Громобой написал:

#1036335
Начальник штаба получает непосредственно от флагмана приказания

Так не было у Зиновия начальника штаба. Не полагался.

realswat написал:

#1036342
как понял Юнг

А разве он понял не правильно?

realswat написал:

#1036342
какую цель в бою, по замыслу Рожественского

Прорыв на север, обеспеченный действием по неприятелю артиллерией.

realswat написал:

#1036280
И какова была задача 1-го и 2-го броненосных отрядов?

Ведение боя с главными силами противника. С указаниями им типа: "Сигналом будет указан номер неприятельского корабля, по счету от головного в кильватере или от правого фланга во фронте. На этом номере следует сосредотачивать по возможности огонь всего отряда.
Если сигнала не будет, то, следуя флагманскому кораблю, сосредотачивается огонь, по возможности, на головном или на флагманском корабле неприятеля.
Сигналом же может быть намечен и слабый корабль, чтобы легче достигнуть результата и произвести замешательство.
Так например при сближении встречными курсами и после сосредоточения огня на головном может быть указан номер на который должно быть направлено действие всей артиллерией первого (головного) отряда эскадры, тогда как второму отряду предоставлено будет продолжать действовать по первоначально избранной цели. "(с). Ну, и т.д..

…
Доля истины в этом заключении командующего эс¬кадрой была, но только доля, так как на «Александре», поражавшем всех в начале похода скоростью погрузки угля, очевидно уже имелся значительный просчет в коли¬честве топлива. Несколько меньший просчет мог быть и на «Суворове», на котором командир — известный своим оптимизмом и художественными дарованиями В.В. Игнациус и доведенный адмиралом «до ручки» старший офицер (Базиль) не решались доложить командующему истинное положение вещей. Если бы З.П. Рожественский побывал сам на «Александре», не исключено, что доста¬точно независимый Н.М. Бухвостов, потомок «первого солдата» Петра I, прояснил бы адмиралу причины недо¬грузки своего корабля. В этом случае удалось бы избе¬жать слишком позднего раскрытия просчета, имевшего, по свидетельству В.И Семенова, важные последствия и даже изменившего оперативные планы командующего
…
Среди приказов были требующие подготовки ко¬раблей к бою, в том числе о тренировках в управлении при повреждении одной машины и рулевых приводов (№136 от 25 октября), о производстве учений по боево¬му расписанию (№ 152 от 9 ноября)1. Последний, в час¬тности, предписывал проводить учения на подробно раз¬работанном офицерами тактическом фоне с обозначе¬нием противника, маневров и мест попадания вражеских снарядов.
Почти на всех кораблях к этому приказу отнеслись достаточно серьезно, и отработка различных вводных по действиям артиллерии и борьбе за живучесть принесла несомненную пользу. Но эти учения не проверялись и не носили необходимой печати однообразия. Разбор про¬водили на каждом корабле отдельно, а эскадренных уче¬ний и маневров на всем 55-дневном пути не было. в Многие приказы касались организации угольных по¬грузок. Заботился адмирал также о сохранении здоро¬вья команд и о питании нижних чинов. Этим вопросам был посвящен целый ряд циркуляров.
…
Мы уже знаем мнение Зиновия Петровича о своих ближайших помощниках — офицерах штаба, знаем и о том, как командующим была организована их работа. «Об адмиральском престиже и думать нельзя,— писал он жене, — ограничиваться общими директивами старшего начальника — значит оказаться бы в кабаке, большом, неустроенном жидовском кабаке... Всякую мелочь — 5 раз приказать, да справиться — как именно. Ни один план исполнения нельзя одобрить — без коренных переделок... "Суворов" — под глазами — и это такой кабак, каким я никогда представить не мог военного корабля... А боль¬шая часть других — хуже... Тонны бумаги, инструкций — но неграмотные... перед грандиозностью задачи падают в обморок... Несчастный флот... Если и в армии такие же — то никакой надежды на успех...»1 Понятия, которыми оперирует сам Зиновий Петро¬вич, и те, которые сообщает жене П.Е. Владимирский («ка¬бак»), вполне совпадают.
Судя по письмам адмирала, он до войны служил в каком-то другом флоте, а не в Российском, и совершенно случайно сам согласился возглавить поход эскадры. Меж¬ду тем, нам известно, что это не так. Остается предста¬вить себе, какое унижение испытывали его подчинен¬ные, когда в их адрес раздавалась грубая брань и какое «воспитательное» воздействие эта брань оказывала на офицеров.
…
Почти каждый день на од¬ном из его судов случались различные аварии и полом¬ки, более других «грешили» рулевые приводы и паро¬проводы новых броненосцев, главные механизмы транспорта «Малайя», главные холодильники почти всех кораблей и т. п. Надо отметить, что большинство этих неисправностей были неизбежными, и, что особенно важ¬но, успешно устранялись машинными командами под ру¬ководством инженер-механиков кораблей эскадры (это ИХ заслуга). Но, как правило, реакция Зиновия Петрови¬ча «а любую неисправность была очень резкой и про¬изводила тяжелое впечатление на командиров «прови¬нившихся» кораблей. Времени для профилактических работ на стоянках командующий не давал: погрузка угля и вперед! Поэтому все недочеты давали о себе знать на переходах и иногда уменьшали их среднюю скорость с заданных 10 до 7 уз.
…
Другой оригинальный приказ (№ 183 от 16 ноября) касался сигнализации ручным семафором и был вызван тем, что на посланный с «Князя Суворова» запрос на «Орел» последний ответил только через полтора часа. В приказе Зиновий Петрович ставил это на вид командиру «Орла» Н.В. Юнгу и командиру «Бородино» П.И. Се¬ребренникову (через этот корабль, очевидно, передавался семафор). При этом адмирал справедливо указывал, что семафор в бою может явиться единственным средством связи. Японцы, по мнению командующего, «свободно раз¬говаривают руками», а мы, лишившись фалов и телегра¬фа, окажемся в положении «бараньего стада»... «...Чтоб этого не случилось и чтоб не полетела с нас клочьями немытая шерсть, требую от гг. судовых командиров стро¬жайшего исполнения приказа об изучении в кратчайший срок семафорного разговора...»!
…
Еще в пути к Мадагаскару, 12 декабря 1904 г. Зиновий Петрович писал жене о том, что беспокоится за отряд капита¬на 1 ранга Я.Ф. Добротворского (бывшего его старшего офи¬цера), который, как и вспомогательные крейсера, совершал самостоятельный переход: «...Где я соберу эту глупую сво¬ру; к чему она неученая может пригодиться, и ума не проло¬жу...» В отряд Добротворского входили новые бронепалуб¬ные крейсера «Олег» и «Изумруд», вспомогательные крей¬сера «Рион» и «Днепр», ученое судно «Океан» (вернулось в Россию из Танжера), эскадренные миноносцы «Громкий», «Грозный», «Пронзительный», «Прозорливый» и «Резвый»1. Из этих миноносцев три последних — 240-тонные «Соко¬лы» — из-за повреждений механизмов были оставлены в Средиземном море и потом возвращены на Балтику.
Л.Ф. Добротворский вышел из Либавы 3 ноября и в декабре 1904 г. сосредоточил свой отряд в бухте Суда на о. Крит. 25 декабря З.П. Рожественский получил приказа¬ние именем самого императора ждать на Мадагаскаре от¬ряд Добротворского и дать указание о маршруте для отря¬да Небогатова1, который пока только готовился к выходу.
Зиновий Петрович, считавший непременным услови¬ем успеха операции скорейшее прибытие на театр военных действий до того, как японцы приведут в порядок механизмы своих судов после Порт-Артурской кампа¬нии, — негодовал по поводу новых распоряжений из Санкт-Петербурга. А здесь еще Д.Г. Фелькерзам, которо¬му он сам же доверил отдельный отряд в пути через Суэц, оставив при себе незадачливого родственника Ф.К. Авелана адмирала О. А. Энквиста, вопреки предваритель¬ным намерениям был направлен в пустынную бухту Носибе у северо-западных берегов Мадагаскара - на входе в Мозамбийский пролив. Это было сделано также по при¬казанию из столицы вследствие просьбы Франции не собирать эскадру в Диего-Суареце (главный порт Мада¬гаскара), то есть фактически явилось результатом проте¬стов Японии.
Дмитрий Густавович Фелькерзам, успешно проведя свой отряд Суэцким каналом и Красным морем (причем без излишнего шума и нервотрепки), прибыл в Носи-бе еще 15 декабря. По пути он успел провести вспомога¬тельную стрельбу (из стволов) и, по приходе на Мадагас¬кар, организовал сторожевую службу и начал профилак¬тику механизмов, послав для связи с Рожественским крей¬сер «Светлана» и два миноносца.
«Каково? После большого перехода — законный от¬дых! Традиция!..» — отрывисто заметил Зиновий Пет¬рович подвернувшемуся ему на трапе «Суворова» Вла¬димиру Ивановичу Семенову. Тот попытался «возразить»: «Старые корабли, ваше превосходительство. Ведь пере¬ход действительно большой...» Но командующий был не¬умолим: «А впереди — еще больше! Если такие старые, что ходить не могут — черт с ними! Не надо хлама! Да, нет! — просто привычка!.. Сам пойду — выволоку!..»1
Здесь надо отметить, что на переходах весь «хлам» под командой Фелькерзама, благодаря разумной органи¬зации, гораздо меньше времени потратил на ожидание кораблей, страдавших от неисправности механизмов, чем большие броненосцы и крейсера отряда самого Рожественского.
Профилактика — переборка механизмов — была про¬сто необходима и являлась, в общем-то, обычным делом. Но Зиновий Петрович решил «выволакивать» и вслед за крейсерами О. А. Энквиста сам направился в Носи-бе, делая «крюк» около 600 миль против первоначальных предположений. 27 декабря 1904 г. вслед за «Князем Су¬воровым» в Носи-бе вышли лучшие броненосцы эскад¬ры
…
В результате 2-я Тихоокеанская эскадра провела в Носи-бе более двух месяцев, присоединив, кроме Л.Ф. Доб¬ротворского, также и совершившие самостоятельные пе¬реходы вспомогательные крейсера «Урал», «Кубань» и «Терек». Время стоянки было использовано для ремонта механизмов, очистки подводной части кораблей водола¬зами и боевой подготовки. К сожалению, последняя стро¬илась командующим и его штабом на отживших такти¬ческих принципах и была недостаточно нацелена на отра¬ботку элементов именно тех задач, которые эскадре предстояло решать. Так, ключевой проблемой боевой под¬готовки была подготовка к эскадренному сражению. Меж¬ду тем, за два месяца эскадра совершила Всего шесть выхо¬дов на эволюции, и только три из них сопровождались практическими стрельбами. При этом все броненосцы и крейсера маневрировали в одной длинной кильватерной колонне вокруг маленьких пирамидальных щитов и ди¬станции не более 30 кбт. Скорость кораблей на эволюциях не превышала 8-—9 уз., так как З.П. Рожественский опасался выхода из строя главных механизмов на пол¬ных ходах.
Броненосцы произвели не менее чем по пяти выст¬релов из крупных орудий, проверили боевые расписа¬ния, проиграв различные вводные. Однако вопросы цент¬рализованного управления огнем эскадры и отдельных ее отрядов отработаны не были. При обучении стрельбе держались устаревшего правила —- добивались «редкого, но меткого» огня. Миноносцы дважды маневрировали отдельно от эскадры и дважды стреляли минами, но при этом не были устранены причины большого количества осечек минных аппаратов (отсыревание и недостаточ¬ность зарядов).
Напротив, неоправданно большое внимание уделялось таким элементам боевой подготовки, как минные атаки корабельных катеров, охрана рейда, траление, отражение минных атак на якоре. Впоследствии штаб и командую¬щий эскадрой объясняли «скромность» мероприятий эс¬кадренного маневрирования и артиллерийских стрельб недостатком угля и снарядов. Между тем, корабли, в све¬те приказов З.П. Рожественского, были постоянно пере¬гружены углем, исправно поставлявшимся германскими угольщиками. Многие броненосцы и крейсера, имея на борту двойной полный запас угля, становились даже опас¬ными для плавания. Не запрашивал штаб и дополни¬тельные боеприпасы. Известно, что на некоторых броне¬носцах («Орел») остались неизрасходованные в погре¬бах практические 305-мм снаряды, а для орудий всех калибров имелось 20% сверхкомплектных боеприпасов калибром 152 мм и ниже. Их можно было частично ис¬пользовать для обучения стрельбе, но командующий эс¬кадрой на это не пошел.

