MAPAT написал:

Оригинальное сообщение #732005
Да есть вариант. Что-то такое, в чем будет автору стыдно признаться. )))

А поподробнее? Можно в личку

MAPAT написал:

Оригинальное сообщение #732011
Прочтите на досуге еще раз, я на все ответил.

Неуважаемый!
Ваши ни на чем не основанные перегибы истории, передергивание фактов, домыслы без ссылок на документы и брехливая самоуверенность в споре  меня смешили. Но к этому относился снисходительно, т.к. в принципе такое допускается и не осуждается по причине отсутствия иных аргументов у вашей «совковой» братии.
Фантазии на тему владельца «заводов,газет,пароходов» со сносом этажей у воздушных замков и вертолетами в голове просто развеселили.
Не нужно обладать познаниями в психологии,чтобы сделать вывод о вас как психически завистливом паупере с комплексом неполноценности люмпена-лузера.
И это можно было  бы оставить без внимания-неудачник всегда ищет причины в других,а не в себе.
Но ваше не джентельменское поведение как кверулянта и стукача не находит оправдания в моих глазах.
Поскольку меня забанили исключительно из-за этого, то не считаю возможным продолжания с вами дискуссии по означенной теме в виду вашей умственно-убогой аргументации, морально-этического разложения и нравственной нечистоплотности.

Также об укреплениях у Москвы можно прочитать здесь  http://gistory.livejournal.com/2344.html

И здесь http://rufort.info/lib/fortifikatsionna … dim-semko/

Это опять к вопросу нехватки времени для строительства УРов линии Молотова.
А то вооружения для этих новых Уров не всегда хватало-так его к этому времени везде не хватало.

Интресные статьи по Урам пожно прочитать здесь http://liniastalina.narod.ru/str/library.htm

В статье А.Г.Хорькова также говорится,что не все вооружение и оборудование с линии Сталина отправили на линию Молотова,а также указывается на неправильное военное планирование и недочеты со стороны военного и политического руководства.
В то же время опять подтчеркивается,что при наличии линии Молотова в глубине от границ они могли существенно изменить ситуацию начала войны.
Осенью 1939 года дальнейшее строительство укрепленных районов прекратилось. Это было вызвано тем, что в связи с изменением государственной границы СССР они оказались в глубоком тылу. Возник вопрос, как с ними поступить и для решения каких задач использовать в будущем.

Документы тех лет свидетельствуют, что сооружения, забетонированные в 1938-1939 гг. в укрепленных районах на старых границах ЛВО, ПрибОВО, ЗапОВО и КОВО, считалось �необходимым довести до полной боевой готовности, с тем чтобы они составили прочно укрепленный тыловой рубеж�. 4 К сожалению, некоторые начальники смотрели на укрепленные районы �как на отжившие и утратившие свое оперативно-тактическое значение�, что привело в отдельных округах �к самостийному производству работ по консервации УР�. 5
Начальник Главного военно-инженерного управления Красной Армии в �Соображениях по использованию укрепрайонов по старой западной и северо-западной границе� отмечал, что �существующие укрепрайоны должны быть подготовлены в качестве второй укрепленной зоны, занимаемой полевыми войсками для обороны на широком фронте�. Это требовало содержания в УРах на старой государственной границе определенного количества войск и специального оборудования. Однако в Ленинградском, Западном особом и Одесском военных округах были случаи, когда пулеметные батальоны имущество и вооружение, принадлежавшие оставляемому УРу, увозили с собой, а на место частей и подразделений прибывал �личный состав, который не знал УР и их внутреннего оборудования�. 6

В феврале 1940 года начальник Генерального штаба в директиве военным советам Киевского и Западного особых военных округов определил: до возведения укрепленных районов по новой государственной границе существующие укрепрайоны не консервировать, а поддерживать в состоянии боевой готовности. В дальнейшем УРы Ленинградского, Западного особого и Киевского особого военных округов (за исключением Карельского, Каменец-Подольского и Могилев-Ямпольского) упразднялись. Было приказано �все существующие боевые сооружения в упраздняемых районах законсервировать, организовав их охрану�. 7 Прежде всего снимались вооружение, боеприпасы, перископы, телефонные аппараты и различное имущество. Все это должно было размещаться в складах �в полной боевой готовности к выброске на рубеж�. 8

В целях подготовки к проведению консервации тех укрепленных районов, которые, оставшись в тылу, потеряли свое оперативное назначение, для каждого УРа было приказано �разработать штаты, необходимые для содержания законсервированных сооружений данного УРа и складов для хранения снятого с них оборудования, а также план размещения складов, дислокацию и подчинение обслуживающих подразделений�. 9

Консервация долговременных фортификационных сооружений УР имела целью обеспечить сохранность предметов внутреннего оборудования, а также поддержание самих сооружений в состоянии, обеспечивающем возможность их приведения в боевую готовность в короткие сроки.

Фортификационные сооружения подвергались полной или частичной консервации. Причем полной консервации подлежали лишь те из них, �которые полностью утратили свою оперативно-тактическую ценность�. 10 При частичной консервации сооружения необходимо было дооборудовать, однако �многие сооружения были законсервированы в недостроенном виде�. 11

В тех условиях требовалось прежде всего определить, в какой мере укрепрайоны будут достраиваться, выяснить количество и сроки накопления в них строительных материалов и оружия на случай приведения в состояние полной боевой готовности, организовать их надежную охрану. Однако зачастую это не было сделано. Комиссия Генерального штаба, проверив в сентябре 1940 года Минский укрепрайон, установила, что �оборудование, изъятое из сооружений и находящееся на складах, за подразделениями не закреплено и не укомплектовано. При передислокации пульбатов оставшееся оборудование никому не передано. Часть оставленного в сооружениях оборудования ржавеет и портится. Охрана сооружений и находящегося в них оборудования почти отсутствует�....

В ЛВО было начато строительство укрепленных полос полевого типа с возведением бутобетонных, каменно-бетонных, деревоземляных сооружений с усилением этих полос на важнейших направлениях группами железобетонных сооружений. В ПрибОВО, ЗапОВО, КОВО и ОдВО проводились рекогносцировки, силами войсковых частей было начато строительство укрепленных полос в предполье и в промежутках между укрепленными районами.

Анализ архивных документов свидетельствует, что строительство долговременных железобетонных сооружений, начатое в 1940 году, прикрывало не более 30% протяженности новых западных границ на глубину 3-4 км. Большие участки местности оставались открытыми или прикрывались легкими полевыми укреплениями, которые не могли полностью обеспечить устойчивость обороны, особенно в противотанковом отношении.

Для строительства укрепленных районов планировалось использовать значительное количество живой силы, строительной техники и различных материалов. Использование строительных батальонов и вольнонаемных позволило обеспечить оборонительное строительство значительным количеством рабочей силы.

Контроль за ходом оборонительного строительства в округах возлагался на заместителей командующих войсками, в результате чего повысилась ответственность как за сроки, так и за качество строительства. Однако планы на ноябрь 1940 года по железобетонным работам были выполнены лишь на 50%. 12 Что касается полевого строительства противотанковых препятствий, то работы по отрывке рвов и устройству деревоземляных сооружений только начались. Монтаж оборонительных сооружений был развернут лишь в КОВО, в остальных округах осуществлялись подготовительные мероприятия.

Проверка хода работ в укрепленных районах за 1940 год показала, что �оборонительное строительство ведется слабо, процент выполнения плана � низкий�. 13 Нарком обороны потребовал принять все меры к тому, чтобы план строительства был выполнен полностью. Одновременно округам была поставлена задача на разработку необходимых мероприятий по подготовке строительства 1941 года.

В плане оборонительного строительства на 1941 год намечалось полное окончание строительства узлов обороны, начатое в 1940 году; развитие строящихся УР; начало строительства опорных пунктов первого эшелона; узлов обороны во вновь намечаемых УРах ПрибОВО, КОВО и ОдВО. 14

Главное военно-инженерное управление Красной Армии, готовя доклад Председателю Комитета Обороны при СНК СССР, информировало, что �в 1941 году по выполнению намеченного плана будут прикрыты железобетонными, каменнобетонными и деревокаменными сооружениями все важнейшие направления по нашим границам.....
В связи с тем, что аналогичные работы намечались и в других военных округах, распоряжением Наркома обороны были созданы 25 управлений начальника строительства, 140 стройучастков, сформированы 84 строительных батальона, 25 отдельных строительных рот и 17 автомобильных батальонов. С апреля 1941 года к строительству привлечено 160 саперных батальонов стрелковых корпусов и дивизий, в том числе 41 саперный батальон из внутренних военных округов. В ходе строительства саперные батальоны корпусов строили узлы сопротивления УРов, батальоны дивизий создавали противотанковые и противопехотные препятствия, а стрелковые батальоны занимались оборудованием районов обороны. Для успешного выполнения плана дополнительно были сформированы: в ПрибОВО - 2 батальона, ЗапОВО - 15 рот, КОВО - 20 рот, ОдВО - 4 роты. Кроме них работало около 18 тыс. вольнонаемных рабочих. Весной 1941 года в строительстве УРов в Прибалтийском, Западном и Киевском особых военных округах ежедневно принимало участие почти 136 тыс. человек.

Как свидетельствуют данные цифры, людей было привлечено много, но из-за огромного объема работ промышленность не успевала в намеченные сроки обеспечивать их всем необходимым. Создание новых укрепленных районов в некоторых округах �находилось в полном провале из-за отсутствия материалов, транспорта и механизмов�. 17 В связи с этим вызывает недоумение, на наш взгляд, чрезмерная оптимистичность доклада Главного военно-инженерного управления начальнику Генерального штаба, в котором утверждалось, что �материалами и автотранспортом строительство обеспечено, недостающий автотранспорт... компенсируется военными советами за счет резервов округов�. 18 Так как свободных резервов практически не имелось, то к началу войны строительство даже первой полосы УРов не было закончено. В Одесском и Ленинградском военных округах шла только рекогносцировка и привязка сооружений на местности, были сформированы лишь управления укрепрайонов.

Одновременно с широким строительством росла и потребность в увеличении численности специальных войск, занимавших укрепрайоны. 19 Помимо уже имевшихся частей планировалось сформировать части и подразделения общей численностью 136744 человека. Это количество войск соответствовало 75% общей численности гарнизонов УРов, необходимых по штатам военного времени.

В феврале - марте 1941 года Главный военный совет дважды обсуждал вопрос о быстрейшем завершении строительства новых УРов. Чтобы как-то компенсировать недостающее в них вооружение, решили демонтировать часть артиллерийского вооружения со старых УРов и переместить его на западное и юго-западное направления, временно приспособив орудия под новые сооружения. В то же время на разоружаемых участках было решено сохранить часть вооружения, так как старые укрепленные районы предполагалось использовать в военное время. 2

16 июня ЦК ВКП(б) и СНК СССР вынесли специальное постановление �Об ускорении приведения в боевую готовность укрепленных районов�. 24 В нем определялись конкретные меры по ускорению производства и установки артиллерии и оборудования для УРов. Однако принятые меры уже не могли исправить сложившегося положения.

Ко времени нападения фашистской Германии на СССР план строительства долговременных фортификационных сооружений в укрепрайонах был выполнен не более чем на 25%. К тому моменту удалось построить около 2500 железобетонных сооружений (дотов), но из них лишь около 1000 получили артиллерию. В остальных устанавливались пулеметы.

