А вот как описаны эти события у А.И, Деникина:
"Команда контр-миноносца «Керчь», совместно с советскими властями города, сняла с транспорта, отходившего от пристани с 491-м Варнавинским полком, выданных солдатами, после некоторого колебания, всех офицеров полка. В тот же день, 18 февраля, офицеры, помещенные на баржу, были раздеты, связаны, изувечены, изрублены, расстреляны, а затем сброшены в море. Через несколько месяцев трупы несчастных стали всплывать на поверхность воды... По счастливой случайности артиллеристы остались целы и были выручены вступившими в Новороссийск в августе 1918 года частями Добровольческой армии.
Сколько мужества, терпения и веры в свое дело должны были иметь те «безумцы», которые шли в армию, не взирая на все тяжкие условия ее зарождения и существования! "

Обратите внимание на дату - 18 февраля, то есть новый стиль.

А вот из книги Артёма Весёлого. Он задумал роман-хронику о Гржданской войне на Юге, но так и не закончил:
АНАРХИЯ – МАТЬ ПОРЯДКА
– Чего у них флаг не красный? – спросил Максим.
– Такой больше нравится.
– За кого они?
– То же самое за революцию… Состоят в распоряжении местного ревкома, но подчиняются только своей свободной революционной совести… Как-то зимой приплыл в Новороссийск из Турции Варнавинский полк и мортирный дивизион. Немало тут с солдатами митинговали, долго их уламывали и в конце концов уговорили наступать на Екатеринодар, свергать Кубанскую раду. Ладно, согласились, получили на руки провиант, но перед самым выступлением офицеры-варнавинцы заартачились и объявили нейтралитет. Ревком арестовал сорок три офицера и приказал миноносцу отвезти их в Феодосию, в распоряжение квартировавшей там дивизии. Проходит день, проходит два дня, об офицерах ни слуху ни духу. Шлет ревком радиодепешу: «Где арестованные?». Из моря команда миноносца тоже по радио отвечает: «Свое мы дело совершили» – и больше ни звука… Чисто сработано?… Ха-ха-ха… Рыбаки нас костят на все корки – в бухте то и дело утопленники всплывают, а на базаре рыбу и даром никто не берет, брезгают.
Артем Веселый «Россия, кровью умытая»

Нашем в Интернете и такое сообщение:
“Помню я жестокую расправу большевиков с офицерами Варнавинского полка в Новороссийске. Этот полк возвращался с фронта, чтобы разойтись по домам, и должен был выехать на пароходе из Новороссийска. Большевики потребовали у солдат этого полка, чтоб они им выдали своих офицеров. Солдаты сначала не соглашались, но потом выдали, так как большевики пригрозили им, что не выпустят их из города. Ночью офицерам привязали к ногам ядра и бросили с пристани в воду. Через некоторое время трупы начали всплывать и выбрасываться волнами на берег. Проходя по набережной, я несколько раз мельком видала их. Ужасно тяжелое воспоминание оставалось потом. После этого долгое время никто не покупал рыбы, так как стали в них попадаться пальцы трупов”.
Любопытная книга "Дети эмиграции. Воспоминания" - свидетельства  (сочинения и отдельные воспоминания) детей эмигрантов из России о первых большевистских годах.
http://b-insider.livejournal.com/294448.html

Ну очень похоже на роман Артёма Весёлого.

helblitter написал:

Оригинальное сообщение #616748
А что Вы хотели от людей, которых считали просто рабочим скотом?

Это Ваше наблюдение из личного опыта или....?

Отредактированно boxer (01.11.2012 01:30:09)

Господа!
Нашёл в Интернете:


БОЙ ЗА СТАНИЦУ НОВО-ДМИТРИЕВСКУЮ
Было, может быть, часов семнадцать.
Вдруг колонна остановилась на спуске в овраг, она уперлась в реку (река Черная). Но то, что преграждало путь армии, не было похоже на реку - это было нечто серое, месиво из воды и снега, быстро текущее.
Впереди слышен голос генерала Маркова: он кричит пленным, по пояс погруженным в текущую массу, торопя их найти мост, по которому они накануне шли в заставу.
Рядом с головой колонны Офицерского полка стоит генерал Корнилов со штабом. Не колышется на древке Национальный флаг, он весь побелел от снега и мороза, сжался от стихии природы. Генерал Корнилов молча смотрит на неожиданное препятствие для армии, для Дела в походе за Россией.
Наконец, мост найден. Он посреди разлившейся реки, ставшей шириной шагов в пятьдесят. Конный текинец по приказанию генерала Маркова благополучно переезжает через мост на другую сторону реки, и его не видно за пеленой снега. Генерал Марков быстро подходит к голове колонны своего полка и возбужденно говорит:
- Не подыхать же нам здесь в такую погоду! - и отдает приказание головной 1-й роте на крупах лошадей переезжать на ту сторону реки. Один за другим офицеры с общей помощью взбираются на крупы, и лихие текинцы и черкесы, преодолевая упрямство своих коней, понуждают их войти в воду. Глубина доходит до брюха коней, на мосту - до колена, далее - снова до брюха. Несколько офицеров падают с коней; на мосту падает конь со своими всадниками. Для переправы пехоты мобилизованы все верховые.
На том берегу офицеры скатываются с коней, спешившиеся помогают спуститься следующим. Переправа началась.
Когда головной 3-й взвод весь был уже на том берегу, подъехал генерал Марков. Он отдает приказ командиру взвода:
- На станицу! Не стрелять - только колоть! Вперед! Быстро!
Взвод карабкается на крутой берег и, не имея никакого подобия строя, вытянувшейся толпой идет к еще невидимой станице. Переходит низину, наполненную водой. До станицы, оказывается, было не менее двух верст. За головным взводом, получив то же приказание, идут остальные взводы 1-й роты.
Генерал Марков, оставив у переправы полковника Тимановского, вскочил на коня и поскакал к станице, обгоняя взводы и торопя их. Он догнал головной взвод, когда тот уже вошел в станицу, втянувшись в улицу гуськом по обе ее стороны. Вправо и влево в домах сквозь ставни виден был свет.
Случайная встреча: из одного дома вышел красногвардеец и, не подозревая ничего, спросил проходившего офицера:
- Вы из Екатеринодара?
- С оттелева!
- Стало - пополнение?
- Пополнение! - коротко ответил ему совершенно обессиленный и промокший офицер. Но, видимо, сообразив неладное, красный бросился на офицера, хотя и был без винтовки.
Офицер, имея винтовку на ремне, не смог сразу снять ее: у него руки и пальцы одеревенели. Но... в этот момент сзади оказался генерал Марков верхом на лошади, который из своего мелкокалиберного револьвера прикончил нападавшего.
- Вперед! Вперед! - прокричал генерал Марков - и сам поскакал назад, повторяя подходившим частям одно:
- Вперед!
Второй роте он приказывает:
- По станице влево!
- Третьей - по станице вправо!
А между тем, в станице, едва генерал Марков произвел свой выстрел, первый выстрел в этой атаке, и ускакал назад, из домов стали выбегать люди. Один кричал:
- Товарищи! Не разводите панику!
- А ты кто? - задает ему вопрос офицер.
- Я председатель военно-революционного комитета, - и... он немедленно падает мертвым.
- Что вы наделали с нашим председателем? - кричит другой.
- А ты кто?
- Я секретарь! - и труп секретаря упал на труп председателя.
Спереди и сзади от идущих офицеров выбегавшие из домов красногвардейцы не отдавали себе отчета в положении и падали под штыками добровольцев без единого выстрела с той и другой стороны.
Где-то влево раздались глухие орудийные выстрелы. У красных определенно поднята тревога. Они с оружием выбегают из домов, но где противник, они не знают. Выскочившие из одного дома наталкиваются на поручика Топоркова. Они поняли движение его и поворачивают обратно в дом. Поручик Топорков следует за ними и падает убитым выстрелом из винтовки. Подбежавшие офицеры ворвались в дом...
Бегущие по улице красные встречают штык прапорщика Зиновьева, по прозвищу "Зиночка". Неудачный удар: враг ухватился за штык и дергает "Зиночку" из стороны в сторону. Мимо борющихся пробегают другие красные, не оказывая своему помощи. "Зиночка" в отчаянии кричит:
- Да помогите же! - офицеры выручили.
Три офицерских роты распространяются по станице веером. Продвижение сильно замедлившееся. 3-я рота, распространяясь по улицам вправо, проходит район, где у красных не поднята тревога. У одного дома стоят в нерешительности три офицера.
- В чем дело? - спросил проходивший командир роты, полковник Кутепов. Ему доложили, что в доме много красных. Полковник Кутепов немедленно входит в дом. За ним офицеры. Красные, человек 12-15, спокойно сидели за столом и пили чай из самовара. Полковник Кутепов, заслонив собой стоявшие у стены винтовки, громко спросил:
- Какого полка?
- Мы - варнавинские, - был ответ, но тут же вдруг, все разными движениями и выражениями лиц выявили неописуемый ужас - они увидели на полковнике Кутепове блестящие погоны...
- А мы - Офицерского!
- Кадеты! - воскликнул один.
- Выходи по одному! Выходи в чем есть! - властно сказал полковник Кутепов.
Без всякой заминки выходили ошеломленные красные. Когда вышел последний, полковник Кутепов, улыбаясь, сошел со своего места у винтовок, стряхнул со своей бороды снег, подошел к столу, налил себе кипятку и, выпив его, вышел.
По станице раздавались редкие выстрелы. Действовали, главным образом, штыки.
Офицеры углубляются в станицу. Впереди видны силуэты. Их десятки. Вдруг группу офицеров человек в десять встречает ружейный огонь: первое организованное сопротивление противника. Падает убитым поручик Белокобыльский, двое ранено. Офицеры остановились и, в свою очередь, открыли огонь. Красные упорствуют, но вот офицеры подтянули пулемет. Огонь! Очередь смела врага. Вперед! С ранеными задерживаются несколько офицеров: нельзя их оставить, так как по улице бегают люди - свои ли, красные ли? Подбегают трое. Доктор Ревякин! Ему сдают раненых, и освободившиеся офицеры идут вперед.
На одной из улиц влево на идущих офицеров налетает красная четырехорудийная батарея. Ей кричат: Стой! - в ответ последовали выстрелы. Результат: батарея остановлена, но весь ее человеческий состав уничтожен. Офицеры шли дальше...
***
http://moreandr.narod.ru/lib_ru/markovtsi/mark2-1.htm