…
И опять Ольге Рожественской: «...Больше сброд вся¬кой сволочи — труднее управляться...» (от VI января 4905 г.). «...Странно оставлять за мной должность на¬чальника ГМШ. Если на 6 месяцев отсутствия — то еще резон, а сейчас — убрали должность командующего фло¬том (Н.И. Скрыдлов был в октябре 1904 г. отозван в сто¬лицу — В.Г.). Кому я сдам эскадру, когда доведу? Надо меня, очевидно, сменить, тем более — оказался негодным начальником ГМШ — не свел знакомство со щуками и по их велению не изготовил к отправке те негодные и отжив¬шие свой век корабли, из коих простой капитан 2 ранга Кладо находит возможным в несколько недель сформи¬ровать 3-ю эскадру...»
Должность командующего эскадрой, по мнению само¬го Рожественского, была по плечу далеко не каждому. «Не дай бог, что со мной,— писал он жене 20 февраля 1905 г.,— остальные мои адмиралы еще плоше справят¬ся с этой задачей, и прошу заблаговременно прислать Чухнина, чтобы не остаться в безначалии... Дмитрий Гус¬тавович (Фелькерзам — В.Г.) - умница, но не подходит для вполне самостоятельных действий. Хочу, чтобы Чухнин сел к Небогатову в Порт-Саиде и дополз до эскад¬ры, коя уместно — флотом будет и поручить его командо¬ванию — старшему. Я с удовольствием останусь в подчи¬ненной роли...»
…
Пренебрежение командира «Адмирала Нахимова» ка¬питана 1 ранга А.А. Родионова питанием команды, кото¬рой выдавали сухари вместо свежего хлеба, как на дру¬гих судах, 10 января привело к заявлению претензии ко¬мандиру во фронте. А.А. Родионову с трудом удалось погасить недовольство и отправить команду вниз. На сле¬дующий день на крейсер впервые прибыл адмирал. По описанию А.С. Новикова-Прибоя, Зиновий Петрович был краток и обратился к выстроенной команде со словами: «Я знал, что команда здесь сволочь, но такой сволочи я не ожидал!» «...Он произнес это с таким ревом, что у него перехватило горло. Лицо его вдруг посинело. Он быстро повернулся, спустился по трапу и, усевшись на паровой катер, отправился к своему броненосцу...»1
…
Надежда оставалась только на его эскадру, успех кото¬рой мог нарушить сообщения Японии с материком. Сам Зи¬новий Петрович, оценивая свои шансы, писал жене (17 янва¬ря): «У меня теперь какая ни есть сила, люди друг друга познали. ...Мы можем не одолеть японцев, но и они нас разбить не могут...»
Чтобы использовать эту силу, ее надо было подгото¬вить. Однако, как об этом уже говорилось, организация боевой подготовки эскадры оставляла желать лучшего, а результаты невысоко оценивались многими командира¬ми и самим командующим. Зиновий Петрович подписал целый ряд приказов с указанием порядка стрельб и оцен¬кой результатов стрельбы и маневрирования. В прика¬зах были такие выражения: «...за час десять кораблей не успели занять места...», «...В кильватерной колонне растянулись... на 55 кабельтовых...», «.. .стрельба велась вяло...» и т. п. Выдержки их этих приказов В.И. Семе¬нов, а за ним и другие авторы использовали для того, чтобы показать плохую подготовку офицеров и матро¬сов. Так приказы и издавались Зиновием Петровичем для того, чтобы научить. Но приказов, даже с «фитиля¬ми», для этого было недостаточно.
Надо признать, З.П. Рожественский оказался не спо¬собен придать подготовке нужное направление. И нема¬лую роль здесь сыграла недосягаемость командующего: он лично не провел ни одного разбора учений с указани¬ями, чего он ждет от своих командиров. Личных качеств командиров кораблей не развивал, хотя практически всем придумал оскорбительные прозвища, которые не стеснялся произносить на мостике флагманского корабля. Согласно показаниям Н.И. Небогатова, командиры были оскорб¬лены грубым, заносчивым и презрительным обращением, престиж их упал, а командующий эскадрой «держал себя неразгадываемым сфинксом»1.
…
Интересно, что и с начальником военно-морского от¬дела своего штаба Зиновий Петрович тоже не откровен¬ничал, а Владимир Иванович Семенов «дипломатично» не вмешивался. Опыт войны фактически не изучался и правильной оценки не получил, хотя в распоряжении штаба имелись донесения из Владивостока и из Шанхая от контр-адмирала Н.К. Рейценштейна. Некоторые доку¬менты были просто разосланы по кораблям, на которых устроили импровизированные защиты орудий и рубок из подручных средств: тросов, матросских коек и т. п.
В числе очень немногих, кто решался высказать ад¬миралу свои предложения, был командир «Олега», энер¬гичный оригинал, капитан 1 ранга Л.Ф. Добротворский, хорошо знавший Зиновия Петровича по прежней службе. Он со своим отрядом перешел из Либавы на Мадагаскар через Суэц за 91 день, успев по пути провести учебные маневрирования, артиллерийские стрельбы, пробу кораб¬лей на полный ход и даже пытался перехватить парохо¬ды с военной контрабандой в Японию. Выслушав доклад Л.Ф. Добротворского о переходе, З.П. Рожественский ему сказал: «Ваш "Олег" окрашен как раз тем цветом ("се¬реньким"), кой по французским испытаниям сказался наи¬более не видимым, но вы все-таки перекрасьтесь в чер¬ный с желтыми трубами» (как все корабли эскадры). Добротворский удивился:
"Зачем, Ваше превосходительство? Позвольте оста* вить то же!" "Нет, уже перекрасьтесь. Трудно возоб¬новлять и менее заметно ночью". И, как вспоминал Доб¬ротворский, прибавил: "Надо же нам отличаться от японцев"»1.
Между тем, вопрос о маскировочной окраске был одним из важнейших тактических вопросов, уже решавшийся ранее с успехом на Соединенных эскадрах в Чифу в 1895 г. и на эскадре Тихого океана в 1903—1904 тт. Что помеша¬ло Зиновию Петровичу просто последовать примеру стар¬ших товарищей? Пренебрежительное к ним отношение и самомнение? Так или иначе, но корабли второй эскад¬ры с их черными корпусами и желтыми трубами оста¬лись прекрасным объектом для наблюдения в бинокли, дальномеры и оптические прицелы японцев.
Впрочем, про возможность сосредоточения в Чифу адмирал неожиданно вспомнил при обсуждении с Добротворским плана операций после падения Артура. Добротворский заметил, что собраться в Чифу не позволят другие державы, «да и бесполезно». Он же вспомнил, что советовал адмиралу откровенно доложить свое мнение о возможности провала в Санкт-Петербург: «Нечестно вво¬дить в заблуждение Государя и русское общество, что из посылки нашей эскадры что-нибудь выйдет, кроме раз¬грома и позора».
Добротворский выступил и со своими предложения¬ми по изменению тактической организации и по тактике действий в бою с японцами. Он, в частности, предлагал два варианта боевого порядка: составить кильватер «тихо¬ходов» и фронт «быстроходов», или поделить все бое1 вые суда на четыре части, перемешав сильные и слабые (крейсера в общем строю), а быстроходные «Жемчуг» и «Изумруд» с миноносцами иметь в стороне. Транспорты не брать или предоставить самим себе.
Мнение Добротворското было не бесспорным, но, бе¬зусловно, заслуживало обсуждения в собрании флагма¬нов и капитанов или, хотя бы, среди чинов штаба. Такого обсуждения, однако, не состоялось. В Носи-бе Зиновий Петрович собирал флагманов и капитанов дважды: пер¬вый раз (после 8 февраля) он зачитал им январские ука¬зания из Санкт-Петербурга и свой ответ по поводу не¬возможности имеемыми силами завладеть морем, обре¬менительности для эскадры присоединения старых судов (Небогатоза) и необходимости с лучшими судами как можно скорее прорваться во Владивосток и оттуда действовать на сообщения неприятеля.
Второе и последнее, совещание состоялось 2 марта когда адмирал дал указания на предстоящий поход. Речь шла об экономии угля
…
…решил продолжать по¬ход, проложив курс через Индийский океан и Малаккский пролив к французским владениям — Аннаму (Вьет¬наму). О своем маршруте и графике движения он не поставил в известность ГМШ, что затруднило адмиралу Небогатову соединение с главными силами.
На «Князе Суворове» считали, что командующий со¬знательно «убегает» от небогатовского отряда, который в действительности (об этом стало известно позднее) 2 фев¬раля 1905 г. вышел из Либавы.
…
У берегов Индокитая 2-я Тихоокеанская эскадра про¬вела более месяца, хотя первоначально ее командующий обдумывал вариант немедленного продолжения пути во Владивосток, до которого оставалось всего 2500 миль. По воспоминаниям В.И. Семенова, адмирал 28 марта впер¬вые (!) собрал совещание офицеров штаба, на котором сам Владимир Иванович предлагал продолжить путь, не ожидая Небогатова, (внезапность и подъем духа), а лей¬тенант Е.В. Свенторжецкий воспользоваться успехом сосредоточения в Индокитае и поспешить с заключени¬ем мира. Адмирал не подвел итогов, но 30 марта запросил корабли о количестве угля. «Император Александр III» показал недостачу в 400 тонн. Это, якобы, вынудило ад¬мирала отказаться от немедленного прорыва и напра¬виться в Камранг. Первые десять дней задержки были вызваны созданием необходимых запасов угля, а последующие — решением З.П. Рожественского ожидать от¬ряд Н.И. Небогатова. Это решение было принято по пря¬мому указанию из С.-Петербурга, куда командующий эс¬кадрой ранее докладывал о неудовлетворительном со¬стоянии вверенных ему сил, также о тяжелой болезни Д.Г. Фелькерзама и собственном недомогании. В своем донесении З.П. Рожественский поставил вопрос и о на¬значении нового командующего морскими силами на Дальнем Востоке и намекал на целесообразность отозва¬ния эскадры, не имевшей серьезных шансов на успех. Очевидно, что теперь он видел цель всего похода в крупной демонстрации, а император, генерал-адмирал и управля¬ющий министерством надеялись на победу в борьбе с япон¬ским флотом.
