Сейчас на борту: 
armour-clad,
BergSkorpion,
ВладимирФ,
клерк,
Сибирский Стрелок
   [Подробнее...]

Страниц: 1 2 3 4 … 11

#26 10.06.2010 15:17:48

vs18
Капитанъ I ранга
k1r
anna3 stas3b
Откуда: Харьков, Украина
Сообщений: 3745




Re: Действия флота. Документы. Отдел IV. 2-я Тихоокеанская эскадра. Книга третья. Бой 14 - 15 мая 1905 года.

23.

Показание Капитана 2 ранга Артшвагер.

10 мая 1905 г., не доходя до Шанхая двухсот миль, была произведена в море последняя погрузка угля по сигналу бывшему накануне: «третьему отряду броненосцев принять наивозможно более угля», что и было исполнено таким образом, что в добавок к углю, помещающемуся в угольные ямы, был взят еще уголь в мешках и корзинах. Уголь в мешках был помещен по бортам в два ряда, во всех каютах, кают-компании и командирской каюте, в которой, кроме угля по бортам, было еще положено в задней ее половине около 1000 пудов. В жилой палубе был взят уголь на места бывших минных аппаратов, в батарейной палубе в метках, на траверзы у 120 мм. орудий и в корзинах, кругом машинного люка, кроме того на юте в мешках и корзинах; всего 550 тонн,—на 170 тонн более, чем значилось в тактическом формуляре. При такой нагрузке броненосец сидел кормой более 22 ф. (по формуляру 17½), а броневой пояс был весь в воде, так что верхняя его кромка была ниже поверхности воды на 5 — 6".
11 мая, после 8 час. утра, подойдя к Шанхаю, отпустили часть транспортов, бывших под коммерческим флагом, в Шанхай вместе с крейсерами: «Днепр» и «Рион», а затем, идя сначала на Норд, повернули к Цусимскому проливу.
12 мая, в четвертом часу дня, начали получаться посторонние телеграммы на телеграф без проводов, о чем с нашего броненосца семафором передали на броненосец «Николай», на котором ужо в это время поднимали сигнал: «Неприятель производит сигнализацию беспроводным телеграфом». В пятом часу дня был сигнал с броненосца «Князь Суворов»: «Ожидать повторных минных атак». С заходом солнца, как это делалось постоянно, все было приготовлено к отражению минных атак. Атак не было.
13 мая, в продолжение всего дня, получались неприятельские телеграммы по беспроволочному телеграфу.
Утром был сигнал с флагманского броненосца «Князь Суворов»: «Неприятельские разведчики видят наши дымы, по телеграфным знакам предполагается семь кораблей». С разрешения командира, наш аппарат был один раз пущен ненадолго, чтобы помешать японским переговорам, на подмеченный японский позывной сигнал получался ответ. Как до, так и после обеда производились перестроения по сигналам Командующего эскадрой. Ночью ожидали минных атак; их не было.
14 мая, в седьмом часу утра, (в начале), был сигнал с крейсера «Адмирал Нахимов»: «Вижу на правом траверзе военный корабль». В это время эскадра была в походном строе:

http://s50.radikal.ru/i129/1006/2f/b9ebc29a4174.jpg

Немного времени спустя, после подъема флага, слева позади нашего траверза, на горизонте, который был подернут мглой, показались дымки, а, затем, выяснилось, что это четыре неприятельских крейсера: трое — типа «Матсушима» и один — типа «Нанива». На расстоянии 70 кабельтовов и менее, благодаря их серой окраске трудно было определить расстояние, так как окраска подходила к фону. С появлением неприятельских крейсеров, на флагманском броненосце «Князь Суворов» были подняты сигналы, сначала, — «Приготовиться к бою», а, затем, «I и II отрядам броненосцев иметь 11 узлов ходу, а III отряду и транспортам иметь 9 узлов». В 9½ часов I отряд броненосцев, миновав траверз броненосца «Император Николай І». повернул вдруг влево на 4румба; повернул также и II отряд броненосцев.

http://s41.radikal.ru/i094/1006/89/ef8d5c19f1b8.jpg

В течение этого времени японцы, идя сходящимся с нами курсом, постепенно с нами сближались и, около 10 часов утра, когда они подошли к нашему траверзу (приблизительно 10 час. 10 мин.), с расстояния более 40 кабельтовов, открыли огонь, на который по выстрелу с броненосца «Бородино» отвечали: III отряд броненосцев, а также крейсера «Владимир Мономах» и «Дмитрий Донской». Наш строй в это время был, как показано на чертеже № 2. Спустя некоторое время после открытия огня, был сигнал с броненосца «Князь Суворов»: «Не бросать даром снарядов». Японские крейсера вскоре повернули все сразу влево на 8 румбов и быстро скрылись. Вся стрельба продолжалась восемь минут; из нашей носовой башни попал снаряд во второй японский крейсер в середину у самых труб, что также было замечено с броненосца «Адмирал Апраксин», потом с него было передано по семафору на броненосец «Император Николай I».
Около половины одиннадцатого наша эскадра уже выстроилась в одну кильватерную колонну. В 10 час. 40 мин., один только первый отряд броненосцев, повернув вправо на 4 румба, стал правой кильватерной колонной, левую же составляли отряды: II и III броненосцев и крейсерский, головным левой колонны был броненосец «Ослябя». В это время были сигналы с броненосца «Князь Суворов»: «Команда имеет время обедать повахтенно» и «Курс после полдня Норд-Ость 23°, ход 9 узлов».
Приблизительно около полдня, слева опять показались японские крейсера, а в час дня на нашем траверзе видны были дымы и появились неприятельские броненосцы и крейсера в числе 12, идущие большим ходом в кильватерной колонне с промежутками около 8 кабельтовов и даже более растянуто. Неприятель нас обгонял и, придя на крамбол, начал поворачивать влево на пересечку нашего курса. В это время, наш I отряд броненосцев повернул последовательно на 4 румба влево, намереваясь вступить в голову нашей колонны. Идя большим ходом, склоняя все время курс влево, в растянутом кильватерном строе, неприятель перешел на нашу левую сторону; имея курс почти противоположный нашему и пройдя траверз броненосца «Князь Суворов», неприятельский головной корабль повернул еще влево на 16 румбов, а за ним последовательно и остальные его корабли; когда неприятель вытянулся в одну кильватерную колонну, к этой колонне ужо примкнули его легкие крейсера, бывшие у нас ужо раньше слева.
Наши крейсера и разведочный отряд примкнули к транспортам еще в начале захождения японцев. В 10 час. 40 мин., когда еще I отряд не совсем вступил в голову нашей колонны, с броненосца «Князь Суворов» открыт был огонь и тотчас же за ним был открыт огонь со всех наших кораблей, с расстояния 48 и более кабельтовов. Неприятель тотчас же отвечал. Неприятель шел сходящимся с нашим курсом и обгонял нас, сосредоточив сначала стрельбу по броненосцу «Ослябя», а затем, когда несколько его кораблей были впереди траверза броненосца «Князь Суворов», то по этому последнему. При вступлении I отряда броненосцев в голову нашей колонны, отряды нашей колонны должны были уменьшать ход почти до малого и вообще линия кильватера несколько расстроилась. После вступления I отряда в голову колонны, около 2 час, дня, броненосец «Ослябя» начал выходить из строя и в то же время броненосец «Князь Суворов» повернул вправо на 16 румбов, за ним поворачивали последовательно и остальные корабли, за исключением броненосца «Ослябя», который окончательно вышел из строя вправо и начал погружаться носом, а затем, немного спустя, перевернулся (около 2 с половиной часов дня). Приблизительно в 3 часа дня, вышел из строя броненосец «Князь Суворов» со сбитыми трубами и мачтами, окутанный пламенем и дымом, наша колонна прикрывала его от огня неприятеля, но в это уже время на броненосцах I и II отрядов начались пожары и начали выходить из строя некоторые из них. Наша колонна двигалась по кругу, внутри которого находились вышедшие из строя суда, неприятель же, обладая преимуществом в ходе, описывал круг большого диаметра.

http://s45.radikal.ru/i108/1006/dd/c6301a74618e.jpg

В 3 с половиною часа дня вышли из строя броненосцы «Наварин» и «Сисой Великий» и, оправившись, вступили в кильватер, сзади нас; в это же время погибли: транспорт «Камчатка» и крейсер «Урал», так что в 4 часа порядок нашей колонны был следующий: броненосцы «Император Александр III», «Бородино», «Орел», III отряд броненосцев, «Наварин», «Сисой Великий», «Адмирал Нахимов» и т. д.
В 5 часов вечера вышел из строя броненосец «Император Александр III», обгоревший, с креном и, еще имея пожар наверху, вскоре перевернулся.
До этого времени бой велся почти исключительно с левого борта; только один раз, и то ненадолго, стрельба была с правого борта.
В 5 с половиною часов вечера, с броненосца «Император Николай I», был сигнал: «Курс Норд-Ост 23°», колонна наша состояла из кораблей в следующем порядке: «Бородино», «Орел», III отряд броненосцев, «Наварин», «Сисой Великий» и «Адмирал Нахимов». Броненосец «Князь Суворов», по выходе из строя, в него более не вступал и до 5 с половиною часов вечера курсы вообще были переменные, и, хотя несколько раз колонна и шла к югу, но в общем, место боя несколько передвинулось к северу.
В 6 час. вечера один из наших миноносцев, перейдя с правого нашего борта на левый, под носом, передал голосом, что адмирал Рожественский передал командование адмиралу Небогатову. В 7 час. вечера броненосец «Бородино», с креном и имея большой пожар, вышел в сторону, а затем, вступя сзади нас в кильватер, перевернулся.
Неприятель, в это время, перешел на нашу правую сторону и в 7 час. 20 мин., повернув всеми кораблями вдруг на 8 румбов, в строе фронта скрылся за горизонт; в это время заходило солнце; появились неприятельские миноносцы. На броненосце «Император Николай I» был поднят сигнал: «Следовать за мной» и он повернул влево, а за ним пошли в следующем порядке: броненосцы «Орел», «Адмирал Апраксин», «Адмирал Сенявин», «Наварин», «Сисой Великий», «Адмирал Нахимов» и крейсер «Владимир Мономах», а броненосец «Адмирал Ушаков» шел слева, сзади нашего траверза. Курс был приблизительно Зюйд-Вест, по направлению к нашим крейсерам, которые были ранее этого поворота сзади нас и теперь вели перестрелку с миноносцами, шедшими на нас в атаку. Миноносцы атаковали нас с правого борта ближе 4 кабельтовов, но подошли и, будучи встречены сильным огнем наших кораблей, отступили. Наша колонна повернула последовательно на север и пошла, имея курс Норд-Ост 23°. В 8 с половиною час. вечера, когда уже совершенно стемнело, начались беспрерывные атаки миноносцев неприятеля, длившиеся до полуночи.
Атаки производились группами и одиночными миноносцами. Все почти атаки происходили с правого борта контр-курсами, различными скоростями; с правого борта около пяти атак, а с левого — две. На наших кораблях все огни были потушены. Броненосец «Орел», а также III отряд броненосцев прожекторами не светили постоянно, как это делали, идущие сзади нас, корабли II отряда, а, выискав атакующий миноносец, внезапно его освещали и производили по нем стрельбу из всех орудий сразу (также и пулеметов), а, затем, прожектор тушили. (действовал один кормовой прожектор, так как носовой, после дневного боя, не мог действовать). Таким манером был расстрелян нашим броненосцем большой миноносец (двухтрубный), он был замечен тихо идущим на нашем правом траверзе, внезапно освещен и, когда по нем открыли частый огонь, то видно было, как у него падали мачты, трубы и люди, а после выстрела кормовой башни, он, не доходя до траверза носа броненосца «Наварин», погрузился в воду. Как выше было сказано, атаки на броненосец «Орел» и III отряд броненосцев закончились до полуночи, но на остальные суда, шедшие сзади нас, атаки продолжались полагаю, потому что они светили все время прожекторами. Около 10 часов, по левому нашему борту, прошел к адмиралу наш крейсер, типа «Новик» (потом оказалось, что это был «Изумруд»), к счастью, его удалось разглядеть и по нем не стреляли. После полуночи были видны на правом траверзе вдали и вправо за кормой огни, вероятно, японских судов; к утру огни, бывшие справа за кормой, перешли на левую сторону.

Капитан 2 ранга Артшвагер.

Отредактированно vs18 (10.06.2010 15:18:52)

#27 10.06.2010 15:58:26

vs18
Капитанъ I ранга
k1r
anna3 stas3b
Откуда: Харьков, Украина
Сообщений: 3745




Re: Действия флота. Документы. Отдел IV. 2-я Тихоокеанская эскадра. Книга третья. Бой 14 - 15 мая 1905 года.

24.

Рапорт Лейтенанта Рощаковского.

Находился на броненосце «Адмирал Сенявин», исполняя обязанности башенного командира — носовой башни. Передним мателотом имели «Генерал-Адмирал Апраксин», а задним — «Адмирал Ушаков». Ходу имели до 9 узлов, убавляя его часто до малого, дабы сохранить место в строю. Строй во все время боя был — одна кильватерная колонна. Ваш флот во время боя описывал замкнутую кривую большого радиуса. Корабль постоянно должен был уклоняться от прямого курса по разным внешним причинам, почему стрельба почти все время происходила на циркуляции. Погода была, для броненосцев береговой обороны, неспокойная: брызги заливали стекла оптических прицелов и качка вредила меткости стрельбы. Бой начался, приблизительно, около 1½ часа дня. С этого времени, я был, до захода солнца, настолько занят своею стрельбою, что совершенно не следил за общим ходом боя. Находясь все время, для удобства корректирования своего огня, на крыше носовой башни, я, конечно, видел выход в строя и гибель «Ослябя», выходы из строя «Суворова», других судов, пожары, большие крены и прочее; но связного воспоминания об общем ходе боя у меня не сохранилось. В плену, в г. Киото, под руководством капитана 2-го ранга Ведерникова, мне несколько раз удавалось собирать некоторое число гг. офицеров с разных судов для совместного выяснения хода боя. Председатель редактировал вопросы, собрание обсуждало правильность его редакции и, затем, каждый давал письменный ответ на каждый вопрос. Таким образом, у капитана 2-го ранга Ведерникова собрался весьма ценный материал. Обработать его окончательно и поделиться с нами общим средним выводом этот офицер не мог, потому что заболел, а потом и пленные разъехались; сам же он выбыл в Нагасаки.
Продолжаю описание боя лишь касательно «Сенявина» и, главным образом, его носовой башни. Бой велся на средних дистанциях, — преимущественно, кажется, около 40 кабельтовов. Мглистая погода особенно благоприятствовала окраске неприятеля, от темно-до светло-шарового цвета, так что нам цель была очень неясно видна. Расстояния между кораблями неприятель имел большие. Неприятель стрелял по головному кораблю, очень часто и метко. «Сенявин» не потерпел, за все время боя, ни одного повреждения, имеющего влияние на боевую способность. Установка порученных мне 10" орудий ни разу не сдала, — было сделано всего 48 выстрелов, — и все башенные механизмы действовали беспрепятственно, все время гидравлически. Один только раз, под вечер, при заряжании правого орудия, был произведен выстрел из левого. Погорячился ли № 3, пустив прибойник при положении зарядного стола «не до места», или прибойник пошел, вследствие сотрясения от выстрела, — только рама правого зарядного стола оказалась погнутой и последние несколько заряжаний этого орудия произведены вручную. Впрочем на следующее утро мы сами свое повреждение скоро исправили. Степень умения прислуги в обращении с башенными механизмами оказалась отличною, хотя несовершенной в смысле проворства. Впрочем я прислугу и не торопил, так как был уверен в том, что наша стрельба недействительна. С дальномерным офицером, — фор-марс, — сообщался голосом. Уверен в том, что дальномер не показывал верно, хотя также убежден в искусстве офицера в обращении с Barr-Strood'ом.
Мне кажется, что этот прибор, выверенный перед боем, после первых же выстрелов, от частых и сильных сотрясений корабля, начинает давать очень ошибочные показания. Говорю я так потому, что, в самом начале боя, мне удалось добиться хорошего попадания: в середину одного из крейсеров I класса. При дальнейшем же продолжении боя, я не знаю были ли у меня попадания; если же и были, то случайные. Никто, конечно, не предположит, чтобы кто-нибудь был настолько ленив, чтобы не постараться в бою. Вся моя башня, наш дальномер и я сам из кожи лезли, чтобы попадать, но ничего не выходило. Эскадренная пристрелка у нас не существует; также нет, в бок от линии крейсеров, корректирующих стрельбу; нет у нас очень дымных пристрелочных снарядов и прочее. Поэтому я, стреляя, следил по часам за полетом; без 5 сек. падения начинал смотреть в великолепный свой бинокль, но видел я большое число всплесков, и невозможно было определить, который мой. Комендоры мои, очень мало знакомые со стрельбою при помощи оптических прицелов, просили разрешения, среди боя, заменить их обыкновенными; у них существовала уверенность, что от стрельбы ось прицела перемещается, расходясь все более и более с осью орудия. Действительно, на Крите мы поверяли обе линии по способу наведения на отдаленный предмет; и с тех пор мы уж никаких поверок не имели; времени же прошло свыше 2 месяцев и были 2 стрельбы. Мне тоже всегда казалось, что нежность оптического прицела может сказаться при долгой стрельбе. Забрызгивание прицелов очень важно: неоднократно комендоры приостанавливали наводку, чтобы протирать облитые стекла. Часто они едва видели цель, в то время, как я, с крышки, видел ее явственно. Еще раз упомяну, кстати, что мы все время худо видели цель, то есть не ясно, в смысле отчетливости; бывали же времена, когда я едва видел цель. Окраска неприятеля, полагаю, значительно этому способствовала. Последние часы боя я стрелял только для того, чтобы поддержать бодрость команды; снарядов же не жалел, потому что оставалось их очень много и их хватило бы до момента уничтожения японцами последнего нашего корабля. Заход солнца прекратил артиллерийский бой. Тотчас же начались очень частые и смелые минные атаки врага, но мало действительные. Один миноносец прошел но нашему левому борту, параллельным курсом, я думаю, в полу-кабельтове, и ушел, не поврежденный нами. Не только башни, но и 120 мм. наши пушки не поспевали за целью при наводке. Атаки велись с обоих бортов; сначала, я было переносил орудия с борта на борт, но, затем, оставил их на правом борту, так как успевать было невозможно; к тому же боялся надорвать механизмы вращения башни, имея в виду бой на завтра. Поздно ночью, неприятельские минные атаки прекратились.
Много пишут теперь о том, будто исход боя зависел от худого качества наших снарядов. Это грозит, мне кажется, лишить нас тех бесспорных и столь грустных доказательств, которые мы имеем. Высказываю глубокое убеждение, что единственной причиной нашего поражения служит общее и полное неумение стрелять. Ранее, чем касаться вопроса о более или менее совершенных снарядах, надо научиться попадать ими. Одним только фугасным 10" снарядом я попал в середину крейсера I класса, и он тот-час же вышел из строя; — значит снаряд им наделал вреда.
Шесть месяцев я провел, с начала войны, в Артуре и часто бывал под японским огнем: он был также слаб, как и наш. По взятии Артура, японцы обучались боевой стрельбе (по собранным мною сведениям, они сделали 120 боевых стрельб и ежедневно, кроме того, делали вспомогательные упражнения). Когда я очутился под неприятельским огнем у Цусимы, я не узнал неприятеля, ибо огонь японцев был удивительно хорош. С другой стороны, последняя наша эскадра, лишь кажется, стреляла хуже Артурской. Результат был тот, что японцы искусно расстреляли нас в то время, как мы были для них безвредны. Конечно, у японцев никаких подводных лодок не было в этом бою и мин они не бросали, так как последние были бы им самим опасны так же, как и нам. Одно только уменье стрелять, — независимо от качества судов, орудий, механизмов и снарядов, — отдало победу в руки неприятеля.
Вероятно, мое описание будет найдено бедным фактами и слишком пространным по рассуждениям; но я делюсь в нем с моим начальством всем, что могу припомнить и что мне кажется полезным.

Лейтенант Рощаковский.

Отредактированно vs18 (21.08.2010 08:49:55)

#28 10.06.2010 16:26:34

vs18
Капитанъ I ранга
k1r
anna3 stas3b
Откуда: Харьков, Украина
Сообщений: 3745




Re: Действия флота. Документы. Отдел IV. 2-я Тихоокеанская эскадра. Книга третья. Бой 14 - 15 мая 1905 года.

25.

Описание боя Мичмана Маркова 1.

12 мая 1905 года, 2-я и 3-я соединенные эскадры Тихого океана, отпустивши транспортные суда, двинулись по направлению к Цусимскому проливу. Под вечер 12 мая, беспроволочный телеграф дал знать о присутствии неприятеля, и вскоре выяснилось, что 7 неприятельских судов находились вблизи и ведут переговоры по телеграфу. Наши суда не препятствовали.
День 13 мая прошел в эволюциях на все возможные случаи встречи с неприятелем. Вечером ожидали атак, но все прошло благополучно; по временам чувствовались переговоры по телеграфу.
Наконец, настал день 14 мая. С 5 часов утра, войдя в Восточный пролив, заметили японские разведочные суда; первым был замечен пароход, который вскоре скрылся.
В 7 часов утра, на правом траверзе эскадры, был усмотрен крейсер «Идзуми», идущий параллельным курсом, все время телеграфируя. С левой стороны были замечены 4 крейсера, кажется, типа «Матсушима», но они скоро отошли. Как только они скрылись, — сейчас же показался другой отряд разведчиков, это— «Читозе», «Ниитака», «Касаги» и «Тсусима». Разведочному отряду приказано было стать в кильватер броненосцам. Неприятель приближался; постоянно поднимались сигналы о расстоянии. В 10 часов расстояние достигло 40 кабельтовов и через ¼ часа по крейсерам был открыт огонь, продолжавшийся 8 минут. В это время крейсер «Владимир Мономах» отгонял крейсер «Идзуми». Эскадра продолжала идти — неприятель отошел. В 11 час. 30 мин., построившись в общую кильватерную колонну, взяли Курс Норд-Ост 23°.
Минут через 20, I броненосный отряд уклонился вправо на 3 кабельт., продолжая идти тем же курсом, немного впереди броненосца «Ослябя».
В 1 час 15 мин., с левой стороны вновь показались крейсера, а в 1 час. 35 мин. показалась японская броненосная эскадра, состоящая из 4 броненосцев, 6 броненосных крейсеров и 8 легких крейсеров II класса — всего 18 кораблей. При появлении неприятеля, наши транспорты, повернув на 4 румба вправо, отошли на 10 кабельт., находясь все время под защитой крейсеров.
I броненосный отряд повернул влево и начал выстраиваться в общую кильватерную колонну. В это время была пробита тревога и начался бой.
Наша линия состояла из 12 вымпелов в следующем порядке: I броненосный отряд — флаг генерал-адъютанта Рожественского: эскадренные броненосцы «Князь Суворов», «Император Александр III», «Бородино», «Орел»; II броненосный отряд — флаг контр-адмирала Фелбкерзама: эскадренные броненосцы «Ослябя», «Сисой Великий», «Наварин», крейсер I ранга «Адмирал Нахимов» и III броненосный отряд — флаг контр-адмирала Небогатова: эскадренный броненосец «Император Николай I», броненосцы береговой обороны «Генерал-Адмирал Апраксин», «Адмирал Сенявин» и «Адмирал Ушаков».
Погода была довольно свежая, большая зыбь. Ветер Зюйд, 4 балла.
Неприятель шел на Вест и, перерезав наш курс, повернул на Зюйд в строе одной кильватерной колонны. Огонь неприятеля был сосредоточен на броненосцах «Суворов» и «Ослябя», а наш — на флагманском броненосце «Миказа».
В 12 час. 10 мин. броненосец «Ослябя» был настолько поврежден, что он сильно накренился и виднелся пожар. Через 5 минут он уже вышел из строя, стараясь выправить крен. Сначала, видимо, ему удавалось, но снова учащенный японский огонь, заставил его окончательно выйти. Крен сильно увеличивался, вода начала вливаться в порта 75 мм. орудий и в надводные пробоины в борту. Еще момент и «Ослябя» окончательно гибнет, крен достиг ужасающей величины; видно, как команда сходила по осыхающему борту к воде. Крейсера и миноносцы спешат на помощь. В 2 часа 50 мин. «Ослябя» перевернулся — море покрылось сотнями голов.
В это же время, вспыхнул пожар на «Суворове» и он также выходит из строя. Броненосцы следуют за броненосцем «Император Александр III».
Часть японских крейсеров отделилась и, обогнув нашу линию, пошла к транспортам.
Вскоре же был поврежден «Урал». Сильно накренившись, он поднял сигнал и начал спускать шлюпки. К нему подошли также крейсер «Светлана» и пароход «Свирь».
Спасая людей с «Урала», был поврежден крейсер «Светлана», получив пробоину. «Суворов», выйдя из строя, более уже не возвращался и держался в стороне. На него был направлен огонь всей японской эскадры. Видно было, как сносились мачты, трубы, мостики и прочее. Не успевали потушить одного пожара, как уже вспыхивал другой и к 4 часам это был уже не броненосец, а сплошной костер.
В это же время, «Наварин», сильно накренившись, вышел из строя и вступил в кильватер «Ушакову». Вслед за ним, с большими пожарами, вышли из строя броненосец «Сисой Великий» и крейсер «Адмирал Нахимов», ставшие в кильватер последнему.
В 4 часа с минутами утонул крейсер «Урал», а эскадра шла, повинуясь действиям броненосца «Император Александр III», который продолжал идти во главе линии, но через несколько времени сильный пожар и крен заставили также и его выйти из строя. Выйдя из строя влево, он пошел в конец линии. На мостике было видно только одного сигнальщика, который семафором сообщил: «Терплю бедствие». Броненосец вступил в кильватер «Сенявину». Минут через 15, выправив крен, он также открыл огонь, но вдруг крен снова начал увеличиваться и в 5 час. 20 минут броненосец почти моментально перевернулся. На киле у броненосца было видно лишь 7 — 8 человек.
Броненосец «Бородино» продолжал вести эскадру, но сильные пожары по временам скрывали его. В 6 час. 35 мин. сильный пожар на заднем мостике, броненосец вышел из строя и перевернулся.
На горизонте показались миноносцы....
Неприятельская эскадра держится с двух сторон, все время поражая нас огнем. «Суворов» продолжает гореть, но двигается с намерением вступить в кильватер. Наша линия теперь в следующем порядке — броненосцы: «Орел», «Николай I», «Апраксин», «Сенявин», «Наварин», «Сисой», «Нахимов» и, на траверзе у «Сисоя», «Ушаков». Транспорты вдали, их плохо видно.
С заходом солнца неприятель отошел, а миноносцы двинулись в атаку со всех сторон.
Адмирал Небогатов взял курс на Владивосток.
Так кончился бой. Атаки продолжались почти до полночи.

Мичман Марков 1.

#29 10.06.2010 18:17:00

vs18
Капитанъ I ранга
k1r
anna3 stas3b
Откуда: Харьков, Украина
Сообщений: 3745




Re: Действия флота. Документы. Отдел IV. 2-я Тихоокеанская эскадра. Книга третья. Бой 14 - 15 мая 1905 года.

26.

Описание боя Лейтенанта барона Таубе.

На рассвете 14 мая, около 5 час. утра, наша эскадра приближалась к Цусимскому проливу в следующем строе: боевые суда были в 2-х кильватерных колоннах, между которыми, также в строе кильватера, шли транспорты. Правую колонну составляли: «Суворов», «Александр III», «Бородино», «Орел», «Ослябя», «Сисой Великий», «Нахимов» и «Наварин». Левую колонну: «Николай I», «Апраксин», «Сенявин», «Ушаков», «Олег», «Аврора», «Дмитрий Донской» и «Владимир Мономах». Средняя колонна — из транспортов: «Анадырь», «Иртыш», «Камчатка», «Корея», «Русь» и «Свирь». Впереди эскадры, в расстоянии 3-х кабельтовов, разведочный отряд из крейсеров в строе клина: впереди «Светлана», правее — «Урал» и левее — «Алмаз». Миноносцы, между колоннами, около тех адмиральских кораблей, к которым они приписаны. Эскадра идет по курсу Норд-Ост 60°, со скоростью около 9½ — 10 узлов. Погода с самого утра пасмурная. Горизонт покрыт мглою, местами полосы тумана. Ветер от Зюйд-Веста — 4 балла. Состояние моря — 4 балла, с зыбью от Зюйда.
Вскоре после 5 час. утра, с правой стороны по курсу показался коммерческий пароход, который, увидав эскадру, немедленно повернул от нас и скрылся из виду. Около 6 час. последовал сигнал с «Адмирала Нахимова»: «Вижу неприятельский корабль на правом траверзе». Сперва трудно было в точности определить тип его, но, затем, в нем узнан был крейсер «Идзуми».
В 8 час., по сигналу с «Суворова», разведочный крейсерский отряд вступил в тыл эскадре, причем «Светлана» встала позади транспортов, «Урал» же и «Алмаз», по сторонам ее. Транспорты немного отстали и головной средней колонны «Анадырь» шел уже не наравне с головными кораблями других колонн, а отстал до траверза «Ослябя». В это же время, крейсер «Идзуми» еще приблизился и держался в расстоянии 55 кабельтовов от эскадры. Сигналом с «Суворова» было приказано наводить в него кормовые башни и орудия правого борта, а крейсеру «Владимир Мономах» — перейти на правую сторону транспортов. Незадолго перед 10 час., с левой стороны по траверзу, показались на параллельном курсе неприятельские крейсера: «Матсушима», «Хашидате», «Итсукушима» и броненосец «Чиньен». Они были еле видны, так как держались на расстоянии около 70 кабельтовов. В это же время, при их появлении, с «Суворова» было приказано сигналом: «Правой колонне иметь 11 узлов ходу, левой и транспортам — 9». Около 11 час., — сигнал адмирала: «С «Суворова» будет сделан выстрел из 12" орудия по «Идзуми», но выстрела не последовало. В 11 час. с левой стороны, позади траверза, показался, быстро обгоняющий нашу эскадру отряд, идущий параллельным с нами курсом, из неприятельских крейсеров II класса «Касаги», «Читозе», «Ниитака» и «Тсусима». В 11 час. 10 мин. правая колонна нашей эскадры, сильно обогнала левую, по сигналу с «Суворова», повернула сразу вдруг на 2 румба влево и к 11 час. с четвертью построилась в строй одной кильватерной колонны. Неприятельские быстроходные крейсера в это время сильно сблизились и находились на траверзе «Николая I». От броненосца «Генерал-Адмирал Апраксин» они, по точно измеренному расстоянию, находились и 37 кабельтов. В 11 час. 20 мин. 6ыл произведен выстрел из 6" орудия с броненосца «Орел» по переднему из крейсеров, услышав который, на броненосцах береговой обороны и «Николае I» был открыт беспорядочный огонь по неприятелю. Огонь этот был открыть ранее «короткой тревоги» и продолжался всего около полуторы минуты, так как, при первом же выстреле, последовал сигнал с «Суворова»: «Не бросать даром снарядов» и стрельба прекратилась. Со всех судов было сделано около 85 выстрелов и было видно несколько попаданий. Я лично видел попадание 10" снаряда с «Сенявина» во второй неприятельский крейсер между труб, о чем тогда же сообщили туда по семафору. Неприятельский отряд, при открытии огня с наших судов, сейчас же повернул, всеми судами вдруг, влево и отошел на расстояние около 60 кабельтовов, ответив несколькими выстрелами, в большинстве — недолетами.
В 11 час. 30 мин. сигналы с «Суворова»: «Команда имеет время обедать» и «иметь 8 узлов ходу».
В полдень, по сигналу с «Суворова», переменили курс на Норд-Ост 23° и начали было опять сближаться с неприятельским отрядом, по которому стреляли, но он вскоре, обогнав эскадру, пересек ей курс и, перейдя на правую сторону, выстроился в линию фронта на правый крамбол эскадры, где и продолжал держаться в расстоянии около 60 кабельтовов от нашего головного корабля.
В 12 час. 30 мин. I отряд броненосцев: «Суворов», «Александр III», «Бородино» и «Орел», по сигналу адмирала, увеличил ход до 11 узлов и повернул на 8 румбов вправо. Отойдя же вправо на 15 кабельтовов, опять повернул на 8 румбов влево, образовав таким образом правую колонну из 4 броненосцев I отряда на 15 кабельтовов правее и немного впереди остальной эскадры. Концевой корабль правой колонны «Орел» был на траверзе головного левой — «Ослябя». На беспроволочном приемном телеграфном аппарате уже почти сутки беспрерывно получались неприятельские депеши, получение которых около полдня еще участилось. В 1 час 15 мин. с «Сисоя Великого» последовал сигнал: «Вижу 6 кораблей на Норд».
В 1 час 25мин., с правой стороны по носу, показалась неприятельская броненосная эскадра. При появлении ее, на «Суворове» были сделаны сигналы: «І-му броненосному отряду иметь 11 узлов ходу» и «II броненосному отряду вступить в кильватер I». При этом корабли I броненосного отряда повернули на 4 румба влево последовательно, «Ослябя» же и следовавшие за ним корабли также последовательно начали склоняться вправо. Строй кильватера еще вполне выстроен не был, когда «Суворов» в 1 час 50 мин. открыл огонь по головному японской эскадры, броненосцу «Миказа»; тотчас же был открыт огонь и на всех остальных судах нашей эскадры по неприятелю, который в составе броненосцев: «Миказа», «Шикишима», «Фуджи», «Асахи», броненосных крейсеров «Кассуга», «Ниссин» и, в некотором расстоянии, броненосных крейсеров «Идзумо», «Ивате», «Асама», «Токива», «Якумо», «Адзумо» в кильватерной колонне, пересек наш курс в расстоянии около 65 кабельтовов и, в расстоянии 55 кабельтовов, начал проходить контр-курсом на левую от нас сторону. Дойдя до траверза «Суворова», броненосец «Миказа» повернул влево на обратный курс и, минуты через 2 после первого выстрела «Суворова», открыл огонь. За ним последовательно поворачивали, шедшие ему в кильватер, остальные японские корабли и, повернув, открывали огонь, ложась на параллельный нам курс. Средняя скорость неприятельской эскадры была около 16 узлов, так что она довольно быстро начала обгонять нашу. В два часа все неприятельские суда уже стреляли, сосредоточив главным образом огонь по «Суворову» и «Ослябя», который к этому времени только начинал выравниваться. Неприятельская эскадра держится таким образом, что «Суворов» находится приблизительно на траверзе 4-го или 5-го ее корабля в расстоянии 25 кабельтовов. Последний же японский крейсер — на траверзе «Николая I», в расстоянии от следующего за «Николаем» «Апраксина» около 43 кабельтовов.
Концевые крейсера наши, в самом начале боя, склоняются вместе с транспортами вправо и вступают в бой с неприятельскими крейсерами II класса, не позволяя им подходить к транспортам.
Около 2 час. 5 мин. «Суворов» поворачивает на 2 румба вправо, но вскоре опять ложится на прежний курс Норд-Ост 23°.
В 2 часа 20 мин. «Суворов» поворачивает на 4 румба вправо и тут же совсем выходит из строя вместе с «Ослябя», который также выходит из линии, но, по-видимому, еще старается держаться на курсе. На «Ослябя» виден большой крен на левую сторону и носом он совершенно зарывается в воду.
В 2 часа 25 мин. эскадру ведет «Александр III» по курсу Ост, но через 10 мин. уже выходит из строя и вступает в кильватер «Бородину», который занимает место головного в строе. Около 2 час. 45 мин. «Ослябя», державшийся по левую сторону эскадры, совершенно ложится на левый борт и плавно носом вперед идет ко дну. Стрельба по нем продолжается до тех пор, пока он, не скрывается совершенно под водой. К месту гибели подходят три наших миноносца и стараются подобрать плавающую команду.
Около 3 час. японская эскадра, сильно обогнав нашу, пересекает ей курс в расстоянии около 45 кабельтовов от головного. «Бородино», а за ним остальные наши суда, поворачивают последовательно влево и бой на некоторое время переходит на правый борт, но это продолжается не более 10 мин., так как японская эскадра сейчас же, вслед за поворотом «Бородино», также поворачивает (все суда вдруг) на обратный курс и, имея головным «Ниссин», снова идет параллельным с нами и едва сближающимся курсом. Японские броненосные крейсера также поворачивают на обратный курс и вступают в кильватер своим броненосцам. «Бородино» тогда опять поворачивает вправо и выходит из строя всего на несколько минуть. Головным же с этого времени остается «Александр III», который продолжает склоняться вправо, переходя на обратный курс Зюйд-Ость; так что наша эскадра расходится с японской на контр-галсах на расстоянии около 25 кабельтовов. Пройдя мимо нашей эскадры, неприятельские броненосцы снова все вдруг поворачивают на обратный курс и нагоняют нас с левой стороны. Неприятельские же крейсера I класса на время скрываются из виду во мгле и только через некоторое время опять появляются уже с правой стороны. Около 3 час. 15 мин. с нашей эскадры с левой стороны виднеется горящий «Суворов», который находится между нами и неприятелем, который нагоняет нас также с левой стороны. «Александр III» меняет курс и придерживается к нему, но не огибает его и мы проходим от «Суворова» в расстоянии от 10 до 15 кабельтовов, оставив его с левой стороны. На нем видны очень сильные разрушения, но ход «Суворов» имеет еще довольно большой и, видимо, следует за эскадрой. Пройдя «Суворов», наша эскадра опять склоняется на Зюйд-Ост и потом на Зюйд вправо, японцы же опять обгоняют нас с левой стороны в расстоянии около 45 кабельтовов. У нас почти на всех судах, кроме броненосцев береговой обороны, видны более или менее сильные пожары, дым от которых в это время сильно мешает стрельбе. Ход на судах нашей эскадры держится крайне неравномерный; то стопорят машины, то опять дается полный ход. На курсе Зюйд, мы проходим вблизи наших транспортов и крейсеров, оставляя их с правой стороны. В это время стрельба опять переходит на правый борт по неприятельским крейсерам I класса, которые появляются с правой стороны, позади наших транспортов. Японские же броненосцы, находящиеся с левой стороны, на время скрываются во мгле. Из крейсеров виден «Урал», сильно потерпевший, он опустился носом и держит сигнал: «Имею пробоину, которую заделать не могу, спасаю команду».
В 8 часа 50 мин. наша эскадра, пройдя транспорты, опять склоняется влево к Осту и вскоре бой с крейсерами I класса с правого борта прекращается. Они же переходят на левую сторону, позади нашей эскадры и здесь соединяются со своими броненосцами.
В 4 часа бой опять возобновляется с левого борта на расстояниях от 25 до 45 кабельтовов, причем неприятельская эскадра снова постепенно обгоняет нашу и опять преимущественно сосредоточивает свой огонь по нашим передним судам. Почти все суда к этому времени уже выходили из строя, некоторые по нескольку раз и порядок кораблей в строю уже изменился так, что «Генерал-Адмирал Апраксин» идет шестым в строю. В 4 часа 30 мин., с правой стороны, опять увидели броненосец «Суворов», которого сперва было приняли за неприятельский корабль. Он был уже весь объят пламенем и не имел больше ни труб, ни мачт. Наша эскадра около него прошла на этот раз довольно близко около 5 кабельтовов. Он все еще имел ход и, кажется, попытался вступить в строй в конце нашей колонны, но ему это, по-видимому, не удалось и больше я его уже не видел. Наша эскадра, постепенно отжимаемая вправо, перешла, приблизительно на курс Зюйд. Около 5 час. нашедшая мгла совершенно застилала от нас неприятеля и бой на некоторое время прекратился. Продолжая уклоняться все более вправо, мы постепенно перешли через Вест и Норд на наш первоначальный курс Норд-Ост. Перерыв боя продолжается около 40 мин. и уже, около 5 с половиною час. дня, мы видим с правой стороны, позади траверза, японскую броненосную эскадру, которая опять быстро нагоняет нашу эскадру и вступает с ней в бой, причем снова занимает положение немного впереди наших головных судов и идет с нами параллельным курсом, то приближаясь до 28 кабельтовов, то опять удаляясь до 40. Во время боя наша эскадра постепенно уклоняется от японцев влево и переходит на курс Норд, меняя его иногда даже до Норд-Вест.
В 6 час. «Александр III» сильно кренится на левую сторону и выходит из строя вправо, в сторону неприятеля. У него, с левой стороны в носу, видны громадных размеров пробоины и на спардеке в нескольких местах сильные пожары. Крен доходить до 20°, но броненосец опять медленно выпрямляется и вступает в кильватер позади «Адмирала Сенявина». В 6 час. 30 мин. «Александр III», снова под креном, выходит из строя влево и вдруг сразу переворачивается килем вверх на левую сторону.
После гибели «Александра III», стрельба, которая вообще к вечеру становилась реже, на несколько минут стихает и в это время на «Николае І» поднимаются сигналы: «Следовать за мной» и «курс Норд-Ост 23°». На этот курс эскадра однако сразу не ложится, так как снова начинается бой, хотя попаданий уже гораздо меньше и японцы дают много недолетов, должно быть вследствие того, что заходящее солнце находится у нас с левой стороны и должно ослеплять им наводящую прислугу орудий левых бортов. Вскоре после 7 час., сильно накренивается «Бородино», все еще идущий головным. Около 7 час. 10 мин. на нем слышатся два взрыва, первый слабее и второй значительно сильнее, после чего «Бородино» выходить немного вправо и сразу переворачивается на правую сторону килем вверх. Незадолго до гибели «Бородино», к «Николаю I» подходит с левой стороны миноносец «Безупречный» и переговаривается с ним семафором. После переворота «Бородино», впереди, с правой и левой стороны появляются отряды неприятельских миноносцев, по которым с наших судов открывается огонь сегментными снарядами и вскоре эти миноносцы опять скрываются из виду. Около 7 час. 15 мин., неприятельская эскадра поворачивает последовательно вправо и скрывается из виду. В это же время, «Николай I» круто поворачивает влево на Вест и ложится на виднеющиеся в этом направлении наши крейсера и транспорты. Из них ясно виден «Владимир Мономах» и «Иртыш», остальные дальше и видны плохо. Около 1 часу «Николай I», которому в кильватер вступили остальные суда, идет по направлению на Вест и даже Зюйд-Вест, причем он сильно увеличивает ход. К 7 час. 45 мин. становится уже темно и вскоре начинаются минные атаки. Крейсера не присоединяются к эскадре, а, напротив, отдаляются. Около 8 час. 15 мин., «Николай I» поворачивает на курс Норд-Ост 23°. Вначале все суда открывают прожектора, но уже после первой атаки, «Николай I», «Апраксин» и «Сенявин» их закрывают и больше не светят. «Орел» же и вначале вовсе их не открывал. Эскадра идет в следующем порядке: «Николай І», «Орел», «Сенявин»», «Апраксин». «Адмир. Нахимов», «Наварин», «Ушаков» и «Сисой Великий». Задние корабли все время светят прожекторами и постепенно отстают. «Генерал-Адмирал Апраксин», несмотря на то, что машина делает, 120 оборотов, также еле держится за передними кораблями. Неприятельские миноносцы атакуют эскадру группами, сначала с обеих сторон, затем с одной только — правой. На левом траверзе «Николая I» идет в расстоянии около 3 кабельтовов, «Изумруд», но его видно очень плохо. До 11 часов вечера японские миноносцы атакуют эскадру от 8 до 10 раз, причем выпускают мины приблизительно в расстоянии от 2 до 3 кабельтовов, после чего поворачивают и открывают огонь из всех орудий по нашей эскадре. Около половины двенадцатого ночи атаки миноносцев прекратились совсем. Ни одно из наших судов прожекторов более не открывало и в темноте видны были только «Николай I», «Орел». «Сенявин» и, на траверзе «Николая I», «Изумруд». «Апраксин», на котором я находился, был в кильватер за «Сенявиным», сильно отстав. Сзади же него, других кораблей нашей эскадры видно не было. Миноносцев утоплено всего 6 или 8. Стрельба нашей эскадры во время дневного боя была значительно ниже посредственной, что я с одной стороны приписываю необученности комендоров, а с другой — крайне неблагоприятными условиями, при которых она производилась. Главнейшие из этих условий следующие: 1) Туманность погоды, при которой падения наших снарядов, не рвавшихся об воду, были почти незаметны, что до крайности мешало корректированию стрельбы.
2) Плохая установка дальномеров, которые, вскоре после начала боя, давали весьма неточные показания и для одного расстояния показания 2 дальномеров сильно расходились.
3) Несовершенству оптических прицелов, стекла которых от дыма и сырую погоду тускнеют и, главным образом, неточности их, происходящей оттого, что прицелы довольно сильно смещаются на своих кронштейнах от сотрясений, что было заметно всегда после практической стрельбы.
4) Непостоянность хода, который все время менялся, причем, то стопорились машины, то давался самый полный ход, так что и 10 минут броненосец не продержался тем же ходом.
5) Постоянным циркуляциям то в одну, то в другую сторону, причем, кажется, почти ни одного выстрела не было сделано на прямом курсе.
6) Плохой передаче приказаний из боевой рубки, как переговорными трубами, так и телефонами и голосом, не дающей возможности управлять из рубки огнем всего корабля. Совершенная же децентрализация огня, при существующем невысоком уровне знаний артиллерийского дела отдельных офицеров, управляющих группами, не может оказать полезного влияния на успешность стрельбы. Ко всему сказанному о стрельбе, я имею еще прибавить, что японские снаряды во всех отношениях стоят много выше наших: все они рвутся об воду, при взрыве дают, по-видимому, громадное количество осколков, нагретых до весьма высокой температуры, осколки имеют огромную разрушающую способность. Кроме того замечено, что у японцев имеется особого рода пристрелочные снаряды, которые, разбиваясь об воду, дают густые клубы черного дыма.
Из боя, во все время минных атак ночью, я вывел заключение, что миноносцы, атакующие эскадру, идущую без огней, почти всегда проскакивают мимо судов, идущих без открытых прожекторов. Кроме того сразу заметно, насколько сильное моральное действие производит на атакующий миноносец треск действующего пулемета, даже в таком случае, когда этот миноносец находится вне района действия пулемета.

