Речь Патриарха Антония I съезде Союза Русских Людей. Санкт-Петербург 1910 год

Ваши Величество, дорогие  братья и сестры!
Я хотел бы всех вас сердечно приветствовать на 3 съезде Союза Русских Людей.  Союз прошел непростую часть пути, как очень непростой путь за эти года прошел весь наш народ и наша страна. И сегодня, как и всегда, мы стараемся  говорить о том, что более всего волнует людей. Конечно, в повестке дня этих волнующих вопросов очень много. И поэтому непросто вычленить, может быть, самый главный, самый основной. Но после долгих размышлений я принял решение поговорить именно на тему «Россия и Запад», о том, что происходит сегодня в наших отношениях и, может быть, посмотреть на проблему России и Запада не столько с позиции сиюминутной политической повестки дня, что может привести к неправильным выводам и неправильным умозаключениям, сколько попытаться посмотреть на проблему с мировоззренческой точки зрения, с исторической точки зрения и точки зрения духовной.
Когда речь заходит о взаимоотношениях России и Запада, даже о самом словосочетании «Россия и Запад», то обычно возникает два типа ассоциаций. Первая связана с представлением о том, что западное общество неизменно является носителем передовых идей и достижений, с ним ассоциируются комфорт, материальное благополучие и научно-технический прогресс; российское же отстает в своем развитии. При этом, для того чтобы встать на «правильные» рельсы, России стоит только перенять социальное, политическое, экономическое направления развития, которые характеризуют жизнь Запада, то есть копировать существующие модели и внимательно изучать тенденции развития западного общества. Как показала история, такой подход «догоняющего развития» едва ли можно назвать отвечающим национальным интересам; кроме того, сам принцип «догонять» априори предполагает отсталость. Если мы догоняем, то мы всегда отстаем, поэтому в самом этом подходе, который представляет западную модель как идеал и как пример для развития, есть нечто опасное для развития России.
Второе представление выражает идею якобы непримиримого, врожденного антагонизма, существующего между двумя мирами: цивилизацией Запада и цивилизацией Российской Империи.
Сторонники обеих моделей в подтверждение своей правоты могут привести и приводят достаточное количество исторических примеров. Правда, примеры эти будут носить довольно противоречивый характер.
Есть примеры, когда усвоение достижений западной цивилизации носило благотворный характер для России: как здесь, в частности, не вспомнить «золотой», пушкинский век русской культуры, и, конечно, впечатляющие успехи развития России в XVIII веке и в веке XIX.
Вместе с тем следует помнить и о том, что слепое перенесение на русскую почву чуждых мировоззренческих взглядов и политических образцов, без учета национальных особенностей и духовно-культурных обычаев, может привести к масштабным потрясениям и трагедиям.
В истории наших взаимоотношений с западным миром были и моменты открытого вооруженного противостояния, когда сопротивление агрессии было для нашего народа вопросом жизни и смерти. Так было, например, в 1612-м и в 1812-м годах, когда мы защищали наше право на жизнь, свободу и независимость.
Но ведь и для противного общества конфронтация с Россией часто приводила к очень плачевным последствиям. Конфронтация обостряла имеющиеся противоречия, вела к большим экономическим, политическим и репутационным потерям, и, самое главное, стоила немалых человеческих жертв.
Вместе с тем важно понимать, что то, что мы называем обобщительно «западный мир», представляет собой далеко не однородную субстанцию. Есть социалисты, есть  традиционалисты, есть националисты, есть левые и правые. И сегодня всякий раз необходимо уточнять: о какой Европе идет речь? «Европ» сегодня много. У одной религиозные ценности, у другой узконациональные, у третьей антихристианско-социаличтические. Нам надо понять, как относиться к каждой из них.
Вот почему обе модели, описывающие отношения России с США и странами Европы, — как догоняющая, так и конфронтационная — не соответствуют реальной духовно-культурной ситуации в мире. Думаю, нам очень важно это понять и от этого отталкиваться в определении наших будущих отношений с Западом.
Второй важный момент, который необходимо учитывать, — это ощущение глубокого кризиса идентичности, охватившего западное общество. В основе этого кризиса лежит противоречие духовного порядка: с одной стороны, в обществе действуют антихристианские тенденции, активно пропагандируются идеи нарочитой секулярности и утилитаризма, а с другой стороны, — всё это наталкивается на сопротивление национальных культурных традиций, имеющих христианскую историю и христианские духовные корни.
В итоге современная модель общества все менее способна воспроизводить себя. Она уже не в состоянии следовать тем идеалам, которые были начертаны на знаменах буржуазных революций XVI-XIX веков. Слова «братство» и «равенство» давно ушли из либерального политического словаря, а ведь когда-то они занимали в нем очень важное, можно сказать, центральное место. Зато появилось много уточняющих определений слова «демократия», что как раз и свидетельствует о проблемах с демократическими институтами и принципами. Та же история с правами человека. В одних точках земного шара их нарушения не замечают, в других — обращают пристальное внимание и даже гиперболизируют.
Но существуют признаки, которые свидетельствуют о возможной постепенной смене мировоззренческих координат. Об этом говорят, в частности, процессы, уже сейчас достаточно очевидные в ряде европейских стран, где возникает социальный запрос на возврат к нравственным ценностям, в том числе христианским.
Другой важный аспект сотрудничества — это культурный. И здесь главное разумно отделить подлинные ценности от ценностей ложных.
Бог сотворил человека свободным. И каждый отдельный человек, и целые народы и группы народов свободны выбирать свой путь — путь культурного творчества, путь развития и, говоря религиозным языком, путь соработничества с Богом. Свобода, дарованная нам Творцом, исключает наличие единственного, безальтернативного пути развития, на котором одни народы преуспевают, а другие отстают.
Поэтому правильно было бы говорить не о встречных путях развития России и Запада и не о догоняющем векторе российского развития, но  признать факт параллельного пути развития наших обществ. Параллельное в данном случае не означает изолированное. Параллельное не предполагает взаимного исключения. Параллельное настаивает на самобытности и на праве на существование обоих путей развития.
Основываясь на таких христианских началах Божественного миропорядка, как свобода и любовь, мы должны утверждать равное достоинство всех культур и цивилизаций, исключая всякие попытки диктата и одностороннего навязывания политических норм и культурных стандартов, стремиться к взаимопониманию и равноправному, взаимообогащающему сотрудничеству.
В основе отношений, — как между отдельными человеческими личностями, так и между человеческими сообществами, — должно лежать сотрудничество и взаимодействие, но только не в ущерб своим интересам и без проведения новых разделительных линий и наклеивания ярлыков «мир цивилизованный», «мир варварский», «мир добра» или «мир зла».
Мы стоим перед общими проблемами, но по-разному их воспринимаем. Безусловно, мы едины в том, что человечеству угрожают серьезные проблемы. Столь же серьезно волнуют нас риски глобальных эпидемий, а также стихийные бедствия и технические  катастрофы.
Вместе с тем, мы, представители Российской империи, призываем обращать внимание не только на изменение внешних условий нашего бытия, но и на изменения внутренние, затрагивающие человеческую душу.
Нас печалит возможность исчезновения биологических видов, судьба наших «братьев меньших», исчезновения созданного Творцом биологического разнообразия. Каждое такое исчезновение преступление человечества перед ликом Творца...Но не меньшую тревогу вызывает перспектива исчезновения народов, языков, культур.
Мы полагаем, что сегодня не может сниматься с повестки дня проблема бесчеловечного отношения к нерожденным детям, влекущего за собой массовые аборты, разрушение института семьи, эрозию базисных нравственных ценностей, агрессивное наступление на традиционные религиозные культуры, что, в частности, выражается в проведении политики масштабной и целенаправленной анархистской и социалистической  дехристианизации.
Происходящий на наших глазах подрыв нравственной основы человеческого бытия грозит расчеловечиванием мира. Не случайно философы все чаще поднимают тему сверхчеловека, а  писатели — пишут о скором преодолении человеческой природы и появлении нового класса разумных существ.
Таково различие подходов по  глобальным проблемам.
Дехристианизация Европы и Америки ставит под сомнение общую ценностную основу, имевшую место на протяжении большей части XIX века. Это приводит к тотальному непониманию, когда при обсуждении острейших вопросов возникает взаимная глухота. Когда одна сторона возмущенно спрашивает: «Как можно публично оскорблять религиозные чувства миллионов людей?», а другая с не меньшим возмущением задает встречный вопрос: «Как можно посягать на чье-то право свободного самовыражения?»
Нарастающий ценностный разрыв между цивилизациями вызывает тревогу. Если не будет достигнуто взаимопонимание, мы не сможем предложить приемлемые для всех ответы на вызовы времени. Дальнейшее углубление противоречий рискует превратиться в непреодолимую мировоззренческую пропасть.
Однако возможность продолжения диалога и «наведения мостов» не выглядит сегодня безнадежной. Множество фактов позволяют говорить о том, что фундаментальный отказ от традиционных духовно-нравственных ценностей, на котором настаивают отрекшиеся от Христа элиты, не находит широкой поддержки в народе. Мы знаем, что, помимо привычного нам взглядов, формируемого средствами массовой информации, есть другая Америка и другая Европа.
Внутри американского и европейских обществ существует выраженное стремление сохранить свои христианские корни и культурные традиции. Это стремление находит выражение в религиозных поисках, художественном творчестве и повседневной жизни.
Таким образом, вместе с новыми опасностями появляются и новые надежды.
Между тем, на мой взгляд, самым острым конфликтом современности является столкновение транснационального, радикального, социалистического проекта со всеми традиционными культурами и со всеми локальными цивилизациями. И эта борьба проходит не только по границам, разделяющим государства и регионы, но и внутри стран и народов, — но и внутри нашей страны. И здесь происходит столкновение двух миров, двух взглядов на человека и на будущее человеческой цивилизации.
Подлинная альтернатива этому процессу — не «война всех против всех», не погружение мира в пучину хаоса или гражданские столкновения внутри отдельно взятых стран, а новый диалог народов, осуществляемый на принципиально новых основаниях. Это диалог, направленный на восстановление ценностного единства, в рамках которого каждая из цивилизаций, в том числе и наша, русская, могла  существовать, сохраняя свою идентичность.
Только в рамках такого диалога мы сможем найти ответы на вопросы о том, как победить чуму социализма, как защитить традиционную семью и право нерожденных младенцев на жизнь, как обеспечить миграционное равновесие, победить голод и эпидемии, как уважать убеждения друг друга, понимая, что у свободы должны быть моральные ограничения.
Убежден, что только на основе вечных духовно-нравственных ценностей возможно успешное преодоление существующих  вызовов.
Сердечно благодарю за внимание и желаю всем вам помощи Божией и в трудах на Съезде, и в трудах во имя подлинного мира и справедливости. Благодарю за внимание.
Храни вас Господь!