Контр-адмирал Н.И. Небогатое, которому упрямый З.П. Рожественский не сообщил своего маршрута, тем не менее, успешно решил поставленную задачу. Выйдя Суэц¬ким каналом в Красное море, его отряд 30 марта — нака¬нуне прибытия 2-й эскадры в Камранг — достиг Марбата — английского владения на юге Аравийского полуос¬трова. Из Марбата Н.И. Небогатов телеграфировал в Санкт-Петербург просьбу, передать известие об эскадре в одну из трех избранных им точек по маршруту движе¬ния отряда. Именно в такой точке в 40 милях от Синга¬пура и состоялась передача сведений, позволивших объе¬динить российские морские силы в водах Индокитая.
В пути отряд Н.И. Небогатова провел две пример¬но-боевые стрельбы с дистанции от 60 до 25 кбт. Для них израсходовали часть боевого комплекта тяжелых снарядов, а между стрельбами провели согласование дальномеров. Это позволило на второй стрельбе добиться относительно хороших результатов: все щиты были разбиты.
Наконец, около 15 часов 26 апреля 1905 г. в торже¬ственной обстановке отряд Н.И. Небогатова присоединился к эскадре З.П. Рожественского вблизи бухты Ван-Фонга Позади небогатовского отряда осталось око¬ло 12 тыс;, миль, пройденных в рекордное время (всего за 83 дня) и при минимальном пользовании услуга¬ми портов. Расход угля на каждом броненосце берего¬вой обороны составил около 2300т.
По случаю присоединения отряда Н.И. Небогатова Зиновий Петрович издал специальный приказ (№ 229 от 26 апреля 1905 г.); «С присоединением отряда силы эскадры не только уравнялись с неприятельскими, но и приобрели некоторый перевес в линейных боевых су¬дах... У японцев больше быстроходных судов, но мы не собираемся бегать от них... У японцев — важное преиму¬щество ы продолжительный боевой опыт и большая практика стрельбы в боевых условиях... Это надо помнить и, не увлекаясь примером их быстрой стрельбы, не кидать снарядов впустую, а исправить каждую наводку по полу¬ченным результатам...
...Японцы беспредельно преданы Престолу и Роди¬не, не сносят бесчестья и умирают героями. Но и мы клялись перед Престолом Всевышнего. Господь укрепил дух наш, помог одолеть тяготы похода, доселе беспример¬ного. Господь укрепит и десницу нашу, благословит ис¬полнить завет государев и кровью смыть горький стыд Родины».
Из приказа и послевоенных показаний Зиновия Пет¬ровича видно, что он достаточно высоко оценивал броне¬носцы береговой обороны и их 10-дюймовые орудия, хотя несколько удивился, что Небогатое сумел без приключе¬ний довести эти корабли до Индокитая. На встрече с Н.И. Небогатовым Зиновий Петрович ограничился по¬здравлениями и расспросами о походе, никаких даль¬нейших планов не обсуждалось, хотя это свидание было последним перед встречей адмиралов в Японии.
…
В отличие от своего оппонента, вице-адмирал З.П. Рожественский не только не собрал перед сражением сове¬щания флагманов и капитанов, но и посчитал ненужным разработку какого-либо тактического замысла так же, как и составление боевой инструкции. Днем 13 мая, уже на подходах к Корейскому проливу, эскадра единственный раз занималась эволюциями в полном составе. Однако ее довольно сложное маневрирование по сигналам двухфлажного свода не было доведено до конца и не завершилось разбором. Не доверявший своим подчиненным, З.П. Рожественский стремился лично управлять движе¬нием каждого отряда с мостика «Князя Суворова»,
Тактические указания были разбросаны в многочис¬ленных приказах и циркулярах, изданных за все время плавания эскадры. Они дополнялись приказаниями ко¬мандующего, переданными сигналами с флагманского броненосца накануне и в первый день сражения. Поста¬вив эскадре целью достижение Владивостока «соединен¬ными силами», З.П. Рожественский ограничился неопре¬деленными указаниями о способах ведения боя, а неко¬торым отрядам поручил задания, не соответствующие предназначению составлявших эти отряды кораблей.
Из тактических указаний наиболее важным представ¬ляются следующие: при появлении неприятеля «...глав¬ные силы следуют на него для принятия боя, поддержан¬ные III броненосным отрядом и отрядами крейсеров, и разведочным, которым предоставляется действовать са¬мостоятельно, сообразуясь с условиями данного момен¬та». «...В бою линейным кораблям обходить своих по¬врежденных и отставших передних мателотов...» (если поврежден "Князь Суворов", флот должен следовать за "Александром", если поврежден "Александр" — за "Бо¬родино", далее... за "Орлом"); при этом "Александр", "Бородино", "Орел" могут руководствоваться сигнала¬ми "Суворова", пока флаг командующего не перенесен или пока в командование не вступил младший флагман». Предполагалось, что сигналом будет указан номер ко¬рабля противника «от головного или правого фланга», по которому следует сосредоточить огонь всего отряда. В случае отсутствия сигнала огонь направляется по приме¬ру флагмана.
Предоставление «полной свободы маневрирования» III броненосному отряду сводилось на нет указанием о том, что он «во всех случаях спешит присоединиться к главным силам» Аналогичная ситуация сложилась и с крейсерскими отрядами: буквально накануне сражения. Разведывательный отряд и крейсера «Дмитрий Донской» и «Владимир Монамах» получили задачу охранять транспорты. Наступательные же действия «Олега» и «Ав¬роры» ограничивались приказанием оказывать помощь поврежденным броненосцам.
Немногочисленным миноносцам вместо атаки против¬ника было предписано следить за флагманскими кораб¬лями и, в случае выхода последних из строя, «спешить подойти, чтобы принять командующего и штаб».
Решение З.П. Рожественского оставить при эскадре четыре транспорта снизило эскадренную скорость и свя¬зало часть боевых кораблей охраной обоза. Командова¬нием эскадры в централизованном порядке не были при¬няты и важнейшие меры по подготовке к бою: на кораб¬лях оставались все гребные шлюпки, паровые и минные катера, обильная деревянная отделка рубок и внутрен¬них помещений (на некоторых кораблях частично убра¬на решением их командиров). Окраска больших кораб¬лей в черный цвет с желтыми трубами и шаровыми мачтами облегчала противнику наводку орудий. (По приказанию З.П. так перекрасили и бывшие ранее сплошь черными корабли Небогатова).
Боевую устойчивость русских броненосцев снижала также их перегрузка не только углем (полный запас — в превышение нормального водоизмещения), но и водой, боеприпасами, и различными расходными материалами. Радикально разгрузить корабли можно было приказом командующего, но такого приказа не появлялось.
Наиболее слабыми звеньями тактических взглядов ко¬мандующего были «редкая» стрельба по дальномерам или с одиночными пристрелочными выстрелами и уменьшенная эскадренная скорость.
Отсюда — и пренебрежение к распределению кораб¬лей по отрядам по скорости хода, что многими считалось важным еще до войны. Опираясь на поверхностную оцен¬ку опыта сражения в Желтом море (28 июля 1904 г.), З.П. Рожественский предполагал, что в столкновении с япон¬ским флотом (которому он заранее отдавал инициативу в маневрировании) эскадра не сможет одержать победы, даже понесет некоторые потери, но главные ее силы все? же достигнут Владивостока. Поэтому командующий более думал о том, как бы «проскочить» и «не растерять», упу¬стив из виду, что сам по себе прорыв через Корейский пролив мог быть успешным только в случае одержания хотя бы частного успеха в сражении с японским флотом. Предоставляя инициативу противнику, адмирал на¬столько стремился к ограничению самостоятельности под¬чиненных, что даже не назначил рандеву на случай раз¬лучения своих отрядов в бою или во время ночных мин¬ных атак. «Рандеву же одно — Владивосток, — позднее говорил он,— об этом все знали».
О настроении Зиновия Петровича в решающей ста¬дии операции отчасти можно судить по его мартовским и апрельским 1905 г. письмам жене. «Армия и флот опо¬зорены. Гибель II эскадры — небольшая надбавка к по¬зору...» — писал он 2 марта от Мадагаскара. Письмо 31 марта от берегов Индокитая: «А нужен исход, хоть самый плачевный — считаю, что продолжение военных действий выразится все возрастающими по степени по¬зора катастрофами......Колонга я извел вконец — случа¬ется плачет... Многие болеют, хотя и держатся...» 16 ап¬реля — из бухты Ван-Фонг: «...Развалился я за 7 меся¬цев тропиков...»1