Лейтенант барон Таубе.

#30 10.06.2010 18:31:19

vs18
Капитанъ I ранга
k1r
anna3 stas3b
Откуда: Харьков, Украина
Сообщений: 3745




Re: Действия флота. Документы. Отдел IV. 2-я Тихоокеанская эскадра. Книга третья. Бой 14 - 15 мая 1905 года.

1

27.

Показание Мичмана Мессер.

С утра 14 мая 1905 года видел неприятельских разведчиков. Уже более суток на телеграфном аппарате идут беспрерывные их телеграммы. В начале второго часа идем строем 2 кильватерных колонн. Транспорты в хвосте. В правой колонне 4 броненосца, типа «Суворов». Головным левой — «Ослябя». В 1 чае 30 мин. увидели на Ост главные силы неприятеля. Благодаря туманному горизонту, он открылся на расстоянии около 6 миль. Ветер — Вест 4. Неприятель идет на Вест на пересечку нашего курса (Норд-Ост 23°). Правая наша колонна начинает входить в голову левой. Левая уменьшает ход и даже стопорит машину. Во время этого перестроения, бой в полном разгаре. Японская эскадра, пересекши наш курс по носу на 85 кабельтовах, ложится на контр-курс, затем ворочает на 16 румбов и идет одним курсом с нами. Курсы склоняются к Весту. Приблизительно через час, «Суворов» и «Ослябя» выходят из строя. «Ослябя» вскоре тонет. По нему огонь продолжается. Он медленно ложится на левый борт и, в момент полного перевертывания, уходит под воду. «Суворов» остается в строю, имеет малый ход, без труб, без мачт и весь горит.
Новый головной броненосец «Александр III» делает попытку прорваться на Норд. I броненосный отряд японцев (Миказа, Асахи, Шикишима, Фуджи, Кассуга, Ниссин), опередивший нашу эскадру на курсе Ост, поворачивает вдруг на 16 румбов и преграждает путь. Японские броненосные крейсера поворачивают за первым отрядом последовательно и продолжают идти за ним в кильватер. Попытка броненосца «Александр III» не удается. Сражающаяся эскадра ложится снова на Ост. Около гибнущего «Осляби», видел «Урал», сильно сидевший носом. Пожар и крен на некоторых наших судах. После выхода из строя «Осляби», последовательный порядок в линии броненосцев нарушается. III броненосный отряд выдвигается вперед и следует за первым, а второй вступает в хвост колонны. Часа через полтора, или два, «Александр III» выходит из строя с пожаром и креном, вступает и конец кильватера и перевертывается. Эскадру ведет головной «Бородино». С 4¾ часа курс склоняется к Зюйду. Затем, около 5½ час., меняется на Норд. В это время сражающиеся эскадры теряют друг друга и проходит получасовой перерыв боя. Затем справа догоняет главная неприятельская колонна. С 6 часов до темноты особенно страдает «Бородино». В 7 час. 23 мин. с этого броненосца, имеющего столб огня у грот-мачты, слышатся два взрыва. Он выходит из строя и быстро переворачивается. Сразу не тонет, держится днищем на поверхности. На киле человек 15 спасаются. Адмирал Небогатов поднимает сигнал: «Курс Норд-Ост 23°, следовать за мною». С заходом солнца, японская эскадра отходит к Осту. Ясно видны миноносцы, идущие в атаку на нашу эскадру, стреляющие из орудий. Мелкая артиллерия и пулеметы присоединяются к стрельбе по ним. Бой заменяется минными атаками, которые продолжаются до 12 час. ночи. Быстро темнеет. Во время атак головные броненосцы «Николай», «Орел», «Сенявин», «Апраксин» идут без огней, все остальные светят своими прожекторами.

Мичман П. Мессер.

Отредактированно vs18 (10.06.2010 19:37:12)

#31 10.06.2010 18:53:54

vs18
Капитанъ I ранга
k1r
anna3 stas3b
Откуда: Харьков, Украина
Сообщений: 3745




Re: Действия флота. Документы. Отдел IV. 2-я Тихоокеанская эскадра. Книга третья. Бой 14 - 15 мая 1905 года.

28.

Рапорт младшего врача Надворного Советника Шуммера — Главному Медицинскому Инспектору флота.

Доношу Вашему Высокопревосходительству, что данные, собранные мною на броненосце береговой обороны «Генерал-Адмирал Апраксин», о Цусимском бое были украдены у меня вместе с другими вещами во время возвращения в Россию, при снятии с якоря в порте Коломбо. В плавании команда броненосца «Генерал-Адмирал Апраксин», по желанию обучалась остановке кровотечения и наложению повязок. Прислуга на марсе и в башнях обучалась опускать людей в носилках, сделанных из коек, и которые зашнуровывались спускаемые. Люди, предназначенные для переноски раненых, обучались подниманию раненых и переноске их по трапам.
В начале боя перевязочных пунктов было три: два из них у башен были переносные, они всегда находились на стороне противоположной тому борту, с которого стреляли, но, вскоре после начала боя, осколки снаряда разбили левую сторону кормового перевязочного пункта и этот переносный пункт был оставлен.
Главный перевязочный пункт находился в кубрике, где температура была более низкая, чем где-либо на корабле в продолжение всего боя. Здесь и помещались некоторые из раненых. В броненосец «Апраксин», во время боя, попало два или три снаряда, этот вопрос не вполне выяснен. Если попало три снаряда, то два попали одновременно. Один снаряд попал в кормовую башню, недалеко от амбразуры и разорвался тут же. По всей вероятности, это был 8 дюймовый снаряд. Часть осколков попала в башню через амбразуру, тут был убит осколком в сердце комендор Сонский, комендор Елышин был ранен двумя осколками, один осколок попал в верхний край левой глазницы, другой — в левую плечевую область, ниже наружного края ключицы. Вторая рана была разрывная; зонд входил на половину. Поранения крупного сосуда не было. Комендор Егоров получил поверхностную рану в области левого колена. Комендор Гриндаль получил поверхностную рану в области грудной кости. Комендор Красовский — поверхностную рану верхней губы.
Контужен, но очень легко, в голову был лейтенант Трухачев. Одновременно осколки этого или другого снаряда, вопрос не выяснен, разбили кают-компанию и левую половину переносного перевязочного пункта, причем был небольшой пожар в кают-компании, который скоро затушили. Смертельно ранило при этом минера Даниила Жука, который возвращался из рулевой машинки; он был ранен — а) сзади в правый локтевой сустав, который был изможжен, б) в седалищную область, в) в ногу (бедро) на трех местах. Скончался по окончании перевязки. Тут же был ранен осколками матрос Егоров, который в эту минуту выходил из кормового кубрика (перелом третьей фаланги правого мизинца). Один снаряд снес и сломал гафель, причем был ранен один человек, находившийся на верхней палубе, матрос, фамилию которого я не запомнил. Одна рана поверхностная, в области сердца, другая — перелом локтевого отростка левой руки.
Во время боя 120 мм. снаряд упал на ногу квартирмейстеру Гризденко во время подачи, снаряд не взорвался; у Гризденко была большая опухоль, перелом не был констатирован, но весьма вероятен. Перевязочный материал был приготовлен на 200 человек. Раненые помещались: 1) в кормовом кубрике, 2) в жилой палубе с правой стороны у угольных ям, которые были полны углем.
У инженер-механика Дьякина и у кочегара Потара, которые находились в кочегарне, был тепловой удар легкой степени.
Матрос Коновалов рассек себе губу, наскочив на помпу. Квартирмейстер Ворухин, несмотря на свою болезнь, перелом третьей пястевой кости левой ноги, работал все время.
Начало боя было в 1 час 50 мин., конец в 7 час. 30 мин. Во время минной атаки и 15 мая раненых и убитых не было. Фельдшер Богуткевич и санитары Поликарпов, Марьянов и Чеулин во время всего похода, а также во время боя, вели себя прекрасно, тщательно и усердию исполняли свои обязанности.

Шуммер.

Отредактированно vs18 (10.06.2010 22:07:17)

#32 11.06.2010 14:27:18

vs18
Капитанъ I ранга
k1r
anna3 stas3b
Откуда: Харьков, Украина
Сообщений: 3745




Re: Действия флота. Документы. Отдел IV. 2-я Тихоокеанская эскадра. Книга третья. Бой 14 - 15 мая 1905 года.

29.

Донесение Мичмана Дитлова.

Первое появление неприятельских крейсеров, виденное мною, было в начале 12 часа дня. Они, в количестве 4-х, показались у нас на левой крамболе, и, вскоре после начала стрельбы, скрылись. Падения их снарядов от нас не было видно.
Около 2 часов, слева по носу, показалась японская эскадра в расстоянии 40 — 45 кабельтовов. Пройдя наш траверз, суда поворачивали и ложились на параллельный курс. Дальнейших эволюций я, находясь в закрытой батарее, не видел. Приблизительно через полчаса после начала боя, сверху раздались крики «ура»; на левом траверзе я увидел мачты погружающегося в воду корабля.
Гибели «Ослябя» я не видел, так как это произошло с правой стороны, в то время, как я был занят стрельбой на левой.
Около 4 часов, на правом траверзе у нас показался «Суворов» без труб и мачт; он шел параллельно с нами, но вскоре отстал и скрылся из виду; после чего там же появился, идя прямо на нас «Александр III», с сильным креном и в расстоянии от нас кабельтовов 6 — 7 быстро перевернулся. С наступлением сумерек, перевернулся идущий впереди «Бородино».
Эволюции нашей эскадры я не видел, но, все время, почти все корабли нашей эскадры появлялись в одиночку то слева, то справа от нас. Неприятельские снаряды ложились довольно близко от нас, но попаданий было три.
1) Надводная пробоина в носовом отделении: произошел пожар, быстро потушенный, убито 4 матроса, ранено 4. (Раненые, после перевязки, пожелали вернуться в строй).
2) Глубокая выбоина в кормовой башне и испорченная палуба.
3) Пробоина на ватерлинии в носовом отделении. Носовой отсек заполнился водой, отчего броненосец стал давать при полном ходе только 10 узлов и дурно слушался руля.
Во время минной атаки, мы отстали от эскадры и с рассветом оказались одни. Около 8 часов утра, к нам подошел на 40 кабельтовов крейсер «Читозе». но, после пробития у нас тревоги, быстро удалился.
В то же время, на горизонте показалось много дымов и слышно было несколько выстрелов. Мы весь день ходили по всем направлениям, скрываясь от замечаемых дымов, в расчете ночью взять курс на Владивосток.
В пятом часу нас стали нагонять два дыма; в 5 час. можно было разобрать два крейсера, на головном висел сигнал под андреевским флагом. У нас подняли до половины ответ.
Первая половина сигнала была: «Советую вам сдать ваш корабль»... Едва это было разобрано, командир приказал спустить ответ, открыть огонь и повернул на неприятеля,так как расстояние было велико. Японцы отодвинулись. 120 мм. орудия, поставленные на предельную дальность 56 кабельтовов, дали недолет, также и 10-ти дюймовые, коих дальность была 60 кабельтовов. После того, как у нас были сбиты дальномеры и убиты люди на спардеке, командир приказал сыграть отбой и открыть кингстоны. Машинная команда вышла наверх и люди стали бросаться в воду, броненосец имел градусов 30 крена, но мы продолжали стрелять, пока неприятельский снаряд не зажег батарею, где стали рваться беседки со снарядами. Сразу же после этого, снаряд попал в борт у кают-компании и броненосец лег на правый борт и перевернулся. По словам трюмного механика, открыты были два кингстона, а броненосец перевернулся через 10 минут после этого.
Крейсера «Ивате» и «Якумо» (первый, под флагом адмирала Симамуры) приблизились и до 10 часов вечера деятельно спасали утопавших.
В общем погибло 7 офицеров и около 100 нижних чинов.

Мичман Дитлов.

Отредактированно vs18 (11.06.2010 14:35:39)

#33 11.06.2010 15:09:14

vs18
Капитанъ I ранга
k1r
anna3 stas3b
Откуда: Харьков, Украина
Сообщений: 3745




Re: Действия флота. Документы. Отдел IV. 2-я Тихоокеанская эскадра. Книга третья. Бой 14 - 15 мая 1905 года.

30.

Донесение Трюмного Механика Поручика Джелепова.

Обязанности трюмного механика часто отзывали меня внутрь корабля, а потому мне удалось быть на верхней палубе только в начале боя, вплоть до гибели «Ослябя», после же получения нашим броненосцем пробоины, я выходил наверх только на короткое время и видел лишь отрывки боя. В виду этого, я могу писать, главным образом, об «Ушакове» и о том, что делал я сам во время боя.
Первая встреча 14 мая с неприятелем была непродолжительна. Неприятельские крейсера, показавшиеся около 11 часов утра с левого борта, после первых выстрелов с нашей стороны, стали удаляться и скоро скрылись из виду. Незадолго до встречи нашей с главными силами неприятеля, первый брон. отряд, с адмиралом по главе, вышел вправо и держался впереди. Это перестроение было совершенно неожиданно и большинство по могло понять, что это означает. В таком положении нас застал бой. Наши головные корабли обеих колонн, по-видимому, сильно страдали от сосредоточенного на них неприятельского огня, и, когда первый бронен. отряд снова вступил в голову левой колонны, состоящей из второго и третьего бронен. отрядов, брон. «Ослябя» был настолько сильно поврежден, что скоро был вынужден выйти из строя. Немного спустя, я увидел его сильно накрененного, но еще довольно большим ходом идущего прямо на нас. Ход его все более и более уменьшался, а крен быстро, но равномерно увеличивался. Команда облепила весь правый борт и долго не решалась спускаться по громадной оголенной поверхности подводной части. Крен увеличился еще более; команда сначала поодиночке, а потом кучками стала скользить по подводной части в воду; еще немного и «Ослябя» перевернулся на левый борт и затонул. За все это время, «Ушаков» не получил еще никаких повреждений, несмотря на то, что число перелетов было так велико, что если бы кабельтовах в трех от нас шло какое-нибудь судно, то было бы, вероятно, выведено из строя.
Спустя некоторое время после гибели «Ослябя», «Ушаков» получил первую пробоину в правом борту у 15 шпангоута, близ ватер-линии. Пробоина была заделана судовыми средствами, а влившаяся вода была спущена в канатные ящики и удалена турбинами. Пробоина, суди по осколку с нарезкой, была сделана снарядом 10 — 12 дюймового калибра. Осколками убило хозяина трюмного отсека, ого подручного и еще одного, стоящего близ них, перебило паровую трубу к шпилевой машине, вентиляторную и главную пожарную трубы. Немного спустя, «Ушаков» получил вторую пробоину также у ватер-линии, в носовом гальюнном отделении и также с правой стороны. Так как, во время хода, это отделение заливалось водой, то пришлось его изолировать, задраив дверь на непроницаемой переборке на 10 шпангоуте. После заделки пробоины, мы приступили к исправлению главной пожарной трубы, поврежденной в двух местах. Пожарная труба по всей своей длине не имела ни одного разделителя и потому повреждение в какой-либо части ее, выводило из действия всю пожарную систему и лишало таким образом броненосец главного пожарнаго средства. Залатав поврежденные части пожарной трубы, я опробовал ее и убедился в возможности действия ею. Все это время только и слышно было — «Суворов горит», «пожар на Александре» и т. п. «Александр III», как и «Ослябя», тонул на нашем траверзе. Он погружался медленно и, легши на бок, долго еще держался на воде. Гибель наших лучших судов, один за другим, удручающе действовала на всех нас и мы только ждали своей очереди.
Начинало темнеть; выстрелы слышим были все реже и реже и, наконец, совершенно прекратились. Настало некоторое затишье. Хотя мы и знали, что сейчас начнется минная атака, но все же возможность передохнуть от грома выстрелов и поделиться впечатлениями с товарищами — успокоительно подействовала на всех. Курс назначен был Норд-Ост 23°. Мы вступили в кильватер, если не ошибаюсь, «Орлу», за нами же шли — «Апраксин», «Сисой Великий», «Наварин», «Сенявин». Ночью «Апраксин» и «Сенявин» перегнали нас, сзади же оставались еще «Наварин» и «Сисой Великий», яростно отбивавшиеся от атакующих их миноносцев.
Один из них все время светил своими прожекторами, тогда как у нас все они были потушены и стрельба прекращена, благодаря чему, вероятно, мы не получили ни одной минной пробоины. Ночь прошла для нас благополучно, но зато мы отстали от наших судов и были совершенно одни. От времени до времени на горизонте показывались дымки неприятельских судов и разведчиков. В зависимости от их появления, мы много раз меняли наш курс, избегая встречи с ними и ждали с нетерпением наступления темноты, в надежде достигнуть Владивостока. Часов в 5 вечера, на горизонте снова показались японские суда, два из которых стали быстро сближаться с нами. Подпустив их ближе, мы было открыли уже огонь, но, заметив на мачте японского крейсера русский флаг и сигнал, прекратили его. Начинался этот сигнал с предложения сдаться, окончание же его мы узнали уже на японском крейсере, после гибели нашего корабля. Командир не нашел нужным разбирать продолжение его и велел открыть огонь.
Я пошел к клапанам затопления носовых бомбовых и патронных погребов, где должен был ждать посыльного от командира с приказанием топить погреба. Что происходило в это время на верхней палубе, я точно не знаю, но помню, что после получасового, приблизительно, боя, наши орудия стали стрелять реже. Испортилась гидравлическая установка носовой башни. Число попаданий неприятельских снарядов сильно увеличилось, производя в разных местах разрушения. Скоро наши выстрелы совсем замолкли и команда получила разрешение спасаться. Жилая палуба быстро опустела, на батарейной также не слышно было движения; покинутые динамо-машины скоро остановились, оставив нас в полутьме. У меня оставался только один подручный, другой незаметно исчез. Сколько прошло таким образом времени точно не помню, но думаю, что минут десять - пятнадцать. Наконец, пришел ко мне с кормы мой трюмный старшина и доложил, что получено приказание топить и что он уже затопил кормовые погреба. Затопив носовые, мы пошли к корме по левому борту и, встретив на пути лейтенанта Жданова, вместе с ним вышли па ют. В батарейной палубе было много дыма от рвавшихся 120 мм. снарядов. Выйдя на палубу, я увидел, что большая часть команды в воде и только небольшая кучка матросов стояла под прикрытием кормовой башни; я присоединился к ним, а лейтенант Жданов еще несколько раз входил в батарейную палубу, вынося оттуда куски дерева, бросал их плавающим в воде. Несколько минут спустя, в корму броненосца понял снаряд, заставивший сильно вздрогнуть броненосец и сильно обдавший нас поверх башни грязной водой. Броненосец стал погружаться быстрее, все более и более кренясь на правую сторону. Половина верхней палубы была уже в воде; последние из оставшихся матросов готовились броситься в воду; я прошел к флагштоку и около него сошел в воду. Минуты через дне, самое большее, броненосец перевернулся, показал винты и пошел ко дну.
Часа через два —три, те, кто не потерял сил и сознания, были вытащены японцами, обогреты и одеты в сухое платье.

Трюмный механик брон. бер. обор. «Адмирал Ушаков», Поручик Леонид Джелепов.

#34 11.06.2010 15:54:34

vs18
Капитанъ I ранга
k1r
anna3 stas3b
Откуда: Харьков, Украина
Сообщений: 3745




Re: Действия флота. Документы. Отдел IV. 2-я Тихоокеанская эскадра. Книга третья. Бой 14 - 15 мая 1905 года.

31.

Приказ командира крейсера I ранга «Олег» о предупредительных мерах на случай вероятного столкновения с Японским флотом.

1. Старшему механику, совместно с артиллерийским и минным офицерами, выработать, на случай необходимости. способ быстрейшего и простейшего затопления своего крейсера.
2. Артиллерийскому и минному офицерам выработать способ наискорейшего и быстрейшего взрыва своего крейсера.
3. Так как у крейсера бортовой брони не имеется, то от всякого осколка и любого мелкого снаряда будет пробиваться борт и вливаться вода выше броневой палубы, почему явятся не только крен, мешающий стрельбе из орудий, но, главное, уменьшится до опасного момента остойчивость судна. Выкачивать или перепускать воду с броневой палубы вниз будет нельзя, пока не заделаются или не закроются пробоины пластырями, что тоже без остановки хода крейсера сделать невозможно. Остановить же крейсер до конца сражения может быть будет и нельзя. На этом основании придется немедленно, для увеличения остойчивости и уменьшения крена, топить 6"средний патронный погреб и наливать воду в противоположные бортовые отсеки. Поручаю это делать без моего приказания трюмному механику и артиллерийскому офицеру.
Примечание: топить средний патронный 6" погреб всего удобнее, потому что он принадлежит четырем незащищенным орудиям, которые быстрее всего будут попорчены неприятельскими выстрелами.
4. Через броневую палубу проходит множество всяких труб, которые, с пробитием борта, тоже могут быть перебиты, и вода хлынет вниз. На этот случай завести во всех помещениях, ниже броневой палубы, деревянные пробки и забивать снизу пробитые трубы.
5. Тщательно осмотреть, чтобы перед боем все люки и отверстия на броневой палубе были основательно задраены. Пересыпки же угля с броневой палубы во время сражения не производить.
6. Чтобы усилить сопротивление броневой палубы в корме, наложить на нее в мучном отделении швартовные цепи и, кроме того, на последние две переборки навесить цепные канаты, для чего старшему механику распорядиться в полях углового железа насверлить отверстия, а и капитанском погребе разобрать винный шкаф.
7. На случай залития рулевого отделения, когда потребуется управляться одними машинами, минному офицеру озаботиться поставить в машину и боевую рубку добавочные звонки, чтобы посредством их давать знать об уменьшении или увеличении хода для каждой машины порознь.
8. Забронировать колосниками все верхние части элеваторов, где находятся шкивы подъемных тросов, и обложить их койками.
9. Под гребными катерами, барказами и полубарказами растянуть сети заграждения.
10. Под полубаком подвесить сети заграждения, чтобы предохранить прислугу 47 мм. орудий от осколков, могущих быть при ударе снарядов в шпили и канаты.
11. Покрыть сетями заграждения лебедки Темперлея, подъемные лебедки паровых катеров и буксирные лебедки.
12. В жилой палубе навесить сети вдоль бортов носовой башни у лазаретов и покрыть сетями электрический шпиль.
13. Покрыть плиточный пол досками и парусиной, особенно в умывальной, в гальюнах, в камбузах, в пекарне, в офицерской плите и в офицерских клозетах.
14. Падубу перед боем застилать парусиной, которую чаще мочить.
15. На верхней палубе устроить траверзы из сетей заграждения и коек.
10. Шлюпки внутри обложить угольными мешками, которые сильно смочить помпами.
17. Если возможно, то паровые катера и барказ с полубарказом, перед боем, сбросить на воду и оставить без людей.
18. Если же время и погода позволят, то паровые катера вооружить метательными минами и тогда послать их с полным комплектом людей.
19. Балки Темперлея разоружить, а укосные стрелы спустить и положить их на баке у носовой башни.
20. Все дерево, по возможности, уложить и принайтовить к свободным сетевым полкам снаружи борта.
21. Ко всем реям завести добавочные топенанты. Все цепные бакштаги и топрики на шлюп-балках заменить проволочным тросом.
22. Фонари Табулевича перед боем не забыть спустить вниз.
23. Канаты от якорей отклепать, чтобы снарядом не отдало якоря.
24. В боевой рубке снять деревянные косяки, стеклянные рамы и дверь, и все спрятать.
25. Расходить медные, стеклянные рамы в моей запасной рубке, в камбузе, пекарне, беспроводной рубке, в офицерской плите, и, перед боем, их снять и спрятать под броневую палубу.
26. Разобщить машинный телеграф и рулевые приводы между ходовой и боевой рубками. Убрать прибор Гейслера.
27. Перенести счетчики оборотов из ходовой в боевую рубку, а, перед боем, перенести туда и часы.
28. Расставить во всех местах с пресной и соленой водою железные банки из под машинного масла и муки, а остальные закупорить, оплести и обратить в буйки.
29. Пластыря Баранова уложить в машинном люке, прикрывши их стальными листами, а шпигованный пластырь Макарова опустить в кормовую динамо-машину, под броню.
30. Артиллерийскому офицеру озаботиться очистить верхнюю крюйт-камору, спустивши все взрывчатые вещества, кроме нескольких ракет и фальшфееров, вниз под броневую палубу.
31. Убрать водолазный аппарат с принадлежностями за броневое прикрытие.
32. Одну складную парусиновую шлюпку подвесить между кормовыми казематами под офицерским люком.
38. Денежный сундук, перед боем, унести в один из кормовых казематов и часового тогда при нем не держать.
34. Старшему штурманскому офицеру озаботиться спрятать под броневое прикрытие карты, книги, лишние навигационные инструменты, а перед появлением неприятеля снять главные компасы и спрятать их в помещение динамо-машин или минных аппаратов.
35. Минному офицеру, перед боем, приказать убрать под броневую палубу приборы беспроволочного телеграфирования, так как они, во время стрельбы, все равно не действуют.
36. Тенты и травяные буксиры убрать в рефрижераторное отделение (оно испорчено), а остальные кабельтовы и перлиня убрать в фонарную выгородку. На вьюшки же навязать койки, чтобы осколками не ранило людей.
37. О кормовых люков снять световые крышки и поставить броневые.
38. Убрать часть аптеки.
39. Убрать часть посуды и столового белья.
40. Убрать ковры и суконные скатерти.
41. Убрать с капитанских буфетов мрамор и сшить на столики парусинные чехлы, чтобы осколками не ранило прислугу 47 мм. орудий.
42. Зеркала и абажуры перед боем убирать.
43. Ревизору убрать отчетность и книги.
44. Разрешать желающим из команды спрятать большие и малые чемоданы в нижние помещения.
45. Выводить скот к канатному клюзу.

Капитан I ранга Добротворский.

#35 11.06.2010 16:09:59

vs18
Капитанъ I ранга
k1r
anna3 stas3b
Откуда: Харьков, Украина
Сообщений: 3745




Re: Действия флота. Документы. Отдел IV. 2-я Тихоокеанская эскадра. Книга третья. Бой 14 - 15 мая 1905 года.

32.

Показание Мичмана Кнюпфер.

В плену был вместе с капитаном 2 ранга Блохиным, вступившим, после поранения командира, в командование крейсером I ранга «Дмитрий Донской». В конце своего рапорта, представленного им в Главный Морской Штаб, он упомянул о моем свидетельстве и посему, к описанию общего хода боя, я прибавить ничего не могу.
Я заведовал носовыми 6" пушками № 1 и № 2 в батарейной палубе. 14 мая стрельба сильно затруднялась тем, что мы почти все время стреляли на циркуляции; кроме того, крутая волна заливала полупортики, компрессора наших старых пушек сдали, и орудия, после первых 40 мин. боя, приходилось накатывать вымбовками или наклоняя дула. Несколько раз происходили осечки, очевидно, от порчи капсюлей, так как мена боевых ударников ничего не помогала.
Около 4 час., у орудия № 1 сломалась боевая чека, ее пришлось починить в машине.
Команда вела себя все время отлично, сохраняя полное спокойствие и старательно исполняя всякие приказания.
Особенно отличались в этой части палубы — кондуктор Костюк, принимал деятельное участие в уборке раненых и убитых и вообще помогал, где мог, а также кондукторы Костин и Васильев: последний, 15 мая около 8 час. вечера, из орудия № 2, на расстоянии 35 кабельтовов, потопил японский миноносец.

Мичман Кнюпфер.

Отредактированно vs18 (11.06.2010 20:39:41)

#36 11.06.2010 18:55:24

vs18
Капитанъ I ранга
k1r
anna3 stas3b
Откуда: Харьков, Украина
Сообщений: 3745




Re: Действия флота. Документы. Отдел IV. 2-я Тихоокеанская эскадра. Книга третья. Бой 14 - 15 мая 1905 года.

33.

Показание Мичмана Затурского.