поправлю.

В 1914 начнется война Кецалькоатля. Сша с президентом Теодором Рузвельтом попытаются взять реванш, Мексика для США важна.
Испания и Германия выступят единым фронтом.
Поскольку Тедди разорвет договор 1901 года о союзе с Россией в 1913 мы нейтральны, а значит нейтральны и Франция и Англия.
война будет идти долгие года с 1914 по 1917.
венесуэла присоединится к Испании и та станет империей.
колумбия уйдет в сферу влияния Германии
Колумбия (Columbia) или Соединенные Штаты Колумбии (La Republica de Columbia) — федеральная республика на северо-западе Южной Америки. Граничит на севере с Караибским морем, на востоке — с Венесуэлой, на юге — с Бразилией и Эквадором, на западе — с Тихим океаном. Пространство 1371052 кв. км. Поверхность гористая; здесь проходит 3 больших горных хребта Анд: центральные Кордильеры или Куиндиу, западные Кордильеры или Чоко и восточные Кордильеры или Сума Паз; среди последних много вершин, покрытых вечными снегами; здесь нередки землетрясения. Горы эти, близ границы Эквадора, образуют огромное плато, средняя высота коего 11695'. Кроме Анд здесь возвышаются другие отроги и горные группы, все соединяющиеся с Андами. Юго-восточная область К. огромная равнина, которая занимает также большую часть Венесуэлы; юго-западная часть этой равнины покрыта обширными девственными лесами. Орошение обильно, много судоходных рек, притоков Ориноко и Амазонки и изливающихся в Атлантический океан; в том числе Магдалена, Каука, Атрата, текущая в длинной и узкой долине западных Анд, Мета — приток Ориноко; Рио-Негро и Хапура — важные притоки Амазонки. Реки бассейна Тихого океана, коротки и только некоторые судоходны. Климат К. разнообразен на разных высотах. Береговые полосы и низменные равнины жарки и нездоровы; высокие нагорья пользуются здоровым и приятным климатом, в Боготе — вечная весна; здесь в изобилии произрастают все произведения умеренного пояса. Земледелие, несмотря на плодородие почвы, не процветает, более всего вследствие недостатка путей сообщения. Из представителей животного царства встречаются: пума, ягуар, медведь, ленивец или тихоход, армадилл, кави, двуутробка, олень, тапир, различные породы обезьян; из птиц: кондор, попугай и колибри. В Тихом океане производится ловля жемчужных раковин. Горные богатства К. неистощимы: богатые золотоносные рудники во всех штатах республики: из одной Антиокии вывозится ежегодно на 40000 фунтов стерлингов; богатые серебряные рудники в штате Толим, изумруды в Бояка, каменный уголь, платина, медь, ртуть, соль и др. Самое разнообразное богатство местных естественных произведений: строевой лес, восковая пальма, диви-диви, бальзам-толу, растительная слоновая кость, сассапарель, кампешевое дерево, сумах или красильный желтняк, лакмусовый ягел и др. Все эти произведения, вместе с встречающимися в других странах, как например рис, перламутр, хлопок, индиго, табак, кофе, сахар, бананы, кожи, золотоносные руды, оленьи шкуры, а равно и предметы местного кустарного производства — шляпы панама, приготовляемые из волокон растения хипихапа, служат значительными предметами вывоза.
В 1890 г. товаров вывезено было на сумму 20457855 пезо (1 пезо = 1 доллар); из этого числа кофе на 4262030 пезо, золота в слитках и порошке на 2259726 пезо, кож на 1023231 пезо, минералов на 2205024 пезо, табака на 1820757 пезо. Ввезено по большей части пищевых продуктов, тканей и мануфактурных товаров, на 13345792 пезо. Транзитная торговля К., идущая через Панаму и Колон или Аспинваль, еще значительнее. Панама и Колон соединены железной дорогой, соединяющей Атлантический океан с Тихим. В 1890 г. в порты К., Картагену и Барранкиллу, вошли 1022 корабля, вместимостью 801858 тонн. Железных дорог к 1890 г. было 550 км; обыкновенные пути сообщения в К. очень плохи — это узкие вьючные тропы. Телеграфной линии 16000 км. Предполагаемая постройка Панамского канала затормозилась. Преобладающая религия — римско-католическая. Народное образование на низком уровне, оно бесплатно, но не обязательно. В 1889 г. начальных школ имелось 1734 с 92794 учениками, нормальных школ 14 с 393 учениками, 2 университета, несколько коллегий и специальных технических школ.
По бюджету 1893—94 гг., финансы страны не блестящи: доход 24899200 пезо, расход 27322136 пезо. Внутренний долг 29605551 пезо, из них 5037310 пезо консолидированы и 24568241 пезо не утверждены. Внешний долг по большей части помещен в Англии на 3059985 фунтов стерлингов. В мирное время постоянная армия — 55000 человек. Меры и вес с 1886 г. узаконены метрические, но еще не вышли из употребления испанский (старокастильский) вес, английские тонна и ярд (см. Великобритания) и староанглийский галлон (3,785 литра) для вин. Монета серебряная и золотая французской метрической системы, но с местными названиями: Peso de Plata, серебряный пезо или пиастр (в 100 центаво или 10 реалов) = 5 франкам; Peso de oro, золотой пиастр — 5 франков золотом, кондор — в 10 пиастров, двойной кондор — в 20 пиастров и др. Кроме того, разменная серебряная низкопробная монета в 50 центаво (5 децимо или реалов) и более мелкие до 10 центаво (1 децимо или реал) и 5 центаво; медная монета 1 центаво и 1/2 центаво. Из бумажных денежных знаков узаконены в 1 и 10 пезо. Во главе правительства стоят: президент, избираемый на 6 лет, сенат из 27 членов (по 3 от департамента) и палата представителей или конгресс из 66 депутатов (по 1 депутату от 50000 жителей) — все эти лица избираются всеобщим голосованием. Губернаторы департаментов или штатов назначаются президентом. Испанский язык господствующий, индейцы говорят на своих наречиях. К. делится на 9 штатов, штаты эти сохранили некоторые из своих прежних прерогатив, как например финансовое самоуправление.
Жителей 3878600 (1891), исключая нецивилизованных индейцев. Во время испанского владычества К. составляла часть вице-королевства Новой Гренады, в состав которого входили Венесуэла и Эквадор. С 1811 по 1824 гг. К. вела освободительную войну; в 1819 г. сделалась независимой. В 1832 г. обширная республика К., в состав которой входили и Венесуэла, и Эквадор, распалась на отдельные республики Венесуэлу, Эквадор и Новую Гренаду. Конституция 1 апреля 1858 г. обратила Новую Гренаду в конфедерацию из 8 штатов, под именем гренадской конфедерации. 20 сентября 1861 г. на съезде в Боготе решено было дать республике новое название — «Соединенные Штаты Новой Гренады», которые состояли из 9 штатов, 8 мая 1863 г. и эта конституция была исправлена и республика стала называться «Соединенными Штатами К.». Революция 1885 г. произвела новую перемену и национальное собрание в главном городе Боготе, состоявшее из 3 делегатов от каждого штата, приняло 4 августа 1886 г. новую, ныне действующую конституцию, в силу которой верховные права отдельных штатов были уничтожены и штаты сделались простыми департаментами с губернаторами во главе, назначаемыми президентами.
Ср. Powles, «New Granada» (Л., 1863); Schumacher, «Geschichte der Verfassung der Vereinigten Staaten von C.» («History Zeitschrift», 1875); Esguerra, «Diccionario geografico de los Estados unidos de Colombia» (Богота, 1879); Pereira, «Les Etats unis de C.» (1883); «Constitution of the Republ. of C.» (1886); De Lemas, «Compendio de geografio de la Rep. de С.» (1888); Wheeler, «The agricultural condition of C. Diplomat. and consalar reports» (1889); «Diario oficial» (1891).
Дополнение[править]
Колумбия (XV, 764) — республика в Южной Америке. По отпадении провинции Панамы и образовании из последней самостоятельной республики, общая площадь К. сократилась до 1120503 кв. км с 3635207 жителями. Внешняя торговля К. ведется с Соединенными Штатами Северной Америки, Англией и Германией; главные предметы вывоза — кофе, каучук, табак, ввоза — мануфактурные товары, металлы, машины. В 1904 г. вывезено на 4678104 дол., ввезено на 7948611 дол. Число войск в 1904 г. сокращено до 10000 чел.; в военное время призывается к оружию все мужское население, способное носить оружие; военный флот состоит из 13 судов, из них 5 крейсеров, 1 миноносец. Государственный бюджет на 1903—4 гг.: приход 42,6 млн пез., расход 45,2 млн пез.