ГМШ. Игра «Война с Японией в 1905». Война
…
Начальник ГМШ занимал третье место в иерархии военно-морского управления -- вслед за управляющим Морским министерством, вторым лицом после августей¬шего генерал-адмирала. На ГМШ возлагались две основ¬ные функции:
1. Управление боевыми силами, движением и строе¬вой частью флота;
2. Заведование личным составом флота и Морского ведомства2.
В соответствии с этими функциями ГМШ включал два отдела — Военно-морской ученый (ВМУО), который подчинялся непосредственно начальнику штаба и лич¬ного состава, находившийся в заведовании его помощнич¬ка в ранге контр-адмирала. В 1903 г. начальник ГМШ руководил ВМУО также через особого помощника — на¬чальника этого важного отдела, состоявшего в контр-ад¬миральском чине.
Полномочия начальника ГМШ простирались от инс¬пекторских функций во всех частях флота и портов до оперативного руководства морскими силами на театрах. В силу сложившейся практики в Российском флоте, где высший начальник — генерал-адмирал — был постоян¬но «занят» личными проблемами и по деловым каче¬ствам весьма условно соответствовал своей должности, действительное положение начальника ГМШ было еще выше. С другой стороны, его взаимоотношения с морски¬ми начальниками на местах во многом зависели от стар¬шинства этих начальников в сложной иерархии высшего управления империей (родственные связи, близость ко двору и т.п.).
И вот на должность начальника ГМШ Николай II по докладу генерал-адмирала 17 марта 1903 г. неожиданно для многих избрал контр-адмирала З.П. Рожественского, хотя в списках флагманов числились 23 вице-адмирала (по штату — 22), каждый из которых (теоретически) мог претендовать на ее занятие. Поскольку начальником ГМШ по штату, действительно, должен был состоять вице-ад¬мирал (или адмирал), то, в соответствии с правилами того времени, контр-адмирал свиты Е.И.В. Рожественский официально именовался «исправляющим должность» (и.д.) начальника ГМШ. Однако эта оговорка весьма мало влияла на выполнение им своих обязанностей и реализа¬цию прав, а принадлежность к свите позволяла иметь лич¬ный контакт с императором. «Обычный» начальник ГМШ, согласно положению, своего доклада у императора не имел, этим правом обладали только генерал-адмирал или, в его отсутствие, управляющий министерством, которые и док¬ладывали по понедельникам каждой недели Николаю II по делам флота и Морского ведомства.
…
В мирное время, объективно, заслуги военных весьма условны. Выделить из среды офицеров настоящего воен¬ного лидера представляется достаточно сложной задачей, но она не является неразрешимой. З.П. Рожественский в 1877 г. на «Весте» участвовал в бою с сильным противни¬ком и проявил храбрость, отмеченную высшей наградой. Однако в июне 1890 г., будучи командиром «Крейсера», он производил артиллерийскую стрельбу в заливе Амери¬ка без части офицеров, так как послал минера и ротного командира (двух лейтенантов) для производства съемки берегов1. Решение «убить двух зайцев» одновременно с точки зрения военного человека было вряд ли уместно, так как главная задача корабля — бой с противником — должна обеспечиваться полным боевым расчетом.
Во время командования «Владимиром Мономахом» Зиновий Петрович проявил себя требовательным и ис¬полнительным начальником, на совещаниях у адмирала высказывал достаточно обоснованные взгляды по составу флота на Дальнем Востоке, участвовал в подготовке флота к бою с противником, будучи ближайшим помощником и советником младшего флагмана контр-адмирала СО. Ма¬карова. Но, как выяснилось впоследствии, он сам в каче¬стве флагмана действовал так, как будто не был в Чифу в мае 1895 г., когда Соединенные эскадры вице-адмирала СП. Тыртова готовились к сражению с японцами.
Будучи командующим Учебно-артиллерийским отря¬дом, З.П. Рожественский направил свою энергию на строгое выполнение каждым учеником-комендором положенного числа выстрелов из орудии всех систем, что было весьма далеко от требований реальной службы на боевых судах. Боевые же стрельбы отряд с завидным постоянством про¬водил по берегу — по макетам укреплений на о. Карлос. Эффект этого упражнения, сопровождавшийся столбами огня и пыли, принес Зиновию Петровичу авторитет у двух императоров, один из которых — Вильгельм II — числился адмиралом Российского флота, а другой — Николай II — только капитаном 1 ранга, зато был само¬державным повелителем огромной страны. Николай II и поручил З.П. Рожественскому важнейший пост в систе¬ме управления военными морскими силами России. Надо отметить, что контр-адмирал свиты Е.И.В. Рожественский стал и.д. начальника ГМШ в решительный для своей Родины час.
…
Летом 1903 г. Япония фактически, правда, в скрытой форме, начала мобилизацию армии и флота. Известия об этом регу¬лярно достигали адмирала Е.И. Алексеева в Порт-Артуре и ГМШ в Санкт-Петербурге. Их посылал из Японии морской агент, талантливый и энергичный офицер, капитан 2 ранга А.И. Русин. Информация о военных приготовлениях Японии появлялась также в отечественной и иностранной печати.
Понятно, что проблема усиления эскадры Тихого океана в 1903 г. была проблемой № 1 для ГМШ и его начальника. Другими проблемами, также далекими от решения, в это время были создание в составе ГМШ полноценного органа оперативного управления, избавленного от «мелочей» повсед¬невной службы, обременявшей ВМУО, составление плана возможной войны (на всех театрах) и связанного с ним пла¬на развития, мобилизации и развертывания флота, пополне¬ние боевых запасов (хотя бы до двух боекомплектов), лик¬видация ставшего хроническим некомплекта офицерского состава (флотских обер-офицеров и инженер-механиков), приведение организации всего флота и корабельных соеди¬нений и военно-морского свода сигналов в соответствие с требованиями времени и другие, может быть, и менее важ¬ные, но, по существу, довольно крупные и хлопотные1.
Как с этими проблемами справлялся Зиновий Пет¬рович, которому со времени назначения и.д. начальника ГМШ до начала войны с Японией было отпущено 10 ме¬сяцев и 10 дней? Изучение этого вопроса в его развитии, даже закрывая глаза на конечный результат (Цусиму)', показывает, что справлялся неважно, хотя проявлял за¬видное трудолюбие, большую работоспособность и доб¬росовестность.
…
Не многим сейчас известно, что зимой 1902 — 1903 гг. З.П. Рожественскому, как контр-адмиралу свиты, пред¬ставилась редкая возможность проверить свои будущие действия в теории, хотя тогда управляющий Морским ми¬нистерством адмирал П.П. Тыртов был относительно здо¬ров, и его здоровье не обещало скорых перемен в высшем военно-морском управлении. Именно П.П. Тыртов в конце 1902 г. поставил задачу очередных «практических заня¬тий по стратегии в Николаевской морской академии». Эта задача формировалась так: «Война России с Японией в 1905 году». Адмиралом Тыртовым имелось в виду разыг¬рать войну между Российским и японским флотами в апреле 1905 г., когда флот Тихого океана, теоретически, должен был достигнуть состава, определенного решения¬ми адмиралов и самого Николая II в 1897—1898 гг. Зимой 1902 — 1903 гг. игра в академии проводилась В под главным руководством (председатель совета посред¬ников) контр-адмирала великого князя Александра Ми¬хайловича, самого способного моряка из всех Романовых на рубеже XIX —XX вв., издателя ежегодного справоч¬ника «Военные флоты» и инициатора внедрения в практику Российского флота военно-морской игры англича¬нина Фреда Джейна. Посредниками были директор Морского кадетского корпуса контр-адмирал Г.П. Чух-нин, контр-адмиралы З.П. Рожественский, А.Г. Нидермил-лер, генерал-майор Генерального штаба Н.П. Михневич, генерал-майор К.И. Величко (автор проекта укреплений Порт-Артура) и полковник артиллерии А.А. Якимович. Заведующим занятиями и делопроизводителем совета посредников состоял капитан 2 ранга Н.Л. Кладо, среди его помощников были лейтенанты Л.Б. Кербер и А.Н. Щеглов. Русскую партию в игре возглавлял капитан 1 ранга Л.Ф. Добротворский, бывший у З.П. Рожественского стар¬ящим офицером на «Владимире Мономахе» при начальнике штаба капитане 2 ранга Л .А. Брусилове, японскую — капитан 1 ранга Ф.К. Дриженко при начальнике штаба капитане 2 ранга И.И. Чагине.
