Страниц: 1 … 3 4 5 6 7 … 11

#101 12.08.2010 21:13:13

vs18
Капитанъ I ранга
k1r
anna3 stas3b
Откуда: Харьков, Украина
Сообщений: 3745




Re: Действия флота. Документы. Отдел IV. 2-я Тихоокеанская эскадра. Книга третья. Бой 14 - 15 мая 1905 года.

Копия рапорта бывшего Командира миноносца «Буйный», Капитана 2 ранга Коломейцева, от 22 Ноября (5 Декабря) 1905 г., (Киото-Япония), в Главный Морской Штаб.

Представляя при сем подробное донесение о действиях вверенного мне миноносца в бою 14-го и 15 Мая сего 1905 г., считаю своим долгом сделать следующие пояснения:
1) Донесение было составлено еще в бытность мою в Сасебском госпитале, но послать его не мог, в виду японской цензуры. По заключении мира, надеясь уехать в Россию раньше или одновременно со Штабом Командовавшего эскадрой — я думал направить его через означенный Штаб.
Теперь же, когда Штаб уехал, я пользуюсь любезностью Французского консула в Кобе, через которого и посылаю этот рапорт, т. к. эвакуация пленных приняла такой оборот, что трудно даже приблизительно сказать — когда мы попадем в Россию.
Так как с приездом Штаба в Россию начнут документально выяснять ход боя и его подробности — то дальнейшая задержка моего донесения становится недопустимой.
2) В виду появившихся здесь слухов, что «Бедовый» сдался потому, что так было решено на «Буйном», — я счел нужным подробно описать все, что говорилось по этому поводу на «Буйном» и привел слова Адмирала, которые развязывали мне руки, несмотря на советы Полковника Филиповского.
Флаг-Капитан определенных требований не предъявлял и не он был инициатором сдачи.
Разговор о сдаче был бестактен, преждевременен и конечно, нужно только сожалеть, что он был поднят; тем более, что этот разговор как бы стал косвенной причиной сдачи «Бедового».
Трудно сказать — как бы поступил «Буйный» на месте «Бедового», но такие решения делаются только на месте и под влиянием непосредственных причин, которых заранее никто предвидеть не может, но мне кажется, что инициатива сдачи также преступна, как и сама сдача, ибо в ней кроется зародыш деморализации.
3) Узнавши из газет о ВЫСОЧАЙШЕЙ Милости ГОСУДАРЯ ИМПЕРАТОРА, выразившейся в наградах за Цусимский бой, прошу Главный Морской Штаб не забыть доблестное поведение следующих чинов:
1. Мичмана Храбро-Василевского, который на вельботе спасал команду «Ослябя» под жестоким огнем неприятеля.
2. Гребцов вельбота: старш. кварт. Правдина, Крупнова (матрос) и еще одного — имя которого представлю по опросе команды, которая разлучена со мною и неизвестно, где находится.
3. Фельдшера Кудинова, делавшего перевязки под огнем неприятеля как на «Буйном», так и на «Донском» и сделавшего первую операцию Адмиралу.
Матроса рулевого Цинюгу, стоявшего на руле во все время боя рядом со мною и правившего миноносцем спокойно, как на ученьи.
Вся остальная команда веда себя выше всякой похвалы. Должную оценку поведения указанных чинов сочту для себя высшей наградой.

Подписал: Капитан 2 ранга Коломейцев.

#102 12.08.2010 21:38:03

vs18
Капитанъ I ранга
k1r
anna3 stas3b
Откуда: Харьков, Украина
Сообщений: 3745




Re: Действия флота. Документы. Отдел IV. 2-я Тихоокеанская эскадра. Книга третья. Бой 14 - 15 мая 1905 года.

Копия донесения Командира эскадренного миноносца «Грозный».

14-го Мая в составе судов 2-й Тихоокеанской эскадры, при входе в Восточный Корейский пролив в исходе 2-го часа начался бой с появившейся от норд-веста японской эскадрой. Миноносец состоял при разведочном отряде, бывшем в замке эскадре и не принимая непосредственного участия в бою, старался держаться вблизи отряда для оказания в случае надобности необходимой помощи. Вскоре на крейсере «Урал» был поднят сигнал: «имею подводную пробоину» и я со вверенным мне миноносцем подошел к нему для оказания помощи, если таковая понадобится. Подойдя, увидел, что команда садится на шлюпки в переправляется на близь стоящий транспорт «Анадырь» и пароход «Свирь». С такою же целью подошел к нему и крейсер «Светлана», но был вынужден отойти вследствие сосредоточившегося на нем сильного огня японцев. Видя, что «Светлана» получила пробоину, я поошел за нею, чтобы быть в готовности подать помощь, но крейсер «Светлана» вступил на свое место в строю и продолжал бой; я вернулся к «Уралу» и стал подбирать плававших в воде людей. Были подобраны: старший механик, Полковник Сперанский и минный офицер Лейтенант Чоглоков, а также 8 человек ниж. чинов. В это время мы очутились среди страшного сосредоточенного огня с броненосного и крейсерского японских отрядов, заметивших неподвижно стоящий крейсер. Бой продолжался с тем же ожесточением. В 7-м часу вечера на крейсере «Олег» был поднят сигнал «курс норд-ост 23» крейсерский отряд, транспорты и миноносцы начали строиться на этом курсе. В это же время подошел миноносец «Буйный». держа сигнал: «Адмирал на миноносце, сдает командование Адмиралу Небогатову». Прорваться на норд-ост не удалось, т. к. по этому направлению сосредоточилась вся японская эскадра и показалось множество миноносцев, вследствие чего повернули на зюйд, а потом на зюйд-вест. Быстро наступившая темнота и последовавшие за нею непрерывные минные атаки заставили заботиться лишь о том, чтобы не разлучиться с крейсерским отрядом и не попасть под огонь своих же судов. Броненосный отряд продолжал бой в темноте. К рассвету миноносец оказался близь крейсера «Дмитрий Донской» и миноносцев «Бедовый» и «Буйный» при выходе из Корейского пролива в Японское море. Миноносец «Буйный» приблизился к «Донскому», после чего последний застопорил машину и послал на «Буйный» катер, к нему же подошел и миноносец «Бедовый». Через несколько времени «Бедовый» дал ход и поднял сигнал: «Грозный» следовать за мною». Подойдя к нему, я по семафору спросил какие и от кого имею приказания, на что получил ответ: «Адмирал Рожественский на миноносце, ранен в голову и другие места, штаб тоже, большинство ранены; идем во Владивосток; если не хватит угля, так в Посиет». Затем продолжали курс совместно. Миноносец «Буйный», приняв с крейсера «Дмитрий Донской» угля, пошел за нами, но первый стал сильно отставать и чрез несколько времени «Донской» повернул обратно, после чего мы их не видали. В начале 4-го часа близь о-ва Дажелета, увидели идущие от Корейского берега два судна, повидимому миноносцы, которые быстро догоняли нас. По ближайшем рассмотрении суда оказались японскими: один двухтрубный истребитель, а другой четырехтрубный контр-миноносец. Догнав «Бедового» я спросил по семафору: «что будем делать», на что получил ответ: «сколько можете дать ходу»? ответил «22 узла». Получив приказание уходить, во Владивосток вновь спросил: «почему уходить, а не принять бой», но ответа не получил и, видя, что «Бедовый» хода не прибавляет и не желая оставлять его одного, уменьшив ход, держался близь него до тех пор, пока увидел, что на «Бедовом» подняли флаги парламентерский и красного креста. Тогда дал полный ход и пошел вперед. Японские миноносцы, несмотря на поднятые флаги, открыли по «Бедовому» огонь но после нескольких выстрелов контр-миноносец подошел к «Бедовому», истребитель же погнался за мною. С расстояния 26 кабельтов. мы открыли редкий огонь, чтобы пристреляться; весь бой велся с расстояния от 14 до 26 каб. Одним из первых попавших снарядов пробило борт у ватерлинии во 2-й жилой палубе и перебило паропроводную трубу в динамо-машине и проводники в тюрбине. Я тотчас же распорядился закрыть пар и качать воду в палубу в предупреждение пожара и чтобы осадить пар, т. к. прекратилась подача 75 м/м. пушки. Мичман Дофельд был послан осмотреть пробоину и принять меры к заделке ее. Когда Мичман Дофельд возвратился из палубы и, поднявшись на мостик, докладывал мне о принятых им мерах, то 75 м/м. гранатой разбило прожектор, а осколками ее убило Мичмана Дофельда, подшхипера Рябова и трюмного Жижина, а меня и рулевого квартирмейстера Афанасьева ранило. Распорядившись убрать убитых, я позвал фельдшера на мостик сделать мне перевязку и поручил Лейтенанту Коптеву руководить стрельбою, т. к. из-за заливавшей мне лицо крови почти ничего не видел. У меня оказался оторванным большой палец левой руки и средний — правой и несколько мелких ран и царапин в голову и лицо. Перед окончанием перевязки неприятельский миноносец, получив повидимому несколько серьезных повреждений, потеряв трубу и накренившись на правый борт, повернул назад и спустил стеньговой флаг. Но не имея возможности вследствие ограниченного количества угля идти за ним я приказал продолжать стрелять ему вслед, пока не услышал возгласа команды «тонет», «утонул». После этого скомандован был отбой и я спустился вниз, оставив Лейтенанта Коптева распоряжаться исправлением повреждений, заделкой пробоин и приведением миноносца в порядок. Сверх перечисленных убитых нижних чинов, обожжен паром от перебитой трубки и умер — квартирмейстер Федоров и ранен в бедро навылет с раздроблением кости, матрос Васильев. Всех пробоин получено 6-ть, из них 5 надводных и 1 — на высоте ватерлинии — полуподводная. По окончании боя взяли курс на «Владивосток», решив идти экономическим ходом, но т. к. угля, по расчету, хватить не могло, то приказал жечь все деревянные вещи рундуки, люки и угольные мешки. Около 7-ми час. веч. 16-го Мая подошли к о-ву Аскольд почти совершенно без угля и у южной оконечности были встречены Контр-Адмиралом Иессеном и, по его указанию стали на якорь.
Утром 17-го числа, приняв уголь с подошедшего миноносца, пришли во Владивосток.
Не могу не отдать должной справедливости г.г. офицерам, которые в течение 3-х суток, из коих 2 почти под непрерывным огнем, совершенно без сна и почти без пищи, мужественно и хладнокровно распоряжались огнем и исправлением повреждений, ни на минуту не теряя самообладания. Машина ни на минуту не требовала остановки, ни уменьшения хода. Молодцы! команда выше всякой похвалы: безгранично преданы, самоотвержены, выносливы и храбры. Считаю долгом заявить, что нахожу всех в равной мере заслуживающими наивысшей похвалы и поощрения.
Записано под диктовку Командира эскадренного миноносца «Грозный».

#103 13.08.2010 15:18:25

vs18
Капитанъ I ранга
k1r
anna3 stas3b
Откуда: Харьков, Украина
Сообщений: 3745




Re: Действия флота. Документы. Отдел IV. 2-я Тихоокеанская эскадра. Книга третья. Бой 14 - 15 мая 1905 года.

Показание Лейтенанта Чоглокова относительно боя 14 и 15 Мая 1905 года.

14 Мая день был довольно ясный, но горизонт мглистый, ветер 4 и состояние моря столько же.
Около часу дня на левой крамболе показались неприятельские суда. Броненосцы правой колонны перестроились на левую сторону и как казалось с мостика «Урала», находившегося кабельтовых 35 — 40 от «Суворова», Адмирал с четырьмя новыми броненосцами пошел в строе фронта или пелленга на неприятеля и открыл огонь.
Приблизительно через ¼ часа с левой стороны немного позади траверза показались японские крейсера, (которых я насчитал 6), шедшие полным ходом и держа направление на концевые корабли нашей эскадры с 65 кабельтовых открыли огонь, направляя его преимущественно на «Камчатку», «Светлану», «Алмаз» и «Урал».
Около половины третьего часа увидел на правой крамболе еще неприятельские суда, которые по моему были крейсера II класса и канонерские лодки. Огонь направили на концевые корабли. Около этого времени, я видел как один из наших броненосцев вышел из строя вправо и горел.
Около же этого времени «Урал» получил подводную пробоину около 33 шпангоута с левой стороны.
Я пошел на бак готовить к подводке пластырь, но когда на одиннадцати узловом ходу стали переводить цепочку, то она лопнула. Я поднялся на мостик и доложил командиру, что на таком ходу сделать ничего нельзя так как одни цепочки без пластыря и то не выдерживают и при этом прибавил, что если пластыря не подведем, то не велика беда, так как в это помещение (2 отсек) мы принимаем больше угля, чем может влиться воды, а чтобы не сдала переборка и вода не пролила в третий отсек, то я пойду укреплять его подпорками. Командир мне казался спокойным. О том, что мы имеем пробоину, было передано по приказанию командира по телеграфу на «Суворов», но ответа не последовало, после чего был поднят сигнал, вероятно о том же самом. Переборка, отделяющая 2-ой отсек от 3-го не сдавала, но вода из под деревянной обшивки в нескольких местах просачивалась. Обшивку в этих местах сломали и дырья законопачивали деревом с ветошью. В четвертом часу последовало распоряжение оставлять крейсер. Люди из помещения вышли на верхнюю палубу. Машина была остановлена. «Урал» имел небольшой дифферент на нос. Люди на верхней палубе разбирали спасательные пояса и приготовлялись спускать шлюпки.
Я прошел на бак и заглянул в трюм. Вода больше не прибывала. Тогда я взял человек тридцать команды приготовлявшейся спускать шлюпки и с Лейтенантом Евдокимовым пошел подводить пластырь и об этом доложил встретившемуся мне, командиру, но Командир ответил, что уже теперь поздно и на мой вопрос: Что разве в машине есть вода? Сказал «Да; и в машине вода. Вообще нам оставаться нельзя мы служим мишенью». После этого я спускался с Лейтенантом Евдокимовым (заведующим подрывной партией) и минером Паленовым в машину, а потом по выходе из нее сели на последнюю отходящую шлюпку. Командир дожидался нашего выхода на левой стороне верхней палубы. В это время с левой стороны находились: «Светлана», «Свирь», бедствующая «Камчатка» и слева по носу «Анадырь».
Шлюпку нашу, сильно перегруженную у борта «Свири» перевернуло.
После часового пребывания в воде был подобран миноносцем «Грозный». Сильный огонь был направлен на оставленный «Урал». Что было ночью — не знаю, так как был болен и лежал.
Выйдя рано утром 15-го Мая на палубу, я увидел, что мы идем за «Дмитрием Донским», который держит на N.
Вскоре к нему подошел один из наших миноносцев. «Дм. Донской» застопорил машину и стал спускать шлюпку. Мы прошли вперед. Вскоре «Дм. Донской» нагнал «Бедовый», после чего «Дм. Донской повернул на обратный курс.
«Бедовый» нагнал нас и передал семафором: идти во Владивосток и затем сообщил, что на нем находится Адмирал Рожественский раненый в голову и другие части тела.
В двенадцатом часу дня за кормой показались два дымка и стали быстро к нам приближаться. (На аппарате с самого утра беспрерывно получались знаки). Разглядел, что один из миноносцев двухтрубный прибавил ход до полного. «Бедовый» отставал. Хотя мы имели около 24 узлов ходу, но японские миноносцы нас быстро нагоняли и с расстояния 30 кабельтовых открыли огонь по «Бедовому», шедшему позади нас. «Бедовый» поднял на фок-мачте белый флаг, а на грот-мачте молитвенный и застопорил машину. Японские миноносцы сделали еще несколько выстрелов и затем четырех-трубный пошел к «Бедовому», а двухтрубный погнался за нами.
Расстояние между нами и «Бедовым» быстро увеличивалась и я видел только мачты его и японского миноносца, стоявшего впереди «Бедового» поперек курса.
Когда расстояние до неприятельского миноносца уменьшилось до 25 кабельтовых, командир приказал открыть огонь. В это время мы находились по западную сторону о-ва Дажелет.
После двухчасового боя, когда расстояние было от 12 до 15 кабельтов., наши снаряды должно быть удачно попали в неприятеля, так как тот положил право руля, застопорил машину и стал оседать. «Грозный» продолжал идти полным ходом около получасу, а потом уменьшил ход до 12 узлов. На миноносце было несколько пробоин но опасная одна с левой стороны в подводной части командного помещения. Были убиты мичман Дофельдт и три нижних чипа. Раненный в обе руки и голову Командир оставался на мостике до конца боя, вызвал только для управления миноносцем Лейтенанта Коптева, так как ему фельдшер делал перевязку головы и рук.
16 Мая в восьмом часу вечера пришли на «Аскольд».
За недостатком угля жгли деревянные поделки.

Подписал: Лейтенант Чоглоков.

#104 13.08.2010 15:32:06

vs18
Капитанъ I ранга
k1r
anna3 stas3b
Откуда: Харьков, Украина
Сообщений: 3745




Re: Действия флота. Документы. Отдел IV. 2-я Тихоокеанская эскадра. Книга третья. Бой 14 - 15 мая 1905 года.

Показание матроса 1 ст. команды крейсера «Урал» Анатолия Зимина.

