В качестве причины отхода 1372 сп указывает танки:

"Не выдержав танкового наступления пр-ка, наша пехота отошла на сев.-зап. и юго-зап. [неразборчиво]
города Тукумс" (с. 136 ЖБД 1372 сп).

1372 сп, несмотря на отход, еще и ухитрился взять 23 пленных, 1055 ап - 12 пленных.

1055 ап понес следующие потери: гаубиц 122 мм - то ли 1, то ли 4 (неразборчиво в документе), пушек 76 мм ДА - 2,
пушек 76 мм ПА - 2, арттягачей "Студебеккер" - 4. Личный состав: убито 15, ранено - 24, пропало без вести - 5.

В общем, не зажег "Ойген", ну и хорошо.

Отредактированно Skagerrak (17.11.2019 18:47:35)

Skagerrak написал:

#1395649
Можно вспомнить "Спартак" и "Автроил" - традиция вполне себе дальше пошла.

Командовал «Автроилом» Виктор Александрович Николаев (окончил Морской корпус в 1912 году, служил в 1–м Балтийском экипаже, с 1916 года лейтенант). Помощником командира (он же артиллерийский офицер) эсминца был лейтенант Виктор Николаевич Петров (на год младше Николаева выпуском из Морского корпуса и его личный друг).(С Шигин)
А Спартак просто на камни посадили, перед этим контузив собственного штурмана выстрелом бакового орудия, т.е. Решетников в гардемаринских классах традиции в полной мере усвоить не успел.

Skagerrak написал:

#1395649
Да, условия были проще, но разве, например, разный, как небо и земля, результат боя "Новика" и боев советских
ЭМ был разным из-за потери баз или кораблестроительных мощностей?
Или другой пример - в ПМВ мы читали немецкие коды, а ВОВ немцы наши. Тоже ведь не из-за баз?
И т.д. Уровень подготовки, все же, был намного выше. А если еще были инициативные командующие, вроде Эссена,
было вообще очень неплохо.

С установкой "беречь матчасть" много не навоюешь, особенно когда в любой момент может прилететь страшная Люфтваффа.
Эссен вообще отдельный случай, бо свежий и актуальный боевой опыт минной войны и охоты за миноносцами + полномочия + ресурсы. Что ГВ стране не на пользу пошла, кто б сомневался.

Тут в авиационной ветке промелькнул приказ НКО от 9.09.1942 № 0685 "Об установлении понятия боевого вылета для истребителей" https://ru.wikisource.org/wiki/%D0%9F%D … 84%96_0685

"Фактами на Калининском, Западном, Сталинградском, Юго-Восточном и других фронтах установлено, что наша истребительная авиация, как правило, действует очень плохо и свои боевые задачи очень часто не выполняет. Истребители наши не только не вступают в бой с истребителями противника, но избегают атаковывать бомбардировщиков. При выполнении задачи по прикрытию штурмовиков и бомбардировщиков наши истребители даже при количественном превосходстве над истребителями противника уклоняются от боя, ходят в стороне и допускают безнаказанно сбивать наших штурмовиков и бомбардировщиков.
....
для того, чтобы поощрять только честных летчиков, а ловкачей и трусов выявлять, изгонять из рядов наших истребителей и наказывать их, ПРИКАЗЫВАЮ:
....
Летчиков-истребителей, уклоняющихся от боя с воздушным противником, предавать суду и переводить в штрафные части — в пехоту".

Если бы этот приказ не издали, по вашей логике их поведение тоже можно было бы объяснять "установкой на сбережение матчасти".

Только так ли это было на самом деле?

Отредактированно Skagerrak (18.11.2019 20:07:20)

Это же не значит, что больше там не воевали, просто пауза между операциями.

///Там вопросы прежде всего к штабам, вернее к организации в них службы.
Так Морозов и пишет, что именно для штабной работы нужен высокий уровень общей культуры...

Белли вспоминал об Александрове: " он был окружен ореолом разоблачителя вредных теорий, новатором в военно-морской науке... В теории и практике ведения морских операций A.П. Александров не имел никакого представления. Знал он только критику теории владения морем..."