13 мая 1905 г., при приближении к Цусимскому проливу, перед заходом солнца, на броненосце «Князь Суворов» был поднят эскадре сигнал: «Приготовиться к бою». По этому сигналу были сделаны последние приготовления, прислуга была разведена по орудиям и спала по-сменно. Ночь прошла в ожидании минных атак, но японцы не появлялись и только по беспроволочному телеграфу увеличилось число японских телеграмм. Наш телеграф, по приказанию Командующего эскадрой, бездействовал.
14 мая день был ясный, с густою мглою по горизонту, так что, далее 55 — 60 кабельтовов, невозможно было что-либо видеть; ветер дул с силою 4 — 5 баллов; волнение было настолько сильное, что на «Донском» поддавало в пушечные порта (в батарейную палубу), а, во время боя, на поворотах, вода большой струей вливалась в дула орудий.
Между 6 и 7 час. утра, с правой стороны и несколько сзади эскадры, был усмотрен японский разведочный крейсер типа «Идзуми», державшийся на курсе параллельно нашему, в расстоянии 55 — 60 кабельтовов. Эскадра шла в строе двух кильватерных колонн с транспортами и миноносцами между ними. Правая колонна — броненосцы «Князь Суворов» (флаг адмирала Рожественского), «Император Александр III», «Бородино», «Орел», «Ослябя» (флаг контр-адмирала Фелькерзама), «Сисой Великий», «Наварин» и «Адмирал Нахимов». Левая колонна — броненосцы: «Император Николай I» (флаг контр-адмирала Небогатова), «Генерал-Адмирал Апраксин», «Адмирал Сенявин» и «Адмирал Ушаков» и крейсера: «Олег» (флаг контр-адмирала Энквиста), «Аврора», «Дмитрий Донской» к «Владимир Мономах».
«Жемчуг» — на правом траверзе «Суворова» и «Изумруд» —  на левом траверзе «Николая».
Разведочный отряд: «Светлана», «Алмаз», «Урал», —  впереди эскадры, кабельтовах в 10. Транспорты: «Камчатка», «Анадырь», «Иртыш», «Корея» и буксирные пароходы: «Русь» и «Свирь» и миноносцы: «Бедовый», «Буйный», «Быстрый», «Бодрый», «Блестящий», «Безупречный», «Бравый», «Громкий» и «Грозный» — между колоннами. Госпитальные суда: «Орел» и «Кострома» шли в кильватер обеим колоннам, в расстоянии около 30 кабельтовов.
Около 8 час. утра, по сигналу с «Суворова», разведочный отряд занял место в хвосте эскадры. Между 9 и 10 час. утра прошли самое узкое место Восточного Корейского пролива, и около того же времени, с левой стороны на траверзе нашей левой колонны, появилось четыре японских крейсера (два — типа «Касаги» и два — типа «Ниитака»), которые, идя в строе кильватера курсом параллельным нашему, по временам скрывались во мгле.
В начале 11 часа с «Суворова» был сигнал: «Команда имеет время обедать». Команда отобедала, не отходя от орудий, готовая открыть огонь по первому выстрелу, или сигналу, с флагманского корабля. С переднего мостика все время передавали расстояние до неприятеля.
Когда, около 11 час., японские крейсера приблизились кабельтовов до 40, с «Николая» был сделан первый выстрел, и вся наша левая колонна открыла огонь по неприятелю. Перестрелка длилась не более 4 — 5 мин. Было заметно два попадания в один из японских крейсеров, после чего весь отряд повернул «вдруг» влево румба на 4 и скрылся.
После этой перестрелки, которая, кстати сказать, вызвала большое воодушевление среди команды, наступило некоторое затишье. Только изредка стали появляться на горизонте неприятельские разведочные суда, которые скрывались также быстро, как и появлялись.
Эскадра начала перестраиваться. Все боевые суда вытянулись в одну кильватерную колонну влево от транспортов, а вправо от них был послан «Владимир Мономах». По сигналу с «Олега», миноносцы по-парно заняли места на траверзе флагманских кораблей. Но вскоре І-й броненосный отряд вышел в правую сторону и, идя впереди, держался кабельтовах в 10 от левой колонны.
К началу боя, эскадра выстроилась, имея 9 узлов ходу, на курсе Норд-Ост 23°.
В 1 час 30 мин, на «Суворове», с которого, очевидно, уже была усмотрена японская эскадра, поднят был сигнал: «Броненосцам иметь 11 узлов ходу» и затем: «Крейсерам и транспортам отойти вправо»; в то же -время І-й броненосный отряд стал склоняться влево, чтобы стать впереди II-го броненосного отряда.
В 1 час 35 мин. не успел І-й броненосный отряд окончить перестроение, как главные неприятельские силы (4 броненосца, «Ниссин», «Кассуга» и 6 других броненосных крейсеров), появившиеся слева и спереди II-го броненосного отряда, приблизились на расстояиие орудийного выстрела и, открывши огонь по «Ослябя», стали заворачивать влево; затем, имея преимущество в ходе, преградили путь І-му броненосному отряду и, сосрсдоточивши огонь по «Суворову», заставили его уклониться вправо и лечь с ними на параллельный курс. Таким образом, эскадра наша, с самого начала боя, оказалась в невыгодном положении и в то время, как наши головные корабли подвергались сосредоточенному огню почти всей японской эскадры, концевые II-го броненосного отряда и весь ІІІ-й отряд и крейсера не принимали никакого участие в стрельбе, так как неприятель находился вне их угла обстрела.
Крейсера и транспорты отошли вправо от броненосцев и, держась от них в расстоянии около 20 кабельтовов, до 2 час. не принимали участие в бою, пока не подошли два отряда японских крейсеров.
Командуя плутонгом и поэтому находясь в батарейной палубе, откуда горизонт через пушечные порта весьма ограничен, я не имел возможности наблюдать за ходом боя и маневрированием эскадр; к тому-же наши крейсера, действуя в ограниченном районе, так часто меняли курсы, и притом лавируя между транспортами, все время сбивавшимися в кучу, что ориентироваться было чрезвычайно трудно. Эскадру мог видеть только по временам. Глявные силы вели бой на параллельных курсах с расстояний, колебавшихся от 25 до 40 кабельтовов.
Около 3 час. пополудни, «Ослябя». засыпаемый снарядами с самого начала боя, пошел ко дну. К месту его гибели подошли наши миноносцы и стали спасать людей, плававших на обломках. Почти в то же время, «Суворов» был выведен из строя, и было видно, как наши броненосцы, с «Александром» во главе, понемногу оставляли его за собой. Видя, что «Суворов» подбит, хотя и не потерял еще способности двигаться вперед, японцы сосредоточили по нему убийственный огонь и прошло не более получаса, как «Суворов» был превращен в страшно дымящийся костер, без мачт, без труб, без мостиков.... Трудно было себе представить, чтобы такой железный колосс мог так гореть. Виден был пожар на «Александре», который выходил на время из строя, но потом, оправившись, снова занимал место в строю. Невдалеке от нас прошел малым ходом «Сисой Великий» и тоже тушил пожар.
Крейсера и транспорты держались вправо от броненосцев на расстоянии около 20 кабельтовов. Иногда это расстояние увеличивалось, а по временам (около 4 час. дня) уменьшалось настолько, что крейсера и транспорты подвергались обстрелу главных неприятельских сил с расстояния 45 кабельтовов. Во время этого сближения с японскими броненосцами, наши крейсера и транспорты, по-видимому, и понесли самые значительные повреждения (пробоины ниже ватерлинии в носу на «Светлане» и «Иртыше», пробоина, от которой начал тонуть «Урал»). Что же касается боя наших крейсеров с двумя отдельными отрядами японских (І-го отряда: 2 крейсера, типа «Касаги» и 2 — типа «Ниитака»; II-й отряд — крейсера «Матсушима», «Итсукушима», «Хашидате» и, по-видимому, «Чин-иен»), то он, хотя и начался вскоре после 2 час. пополудни и, продолжаясь часов до 6-ти вечера, велся на дистанциях, доходивших до 22 кабельтовов, но не причинил нам значительного урона.
Часов около 5 вечера, на одном из миноносцев был поднят сигнал: «Адмирал Рожественский передает командование адмиралу Небогатову».
Часам к 6½, эскадра выстроилась курс Норд-Ост 23°. Бой между крейсерами прекратился. В это время у нас не хватало «Осляби», «Суворова», «Урала», «Камчатки» и буксирного парохода «Русь». Эскадра шла в следующем порядке: правая колонна — «Бородино», «Орел», «Николай», три «Адмирала», «Сисой Великий», «Наварин» и «Нахимов»; «Александр» шел по правую сторону одного из «Адмиралов». Левая колонна, шедшая в расстоянии около 20 каб. от правой, состояла из крейсеров, со «Светланой» впереди, транспортов и миноносцев.
Правее наших броненосцев, шли главные японские силы, с крейсеров, из-за мглы и дыма едва видимые. Бой между броненосцами не прекращался почти до захода солнца, причем видно было, что наиболее интенсивный огонь был сосредоточен по «Бородино» и «Александру». В 7 час. вечера «Бородино», засыпаемый снарядами, переворачивается и идет ко дну. В то же время сверху передают, что по носу видно 9 японских миноносцев, идущих на нас в атаку в строе фронта. У нас зарядили орудие сегментными снарядами, которые, по окончании боя с крейсерами, были вынесены из погребов и установлены на дистанции от 6 до 15 каб. Не прошло и пяти минут после гибели «Бородино», как броненосцы без всякого сигнала, очевидно, вследствие приближения японских миноносцев, повернули «все вдруг» влево и пошли на Зюйд-Вест. Во время этого поворота перевернулся «Александр». Крейсера тоже повернули на Зюйд-Вест, но, взявши курс левее броненосцев, разошлись с ними.
Кто повернул раньше — броненосцы или крейсера — затрудняюсь сказать.
Наступила темнота. Начались минные атаки, которые отражались беспорядочным огнем. Свои миноносцы путались между своими же крейсерами, вследствие чего не обошлось без стрельбы по своим. Доказательством этого может служить осколок русского 47 мм. снаряда, найденный на следующий день на «Донском».
Следуя движению адмирала, «Донской» шел в кильватер «Олегу» и «Авроре», но, не поспевая за ними, вскоре отстал. Некоторое время держались с «Владимиром Мономахом», но, вследствие темноты, скоро и его потеряли из виду. За нами шли три миноносца: «Бедовый», «Грозный» и еще один, как впоследствии оказалось, — «Буйный». Оставшись таким образом одни, решили прорываться во Владивосток самостоятельно, о чем сообщено было по мегафону миноносцам с указанием курса.
Часов около 10-ти вечера, по правому борту прошла «Светлана», спрашивая в рупор, где «Олег» и что мы собираемся делать. Ей ответили, что, куда ушел командующий крейсерами, нам неизвестно, а что мы идем во Владивосток. Получивши ответ, «Светлана» вскоре скрылась из виду.
Оставшись с тремя миноносцами и не имея надежды соединиться с нашей эскадрой, пошли во Владивосток, придерживаясь восточной части Японского моря, в расчете, что японцы будут иметь больше оснований предполагать, что мы пойдем поближе к берегам Кореи. Ночь прошла в крайнем напряжении, в ежеминутном ожидании атак, не без основания, так как, невдалеке от нас, несколько раз проходили неприятельские миноносцы, делая друг другу сигналы. Но, благодаря тому, что на «Донском» были закрыты все огни, мы прошли благополучно, имея ход от 8 до 10 узлов.
В виду того, что японцы, в бою 14 мая, вели стрельбу таким образом, что сосредоточивали огонь целого отряда по одному нашему кораблю и затем переносили его на другой (что они делали замечательно искусно), «Донской», так же, как и другие, подвергался такому обстрелу, но, благодаря ли своевременному изменению курса для выхода из обстреливаемой площади, или переносу огня на другой наш корабль, только «Донской» скоро выходил из этого поля обстрела и отделался легкими повреждениями, преимущественно в шлюпках (1-й барказ, 2-й гребной катер и передняя рубка) от осколков снарядов, рвавшихся недалеко от борта от удара об воду. Раненых было всего человек пять, из коих только один тяжело (дальномерщик с переднего мостика).
Проведя всю ночь в батарейной палубе и чувствуя себя совершенно разбитым, на рассвете, осмотревши из портов горизонт и не видя ничего подозрительного, спустился в каюту и заснул, но часа через два (около 7 часов утра) был разбужен тем, что «Донской» застопорил машину. Выскочив наверх, узнал, что миноносец «Буйный» за ночь отстал от нас и на рассвете оказался на таком расстоянии, что от него был виден только дым. Потерявши нас ночью из виду, с восходом солнца, «Буйный» заметил «Донского» и начал телеграфировать, прося о помощи. «Донской» повернул назад и часов около 7-ми подошел к «Буйному». Тут мы узнали, что на «Буйном» находится раненый адмирал со штабом и больше двухсот человек команды «Ослябя». Видя на борту миноносца ослябскую команду, первоначально думали, что там же находится и адмирал Фелькерзам, так как о его смерти, еще за два дня до боя, на эскадре не было известно. Оказалось, что на «Буйном» находится раненый адмирал Рожественский. С «Буйного» потребовали от нас катер для перевозки адмирала и ослябской команды. Выли спущены 1-й гребной катер и 2-й барказ. Предполагали, что адмирал перейдет к нам, но он пожелал остаться на миноносце и был перевезен на миноносец «Бедовый» вместе со штабом; туда же был послан младший доктор «Донского» — лекарь Тржемесский. После этого «Бедовый» поднял «Грозному» сигнал: «Следовать за мной» и дал ход.
В то время, как на катере перевозили адмирала и его штаб, на барказе переправляли ослябскую команду с «Буйного» на «Донской»
С самого рассвета за нами следили японские миноносцы, держась на горизонте у нас за кормой, все время телеграфируя. Чтобы помешать японцам, наш телеграф работал всю ночь с 14-го на 15-е и весь день 15 мая. Когда мы занимались перевозкой людей с «Буйного», неприятельские миноносцы настолько приблизились, что пришлось пробить «отражение минной атаки», поднять шлюпки и дать ход, чтобы не оказаться в невыгодном положении.
Насколько мне помнится, сигнал «отражение атаки» был у нас пробит, когда «Бедовый» и «Грозный» только собирались дать ход или, если и пошли, то были ещс настолько близко, что могли его слушать; во всяком случае должны были знать, что за нами идут японские миноносцы, тем не менее, они дали ход узлов 12 — 13 и пошли самостоятельно, взявши курс на Норд.
«Буйный» последовал нам в кильватер, предварительно попросивши у нас приготовить ему угля и масла. «Донской» дал ход около 8 час. 15 мин. утра и лег на курс Норд-Ост 20°.
Ход 10—11 узлов, больше дать не могли, так как 5-й двойной котел сильно тек и был выведен еще до боя 14 мая; другие котлы также были не совсем исправны.
Следуя в кильватер «Бедовому» и «Грозному», «Буйный» стал заметно отставать от них, держась немного впереди нашего траверза, причем, так как мы шли расходящимися курсами, то расстояние между нами все время увеличивалось. В 10 час. 15 мин. «Буйный» поднял сигнал: «Терплю бедствие». Положили «право на борт» и пошли к нему.
В 10 час. 20 мин. «Буйный» подошел к правому борту «Донского» и командир миноносца спросил, располагаем ли мы часом времени, чтобы дать ему возможность погрузиться углем. Уголь у нас был приготовлен, но к погрузке не приступали, т. к. командир миноносца перейдя к нам на «Донской», возбудил вопрос, стоит ли заниматься погрузкой и попусту терять время, когда «Буйный» настолько поврежден, что не может поспевать даже за тихоходным «Донским».
Собран был совет из обоих командиров, старшего офицера, старшего штурмана и старшего артиллерийского офицера. Выяснилось, что, в виду больших повреждений (сильно погнуты винты, недостаток угля, вырвана кромка теплого ящика, отчего пресная вода быстро израсходовалась и питание котлов производилось забортной водой, что повело за собой порчу трубок), «Буйный» дальше идти не может и будет только стеснять и без того небыстроходный «Донской», а потому решено было его затопить. Команда с миноносца перешла на «Донской». «Буйный» отошел в сторону и его начали приготовлять к взрыву, но взорвать не удалось. Тогда решили было затопить его таранным ударом, но по расчету оказалось, что таран «Донского» ниже киля миноносца, а чтобы потопить его форштевнем, мог бы потребоваться настолько сильный удар, что можно было опасаться за целость брам-стенег, на которых держалась сеть беспроволочного телеграфа; поэтому решили покончить с «Буйным» 6" снарядами, тем более, что выстрелы не могли привлечь ничьего внимания, так как японские миноносцы, следовавшие за нами с утра, после того, как мы дали ход (в 8 час. 15 мин. утра) отошли от нас вправо и около 12 час. дня скрылись за горизонтом, румбов на 5 впереди нашего траверза. Около того же времени скрылись из виду и «Бедовый» с «Грозным» и больше мы их не видели.
По «Буйному» было сделано девять выстрелов из 6" орудия, с расстояния от 2 до 3 каб. Один снаряд не попал, остальные восемь, хотя и попали, но большинство из них не рвалось, так что прошло минут 20 — 30 с момента начала стрельбы, прежде чем миноносец пошел ко дну, носом вниз. В 12 час. 20 мин. пополудни «Буйный» затонул и «Донской» дал ход вперед. Обо всем этом был составлен акт и внесен в вахтенный журнал. Таким образом, на эту вторую остановку было потрачено ровно два часа времени, что с предыдущей, по подсчету старшего штурмана, составило не менее пяти часов.
Между часом и двумя пополудни, румба на два левее курса, открылся гористый остров Дажелет (Матсушима). Море было тихое с легкой зыбью, почти штиль, погода ясная; легкий туман подымался высоко над морем, вследствие чего дым не рассеивался, а расстилался далеко по горизонту. Около двух часов изменили курс вправо румба на два.
Часа в 4½ с бочки, прикрепленной на фор-стеньге, было усмотрено на горизонте, румба на три вправо от курса, сень дымов. Около 4¾ час. изменили курс влево, держа на солнце, но, очевидно, уже были замечены неприятелем, так как дымки стали увеличиваться и вскоре обрисовались четыре больших корабля и три или четыре миноносца. В машину было передано держать самый полный ход, но, так как, 5-й двойной котел бездействовал, то больше 13 — 13½ узлов не удалось развить, да и то на короткое время, несмотря на все усилия механиков и машинной команды, которая, чтобы улучшить горение и поднять нары, подливала в топки котлов масло. Расстояние заметно уменьшалось. Прошло не более получаса, как с левой стороны открылось два крейсера и два или три миноносца. Изменили курс вправо и пошли на остров Дажелет, до которого оставалось миль 35 — 40. Японские крейсера, державшиеся на нашем левом траверзе (при курсе на Дажелет), приближались гораздо быстрее крейсеров, усмотренных с правой стороны и теперь державшихся на нашей правой раковине.
В 6 час. 30 мин. вечера расстояние до двух левых крейсеров («Отова» и «Ниитака») уменьшилось до 50 каб. и с них открыли огонь. Мы ответили из орудий левого борта, стреляя по головному фугасными снарядами. Минному офицеру было приказано приготовить минный погреб для взрыва.
В виду того, что, к началу боя, ослябская команда, спущенная в жилую палубу и битком наполнявшая ее, была сильно деморализована вчерашним погружением в воду и теперь стала волноваться, командир послал судового священника обойти палубы и успокоить людей словами, что мы идем выбрасываться на остров Дажелет. Тем не менее, это мало помогло, и при первом снаряде, попавшем в офицерскую каюту с левого борта, внизу произошла паника, и люди вместо того, чтобы тушить пожар, посыпались наверх, так что их пришлось встретить водой из шлангов от пожарной помпы и тем заставить снова спуститься вниз и тушить пожар. Та же история, в еще большем размере, повторилась, когда снаряд, разорвавшийся в жилой палубе и сделавший большую четыреугольную пробоину (около сажени в высоту и полторы — две в длину) в правом борту, совершенно уничтожил кают-компанию кондукторов и произвел большой пожар. Стоило большого труда удержать этих людей от попытки бежать наверх, где они подвергались еще большей опасности. Что касается людей, занятых по расписанию своим делом, особенно комендоров, то они держали себя выше всякой похвалы.
Около 7 час. вечера, четыре крейсера отряда адмирала Уріу («Токива», «Нанива», «Такачихо» и еще один, похожий на тип крейсера «Матсушима»), державшиеся сзади нашего правого траверза, подошли на дистанцию орудийного выстрела и «Донской» был поставлен в два огня. Расстояние до левых крейсеров все время уменьшалось и, наконец, достигло 18 кабельтовов, но, вскоре, на головном виден был пожар и густой дым и они стали понемногу отходить, не прекращая огня до наступления темноты. Часов около 7¼, одним из снарядов, попавших в передний мостик, был тяжело ранен командир, легко старший штурман, убит младший штурман и рулевой и перебит штуртрос от парового штурвала. Командование крейсером перешло к старшему офицеру капитану 2 ранга Блохину. Пока переводили управление на задний ручной штурвал, «Донской» успел описать циркуляцию вправо и за это время правые крейсера имели возможность еще уменьшить расстояние, которое тенерь было около 40 кабельтовов. Правый дальномер Барра и Струда был подбит в бою 14 мая, так что расстояние до правых крейсеров определялось на глаз и корректировалось падавшими снарядами. Попадания все учащались, и вместе с тем и число убитых и раненых; у некоторых орудий, особенно у носовых 6" и 75 мм. приходилось менять всю прислугу по два и по три раза; то и дело вспыхивали пожары. Особенно большое опустошение произвел снаряд, разорвавшийся в батарейной палубе, испортивший носовую электрическую подачу и подорвавший несколько наших шести-дюймовых снарядов, поданных из погреба. Электрическая подача прекратилась и пришлось перейти к ручной, что особенно скверно отразилось на стрельбе, когда из кормового погреба были израсходованы все 6" снаряды и носовой должен был работать на кормовые пушки. На верхней палубе несколько раз загорались ростры, полубак, минные катера, вельботы и проч. Но, благодаря тому, что пожарная помпа все время работала, смачивая палубы слоем воды в 2 — 3 дюйма и к заливанию горящих предметов приступали немедленно, пожары быстро тушились и не распространялись, что трудно было себе представить после тех пожаров, которые наблюдались накануне на «Суворове», «Александре III», «Сисое Великом» и других судах нашей эскадры, на которых дерева почти не было, между тем, как «Донской» был весь в дереве. Объяснить это можно тем, что на японских крейсерах, по всей вероятности, не было снарядов, начиненных тем взрывчатым составом, который практиковался на японских броненосцах, потому что, при разрыве снарядов, на «Донском» не наблюдалось и тех удушливых газов, от которых задыхались люди на наших броненосцах, например, на «Сисое Великом» оба доктора и несколько нижних чинов. Один из снарядов, попавших в левый борт, сделал пробоину у самой ватерлинии и вскоре после этого, «Донской» получил крен 3°. Впрочем, отнести этот крен всецело к пробоине нс берусь, так как больше он не увеличивался. Японский снаряд, попавший в заднюю дымовую трубу, способствовал уменьшению тяги, и крейсер сразу потерял ход. Осколками этого разорвавшегося снаряда был окончательно испорчен 5-й двойной котел.
Сколько было всех попаданий в «Донской» —  затрудняюсь сказать, так как, занятый всю ночь перевозкою раненых, не имел времени осмотреть крейсер после боя, но, если судить по числу людей, выведенных из строя, то попаданий было немало. Бой с крейсерами продолжался до наступление темноты (заход солнца 6 час. 35 мин.). Затем начались минные атаки; японскими миноносцами было выпущено несколько мин, но они не достигли своей цели, хотя две из них и прошли очень близко, одна под носом, другая — за кормой.
Что касается повреждений, которые понесли японцы, то об этом трудно что-нибудь сказать. Я видел пожар и густой дым на головном крейсере левой колонны и на одном из миноносцев. Люди, находившиеся наверху, утверждали, что один из крейсеров затонул, я же подтвердить этого не могу, так как, после последнего выстрела по крейсерам, все мое внимание было сосредоточено на миноносцах, которые шли в атаку и были видны по носу.
В 8 час. 20 мин. вечера был сделан последний выстрел по миноносцам и атаки больше не повторялись.
Уверенность в том, что японцы не перестанут наблюдать за нами (на следующий день, как только начало светать, неприятельские миноносцы появились из-за мыса, и есть некоторые указания на то, что и крейсера провели ночь у о-на Дажелета), неизвестность, где находятся главные японские силы, которые могли каждый момент преградить нам дальнейший путь, повреждение в корпусе, крен, большое число раненых, небольшое количество оставшихся 6" снарядов и, наконец, слишком ничтожный ход для того, чтобы иметь надежду на прорыв во Владивосток, заставили, вступившего в командование крейсером, старшего офицера капитана 2 ранга Блохина решиться высадить команду на остров, а крейсер взорвать или затопить. На случай, если не удастся взорвать и потопить крейсер на большой глубине, было приказано испортить орудия и уничтожить секретные книги, карты и проч.
Около 9 час. вечера, подошли к бухте на Зюйд-Остовой стороне о-ва Дажелета и стали на якорь кабельтовах в 15 от берега. При осмотре шлюпок оказалось, что только 2-й барказ и одна шестерка способны держаться на воде. Мне приказано было спустить барказ и выбрать на берегу место для высадки. Спуск барказа сильно затруднился тем, что кормовые тали были перебиты, но с этим кое-как справились, и он был спущен. Вследствие большой течи на барказе (не решились посадить на него больше 10 человек) и прибоя у берегов, который не позволял слишком рисковать одной из двух оставшихся шлюпок при приставании к берегу, только к 12 час. ночи нам удалось наладить высадку, как следует. За это время «Донской» переменил место и стал на якорь, кабельтовов в 3-х от берега. Всю ночь перевозили команду, — сначала раненых, потом ослябских и буйнинских и, наконец, своих. На рассвете из-за мыса показалось два японских миноносца; решено было остаток команды переправить на берег вплавь (со спасательными поясами) и отойти подальше в море, так как якорь был отдан на восьми-саженной глубине. Взявши с собой барказ, снялись с якоря и, отойдя мили на 1½ — 2 от берега, открыли кингстоны и двери от водонепроницаемых переборок. Когда крейсер заметно погрузился, команда и офицеры сошли на барказ и отвалили. Едва успели выйти на берег, как «Донской» накренился сначала на один борт, потом на другой и, погружаясь на ровном киле, в 6 час. 30 мин. утра 16 мая скрылся под водой. Японские миноносцы, державшиеся в отдалении и сначала не решавшиеся подойти, стремительно бросились вперед, когда увидели, что «Донской» пошел ко дну. Затем, один из них подошел к месту нашей высадки и, взявши с собой капитана 2 ранга Блохина, ушел в море. На берегу была сделана перекличка команды, причем оказалось, что: с крейсера «Дмитрий Донской» нижних чинов убитых — 41 и раненых 70 — 75, из коих 6 человек скончались тут-же на берегу. Из 200 человек команды «Ослябя» убитых — 11 и раненых — 21 и с «Буйного» убит — 1 и ранено — 12. Большинство было ранено тяжело.
Из офицеров крейсера «Дмитрий Донской» убиты: старший штурманский офицер подполковник Шольц, старший артиллерийский офицер лейтенант Дурново 2-й и младший штурманский офицер лейтенант Николай Гирс; ранены тяжело: командир капитан 1-го ранга Лебедев (умер в Сасебо), мичман Виктор Вилькен; легко: старший офицер — капитан 2-го ранга Блохин, старший минный офицер — лейтенант Шутов и мичман Кнюпфер. С броненосца «Ослябя» — ранены: подполковник Осипов, мичман князь Горчаков и мичман светлейший князь Ливен. С миноносца «Буйный» — ранены легко: командир — капитан 2-го ранга Коломейцев и мичман Храбро-Василевский.
Вскоре после полдня, пришел японский крейсер «Кассуга» с одним миноносцем и начал снимать с острова команду и офицеров. Перевозка продолжалась с небольшими перерывами, часов с 5 вечера до 7 час. утра 17 мая. В восьмом часу утра, когда последние наши офицеры были сняты, с берега, крейсер «Кассуга» дал ход и пошел в Сасебо. По дороге в море были похоронены три нижних чина команды крейсера «Дмитрий Донской», умерших от ран. Японские офицеры в парадной форме и команда присутствовали при отпевании и опускании тел в воду. Вызван был караул и отданы были все воинские почести.
18 мая утром, когда прибыли в Сасебо, раненые были свезены на берег в госпиталь, а остальные, с крейсера «Кассуга», пересажены на пароход «Токио-мару» и затем отправлены в город Мацуяму.

Мичман Затурский.

Отредактированно vs18 (12.06.2010 14:19:33)

#37 12.06.2010 16:15:15

vs18
Капитанъ I ранга
k1r
anna3 stas3b
Откуда: Харьков, Украина
Сообщений: 3745




Re: Действия флота. Документы. Отдел IV. 2-я Тихоокеанская эскадра. Книга третья. Бой 14 - 15 мая 1905 года.

34.

Показание Прапорщика Августовского.

12 мая в 9 час. утра с броненосца «Суворов» транспортам был поднят сигнал: «Адмирал объявляет особое свое удовольствие и желает счастливого плавания», — после чего транспорты отделились от эскадры и пошли в Шанхай.
Вспомогательный крейсерам «Рион» и «Днепр» приказано было сопровождать транспорты до меридиана Шанхая, после чего возвратиться к эскадре или идти во Владивосток. По уходе транспортов, в эскадре остались 12 броненосцев: «Князь Суворов», «Император Александр III», «Бородино», «Орел», «Ослябя», «Сисой Великий», «Наварин», «Адмирал Нахимов», «Император Николай I», «Адмирал Сенявин», «Генерал-Адмирал Апраксин», «Адмирал Ушаков»; 9 крейсеров: «Олег», «Аврора», «Дмитрий Донской», «Владимир Мономах», «Жемчуг», «Изумруд», «Урал», «Светлана», «Алмаз»; 9 миноносцев: «Блестящий», «Быстрый», «Буйный», «Бедовый», «Грозный», «Бравый», «Бодрый», «Безупречный», «Громкий»; 2 военных транспорта: «Анадырь» и «Иртыш», под военным флагом, один коммерческий пароход «Р. В. А. П. Корея», плавучая мастерская «Камчатка», два буксирных парохода «Русь» и «Свирь», и два госпитальных судна «Орел» и «Кострома». Из всего количества находящихся судов военных, могущих сражаться, было 21 судно и 9 миноносцев, а из них старых судов — 10: «Император Николай I», «Дмитрий Донской», «Владимир Мономах», «Апраксин», «Сенявин», «Ушаков», «Наварин», «Сисой», «Светлана», «Алмаз», (яхты). 11 новых судов и 9 миноносцев (и с ними 8 транспортных судов), а у неприятеля —  80 новых судов, 80 миноносцев и 4 старых судна. Итак, Россия — 80 вымпелов, Япония — 124 вымпела, при таковом составе ожидался бой.
В полдень показали широту 31° N и долготу 123° O, прошли за сутки 182 мили; от острова Цусима 332 мили. Генеральный курс Норд-Вест 21°. В 10 час. утра переменили курс; взяли Норд-Ост 70°, т. е. на Корейский пролив.
13 мая. Полдень. Показали φ=32° 30' N и L=126° 07' O: прошли 189 миль, до Цусимы осталось 153 мили. Весь день прошел в учении, стрельбе и тревогах: боевой, пожарной и водяной. В 5 час. пополудни — сигнал с «Суворова»: «Неприятельские крейсера заметили наш дым и энергично телеграфируют беспроволочным телеграфом».
(У нас тоже отчетливо получаются буквы японского алфавита и ответы: «ясно вижу»). В 5 час. 30 мин. был поднят сигнал на «Суворове»: «Приготовить суда к бою». Начался аврал, закончили в батарейной палубе подвесы, наполнили их койками, разнесли инструменты, воду, задраили все люки и двери, зарядили пушки, мины и подали запасы снарядов.
В 6 час. 40 мин. с «Суворова» — сигнал: «Ожидать ночью минной атаки». Половина всех офицеров дежурило и никто не раздевался. Старший офицер, обходил несколько раз все посты ночью. Оставалось до острова Цусимы 130 миль. Моя вахта была к утру, с 2 час. 30 мин. до 5 час. 30 мин. Ночь прошла благополучно. Когда я утром сменился с вахты, то до Цусимы оставалось 50 миль. — Скажу для точности, что это было в 5 час. 20 мин. утра. (По всей вероятности, японцы боятся нашу эскадру и пропустят ее до Владивостока без боя, не сделав попытки минной атаки для повреждения наших судов, хотя это место самое опасное из всего плавания на Дальнем Востоке).
14 мая, в 8 час. утра, после поднятия флага, японский отряд крейсеров, из 7 судов, показался на горизонте, но скоро скрылся. В 9 час. вновь показались па горизонте японские крейсера и стали подходить к нашей эскадре. У нас пробили боевую тревогу. Наша эскадра шла в строе двух кильватерных колонн. Правая — состояла из броненосцев: «Суворов», «Император Александр III», «Бородино», «Орел», «Ослябя», «Сисой Великий», «Наварин», «Нахимов», и левая— из отряда Небогатова: «Император Николай I», «Адмирал Апраксин», «Сенявин», «Ушаков», «Иртыш», «Анадырь», коммерческий пароход «Корея». Немного в стороне, буксирные пароходы «Русь» и «Свирь»; сзади броненосцев шли охранные крейсера. Разведочные отряды крейсеров «Жемчуг» и «Изумруд» находились впереди эскадры, на 4 румба вправо и влево от головных судов. Много рыбачьих джонок попадалось нам на пути, а также японский пароходик шел на пересечку курса эскадры, но его вскоре отогнал наш минный крейсер, он изменил курс и не мешал уже ходу эскадры. Подпустив японские крейсера на 45 кабельтовов, начали стрельбу. Японцы отвечали, но редко и сейчас же повернули и быстро стали удаляться в тумане. Стрельба продолжалась 22 мин. Видно было, как на одном из неприятельских судов вспыхнул пожар на корме. Когда японцы скрылись, у нас начали завтракать и торопили вестовых. В 11 час. 10 мин. было перестроение всей эскадры.
В 12 час. определили широту φ и долготу L и взяли курс в Японское море. В 12 час. 25 мин. заметили лайбу, идущую на пересечку курса «Суворова», тогда «Суворов» изменил курс вправо на 4 румба, сделал перестроение, за ним в кильватер пошли «Император Александр III», «Бородино», «Орел», за броненосцами приказано было вступить крейсерам и в середину, между броненосцами и крейсерами, пошли транспорты и миноносцы. В левой колонне был головным «Ослябя», а в правой — «Князь Суворов», после чего получился промежуток между двумя кильватерными колоннами около 17 кабельтовов.
В 1 часу дня пришли сказать с вахты, что в тумане видна японская эскадра, в числе 14 броненосных судов, а вдали видно было много миноносцев. Шли они все на пересечку нашего курса с Ост-Вест, слева же от нашей эскадры, показалось два отряда крейсеров, и тоже видны были миноносцы; все эти суда быстро стали к нам приближаться. У нас опять пробили боевую тревогу. Неприятельские крейсера, подойдя до 40 каб., повернули нам за корму. Выло 1 час 42 мин. дня, мы находились между островами Ики и Цусима, где и начался бой. При начале боя, весь горизонт закрыла густая мгла. Ветер был SW, баллов 4 — 5. «Князь Суворов» повернул на 2 румба влево и начал бой с японскими броненосцами, приблизительно, в 50 каб. «Суворов» прибавил ходу и старался войти в одну кильватерную колонну и быть головным, подняв сигнал «Ослябе»: «Уменьшить ход», но не было заметно, чтобы «Ослябя» это сделал, а потому «Князю Суворову» пришлось развить большую скорость, чтобы быть головным, и картина представилась следующая: два головных корабля сближались, так как «Ослябя» шел, не изменяя курса, а «Суворов» взял вправо на 2 румба, шел на соединение, чтобы стать головным. Вследствие этого, броненосцы, шедшие в кильватер «Ослябя», не могли принимать единовременное участие в бою всеми орудиями, так как в противном случае попадали бы в своих; японцы же могли обстреливать свободно со всей эскадры два головных наших судна. Крейсера отошли влево для прикрытия своих транспортов и начали бой с неприятельскими крейсерами. Японские же броненосцы шли большим ходом и, не доходя каб. 48, стали последовательно поворачивать влево, в то же время сильным огнем расстреливая головные наши суда «Ослябя» и «Суворова».
Начались гул и грохот снарядов и удары в воду, причем эти удары поднимали большие столбы воды темного цвета. Суда неприятеля, выкрашенные в серый цвет, были очень плохо видны в тумане, а потому трудно было брать дальномером Барра и Струда расстояние до них; японцы же, положительно осыпали нас своими снарядами и больше всех доставалось «Ослябя» и «Суворову». Через 30 — 35 мин. после начала боя, «Ослябя» вышел из строя вправо под креном и, через минут 30, перевернулся. Миноносцы подошли подбирать людей. Тем временем «Суворову» удалось пойти головным и начался бой между броненосцами на параллельных курсах. Японцы сосредоточили весь огонь по головному «Суворову», видно было, как на нем начались пожары, и особенно сильные на корме, где находилась кормовая башня. Но все-таки «Суворов» шел головным, хотя у него не было мачт и труб и видно было, как в него попадали неприятельские снаряды, разбивая его все больше и больше, и когда «Суворов», весь разбитый, с пожаром, вышел из строя около 5 час., к нему подошел миноносец «Буйный» и снял адмирала Рожественского и штаб его. «Камчатка» тоже подошла к «Суворову», спасая людей, но, так как, в это время сильно осыпали снарядами поврежденный «Суворов», то «Камчатка» не могла ничего сделать; вскоре в нее попало несколько снарядов, которые ее потопили. За это время отряд крейсеров, который защищал транспорты, сражался с неприятельскими крейсерами; снаряды неприятеля попали в «Урал», который получил пробоину, в это же время снарядами потоплен был пароход «Роланд», а впоследствии и «Урал». На «Корее» был пожар, который скоро потушили. «Светлана», защищая транспорты, приблизилась к «Уралу» и к «Роланду», когда они тонули; в нее попало несколько снарядов, и один из них в нос, после чего «Светлана» села носом и видно было, как на ней началась спешная работа с подводкой пластыря, с чем удалось справиться, и она опять продолжала бой, имея заметный дифферент на нос. Во время дальнейшего боя, были пожары на «Авроре» и сильный — на «Сисое Великом», команда которого долго боролась с огнем, через несколько времени справилась и потушила пожар. У остальных судов видны были сбитые мачты, сигнализации, и, когда проходили мило нас, были видны пробоины выше ватерлинии. Бой все усиливался. Был такой шум и шипение от полетов и разрывов снарядов неприятельских и своих, что, казалось, кругом стоял ад. Японские броненосцы и крейсера, имея все время преимущество в ходе, преграждали нам дорогу к N, и, то отходя, то приближаясь, вели все время бой. — Так продолжалось до 6 час., когда вышел из строя «Император Александр III», прорезав строй между «Наварином» и «Сисоем Великим», и продержавшись, при крене около 20 мин., перевернулся. Это было около 6 час. 30 мин. После этого японцы сейчас же сосредоточили огонь по головному «Бородино» и начали его закидывать снарядами; скоро пристрелялись и сделали пожар на корме. Я был в это время в батарейной палубе и видел, что попадание стало чаще, пожар на корме все усиливался; его не могли потушить минут 20. Но, потом, дым уменьшился, — значит справлялись с пожаром, все время не переставая стрелять из своих башен. Так продолжалось до 7 час., когда два снаряда подряд попали в «Бородино» в корму; было видно, как поднялся большой клуб дыма и «Бородино» накренился и стал выходить из строя вправо, не переставая стрелять; кренился все больше и сразу перевернулся. Это произошло, около 7 час. 10 мин., в момент захода солнца. «Бородино» погиб героем в бою, до последней минуты исполняя свой долг перед Родиной. Гибель «Бородино» произвела ужасное, удручающее впечатление на всех. (900 человек команды и 30 человек офицеров в одну минуту пошли ко дну). Около 7 час. 40 мин. начало темнеть, сейчас же начались минные атаки, а броненосцы неприятельские скрылись в тумане. Миноносец «Буйный» шел полным ходом по эскадре и держал сигнал: «Адмирал передает командование Небогатову». Темнело быстро, были заметны на горизонте белые огоньки и несколько ракет; начались минные атаки, которые японцы производили на каждое судно отдельно и я считаю, что миноносцев было выпущено более восьмидесяти. Здесь каждый корабль начал отражать минную атаку самостоятельно, меняя положение и подставляя миноносцам корму. На нашей эскадре потушили все огни; некоторые суда освещали своими прожекторами; слышен был отдаленный гуд орудий и трескотня выстрелов, что означало отражения минных атак, которые вели броненосцы. У нас только и было слышно «минная атака с правого борта, миноносец по носу, миноносец слева». Мимо нас прошли полным ходом «Олег», «Светлана» и «Аврора». Мы прибавили ход и пошли за ними. Нас обошли «Анадырь» и «Корея». Взяли курс SW 60°, но вскоре мы потеряли из виду крейсера и начали менять курс постепенно NO 57°, 28°, 23°, около нас держались несколько миноносцев. Всю ночь шли на NO 23°. Когда стало немного светать, то пробили отбой (это было около 5 час. утра) и увидели ясно 2 миноносца: «Бедовый» и «Грозный», которые всю ночь шли за нами. Мы хода не убавляли. Когда же стало совсем светло, то что за картина представилась на крейсере: все было разрушено наверху, переломано, грязно, лежали неубранные гильзы. Вчерашний бой продолжался с 1 часу 45 мин. до 7 час. 40 мин., а с 7 час. 55 мин. до 2 час. были минные атаки. Днем наши суда и японские закидывали друг друга снарядами, одни «Дмитрий Донской» выпустил около 1500 снарядов. Японцы имели преимущество — у них были однотипные суда и быстроходнее наших, люди, бывавшие и закаленные в бою, суда лучшие и больше, чем у нас, не было транспортов: кроме того, мы не допускали, что убьют адмирала Рожественского и привыкли за время нашего перехода, что все распоряжении исходят от него; когда Рожественский и адмирал Фелькерзам (о смерти последнего мы не знали) выбыли из строя, то другие, оставшиеся на эскадре, адмиралы, не проявили своей инициативы и не исправили того, что было сделано, может быть, и не по вине Рожественского, а от непонятого сигнала в начале боя. Утром 15 мая, шли за нами два миноносца: «Бедовый» и «Грозный». В 7 час. 20 мин. по беспроволочному телеграфу получили сигнал, подписанный «Буйный»: «Донской» остановитесь». Командир повернул обратно, осмотрели горизонт и увидели дым, на который и пошли; подойдя ближе, увидели, что это миноносец «Буйный» и он держал сигнал: «снимите адмирала». На «Донском» все думали, что это адмирал Фелькерзам, так как об его смерти не было известно. С «Донского» спустили шлюпку и перевезли раненого Рожественского на миноносец «Бедовый», а также его штаб: Филипповского, Клапье-де-Колонга н других и, по просьбе штаба, отдали на «Бедовый» нашего младшего доктора И. И. Тржемесского для ухода за Рожественским. Взяли с «Буйного» на «Дмитрия Донского» 140 человек команды, спасенной с броненосца «Ослябя», а также офицеров: мичмана Бартеньева. князя Горчакова, князя Ливена и флагманского штурмана Осипова, после чего, «Бедовый» и «Грозный» пошли во Владивосток, а «Дмитрий Донской» с миноносцем «Буйный» взял курс между Дажелетом и Ленкорном и шел так до 10 час. Тут «Буйный», сильно отставший, поднял сигнал «Донскому»: «Терплю бедствие». «Донской» повернул назад, подошел к «Буйному» и узнал, что в машине есть порча, нет угля и сильно текут трубки, а потому он не может идти дальше. Командир «Буйного» просил взять всю команду, сам же хотел взорваться; он подошел к борту «Донского» и с «Буйного» была принята вся его команда и 60 человек, оставшихся с «Ослябя». После этого миноносец отошел от борта с оставшимся на нем командиром миноносца, капитаном 2-го ранга Коломейцевым, старшим офицером Вурм, минным кондуктором и механиком. Двадцать минут спустя, командиром «Буйного» был дан семафором сигнал: «Взрыв не удался», на что командир «Донского» просил семафором не задерживать шлюпки и приехать скорее на судно, что и было исполнено, после чего миноносец был расстрелян «Донским». Итак, после потери около 4 час., вместе с утренней остановкой, «Донской» мог идти дальше. Дан был полный ход. Было около 12 час. 20 мин. дня. В кают-компании говорили с прибывшими офицерами о гибели «Ослябя» и о ходе во Владивосток; думали, что если не встретим до вечера неприятеля, то, ночью, без огней, дойдем; но не так случилось, как предполагали. В 3 часа 40 мин. показались на горизонте неприятельские крейсера, идущие нам в кильватер, которые через некоторое время переменили курс вправо и начали усиленно шуровать и быстро нас настигать. Был послан на салинг мичман Вилькен, который, рассмотрев горизонт, сообщил, что идут 4 крейсера, типа Матцушима, и вдали, на горизонте — 4 миноносца. Как потом оказалось, это был отряд адмирала Уриу. На «Донском» начали развивать самый полный ход, после некоторого времени удалось достигнуть 13 узлов, но все-таки около 5 час. было заметно, как неприятель нас настигал, уже видны были силуэты судов; на «Донском» в это время многие из офицеров и команды были наверху и следили за надвигавшимся неприятелем. Командир, стоявший на среднем мостике, сказал, обращаясь к команде и офицерам: «сейчас начнется бой, нужно быть готовым на всякий случай. Если прислуга у орудий будет убывать, то комендоры, спасенные нами с «Ослябя», конечно будут заменять наших, а офицеры помогать в случае надобности, нашим офицерам». Потом повернулся к старшему офицеру и заговорил с ним. В это время, с левого борта на пересечку курса показались еще два крейсера, типа «Отова» и «Ниитака», и три контр-миноносца, которые также стали сближаться. В первый момент на «Донском» решили, что слева наши крейсера, что, вероятно, нас нагнали «Олег» и «Аврора», но, вскоре, заметили, что это тоже неприятель. Тогда командир сказал: «с Богом начнем»; пробили боевую тревогу, раздалась команда старшего офицера: «поднять стеньговые флаги» и начался бой, сперва с 2 крейсерами, которые нас нагнали, а затем пришлось принять бой и с правого борта, который начали с нами, нагнавшие нас, крейсера отряда адмирала Уриу. Это было около 6 час. 40 мин.
Во время боя этого получили много повреждений, выбыли из строя верхние 6" дюймовые орудия, сбили 2 —47 мм. орудия, получили несколько пробоин выше ватерлинии, один снаряд попал в трубу и осколком был взорван котел, к счастью, он не был введен, но стало сильно парить и ход стал уменьшаться. В это время смертельно был ранен командир, который вызвал старшего офицера и передал ему командование крейсером; осколком снаряда был порван штуртрос парового штурвала и был момент, когда крейсер начал циркулировать на одном месте. Старший офицер не растерялся, перевел управление крейсером на ручной штурвал и тем вывел крейсер из тяжелого положения.
Были еще такие случаи: при подъеме из носового погреба 6" снарядов, неприятельский снаряд попал в беседку и все снаряды разорвались, произведя большое разрушение на полубаке; человек 12 были убиты и упали мертвыми в жилую палубу. Это были люди моего трюмного пожарного дивизиона, расставленные для подачи снарядов из носового погреба. При падении, один из матросов задел меня и я был отброшен к шкиперской каюте и на очень короткое время потерял сознание, но скоро пришел в себя, отделавшись легким ушибом. После чего мне пришлось организовать подачу снарядов с носу на корму (6" сегментн.), так как у кормового плутонгового офицера — лейтенанта Л. Старка не было больше сегментных 6 дюймовых снарядов. Вышеописанный случай (падение мертвыми 12 человек) произвел сильное впечатление на оставшуюся команду в жилой палубе. Ее пришлось мне уговаривать заменить убитых товарищей и передавать вручную снаряды. Скоро удалось организовать передачу на корму. Также, за это время, было несколько пожаров, из очень сильных у вельбота № 1 и в кают-компании кондукторов, с правого борта. Здесь была очень большая пробоина от разорвавшегося 8" снаряда, который произвел пожар и убил несколько человек. Принимали участие при тушении люди, находившиеся в жилой палубе и мой трюмный пожарный дивизион. Помпы работали хорошо, и после дружной усиленной работы удалось потушить пожар и отчасти заделать пробоины. Получили еще несколько пробоин: в корме, в офицерской уборной, в каюте артиллерийского офицера Добрева и много мелких пробоин выше ватерлинии. Хотя со всеми справились, но крейсер получил заметный крен от появившейся воды в трюме.
Крейсер «Дмитрий Донской» в этом бою стрелял удачнее, вывел из строя неприятеля одно судно и, как подтверждали сигнальщики, и некоторые матросы, одно потопил. Плохо было видно, так как начинало темнеть. Когда сверху передали, что одного крейсера не видно, то в батарейной и жилой палубе раздалось громкое «ура» и команда стала бодрее. «Дмитрий Донской» заметно слабел, так как ему одному было не но силе сражаться с столь сильнейшим противником. Кроме того, у нас смертельно ранен был командир И. Н. Лебедев, который, несмотря на это, подбодрял команду; были убиты: старший штурман Г. С. Шольц, старший артиллерийский офицер П. Н. Дурново 2-й, лейтенант Н. М. Гирс; ранены сильно — мичман В. В. Вилькен и легко — лейтенанты Б. К. Шутов, А. О. Старк и мичман М. Г. Кнюпфер. Убита прислуга у орудий, в палубе трюмного пожарного дивизиона, находящихся у меня в носовом отсеке — всего около 70 человек. Тяжело раненые были разбросаны на верхней, в батарейной и жилой палубе, и так как не было огней, то казалось, по сильным стонам и крикам раненых, что их гораздо больше, чем в действительности. На самом деле их было 130 человек.
Когда совсем стемнело, то начались минные атаки, которые не причинили вреда крейсеру. Мы же, со своей стороны, потопили один, или, как утверждали на берегу, два миноносца, а также один крейсер, а на другом произвели сильный пожар и он вышел из строя; так что «Дмитрий Донской» себя отдавал дорого. Ночью, в 2 часа, увидели, что больше бой продолжать немыслимо, снарядов оставалось очень мало, много раненых и убитых, многие орудия выведены из строя, в машине трубки настолько текли, что, когда мы подходили к острову Дажелет, то пар не держался и ход уменьшился с 13 на 5 узлов. Японцы, отойдя к острову, перестали стрелять; мы решили воспользоваться этим временем и перевезти раненых и оставшихся в живых на остров, а крейсер утопить, чтобы он не достался неприятелю. Все нужно было сделать до рассвета, так как неприятель нас караулил по обе стороны острова. При помощи уцелевшей шлюпки, которую заделывали наскоро, а также на койках перебрались на берег. На судне остались: старший офицер К. П. Блохин и все офицеры, не занятые на берегу с командой, а также шкипер Костюк и рулевые; я же держался на шлюпке у борта, чтобы снять оставшихся.
Крейсер «Дмитрий Донской», под креном, отошел от берега на большую глубину, открыл кингстоны, пробил помпы в машине и стал крениться на сторону, где было больше пробоин. Когда стало заметно, что крейсер быстро погружается в воду, то все находившиеся на нем пересели на шлюпку и, выждав, когда крейсер потонул, пошли к берегу. В это время, к месту гибели крейсера «Дмитрий Донской», стали подходить три неприятельских миноносца, которые увидев, что крейсер идет ко дну, дали залп по нашей шлюпке, не задев впрочем никого, после чего ушли полным ходом. Мы же направились к берегу. Я не буду описывать то состояние духа, которое мы испытывали, видя тонущий крейсер. Нас успокаивала единственно одна мысль, что он не достался неприятелю. На берегу устроили раненых, с которыми пришлось много хлопотать. Было несколько фанз, в которые поместили сильно раненого командира, очень ослабевшего от большой потери крови и других тяжело раненых, а остальных положили под открытым небом. Положение раненых было очень тяжелое, так как не было бинтов и приходилось класть им повязки из белья, которое рвали с себя. Солнце сильно палило, раненые стонали и кричали от нестерпимой боли. Старший врач К. П. Герцог старался оказывать помочь всем, чем мог, но кроле воды ничего не было.
Через несколько времени с японского миноносца пришла шлюпка с офицером, которого я, по приказанию старшего офицера К. П. Блохина, проводил к командиру И. Н. Лебедеву и он с ним начал говорить по-французки и по-английски, но японец плохо его понимал, так как командиру тяжело было говорить из-за ран. Тогда я проводил японского офицера к капитану 2-го ранга Коломейцеву, командиру миноносца «Буйный», который и объяснился с японским офицером. Оказалось, что японцы предлагают перевезти раненых и всех остальных на броненосный крейсер «Кассуга», который идет в Сасебо, где есть госпиталь. Уезжая, японский офицер взял с собою старшего офицера К. П. Блохина и увез на эскадру к адмиралу Того. Больше старшего офицера К. П. Блохина мы не видали. К 5 часам этого же дня, пришел броненосный крейсер «Кассуга» и миноносец «Фубуки», на который началась переправа с острова; она шла очень медленно, так как производилась на небольших корейских шлюпках, и продолжалась около 28 час. Взяв всех с острова, крейсер «Кассуга» снялся с якоря и взял курс на Сасебо. Во время пребывания команды на острове, умерло два матроса и один умер на «Кассуге» и его с воинскими почестями похоронили в море. В Сасебо пришли 20 мая. Раненые офицеры и команда были отправлены в госпиталь, а остальных перевезли на пароход «Таи-Мару» и переправили в Мацуяму, где и поместили в бараках для военнопленных. Командир крейсера «Дмитрий Донской» сильно промучившись два дня в госпитале, умер и похоронен на русском кладбище в Нагасаки.
Так окончил жизнь крейсер «Дмитрий Донской» и верный своему долгу его командир И. Н. Лебедсв.