14 Мая около 10 часов утра начался бой, было сделано несколько выстрелов и затем японские крейсера ушли в левую сторону и скрылись за горизонтом и так мы их не видели, пока не подошли ко всей эскадре. Мы шли сначала впереди, а когда увидали японскую эскадру, вышли вперед броненосцы и открыли огонь. Я был на верху, тонули ли суда но видал, а видел только пожар на «Сисое», горел задний мостик. Часов около трех мы получили пробоину в носовую угольную яму и нас отправили все задраивать; пока еще мы не пошли задраивать, нам подали команду «всем наверх на гребные суда спасаться». Когда я выбежал на наверх на свою шлюпку, по расписанию я травил тали; когда я стравил, шлюпка упала и я не попал на свою шлюпку. На шлюпке был офицер, фамилию не помню. Когда с этого борта не было ни одной шлюпки, все отплыли, я пошел на другой борт, тут увидал Г-на Сперанскаго, Старшего офицера Г-на Чоглокова и Г-на Евдокимова; они подозвали шлюпку, которая только что отошла, шлюпка подошла и они приказали мне на нее слезть; и они тоже слезли на эту шлюпку. Когда мы отвалили от борта, к нам подошел буксирный пароход «Свирь», в это время была большая волна шлюпку перевернуло и мы все вывалились в воду; несколько человек и механик Хайчиков попали на «Свирь», а мы поплыли по воде — 8 человек нижних чинов и 2 офицера, — нас подхватил миноносец «Грозный». Миноносец около 9 часов вечера пошел во Владивосток. 15 числа около 12 часов заметили мы на горизонте 2 дыма, мы шли обыкновенным ходом, пока не узнали, что это неприятельские миноносцы; когда они подошли к нам близко, мы дали полный ход. Часов около 2-х они нас догнали и открыли огонь. С нами шел другой наш миноносец, какой — не знаю, он в это время отстал; один японский миноносец пошел к нему, другой за нами, тут и мы начали стрелять; часов около 4-х стрельба окончилась, японский миноносец повернул обратно, а мы продолжали идти во Владивосток. После нас «Урал» еще долго плавал; слышал я, что по нем стрелял «Наварин». Это говорил командир миноносца. Ничего дальше не видал.

#105 13.08.2010 15:45:56

vs18
Капитанъ I ранга
k1r
anna3 stas3b
Откуда: Харьков, Украина
Сообщений: 3745




Re: Действия флота. Документы. Отдел IV. 2-я Тихоокеанская эскадра. Книга третья. Бой 14 - 15 мая 1905 года.

Показание кочегара 1 ст. команды крейсера «Урал» Степана Карпенко.

14 Мая боя я почти не видел потому, что по расписанию был в жилой палубе и выбежал, когда закричали: «на все гребные суда спасаться». Крен у нас был небольшой, а только сел носом до иллюминаторов. Сел я на шлюпку с левого борта, потом мы отвалили; за нами подошел буксирный пароход «Свирь»; шлюпку опрокинуло волной и нас унесло. Наша шлюпка была, кажется, последняя; на нее сели Старший механик Г-н Сперанский, Г-н Чоглоков и Г-н Хайчиков. В это время мы подходили к борту второй раз, потому что они остались позже всех и нам закричали. Когда нас унесло уже далеко, к нам подошел миноносец «Грозный» и поднял нас на борт, это было в 5 часу дня. Что было дальше я плохо помню, очнулся я около 12 часов ночи, в это время мы уже были далеко в море, стрельбы не слыхали. Всю ночь мы шли благополучно. Утром я увидел, что с нами идет другой миноносец «Бедовый» и мы пошли по направлению во Владивосток. Часов в 6 утра мы догнали крейсер «Дмитрий Донской»; с «Донского» передали сигналом, что там Адмирал Рожественский, и «Донской» потребовал сигналом миноносец «Бедовый» и Адмирал пересел на него, потом «Донской» пошел вправо и скрылся от нас, а мы пошли дальше. Около часу дня сзади нас показался на горизонте дым и нас стали нагонять два японских миноносца. С миноносца «Бедовый» нам дали приказание, если можно, идти во Владивосток; мы пошли вперед, а «Бедовый» остался. Японские миноносцы когда подошли близко, стали стрелять по «Бедовому». Миноносец «Бедовый» поднял флаг «X», они прекратили огонь и остановились; один подошел к «Бедовому», а другой погнался за нами; когда он догнал, «Грозный» дал по нем три выстрела; он тоже открыл огонь и бой был больше двух часов. Наш комендор попал ему в трубу и сшиб ее, второй снаряд попал в борт и там шибко запарило, а их снаряд попал нам в прожектор, второй их снаряд попал в палубу. После этого попал еще наш снаряд и миноносец начал крениться и потонул. После этого мы пришли во Владивосток. «Урал» потонул не сразу и не мог утонуть, так как вода была только в угольной яме и бомбовом погребе, в остальных помещениях воды не было, потому что все было задраено.

Отредактированно vs18 (13.08.2010 15:46:08)

#106 13.08.2010 15:56:42

vs18
Капитанъ I ранга
k1r
anna3 stas3b
Откуда: Харьков, Украина
Сообщений: 3745




Re: Действия флота. Документы. Отдел IV. 2-я Тихоокеанская эскадра. Книга третья. Бой 14 - 15 мая 1905 года.

Показание машиниста 1 ст. команды крейсера «Урал» Федора Парфенова.

14-го Мая, около 10 часов утра, я увидел 4 неприятельских крейсера с девой стороны, они подошли ближе и открыли огонь. Наша эскадра отвечала тоже несколькими выстрелами, они скрылись. После их ухода нам дали обед. Около 12 часов заиграли тревогу, я вышел но расписанию наверх, и увидал, что показалась неприятельская эскадра. Когда открыли огонь, времени не помню. Когда была стрельба, мы были далеко сзади броненосцев. Через несколько времени сзади нас с левой стороны показались 4 крейсера и начали в нас стрелять и сделали нам пробоину. Когда неприятельские крейсера стали подходить ближе, «Олег» и «Аврора» повернули и начали в них стрелять. У нас стали подводить пластырь — «Урал» садился носом. После этого последовала команда «спасаться». Я взял спасательный пояс и сел в свою шлюпку, команды село много и мы отошли от борта; когда отошли от борта, Старший офицер, Старший механик, минный офицер и второй минный офицер были на судне; мы держались около борта; когда Старший офицер потребовал шлюпку, мы подошли и они сели. Мы отвалили и пошли к пароходу «Свирь»; близко от борта «Свири» шлюпка наша опрокинулась, нас унесло; потом подошел миноносец «Грозный» и поднял нас из воды. «Урал» держался долго на воде. На миноносец мы попали около 3 часов. На миноносце я был в жилой палубе. Утром 15-го я вышел наверх около 10 часов; показались на горизонте за нами 2 дыма, мы шли с «Бедовым»; шли мы средним ходом, стали видны корпуса двух миноносцев и они стали нас догонять; с мостика передали, что это неприятельские. «Бедовый» шел впереди нас, мы дали большой ход, обогнали его и стали от него уходить; когда неприятельские миноносцы его нагнали, они стали в него стрелять, а мы прибавили ход и начали уходить. Мне показалось, что «Бедовый» остановился, неприятельские миноносцы подошли к нему, затем один пошел за нами и, когда нас догнал, стал стрелять; когда он подошел еще ближе, «Грозный» тоже начал стрелять; несколько неприятельских снарядов попало в нас. Я слышал, что Командиру сказали, что неприятельский миноносец приспустил флаг и повернул обратно, командир закричал «ура»; после этого мы пошли во Владивосток.

#107 13.08.2010 16:04:43

vs18
Капитанъ I ранга
k1r
anna3 stas3b
Откуда: Харьков, Украина
Сообщений: 3745




Re: Действия флота. Документы. Отдел IV. 2-я Тихоокеанская эскадра. Книга третья. Бой 14 - 15 мая 1905 года.

Показание кочегара 1 ст. команды крейсера «Урал» Алексея Никитишина.

14-го Мая во время боя я был на вахте в кормовой кочегарке, не помню в котором часу, услышал команду «машинная команда на верх спасаться», воды в это время в кормовой кочегарке не было потому, что все было задраено и был очень маленький крен на левый борт. Я вышел на спардек и по талям спустился на шлюпку. «Урал» сидел носом. Мы отвалили от борта, в это время подошел буксирный пароход «Свирь», мы пристали к нему; когда приставали, шлюпка опрокинулась, я оказался со Старшим механиком и Г-м Чоглоковым под шлюпкой, мы вынырнули и схватились за шлюпку и сидели на киле, падало много снарядов и потому буксир отошел, а мы остались на шлюпке человека три. Мы плавали долго, наконец подошел миноносец «Грозный» и взял нас на борт: 8 нижних чинов и 2 офицера. 15-го я вышел наверх около 8 часов, когда команда встала, в это время «Бедовый» шел впереди нас; в это время в трубу увидали, что сзади идут японские миноносцы, командир прибавил ход, а с «Бедового» спросили семафором: «сколько можете иметь ходу». Командир передал «около 24 узлов». Мы дали ход вперед, а «Бедовый» остался сзади. После этого я ничего не знаю потому, что пошел в кочегарку на вахту.

#108 13.08.2010 16:17:16

vs18
Капитанъ I ранга
k1r
anna3 stas3b
Откуда: Харьков, Украина
Сообщений: 3745




Re: Действия флота. Документы. Отдел IV. 2-я Тихоокеанская эскадра. Книга третья. Бой 14 - 15 мая 1905 года.

Показание машиниста 1 ст. команды крейсера «Урал» Алексея Кузменова.

14-го Мая с 4 час. утра до 8 час. я стоял на вахте в левой машине. В 8 часов сменились, позавтракали, через несколько времени заиграли тревогу и я увидел 4 крейсера с левой стороны; крейсера подошли ближе, они нас обогнали и пошли рядом с «Олегом», «Донским» и «Авророй»; в это время открыли огонь. Кто открыл огонь: наши или они, не заметил. Скоро после начала стрельбы неприятельские крейсера повернули влево и скрылись за горизонтом, после чего дали по очереди обеим вахтам обедать. Около 12 часов броненосцы открыли огонь. Броненосцы были от нас далеко и я неприятельских судов не видел. Около этого времени снова показались 4 неприятельских судна с левой стороны, они приблизились и открыли по нас огонь, мы отвечали. «Олег» и «Аврора» тоже открыли по ним огонь. Неприятельские суда опять отошли. Затем неприятель стад стрелять с правой стороны; сколько было судов, не видел. В это время боцман приказал нам носить снаряды на бак, так как затопило носовой бомбовый погреб. Я успел снести только 2 ящика, когда нашему пожарному дивизиону было приказано вываливать шлюпки. Когда вывалили шлюпки, я пошел опять на корму на свое место; минут через пять после этого подали команду: «на все гребные суда спасаться». Когда я носил снаряды, нос крейсера был погружен по половину иллюминаторов. Я пошел на катер № 12, шлюпка была полна народом, после меня спустились еще несколько человек и мы отвадили. На шлюпке был офицер прапорщик Хачиков. Когда мы отвалили, нам закричали с борта Г-н Спераиский, Г-н Чоглоков и Г-н Евдокимов, мы вернулись и взяли их, отвалили и пошли к пароходу «Свирь». Около борта шлюпка опрокинулась. Я выплыл и схватился за шлюпку. В это время пароход «Свирь» стоял далеко; за шлюпку держались человек 20 и шлюпка снова перевернулась, в нее начали лезть люди; когда влезли еще люди, шлюпка стала вертикально носом вверх и тут нас осталось около шлюпки нижних чинов 7 человек и Г-н Чоглоков; мы оказались с правой стороны «Урала». «Светлана» пошла с левой стороны и хотела нас взять, но японцы открыли огонь и она ушла. Подходили тоже «Иртыш» и «Анадырь» и в них начали попадать снаряды и они ушли. С «Анадыря» спустили шлюпку. Через несколько времени, т. е. через час приблизительно, подошел миноносец «Грозный» и подобрал нас. «Урал» в это время плавал все в том же положении. На «Грозном» я ушел в жилую палубу и больше ничего не видел. Часов в 9 вечера я очнулся, команда говорила, что мы идем в Корейский пролив обратно.
Порою я выходил и видел, что впереди шел «Донской», мы с левой, а другой миноносец с правой стороны. Когда стало рассветать, я пошел в кочегарку помогать работать. Часов около 9 утра мы догнали еще один миноносец и тут «Донской» и другой миноносец остались вправо, а мы с миноносцем, который догнали, пошли дальше за миноносцем, на котором был Адмирал Рожественский. Когда я сменился с вахты, пообедал около 2 — 3 часов, показались, слева, два дыма и стали к нам приближаться. Скоро стало видно корпусы двухтрубных миноносцев. Когда они стали нас догонять, командир передал в машину дать полный ход, мы обошли с правой стороны другой миноносец и пошли вперед полным ходом. Миноносец, который был с нами, отстал. Японские миноносцы догнали его и стали стрелять. Миноносец поднял флаг «X». Один японский миноносец подошел к нему, а другой погнался за нами полным ходом. Когда он нас нагнал, то начал по нам стрелять, потом и мы открыли огонь. Он зашел с левой стороны, бой продолжался. Несколько снарядов попало в нас, через несколько времени командир закричал: «кричите, братцы, ура», и я видел, как миноносец японский отошел в сторону и приспустил флаг. А потом мы пошли во Владивосток.

#109 13.08.2010 16:33:43

vs18
Капитанъ I ранга
k1r
anna3 stas3b
Откуда: Харьков, Украина
Сообщений: 3745




Re: Действия флота. Документы. Отдел IV. 2-я Тихоокеанская эскадра. Книга третья. Бой 14 - 15 мая 1905 года.

Показание кочегара 1 ст. команды крейсера «Урал» Алексея Морозова.

14-го Мая я был в I классе по расписанию пожарного дивизиона. Часов в 10 утра показались неприятельские суда с левой стороны, шесть крейсеров, зятем они скрылись в тумане. Около 11 часов утра они снова показались близко и наши суда открыли огонь. После нескольких выстрелов они снова скрылись в тумане. В начале первого часа, когда мы сблизились с неприятелем, наш броненосный отряд начал бой с неприятелем, а мы — разведочный отряд — были сзади и уклонились несколько вправо. Через несколько времени у нас с левой стороны показались 4 крейсера и начали по нам стрелять; около часу продолжалась перестрелка, после чего мы получили пробоину в носовом отделении. Когда «Урал» стал несколько погружаться, была команда «спасаться» и мы побежали на шлюпки, спустились на воду и подошли к буксиру «Свирь»; тут нас волной опрокинуло. Я держался за шлюпку, пока нас не поднял миноносец «Грозный». Плавали мы около часу, а «Урал» оставался на воде в том же положении с погруженным носом. Когда утонул «Урал» не знаю, так как на миноносце я пришел в себя часов в 10 вечера и мы были уже в море далеко от эскадры. На утро часов в 7 — 8 мы вышли наверх; с нами был «Донской» и миноносцы: «Бедовый» и «Буйный». «Донской» поднял сигнал и мы остановились и я видел, что ходили шлюпки на «Бедовый» и «Буйный». Когда шлюпки подняли, «Бедовый» пошел вперед, а мы за ним, а «Донской» и «Буйный» ушли вправо.
Часов в 12 показались на горизонте 2 дыма, часа в два разглядели, что это были неприятельские миноносцы и мы догнали «Бедового»; командир наш что то спрашивал по семафору, тот миноносец спрашивал сколько можем иметь ходу, командир ответил «24 узла». Он нам приказал идти во Владивосток. Мы дали полный ход «Бедовый» от нас отстал. Японские миноносцы догнали «Бедового» и стали по нем стрелять. «Бедовый» остановился, японцы перестали стрелять, один пошел к «Бедовому», а другой стал нагонять нас, когда догнал, вступил с нами в бой. Мы бились с ним часа 2 и потом он потонул. Я сам видел, что у него сделался крен на правую сторону и затем он потонул. После этого мы заделали пробоины и пошли во Владивосток.

#110 13.08.2010 16:41:44

vs18
Капитанъ I ранга
k1r
anna3 stas3b
Откуда: Харьков, Украина
Сообщений: 3745




Re: Действия флота. Документы. Отдел IV. 2-я Тихоокеанская эскадра. Книга третья. Бой 14 - 15 мая 1905 года.

Показание кочегара 2 ст. команды крейсера «Урал» Александра Костина.

14-го Мая во время боя я был на вахте в средней кочегарке с 10 ч. В четвертом часу просвистала дудка и была подана команда «всем на гребные суда спасаться». Воды в кочегарке не было, крен небольшой на правую сторону. Выйдя наверх, я побежал на правый борт и хотел взять пояс, но поясов не было, команда была на шлюпках, а некоторые шлюпки были уже далеко, а у судна остались, кажется, две шлюпки. Я перешел на левый борт, спустился по пластырной цепи в шлюпку и мы отвалили, отошли сажен 10, когда нас вернул Старший офицер, и тут к нам сели Старший офицер, г. Сперанский, г. Чоглоков и мы снова отошли. Что было дальше, я не видел, потому что сидел под банками. Шлюпка наша опрокинулась, и я остался под шлюпкой, потом вынырнул из-под шлюпки и держался за опрокинутую шлюпку. Плавали мы около часу времени. «Урал» в это время продолжал плавать, нос у «Урала» был затонувший по нижние иллюминаторы. От парохода «Свирь» нас унесло, туг подошел миноносец «Грозный» и вытащил нас из воды. Что было дальше не помню, а очнулся я около 4 час. утра 15 числа. Часу в 7-м я вышел наверх и увидел, что с нами идет крейсер «Донской», а впереди один миноносец. Около 8 часов я пошел на вахту в кочегарню; вышел в 11 час., пообедал и в 2 часа снова пошел в кочегарню. Во время боя миноносца был в кочегарне.

#111 13.08.2010 16:46:42

vs18
Капитанъ I ранга
k1r
anna3 stas3b
Откуда: Харьков, Украина
Сообщений: 3745




Re: Действия флота. Документы. Отдел IV. 2-я Тихоокеанская эскадра. Книга третья. Бой 14 - 15 мая 1905 года.

Показание матроса 1 ст. команды «Урал» Ивана Волкова.

14-го Мая во время боя я был у 120 м.м. пушки № 13; около 11 часов начался 1-й бой, неприятель сделал несколько выстрелов; мы не отвечали, и неприятель ушел. Я обедал со второй вахтой, не успел еще пообедать, как неприятель снова показался и опять начался бой. Мы стали стрелять, когда неприятель зашел с другой стороны. Около 4 часов «Урал» получил пробоину в носовое отделение и командир приказал спасаться, потому что «Урал» стал крениться. Мы спустили шлюпки с левого борта и сели; с правого борта нельзя было садиться: падало много снарядов. К нам подошел буксир «Свирь»; когда мы подошли к борту, шлюпка опрокинулась и мы все оказались в воде. Некоторые попали на «Свирь», а нас, 2 офицера и 8 матросов отнесло волной. Подошел миноносец «Грозный» и взял нас. Утонул ли «Урал», не видел. На другой день, часа в 3, у нас был бой с японским миноносцем. Японский миноносец, с которым мы бились, накренился, повернул назад и спустил флаг. Потом мы пошли во Владивосток.