Морозов: "флот для «малой войны» строился как ударный флот против крупных надводных кораблей. Его основным оружием являлась торпеда, а классами кораблей — вооруженные торпедами эсминцы, сторожевики, катера и подводные лодки. Сосредоточив свое внимание на их строительстве, руководство РККФ очень мало внимания уделяло классам кораблей, призванным обеспечивать действия ударных сил: тральщикам, охотникам за подлодками, сторожевым катерам. Еще меньше внимания уделялось вспомогательному флоту — транспортам, танкерам, плавбазам и т.д. Флот получался не сбалансированным по классам кораблей. Такое положение дел допускалось сознательно. Считалось, что важно в первую очередь построить ударные корабли, оставив все остальное на потом. А «потом» наступала новая пятилетка, и все повторялось вновь: одни классы строились десятками и сотнями, другие — почти не строились вообше". 

Далее: "ни реальных концепций применения, ни оперативных планов противной стороны наши высшие военные чины не знали. Вместо этого рисовался какой-то совершенно надуманный образ действий врага, наиболее опасный для нашей страны, но связанный для него с большими потерями и потому для противника не приемлемый. Неумение и нежелание поставить себя на его место являлось естественным результатом ИЗБАВЛЕНИЯ ОТ НАИБОЛЕЕ ГРАМОТНЫХ ВОЕННО-МОРСКИХ СПЕЦИАЛИСТОВ И ПРОВАЛА С ПОДГОТОВКОЙ НОВЫХ ВОЕННЫХ КАДРОВ. В результате основные задачи на оперативно-тактическую подготовку оказались нежизненными, некоторые тактические приемы — неприменимыми. Подводники фактически не готовились к атакам тихоходных целей, не имели практических рекомендаций, как действовать на коммуникациях противника. Все это не могло не отразиться на действиях наших подводных сил в первые месяцы Великой Отечественной войны".

Еще: "Первая мировая и последовавшая за ней Гражданская войны вычеркнули из общеобразовательного процесса целое поколение. Часть этого генофонда безвременно погибла, часть оказалась в эмиграции. Сословные ограничения, введенные на призыв в РККА, закрыли дорогу в военно-учебные заведения для многих тысяч наиболее образованных молодых людей. Прежнюю дворянскую замкнутость сменило стремление принимать только представителей «трудового народа». Формальное снятие ограничений в 1939 году на практике обернулось всевозможными нормами на прием рабочих, крестьян, военнослужащих срочной службы, а в отдельные периоды — ограничениями и отбором по национальному признаку. Кстати, подавляющее большинство молодых рабочих и тем более крестьян вовсе и не мечтали профессионально связывать свою жизнь с военной службой. Из плохих традиций прочно прижилась «семейственность» в виде исключений из общих правил приема и различных привилегий для детей и родственников высокопоставленных командиров и чиновников. И этот недостаток весьма характерен и для военных училищ сегодняшнего дня.

Еще одним фактором, оказавшим большое влияние на подготовку кадров для ВМФ, являлась деятельность органов руководства флота, и в первую очередь его организационно-мобилизационных органов. Служивший в них начальствующий состав выпестован системой подготовки кадров, которая, как показали события, воспроизводила сама себя. Слабость теоретической подготовки, весьма характерная для наших военно-морских учебных заведений (ВМУЗов) того периода, очень часто приводила к отсутствию умения и желания заглянуть в завтрашний день, определить необходимое число специалистов на перспективу. Начальник управления ВМУЗов К.И. Самойлов признавал, что «все ВМУЗы комплектовались исходя не из потребностей в командных кадрах, а из вместимости зданий».

Стройной и высокоэффективной, применительно к описываемому периоду, ее (систему подготовки кадров ВМФ) назвать вряд ли возможно, но на то были и свои объективные причины. Во-первых, сами кандидаты имели весьма неоднородное общее образование. Проигнорировать стремление всех «неучей» попасть в ВМУЗы было нельзя — они имели то же самое рабоче-крестьянское происхождение, что и сама новая власть.

Начальник Военно-политической академии (она выпускала политработников высшего ранга и для флота), Б.М. Иппо заявил: "Значительная часть слушателей не отвечает требованиям. Мы в наших академиях вынуждены обучать людей арифметике, самому элементарному правописанию. Ведь он еще пишет не «донесение», а «донисение», он еще пишет не «взвод», а «звод»".