План «японцев», как и оказалось в действительности, предусматривал внезапное нападение на российскую эс¬кадру Тихого океана, ее уничтожение (ослабление) с це¬лью обеспечения высадки войск в Корею с последующим наступлением в Маньчжурии и против Порт-Артура.
«Русская партия» избрала оборонительный образ дей¬ствий, несмотря на то, что эскадра Тихого океана включа¬ла почти все корабли, намеченные в ее состав решения¬ми 1897 — 1898 гг., то есть обеспечивала некоторый пере¬вес над японским флотом. Характерно, что начальник штаба «русских» капитан 2 ранга Л.А. Брусилов, в отли¬чие от Л.Ф. Добротворского, считал необходимым дей¬ствовать наступательно. Оставляя в стороне слишком ори¬гинальное решение последнего принять сражение с напа¬дающим «японским» флотом на якоре за волноломами коммерческого порта Дальний, следует отметить, что об¬щий ход игры, включая несколько боев, показал значитель¬ное относительное ослабление «японского флота». Однако «японцы» не потеряли боевого духа и смогли начать вы¬садку войск в Корее, хотя остатки российской Тихоокеанс¬кой эскадры сохраняли превосходство в силах1.
В отчете посредников (напомним, что в их числе был и З.П. Рожественский), указывалось на ведущую роль флота в возможной войне с Японией, для которой «вла¬дение морем» являлось необходимым условием для раз¬вития операций на суше. «Если же обладание морем ос¬танется за русским флотом,— писали посредники,— японцы совсем не перевезут войск, и война сама собою этим и закончится». Считая предполагаемый на 1905 г. состав сил эскадры Тихого океана недостаточным для достижения решающего превосходства над противником, посредники предлагали довести его к 1910 г. до 15 ли¬нейных кораблей и 10 броненосных крейсеров. Таким образом, на первый план выдвигалась задача возможно большего усиления нашего флота до начала войны.
Далее посредники рекомендовали оттягивать генераль¬ное сражение до достижения значительного превосходства в силах, избегать базирования эскадры на Порт-Артур и Дальний (из-за возможной блокады), предпочитая после¬дним Владивосток и Мозампо (на южном побережье Ко¬реи), обеспечить быстроту мобилизации флота соответ¬ствующим оборудованием портов Артура и Владивосто¬ка, держать сильную эскадру в восточной части Средиземного моря (резерв!), не запираться в портах в случае войны, стремясь, в меру сил, решить задачу завое¬вания господства на море и т.п.
В отчете по военно-морской игре указывалось на боль¬шой некомплект офицерского и рядового состава на ко¬раблях эскадры Тихого океана. Так, на 1 ноября 1901 г. некомплект флотских обер-офицеров составлял 19,2% (в том числе вахтенных начальников — 26%), инженер-ме¬хаников — 33%, артиллерийских унтер-офицеров и ко¬мендоров — 13,4%, старших комендоров — даже 34,1%. Там же говорилось о нежелательности производства ра¬бот в порту Артур силами рабочих китайцев, которые в случае войны могут сбежать (так оно и случилось в дей¬ствительности), отмечался и недостаток боезапаса в пор¬тах Артур и Владивосток, где до двух боекомплектов не хватало 12-, 10-, 8- и 6-дюймовых стальных снарядов.
Не признавалось достаточным и наличие в портах только двух сухих доков, из которых артурский не вме¬щал сравнительно широких броненосцев. Наличие угля в виде двух полных запасов также не отвечало потребнос¬тям войны.
Интересно, что во время игры внезапное нападение японцев застало в Чемульпо крейсер 1 ранга «Диана» и мореходную лодку «Гремящий», которые не успели ото¬звать в Порт-Артур по телеграфу. Однако русская партия послала туда два миноносца, и крейсер с лодкой успели присоединиться к главным силам, избежав напрасной ги¬бели.
При всей ее условности, игра 1902—1903 гг. во мно¬гих деталях с поразительной точностью предвосхищала обстоятельства первых дней действительной войны с Японией. Ее материалы отражали и реальную картину боеготовности нашего флота на Дальнем Востоке. Все это во многом было заслугой Н.Л. Кладо, Л.Б. Кербера, А.Н. Щеглова и самого Александра Михайловича, а так¬же руководителей противных партий, хотя Л.Ф. Добротворский отстоял свой ортодоксальный план обороны (за молом Дальнего), а его начальник штаба Л.А. Брусилов стоял за наступление.
Зиновий Петрович, естественно, читал все материалы и сам подписал отчет посредников, обсуждение которого состоялось в марте 1903 г. Казалось бы, что лучшего руко¬водства к действию для ГМШ, чем отчет на военно-морс¬кой игре, трудно было придумать. Тем более, что именно в это время сам З.П. Рожественский и возглавил этот штаб, где были сосредоточены все нити управления флотом в преддверии возможной войны. Посредники также под¬твердили запоздалую, но очень верную мысль об органи¬зации в ГМШ специального оперативного органа для разработки планов войны и соответствующего им раз¬вития флотов на театрах.
Эта мысль впервые прозвучала еще в 80-х гг. XIX в. в обоснованных предложениях вице-адмирала К.Ф. Лиха¬чева и капитана 1 ранга СО. Макарова, бывшего флаг* капитаном штаба начальника эскадры Тихого океана, но нашла весьма слабое отражений в создании ВМУО (в и 1892 г.), имевшего ограниченные полномочия и много¬численные повседневные обязанности, завалившие от¬дел текущими делами. Эта мысль возродилась только в 1902 г., когда 20 ноября контр-адмирал А.А. Вирениус представил управляющему министерством (П.П. Тыртову) специальный доклад, развивший выводы посредни¬ков военно-морской игры 1901 —1902 гг. (война с Герма¬нией) и содержавшей предложение о создании в составе ГМШ специального оперативного отделения1.
К докладу А.А. Вирениуса, в котором прямо говори¬лось о необходимости разработки плана войны, прила¬галась подробная записка лейтенанта А.Н. Щеглова с про¬граммой занятий оперативного отделения и обоснование самого плана войны. «План войны,— писал А.Н. Щег¬лов, — согласно определению стратегии, имеет целью обес¬печить всякой вооруженной силе быстрый переход с мир¬ного положения на военное и поставить ее в наиболее выгодные пункты для начала ведения военных действий»2. На примере возможной войны с Германией А.Н. Щеглов, безусловно, один из наиболее выдающихся офицеров на¬шего флота, показал и принципы построения составных частей плана войны — плана сосредоточения, мобилиза¬ционных плана и расписания.
…
Однако создавать оперативные отделения ни З.П. Ро¬жественский, ни Ф.К. Авелан отнюдь не торопились. В октябре 1903 г., когда в Токио уже приняли решение об образовании Соединенного флота для войны против Рос¬сии, в Санкт-Петербурге был (не спеша) учрежден Зако¬нодательный отдел ГМШ, получивший задачи составле¬ния штатов, положений и т.п.
Одновременно совещание адмиралов «пришло к вы¬воду» о необходимости составления планов войны. Это же совещание решило, что «наиболее целесообразное и соединенное с наименьшими расходами решение может быть достигнуто, если ВМУО ГМШ разделить на две части: 1) Распорядительную и учебную; 2) Стратегичес¬кую, возложив на нее дела по мобилизации, дела по воен¬но-морской статистике иностранных государств, по раз¬работке планов войны на море. Ближайшее заведование (стратегической частью) поручить помощнику начальника ВМУО — особо назначенному штаб-офицеру».
…
Все бы хорошо, но стратегическая часть и оператив¬ные части в портах так и не были учреждены до начала войны с Японией, а следовательно, в ГМШ отсутствовал так называемый план войны, а в портах — план мобили¬зации. И это в отличие от японцев, которые не только составляли, но и практически отрабатывали такие пла¬ны, начиная с 1900 г., под руководством начальника Мор¬ского командующего департамента (Морского Генераль¬ного штаба) адмирала Ито Юко, победителя китайцев при Ялу и Вей-Хай-Вее в 1894-1895 гг.