Как видите, белые особо с солдатами Варнавинского полка не считались.

Старый Судоремонтник написал:

Оригинальное сообщение #630437
Памятник эсминцу "Керчь" в Туапсе:

Спасибо...не знал что есть такой памятник..

хлеб-соль Колчаку (Сибирь?)

А.В.Плотто, историк русского флота (Париж). Родился в мае 1920г и уже в ноябре эвакуировался с родителями на ЭМ "Цериго" из Севастополя в Константинополь и далее в Бизерту. С 1940г перебрался на учебу в Париж, где живет и сегодня. И еще работает, хотя и тяжело это в таком возрасте, дай Бог ему здоровья!

Отредактированно Петрович (17.12.2012 20:55:14)

Глубокая пропасть зияла между офицерами и матросами. Оскорбления, грубость, унижения "нижних чинов", как тогда называли матросов и солдат, были рядовым явлением. Один из царских генералов поучал своих офицеров: "Офицер, то есть вооруженный представитель высшего класса, должен помнить, что никакие поблажки к нижним чинам допускаться не должны. Стоя перед солдатом, забывай, что он - человек. Солдат есть солдат, вооруженная сила, но сила покорная, несознательная, слепая. Сознание солдату так же нужно, как лошади шелковые чулки. Офицер должен раз и навсегда принять к сведению, что солдат есть мужик, животное, обладающее даром слова, и только" 2.
К работе с "матюхами" - так пренебрежительно офицеры называли призывников - приступали сразу же, как только молодые матросы попадали в морские казармы. Большое внимание уделялось их идейной обработке. Матросам прежде всего объясняли, кто такой "внутренний враг", то есть революционеры: "Враг внутренний - это домашний, подлый, низкий враг, это шайка мятежников, бунтовщиков, негодяев, забывших бога, потерявших совесть; это люди, которым мирное и счастливое житье ближних ненавистно... Каждый из нас, русских, должен употреблять все усилия к искоренению, к истреблению этих врагов". Священники учили матросов послушанию, покорности и смирению. После изнурительной четырехмесячной строевой подготовки, заучивания титулов "особ императорской фамилии", дней их рождения, должностей и званий ближайших начальников новобранцев - вчерашних крестьян и рабочих распределяли по флотским экипажам и кораблям. Начиналась их семилетняя "царева служба".
На кораблях бытовали брань, зуботычины, унизительные наказания. Флотские офицеры, как правило, осуждали в своей среде рукоприкладство, но нередко предоставляли это "право" сверхсрочникам - фельдфебелям, боцманам, кондукторам. Кряжистый, с огромными кулаками, темно-коричневым от загара лицом, седыми усами и белой стриженной "под кочан" головой - таков типичный облик старого флотского служаки, хорошо знавшего, что ничто так быстро не воспитывает нерасторопного матроса, как "боцманская ласка". Какая-нибудь мелочь: секундное промедление, нечищенные сапоги, не к месту сказанное неуставное слово вместо "слушаюсь" и "так точно" вызывали у него однозначную реакцию - матрос получал удар по лицу и не смел жаловаться.
Сверхсрочники занимали особое положение в царском флоте. Они получали хорошее денежное содержание, пользовались различными льготами. Подбирали их в основном из числа зажиточных крестьян и кулаков. Многие сверхсрочники придерживались реакционных взглядов. Из них вербовались провокаторы, осведомители и агенты царской охранки.
Неудовлетворительно было организовано питание матросов. Согласно "Нормальной табели количества провизионных продуктов, входящих в состав порции одного человека в день" матросу полагалось свежее мясо, гречневая или овсяная крупа, масло, зелень, хлеб и т. д. По этой же "табели" разрешалось мясо заменять солониной, хлеб - сухарями, зелень - квашеной капустой, чем на практике пользовались излишне широко. Однако и после замен далеко не все доходило до матросского котла. К деньгам, выдаваемым для питания матросов, прикладывали руку сверхсрочники, заведовавшие приобретением провизии, офицеры-интенданты (ревизоры) и даже командиры кораблей. Исправно выдавалась лишь водка: 100 граммов в обед и 50 граммов в ужин.
Помещения флотских экипажей, в которых размещались матросы, не отвечали элементарным санитарным условиям. В отчете морскому ведомству за 1904 год начальник штаба Черноморского флота адмирал М.Данилевский вынужден был написать о казармах 29-го флотского экипажа: "Казармы имеют керосиновое освещение. Столовая вмещает 15 столов без скамеек при них. За столами вмещается не более 300 человек, и то стоя. Прачечной при экипажах нет...". Не лучшим было положение матросов на кораблях, где кубрики нередко отсутствовали вообще. Матросы подвешивали свои парусиновые койки на крючьях где придется: на боевых постах, в коридорах или ложились спать прямо на полу.
Во время увольнений на берег и отпусков матросам не разрешалось посещать театры, ездить на поездах в вагонах 1-го и 2-го классов, сидеть в трамвае, ходить с женщиной под руку. В Петербурге "нижним чинам" запрещалось появляться на Невском проспекте, Большой Морской улице, Дворцовой и Адмиралтейской набережных, в Таврическом, Александровском и Летнем садах, в Севастополе - на Приморском и Мичманском бульварах, во Владивостоке - на Светлановской улице и т. д. Флотским командованием поощрялось посещение матросами кабаков и домов терпимости на окраинах портовых городов. Закон запрещал матросам жениться в течение всего периода службы.http://www.morkniga.ru/p204255.html
"Казарма в России была сплошь да рядом хуже всякой тюрьмы, - писал В. И. Ленин,- нигде так не давили и не угнетали личности, как в казарме; нигде не процветали в такой степени истязания, побои, надругательство над человеком"

Господа!
Просматривал свои записи, обратил внимание на следующее. После Гражданской войны в составе НВМБ остались "командирские" катера, снятые с затопленных кораблей и носившие их названия: "Екатерина Велика", "Пронзительный" и
"Гаджи-Бей". Судьба остальных катеров - не известна. Ни кто не может приоткрыть этот вопрос?

Азов написал:

Оригинальное сообщение #637379
Ну а... казармы, скажем, Германии, ....., или хотя бы Австро-Венгрии того времени... чем то отличались принципиально от казарм России?... или же русская казарма это было тогда какое то...уникально-эксклюзивное  явление ?..)

Ну и чем эти страны закончили Первую Мировую войну? Где сейчас Автсро-Венгрия? А сколько революций было в Гермамии?

Господин Азов!
Я не специалист по Дальнему Востоку и не могу с Вами дискутировать по теме Япония. Тем более, что там другая система воспитания, чем в Европе.