Прапорщик флота А. Августовский.

#38 12.06.2010 18:35:35

vs18
Капитанъ I ранга
k1r
anna3 stas3b
Откуда: Харьков, Украина
Сообщений: 3745




Re: Действия флота. Документы. Отдел IV. 2-я Тихоокеанская эскадра. Книга третья. Бой 14 - 15 мая 1905 года.

35.

Показание Лейтенанта Антонова.

Уже с 12 мая на ленте беспроволочного телеграфа начали получаться явно японские депеши, которые мы, конечно, за неимением шифра, разобрать но могли, а 13 мая в 6 час. утра, на левой раковине, нами были уже замечены несколько дымков, которые приближались сначала к нам но затем скрылись. По всей вероятности, это были японские разведчики.
13 мая в 4 часа 45 мин. дня, на флагманском броненосце «Князь Суворов» подняли сигнал: «Приготовиться к бою», что и было выполнено на крейсере. Приготовления состояли в следующем: над верхней палубой растянули сеть из железных колец для прикрытия от осколков и обломков сверху, такими же сетями закрыли деревянные шлюпки, орудия изолировали друг от друга тоже сетями, но повесив на леерах, сложенных вдвое и промежутки заполнили койками. Таким образом, верхняя палуба была разделена на несколько отдельных участков.
Сняли один из прожекторов и спустили его в нижнюю палубу, чтобы, в случае разбития остальных двух, не остаться совсем без них по приходе по Владивосток. Машинный люк задраили броневыми опускными плитами. По всем палубам были разнесены стирки, ведра и обрезы с водой, шланги раскатаны, кроме того решили верхнюю палубу, в виду того, что деревянная, залить водой в бою на 4" — 6" для предохранения от пожара. Дерево вообще было оставлено, так как крейсер был весь заполнен им и уничтожать его не было никакой физической возможности.
С той же целью, чтобы не остаться совсем без сигнализации, на случай перебития мачт, я приказал с одной мачты убрать фонари Степанова, таким образом, в случае перебития фонарей или проводов на одной мачте, могла действовать другая и, кроме того, еще две целых системы оставались в запасе. Кроме того, я приказал на дневной бой вынуть на верхней падубе и в других местах, где это было возможно, не лишая судна освещения, предохранители из электрических проводов. Устроили перевязочные пункты: один для спешной перевязки легко раненых, — в адмиральском помещении, один — в бане, помещавшейся, хотя и в жилой палубе, но более или менее сравнительно защищенной, и третий — в подшкиперской, находившейся в самой носовой части крейсера, ниже ватерлинии.
С вечера приготовились к отражению минных атак, что производилось у нас уже давно, каждый вечер с наступлением темноты и что не представляло для нас ничего нового. Все офицеры и команда были разделены на 2 вахты, одна — стояла первую половину с 7 час. вечера до 1 часу ночи, а вторая — с 1 часа ночи до рассвета. Патроны были поданы к орудиям, орудия заряжены, прожекторы приготовлены, все огни потушены, команда и часть офицеров при орудиях, часть же офицеров специально наблюдала за горизонтом.
Ночь прошла совершенно спокойно. К утру, мы должны были подойти к острову Цусиме.
В начале 8 часа утра, 14 мая, на горизонте, справа по траверзу, заметили в тумане, в расстоянии кабельтовов 50, неприятельского разведчика, крейсер «Идзуми», который шел курсом параллельным нашему. В 8 час. утра, слева по траверзу, увидели в расстоянии 45 кабельтовов отряд из 4-х неприятельских судов, которые медленно обгоняли нашу эскадру. У нас пробили боевую тревогу, подняли стеньговые флаги и все стали по боевому расписанию. В 10 час. 25 мин. утри, с флагманского крейсера «Олег», сигналом, было приказано «Мономаху» быть с правой стороны транспортов для их охраны. В половине одиннадцатого, по сигналу адмирала, дали команде обедать. В 10 час. 40 мин. броненосный отряд контр-адмирала Небогатова («Николай I», «Адмирал Сенявин», «Адмирал Ушаков» и «Генерал-Адмирал Апраксин») и крейсера «Олег» и «Дмитрий Донской» открыли огонь по четырем японским крейсерам с левой стороны. Неприятель стрелял, но вяло и через несколько времени отошел на значительное расстояние, ужо более не отвечая. Приблизительно в 11 час. 45 мин. дня, наши второй и третий броненосные и крейсерский отряды выстроились в одну кильватерную колонну по первому броненосному, а транспорты и разведчики стали справа. В 12 час. дня взяли курс NO 23°. Вскоре первый броненосный отряд отошел немного вправо от эскадры, продолжая идти кильватером. Около половины второго, слева опять показался неприятельский разведочный отряд, а в 1 час 40 мин. показались и главные силы японцев, которые быстро приближались к нашему флоту. У них было, насколько помню, 4 броненосца и 8 броненосных крейсеров. Видно их было довольно плохо, так как горизонт был покрыт мглой, и их серые корпуса были почти незаметны. Ход нашей эскадры был около 10 узлов. Наши транспорты шли, как я уже сказал, в правой колонне; кабельтовых в 15 от левой колонны, имея сзади себя разведчиков и правее себя — «Владимира Мономаха». Раздался выстрел, другой и бой закипел. Было 1 час 45 мин. дня. В это время, шедший справа от нас, легкий крейсер «Идзуми», приблизился к нам на 48 кабельтовов и мы вступили с ним в бой. Проверив расстояние до него, после определения, огнем первого плутонга, открыли огонь по нему всем правым бортом. Расстояние менялось кабельтовов до 38. Минут через 20, «Идзуми» стал, как будто, отдаляться от нас, но, затем, лег контр-галсом на 42 кабельтова и продолжал бой, пока несколькими удачными выстрелами мы не разбили ему мостик и не произвели пожар в кормовой части, после чего, он сразу повернул влево и скрылся в тумане. После уже, будучи в плену, я узнал от японских морских офицеров, что справа от нашей эскадры, около острова Ики, было поставлено японское заграждение, на которое «Идзуми» и должен был завлечь нас, причем, по показаниям японцев мы шли почти по его краю. Это было около половины третьего, в то же время, по сигналу с «Олега», мы вступили в кильватер «Донскому», открыв огонь правым бортом по неприятельским крейсерам, которые шли в строе пеленга, кабельтовых в 40 от нас. Около 3 час. прапорщиком Джорджем с фор-марса была замечена, слева от нас, мина. почти у самой кормы, которую нам удалось избежать благополучно. Шла ли она или просто плавала, я сказать не могу, так как, когда я увидел ее она была уже далеко. Она произвела на меня впечатление заржавевшей, но, может быть, была просто бронзовая. Объяснить ее появление, я не берусь положительно. Возможность участия в этом бою подводных лодок отрицается почти всеми, так как было порядочно свежо, но, именно, на подводных-то лодках и употребляются бронзовые мины. А, может быть, по сигналу, японцы произвели залп из всех своих минных аппаратов. Вероятность попадания, принимая во внимание нашу длинную боевую линию, была довольно значительная.
Около половины 3 часа дня, от главных сил неприятеля отделился отряд крейсеров из «Касаги», «Нанивы», «Читозе», «Цусимы», «Ниитаки» и «Матсушимы», который вступил в бой с нашими крейсерским и разведочным отрядами. Нам пришлось открыть огонь обоими бортами, так как японцы зашли и справа, и слева и сзади. Около этого же времени, погиб и «Ослябя». Он вышел из строя, имея значительный крен на левый борт, который все время усиливался. Были минуты, когда его почти совершенно не было видно, такая масса снарядов рвалась около него и закрывала его столбами воды. Нам пришлось положить руля, чтобы обойти то место, где он тонул, чтобы не перетопить эту живую кашу барахтающихся тел. К месту его гибели бросились три наших миноносца: «Буйный», «Бравый» и «Блестящий». Вскоре за «Ослябя», вышел из строя и «Суворов», потеряв мачты, трубы, весь в дыму, но все время стреляя из своих орудий. Как я слышал потом в плену, он вечером после целого ряда упорных минных атак, был наконец взорван миноносцами, но сражался до последней крайности, отстреливаясь только одной 75 мм. пушкой и ружьями.
В 4 и 5 часу мы сосредоточили огонь на концевых неприятельских крейсерах: «Кассуга», «Нисин», «Касаги» и «Нанива». В это время мы сблизились с ними на 22 кабельтова, самое минимальное расстояние, какое было только в этом бою. Вероятно, неприятельские крейсера получили довольно серьезные повреждения, так как «Нанива», «Читозе» и «Касаги» вышли из строя, не принимая уже более участия в бою, а другие, по несколько раз, временно оставляли боевую линию, но, оправившись, возвращались снова на свое место.
В 6 часу вечера, командование флотом, по сигналу с «Бедового», перешло к контр-адмиралу Небогатову. Около этого же времени вышел из строя «Александр III», загорелся и скоро потонул. В 6 час. на «Николае» подняли: «NO 23°», т. е. курс — Владивосток. В 7 час. погиб «Бородино». На нем сделался пожар в кормовой части, броненосец весь был окутан дымом, но стрелял, хотя и очень медленно. Он перевернулся в минуты-полторы, почти с последним выстрелом из носовой башни. Офицеры с броненосца «Орел», шедшего ему в кильватер, рассказывали, что, когда он ворочался, люди бежали по наружному борту, часть их взобралась на киль, кто стоял на коленях и молился, кто плакал, но винты броненосца еще работали и подмывали под себя этих несчастных, выкидывая назад уже отдельные руки, ноги, головы...
В 7 час. 30 мин. стало заходить солнце. Неприятельская броненосная эскадра стала понемногу отходить, стрельба затихла. Наша эскадра, уже лишившаяся к этому времени 4-х броненосцев, крейсера «Урала», транспортов «Камчатки» и «Иртыша» и буксира «Русь», — шла двумя колоннами: в правой, ближней к японцам и параллельно им, шли броненосцы, но уже не в первоначальном порядке постепенности, а перемешавшись, левую же колонну, не совсем правильную, составляли крейсера, шедшие несколько впереди броненосцев, за крейсерами шли разведчики и транспорты. В это время, справа по носу, открылась первая флотилия японских миноносцев, в которой я насчитал их около 40 — 45, но, потом, такие же флотилии начали показываться в разных частях горизонта. Японские офицеры рассказывали нам, что они выпустили все решительно свои минные суда, даже миноноски, так что общее число их доходило до 130.
За время дневного боя нашим крейсером были получены следующие повреждения: 2 снаряда попали в броню левого борта под 6" выступом, но не пробили ее; 2 снаряда пробили обе дымовые трубы, слегка повредили передний мостик и рубку рулевого; 1 снаряд пробил борт в коечных сетках против машинного люка, разорвался, перебил все переговорные трубы левого борта, осколками пробил верхнюю палубу и разрушил две каюты кондукторов, несколько осколков вывели из строя 47 мм. пушку Гочкиса, несколько осколков попало в машину, но не причинило вреда, 1 снаряд осколками разбил кормовой прожектор и пробил паровой катер № 4, перебил все сигнальные фалы задней мачты и палубу заднего мостика, 1 снаряд осколками перебил фалы фок-мачты и подъемные фалы фонаря Табулевича, 1 снаряд осколками повредил паровой катер № 2.
Перед закатом солнца, крейсера, с «Олегом» во главе, повернули на юг, идя впереди, сзади же них и справа шел броненосный отряд. Так шли недолго и скоро опять повернули на NO 23°. Миноносцы показались из-за острова Ики и первый их отряд в 40—45 штук бросился на наш крейсерский отряд, концевым которого были мы. От флотилии отделилось 8 миноносцев, которые повели атаку на «Мономаха», но по ним открыли убийственный огонь всем правым бортом, и они, не дойдя до нас кабельтовов 10-ти, круто повернули влево и стали удаляться. В то же время начались атаки и на наш броненосный отряд, который, уклонившись от них, начал сворачивать влево, под корму нам.
Около 8 час. вечера, при быстро надвигавшихся сумерках, мы были атакованы второй раз, но уже 6-ю миноносцами, которые опять принуждены были повернуть в сторону, не подойдя на минный выстрел. Обе эти атаки были произведены с носа.
В начале девятого часа вечера к нам подошел миноносец «Громкий». Так как было уже совсем темно, а он не показал опознательных, то его приняли за японца и открыли по нем огонь. Он сейчас же показал опознательные и стрельба была остановлена. Подойдя к борту, «Громкий» сообщил, что, согласно приказа адмирала, он должен находиться безотлучно при «Мономахе».
Около половины девятого вечера нас атаковали справа контр-курсом 2 миноносца. Передний из них четырехтрубный, подошедший к нам кабельтова на полтора – два, был потоплен нами, задний же скрылся в темноте. Минут через 15 после этой атаки, справа за кормой, показались три миноносца в кильватер один другому, по которым мы сейчас же открыли огонь, но тогда миноносцы стали делать наши опознательные. Конечно, прекратили стрельбу и миноносцы стали приближаться. Передний, идя параллельным нам курсом, все сближался и сближался и, находясь менее, чем в 1 кабельтове расстояния от нашего траверза, выпустил мину. Открыли огонь, но мы уже были взорваны. Оставалось утешаться только тем, что этот миноносец был нами утоплен.
Получив пробоину в угольную яму (вторую), крейсер накренился градуса на 4, но от взрыва сделал сначала размах в левую сторону и, после уже нескольких качаний, накренился на правый борт. Сила взрыва была настолько велика, что многие, бывшие на мостике, упали, а один матрос даже вылетел за борт в пушечный порт. Волна, поднятая взрывом, была вышиной до верхушек дымовых труб. Пробили водяную тревогу, я побежал вниз, но, когда я спустился в жилую палубу, электричество потухло. Оказалось, что, как главная машина, так и динамо-машины от удара остановились на очень короткий промежуток времени, продолжительность которого я определить не умею, думаю, что на минуту — полторы. Единственное, по-моему, возможное объяснение этого может быть то, что пар от силы взрыва бросился из всех механизмов обратно в котлы. По осмотре пробоины в кочегарне № 1, оказалось, что ответвления пробоины, пришедшейся во второй угольной яме, захватили и две смежные угольные ямы №№ 1 и 3, причем внутренняя стенка ямы около котла № 1 выпучена внутро и все швы на ней разошлись, расстроилось соединение дымогарных трубок с дымовой доской, в том же котле № 1, из котла начала бить в нее вода. Пары в этом котле прекратили.
Вентиляторные трубы, проходящие через угольные ямы, были сильно повреждены и вода из угольных ям стала врываться в кочегарню, пока не прикрыли горловины трубы. За котлом, через разошедшиеся швы (вертикальные), била вода. Швы поперечных переборок угольных ям правого борта сильно ослабли и вода пробивалась из первых трех ям в следующие. В жилой палубе разошелся по швам броневой борт на 23', а внизу по шву, под малыми рундуками, на 9' и 2 пиллерса были оторваны совсем от палубы.
Пустили в ход все водоотливные средства, идя полным ходом вперед. Машину застопорили минут через 15 и начали подводить пластырь, но с ним справиться никак не могли, так как концы перерезывались медной обшивкой, которая отстала при взрыве во многих местах. Вода все прибывала, несмотря на то, что пустили в ход еще и эжектор.
В начале 11 часа, справа, показались огоньки, почему пришлось дать снова полный ход, не успев подвести пластырь, и открыли огонь. Пройдя тем же курсом около получаса, снова остановили машины и продолжали подводку пластыря. Крен увеличился до 6°. В начале двенадцатого часа был обнесен один конец пластыря, но, в то же время, с марса были замечены огоньки за кормой, пришлось дать полный ход, концы обрезало и надежда на возможность подвести пластырь —  исчезла. Пройдя так минут двадцать полным ходом (пока не скрылись замеченные нами огни), дали затем средний ход, но были снова атакованы двумя миноносцами с носа, от которых отбились благополучно.
Забыл упомянуть раньше о том курсе, который мы взяли вечером. С наступлением сумерок, мы шли в кильватер крейсеру «Дмитрий Донской» со всеми крейсерами, следуя сигналу адмирала Энквиста, командовавшего крейсерским отрядом. Но, с наступлением темноты, во время атак, в виду того, что все суда были, конечно, без огней, мы потеряли кильватер и остались одни. Исполняя сигнал адмирала Небогатова, мы, будучи уже предоставлены самим себе, взяли курс на север, приняв конечною целью достижение Владивостока и уклонялись от этого курса только в силу необходимости, когда приходилось это делать временно, уклоняясь от атак или избегая огней, которые открывались в разных частях горизонта. По получении же пробоины, первоначальный план пришлось изменить и командир, посоветовавшись с теми офицерами, которые были на мостике, решил идти некоторое время на север, чтобы быть уверенным в том, что Цусима пройдена и, повернувши затеи на W, идти к Корейскому берегу, вдоль которого и идти уже на север, пока хватить сил, если же идти будет невозможно, затопить или взорвать крейсер, свезя команду на берег.
В передней кочегарне вода дошла до топок, почему пришлось прекратить пары в остальных трех частях ее и спустить автоматическую дверь, разделявшую переднюю и заднюю кочегарни. Крен все увеличивался, попытка уменьшить его продуванием двух правых котлов не удалась, так как приходилось отвертывать краны, погружаясь при качке судна до головы в воду и никак нельзя было наладить на кран ключ, потому что кран был на 2 аршина под водой. Около часа ночи, идя уже на W, так как считали Цусиму пройденной, были атакованы одним большим миноносцем, по которому первый начал стрелять «Громкий». Этот японец был утоплен.
Около 2 час. ночи прибыль воды усилилась и вода уже показалась во второй кочегарне и в машине, где мотыли правой машины работали в воде. Вода начала заливать и жилую палубу. Пар постепенно падал, вследствие большой траты на полный ход и водоотливные средства.
Около 4 час. ночи в последний раз нас атаковали два миноносца, проходя контр-галсами с нами, один по правому борту, а другой — по левому. На этой атаке японцы держали уже большее расстояние, чем раньше, кабельтова 4, тогда как во все предшествовавшие — не более двух кабел. Правый миноносец был утоплен, левый же — скрылся.
Во время атак, прожекторами, или, вернее, прожектором совершенно не пользовались, так как, в виду многочисленности японских миноносцев, решили, что облегчим им задачу, открывши луч.
В 5 час. утра заметили берег, к которому и пошли, принимая его за Корейский. Вскоре заметили сигналы прожектором. Это был «Сисой Великий», шедший задним ходом, к тому же берегу и имевший несколько пластырей на носу, глубоко ушедшем в воду. Приблизившись к нему, подняли «В. Ж.», на что получили ответ: «Помощи оказать не могу, нет ни одной шлюпки» и просил нас взять к себе его команду. Сделать этого, к сожалению, мы не могли, так как, в виду сильного уже крена, сами боялись перевернуться каждую минуту; пересадка заняла бы много времени, пар все время падал, до берега же было еще довольно далеко и надо было пользоваться временем, пока машина еще работала и подойти возможно ближе к берегу, спасая же их, мы рисковали погубить и их и себя, так как на всех не хватило бы ни шлюпок, ни, вообще, спасательных средств. Командир послал к «Сисою», «Громкий», в полное его распоряжение. Подойдя к берегу мили на 4, пришлось остановиться, так как машина отказалась работать. Пар упал совсем. По приказанию командира вскрыли денежный сундук и все офицеры разделили между собой казенные деньги, каждый дал расписку ревизору, конечно, на простом обрывке бумаги, кроме того, уничтожили все вахтенные журналы, секретные карты и документы. Спустили шлюпки: 2 барказа, 2 паровых катера. шестерку и четверку (остальные были разбиты) и стали размещать команду, посадивши первыми, конечно, раненых. Затем открыли кингстоны. В это время, милях в 6 от нас, из-за мыска показались 3 очень медленно идущих судна, оказавшиеся крейсером «Адмирал Нахимов» и двумя японскими вспомогательными крейсерами: «Садо-Мару» и «Манжу-Мару». «Нахимов» заметно тонул. От них отделился японский миноносец и стал приближаться к «Громкому», который в это время возвращался от «Сисоя». Командир приказал «Громкому» идти во Владивосток и он, преследуемый японцем, с боем стал удаляться от нас. Барказ, паровой катер, шестерка и четверка наши уже гребли к берегу, но с трудом, так как волна была довольно большая. Обе кочегарни и машина были уже залиты водой, когда я садился на барказ. Крейсер как то весь дрожал от довольно быстро наполнявшей его воды. Японцы подходили к нам и мы (офицеры, бывшие на барказе,) решили идти прямо на японский транспорт, а не на берег, так как на крейсере еще оставалась часть команды, которой не хватило места. Первым подошел к нам «Манчжу-Мару» и, остановившись в расстоянии около кабельтова от «Мономаха», начал спускать вельбот, чтобы помочь нашим шлюпкам в спасении оставшейся еще команды. Часть команды плавала, кто на койке, кто па буйках, кто на разных кусках дерева.
Крейсер потонул быстро, в начале одиннадцатого часа утра, под Андреевским флагом.

Лейтенант Антонов.

#39 14.06.2010 14:23:27

vs18
Капитанъ I ранга
k1r
anna3 stas3b
Откуда: Харьков, Украина
Сообщений: 3745




Re: Действия флота. Документы. Отдел IV. 2-я Тихоокеанская эскадра. Книга третья. Бой 14 - 15 мая 1905 года.

36.

Описание боя Мичмана Пелль 4.

Я не могу описать последовательно весь Цусимский бой, ибо находился, по боевому расписанию, при подаче. Те моменты. которые я видел сам, касаются, главным образом, крейсеров.
14 мая я вступил на вахту в 6 час. утра. В продолжение ночи на нашем аппарате принимались телеграммы на японском языке, разобрать которые не было возможности, за незнанием языка, но можно было видеть, что переговариваются: судно с высоким рангоутом и два — с более низким. Как только рассвело, справа, на траверзе, в расстоянии около 6 миль, открылся японский крейсер «Идзуми»; слева же, за линией броненосцев, в расстоянии от «Мономаха» около 10 миль, — 4 крейсера, из которых передний был трехтрубный. Строй наш представлялся мне следующим:

http://s44.radikal.ru/i105/1006/23/6ab2e92d8b17.jpg

Около 10 час. утра 14 мая, на «Мономахе» была пробита боевая тревога и прислуга стала по орудиям. В 11 час. дали команде обед и, после обеда, опять стали по орудиям. Между 11 часами и полуднем. 3-й броненосный отряд начал обстреливать японские крейсера, идущие слева, но был остановлен сигналом адмирала: «Не тратить снарядов». Около половины второго часа, справа показались японские броненосцы и броненосные крейсера, числом 14, в строе фронта или пеленга, идущие большим ходом на пересечку курса. I броненосный отряд прибавил ход, желая, по-видимому, выстроить наши броненосцы в одну линию, но успел к тому времени, как Того пересек нам курс, выйти только на 2 корабля, почему японцы и сосредоточили свой огонь на «Суворове» и «Ослябе». Срезав нам курс, они повернули влево и, обгоняя нас, сосредоточили необычайно частый и меткий огонь по «Ослябе», который, через четверть часа после начала боя, вышел из строя, но тотчас опять вступил в свое место.

http://s44.radikal.ru/i103/1006/2d/9d3621c299dd.jpg

Около 2 час. «Идзуми» сблизился с нами на 47 кабельтовов и «Мономах» вступил с ним в бой на параллельных курсах. «Идзуми», обладая преимуществом в ходе, обогнал нас, повернул на 16 румб. влево и бой продолжался на контр-галсе. Наша пристрелка оказалась удачной: видны были попадания в носовую часть, рубку; удачно попавшим снарядом был произведен пожар на юте, после чего «Идзуми», сев кормой, положил право руля и вскоре скрылся в тумане. Больше он участия в бою по принимал. Около половины третьего часа «Ослябя», имея большой крен на левый борт и дифферент на нос, вышел из строя вправо и медленно повернулся на правый борт. Далее у меня теряется связное представление о бое, который я видел урывками, подымаясь наверх во время прекращения подачи. «Владимир Мономах» вступил в кильватер «Донскому» и действовал против бронепалубных японских крейсеров, нападавших на наши транспорты и миноносцы. Около 4 час. я видел, между нашими и японскими броненосцами, корабль без мачт и труб, покрытый дымом и огнем. Приняли его за неприятельский крейсер и навели орудия, но, когда дым рассеялся, узнали «Суворова» по форштевню. Насколько я видел, наше маневрирование в эту фазу боя было следующее:
Начало 5-го часа.

http://s003.radikal.ru/i202/1006/8f/5ed2dad62aca.jpg

Видел горящих: «Суворова», «Бородино», «Александра III», «Сисоя», «Наварина» (с креном на левый борт) и «Орла». Пожаров на японских судах не видал, кроме «Идзуми». Видел много попаданий в «Нанива» или «Такачихо», бывшего концевым в отряде бронепалубных крейсеров.
Японские бронепалубные крейсера, обладая преимуществом в ходе, обгоняли наши, а транспорты, уходя из-под огня, теряли строй и заставляли иногда крейсера расстраивать линию. В этой суматохе, «Анадырь» ударил «Русь», причинив ей повреждение, а один из транспортов чуть не протаранил «Жемчуга». «Светлана» вступила около 4 часов в строй крейсерского отряда. В это же время «Урал» получил пробоину в носовую часть и с него снимали команду «Анадырь» и «Свирь». Вблизи «Урала» попал снаряд в «Русь», оторвавший ей корму. Людей с «Руси» принял пароход «Свирь». В 5 часов вечера головным отряда броненосцев, в строе одной кильватерной колонны, был «Бородино»; японцы несколько отстали. Около 6 час. сигнал с «Николая»: «NO 23°». Положение обоих противников таково:

http://s50.radikal.ru/i130/1006/4f/b097eedc830e.jpg

«Суворов» — без труб и мачт на SO от эскадры, милях в 10; «Александр III» — с креном на правый борт и сильно пострадавший от пожаров; «Бородино» — с пожаром у грот-мачты и значительным креном на правый борт; «Наварин» — с небольшим креном на левый борт; «Сисой Великий» — с дифферентом на нос. На остальных броненосцах больших повреждений видно не было.
Крейсерский отряд в отличном состоянии, кроме «Светланы», имевшей большой дифферент на нос; «Аврора» — обитую фор-стеньгу; «Олег»—поврежденную переднюю трубу. Миноносцы не считал. Из транспортов, к 6 час. вечера не хватало: «Камчатки», погибшей около 5 час., «Руси» и «Урала». «Иртыш» имел дифферент на нос, остальные по внешнему виду не повреждены. Около половины седьмого часа повернулся на правый борт броненосец «Александр III» и японцы сосредоточили огонь на «Бородино». Крен на этом броненосце увеличивался постепенно. Часов около 7, пожар у грот-мачты усилился, его всего заволокло дымом, а когда дым рассеялся, «Бородино» не было на поверхности воды. Тотчас же после гибели «Бородино», огонь японцев стал ослабевать и на правой крамболе показались неприятельские миноносцы в большом количестве (15—20), шедшие на пересечку курса. Солнце заходило, начинало темнеть. Броненосцы повернули все вдруг на 8 румбов влево и, проходя под кормой концевого крейсера («Владимир Мономах»), начали перестраиваться в одну кильватерную колонну.

http://s003.radikal.ru/i203/1006/77/6cfdc5b84ec9.jpg

Как броненосцы, так и крейсера открыли частый огонь сегментными снарядами. Снаряды рвались над миноносцами в большом количестве и те повернули, не подойдя ближе 40 кабельтовов. Как только броненосцы прошли у нас под кормой, «Олег» поднял сигнал: «Следовать за мной» и повернул румбов на 8 влево. Крейсера повернули последовательно. Быстро стемнело и с трудом можно было видеть переднего мателота («Дмитрия Донского», идущего, как и все, без огней). В начале девятого часа, «Дмитрий Донской», уклоняясь от минной атаки, повернул влево и «Владимир Мономах» вступил в его место. Ход полный, около 16 с половиною узлов. В половине девятого часа, крейсера «Олег» и «Аврора», очевидно, прибавили хода, ибо быстро скрылись прямо по курсу. В это же, приблизительно, время «Мономах» был атакован справа 8 неприятельскими миноносцами и повернул круто влево, разойдясь с шедшим на пересечку курса«Донским»; последний крейсер открылся так близко, что едва успели избежать столкновения. В это же время броненосцев наших не было уже видно, крейсеров также, и «Мономах» пошел самостоятельно на север. По всему горизонту были видны прожектора и слышна орудийная стрельба, но отличить своих от неприятеля не было возможности, и крейсер, избегая атак, уклонялся от всех огней. Около 9 час. вечера, на левой раковине был открыт миноносец, по которому тотчас открыли огонь. Миноносец показал опознательные огни и оказался — «Громкий». Огонь был прекращен. Повреждений на «Громком» не оказалось. «Громкий», несмотря на то, что за ним усиленно следили, скрылся в темноте и вскоре на правой раковине открыты были три низких силуэта, похожих на миноносцы, по которым был открыт огонь. Передний из них показал наши опознательные огни (сам я этого не видал, находясь внизу, при подаче, но много офицеры и команда видели это ясно) и огонь был прекращен. Миноносцы, без огней, догнали «Мономаха» и передний, выйдя на траверз, пустил мину. Тотчас же был открыт жестокий огонь и передние два миноносца быстро были утоплены, третий же успел скрыться в темноте. Мина попала в правый борт, между шлюпбалок правого барказа, ближе к задней. Потери в людях —  один комендор (Цакула) выброшен за борт и минер Кабанов ранен в голову. Повреждения, нанесенные миною: выпучившись разошлась по шву у борта броневая палуба на протяжении 23 фут, она же, по шву за малыми рундуками, — на 9 фут; пиллерсы 2 и 3 вырваны с частью палубы. Пробоина, полученная против второй угольной ямы, своими ответвлениями захватила первую и третью ямы. Внутренняя стенка ям, выходящая к котлу № 1, выпучена и дала трещины, в которые шла вода. В котле № 1 расстроились соединения дымогарных трубок с трубной доской и через них проникала вода в огненное пространство, почему этот котел вывели из строя. Вентиляционные трубы, проходящие через угольные ямы, сильно повреждены и через них проникала вода в кочегарни. В начале 10 часа, через четверть часа по получении пробоины, застопорили машины для подводки пластыря. Пластырь был уже почти подведен, как справа открылись миноносцы, почему был дан полный ход и открыт огонь. Миноносцы скрылись в темноте. Таким образом не удавалось подвести пластыря до 12 час., когда решили, что подводить пластырь не стоит, ибо из угольных ям все равно никаких водоотливных средств нет и пластырь держать не будет. Миноносец «Громкий» держался в это время на левой раковине настолько близко, что ему было передано в мегафон о пробоине и приказано держаться вблизи. Около часа ночи «Громкий», выстрелом из своего 75 мм. орудия, обратил внимание «Мономаха» на догоняющий нас японский миноносец. Первыми же нашими выстрелами этот миноносец был потоплен.

http://s47.radikal.ru/i118/1006/93/20c1228a4c8b.jpg

12 час. 20 мин., — слева по носу, замечены два миноносца, быстро сближающиеся, немедленно был открыт огонь и дан полный ход, повернув от них. Миноносцы скрылись, паря. Около часа ночи передняя кочегарня наполнилась водой до топок, почему были прекращены пары в находящихся в ней котлах и опущена дверь. Благодаря большим ходам, вода быстро прибывала и крен достиг 6°. Продуть правые котлы передней кочегарни не удалось, потому что вода покрывала краны при качке на 5 фут. Около 2 час., вода, через угольные ямы, показалась в задней кочегарне. Через трещину в борту вода заливала жилую палубу, из которой отливали воду ведрами и брандспойтами. Командир послал меня около 3 час. ночи справиться у механиков, сколько времени осталось держаться. Я принес ответ следующий: точно сказать нельзя, ибо переборки ненадежны — сдают. Быть может сутки, быть может один час, но не меньше часа. Взяли курс NW 40°, дабы идти во Владивосток вдоль Корейского берега, чтобы иметь возможность, в случае потопления крейсера, спасти команду. 2 часа 25 мин. — «Владимир Мономах» был атакован слева двумя миноносцами, которые скрылись в темноте, подойдя па минный выстрел, отбитые нашим огнем из орудий и пулеметов. 3 часа 50 мин. — уже рассветало, атаковали с обеих сторон два миноносца. Оба были ясно видны. Правый был потоплен па расстоянии 8 кабельтовов. Левый же прошел большим ходом так близко, что был слышен стук машины, но мины не выпустил и скрылся, сильно паря. 5 час. утра — на горизонте слева, открылся берег. Появилось сомнение — Корейский ли это берег, или Цусима? Хотя ночью и меняли курсы, уклоняясь от атак, но старались держаться на N и не верилось, что не прошли Цусимы. Около 6 час. утра было спрошено у «Громкого», сколько он может принять команды в случае потопления «Мономаха». Ответ с «Громкого»: — «250». Так как вести счисление ночью было весьма трудно, при частых переменах курса, во время отражения атак миноносцев, а обсервации ночью, при облачном небе, не было, то счисленное место оказалось ошибочным: крейсер, считая себя севернее острова Цусимы, оказался у северной его оконечности.
В 9 часу утра был усмотрен луч прожектора, производящий сигнал: «Сисой Великий». Взяли курс на него. Все надеялись перейти на него и, быть может, добраться до Владивостока. Подняли сигнал: «Терплю бедствие». Когда «Мономах» приблизился к «Сисою» на расстояние каб. 25 — 30, можно было заметить, что он в критическом положении: большой дифферент на нос, так что волна достигала до носовой 12" башни, винты оба оголены, корабль шел задним ходом, направляясь к берегу. Оба корабля — «Владимир Мономах» и «Сисой Великий» просили друг у друга семафором - снять команду, надеясь приблизиться к берегу на такое расстояние, чтобы свезти команду на него. Командир оставил в распоряжение «Сисоя» — «Громкий» и пошел к берегу. В девятом часу пар в котлах упал до 25 фунтов и нельзя было больше действовать эжектором. Крен — 12°. Вскоре застопорили и машины, ибо вода подошла к топкам. В половине девятого часа на горизонте к S был усмотрен крейсер «Нахимов», стоящий неподвижно и около него пароход, оказавшийся потом транспортом «Садо-Мару». Около 9 час. утра опустили на воду 1-й барказ и 1-й паровой катер и шестерку. 2-й барказ спустили через четверть часа, потому что крен был настолько велик, что спустить его было весьма трудно. Раненые и часть команды, всего около 200 человек, были посажены на эти шлюпки и посланы на берег с тем, чтобы сейчас же вернуться. Расстояние было около 5 миль. Глубины лотом не достали, по карте — около 60 саж. В десятом часу миноносец «Громкий» отделился от «Сисоя» и пошел к нам; когда он приблизился, ему было передано: «Идти во Владивосток». «Громкий» дал полный ход (в это время показались два японских миноносца) и, отстреливаясь от бросившихся за ним неприятельских миноносцев, пошел на север, вдоль Цусимского берега. Узнав решение командира свезти на берег команду, и, виду скорой гибели крейсера (а ожидали с 6 час. утра, каждые полчаса) я, как ревизор крейсера, испросил у него разрешение распределить казенные деньги между офицерами, дабы японцы не могли их отобрать (частная собственность военнопленных неприкосновенна). Занятый этим делом, я дальнейших событий не видел, а, когда вышел наверх, оставалось уже около четверти команды и пять-шесть офицеров, дожидавшихся очереди сесть на шлюпки (перевозились люди на наших шлюпках). Крен был от 13  — 15 градусов и дифферент на нос. Команда покидала крейсер на плотах и буях. Когда почти вся команда была свезена, командир приказал трюмному механику открыть клапана затопления погребов. (Приводы для открывания кингстонов были под водой).
Когда осталось человек 10 команды и 5 офицеров, с транспорта «Манжи-Мару» подошла шлюпка с офицером. Я побежал за старшим офицером, который один только говорил но-английски. Доложив ему, что пристает японская шлюпка с офицером, а пришел в адмиральское помещение, чтобы выбросить оптические прицелы 120 мм. пушек, могущие попасть на глаза, заглядывающим в порта правого (накрененного) борта, японцам. Потом мне говорили, что японский офицер заявил, что его прислал командир посмотреть, нельзя ли взять корабль на буксир, а старший офицер, вместо ответа, показал ему полный воды машинный люк. Японец вызвал со своей шлюпки 2 человека, которые взяли под руки командира и старшего офицера, посадили их на свою шлюпку и отвалили. Сейчас же после этого подошел наш барказ и забрал последних людей, в том числе и меня. «Владимир Мономах» держался еще недолгое время на воде (сколько именно, сказать не сумею), но японцы подойти к нему нс решались. Пошел ко дну «Мономах» (по рапорту Того) в исходе одиннадцатого часа, причем не перевернулся, а черпнув носом, выпрямился, пошел ко дну в прямом положении и опускался очень медленно. При гибели, «Владимир Мономах» имел русские флаги поднятыми на фор и грот-стеньгах.

Мичман Пелль.

Отредактированно vs18 (15.06.2010 00:06:49)

#40 14.06.2010 16:49:53

vs18
Капитанъ I ранга
k1r
anna3 stas3b
Откуда: Харьков, Украина
Сообщений: 3745




Re: Действия флота. Документы. Отдел IV. 2-я Тихоокеанская эскадра. Книга третья. Бой 14 - 15 мая 1905 года.

37.

Описание боя комендора Ивана Строгалева.

На крейсере «Владимир Мономах» я заведовал левым 75 мм. орудием на полубаке.
Сражение нашей 2 эскадры с японским флотом при Цусиме началось в 1 час 50 мин. пополудни. В начале боя, с полчаса, наш крейсер стрелял правым бортом по неприятельскому крейсеру «Идзуми», который с самого утра этого дня шел с правой стороны нашей эскадры, одинаковым с нею курсом.
С «Идзуми» мы сражались очень благоуспешно. «Владимир Мономах» был к нему ближе всех других судов эскадры и одни только наши снаряды в него попадали, что я очень хорошо заметил. По «Идзуми» пробовали стрелять, кроме нас, еще крейсера «Олег» и «Аврора», но снаряды их не долетали и до половины расстояния от них до него. Наши же выстрелы были замечательно все время удачными.
Сперва наш старший артиллерист сделал по «Идзуми» пристрелку и, когда увидел, что снаряды падают хорошо, начал стрелять всем правым бортом. Снаряды наши метко попадали в «Идзуми».
Минут через 10 или 15, он повернул от нас вправо и ушел было в туман на горизонте, но немного погодя опять показался и пошел к нам навстречу.
Когда он так шел, наши снаряди повредили ему верхние постройки и зажгли в корме пожар. Против середины борта нашего крейсера, в расстоянии около 30 кабельтовов, он повернул круто в левую сторону и ушел в туман, после чего я его больше не видел.
Когда мы кончили драться с «Идзуми», то стали поворачивать в сторону наших крейсеров. Они шли в это время сзади броненосцев, кабельтовых в 40 от нас.
Пока мы повернули к крейсерам, но еще не дошли до них, нас с обоих бортов обстреливали небольшие японские крейсера. Мы все время стреляли по ним правым и левым бортами.
Когда, затем, мы подошли к нашим крейсерам и пошли сзади «Дмитрия Донского», то и тогда продолжали стрелять по японским крейсерам, которые, то приближались к нам, то порядочно отставали, беспрерывно стреляя по нам и другим кораблям.
В восьмом часу вечера, когда солнце стало заходить, японские суда перестали стрелять и пошли на север.
Затем начались атаки миноносцев. Первые две минные атаки на наши крейсера и на нас, японцы сделали, когда еще было довольно светло и ночь еще не наступила.
Около 9 час. вечера, наш «Владимир Мономах» заметил справа три миноносца, по которым начал сейчас же стрелять; миноносцы же сделали наши эскадренные условные сигналы, показывая, что они русские, почему крейсер перестал стрелять. Миноносцы эти продолжали приближаться к крейсеру и, когда были уже совсем близко, выпустили мины. Крейсер немедленно опять открыл огонь по ним и 2 из них сейчас же потопил, а третий успел уйти.
Одна японская мина попала в правый борт крейсера и сделала большую пробоину. На нее два раза подводили пластырь, для чего останавливали машины. Когда давали снова ход, пластырь срывало.
Ночью японские миноносцы несколько раз еще атаковали крейсер.
Я очень хорошо помню, как ночью, во время 8-й атаки, 2 японских миноносца атаковали крейсер, и один из них, проходя близко от крейсера мимо левого борта, был потоплен огнем нашего борта, и команда наша кричала «ура»! В это время была ясная, светлая лунная ночь.
Атаки прекратились после 4 час. ночи.
С минной пробоиной крейсер боролся всю ночь. Работали все отливные средства, но вода все больше и больше прибывала в трюмы и крейсер все больше накренивался на правый борт.
Во 2-м часу ночи, командир приказал всей команде надеть спасательные пояса.
К 8-ми часам утра, крейсер малым ходом подошел к показавшемуся берегу и, остановившись мили за три от него, стал спускать, подбитые осколками снарядов, шлюпки. Командир наш, капитан 1-го ранга Попов, отдал приказание всем спасаться. После спуска шлюпок, в команде прошел слух, что крейсер сейчас потонет и потому люди стали бросаться за борт, так как видели, что всем на шлюпках не поместиться, а на крейсере оставаться не хотели. Второпях, большая толпа команды бросилась на мостики и ют, сломала решетки, которые ограждали борт и люди в давке сбрасывали друг друга в воду. Между командой, попадавшей в воду были и гг. офицеры, среди которых, подполковник Маневский плавал, держа в руках портфель. Их всех стали вылавливать на шлюпки; некоторые из шлюпок пошли к берегу. В это время, к «Владимиру Мономаху» подошли 2 японских транспорта и не очень далеко от него остановились.
Они спустили свои шлюпки и также начали вытаскивать из воды нашу команду. Я также плавал в воде. Меня подобрали на наш барказ, который, высадив всех бывших на нем людей на японский транспорт, отошел от него и начал вылавливать нашу, державшуюся на воде, команду.
На барказе на руле был лейтенант Мордвинов, а гребцами сидели только лейтенант Нозиков и доктор Заржецкий, больше никого не было. Выловив нескольких матросов, которых посадили в весла, барказ подошел к корме «Владимира Мономаха».
С крейсера мы приняли последних оставшихся в это время на нем людей и мичманов Остен-Сакена и Павлова. После этого барказ снова подошел к японскому транспорту. Когда мы к нему подошли, команда наша быстро вышла из барказа, остались только офицеры, я и сигнальщик Сабуров.
С транспорта спустилось 2 японских квартирмейстера, с ружьями за плечами, и сказали нам по-русски, чтобы мы вы ходили скорее на транспорт. Потом они помогли выйти по шторм-трапу доктору и мичману Остен-Сакену, у которых отобрали их сабли. Лейтенанты Мордвинов и Нозиков и мичман Павлов выходить не хотели и продолжали сидеть. Потом мичман Павлов, бросив свою саблю в воду, вышел на транспорт.
После этого, японские квартирмейстеры начали собирать на барказе уключины, которые бросали на транспорт.
Один из квартирмейстеров достал под кормовою банкою кисичку и вытащил из нее кормовой флаг барказа. Как это заметил лейтенант Нозиков, то сейчас же вынул из ножен свою саблю и, вырвав флаг из рук обалдевшего японца, проткнул флаг саблею и бросил их (флаг вместе с саблею), а потом и ножны, в воду. Японцы заругались по-русски, один из них ударил прикладом ружья лейтенанта Нозикова в плечо, потом они схватили его и вдвоем вытащили на транспорт.
После всех на транспорт вышли сигнальщик Сабуров и я.
Японский транспорт, минут через 10 после этого, пошел в море. Едва тронулся транспорт и пошел, наш крейсер, «Владимир Мономах» потонул со взрывом. Густые облака белого пара опоясали его в то время, когда он погружался в воду. Крейсер потонул под русским военными флагами.
Японский транспорт доставил меня и всех других пленных в город Сасебо, откуда меня вскоре перевели в город Каназаву, где я находился до конца плена и возвращения в Россию.