Отредактированно vs18 (13.08.2010 17:08:04)

#112 14.08.2010 15:54:16

vs18
Капитанъ I ранга
k1r
anna3 stas3b
Откуда: Харьков, Украина
Сообщений: 3745




Re: Действия флота. Документы. Отдел IV. 2-я Тихоокеанская эскадра. Книга третья. Бой 14 - 15 мая 1905 года.

Копия донесения Командира крейсера ІІ-го ранга «Изумруд» о бое в Цусимском проливе.

14-го Мая в 8 час. утра в φ — 33° 40' N и l — 129° 0' Оst, лежа на курсе NO 60° эскадра находилась в походном строе (чертеж I) 8 узловым ходом. В 8 час. 50 мин. с крейсера «Изумруд» увидели два дыма на NO 15°, о чем сигналом донесли Адмиралу. В 9 час. утра на NО 15° же показался отряд из крейсеров: «Матсушима», «Акитсушима», «Хашидате» и «Итсукушима» и авизо типа «Сума». Донесли Адмиралу о появлении этого отряда. Адмирал сделал сигнал: «первому и второму броненосным отрядам иметь 11 узлов ходу»; транспорты, 3-й броненосный отряд и крейсера продолжали идти прежним своим ходом. В 9 ч. 40 м. Адмирал поднял сигнал «в полдень взять курс NО 23°». 1-й и 2-й броненосные отряды, выйдя вперед, построились в одну кильватерную колонну по третьему броненосному отряду, тем временем отряд неприятельских крейсеров, шедший контр-курсом, придя на левый траверз «Суворова», повернул последовательно и лег на параллельный нам курс, держась головным своим кораблем на левом траверзе «Ослябя» в расстоянии около 50 кабельтовых, имея впереди себя 4 миноносца уходящих вперед. От отряда отделился авизо и, взяв курс на NW, скрылся за горизонт, о чем донесли Адмиралу сигналом. Расположение обеих сторон в 10 час. утра показано на чертеже II.
В 10 час. 15 мин. на правую раковину эскадры показались 4 неприятельских судна, перешедших на левую раковину и оказавшихся крейсерами: «Читозе», «Касаги», «Ниитака» и «Тсушима»; миноносцы, уйдя вперед, скрылись; к отряду «Акитсушима» присоединилось еще 3 крейсера. В 11 ч. 15 м. «Николай» и за ним остальные суда 3-го броненосного отряда открыли огонь по отряду «Читозы» с расстояния около 45 кабельтовых. В ответ крейсера «Матсушима», «Акитсушима», «Хашидате» и «Итсукушима» открыли огонь по «Суворову», на который отвечал первый броненосный отряд. Крейсер «Изумруд» перешел па свое место по боевому строю на обращенный от неприятеля правый траверз «Ослябя». Неприятельские крейсера начали склоняться влево и вскоре вышли за пределы ясновидимости, перестрелка прекратилась в 11 ч. 30 м. В 11 ч.35 м. на SO открылось неприятельское судно, не приближавшееся к эскадре, но державшееся на постоянном расстоянии. В полдень, находясь φ —33° 58' и l — 129° 37' O на SO 70° от маяка Косаки в двадцати двух милях, легли на курс NO 23°. Адмирал сделал сигнал «команда имеет время обедать».
В 12 час. 20 мин. Адмирал поднял сигнал: «Светлане» «защищать транспорты с правой стороны», а затем: «1-му и 2-му броненосным отрядам повернуть последовательно на 8 R вправо и иметь 11 узлов ходу». В 12 час. 30 мин. 2-му броненосному отряду, не успевшему еще начать поворота: «отменительный и курс NO 23°»; расположение эскадры после исполнения вышесказанных сигналов показано на чертеже III.
В 1 час. 30 мин. справа на пересечку курса в строе кильватера показались главные силы неприятеля в числе 11 броненосных судов: «Асахи», «Шикишима», «Фуджи», «Яшима», «Касуга», «Нишин», «Ивате», «Изумо», «Адзума», «Якумо», «Токива». Адмирал сделал сигнал «первому броненосному отряду повернуть всем вдруг влево на 8 R, крейсерам и транспортам держать правее, «Жемчугу» быть на правом траверзе «Орла» » и «тревога». С «Ослябя» сигнал: «иметь 8 узлов хода».
Первый броненосный отряд, видя что неприятель склоняется на контр-курс переходя на нашу левую сторону, повернул вдруг вправо на 8 R; не дойдя до линии 2-го и 8-го броненосных отрядов, Адмирал поднял сигнал: «второму и 3-му броненосным отрядам вступить в кильватер». В 1 час 50 мин. «Суворов» открыл огонь по неприятелю. Расположение обеих сторон в этот момент показано на чертеже IV.
В ответ на огонь «Суворова» неприятель открыл огонь, сосредоточив его на «Суворове» и «Ослябя».
Начался общий бой.
В 2 часа «Суворов», а за ним и вся эскадра легла на курс NО 60°. В 2 часа 25 мин. на «Суворове» пожар и взрыв у кормового мостика. «Суворов» на 10 минут увалился еще вправо, а затем снова лег на прежний курс. В 2 часа 45 мин. «Ослябя», сильно накренившийся на левый борт с дифферентом на нос, вышел из строя, лег на контр-курс и застопорил машину. Крен быстро увеличился и «Ослябя», но дойдя до предпоследнего корабля строя, перевернулся и моментально затонул. Увидев, что «Ослябя» терпит бедствие, повернул к нему готовя буксиры; вместе с нами пошли миноносцы «Буйный» и «Бравый» и еще два других миноносца. «Ослябя» затонул раньше чем я успел подойти, миноносцы подбирали людей. Я сбросил койки, буйки и один вельбот без гребцов. Через несколько моментов после остановки у места гибели «Ослябя», заметил, что мешаю маневру броненосцев, шедших на меня; когда и как они повернули — не знаю. Видел броненосцы 3-го отряда головными, а за ними 3 броненосца 2-го отряда; первый же броненосный отряд, находясь в стороне, защищал «Суворова», у которого были сбиты мачты, труби и все верхние надстройки и на котором был сильный пожар.
Был вынужден дать ход и отойти от места гибели «Ослябя», чтобы не помешать броненосцам 3-го и 2-го отрядов выполнить свой маневр.
Крейсерский отряд находился на стороне эскадры, противоположной «Суворову» и описывал круг, прикрывая собою, сбившиеся в кучу транспорты, от огня неприятельских крейсеров. В это же время «Камчатка» подняла «не могу управляться»; «Урал» поднял сигнал: «не могу заделать подводную пробоину».
На время строи крейсеров и броненосцев 3-го и 2-го отрядов слились; я пристроился снаружи круга этого строя протии интервала между «Нахимовым» (спереди) и «Олегом» и поддерживал огонь по неприятельским крейсерам. Впереди меня против следующего интервала, также снаружи, шел «Алмаз» в это время часть эскадры, к которой я примкнул, обстреливалась неприятельскими главными силами справа, а крейсерами—слева. Было очень трудно следить за ходом боя, так как приходилось все свое внимание обращать на управление крейсером, дабы не столкнуться с которым нибудь из транспортов, потерявших всякий строй, и миноносцев, то и дело прорезывавших строй: приходилось неоднократно с полного переднего хода, давать полный задний или стопорить машины, благодаря чему приходилось травить пар в холодильники, чем последние были подорваны и впоследствии дали течь.
Все время поддерживал огонь по неприятельским судам, приходившим в угол обстрела.
В 5 ч. 15 м. бой несколько затих, эскадра выстроилась в две кильватерные колонны; броненосцы имели головным «Бородино» потом «Орел», «Сисой», «Наварин», «Николай»,«Апраксин», «Ушаков». Вне строя справа, приблизительно на траверзе «Николая», шел «Александр», накренившийся около 12° на правый борт. Он удерживал свое место, и крен не увеличивался. «Изумруд» держался на своем месте на левом траверзе Младшего Флагмана «Николая».
Крейсера шли и кильватерной колонне влево от броненосцев, в расстоянии приблизительно 12 кабельтовых, имея головным «Олег», который держался на траверзе «Николая». «Жемчуг», потерявший за выходом из строя «Суворова», своего флагмана шел в строю крейсеров; в этом же строю находились «Светлана» и «Алмаз»; транспорты были между колоннами ближе к крейсерам.
Далеко в стороне от строя находились сильно дымившийся «Суворов», «Урал», севший носом и «Камчатка»; «Руси» не было видно; где были миноносцы — совершенно не помню. Эскадра лежала на NО 45° ходом 8 узлов; неприятельские броненосные крейсера догоняли с правой раковины; крейсера перестреливались с неприятельскими неброненосными крейсерами, державшимися на их левой раковине. Неприятельских броненосцев не было видно.
В 5 ч. 30 мин. с «Бородино» сигнал: «курс NО 23°, иметь 11 узлов ходу».
В 6 час. по направлению «Бородино» показался миноносец идя контр-курсом с эскадрой в наружу линии броненосцев держа сигнал: «Адмирал передает командование Адмиралу Небогатову».
Около этого же времени с «Ушакова» по семафору передали, что «Александр» терпит бедствие. Сигнал этот отрепетовали флагами и одновременно семафором на «Николай». Идти в это время сам для подания помощи не мог, так как был отделен от «Александра» линией броненосцев, идущих тесным строем и поддерживавших усиленный огонь правым бортом.
Броненосцы продолжали следовать за «Бородино» сражаясь правым бортом с неприятелем; «Александр» принимал участие в бою и шел не отставая от других броненосцев.
В 6 ч. 35 мин. на «Александре» показалось пламя между дымовыми трубами, он бросился влево в сторону строя, стал быстро крениться и перевернулся между двумя концевыми броненосцами.
Как только заметил, что крен «Александра» увеличивается, положил лево на борт, дал полный ход и пошел к погибающему броненосцу, чтобы по возможности спасти люден.
В это время наши броненосцы продолжали уходить от нагонявших их в строе пеленга семи броненосных крейсеров. Подойдя к перевернувшемуся броненосцу, оставшемуся плавать вверх килем, остановил крейсер и стал спускать из ростер гребной катер, так как вельботов к тому времени у меня уже не было; одновременно сбрасывать все имевшиеся под рукой спасательные круги, пояса, и койки. Неприятельские броненосные крейсера быстро подвигаясь открыли огонь по крейсеру; недолеты ложились между утопающими; до неприятеля расстояние уменьшилось до 26 — 23 кабельтовых, поддерживал усиленный огонь по неприятельским крейсерам.
Когда расстояние до нашего концевого броненосца стало 20 кабельтовых, дал полный ход, положил вправо на борт и пошел к эскадре. Катер спустить не успел.
Подходя к левому траверзу 3-го с конца броненосца, видел как в «Бородино» попал снаряд крупного калибра. Вспыхнул ужасный пожар; броненосец весь окутался черным дымом, кинулся вправо и быстро исчез. Некоторым из офицеров казалось, что после попадания снаряда последовал взрыв.
«Николай», прибавив ход, обошел «Орел» и стал головным.
Броненосцы повернули все вдруг влево и пошли на сближение с крейсерами, крейсера тоже повернули все вдруг влево в сторону транспортов.
Курс был близок к W; на NО показались японские броненосцы, идущие на эскадру. В 7 час. 30 мин. «Николай» поднял сигнал: «следовать за мной» и постепенно лег на SW; крейсера повернули еще более влево и удалялись от броненосцев, ведя бой с державшимися за кормой у них броненосными крейсерами. «Николай», пройдя некоторое время на SW, постепенно с наступлением темноты стал менять курс вправо и лег на NО 30°. За темнотою потеряв из виду крейсера, миноносцы и транспорты, все время держась на левом траверзе «Николая», которому в кильватер шли «Орел», «Сенявин», «Апраксин», «Сисой», «Ушаков», «Наварин» и «Нахимов», слышал, что бой с крейсерами продолжается. С этого времени и до полуночи шел непрерывный ряд атак миноносцев на концевые броненосцы, повидимому безрезультатных, так как звуков взрывов мин не слышал, но как только один из наших броненосцев открывал боевое освещение, неприятель, который судя по звуку выстрелов, был на правой раковине, немедленно открывал по нему огонь из орудий крупных калибров. Наши головные корабли боевого освещения не открывали. Строй был очень растянут. Всю ночь телеграфный аппарат принимал переговоры между неприятельскими кораблями, находившимися вблизи нас и далекими.
На рассвете 15-го Мая увидели, что наш отряд состоит из броненосцев: «Николай», «Орел», «Апраксин», «Сенявин» и крейсера «Изумруд». Держась на левом траверзе «Николая», увидал у себя на левом траверзе дым одного судна, о чем сейчас же донес Адмиралу сигналом; не успел «Николай» ответить на наш сигнал, как дымов оказалось 4, о чем снова донес сигналом. Телеграф продолжал работать по прежнему между близкими и далекими судами. Число дымов неприятеля дошло до 7; одно из его судов типа «Сума» отделилось от прочих и подошло на ясную видимость, определяя наши силы; «Николай» и «Орел» прибавили ход, причем казалось, что «Орел» обгоняет «Николая». Приняв этот маневр за желание Адмирала, не принимая боя и не дав противникам собраться, дать судам возможность прорваться по способности и имея очень ограниченное количество угля, донес о последнем семафором, прося разрешения идти во Владивосток, прибавив одновременно ход. «Николай», замедлив ход, поднял сигнал: «останьтесь на прежнем месте», после чего я вступил на левый траверз Адмиралу. «Орел» вступил в кильватер Адмиралу и оба головные броненосца подождали догонявших «Сенявина» и «Апраксина».
Адмирал сигналом спросил эти броненосцы о состоянии их артиллерии, на что «Сенявин» ответил: «имею малые повреждения, скоро исправлю». Тогда Адмирал сделал сигнал: «Приготовиться к бою», склонился в сторону неприятеля, который, увидя этот маневр, тоже склонился влево и уходил не желая принять боя.
После отступления неприятеля, Адмирал лег па прежний курс; за кормою показались дымы; Адмирал семафором приказал осмотреть неприятельские суда. Переспросил какие именно; Адмирал ответил, что на левом траверзе.
Дал самый полный ход, положил на борт, пошел под кормою у концевого броненосца и подошел на ясную видимость неприятельских судов. Оказались: «Матсушима», «Акитсушима», «Хашидате», и «Итсукушима» и три малых крейсера — все в одном отряде; отдельно на левую раковину нашего строя — броненосный крейсер «Якумо».
Подошел на левый траверз Адмирала, и голосом доложил о виденном, перешел на свое место на правый траверз. Наши броненосцы шли 13-ти узловым ходом. Когда дымы, появившиеся сзади, стали приближаться, вновь получил приказание осмотреть и их. Положив лево на борт, повернул на приближающегося неприятеля, определил, что идут 4 броненосных и 2 бронепалубных крейсера; более приблизиться не мог, так как броненосный крейсер «Якумо» был на моем траверзе в 30 кабельтовах. Положив лево на борт, догнал наши суда, и подойдя к правому траверзу Адмирала доложил семафором о виденном. Адмирал спросил семафором видны ли русские суда и какие; ответил что не видел.
В это время оказалось, что слева, нам на пересечку курса идут крейсера: «Нанива» и «Такачихо», стараясь нам отрезать движение вперед; с левой же раковины показались все 4 неприятельских броненосца и с ними крейсера: «Нишин» и «Касуга». Крейсера «Нанива» и «Такачихо» повернули на обратный курс, видя, что у них не хватает преимущества в ходе, чтобы перерезать линию нашего курса. Вместо них выдвинулось 6 малых крейсеров, которые быстро стали приближаться к линии нашего курса. Из-под кормы, переходя на правую нашу, до сих пор свободную сторону, показались крейсера: «Ниитака», «Касаги» и «Читозе». Неприятель держался в расстоянии от 50 до 60 кабельтовых не открывая огня.
Когда неприятельские броненосцы вошли в промежуток между своими броненосными крейсерами и отрядом «Матсушима», все неприятельские силы начали уменьшать расстояние до нас. Положение обеих сторон показано на чертеже V.
В 10 час. 30 мин. Адмирал по международному своду поднял сигнал: «окружен» и затем, спустив кормовой флаг и подняв на его место международный вымпел, поднял сигнал: «сдача».
Как только разобрал последний сигнал, дал самый полный ход, решив ни в коем случае не сдаваться, а лучше, в случае невозможности уйти во Владивосток, разбиться на Японском берегу и взорвать крейсер. Неприятель, не разобрав сигнала Адмирала, открыл огонь. «Николай», не отвечая на огонь, пошел навстречу неприятелю, который вскоре прекратил огонь. По показаниям некоторых офицеров и команды, «Орел» отвечал некоторое время один на выстрелы, а прочие броненосцы, повернув влево, пошли на сближение с японским флотом не открывая огня. Замешательство, вызванное сдачей наших судов, отвлекло на первое время внимание неприятеля от меня и позволило несколько выдвинуться вперед.
Лег на SO, как на курс равно отводящий от крейсеров справа и слева.
Правые крейсера «Ниитака», «Касаги» и «Читозе» однако вскоре за мною погнались.
Во все время, пока наш аппарат принимал неприятельские телеграммы, перебивали их самой большой искрой; видя, что имею хотя и незначительное, но все же преимущество в ходе, стал с полдня склоняться на NО 43°.
В 2 часа дымы вдруг скрылись, будучи повидимому накрыты туманом, хотя у нас впереди тумана и не было.
Предполагая, что свободные в настоящее время 6 крейсеров, перерезавших линию курса нашего отряда, немедленно посланы искать меня по пути во Владивосток, что им значительно облегчалось тем, что я, будучи отжат погоней, находился ближе их к японскому берегу и южнее, решил продолжать идти на NО 43°.
Надтреснутая во время боя и теперь окончательно лопнувшая паровая магистраль, питающая все кормовые вспомогательные механизмы и в том числе рулевую машинку, заставила меня остановить рулевую машину и перейти на ручной штурвал. Ходу стадо 15 узлов вместо 20-ти.
До 6 час. лежал на курсе NО 43°; в 6 час. взял курс в точку, равно отстоящую от Владивостока и бухты Св. Владимира, решил дойти до 50 миль от берега и там, смотря по обстоятельствам, идти или на Владивосток, или на Владимир.
В 7 час. 30 мин. труба была снята и поставлен глухой фланец. На рулевую машинку и все кормовые вспомогательные механизмы работали только три котла 6-го кочегарного отделения. Хода не прибавлял, экономя уголь и прекратив дутье, дабы не выкидывало пламени из труб.
Течь холодильников, появившаяся во время боя 14 Мая сильно увеличилась, почему соленость в котлах и теплых ящиках сильно возрастала.
Воду тянуло особенно в правую машину, которую иногда приходилось доводить до 70-ти оборотов. При чистке топок вследствие сильного переутомления кочегаров, ход уменьшался до 13 узлов.
Вследствие бросания воды электрическое освещение временами потухало. Вся строевая команда занималась непрерывною перегрузкой угля из носовой угольной ямы в задние 5 и 6 кочегарки. Ночью освобождались только комендоры, стоящие бессменно у орудий. Снимали отовсюду дерево и жгли его в добавок к углю.
Таким образом дошли до φ 42° N и l 134° 50' О. В этой точке надо было решить куда идти: во Владивосток или Владимир.
Выбрал Владимир, а не Ольгу, считая последнюю, как наиболее значительный населенный пункт этого прибрежья, заминированною.
Когда старший механик доложил мне, что машина, благодаря просолившимся котлам, в таком состоянии, что можно дать больше 100 оборотов только с риском поломки, что угля остается 60 — 70 тонн, чтобы только дойти до порта, имея боя, которого я должен был неизбежно ожидать судя по энергии, с которой неприятель противоставил нашим 5 судам весь свой флот, решил идти во Владимир и там ожидать приказаний, поставив крейсер на шпринг, дабы дать возможность действовать по входу возможно большим числом орудий.
Лег на курс NО 40° ведущий в расстоянии 45 миль от берега. Этим курсом пролежал до φ 43° 22' N и l 130° 22' О.
Отсюда лег на NW 39°; придя на параллель входа в бухту Св. Владимира, в расстоянии 13 миль взял курс W; подходя ко входу в бухту в первом часу ночи и имея всего около 10 тонн угля, не имел возможности дождаться рассвета и принужден был входить. Так как необходимо было войти в сношение с Ольгою, где надеялся найти телеграфную станцию, решил войти в южную часть залива. В темноте и мгле придержался слишком близко к мысу Орехова и выскочил на конец гряды, идущей от этого мыса; при наступлении полной воды, пробовал сняться с мели, заведя верп и давая самый полный ход машинам; результата никакого. До следующей полной воды угля но хватило; обмер показал, что крейсер сидит всем корпусом до кормового орудия, будучи поднять против своего углубления 1½ фут.
Без посторонней помощи сняться возможности не представлялось. Ожидая ежеминутно появления неприятеля и имея возможность стрелять по направлению ко входу только двумя орудиями, свез команду на берег с оружием и необходимыми вещами и взорвал крейсер, дабы он, ушедший из состава сдавшегося неприятелю отряда, не достался ему все-таки в руки.
Со взрывом считал нужным торопиться, так как крейсер стоял на мели и о достаточно разрушительном действии принятых для взрыва мер впредь судить не мог и считал необходимым иметь время произвести последующие взрывы, в случае если бы первый оказался недостаточно разрушительным.
Мелкую артиллерию бросил в разных местах в море, как и замки и прицелы 120 м/м. пушек.
Пулеметы со всеми патронами свез в Ольгу.
Все секретные книги и карты сжег в топках.