Ни одному из западных приграничных военных округов не удалось полностью реализовать планы строительства новых укрепленных районов. Так, из 97 построенных сооружений во Владимир-Волынском укрепленном районе КОВО только в 5-7 произвели обсыпку и маскировку, остальные были фактически демаскированы. В 82-м укрепленном районе ОдВО из 284 долговременных сооружений 262 являлись пулеметными и только 22 � артиллерийскими. 26

Все построенные доты находились в опорных пунктах первого эшелона, поэтому глубина оборонительной полосы УРов не превышала 2-3 км. Средняя плотность сооружений была низкой. Например, на 1 июня 1941 года в Гродненском УРе, имевшем протяженность 80 км, было построено 165 сооружений, в Брестском протяженностью 180 км - забетонировано только 168. В 82-м укрепленном районе ОдВО на 1 км фронта приходилось 0,8 сооружения, а по переднему краю, проходившему по рубежу Днестра, плотность их составляла 0,4 на 1 км фронта, существовали участки шириной до 8 км, на которых вообще не было долговременных сооружений, и между многими из них отсутствовала огневая связь. Поэтому расчеты на упорную оборону укрепленных районов в то время, когда они еще не были созданы или находились в стадии оборудования и имели низкие огневые возможности, были не обоснованы.

Большим недостатком в подготовке ряда УРов являлось отсутствие заблаговременно отработанного взаимодействия их частей и полевых войск. Так, 41-я стрелковая дивизия, Рава-Русский УР и пограничный отряд в случае войны должны были прикрывать государственную границу на фронте до 50 км. Однако за полуторагодичный предвоенный период не было проведено ни одного совместного занятия с командным составом или частями дивизии, укрепленного района и пограничного отряда в целях отработки вопросов взаимодействия. 27

Неполная боеготовность сооружений во всех УРах усугублялась большой нехваткой личного состава в их постоянных гарнизонах. К началу войны там имелось командного и сержантского состава лишь около трети штатной численности военного времени, а рядового состава - меньше половины.

Ввиду незавершенности строительства, а также в силу ряда других причин укрепрайоны не выполнили того предназначения, которое отводилось им в планах прикрытия государственной границы, - противнику на большинстве направлений удалось с ходу преодолеть их полосу. И тем не менее, некоторые укрепрайоны при помощи подошедших на помощь полевых войск сумели оказать врагу упорное сопротивление и задержать его наступление. Так, оборонявшиеся в Рава-Русском УРе постоянный гарнизон (35-й и 140-й отдельные пулеметные батальоны), 41-я стрелковая дивизия и 91-й пограничный отряд организованно встретили натиск трех пехотных и части сил трех танковых дивизий 17-й армии противника и 5 суток отражали их непрерывные атаки. В течение 7 суток не сдавал своих позиций гарнизон Перемышльского укрепрайона (52-й и 150-й отдельные пулеметные батальоны), 92-й пограничный отряд и подошедшая 99-я стрелковая дивизия. Стойкое сопротивление противнику оказали воины Брестского гарнизона. В отчетном документе 293-й пехотной дивизии о боях в Брестском укрепленном районе записано: �Во главе гарнизона всегда были офицеры. Офицеры и солдаты оборонялись до последней минуты. Случалось, что наши солдаты, входя в разрушенные доты, еще подвергались обстрелу. Требования о сдаче в плен, переданные через переводчика перед подрывом дотов, не оказывали никакого воздействия�. 28

Укрепленные районы на старой границе также не в полной мере были использованы для отражения вражеского наступления. �Нет никакого сомнения, - писал Маршал Советского Союза И. X. Баграмян, - что если бы нам до полного ввода в строй новых укрепленных районов удалось сохранить боевую готовность старых укрепленных районов, то это неизмеримо повысило бы оборонительные возможности войск�. 29

Наглядным подтверждением этому могут служить упорные бои на линии старых укрепрайонов в полосе Северо-Западного, Западного и Юго-Западного фронтов. Так, соединения 13-й армии с 25 до 28 июня удерживали долговременные сооружения Минского укрепрайона, а дивизии 22-й армии, опираясь на Себежский и Полоцкий укрепрайоны, с 4 по 8 июля сдерживали наступление превосходящих сил противника. Финские войска, рвавшиеся к Ленинграду с севера, были остановлены на рубеже Карельского УРа. Во второй половине августа гарнизон Кингисеппского УРа, прикрывавшего подступы к Ленинграду с запада, 10 суток дрался в окружении, сковав около двух дивизий противника.

В июле-сентябре 1941 года важную роль в отражении вражеского наступления сыграл Киевский укрепрайон. На его переднем крае 11-14 июля был отражен первый натиск мотопехоты и танков противника, пытавшегося с ходу захватить Киев и переправы через Днепр. Затем, опираясь на этот УР, войска 37-й армии в течение 71 суток отражали атаки превосходящих сил врага. На Южном фронте упорной обороной гарнизонов Могилев-Ямпольского, Рыбницкого и Тираспольского укрепленных районов и активными действиями опиравшихся на УРы полевых войск было остановлено наступление соединений 11-й немецкой и 4-й румынской армий. Приведенные примеры свидетельствуют о том, что боеспособные укрепрайоны являлись для наступавших вражеских войск весьма серьезной преградой. Однако незавершенность работ, начатых в предвоенные годы, несвоевременность полного развертывания специальных частей и полевых войск, их недостаточная укомплектованность значительно снизили эффективность боевого применения укрепрайонов в начальном периоде Великой Отечественной войны.

Чтобы не просто ссылаться на Кривошеева,а знать цифры оттуда-ссылка http://lib.ru/MEMUARY/1939-1945/KRIWOSHEEW/poteri.txt

А то оппоненты приводят голословные цифры,а сами даже не знают точных хотя бы по этому сборнику.

В то же время по этой ссылке можно прочитать-какие имеются расхождения в цифрах и как Кривошеев с коллективом подгонял к нужному результату.Да и многое чего другое http://rkka1941.blogspot.ru/search/label/танки

Также привожу ссылку на БОЕВОЙ И ЧИСЛЕННЫЙ СОСТАВ ВООРУЖЕННЫХ СИЛ СССР В ПЕРИОД ВЕЛИКОЙ ТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ (1941-1945 гг.) Статистический сборник № 1 (22 июня 1941 г.)

А то некоторые оппоненты даже его не знают и приводит цифры участников форумов не подтвержденные ничем.

http://www.teatrskazka.com/Raznoe/BiChS … tavVS.html

Когда кто-то говорит,что БУС-это не мобилизация,а так-игрушки и ссылается еще на 1938 год,то просто прочитайте по этой ссылке документ 9 апреля 1938 г.№ 4/1/33617 Приложение к протоколу ГВС № 2
План Учебных сборов приписного состава запаса РККА На 1938 год

http://bdsa.ru/index.php?option=com_con … ;Itemid=30

Копировать весь не буду,т.к. размоются таблицы.

Но обращу внимание на следующее:
ПОСТАНОВЛЕНИЕ № 63сс

Комитета Обороны при СНК Союза ССР

19 апреля 1938 года

КОМИТЕТ ОБОРОНЫ при СНК СОЮЗА ССР постановляет:

1. Представленный план сборов РККА на 1938 г. утвердить (см. приложение).

2. На учебные сборы, опытные учения, маневры и опытные мобилизации привлечь:

Комментарии излишни.

Советское военное планирование в 1940—1941 гг.

В конкретных военных приготовлениях СССР ключевое место занимала деятельность Генерального штаба по военному планированию, до сих пор содержащая, к сожалению, значительное количество "белых пятен", что связано с сохранением секретности соответствующих документов 1939—1941 гг. Ныне отечественная историография располагает довольно цельной картиной хода выработки документов военного планирования на стратегическом уровне, однако их содержание, а также связь с планированием на уровне военных округов все еще остаются слабо изученными. Содержание советских военных планов традиционно излагается в отечественной литературе по устоявшейся схеме: планы разрабатывались в ответ на рост германской угрозы и предусматривали отражение вражеского нападения, нанесение ответных контрударов и общий переход в наступление для разгрома противника. В соответствии с этим замыслом армиям прикрытия ставилась задача в течение 10—15 дней обороняться на линии госграницы, не допуская вторжения противника на советскую территорию, и готовиться к переходу в наступление вместе с армиями второго стратегического эшелона{1208}.

Однако документальные материалы, ставшие доступными в начале 90-х годов, и исследования последних лет существенно корректируют подобные подходы. Стало известно, что советское военное планирование боевых действий против Германии началось с октября 1939 г. и продолжалось до середины июня 1941 г.{1209} За этот период было разработано пять вариантов плана оперативного использования Красной Армии в войне с Германией. Это, конечно, не исключает наличия и других рабочих вариантов, которые все еще недоступны для исследователей.

Вместе с тем не следует забывать, что опубликованные документы, хотя и играли важную роль в советском военном планировании, но не исчерпывали его. Во-первых, к этим документам имелся ряд приложений графического и текстуального характера, детализировавших их содержание. Во-вторых, кроме того, имелись записка о порядке стратегического развертывания вооруженных сил (задачи фронтов и флотов) с приложением карты и сводной таблицы распределения войсковых соединений, авиации и частей РГК по фронтам и армиям; план стратегических перевозок для сосредоточения вооруженных сил на ТВД; планы [371] прикрытия стратегического развертывания; план устройства тыла и материального обеспечения действующей армии; планы по связи, военным сообщениям, ПВО и другие документы. Комплексное исследование всех этих материалов, в совокупности составлявших советский оперативный план, обеспечивающий организованное развертывание и вступление в боевые действия Красной Армии в соответствии с целями и задачами первых стратегических операций{1210}, все еще остается, к сожалению, неосуществимым. Пока же мы вынуждены ограничиться рассмотрением доступных текстов четырех докладных записок на имя И.В. Сталина и В.М. Молотова, содержащих основные идеи военных планов{1211}. Непосредственной разработкой этих документов занимались заместители начальника Оперативного управления Генштаба генерал-майоры А.М. Василевский (северное, северо-западное и западное направления) и А.Ф. Анисов (юго-западное и южное направления){1212}.

Прежде чем переходить к анализу этих документов, следует хотя бы кратко остановиться на хронологии процесса их разработки. Документ под условным названием "Соображения об основах стратегического развертывания Вооруженных Сил Советского Союза на Западе и Востоке на 1940—1941 гг." начал разрабатываться после установления советско-германской границы согласно договору от 28 сентября 1939 г. Особую интенсивность этот процесс приобрел со второй половины марта 1940 г., и в конце июля составление этого документа было завершено. Относительно его судьбы в литературе имеются две дополняющие друг друга версии. Одни авторы считают, что изменение западных границ СССР в августе 1940 г. и формирование новых соединений Красной Армии потребовало существенной доработки документа. По мнению же других, этот план был доложен наркому обороны маршалу Советского Союза С. К. Тимошенко, который не одобрил его, поскольку считал, что в нем чрезмерное значение придается группировке противника, расположенной севернее Варшавы и в Восточной Пруссии, и настаивал на более тщательной проработке варианта, когда основные силы противника развернулись бы южнее Варшавы{1213}.