Острая необходимость пополнения флота новыми кадрами вела к излишней терпимости многих преподавателей и постановке положительных оценок «за рабоче-крестьянское происхождение». Весьма характерно, что эта ироничная формулировка жива в наших военных училищах и поныне. Вот как вспоминал свои вступительные экзамены В.В. Правдюк: «Училище им. Фрунзе, наверное, никогда не наполнялось таким числом абитуриентов, как в мае 1933 года... В таком скоплении нетрудно было сдавать экзамен за другого, тем более что анкета поступающего в те годы еще не имела фото. Лишь впоследствии, уже в процессе учебы, обнаруживались анекдотические образцы безграмотности, вроде четырехбуквенного сочетания в слове «еще» или в алгебраическом примере а2 изображался в виде буквы «а», помещенной в четырехугольник».

Изучение послужных карт командиров подводных лодок Великой Отечественной показывает, что большинство из них, поступавших с «гражданки», имело за плечами семь, реже восемь классов образования. Те, кто поступал с флотов, могли иметь и по четыре-пять классов и даже меньше. Так, первый Герой Советского Союза в ВМФ И.А. Бурмистров окончил до поступления в ВМУ три класса церковно-приходской школы и два класса городского училища. Герой-подводник № 2 Н.П. Египко имел за плечами три класса ремесленной школы и школу повышенного типа, оконченную в период срочной службы на ЧФ. Оба окончили ВМУ в 1932-м и 1931 году соответственно.
Лишь выпускники ВМУ имени Фрунзе 1936 года и последующих лет, как правило, имели 10-летнее школьное образование. Увы, и оно само по себе не гарантировало качества. Начальник управления ВМУЗов контр-адмирал К.И. Самойлов докладывал на состоявшихся в конце 1940 гола сборах высшего руководящего состава ВМФ: «В этом году набор проводился исключительно по системе индивидуального набора. Мы имели 48000кандидатов, а из них приняли только около 3000. Несмотря на это, мы все же вынуждены были принять довольно большое количество лиц, не выдержавших конкурсные испытания (!!!). Это говорит о слабой работе тех школ Наркомпроса, в которых учились эти люди. Особенно слабо, видимо, дело обстоит в провинциальных школах... В частности, плохо обстоит дело с подготовкой по русскому языку, физике и химии».

«Преподаватель, поставивший по своему предмету менее 75% отличных и хороших оценок, считается плохим... Преподаватель, поставивший слушателю отметку «посредственно», считается как бы виновником в том, что не сумел научить для более хорошей оценки. Слушатель, получивший отметку «посредственно», перестает здороваться с этим преподавателем. Последний окружается холодком и при случае «прорабатывается» в газете, поддержки же у своего начальства он не встречает. Такое положение приводит к тому, что преподаватели начинают «побаиваться» своих слушателей и, чтобы не наживать себе неприятностей, избегают ставить отметки «посредственно», а тем более «неудовлетворительно» в тех случаях, когда это является справедливым и необходимым». Для того чтобы до конца понять, в каком положении находился преподаватель, следует добавить, что он в любой момент мог стать жертвой тайного доноса или даже открытого выступления со стороны слушателя на партсобрании.

На заседании Военного совета РККА в конце 1937 года командующий КБФ И.С. Исаков так охарактеризовал положение: "Морская подготовка командиров никуда не годится. Я ответственно это заявляю. Мы держим рекорд в части того, что наши курсанты меньше всех плавают, даже финны плавают в три раза больше, чем наши командиры. Приходит теоретически подготовленный человек (имелся в виду выпускник ВМУ. — Примеч. авт.). Он пропагандист, теоретик, он все что угодно, только не моряк. Он боится погоды, его укачивает и он делает такие аварии, что сажает корабль на мель, в штиль, среди бела дня, когда рядом стоит буй".

На большие корабли «Комсомолец», «Нева», «Днепр» мы сажаем по 600 курсантов. Если 600:6, то получается 100, т.е. один раз в 100 дней курсант может стоять на каждом данном вахтенном посту, или один раз в 3,5 месяца. Где же он будет набирать практические навыки командования, если он один раз в 3,5 месяца стоит на вахте?