Внезапное нападение Японии на Порт-Артур и Че¬мульпо в ночь с 26 на 27 января 1904 г. застало адмира¬лов Ф.К. Авелана и З.П. Рожественского буквально врас¬плох. Загипнотизированные уверенностью Николая II в том, что маленькая Япония не решится напасть на огром¬ную Россию, эти лица, ответственные за морскую оборону государства, предстали очевидцам в явно невыгодном свете. По свидетельству контр-адмирала великого князя Александра Михайловича, ни Ф.К. Авелан, ни З.П. Рожественский вскоре после нападения японцев «...не мог¬ли объяснить, что же теперь произойдет, и каким обра¬зом мы с нашими сорока пятью боевыми единицами, со¬ставляющими тихоокеанскую эскадру, сможем одержать победу над японскими судами, построенными на англий¬ских судостроительных верфях?
От волнения налитые кровью глаза Авелана лезли буквально на лоб. Рожественский же заявил, что готов немедленно отправиться в Порт-Артур и встретиться с японцами лицом к лицу. Его почти нельсоновская речь звучала комично в устах человека, которому была ввере¬на почти вся власть над нашим флотом. Я напомнил ему, что Россия вправе ожидать от своих морских начальни¬ков чего-нибудь более существенного, чем готовность пой¬ти ко дну.
Что я могу сделать,— воскликнул он (З.П. Роже¬ственский — В .Г,); — общественное мнение должно быть удовлетворено. Я знаю это. Я вполне отдаю себе отчет в том, что мы не имеем ни малейшего шанса победить в борьбе с японцами.
- Отчего вы не думали об этом раньше, когда выс¬меивали моряков микадо? — якобы спросил в.к. Алек¬сандр Михайлович (В.Г.).
— Я не высмеивал, — упрямо возразил Рожественс-кий. — Я готов на самую большую жертву. Это тот макси¬мум, который можно ожидать от человека.
И этот человек с психологией самоубийцы собирался командовать нашим флотом!»1
Итак, за десять месяцев своего управления ГМЩ Зиновий Петрович не успел создать Стратегической части и разрабо¬тать плана войны, а с ее началом попросту растерялся. По¬зднее он и Ф.К. Авелан сослались на то, что план войны, по заявлению адмирала Е.И. Алексеева, имелся в его штабе на Даль¬нем Востоке. Так оно и было, но это был оперативный план, составленный одноклассником З.П. Рожественского контр-адмиралом В.К. Витгефтом и рассчитанный на наличные силы эскад¬ры Тихого океана и имевшиеся во Владивостоке и Порт-Арту¬ре ресурсы. А в масштабе всего флота? Этот последний воп¬рос повисает в воздухе укором Зиновию Петровичу.
…
Зиновий Петрович смотрел на дело иначе и «успоко¬ил» ретивого подчиненного: постройка судов для Тихого океана налажена; углем, доками и мастерскими занима¬ется наместничество (адмирал Е.И. Алексеев), а матро¬сов-специалистов будут готовить на Дальнем Востоке — на старых крейсерах «Джигите» (строевые квартирмей¬стеры) и «Дмитрии Донском», отправленном туда летом 1903 г. в качестве артиллерийского учебного корабля (ко¬мендоры). Остается заботиться о третьем боевом комп¬лекте снарядов (второй ГМШ и ГУКиС «досылали» на «Манджурии» и «Смоленске», но его еще требовалось довезти до Порт-Артура.
Вывод и.д. начальника ГМШ поражал своим опти¬мизмом: «К войне готовы более, чем когда-нибудь, но она нежелательна...» И записка Брусилова «осела» в делах ВМУО ГМШ без ознакомления с ней даже Ф.К. Авела-на, не говоря уже о генерал-адмирале и адмирале Е.И. Алексееве. Последний не был полностью ознакомлен и с материалами военно-морской игры 1902—1903 гг.
…
5 ноября 1903 г. на стол Зиновию Петровичу легла справка с оценкой соотношения сил на Дальнем Востоке, составленная капитаном 2 ранга К.В. Стеценко, недавним флаг-капитаном эскадры Тихого океана. Справка закан¬чивалась выводом: «Японский флот несколько сильнее русских морских сил Тихого океана... и располагает по¬давляюще превосходящими против русских сил всяки¬ми материальными ресурсами». Но и справка К.В. Сте¬ценко, весьма способного адмиральского сына, осталась без видимых последствий.
З.П. Рожественский до конца декабря 1903 г. был впол¬не убежден в достаточности мер по наращиванию морс¬ких сил в Тихом океане. И никому «наверх» не доклады¬вал своих соображений по возможному радикальному решению, которое могло бы отложить невыгодное для Рос¬сийского флота развитие событий — а именно, начало войны до лета 1905 г.
Да, он проявлял настойчивость и твердую волю в про¬движении на Дальний Восток намеченных подкрепле¬ний. Однако, в чем выражалось эта настойчивость? В на¬чале лета 1903 г. было уже вполне ясно, что в эту кампа¬нию не удастся отправить из Кронштадта в Тихий океан броненосец «Император Александр III», не говоря о его значительно отставших собратьях — «Бородино» и «Орле», застрявших на казенйых верфях в Санкт-Петер¬бурге без положенных им брони и орудий. Но ГМШ «не дремал»: в 1903 г. на Дальний Восток можно было отпра¬вить известный «долгострой» 14 500-тонный броненосец «Ослябя», строившийся на верфи Новое Адмиралтейство в течение 93-х месяцев (спущен на воду в 1898 г., одно¬типный броненосцу «Пересвет» Балтийского завода, при¬бывшему в Порт-Артур в 1902 г.).
Кроме «Осляби», наконец, завершившего расчеты с портами, в относительно высокой степени готовности находились 13 100-тонный броненосец «Цесаревич», по¬стройка которого в Тулоне (Франция) была близка к окончанию, крейсера 1 ранга «Баян», (прибывший из Ту¬лона на Балтику), «Аврора» (сдаваемый Новым Адми¬ралтейством), ветеран «Дмитрий Донской», переделанный в учебно-артиллерийский (вместо четырех из десяти 120-мм орудий на нем поставили четыре 75-мм орудия на стан¬ках Меллера). Заканчивались постройкой также крей¬сер 2 ранга (яхта или посыльное судно) «Алмаз», семь эскадренных миноносцев типа 350-тонного «Ярроу» и несколько миноносцев типа «Уссури» и «Циклон».
Все это было решено двинуть в Порт-Артур в составе очередного Отдельного отряда судов. Командовать этим отрядом в июле 1903 г. был назначен помощник началь¬ника ГМШ заведующий ВМУО контр-адмирал А.А. Вирениус. С ведома и по ходатайству З.П. Рожественского, который был недоволен «медлительностью» командира «Цесаревича» капитана 1 ранга И.К. Григоровича (буду¬щего морского министра) и, вообще, неспешным снаряже¬нием всего отряда.
Таким образом, Зиновий Петрович за полгода до на¬чала войны вполне сознательно пошел на то, чтобы обез¬главить единственный имевшийся в его распоряжении орган оперативного управления - ВМУО, который на девять месяцев фактически остался в заведовании вто¬ростепенного лица - полковника по Адмиралтейству В. А. Штенгера. 21 июля 1903 г. А.А. Вирениус, настроенный весьма миролюбиво, то есть далекий от сознания опасно¬сти близкой войны с Японией, прибыл в Париж, откуда собирался следовать на юг Франции — в Тулон, где его дожидался «Цесаревич».
…
Более того, зная о том, что японский флот уже нахо¬дится в полном составе, а санкт-петербургские заводы не укладываются в сроки постройки новых кораблей про¬грамм 1895—1899 гг., З.П. Рожественский отказался от приобретения готовых кораблей за границей. Такая воз¬можность обозначилась еще в ноябре 1902 г., когда из Италии от вице-адмирала Кондиани последовало част¬ным образом (через вице-адмирала Н.И. Скрыдлова) пред¬ложение купить заказанный для Аргентины броненосец.
Дело в том, что именно в 1902 г. конфликт между Аргентиной и Чили, грозивший перерасти в войну, был улажен мирным путем. Оба государства договорились о сокращении непомерных для них морских вооружений и искали покупателей для своих новых кораблей, заказан¬ных в Англии (2 броненосца II класса для Чили) и в Италии (2 броненосца II класса для Аргентины). После¬дние у нас (и в других странах) справедливо именовали броненосными крейсерами. Эти крейсера — «Ривадавия» и «Морено», спущенные на воду соответственно в октяб¬ре 1902 г. и в феврале 1903 г., принадлежали к известно¬му типу «Гарибальди», спроектированному талантливым инженером Масдеа, и при водоизмещении 7583 т (про¬ект) имели 152-мм броню и артиллерию из орудий калиб¬ров 203 («Ривадавия» — 254- и 203 мм), 152 и 76 мм.
Учитывая высокую скорость постройки, достигнутую на верфи фирмы «Ансальдо» в Генуе, оба корабля могли быть готовы к лету или к осени 1903 г. Адмирал Н.И. Скрыдлов доложил о предложении Кондиани Ф.К. Авелану, а после¬дний 17 декабря 1902 г. сообщил Скрыдлову мнение управ¬ляющего Морским министерством (П.П. Тыртова) есть ука¬зание царя строить корабли только на русских верфях1.