Комендор крейсера «Владимир Мономах» Иван Строгалев.

#41 14.06.2010 17:12:31

vs18
Капитанъ I ранга
k1r
anna3 stas3b
Откуда: Харьков, Украина
Сообщений: 3745




Re: Действия флота. Документы. Отдел IV. 2-я Тихоокеанская эскадра. Книга третья. Бой 14 - 15 мая 1905 года.

38.

Рапорт К. И.-М. флота Полковника Сперанского.

Обстоятельств боя 2-й Тихоокеанской эскадры с японскою, происходившего 14 мая сего года, сообщить не могу, так как я, с самого начала боя и до оставления крейсера, находился все время в машинном отделении.
В частности, про обстоятельства боя «Урала» доношу: Бой начался в 1 час 50 мин. пополудни 14 мая. В самом начале боя были порваны снарядом проводы машинного телеграфа, вследствие чего управление машинами с переднего мостика производилось при помощи телефона. Далее, хозяин трюмных отсеков, Верин, доложил мне о полученной «Уралом» пробоине во 2-и отсеке и являющемся, вследствие этого, крене, который я ему приказал уничтожить наполнением отсека № 8 с правой стороны. Крен не превосходил 4° и был быстро выправлен. Вода из отсека № 2 просачивалась через порог опущенной двери № 0, но очень немного, о чем мне доложил прапорщик по механической части Коноплин, которому я поручил осмотреть эту дверь; каковая вода удалялась трюмной помпой. Наконец, после половины четвертого часа, я получил по телефону приказание от командира приготовиться открыть кингстоны для затопления машинного отделения и вслед за тем, скоро же, приказание от него же, открыть кингстоны и спасаться на шлюпки. Тогда открыли приемные клапана циркулярных помп с верхнего дна машинного отделения: пробили молотом отливную трубу правой циркуляционной помпы; открыли краны заливания и в машинное же отделение, в окно машинного люка были просунуты пожарные шланги, по которым полной струей лилась вода в машинное отделение. В это время, машинная команда, бывшая в машине, вышла оттуда. Из машины я вышел последним с машинн. квартирм. Авершиным и хозяином трюмных отсеков Вериным. Когда я вышел на палубу, шлюпки уже отвалили и я сел в последнюю шлюпку с левого борта, подошедшую взять меня и других офицеров, еще остававшихся на крейсере. Шлюпка, на которую я спустился с крейсера, пошла к пароходу «Свирь», при приставании к пароходу она перевернулась и я оказался в воде и на «Свирь» не пошел, а был подобран миноносцем «Грозный». Так как я долго пробыл в воде и очень много к тому же ее наглотался, то уже был не в состоянии следить за боем.
Бой миноносца «Грозный» с японским миноносцем 15 мая 1905 года:
Около двух часов дня, услышал я, что мин. «Грозный» (на котором был я) и, шедший впереди, мин. «Бедовый» настигают два японских миноносца, тогда я вышел на верхнюю палубу, в это время «Грозный» обгонял «Бедового», с которого семафором передавали приказание идти во Владивосток. На «Бедовом» подняли, как мне сказали, флаги: красного креста и белый. Японские миноносцы, несмотря на эти флаги, стреляли по «Бедовому», но, кажется, не попали; «Бедовый» остановился, мы уходили вперед. Наконец, один японский миноносец подошел к «Бедовому», а другой нагонял нас. Первый выстрел был с нашей стороны, на что японец отвечал и завязался бой, длившийся часов до 6 с лишком, когда японский миноносец повернул обратно и пошел очень тихо, если не остановился и, как мне казалось, стал погружаться в воду. Мы же стали кричать «ура» и, не убавляя хода, уходили во Владивосток.

Полковник В. Сперанский.

#42 14.06.2010 17:53:55

vs18
Капитанъ I ранга
k1r
anna3 stas3b
Откуда: Харьков, Украина
Сообщений: 3745




Re: Действия флота. Документы. Отдел IV. 2-я Тихоокеанская эскадра. Книга третья. Бой 14 - 15 мая 1905 года.

38.

Донесение Прапорщика Алтухова.

Сменившись с вахты 14 мая в 4 часа утра, я в 6 час. 45 мин., по пробитии боевой тревоги, как командир 4 плутонга явился к моим 120 мм. орудиям и приготовил их к бою. Утро было туманное. Осмотревшись кругом, я заметил с правой стороны, немного позади траверза, неприятельский крейсер, оказавшийся «Идзуми», шедший параллельным с нами курсом; вследствие тумана и серой окраски японских судов, расстояние до неприятельского крейсера точно определить было очень трудно и мною оно было принято в 45 кабельтовов; в это время наша эскадра шла двумя кильватерными колоннами: в правой — I броненосный отряд, с «Суворовым» во главе и крейсерами, в левой — II и III броненосные отряды, с «Ослябя» во главе, между обеими колоннами шли миноносцы и транспорты, а разведочный отряд заключал шествие в порядке: с правой — «Урал», посередине — «Светлана», с левой — «Алмаз».
В 7 час. 15 мин., по распоряжению со «Светланы», мы, с сигналом, «Вижу неприятельское судно на правом траверзе», прошли, между двумя кильватерными колоннами, к «Суворову» и сообщили семафором: «Кострома» видела 4 неприятельских крейсера, прошедших сзади эскадры», после чего возвратились на свое место. Шли NO 60°.
Между 9 и 10 час., с левой стороны, во мгле показались 4 неприятельских крейсера, идущих параллельно с нами; в 11½ час. 3 броненосный отряд открыл огонь по этим крейсерам, они сделали несколько выстрелов в ответ и, взяв левее, скрылись в тумане. Мы взяли курс на Владивосток.
В 1¼ час. открылся по носу, пересекая наш курс справа налево, неприятельский броненосный отряд; в 1 час 30 мин. наш 1 броненосный отряд перешел вперед «Ослябя», образовав одну кильватерную колонну из всех трех броненосных отрядов, и открыл по неприятелю огонь — завязался бой.
В это время крейсерский и разведочный отряды начали перестрелку по 5 неприятельским крейсерам, заходившим сзади с левой па правую сторону, направляясь к островку Ики. С этого времени, будучи всецело поглощен стрельбой из моих орудий, я не мог замечать каких-либо эволюций эскадры или выдающихся моментов из действий отдельных судов, но помню несколько таких ударов в корпус «Урала», от которых он даже кренился и трясся, помню также, что в 2 часа 30 мин., к общему нашему ужасу, впереди, слева, вне строя, броненосец «Суворов» шел объятый пламенем, помню «Владимира Мономаха», выходившего из строя и стрелявшего по неприятельским миноносцам, укрытым за островком Ики. На этом мои воспоминания прекращаются на «Урале», так как в 5 — 5¼ час. одним из 12" снарядов была произведена громадная подводная пробоина впереди мостика, сразу наполнившая два отсека водою и залившая носовую кочегарню, крейсер стал быстро садиться носом и перестал слушаться руля и машин, прислуга носового бомбового погреба вплавь добралась к трапу и еле успела спастись. Говорят, что при подводке пластырей полопались подкильные цепи и пластырь не удалось подвести. Тогда были открыты кингстоны, сделаны взрывы подрывными патронами и, в помощь существующему пожару от взрыва снаряда, был подожжен весь крейсер во всех палубах и, по команде командира, приступили к спуску гребных судов и посадке на них команды. Все это время «Урал» сильно расстреливали и, когда я уходил от своих орудий, один из крупных снарядов попал в корму и взрывом меня сбросило с юта на срез, по счастью, обошлось только ушибом левого бедра и плеча. Когда я приступил к спуску, заведываемого мною, гребного катера № 11, то все гребные суда правого борта были уже на воде и отвалили от борта и мне пришлось принять к себе на катер не 40 человек, назначенных расписанием, а 65, так как некоторые шлюпки были снарядами разбиты и персонал их принужден  был разделиться по уцелевшим. Таким образом, я оказался на воде при большой зыби на сильно перегруженном катере, пришлось, дабы не перевернуться, всех поместить и понизить центр тяжести, — выбросить за борт рангоут. паруса и лишние весла, тем более, что все эти предметы, лежа на банках, страшно мешали управляться при большой зыби веслами.
Подойдя к борту «Свири», я успел высадить 25 человек, но увидел вблизи «Урала» перевернувшийся катер и около него барахтающихся людей, я отвалил от «Свири» и направился к ним. Там мне удалось вытащить из воды человек 12 — 15, а, так как, в это время неприятельские снаряды начали ложиться у «Свири», то она принуждена была дать ход и укрыться за судами нашей эскадры, а я с 55 человеками остался среди падающих и рвущихся снарядов; я направился к «Анадырю» и видел как какой-то офицер, с двумя матросами, спустился в находившийся под бортом у него пустой катер «Урала» и отвалил; впоследствии оказалось, что это был прапорщик по морской части Сорокин, который, увидевши с мостика «Анадыря», плавающих в воде, полковника Сперанскаго и нескольких человек из команды «Урала», самоотверженно пустился их спасать, но его предупредил миноносец, приняв всех плававших на свою палубу. В это время по «Анадырю» неприятель открыл сильный огонь и он, так же, как и «Свирь», дал ход и укрылся; таким образом Сорокин, как и я, остался под снарядами на катере с двумя матросами. К этому времени мне удалось поймать плавающий по воле волн, брошенный катер «Урала» и взять с него паруса, (рангоута не оказалось), сухари и пресную воду, что с запасами, имевшимися на моем катере, делало возможным продолжительное пребывание в море. Тогда я позвал к себе Сорокина, отсадил к нему на катер 21 человека, взял у него одну из мачт и, условились идти на Норд, пока будет возможно по компасу, а с наступлением темноты — по Полярной Звезде; мы поставили по парусу и пустились в путь, держась рядом, чтобы ночью не потерять друг друга. Мы стремились во Владивосток. Путь наш два раза пересек японский броненосный отряд, идя в кильватерной колонне в горячей перестрелке с нашей эскадрой; в концевых пунктах дуги, составляющей их путь, они поворачивали все сразу так, что головным делался, бывший последним. Снаряды градом сыпались вокруг нас, обдавая нас каскадом воды, поминутно визжали осколки над головой. Одним из них пробило правую скулу катера, но образовавшаяся течь была остановлена матросом, заткнувшим своим бушлатом дырку (и продержавшим этот бушлат своей спиной 30 час. Идя таким образом, мы в 1 кабельтове прошли под кормой «Кассуги» и оказались в районе наших перелетов; по счастью, в это время начало темнеть и артиллерийский бой замолк. Мимо нас тучей пронеслись японские миноносцы и, спустя некоторое время, вновь стали слышны раскаты пальбы и глухой рокот взрывов, но свежий ветер настолько быстро нас мчал, что и зарево прожекторов и гул канонады остались у меня за кормой, далеко под горизонтом.
Ветер все свежел, зыбь достигала таких размеров, что поминутно вкатывалась в катер, — приказал накрыть катер свободным парусом, благодаря чему, зыбь перекатывалась по нем, как по палубе через катер, оставляя в нем сравнительно небольшое количество воды, которую удавалось осиливать, беспрерывно отливая двумя ведрами. Около 2 час. ночи порывом ветра сломало у меня мачту, ночь была очень темная и, прежде чем Сорокин успел заметить, что у меня случилось неблагополучие, нас разделила адская темнота ночи, таким образом мы потеряли друг друга. Водрузив, вместо сломанной мачты, два связанных вместе весла и привязав к ним парус, я продолжал путь. Ночь была так холодна, что все мы, не имея с собою ничего, кроме мокрого летного платья на себе, дрожали как в лихорадке, тесно прижимаясь один к другому.
К утру ветер, не меняясь в силе, постепенно зашел к Норду. — Не имея возможности управляться, наглухо привязанным к веслам, парусом, я принужден был, сообразно с ветром, спускаться и к 6 час. утра уже шел на Ост. Таким образом, промаявшись в море 33 часа, я, ночью 16 мая, прибыл к берегу Ниппона у города Суса и, видя полное изнеможение людей, высадился на берег, утопив предварительно две винтовки и флаг. Утомление всех было так велико, что без посторонней помощи никто не мог дотащиться до предложенного нам храма, где нас накормили, чем-то горячим, напоили, привели доктора, который сделал раненым перевязки и уложили спать, закутав в целую кучу одеял. На другой день меня посетили разные городские власти с губернатором во главе, высказывали свои сочувствия и соболезнования et cetera, в конце концов преподнесли мне адрес, когда же я с командой, без всякого конвоя, «по военному», шел по городу для посадки на японский миноносец, то по улицам шпалерами стояли жители и кланялись нам в пояс, а на пристани даже поднесли от населения букет.
Насколько далеко на север пробрался я на своем катере, видно из того, что только через полтора дня пути на миноносце, я прибыл в Симоносеки; так что, но будь на то Господня воля, не сломайся мачта, я был бы во Владивостоке.
Все время, от спуска катера на воду, до разлуки в Дай-ри, вся команда на катере вела себя очень хорошо и вполне дисциплинарно.

Прапорщик по морской части доброволец Е. Алтухов.

#43 14.06.2010 18:33:53

vs18
Капитанъ I ранга
k1r
anna3 stas3b
Откуда: Харьков, Украина
Сообщений: 3745




Re: Действия флота. Документы. Отдел IV. 2-я Тихоокеанская эскадра. Книга третья. Бой 14 - 15 мая 1905 года.

40.

Показание К. И.-М. флота Штабс-Капитана Ильютовича.

Накануне боя, 13 мая, по сигналу флагманского корабля были произведены эволюции. На всех миноносцах были разведены пары в 4 котлах. Во время этих эволюций, перестраивались в одну колонну, делали повороты и перестраивались во фронт.
Утром 14 мая, около 8 часов, справа на горизонте, сзади эскадры, показался неприятельский разведчик, который все время держался в виду нашей эскадры. В 8 часов утра, по случаю Царского дня, подняли стеньговые флаги. Горизонт был пасмурный, довольно порядочная волна, балла на 4, ветра почти не было. На миноносцах развели пары во всех котлах, так же, как и на всех кораблях эскадры. Эскадра шла так: в правой колонне — «Суворов», «Александр III», «Бородино», «Орел»; миноносец «Бедовый» — на левой раковине «Суворова» и «Быстрый» — у «Александра III». В левой колонне: «Ослябя», «Сисой Великий», «Наварин», «Нахимов», «Император Николай I» и три броненосца береговой обороны. «Жемчуг» и «Изумруд» шли на траверзах эскадры, скорее впереди се. Еще накануне, по беспроволочному телеграфу, получались японские депеши и не прекращались все время. Наш телеграф безмолвствовал. Вскоре, справа показался маленький пароход и парусная шаланда. «Жемчуг» ходил осматривать пароход, но ничего подозрительного не нашел. В это время эскадра шла в три колонны, с головными: «Суворов», «Ослябя» и «Николай I». Около одиннадцати часов, слева нас обогнал отряд японских крейсеров, шедших полным ходом. Я их плохо видел в тумане. Перед этим был приказ по семафору: «Бедовому» перейти к «Жемчугу» и держаться на траверзе броненосца «Орел». С судов адмирала Небогатова, которые были ближе всех к неприятельскому отряду, открыли огонь, на который японские крейсера слабо отвечали и, обогнавши нас, скрылись в тумане. С «Суворова» не стреляли и был сигнал: «Не бросать даром снарядов». Потом подняли сигнал: «Команда может обедать по-вахтенно». Около половины второго, показалась справа впереди эскадры, вся неприятельская эскадра, как я слышал докладывали командиру, 21 корабль. Наша эскадра стала перестраиваться в одну колонну, а «Суворов», «Александр III», «Бородино» и «Орел» сначала повернули немного вправо, а потом влево и ринулись на неприятеля. Левая колонна, которая оказалась отставшей, стала входить в кильватер, с «Ослябя» головным, и, без четверти два, грянула первая пушка с «Суворова». Наша эскадра шла около 10 узлов. С миноносца плохо видно было неприятеля. Сразу же я увидел, как неприятельские снаряды стали попадать в «Суворов». Вода около него так и кипела. Минут через 10, на нем уже был пожар, виднелся сноп дыма и пламени, но быстро был потушен. В это время «Бородино» вышел из строя, описав циркуляцию вправо. Концевой наш броненосец береговой обороны немного оттянул. Приблизительно через полчаса, я увидел, что «Ослябя» вышел из строя вправо, и, описывая циркуляцию, кренился на левый борт, все больше и больше и, в 50 саженях от нас, лег на бок, перевернулся, несколько секунд было видно его днище и винты, которые не работали, и тихо утонул. Команда выбиралась на правый борт и, как-то скорчившись, скатывалась по борту в воду. Весь его борт был усеян людьми. Когда он лежал на боку, некоторые, выпрямившись бежали по его борту и подводной части. На месте гибели «Ослябя» сразу стало гладко и видно было только море голов. «Бедовый» сперва прошел дальше, но потом вернулся, и стал приноравливаться подойти к утопавшим. Там уже были миноносцы «Буйный», «Быстрый» и «Бравый» и с «Буйного» был спущен вельбот. По всевозможным концам люди спасались на миноносцы. В это время мне было приказано дать полный ход и мы, нс спасши никого, пошли самым полным ходом, прорезали наш строй у какого-то броненосца береговой обороны и подошли к сильно горевшему броненосцу. Это был «Александр III», вышедший из строя. Он весь был ажурный от попаданий снарядов и пылал, производил на меня впечатление жаровни для угольев. На кормовом срезе было человек 8 команды, которые заливали пожар. Командир наш, что-то кричал на броненосец, но оттуда ничего не отвечали. В это время «Александр III» уже имел ход и пошел вступить на свое место. «Суворов» был виден тогда в виде кузова без мачт и без труб и от него стлался дым по горизонту. Он был вне строя вправо от нашей эскадры.
Отойдя от «Александра III», мы оказались ближе к японским трехтрубным крейсерам, чем к нашей эскадре. Наши транспорты сбились в кучу, поворачивали от неприятеля, а крейсера наши полным ходом огибали транспорты, отстреливаясь от крейсеров. В это время я видел, как попал снаряд в «Камчатку» и поднял громадный столб черной угольной пыли. Другой снаряд, почти в это время, попал в «Урал» и он запылал. Мы полным ходом шли во главе миноносцев. В «Бравый», шедший нам в кильватер, попал снаряд в первую трубу и он запарил, но продолжал идти. На «Безупречном» и на «Блестящем» было поднято (К) и на последнем управлялись с кормового ручного штурвала. Эскадра наша шла тогда прямо на запад: впереди всех — «Бородино», потом «Николай I», а слева от него нестройная куча, обгоняющих друг друга, крейсеров, транспортов и миноносцев. «Светлана» сидела носом, «Иртыш» тоже, на «Авроре» был разорван флаг и казался приспущенным до половины.
По строю броненосцев прошел «Буйный», держа сигнал: «Адмирал передает командование». «Жемчуг» прошел полным. ходом назад и вдали начал стрелять. «Суворов» в это время был еще виден. Он шел справа эскадры малым ходом, желая вступить концевым в строй. На «Николае I» подняли сигнал: «Идти во Владивосток, курс Норд-Ост 23°» и все повернули на Зюйд. Солнце только что село и на горизонте видно было множество японских миноносцев. До темноты я пересчитал наши миноносцы, все оказалась налицо. Мы шли сзади «Донского». Скоро стемнело. Сзади видны были вспышки выстрелов и прожектора нашей эскадры. Крейсера быстро скрылись во тьме, только изредка то слева, то справа, раздавались выстрелы мелкой артиллерии и трескотня пулеметов. Крейсера не открывали боевого освещения. Я узнал впереди справа силуэт «Светланы», но потом потерял ее из виду. «Владимир Мономах» полным ходом прошел мимо нас, обрезал нос «Донскому» и, поворотив назад, обстреливал «Бедовый». «Донской» тоже стрелял, но по кому я не видел. На рассвете с «Донским» оказались «Бедовый» и «Грозный» и, сзади на горизонте, дымок «Буйного», к которому, по его просьбе по телеграфу, все повернули и, приняв с «Буйного» раненых адмирала Рожественского и штаб, «Бедовый» с «Грозным» пошли во Владивосток, а «Донской» остался с «Буйным».
За сутки 14 мая, с «Бедового» не было сделано ни одного выстрела.
Дальнейшие обстоятельства плавания «Бедового», под русским флагом, изложены мною следственной комиссии, назначенной для выяснения сдачи без боя миноносца «Бедовый» неприятелю 15 мая 1905 года у острова Дажелета (Матсусима).

Инженер-Механик Штабс-Капитан А. Ильютович.

#44 14.06.2010 20:07:29

vs18
Капитанъ I ранга
k1r
anna3 stas3b
Откуда: Харьков, Украина
Сообщений: 3745




Re: Действия флота. Документы. Отдел IV. 2-я Тихоокеанская эскадра. Книга третья. Бой 14 - 15 мая 1905 года.

41.

Донесение Лейтенанта Рихтер.

14 мая, в 10 час. 25мин., произошел первый боевой выстрел со стороны нашей эскадры, именно
с броненосца «Николай I». Пальбу приняли прочие суда и довольно удачно, так как с миноносца ясно было видно два попадания между труб крейсера, который сейчас же вышел из строя; к нему подошел другой крейсер, очевидно, подать помощь. Выпущено было 50 — 60 снарядов. Сигнал адмирала: «Не бросать снаряды» — прекратил перестрелку. К началу перестрелки миноносец находился на левом траверзе броненосца «Александр III»; не желая ему мешать, перешли на его раковину, а затем, на правую его сторону. Первые выстрелы японцев были недолеты, но снаряды ложились все ближе и ближе к цели — это показывает на их способ пристрелки по недолетам, а не приискивание вилки, как у нас. Повидимому, с нашей стороны были удачные попадания, ибо крейсера отошли, прикрывшись туманом. Эскадра перестроилась в боевой порядок и мы, совместно с миноносцем «Бедовый», перешли к крейсеру «Жемчуг», который, в свою очередь, держался на правом траверзе броненосца «Суворов», в расстоянии 6 кабельтовов.
В 11 час. 30 мин., последовал сигнал: «I броненосному отряду поворотить на 8 румбов вправо»; отойдя приблизительно на 1,5 мили, отряд поворотил на 8 румбов влево; таким образом получился строй двух колонн: правая — первый броненосный отряд, на крамболе его концевого корабля («Орел») держался головной броненосец второго отряда («Ослябя»). Между колоннами 15 кабельтовов.
В полдень в широте N 34° и долготе 130° Ost (приблизительно), по сигналу адмирала, легли на курс NO 23°. Этим курсом и строем шли до 1½ часа отойдя от полуденного места, вероятно, не более 12 — 15 миль. В 1 час 30 мин. показались главные силы неприятеля, шедшие на пересечку нашего курса, как казалось, с миноносца, по курсу W.
Расстояние большое, с миноносца с трудом можно было различить неприятельские корабли; правда, общий серый топ окраски неприятельских судов вполне гармонировал с погодой и освещением. Было пасмурно, мгла и легкий туман, обыкновенный в это время, стлался по горизонту. После полдня, задул SW, обещавший разогнать туман, но зато и развести волнение, могущее помешать миноносцам. Неприятельская эскадра начала поворачивать на 16 румбов, дойдя до траверза головного броненосца второго отряда («Ослябя») и легла параллельным курсом. Незадолго до этого момента, I броненосный отряд, по сигналам, поворотил на 2 румба влево, затем последовал еще сигнал, но который, либо не был принят отрядом, либо не понят, так казалось с миноносца. Почти с началом поворота японцев, оба флота открыли огонь. Неприятель сосредоточил свой огонь на головных обоих наших отрядов, повидимому, мало заботясь об остальных судах. По сигналу: «Жемчуг» держаться у «Орла», — перешли совместно с миноносцем «Бедовый». I отряд поворотил на 2 румба вправо и сигнал — «II и III отрядам вступить в кильватер первому», показал строй, в котором адмирал намерен принять бой. Сосредоточенный огонь неприятеля вскоре показал результаты; через час 20 мин. (3 часа 20 мин.) после начала боя, увидали большие пожары на бронен. «Суворов», но они быстро были потушены. «Ослябя» же получил значительный крен на левый борт. Так как не было никаких сигналов, требующих нашего приближения к «Суворову», то остались наблюдать за «Ослябя», который, вследствие увеличивающегося крона, должен был выйти из строя. Крен все увеличивался и ожидая, что в каждую минуту броненосец может опрокинуться стали подходить к нему. Но вот броненосец сильно повалило, люди стали бросаться в воду. К месту гибели подошли все миноносцы нашего отряда: «Бедовый», «Буйный», «Быстрый» и «Бравый». Успешнее всего в этом деле работали миноносцы «Буйный» и «Бравый»; первый спустил вельбот. К этим двум миноносцам плыли решительно все люди и ничем нельзя было отвлечь их внимание от уже достаточно нагруженных миноносцев. Утопавшим кидали решетчатые люки, круги, спасательные пояса, койки. Всего на миноносец подняли 10 человек, между ними 4 раненых еще на броненосце. Со стороны неприятеля в это время был открыт огонь по группе миноносцев из мелкой артиллерии, снаряды рвались над миноносцами и утопающими, видно было, как гибли люди от разрывавшихся над ними снарядов. Дольше оставаться нельзя, — из строя I броненосного отряда вышел броненосец. Не «Суворов» ли? Самым полным ходом (с начала боя были в действии все котлы), прорезав строй броненосцев, под кормой у «Николая I», подошли к вышедшему из строя — оказался броненосец «Александр III», у которого сильно горело впереди 12" кормовой башни. Наружный борт броненосца сильно избит, в броне пробоин нет, порта 75 мм. орудий частью отбиты, частью исковерканы. Продержавшись некоторое время около броненосца и видя, что он дал ход и вступил в строй подходившей в это время эскадры (пожар на нем прекращен), отошли с тем, чтобы не мешать маневрированию и перейти на другую сторону броненосцев, так как оказались со стороны неприятеля. Это было самое жаркое время — в общем кругу циркуляции оказались крейсера. транспорты, броненосцы и миноносцы, мешавшие всем и каждому.
Вокруг замкнутого кольца наших судов расположился неприятель, разделенный на самостоятельные группы: броненосцы вели бой с нашими броненосцами, бронированные крейсера и легкие крейсера обстреливали наши транспорты и крейсера. Проходя мимо «Камчатки», «Анадыря», «Урала» — видали попадание снаряда большого калибра. К этому времени нужно приписать повреждения, полученные миноносцами «Блестящий», «Безупречный», «Бравый», переходивших также по другую сторону строя; все они имели поднятым флаг (К) — «не могу управляться» и сильно парили из труб и люков.
К 4 часам пополудни, огонь неприятельской артиллерии заметно стих. Наша эскадра выстраивается в две кильватерные колонны на курсе близком к N. По семафору спросили «Бедоваго», как он будет держаться? На это он ответил: «Мне приказано снять Штаб с «Суворова». «Где-же Суворов?». «Где-то позади», был ответ; «ведите, идем за вами», сделали ему сигнал по семафору. «Бедовый» сразу дал большой ход, предполагая, что он идет к «Суворову»; последовали ему в кильватер. Стало темно.
В начале 6 часа неприятель снова открыл огонь. по нашим броненосцам. Наша эскадра в это время была в строе двух кильватерных колонн: правая — два броненосца I отряда, «Николай I» и отряд: «Наварин», «Сисой Великий», «Адмирал Нахимов», несколько сбоку, позади, шли два броненосца I отряда и, повидимому, вступали в свои места; левую колонну составляли крейсера: «Олег», «Аврора», «Светлана», «Донской», «Мономах». Между колоннами боевых судов вступали транспорты, с «Алмазом» во главе. «Бедовый», описав циркуляцию, оказался позади нас, и его вопрос: «Где Суворов?» совершенно сбил нас; считая все же, что «Суворов» ведет эскадру, пошли к нему.
В 5 час. 30 мин. на броненосце «Николай I» сигнал: — «Курс NO 23°, ход 6 узлов»; думая, что «Николай I» репетует сигнал, продолжали идти: в это время прошел крейсер «Жемчуг», с сигналом: «Адмирал передает командование адмиралу Небогатову». Сигнал на крейсере «Светлана»: «Вижу миноносцы на юге», заставил крейсера и миноносцы обоих отрядов пойти на них. «Олег» поднял сигнал: «Крейсерам вступить в кильватер» и, не дожидаясь всех, большим ходом пошел на юг и скоро скрылся из вида. Наступившая темнота мешала ориентироваться; мы перешли  к крейсеру «Жемчуг», около которого некоторое время держались крейсера, описывая циркуляцию, и мы последовательно переходили, то к «Донскому», то к «Изумруду», то к «Алмазу». Наконец, примкнули к «Светлане», за которой держались все время. Рассчитывали продержаться до утра, чтобы не оказаться брошенными и очутясь без угля так как нельзя было рассчитывать сделать переход до Владивостока (540 миль) большим ходом с имеемым запасом угля, тем более, что днем, по временам, приходилось вводить в действие все котлы. Курсы были S-вые, что не отвечало приказу, в котором говорилось: «Цель — достижение Владивостока». Поэтому необходимо было менять курс, переходя постепенно к N-ду, тоже было сделано на крейсере «Светлана» и мы окончательно пошли ему в кильватер. В полночь курс NO 5°— 15°, что соответствовало намерению идти во Владивосток. Ход, в среднем узлов 19, а временами доводили до 22. Машина действует вполне исправно, котлы работают хорошо. Ночью попадали под огонь пулеметов и мелкой артиллерии, но трудно сказать, были ли это свои или неприятельские. Повидимому, также проскочили через две линии сторожевой цепи; это можно было судить по опознательным сигналам (были белые вспышки). «Светлана» отвечала такими же огнями.
15 мая на рассвете были уже в Японском море, вдали от берегов; курс ведет на остров Дажелет. Как только стало возможным переговорить по семафору, просили приготовить 25 тонн угля и машинного масла и, полагая, что лучше будет отойти подальше от пролива, на вопрос «Светланы»: «Когда передать уголь?», — ответили: «До наступления темноты». Погода несколько стихла, день обещал быть ясным солнечным, а потому следовало торопиться уходить.
Около 6½ час. позади показались дымки, за дальностью расстояния нельзя было разобрать, сколько идет судов, какие. Однако, крейсер «Светлана» привел дымки за корму, направляясь к Корейскому берегу, прибавив ходу. Через некоторое время крейсер «Светлана» лег на старый курс, ведший по W-ую сторону острова Матцусима; этим курсом продолжали идти около полутора часов. Вскоре на телеграфном аппарате стали получать сочетание буки для нас непонятных. Теперь можно было разобрать — догоняющие корабли были два 3-х трубных крейсера, на переднем сбита фор-стеньга. Такою мы видели в последний раз «Аврору», а потому считали, что нас нагоняют крейсера «Олег» и «Аврора».
На «Светлане», повидимому, также считали, что идут наши крейсера, так как они продолжали идти своим курсом.
Уголь на исходе и его не хватит до сумерек, а этим ходом необходимо пройти до ночи в Гензанский залив, где можно ожидать миноносцев и вспомогательного крейсера. Но вот крейсер «Светлана» повернул к Корейскому берегу. Спросив по семафору, узнали, что нагоняют нас японские крейсера «Ниитака», и под берегом, «Отова» и контр-миноносец. По семафору передали, что идем под берег, полагая, что можно будет укрыться, да и видимость миноносца уменьшится на фоне берега, продержаться до ночи, а затеи продолжать плавание под одним котлом. Этим маневром мы невольно разделили противника. Теперь стало 4 крейсера и контр-миноносец, последний держался вдали. В топки бросали все имеемое дерево — ход все уменьшался. Вскоре два крейсера вступили в бой с крейсером «Светлана», причинив большие повреждения; один из крейсеров отделился и пошел нам па пересечку, другой то же сделал по другую сторону. Таким образом миноносец оказался окруженным со всех сторон. Видя, что делать особенного не суждено, миноносец решили подвести ближе к берегу и взорвать его, так как он мог каждую минуту попасть в руки неприятеля. Другой крейсер также бросил «Светлану» и пошел на нас, открыв огонь из носовых пушек. Подойдя к берегу, спустили шлюпки — парусинки, на которые посадили команду с «Осллбя» и часть нашей, остальным пришлось добираться до берега вплавь, под сильным огнем крейсеров и миноносца, открывшего огонь шрапнелью по плавающим людям и выходившим на берег.
Первое попадание снаряда было в кормовую часть миноносца.
Сигнальные и другие секретные книги, шифр и ключ были выброшены за борт на глубине 15 сажен.
Также были выброшены замки орудий и пулеметы. Мины из обоих аппаратов выпустили по миноносцу, но он увернулся.
Имея намерение добраться до Владивостока пешком, или приисканием корейской джонки, на шлюпки были поданы необходимые карты, таблицы, хронометры, часы и т. п. Парусинка, не дойдя до берега, опрокинулась так, что все потонуло.
Утонули также винтовки и револьверы, всего на берег доставили 5 винтовок и штук 9 револьверов.
Корейцы очень дружелюбно относились; удалось сговориться с ними, они принесли вареного рису, но им воспользоваться не удалось. Крейсер высадил десант севернее пункта нашей высадки и вечером десант подошел и, не имея чем вступить с ним в бой, пришлось сдаться. Команда была измучена предыдущим днем и ночью — требовался отдых до предприятия сухопутного похода. Собрав команду на берегу, по поверке не оказалось 3 человек: боцманмата Устинова, комендора Мочалова и кочегара Студенникова. Сейчас же были посланы люди на берег отыскать их, но, по словам корейцев, их подняла шлюпка с японского миноносца. Впоследствии узнали, что комендор Мочалов находится в Кумамото. Об остальных сведений нет и, вероятно, они потонули.
По всему Корейскому побережью японцами устроены станции беспроволочного телеграфа. На один из таких постов попали мы. Станция, но виду сооружения, большой мощности, установлена на горе, двигатель керосиновый. Кроме того, тут же сигнальный пост, имеется мачта, свод международных сигнальных флагов (и некоторые условные) и зрительная труба. Обслуживается 2 —3 матросами и одним petty officer. Станция наблюдает за всем горизонтом, и, в случае тревоги, сигналит на удачу, никого особенно не вызывая; милях в 10, по обе стороны имеются другие станции, которые в свою очередь принимают и передают дальше, пока, наконец, телеграмма не дойдет до какого-нибудь корабля. Таким образом, адмирал Dewa был оповещен о месте нахождения «Светланы»; на следующие сутки стало известно, что «Донской» проходит. На станции имелись силуэты всех наших судов, как составлявших вторую эскадру, так и вообще могущих появиться в этих водах. За нами пришел вспомогательный транспорт пароход N. Y. K., вооруженный скорострельными орудиями. Он все время находился в телеграфном сообщении с различными станциями и мы этим путем узнали об участи наших судов.

Лейтенант Рихтер.

#45 15.06.2010 14:41:47

vs18
Капитанъ I ранга
k1r
anna3 stas3b
Откуда: Харьков, Украина
Сообщений: 3745




Re: Действия флота. Документы. Отдел IV. 2-я Тихоокеанская эскадра. Книга третья. Бой 14 - 15 мая 1905 года.

42.

Показание мичмана Алышевского.