Вместо приоритетности прикладных дисциплин перед остальными — фактически произошла отмена последних, В ПЕРВУЮ ОЧЕРЕДЬ ОБЩЕОБРАЗОВАТЕЛЬНЫХ ГУМАНИТАРНЫХ, БЕЗ КОТОРЫХ КОМАНДИРЫ, ОСОБЕННО СТАРШЕГО И ВЫСШЕГО ЗВЕНА, НЕ ИМЕЛИ НЕОБХОДИМОЙ ТВОРЧЕСКОЙ ШИРОТЫ МЫСЛИ И КУЛЬТУРЫ.

"Сознание того, что большая часть технической начинки советских субмарин пришла к нам из-за границы, не могло не порождать у многих подводников ощущения значительного технического превосходства врага. Особенно тяжело было молодым, недавно выпущенным из училищ командирам до того момента, как они побывали в первом серьезном боевом контакте. Ночные вспышки прожекторов на берегу плюс пара пролетевших самолетов могли производить впечатление, что за лодкой ведется неотрывное наблюдение. Когда в июле 1941 года субмарина «М-172» при движении в подводном положении села на камни недалеко от входа в Кольский залив и ее не остановленный своевременно электродвигатель начат искрить, у командира лодки Д. Я. Лысенко началась настоящая истерика, при которой он кричал, что «немцы вытягивают лодку на поверхность сверхмощными магнитами»".

Очень многое в вопросе формирования профессиональных знаний зависело от самого командира, точнее, от его желания заниматься самообразованием непосредственно в ходе службы, а не от той базы, которая закладывалась в училищах. Оттого-то и получилось, что многие командиры лодок, пришедшие из торгового флота, оказались более соответствующими своим должностям, чем «профессионалы», окончившие ВМУЗы и академии.

Pavel on Tars написал:

#1396814

Но главная истинная причина неудач — неудовлетворительное качество подготовки военных кадров в СССР на протяжении всего межвоенного периода

Основная причина - наличия комиссаров, который имеет право отменить ЛЮБОЕ решение командира..

Georg G-L написал:

#1396885
Про комиссаров в книге - отдельно написано...