В это время, учитывая неясность политической обста¬новки, такое мнение еще можно было считать оправдан¬ным. Вторичное предложение о продаже России уже всех четырех кораблей (двух чилийских и двух аргентинских) поступило в Морское министерство 28 апреля (11 мая по н.ст.) 1903 г. через министра иностранных дел. Его авто¬ром был представитель фирмы «Ансальдо», некто Пер¬роне, который указал на быстроту и конфиденциальность сделки и обозначил готовность кораблей: крейсеров — не более 6 дней, броненосцев — 4 месяца.
В Санкт-Петербурге, где место адмирала Тыртова, как известно, занял Авелан, а последнего — Рожественский, затеяли сравнение элементов предложенных кораблей с элементами броненосцев и крейсеров, назначенных для новой российской программы 1903 г. Естественно, что 7500-тон¬ный 20-узловый «Ривадавия» оказался слабее заданного программой МТК 12 000-тонного броненосного крейсера с его восемью 203-мм и двенадцатью 152-мм орудиями. Не подходят по типу — сделали вывод в ГМШ, и вновь отказались. В августе 1903 г., вновь из Министерства ино¬странных дел, Зиновий Петрович получил очередное пред¬ложение об «аргентинцах». Япония, и адмирал знал об этом из донесений А.И. Русина, к этому времени значи¬тельно повысила готовность флота. Однако, посоветовав¬шись, З.П. Рожественский и Ф.К. Авелан пришли к выво¬ду: «...в силу последовавшего высочайшего повеления все судостроение исполнять в России, не прибегая к каким-либо заказам за границей, Морское министерство не имеет наме¬рения приобрести суда означенной фирмы». Такой ответ от 9 августа 1903 г. за подписью Зиновия Петровича и пошел в императорское Российское посольство в Риме, а в копии — в Министерство иностранных дел1.
…
В декабре 1903г. японцы, озабоченные срочным по¬полнением своего флота накануне предположенной ими войны, сами начали переговоры в Италии о покупке аргентинских крейсеров. По донесению военно-морского агента в Австро-Венгрии и Италии капитана 1 ранга графа А.П. Капниста, «Ривадавию» и «Морено» мож¬но было перекупить. Об этом Капнист писал из Вены 15 декабря 1903 г.
З.П. Рожественский даже не удостоил агента личным ответом. Графу ответил 19 декабря 1903 г. исполнявший обязанности начальника ВМУО известный нам полков¬ник В. А. Штенгер: «Многоуважаемый граф Алексей Пав¬лович. Мы уже с разных сторон (подчеркнуто автора¬ми — В.Г,) получили сообщения о предстоящей покуп¬ке аргентинских крейсеров Японией и предложении устроить их продажу и нам. Это очевидно все дело рук Ансальдо и мы категорически уведомили, что покупать их не будем. Сегодня уже есть в газетах сведения, что японцы купили эти суда, может это и верно, но вернее еще, врут. Во всяком случае, советуем вам этого вопроса не подымать...» Прекрасный образец ответа безответственного клерка облеченному доверием страны представите¬лю ее флота за границей! Итак, вопроса «не подымать». Несомненно, что Штенгер здесь высказывал мнение Рожественского, выраженное в тот же день и в ответе за подписью самого и.д. начальника ГМШ военно-морскому агенту в Лондоне (предложение аргентинского консула1). В результате «Ривадавия» и «Морено» 17 декабря 1903 г. были куплены Японией за 760 тыс. ф.ст. (7,2 млн. руб.) каждый, и, вместо того, чтобы пополнить российс¬кую эскадру Тихого океана, они под названиями «Касуга» и «Ниссин» в марте 1904 г. вступили в состав япон¬ского флота.
…
К этому времени в ГМШ несколько всполошились под влиянием последних донесений А. И. Русина из Япо¬нии. В этих донесениях говорилось о создании в Токио Главной квартиры — высшего органа управления арми¬ей и флотом в военное время, о сосредоточении в Сасебо главных сил японского флота, назначении флагманов, форсировании боевой подготовки и т.п.
При этом З.П. Рожественский, подстегивая А.А. Ви¬рениуса, требовал соединенного движения на Дальний Во¬сток всего отряда — вместе с истребителями и минонос¬цами. Последние же обнаружили совершенную непригод¬ность не только к океанскому, но и морскому плаванию в свежую погоду. Помимо неисправностей в механизмах, миноносцы типов «Циклон» и «Уссури» страдали сла¬бостью корпусов.
Однако Зиновий Петрович упрямо гнал их вперед, заставляя Виреииуса с «Ослябей» и «Авророй» обеспечивать переход
…
Адмирал Алексеев ранее, и вполне справедливо, про¬сил об отправке «Осляби» вперед до Сабанга, так как присоединение восьмого линейного корабля к эскадре в Порт-Артуре (с приходом «Цесаревича» их стало семь) имело принципиальное значение. Но Зиновий Петрович не внял этой просьбе, считая главной задачей А. А. Вирениуса обеспечить переход миноносцев.
Одновременно ГМШ ускорял движение на Дальний Восток транспортов с боезапасом. Первые из них — паро¬ходы «Воронеж» и «Бетти» — успели достичь Порт-Арту¬ра. Однако третий транспорт «Манджурия» был в самом начале военных действий захвачен японцами в Желтом море (шел без охраны), а четвертый — «Смоленск», свя¬занный с отрядом А. А. Вирениуса, просто не успел. 29 ян¬варя 1904 г. этот быстроходный пароход (крейсер Добро¬вольного флота) находился на переходе из Суэца в Джи¬бути1, и вскоре вернулся в Россию...
Таким образом, в Порт-Артуре к началу войны не ока¬залось полного второго комплекта боеприпасов для эс¬кадры, не было там и полного комплекта флотских офице¬ров и инженер-механиков. Их комплектование также на¬ходились в ведении Зиновия Петровича. В декабре 1903 г., в обычном плановом порядке, покинули Порт-Артур от¬служившие 7-летний срок опытные матросы, начались обычные в зимнее время перемещения и новые назначе¬ния командиров...
В делах ГМШ не сохранилось следов каких-либо эк¬стренных мер, которые принимал или предлагал З.П. Рожественский для исправления положения. Таких мер про¬сто не было, хотя для пополнения некомплекта офицеров можно было смело направить балтийцев и даже черноморцев, состоявших в штатах экипажей, комплектовав¬ших многочисленные суда учебного назначения. В конце 1903 г. наместник в очередной раз просил о срочном на¬значении 96 обер-офицеров и инженер-механиков. Из ГМШ ответили глубокомысленной телеграммой, в которой говорилось, что «по приходу» 11 миноносцев Вирениуса (то есть весной 1904 г.? - В.Г.), с них могут быть списаны 12 строевых офицеров, 2 артиллериста, 4 минера, 4 механика (останутся командир, офицер и механик, а на номерных — по командиру и механику), кроме того, по железной дороге командировано 11 человек, в том числе 8 мичманов.
Со «списанием» офицеров новые эскадренные мино¬носцы сразу «лишились подвижности», как отметил ад¬мирал Е.И. Алексеев в последней перед войной телеграм¬ме Ф.К. Авелану (от 21 января 1904 г.) «с почтительной просьбой... откомандировать офицеров, главным образом, лейтенантов... на миноносцах не может быть менее 2-х офицеров, кроме командира...»1
…
Конечно, оглядываясь в прошлое, сейчас можно гово¬рить о том, что З.П. Рожественский был завален текущими делами, вплоть до мелочей, связанных с посещением по¬сторонними лицами верфей Морского ведомства. Но, как ответственное лицо, он мог выделить главное из слишком объемного потока информации. Однако не выделил. Что здесь преобладало? Сложившийся порядок вещей или личные качества? Нам думается, что и то, и другое. Зи¬новий Петрович, конечно, не мог враз изменить сложив¬шийся порядок, но мог пытаться это сделать. Ему, несом¬ненно, мешало развитое самомнение, которое склоняло его к критике подчиненных (даже прежних начальников) и к принятию единоличных решений, которые часто лишь согласовывались с Ф.К. Авеланом, не имевшим вполне твердых взглядов на положение на Дальнем Востоке.
…
Да, З.П. Рожественский сохранил на многие годы скеп¬тическое отношение к старшим. Однако бросается в глаза то обстоятельство, что он ни разу не конфликтовал с генерал-адмиралом или с великим князем Александром Михайловичем. Таким образом, «конфликтность» Зино¬вия Петровича имела пределы, важные с точки зрения собственной карьеры.