Коста-Рика и Панама штаты США с 1912. Международная конференция по Никарагуа 1910г в Вашингтоне.
Германия начнет строить Никарагуанский канал с 1913 . Договор о канале и союзе с Никарагуа с 1909г.
на нас прольется золотой дождь . с рынка ушел крупнейший экспортер нефти и зерна с мукой + продовольствия всякого.
ну и Сальвадор. с базой около выхода из Никарагуанского канала. покусошничаем.

Сан-Сальвадор (San-Salvador) — наименьшая по пространству, но самая населенная республика Центральной Америки. Граничит с С и СВ Гондурасом, с СЗ Гватемалой (от которой отделяется р. Рио-Паза), с В — Никарагуа, с ЮВ — бухтой Фонсека, с Ю — Тихим океаном. 21070 кв. км; жители 780426 (1892), т. e. 37 чел. на 1 кв. км. Береговая линия, низменная, тянется на 300 км и глубоко изрезана, особенно на ЮВ; лучшие гавани — Ла-Унион, Либертад и Акахутла; наиболее вдающиеся бухты — зал. Фонсека, Хиквилиско и Пуэртоде-ла-Конкордия. Несколько хороших рейдов, которые, однако, в сухое время года подвержены опасным ветрам (papagallos). Поверхность не представляет таких контрастов, как в других центральных амер. странах, так как С. лежит вне сферы главных Кордильер и принадлежит южному их склону; на 30 км к С от береговой полосы местность низменная, но далее она пересекается невысокими горными цепями. До 11 вулканов, наиболее действующий из них — Изалко, самые высокие — Сан-Винценте (2390 м), С.-Сальвадор (2400 м), Сан-Мигуэль (2036 м), Санта-Анна (2320 м). Из pp. наибольшая и самая глубокая Рио-Лемпа, которая, однако, по причине стремнин на значительных расстояниях несудоходна; менее важные реки — Рио-Сан-Мигуель, Рио-Гоаскаран на вост. границе и Рио-Паза на зап. границе. Главнейшие озера — Гуихар, откуда вытекает Лемпа, и Ило-Панго. Золото, серебро, медь, железо, ртуть были прежде главными статьями дохода государства, но ныне сильно истощены. Климат, несмотря на значительные местами колебания температуры, в общем здоровый и мало отличается от климата других стран Центр. Америки. Животное и растительное царства те же, что везде в Центр. Америке. Почва в общем плодородна, местами — в высшей степени. На Ю произрастают все тропические растения. Скотоводство незначительно; европейские домашние животные сильно выродились. Промышленность довольно развита: заводы индиговые, сахарорафинадные и железоделательные. Часть береговой полосы между Акахутлой и Либертад славится производством перувианского бальзама. Распространено сыроварение; сыр составляет один из главных предметов потребления. Главные предметы вывоза: кофе (на 5,4 милл. долл. в 1893 г.), индиго (1,3 милл. долл.), металлы (0,1 милл. дол.), табак (0,1 милл. долл.); всего вывезено в 1897 г. на 754000 фн. стерл., ввезено на 350000 фн. стерл. В порты С. входило (1894 г.) 234 корабля. Длина жел.-дорожного пути 99 км, телефонной линии 900 км. Метрическая система введена официально (1885 г.), но существует еще счет на либры, квинталы и др. Доход в 1897 г. 585000 фн. стерл., расход — 691000 фн. стерл. Главные статьи дохода — ввозные пошлины, акциз на спирт, расхода — погашение долгов и армия. К марту 1898 г. внутрений долг составлял 7271000 долл., внешний 250000 фн. стерл. Государственная религия римско-католическая, но и другие терпимы. Народное образование на довольно низкой ступени, хотя элементарные школы бесплатны и обучение обязательно. В 1893 г. было 585 первонач. школ, с 29427 учениками, 18 высших училищ (включая 2 нормальные и 3 технические школы), с 1200 ученик., и один университет (факультеты юридический, медицинский, естеств. наук и инженерный), с 180 студентами. В столице национальная библиотека и музей. Всего издаются 13 газет. С. управляется на основании конституции 1864 г., измененной в 1880, 1883 и 1886 гг. Законодательная власть принадлежит конгрессу из 70 депутатов, из которых 42 землевладельцы; все депутаты избираются на 1 год, всеобщей подачей голосов. Исполнительная власть принадлежит президенту, выбираемому на 4 года.
История. В 1524 г. область нынешней республики С. была занята испанцами под начальством Педро да-Альварадо и во время испанского господства составляла провинцию генерал-капитанства Гватемалы. В 1821 г. С., вместе с 4 другими республиками Центр. Америки, отложился от Испании и до 1839 г. входил в состав Центральноамерик. республиканской федерации (см. Центральная Америка). В 1839 г. федерация распалась; в 1842 г. был заключен новый союз между республиками С., Гондурасом, Никарагуа и Гватемала. В 1847—53 г. происходила война между С., Гондурасом и Никарагуа с одной стороны и Гватемалой с другой вследствие выхода Гватемалы из союза. Союзные войска были разбиты, союз опять распался, и с тех пор С. составляет самостоятельную республику. В 1863 г. возгорелась новая война с респ. Гватемалой, которая стремилась овладеть гегемонией среди центральноамерик. республик. Поводом войны послужило изгнание генералом Барриосом президента С. Дуэньяса. После 3-месячной осады столицы С. Барриос вынужден был бежать, и Дуэньяс вступил в город (1864). Затем в течение 25 лет С., пользуясь миром, расцвел в экономическом отношении; государ. долги были погашены, построены железные дороги, основано много школ и др. В 1890 г. президент С. Менендес был низвергнут генералом Эсетой, завладевшим военной диктатурой. Возникшая затем война с четырьмя другими центр.-америк. республиками имела нерешительный характер. По мирному договору С. утвердил за собой полную самостоятельность; в президенты был избран генерал Эсета. В 1894 г. он был низвергнут генер. Гутиерресом. В 1897 г. С. вошел вместе с Гондурасом и Никарагуа в состав нового государства — Большой Республики Центральной Америки (Republica Major de Centro-America), но вследствие революции (ноябрь 1898 г.) вышел из этого состава. На четырехлетие с 1899 по 1903 г. президентом избран Томас Регальдо. Ср. R. Reyes, «Nociones de historia del S.» (С.-Сальвадор, 1886); Thinker, «San Salvador» (Бостон, 1892); Chlid, «The Spanish-American Republics» (Нью-Йорк, 1891).
Дополнение[править]
* Сальвадор (Сан-Сальвадор, Estado del Salvador) — федеративная республика в Центр. Америке. По переписи 1901 г. было 1006848 жит. (493893 мжч. и 512955 жнщ.), в том числе индейцев 234648, европейцев около 10000, ост. метисы. Более значительные города: С.-Сальвадор — 60 тыс. жит., Санта-Анна — 48 тыс., С.-Мигуэль — 25 тыс. Госуд. бюджет (1904—05 г.): доходы — 7558160 долл., расходы — 7647915 долл. Долг (1904 г.) — 10462968 долл. (ост. см. XXVIII, 373). Торговля быстро растет: ввоз в 1901 г. — 6537000 долл., в 1904 г. — 10030000, вывоз в 1901 г. — 11047000, в 1904 г. — 16558000 долл. — Президентом республики на срок с 1 марта 1903 г. по 1 марта 1907 г. избран Хозе Эскалон.
Протекторат России с 1914

wizard написал:

#1105620
на нас прольется золотой дождь . с рынка ушел крупнейший экспортер нефти и зерна с мукой + продовольствия всякого.

wizard написал:

#1105620
ну и Сальвадор. с базой около выхода из Никарагуанского канала. покусошничаем.

вОТ ЭТО Я ПОНИМАЮ !!!  Гроссполитик  в свою пользу.

Да,грустная  история в МИГе у США.  Пакс американа откладывается.

мало того США не вылезут из войн до 1924 года.
Следующая у нее война с Англией. 1919-24
1914--1924 . ежели Россия не заберет весь рынок с концами я буду изумлен.

wizard написал:

#1108595
Россия нацелилась на передел колониальных владений пока отжимая у слабых.

