мотивы" политики России в Маньчжурии и Корее. Однако "на самом деле Е.И.Алексеев родился в 1842 году в Севастополе в семье капитан-лейтенанта Ивана Максимовича Алексеева, который в 1815 г. был выпущен из Морского корпуса из гардемаринов в мичмана... В отличие от Яковлевых и Сухово-Кобылиных, Алексеевы сами себя не причисляли к императорской родне. Это сделали другие. Налицо придворная сплетня, запущенная кем-то из числа позавидовавших карьере провинциала" [168].
       Да и в самой лесной концессии на реке Ялу при объективном рассмотрении также трудно найти что-либо предосудительное. Идея перекупить у не имевшего ни достаточных капиталов, ни необходимого в подобных делах политического влияния Ю.Бриннера лесную концессию была абсолютно здравой и разумной. Открываемые концессией для эксплуатации сказочные - даже для богатой лесами России - запасы почти в миллиард кубометров ценной древесины в долинах пограничных рек Туманган и Ялу и на острове Уллындо вкупе с удобными транспортными коммуникациями и близостью развивающихся рынков объективно сулили национальному капиталу полноценное и прочное закрепление в регионе. Выше мы уже приводили стоимостную оценку концессионных активов в современных ценах - не менее 50 млрд. долларов США. При предусмотренном концессионным договором 20-летнем периоде эксплуатации ее годовой оборот мог составлять порядка 2.5 млрд. "современных" долларов США - что сопоставимо со всеми аналогичным образом пересчитанными капитальными затратами, понесенными Россией по сооружению КВЖД. Затратами, которые, кстати сказать, после ухода России из Маньчжурии так никогда и не окупились.
       Неприятным парадоксом стремительного территориального расширения России на Дальнем Востоке было то, что национальных ресурсов капитала для быстрого и эффективного освоения этой огромной территории хронически не хватало. Ни московская буржуазия, прочно державшаяся за традиционные отрасли, ни иностранный капитал, в условиях покровительственного тарифа легко освоивший импортозамещение на внутреннем рынке, не были склонны к активным инвестициям на Востоке. Сибирская капиталистическая консорция, в свое время подававшая большие надежды, не успела развиться далее чайной торговли, бодайбинских золотых приисков и алтайских маслобоек. Отсюда к освоению лесных богатств Кореи, равно как и любого другого проекта аналогичного масштаба, могла в тот момент приступить исключительно санкт-петербургская предпринимательская консорция - да и то при условии сильнейшей помощи со стороны государства. В силу именно этих причин докладная записка полковника Безобразова быстро нашла покровителей и поддержку именно там, где она единственно могла воплотиться в жизнь, - при дворе. При этом заметим, что высокопоставленные покровители не поспешили, как это обычно делается, избавиться в нужный момент от инициативного полковника, а обеспечили ему пост управляющего лесопромышленной компанией и престижную должность в наместничестве.
       С 1898 по 1901 гг. номинальным держателем лесной концессии являлся поверенный в делах России в Корее Н.Г.Матюнин. С 29 июня 1901 года права на нее перешли к "Восточно-Азиатской промышленной компании", основным акционером которой стало "Русское лесопромышленное товарищество". Среди концессионеров были близкие ко двору кланы Воронцовых-Дашковых и Шуваловых, богатейший русский лесопромышленник того времени И.П.Балашов, в 1902 году, в отсутствие Безобразова, концессией временно руководил М.А.Гинсбург - знаменитый поставщик угля и бункера для русской тихоокеанской эскадры, усилиями и финансовыми средствами которого флот встретил войну с Японией с достаточными резервами. На протяжении 1902 года шли пробные заготовки древесины на корейском берегу реки Ялу, через порт Дальний налаживался ее экспорт. Принимая во внимание ослабление позиций России в Корее, Безобразов обратился к маньчжурским властям за разрешением на вырубку леса на китайском берегу Ялу. Это разрешение было получено в начале 1903 года, после чего, для обеспечения безопасности лесозаготовок, в район маньчжурско-корейской границы была выдвинута "лесная стража" в составе нескольких казачьих отрядов в полевой форме и при артиллерийской поддержке. Появление в районе Ялу вооруженных соединений русской армии навлекло на организаторов концессии шквал обвинений в нарушении нейтрального статуса Кореи, оккупационных устремлениях и т.д. и явилось катализатором предвоенных событий."
Оттуда же.