realswat написал:

#1036315
А что собирался делать адмирал?

Импровизировать, в меру своих способностей. Как минимум несколько человек (включая ЗПР) считали что детального плана боя не было. Вот например, как в случае неудачи предусматривалось отступление в Шанхай? Никто из ЛК туда не повернул, хотя их становилось с каждым часом все меньше и меньше. Похоже, как и писал ув.Стерегущий, адмирал не уточнил до каких размеров в итоге должен сократиться флот...

Скучный Ёж написал:

#1036353
А разве он понял не правильно?

А как это выяснить?

Скучный Ёж написал:

#1036353
Прорыв на север, обеспеченный действием по неприятелю артиллерией.

В каком приказе это сформулировано? Какая цель преследуется действием артиллерии?

Пересвет написал:

#1036366
Ведение боя с главными силами противника.

Так какова цель-то "ведения боя"?
Чтобы было понятно - какие действия нужно принимать, чтобы достичь цели, как выяснить, достигнута ли цель?

Serg написал:

#1036405
Импровизировать, в меру своих способностей. Как минимум несколько человек (включая ЗПР) считали что детального плана боя не было

Детального не было, быть не могло и детального не было ни у кого, включая японцев.
К слову, про боевые инструкции, написанные Небогатовым, мне слышать тоже не доводилось.

Пересвет написал:

#1036249
"Вы опять с больной головы на здоровую!"(с).

Да нет это как всегда уперлись: вам четкий аргумент что после приказа Небогатова эскадра вернулась на прежний курс, не переждала какое-то время, а именно сразу вернулась - это факт, и он опровергает ваш аргумент о том, что и сигналы с Николая первого были бы плохо видны и то что Небогатов не смог бы командовать эскадрой! Это факт который который вы, дико упираясь, пытаетесь опровергнуть, то просьбой привести свидетелей, хотя они тут совершенно не нужны, то очередным выдергиванием фраз из контекста. Пожалуйста упирайтесь дальше!

Пересвет написал:

#1036249
Про "вывод кораблей из-под огня" заявили Вы!

А вы свели все яйца в одну корзину! Да заявил, потому что нужно было что-то делать, нужно было пытаться изменить ситуацию, усложнить японцам пистрелку, маневрировать, а не пускать ситуацию на самотек. Если было бы заранее продуман план действий и план передачи командования, вопросов бы не возникло!

Пересвет написал:

#1036249
Будете подчиняться!

Перебьетесь, пусть вам подчиняются ваши единомышленники, которые точно также упрутся как и вы!

Пересвет написал:

#1036249
Он МОГ это сделать. Почему не сделал? Если, как Вы полагаете, у него имелась "идея, как всё исправить".

Ну к этому вы пришли не сразу, это только сейчас после того как много раз отвечая а "что не так", теперь наконец вы ответили то что и должны были бы сразу ответить, а не тупо упираться!
Действительно объективный факт, что Небогатов не проявил должно решительности в критический момент сражения, не взял командование на себя и не попытался хоть что-то предпринять чтобы переломить сражение! И если бы вы изначально пытались объективно защищать Рожественского и объяснить почему он не доверял Небогатову, то вы должны были сразу привести именно этот факт, который, на мой взгляд, самый весомый! Однако даже тут надо признать, что система передачи командования и планирования боя, а вернее отсутствия такового, сыграла свое.

Пересвет написал:

#1036249
А вы?

Я в своем уме, для меня боевая эскадра и футбольная команда это в принципе не сравнимые вещи! Футбол это игра, а сражение это, очень мягко говоря, нет

Пересвет написал:

#1036249
Это Рожественский и сделал.

К этому моменту нельзя относиться формально. Мелочь там мелочь здесь и в итоге из этого и складывается вся картина!

Пересвет написал:

#1036249
Формально проигрывает сражение начальник эскадры. Рожественский от ответственности и не отказывался. Но мы тут разбираем не формальности, а оцениваем его действия на предмет поиска ошибок, которые привели к поражению.
А если из поражения делать примитивный вывод, что оно произошло лишь из-за "неправильного адмирала", то никогда не будут поняты причины поражения, и оно легко может повториться.

Вы снова выдергиваете из контекста: вы сравнили командование эскадрой с деятельностью тренера футбольной команды! Я не приемлю такого сравнения, но вы приемлете! В команде, как футбольной так и хоккейной, выигрывает команда, а проигрывает тренер! Вы выдергивая фразы из контекста пытаетесь это замять, ну пытайтесь дальше! Всегда именно тренер проигрывает, даже если он делал что-то хорошее! Взять например поражение нашей сборной от Японии 2002 года, да и вообщем-то само фиаско на ЧМ-2002. Хоть Романцев тогда и сделал хороший тренерский ход, по ходу матча с Японией, тем не менее все равно именно его тренерская предвзятость считалась одним из главных фактором того фиаско! Хоть и были судейские ляпы против нас (в матче с Японцами в их ворота не назначили пенальти, а в матче с Бельгией нам был поставлен сомнительный штрафной, после которого мы пропустили), тем не менее именно вина Романцева там не обсуждалась, как и не обсуждалась его отставка! Вот и тут ответственность за сражение, по этой логике, должна лежать именно на Рожественском!

Пересвет написал:

#1036249
Опять вместо внятного ответа - неконтролируемый поток эмоций.  Вы не на митинге!

Мой поток эмоций, ваш поток сознания, все уравновешивается! Может я, впрочем как и вы, не на митинге, но уж тем более я не у вас в подчинении!!!

Serg написал:

#1036476
Если Вы так считаете то зачем спрашиваете?

Потому что отсутствие детального плана - это одно, отсутствие плана общего - другое.

Serg написал:

#1036476
У Небогатова, по понятной причине, не было.

Почему по понятной-то? Он же через Малакский пролив шёл в готовности к бою с какими-то японцами. И как он к этому бою подготовился? Какие тактические наставления дал командирам кораблей? Я пока не говорю, что ничего этого не было. Я пока только говорю, что мне ничего об этом неизвестно. Может, кто другой и знает.

realswat написал:

#1036455
В каком приказе это сформулировано? Какая цель преследуется действием артиллерии?

Последний абзац приказа №244 от 10.05.1905 указывает на цели прорыва, но вообще сама задача ставится за определённое время перед выходом на собрании капитанов и флагманов (но протоколы на 2ТОЭ не велись)

Порядок выбора цели артиллерии и способ её применения в РИФ в то время определялись инструкцией флаг.арта, в нашем случае это "Организация артиллерийской службы на судахъ 2 эскадры флота Тихаго океана" (введена приказом №5 от 8 июля 1904 вместе с инструкцией по сторожевой и дозорной службе и инструкцией по очистки проходов от минных заграждений).
Потом были частные уточнения в приказах например по пристрелке или порядку выбора целей по-отрядно.

realswat написал:

#1036532
Какого результата рассчитывал ЗПР добиться действием артиллерии? Какое взаимное положение русских и японских главных сил было приемлемым/желательным и неприемлемым/нежелательным?

Наверное Вы просто как-то не удачно спрашиваете?
Вам не нравится в приказах отсутствие конкретных тактических ходов?
Целью боя у русских наверное всё же не разгром противника, потому и нет указания на желание переманеврировать противника.
Бой для обеспечения прорыва - вполне нормальная цель, даже награждают за такое.

Естественно японские инструкции или инструкция Макарова отличаются от приказов Рожественнского - когда там бой ради боя, оно всё несколько иначе выглядит.

Отредактированно Скучный Ёж (09.02.2016 12:41:45)

Скучный Ёж написал:

#1036543
инструкция Макарова отличаются от приказов Рожественнского

Инструкция Макарова отличается в деталях. По сути - те же проблемы.

Скучный Ёж написал:

#1036543
когда там бой ради боя, оно всё несколько иначе выглядит.

И как иначе?