Тема с колониями интересная конечно.Главная,чтоб ещё прибыльная была. И лет через 50 придётся  с колониями расставаться,а то себе дороже выйдет.

wizard написал:

#1108595
Аннексируем Маньчжурию.

Вот  это правильно !  А Китай пусть воюет сам с собой.

wizard написал:

#1108595
именно война Кецалькоатля   решит будет Великая война или все обойдется.
и вот где-то в 14 мы и прыгнем на маленькую Голландию

Если на стороне Мексики,дойчи и доны, то амеры опять окажутся  у разбитого корыта. И появляется  шанс у бритов вдарить по Германии.

США,Бриты,Франция,у  Германии имея в союзниках Испанию и АВИ (Италия   будет выбирать сторону) появляется  шанс потерпеть поражение.

Что России не выгодно,поскольку оставляет её одну против Атлантистов. Пусть даже и гораздо сильнее реала.

Поэтому России надо ясно понять,что Германию она  громить не даст. Чтоб бриты не лезли.

Отредактированно варяг (16.11.2016 15:02:36)

wizard написал:

#1108595
южную (Новая Сун) Юань Ши Кай

Юг - прибежище китайских республиканцев. Ши Каю там просто голову свернут.

wizard написал:

#1108871
Война Англии и Франции против Германии БЕЗ России невероятна потому что Францию разобьют . И она это знает.
тем паче что как и в 1898 агрессор США  сами нарвались.

Тогда,в Лондоне начнётся тихая паника. Континенталы опять бьют кровинушку англо-саксонскую. А Бриты  ничего сделать не могу. А французы так вообще затихаряться.И будут  думать,а не вступить ли в соглашение с Россией и Германией и забыть о Э и Л.

wizard написал:

#1108871
но война кецалькоатля не совсем в одни ворота.

Ну,надо понимать,что амеры готовились. Но,в АИ испанцы  вновь на коне, Мексика повеселей выглядит,и за спиной у них Германия.

wizard написал:

#1111344
Поэтому стратегией Англии является в союзе с нами уничтожение Германии как своего конкурента с сохранением ее как своего меча. ей нужна победа на море путем максимального использования живой силы России и Франции с целью их полного ослабления и ПОТОМ разбор США .
Но стравливание США и Германии вообще сказка. вы себе представьте какой золотой дождь проливается на нас ввиду ухода с рынка США, а потом задумайтесь какой ВОДОПАД из золота выливается на Англию когда с рынка планеты уходят флоты торговые и США и Германии и их ТОВАРЫ.

Но,В МИГе не видно особого  желания  у России стать мечом  бритов против  тевтонов. Больно Георгий  у вас прагматичный, ещё и русофил.

Наверно,Россия  даже не успеет  съесть  весь рынок  зерна под себя.

wizard написал:

#1111344
и США 1898 и США 1914 не одно и тоже флот лучше и он погибнет(не весь) с большей эффективностью а армия сюрпрыз....
в общем тут скорее ничья будет весело и очень занимательно и Россия не даст скучать ни США Ни АНглии НИ Германии вы ведь друзья, правда Вилли?
конвои России выйдут в Океан.

Американская армия против мексов,против испанцев понятно, но тевтоны им не по зубам.

Т.е Голландия  теряет свои колонии.

wizard написал:

#1111942
прагматик что с него возьмешь.

Побольше бы таких.

wizard написал:

#1111942
это невозможно чисто физически . у нас нет столько муки, а продавать с 1912-14 мы будем только муку.
У нас госмонополия на экспорт зерна и хлебопродуктов.

Муку,это правильно. Россия,Аргентина, Канада в основ и поделят американскую часть мирового рынка зерна.

wizard написал:

#1111942
вся германская армия нет а часть вполне.
мексиканцы будут на стороне Германии.

Т.е в АИ амеры пойдут на создание массовой армии.

wizard написал:

#1111942
не все а только то из чего мы сделаем Макассар.
остальные нам без надобности.
мы  полностью удовлетворим потребности империи в колониальных товарах и обеспечим свой флот сетью баз для действий в океанах. ну и переселим до миллиона.

В МИГе Русский мир получается  очень не маленьким.

wizard написал:

#1112160
1917 убийство Франца-Фердлинандаа в Будапеште. развал АВИ и начало Великой Войны.
без нас.

Россия  возьмёт Карпаты надеюсь  правильно ? Т.е Закарпатье ,но  в сторону запада. Краков кому ?

В принципе в МИГе Россия получила  ,что  хотела  без войны.

wizard написал:

#1112160
1919--1924 США против Великобритании в союзе с ....

???

wizard написал:

#1112278
ранее в этой теме были даны ответы на данные вопросы

Значит правильно .

Голландско-португальское соперничество на Тиморе.
   