Директивой PBC СССР № 4763/51008 от 12.01.1925 и приказом № 234 от 02.03.1925 в Красной Армии вводилось единоначалие для тех частей, где командирами являлись члены РКП(б), имеюшие опыт партийно-политического руководства (вопрос а что с командирами - членами ВКП (б) такого опыта не имеющими???)
При беспартийных командирах частей и соединений военные комиссары оставались, но освобождались от повседневного контроля над строевой и административно-хозяйственной деятельностью. На них возлагались функции партийно-политического руководства и ответственность за морально-политическое состояние личного состава. Приказом PBC СССР № 800 от 30.07.1925 было объявлено «Временное положение о военных комиссарах армии и флота и помощниках командиров по политчасти», регламентирующее их функции и обязанности. В ноябре 1928 г. его сменило постоянное положение «О комиссарах, командирах-единоначальниках и помощниках по политической части».
Постоянными представителями коммунистической партии на кораблях являлись секретари партийных организаций. Партсобрания проводились ежемесячно, их темы в большинстве случаев были непосредственно связаны с жизнью корабля или соединения, а так же с событиями в стране и партийными съездами. Контролировал деятельность рядовых партийных организаций отдел политпропаганды.
27 июня 1937 г. вышел приказ наркома обороны К.Е. Ворошилова № 085 «О введении в штаты всех соединений PKKA должностей военных комиссаров и начальников политотделов». Чуть позже должности военкомов были введены также в частях и подразделениях, применительно ко флоту — и на кораблях 1 и 2 рангов. При этом должности начальников отделов политической пропаганды со своими функциями сохранялись. Приказом HKO № 165 от 20.08.1937 вводилось положение о военных комиссарах РККА. Согласно ему, комиссар вместе с командиром отвечал за «воспитание красноармейца и всего начальствующего состава в духе беззаветной преданности Родине и Советской власти и беспощадной борьбы с врагами народа», а также за «политико-моральное состояние части, за выполнение воинского долга и проведение военной дисциплины всем личным составом части снизу доверху, за боевую, оперативную и мобилизационную готовность, за состояние вооружения и войскового хозяйства части (соединения, управления, учреждения и пр.)».
О том, как этого следовало добиваться, весьма прозрачно говорилось в других пунктах положения: «Военный комиссар совместно с командиром обязан оградить вверенную ему воинскую часть (соединение, управление, учреждение и пр.) от проникновения и появления в ней врагов народа, шпионов, диверсантов, вредителей, пресекая немедля и решительно всякие действия, могущие нанести вред РККА... На военного комиссара возлагается обязанность строжайше следить за точным исполнением всеми работниками части (соединения, управления, учреждения и пр.) всех приказов, инструкций и положений. относящихся к сохранению военной тайны... Военный комиссар должен повседневно и всесторонне изучать личный состав своей части (соединения, управления, учреждения и пр.), знать настроения, нужды и запросы красноармейцев и начальствующего состава». С учетом того, как тогда трактовались такие понятия, как «враг народа»  и «вредитель», можно не сомневаться, что комиссары сыграли большую и весьма негативную роль в шельмовании военных кадров в 1937— 1938 гг. Впрочем, политорганы и сами понесли немалый урон входе политических чисток. Были расстреляны члены военных советов: ВМС РККА (должность ЧВС введена в июне 1937 года) — Н.И. Ильин, СФ — П.П. Байрачный, КБФ — Г.А. Зиновьев, ЧФ — Г.И. Гугин, СИ. Земсков и Ф.С. Мезенцев, ТОФ — Г.С. Окунев,атак-же начальники политуправлений: ВМФ — М.Р. Шапошников, ЧФ — П.М. Фельдман. Покончил жизнь самоубийством (объявлен «врагом народа» посмертно) начальник политуправления КБФ A.C. Гришин и т.д.
Увеличение штата флотских политработников более чем в два раза начиная с июня 1937 года и репрессии в одночасье создали гигантскую кадровую проблему по этой категории военнослужащих. В своем приказе № 0179 от 17.11.1937 нарком обороны К.Е. Ворошилов отмечаї. что «укомплектование РККА политсоставом, особенно высшего и старшего звена, идет крайне медленно. В подборе кадров немало еще косности и рутины — ищут готовых работников, и недостаточно смело идет выдвижение молодых, способных, преданных партии людей». Подобные указания подстегивали руководство на местах к выдвижению людей, не имеющих для того необходимого опыта и способностей. Так, в октябре 1938 года член Военного совета СФ Д.О. Корниенко докладывал секретарю ЦК ВКП(б) A.A. Жданову, что за четыре с половиной месяца из политруков на должности старшего политсостава выдвинуто 33 человека (закрыто около 40% вакансий), а из младших командиров на должности средних командиров и политработников — 103 человека, что составляло примерно 15% от штатной численности начсостава СФ того времени.
А вот, что называется, портрет с натуры «политвыдвиженца» того времени (мемуары В.В. Правдюка): «А.Ф. Селезнев еще в 1938 году служил рядовым — штурманским электриком — на подводной лодке типа «М» в Ораниенбауме. Осенью этого же года КБФ посетила делегация ЦК BЛКСМ, и перед отъездом командованию предложили представить несколько комсомольцев для поощрения. В числе представленных был краснофлотец Селезнев А.Ф., оказавшийся вскоре награжденным... орденом Ленина. При выборах в Верховный Совет СССР первого созыва кандидатом от Балтики был выдвинут орденоносец-краснофлотец А.Ф. Селезнев и, конечно, избран депутатом. В дальнейшем, считая неудобным оставлять его на прежней должности, командование отправило Селезнева на учебу в военно-морское политическое училище им. Энгельса (в Ленинграде), где, вместо положенных двух лет учебы, сумели подготовить его за шесть месяцев и выпустить в звании старшего политрука (выпускникам этого училища присваивалось звание политрука) с назначением заместителем командира «С-9» по политчасти. Таким образом, из хорошего штурманского электрика сделали очень неудачного политработника. Застенчивый по натуре, стесняясь своей некомпетентности, неумения установить контакт с личным составом, он, напустив на себя важный вид, замкнулся в себе... Редкий гость в кубриках на берегу и в отсеках лодки в походах, он стал заслуженным героем анекдота, сочиненного кем-то в первые дни войны.
Матрос спрашивает: «А где наш комиссар?»
Ответ: «Как где? Уехал на сессию Верховного Совета».
«Ну и ну, в первый боевой поход — и не пошел!»
Конечно, он был на лодке, но не затруднял себя общением с личным составом».
Увы, данный случай единичным не являлся. Масла в огонь под-швали еще два обстоятельства: во-первых, понимание командирами субмарин, что главной задачей комиссара является наблюдение именно за ним — командиром, и, во-вторых, высмеянная в огромном количестве анекдотов полная флотская некомпетентность комиссаров.
12.08.1940 г. Президиум Верховного Совета издал указ «Об укреплении единоначалия в Красной Армии и Военно-Морском Флоте». В нем объявлялось, что «институт комиссаров уже выполнил свои основные задачи, что командные кадры Красной Армии и Военно-Морского Флота за последние годы серьезно окрепли», в связи с чем единоначалие восстанавливается, а вместо должности военкома в частях и на кораблях вводится должность заместителя по политической части.  Но период единоначалия продолжался сравнительно недолго — всего 11 месяцев. Началась Великая Отечественная война и уже 16.07.1941 свет увидел очередной указ ПВС «О реорганизации органов политической пропаганды и введении института военных комиссаров в РККА» (спустя четыре дня приказом № 367 наркома Н.Г. Кузнецова он был распространен и на ВМФ). В тексте указа говорилось, что «война... потребовала, чтобы политработники не ограничивали свою работу пропагандой, а взяли на себя ответственность также и за военную работу на фронтах». Истинные цели введения комиссарства маскировались следующей фразой: «С другой стороны, война усложнила работу командира в полку и дивизии и требует, чтобы командиру полка и дивизии была оказана полная помощь со стороны политических работников не только в области политической работы, но и в области военной». Интересно, как ее могли оказать комиссары, многие из которых не имели даже элементарного военного образования? Истина раскрывалась в секретной директиве начальника Управления политпропаганды (с июля переименовано в Политуправление) ВМФ И. В. Рогова: «Комиссары и политработники обязаны знать, что они — глаза и уши ленинско-сталинской партии и Советского правительства, что они должны быть носителями духа партии Ленина — Сталина, ее дисциплины, ее твердости и мужества в борьбе с врагами нашей Родины».
Еще раньше — директивой от 22.06.1941 — начальник Политуправления ВМФ утвердил порядок и срочность представления донесений нижестоящих политорганов (политдонесений):
«Немедленно шифром доносить в Главное управление политической пропаганды Военно-Морского флота о фактах измены Родине, диверсии, вредительства и шпионажа, о коллективных неисполнениях приказаниях, о фактах трусости начсостава.
Ежедневно фельдсвязью представлять в ГУПП (Главное управление политической пропаганды. — Примеч. авт.) ВМФ политдонесения, в которых давать сжатую, но конкретную (в лицах и фактах) характеристику настроений и боевой деятельности личного состава, примеры героизма и самоотверженности; оценку деятельности политработников и органов политпропаганды, их руководства политическим обеспечением боевых операций кораблей, частей и соединений. Особыми разделами, номере надобности, в донесениях освещать:
а) состояние революционной бдительности и воинской дисциплины, меры по их усилению;
б) настроения и производственную деятельность вольнонаемных рабочих и служащих предприятий и учреждений тыла;
в) настроения и степень участия семей военнослужащих в активной помощи действующему флоту;
г) состояние соединений, кораблей, возвратившихся из боевой операции, и мероприятия органов полит пропаганды.
Немедленно по издании представлять в ГУПП копии всех приказов, директив, указаний, обзоров, планов работы и перечней мероприятий УПП по обеспечению различных видов боевой деятельности по три экземпляра всех печатных изданий УПП флота и ОПП соединений (газеты, листовки, обращения, брошюры, лозунги, плакаты и т.д. и т.п.)».