Как бы то ни было, к 18 сентября был подготовлен новый вариант плана, который учитывал возможность использования главных сил Красной Армии, в зависимости от обстановки, на Северо-Западном или Юго-Западном направлениях. Именно эти варианты развертывания советских войск именуются в историографии соответственно "северным" и "южным". Подобная особенность планирования была своеобразной традицией советского Генштаба, поскольку в 1921—1939гг. Западный театр военных действий (ТВД) разделялся почти точно посредине бассейном реки Припять. С сентября 1939 г. эта река полностью протекала по территории СССР, но по привычке именно эта линия, экстраполированная далее на запад, делила ТВД на два основных [372] направления. 5 октября 1940 г. этот вариант плана был доложен Сталину и Молотову. В ходе обсуждения Генштабу было поручено доработать план с учетом развертывания еще более сильной главной группировки в составе Юго-Западного фронта. В результате было предусмотрено увеличить численность войск Юго-Западного фронта на 31,25% по дивизиям, на 300% по танковым бригадам и на 59% по авиаполкам{1214}. 14 октября доработанный "южный" вариант плана был утвержден в качестве основного, но при этом было решено "иметь разработанным" и "северный" вариант. Разработку обоих вариантов на местах планировалось закончить к 1 мая 1941 г.

Тем самым советские вооруженные силы получили действующий документ, на основе которого велось более детальное военное планирование. В Генеральный штаб вызывались командующие войсками, члены Военных советов и начальники штабов военных округов для разработки оперативных документов, которые сразу же утверждались наркомом обороны. Кроме этого документа, советскому руководству докладывались планы боевых действий против Финляндии, Румынии и Турции, что, по мнению их разработчиков, придавало всему оперативному плану необходимую полноту и гибкость, давало возможность действовать в зависимости от конкретной военно-политической обстановки{1215}. К сожалению, практически все эти документы остаются секретными, и вряд ли историки в скором времени смогут исследовать их.

Однако разработка военных планов на этом не завершилась. Военное руководство стремилось всесторонне оценить оба варианта действий Красной Армии, заложенных в оперативный план. Для проверки "северного" варианта оперативного плана на 17— 19 ноября 1940г. в Генштабе была запланирована оперативно-стратегическая игра на картах под руководством наркома обороны по теме "Наступательная операция фронта с прорывом УР", в ходе которой, наряду с проработкой основ современной операции, планировалось "изучить Прибалтийский театр военных действий и Восточную Пруссию". Позднее срок игры был увязан с окончанием декабрьского (1940г.) совещания высшего комсостава РККА, и в ходе ее было решено отработать оба варианта плана войны. Для отработки "северного" и "южного" вариантов соответственно 2—6 и 8—11 января 1941 г. в Генштабе проводились две оперативно-стратегические игры, подробности которых раскрыты в работах П.Н. Бобылева. В первой игре разыгрывались наступательные действия Красной Армии на Северо-Западном направлении (Восточная Пруссия), а во второй — на Юго-Западном (Южная Польша, Венгрия и Румыния).

Хотя в заданиях к играм отмечалось, что "западные" напали, "никаких задач, связанных с действиями "восточных" по отражению агрессии не решалось". Стороны были поставлены в известность, что "западные" были отброшены к границе, а на [373] Юго-Западном направлении даже к линии рек Висла и Дунаец на оккупированной немцами территории Польши, и с этих рубежей уже шла игра. Исходя из этого, П.Н. Бобылев критикует мнение М.В. Захарова, что игры проводились для "отработки некоторых вопросов, связанных с действиями войск в начальный период войны". Однако, как отмечает А.М. Василевский, "в январе 1941 г... основные моменты оперативного плана были проверены на стратегической военной игре". Еще более категоричен командовавший 6-й армией генерал И.Н. Музыченко: "План войны мы проигрывали в январе в Генштабе". Как мы увидим далее, никаких оборонительных операций советский Генштаб и не планировал, поэтому разыгрывавшиеся наступательные операции Красной Армии и должны были стать содержанием начального периода войны. В ходе игры наступление "восточных" на территории Восточной Пруссии захлебнулось, а на Юго-Западе они добились значительных успехов, что и привело к отказу от "северного" варианта действий Красной Армии. Тем самым главным направлением советского наступления была определена Южная Польша{1216}.

Переработку документов оперативного плана с учетом опыта январских игр возглавил новый начальник Генштаба генерал армии Г. К. Жуков. Согласно "Плану разработки оперативных планов" требовалось уточнить документы по "южному" варианту к 22 марта, а по "северному" варианту— к 8 марта 1941 г. К сожалению, неясно, была ли выполнена эта задача, ибо подготовленный к 11 марта 1941 г. новый вариант плана окончательно закрепил отказ от "северного" варианта и переориентировал основные усилия войск на Юго-Западное направление{1217}.

Судьба этого варианта плана вызывает в литературе разногласия. Так, Б.Н. Петров отмечает, что 10 апреля 1941 г. была подготовлена директива на разработку плана оперативного развертывания войск приграничных округов, исходившая из идей, заложенных в плане от 11 марта{1218}. Ю.А. Горьков же полагает, что "по данному варианту плана были подготовлены уточняющие директивы в западные приграничные округа и наркому ВМФ, но адресатам их не отправили"{1219}. Однако, как указывает А.М. Василевский, в данном случае вновь применялась вышеотмеченная практика вызова в Москву командующих войсками и начальников штабов округов, которые получили все необходимые указания{1220}. Поэтому вывод Ю.А. Горькова, что "уточненному в марте 1941 года плану не был дан ход"{1221}, без анализа все еще секретных документов военного планирования округов представляется преждевременным.

Как бы то ни было, работа над уточнением оперативного плана продолжалась, и к 15 мая 1941 г. был разработан еще один вариант. Вокруг этого документа в отечественной историографии развернулась дискуссия по вопросу, был ли он утвержден советским политическим руководством. Документальные данные, которые [374] давали бы однозначный ответ на этот вопрос, неизвестны, поэтому основные аргументы дискутирующих сторон опираются на косвенные сведения. Некоторые авторы ссылаются на то, что на этом документе отсутствуют подписи наркома обороны и начальника Генштаба{1222}. Действительно, отсутствие подписей военных руководителей объяснить трудно, но Ю.А. Горьков отмечает. что "после 1938 г. все оперативные планы, разработанные Генштабом, не имеют подписей наркома и начальника Генштаба (кроме сентябрьского плана 1940г., подписанного Тимошенко и Мерецковым)"{1223}. То есть оформление документа от 15 мая 1941 г. вовсе не является чем-то экстраординарным. Можно предположить, что уточнения утвержденного в октябре 1940г. плана стратегического развертывания оформлялись в рабочем порядке. Сомнения в том, что Сталин был знаком с этим планом, основываются, вероятно, на том факте, что на нем отсутствует какая-либо его резолюция. Но сведения, сообщаемые А.М. Василевским о порядке рассмотрения подобных документов советским руководством, подтверждают, что все указания Сталин давал устно{1224}.

Основным аргументом сторонников традиционной версии об оборонительных намерениях СССР стали материалы бесед Г.К. Жукова с некоторыми военными историками в 60-е годы. По свидетельству В.А. Анфилова, в 1965 г. Жуков рассказал ему следующее. "Идея предупредить нападение Германии появилась у нас с Тимошенко в связи с речью Сталина 5 мая 1941 г. перед выпускниками военных академий, в которой он говорил о возможности действовать наступательным образом. Это выступление в обстановке, когда враг сосредоточивал силы у наших границ, убедило нас в необходимости разработать директиву, предусматривавшую предупредительный удар. Конкретная задача была поставлена А.М. Василевскому. 15 мая он доложил проект директивы наркому и мне. Однако мы этот документ не подписали, решили предварительно доложить его Сталину. Но он прямо-таки закипел, услышав о предупредительном ударе по немецким войскам. "Вы что, с ума сошли, немцев хотите спровоцировать?" — раздраженно бросил Сталин. Мы сослались на складывающуюся у границ СССР обстановку, на идеи, содержащиеся в его выступлении 5 мая... "Так я сказал это, чтобы подбодрить присутствующих, чтобы они думали о победе, а не о непобедимости немецкой армии, о чем трубят газеты всего мира",— прорычал Сталин. Так была похоронена наша идея о предупредительном ударе..."{1225}

В 1966 г. Жуков рассказывал сотруднику Военно-исторического журнала Н.А. Светлишину, что "свою докладную я передал Сталину через его личного секретаря Поскребышева. Мне до сих пор не известны ни дальнейшая судьба этой записки, ни принятое по ней решение Сталина. А преподанный по этому поводу мне урок запомнился навсегда. На следующий день Н.А. Поскребышев, [375] встретивший меня в приемной Сталина, сообщил его реакцию на мою записку. Он сказал, что Сталин был сильно разгневан моей докладной и поручил ему передать мне, чтобы я впредь таких записок "для прокурора" больше не писал, что председатель Совнаркома больше осведомлен о перспективах наших взаимоотношений с Германией, чем начальник Генштаба, что Советский Союз имеет еще достаточно времени для подготовки решительной схватки с фашизмом. А реализация моих предложений была бы только на руку врагам Советской власти''{1226}

Трудно не заметить полное различие обеих версий, что очень странно: ведь их автором, если верить публикаторам, был один и тот же человек, участник описываемых событий. Особенно неправдоподобной выглядит версия Светлишина. Прежде всего неясно, почему Жуков передает совершенно секретный, особой важности документ не самому Сталину, а его секретарю. Мало того, что подобная практика не подтверждается другими материалами, она была прямо запрещена "Инструкцией по разработке, пользованию, учету и хранению совершенно секретных документов особой важности в центральных управлениях Наркомата обороны и в штабах военных округов и армий", введенной в действие приказом наркома обороны № 0023 от 12 апреля 1941 г. Согласно инструкции, "совершенно секретным документам особой важности являются оперативные документы, относящиеся к планам оперативного развертывания войск Красной Армии", что подтверждается наличием на документе от 15 мая 1941 г. грифов "совершенно секретно/особой важности". В инструкции было четко указано, что "передача документов на подпись, на доклад и т.п. через третьих лиц (секретарей, адъютантов и т.п.) запрещается. Документы должны передаваться соответствующим должностным лицам из рук в руки"{1227}. Неясно также, почему Сталин не мог лично сказать Жукову все то, что он якобы передал через Поскребышева, который сообщил генералу об этом в приемной (?!) Сталина.

Более правдоподобна версия Анфилова, но и в ней содержатся явно фальсифицированные сведения. Во-первых, идея предупредить нападение Германии возникла задолго до мая 1941 г. и составляла основу советского военного планирования в 1940—1941 гг. Хотя не исключено, что именно речь Сталина от 5 мая 1941 г. подтолкнула военных подготовить уточняющий документ. Во-вторых, ответ Сталина на это предложение выглядит совершенно ни к месту — при чем тут "провоцирование"? В-третьих, вряд ли стоит сводить смысл речи Сталина к опровержению утверждений зарубежной прессы, которую в СССР явно не читали. Теперь эта речь опубликована{1228}, и каждый сам может убедиться в полном расхождении ее содержания и приведенной версии. Единственно, в чем сходятся обе версии, это в отказе Сталина от утверждения этого документа. Думается, что именно это и было [376] целью рассказов Жукова, являвшегося одним из тех, кто был заинтересован в сокрытии правды о неудавшемся нападении на Германию. К тому же Жуков был не в том положении, чтобы позволить себе сказать правду.