В самом начале боя, «Буйный», в составе первого отделения миноносцев, шел справа от нашей броненосной эскадры и, руководствуясь приказом адмирала Рожественского, следил за действиями броненосца «Ослябя». Когда, около 2 час. 45 мин. дня, броненосец «Ослябя», с креном на левый борт, вышел из строя вправо, описав чуть не полную циркуляцию, миноносец «Буйный» подошел к «Ослябе». В 3 часа 10 мин. броненосец «Ослябя» утонул, а миноносец «Буйный» остался на месте, подбирая с воды людей. Так были спасены: флагманский штурман подполковник Осипов, мичман князь Ливен, мичман князь Горчаков, мичман Казмичев, мичман Бартенев и около 200 человек команды. Эскадра отошла уже далеко, проходившие мимо японские суда открыли по миноносцу «Буйный» сильный огонь, но миноносцу удалось уйти полным ходом к эскадре, не получив ни одного снаряда. Вследствие различных эволюций нашей броненосной эскадры, миноносец «Буйный» оказывался между колонной наших судов и неприятелем и потому принужден был прорезывать несколько раз строй наших броненосцев, чтобы перейти на противоположную сторону от неприятеля. Несмотря на это, вокруг миноносца «Буйный» все время падало много снарядов. Около 5 час. 50 мин., с миноносца «Буйный» был усмотрен вправо от эскадры разбитый корабль. Командир миноносца «Буйный», капитан 2 ранга Коломейцев решил пойти осмотреть этот корабль. Корабль оказался броненосцем «Князь Суворов», который был поврежден до неузнаваемости. Броненосец шел малым ходом без труб и без мачт с креном и большим пожаром. Флаг-капитан капитан 1 ранга Клапье-де-Колонг, раненый в голову, находился у средней шестидюймовой башни правого борта и управлял броненосцем. Когда миноносец «Буйный» подошел, то броненосец застопорил машину. С броненосца потребовали, чтобы с миноносца спустили шлюпку, но вельбот был потерян еще при спасении людей с броненосца «Ослябя», а имевшиеся на миноносце парусинные шлюпки были в сложенном виде и потому но могли быть скоро спущенными. Поэтому для спасения адмирала Рожественского и его штаба, миноносец «Буйный» подошел к броненосцу «Суворов» борт-о-борт, что было опасно, по причине сильного волнения и ветра, который нажимал миноносец на борт броненосца «Князь Суворов». Выждав удобный момент, когда миноносец подняло волной кверху, адмирала на матроской койке передали на миноносец. После адмирала, пользуясь последующими подъемами миноносца, перешли на палубу миноносца «Буйный» и чины штаба адмирала Рожественского: Флаг-капитан капитан 1 ранга Клапье-де-Колонг, флагманский штурман полковник Филипповский, капитан 2 ранга Семенов, лейтенант Леонтьев, мичман Демчинский, лейтенант Кржижановский, юнкер флота и флагманский сигнальщик. После этого, миноносец «Буйный» отошел от борта броненосца «Суворов», дав задний ход. В это время, около 6 час. вечера, неприятельская эскадра, которая, на некоторое время перед этим, потеряла нас из виду, заметила снова нашу эскадру и склонила курс влево, чтобы сблизиться. Таким образом путь неприятельской эскадры расположился мимо броненосца «Суворов». По броненосцу «Суворов» был открыт сильный огонь, а когда неприятельская эскадра заметила миноносец «Буйный», отходящий от борта броненосца «Суворов», то часть огня была немедленно направлена на миноносец. Однако миноносец «Буйный» успел развернуться и, не получив ни одного снаряда,пошел, возможно полным ходом, к нашей эскадре. Все время «Буйный» был преследуем неприятельскими снарядами. Подходя к эскадре, на миноносце был поднят сигнал по распоряжению начальника штаба: «Адмирал передает командование Небогатову». Этот сигнал был разобран ближайшими кораблями и отрепетован другими. Сражение на параллельных курсах продолжалось с 6 час. вечера до захода солнца. Миноносец «Буйный» все время держался слева от нашей эскадры вместе с другими миноносцами и находился вне выстрелов неприятеля. С заходом солнца начались минные атаки. Вся эскадра изменила курс и пошла в SW-ом направлении. Миноносец «Буйный» старался держаться на левой раковине у крейсера «Дмитрий Донской», показывая по временам опознательные сигналы фонарем Ратьера. С наступлением темноты другие суда эскадры сделались совершенно неподвижными. Сзади, по корме миноносца, часто блистали огни выстрелов — то была наша броненосная эскадра, которая отстреливалась от неприятельских миноносцев. Крейсер «Дмитрий Донской» постепенно склонял свой курс к Весту и затем стал переходить в NW-ую четверть. Таким образом было понятно его намерение идти во Владивосток. Крейсер «Дмитрий Донской» не отвечал нам более ни на один сигнал, поэтому мы и с миноносца перестали делать сигналы. Крейсер «Дмитрий Донской» шел на Норд; было около 9 час. 55 мин. вечера. На миноносце «Буйный» еще в течение дня потек теплый ящик и вследствие этого пришлось питать котлы забортной водой. Несмотря на то, что все 4 котла были под парами, при питании котлов забортной холодной водой пар плохо держался и давление постепенно все понижалось, а вследствие этого и ход уменьшался. Миноносец, под 4 котлами, давал всего 9 узлов ходу, а потому крейсер «Дмитрий Донской», который обладал скоростью 12 узлов, скрылся из виду по носу миноносца «Буйный» около 11 час. вечера. Потеряв из виду крейсер «Дмитрий Донской», миноносец «Буйный» взял курс Норд-Ост 23° и так шел до рассвета. На рассвете на горизонте были усмотрены с миноносца три мачты и верхушки двух труб, повидимому, это был «Дмитрий Донской». Приглядевшись хорошенько и признав по этим признакам крейсер «Дмитрий Донской», на миноносце «Буйный» были подняты его позывные, а также с миноносца начали телеграфировать крейсеру и делать дневные сигналы прожектором. Крейсер «Дмитрий Донской» заметил эти сигналы около 6 час. утра, повернул и пошел к нам навстречу. Когда крейсер приблизился, то можно было видеть, что он идет не один, а в сопровождении двух наших миноносцев: «Бедовый» и «Грозный». Затем крейсер приблизился окончательно и все застопорили машины. По приказанию штаба, крейсер «Дмитрий Донской» спустил на воду катер и барказ. На катере адмирал Рожественский, раненый, на носилках, был со своим штабом перевезен на миноносец «Бедовый». Одновременно с этим, около 7 или 8 час. утра, на барказе перевозили команду с броненосца «Ослябя». Эту команду перевезли на крейсер «Дмитрий Донской». Миноносец «Бедовый», приняв адмирала и штаб, пошел во Владивосток, а миноносцу «Грозный» приказано было конвоировать миноносец «Бедовый». Оба миноносца скоро скрылись из виду. Около этого времени на горизонте были видны неприятельские миноносцы; когда они приблизились на 40 каб., то крейсер «Дмитрий Донской» пробил боевую тревогу, поднял барказ и катер и отошел от миноносца «Буйный». На миноносце оставалось еще к тому времени около 100 человек команды с броненосца «Ослябя». Крейсер «Дмитрий Донской» и миноносец «Буйный» пошли во Владивосток, японские миноносцы следовали за нами. В виду того, что миноносец «Буйный» не мог идти ходом большим, чем 9 узлов, а крейсер «Дмитрий Донской» мог идти 12 узлов, но не шел таким ходом, не желая оставить миноносец «Буйный», командир миноносца «Буйный», капитан 2 ранга Коломейцев сделал сигнал крейсеру «Дмитрий Донской»: «Прошу меня не конвоировать». С крейсера ничего не ответили на сигнал и крейсер продолжал идти 9 узловым ходом. Долго такое положение продолжаться не могло, так как на миноносце «Буйный» оставалось всего на 6 час. угля. Видя это, командир миноносца «Буйный» собрал военный совет, на котором решено было, что миноносец «Буйный» к бою но годен, так как потерял важное качество — быстроходность, а через 6 час. и совсем потеряет возможность двигаться, так как будет израсходован весь уголь. Подгрузить уголь с крейсера "Дмитрий Донской» невозможно, так как преследуют по пятам японские миноносцы. Задерживать из-за испорченного миноносца крейсер тоже нельзя. Если крейсер оставит миноносец, а сам пойдет во Владивосток, то произойдет сражение с миноносцем «Буйный» и он будет утоплен, благодаря значительному превосходству в силе противника и вместе с тем, не причинив почти вреда противнику. Поэтому решено было воспользоваться крейсером «Дмитрий Донской», чтобы перейти па крейсер личному составу, а миноносец утопить. Тогда был сделан сигнал: «Терплю бедствие». Крейсер «Дмитрий Донской» снова подошел к нам. «Буйный» подошел к крейсеру борт-о-борт. Сначала на крейсер была переведена оставшаяся команда с утопленного броненосца «Ослябя», а затем, команда с миноносца «Буйный», возможно поспешно, без вещей. На крейсер «Дмитрий Донской» были переданы: денежный сундук миноносца «Буйный», секретные книги и бумаги. Остались на миноносце «Буйный» командир миноносца, минный офицер лейтенант Вурм и минный кондуктор Тюлькин. С крейсера «Дмитрий Донской» спустили шлюпку для того, чтобы взять с миноносца «Буйного» командира миноносца, лейтенанта Вурма и кондуктора Тюлькина. Крейсер «Дмитрий Донской» дал ход и отошел о миноносца. Заранее на миноносце «Буйном» было сделано приготовление для взрыва, но взрыв не удался. Командир, капитан 2-го ранга Коломейцев, вернулся на крейсер «Дмитрий Доиской» и решил утопить миноносец снарядами, что и было сделано к полдню 15 мая 1905 года. Неприятельских миноносцев в это время не было видно. В полдень крейсер «Дмитрий Донской» дал ход и взял курс NO 20° по компасу; около 8-х часов дня изменил курс на NO 35° по компасу. После 4 час. 30 мин., с крейсера были усмотрены несколько дымков справа, изменили курс на 8 румбов влево. Ход за все время с полдня был 12 — 13 узлов. Дымы справа взяли на пересечку курса. Около 5 час. дня, слева показались 4 дыма. На горизонте был виден остров Дажелет («Матсусима»). Взяли курс на остров. Дымки сближались; слева оказалось два трехтрубных крейсера «Ниитака» и «Отова» и два миноносца, а справа — «Матсушима», «Шикишима» и «Хашидате» и еще миноносцы. В 6 час. 45 мин. крейсер «Дмитрий Донской» первый открыл огонь с расстояния 55 каб. Неприятель все время сближался и, временами, слева расстояние доходило до 18 каб. Стрельба окончилась в 8 час. 20 мин. вечера. Начались минные атаки. Во время артиллерийского боя из команды крейсера «Дмитрий Донской» убито 41 человек, из команды броненосца «Ослябя» — 11 человек, из команды миноносца «Буйный» — 1 человек. Из офицерского состава крейсера «Дмитрий Донской» убиты: старший судовой штурман подполковник корпуса флотских штурманов Штольц, старший артиллерийский офицер лейтенант Павел Дурново, младший штурманский офицер лейтенант Николай Гирс. Тяжело ранены: командир крейсера 1 ранга «Дмитрий Донской» капитан 1-го ранга Лебедев (после умер в госпитале в Сасебо). Командование крейсером было передано старшему офицеру крейсера «Дмитрий Донской», капитану 2-го ранга Блохину. Тяжело ранен мичман Вилькен. Легко ранены: минный офицер лейтенант Шутов; из команды миноносца «Буйный»: командир миноносца капитан 2-го ранга Коломейцев, мичман Храбро-Василевский. С броненосца «Ослябя» на крейсере ранены: подполковник корпуса флотских штурманов Осипов, мичман Ливен и мичман Горчаков. В 11 час. вечера минные атаки прекратились и крейсер «Дмитрий Донской» подошел к берегу острова Дажелета, где и стал на якорь. Тотчас же на уцелевших шлюпках начали перевозить команду на берег. Утром крейсер «Дмитрий Донской» был выведен на глубокое место и в 5 час. 30 мин. утра были открыты на крейсере кингстоны. В 6 час. 10 мин. утра крейсер «Дмитрий Донской» утонул на большой глубине.

Мичман Алышевский.

#46 15.06.2010 17:39:58

vs18
Капитанъ I ранга
k1r
anna3 stas3b
Откуда: Харьков, Украина
Сообщений: 3745




Re: Действия флота. Документы. Отдел IV. 2-я Тихоокеанская эскадра. Книга третья. Бой 14 - 15 мая 1905 года.

43.

Донесение К. И. М. Поручика Даниленко.

Приказом Командующего эскадрой, первое отделение миноносцев, состоящее из «Бедового», «Буйного», «Быстрого» и «Бравого», было назначено состоять при главных силах, а специальное назначение миноносца «Буйный» было следить за эскадренным броненосцем «Ослябя» и, если тот получит такие значительные повреждения, что потеряет способность сохранять свое место в строе, то снять адмирала Фелькерзама с его штабом для передачи, как только явится возможность, на другой броненосец. Помогать «Буйному» должен был миноносец «Бравый». У миноносцев «Бедовый» и «Быстрый» были точно такие же обязанности по отношению к адмиралу Рожественскому и ого штабу. Место в строю во время боя миноносцев «Буйный» и «Бравый» было в кильватер крейсера II ранга «Жемчуг», на траверзе второго броненосного отряда, вне досягаемости неприятельских снарядов. 13 мая, перед заходом солнца, был сигнал Командующего: «Приготовиться к бою»; так как встречи с неприятелем ждали уже давно, то, в сущности, все приготовления уже были сделаны раньше и офицерский состав миноносца только тщательно проверял все ли в порядке. По механизмам и котлам приготовления были следующего характера: были заготовлены маты, особой формы деревянные болванки, большие железные бугеля, крепкие штерты для быстрой починки больших разрушений в паровых трубах и холодильниках, суриковые лепешки, свинцовые пластыри, малые железные бугеля для заделывания повреждений малых труб, приготовлены всех сортов шпильки, гайки и т. п.
Механизмы и котлы были в полной исправности, пожалуй, даже в лучшем состоянии, нежели при выходе миноносца из Либавы в поход.
14 мая, около 7 час. утра, справа от нашей эскадры был замечен военный корабль, оказавшийся потом, когда он несколько приблизился, японским крейсером «Идзуми». Он шел кабельтовах в 70 от нас, беспрерывно телеграфируя.
Эскадра шла походным строем в двух кильватерных колоннах, с транспортами посередине. Часов, вероятно, около 10 утра, слева от эскадры, шедшей 9 узловым ходом, были усмотрены 8 японских легких крейсеров, четыре из коих довольно быстро нагнали нас и стали приближаться. В это время эскадра была в строе одной кильватерной колонны (транспорты справа). Когда крейсера приблизились, примерно, кабельтовых до 30 — 35, наша эскадра открыла огонь, неприятельские же крейсера, отвечая из своих орудий, быстро стали удаляться. Командующий сделал сигнал: «Не бросать снарядов», после которого стрельба прекратилась. Крейсера скоро скрылись за горизонтом.
Часов около 11, первый броненосный отряд описал координат вправо и эскадра стала опять в строе 2-х кильватерных колонн. Сигнал: «Команда имеет время обедать».
После 12 час., впереди эскадры на горизонте, были усмотрены дымы и через некоторое время показалась японская эскадра. Скоро можно было определить, что головным идет эскадренный броненосец «Миказа», за ним шли «Сикисима», «Асахи», «Фуджи», броненосные крейсера «Ниссин» и «Кассуга». Далее отряд броненосных крейсеров; всего 12 линейных кораблей.
Сигналом было приказано 1-му броненосному отряду иметь ход 11 узлов и отряд начал вступать в голову кильватерной колонны остальных броненосцев, которая, следуя движению головного «Осляби», уменьшила ход узлов до 8-ми. Между тем, японская кильватерная колонна, идя большим ходом, быстро сблизилась с нами и была кабельтовых в 50-ти, когда с «Суворова», «Осляби» и остальных кораблей 1-го и 2-го броненосных отрядов был открыт огонь. Спустя несколько минут начали отвечать японские броненосцы, сначала редко, а, затем, стали буквально осыпать снарядами «Суворова» и «Ослябю». В этот момент концевой 1-го броненосного отряда «Орел» еще не вступил в строй и видно было ясно, как осыпаемый градом снарядов, «Ослябя» сильно уменьшил ход, чтобы дать возможность «Орлу» войти в строй. Шары на ноках «Осляби» показывали «стоп». Наконец, наша эскадра выстроилась. Броненосцы в одной кильватерной колонне; справа на траверзе первого броненосного отряда «Изумруд», «Бедовый» и «Быстрый». Крейсера, транспорты и 2-е отделение миноносцев еще правее, приблизительно на траверзе 3-го броненосного отряда. Это было между 2 — 3 час. дня. Японская эскадра, пройдя траверз «Ослябя», начала разворачиваться последовательно на 16 румбов внутрь между линиями баталии (причем почти совсем прекратила огонь), легла на параллельный нашему курс и, обогнав нас, выровняла ход с нашим, имея на траверзе «Суворова» свой третий корабль «Асахи».
Огонь со стороны японцев в это время сделался наиболее интенсивным и, осыпаемые градом снарядов, «Суворов» и «Ослябя», казалось, идут в кипящей воде.
В то время, как линейные японские корабли совершали свой поворот, из-за двойной их линии вывернулись легкие крейсера и большим ходом стали заходить нам в тыл.
Часов около 3-х «Ослябя», с креном на левый борт, вышел из строя, но, описав окружность, снова вступил, однако на очень непродолжительное время, после чего уже сильно накренившись, начал выходить вторично. Миноносец «Буйный», дав полный ход, бросился к бедствующему броненосцу и был около него, когда тот только еще повернул на 16 румбов. Видно было, что «Ослябя» погиб. Крен был ужо так велик, что с палубы срывались люди, обломки, шлюпки и все это катилось за борт. «Буйный» был уже совсем близко и дал малый ход, когда «Ослябя», стоя перпендикулярно к курсу наших линейных кораблей, имел верхнюю палубу (на левом борту) в 1½ — 2' от воды. Много людей пекарабкалось на правый борт, многие срывались и бессильно скатывались и море. С грохотом срывался рангоут, трубы, какие-то обломки и летели в воду. «Ослябя» быстро перевернулся, показалось днище, винты; тихо и плавно броненосец скрылся под водой. Миноносец оказался в огромном кругу людей, обломков, коек и т. п. Дали малый ход и, врезавшись еще больше в эту массу, начали спасать людей, предварительно спустив и отправив в поиски за адмиралом Фелькерзамом вельбот, под командой мичмана Храбро-Василевского. Подошел миноносец «Бравый», подходили и остальные миноносцы 1-го отделения. Была большая зыбь. Возвратившийся на вельботе с несколькими человеками спасенных с «Осляби», мичман Храбро-Василевский доложил командиру, что от спасенного им флаг-офицера мичмана Бартенева он узнал, что адмирал Фелькерзам умер за 2 дня до боя. Сдав спасенных людей, Храбро-Василевский опять отправился собирать плавающих в отдалении, находившихся же вблизи вытаскивали прямо на миноносец, бросая им концы. Вскоре приблизился отряд японских легких крейсеров и открыл огонь по столпившимся миноносцам, занятым спасением команды «Осляби». Вначале стрельба с их стороны была довольно редкая, но, когда они приблизились, то огонь усилился и снаряды ложились все время в середине круга, оставшегося от «Осляби», разрывались и поражали плавающих людей. Миноносцы «Бедовый» и «Быстрый» ушли; через некоторое время за ними последовал и «Бравый». На «Буйном» жилая и верхняя палубы были завалены телами вытащенных из воды людей (частью раненых), обессилевших и полузамерзших. После ухода миноносцев, весь огонь японские крейсера сосредоточили на нас. Кругом то и дело рвались снаряды и тучи осколков неслись через миноносец. Разворачиваясь для того, чтобы приблизиться к какой-нибудь из куч плавающих люден или чтобы стать носом к волне, мы перерезали правым винтом сначала плавающий вверх дном катер (паровой или минный), а, затем, какую-то гребную шлюпку, причем изуродовали себе лопасти правого винта. Вскоре после этого, мы, левым винтом, перерубили грот-рею «Осляби» (с которой мы перед этим сняли подплывших на ней), причем винт запутался в стальных снастях. Машина с полного хода несколько раз застопоривалась сама, потом срывалась; опять намотав трос, слова стопорилась и, наконец, окончательно остановилась, не будучи в состоянии преодолеть препятствие.
Подбежав на ют, я увидел, что на винт намотало толстый стальной трос и кусок грот-реи, упершись в днище миноносца, застопорил машину. Дав несколько оборотов назад и ослабив таким образом трос, я приказал зацепить его крюком, вытащить на палубу и перерубить, что и было с успехом выполнено. При всех этих внезапных и резких переменах хода, вода из котлов бросалась в машину, отсюда в холодильник и, забираемая воздушным насосом, под большим давлением заполнила теплый ящик. Труба излишней воды не смогла выпустить все это чрезмерное количество воды, теплый ящик не выдержал напора и лопнул. Вырванный кусок был шириною несколько больше 1' и высотой 1½'. Повреждение, хотя непосредственной опасности и не представляло, но было все же серьезно, так как, хотя матами и упорами закрыли отверстие, но, благодаря расположению поврежденного места, плотности укупорки достигнуть было невозможно, вследствие чего, часа через 2 — 3, мы остались без пресной воды и перешли на питание забортной, что засолило котлы и вызвало усиленный расход угля. Для успешной починки необходимо было бы остановить машину, в лучшем случае на пол-часа, чего обстоятельства нам, однако, но позволяли. Выйдя из машины, после окончания заделки вырванного отверстия, я увидел: справа от нас, саженях в десяти барахтается человек; вельбот с мичманом Храбро-Василевским, гребцами и несколькими спасенными, слева саженях в 35 — 40, борется с волной и обломками, стараясь приблизиться к миноносцу, и справа по носу, в густой куче обломков, четырех человек, довольно далеко. Мы отстреливались от японцев из своих орудий. Кроме перечисленных выше, больше людей с «Осляби» не видал, хотя и тщательно осматривался кругом, надеясь увидать своего брата, бывшего на «Осляби». Человека справа вытащили, затем двигаясь взад и вперед, протискались к вельботу, приняли с него людей, стали подымать вельбот, но подошедшей волной его сорвало с талей, следующей волной залило, отчего носовая шлюпка согнулась пополам. Перерубили тали и бросили вельбот. Сделали попытку взять оставшихся 4-х человек, по, несмотря на все усилия, проникнуть в густую кучу обломков, где находились эти люди, оказалось невозможным; кроме того, снаряды японских крейсеров ложились так близко и густо, что было бы безумием продолжать попытки дальше, так как, остановясь на месте, мы давали японцам возможность пристреляться. Это, повидимому, поняли и плавающие люди, потому что они начали показывать нам знаками, чтобы мы уходили. Командир перекрестил их и мы, медленно ворочаясь в обломках, двигаясь взад и вперед, после нескольких минут томительных стараний выбрались, наконец, из этого опасного круга и пошли к своей эскадре, описывая зигзаги, чтобы не дать пристреляться крейсерам, провожавшим нас огнем, но, повидимому, не имевшим большого желания приблизиться к эскадре. Из числа судовой команды был ранен легко лишь один артиллерийский квартирмейстер. На винтах намотались какие-то тряпки, тросы, так что правая машина, несмотря на полный пар, давала сначала только 220 — 230 оборотов, а впоследствии увеличила до 280, левая же сначала давала лишь, 150 — 160 (вместо 340 — 350) и лишь впоследствии, когда мы, приставая к «Суворову», давали задние ходы и хвост частью отмотался, левая машина давала до 240 оборотов.
Войдя в кучу наших транспортов и крейсеров, (как это ни горько, но справедливость не позволяет назвать строем то, что изображало из себя в это время собрание этих кораблей), мы обошли накренившийся на правую сторону «Урал»; с его левого борта спускались в шлюпки люди; несколько пустых шлюпок колыхалось на воде. Встретили и «Светлану», сидевшую носом с креном (небольшим) на левый борт. Наша броненосная эскадра в строе кильватера вела ожесточенный бой с японской. Вне строя шел «Сисой Великий», объятый огнем, и «Наварин» с пожаром и креном на прапую сторону и 12" орудиями, повернутыми на левую. В стороне, далеко от нас, увидели остов корабля, казавшийся неподвижным. Все попытки рассмотреть кто именно и даже чей, наш или японский, — были тщетны, ли труб, ни мачт, какая-то безобразная куча. Сосчитав свои корабли, увидели, что, кроме «Осляби», не хватает еще одного, типа «Бородино». Рассмотрев находящиеся в строю корабли, нашли, что нет «Суворова».
Не зная, снял ли «Бедовый» или «Быстрый» адмирала Рожественского и его штаб и не видя никаких признаков, по которым можно было бы решить, что это сделано, командир решил идти узнать.
Приблизились к «Суворову» настолько, что можно было рассмотреть его довольно ясно, увидели, что он был в ужасном состоянии: с креном на левую сторону градусов 10, избитый и исковерканный, лишенный мачт, труб, он еще горел и красноватые языки пламени вырывались из груды железа, нагроможденной в хаотическом беспорядке.
Видно было, что он доживает последние минуты. Невдалеке от него была «Камчатка»; что она делала и зачел была здесь, понять было невозможно. Подойдя же ближе к «Суворову», рассмотрели струю за кормой, он еще двигался и изредка постреливал из уцелевших (двух, кажется,) пушек. Его доканчивали два отряда японских судов, какого именно типа, рассмотреть за дальностью не мог. Когда мы подошли на такое расстояние, что ложно было уже переговариваться, то узнали, что адмирал жив, ранен и находится на правой 6" башне. Не имея шлюпок, командир решил пристать, что было рискованно на такой большой зыби. Маневр был сделан блестяще и миноносец стал вплотную, не повредивши себе корпуса и даже не стукнувшись. Однако, потом, поднимаемый волной, свернул себе орудие, если не ошибаюсь, об шлюпочный выстрел «Суворова».
В это время увидали ли японцы миноносец и поняли его намерения или просто хотели скорей прикончить «Суворова>, но только они усилили огонь, и снаряды начали все гуще и гуще сыпаться кругом. На срезе «Суворова» были флаг-капитан, несколько флагманских чинов, трое судовых офицеров и человек 40 команды. На уцелевший полупортик 75 мм. орудия спрыгнули 2 или 3 человека Суворовской команды, у нас же на палубе, под этим местом, собрана была вся свободная команда. Адмирала вынесли из башни, передали людям на полупортик, а те передали его команде миноносца. Адмирал был без сознания. Чины штаба таким же путем спрыгнули к нам на палубу, судовые же офицеры «Суворова» не пожелали покидать свой корабль, решив погибнуть с ним вместе. Приняв адмирала и штаб, миноносец, при громком «ура», отвалил от борта и, разворачиваясь, чтобы идти на соединение с нашей эскадрой, получил пробоину в носу от снаряда, причем был убит один из спасенных с «Осляби». Пробоина была выше ватерлинии и была быстро заделана. В это же время находившаяся невдалеке «Камчатка» получила снаряд, повидимому, большого калибра в среднюю часть; раздался взрыв и кверху взвилось огромное облако черного дыма и столб огня. Выло около 5 часов вечера.
Подойдя к своей эскадре, с миноносца передавали голосом и семафором: «Адмирал у меня, ранен». Затем был поднят сигнал: «Адмирал передает командование адмиралу Небогатову». Несколько времени спустя, с нами поровнялся миноносец «Бравый» и, когда он обгонял нас, то ему попал снаряд в один из носовых котлов. «Бравый» запарил и отстал.
Начало смеркаться. Миноносец «Буйный» шел в кильватер «Дмитрию Донскому», вместе с миноносцами «Бедовый» и «Грозный». Впереди были «Олег», «Аврора», «Жемчуг», «Светлана» и некоторые из наших миноносцев.
Броненосная наша эскадра продолжала бой. На «Светлане» поднят сигнал: «Вижу неприятельские миноносцы». «Олег», «Аврора» и «Жемчуг» дали большой ход и вскоре скрылись от нас, затем скрылась и «Светлана». Становилось уже темно.
В разных направлениях сверкали лучи прожекторов и слышалась трескотня мелкой артиллерии. Когда совсем стемнело, мы оказались одни, отсталили мы, или «Донской» внезапно изменил курс — неизвестно. Мы шли на север одни, и, если не считать двух раз, когда по нас был открыт огонь из скорострельной артиллерии (к счастью, плохо направленной), мы шли спокойно. Положение миноносца было плохое: винты исковерканы (настолько, что при 180 оборотах ход был вместо 16 —17 узлов, только 9 — 10); пресной воды нет, угля очень мало, кочегарная и машинная команда выбилась из силы, причем машинная команда почти поголовно корчилась в судорогах, вызванных переутомлением и страшно высокой температурой в машинном помещении (трубка термометра была совершенно заполнена жидкостью, а максимум этого термометра был 56° Реомюра). Люки машинного отделения были задраены и на них лежали спасенные люди, так как на миноносце не было совершенно свободного места (с «Осляби» и «Суворова» было взято всего 225 человек).
К 10 —11 часам ночи из настоящих машинистов у меня остались только 2, бывших у подачи, а потому совершенно свежих, затем 2 трюмных, машинный содержатель и минный машинист. Всего набралось 6 человек, которых я ставил по одному на две машины и сменял каждые 8 — 10 минут, больше не выдерживали.
Так продолжалось до 7 или 8 час. утра 15 мая. В 12 час. ночи командир, определившись по полярной звезде, сообщил, что мы вышли из канала и находимся на высоте Фузана. Обсудив наше положение, командир решил идти, пока позволяет оставшийся уголь, вперед, в надежде встретить какой-либо из своих кораблей, и, если будет позволено, то взять угля, если же нет, то сдать адмирала и спасенных людей, а в дальнейшем поступать сообразно обстоятельствам. Если же из своих никого не увидим, то, когда уголь начнет подходить к концу, идти в бухту Унковского и, переправив людей на берег, миноносец взорвать.
Утром, когда начало светать, увидали дымки слева за собой; не зная кто это, свои или чужие. повернули вправо и малым ходом, чтобы не дымить и не выдать себя возможно дольше, пошли на W. Стало светло, когда мы снова увидали справа по носу дымы. Так как шансы были равные встретить неприятеля и сзади и спереди, то не стоило менять курса и вскоре на горизонте увидели три мачты и две трубы, сочетание, принадлежащее только одному «Дмитрию Донскому». Подняли позывные и пошли к нему. Несколько времени спустя, флагманский минный офицер протелеграфировал «Донскому», но в ответ ничего не получил. «Донской» же, бывший в сопровождении двух миноносцев, повернул на W и начал уходить от нас. Тогда начали сигналить прожектором и увидели, как «Донской» повернул и опять стал приближаться.
Соединившись и переговорив, решили передать адмирала со штабом на миноносец «Бедовый», заявивший, что он совершенно исправен и имеет достаточно угля, спасенную же команду перевезти на «Донской», а самим принять тонн 30 — 40 угля и идти, или совместно с крейсером, или самостоятельно во Владивосток. «Бедовый», приняв адмирала, дал ход, и пошел вперед, за ним последовал миноносец «Грозный», мы же начали переправлять сначала раненых, а потом и здоровых с «Осляби». Перевезли приблизительно половину спасенных, когда с марса крейсера раздался выстрел и было доложено, что видны 4 японских миноносца и за ними на горизонте — дымы.
Прекратив перевозку, пошли дальше, взяв курс на N. Часов около 11, командир спросил мое мнение относительно моего положения, на что я ответил, примерно, следующее:
1)  что угля осталось очень мало, часов на 5 — 6 хода;
2)  котлы засолены и № 4 уже пришлось вывести, так как он сильно потек по швам парового коллектора и,
8) главные машины сильно разбиты, благодаря соленой воде, проникавшей из котлов в набивочные кольца цилиндров и испарявшейся на трущихся частях.
На вопрос командира, ручаюсь ли я, что мы дойдем до Владивостока при таком состоянии котлов, я ответил, что надежда дойти есть, но ручаться за это не могу.
Был собран совет судовых офицеров, на который были приглашены и спасенные офицеры. На этом совете командир изложил наше положение в таких чертах: 1) угля у нас нет и «Дмитрий Донской» дать нам теперь не может, ибо это сопряжено с потерей времени; 2) главные машины разбиты; 3) котлы засолены и ненадежны; 4) идти мы больше 9 — 10 узлов не можем, вследствие чего «Донской», не желая нас бросить, не догоняет ушедших вперед «Бедового» и «Грозного» и оставляет без прикрытия адмирала *).
На совете было принято единогласное решение передать всех людей на «Дмитрий Донской» и затопить миноносец, так как другого выхода у нас не было.
Это было исполнено, около часу дня. «Донской», потопив «Буйный» несколькими выстрелами из 6" орудия (взрыв не удался), дал ход и пошел во Владивосток. Между 4 — 5 часами вечера, когда был в  виду уже остров Матсусима (Дажелет), слева сзади были усмотрены дымки, принадлежащие, как потом оказалось, двум японским легким крейсерам и нескольким миноносцам (я видел 4).
Крейсера легко и быстро нас нагоняли, хотя «Донской» и увеличил ход до 13½ — 14 узлов.
Вскоре, сзади справа, тоже были усмотрены дымки, приближавшиеся к нам, но не так быстро, как слева. В исходе 6 часа расстояние между нами и левыми японскими кораблями было около 50 кабельтовов и «Донской» открыл огонь из левой кормовой 6" пушки. Завязался бой. Справа можно было различить 4 японских корабля, и через, некоторое время мы открыли по ним огонь, взяв курс прямо на остров.
Так как у меня на крейсере не было никаких обязанностей, то сначала я помогал переносить раненых, а, затем, подвозил снаряды к правому 120 мм. кормовому орудию. Было несколько пожаров, но их быстро потушили, самый большой продолжался минут 8 — 10, и в это время артиллерия правого борта не стреляла, ибо, за дымом, не было ничего видно.
После часа боя, правая колонна японских судов желая, очевидно, прикончить с «Донским» до наступления темноты, начала сближаться; сблизившись, однако, до 18 кабельтовов, быстро стала увеличивать расстояние. Выйдя вслед за этим наверх, я видел, что справа было уже только три корабля, причем концевой сильно горел — пламя освещало мачты и трубу, подымаясь высоко. Уже смеркалось и, примерно, минут через 15 японцы прекратили бой.
Начались минные атаки: атаки эти были неудачны и я видел, как слева от нас двухтрубный миноносец, идя контр-галсом, выпустил сначала из среднего, затем из кормового аппаратов мины и, как, вслед за вспышкой выстрела из кормового аппарата, попал почти и то же место наш снаряд. Сверкнул огонь, раздался звук взрыва и миноносец, сев кормой, скрылся в темноте. Минуты две спустя, раздались крики «ура», оказалось справа потопили обгонявший нас миноносец.
После этого, атаки окончились, и миноносцы первое время были у нас за кормой, а, затем, отошли и скрылись в темноте. Подошли к острову и начали переправлять на берег раненых и больных на шестерках, на скоро починенном гребном катере и на фуне, взятых у корейцев на берегу. Я съехал на берег с эшелоном нашей команды. Перевозка продолжалась всю ночь и уже рассвело, а на крейсере осталось еще много команды. Приказано было людям бросаться в воду и плыть самим, крейсер ,же вышел на глубину 45 сажен и затопился. К нему подошли японские миноносцы, пока он тонул, и ходили кругом, до тех пор, пока крейсер скрылся под водой.
17-го мая я был в числе других офицеров перевезен на японский крейсер «Кассуга». С «Осляби» было спасено миноносцем «Буйный» около 200 человек нижних чинов, и 5 офицеров: Полковник к.-флот. шт. Осипов, мичман князь Горчаков, мичман светл. князь Ливен, мичман Казмичев и мичман Бартенев.
С «Суворова» были спасены: Адмирал Рожественский, флаг-капитан Клапье-де-Колонг, флагм. шт. Филипповский, старший флаг-офицер кап. 2-го р. Семенов, флагм. минный офицер лейтенант Леонтьев, флаг-офицеры лейтенант Кржижановский и мичман Демчинский; юнкер флота Максимов и 12 нижних чинов. Потери в личном составе миноносца «Буйный» следующие: 14-го мая легко ранен 1 нижний чин.
15-го мая (на крейсере «Дмитрий Донской») ранены командир миноносца «Буйный» капитан 2-го ранга Николай Николаевич Коломейцев и мичман Храбро-Василевский. Убит машинист 1 статьи Иванов и ранено 15 нижних чинов.
Во время боя 14 и 15 мая команда, как миноносца, так и крейсера I ранга «Дмитрий Донской», вела себя образцово и исполняла все приказания точно и спокойно.

Корпуса инженер-механиков флота Поручик С. Даниленко 1.
--
*) На «Донском» мы потом узнали, что он шел таким ходом, каким мог, так что мы его не задерживали. Мы не знали, что 17 узлов хода «Донского» были чисто фиктивны.

Отредактированно vs18 (15.06.2010 18:11:47)

#47 15.06.2010 19:30:32

vs18
Капитанъ I ранга
k1r
anna3 stas3b
Откуда: Харьков, Украина
Сообщений: 3745




Re: Действия флота. Документы. Отдел IV. 2-я Тихоокеанская эскадра. Книга третья. Бой 14 - 15 мая 1905 года.

44.

Донесение Лейтенанта Паскина 2-го.

Командир миноносца «Громкий», капитан 2-го ранга Керн, незадолго до момента гибели миноносца был смертельно ранен и умер; я, как старший из оставшихся офицеров, имею честь донести о действиях миноносца 14 и 15 мая 1905 года в Цусимском проливе и Японском море.
Согласно приказа Начальника 2-й Тихоокеанской эскадры, миноносец, будучи концевым 2-го отделения, состоял при крейсерах и имел неослабное наблюдение за крейсерами «Олег» и «Светлана», как флагманскими крейсерского и разведочного отрядов; в дневном бою 14 мая неуклонно следовал этому приказу. Миноносец во время дневного боя 14 мая стрелял очень непродолжительное время по приближающимся на доступное расстояние мелким неприятельским крейсерам. Со стороны неприятеля миноносец обстреливался несколько раз; — снаряды ложились и рвались близко, но за этот день потерь в людях и серьезных повреждений по корпусу не имел, кроме незначительных вмятин от осколков в минном аппарате № 2 и в машинных люках.
При конце дневного боя, миноносец, не получив никаких новых распоряжений, продолжал действовать по первоначальному приказанию, держась на траверзе крейсера «Владимир Мономах».
При наступлении темноты, «Владимир Мономах», как оказалось позднее, отстал от прочих крейсеров, миноносец же, в силу полученного приказания, оставался при крейсере. Как крейсер, так и миноносец, никаких огней не несли, прожекторов не открывали, и все приказания с «Мономаха» получались посредством рупора.
Миноносец был все время в готовности встретить неприятеля и содействовать крейсеру к отражении минных атак, почему комендоры и прислуга находились на своих местах.
В начале 9-го часа, начались минные атаки неприятеля, в отражении которых миноносец принимал деятельное участие, открывая нападающих с кормы и стреляя по атакующим миноносцам.
Через некоторое время с крейсера было приказано держаться возможно ближе к левой раковине, что и было исполнено.
После нескольких атак выяснилось, что миноносец может принести весьма малую пользу при отражении, а в некоторых случаях он даже мешает крейсеру пользоваться всей артиллерией, почему командир решил испросить разрешения у "Владимира Мономаха» идти самостоятельно во Владивосток.
Д,ля этого «Громкий» приблизился к крейсеру, с которого рупором было сообщено, что крейсер только что получил в правую носовую часть минную пробоину, степень серьезности которой выясняется, для чего машины застопорены.
При таких условиях капитан 2-го ранга Керн решил не покидать подбитый крейсер и остался при нем. После подведения пластыря, «Мономах» сбавил ход с 14 до 8 узлов. Атаки продолжались; в промежутки времени между ними крейсер пользовался случаем, чтобы осмотреть и поправить подведенный пластырь.
С момента начала атак, «Владимир Мономах» для отражения их все время маневрировал, непрестанно меняя курсы. К рассвету атаки прекратились, и мы увидели, что «Владимир Мономах» имеет крен выше 10 градусов на правую сторону, курс его был W; по носу виднелся остров Цусима.
В начале 6-го часа крейсер семафором спросил: «Сколько людей мы можем взять в случае его гибели?». Командир, приняв в соображение облегчение миноносца, вследствие большого расхода угля, ответил: «250 человек».
В это время был усмотрен терпящий бедствие броненосец, оказавшийся «Сисоем Великим». Мы оставили его к N, продолжая идти прежним курсом.
В 6 час. 30 мин. с «Мономаха» было передано: «Пойдите к «Сисою Великому», предложите помощь»! Мы повернули и подошли к броненосцу, который с большим дифферентом на нос медленно подвигался, имея задний ход. Броненосец имел поднятым сигнал по международному своду. — «Терплю бедствие, прошу снять команду!» На предложение командира «Громкого» оказать помощь, — с «Сисоя Великого» ответили благодарностью и указанием на приближающиеся японские вспомогательные крейсера, на которых рассчитывают спасти команду. Мы были отпущены к «Владимиру Мономаху».
В это время у SO оконечности острова Цусима виднелся крейсер «Адмирал Нахимов», к которому приближались с S — SO несколько японских миноносцев. Увидя нас, два из них погнались за «Громким», имея видимое намерение отрезать нас от N-да. Мы вступили с ними в перестрелку. Крейсер «Владимир Мономах» также открыл по ним огонь. Неприятельские миноносцы огибали крейсер не ближе 30 кабельтовов. Когда «Громкий» подошел к правому борту крейсера, последний имел машины застопоренными и с правого, накрененного борта сажал на гребные суда команду для се спасения.
Неприятельские миноносцы, обойдя крейсер, оказались уже на правой его стороне; снаряды их ложились уже довольно близко от шлюпок, на которых спасалась команда.
Видя, что помощи крейсеру миноносец оказать не может, командир крейсера поблагодарил капитана 2-го ранга Керн за содействие и приказал ему прорываться во Владивосток. Командир миноносца тотчас дал полный ход, взяв курс NO 23° и отстреливалась правым бортом. За «Громким» погнались 3 миноносца, но 2 из них быстро отстали; таким образом северная часть горизонта была свободна: неприятель не успел замкнуть круга. Гнавшийся за нами 4-х трубный контр-миноносец, типа «Sazanami», держался от нас в расстоянии 16 — 20 кабельтовов и стрелял по нас из носовой 75 мм., а также из 2-х 57 мм. пушек, на что мы могли отвечать только одной кормовой 47 мм. пушкой. Изредка, когда неприятель уклонялся от курса для усиления огня, мы в свою очередь меняли курс и вводили в действие носовое 75 мм. орудие и 2 бортовых 47 мм.
Несмотря на утомленность команды от напряженного состояния в течение почти суточного непрерывного боя, ход миноносца быстро был доведен до 23 узлов; до начала погони многие из команды, в особенности из машинной, были настолько переутомлены, что не могли исполнять своих обязанностей. С началом этого боя, команда напрягла свои силы и все люди были на местах, согласно боевого расписания. Офицеры были расписаны так: командир находился на переднем мостике, я — на верхней палубе для исполнения обязанностей старшего офицера, мичман Шелалаников — при командире, как штурманский офицер; мичман Потемкин — при управлении артиллерией; штабс-капитан Сакс — в машине, и у минных аппаратов — минный кондуктор Безденежных.
Состояние миноносца при начале этого боя было таково: артиллерия и минные аппараты в полной исправности; машины и котлы в порядке. Угля было около 60 тонн. Минные аппараты были заряжены для стрельбы: № 1-й — по поверхности, № 2-й — на малую глубину; патронов — более половины полного боевого запаса.
Около 10 часов утра преследующий миноносец, видимо, получил повреждение, так как начал отставать, склоняясь к берегу северной оконечности острова Цусимы, при чем телеграфировал, что наблюдалось на нашем аппарате.
Воспользовавшись перерывом боя, боевую смену подсменили из прислуги от орудий; мичманом Шелашниковым были взяты 1-я высоты солнца для определения места. В 10 час. 20 мин. из под берега в том же месте, где скрылся первый миноносец, показался 2-х трубный неприятельский миноносец, типа «Shiranoui», который очень быстро сблизился с «Громким» и пошел в кильватер, держась в 18 — 21 кабельтове. Миноносец открыл огонь, мы отвечали кормовою 47 мм. пушкой: начался второй бой. Удачным выстрелом мы нанесли неприятелю повреждение в носовой части и произвели пожар, с которым он, однако, быстро справился; бой продолжался.
Капитан 2-го ранга Керн решил идти наибольшим ходом до полдня, и, если до того времени неприятель не прекратит погоню, атаковать его. Угля оставалось 45 тонн. Ход был доведен до 25 узлов, неприятель стал заметно отставать и прекратил огонь.
В это время мы миновали северную оконечность острова Цусимы и вышли в Японское море. Около половины двенадцатого, с правой стороны был открыт миноносец, оказавшийся впоследствии «Shiranoui», который шел пряло на нас, обстреливая «Громкий» правым бортом. При таких условиях командир решил поспешно атаковать преследующего, с целью уничтожить его до соединения с «Shiranoui», дабы иметь артиллерийский бой с одним неприятелем. Руль был положен на борт, «Громкий» разошелся с преследующим в расстоянии 1½ — 2 кабельтовых и, подходя к траверзу, выпустил обе мины. Первая — аппарата № 1-й, — вследствие неполного воспламенения пороха, ударилась хвостовой частью об отвод и тотчас же затонула у борта; мина аппарата № 2, отклоненная струей неприятеля, прошла у него вплотную за кормой. При расхождении огонь с обеих сторон был доведен до полного развития. На этом контр-галсе «Громкий» получил серьезные повреждения: в машинном кубрике на уровне ватерлинии снаряд перебил трубы динамо-машины № 1-й; другой снаряд, пронизав кожух, перервал трубки котла № 4 и разорвался в левой угольной яме № 6, причем 2-я кочегарка наполнилась паром; тут же был пробит паровой коллектор котла № 3. Оба котла были немедленно выведены с верхней палубы квартирмейстером Притворовым. Большая пробоина в кают-компании, через которую быстро прибывала вода, угрожала затопить кормовой патронный погреб; в каюте командира и в шкиперской каюте произошли пожары; кормовой пулемет был подбит.
Потушив возникшие на миноносце пожары, я приступил к заделке пробоин.
Потери в людях были таковы: минный кондуктор Безденежных убит и разрывом снаряда сброшен за борт, кочегар Бояров сварен паром в кочегарке № 2, минер Телегин убит у аппарата № 2; ранены: фельдшер Боровиков на перевязочном пункте — смертельно; мичман Потемкин – легко, в руку, у пулемета № 2, — остался в строю.
Миноносец, оставшись под двумя котлами носовой кочегарки, давал только 17 узлов. «Shiranoui» быстро сблизился и мы должны были вступить в бой с двумя миноносцами, находясь между ними.
Вследствие такого положения и подавляющего превосходства противника в артиллерии, наш миноносец начал быстро получать непрерывные повреждения в корпусе, артиллерии и котлах, неся в то же время большие потери в личном составе.
75 мм. снарядом было нанесено повреждение в носовое отделение: через образовавшуюся пробоину был затоплен носовой патронный погреб. Турбина, пущенная от динамо-машины № 2, не была в состоянии выкачать воды; вслед за этим был затоплен и кормовой патронный погреб, попавшим почти в то же место снарядом, как раз и то время, когда люди, под моим наблюдением, заделывали пробоину от первого снаряда. С этого времени мы лишились подачи и достреливали запас, бывший наверху.
Около полудня пришлось вывести котел № 2, так как стопорный клапан его был сбит; кочегарка наполнилась паром и кочегары должны были выйти. В оставшемся целом котле № 1 пар упал; как только поврежденный котел был выведен, кочегары быстро подняли нар и миноносец до момента гибели имел ход.
Осколками снаряда, попавшим в компрессор, было выведено 75 мм. орудие; последовательно были сбиты пулемет № 1 и 47 мм. пушки, кроме правой средней, из которой продолжали стрелять до последнего снаряда.
В начале первого часа миноносец имел, кроме вышеуказанных, еще несколько подводных пробоин; вода быстро прибывала, но мы продолжали заделывать пробоины, так как все средства обороны не были исчерпаны — единственная пушка продолжала стрелять.
За это время потери в личном составе были огромные.
Видя, что средства обороны приходят к концу, капитан 2-го ранга Кори, для спасения команды приказал одеть всем пояса. Желая ускорить потопление миноносца, чтобы не отдать его в руки врага, командир приказал не заделывать вновь получаемых пробоин, а из ранее полученных вытаскивать пробки, что и было исполнено мичманом Потемкиным, совместно с комендором Жижка и матросом Салейка.
Около половины первого, видя, что патроны у оставшейся пушки подходят к концу, командир приказал быстро затопить миноносец, уничтожить сигнальные и секретные книги и выбросить за борт денежный ящик с шифром.
К быстрому затоплению миноносца были приняты следующие меры: судовой механик штабс-капитан Сакс, совместно с кондуктором Петровым и квартирмейстерами Кагушевым и Щенниковым, открыл кингстоны машинного и кормового котельного отделений, перерубил некоторые трубы и сбил клинкеты проточных труб холодильников. Когда вода поднялась выше площадок, покрыв кингстоны и клинкеты, штабс-капитан Сакс приказал машинной команде выходить наверх, а сам о всем совершенном доложил командиру.
Неприятельские миноносцы, заметив исполнение на «Громком» последних приказаний, быстро приблизились и еще более усилили огонь, результатом которого была наиболее тяжкая за все время убыль люден. Идя с докладом об исполнении последних приказаний к командиру, я был ранен осколками, тяжело, в правую ногу, а также и в правую руку. Мичман Шелешников, увидя меня раненым, спустился с мостика, перевязал мне ногу и пошел на свое место. Я попробовал подняться на ноги, но тут же получил вторую тяжелую рану в левый бок и настолько потерял силы, что но мог ужо двигаться, но сознания не терял. Через некоторое время меня перенесли на ют и положили у входного люка кают-компании.
Вслед за мной в скором времени вторично был ранен в ногу мичман Потемкин, а штабс-капитан Сакс контужен в голову, с кратковременной потерей сознания.
Командир, стоя на мостике, распоряжался спуском вельбота.
Неприятельским снарядом была сбита грот-мачта, на гафеле которой был поднят наш флаг. Мичман Потемкин, распоряжавшийся действием последней пушки, приказал поднять стеньговый флаг на фок-мачте.
Миноносец все более и более погружался в воду, медленно двигаясь вперед.
Неприятель подошел совсем близко и осыпал градом осколков нашу палубу.
Командир, видя скорую неизбежную гибель миноносца, невозможность завладения им неприятелем и возрастающую убыль в людях, – приказал бросаться в воду, так как спущенный вельбот был разбит на воде снарядом.
У раненых осмотрели пояса и осторожно спускали их за борт; я же и смертельно раненый фельдшер Боровиков остались на миноносце.
Уцелевшее орудие все еще стреляло.
Неприятельским снарядом, попавшим в передний мостик, смертельно ранен командир капитан 2 ранга Керн, убит мичман Шелашников и силою взрыва выбросило за борт контуженного штабс-капитана Сакс. Мичман Потемкин, не видя командира на мостике, побежал туда и застал капитана 2 ранге Керна еще живым. «Примите командование миноносцем» — были последние слова командира, после чего он скончался.
Орудие сделало последний выстрел. Патронов больше не было.
Японские миноносцы, видя, что мы прекратили огонь, подошли почти вплотную, пробили отбой и спешно спустили шлюпки. Когда обе шлюпки подходили к борту, миноносец сильно накренился на правую сторону. Мичман Потемкин доложил мне о приближении двух японских шлюпок и устремился на мостик.
На палубе находилось несколько человек, из них два тяжело раненых: я и фельдфебель Боровиков. Видя, что миноносец быстро погружается, японцы поторопились снять раненых и положили нас в шлюпки, куда сели и остальные люди. Мичман Потемкин остался на миноносце, несмотря на то, что его знаками манили японцы и звала наша команда. Лишь только японцы успели отойти от борта, «Громкий» лег на правый борт и, неся Андреевский флаг на фок-мачте, пошел ко дну, приблизительно, в 35 милях к N от Цусимы на большой глубине.
Мичман Потемкин в последний момент спрыгнул в воду и был подобран японской шлюпкой.
Оставшись за смертью командира старшим из офицеров, считаю своим нравственным долгом донести, что поведение, как офицеров, так и команды, в тяжелые дни боев 14 и 15 Мая было выше всякой похвалы: каждый исполнял свой долг.
Потери в личном составе миноносца были огромные. Из 5 офицеров убито 2, тяжело ранен 1, ранен 1 и контужен 1.
Таким образом 40% убито, 60% ранено.
Из 68 нижних чинов убитых и умерших от ран — 19, т. е. 28%; раненых — 28, т. е. 41,2%; уцелевших же только 21 человек, т. е. 30,8%.
Всего же выбыло из строя 69,2%.