Подписал: Капитан 2 р. Барон Ферзен.

#113 16.08.2010 15:36:51

vs18
Капитанъ I ранга
k1r
anna3 stas3b
Откуда: Харьков, Украина
Сообщений: 3745




Re: Действия флота. Документы. Отдел IV. 2-я Тихоокеанская эскадра. Книга третья. Бой 14 - 15 мая 1905 года.

Копия донесения Лейтенанта Максимова 4 с броненосца «Адмирал Ушаков».

Утром 12-го Мая сего года броненосец «Адмирал Ушаков» в числе прочих судов 2-й эскадры Тихого океана подходил к Седельным островам. После отсылки транспортов в Шанхай, под охраной вспомогательных крейсеров «Рион» и «Днепр», эскадра, находившаяся милях в 20 — 25 от вышеупомянутых островов, переменила порядок своего строя, 1-й и 2-й броненосные Отряды составили правую кильватерную колонну, а 3-й броненосный Отряд и крейсера — левую; оставшиеся при эскадре транспорты «Иртыш», «Анадырь» и «Корея» и спасательные пароходы «Русь» и «Свирь» шли между колоннами, там же держались и миноносцы, броненосец «Адмирал Ушаков» шел в кильватер броненосцу «Адмирал Сенявин», а за «Адмиралом Ушаковым» крейсер 1 ранга «Олег».
13-го Мая, после полдня, находясь милях в 60 — 80 к юго-востоку от острова Кельпарта, эскадра занималась эволюциями. В это время, приблизительно на норд-вест от эскадры показался неизвестный коммерческий пароход, корпус которого был виден довольно отчетливо, в продолжение некоторого времени.
По окончании эволюций «Адмирал Ушаков» занял свое место в левой кильватерной колонне и вся эскадра легла на курс, ведущий к Восточному Корейскому проливу; в это же время беспроволочный телеграф начал принимать непонятные знаки, которые разобрать на броненосце не могли.
14-го Мая сего года около 7-ми часов утра с правой стороны эскадры был открыт неприятельский крейсер 1 класса «Идзуми», который, находясь на большом расстоянии от нашей эскадры, продолжал идти все время в виду наших судов.
Около того же времени 2-й броненосный Отряд занял место в голове левой колонны; первый же броненосный Отряд остался в правой колонне. Транспорты шли за 1-м броненосным Отрядом. Между 10 и 11 часами утра, с левой стороны эскадры показался Отряд легких неприятельских крейсеров, которые, приблизившись к эскадре кабельтовов на 35 — 40, продолжали сохранять это расстояние.
Следуя первому боевому выстрелу, данному с броненосца «Князь Суворов», «Адмирал Ушаков» открыл огонь по неприятелю из всех 10-ти дюйм. и 2-х — 120 м/м. орудий левого борта, фугасными снарядами. Вскоре после открытия огня всеми судами левой колонны, неприятельские крейсера сразу изменили курс влево и вышли из под наших выстрелов, вследствие чего стрельба по ним была прекращена.
В полдень вся эскадра легла на курс норд-ост 23°, ведущий к выходу в Японское море. Около 1 ч. дня первый броненосный Отряд отошел вправо от левой колонны кабельтов. на 6 — 8; таким образом эскадра шла в двух колоннах, как бы уступом, так как последний броненосец правой колонны шел впереди головного корабля левой колонны.
Около 2-х часов дня были открыты главные силы неприятельского флота, состоявшие из 12-ти кораблей первого класса, которые шли на нашу эскадру, непродолжительное время в строе пеленга, затем перестроились одновременно в одну кильватерную колонну. Неприятельские главные силы, идя большим ходом, пересекли курс нашей эскадры с востока на запад; выйдя на левую сторону нашей левой кильватерной колонны, неприятельские суда последовательно повернули и легли на курс, медленно сходившийся с нашим, сохраняя свой строй кильватера.
В 2 ч. 10 м. был сделан боевой выстрел с флагманского броненосца «Князь Суворов», который и послужил сигналом к началу общего боя; «Адмирал Ушаков», выбирая себе противников, открыл огонь из орудий.
К началу боя транспорты, охраняемые Отрядом крейсеров отошли на юго-восток от эскадры. Неприятельский огонь был направлен главным образом на головные корабли наших колонн.
Вскоре после начала боя головной корабль левой колонны броненосец «Ослябя» был сильно поврежден и вышел из боевой линий вправо. 4 броненосца правой колонны изменили курс влево и заняли место в голове левой колонны, вследствие чего вся наша эскадра оказалась выстроенной в одну кильватерную линию, имея головным кораблем броненосец «Князь Суворов» и концевым «Адмирал Ушаков».
Спустя некоторое время флагманский броненосец «Князь Суворов», значительно поврежденный неприятельскими выстрелами, вышел из строя в сторону неприятеля, где и оставался продолжительное время под сильным сосредоточенным огнем неприятельских судов, весь охваченный огромным пожаром и неподвижный. Головным кораблем нашей эскадры стал броненосец «Император Александр III». Все это время наши транспорты, охраняемые крейсерским Отрядом, находились под непосредственным огнем легких неприятельских крейсеров. В 3 ч. 10 м. броненосец «Ослябя», все время сильно обстреливаемый неприятелем, не справившись с образовавшимся креном, перевернулся на левый борт и утонул.
Около того же времени был выведен из строя вспомогательный крейсер «Урал», а крейсер «Жемчуг» был замечен с поднятым сигналом о помощи.
Вскоре броненосец «Император Александр III», имея сильный пожар и крен, также вышел из боевой линии; ведущим кораблем остался броненосец «Бородино».
Около 5-ти час. дня был замечен броненосец «Князь Суворов» без мачт, без труб, весь в дыму, шедший к нашей эскадре. Вскоре после этого был окончательно потоплен вспомогательный крейсер «Урал». Третий броненосный Отряд, теснимый с севера главными силами неприятеля, повернул на юг и в строе фронта пошел по направлению легких неприятельских крейсеров и обстреливал их усиленным огнем, чем на некоторое время отвлек их от нападения на наши транспорты; в то же время «Адмирал Ушаков» получил две пробоины от снарядов в носовой части броненосца, одна вскоре после другой. Первая из пробоин диаметром около 3 фут. была на ватер-линии, а вторая выше ватер-линии под носовой башней. Снарядом, прошедшим жилую палубу было убито 4, тяжело ранено — также 4 нижних чина; один из тяжело раненых скончался на перевязочном пункте вскоре после переноски его туда; другой снаряд попал в броню кормовой башни, не пробил ее, разорвался и осыпавшимися осколками пробило спардек и повредило палубу; трубы броненосца были пробиты осколками во многих местах.
От первой пробоины было затоплено носовое отделение выше жилой палубы до 10 шпангоута, вследствие чего броненосец сел носом, и несмотря на полное число оборотов машины, не мог развивать прежнего хода, а также стал очень плохо слушаться руля. За невозможностью подвести пластырь под эту пробоину, без прекращения огня 2-х 10" орудий носовой башни и за недостатком водоотливных средств из этого отделения, оно оставалось затопленным; вторая пробоина выше ватер-линии была заделана судовыми средствам и только в весьма незначительном количестве пропускала воду.
Около того-же времени на одном из контр-миноносцев был поднят сигнал: «Адмирал передает командование эскадрой Адмиралу Небогатову».
Около 5-ти час. 30 м. дня броненосец «Император Александр III-й» все время сильно обстреливаемый неприятелем, перевернулся и кузов его еще долгое время держался на поверхности воды. Около 7-ми час. вечера броненосец «Бородино», продолжавший быть головным кораблем, вдруг окутался белым дымом, перевернулся и утонул; тогда на броненосце «Император Николай I» был поднят сигнал: «курс норд-ость23°, следовать за мною». Оставшиеся суда, за исключением крейсеров, выстроились в кильватерную линию; головным кораблем был броненосец «Император Николай I», за ним шли, по порядку, бронсносцы: «Орел», «Адмирал Ушаков», «Адмирал Сенявин», «Генерал-Адмирал Граф Апраксин», «Сисой Великий», «Наварин» и «Нахимов». Весь этот отряд, до наступления темноты шел на юго-запад.
Еще до захода солнца с трех сторон показались многочисленные отряды неприятельских миноносцев, вследствие чего на броненосце приготовились к отражению минных атак.
Около 8-ми час. вечера все суда, следуя движению головного корабля, последовательно изменили курс и легли на норд-ость 23°; на броненосце «Адмирал Ушаков» соблюдалась полнейшая темнота во избежание минных атак.
Около 9-ти часов вечера выяснилось, что броненосец не мог держать эскадренного хода вследствие дифферента на нос; следовавшие за ним броненосцы «Адмирал Сенявин» и «Генерал-Адмирал Апраксин» последовательно обошли «Адмирала Ушакова» и около 11-ти час. вечера весь впереди шедший Отряд скрылся из виду.
В полночь Командир собрал на совещание всех старших офицеров броненосца и изложил им настоящее положение судна. По обсуждении этого положения, единогласно было решено продолжать идти тем-же, показанным Адмиралом, курсом норд-ост 23° до рассвета, всеми силами стараясь догнать ушедший вперед Отряд Адмирала Небогатова; если-же это не удастся, то попытаться самостоятельно прорваться во Владивосток.
В это время атаки миноносцев уже прекратились и лишь издали были слышны звуки затихавшей орудийной стрельбы. Ночью было определено место броненосца по звездным наблюдениям и до рассвета он продолжал идти прежним курсом норд-ост 23°.
15 Мая, с рассветом, справа по носу показался дым 4-х судов, корпуса которых были едва видны сквозь легкую дымку утренней мглы.
Предполагая, что это были суда нашего Отряда, броненосец взял курс на них; но расстояние между броненосцем и Отрядом не уменьшалось; за дальностью расстояния дать знать о себе сигналом было нельзя, беспроволочный-же телеграф был уничтожен во время дневного боя 14-го Мая.
Около 5-ти час. утра слева и впереди траверза был замечен дым и через ½ часа ясно обозначились силуэты кораблей неприятельского Отряда, состоявшего из броненосцев 2-го класса «Чин-иен», «Фузо», «Матцушима», «Итцукушима» и «Хашидате»; этот Отряд шел на пересечку «Адмиралу Ушакову». Видя, что соединение с Отрядом Небогатова стало невозможным, броненосец «Адмирал Ушаков» изменил курс на ост, вследствие чего оба Отряда стали скрываться. Около 6-ти час. утра с правой стороны и сзади показался дым, принадлежавший, как вскоре и выяснилось, неприятельскому разведчику, быстроходному крейсеру «Читозе» и эскадренному миноносцу, которые быстро приближались к броненосцу; на броненосце «Адмирал Ушаков» пробили тревогу и приготовились к бою, но крейсер «Читозе», перестав сближаться с броненосцем, шел некоторое время одним курсом с «Адмиралом Ушаковым», а затем пошел к виденному раньше неприятельскому Отряду. Около 10-ти час. утра изменили курс на север, рассчитывая идти самостоятельно во Владивосток. После этого еще несколько раз приходилось менять курс в зависимости от появления на горизонте неприятельских Отрядов. Около 3½ час. дня справа по носу показался Отряд неприятельских судов, состоящий из броненосцев и броненосных крейсеров 1-го класса, вследствие чего «Адмирал Ушаков» изменил курс, с расчетом уйти от Отряда, который начал скрываться из виду, но вскоре было замечено, что два судна отделились от Отряда и пошли к броненосцу, который продолжал идти прежним курсом; пробили тревогу и приготовились к бою. Около 4 ч. 30 м. дня эти суда, оказавшиеся бронированными крейсерами 1-го класса «Ивате», под флагом Контр-Адмирала Симамуры, и «Якумо», подошли на расстояние 70 каб. от броненосца; на головном крейсере был поднят сигнал по международному Своду: «Советую Вам сдать Ваш корабль» и еще какое-то продолжение сигнала. Как только была разобрана первая часть сигнала, Командир приказал открыть огонь из 10 орудий и батарей, говоря, что «продолжение сигнала нам знать не надо».
Первые снаряды давали недолеты, вследствие чего «Адмирал Ушаков» несколько раз старался сблизиться с неприятелем, но последний, имея большое преимущество в ходе и поворотливости, продолжал удерживать выгодное для себя положение как по расстоянию, так и относительно освещения солнцем.
После первых четырех выстрелов гидравлическая горизонтальная наводка носовой башни перестала действовать; продолжали вращать башню ручным приводом, отчего стрельба из носовой башни стала медленнее; кормовая башня все время продолжала стрельбу. Огонь же батареи приходилось временами совершенно прекращать в виду полной его бесполезности, так как дистанция боя далеко превышала дальность стрельбы 120 м/м. пушек. Кроме этого минут чрез 15 — 20 после начала боя было разбито правое носовое 120 м/м. орудие ,и несколькими последовательно попавшими в батарею снарядами произведен взрыв трех беседок с 120 м/м патронами и начался сильный пожар; этими-же снарядами и взрывом беседок были произведены значительные разрушения на правой стороне батареи. В это время сосредоточенный огонь обоих неприятельских крейсеров стал в высшей степени метким и действительным; от взрыва снаряда в жилой палубе загорелась обшивка борта и рундуки.
Таким образом в течение получасового боя броненосцем были получены нижеследующие значительные повреждения: большая пробоина о 8" снаряда на ватер-линии под носовой башнею, такая-же пробоина под кают-компанией и несколько более или менее значительных повреждений по всему правому борту; броненосец быстро накренился на правый борт настолько сильно, что стрельба из башен стала недействительна вследствие затрудненного вращения башен и недолета снарядов.
При таких условиях, Командир, видя полную бесполезность дальнейшей стрельбы и использовав почти всю боевую способность броненосца, приказал потопить корабль; были открыты кингстоны; затоплены бомбовые погреба и подорваны циркуляционные помпы в машинном отделении; машины были застопорены и команде было приказано выходить наверх и спасаться, пользуясь имевшимися под руками спасательными средствами; шлюпки были все избиты снарядами и осколками, так что ими пользоваться не пришлось, раненые были вынесены наверх. Через несколько минут «Адмирал Ушаков» лег на правый борт, перевернулся и пошел ко дну, до последней минуты расстреливаемый столь-же жестоким огнем, приблизившегося неприятеля.
Погибли: Командир броненосца, Капитан 1 ранга Владимир Миклуха, старший офицер, Капитан 2 ранга Александр Мусатов, минный офицер — Лейтенант Борис Жданов, Поручик Корпуса Инженер Механиков флота — Трубицын, Прапорщик запаса флота по морской части — Мануил Зорич, комиссар Петр Михеев, машинные кондукторы — Морунов и Федоров и минно-артиллерийский содержатель кондуктор Звягин и 83 человека команды. Оставшиеся живыми офицеры и команда броненосца «Адмирал Ушаков» были подобраны из воды шлюпками подошедших неприятельских крейсеров, через 2½ часа после гибели броненосца.
Старший судовой механик броненосца Капитан Федор Яковлев и кочегар Хлымов умерли от паралича сердца на крейсере «Ивате», на котором тела их были доставлены в Сасебо для погребения.
За два дня сражения было выпущено снарядов: десяти дюйм. около 230 и 120 м/м. — около 460, которые распределялись следующим образом: 14-го Мая было израсходовано снарядов 10" около 200 и 120 м/м. — около 400 и 15-го Мая— 10" —около 30 и 120 м/м. около 60-ти. Полный боевой запас броненосца был нижеследующий:
10" снарядов около  220 фугасных.
                                40 бронебойных.
                                40 сегментных.
Итого                        300.
120 м/м. всего около  650.
Таким образом к концу боя оставалось неиспользованными всего около 70-ти 10" бронебойных и сегментных и около 190 — 120 м/м.
Дневной бой 14-го Мая велся на небольшом сравнительно пространстве; все суда нашей эскадры последовательно описывали коордонаты, меняя не только курсы, но и расстояния, что значительно затрудняло наводку орудий броненосца и без сомнения имело большое влияние на результаты нашей стрельбы; это только отчасти можно объяснить нежеланием бросить на произвол судьбы наши транспорты, около которых и происходил бой почти все время.
Заканчивая настоящее донесение, считаю необходимым засвидетельствовать о самоотверженном исполнении своего долга службы офицерами и командой «Адмирала Ушакова», поведение которых во время боев 14-го и 15-го Мая было отличное; каждый из них исполнял свои обязанности, находясь на своих местах до конца боя. Не могу не упомянуть о часовом под флагом строевом квартирмейстере Прокоповиче, который в течение всего дневного боя, 14-го Мая, не покидал своего места на спардеке; когда был сбит гафель с флагом, он сейчас-же поднял его сам на ноке-рея; по окончании дневного боя он вступил на вахту, будучи совершенно оглушенным неприятельскими снарядами и стрельбою. На следующий день, по пробитии боевой тревоги, он опять занял свой пост и оставался на нем до конца, где и был убит попавшим в него снарядом.
Место гибели броненосца «Адмирал Ушаков» — Японское море, широта 37° северная и долгота —133° 30 м. восточн. от Гринвича.