Ю.А. Горьков выдвигает несколько иную версию в обоснование того, что "Советский Союз не готовился к агрессии против Германии в 1941 г.", ссылаясь на "отсутствие решения на начало войны со стороны советского политического руководства и правительства... До настоящего времени документов, подтверждающих наличие такого политического решения, не выявлено»{1229}. К сожалению, авторы, любящие порассуждать о "политическом решении" о начале войны, не спешат точно определить, какой именно документ является "политическим решением". Причем разногласия существуют даже в отношении действий германского руководства. Одни авторы считают, что Гитлер принял политическое решение о начале войны с СССР в июне-июле 1940 г., когда отдал приказ о начале ее планирования, а другие утверждают, что в декабре 1940 г., когда подписал директиву № 21 "План Барбаросса". Однако известно, что даже приказ вермахту о нападении на СССР от 10 июня 1941 г. предполагал возможность его отмены, и лишь днем 21 июня войска получили окончательное подтверждение намеченной операции{1230}. Или, например, действия англо-французского руководства, которое планировало вмешательство в советско-финскую войну и удары по Баку и Батуми, но, несмотря на значительную подготовку к осуществлению этих планов, Лондон и Париж так и не приняли "политического решения" начать их реализацию{1231}. Кстати сказать, опыт действий Красной Армии против Польши, Финляндии, Прибалтийских стран и Румынии показывает, что первоначально войска получали приказ, содержавший их боевые задачи и указания о сроке сосредоточения на границе. Конкретная же дата вторжения сообщалась отдельным приказом в последние часы перед его осуществлением. Тем самым у советского руководства буквально до последнего момента оставалась возможность учесть вероятное изменение политической ситуации и не доводить дело до войны. Таким образом, "политическим решением" о начале войны может считаться лишь приказ войскам осуществить вторжение. Естественно, что до 22 июня 1941 г. советское военно-политическое руководство не отдавало и не могло отдать Красной Армии такого приказа, а поэтому вся дискуссия по этому вопросу безосновательна.

Наиболее серьезным аргументом в пользу утверждения документа от 15 мая 1941 г. по мнению В.Н. Киселева, В.Д. Данилова и П.Н. Бобылева{1232}, является процесс стратегического сосредоточения и развертывания Красной Армии в соответствии с этим планом и его последующими уточнениями, развернувшийся в апреле-июне 1941 г. Эти события явно говорят в пользу того, что [377] план был утвержден. Правда, момент его утверждения остается неизвестным. Ю.А. Горьков, первым опубликовавший этот документ в российской научной периодике, тоже считает, что план был утвержден и "в начальном периоде войны действия советских войск на советско-германском фронте определялись стратегическим замыслом оперативного плана, разработанного в мае 1941 года"{1233}. В другой своей публикации он прямо пишет, что этот план был 15 мая 1941 г. одобрен "политическим руководством государства"{1234}.

Для обсуждения сложившейся обстановки и задач войск западных приграничных округов, вытекавших из этого плана, 24 мая 1941 г. в Кремле состоялось совещание Сталина и Молотова с наркомом обороны маршалом С.К. Тимошенко, начальником Генштаба генералом армии Г.К. Жуковым, его первым заместителем генерал-лейтенантом Н.Ф. Ватутиным, начальником Главного управления ВВС генерал-лейтенантом П.Ф. Жигаревым, командующими войсками, членами Военных советов и командующими ВВС Прибалтийского (ПрибОВО), Западного (ЗапОВО), Киевского (КОВО) особых, Ленинградского (ЛВО) и Одесского (ОдВО) округов. В июне уточнение этого документа продолжалось. 13 июня заместитель начальника Генштаба генерал-лейтенант Н.Ф. Ватутин подготовил справку о развертывании вооруженных сил СССР на Западном ТВД, уточнявшую состав войск и их распределение по фронтам. В это же время прорабатывалась идея о создании еще одного фронта— Южного, который был образован согласно постановлению Политбюро ЦК ВКП(б) от 21 июня 1941 г.{1235}

Такова обобщенная картина хода советского стратегического планирования 1939—1941 гг. Теперь следует обратиться непосредственно к анализу содержания доступных материалов.

Первые части документов были посвящены оценке вооруженных сил и возможных действий вероятных противников{1236}. В качестве таковых фигурировали Германия, Италия, Финляндия, Венгрия, Румыния, Турция и Япония, т.е. практически все соседи СССР. Разработчики документов предполагали, что против западных границ Советского Союза Германия, Финляндия, Венгрия и Румыния смогут развернуть от 236 до 270 дивизий, более 10 тыс. танков и от 12 до 15 тыс. самолетов. В документе от 15 мая 1941 г. эта часть содержит сведения только по Германии, которая могла развернуть для войны с СССР до 180 дивизий. Вероятно, подобное сокращение связано с тем, что этот документ содержит план боевых действий в основном только против Германии. Для подготовки этой части документов использовались оценочные данные Разведуправления Генштаба, которые были значительно завышенными, поскольку в действительности к 22 июня 1941 г. для войны с СССР были выделены намного меньшие силы.
Излагая "вероятные оперативные планы противников", разработчики документов постоянно подчеркивали, что "документальными данными об оперативных планах вероятных противников как по Западу, так и по Востоку Генеральный штаб Красной Армии не располагает"{1237}. И далее речь идет лишь о наиболее вероятных предположениях на этот счет.

Намерения Германии оценивались в июльском плане 1940г. следующим образом. Развернув основные силы к северу от устья реки Сан, она из Восточной Пруссии нанесет "главный удар на Ригу, на Ковно [Каунас], Вильно [Вильнюс] и далее на Минск". Одновременно в Белоруссии наносятся удары на Барановичи и Минск, а также на Дубно и Броды с целью овладения Западной Украиной. Согласно этому варианту, для нанесения главного удара будет сосредоточено до 130 дивизий, а остальные 50 будут действовать на юге. Однако не исключался и обратный вариант, когда главный удар будет наноситься на Украине, а севернее развернутся вспомогательные действия. В этом случае вермахт будет развернут в обратной пропорции. Предполагались наступательные действия с территории Румынии на Жмеринку и из Финляндии на Карельском перешейке, а позднее на Кандалакшу и Петрозаводск.

Изложив оба варианта действий Германии, авторы документа делали следующий вывод: "Основным наиболее политически выгодным для Германии, а следовательно, и наиболее вероятным является 1-й вариант ее действий, т.е. с развертыванием главных сил немецкой армии к северу от устья р. Сан{1238}. [379]

В ходе дальнейшей переработки этой части документа в текст вносились лишь частные изменения относительно направлений развития германских наступательных операций и развертываемых сил. Гораздо более важным являются изменения в оценке основного варианта действий вооруженных сил Германии. Если в плане от 18 сентября 1940г. он оставался без изменений, то в плане от 11 марта 1941 г. считалось, что главный удар вермахта будет нанесен по Украине, а на севере будут наноситься вспомогательные удары на Ригу, Двинск [Даугавпилс], Волковыск и Барановичи, правда, и северный вариант полностью не исключался. Документ от 15 мая 1941 г. исходит уже из вероятности только южного направления главного удара вермахта{1239}.

Таким образом, оценка намерений противника, за исключением возможного направления главного удара, не претерпела существенных изменений. Вместе с тем нельзя не отметить, что в условиях отсутствия конкретных данных о действительных планах Германии подобные оценки исходили лишь из конфигурации советско-германской границы. Неясно также, почему авторы документов полностью исключили вариант нанесения главного удара вермахта в Белоруссии, и на каком основании ими делался вывод о северном или южном направлениях главных ударов противника. При анализе этих разделов документов постоянно возникает ощущение, что их авторы занимаются простым гаданием. Более того, А.М. Василевский указывает на отсутствие у разработчиков "прямого ответа на основной вопрос — о вероятности нападения на нас фашистской Германии, не говоря уже об определении хотя бы примерных сроков этого нападения"{1240}, что прямо опровергает официальную версию о разработке планов отражения германской агрессии.
Планируя оперативное использование Красной Армии, авторы документов тщательно отработали вопросы ее стратегического развертывания. Документы военного планирования позволяют проследить динамику усиления Западного ТВД, на который предполагалось выделить основные силы советских войск. Согласно июльскому плану 1940 г., для действий на Западе выделялось 68,7% наличных сил сухопутных войск; по сентябрьскому плану— 68,9%; мартовский план 1941 г. предполагал выделение 83,5%, майский — 85,1%, а июньские документы — 79,2% (см. таблицу 36){1241}. Документы от 18 сентября 1940 г., 15 мая и 13 июня 1941 г. позволяют проследить динамику изменения распределения войск по фронтам (см. таблицу 37).

Основная группировка советских войск должна была развернуться в полосе от Балтийского до Черного моря. Динамика изменения в распределении сил по двум стратегическим направлениям представлена в таблице 38, из которой видно, что основная группировка развертывалась на Юго-Западном направлении. В отечественной литературе стало общим местом утверждение, что это произошло в силу неправильного определения советским военно-политическим руководством направления будущего главного удара противника. Однако, как справедливо указал М.А. Гареев, "направление сосредоточения основных усилий советским командованием выбиралось не в интересах стратегической оборонительной операции (такая операция просто не предусматривалась и не планировалась — и в этом главная ошибка), а применительно совсем к другим способам действий". Однако в случае советского наступления "упомянутый вариант выбора направления сосредоточения основных усилий на Юго-Западном направлении был вполне обоснован и более выгоден, чем на западном направлении", поскольку "пролегал на более выгодной местности, отрезал Германию от основных союзников, нефти, выводил наши войска во фланг и тыл главной группировки противника", тогда как "главный удар на Западном направлении приводил к лобовому столкновению с основными силами германской армии, требовал прорыва укрепленных районов на очень сложной местности"{1242}. "И совсем другие условия, а следовательно, и соображения могли возникать, если бы стратегическим замыслом предусматривалось проведение в начале войны оборонительных операций по отражению агрессии. В этом случае, безусловно, было выгоднее основные усилия иметь в полосе Западного фронта. Но такой способ стратегических действий тогда не предполагался"{1243}.

Какие же задачи возлагались на все эти войска? Согласно документу от июля 1940 г., "основной задачей наших войск является нанесение поражения германским силам, сосредоточивающимся в Восточной Пруссии и в районе Варшавы; вспомогательным ударом нанести поражение группировкам противника в районе Ивангород [Демблин], Люблин, Грубешов, Томашов, [382] Сандомир". Соответственно войскам Северо-Западного фронта (8-я, 11-я армии, 37 дивизий и 2 бригады) ставилась задача — "по сосредоточении атаковать противника с конечной целью совместно с Западным фронтом нанести поражение его группировке в Восточной Пруссии и овладеть последней".

Западный фронт (3-я, 10-я, 13-я, 4-я армии, 51 дивизия и 4 бригады) должен был "ударом севернее р. Буг, в общем направлении на Алленштейн, совместно с армиями Северо-Западного фронта нанести решительное поражение германской армии, сосредоточивающейся в Восточной Пруссии, овладеть последней и выйти на нижнее течение р. Висла. Одновременно ударом левофланговой армии г общем направлении на Ивангород [Демблин], совместно с армиями Юго-Западного фронта нанести поражение Иван город-Люблинской группировке противника и также выйти на р. Висла".