Отредактированно сарычев (25.03.2011 16:10:02)


Sapienti sat

#42 17.08.2011 11:21:36

сарычев
Контр-адмиралъ
k-admiral
Сообщений: 6273




Re: Концессия на Ялу

Еще одна точка зрения - современника:"Ярко выразившееся в этот период враждебное к России настроение Японии побудило наше правительство изыскать меры против ее агрессивных действий в отношении нас. К сожалению, оно остановилось на способе действий, уже осужденном историей в лице Российско-Американской Компании, который, как всякая полумера, послужил нам только во вред. Я говорю о роли и деятельности «Лесопромышленного Товарищества» на Ялу.

Плачевное финансовое положение Кореи и политическое ее бессилие повели к тому, что после японо-китайской войны 1894–1895 гг. от ее политической независимости осталась только тень. В то время как Россия, верная букве соглашения ее с Японией в 1896 г. о независимости Кореи, считала неудобным иметь там даже таких своих представителей, как организатор восточной школы в Сеуле или агент Министерства финансов, Япония не останавливалась ни перед чем для подчинения себе Кореи. Она не остановилась даже перед убийством руками своих солдат супруги корейского короля, сопротивлявшейся всю жизнь японскому влиянию. И скоро все государственное хозяйство Кореи, вся ее жизнь очутились в руках иноземцев. Все коммерческие сношения Кореи с иностранными рынками велись только при посредстве японских банков; японцы же обслуживали железные дороги и порты Кореи своим торговым флотом; они же строили в Корее новые железнодорожные пути и эксплуатировали золотоносные земли, водворив для этих работ в стране целую армию японских рабочих. Англичане владели таможнями и лучшими золотыми рудниками, американцы — трамваями в Сеуле. Каждый день на международный рынок выносилась какая-нибудь новая корейская ценность. Появилась среди них и концессия на эксплуатацию лесов Северной Кореи. Можно было опасаться, что и ее приобретет Япония и тогда, под видом работников, водворит на границе русско-маньчжурской территории новую японскую армию.

Явилась мысль создать между нами — в Маньчжурии и японцами — в Корее нейтральную полосу земли частного пользования. Полагали, что с нее можно будет заблаговременно усмотреть движение японских войск к границам наших владений.

В 1897 г. эта концессия была приобретена одним владивостокским купцом, который, не приступая к ее эксплуатации, в 1899 г., с согласия корейского правительства, передал ее «Лесопромышленному Товариществу». Организаторы и руководители операций Товарищества, по-видимому, не обладали ни специальной подготовкой для ведения промышленных предприятий, ни знанием жизни Дальнего Востока, ни пониманием политической обстановки, ни дипломатическим тактом. Зато они проявили огромный коммерческий аппетит. Быстро позабыв, что целью проектированных на Ялу операций является не коммерческая выгода, а закрепление за русскими людьми права пребывания у самых границ японского влияния в Корее, и что лесная концессия на Ялу — это лишь политический наблюдательный пункт, а не источник наживы частного общества, да еще за счет чужих капиталов, заправилы Товарищества, не управившись с лесным делом, стали торопливо хвататься за новые виды промышленности. Товарищество приобрело Фушунские угольные копи, открыло в Инкоу склад русских  мануфактурных изделий, входило в роль охранителей на реке Ляохе китайских джонок с хлебом от нападений хунхузов, хлопотало присоединить к своим операциям пароходное предприятие по Ляохе, желало принять участие в соляном откупе Маньчжурии и, наконец, стало настойчиво домогаться концессии на железную дорогу Инчжоу — Сеул. Вдобавок ко всему руководители Товарищества проявляли недостаточную тактичность в отношении местного населения и властей. Так, они приняли на свою службу одного из местных предводителей хунхузов и вербовали свои охранные команды из сомнительных элементов, вследствие чего действия этих команд часто отличались запальчивостью и неправомерностью. Понятно, что при таких условиях деятельность Товарищества и его стремления еще более разожгли ненависть Японии к России. Японское правительство видело в операциях Товарищества на Ялу базис к совершенному завладению Кореей; японская печать трубила о коварстве России; в двух-трех сотнях охранной стражи Товарищества она видела тысячи русских солдат, введенных в Корею, а в плотинах, возведенных на Ялу против разлива и наводнений, — батареи и форты. Японское общество всему этому верило, очевидно, не допуская мысли, чтобы Россия не стремилась к тому же, к чему стремится Япония, и не действовала при этом теми же путями и средствами, как она.