Лейтенант Паскин 2-й.

#48 17.06.2010 16:35:07

vs18
Капитанъ I ранга
k1r
anna3 stas3b
Откуда: Харьков, Украина
Сообщений: 3745




Re: Действия флота. Документы. Отдел IV. 2-я Тихоокеанская эскадра. Книга третья. Бой 14 - 15 мая 1905 года.

45.

Дополнение к донесению Лейтенанта Нозикова.

К 8 часам утра 14-го мая, после сигнала адмирала «тревога», на крейсере «Владимир Мономах» пробили боевую тревогу и зарядили орудия боевыми снарядами и зарядами.
В 1 час 45 минут пополудни началось сражение между нашими главными силами и японским флотом, наш же крейсер шел не стреляя, находясь с правой стороны транспортов. Командир взошел на верхний передний мостик. Я подошел к нему и просил разрешения начать стрелять по крейсеру «Идзуми», но он не согласился говоря, что «Идзуми» еще далеко, да и сигнала адмирала не было вступать в бой. Стараясь убедить его, что и нам пора стрелять, я доказывал, что сигнала адмирала не будет, так как уже вся эскадра стреляет по японским кораблям, и адмиралу не до нас. После нескольких минут колебания командир, наконец, согласился, разрешил открыть огонь и перешел на боевую броневую рубку.
Как управляющему артиллерийским огнем крейсера во время боя, мне также полагалось находиться в боевой рубке, но, так как вокруг нее 2/3 горизонта были закрыты шлюпками, дымовыми трубами и надстройками, я испросил себе у командира позволение — остаться на верхнем переднем мостике, с которого все вокруг крейсера было прекрасно видно.
Когда «Идзуми» был нами разбит и бежал, скрывшись в тумане, я остановил стрельбу сигналом «дробь». Командир вышел из боевой рубки и придя ко мне на мостик, сказал: «А ведь ловко мы его разделали? Каков! Как удрал спасаться!» Посмотрев вокруг, и видя, что наша эскадра поворачивала на восток и расходилась с японским флотом, командир сказал: «Кажется сражение кончилось и мы мирно пойдем во Владивосток».
«Сражение, мне кажется, только начинается, а не кончилось», ответил я.
В это время нас стали обстреливать неприятельские крейсера с обоих бортов. Измерив расстояние до ближайшего из них, с разрешения командира, я приказал но ним открыть огонь. Командир прошел в боевую рубку и более уже не выходил из нее до самого окончания дневного боя.
В то время, как мы стреляли по «Ниссину», за кормою нашего крейсера появилась плывшая к крейсеру мина. Ее заметили пулеметчики с боевого грот-марса и доложили мне; я велел рулевому положить «право на борт», — крейсер повернул влево и благополучно разошелся с миною.
В 4-м и 5-м часу дня я сосредоточил огонь артиллерии на крейсерах «Касаги» и «Нанива». Другие суда нашего крейсерского отряда также по ним стреляли. Совместными усилиями достигли того, что в 4-м часу дня крейсера «Касаги» и «Читозе», а в 4 часа 30 минуть и крейсер «Нанива» вышли из строя, покинули сражение и пошли по направлению к Японии.
В начале 6-го часа дня мне сообщили, что все фугасные 6" и 120 мм. снаряды израсходованы; доложив об этом командиру, я приказал стрелять бронебойными.
Японские снаряды большею частью ложились малыми недолетами, вблизи самого крейсера и поднимали при взрыве громадные столбы воды, которая обдавала брызгами орудийную прислугу, меня с сигнальщиками на мостике, мичмана Лукомского с дальномером на боевой рубке, и даже достигала боевых марсов, где вымочила до костей пулеметчиков. Изредка снаряды перелетали через крейсер, нанося легкие повреждения и довольно редко попадали в борт.
С приближением заката солнца, японские броненосные и крейсерские отряды значительно увеличили ход и начали быстро удаляться от нас на север.
На смену им в разных местах горизонта и из-за островков Икиносима показались флотилии миноносцев.
Наши миноносцы в это время стали перекрашивать свои дымовые трубы в белый цвет для отличия от японских, трубы которых были черные.
Из-за Икиносимы появились 40 миноносцев, которые направились на наш крейсерский отряд. Тогда от них «Олег» стал круто поворачивать влево и, подняв сигнал: «Крейсерам следовать за мною» —пошел на юг.
«Олег» развил такой ход, что за ним с трудом поспевала «Аврора», а «Дмитрий Донской» и «Владимир Мономах» сразу от них сильно отстали.
32 неприятельских миноносца быстро пронеслись мимо нас, в расстоянии 10 — 12 кабельтовов, к нашему броненосному отряду, повернувшему в это время влево и шедшему на соединение с крейсерами, а 8 японских миноносцев атаковали «Донского» и «Мономаха», проходя в 7 — 8 кабельтовых. Они выпустили в наш крейсер 4 мины, но ни одна из них не попала: 2 прошли перед самым носом, одна затонула против правого траверза и одна прошла за кормою.
Повидимому, отражая атаку миноносцев, мы не нанесли им серьезных повреждений, так как все они проскочили вперед и разошлись с нами.
Солнце заходило. Продолжая идти на юг, через ¼ часа после первой, мы отразили вторую атаку — 6-ти миноносцев. Вскоре, в наступившей темноте, вследствие того, что корабли наши ходовых огней не несли, мы потеряли из вида другие суда крейсерского отряда.
Пройдя еще несколько времени на юг и не находя крейсеров, командир наш решил повернуть на NO 23° и самостоятельно идти во Владивосток. Только что взяли новый курс, как едва не столкнулись сначала с «Авророю», а, вслед затем, с «Дмитрием Донским», с которым разошлись в 4—5 саженях, чудом. Через несколько минут после того заметили, что какой-то миноносец атакует нас с кормы. Так как опознательных огней он нс показывал, то по нем открыли артиллерийский огонь, но он с первым же нашим выстрелом показал опознательные огни, почему мы перестали стрелять. Миноносец, оказавшийся «Бедовым» быстро прошел вперед и скрылся в темноте.
Не прошло и 5 минут, видим новый миноносец нагоняет нас с кормы, слева. Лейтенант Мордвпнов, командовавший кормовою артиллериею, просил командира разрешить осветить его кормовым прожектором, но он не согласился, боясь обнаружить себя другим неприятельским миноносцам. Подпустили его кабельтовов на 5, но он все еще не показывал опознательных огней; тогда я, по приказанию командира, велел начать стрелять кормовой артиллерии. После нескольких наших выстрелов, миноносец показал опознательные огни и мы перестали стрелять. Он приблизился к крейсеру, назвал себя «Громким» и спросил, где ему прикажет командир идти, так как он назначен Командующим эскадрою состоять в распоряжении «Владимира Мономаха». Ему командир велел держаться слева, за кормою крейсера.
Около 8½ часов отразили в третий раз 2 неприятельских миноносца, атаковавших крейсер с носа и пронесшихся с правой стороны. Может быть, второй миноносец получил повреждение, так как сильно запарил.
В 8 час. 45 мин. вечера за кормою крейсера показались три миноносца. Я открыл по ним огонь кормовой артиллерии, но они начали делать опознательные сигналы, показывая условные огни. С боевых марсов стали кричать: «Миноносцы наши!»
Командир обращается ко мне и говорит: «Мы только что стреляли по «Громкому», а теперь хотите еще потопить 3 наших миноносца. Остановить стрельб!»
Так как приборы электрического управления артиллерийским огнем были перебиты, то мне стоило больших трудов исполнить приказание и остановить стрельбу, пользуясь горнистами, барабанщиками и своим собственным голосом. Миноносцы продолжали приближаться. Комендоры, помня мое наставление стрелять по неприятельским миноносцам, не дожидая сигнала с мостика, если они внезапно появятся и их еще не заметят управляющие огнем, сами, без моего приказания, втрично начали по ним стрелять.
Командир закричал мне: «Ваших сигналов не слушают! Вы потопите наши миноносцы! Перестаньте стрелять!».
Я снова остановил стрельбу. Миноносцы все продолжали приближаться и нагонять крейсер.
Передние два из них подошли к крейсеру на расстояние менее, чем на 1 кабельтов. Командир велел сигнальщику взять мегафон и спросить: «Какие миноносцы, кто командир?» Сигнальщик спросил. С ближнего миноносца что-то ответили, но что — нельзя было разобрать, так как свежий ветер заглушал голос с миноносца. Командир приказал переспросить, но, вместо ответа, с первого миноносца раздался выстрел из минного аппарата, со звуком которого, я закричал: «Японские миноносцы! Короткая тревога правому борту! Открыть огонь!».
Еще штаб-горнист и барабанщик не докончили играть сигналы, как крейсер открыл жесточайший огонь и ближайший миноносец сейчас же переломился от попавших снарядов пополам и потонул со страшным взрывом. Второй миноносец также потонул, погрузившись в воду, среди громадных клубов пара и огня. Третий же миноносец быстро пронесся вперед и пропал в темноте.
Выпущенная в крейсер японским миноносцем мина, взорвалась под передним правым выступом, на котором стояло 6" орудие, и пробила борт 2-й угольной ямы, заполненной углем. Взрыв мины поднял громадной высоты и страшно удушливого запаха столб воды, которая падая, едва не смыла за борт всех находившихся на верхнем мостике. Я схватился за стойку поручня и с трудом задержался, но был сшиблен на палубу и промочен до костей. Сила взрыва была так велика, что от толчка в первый момент крейсер накренился градусов на 20 влево, но, вслед за тем, принял нормальное
положение и потом постепенно стал крениться на правый борт.
Через ¼ часа после получения пробоины, остановили машину и стали подводить пластырь, который завели только в начале первого ночи. Затем дали ход.
Около 12 час. 30 мин. ночи произошла 6-я атака неприятельских миноносцев, при отражении которой от большого хода крейсера, лопнули шкоты пластыря, его сорвало и вода начала прибывать быстрее прежнего.
В 1 час ночи на 15-е мая нас атаковал с кормы один большой неприятельский миноносец. По нем первый начал стрелять «Громкий», а затем и мы. С окончанием атаки, «Громкий» подошел ближе к крейсеру и передал, что миноносец мы потопили. Я лично с верхнего мостика видеть его гибель не мог и передаю только то, что сообщили нам с «Громкого».
После 2-го часа ночи, когда из машины доложили, что все прибывающая вода начала заливать машинное отделение, командир сильно расстроился. Видимо, он страшно устал и не мог дольше стоять на ногах. Решив немного отдохнуть, сходя с верхнего мостика на верхнюю палубу он мне сказал: «Пожалуйста, останьтесь здесь за меня, я скоро приду, следите хорошенько за миноносцами!»
Около 3-х часов ночи произошла 8-я атака миноносцев и командир, услышав выстрелы, пришел на мостик. Благодаря яркой лунной ночи, миноносцы были издали, слева по носу, замечены и на них очень легко и точно навели орудия. Передний миноносец, заметив «Громкого», должно быть, испугался контр-атаки и повернул вправо, чем облегчил нам стрельбу по себе, (потому что при таких условиях было гораздо легче стрелять, чем при контр-галсах при встречных больших скоростях), и потонул не далее 4 — 5 кабельтовов от левого траверза крейсера *), второй же —  повернул вправо и скрылся, окутанный облаками пара.
Старший офицер с 2 час. до 6 час. утра на мостике не показывался, а был внизу, где прибывала вода. Некоторые офицеры и нижние чины, оставаясь на своих местах по боевому расписанию до того обессилели, что лежали на палубе, поднимаясь только на время отражения минных атак, по отбитии которых снова в изнеможении ложились. Я посылал несколько раз, ординарца просить младшего артиллерийского офицера мичмана Павлова подсменить меня на 5 минут переодеться, так как с 4-й атаки был мокрый до костей, по тот так утомился, что совершенно не нашел в себе силы выполнить моей просьбы. Вследствие того, что, по мере высыхания моей одежды, испарялись пары мелинита, которым была пропитана вода, вымочившая меня при взрыве мины, по временам, я иногда чуть не задыхался от удушливых газов азота, входящего в состав мелинита. Чтобы облегчить себе дыхание, я потребовал ведро пресной воды и, помочив платок, обтирал себе голову, — немного помогало.
В 4 часа утра отразили девятую атаку, неприятельских миноносцев.
В конце 8 часа утра подошли к открывшемуся берегу на расстояние 4-х миль и стали спускать оставшиеся более или менее целыми шлюпки. Спустили 2 поврежденных осколками снарядов барказа, 2 паровых катера, шестерку и вельбот. Погрузили на шлюпки судовые книги, иконы, раненых, провизию и посадили сколько можно было команды. Часть шлюпок отвалила от крейсера и пошла к берегу.
В начале 9 часа утра, на горизонте слева показался крейсер «Адмирал Нахимов» и рядом с ним 2 японских миноносца. Крейсер «Адмирал Нахимов» спасал свою команду на шлюпках и в поясах, а японские транспорты снимали и принимали ее к себе. Минут через 15, крейсер «Адмирал Нахимов» затонул.
Незадолго до сего, к нашему крейсеру подошел «Громкий» и предложил спою помощь. (Его к нам обратно отослал «Сисой Великий»). Командир наш не пожелал воспользоваться услугами «Громкого» и приказал ему идти во Владивосток.
Лишь только «Громкий» отошел от нас и направился на севср, вышеупомянутые два неприятельских миноносца, заметив это, погнались за ним и начали стрелять. Я сейчас же приказал горнисту сыграть: «Слушайте все»! и объявил: «Прислуга левого борта по орудиям! Приготовиться стрелять по японским миноносцам! Расстояние 36 кабельтовов, уменьшается!».
Командир же, совещающийся о чем-то в это время со старшим офицером капитаном 2-го ранга Ермаковым и обер-аудитором подполковником Маневским, скомандовал «Отставить стрелять!». «Продолжать спасаться!».
«Можно спасаться с правого борта, а левому стрелять по миноносцам и транспортам. Разрешите стрелять по миноносцам!», доложил я.
Командир не ответил, но мотнул головою. Затем я скомандовал горнисту: «Короткая тревога левому борту!» По исполнении сигнала горниста, артиллерия левого борта должна была начать стрелять, но старший офицер остановил его и скомандовал: «На тали 2-го парового катера! От орудий на тали!»
Вследствие сыгранного горнистом сигнала, некоторые орудия начали стрелять, но, после нескольких выстрелов. прислугу их, по приказанию командира, поставили на тали катера. Вместе с этим командир мне сказал: «Теперь не время стрелять, надо спасать команду; крейсер через несколько минут потонет. На миноносцах и транспортах нахимовская команда, а вы хотите их расстреливать!» На это я ему доложил: «Ведь миноносцы и транспорты неприятельские и под военным флагом, потому их надо расстрелять и потопить, что я сейчас и прошу разрешения сделать!»
Затем я скомандовал: «Прислуга по орудиям!».«26 кабельтовов!». Командир же опять командует: «Не стрелять!». Спасаться!». «Продолжать спасаться!». Затем, обращаясь ко мне, командир сказал: «Больше не будем стрелять, я запрещаю, да и снарядов почти совсем не осталось!»
Команда стала спускаться за борт, кто в пробковых поясах, кто — подвязавши коечный пробковый матрац.
Разнесся слух, что крейсер через несколько секунд потонет и люди стали торопливо бросаться за борт. С мостика, на котором провел, не сходя, весь дневной бой и все ночные атаки, я перешел на ют. Вдруг большая толпа команды прибежала с верхней палубы на ют, стала теснить тех, кто там стоял прежде и произвела замешательство и давку; люди толкали друг друга и сбрасывали за борт. Меня, вместе с другими, сначала прижали к решетке, ограждавшей борт, а затем, когда она не выдержала натиска напиравшей толпы и сломалась, сбросили за борт.
Несмотря на то, что на мне была надета сабля, спасательный пояс мой оказался настолько силтьным, что легко держал меня на воде. Мне пришлось в ней купаться, пока подошел наш барказ, на который меня и вытащили **).
Между тем японские транспорты, приняв команду крейсера «Адмирал Нахимов», пошли к нам, забирая по дорой людей с некоторых наших шлюпок. Барказ № 1-й, имея на буксире паровой катер, ***) и шестерка успели далеко отойти от крейсера. Люди с них высадились ****) в деревне Ниши-Домори. Транспорты остановились в 5 кабельтовых от крейсера, спустили свои шлюпки и начали забирать наших людей, плававших в воде. На барказе, на который я попал, был поднят вопрос, куда идти. Я предлагал идти к берегу, который, как думали, должен быть корейским, все же остальные офицеры — лейтенант Мордвинов, старший из флотских офицеров подполковник к. и. м. ф. Корнильев, мичман Мемнонов, младший врач Лобода — говорили, что нужно идти к транспортам, и сдать людей, после чего взять тех, кто еще не сошел с крейсера и подобрать держащихся на воде. Меня сначала поддерживал старший врач Заржецкий, но потом и он примкнул к большинству, и таким образом, решено было направиться к японцам. Барказ подошел к транспорту «Манжу-Мару»; матросы и офицеры вышли на транспорт и на барказе остались только Мордвинов, Заржецкий и я. Мордвинов был на руле, доктор и я сели в весла, и, отвалив от транспорта, пошли к крейсеру. По дороге выловили несколько матросов из воды, посадили их в весла, — гресть стало гораздо легче.
Барказ шел к крейсеру, который так погрузился, что иллюминаторы правого борта были уже в воде. Барказ наш стал рядом с нашим полуразбитым вельботом, на котором мичман Остен-Сакен с несколькими матросами дожидались, когда спустятся оставшиеся на крейсере мичман Павлов и 5 человек команды. Командира, старшего офицера и остальных офицеров уже более не было на крейсере. С пробитого вельбота гребцы и Остен-Сакен перешли к нам. Лейтенант Мордвинов хотел спасти из каюты портрет своей жены, но вернулся с крейсера и сказал, что спуститься в офицерское отделение не представлялось возможным, так как его залила вода. Я прошел по верхней палубе крейсера, посмотрел не остался ли кто-нибудь из команды, затем вернулся на ют и спустился в барказ. Последним сошел с крейсера мичман Павлов. Как только барказ отвалил от крейсера, я опять предложил идти к берегу, но и на этот раз мое предложение не приняли и пошли к «Манжу-Мару».
Командира и старшего офицера японцы приняли на транспорт «Садо-Мару» еще до прихода барказа к крейсеру.
Когда барказ наш подошел к «Маижу-Мару» и все наши матросы вышли, кроме комендора Строгалева и сигнальщика Сабурова. с транспорта спустились 2 японских квартирмейстера и стали помогать выходить офицерам *****), при этом сабли их отбирали.
Вышли все; остались мичман Павлов, я, комендор Строгалев и сигнальщик Сабуров. Выходить было мне не вмоготу и я продолжал сидеть. Тогда один из японских квартирмейстеров обратился ко мне и Павлову по-русски, сказав: «Давай сабля, иди на пароход!». Я ничего не ответил и продолжал сидеть, мичман же Павлов вышел. Квартирмейстеры начали лазить по барказу, взяли несколько спасательных пробковых поясов и подали их на транспорт. Один из квартирмейстеров собрал уключины от весел, а другой, пошарив под кормовым сидением, вытащил какой-то сверток и начал его развертывать. Я скоро признал в нем барказный кормовой военный флаг, который почему-то не был привязан к флагштоку, а валялся свертком. Пока японец его развертывал, я вскочил, выхватил правою рукою из ножен саблю, левою рукою вырвал флаг из рук японца, пронзил флаг саблею и бросил флаг вместе с саблею в воду. Японец был ошеломлен от неожиданности, потом он ударил меня в правое плечо прикладом своего ружья, начал ругаться по-русски и говорить, чтобы я вышел из барказа, но я продолжал сидеть. Тогда оба японца схватили меня и вдвоем вытащили на транспорт; комендор Строгалев и сигнальщик Сабуров вышли сами. Наши офицеры были приглашены японцами в кают-компанию, где их любезно угощали консервами, коньяком, виски, минеральными водами и зеленым чаем. Я есть не пожелал и меня временно оставили в покое.
«Манжу-Мару» дал малый ход. Я все смотрел на наш крейсер и ждал, когда же он совсем потонет. Наконец, через несколько минут, как «Манжу-Мару» начал уходить, повернув к Японии, около 11 час. утра, «Владимир Мономах», получил большой крен на нос и с громадным взрывом, окутанный облаком пара, скрылся в воде. Затонул он с развивавшимся во всю длину фор-стеньговым и разорванным грот-стеньговым Андреевскими флагами.
Через несколько времени меня провели в каюту, где я бросился на койку и пролежал, не вставая, до прибытия в Сасебо, куда вскоре привезли офицеров и команду с «Адмирала Ушакова», «Адмирала Нахимова», «Светланы» и «Дмитрия Донского».
Рассматривая действия крейсера «Владимир Мономах», можно заключить, что, во время дневного сражения, крейсер нанес серьезные повреждения неприятельскому крейсеру «Идзуми» и обратил его в бегство; действуя совместно с крейсерским отрядом, он способствовал выводу из строя и обращению в бегство крейсеров «Касаги», «Читозе» и «Нанива».
При отражении 4-й минной атаки, крейсер «Владимир Мономах», получил пробоину от одного из трех неприятельских миноносцев, два из которых были им потоплены. Несмотря на полученную серьезную пробоину, крейсер продолжал идти и чрезвычайно успешно отражать дальнейшие атаки миноносцев.
Следовательно, как дневное сражение, так и отражение атак, крейсером были выполнены честно и по долгу совести.
В виду всего вышеизложенного, добрая память о крейсере должна быть сохранена во флоте, как пример доблестно сражавшегося и нанесшего значительный вред неприятелю корабля.
--
*) Видя потопление миноносца, наша команда кричала «ура». По мнению комендоров и команды, миноносец был потоплен удачным выстрелом из 6" орудия комендором Пучка.
**) От крейсера меня отнесло на некоторое расстояние.
***) Без паров.
****) Как потом стало известно.
*****) Лейтенанту Мордвинову, мичману Остен-Сакену и доктору Заржецкому.

Лейтенант Нозиков.

Отредактированно vs18 (17.06.2010 20:16:26)

#49 19.06.2010 15:26:45

vs18
Капитанъ I ранга
k1r
anna3 stas3b
Откуда: Харьков, Украина
Сообщений: 3745




Re: Действия флота. Документы. Отдел IV. 2-я Тихоокеанская эскадра. Книга третья. Бой 14 - 15 мая 1905 года.

1

46.

Описание боя капитана 2-го ранга Посохова.