Перед войсками Юго-Западного фронта (5-я, 6-я, 12-я, 18-я, 9-я армии, Конно-механизированная группа, 57 дивизий и 4 бригады) ставилась задача "активной обороной в Карпатах и по границе с Румынией прикрыть Западную Украину и Бессарабию, одновременно ударом с фронта Мосты-Великие, Рава-Русска, Сенява в общем направлении на Люблин, совместно с левофланговой армией Западного фронта нанести поражение Ивангород-Люблинской группировке противника, выйти и закрепиться на среднем течении р. Висла"{1245}.

Согласно плану от 18 сентября 1940г., "главные силы Крас-ной Армии на Западе, в зависимости от обстановки, могут быть развернуты или к югу от Брест-Литовска, с тем чтобы мощным ударом в направлении Люблин и Краков и далее на Бреслау (Братислав) (Так в тексте. — М.М.) в первый же этап войны отрезать Германию от Балканских стран, лишить ее важнейших экономических баз и решительно воздействовать на Балканские страны в вопросах участия их в войне; или к северу от Брест-Литовска с задачей нанести поражение главным силам германской армии в пределах Восточной Пруссии и овладеть последней".

Надо отметить, что, излагая два варианта использования Красной Армии, авторы документа подчеркивают, что именно "южный" вариант является основным. Интересно также обоснование этого вывода: "Удар наших сил в направлении Краков, Братислава, отрезая Германию от Балканских стран, приобретает исключительное политическое значение. Кроме того, удар в этом направлении будет проходить по слабо еще подготовленной в оборонном отношении территории бывшей Польши".

Общая задача Красной Армии на Западе была сформулировав на следующим образом: "1. Активной обороной прочно прикрыть. наши границы в период сосредоточения войск. 2. Во взаимодействии с левофланговой армией Западного фронта силами Юго-Западного фронта нанести решительное поражение Люблин-Сандомирской группировке противника и выйти на р. Висла. [383] В дальнейшем нанести удар в общем направлении на Кельце, Краков и выйти на р. Пилица и верхнее течение р: Одер. 3. В процессе операции прочно прикрывать границы Северной Буковины и Бессарабии. 4. Активными действиями Северо-Западного и Западного фронтов сковать большую часть сил немцев к северу от Брест-Литовска и в Восточной Пруссии, прочно прикрывая при этом Минское и Псковское направления".

Соответствующие задачи получили и фронты. Северо-Западному фронту (8-я» 11-я армии, 23 дивизии и 2 бригады) были поставлены задачи: "1. Обороняя побережье Балтийского моря, совместно с Балтфлотом не допустить высадки морских десантов противника. 2. Прочно прикрывать Минское и Рижско-Псковское направления и ни в коем случае не допустить вторжения немцев на нашу территорию. 3. С целью сокращения фронта 11-й армии и занятия ею более выгодного исходного положения для наступления в период сосредоточения войск во взаимодействии с 3-й армией Западного фронта, овладеть районом Сейны, Сувалки и выйти на фронт Шиткемен, Филипово, Рачки. 4. По сосредоточении войск ударом в общем направлении на Инстербург, Алленштейн совместно с Западным фронтом сковать силы немцев в Восточной Пруссии".

Западный фронт (3-я, 10-я, 13-я, 4-я армии, 42 дивизии и 4 бригады) получил задачу "прочно прикрывая минское направление, по сосредоточении войск одновременным ударом с Северо-Западным фронтом в общем направлении на Алленштейн, сковать немецкие силы, сосредоточивающиеся в Восточной Пруссии. С переходом армий Юго-Западного фронта в наступление ударом левофланговой армии в общем направлении на Ивангород [Демблин] способствовать Юго-Западному фронту разбить Люблинскую группировку противника и, развивая в дальнейшем операцию на Радом, обеспечивать действия Юго-Западного фронта с севера".

Юго-Западный фронт (5-я, 19-я, 6-я, 12-я, 18-я, 9-я и Конно-механизированная армии, 96 дивизий и 5 бригад) получил задачу "прочно прикрывая границы Бессарабии и Северной Буковины, по сосредоточении войск во взаимодействии с 4-й армией Западного фронта нанести решительное поражение Люблин-Сандомирской группировке противника и выйти на р. Висла. В дальнейшем нанести удар в направлении Кельце, Петроков и на Краков, овладеть районом Кельце, Петроков и выйти на р. Пилица и верхнее течение р. Одер".

Основными задачами "северного" варианта развертывания советских войск должны были быть: "1. Прочное прикрытие направлений на Минск и Псков в период сосредоточения войск. 2. Нанесение решительного поражения главным силам германской армии, сосредоточивающимся в Восточной Пруссии, и захват последней. 3. Вспомогательным ударом от Львова не только прочно прикрыть Западную Украину, Северную Буковину и Бессарабию, но [384] и нанести поражение группировке противника в районе Люблин, Грубешов, Томашев". Разработчики документа подчеркивали, что "разгром немцев в Восточной Пруссии и захват последней имеют исключительное экономическое и прежде всего политическое значение для Германии, которое неизбежно скажется на всем дальнейшем ходе борьбы с Германией". Однако "возникают опасения, что борьба на этом фронте может привести к затяжным боям, свяжет наши главные силы и не даст надежного и быстрого эффекта, что в свою очередь сделает неизбежным и ускорит выступление Балканских стран в войну против нас". Основные задачи фронтов оставались такими же, как и в предыдущем варианте плана{1246}.

В вышеприведенных документах войска Северного фронта, развертываемого против Финляндии, получали ограниченные задачи обеспечить оборону Ленинграда, прикрыть Мурманскую железную дорогу и удержать "полное господство в Финском заливе". Авторы документов предполагали, что "вступление в войну одной Финляндии маловероятно, наиболее действителен случай одновременного участия в войне Финляндии с Германией", и считали, что "наши действия на северо-западе должны свестись в основном к активной обороне наших границ". Правда, задачи Северного и Краснознаменного Балтийского (КБФ) флотов свидетельствуют, что "активная оборона" предполагалась на территории Финляндии{1247}.

Мы позволили себе столь пространное цитирование, поскольку этот материал демонстрирует отсутствие всякой связи действий Красной Армии с возможными действиями противника, о которых говорилось выше. Из документа четко вырисовывается действительный сценарий начала войны, положенный в основу планирования: под прикрытием войск западных военных округов Красная Армия проводит сосредоточение и развертывание на Западном ТВД, ведя одновременно частные наступательные операции, завершение сосредоточения служит сигналом к переходу в общее наступление по всему фронту от Балтики до Карпат с нанесением главного удара по южной Польше. Немецкие войска, как и в первом варианте плана, обозначены термином "сосредоточивающиеся", а значит инициатива начала войны будет исходить полностью от советской стороны, которая первой начинает и заканчивает развертывание войск на театре военных действий. Этот вывод подтверждается прямым указанием в документе, что в случае сосредоточения основных сил на Северо-Западном направлении "при условии работы железных дорог в полном соответствии с планом перевозок, днем перехода в общее наступление должен быть установлен 25-й день от начала мобилизации, т.е. 20-й день от начала сосредоточения войск{1248} ". То есть переход в наступление связан не с ситуацией на фронте, а с завершением сосредоточения Красной Армии. [385]

http://militera.lib.ru/research/meltyukhov/10.html

При отработке этих вопросов особое внимание обратить на управление войсками в подвижных формах боя, на планирование, организацию и взаимодействие родов войск, наземных войск с авиацией, связь и взаимодействие с соседями.

Учить и воспитывать командиров и штабы разгрому противника по частям, путем его окружения и уничтожения...

Всячески прививать внезапность, скрытность, инициативу и решительность действий и массирование сил и средств (артиллерия, танки, авиация и материальные ресурсы) на главном направлении"{1297}.

А вот как в сентябре 1940 г. проигрывалось начало войны в 6-й армии КОВО. "Западные", переведя армию на военное положение, "упреждают нас в развертывании, наступление их следует ожидать с утра 12 сентября". "Восточные" вводят в действие план прикрытия и с вечера 10 сентября проводят "сосредоточение и развертывание, занятие исходного положения", с 13 сентября ведут разведку полосы прикрытия противника путем наблюдения с линии границы. С утра 14 сентября 6-я армия переходит в наступление и к 16—17 сентября уничтожает части прикрытия противника, создает условия для ввода в прорыв Конной Армии, во взаимодействии с ней и 5-й (по игре 15-й) армией наносит поражение томашевской группировке врага и выходит на рубеж Замостье — Белгорай — Жешув — река Сан. В период 17—22 сентября войска развивают успех, уничтожают подходящие резервы противника и выходят на реку Висла, "имея прочный заслон на р. Сан". После двухдневной подготовки войска должны форсировать Вислу, [405] продолжая наступление на запад{1298}. Как видим, вновь никаких действий по отражению наступления противника, которое по заданию к игре может начаться за 2 дня до удара 6-й армии, не отрабатывается. Командование довольно оптимистично оценивало боеспособность своих войск, которые должны были за 3 дня развернуться для наступления и за 9 дней разгромить группировку противника в 14—16 дивизий и выйти на р. Висла.

Считается, что в отличие от вермахта, в Красной Армии оперативные планы на оперативных играх не отрабатывались. К сожалению, большая часть документов по оперативной подготовке войск недоступна для исследования. Имеющиеся материалы показывают, что оперативно-стратегические игры января 1941 г. не были единичным эпизодом. Так, 25 января 1941 г. начальник Генштаба генерал армии К.А. Мерецков утвердил "План проведения сборов высшего начальствующего состава в округах и армиях", согласно которому следовало в Западном, Киевском, Прибалтийском особых, Ленинградском, Архангельском, Закавказском, Забайкальском, Московском военных округах и Дальневосточном фронте провести окружную фронтовую игру по теме "Наступательная операция фронта". В ходе сборов предусматривалось заслушать двухчасовые доклады на тему "Современная фронтовая операция", "Артиллерия во фронтовой операции", "Конно-механизированная армия во фронтовой операции", "ВВС во фронтовой операции", также планировалась военная игра на картах в течение 5 суток. В Одесском, Орловском, Приволжском, Уральском, Сибирском, Северо-Кавказском, Средне-Азиатском, Московском, Харьковском, Архангельском, Закавказском, Ленинградском военных округах и в армиях приграничных округов планировалось провести сборы для отработки армейской наступательной операции. В ходе сборов планировался четырехчасовой доклад На тему "Современная армейская наступательная операция" и генная игра на картах в течение 4 суток. На эти сборы следовало привлечь комсостав штабов и управлений округов и армий, корпусов, дивизий сухопутных войск и ВВС, танковых и мотобронебригад, артполков и командиров, окончивших Академию Генерального штаба{1299}.

С 13 по 20 марта 1941 г. Генеральный штаб провел со штабами Ленинградского, Уральского и Орловского военных округов полевые поездки на тему "Наступательная операция зимой". Согласно приказу командующего КОВО № А/009 от 5 февраля 1941 г. от командиров 5-й, 6-й, 26-й и 12-й армий, командиров отдельных корпусов требовалось усилить оперативную подготовку ком начсостава, до 1 июля 1941 г. отработать наступательную операцию, до 1 ноября — оборонительную. В марте-апреле предстояли учения стрелковых корпусов на тему "Наступательная операция". 7 —10 мая во Львове была запланирована фронтовая наступательная игра под руководством командующего [406] КОВО. 12—17 и 25—30 мая планировались командно-штабные учения армий и корпусов по отработке наступательной операции. Кроме того, был утвержден план подготовки армейских управлений по управлению армейской оборонительной операцией с устройством полевой обороны с предпольем и с последующим переходом в контрнаступление{1300}.