На самом деле, грозное для японской промышленности и для японского политического влияния в Корее Русское Лесопромышленное Товарищество только и делало, что просило или о предоставлении ему в пользование какого-либо нового источника дохода, или прямо — о новой и новой субсидии. Дела его шли все хуже и хуже, — и к ноябрю 1903 г. касса Товарищества была уже совершенно пуста. В виду «деловой слабости организации лесного дела и ненадежности агентов» решено было даже деятельность Товарищества приостановить, «чтобы дать ему новую организацию».

Японцы не могли не знать истинного положения дел Товарищества,] они не могли также не видеть, как медленно создавала Россия средства самозащиты на Дальнем Востоке, — и если тем не менее в печати, в клубах, в парламенте они трубили о коварстве России, об ее агрессивной политике, то, конечно, лишь для оправдания в глазах Европы и Америки своих собственных действий. Целью же последних было не только упрочение политического своего значения на Дальнем Востоке, но и обеспечение экономического прогресса Японии. С тех самых пор, как обнаружилась политическая немощность Китая и, пользуясь ею, европейские державы, одна за другою, стали основывать колонии на берегах Желтого моря, — торговый баланс Японии с каждым годом становился все неблагоприятнее. За время с 1896 по 1900 г. ввоз товаров в Японию превышал вывоз из нее в среднем, на 62000000 р., а в 1900 г. разница эта достигла уже 83 000 000 р. Вместе с японским падал также и английский торговый баланс. Под натиском товаров Германии, Америки, Франции и других стран с развитою обрабатывающей промышленностью английский баланс упал к 1903 г. до превышения ввоза над вывозом на 182 млн. руб. В то же время русский торговый баланс был сведен к этому году с превышением экспорта над импортом на 348 млн. рублей.

Итак, в отношении России у Японии к причинам политическим прибавились еще экономические доводы — нужда в рынках, торговое соперничество и т. п. Англия — наша старая соперница повсюду, — сама заинтересованная в том же, умело использовала и политические, и экономические страхи Японии, и ее оскорбленное в Симонесэки национальное достоинство для нанесения России такого удара, который надолго сделал бы ее безвредной для Англии не только на Дальнем Востоке, но и на Ближнем, и в Центральной Азии, и в Персии. 30 января 1902 г. между Японией и Великобританией заключен был договор, в силу которого обе эти державы в течение пяти лет обязывались взаимно ограждать друг друга от вожделений других народов, а в известных случаях соблюдать нейтралитет. Из текста  этого договора видно, что заключение его вызвано «единственным желанием поддержать status quo и всеобщий мир на Востоке и, в частности, для сохранения независимости Китайской и Корейской империй».

Хотя указание на эту частную цель совершенно ясно свидетельствовало о намерении Англии и Японии вмешиваться в дела Китая и Кореи и готовности их на почве этих дел войти даже в столкновение с интересами других держав, русское правительство отнеслось к факту этого союза «с величайшим спокойствием», о чем и заявило громко в «Правительственном Вестнике» с присовокуплением того, что «идеи, которыми руководствовалась русская политика со времени беспорядков в Китае, останутся и впредь неизменными». Все это, конечно, имело бы свою цену только в том случае, если бы спокойное сознание нашей правоты и непреклонности наших намерений опиралось на ясно выраженную нашу боевую мощь — на готовность и возможность отстоять свою политику на Дальнем Востоке вооруженной силой. Но вместо этого мы тщились убедить вооружавшуюся против нас Японию доводами нравственного характера. «Нравственною порукою» искренности миролюбия русского правительства в декларации его выставлен был «железнодорожный путь с ветвью по Маньчжурии к незамерзающему порту, при посредстве коего Россия намерена расширить лишь пределы торговли и промышленности всего мира». Но ведь именно эти-то — путь с ветвью по Маньчжурии, незамерзающий порт и расширение пределов мировой торговли — и были в глазах Японии угрозами ее развитию, политическому и экономическому, факторами нового роста и могущества России. Понятно, что декларация в «Правительственном Вестнике» совершенно не убедила Японию в нашем миролюбии, а подала лишь новый повод говорить о нашем коварстве. Но не только слова — и дела давали к этому повод.