   С точки зрения всемирной истории очевидно, что голландско-португальское соперничество из-за острова Тимор было всего лишь частью более обширного противостояния, вызванного сложной политической ситуацией, возникшей после опустошительной Тридцатилетней войны в Европе, в результате которой, по словам Валлерстайна, Голландия выдвинулась в разряд одной из первых мировых держав-гегемонов. В центре этого конфликта, восстание голландцев против Испании было попыткой Соединенных Провинций захватить в свои руки поток серебра и золота, поступавший из Нового Света в Лиссабон и Севилью. Как писал один из историков Макао, "захватить Макао, Малакки и Нагасаки - было то же самое, что перекрыть реку у одного из ее главных истоков". Хотя голландцы вместе с англичанами долгое время совершали морские рейды на испанские корабли и побережье Европы, борьба перешла на глобальный уровень после того, как ее центр переместился в регион Америки и Юго-Восточной Азии. Когда в 1603 г. голландский адмирал Мателифф успешно изгнал португальцев с Молукк, тем самым захватив источник высокоприбыльной торговли пряностями, и, в следующем году, практически уничтожил португальский флот у Малакки, это стало прелюдией к окончательному захвату голландцами этого укрепленного торгового города в 1641 г. Несмотря на то, что жители Макао сумели отбить несколько последовательных голландских нападений на город, начиная с июня 1622 г., наибольшую выгоду от изгнания португальцев из Нагасаки в 1643 г. получила Ост-Индская компания с базой в Батавии. К 1630 г. на другой стороне земного шара голландцы отняли у португальцев Пернамбуко и северо-восточную Бразилию (1). Но на Тиморе даже полученные с большим запозданием новости о португало-голландском мирном договоре 1641 г. не покончили с голландскими притязаниями на территорию, которую оспаривали португальцы, особенно на ключевые торговые посты на северном побережье, Атапупу и Маубару (2).
   Фактически, борьба между двумя европейскими державами за господство над Тимором продолжалась непрерывно вплоть до того, как уже в начале этого (ХХ) века были улажены последние пограничные споры. Но, как мы постараемся показать в этой главе, дипломатический диалог между Португалией и Нидерландами из-за территориального контроля над Тимором был осложнен взаимным непониманием и неправильным суждением, так как административный стиль управления и политическая культура обоих противников были, в буквальном смысле слова, отдельными мирами. Понимание голландско-португальского соперничества из-за Тимора и вековые процессы консолидации границ и раздела колониальных сфер влияния занимают центральное место в вопросе формирования тиморской идентичности или идентичностей, которые сформировались на фоне европейского вмешательства во внутренние дела острова.
   Европейское соперничество.
   Поскольку, как мы видели, с окончанием голландского участия в торговле сандаловым деревом Компания в Купанге редко выходила на положительное сальдо в своих счетных книгах, возникает вопрос: что именно заставило ее остаться на острове? Французский историк Гильом-Томас Рейналь, написавший в 1782 г. свой компендиум о мировой истории, отмечал, что единственным возможным оправданием продолжения голландского присутствия на Тиморе (и Целебесе) было то, что на современном языке можно назвать "стратегическим соображением" (3).
   "Большая стратегическая картина" Тимора, нарисованная Рейналем, стала еще более отчетливой в конце столетия. В этот период Купанг был охвачен внутренними конфликтами, которые сотрясали ОИК в ее судебном процессе с правительством Батавии на родине, и одновременно находился под угрозой захвата англичанами, которые стремились взять под свой контроль голландские владения, чтобы предотвратить их оккупацию французами. Такие соображения также были связаны с обширным прорывом Франции в Индийском океане, Тихом океане и Южно-Китайском море в отношении Индонезии. Мы отмечали в этом отношении путешествии Пьера Пуавра на Тимор в 1755 г. Отчасти в результате противоречий, возникших вокруг "принца Тимора" при дворе Людовика XV, различные частные торговцы пытались, хотя и безуспешно, получить королевскую санкцию на рейсы к Тимору. Пуавр также - безуспешно - пытался получить разрешение от Французской ОИК на открытие "новой коммерческой артерии" с Тимором (4).
   Интерес официальных французских властей к Тимору приобрел, однако, новый поворот с прибытием в 1772 г. к северо-восточному побережью Тимора вблизи современного Бакау "Грос-Венте": как упоминалось выше в контексте отчетов де Росильи, это был корабль, входивший в состав французской эскадры, исследовавшей западное побережье Австралии. В любом случае, французское судно получило лишь вырванное под давлением разрешение властей остаться в португальских водах, чтобы позволить команде восстановить свои силы от болезни. Такая осторожность была вполне оправданной, так как в течение 38-днепвной остановки французская экспедиция собрала большое количество сведений политического, военного и коммерческого характера. Де Росильи, который сделал блистательную карьеру во французском флоте, призывал к захвату острова, ссылаясь, в частности, на то, что Тимор мог стать ценным источником поставки рабов для французских плантаций на Иль-де-Франсе (Маврикии) (5). Хотя этот совет был оставлен без внимания, французский коммерческий и политический интерес к Тимору снова пробудили, как будет показано ниже, плавания Бодена, Перрона и де Фрейсине около 30 лет спустя. В 1795 г., через три года после того, как это французское судно совершило заход на Тимор, бегство Оранской династии в Англию и создание Батавской Республики в Голландии привели к новому союзу между Голландией и революционной Францией, направленному против Великобритании. В ответ на это британцы попытались оккупировать оставшиеся голландские владения с благословения изгнанного главного директора ОИК, Виллема V. Первая попытка англичан захватить Купанг, еще находившийся под контролем ОИК, предпринятая в 1797 г., однако, была сорвана действиями командира местного голландского гарнизона при поддержке рабов. Когда к концу столетия голландское правительство отняло владения у прекратившей свое существование ОИК, западный Тимор был исключен из этой передачи. Отразив еще одну британскую атаку в 1810 г., голландцы уступили контроль над Купангом только в следующем году. К началу 1812 г. над голландской частью Тимора наконец развевался английский флаг. Только 7 октября 1816 г., с реставрацией Оранской династии после разгрома Наполеона в Европе, британцы вернули колонию голландской администрации (6). Боксер отмечал, что когда представитель Его Величества Глаттон оставил английский флаг на Солоре в знак суверенитета, португальский губернатор в Дили при поддержке местных вождей быстро добился того, чтобы его спустили, и формального признания португальского суверенитета (7).
   С окончанием наполеоновских войн главная угроза голландской гегемонии на архипелаге со стороны Великобритании стала носить не столько политический, сколько коммерческий характер, особенно после основания Стамфордом Раффлзом в 1819 г. Сингапура в качестве основного английского центра торговой и военной власти на архипелаге. Голландцы ответили на эту пугавшую их потерю торговли попыткой вытеснить английских купцов путем введения высоких тарифов на их импорт. Одновременно с меркантилистскими замыслами Раффлза на архипелаге, основанными на концепции свободы торговли, английский королевский военно-морской флот попытался в октябре 1838 г. основать военную колонию в Порт-Эссингтоне на удаленном полуострове Кобург, расположенном на побережье Австралии напротив Тимора. Петер Спиллет описывал этот замысел как создание военной базы для закрепления этой территории за британской короной и создание центра торговли и снабжения продовольствием британских кораблей, проходящих на запад и восток через Торресов пролив. Но с самого начала новая колония зависела от доброй воли голландцев и, особенно, португальцев. Через месяц англичане отправили судно на находящийся под властью голландцев остров Кисар у северо-восточной оконечности Тимора, чтобы реквизировать свежее продовольствие. Но самым ближайшим европейским форпостом к новому поселению, получившему название Виктория, был Дили, и 1 февраля 1839 г. Эссингтон отплыл в Дили, вернувшись с быками, тиморскими пони и несколькими английскими газетами. После того, как Порт-Эссингтон был 13 февраля 1839 г. объявлен по всей форме британским владением, глава британского отряда, капитан Бремер, на корабле "Бритомарт" отправился в Дили, где его принял губернатор, полковник Фредерико Леан Кабрейра (1839-44), со всеми почестями, полагавшимися его статусу. В сопровождении Джорджа Эрла, лингвиста и ботаника, и еще одного ботаника, Джона Армстронга, Бремер провел в Дили пять дней, укрепив связи между давними союзниками - имеется в виду Метуэнский договор 1703 г., по которому Англия предоставляла защиту Португалии в обмен на получение торговых уступок, - в то же время прозондировав коммерческие перспективы, в частности, предприняв, хотя и безуспешно, попытку поощрить китайских купцов принять участите в торговле с новой колонией. Вскоре власти колонии Форт-Эссингтон поняли, что, по мнению губернатора Кабрейры, близость старого союзника будет преимуществом в его одностороннем поединке против агрессии голландского колониализма на восточном архипелаге (8).
   Португало-голландская территориальная борьба.
   Как показывает карта Франсуа Валентина, опубликованная в его "Oud en Niuw OostIndien" (1726), голландцы к этому времени составили довольно подробное впечатление об основных географических характеристиках Тимора и Зондских островов. Однако только в 1760 г. ОИК создала крупномасштабную карту Тимора, которую можно считать первой попыткой картографической демаркации голландской и португальской территории на острове. Согласно одному интерпретатору, эта карта, составление которой, несомненно, было ускорено темными событиями в Лифау, которые привели к смерти фон Плюскова за несколько лет до того, показывает "ситуацию, сложившуюся на острове в 1757 г. в отношении сельского хозяйства, географии и политики". Карта содержит большое для своего времени количество топографических подробностей. На ней не только был с высокой степенью точности показан изрезанный рельеф внутренних частей Тимора, но и рисовые поля, кокосовые деревья, и другие виды полезного использования земли. Обозначены также жители, наряду с главными фортами, над которыми указан, соответственно, португальский или голландский флаг. Примечательно, что граница между португальскими и голландскими территориями обозначена двумя линиями, как бы отображая тот факт, что она носила "подвижный" характер (9). Как ничто иное, существование карты подтверждает аксиому, что распространение географических знаний шло рука об руку с расширением политического контроля, или, по меньшей мере, амбиций.
   Возвышение Купанга на западе Тимора, в значительной мере совпавшее с консолидацией голландского контроля после наполеоновского периода, происходило за счет нового города Дили. Как видел своими глазами де Фрейсине, хотя голландцы на Тиморе не контролировали столько же даннических королевств, как португальцами, они, несмотря на это, могли полагаться на контроль над некоторыми самыми богатыми продукцией - среди них Симао, Роти, Саву и часть Солора (10).
   Только после того, как голландцы восстановили контроль над Купангом 7 октября 1816 г. колония смогла совершить нападение на главного мятежного вождя на западе, Аманубанга, - человека, который был крещен, обучался в Купанге и даже совершил поездку в Батавию. Тем не менее, первая экспедиция, отправленная против Аманубанга в 1815 г., протерпела поражение, а в следующем году голландцы потеряли еще 60 человек по сравнению с 6 погибшими со стороны повстанцев. Во время визита де Фрейсине в Купанг обе стороны временно примирились, причем у мятежного вождя было под началом 6000 воинов, а резидент Хазард командовал примерно 10000-ной армией (11).
   Согласно Муру, британскому современнику событий, успех Аманубанга был отчасти предрешен тем, что он умел вести некую разновидность малой, партизанской войны. Он совершал стремительные вылазки со своими подданными из пещер в глубине острова, и, застав врасплох соседние земли и опустошив их, возвращался в свое недоступное убежище. Могущество голландцев и португальцев было так ослаблено из-за того, что они оказывали поддержку противнику своих врагов, что их власть признавали только те вожди, которые нуждались в помощи против своих соперников (12).