7 декабря 1940г. командующий ЛВО отдал приказ о подготовке к учебно-методическому сбору высшего комначсостава в период с 13 по 18 января 1941 г., в ходе которого требовалось отработать исключительно наступательные темы на уровне корпусов, дивизий, танковых бригад, частей ВВС. В марте 1941 г. в ЛВО заместитель наркома обороны генерал армии К.А. Мерецков провел многодневную оперативную игру, на которую привлекались командование и штабы округа и армий. Имеющееся утверждение, что это была оборонительная игра, противоречит вышеприведенным документам. Кроме того, в истории округа указывается, что "поучительно проходили полевые поездки на Карельском перешейке и Кольском полуострове, в ходе которых изучался характер современной наступательной операции и боя в условиях лесисто-болотистой местности в масштабе армии, корпуса и дивизии, отрабатывалось взаимодействие с ВМФ. Для руководящего состава систематически читались лекции с учетом опыта боевых действий в ходе второй мировой войны. Их тематика была такой: характер современной наступательной операции, взаимодействие родов войск, действия крупных группировок механизированных войск, организация и проведение десантных операций"{1301}. О настроениях комсостава округа свидетельствует следующий факт из воспоминаний бывшего в 1941 г. начальником штаба 14-й армии Л.С. Сквирского. В начале 1941 г. он был вызван в Москву для обсуждения вопроса об участии СССР в торгах по финским никелевым рудникам южнее Петсамо. Узнав цель вызова, автор не удержался от вопроса: "Зачем покупать, если мы вскоре, воюя с Германией и ее потенциальным союзником Финляндией, и без того возвратим себе рудники?"{1302}

В ПрибОВО в феврале 1941 г. в 8-й армии проводилось командно-штабное учение на тему "Оборонительная операция фронта с последующим переходом в наступление для уничтожения противника при равенстве в силах и средствах". В марте в ходе сбора комсостава той же армии "отрабатывались вопросы организации прорыва укрепленной полосы, ввода в прорыв механизированного корпуса". В апреле состоялась полевая поездка на тему «наступательная армейская операция". Незадолго до начала войны на штабных учениях в 8-й армии отрабатывался "вариант контрудара в тильзитском направлении"{1303}.

Согласно распоряжению Генштаба от 21 сентября 1940г. № оп/103070сс-на период с 10 по 17 октября была запланирована фронтовая полевая поездка в ЗапОВО под руководством наркома [407] обороны, которая позднее была перенесена на 15—22 октября в связи с тем, что инспектировавший показательные учения С.К.Тимошенко не успевал прибыть к намеченному сроку. Конечно же материалы этой поездки засекречены. Но в истории округа говорится, что в ходе учений на картах и местности "проверялись и уточнялись взгляды, выработанные к тому времени советской военной наукой, на характер наступательной операции... Особое значение имела фронтовая штабная военная игра на местности со средствами связи, проходившая в ЗапОВО в конце 1940 г. В этой игре, которой руководили представители Генерального штаба, приняли участие управление округа (в роли фронтового управления), а также управления всех общевойсковых армий"{1304}.

По свидетельству бывшего начальника штаба 4-й армии Л.М. Сандалова, "все предвоенные учения по своим замыслам и выполнению ориентировали войска главным образом на осуществление прорыва укрепленных позиций". "Командно-штабные учения и выходы в поле в течение всего зимнего периода и весны 1941 г. проводились исключительно на наступательные темы... В марте-апреле 1941 года штаб 4-й армии участвовал в окружной оперативной игре на картах в Минске. Прорабатывалась фронтовая наступательная операция с территории Западной Белоруссии в направлении Белосток, Варшава". В мае 1941 г. уже в войсках 4-й армии проигрывались наступательные действия 28-го стрелкового корпуса армии совместно с Пинской военной флотилией в том же направлении. Участник мартовской игры командир 3-го дальнебомбардировочного корпуса Н.С. Скрипко вспоминал, что на корпус "возлагалась выброска воздушно-десантного корпуса в интересах фронтовой наступательной операции", которая должна была проводиться одним рейсом. "По условиям игры мы не решали и бомбардировочных задач, а прикрытие выброски десанта обеспечивалось захватом господства в воздухе"{1305}.

17 июля 1941 г. в условиях разбирательства по факту поражения войск Западного фронта в начале войны член Военного совета ЗапОВО корпусной комиссар А. Фоминых подготовил докладную записку на имя начальника Главного политуправления РККА армейского комиссара 1 ранга Л.З. Мехлиса, в которой стремился обелить работу Военного совета округа в предвоенное время, указав на ошибки, допущенные Генштабом. Вместе с тем документ позволяет получить сведения о направленности оперативной подготовки накануне войны. Тем более что автор сопоставляет подготовку и реально произошедшие события. Как свидетельствует А. Фоминых, "всегда давались задания прорабатывать варианты наступательной операции при явном несоответствии реальных сил. Но откуда-то появлялись дополнительные силы и создавался, по-моему, искусственный перевес в пользу нас. Теперь при анализе совершившихся событий стало ясно, что отдельные работники Генерального штаба, зная, что в первый [408] период войны превосходство в реальных силах на стороне Германии, почему-то проводили и разрабатывали главным образом наступательные операции и только в последнее время (в конце мая 1941 г.) провели одну игру по прикрытию границы, тогда как нужно было на первый период войны, с учетом внезапности нападения, разрабатывать и оборонительные операции"{1306}. Симптоматично, что автор разграничивает операции по прикрытию и оборонительные действия войск.

М.В. Захаров указывает, что на штабных учениях в ОдВО в начале 1941 г. проверялась возможность "вести активные действия на фокшанско-бухарестском направлении"{1307}.

Приведенные выше документы военного планирования дают довольно полное представление о ходе выработки взглядов советского руководства на способ вступления Советского Союза в войну с Германией; о том, что советская сторона не собиралась предоставлять противнику инициативу начала боевых действий. Кроме того, не следует забывать, что все эти планы не остались на бумаге, поскольку постепенно набирал темп процесс подготовки их осуществления. Особенно наглядно это можно проследить на примере документа от 15 мая 1941 г., которым Красная Армия должна была руководствоваться в начале войны. После изложения общих задач фронтов в нем сказано следующее: "Для того, чтобы обеспечить выполнение изложенного выше замысла, необходимо заблаговременно провести следующие мероприятия, без которых "невозможно нанесение внезапного удара по противнику (подчеркнуто мной. — М.М.) как с воздуха, так и на земле:

1. Произвести скрытое отмобилизование войск под видом учебных сборов запаса;

2. Под видом выхода в лагеря произвести скрытое сосредоточение войск ближе к западной границе, в первую очередь сосредоточить все армии резерва Главного Командования;

3. Скрытно сосредоточить авиацию на полевые аэродромы из отдаленных округов и теперь же начать развертывать авиационный тыл;

4. Постепенно под видом учебных сборов и тыловых учений развертывать тыл и госпитальную базу". Военное руководство просило "разрешить последовательное проведение скрытого отмобилизования и скрытого сосредоточения в первую очередь всех армий резерва Главного Командования и авиации"{1308}.

Все предложенные меры стали незамедлительно осуществляться.

По пункту 1. Еще 8 марта 1941 г. было утверждено постановление СНК СССР, согласно которому предусматривалось произвести скрытое отмобилизование 903,8 тыс. военнообязанных запаса под видом "больших учебных сборов". Осуществление этих мер в конце мая — начале июня 1941 г. позволило призвать 805,2 тыс. человек (24% приписного личного состава по плану [409] мобилизации). Это дало возможность усилить 99 стрелковых дивизий в основном западных приграничных округов: 21 дивизия была доведена до 14тыс. человек; 72 дивизии— до 12 тыс. человек и б дивизий — до 11 тыс. человек при штате военного времени в 14 483 человека. Одновременно пополнились личным составом части и соединения других родов войск, и войска получили 26 620 лошадей{1309}.

По пункту 2. В период с 13 по 22 мая 1941 г. начинается выдвижение к западной границе соединений четырех армий (16-й, 19-й, 21-й и 22-й) и готовится выдвижение еще трех армий (20-Й, 24-й и 28-й), которые должны были закончить сосредоточение к 10 июля. Эти армии, объединявшие 77 дивизий, составляли второй стратегический эшелон. 12—16 июня 1941 г. Генеральный штаб приказал штабам западных округов начать под видом учений и изменения дислокации летних лагерей скрытое выдвижение войск второго эшелона армий прикрытия и резервов западных приграничных военных округов (всего 114 дивизий), которые должны были занять к 1 июля районы сосредоточения в 20—80 км от границы. Это, кстати, опровергает распространенные утверждения о том, что "все приготовления к войне на местах пресекались сверху"{1310}.

По пункту 3. Сведения о сосредоточении авиации очень скупы. Тем не менее известно, что на 1 мая 1941 г. в западных военных округах имелось 57 истребительных, 48 бомбардировочных, 7 разведывательных и 5 штурмовых авиационных полков, в которых насчитывалось б 980 самолетов. К 1 июня прибыло еще 2 штурмовых авиаполка и число самолетов возросло до 7 009, а к 22 июня в западных округах имелось 64 истребительных, 50 бомбардировочных, 7 разведывательных и 9 штурмовых авиаполков, в которых насчитывалось 7 133 самолета. Кроме того, к 22 июня 1941 г. на Западном ТВД имелось четыре дальнебомбардировочных корпуса и одна дальнебомбардировочная дивизия, в которых насчитывалось 1 339 самолетов. С 10 апреля 1941 г. по решению СНК СССР и ЦК ВКП(б) начался переход на новую систему авиационного тыла, автономную от строевых частей ВВС. Эта система обеспечивала свободу маневра боевых частей, освобождала их от перебазирования своего тыла вслед за собой, сохраняла постоянную готовность к приему самолетов и обеспечению их боевой деятельности. Переход на эту систему должен был завершиться к 1 июля 1941 г.{1311}

По пункту 4. О развертывании тыловых и госпитальных частей до 22 июня никаких данных не публиковалось. Накануне войны тыловые части содержались по сокращенным штатам и должны были развертываться: армейские — на 5—7-е сутки, фронтовые — на 15-е сутки мобилизации. Известно, что 41% стационарных складов и баз Красной Армии находился в западных округах, многие из них располагались в 200-километровой [410] приграничной полосе{1312}. На утих складах были накоплены значительные запасы. Как указывает А.Г. Хорьков, "окружные склады, имея проектную емкость 91 205 вагонов, были загружены на 93415 вагонов. Кроме того, в округах на открытом воздухе хранилось 14 400 вагонов боеприпасов и 4 370 вагонов материальной части и вооружения"{1313}. В июне 1941 г. Генштаб предложил перебросить в западные округа еще свыше 100 тыс. т горючего{1314}. Согласно директиве Генштаба № 560944 от 1 июня 1941 г., все приграничные округа должны были к 10 июля представить заявку "на потребное количество продовольствия и фуража... в 1-м месяце военного времени"{1315}. Все это, по мнению Г.П. Пастуховского, было подготовкой "к обеспечению глубоких наступательных операций"{1316}. Как отмечается в исследовании состояния тыла Красной Армии, "при глубине фронтовой наступательной операции 250 км, темпе наступления 15 км в сутки и своевременном восстановлении железных дорог имелись все возможности обеспечить проведение первой операции запасами, созданными еще в мирное время в армейском тылу"{1317}.