Наряду с пламенным русофобством, в Японии, преимущественно в высших правительственных кругах, создалось и русофильское течение. Во главе его стал влиятельный  маркиз Ито, который доказывал, что Япония может достигнуть желательных целей не войной с Россией, а союзом с нею. Его доводы были так красноречивы, что Япония долго и сильно колебалась в выборе себе союзника между Англией и Россией. Составляя планы нападения на наши дальневосточные владения, японский генеральный штаб одновременно и столь же усердно работал над планами вторжения в Ост-Индию. Наконец, Япония даже склонилась в сторону союза с Россией, и с этой целью в 1901 г. в Петербург приезжало специальное посольство с маркизом Ито во главе. Но Россия отклонила это предложение из опасения, что такой союз послужил бы сигналом к всемирной смуте. Устранение же от союза с Японией, по мнению наших дипломатов, свидетельствовало о «неуклонном намерении России ограничиться на берегах Тихого океана политической самозащитой без всяких агрессивных вожделений».

Отказ от союза был новым ударом национальному самолюбию Японии и истолкован был, конечно, в том смысле, что России нужны на Дальнем Востоке свободные руки именно против Японии. И это бросило ее в объятия Англии.

Заручившись ее содействием, заканчивая уже программу увеличения своих вооруженных сил, Япония в июле 1903 г. обратилась к нашему правительству с предложением пересмотреть существующие договоры наши как с нею, так и с Китаем и Кореей в целях восстановления политического равновесия и прочного порядка вещей на берегах Тихого океана. В частности, Япония требовала очищения нами Маньчжурии, признания за нею преимуществ в сфере торгово-промышленных интересов и дел в Корее и, наконец, права охранять такое положение вещей военной силой."
http://militera.lib.ru/h/apushkin_va/01.html


Sapienti sat

#43 17.08.2011 16:12:56

сарычев
Контр-адмиралъ
k-admiral
Сообщений: 6273




Re: Концессия на Ялу

«Безобразовская шайка»

Одна — это образование вокруг царя в Петербурге так называемой «безобразовской шайки», так тесно связавшейся в традиции с русско-японской войной, что необходимо сказать о ней несколько подробнее. Она составилась в начале 1898 г. из самых ура-патриотических, шовинистических, феодальных элементов на предмет устройства акционерной компании для экплоатации естественных богатств Кореи, — как раз в те дни, когда курс на Корею не был еще оставлен и банковской дипломатией и только что был организован дочерний Русско-Китайскому Русско-Корейский банк.

Кроме в. кн. Александра Михайловича, весьма предприимчивого царсрсого зятя, считавшегося моряком, но (при наличии еще в живых и в шефах морского ведомства дяди Алексея) никак не находившего себе достойного применения и постоянно искавшего создать себе какое-нибудь «дело», — тут было всего до полутора десятка персонажей, из которых далеко не все, однако, были активны. Тут был граф И. Воронцов, бывший министр двора и один из учредителей скандальной памяти «священной дружины», крупнейший землевладелец, богач и большой барин, державший себя запросто в романовской семье, впоследствии (с 1905 г.) проводивший вторичное «замирение» Кавказа, выделенного для него в особое «наместничество». Тут был В. М. Вонлярлярский, бывший гвардейский полковник, давно уже сменивший мундир на штатское платье, новгородский помещик-лесопромышленник, председатель тамошнего сельскохозяйственного общества, владевший, однако же, и золотыми приисками на Урале и возглавлявший две бумагопрядильни в Петербурге, заделавшийся и членом столичного общества для содействия русской промышленности и торговле, — типичный образец сочетания русского феодального духа с замашками натурального капиталистического предпринимателя, делец и грюндер, жадно устремлявшийся на всякое сверхприбыльное коммерческое дело, хотя бы оно находилось где-нибудь на Чукотском полуострове, лишь бы потом выгодно его перепродать. Вонлярлярский первый и ухватился за корейскую лесную концессию, вывезенную в Петербург владивостокским купцом Бринером для продажи, и сразу же возмечтал раздуть дело до масштабов английских привилегированных «харатейных» компаний (Chartered Company) и, окутав его густой феодальной идеологией, вовлечь в него «соседей по имению», начиная прямо с царя. Тут был Н. Г. Матюнин, лицейский товарищ Вонлярлярского из разорившихся дворян, служивший по министерству иностранных дел на Дальнем Востоке, по которому и был настоящим специалистом в составе «шайки». Он занимал в ней служебную и подчиненную роль то подставного лица, то подвижного агента, то делопроизводителя — на правах как, бы бедного родственника, — хотя он-то именно и прознал первый, что концессию сватают Ротштейну, как первое крупное дело для Корейского банка, и тут же испытал прилив «патриотизма», опасаясь, как бы оно не перешло в «иностранные» руки.