Начсостав флота болезненно отнесся к возобновлению комиссарства, не без оснований полагая, что ничего хорошего это ему не принесет. В той или иной завуалированной форме многие из командиров высказывали свое несогласие с указом. Вот фрагмент классического политдонесения того времени: «Начальнику политического Управления КБФ дивизионному комиссару товарищу В.А. Лебедеву от полкового комиссара тов. Кущенкова (начальник политотдела БПЛ КБФ. — Примеч. авт.). ...5.09.41 г. в кают-компании «Полярная звезда» Египко (в тот момент Н.П. Египко командовал объединенной БПЛ КБФ. — Примеч. авт.) высказывал мысль, направленную против Указа Президиума Верховного Совета «О введении института комиссаров». Он говорил: «Введение института комиссаров на флоте, по моему мнению, не целесообразно — на корабле это лишняя жертва. На переходе Таллинн-Кронштадт мы могли погибнуть оба. По-моему надо дать больше самостоятельности командиру. Сделать так, чтобы командир мог без боязни выражать свои мысли и действия. После введения комиссаров в армии больших изменений не произошло, как раньше командир бежал с поля боя, так и теперь, только добавилось, что за командиром вслед бежит комиссар».
Комиссары до того уже находились на подлодках в статусе заместителя командира и потому не могли не признавать его роли и главенства на корабле. На это, как на один из главнейших недостатков в работе комиссаров, и указывал в одной из своих директив И. В. Рогов: «До сих пор встречаются еще комиссары, которые не изменили стиля своей работы и продолжают работать по старинке. Вместо того, чтобы строго контролировать выполнение всех приказов высшего командования, всеми мерами добиваться их выполнения, самим проявлять инициативу и принимать активное участие в разработке боевых приказов, они продолжают ходить по пятам за командиром и подписывать уже готовые решения». Но могло ли быть иначе при отсутствии у комиссаров необходимых военных знаний?
Институт военных комиссаров был упразднен Указом  «Об установлении полного единоначалия и упразднении института военных комиссаров в Красной Армии» от 09.10.1942 (распространен на ВМФ приказом HK ВМФ № 285 от 13.10.1942). В мае 1943 года постановлением ГКО упразднялся институт заместителей командиров по политчасти в ротах, батареях, эскадронах и эскадрильях. В соответствии с ним ликвидировались и должности замполитов на подлодках.