Конечно, основный процессом, позволяющим говорить о завершении подготовки к осуществлению плана от 15 мая 1941 г., является стратегическое сосредоточение и развертывание Красной Армии. Как известно, "последние полгода до начала войны были связаны уже непосредственно со скрытым стратегическим развертыванием войск, которое должно было составить завершающий этап подготовки" к войне{1318}. Но именно с апреля 1941 г. начинается полномасштабный процесс сосредоточения на будущем ТВД выделенных для войны с Германией 247 дивизий, составлявших 81,5% наличных сил Красной Армии, которые после мобилизации насчитывали бы свыше 6 млн человек, около 70 тыс. орудий и минометов, свыше 15 тыс. танков и до 12 тыс. самолетов. Стратегическое развертывание было обусловлено "стремлением упредить своих противников в развертывании вооруженных сил для нанесения первых ударов более крупными силами и захвата стратегической инициативы с самого начала военных действий"{1319}. Понятно, что эти меры проводились в обстановке строжайшей секретности и всеохватывающей дезинформационной кампании в отношении германского руководства, которому, в частности, внушалось, что основные усилия советских войск в случае войны будут направлены на Восточную Пруссию{1320}.

Поскольку стратегическое сосредоточение и развертывание войск является заключительной стадией подготовки к войне, особый интерес представляет вопрос об определении возможного срока советского нападения на Германию. В отечественной историографии эта тема начала обсуждаться с публикацией скандально известной работы В. Суворова "Ледокол", который называет "точную" дату запланированного советского нападения на Германию — 6 июля 1941 г., фактически ничем не обоснованную. [411]

Мотивировка автора сводится главным образом к тому, что 6 июля 1941 г. было воскресеньем, а Сталин и Жуков якобы любили нападать в воскресенье{1321}. Но вряд ли можно это принять всерьез. Не подкрепляет предположения автора и приводимая цитата из книги "Начальный период войны", смысл которой им искажен. В этой книге сказано, что "немецко-фашистскому командованию (а не "германским войскам", как у Суворова. — М.М.) буквально в последние две недели перед войной (т.е. с 8 по 22 июня, а не "на две недели", как в "Ледоколе". — М.М.) удалось упредить наши войска в завершении развертывания и тем самым создать благоприятные условия для захвата стратегической инициативы в начале войны"{1322}. Причем эта цитата Суворовым приводится дважды: один раз правильно, а второй — искаженно{1323}.

Как отмечалось выше, первоначально нападение на Германию было запланировано на 12 июня 1941 г. Видимо, не случайно приказ наркома обороны № 138 от 15 марта 1941 г., вводивший в действие "Положение о персональном учете потерь и погребении погибшего личного состава Красной Армии в военное время", требовал к 1 мая 1941 г. снабдить войска медальонами и вкладными листками по штатам военного времени"{1324}. Однако, как известно, 12 июня никаких враждебных действий против Германии со стороны СССР предпринято не было. Однозначно ответить на вопрос о причинах переноса этого срока в силу состояния источниковой базы не представляется возможным. Можно лишь высказать некоторые предположения на этот счет. "Не помню всех мотивов отмены такого решения, — вспоминал Молотов 40 лет спустя. — Но мне кажется, что тут главную роль сыграл полет в Англию заместителя Гитлера по партии Рудольфа Гесса. Разведка НКВД донесла нам, что Гесс от имени Гитлера предложил Великобритании заключить мир и принять участие в военном походе против СССР... Если бы мы в это время (выделено мной.— М.М.) сами развязали войну против Германии, двинув свои войска в Европу, тогда бы Англия без промедления вступила бы в союз с Германией... И не только Англия. Мы могли оказаться один на один перед лицом всего капиталистического мира..."{1325}

Опасаясь возможного прекращения англо-германской войны, в Кремле сочли необходимым повременить с нападением на Германию. Лишь получив сведения о провале миссии Гесса и убедившись в продолжении англо-германских военных действий в Восточном Средиземноморье, в Москве, видимо, решили больше не откладывать осуществление намеченных планов. Как уже отмечалось, 24 мая 1941 г. в кабинете Сталина в Кремле состоялось совершенно секретное совещание военно-политического руководства, на котором, вероятно, и был решен вопрос о новом сроке завершения военных приготовлений. К сожалению, в столь серьезном вопросе мы вынуждены ограничиться этой [412] рабочей гипотезой, которую еще предстоит подтвердить или опровергнуть на основе привлечения новых, пока еще недоступных документов.

Была ли вообще запланирована точная дата? Только комплексное исследование документов, отражающих как процесс военного планирования, так и проведение мер по подготовке наступления, позволит дать окончательный ответ на этот вопрос. Вместе с тем известные историкам даты проведения этих мероприятий не исключают того, что все же такая дата определена была. По мнению В.Н. Киселева и В.Д. Данилова, наступление Красной Армии было возможно в июле 1941 г.{1326} В доступных документах, отражающих процесс подготовки Красной Армии к войне, указывается, что большая часть мер по повышению боеготовности войск западных приграничных округов должна была быть завершена к 1 июля 1941 г. К этому дню планировалось закончить формирование всех развертываемых в этих округах частей; вооружить танковые полки мехкорпусов, в которых не хватало танков, противотанковой артиллерией; завершить переход на новую организацию авиационного тыла, автономную от боевых частей; сосредоточить войска округов в приграничных районах; замаскировать аэродромы и боевую технику.

Одновременно завершалось сосредоточение и развертывание второго стратегического эшелона Красной Армии. Так, войска 21-й армии заканчивали сосредоточение к 2 июля, 22-й армии — к 3 июля, 20-й армии — к 5 июля, 19-й армии — к 7 июля, 16-й, 24-й и 28-й армий — к 10 июля. Исходя из того факта, что "противник упредил советские войска в развертывании примерно на 25 суток", полное сосредоточение и развертывание Красной Армии на Западном театре военных действий должно было завершиться к 15 июля 1941 г. К 5 июля следовало завершить организацию ложных аэродромов в 500-километровой приграничной полосе. К 15 июля планировалось завершить сооружение объектов ПВО в Киеве и маскировку складов, мастерских и других военных объектов в приграничной полосе, а также поставить все имеющееся вооружение в построенные сооружения укрепрайонов на новой границе{1327}. Таким образом, как следует из известных материалов. Красная Армия должна была завершить подготовку к наступлению не ранее 15 июля 1941 г. Вместе с тем выяснение вопроса о запланированной дате советского нападения на Германию требует дальнейших исследований с привлечением нового документального материала.

Таким образом, имеющиеся в распоряжении историков документы советского военного планирования 1940—1941 гг. позволяют критически отнестись к традиционной официальной версии об оборонительных намерениях советского руководства. Эти материалы свидетельствуют, что советское военно-политическое руководство занималось подготовкой преимущественно наступательных военных [413] действий против Германии и ее союзников. В течение полутора лет советский Генштаб тщательно и всесторонне разрабатывал планы нападения на Германию. Советское военное руководство не располагало сведениями о реальных военных планах Германии, хотя конфигурация советско-германской границы позволила сделать довольно точные предположения относительно направлений возможных ударов вермахта. Однако, как показывают вышеприведенные документы, никаких мер по отражению этих ударов, многие из которых были реально запланированы и проведены в жизнь германским командованием в ходе войны, подготовлено не было. Ныне военные историки вынуждены признать, что "мероприятия по отражению первых ударов противника в оперативных планах разрабатывались Генеральным штабом недостаточно полно, и содержание оборонительных действий в оперативно-стратегическом масштабе не отрабатывалось"{1328}. Отсутствие связи между возможным ударом врага и действиями Красной Армии опровергает версию о якобы ответном характере наступательных действий советских войск, отработке которых были посвящены военные планы.

Основная идея советского военного планирования заключалась в том, что Красная Армия под прикрытием развернутых к границе войск западных приграничных округов завершит сосредоточение на ТВД сил, предназначенных для войны, и перейдет во внезапное решительное наступление, нанося главный удар по Южной Польше. В течение полугода советский Генштаб занимался решением вопроса о наиболее выгодном Направлении сосредоточения основных усилий войск в войне с Германией, поскольку советская военная наука исключительно большое внимание "уделяла правильному выбору направлении главного удара, при определении которого рекомендовалось всесторонне учитывать факторы политического, экономического, военного и географического порядка. На направлении главного удара требовалось сосредоточить основную массу Вооруженных Сил для нанесения решительного поражения противнику. Считалось, что от правильного выбора направления главного удара в большой степени зависит исход вооруженной борьбы"{1329}. В результате был сделан вывод, что наступление на Юго-Западном направлении позволит решить несколько ключевых стратегических задач и обеспечит наиболее эффективные действия Красной Армии. Первое полугодие 1941 г. было посвящено тщательной отработке этого удара. Соответствующая подготовка велась на уровне военных округов. Как показывают вышеприведенные материалы, войска целеустремленно отрабатывали наступательные планы, обучались ведению маневренных наступательных действий. К сожалению, оперативные планы округов все еще остаются недоступными для исследователей, что не позволяет во всех деталях воссоздать оперативный замысел советского военного руководства. [414]

Основное внимание исследователей привлек документ от 15 мая 1941 г., в котором довольно откровенно изложен советский наступательный замысел. Естественно, сторонники официальной версии сделали все, чтобы доказать, что этот план не был утвержден политическим руководством СССР, а являлся лишь рабочим документом Генштаба. Однако эта точка зрения была опровергнута, и теперь следует исходить из факта, что именно этот документ являлся итоговым оперативным .планом советского Генштаба, к его осуществлению готовилась Красная Армия в мае-июне 1941 г., когда подготовка советского нападения на Германию вступила в заключительную стадию. Так же, как и Германия, советская "сторона, исходя из содержания своих планов, стремилась в короткие сроки достичь ближайших стратегических целей войны наступлением развернутых к определенному сроку ударных группировок. Это и должно было явиться основным содержанием начального периода войны"{1330}.

Имеющиеся материалы позволяют высказать предположение о последовательности завершающих приготовлений советских войск к войне. Скорее всего, 1 июля 1941 г. войска западных округов получили бы приказ ввести в действие планы прикрытия, а завершение к 15 июля развертывания намеченной группировки Красной Армии на Западном ТВД позволило бы СССР в любой момент после этой даты начать боевые действия против Германии. Невозможность полного сохранения в тайне советских военных приготовлений не позволяла надолго откладывать удар по Германии, иначе о них узнала бы германская сторона. Поэтому завершение сосредоточения и развертывания Красной Армии на западной границе СССР должно было послужить сигналом к немедленному нападению на Германию. Только в этом случае удалось бы сохранить эти приготовления в тайне и захватить противника врасплох.

http://militera.lib.ru/research/meltyukhov/10.html

Читайте и делайте выводы сами

Kidd написал:

Оригинальное сообщение #733303
Неуважаемый!

Ваши ни на чем не основанные перегибы истории, передергивание фактов, домыслы без ссылок на документы и брехливая самоуверенность в споре  меня смешили. (с:Kidd)
Но к этому относился снисходительно, т.к. в принципе такое допускается и не осуждается по причине отсутствия иных аргументов у вашей  братии.(с:Kidd)
Даже писать не надо - скопировал и вставил. ))))

Kidd написал:

Оригинальное сообщение #733303
И это можно было  бы оставить без внимания-неудачник всегда ищет причины в других,а не в себе.