Далее шли — магнаты родового крупного титулованного землевладения, князья (Юсупов, Щербатов, Козловский), графы (Гендриков, Орлов-Давыдов, Ностиц, Сумароков-Эльстон) и будущие придворные чины, егермейстеры и камергеры: И. П. Балашов, впоследствии (в 1903 г.) с шумом и треском, сидя в Порт-Артуре, просадивший на лесозаготовительную операцию на р. Ялу несколько сот тысяч рублей казенных денег и не знавший, как уйти от своих кредиторов, — и всем известный М. В. Родзянко, екатеринославский и новгородский помещик, будущий «народный представитель» и председатель 4-й Думы, в февральские дни 1917 г. так и не пропущенный питерскими железнодорожниками на выручку к своему «венценосцу». Затем А. М. Абаза, племянник известного сподвижника Лорис-Меликова, А. А. Абазы, либерального первомартовского министра финансов и крупнейшего сахарозаводчика и биржевого игрока, тогда же снесенного волной реакции на весьма властный, но не столь доходный, пост председателя департамента экономии Государственного Совета. Племянник же его А. М. Абаза пошел по другому ведомству и вышел хотя и адмиралом, но совсем сухопутным моряком. На его имя должны были быть записаны царские паи Компании. Это был субъект необыкновенно важный и напыщенный, ревнивый к своему званию «управляющего делами» мифического комитета по делам Дальнего Востока, запроектированного в 1903 г., — «медный лоб», как окрестил его Витте. [

И, наконец, сам А. М. Безобразов — душа всей шайки, ее «идеолог» и говорун, часами способный услаждать своим урапатриотическим, безудержным, разухабистым красноречием своего «хозяина», как запросто между собой называли в «шайке» царя.

Безобразов — это настоящий прототип черносотенца, организатора банд, из тамбовских помещиков и однополчан Вонлярлярского, который и выпустил его в качестве агитатора в. высшие сферы. Знал его хорошо с этой стороны и Воронцов, у которого Безобразов был «правой рукой» еще по «священной дружине». Он слыл даже у своих близких за «полупомешанного»; его «своеобразный слог и привычка употреблять необыкновенные слова для выражения самых простых мыслей» даже их ставили просто «в тупик». Он вечно что-нибудь «бескорыстно» изобретал и тут же проваливался, считая себя специалистом в любой сфере, в том числе и в области международной политики.

Классовый инстинкт — сбитого с толку, озлобленного агрария, искавшего реванша в сфере грюндерских комбинаций, — действовал в нем, при всем том, математически точно. В вопросах внутренней политики этот инстинкт находил у него выражение совсем в щедринском стиле в глаголах, вроде «разгромить», «раздавить», «повесить», «набить морду» — это был язык общий всей военной касте, веками воспроизводимой феодальным классом. Особливо, когда шло дело об «инородцах». Эта манера вошла у него в быт. Но вот он попадает в чисто буржуазную сферу, в обстановку коммерческого предприятия (мы забегаем несколько вперед, в Маньчжурию уже 1903 г.), которым руководят он сам и такие же, как он, «соседи по имению», и дело разваливается, потому что идет в убыток, к великой радости русских же буржуазных конкурентов. Кто виноват? Конечно, не такой же, как он, Балашов, хотя именно Балашов, сидя в Порт-Артуре, «не умеет разобраться в причинах того, что заготовка товара обходится дороже, чем можно его продать». Нет, «в этой коммерческой несообразности безусловно наиболее ответственны»,  по мнению Безобразова, простые агенты, двое подрядчиков — «инородцев», ведущих параллельно свое собственное подобное же дело, выросшие из ничего, в условиях разнуздавшейся в Маньчжурии капиталистической стихии, — и на Безобразова пахнуло «маньчжурцем», Китайским банком, и самим «Ноздрей», как звали в просторечии безобразовцы Витте за некоторый дефект в его носе. Против этих внутриклассовых врагов и конкурентов Безобразов признает только городового. Он грозит им «ответственностью в административном порядке», угрожает «взять на себя производство экзекуции виновных в злоупотреблениях, какой не бывало на Дальнем Востоке», руководствуясь только «личным убеждением», не прибегая к прокуратуре, «нагоняя спасительный страх на мошенников» и «не останавливаясь перед тем, чтобы стереть в порошок кого бы то ни было, обманувшего меня (Безобразова, — Б. Р.), как исполнителя предначертаний государя».