Мда как то нехорошо вышло.....

SeeMin написал:

#1397150
а отношение к военспецам - ни в коем случае.

Главная причина - революция как таковая. Это и не признавали.

dim999 написал:

#1397220
Не поделитесь чем-нибудь аналогичного уровня за авторством Белли или кого там сам Белли за эталон считает?

Вопрос не ко мне. Все цитаты из книги ув. М. Э. Морозова.

dim999 написал:

#1397220
ПЛ у нас активно строили и к потере относились вполне философски.

Потеря ЭМ чем-то из ряда вон выходящим также не была. Только на Балтике их 17 штук потеряли в 1941, ПЛ - 27, в общем-то,
вполне сопоставимо.

dim999 написал:

#1397220
спокойно смотрели на сохранение крейсера ценой потери почти всех транспортов, а после потери ЭМ - переводили оставшиеся корабли в резерв РГК.

Вопросы и разборки после Таллинского перехода были, в том числе и о причинах потери почти всех транспортов с войсками. Я бы не сказал, что "спокойно смотрели".
То, что в конечном итоге все по большому счету замяли, было видимо связано с тем, что не захотели трогать Трибуца.

"Перевод в резерв" произошел после известных событий октября 1943, но вообще, это, ИМХО, еще один миф, что мол над флотом тряслись и
берегли его, чтобы сохранить корабли после войны. Для чего? Для союзников никакой угрозы
они не представляли, я думаю, Ставка это не могла не понимать, в особенности с учетом их результатов во время ВОВ.

Скорее видимо не хотели каких-нибудь дополнительных катастроф после октября 1943 с учетом низкой боеспособности надводных кораблей - сомнительно,
что добьются чего-нибудь, а некая потеря престижа / подъем ЧСВ у немцев будет.

Отредактированно Skagerrak (21.11.2019 18:53:10)

Skagerrak написал:

#1397290
то не захотели трогать Трибуца.

Незаменимых людей у нас нет. (с.)
С какой это стати. Его и надо было для профилактики шлепнуть на торце пирса.

Skagerrak написал:

#1397290
Только на Балтике их 17 штук потеряли в 1941, ПЛ - 27, в общем-то,
вполне сопоставимо.

Ну ПЛ, то хоть чтото сделали....