10 мая в шир. 27° 51' N и долг. 125° 20' O-ой эскадры принимали уголь с транспортов и воду с «Метеора». Крейсер до 3 час. дня принял 170 тонн угля и 192 тонны поды. С «Владимира» привезено 15 человек нижних чинов.
11 мая в шир. 20° 0' N и долг. 128° 55,5' O-ой транспортам приказано было отдать буксиры от миноносцев.
12 мая в шир. 31° 0' N и долг. 123° 11' O-ой транспорты: «Владимир», «Воронеж», «Метеор», «Ярославль», «Курония» и «Ливония» пошли в Шанхай, а крейсера 2-го ранга «Днепр» и «Рион» —по особому секретному назначению. При эскадре остались военные транспорты: «Камчатка», «Анадырь», «Иртыш», коммерческий — «Корея» и буксирные пароходы «Русь» («Роланд») и «Свирь».
Погода туманная. Эскадра легла на курс NO 70°. Вечером был сигнал: «Крейсерам с рассветом иметь пары для 15 узлового хода».
13 мая — пятница. Погода пасмурная, сырая. Утром броненосцы первый раз попробовали маневрировать вместе с отрядом Небогатова. При ходе в 11 узлов, построились сначала во фронт, потом сделали несколько поворотов на разное число румбов. Маневры вышли очень нестройные, особенно у отряда Небогатова.
Во время этого ученья был замечен вдали какой-то пароход, может быть неприятельский разведчик, так как на аппарате беспроволочного телеграфа появились какие-то непонятные знаки.
Место эскадры в полдень ш. 32°43' N и д. 126° 19½' O-ая.
В 12 час. 30 мин. дня легли на курс O.
В 1 час дня сигнал с «Суворова»: «Неприятельские разведчики видят наш дым. Много телеграфируют между собою».
Транспортам приказано было быть между колоннами броненосцев и крейсерами по обе стороны их.
В 2½ часа дня, по сигналу с «Суворова»: «Маневр. Неприятель впереди», броненосцы вправо и влево о средины построились во фронт и пошли на предполагаемого неприятеля. Построение вышло очень неудачное, о большим интервалом в средине, но вторично уже не проделывалось.
В 4 часа 30 мин. дня. Сигнал с «Суворова»: «Приготовиться к бою». Через ¼ часа другой сигнал: «Завтра, с подъемом флага, поднят стеньговые флаги». Через ¼ часа сигнал: «Во время боя иметь лучших телеграфистов и рассыльных у аппаратов».
У большинства судов в самом начале сражения были сбиты или мачты или телеграфы.
В 6 час. курс NO 60°, ход 8 узлов. Сигнал: «Завтра, с рассветом, иметь пары для полного хода, а 6-му отделению крейсеров быть в тылу транспортов». Последнее относилось к «Донскому» и «Мономаху».
14 мая — суббота. День Коронования, совпавшего с днем рождения японской императрицы, как узналось потом.
Погода сильно пасмурная.
В 5 час. утра сигнал: «Иметь 9 узлов хода».
В 6 час. 30 мин. утра «Ослябя» просигналил, что видит с правой стороны судно. «Урал»: — «Вижу неприятельский крейсер в 40 каб. на SO 40°».
В 8 час. утра место эскадры шир. 38° 44½' N, долг. 129° 0' O. Погода пасмурная. Ветер SW 3.
Неприятельские разведчики все время усиленно переговариваются между собою по беспроводным телеграфам, но мы им не мешаем, хотя крейсер «Урал» мог бы сразу их все испортить. У нас же давно запрещено пользоваться ими, чтобы будто не выдавать себя, и переговоры ведутся только флагами или семафорами.
Не лучше ли было после того совсем не тратиться на установку беспроводных аппаратов?
В 8 час. 15 мин. утра мы увидали на NW 15° восемь неприятельских старых крейсеров, о чем известили сигналом.
В 9 час. 10 мин. с «Суворова»: «Когда неприятель покажется в тылу, то броненосцам построить фронт направо и налево. Крейсерам и транспортам выходить вперед».
В 9 час. 35 мин., вследствие приближения неприятельских крейсеров, пробили боевую тревогу.
В 10 час. 10 мин. с «Суворова»: «В полдень курс NO 23°».
В 10 час. 20 мин. с «Суворова»: «Команда имеет время обедать по-вахтенно».
В 10 час. 35 мин. мы подняли сигнал: «Вижу неприятеля на NW 60°».
В 11 час. неприятельские крейсера, повидимому, «Kasagi», «Schitoze», «Nitaka» и «Tsusima», еще не совсем ясно обрисовались в тумане, слева, в расстоянии 35 каб. и все приближались. I и II броненосные отряды стали переходить на левую сторону, становясь выше III броненосного отряда, т. е. «Николая I», «Апраксина», «Сенявина», «Ушакова».
В 11 час. 13 мин. с «Адмирала Ушакова» раздался первый выстрел, и вся левая колонна открыла по четырем японским крейсерам частый огонь, но, к сожалению, несколько поздно, потому что они, приблизясь до 29 каб., стали снова удаляться, отвечая на наш огонь.
В 11 час. 17 мин. с «Суворова» сигнал: «Не кидать снарядов».
В 11 час. 19 мин. сыграли дробь и прекратили стрельбу. Было выпущено 6" снарядов 17 шт., 75 мм. — 5 шт.
В 11 час. 25 мин. сигнал: «Крейсерам и транспортам иметь 9 узлов хода». Место эскадры в полдень шир. 34° 2' N и долг. 129° 42' O. Карта английская № 358.
В 12 час. 15 мин. с «Суворова» сигнал: «Светлане» оберегать транспорты».
В 12 час. 30 мин. I броненосный отряд: «Князь Суворов», «Александр III», «Бородино», «Орел» — описали коордонат вправо и пошли параллельно, несколько впереди кильватерной колонны II и III отрядов броненосцев: «Ослябя», «Сисой Великий», «Наварин», крейсера «Адмирал Нахимов», броненосцев: «Николай I», «Генерал-Адмирал Апраксин», «Адмирал Сенявин» и «Адмирал Ушаков».
В 12 час. 45 мин. с «Суворова» сигнал: «Иметь 9 узлов хода».
В 1 час 30 мин. С «Суворова»: — «Крейсерам и транспортам держаться правее». «Миноносцам: «Блестящий», «Безупречный» быть при крейсере «Олег».
Легли на курс NO 50° и пошли вместе с «Авророй» вправо от броненосцев, чтобы быть во главе транспортов.
В 1 час 40 мин. слева, впереди броненосцев, обрисовалась в пасмурности, держа курс на броненосец «Ослябя», японская боевая линия судов, состоящая из четырех броненосцев и восьми броненосных крейсеров.
Все они были окрашены в такой замечательный цвет, что их трудно было различать в этой пасмурной погоде. Дымов из труб, как у нас, не было видно.
В 1 час 45 мин. наш I броненосный отряд описал координат влево и стал вступать головным II и III отрядам,
В 1 час 48 мин. пробили боевую тревогу.
В 1 час 50 мин. наши и японцы открыли одновременно огонь.
В этот же момент у островка Катцу-Сима показался японский крейсер «Akitzuchima», по которому мы немедленно открыли огонь с правого борта. Другие крейсера сделали тоже самое, и неприятельский крейсер ушел за остров.
В 2 часа 20 мин. в кормовой части «Суворова» произошел пожар и разбило его заднюю трубу.
В 2 часа 30 мин. «Бородино» вышел из строя и, немного постояв, стал вступать концевым за «Адмиралом Ушаковым».
В 2 часа 40 мин. показались на SSO японские крейсера: «Kasagi», «Schitoze», «Nitaka», «Tsusima». Мы повернули на S и открыли по ним огонь левым бортом.
В это время японские броненосные суда успели описать параболу вправо и начали обходить наш головной корабль, почему он со всей линией наших судов тоже стал склоняться вправо, чтобы держаться с неприятелем по параллельному курсу.
Так как японцы главным образом обсыпали снарядами наши адмиральские корабли «Суворов» и «Ослябя», причем так, что около них стояла сплошная стена громадных столбов воды, огня и черного дыма, то броненосец «Ослябя» не выдержал и вышел из строя вправо. Японские снаряды, не в пример нашим, рвутся не только от ударов о твердые предметы, но и о воду, причем выпускают черный дым, дают массу осколков и подымают громадный столб воды. Это, собственно говоря, не снаряды в полном смысле, а прямо особого сорта мины, которые поэтому, как и мины, производят одинаковый эффект, что на дальнем, что на близком расстояниях. Для таких снарядов не требуется масса и скорость вылета, а только средство их выкинуть, чтобы потом уже работала не живая сила удара, как у нас, а только энергия того взрывчатого вещества, которое в них помещено.
Это новое изобретение дает японцам громадные преимущества перед старыми снарядами, потому что, во-первых, позволяет им видеть, куда падает снаряд, а, следовательно, корректировать стрельбу; во вторых, позволяет им стрелять на очень большие расстояния, да еще вредить им не только от непосредственного попадания, но даже при падениях в воду, близ судна, массою брызг, залепляющих глаза людей, а если поближе, то разрывая борта ниже воды и массой осколков, проникающих повсюду и пронизывающих людей. Очень обидно и горько, что у нас не могли додуматься до такой простой идеи. Лучше бы сделать было это, чем какие-то наконечники на снаряды, для которых еще требуется быть неприятелю у самого дула, да еще стоять к нему нормально.
В 2 часа 50 мин. затонул у всех на глазах броненосец «Ослябя», перевернувшись и пойдя носом ко дну на глубине 45 сажен.
Впечатление было ужасное и резнуло оно по нашим сердцам, как самым острым ножом.
В 3 часа «Бородино» вступил в строй.
В 3 часа 20 мин. появились с левой стороны крейсера: «Matsusima», «Itsukushima», «Hashidate», «Suma» и броненосец «Chin-Ien».
В 3 часа 55 мин. мы подняли сигнал: «Крейсерам быть в кильватере». Наши слабые крейсера и несчастные транспорты попали под перекрестный огонь, но мы храбро отвечали обоими бортами, только, к сожалению, наши 6" снаряды не всегда достигали неприятеля, а их 12" и 8" снаряды нам порядочно вредили, почему приходилось спасаться частой переменой ходов, доводя их иногда, на короткое время, до самого полного.
Кроме того, очень мешало стрельбе наше подветренное положение относительно неприятеля, благодаря которому брызги от волн залепляли глаза и оптические прицелы.
В 3 часа 55 мин. «Урал» поднял сигнал: «Имею подводную пробоину, справиться не могу». К нему храбро подошли буксиры «Русь» и «Свирь», чтобы спасать людей и подавать буксиры. Снаряды так и сыпались около них, взбивая воду в громадные черные, с проблесками огня, фонтаны, а они прехладнокровно делали свое великое дело. Да не умрут никогда в памяти нашей морской истории имена этих скромных буксиров и их отважных капитанов и команд!
В 3 часа 57 мин. прекратили стрельбу левым бортом, потому что мешали нам столпившиеся с этой стороны наши транспорты, миноносцы и «Алмаз».
Вот тоже ни в чем неповинные, безответные жертвы за что-то попавшие в это побоище!
В 4 часа рулевой Белоусов и сигнальщик Искрин одновременно заметили перед носом крейсера плавающую на поверхности короткую мину Уайтхеда. Белоусов сам отвел руль и тем, может быть, спас крейсер от большой опасности. Вслед за этой миной разглядели еще другую близ кормы и о ней успели предупредить семафором крейсер «Аврору». Эти мины, вероятно, были с японских подводных лодок, так как невозможно допустить, чтобы они были выпускаемы на таком большом расстоянии с линейных судов.
В 4 часа 5 мин. увидели «Суворова», стоящего без мачт и труб, вне строя.
В 4 часа 17 мин. перестали стрелять с правого борта.
В 4 часа 20 мин. наши броненосцы повернули на другой галс и образовали полукруг для защиты «Суворова». Крейсера последовали в кильватер концевым броненосцам.
В 4 часа 30 мин. «Суворов» дал ход и вступил в конец строя.
В 4 часа 50 мин. наши броненосцы, теснимые от N японцами, повернули на NW.
В 5 час. 7 мин. «Александр III» вышел из строя.
В 5 час. 10 мин. легли на курс NW 50°.
В 5 час. 35 мин. «Бородино» поднял сигнал: «Транспортам курс NO 23°, иметь 8 узлов хода».
Б 5 час. 40 мин. «Александр III» вступил концевым первого отделения.
В 6 час. суда эскадры репетовали сигнал: «Адмирал поручает командование эскадрой контр-адмиралу Небогатову»,
В 6 час. 20 мин. броненосцы начали склоняться постепенно к W.
В 6 час. 30 мин. на «Бородино» вспыхнул пожар в корме, вероятно, загорелись рубка и шлюпки. Они у нас до сих пор деревянные, специально для пожаров и осколков.
Вышел опять из строя «Александр III».
В 6 час. 35 мин. миноносец «Буйный», имея сигнал: «Адмирал на миноносце», поворотил сам к югу.
В лучах заката солнца появилось несколько линий японских миноносцев, преграждая нам путь на север, но пока не трогаясь с места. Пробовали по ним стрелять, но безуспешно — слишком далеко.
В 7 час. броненосец «Император Александр III» вступил в кильватер концевым.
В 7 час. 12 мин. «Бородино», будучи головным и все время упорно отстреливаясь, вдруг сразу затонул. Это было так неожиданно и мгновенно, что казалось, будто следующий за ним в кильватер броненосец «Орел» не успел отвести руля и, как бы, прошел по колыхающейся еще могиле своего боевого товарища. Опять страшная гибель! Да, что же это?.. За всю войну от снарядов не утонуло ни одно судно; после сражения при Ялу японцы добивали два китайских броненосца и не могли добить, а тут или мгновенно тонут лучшие броненосцы или то и дело выходят с кренами из строя! Как бы японские снаряды ни были хороши, но они все-таки такой силы против брони не имеют, чтобы губить так быстро броненосные суда. Не пустили же они ко дну ни «Пересвета», ни «Цесаревича», ни «Ретвизана», ни, даже, «Варяга», «Рюрика», «Новика», «Дианы». «Аскольда». Не надо забывать, что у японцев в броненосной линии всего действовало шестнадцать 12" орудий и одно 10", а у нас двадцать шесть 12", пятнадцать 10" и четыре 9", итого 45 крупных орудий против 17, и мы у них не утопили ни одного судна, а они у нас несколько.
Нельзя же допустить, чтобы мы так плохо стреляли, что на расстояниях 25 — 30 кабельтовых не могли совсем попадать. Наши комендоры для таких расстояний совсем неплохи, а для больших и их 8" пушки не играли особенной роли для нашей брони. Ясно, что причиной нашего жестокого поражения не пушки, а совсем другое — подводные лодки. Любой флот на нашем месте потерпел бы одинаковое поражение. Как появление монитора перевернуло вверх дном всю бывшую до того морскую историю, так теперь появление на сцену невидимых судов переворачивает новую страницу в ней и отводит в вечность ту силу, которая называлась эскадренным броненосцем.
Мы пришли в док японцев, да еще в центр самой большой их минной станции, устроенной. как всем известно, на Цусимских островах *), и было бы очень странным предполагать, чтобы японцы не воспользовались таким удобным случаем и не пустили бы в ход новое средство — подводные лодки, — которые им, как и нам навезли американцы. Это было бы настолько же непонятным, как если бы сражение произошло близ самого Владивостока и существующие там наши подводные лодки не приняли бы в нем никакого участия.
В 7 час. 15 мин., когда стало темнеть, японские миноносцы пошли в атаку на нас и на броненосцы.
В 7 час. 20 мин. головной корабль «Орел» повернул на S, чему последовали и остальные наши броненосцы. «Император Николай I» со своим отрядом сильно оттянул линию наших судов и никаких сигналов не делал, хотя его мачты были целы.
В 7 час. 22 мин. мы тоже, вместе с крейсерами и транспортами, взяли курс на S.
В 8 час. отражали первую атаку японских миноносцев. Наступившая темнота совершенно отняла возможность отличать свои суда от неприятельских, так как стрельба из орудий не унималась, а продолжала грохотать со всех сторон, то наши попытки поворачивать на N, NW, NO, чтобы присоединиться к эскадре или пройти во Владивосток, встречали огонь своих и чужих судов и оказывались неосуществимыми. Они привели лишь к тому, что часть судов, двинувшись вместе с нами на юг, нас растеряла и остались только «Аврора» с «Жемчугом». Впрочем, к тому же самому должно было привести: большой ход и частое перекладывание руля с борта на борт, чтобы до некоторой степени обеспечить себя от попадания японских мин еще не раз атаковавших нас миноносцев, как это ясно определялось появлением их силуэтов вблизи самого крейсера, вспыхиванием огоньков, в сопровождении сухого треска на подобие ружейной стрельбы пачками, при вылете мин из аппаратов.
В 9 час. повернули на W.
В 9 час. 25 мин. повернули на N.
В 9 час. 40 мин., увидев идущих в атаку миноносцев, легли на курс SW 55°.
В 10 час., различая идущие по правой стороне, повидимому, японские крейсера, легли на курс SW 45°. Мы долго не могли их перегнать, и это обстоятельство помешало нам попробовать пройти на север западным Цусимским проливом. А так как позади их виднелись еще огни, да к тому же, по случаю боя и всех этих многочисленных поворотов, наше место на карте было совершенно потеряно, то и без упомянутых препятствий такая попытка могла бы привести крейсер к крушению.
Пройти кругом Японии или снова прорываться Цусимским проливом никак было нельзя: машины совершенно разработались, в рубашку правого цилиндра высокого давления просачивался рабочий пар, угля было недостаточно, и потому адмирал решил двигаться в Маниллу, как единственное место, где можно было рассчитывать произвести починку многочисленных повреждений, полученных в бою и принять уголь.
В Шанхай «Аврора» пройти не могла, вследствие большой осадки.
На другой день остановились, чтобы заделать более прочно пробоины и чтобы переехать контр-адмиралу Энквисту на крейсер «Аврора», где был убит командир, капитан 1 ранга Егорьев.
Наша боевая линия судов состояла из 4 современных броненосцев, полуброненосца, полукрейсера, двух старых броненосцев, 1 очень устарелого, 3 броненосцев береговой обороны, 1 устарелого крейсера.
У японцев 4 современных броненосца и 8 бронированных быстроходных крейсеров.
Наши легкие крейсера состояли из «Олега», «Авроры», «Владимира Мономаха», «Светланы», учебного судна «Дмитрий Донской», яхты «Алмаз» и пассажирского парохода «Урал», с вооружением, состоявшим из 6" и 120 мм.
У японцев было три крейсера, вооруженных 12½" пушками, пять 8", остальные — 6" и 120 мм.; к ним был еще присоединен «Чин-иен» (бывший китайский броненосец). Кроме того у них было несколько вооруженных пароходов и даже минных катеров, так как мы им дали сражение в самом удобном для них месте, где они могли использовать любую свою мелочь. Кроме того, мы вошли намеренно в Цусимский пролив днем, шли по нем всего 9-узловым ходом, почему завязали бой слишком поздно и тем дали японцам те преимущества, на которые они рассчитывали, т. е. как можна меньше времени драться боевыми судами и как можно скорей пустить в ход те средства, которых им терять было нисколько не жалко, но от которых наша убыль становилась гораздо более действительной, чем от артиллерийского огня с их броненосцев. Для японцев наступление темноты в разгар сражения, да еще в узком проливе, между родными им берегами, явилось громадным неоценимым подспорьем, для нас же — полным расстройством и гибелью. Начнись это сражение здесь же, но раньше, или случись оно в открытом море, после прохода пролива, где могли бы действовать уже только одни большие миноносцы — и результат его для нас был бы совершенно другой: японцы могли бы истощить запас своих снарядов и принуждены были бы уходить домой, они бы гораздо более были повреждены, мы бы не растеряли свои суда и остались бы в строю, а, главное, им не удалось бы помешать нам, хотя бы и израненными, дойти до Владивостока.
Вероятнее же всего, что в открытом море, далеко от своей базы, без подспорья подводных лодок и многочисленного минного флота — японцы не посмели бы вступить с нами в бой, чтобы, в случае гибели одного или двух из своих главных броненосцев, не остаться в меньшинстве и тем не подвергнут риску потери всей кампании, потери громадной армии в Манчжурии. Для них тогда было бы гораздо проще и вернее проделать с нашим флотом что-то вроде Порт-Артура, т. е. запереть его минными банками во Владивостоке и атаковывать, пользуясь летними туманами, миноносцами и подводными лодками. Свой же броненосный флот пока беречь, чтобы дать сражение у Цусимы или Владивостока, после убыли наших судов.
Так или иначе, но стоянка во Владивостоке, после длинного перехода, для нас была необходима уже в силу того, что мы затянули бы вопрос об обладании морем, оставили бы там страшную обузу — транспорты, и подкрепили бы себя двумя крейсерами «Громобоем» и «Россией». Ради всего этого нам, во что бы то ни стало, следовало стремиться пройти во Владивосток и этому нам, как и во все время плавания, вполне благоприятствовала погода, если бы только, после отсылки транспортов в Шанхай, мы пошли не 7 — 8-узловым ходом, а 10 — 11, потому что 12-го и в пятницу 13-го мая стоял туман.
Нашим крейсерам и разведочному отряду: «Светлане», «Алмазу», «Уралу» приказано было охранять транспорты, а «Олегу и «Авроре», кроме того, еще поддерживать броненосцы. Чтобы выполнить первую задачу надо было разогнать 12 японских крейсеров, а это нам было не под силу; мы принуждены были только отстреливаться и то не всегда, потому что их крупные пушки действовали дальше. Чтобы поддерживать броненосцы, надо было, во избежание попадания своих же снарядов, становиться к ним в строй, что мы и попробовали делать на «Александре III», оставшемся после «Суворова» головным. Такие вязались при этом узлы из нашего строя, что «Олег» и «Аврора» не успевали заворачивать принуждены были выходить из общей линии.
Во всяком случае, мы из всех сил старались выполнить наши задачи и потому дрались не только с японскими крейсерами, с броненосцами, но с теми и другими вместе, хотя погода была не в нашу пользу; транспорты и миноносцы мешали маневрировать, стрелять, а японские снаряды своими взрывами, ядовитыми газами и тысячью осколков вырывали или вминали наши борта, душили, убивали, ранили наших людей, производили пожары, решетили все от верху до низу, перебивая и портя приборы управления огнем, провода от освещения, вентиляции, подачи снарядов, переговорные, вентиляторные, пожарные трубы и т. п.
Положение крейсера «Олег», как адмиральского, а следовательно головного корабля, было особенно невыгодно, но, к чести сказать, все офицеры и вся команда делали свое дело с превосходным мужеством, с радостным увлечением и полнейшим, почти невероятным, самообладанием: опасность от снарядов, от мин нисколько не влияла на быстрое тушение пожаров, на заделку пробоин, на откачивание брандспойтами и ведрами воды, на замену убылой прислуги у орудий, на доставку патронов, на переноску и перевязку раненых, на постоянную перемену хода от стопа машины до самого полнейшего —143 оборотов. По моему, с такой завидной командой и офицерами не страшен никакой враг, но сам-то крейсер такого чертежа, что право только впору пожелать его самому злейшему врагу, но никак не себе. У него часть пушек и прислуги защищены, а часть нет, что ставит людей в очень неравные условия. а главное, наводит на искушение убегать под прикрытие и манкировать своими обязанностями по судовому расписанию. Слава Богу, этого в бою 14-го мая не замечалось: люди сами, без всяких понуканий, подскакивали к своим пушкам, даже к мелким, когда стрельба еще шла на большом расстоянии, сами заменяли убитую прислугу, тушили пожары, подвозили патроны, таскали раненых, но все-таки лучше бы иметь судно или совсем без всякой брони, или сплошь забронированное. Во-вторых, у крейсера есть броневая палуба, но нет бортовой защиты и это так нелепо устроено, что через нее проходит масса всяких труб и штоков и все они, конечно, ничем не защищены, так что любой снаряд пронизывает борта, там разрывается, расшатывает палубу, срывает трубы и через них и через вылетевшие заклепки начинает литься вода в соответствующие помещения ниже броневой палубы.
Так у нас случилось с несколькими отделениями и с операционным пунктом, который через сорванным вентиляторные и переговорные трубы стал наполняться водой, и медицинскому персоналу, вместо своего прямого дела, пришлось затыкать в потолке отверстия и вычерпывать воду. Слава Богу еще, что это случилось под конец боя, когда большинство раненых были перевязаны и подняты наверх в лазарет, где все-таки часть их нашла свою смерть, так как туда попал снаряд и все в нем исковеркал. Осколки снаряда попали тоже в кают-компанию, где, по старым традициям, также происходила перевязка, но, к счастью, никого они не задели. Заделка пробоин, откачивание воды, выравнивание крена посредством заполнения и откачивания бортовых отсеков шли все время боя без перерыва. Перед этим во всех помещениях были заготовлены клинья, пробки, распоры, пакля, парусина, сало и свинец, но для быстрой заделки только часть этих предметов пригодилась, а то затыкали пробоины главным образом койками, чемоданами, тюфяками, подпирая их из нутра досками и бревнами. Более же прочную заделку произвели уже потом, посредством деревянных щитов или решетчатых люков, с настегиванием на них матрацев, которые, промазав салом, подтянули снаружи борта, а внутри сделали полуящики и набили их мешками с мукой, паклей, пробкой. Эти вещества оказались лучше всякого цемента, но, конечно, при шторме их бы сорвало и крейсер мог бы затонуть, потому что вода хлынула бы опять в жилую палубу, в провизионные погреба, а оттуда бы стала проникать, вследствие деформации палуб, в разные нижние помещения, как это происходило в день сражения и как прекратилось только, благодаря дружной, упорной, самоотверженной работе офицеров и команды, как состоящих по расписанию при заделке пробоин, так и явившихся к тому по своей охоте. Вследствие хода и волн, с силой ударявшихся в борта, а также большого напора воды, входящей и выходящей из пробоин, заделка их представляла чрезвычайно трудную работу, а отважная попытка сделать это в провизионных погребах, где носились с борта на борт разные мешки, ящики, боченки, — чуть не кончилась гибелью людей. Пришлось оставить до поры до времени так, задраив только люки, заткнув насколько возможно все отверстия в броневой палубе снизу и выкачивая беспрерывно воду. Хорошо еще, что снаряды не пробили трубы от ближайшей турбины, а то была бы беда.
Опасных пожаров, исключая упомянутого 75 мм. патронного погреба, на крейсере не было — больше тлело, чем горело. Горели разные сырые парусиновые вещи, служившие траверзами и обвесами. Эти свободно подвешенные траверзы из сетей, коек, морской парусины очень спасали людей.
Переноска раненых, уход за ними представляли немало труда и опасности для людей, назначенных к тому; однако смущений и затяжек не замечалось даже со стороны вольного ресторатора и вольного повара, а не только со стороны нашей команды. Про судового же священника и говорить нечего: он и ходил по судну с крестом, он и всячески утешал и напутствовал раненых.
Хотя в броню крейсера не попало ни одного снаряда, но за нее в правый носовой каземат осколки залетали два раза и оба раза ранило и убило нескольких человек. Казалось бы, такое несчастье должно было расстроить офицера и команду, но, к удивлению, нисколько: осталось двое — стреляли вдвоем, остался один — стрелял один, пока не выручили помощники с противоположного борта.
То же самое случилось с 75 мм. орудием выше каземата, где разорвавшийся японский снаряд развил в этом узком месте прямо огнедышащий вулкан от своих же осколков и газов, от взрывов наших собственных патронов в кранцах и беседках, от фейерверка английских ракет, случайно здесь оставшихся, и что же: еще люди мучились в агонии, а новая прислуга уже с азартом стреляла из орудия!
Незанятые люди должны были укрываться между казематами и за башнями и это, хотя спасло их от ожогов и осколков, но, вместе с тем, увеличивало число жертв от скопления кучи людей на узком пространстве. Когда снаряд разорвался в гальюне у правого каземата, то осколками и газами сбросило в погреб наши патроны, разбросало и поранило толпившуюся здесь команду, но никакой особенной паники не произвело, потому что горевших людей и погреб сейчас же залили, а раненых потащили к докторам. Один снаряд очень крупного калибра, разорвавшись в бортовых сетках, образовал громадный клуб огня, черного густого дыма, осколков своих, осколков от борта, подбросил очень высоко несколько коек, но людей за траверзом не тронуло.
Если бы знать о такой замечательной защите свободно подвешенных траверзов, то ложно бы было попробовать накрыть ими борт, но всего лучше таких хрупких судов совсем не строить и никогда в бой не посылать. Пользы от них решительно никакой, а вред для государства неисчислимый. Если американская междуусобная война, китайская, испанская оказались недостаточно поучительными для беззащитных судов, то пусть хоть эта война укажет обратное. В одной скорости нет ни помощи, ни пользы.
Случаев, когда раненые оставались при исполнении своих обязанностей или после перевязки снова возвращались на свои места, было очень много.
Отдельных проявлений высокой храбрости и хладнокровия тоже было несколько. Так, у одной 6" пушки снаряд заклинился, не дойдя до места. Полезли за борт, чтобы выбивать его прибойником, и полезли в то время, когда сыпались кругом неприятельские снаряды.
Видя, что прибойник не помогает, догадались гильзу укоротить топором и выстрелить ею упрямый снаряд. Гильза во всяком случае не полено и могла бы очень наказать дерзких смельчаков, но и пушке нельзя же молчать, когда неприятель на виду.
Если случались повреждения в орудиях, то их тоже немедленно исправляли.
Было еще такое происшествие: неприятельский снаряд на излете шлепнулся о палубу и стал по ней вертеться. Сейчас же нашелся человек, который его поймал, зажал руками между колен и потом преспокойно выбросил за борт. Часовой у флага пробыл на своем посту без смены все сражение, а за это время сбило и флаг и самого его не раз обдавало горячими газами, осколками, водой, но он и флаг другой немедленно поднял и сам простоял до поздней ночи, хотя был слегка ранен,
Бог спасает смельчаков, но, зато, когда кончилось сражение, прекратились атаки миноносцев, явилось к утру облегчение от опасности, то все офицеры и вся верхняя команда поголовно свалились с ног и заснули где попало богатырским сном. Остались бодрствовать адмирал, капитан да кой-кто из самой необходимой команды и офицеров. Если бы в этот момент явился вдруг неприятель, то, пожалуй, все эти богатыри предпочли бы вечный сон, а не жизнь.
Картонный крейсер «Олег», со своим многочисленным экипажем, обязан своим двукратным спасением в бою и на переходе до Маниллы, конечно, поле Божией, а, затем, отличной машине и отличному составу механиков и машинной команды, которая там, в своей преисподней, валилась с ног от усталости, падала в обморок от чудовищной жары, но дела своего не покидала. Команда видела 2 тонувших японских судна и плывших матросов, которым для спасения бросали корзины.
Причины нашего жестокого поражения и легкого успеха японцев:
1) У японцев были подводные лодки, которые действовали во время сражения; у нас же их не было, хотя мы могли бы притащить их с собой, как притащили миноносцы.
2) У японцев было множество миноносцев, которые атаковали наши суда ночью; у нас же их было всего 9 штук к то нельзя было ими воспользоваться, потому что мы были уже расстроены. Кроме того, у японцев были заведены мины, которые можно спускать с расстояний, не достигаемых лучами прожекторов, т. е. кабельтовых с двадцати. У нас же таковых не было.
3) У японцев было порядочное преимущество в количестве небронированных судов, вооруженных тяжелыми пушками; у нас же их было значительно меньше и при том со слабыми вооружениями.
4) У японцев боевая эскадра состояла из двух групп однородных, современных судов; у нас же она была разношерстная со старой и новой артиллерией, со старой и новой бронею, разною скоростью и очень разною поворотливостью.
5) У японцев было по крайней мере на 7 узлов преимущества в скорости хода, что давало им возможность занимать выгодные положения по линии створа наших судов, а нам из-за этого постоянно уклоняться, вздваиваться и быть под ветром и под солнцем, которое все-таки иногда проглядывало через бывшую тогда мглу. Мы, после сделанного громадного перехода, имели много дефектов в наших механизмах, кроме того у нас вообще постоянно лопались разные трубы, почему Командующий эскадрою не мог решиться на ход, более 9 узлов.
6) Японцы, несмотря на большую скорость отлично соблюдали расстояния, потому что у них в машинах наставлены соответствующие приборы Ришара или Валесси; у нас же их не было, почему наши суда то очень растягивались, то набегали друг на друга.
7) Японцы, будучи у себя дома, сбросили все лишнее с своих судов, мы же, не заведя во время базы на юге Кореи, принуждены были тащить на себе массу лишних предметов и всяких запасов, почему сидели в воде гораздо глубже нормальной линии, а главное это все давало лишнюю пищу для пожаров.
8) Нас страшно стесняли транспорты; японцы же, конечно, их не имели.
9) Японцы, не рассчитывая действовать флотом слишком далеко от своих берегов, все-таки заказали суда о очень крупным водоизмещением. Мы же, будучи совсем в обратных условиях, об этом не догадались и принуждены были все жилые помещения обращать в угольные ямы, что несомненно ухудшало боевые свойства наших судов.
10) Чтобы не разрабатывать машин и не тратить угля, мы совсем не упражнялись на больших ходах, а получили соперника, который, повидимому, в этом нисколько не стеснялся.
11) Наш уголь, будучи дурного качества, давал очень много дыма и мало хода, что облегчало стрельбу японцев. Их же уголь был совершенно бездымный и они ходили очень быстро.
12) До японских судов было очень трудно брать расстояние, потому что они были выкрашены в какой-то особенный цвет, сливающий их с водой и воздухом; мы же, наоборот, выглядели очень рельефно с нашими черными корпусами и желтыми трубами.
13) Наша центральная система управления огнем с передачей расстояний от одного, двух дальномеров по циферблатам совершенно несостоятельна. Следовало иметь дальномеры у каждой пушки.
14) У японцев приняты башни системы Виккерса, почему они втрое скорее заряжали орудия, чем мы.
15) Не имея достаточно снарядов, мы совсем мало упражнялись в стрельбе, а на полном ходу никогда.
16) Оптические прицелы, только что нам поставленные, ожидаемой пользы не принесли, потому что нас ставили в те условия, при которых мы не привыкли с ними обращаться.
17) Наши устарелые снаряды для тех больших расстояний, на которых дерутся японцы (6 — 11 верст), оказались на столько же малодействительными, как если бы мы стреляли ими с завязанными глазами. Не видя, куда снаряды ложатся, нельзя корректировать наводку пушек, нельзя надеяться на меткие попадания. Если бы еще у нас было преимущество в ходе, чтобы держать врага на близком расстоянии, то дело было бы другое, а то у нас этого тоже не хватало. Непонятно, как участники предшествовавших боев с японцами не выяснили эту гигантскую разницу между нами и ими? Ведь нам ни в каком случае не следовало идти на них, пока бы мы не завели тех же снарядов, что у японцев. Если эти снаряды не пробивают брони и не топят суда, зато они своими бесчисленными осколками разносят все верхи, забираются во все отверстия, выбывают людей, а это все равно, после того остается только завершить дело поражения одними минами.
18) Эскадра была разделена на отряды больше для удобства адмиралов, чем требованиями морской тактики и здравого смысла. Быстроходы впереди, тихоходы сзади. Тыл эскадры очень слабый. Быстрыми судами не пользовались дли захода во фланги, или для сближения с неприятелем, как требовалось это для наших снарядов, чтобы видеть попадания.
19) Вошли в пролив днем, а не ночью, когда это было необходимо; шли, не выстроившись в боевой порядок, шли малым ходом, а следовало насколько возможно большим. При малом ходе даже с сильными броненосцами нельзя выиграть сражение. Транспорты, негодные для боя суда, следовало бы отделить и послать кругом Японии или оставить ждать в море до выяснения результата боя.
20) Команда на эскадру была назначена без всякого разбора, при том слишком много было дано запасных, а этого не следовало делать — их надо было оставить в Кронштадте, Либаве и Севастополе. Команда измучилась нагрузкой угля под тропическим солнцем и постоянными ненужными тревогами, кроме того, она 8 месяцев не спускалась на берег.
21) Не было ни разу ни одного обсуждения относительно боя. Командиры не знали, что им делать в тех или других случаях, а между тем результат сражения исключительно мог зависеть только от них, а никак не от адмиралов. Недаром есть тактическая поговорка: «Счастлив тот адмирал, который, подняв сигнал: «начать бой!» — больше не будет нуждаться ни в каких сигналах». Если бы адмирал, хотя раз, устроил двусторонние маневры и раза два подробно с капитанами бы все обсудил, то многих экспромтов не было бы.
При всем этом главной причиной нашего жестокого поражения надо считать подводные лодки, которые уже во время сражения расстроили наш флот, погубив броненосцы «Ослябя», «Бородино» и «Александр III», а ночью докончили поражение совместно с миноносцами, затопив «Суворов», «Сисой Великий» и «Нанарин». Что главная гибель наших судов произошла от мин Уайтхеда, а не от снарядов, доказывается тем, что за всю войну от снарядов не утонуло ни одного судна, хотя некоторые из них были старой конструкции, как, например, «Рюрик», а другие совсем без броневой защиты по ватерлинии, как «Варяг», «Новик», «Диана», «Аскольд». Типичным доказательством того же самого может еще служить очень старый крейсер «Дмитрий Донской», не получивший ни одной подводной пробоины ни в самом бою, ни после, когда он в продолжение двух часов, один сражался с шестью японскими крейсерами. Указание на то, что японцы лучше стали стрелять как раз опровергается случаем с крейсером «Дмитрий Донской», всеми нашими неброненосными судами и теми громадными перелетами, которые нередко достигали до 25 кабельтовых. Указание же на случай в Порт-Артуре, когда японский снаряд сделал на одном из наших броненосцев большую подводную пробоину, ровно ничего не означает, потому что тогда происходила навесная стрельба, а при ней снаряды могли взрываться под водой и действовать, как мины. В сражении же 14 мая никакой навесной стрельбы не было, да ее и нельзя произвести с обыкновенных судов, к фортам же мы не приближались ближе, чем на 20 миль.
Уже, если японцы, выбирая специально флагманские корабли, не могли утопить старый-престарый «Николай I», то, как же они могли это сделать с современными броненосцами, конструкция которых такова, что их можно погубить только при стрельбе на близких расстояниях, но никак не на тех дальних 35 — 65 кабельтовых (6—11 верст), на которых дрались японцы. Великолепные качества японских снарядов определяются совсем не тем, чтобы пробивать броню — этого они делать решительно не в состоянии, — а, главным образом, следующими их свойствами: взрываться от всяких ударов в сопровождении клуба черного дыма, и при падениях в воду еще кроме него и водяного фонтана, что вместе дает возможность правильно наводить орудия и стрелять на любых расстояниях в пределах громадной дальности полета снарядов. Второе их очень важное свойство состоит в том, что снаряды, будучи начинены очень сильным взрывчатыми веществами, действуют на подобие мины — совершенно одинаково на доступных им расстояниях и при взрывах производят такую массу сильно летящих острых осколков, что они ранят или убивают массу людей, портят орудия или все, что попадается на их пути, а, главное, еще залетают в любые мелкие отверстия и там производят те же действия. Сказать, что этого мало, конечно, нельзя, но, во всяком случае, борьба против таких снарядов возможна даже прикрытиями из свободно подвешенных коек, а не только уже самою тонкою бронею, против же подводных лодок, или вообще мин, ровно пока ничего нет, кроме ночной темноты и отчасти, пожалуй, быстрого хода, но, по возможности, тоже ночью.
Мы пошли спасать Россию и Манчжурскую армию с теми средствами, которые были годны 5 лет тому назад, а никак не теперь. Если бы мы, к нашей разношерстной эскадре, составленной, вопреки основным правилам тактики, из самых разнообразных судов со старою и новою бронею, со старою и новою артиллерией, с большой и малой скоростью, — присоединили бы водобронные суда и подводные лодки, притащив их на буксирах с собою, как мы сделали это с миноносцами, то ликовали бы русские, а не японцы.
Верить или не верить в действительность мин и подводных лодок или водобронных судов — нелепо. В таких вопросах, которые касаются жизни людей и целости государства, никак нельзя опираться на одну веру, а следует сначала испытать и потом уже высказывать свое мнение. В этих делах настолько же опасно не верить, как, подписывая векселя, наивно предполагать, что по ним не последует взысканий.
Почему мы во всем, решительно во всем, отстали от японцев? Ведь это уже вторая катастрофа, считая Севастопольскую, когда мы, по причине той же непредусмотрительности и всевозможных упущений, теряем свой флот, губим Россию, а вместе с нею и самих себя.
У нас есть немало лиц и учреждений, ведающих теми или другими частями флота, однако, почему же они своевременно не испытали и не осуществили замечательное изобретение Джевецкого? Почему они того же самого не сделали с подводными лодками? Кто доказал, вычислил, рассчитал, что это нам негодно? Почему вообще у нас такое пренебрежительное брезгливое отношение ко всем изобретателям и совершенно обратное у японцев? В издающихся японских обозрениях войны есть глава под названием: «Творцы наших побед», где помещены подробные биографии и портреты Шимозе (порох), Аризаки (пушка), Ода (букет мина), Иджюина (снарядная трубка). Им воздаются всевозможные похвалы, их повсюду чествуют, а заслуги для отечества ставят не ниже, чем заслуги Оямы, Куроки, Ноги, Того, Камимуры и т. д. Разве это неправда, разве без этих изобретений при современной технике возможно было бы достигнуть тех блестящих успехов, которыми ознаменовалась вся эта кампания для японцев?
Где же наши изобретения? Где те главы и страницы, которые бы у нас в России посвящались каким-либо изобретателям? Но они у нас несомненно есть, да только официальные-то учреждения их не только не поощряют деньгами и советами, а, по возможности, не подпускают даже к порогу, чтобы не доставлять себе лишних хлопот. После того нисколько не удивительно, что японцы, а не мы, догадались об новых снарядах, что они, а не мы, применили у себя скорозаряжающиеся башни Виккерса, оптические прицелы, дальномеры для каждой пушки, приборы Ришара или Валесси для равномерного хода в машинах, новую окраску судов, благодаря которой очень трудно брать до них расстояния; новые мины, ходящие 20 кабельтовых, ручные гранаты и т. п. Они же первые открыли нам глаза, что эскадрой следует маневрировать не 10 — 11 узлов, а 16 — 17, чтобы этим способом створить чужие суда и бить всем флотом по головному.
Что же мы-то сделали? Послали равномерно отряды. Не имея достаточно снарядов и угля, не упражнялись ни в стрельбе, ни в эволюциях; не имея собственных станций, заказали суда с малым водоизмещением и ничтожным запасом угля, почему грузили его в офицерские и командные помещения; не попробовали применить нефть, чтобы тем увеличить район плавания и уменьшить число кочегаров, не попробовали в мирное время пройти без портов, а сделали это и военное; не имея станций, шли 7 месяцев, разработали свои машины, обросли в подводных частях, измучили команды и вступили в сражение, ни о чем не сговорившись, совместно с транспортами. Относительно самой войны тоже следует сказать, что ей никак нельзя было быть, если бы не разбрасывали флот, держали бы его во Владивостоке, а не в Порт-Артуре и не отсылали бы «Сисой Великий», «Наварин», «Адм. Нахимов» и «Дмитрий Донской». Повели войну тоже не с того конца, с которого ей следовало идти. Надо первым долгом было думать о флоте, а не об учебных отрядах, о Манчжурской дороге, о солдатах. Самая же тактика и стратегия генерального штаба учили нас, что океан земли поглотил армию Бонапарта, как Скифские пустыни Дария Гистаспа, а, между тем, мы, в отражении японцев, поступили совершенно обратно.
Где же главные причины всех этих недостатков в великом деле защиты своей страны? Никто же нарочно не станет губить Россию и себя.
По моему мнению, причины тому самые простые, а, вместе с тем, очень важные для всякого дела. У нас в России уже исторически так сложилось, для любых должностей но требуется никаких поверочных знаний, никаких программ, лекций, трудов, гласных записок, а потому мы все, ничем этим не стращаемые, учимся только кой-чему в молодости, а потом слегка почитываем, да в винт поигрываем, а этого, конечно, очень мало для мыслей, а еще меньше для ответственных должностей.
Вторая, не менее гибельная, причина та, что центр тяжести управления войсками и флотом лежит не на тех лицах, которые связаны с их судьбою, карьерой и жизнью, а совершенно наоборот, ничем с ними кроме личных воспоминаний не связанных, ничем не рискующими, да еще полагающими, что место в администрации есть заслуженный отдых, чтобы часа 2 — 3 работать, а остальное время отдыхать.
При таких условиях, конечно, никакое дело не пойдет.
--
*) Будь место встречи не Цусимский пролив, а другое, где не было бы их подводных лодок, то японцы, вероятно, не дали бы сражения, чтобы не рисковать своей армией.

Капитан 2 ранга Посохов.

Отредактированно vs18 (19.06.2010 15:51:57)

#50 19.06.2010 16:56:27

vs18
Капитанъ I ранга
k1r
anna3 stas3b
Откуда: Харьков, Украина
Сообщений: 3745




Re: Действия флота. Документы. Отдел IV. 2-я Тихоокеанская эскадра. Книга третья. Бой 14 - 15 мая 1905 года.

47.

Показание ст. штурманского офицера транспорта Мичмана Емельянова.

Во время Цусимского боя, я был штурманским офицером на транспорте «Иртыш». Весь бой я простоял на мостике, где мог довольно хорошо наблюдать за ходом безнаказанного истребления японцами нашей эскадры.
Все моменты, касающиеся до событий (гибель судов, поворотов нашей эскадры и т. д.), я, к сожалению, в точности проставить не могу, так как черновик, с которого писалось донесение командира транспорта «Иртыш», капитана 1 ранга Ергомышева, мною утерян и поэтому мне придется обозначать время приблизительно.

Подготовка к бою.

13-го мая ночью и утром на беспроволочном телеграфе «Иртыша» начали получаться депеши, очевидно, перехватываемые от японцев; около 7 часов утра нам далеко на горизонте пересек курс какой-то коммерческий пароход, на который никто по обратил внимания. Депеши продолжали идти одна за другой вплоть до часу дня 14-го мая.
С 8 часов до 10 час. утра 13 мая, наша эскадра делала перестроения (по сигналам с «Суворова»), которые заключались в перемене боевых строев при появлении неприятеля спереди, сзади и с боков эскадры. При этих эволюциях из труб броненосцев валил густой дым, видный на очень большое расстояние. После этого, до вечера и всю ночь ничего особенного заметно не было.
Утром 14-го, около 7 часов утра, на правом траверзе транспортов появился в тумане, на расстоянии 50 каб. японский крейсер «Идзуми», шедший параллельным с нами курсом; телеграфирование все время продолжалось.
Строй наш был следующий:

http://s15.radikal.ru/i189/1006/39/cad79858845a.jpg

В 10 час., по сигналу с «Суворова», «Владимир Мономах» перешел на правую сторону транспортов и открыл огонь по «Идзуми»; он скоро пристрелялся и снаряд 4-й или 5-й лег в воду у самой ватерлинии; «Идзуми» увеличил ход и, склонив курс немного к O-сту, отошел дальше от эскадры; уходя, он дал по «Мономаху» несколько выстрелов, но все неудачные.
В 11 час., на левом траверзе нашего второго броненосного отряда, появились четыре легких крейсера, шедших сближающимися курсами. 2-й броненосный отряд открыл огонь, на который японцы вяло отвечали и через некоторое время, повернув все сразу влево румбов на восемь, быстро скрылись из вида.
В 12 час. дня вся эскадра переменила курс на NO 23°: По нашему обсервованному месту мы были на параллели южной оконечности о-ва Цусима, в расстоянии от нее — милях в 9.

Действия наших главных сил во время боя.

В 1 час 30 мин. дня на «Суворове» был поднят сигнал: «Крейсерам и транспортам влево»; в это же время четыре броненосца отряда Рожественского повернули вдруг влево на 2 R или 3 R, пошли в голову 2-го броненосного отряда; еще не дойдя до линии кильватера 2-го отряда, они открыли огонь по появившимся из тумана броненосцам японцев.
В 1 час. 45 мин. броненосцы, типа «Суворов», дойдя до кильватера 2-го отряда, легли на курс и вся наша колонна открыла сильный огонь.
Японцы в 2 часа начали отвечать сначала преимущественно по голове нашей колонны, но в 2 час. 15 мин. сосредоточили свой огонь на «Ослябе» и «Суворове».
Японцы, развернув свои силы пошли параллельным с нами курсом, и, вплоть до гибели «Ослябя», слабо обстреливали наши корабли.
В 3 часа дня «Ослябя» показал небольшой крен, который постепенно увеличивался и к 3 час. 15 мин. броненосец перевернулся через правый борт. Следующие суда, увеличив ход, подтянулись к 1-му броненосному отряду.
Затем, японские броненосцы, как обладающие большим ходом, заставляли курс наших главных сил постепенно изменять к O-сту, так как, в противном случае, они могли обойти нас под носом, поставить в два огня наши броненосцы и расстрелять одновременно крейсера и транспорты.
Около 3 час. на броненосцах, типа «Суворов», начались пожары; они, по большей части, распространялись на рострах по обе стороны труб и у грот-мачт.
Около 4 час. 30 мин. «Суворов», со сбитыми трубами и мачтами, начал уменьшать ход и, выйдя из строя, остановился. Головным оказался «Бородино».
Затем, вплоть до 7 час. 30 мин. вечера, наши главные силы раза три пробовали пройти к северу, но каждый раз японцы их заставляли менять курс к О-сту и далее делать полный круг через Ost, W и N, после чего наши опять ложились на старый курс.
На предпоследнем повороте отряд Небогатова вышел из строя и своими выстрелами отогнал дивизию японских легких крейсеров, расстреливавших в это время, отставший от русских крейсеров транспорт «Иртыш». Было видно, как два из шести японских крейсеров (один с большим креном), вышли из строя и быстро скрылись в тумане: оставшиеся, отстреливаясь от Небогатова, отошли дальше.
После предпоследнего поворота нашей эскадры, около 7 час. вечера, в начале нового боя с японскими главными силами, головной «Бородино», шедший с небольшим креном, сразу взорвался и скрылся под водой. По моему убеждению (расстояние от «Иртыша» до «Бородина» 3 мили), взрыв произошел в кормовом 12" погребе, так как, японских миноносцев кругом его видно не было.
Наши броненосцы начали поворачивать через O на S. Одновременно «Александр III», выйдя из строя (в сторону от неприятеля) и уменьшив ход, начал немного крениться; когда он отстал приблизительно до траверза «Сисоя», крен, на правый борт стал быстро увеличиваться и в 7 час. 20 мин. он перевернулся в расстоянии от нас ½ мили. После этого, наши броненосцы, продолжали идти на юг, догнали в 8 час. крейсера и, в голове с «Орлом», вступили им в кильватер.

Действия крейсерского отряда и транспортов.

Исполнив сигнал «Суворова», в 2 часа мы шли к O-сту от наших броненосцев, в расстоянии 3-х, 2-х миль, курсом параллельным с ними.
В 3 часа дня, с юга появились две дивизии легких японских крейсеров (12 кораблей) и, ходивший отдельно, броненосец «Чин-иен». В начале нападения японских крейсеров на нас с правого борта, вправо был один «Мономах», но в 3 час. 20 мин. туда же перешли «Олег», «Аврора», «Донской» и разведочный отряд. Вследствие атак миноносцев с разных сторон, порядок в строе транспортов и крейсеров пропал и временами было, что никто не знал куда надо идти.
Около 5 час. дня, вследствие поворота крейсеров на юг, «Урал», имевший носовую пробоину и спасавший команду на «Анадырь» остался один. «Камчатка» и «Иртыш», как имевшие наименьший ход, тоже отстали.
Один отряд крейсеров японцев, увидя, что мы остались одни, бросил бой с нашими крейсерами и полным ходом приблизился к нам на 22 кабельтова, начал расстреливать сначала «Камчатку», а когда увидел, что она остановилась и «Иртыш» ее обгоняет, сосредоточил огонь на нас.
Из этого критического положения нас спас отряд Небогатова, который своими выстрелами нанес серьезные повреждения двум легким японским крейсерам. Японцы от нас отошли и, когда Небогатов вошел в строй, они снова приблизились, потопили «Камчатку» и «Урал». Мы постепенно нагнали крейсерский отряд, шедший в это время в SW-ой четверти, перешли под носом «Донского» с правой стороны наших крейсеров на левую и вступили в кильватер «Анадырю».
В 8 пас. вечера, вследствие увеличения крейсерами своего хода, начали отставать и, когда потеряли их в темноте, отделились от эскадры.

Действия транспорта «Иртыш».


Во время боя наших крейсеров с японскими, мы получили 4 снаряда, которые серьезных повреждений не причинили.
В 5 час. 30 мин., при сосредоточенном огне, по нас попало около 15 снарядов.
Наиболее серьезные повреждения из них причинили: снаряд очень большого калибра, попавший и разорвавшийся в подводной части 2-го трюма; пробоина образовалась, судя по виду, в 60 кв. фут; снаряд в 150 мм., попавший на мостик в штурманскую рубку, который уничтожил в ней решительно все; осколками сбил главный компас и у путевого компаса разбросал девиационные магниты; убил 2 человек (рулевого и дальномерщика) и ранил 3-х, но, к счастью, не повредивший штурвала и проводки к рулевой машине; снаряд большого калибра, попавший в отделение, где было составлено около 200 пудов соляной кислоты, которая, разлившись, протекла в машину и, попадая на крышки цилиндров, сделала почти невозможным пребывание в машине.
От пробоины в носу, «Иртыш» получил 10° крена и уменьшил ход до 8½ узлов.
В это время у нас были утоплены все секретные книги и карты, за исключением двухфлажной и трехфлажной, которые могли еще понадобиться.
В 6 час. мимо нас прошел миноносец, держа сигнал: «В командование эскадрой вступить Небогатову»; мы хотели его отрепетировать, но все фалы наши оказались перерванными.
В 8 час. 50 мин., когда крейсера скрылись из вида и перед этим с N, W и S были видны флотилии японских миноносцев, мы решили идти во Владивосток самостоятельно. Для этого, чтобы скорее выйти из района действия миноносцев, изменили курс на O, но через полчаса пришлось менять курс во всех четырех четвертях для избежания столкновения с японцами. Японские крейсера и миноносцы ходили без огней, но мы их обнаруживали по переговорам вспышечными фонарями.
Около 12 час. ночи они все прошли на север и мы легли на чистый O.
В 4 час. 30 мин. утра открылся остров Мина-сима, по которому мы определились; прошли от него в 9 милях и легли на курс NO 42°, проходящий в 15 милях к W от о-вов Оки.
В 8 час. утра выяснилось, что из полного водой 2-го трюма, вода начала проходить в 1-й и 3-й трюмы, откуда ее старались откачать.
В 9 час. был созван командиром судна совет офицеров, на котором решили: подвести пластырь и, если возможно, заделать пробоину и, после этого, идти во Владивосток в расстоянии миль 10 (десяти) от японского берега, чтобы, в случае гибели, можно бы было на шлюпках дойти до него; и последнее, в случае гибели транспорта, — подходить к якорному берегу, где высаживаться на четырех уцелевших и починенных после боя угольных ботах.
В 11 час. утра подвели под пробоину пластырь, но он совершенно не присасывался и поэтому не действовал. Заделать же пробоину было нельзя, так как снаружи была сильная волна, а изнутри она находилась под слоем угля.
Вследствие этого изменили курс на ближайшую точку японского берега и в 2 час. 30 мин. встали на якорь в десяти милях к северу от г-да Хамада, в 1½ милях расстояния от берега, на глубине в 30 саж., при грунте — «ил».
Вода в 1-м и в 3-м трюме все это время сильно прибывала и угрожала перевертыванием и затоплением кораблю через нос; для выравнивания и поднятия из воды носа были затоплены водой через кингстоны машинные кормовые трюмы.
В 5 час. 30 мин. была окончена перевозка команды и офицеров с «Иртыша» на берег. В 10 час. вечера «Иртыш» затонул. На «Иртыше» убитых нижних чинов — 10 (десять) и раненых —32 (тридцать два); офицеров ни убитых, ни раненых нет.

Мичман Емельянов.

Страниц: 1 2 3 4 … 11


Board footer