Как тонко подмечено. Вывод о себе сделаете?

Kidd написал:

Оригинальное сообщение #733303
Поскольку меня забанили исключительно из-за этого, то не считаю возможным продолжания с вами дискуссии по означенной теме в виду вашей умственно-убогой аргументации, морально-этического разложения и нравственной нечистоплотности.

Вот и чудненько. Правда, не верю, что исчезнете.

Kidd написал:

Оригинальное сообщение #733304
По поводу укрепрайона у Москвы-он действительно был и в конечном итоге я гнул к тому,что в даже самое тяжелое время-эвакуация предприятий,людей,оборудования,нехватки всего и вся сумели построить-правда,не полностью- УРы в глубине территории.Поэтому ссылки на нехватку рук-от лукавого.

Вопрос в лоб -  а почему у границы не успели?
Хотя, что спрашивать, право, ясно же - строили для отвода глаз.

Kidd написал:

Оригинальное сообщение #733304
К тому же многие из вновь построенных Уров  почти никакой оборонительной роли не сыграли-войска оттуда отвели,а немцы прорвались в лругом месте.Поэтому все материальные затраты и трудовые ресурсы пошли прахом.

Ого,  остался один шаг для следующего вывода - войны обороной не выигрывают.

Kidd написал:

Оригинальное сообщение #733304
К октябрю 1941 года она находилась в разной степени готовности. Сооружения на ней были достаточно разнообразны: от простых ДЗОТов, до железобетонных монолитных ДОТов и полукапониров, оборудованных новейшими казематными установками НПС-3 и ДОТ-4.

Гы-гы, и кто из нас лузер, не разбирающийся в ДОСах?

Kidd написал:

Оригинальное сообщение #733306
Также об укреплениях у Москвы можно прочитать здесь  http://gistory.livejournal.com/2344.htmlИ здесь http://rufort.info/lib/fortifikatsionna … dim-semko/

Бан пошел на пользу, сколько нового о строительстве узнали. Вот только вам сразу было сказано об этом, а вы пальцы крючили ввером - да что, мол ботва понимает , разницу между ДОС и дзот посмотри. )))))

Kidd написал:

Оригинальное сообщение #733307
В то же время,в случае,если бы УРы линии Молотова строились в глубине территории,а не на самой граничце,когда войска,поднятые по тревоге не все их смогли занять,то ситуация с отражением нападения в первые дни была бы несколько иной.Это подтвердилось на примере Киевского Ура и отдельных частей других.

Не, доказать не сможете. Худо-бедно на границе УРы день-два-неделю держались, не будь их "ситуация с отражением нападения в первые дни" действительно была бы иной. ))))

Kidd написал:

Оригинальное сообщение #733307
Михаил Тухачевский в 1934 году писал, что УРы на границах должны исполнить роль щита в первые дни войны, позволяющего сконцентрировать войска второго эшелона, которые затем нанесут контрудар по флангам агрессора....

Писал в 1934 г, УРы строились с 1929 г. Нестыковочка.
Обилие ссылок наводит на мысль: "Мария открыла для себя прокладки..."

Kidd написал:

Оригинальное сообщение #733309
В то же время опять подтчеркивается,что при наличии линии Молотова в глубине от границ они могли существенно изменить ситуацию начала войны.

Генералы готовятся к прошедшей войне. ))))
А американцы в это время разрабатывали теорию воздушного нападения, борьбы сос вторыми эшелонами и пришли, в итоге к воздушно-наземной операции.
Ну и сильно бы помогли Советской армии исыскания Хорькова?  22.06 было один раз, больше , наверное, не повторится. )))

Kidd написал:

Оригинальное сообщение #733309
В феврале - марте 1941 года Главный военный совет дважды обсуждал вопрос о быстрейшем завершении строительства новых УРов. Чтобы как-то компенсировать недостающее в них вооружение, решили демонтировать часть артиллерийского вооружения со старых УРов и переместить его на западное и юго-западное направления, временно приспособив орудия под новые сооружения. В то же время на разоружаемых участках было решено сохранить часть вооружения, так как старые укрепленные районы предполагалось использовать в военное время.

Кто-то, помнится, делал пальцы веером и вопрошал: "А знаете ли вы, что оно не подходило к новым ДОСам?".

Kidd написал:

Оригинальное сообщение #733309
Так, оборонявшиеся в Рава-Русском УРе постоянный гарнизон (35-й и 140-й отдельные пулеметные батальоны), 41-я стрелковая дивизия и 91-й пограничный отряд организованно встретили натиск трех пехотных и части сил трех танковых дивизий 17-й армии противника и 5 суток отражали их непрерывные атаки.

Ай-яй-яй, как можно верить главпуровским сказкам...

Kidd написал:

Оригинальное сообщение #733314
Весной сорок первого начался стремительный рост численности РККА - с 25 марта по 5 апреля 1941 г. по всем военным округам, кроме ПрибОВО и ДВФ, был произведен частичный призыв в Красную Армию граждан, родившихся после 1 сентября 1921 г. и не прошедших призыв в 1940 г (по сути, весенний призыв 1941 года - это неконституционный акт советского правительства,т.к. по закону о всеобщей воинской обязанности 1939 года призыв на действительную военную службу осуществлялся раз в году, осенью.

И сколько было призвано?

Kidd написал:

Оригинальное сообщение #733314
А кто-то тут талдычил,что БУС-это не мобилизация.

Для тех кто в танке: БУС - это мобилизация. Учебные сборы - это не мобилизация. Мобилизация прикрывается учебными сборами, но обычные  сборы не являются мобилизацией. Хотя, засранный мозг воспринять это не в силах.

Kidd написал:

Оригинальное сообщение #733309
Нет никакого сомнения, - писал Маршал Советского Союза И. X. Баграмян, - что если бы нам до полного ввода в строй новых укрепленных районов удалось сохранить боевую готовность старых укрепленных районов, то это неизмеримо повысило бы оборонительные возможности войск

Вот интересно как, если войск для занятия старых УРов не было, а отсутпающие от границы войска сплошь и рядом не успевали занять в них оборону.

Kidd написал:

Оригинальное сообщение #733309
Финские войска, рвавшиеся к Ленинграду с севера, были остановлены на рубеже Карельского УРа.

Правда, есть мнение среди резуноидов, что Маннергейм сам не хотел штурмовать Ленинград.

Kidd написал:

Оригинальное сообщение #733313
ПОСТАНОВЛЕНИЕ № 63ссКомитета Обороны при СНК Союза ССР19 апреля 1938 годаКОМИТЕТ ОБОРОНЫ при СНК СОЮЗА ССР постановляет:1. Представленный план сборов РККА на 1938 г. утвердить (см. приложение).2. На учебные сборы, опытные учения, маневры и опытные мобилизации привлечь:Комментарии излишни

Да нет, комментарии были бы к месту. Ждем-с, аж кушать не могу.
Еще хочется узнать на кого СССР напал в 1938 г.

Kidd написал:

Оригинальное сообщение #733310
Если взглянуть на проблему еще шире откроется ряд интересных деталей. К примеру, в 4 номере «Военно-исторического журнала» за 1989 год (печатный орган Министерства обороны СССР) была помещена таблица с цифрами, которая отражала состояние УРов на новой границе на 1 июня 1941 года. Так в ней содержалась информация о том, что в Брестском Уре 128 ДОТов были завершены. При этом нигде обычно не приводятся информация о сроках завершения строительства. Работы по возведению ДОТов в Брестском УРе должны были быть закончены 1 июля 1941 года. Работа по строительству укрепрайона кипела с утра до вечера.

Нам не надо для изучения истории СССР материалы, напечатанные в СССР, да еще в главпуровском органе. ))))

Kidd написал:

Оригинальное сообщение #733311
А то некоторые оппоненты даже его не знают и приводит цифры участников форумов не подтвержденные ничем.

А некоторые оппонентя принимают все на веру, не зная даже о существовании критического анализа данных из указанных источников. Правда, умиляет ссылка на Кривошеева и тут же ссылка на критику его подхода. Так нам можно ссылаться на Кривошеева или в топку? На распутье...

Kidd написал:

Оригинальное сообщение #733312
И с кем это собирается воевать СССР в ближайшее время, раз подготовлен и озвучен этот документ.

Вот и нам интересно ваше мнение: с кем это СССР воевал в 1940 г. ?

Kidd написал:

Оригинальное сообщение #733314
Вся книга М.И.Мельтюхова

Он, слава богу, больше 10 лет назад книгу издал. Но до некоторых это вчера только дошло. ))))

MAPAT написал:

Оригинальное сообщение #733445
Да-да, присоединяюсь.

Kidd написал:

Оригинальное сообщение #733303
Неуважаемый!Ваши ни на чем не основанные перегибы истории, передергивание фактов, домыслы без ссылок на документы и брехливая самоуверенность в споре  меня смешили. Но к этому относился снисходительно, т.к. в принципе такое допускается и не осуждается по причине отсутствия иных аргументов у вашей «совковой» братии. Фантазии на тему владельца «заводов,газет,пароходов» со сносом этажей у воздушных замков и вертолетами в голове просто развеселили.Не нужно обладать познаниями в психологии,чтобы сделать вывод о вас как психически завистливом паупере с комплексом неполноценности люмпена-лузера.И это можно было  бы оставить без внимания-неудачник всегда ищет причины в других,а не в себе.Но ваше не джентельменское поведение как кверулянта и стукача не находит оправдания в моих глазах.Поскольку меня забанили исключительно из-за этого, то не считаю возможным продолжания с вами дискуссии по означенной теме в виду вашей умственно-убогой аргументации, морально-этического разложения и нравственной нечистоплотности.

Юрген написал:

Оригинальное сообщение #733477
Как говорил Станиславский: "НЕ ВЕР-Ю-Ю-Ю !!!" Или что-то в лесу сдохло...

Доки выкладывает на своем сайте. Книга на основе архивных доков готова....

MAPAT написал:

Оригинальное сообщение #733576
Да ходит. Говорят даже видели его. Но...толку-то. Есть подборка статей в Авиапарке, если не ошибаюсь Михаила Таранова по действиям ВВС в первые дни - найдите, прочитайте и сравните с Солониным.

Гей-скотоложец?

MAPAT написал:

Оригинальное сообщение #733606
Один полк вообще без техники. В других из-за непонятного решения командования округа перевести опытных пилотов, освоивших МиГ-1/3 с повышением во вновь сформированные полки получилось так - техника есть, пилотов нет. Пилоты, прошедшие обучение на МиГ-1/3 переведены в полки, где самолетов либо нет вообще, либо есть старые, а МиГ только ожидаются. Для пополнения в полки с МиГами переданы выпускники школ 1941 г выпуска, которые даже допуска на старые типы самолетов не успели до войны получить. В 31-м иап примерно 30 опытных летчиков - одна эскадрилья на 14 МиГ-3(всего 52 МиГа), 16 в двух эскадрилиях на И-16  и т.д.

Дык формировались новые авиаполки по приказу "невиннорепрессированного" Рычагова методом выделения из боеготовного полка ядра наиболее поготовленных лётчиков для формирования нового полка.Типа обучения на месте способом показа+приказ о экономинии мточасов и горючего.