Подписал: Лейтенант Максимов 4-й.

#114 19.08.2010 19:22:01

vs18
Капитанъ I ранга
k1r
anna3 stas3b
Откуда: Харьков, Украина
Сообщений: 3745




Re: Действия флота. Документы. Отдел IV. 2-я Тихоокеанская эскадра. Книга третья. Бой 14 - 15 мая 1905 года.

1

Копия рапорта в Главный Морской Штаб старшего Офицера эскадренного броненосца «Орел», от 1 Февраля 1906 года № 195.

С рассветом 14 Мая 1905 г., идя в составе 2-й Тихоокеанской эскадры, вступили в Цусимский пролив. Эскадра шла двумя кильватерными колоннами. Первую колонну составляли: эскадрен. броненосцы «Князь Суворов», под флагом Вице-Адмирала Рожественского, «Император Александр III», «Бородино», «Орел», «Ослябя» (под флагом Контр-Адмирала Фелькерзама), «Сисой Великий», «Наварин» и броненосный крейсер «Адмирал Нахимов». Левую колонну составляли броненосцы «Император Николай I», под флагом Контр-Адмирала Небогатова, «Генер. Адмирал Апраксин», «Адмирал Сенявин», «Адмирал Ушаков» и крейсера «Олег», под флагом Контр-Адмирала Энквиста, «Аврора», «Дмитрий Донской», «Владимир Мономах»; разведочный отряд, состоявший из крейсеров «Светлана», «Урал» и «Алмаз», шел впереди эскадры кабельт. на 15; крейсера «Жемчуг» и «Изумруд» — справа и слева, а транспорты «Анадырь», «Иртыш», «Камчатка», «Корея», «Свирь» и «Русь» — между колоннами. Миноносцы держались вблизи флагманских судов; плавучие госпитали «Орел» и «Кострома» — позади эскадры кабельтов. в 30.
Погода была ясная, но густая мгла покрывала горизонт, уменьшая его видимость до 6 миль. Ветер был зюйд-вест 4 и волнение около 3 — 4 бал. Ход эскадры был 9 узлов.
Около 5-ти часов утра справа по носу показался коммерческий пароход, шедший на сближение с эскадрой, но подойдя кабельтов. на 40, он повернул вправо и скрылся по мгле.
Около 6 ч. 45 м. справа, позади траверза, показался неприятельский крейсер, по силуэту схожий с «Идзуми», легший на параллельный нам курс, в расстоянии 55 — 60 кабельтовых.
На аппарате беспроволочного телеграфа продолжали получаться еще с предыдущего вечера знаки.
Около 7 ч. 30 м., по сигналу Адмирала, орудия правого, борта и кормовую 12-ти дюймовую башню стали наводить в «Идзуми».
Около 8-ми час. разведочный отряд, шедший впереди эскадры, по сигналу Адмирала, перешел в тыл ее.
Около 9 ч. 45 м. слева, впереди траверза, в расстоянии около 70 кабельт., показались неприятельские суда: «Матсушима», «Итсукушима», «Хашидате» и «Чин-иен», шедшие параллельным курсом, обгоняя эскадру.
Была пробита боевая тревога и орудия левого борта и носовую 12 дюймовую башню стали наводить на них, когда их силуэты вырисовывались из мглы.
По сигналу Адмирала, правая колонна броненосцев увеличила ход с 9 до 11 узлов.
Около 11 час. было дано команде вино и обед.
Обедали повахтенно, на своих местах, по боевому расписанию. Около этого времени слева, позади траверза, кабельтов. в 50 — 60 показались неприятельские крейсера, по силуэту схожие с «Касаги», «Читозе», «Нитака» и «Цусима». В это время «Матсушима», «Итсукушима», «Хашидате» и «Чин-иен» были едва видны во мгле, на левом крамболе, кабельтов. в 70-ти.
Правая колонна, по сигналу Адмирала, повернула на два румба влево, чтобы вступить в голову левой колонне.
В 11 ч. 15 м. из левой средней 6-ти дюймов. башни броненосца «Орел» был произведен нечаянный выстрел по «Касаги», бывшему в расстоянии 39 кабельтов., позади левого траверза. «Ослябя» и суда левой колонны тоже открыли огонь. Неприятель стал отвечать. Пристрелка длилась около 8 – 10 минут. С нашей стороны не заметили попаданий, но и неприятельские снаряды ложились недолетами и перелетами, не причиняя нам вреда.
Около 11 ч. 25 м. неприятельские крейсера повернули влево и отошли на расстояние более 60 кабельтов.
С эскадры прекратили огонь по сигналу Адмирала: «Не бросать даром снарядов». На «Орле» пробили отбой и команда продолжала обедать. Было отдано распоряжение: «в отдых спать около своих мест по боевому расписанию».
Около 11 ч. 30 м. правая колонна повернула вправо на два румба и легла на прежний курс.
Левая колонна вступила в кильватер правой; «Жемчуг», «Изумруд» и I отделение миноносцев выстроились в кильватерной колонне, справа от 1-го броненосного отряда, II отделение миноносцев шло у транспортов. Крейсерский отряд охранял их слева, а разведчики — с тылу.
В полдень, по сигналу Адмирала, изменили курс и легли на норд-ост 23°. На вахту вступили: вахтенный начальник – Лейтенант Славинский и вахтенный офицер – Мичман Щербачев. Управление шло из боевой рубки.
В 12 ч. 20 м. дня Адмирал поднял сигнал: «1-му и 2-му броненосным отрядам повернуть последовательно на 8 румб. вправо». «Иметь 11 узлов ходу». 1-й броненосный отряд, следуя движению флагманского корабля «Князь Суворов», стал поворачивать последовательно на 8 румб. вправо.
В 12 ч. 25 м. Адмирал поднял сигнал: «2-му броненосному отряду», «отменительный».
В 12 ч. 30 м. сигнал Адмирала: «1-му броненосному отряду повернуть последовательно на 8 румб. влево».
Около 12 ч. 40 м. 1-й броненосный отряд выстроился отдельной кильватерной колонной, в расстоянии около 15 кабельтов. от 2-го и 3-го броненосных и крейсерского отрядов и лег на прежний курс норд-ост 23°.
В 1 час будили команду, дали чай.
В 1 ч. 20 м. сигнал Адмирала «Иметь 9 узл. ходу». В это время броненосец «Орел» пришел на траверз «Ослябя»; расстояние между ними было около 15 кабельтов.
Около 1 ч. 30 м. из мглы, справа по носу кабельтов. в 60—70, показались главные силы неприятельского флота, шедшие на пересечку нашего курса в одной кильватерной колонне. Головным шел «Миказа», за ним броненосцы: «Фуджи», «Шикишима», «Асахи», броненосные крейсера: «Касуга», «Нисин»; потом на некотором расстоянии: «Ивате», «Идзуми», «Асама», «Токива», «Якумо» и «Адзума».
Пробили боевую тревогу. С «Кн. Суворова» подняли сигнал: «Иметь 11 узл. Ходу» — и передали семафором по линии: «Иметь 68 оборотов».
1-й броненосный отряд стал поворачивать влево, чтобы выстроиться впереди левой колонны в одну линию с ней. В 1 ч. 32 м. на броненосце «Орел» люди заняли свои места по 1 боевому расписанию:
В боевой рубке находились:
Командир — Капитан 1 ранга Юнг.
Старший офицер — Капитан 2 ранга Шведе.
Старший мин. офиц. — Лейтенант Никонов.
Старший Арт. офиц. — Лейтенант Шамшев.
Старший Штурм. офиц. — Лейтенант Саткевич.
Младший Штурм. офиц. — Лейтенаит Ларионов.
Рулев. старшина боцманмат Копылов,
Рулевой матрос Кудряшев – на руле.
Сигнальный старшина Зефиров (при разборе сигналов).
Строев. квартирмейстер Колесов (у машин. телеграфов).
Квартирмейст. — гальванер. Богородский (у боевых указат.).
Матрос-гальванер Костылев (тоже).
Матрос 1 ст. Назаров (боевой ординарец командира).
Писарь 1 ст. Солнышков (у переговорн. труб).
Матрос дальномерщик Валовский.
В Центральном посту:
Ревизор Лейтенант Бурнашев.
Трюмный механик Поручик Румс.
Командиры групп были:
1-й — Лейтенант Гирс (2-й артил. офицер — правая носов. 6 дюйм. башня).
2-й — Лейтенант Славинский (вахтен. нач.—левая носов. 6 дюйм. башня).
3-й — Мичман Бубнов (вахтен. офиц. — правая кормов. 6 дюйм. башня).
4-й — Лейтенант Рюмин (3-й артил. офицер — левая корм. 6 дюйм. башня).
В 12-ти дюймов. носов. башне — Лейтенант Павлинов (вахтенный начальник) и Артиллерийск. кондуктор Расторгуев.
В правой средней 6 дюймов. Башне — Артиллер. кондуктор Панцырев.
В левой средней 6 дюймов. башне—Артиллер. квартирмейст. Волжанин.
В носовом 75 м/м. каземате — Мичман Шупинский.
В средней правой 75 м/м. батарее — Мичман Сакеллари.
В средней левой 75 м/м. батарее — Мичман князь Туманов.
В кормовом 75 м/м. каземате — Прапорщик по морской части Андреев-Калмыков.
Командир 47-ми м/м. артиллерии кормов. мост.—Мичыан Карпов (вахтен. офицер) находился с прислугой 47 м/м. орудий за прикрытием в жилой палубе.
У подводных минных аппаратов — Младший мин. офицер — Лейтенант Модзалевский и Минный механик — Поручик Можжухин.
В правой машине — Старший механик —Полковник Парфенов и Прапорщик по механич. части Леончуков.
В левой машине — Помощник Старшего механика – Штабс-Капитан Скляревский.
В носовой кочегарке — Вахтен. механик — Поручик Русанов.
В кормовой кочегарке — Прапорщик по механич. части — Антипин.
В операционном пункте — Старший доктор Надворн. Советн. Макаров. Младший доктор Титулярн. Советн. Авроров. Флагманский обер-аудитор Титулярн. Советн. Добровольский. Корабельн. инженер Младш. Помощ. судостроителя Костенко. Судовой священник отец Паисий.
Неприятель, пересекая наш курс, начал склоняться влево, как бы желая вступить в бой на контр-курсах. За броненосными крейсерами показались легкие неприятельские крейсера, идущие отдельно от неприятельской колонны главных сил.
На «Суворове» подняли сигнал: «2-му броненосному отряду вступить в кильватер 1-му броненосному отряду».
Наши крейсера, транспорты, 2-е отделение миноносцев и плавучие госпитали склонились вправо, чтобы укрыться за нашей колонной главных сил.
В 1 ч. 50 м. с «Кн. Суворова» бил открыть огонь и поднят сигнал: «I». Вслед затем, почти одновременно, открыли огонь: «Ослябя», «Император Александр III», «Бородино» и «Орел» и остальные суда нашей колонны. Из левой 6-ти дюймовой носовой башни «Орла» была начата пристрелка по «Миказа» (согласно сигнала Адмирала «I» так как цифра «I» значила стрелять по первому судну в неприятельской колонне).
Расстояние до «Миказа» было около 50 кабельтов. В это время неприятельская колонна, следуя за «Миказа», начала приблизительно на траверзе «Ослябя», поворачивать, последовательно влево (на нас) и ложиться на параллельный, немного сближающийся, курс. Неприятель стал отвечать, причем огонь был сосредоточен им на «Ослябя», шедшим головным левой колонны.
«Кн. Суворов», не дойдя немного до линии курса левой колонны, повернул вправо и лег на прежний курс норд-ост 23°. «Ослябя» же и вся левая колонна, уменьшивши ход до самого малого, чтобы пропустить 1-й броненосный отряд, стали склоняться вправо вступая ему в кильватер.
Около 2-х час. эскадра выровнялась в одну кильватерную колонну, а главные силы неприятеля, в составе 4-х броненосцев и 8-ми броненосн. крейсеров, легшие в одной кильватерной колонне на параллельный нам курс, стали обгонять нас, благодаря своему преимуществу в ходе (наша колонна шла со средней скоростью 9 — 10 узл., а неприятель — 16 узл.). Броненосцы неприятеля сосредоточили весь огонь на «Кн. Суворове», а броненосные крейсера, идя в кильватер своим броненосцам, расстреливали «Ослябя».
Когда броненосец «Ослябя» вступил в кильватер «Орлу», то у него уже было несколько пробоин в носу и начался пожар на обвалившемся носовом мостике,
Так как «Миказа» находился значительно впереди траверза «Орда», почти на его левую крамболу и орудия 4-й группы не могли стрелять по нем, а дистанция, колебавшаяся между 50 — 55 кабел. была слишком велика для действия 75-ти м/м. орудий, то из боевой рубки было отдано приказание 4-й группе и 75 м/м. артиллерии действовать самостоятельно по ближайшему судну неприятеля; таковым был броненосный крейсер типа «Ивате», шедший почти на нашем траверзе в расстоянии 32 кабельтов. Пристрелка была начата командиром 4-й группы — 3-м артил. офицером Лейтенантом Рюминым, из левой кормовой 6-ти дюймов. башни. После того, как было определено расстояние и выяснена поправка целика, открыла огонь и кормовая 12-ти дюймов. башня. Около 2 ч. 5 м. «Кн. Суворов» повернул приблизительно на 2 румба вправо, но в 2 ч. 10 м. снова повернул влево и лег на прежний курс, сильно страдая от огня неприятеля, также как и «Ослябя», носовая часть которого была сильно разрушена. За этот промежуток времени в «Орла» было много попаданий. Один снаряд попал в ростры, разбил шлюпки, но пожара не произвел, другой попал в носовой мостик, несколько снарядов попали в поясную броню, не пробив ее. В носовой 75 м/м. каземат чрез полупортики попали, один за другим, два снаряда крупного калибра, вероятно 8-ми дюймов., приведшие в негодность оба 75 м/м. орудия левого борта, а часть осколков, пролетев через дверь, в продольной броневой переборке, вывела из строя 75 м/м. орудие № 18 правого борта. Осколками этих снарядов были убиты: Командир каземата — Мичман Андрей Шупинский и 8 нижних чина и выведена из строя вся прислуга левого борта, тогда же снарядом большого калибра попало в 3 дюйм. броню под передним полупортиком с левого борта, — от этого попадания выплавило броню на 1 дюйм. в глубину, покрыв выбоину окалиной бронзового цвета. Расплавленная броня, стекая вниз, образовала несколько стальных сосулек, висевших в просвете полупортика.
Около 2 ч. 20 м. старший артиллерийский офицер доложил Командиру, что пристрелка по «Миказа» безрезультатна, так как по нему стреляли одновременно все четыре броненосца 1-го отряда и в массе всплесков, поднимавшихся непрерывно у его борта, невозможно было отличить всплески своих снарядов.
Поэтому корректировать стрельбу не представлялось возможности, тем более, что на такой дистанции во мгле всплески наших недолетов были видны очень плохо, перелетов же, благодаря незначительной высоте всплеска за корпусом неприятельского судна, не было совсем видно, равно как и попаданий, так как наши снаряды рвались пройдя легкий борт. Дальномеры же, благодаря мгле, дыму от разрыва неприятельских снарядов и пожаров на передних мателотах, и сотрясениям от попаданий и своих выстрелов, давали на такой дистанции очень неточные показания.
Судя по тому, что почти все всплески не отклонялись ни в ту, ни в другую сторону, можно было заключить, что целик взять хороший. В виду всего вышеуказанного Командир разрешил перенести огонь на броненосный крейсер типа «Ивате», по которому уже действовала 4-я группа и 75-ти м/м. артиллерия; расстояние до него было около 34 кабельтов., направление — впереди траверза.
Сперва по нем произвела пристрелку левая носовая 6-ти дюймовая башня, а потом открыла огонь вся 2-я группа.
Около этого же времени, т. е. 2 ч. 20 м. броненосец «Ослябя», сильно поврежденный, с разбитою носовою частью, с выведенной, повидимому, носовою 10-ти дюймов. башнею и носовым 6-ти дюйм. казематом, севши носом по канатные клюзы, с креном около 12° на левый борт и пожаром в рострах, вышел вправо из строя; почти одновременно с этим «Бородино» тоже выкатился вправо. Таким образом «Ослябя», «Бородино» и «Орел» почти состворились и неприятель немедленно сосредоточил сильный огонь по этим трем судам. «Орел» отвечал всем левым бортом. «Бородино» тоже продолжал стрелять го своей кормовой 12 дюйм. башни через ют «Орла».
В это время неприятельская эскадра, сильно обогнав нас, начала склоняться вправо, нажимая на голову нашей колонны. Около 2 ч. 25 «Кн. Суворов», сильно подбитый, начал поворачивать вправо и вышел из строя, описав циркуляцию около 16 румб. Броненосец «Император Александр III», следовавший за ним в кильватер, увидев, что флагманский корабль не может управляться, лег почти на ост и, оставшись головным, повел нашу колонну, а «Бородино», оправившись вступил в свое место в кильватер «Императору Александру III». В кильватер «Орлу», после выхода из строя подбитого броненосца «Ослябя», вступил «Сисой Великий».
Сосредоточив свой огонь на крейсере типа «Ивате», мы видимо нанесли ему некоторые повреждения: 12 дюймов. снаряд из кормовой башни разорвался вблизи боевой его рубки и произвел пожар; другой снаряд разорвался в борту, между трубами. Крейсер стал, после этого, отходить влево и увеличил до нас дистанцию до 70 каб.
После выхода из строя броненосцев: «Кн. Суворов» и «Ослябя», огонь неприятеля был сосредоточен на броненосцах «Им. Александр III» и «Орел». Неприятель пристреливался 2 — 3-мя снарядами, — остальные были попадания. Его пристрелочные снаряды рвались при прикосновении к воде, поднимая громадный столб около 35 фут воды и черного дыма. При попадании же они рвались даже об легкий борт ярким пламенем с кольцом густого черного дыма. Другие же снаряды неприятеля, повидимому начиненные «шимозой», рвались тоже очень легко, — желто-бурным дымом; разрушения, производимые ими, были очень велики; осколков рвавшиеся снаряды давали массу, но очень мелких. Последние снаряды, при взрыве, давали страшно высокую температуру, и, если поблизости разрывавшегося снаряда находилось хотя самое незначительное количество горючего материала, то мгновенно вспыхивал пожар. Газы, получавшиеся от взрыва этих снарядов, вызывали усталость, тошноту и рвоту, а у находившихся вблизи, газы эти вызывали потерю сознания.
Около 2 ч. 40 м. эскадрен. броненосец «Император Александр III», сильно избитый, с пожаром на шканцах, вышел из строя. Броненосец «Орел» прошел от него в очень близком расстоянии; мы видели в легком борту его большие пробоины. Краска вокруг пробоин обгорела, так, что видно было грунтовку борта суриком. Справившись «Император Александр III» снова вступил в строй, в кильватер броненосцу «Сисой Великий» или «Наварину».
Головным остался «Бородино», который до тех пор, повидимому, не имел особых повреждений; он продолжал вести эскадру в остовом направлении, описывая все время небольшие коордонаты вправо и влево, чтобы не давать возможности неприятелю пристреливаться.