Лютой, истошной была ненависть Безобразова (как и Вонлярлярского) к Витте, как представителю глубоко враждебной «системы», которая «тяжело ложилась на производительные силы страны» и «породила массу недовольных и обездоленных» и в то же время делала Витте «всесильным» в отношении царя. Эта «система» при полном единении между «шайкой» и ее «хозяином», магически, однако же, сковывала (через Витте) словесную «решимость» царя произвести собственный пробный опыт «завоевания малокультурных стран» (в данном случае пока Кореи) теми же «новыми способами», какими действовал теперь европейско-американский империализм, в том числе и Витте с Русско-Китайским банком, на всем востоке. Только этот опыт Николаю предлагали произвести не на основе «показной зависимости» от правительства и «интимно-финансовой зависимости от группы иностранных капиталистов», как то безобразовцы подозревали у  Витте с банком (и вообще во всей его «финансовой политике»), а на основе «умелого распределения имущественных прав и приобщения наиболее дружественных из числа иностранных претендентов к участию в тех материальных выгодах, которые достанутся на долю» проектируемой безобразовцами компании. Но компания эта должна была состоять из «безусловно преданных правительству» и готовых «сослужить службу русскому царю» «благонадежных» «только русских подданных христианских вероисповеданий» под руководством и покровительством самого царя. Представители феодальной линии в политике хотели, организационно и органически не сливаясь, поставить представителей империалистической политики открыто себе на службу — пока только в Корее — для проведения «русского начала, а может быть даже для самого насаждения русских идей».

Это был другой вариант нападения на «иностранные капиталы», окончательно разработанный в виде проекта устава Восточно-Азиатской промышленной компании к марту 1900 г., ровно на другой год после варианта, описанного выше, — на этот раз в сфере внешней политики.

За всем этим, после аренды Порт-Артура и формального отказа, по договору (15 апреля 1898 г.) с Японией, от каких-либо политических преимуществ в Корее, возникла у безобразовцев и еще одна «конфиденциальная цель» обследовать и использовать площадь лесной концессии, протянувшейся по всей длине маньчжурско-корейской границы, для «организации операционной базы с ее коммуникационными линиями» с целью оградить Порт-Артур и его тыл от вторжения японской армии сухим путем из Кореи. На организацию разведывательной экспедиции и покупку концессии Николай отпустил 250 тыс. руб. из сумм своего «кабинета» (т. е. личных), которые и были благополучно истрачены к моменту представления устава этой «Восточно-Азиатской промышленной компании» на рассмотрение комитета министров (5 июня 1900 г.). Долгожданный безобразовцами «психологический момент», наконец, настал, и Николай распорядился «внести» устав в комитет. Но боксерское восстание в Китае было уже в полном разгаре. Витте нажал — и получил от императора разрешение: «не вносить это дело в комитет покуда не успокоятся события на Дальнем Востоке».

Это не было еще, разумеется, решительным поражением безобразовцев. Но и Витте выиграл здесь только отсрочку — с помощью «служебной эквилибристики», — к великому негодованию главарей «штаба» «безобразовской шайки», открывших теперь бешеную травлю «господина Витте и его системы» в романовском дворце на политической почве.
http://militera.lib.ru/research/romanov_ba/04.html


Sapienti sat

Страниц: 1 2


Board footer