   Тогда как результаты кампании умиротворения, проведенной резидентом Хазартом, были далеки от ожидаемых, его план аннексии определенных частей острова, находившихся под португальской властью, вовлек его в прямой конфликт с Дили. Таков был эпизод, произошедший 20 апреля 1818 г., когда 30 солдат напали на Атапупу, - в то время крупный речной порт, примыкавший к португальскому форту в Батугеде. Сломив с помощью оружия местную оборону, отряд Хазарта сорвал португальский флаг и поднял вместо него голландский. Голландский флаг над Атапупу видел де Фрейсине, когда он плыл через пролив Омбаи. Но это "coup de main" (внезапное нападение, вылазка (фр.)) было достигнуто посредством тщательных приготовлений. Союзниками голландцев выступили китайцы, которые путем "обработки" местного населения заложили основы для смены власти. Особое недовольство среди китайских торговцев вызвало требование португальских властей платить пошлины на товары, ввозившиеся и вывозившиеся из Атапупу. Это было не отдельно взятым событием, но реакцией на наказание мятежных элементов португальцев в 1786 г. и снова в 1808 г. (13)
   Атапупу, если не считать Дили, было одним из немногих портов на северном побережье Тимора и самой удобной якорной стоянкой для небольших судов. Речной порт был также одним из основных источников таможенных поступлений для португальской Короны. Поскольку от Хазарта не удалось добиться никакой сатисфакции, и ради сохранения голландско-португальского согласия на архипелаге это дело было передано на рассмотрение в Батавию. Между прочим, португальцы жаловались на попытку Хазарта захватить форт Батугеде, на подстрекательство местных королевств к мятежу против португальцев, и на использование китайцев как "пятой колонны" в этом предприятии. Португальский губернатор Тимора, д`Азеведо-и-Соуза, заявил, что если этот вопрос не удастся уладить миром, то он решит его силой оружия. Он утверждал, что может поставить под ружье 1000 человек, и даже 3000 при необходимости. Наконец, он потребовал от голландской стороны компенсации за фактически убытки, нанесенные португальской казне потерей порта Атапупу. К этом мемориалу он приложил все необходимые документы, подтверждающие старинный португальский суверенитет над Атапупу, Батугеде и королевствами, зависевшими от этих мест. Они были подписаны с тиморской стороны в Ликуисе 16 мая 1818 г. доньей Усулой да Коста (королевой Ликуисы), Моне Таа, Агостино Карвальо ("дато" "reino" Ликуиса), Соле Крае ("лабо" Ликуисы) и различными тиморцами в ранге тумогума, сопроводительный документ был также подписан олдат напали на Атапупу, тогда крупный региоанльный и только те вожди, кот20 ноября 1818 г. губернатором де Азеведо-и-Соуза (14).
   В ответ на португальскую ноту протеста Хазарт был вызван на допрос в Батавию, а на Тимор для расследования инцидента отправлена специальная комиссия. Однако, комиссия пришла к выводу, что Хазарт был прав, сопротивляясь (британской) оккупации Купанга и Атапупу в 1812 г., и что португальцы представили всё дело 1818 г. в искаженном всеете. Хазарт был полностью оправдан и в 1820 г. возвращен на свой пост. Это была личность, которая, по словам Джеймса Фокса, обладала исключительным влиянием на ход событий и развитие туземных народов Тимора; казалось, что ничто не могло повредить его карьере - ни британский захват Тимора, ни период подозрений после событий в Атапупу (15).
   Де Фрейсине замечал об этом деле, что у него были основания подозревать, что голландский резидент и жившие в Купанге китайцы, несомненно, будут продолжать свои интриги, и что португальская колония, столь явно утратившая свой прежний блеск и почти позабытая метрополией, продолжит терять свои территории и влияние, по крайней мере, до прихода более энергичной администрации. Со своей стороны, предполагал он, португальцы будут поддерживать восстание Аманубанга людьми и оружием. Несмотря на это, он пришел к выводу, что португальское поселение на Тиморе оставалось на более прочной основе, чем голландская колония (16).
   Как подытожил Соваш, неразрешимость пограничной проблемы между двумя колониальными державами на Тиморе была настолько велика, что туземцы были почти полностью независимы. Как он описывал ситуацию, воинственные наклонности тиморцев, поддерживаемые и подогреваемые каждой из колониальных держав в их сопротивлении другой, были таковы, что часто результатом их был только хаос. Более того, значительная часть туземцев Тимора, проживавших во внутренних частях острова, отказывалась признавать европейскую власть до ХХ века. Неопределенность границ только усугубляла ситуацию, особенно по той причине, что много племен признали суверенитет сразу обеих держав или переходили с одной стороны на другую. В результате, ни голландская, ни португальская администрация не имели достаточных ресурсов, чтобы обуздать мелкие внутренние войны, работорговлю, охоту за головами, поджоги и угон скота. Более того, злоумышленники часто избегали наказания, просто переходя на другую сторону острова. Только в середине XIX в. обе колониальные державы впервые осознали необходимость ограничить завоз огнестрельного оружия (17).
   Судя по проведенному де Фрейсине тщательному исследованию положения различных "reinos" на Тиморе, находившихся, соответственно, под голландским и португальским контролем, ясно, что португальцы ко времени его визита удерживали намного бСльшую часть острова. На Флоресе и Солоре португальцы также могли рассчитывать на лояльность "reinos" Сика, Ноумба, Ларантука и Маубессе. Два королевства на Омбаи (Алоре), Ломблен и различные поселения на Камби также зависели от Дили. К 1814 г. острова Пантар и Адонара также признавали португальский суверенитет (18).
   Губернатор Лопиш де Лима и "великая распродажа".
   "Точечному" характеру зависевших от португальцев поселений на контролируемой голландцами территории архипелага, однако, был брошен вызов в результате того, что баланс технологий и способности умиротворять туземное население стал смещаться в пользу протестантских соперников Португалии. Но даже по правилам западного империализма, определенные вопросы - именно, границы и сферы влияния - должны были решаться путем переговоров - урок, очевидно, забытый государством, пришедшим на смену Нидерландам в ее колониях (имеется в виду Индонезия), когда оно решило насильственно перекроить карту Тимора после 1975 г.
   В 1847 г. губернатор Жулиан Жозе да Сильва Виейра был вовлечен в спор с губернатором и резидентом Купанга из-за действий, предположительно совершенных "regulo" Окуси, потомком д`Орная, при отстаивании своих прав на Омбаи и Пантар - территории, которые голландцы считали своими. Чтобы урегулировать вопрос о суверенитете над этими островами, голландский генерал-губернатор в Батавии уполномочил Д. К. Стиена Парве в марте 1848 г. направиться в Дили и обсудить эту проблему. Губернатор Сильва Виейра дал следующий ответ: "considerar Portuguese todos os territorios que tinham a bandeira portugueza e hollandez que arvorassem a hollandeza" ("португальцы рассмотрят вопрос о всех территориях, находящихся под португальским и голландским флагом, который окружены голландскими владениями" (португ.)) (19).
   Но хотя и проинструктировав "regulo" Окуси отстаивать свою позицию, губернатор Сильва Виейра уступил владение над спорными островами Нидерландам, в ожидании заключения соглашения в Европе. Губернатор не мог не знать, что у голландцев на Тиморе тогда было всего 50 солдат, - сила, намного уступавшая по численности португальскому контингенту. Но это также пример того, что португальцы, как всегда, были не в состоянии действительно финансировать физическое присутствие на этих далеких и малоизвестных форпостах (20).
   В 1850 г. министерство иностранных дел Нидерландов вручило ноту своим португальским коллегам, настаивая на необходимости решить вопрос границ и территориальной принадлежности. В следующем году с обеих сторон были назначены уполномоченные для проведения переговоров. Удивительно, однако, каково было состояние приготовлений с португальской стороны для выполнения такого сложного процесса. Хотя чиновники на месте, несомненно, владели большим количеством местной информации, главная существующая португальская карта этого периода была столь же устаревшей, как и неточной. По крайней мере, таково мое мнение о "Planta das ilhas de Solor e Timor e outros ajacentes" ("Карта островов Солор и Тимор и других смежных островов" (португ.)), карте размером 57 х 37 см, составленной Жоакимом Педро Селестино Суарешем в январе 1836 г. на основе информации, содержавшейся в лоциях Хорсбурга, британского генерального комиссара в Сингапуре. Но, по всем данным, голландцы также были не лучше информированы относительно местных реалий на этих островах.
   23 июня 1851 г. на Тимор после долгого пути из Лиссабона через Рио-де-Жанейро на борту военного корабля "Мондего", капитаном которого он был, прибыл новый губернатор. Это был Жозе Жоаким Лопиш де Лима, бывший губернатор Гоа, теперь носивший титул "capitao-de-mar-e-guerra" (военно-морской капитан (португ.)) и губернатора Тимора и Солора. В ноябре 1851 г. португальское правительство объявило, что Лопиш де Лима должен быть отстранен от управления и облечен полномочиями представителя португальской стороны в предстоящих переговорах с голландцами. Согласно Монтальто де Жезусу, спорному португальскому историку из Макао, именно из-за острых разногласий относительно статуса Лопиша де Лимы в соответствии с декретом от 30 октября 1850 г. Тимор и Солор были отделены от Макао и превращены в отдельную провинцию (21).
   В июле месяце резидент Купанга, барон ван Линден, совершил поездку в Дили и провел переговоры с Лопишем де Лимой при помощи лояльного португальской Короне "regulo" Мотаэля, человека, который, как считалось, был лучше всего осведомлен о местных союзах и торговых сетях как на Тиморе, так и на островах. Пелиссье, изучавший дилийские источники по этому вопросу, предположил, что Лопиш де Лима был не только оказавшимся в безвыходном положении, но и обреченным человеком. Дили был банкротом, и определенные торговые уступки были в порядке вещей. В это время таможня Ларантуки приносила всего 50 рупий в год, что было недостаточно даже для покрытия расходов на содержание 6 пушек и 6 солдат, размещенных в форте. Несмотря на то, что Ларанутку дважды в год посещал специальный инспектор из Дили, местный "regulo" был заодно с пиратами-бугами, что еще больше ослабляло португальскую позицию. Коммерческие связи между другими островами, на владение которыми претендовали португальцы, и Дили были еще более хрупкими (22).
   Хотя Лопиш де Лима нес ответственность перед правительством метрополии, бесспорно, что он превысил свои полномочия, уступив голландцам желанный округ Ларантука на Флоресе вместе с Солорской группой островов, и, по меткому выражению Пелиссье, стал "felon majeur" ("главным преступником" (фр.)) португальской националистической историографии (23). Нет сомнений, как отмечает Боксер, что Лопиш де Лима был уполномочен только вести переговоры "ad referendum" (латинский термин, означающий: под условием обращения за одобрением к вышестоящей инстанции. Такая оговорка обычно делается лицом, ведущим переговоры, при подписании им какого-либо соглашения, акта, проекта или предложения в знак того, что его подпись не имеет безусловно обязующего характера и нуждается в одобрении правительства. - Aspar), и не совершать никаких действий без консультаций с Лиссабоном (24).
   Среди народного возмущения португальское правительство денонсировало Конвенцию, составленную в 1854 г., воссоздав провинцию Макао, Тимор и Солор, и поручив губернатору Макао прислать заместителя для Лопиша де Лимы. Но де Лима, ссылаясь на то, что был назначен правительством метрополии, отказался передать полномочия заместителю, назначенному из Макао. Вопрос был улажен отправкой военного корабля "Мондего", который привез 8 октября 1852 г. нового губернатора, дона Мануэля де Салданья Гама, и арестом и выдворением Лопиша де Лима из колонии. Монтальто де Жезус писал, что Лопиш де Лима умер по пути в Батавию не столько от малярии, подхваченной на Тиморе, сколько от тяжелых внутренних переживаний (25). Как комментирует губернатор де Кастро, уполномоченный Лопиш де Лима был настолько неблагоразумен, что даже не потребовал адекватной компенсации за уступленные территории (26). Такая точка зрения была общепринятой в португальских официальных кругах.
   Хотя и денонсированная, Конвенция не была действительно отменена из-за несоблюдения требуемой выплаты первого взноса компенсацией в размере 80000 флоринов. В любом случае, Португалия наложила вето на статью в голландском договоре, требующую взаимно предоставить свободу вероисповедания обеими сторонами, в которой португальская сторона увидела ослабление статуса католического населения. Но, как свидетельствуют голландские источники, этот камень преткновения был в конечном счете убран, проложив путь для подписания окончательного соглашения (27).