Неприятельская же колонна, сильно обгоняя нас, склонялась в зюйд-остовую четверть нажимая на голову нашей колонны.
Видя это, около 2 ч. 50 м. броненосец «Бородино» сделал попытку прорвать тыл неприятельской эскадры; повернув на 8 румб. он лег на норд, остальные все суда нашей колонны тоже последовательно стали поворачивать на норд, так что бой перешел на правый борт.
До хвостового в неприятельской колонне — крейсера «Адзума» — было около 30 кабельтов.
Видя наш маневр, неприятельские броненосцы около 2 ч. 55 м. повернули все вдруг вправо на 16 румб. и, имея броненосный крейсер «Нисин» головным, легли на обратный курс, приблизительно вест-норд-вест. Броненосные крейсера последовали примеру своих броненосцев и тоже повернули все вдруг на 16 румб. вправо, причем «Адзума» вступил в кильватер «Миказа», шедшему хвостовым в линии броненосцев.
Броненосец «Бородино», положивши руля, стал склоняться вправо, ложась почти на ост-зюйд-ост. Таким образом мы разошлись с неприятелем левым бортом контр-курсами, в расстоянии 27 кабельтов.
С «Орла» был открыт учащенный огонь, бронебойными снарядами, по крейсеру «Нисин», ведшему неприятельскую колонну.
Разойдясь с неприятелем, мы продолжали склоняться вправо и легли почти на зюйд-ост.
С самого начала боя определение расстояний крайне затруднялось мглистостью горизонта и дымом, стлавшимся как от неприятельских, так и от наших судов, а также от горевших наших головных кораблей.
Окраска судов неприятеля в серооливковый цвет также затрудняла прицеливание, так как корпуса их кораблей сливались с фоном, на котором они были видны, — а оптические прицелы требуют много света. Между тем наши суда ясно обозначались, даже в дыму, своими черными корпусами, желтыми трубами и их черными верхними полосами. Для определения расстояний имелось всего 2 дальномера Барра-Струда, из которых один был в боевой рубке, другой на нижнем кормовом мостике. В дальномерах чувствовался большой недостаток, особенно когда пришлось раздвоить огонь артиллерии, потому что головной неприятельский корабль оказался вне обстрела кормовой группы. Так как все время расстояния были больше 30 кабельт. и доходили до 50 — 55, то точность показаний дальномеров была очень не высокая. Дальномеры Люжоля для этих дистанций не годились совсем.
Тактика неприятеля все время заключалась в том, что он, имея преимущество хода, шел параллельным курсом, но сближаясь более, чем на 30 кабельтов. и действуя исключительно фугасными снарядами, крайне легко взрывающимися, благодаря чувствительным ударным приспособлениям и обладающими большой разрушительной силой. Неприятель не раз пользовался своим полным ходом, доходившим до 16-ти узлов у всей колонны, судя по тому, как он обгонял нашу колонну, шедшую 9 узлов.
Броненосцы неприятеля шли впереди нашего головного, 4-й из них — по траверзу «Кн. Суворова». Таким образом они легко сосредоточивали огонь главной эскадры на нашем флагманском корабле, имея его как-бы в центре окружности и обходя его по обхватывающей кривой более высоким ходом, когда он начинал склоняться в сторону, противоположную неприятелю.
Неприятельские суда, сосредоточивая огонь на наших головных, все отстояли от них почти на одно расстояние, а наши хвостовые не были в состоянии, из за дальности расстояний, поддерживать своих головных.
Отряд неприятельских броненосных крейсеров держался той же тактики относительно второго нашего флагманского корабля «Ослябя», а когда он вышел из строя, то огонь был перенесен на броненосец «Орел».
Все главные силы неприятеля, в составе 12-ти кораблей, сосредоточили весь свой огонь только на пяти наших лучших броненосцах, шедших в голове эскадры, выделив из них особенно два флагманских броненосца. Сам же неприятель занял такое положение, что наши хвостовые корабли сначала не принимали существенного участия в бою. Неприятель сумел сконцентрировать все свои силы на главной части нашей эскадры все линии главного боя. Его броненосцы постоянно стремились резать нос нашего головного, отжимая его таким образом вправо и в то же время этим маневром они скрывались от нашей колонны, прикрываясь нашими же передними мателотами, благодаря чему кормовая артиллерия наших броненосцев все время оказывалась вне угла обстрела по передним кораблям неприятеля.
Суда неприятеля, замечая, что к ним начинают пристреливаться, сейчас же выходили из строя, описывая коордонаты на несколько румбов, не обращая внимания на правильность кильватерного строя. Этим маневром неприятель не давал пристреливаться к его судам. С начала открытия огня и кончая тем моментом, когда наша колонна разошлась контр-галсом с неприятельской колонной, имея ее по левому борту, броненосец «Орел» понес уже существенные повреждения. Это было приблизительно около 3 час. дня.
Около 2 ч. 30 м. осколками снаряда, разорвавшегося о броневую кромку полупортика в левой 75 м/м. батарее, у орудия № 6, вывело из строя это орудие и прислугу, и тяжело ранило в спину и бок командира батареи Мичмана Князя Туманова. Командование батареей перешло к Мичману Сакеллари. Другим же снарядом, попавшим в батарею, было выведено из строя орудие № 2, прислуга частью вышла из строя.
В носовой 75 м/м. каземат попал 12 дюйм. снаряд, — своим разрывом выкинувший из цапф оба левых 75 м/м. орудия, уже перед тем вышедших из строя; осколки проникли на другой борт, через дверь в продольной переборке и взорвали приготовленные там патроны; 12 дюймов. снаряд разорвался в верхнем шпилевом отделении; 12 дюйм. снаряд разорвался позади 6 дюйм. башни, попав в спардек, он ударил в горловину угольного рукава, образовав громадный провал в спардеке — до 7 фут. в диаметре, произвел пожар в верхней палубе, разорвал газами шахту в верхней и батарейной палубах, а в батарейной палубе сорвал горизонтальную броневую крышку, которую заклинил в прорез палубы, вода, попадавшая в батарейную палубу через разбитую шахту, стекала в угольную яму, а через сорванный комингс трапа — в жилую палубу. Элеваторы 75 м/м. патронов батарейной палубы устроены без комингсов рассчитаны на двойную беседку, через эти элеваторы вода, ходившая по батарейной палубе, сбегала в погреба. Приходилось элеваторы задраивать или загораживать койками или угольными мешками.
12 дюйм. снаряд, попавший в дуло левого носового 12 дюйм. орудия, отбил кусок ствола фут на 8 от дульного среза и вскинул его на верхний носовой мостик, где им убил трех человек ниж. чинов и заклинил там его стоймя. Командир башни —- Лейт. Павлинов был контужен в голову с повреждением обеих барабанных перепонок. Лейтен. Павлинов остался в строю.
В левую носовую 6 дюйм. башню было 3 попадания 6 дюймов. снарядами; башня продолжала действовать исправно. Третий снаряд разорвался на крыше башни, при этом ранило башенного командира Лейтенанта Славинского осколками, проникшими через прорез колпака. Командир 2-й группы — Лейт. Славинский, лишившись левого глаза, вышел из строя.
При попадании 12 дюйм. снаряда в дуло левого 12 дюйм. носового орудия, — правое 12 дюймов. носовое орудие осталось целым, вышел лишь из строя зарядник правого орудия. Стали подавать заряды уцелевшим левым зарядником. а снаряды талями. Вслед за тем 12 дюйм. снаряд, попавший в вертикальную броню стола вблизи амбразуры, сдвинул плиту брони, приподнял крышу, сорвал колпаки, разбил станину левого орудия, перекосил башню на катках, и заклинил ее. Башня приведена в полную негодность.
В среднюю 6 дюйм. левую башню попало два 6 дюйм. снаряда; первый попал в вертикальную броню, но не пробил ее, разорвался без вреда для башни; второй разорвался на крыше башни. Осколками, влетевшими через горловину для выбрасывания гильз и чрез комендорский колпак, тяжело ранило башенного старшину и 2-х ниж. чипов, — одного смертельно. Осколками же разбило механизм для открывания двери башни изнутри. Снаряд 8 дюйм. или большого калибра, попавший в вертикальную броню стола, рикошетировал в легкий борт, при разрыве разворотил его, чем ограничил угол обстрела башни в корму от траверза.
Снаряд большого калибра, попавший в корму брони над амбразурой левого 12 дюймов. кормового орудия, исковеркал раму амбразуры и, продавив броню над орудием, ограничил угол возвышения орудия, так что орудие это могло действовать только на 30 кабельт. Осколками снаряда убит один человек прислуги, ранило легко 3-х, в том числе артиллерийского кондуктора Расторгуева и башенного старшину. Оба они остались в строю. Кроме того в вертикальную броню стола попал 12 дюйм. снаряд. Башня испытала сильное сотрясение, но продолжала действовать.
В мамеринец и в вертикальную броню правой кормовой 6-ти дюймов. башни, попало два 6 дюйм. снаряда. Вторым снарядом башня была заклинена снаружи в мамеринец, но башенный командир — Мичман Бубнов с прислугой башни, выйдя из нее, очистили мамеринец, который заклинило застрявшим осколком снаряда. Мичман Бубнов при этом получил рану в руку, но вернулся в башню и продолжал ею командовать. Вслед за этим через амбразуру башни влетели осколки разорвавшегося снаружи снаряда и тяжело ранили Мичмана Бубнова в ногу, после чего он вышел из строя.
В боевую рубку было три попадания 6 дюйм. снарядами ниже прорези, не причинив вреда. Осколками рубку осыпало непрерывно от рвущихся поблизости снарядов. В прорез залетало много осколков,особенно мелких, осыпавших стоящих в рубке. 8-ми дюймовый снаряд, рикошетируя от воды, на излете ударил с левой стороны в прорезь боевой рубки. Разрывом снаряда и его осколками разбило дальномер Барра и Струда, испортило боевые указатели и помяло многие переговорные трубы, повредило компас и штурвал.
Одновременно с этим были выведены из строя: младш. штурм. Лейтенант Ларионов, стоявший на определении расстояний; он получил рану в лоб с повреждением кости и был отправлен на перевязку; тогда же был выведен из строя старш. минный офицер Лейтенант Никонов, получивший сильную контузию головы и поранение глаза. Все находившиеся в рубке пострадали более или менее, но остались в строю. Командир судна — Капитан 1 р. Юнг был ранен в голову, а я в лицо. Старш. артиллерийский офицер — Лейтенант Шамшев — в голову. В виду порчи боевых указателей и разбития дальномера, перешли иа групповый огонь. Пытались руководить пристрелкой из боевой рубки, но передача расстояний и приказаний по переговорным трубам затруднялась шумом и грохотом стрельбы и разрывавшихся снарядов. В каждой группе групповый командир стал давать расстояние сам. В скором времени в рубке, залетевшими осколками, были ранены Командир Капитан 1 р. Юнг — в руку, а Лейт. Шамшев — в живот. Оба остались в строю.
Наша эскадра продолжая склоняться вправо, легла почти на зюйд. В это время «Кн. Суворов» без грот-мачты и задней дымовой трубы, с половиною фок-мачты, с разрушенной кормовой 12 дюймов. башней, с громадным пожаром на шканцах и шкафуте, повидимому успевший уже исправить свои повреждения и шедший на ост, прошел за нашей колонной и вышел на ее левую сторону. Неприятель же, разойдясь с нами, снова повернул вправо вдруг и, выстроившись в прежний строй, имея «Миказа» головным, догонял нас слева, идя параллельным курсом. За броненосцами шли броненосные крейсера, между ними не хватало одного крейсера «Токива», выведенного из строя, вероятно нашим огнем.
Увидав «Кн. Суворова», неприятель сосредоточил на нем огонь. «Бородино», видя это, снова лег на ост, и наша колонна приблизилась к «Кн. Суворову», отвечая с возможной энергией на огонь неприятеля. «Бородино», пройдя мимо «Кн. Суворова», оставил его с левого борта; «Кн. Суворов» быстро отстал и мы снова легли в зюйд-остовую четверть, продолжая вести бой с неприятельской броненосной эскадрой, обгонявшей нашу колонну. Около 4-х ч. изменили курс на зюйд и приблизились к транспортам и крейсерам, сильно страдавшим от огня неприятельских крейсеров, бывших у них справа. Справа же шли и неприятельские броненосные крейсера, вероятно обошедшие нашу колонну с тылу. Неприятельские же броненосцы, обогнав нас, скрылись во мгле. Был открыт огонь из орудий правого борта и 12 дюймов. башен по неприятельским броненосным крейсерам, бывшим у нас на правом траверзе, в расстоянии 40 кабельтов. Мы не могли использовать наших скорострельных орудий, т. к. наши транспорты и крейсера, бывшие между нами и неприятелем, иногда нам мешали стрелять. В это время броненосец «Кн. Суворов» уже без труб и без мачт со сплошным пожаром от носовой до кормовой 12 дюймовой башни, прорезал наш строй справа налево позади броненосца «Наварин» и перешел на левую от нас сторону. Мы снова легли в остовом направлении. В это время на «Кн. Суворов» производилась атака неприятельскими миноносцами. С «Орла» был открыт огонь всем левым бортом (кроме 12 дюйм. башен, которые продолжали действовать на правый борт, по неприятельским крейсерам) сегментными снарядами по показавшимся миноносцам. Миноносцы, не выдержав огня, отошли, а слева из мглы снова показались неприятельские броненосцы. С левого борта и из 12 дюймов. башен был возобновлен по ним огонь, между тем как орудия правого борта продолжали действовать по крейсерам.
Около этого времени броненосец «Сисой Великий», с сильным пожаром в батарее и легким креном на правый борт, вышел из строя вправо, а в кильватер «Орлу» вступил броненосец «Наварин». Склонившись вправо, почти на зюйд, мы продолжали сражаться с неприятелем на параллельных курсах, но около 4 ч. 40 м. потеряли его из виду из-за дыма и мглы.
За промежуток боя от 3 до 5 час. личный состав броненосца понес особенно чувствительный урон. В 3 час. Командир тяжело был ранен осколками в руку и бок, при разрыве снаряда вблизи просвета рубки. Лейтенант Саткевич был сильно контужен в голову и потерял сознание. Ординарец Командира, осколками снаряда в голову, был убит. Командира снесли в операционный пункт. Во время спуска по трапам, Командир был смертельно ранен большим осколком снаряда, разорвавшегося на шканцах. Осколок прошел через спину и вышел в бок, задержавшись под кожей. Командир оставался почти все время без сознания. Лейтенант Саткевич был доставлен без сознания в операционный пункт. Я, сильно оглушенный и контуженный в голову, раненый 6-ю мелкими осколками, принял управление кораблем. Кроме меня и боевой рубке оставался из всех бывших там ранее, один Лейтен. Шамшев. В это время вокруг боевой рубки начался целый ряд пожаров. Загорелись койки, подвязанные под свес крыши боевой рубки для задержания осколков. Мне и двум нижним чинам пришлось ножами обрезать сезни, их поддерживавшие и выкидывать горящие койки с мостика на срез. Затем загорелись бухты резиновых переговорных шлангов, служивших для голосовой передачи приказаний на верхние мостики, сложенные позади рубки у фок-мачты в укрытом месте между двумя 47 м/м., элеваторами. Там же были сложены ящики с 47 м/м. патронами, которые начали взрываться.
Так как людей свободных не было, мне пришлось самому с матросом горнистом Болесто поспешить выбросить горящие шланги за борт, причем матрос разогревшиеся ящики с патронами, с подоспевшим сюда в этот момент артиллерийским квартирмейстером Иголкиным, бросали прямо за борт. Я при этом был сильно контужен в спину или осколком или своим взорвавшимся ящиком с патронами.
В элеваторах начали гореть провода и направляющие. Загорелись койки вокруг рубки. Запылали койки, служившие защитой дальномерных колонок, а на верхнем мостике — коечная защита прожекторов. Под мостиком, от попавшего туда снаряда большого калибра, огонь охватил пластыря, перлиня и вьюшки с пеньковым тросом. Пожар перебросило и в малярную каюту, — в основание боевой рубки, откуда хотя и были убраны перед боем все горючие материалы в трюм, но были сложены — необходимый трос, тали и блоки. Одновременно горело и на правом шкафуте — там оставались в коечных сетках, обильно смоченные, угольные мешки, положенные туда для защиты от осколков, близь находившегося командного камбуза. Пожарный дивизион весь боролся с пожарами в верхней палубе и на шканцах. Я приказал пробить отражение минной атаки, чтобы вызвать для тушения пожара свободную прислугу 47 м/м. орудий носового мостика. Одновременно начался пожар на носовых рострах, от попавшего туда снаряда, — загорелись шлюпки. С пожаром удалось справиться, — команда работала молодецки, с полным самоотвержением. Горевшие койки, которые возгорались снова, даже будучи пропитаны водой, повыбрасывали за борт.
Около 4 час. снаряд большого калибра ударил в броню рубки справа ниже добавочных козырьков и, сорвав один козырек, бросил его внутрь рубки, причем смял доску переговорных труб. Штурвал, хотя и был избит осколками, но продолжал действовать исправно. На штурвале, не сменяясь, стояли два израненных рулевых: боцманмат Копылов и рулевой Кудряшев. Лейт. Шамшев, раненый козырьком легко в голову в 3-й раз, был вынужден оставить свой пост в боевой рубке, и для этого был вызван сначала 2-й артиллерийск. офицер — Лейтн. Гирс, из правой носовой 6 дюйм. башни, но т. к. он не явился, то был потребован Лейт. Славинский, но тот был в это время уже уведен на перевязку в операционный пункт. Лейт. Шамшев остался в боевой рубке.