   Составленный 20 апреля 1859 г., ратифицированный португальской палатой депутатов в 1860 г., и вступивший в действие с 1861 г., Лиссабонский договор о демаркации португальских и нидерландских владений на Солорском архипелаге и Тиморе включал в себя целый ряд сложных элементов. Это произошло, несмотря на то, что демаркация представляла собой первый формальный раздел острова на западную и восточную части путем проведения прямой линии границы от устья одной реки на северном побережье до устья другой на южном. Соответственно, различные "reinos" оказались по ту или иную сторону границы. Кова и Суаи стали частью португальской территории, тогда как Жуанило и Лакекуни - голландской. Кроме того, хотя Португалия признала голландский контроль над анклавом Маукатар, исторический анклав Окуси остался под португальской властью. Нидерланды также отказались от всех притязаний на остров Камбинг или Атауро. Граница, однако, так и не была четко размечена, так как ни одна сторона не обладала достаточной властью в прилегающих к ней зонах. Еще больше запутывало вопрос то обстоятельство, что туземные народы с каждой стороны границы продолжали выдвигать права на территории по другую сторону.
   Хотя разделу острова Тимор суждено было решить судьбу тиморцев, это было наименее спорной частью соглашения. Из-за превышения Лопишем де Лимой своих полномочий Португалия была обязана уступить Нидерландам приморские анклавы в восточной части острова Флорес, именно, Ларантуку, Сику (Сикку) и Пагу, также как остров Аденара (Адонара), включая государство Воуро, и остров Солор, включая княжество раджи Паманг Каджу. Португальцы также отказались от претензий на Ломблен, Пантар и Омбаи, положив конце своему 300-летнему правлению этими общинами. В ответ Нидерланды обязаны были выплатить Португалии возмещение в сумме 200000 флоринов тремя взносами. Статус Маубары также был затронут, но голландцы долгое время тянули с возвратом этого анклава, и португальцы получили его обратно только в апреле 1861 г. (28) С португальской точки зрения едва ли можно было найти более смехотворное соглашение, чем это, но и с точки зрения туземного населения оно создавало не меньше проблем.
   Тем временем голландцы поспешно оккупировали Ларантуку и Солор, где они остались, несмотря на возмущенные протесты в Лиссабоне. Однако, по соображениям экономии голландцы эвакуировали крепости и в Ларантуке, и на Солоре в 1869 г. Три года спустя, согласно голландскому отчету, правительство перешло к политике отказа от вмешательства в туземные дела, предоставив местным вождям грызться из-за добычи от "работорговли, пиратства и грабежа" - плачевный удар для былой славы этих топасских цитаделей. Только когда возмутительное поведение "карликового государства" Ларантуки перешло всякие границы, голландцы решили отправить туда большее количество солдат. Католицизм возродился на Флоресе только с прибытием голландского духовенства в 1862 г. Спорадическое сопротивление голландским властям продолжалось на Флоресе до начала ХХ в., по меньшей мере, до тех пор, пока главная помеха, католический раджа Ларантуки, не был в 1905 г. отправлен в ссылку (29).
   Небольшое утешение для истории, что португальское влияние ограничивалось в местном фольклоре в Ларантуке, а в других частях Флореса в форме католических общин. В этом смысле заслуживает упоминания "Konfreira", или религиозное братство с центром в Ларантуке, которое приобрело величайшее значение для городских верующих путем вознесением молитв в устной форме на протяжении многих лет с конца XVII в., когда город остался без духовенства. Таким образом, португальский флаг развевался в Сике до конца XIX в., даже в период голландского правления, не просто из ностальгических воспоминаний о прошлом. Последний португализированный раджа Сики, дон Сентиа да Сильва, утратил свою политическую власть или, более вероятно, свои традиционные привилегии только после провозглашения независимости Индонезии (30).
   Телкамп, цитируя голландский источник, отмечал, что несмотря на разграничение португальских и голландских владений, некоторые туземные округа на острове Омбаи (Алор) в 1886 г. продолжали выплачивать тиморскому князю Ликусана и Ликуисы ежегодную дань, которая состояла из риса, кукурузы, хлопка или мелкого домашнего скота (31).
   Армандо Пинто Корреа, португальский чиновник, который служил на Тимора в начале межвоенного периода (1918-39), предполагал, что в старину общество Тимоар поддерживало прочные связи с Кисаром, где также обосновалась колония смешанного голландско-туземного происхождения. Они часто наносили друг другу визиты, поддерживали связи в форме "barlaque", торговли золотом и буйволами, и даже передавали "финту" через раджу Вонрели (на Кисаре) в Вемассин на Тиморе. Губернатор Селестино да Сильва, задетый явным отказом раджи Кисара обратиться из протестантизма в католичество, запретил все официальные контакты, прервав такие связи, только в 1890-е гг. Несмотря на это, 15 лет спустя отношения в форме "barlaque" с областью Бакау были восстановлены, когда раджа Кисара прибыл на побережье Бакау в сопровождении флотилии из 20 "cocoras", или небольших парусных лодок (32).
   Но возмущение метрополии из-за потери территорий требовало компенсации. Новый португальский уполномоченный, прибывший в 1858 г., предложил голландцам уступить весь Тимор Португалии в обмен на уступки, уже сделанные на Флоресе и островах, или некоторые точно не определенные португальские территории в Африке. Хотя голландцы в принципе были не против обмена территориями, где это их устраивало, идея большого лузитанского Тимора явно не нашла у них понимания (33).
   В 1884 г. из Дили в Атауро была отправлена делегация, чтобы поднять португальский флаг - свидетельство чего-то большего, чем прошлый интерес. Атауро, единственный остров в цепи, оставшийся под властью Португалии после бесславного обмена Лопиша де Лимы, лежал примерно в 20 километрах к северу от Дили. Очевидно, вопрос суверенитета не допускал полумер и уклончивости. Перспектива увидеть флаг другого государства на другом берегу пролива Омбаи напротив Дили не была по вкусу в португальской колонии. И тем не менее, этот остров начал платить "финту" только в 1905 г., и только в апреле того же года здесь появился португальский гарнизон (34).
   В 1885 г. ситуация на Нидерландском Тиморе ухудшилась, когда Сонбаи, одно из самых больших княжеств в центральной части острова, впало в анархию после смерти раджи. Вследствие вторжения из Купанга во время отсутствия нидерландского резидента и гарнизона, голландцы в отместку отказались от своей старой политики невмешательства. Генерал-губернатор Ж. Б. Ван Хёйц немедленно отправил войска и установил военный контроль над центральным Тимором. Несмотря на то, что мятежные вожди на Тиморе были связаны с голландцами старыми договорами, в результате новой колониальной стратегии, применявшейся на всех Внешних островах, они были вынуждены теперь подписать "Korte Veklaring", или "Краткую декларацию", по которой признавали голландское владычество и обязывались не вступать в сношения с иностранными державами. С 1889 по 1892 гг. якобы дурное обращение португальских чиновников с тиморцами в зонах, принадлежавших голландцам, вызвало дополнительную напряженность (35). Тем не менее, как сообщалось в прессе Макао от 29 июля 1893 г., некоторые вожди в Маубаре обращались за поддержкой к голландцам в Атапупу против дурного обращения португальского командира в Маубаре. Такие неоднократно повторявшиеся притязания от имени голландской стороны были, однако, подавлены благодаря поддержке 729-тонного трехмачтового военного корабля "Диу", отправленного для оказания "защиты" населению против (антипортугальских) мятежников. Политическое и коммерческое значение Атапупу под властью голландцев проистекало от его выгодного местоположения как главного экспортного порта, куда раз в месяц заходил голландский пакетбот, для всех "reinos", расположенных на юго-востоке - Кова, Савира, Ламакутоса и Суаи. Хотя состоявшее из "reinos" Фаилуре и Жуанило и отделявшее Батугеде от Окуси, Атапупу сам по себе описывался как "незначительный" город, где существовало только одно государственное здание, за которым присматривал один контролер, и где отсутствовали гражданские или военные учреждения любого типа (36).
   Проблема анклавов.
   В конечном счете такие проблемы подтолкнули обе стороны к решению пограничных вопросов; в центре внимания находилась прежде всего проблема анклавов на Тиморе (37). Новая конвенция - Лиссабонская - была подписана в Лиссабоне 10 июня 1893 г., после чего была заключена Декларация от 1 июля 1893 г. Эта конвенция предусматривала создание экспертной комиссии, которая должна была разработать предложения для другой конвенции, обеспечивающей четкое определение линии границы и различных анклавов (38), или, как говорилось в ней, "существующие ныне анклавы должны исчезнуть". Конвенция также предусматривала запрет на поставку оружия, оказание защиты местным рыбным ловлям, предоставление режима наибольшего благоприятствования для обеих держав, и отказ голландцев от определенных претензий к португальцам, возникших в результате предыдущих инцидентов. Обе стороны переговоров также пообещали оказывать предпочтение друг другу при рассмотрении их прав на Тиморе (39).
   В 1896 г. (декрет от 29 октября) португальское правительство назначило своего уполномоченного представителя, "capitao-de-mar-e-guerra", Жозе Криштиану де Алмейда, для совместной с голландцами работы по демаркации линии границы. Хотя смешанная комиссия приступила к работе в 1898-99 гг., ей так и не удалось преодолеть противоречия. Обе стороны снова прибыли вместе на конференцию в Гааге в 1902 г. в попытке разрешить проблемы, с которыми столкнулась смешанная комиссия (40).
   Главный спорный вопрос касался того, было ли включено Окуси-Амбено в соглашение по обмену анклавами от 1893 г. На голландский аргумент об уступке этой территории, месте исторического поселения Лифау, Португалия ответила встречным заявлением, что так как она состоит из протяженной линии морского побережья и нескольких портов, ее можно считать анклавом в такой же степени, как Бельгию или саму Португалию. Вместо этого, намного меньший по площади округ Ноимути подходил под определение анклава, указанное в договоре 1893 г. Кроме Ноимути, Португалия также предлагала уступить приграничные округа Тахакау, Тамира-Аилала, Маубесси, Маое-Боеса и Ламарас, в обмен на уступку голландцами анклава Маукатар. Отказ голландцев от Окуси-Амбено, однако, не касался притязаний на определенные леса сандалового дерева по восточному периметру территории, владение которыми оспаривала Португалия, и уступила их только тогда, когда голландцы пригрозили вынести вопрос анклавов на рассмотрение третейского суда. Результаты этой конференции были воплощены в Гаагской конвенции от 1 октября 1904 г., подписанной в Гааге. Кроме статей об обмене анклавами, обе державы согласились не уступать своих прав на Тиморе третьей стороне, гарантировать свободу вероисповедания в округах, которыми они обменялись, - уступка Португалии ее протестантскому сопернику, - и пообещать выносить на рассмотрение третейского суда любой вопрос, который может возникнуть на основании договоренности или в ходе приведении ее в исполнения (41).
   Хотя португальский парламент должным образом ратифицировал Гаагскую конвенцию, и в конце того же месяца стороны обменялись ратифицированными документами, Порутгалию. Вместо этого, намного меньшйи по лощади округ Ноимути, плдходвийши под поределение в 1909 г. вновь возникли споры из-за демаркации восточной границы Окуси-Амбено по линии, уступленной в 1904 г. В центре спора был анклав (или "эсклав") Ноимути и полоска земли Бикуми. Этот спор был еще больше осложнен арестом вождя Тоэнбабы, совершенным по приказу люраи Окуси. В 1911 г., португальско-голландское соперничество, которое Пелиссье описывал как реминисценцию событий более чем столетней давности, накалилось до предела. Примерно в это же время, однако, как выяснили португальцы на своем горьком опыте, военное превосходство голландцев стало подавляющим, а решимость голландского генерал-губернатора, А. В. Ф. Ван Иденбурга (1909-16) - бесповоротной. Итак, когда португальцы совершили вторжение в Маукатар в феврале 1911 г., их встретил в июне того же года отряд европейцев, которых поддерживала амбонская пехота. Когда 11 июня португальские войска оккупировали Лакмарас на основной границе, Батавия решила прислать пехотное подкрепление для обеспечения контроля над сухопутной дорогой между Маукатаром и Лакмарасом. 18 июля голландские войска, получив подкрепления через Атапупу, вторглись в Лакмарас. Источники расходятся в отношении понесенных при этом потерь, но три мозамбикца были убиты, а альферес, или прапорщик Франсишку да Коста и его отряд взяты в плен. Прорвав португальскую оборону, голландцы предложили мир. Лиссабон и Гаага обменялись нотами протеста. В целом, было решено уважать условия Конвенции 1904 г. Статус-кво в Бикуми и Тамбабе сохранился на восточной границе Амбено, хотя она не было точно определена. Вопрос о принадлежности Ноимути, Тахакау, Тамиры, Анлелы и Маукатара, однако, остался нерешенным. Продолжавшиеся на протяжении всего 1911 г. стычки привели к исходу 500 беженцев с португальской на голландскую территорию. К концу года, однако, как будет показано в следующей главе, португальцы были отвлечены восстанием Мануфахи, на подавление которого им пришлось бросить все свои силы (42).

После передачи нам в 1910 Тимора поводов для войны завались....

Португалия наша младшая подруга, а Голландию мы пощипем чутка.
может и не чутка.... как пойдет рубка в Атлантике...
поводы есть. взрываться в Джакарте все может...
так что 1908--1909 последние года тишины и спокойствия в мире. С 1910 начинается...
Итак:
1. 1910--революция в Португалии. Давим
Ангола через династический брак младшего сына Георгия(приданое), Сан-Томе , часть островов Зеленого мыса, Тимор
2. 1912 революция в Китае развал Киатя на:
а. Цинь(Цзинь Новую) к северу от Хуайхэ,
аннексируем Маньчжурию и Квантун ( в новом ТЛ(версии) мы его не арендовали а арендовали только Дальний в 1898, но пользуясь спасением Гуансюя в 1898 практически оторвали Маньчжурию и Квантун в управление Гуансюю в Мукдене, а с 1900 при охране нашей гвардией Гуансюя в Пекине мы и так все что надо севернее Янцзы все имеем по договору с Великобританией). Но в 1912 она побила горшки. Хм мы тоже. Горшки оказались не критическими а так проверка на вшивость. обоюдная.
б. Юань новую (Юань Шикай)  к югу от Хуайхэ, столица Нанкин
протекторат де-факто Англии
в. Вольный город Шанхай ( Япония, прямое управление княгиней Эдзо, девочка выросла). Вообще отношения Георгия и Акеми к этому времени потрясли мир...
Елена оказалась умной.... Ключ к Японии. ну пусть так. Стоит ли япония этого для России.  Стоит решила Елена.
г. Китайская республика (Гуандун+Юньнань) протекторат Франции
4. Люксембургский кризис престолонаследия. 1912. Цесаревич найдет себе супругу. Шарлотта.
5. 1912 Убили стало быть соцьялисты Фердинанда то вашего.
Вашего в смысле Кобурга. Кобурги покидают Болгарию. борис уехал в СПб . остальные в Кобург. Ждать милости России.
На престоле Михаил женатый на дочери Николы Черногорского. Братишка. Но от наследования русского трона ветвь исключили.
6. Селайя 1912 в Никарагуа удержался.
Началось строительство Никарагуанского канала. Германия и Испания строят.
тедди Рузвельт в Белом Доме ( он президент с 1912 по 1919) по потолку ходит.
Как обычно виновата Россия. расторг договор о союзе.( обиделся, ну кто ж виноват что доча львица Ньюйоркского света ). Бабы и Георгий. все зло от баб.
В 1913 Сальвадор присматривается к РОссии, Элиты Сальвадора думают кому отдаться.
7. 1914 Уэрта теснимый Сапатой взывает к Германии. Германия, АВИ и Испания наводят порядок в Мексике.
3 Мексиканская империя. Мексиканцы прочувствовали разницу между немецкими войсками умеющими подавлять партизан и 1861. Мстите за доброго эрцгерцога Максимилиана и каждый добрый солдат рейха получит по 60 га земли с работниками.Немцы с удовольствием... мстят. США вступили в бой. отступать уже некуда. Над Атлоантикой пламя.
8. 1914 опять на границе Тимора и голландского Тимора убили нашего пограничника. Терпение кончилось
сколько будем брать у Нидерландов? Макассар МАкассар....Но причем тут Литва? но это позже.
9. Венесуэльские элиты призывают Испанию. Рождается Испанская ИМперия
10. Германия отказала Сальвадору. Россия протектор Сан-Сальвадора.
11. В 1916 умирает Франц-Иосиф. Далее пока завеса.

На полях Мексики и в водах Атлантики решится судьба мира.

Отредактированно wizard (31.12.2016 05:20:15)