В это время головным в нашей колонне впереди «Орла» шел броненосец «Бородино», который, повидимому, до этого времени нес не особенно много повреждений. Его артиллерия 'действовала довольно бегло. Когда «Бородино» выходил из строя в первый раз, было видно его боевую рубку, охваченную пламенем со всех сторон. Горели койки, которыми рубку обложили перед боем. На циркуляции было видно, как в кормовой каземат «Бородино» вкатила волна. Видя это, я отдал приказание по переговорной трубе, через центральный пост: «Полупортики задраить». Так как переговорные трубы в боевой рубке все были разворочены, сношения с частями судна производились чрез центральный пост, по одной, уцелевшей из трех, переговорной трубе. О перевязки вернулся Лейт. Славинский лишившийся глаза. По дороге к боевой рубке, он тушил пожары, вспыхнувшие в этот момент в верхней палубе — в церкви, где распоряжался в это время тушением пожара боцман Воеводин. Явившись ко мне в боевую рубку, Лейт. Славинский, как не имевший здесь прямого дела, отправился тушить пожары на шканцах, где горела защита, устроенная из коек и швартовов. От разрыва большого снаряда на кормовом мостике, Лейт. Славинский был сильно контужен в голову и в бессознательном состоянии был доставлен вторично в операционный пункт. Я потребовал из батареи Мичмана Сакеллари и сму приказал вступить в исполнение обязанностей штурманского офицера, вместо выбывшего из строя Лейт. Саткевича. Из операционного пункта, после перевязки, пришел в боевую рубку Лент. Ларионов, приняв участие в определении расстояний глазом, осмотрел рулевой привод, но скоро был ранен на мостике в голову и уведен в операционный пункт.
После 3 ч. 30 м. броненосные крейсера неприятеля показались по правому борту, они шли параллельным нам курсом. В это время, в начале огня правым бортом, произошел пожар в правой носовой 6 дюйм. башне, которой командовал Лейт. Гирс. Пожар произошел вследствие воспламенения патронов в кранцах, которые были зажжены раскаленным осколком, влетевшим в башню чрез открытую в крыше горловину для выбрасывания гильз. Вся прислуга башни вышла из строя. Дверь башни открыл Лейт. Гирс изнутри, отправил пострадавших в операционный пункт, сам произвел два выстрела из заряженных орудий и затем отправился в боевую рубку, по моему вызову, для смены раненого Лейт Шамшева. Лейт. Гирс поднимался на мостик по приготовленному заранее шторм-трапу, т. к. к этому времени трапы были уже все сбиты. В это время под мостиком от разрыва снаряда, воспламенился пластырь и огнем охватило Лейтенанта Гирса. Сигнальщики руками затушили горевшую на нем одежду. Лейт. Гирс настолько пострадал от огня, что не мог быть полезен в боевой рубке. Он был немедленно отправлен в операционный пункт. Был вызван в рубку 3-й артиллерийск. офицер Лейт. Рюмин — Командир 4-й группы и кормовой левой 6 дюймов. башни. Лейт. Рюмин явился в 4 ч. 30 м., он был контужен в голову и грудь, но ранен не был. Лейтен. Шамшев, наконец спустился на перевязку. В этот период боя броненосец получил несколько значительных пробоин выше броневого пояса в борту по батарейной и верхней палубам; 12 дюйм. снаряд, попавший через левый борт в шпилевое отделение верхней палубы, уничтожил здесь рундуки, умывальники, перебил якорные канаты, уничтожил группу вентиляционных труб на 2-й кубрик, лазарет и баню, по этим трубам вода, накопившаяся от тушения пожаров, стекала вниз. 6 дюймов. левая носовая башня была совсем разрушена, в ней лопнула станина левого орудия. Внизу был помят зубчатый погон и сломана шестерня; в отделении подачи снарядов катки башни вдавило с одной стороны, с левой стороны лопнуло связное кольцо, и с этой же стороны отошла плита брони вертикального стола. Почти все болты были сорваны с резьбы. Верхняя часть плит поддерживалась двумя болтами, крыша башни была задрана над амбразурами, колпаки сорваны с болтов. Главное разрушение было причинено 12 дюйм. снарядом, попавшим в нижнюю часть броневой вращающейся части башни. Всего было в башне 4 или 5 попаданий. Один снаряд разорвался на крыше башни. В батарейной палубе перебило рельсовую подачу на 35 — 40 шпангоутах и у 63 переборки. С 3 час. по правому борту в батарее не горело электричество.
12 дюйм. снаряд, разрушивший 6 дюйм. носовую левую башню, уничтожил в верхней палубе фельдшерскую каюту и пробил верхнюю броневую палубу толщиною в 1 1/16 дюйм. Пробоина 1' Х ½'. Верхнюю палубу этот снаряд прогнул дюймов на 6, выгнул бимсы, исковеркал 2 пиллерса. Верхняя палуба под батареей была пробита еще в церкви у левой средней 6 дюйм. башни. Снаряд большого калибра от брони башни рикошетировал в борт, разворотил его и пробил палубу. Пробоина 1' Х 3'.
Большой снаряд попал в броню боевой рубки в носу, обчистил стойки и крепительные угольники, плиту сдвинул, сбил фонарь Ратьера и сорвал стойку, поддерживающую носовой мостик.
Нижний носовой мостик имел 3 больших пробоины от снарядов рикошетировавших от боевой рубки.
Были сильно разрушены каюты левого борта по батарейной палуб, во многих из них были пожары. С левого борта на верхней палубе были сильные пожары в помещении Командира и в адмиральской столовой. Начались значительные пожары на шканцах, где горели с едким дымом пластыря, перлиня, койки, мешки, изоляция паровых труб к лебедкам. Пожары тушил главным образом Мичман Карпов — Командир мелкой артиллерии кормового мостика. Он выходил по всем пожарам с прислугой 47 м/м. орудий из-за прикрытия. Прислуга мелкой артиллерии помещалась в жилой палубе у машинной мастерской. С левого борта в броневой пояс было 5 — 6 попаданий 12 дюйм. снарядов по ватерлинии; видимо некоторые снаряды попадали значительно ниже ватерлинии, т. к. разрыв этих снарядов поднимал громадные столбы воды до 40 — 45 фут. высотою. Было попадание у самого тарана, против носовой 12 дюйм. башни; против броневой рубки — два, против носовой 6 дюйм. левой — одно или два, и против носовой 75 м/м батареи. Столбы поднимаемой воды обрушивались на крыши башен и на спардек, а также масса воды попадала в броневую рубку через прорез. Против кормовой 12 дюйм. башни был настолько сильный удар в подводный броневой пояс, что судно вильнуло с курса и временно накренилось. Броня пробита не была; — толщина пояса около 5 дюймов. Столб воды обрушился на кормовой срез и крышу 12 дюйм. кормовой башни. Несколько 6 дюйм. снарядов попало в основание кормовой левой 6 дюйм. башни, но она продолжала действовать. 12 дюйм. снаряд разорвался в коечных сетках, рядом с башней, обсыпав башню осколками. Осколком пробило навылет колпак башенного Командира, когда Командир башни — Лейт. Рюмин нагнулся, следя за заряжанием. В левое 6 дюйм. орудие влетел осколок внутрь дула; орудие было заряжено сегментным снарядом, в момент отражения минной атаки на «Кн. Суворов». Снаряд не дошел до места и орудие нельзя было разрядить. Вследствие этого орудие вышло из строя. Стволы обоих орудий были так изрыты осколками, что хотя второе орудие продолжало действовать, но грозило каждую минуту разорваться.
В кормовом каземате левого борта было выбито носовое 75 м/м. орудие снарядом, попавшим через открытый порт в тумбу и выбросившим орудие из цапф. Из прислуги кормового каземата было убито три, остальные ранены. Другое орудие левого борта было выведено из строя при разрыве беседки с патронами в каземате, вследствие попавшего в нее осколка. Было два попадания, повидимому снарядами 8 дюйм. калибра, выше и ниже полупортика, но 3-х дюймов. броня пробита не была. От сотрясения, в каземате выскочили все каютные щиты и сорвались все предметы, укрепленные к борту, в том числе и кранцы.
Командир каземата — прапорщик по Морской части Андреев — Калмыков был ранен, но продолжал командовать казематом на оба борта, стоя у двери на балкон. В кают-компании с левого борта у каземата была получена большая пробоина от 12 дюймов. снаряда, оборвавшего обшивку вровень с палубой батареи, но не пробившего двух-дюймовую палубную броню. Человек, находившийся там на подаче патронов к кормовому каземату, был спасен, благодаря только угольной защите, устроенной по борту. Он был засыпан углем по пояс, но остался невредим. Пожара не произошло. За это же время было большое количество попаданий 6 и 8 дюймовыми снарядами по поясной броне, каютам, по верхним частям судна, по мостикам, мачтам, трубам, шлюпкам, паровым катерам и коечным сеткам. Сообщение в верхних частях судна сделалось крайне затруднительно. Трапы на мостике все были снесены и исковерканы, палубы загромождены обломками разбитых предметов и механизмов. В боевую рубку приходилось лазить по шторм-трапу через заранее прорубленное отверстие в нижнем мостике — позади рубки, иначе надо было проходить через ростры, где пожарами и рвавшимися снарядами все было так изуродовано, что пробраться там было почти невозможно, или с большим трудом. Сигнальные фалы все были уничтожены еще в начале боя. Они рвались в клочки от сотрясения воздуха, при разрыве снарядов. Снаряды рвавшиеся о воду, вблизи судна, обдавали его осколками, которые изрешетили небольшими дырами весь легкий борт броненосца, осколки залетали в амбразуры башен и полупортики. В батарее осколками пробило 75 м/м. патрон, который взорвавшись раскидал целую беседку с патронами; последние не воспламенились. После этого беседки не подавали к полупортикам, а держали их за тросовыми прикрытиями, устроенными из стального троса, по пиллерсам вдоль батареи позади орудий. К орудиям подавались отдельные патроны и клались на маты у борта за броней. Не держали более одной беседки на орудие, поданной наверх, так как подача шла беспрепятственно. Тросовые заграждения задержали массу осколков, попадавших в полупортики. Пожаров в батарее не было, надо полагать помогло этому то обстоятельство, что перед боем все дерево, как то: столы, скамьи, ящики были выброшены за борт. Полупортики с левой стороны в батарее: 1-й, 3-й и 6-й были повреждены. Несколько раз чрез полупортики вкатывала волна в батарею и кроме того большое количество воды скопилось по палубам от тушения пожаров, от перебитых и не закрытых пожарных труб. Вследствие того, что не имелось стоков для этой воды ни за борт, ни вниз, к отливным средствам, приходилось эту воду удалять в — ручную ведрами, — вода убывала очень медленно и на эту работу приходилось отнимать от других необходимых и спешных работ много людей. Полупортики батареи держались задраенными постоянно, когда артиллерия не действовала. Сбитые полупортики закрывали койками; почти у всех полупортиков, осколками снарядов, были разбиты цепочки. Закрывали полупортики при помощи запасных тросовых концов; к некоторым же полупортикам пришлось заводить новые концы, посылая людей за борт.
Газы от разрыва снарядов на рострах и дым от пожаров, по вентиляционным шахтам кочегарки спустились в 2-ое отделение 1-й кочегарки и принудили оттуда выйти на время всех людей. Временно была остановлена вентиляция кочегарки. Машина все время работала вполне исправно. Лопнула паровая труба от одного котла в носовой кочегарке к паровой магистрали. Механик — Поручик Русанов и кочегарный старшина Мазаев успели своевременно выключить котел и закрыть соответственные клапана, не выводя кочегарки из действия. Котел этот перевели под вспомогательные механизмы.
Руль был невредим. Управление продолжалось из боевой рубки. Одно время явился, от неизвестной причины, заметный крен до 5 — 6°; было дано знать в центральный пост трюмному механику — Поручику Румсу. Крен чрез некоторое время был выправлен.
В 4 ч. 20 м. был выведен из строя Командир кормовой 12 дюйм. башни — Мичм. Щербачев. 6 дюйм. снаряд разорвался, ударив в подемный рым на крыше башни. Осколки влетели в прорез колпака и ранили его в лицо, повредив глаз, переносицу и рассекли ушную артерию. Мичман Щербачев временно перевязал свои раны, остался в башне и, лежа, следил за действием башни, отдавая нужные распоряжения.
Около 4 ч. 40 м. произошло затишье боя, которое длилось около часу. Неприятель, видимо, потерял из виду нашу колонну за дымом и туманом. Шли в кильватер броненосцу «Бородино». За это время затишья, команда немного оправилась после жестокого боя с обоих бортов.
С 4 час. участились пожары в каютах, адмиральской столовой, на шканцах и шкафуте. Когда перестрелка прекратилась, пожарный дивизион и прислуга мелкой артиллерии постепенно справилась со всеми пожарами, разгоравшимися несколько раз. Удалось немного расчистить по палубам проходы от обломков, осмотреть повреждения, снести раненых в операционный пункт и убрать убитых. Командиру 12 дюйм. носовой башни, оставшемуся в строю — Лейтенанту Павлинову я поручил обойти все башни, развести прислугу вместо выбывших из строя. Носовая правая 6 дюйм. башня, в которой произошел пожар, могла еще действовать вручную, но у орудий пострадали оптические прицелы, на которых обгорела резина и закоптились стекла. В эту башню были переведены остатки прислуги из левой носовой 6 дюйм. башни и взяты люди от выбитых орудий 47 м/м. артиллерии. Средняя правая 6 дюйм. башня еще действовала, в ней было только 2 раненых. Когда снаряд попал в носовые ростры и разбил барказ, то щепа и осколки дерева через горловину в крыше башни для выбрасывания гильз попали в башню; вслед за этим, при разрыве снаряда о вертикальную броню стола, в амбразуру башни влетело несколько осколков. В эту башню было два попадания.
Правая кормовая 6 дюйм. башня лишилась горизонтального наведения. Она осталась повернутой по траверзу. Вертикальное наведение еще действовало вручную. Кроме этого в эту башню было попадание 6 дюйм. снарядом сзади чрез левый борт; другой снаряд оборвал мамеринец и заклинил его.
Кормовая 12 дюйм. башня действовала исправно, левое орудие в ней могло стрелять только на 30 кабельт. Когда Мичман Щербачев ушел на перевязку, башня перешла под командование артил. кондуктора Расторгуева.
По левому борту могли еще действовать 6 дюйм. средняя башня от траверза на нос и кормовая 6 дюйм. башня — лишь; одним орудием, сильно избитым.
Пользуясь затишьем боя, разнесли пресную воду по всем башням, в батарею, операционный пункт, подали воду в погреба и в машину. Еще в начале боя цистерна пресной воды, стоявшая на носовом мостике, была разбита, а в верхней палубе перебиты все водопроводные трубы, так что погреба остались без воды. К этому времени в операционном пункте уже лежало 30 челов. команды и 9 раненых офицеров. Доктора успели перевязать всех раненых и сменить повязки тяжело раненым.
Потеряв из виду неприятеля, наша колонна постепенно стала ложиться на прежний курс норд-ость 23°.
Главные силы неприятеля, пройдя на зюйд, разошлись с нами, но около 5 ч. 50 м. вечера мы снова увидали на нашу правую раковину неприятельские броненосцы, идущие в кильватерной колонне, параллельным курсом и быстро нас нагонявших.
Около 6 ч. веч. снова завязался бой с неприятельскими броненосцами; они обгоняли нас, осыпали броненосцы: «Бородино» и «Орел» градом снарядов. Около 6 ч. 30 м. на «Бородино» вспыхнул громадный пожар; увидев это, неприятель усилил по нем огонь, заставив его склониться влево и лечь в норд-вестовую четверть.
На броненосце «Орел», после нескольких, почти одновременных попаданий 12 дюймов. снарядами в броневой пояс, отчего его сбило с курса, появился крен на правый борт 6°. В это время броненосец «Наварин», шедший в кильватер «Орлу», вышел из строя вправо и прикрыл его, дав нам возможность справиться с креном.
Вслед за тем броненосец «Наварин» вступил в строй в конец нашей колонны.
Около 6 ч. 50 м. броненосец «Имп. Александр III» с большим креном вышел из строя влево и на траверзе крейсера «Адм. Нахимов» внезапно перевернулся.
В это время строй наших судов был в следующем порядке: броненосцы «Бородино», «Орел», «Имп. Николай I», (под флагом Кон. Адм. Небогатова), «Ген. Адм. Апраксин», «Адм. Сенявин», «Адм. Ушаков», крейсер «Адм. Нахимов» и броненосцы «Наварин» и «Сисой Великий». После 6 час. крейсер «Адм. Нахимов» с сильным пожаром на верхней палубе выходил из строя, но вскоре вступил в кильватер «Адмиралу Ушакову». Около 7 ч. 10 м. «Бородино», идя головным, стал крениться на правый борт. Из пробоин у него в борту выбивало пламя и весь кормовой мостик был окутан огнем и дымом. Крен его быстро возрастал и через 2 минуты он перевернулся на правый борт.
«Бородино» до 7 ч. вечера шел около 15 мин. с креном 4 — 5°, в это время было ясно заметно, что артиллерийский огонь его все ослабевал; от пожара на кормовых мостиках произошло несколько взрывов, — по всему было видно, что это рвались ящики с 47 м/м. снарядами. Трубы и мачты стояли, вдруг крен быстро стал увеличиваться, языки пламени вырывались из полупортиков; с правого борта он сделал последние два выстрела — и броненосца но стало.
Из-под воды вырывались клубы дыма и огонь, броненосец плыл кверху килем, винты на нем медленно двигались. Человек 40 бегали по днищу броненосца, махали руками.

#115 19.08.2010 19:22:16

vs18
Капитанъ I ранга
k1r
anna3 stas3b
Откуда: Харьков, Украина
Сообщений: 3745




Re: Действия флота. Документы. Отдел IV. 2-я Тихоокеанская эскадра. Книга третья. Бой 14 - 15 мая 1905 года.

«Орел» обошел «Бородино», пропустив его по правому борту, продолжая идти прежним курсом к выходу из Цусимского пролива. Огонь неприятеля был сосредоточен теперь на «Орле», как на головном эскадры.
В «Орла» в это время попало не менее 15 снарядов 12 дюйм. калибра и много снарядов меньшего калибра, один снаряд, разорвавшийся при ударе о броню 6 дюймов. средней башни, вблизи амбразуры, произвел пожар в башне. Осколки, влетевшие внутрь башни в момент заряжания орудия, воспламенили патроны. Три человека прислуги башни были убиты, остальные сильно обожжены. Другой снаряд, ударив в основание башни на срезе, заклинил ее в мамеринце. Башня вышла из строя. В основание кормовой 6 дюйм. башни на правом срезе попало несколько снарядов, которые совершенно заклинили ее, сдвинув плиту брони от защиты подачи, выпучив настилку спардека и оборвав мамеринец. На срезе и в борту были сделаны громадные пробоины. Начался большой пожар в адмиральской столовой, кабинете, спальне и буфете. Вся кормовая 6 дюйм. правая башня оказалась охваченной огнем. Несколько больших снарядов попало в паровые катера, причем катерам оторвало кормы и на них вспыхнул сильный пожар; сорвало средний переходный мостик, разбило электрические лебедки, служившие для подема паровых шлюпок, части этих лебедок, через пробоины в коечных сетках; вывалились на срез. Перебило кормовые стрелы. Мамеринец под трапом со шканцев вниз — в офицерское отделение, целиком вмяло в прорез палубы, чем был совершенно уничтожен спуск сверху в операционный пункт, которым пользовались все время. Начался пожар в каютах правого борта батарейной палубы, куда влетел 12 дюйм. снаряд, уничтожив настилку среза. Туда же попало несколько 6 дюйм. снарядов. Загорелось в верхней жилой палубе в церкви, куда попал тоже 12 дюйм. снаряд и разорвался у борта к носу от средней 6 дюйм. башни. Два 12 дюймов. снаряда попало в нос выше броневого пояса. В носу с правого борта оказалась сдвинутою плита брони верхнего пояса, попавшим в нее снарядом большого калибра. Плита отошла от рубашки дюйма на 2 — 3 своей кромкой, обращенной к корме, и вероятно от сотрясения, вызванного попаданием этого снаряда, была сорвана наружная крышка носового минного аппарата.
Снарядом большого калибра пробило левый борт в носовом отделении верхней палубы выше левого клюза, уничтожило носовой прожектор, перебило оба якорных каната, вырвало правый клюз и унесло его за борт.
В кормовой каземат было несколько попаданий в полупортики. Были выведены оба 75 м/м. орудия правого борта; переднее было выброшено из цапф, снарядом, попавшим через порт в палубу. Другой снаряд пробил полупортик навылет и, взорвавшись внутри, сорвал передний полупортик с задраек и петель. Стекла иллюминаторов в полупортиках все были разбиты осколками снарядов. С правого борта прислуги в это время не было, т. к. каземат не действовал из-за дальности расстояния. Командовавший казематом Прапорщик Андреев-Калмыков пропал без вести тело его нигде не могли найти. В это время было несколько попаданий 12 дюйм. снарядами в броневой пояс; эти попадания производили громадное сотрясение всего корпуса судна; электричество при этом тухло и затем только медленно разгоралось; при попадании в нос и в корму судно виляло с курса. Осколками разорвавшегося снаряда большого калибра видимо по шахте со спардека разбило левый опреснитель. Кормовой левый срез пробит, вырвана площадь около 5 квадратн. фут. Снаряд, пробив палубу среза разорвался в находившейся под ним каюте Мичмана Щербачева, произвел там пожар, каютные переборки лопнули и раскрылись внутрь батарейной палубы. Чрез них полетели обломки железа и горящего дерева в погреб левой кормовой 6 дюйм. башни, по выходу из погреба в батарейную палубу.
Верхняя палуба была разрушена в каютах адмиральского помещения. Уничтожена палубная настилка около 50 — 60 квадр. аршин. В адмиральской столовой 6 дюйм. снаряд пробил палубу и разорвался в нижнем офицерском буфете, но так как буфет был весь засыпан углем, то пожара не произошло потому, что дерево было убрано.
В машинной мастерской от попадания 12 дюйм. снаряда в броню ниже ватерлинии, от сотрясения все предметы сорвались с переборок и электричество погасло. Рубка на верхнем мостике пробита снарядом, который пройдя через мостик разорвался о крышу правой кормовой 6 дюйм. башни, отчего приборы разбиты осколками.
Подбита грот-мачта на нижнем мостике. Снаряд, пробив мачту, разорвался на спардеке у правой катерной лебедки.
С 2 часа дня прекратилась вентиляция в рулевое отделение, вследствие порчи вентилятора, стоявшего в жилой палубе, осколками, проникшими по трубе, выходившей на ют. Сбиты и повреждены 2 полупортика: в носовом каземате с левого борта, в батарее с левого борта (1-й и 3-й), в кормовом каземате — 3, с левого борта — 2 и с правого борта — 1 передний.
По батарейной палубе сбито и вырвано осколками около 15 иллюминаторов. Снаряды брони не пробивали, т. к. не было подводных пробоин, но вероятно, удары в броню расшатали крепление плит, чем обясняется постепенно являвшийся крен на правый борт. Были также попадания: в таран, в верхний пояс против средней батареи, два попадания, с промежутком около 30 секунд, в поясную броню против операционного пункта, в нижний пояс против кают-компании, в кормовую 12 дюйм. башню в броню стола, после чего испортилось вертикальное наведение и перешли на ручное. После двух попаданий против операционного пункта броненосец накренился на 6° и крен долго держался. В это время, накопившаяся по палубам вода вся слилась к накренившемуся борту и удерживала броненосец в одном положении, — этот момент надо было считать для броненосца моментом опасным. На шканцах и корме броненосца «Орел» в это время, от попавших и разорвавшихся 12 дюймов. снарядов, вспыхнул пожар, скоро превратившийся в большой костер. Тушение пожара представляло большие трудности. Дым, валивший из адмиральской столовой, мешал действовать кормовой 12 дюймов. башне, прислуга в башне задыхалась, прицелы заволакивало дымом. Попасть в адмиральское помещение снизу не могли, т. к. железную дверь заклинило или взрывом или нагреванием переборки. Вентиляционные вдувные трубы, выходившие на шканцы во время усиленных пожаров, стали подавать в нижние помещения газы от взрывов, едкий дым и даже огонь, что замечалось в машине, в операционном пункте, машинной мастерской и других помещениях жилой палубы, а также в кормовые бомбовые погреба. Особенно много дыму и газов шло в машину по трубам добавочной машинной вентиляции, выходившим на верхнюю палубу у адмиральского помещения.
Менее чем в минуту, прежде чем успели выключить вентиляцию, всю машину заполнило дымом, который резал глаза и вызывал удушье.
В машину, по шахте горячего воздуха, залетали осколки и обломки, просыпавшиеся сверху сквозь броневые колосники, но не попавшие в трущиеся части машины, что легко могло вывести машину из строя. В левую машину попал значительный осколок снаряда, на котором желтым пламенем горели остатки взрывчатого вещества, удушливые газы которого вызвали все признаки отравления у некоторых из находившихся в машине.
Температура в машине внизу была 42 — 44° Р. Операционный пункт в полминуты, прежде чем успели сообразить в чем дело, по вдувной вентиляции заполнился газами от разорвавшегося на шканцах снаряда. Сначала предполагали, что газы проникли по трапу и светлому люку, но найдя причину, немедленно выключили вдувной вентилятор и оставили вытяжные, вследствие чего, спустя короткий промежуток времени, воздух очистился, но все же достаточно было для того, чтобы некоторые, из лежавших в операционном пункте раненых, потеряли сознание.
После гибели броненосца «Бородино», когда начало уже темнеть, огонь неприятеля стал ослабевать. Его колонна, обгоняя нашу, уходила, склоняясь в норд-остовую четверть.
Однако по броненосцу «Орел», шедшему головным в колонне, было еще несколько попаданий главным образом по верхам, вблизи пожара на шканцах, который, видимо, облегчал неприятелю пристреливание. После 7 ч. 35 м., за темнотой, огонь с обеих сторон прекратился.
Вскоре после гибели «Бородино» слева и справа по крамболе были видны неприятельские миноносцы, шедшие в атаку отрядами, числом приблизительно около 18-ти. Броненосец «Орел» открыл по неприятельским миноносцам огонь из правой 6 дюйм. башни на правый борт, а на левый — из носовой 12 дюйм. башни; неприятельские миноносцы отошли. В 7 ч. 30 м. солнце зашло. Броненосец «Император Николай I» стал склоняться влево; согласно бывшему сигналу с адмиральского корабля («Император Николай I»): «Следовать за мною», я уменьшил ход и, пропустив «Императора Николая I» вперед, вступил ему в кильватер. За броненосцем «Орел» вступил «Генерал-Адмирал Апраксин» и остальные броненосцы. Колонна наша склонялась в зюйд-вестовую четверть. Наша эскадра имела около 12 — 13 узлов ходу. Наши крейсера были совершенно отдельно слева и шли в норд-остовую четверть. Вдали еще слышали выстрелы, вероятно кончился бой между отдельными судами.
По прекращении боя тотчас же приступили к заделке пробоин и дыр в носу, которыми броненосец принимал много воды в кондукторскую кают-компанию, имевшую большие пробоины с обоих бортов. Несмотря на то, что пробоины были фут на 8 над водою, кондукторская кают-компания была залита водой по кромки пробоин. Вода держалась на 13-й переборке, которая, к счастью, уцелела и держала воду, не давая ей раскатываться дальше по батарейной палубе. Когда отдраили дверь в 13-й переборке, чтобы войти в носовое помещение, то вода хлынула чрез порог. Чрез 2 часа упорного труда удалось все опасные пробоины заделать койками, матрацами, досками и нажать их упорками. С левого борта, в этом же помещении была одна большая пробоина, около 4 фут. в диаметре, и довольно близко к батарейной палубе. Ее забили плотно койками. С правого борта было три пробоины, но все в верхней части помещения, они приходились против верхней палубы и захватывали собой два междупалубных пространства. Нижнюю часть одной из пробоин прикрыли досчатыми щитами и укрепили упорами. Весь борт был избит осколками, пришлось заделать несколько десятков дыр, величиной в кулак, нанесенных осколками снарядов, рвавшихся вблизи броненосца о воду. Употребляли для заделки тампоны из деревянных клиньев, обмотанных просаленной паклей.
Затем перешли к заделке нескольких больших пробоин в офицерских каютах в корме. С правого борта, против 12 дюйм. башни, была громадная пробоина к каюту Лейтенанта Ларионова. Снаряд ударил в хвост вельботной шлюпбалки и разорвался у борта. Шлюпбалка была перебита пополам, а из обшивки борта уничтожен громадный кусок, размером 4 фут. Х 5½ фут. Пробоина имела вид прямоугольника, кромки ее были совершенно ровные, слегка загнутые внутрь. Через пробоину на 100 шп. целиком вкатывала волна. Для заделки был сколочен большой деревянный щит, который нельзя было никак пригнать из-за большой погиби борта. Два раза его приходилось снимать и переделывать. Щит этот по кромкам подбили одеялами и матами, чтобы заменить погибь. Щит прилег прекрасно. Сквозь него было пропущено два натяжных болта через поперечный брус, укрепленный изнутри; заделка держалась хорошо и уменьшила доступ воды в каюту. В 2-х других каютах правого борта удалось заделать койками пробоины от 6-ти дюйм. снарядов, около 2-х — 3 фут. діаметром. Подволоком этих кают служил срез. Он был весь разбит 12 дюйм. снарядом, уничтожившим около квадратной сажени палубной настилки вместе с деревом. Некоторые волны захлестывали в эти поомещения через срез, особенно на циркуляциях. Пробоину покрыли снаружи пластырями. С левого борта была большая пробоина в каюту № 20. Она была получена еще до 3-х час. дня и через нее вкатывало в палубу особенно много воды. Эта пробоина по величине захватывала почти весь борт от батарейной палубы до верхней, ее размеры 5½ фут. Х 6 фут. Кромки этой пробоины были крайне неправильны, так что заделка была невозможна. Пожарный дивизион и прислуга мелкой артиллерии два раза, под наблюдением Мичмана Карпова, пытались заделать эту пробоину койками и парусиной, но все вышибало волной. Трюмный механик Поручик Румс, с трюмными, занялся заделкой этой пробоины, ибо эта пробоина принимала все больше воды в батарейную палубу, и благодаря свежевшей погоде угрожала опасностью. Однако людей несколько раз опрокидывало волной, а заделку пробоины уничтожало; тогда пробоину закрыли снаружи пластырем, зацепив концы снизу за полку сетевого заграждения, а сверху укрепив пластырь за леерные стойки. Работа эта крайне затруднялась еще тем, что приходилось работать в полной темноте, светя изредка аккумуляторными лампочками, т. к. всякий свет, видимый чрез пробоины, мог привлечь неприятельские миноносцы, непрерывно производившие атаки на броненосец, когда находили его. Не могли также заделать пробоины с левого борта в кают-компании. Ее закрыли изнутри койками и их укрепили упорами, так что целиком полна не вкатывала, но все-таки проникало воды много. Остальные пробоины левого борта были выше броневого пояса, и в них вода вкатывала сравнительно реже; их оставили незаделанными, т. к. было много более важной работы по уборке воды из батарейной палубы, которая при циркуляции и качке перекатывала с борта на борт. Осталась незамеченною еще одна пробоина с левого борта в ватерлинии лазарета, рядом с батареей, где обшивка была оторвана от палубы более чем на 8 фут. Она принимала очень много воды, но, ее распространение внутрь, удерживали легкие каютные переборки, почему ее и не заметили. До утра продолжалась уборка воды из палуб. Все брандспойты были пущены в дело, сгоняли воду вниз к помпам и турбинам; в батарее удалось, насколько это было возможно, заделать сбитые полупортики и задраить целые. Кроме вышеописанного способа уборки воды, из батареи отливали воду ведрами и банками из под масла до 40 человек, пользуясь для выливания воды за борт мусорными рукавами. В батарее удалось убрать воду и прибраться в ней. Из всех частей судна, помещение это пострадало менее других.
После сделанных исправлений, опасность опрокидывания корабля, грозившая ему вследствие тяжелых пробоин в батарейной палубе и большого количества попадавшей в нее воды, отчасти уменьшилось. Подводных пробоин не видали, но коридоров позади брони всех осмотреть не удалось. Во многих вода была на скосе броневой палубы. Видимо вода набралась через пострадавшие болты, крепящие плиты брони, а также чрез сдавшую чеканку рубашки или другие повреждения.
В таком положении, в каком находился броненосец «Орел» во время минных атак, предельный крен для него был не более 8°, т. к. далее вода неминуемо пошла бы в батарейную палубу через пробоины, доходившие вплоть до палубы. На заделку пробоин рассчитывать было положительно нельзя; она могла предохранить от нахлестывания воды, но отнюдь не выдержала бы давления, когда при крене пробоины стали бы входить в воду. Выпрямление крена в бою все время совершалось исправно, в тех пределах крена до 5° — 6°, которые случались. Выпрямление было значительно облегчено системой, примененной трюмным механиком.
На броненосце «Орел» в кормовой кочегарке имелось по одному, заранее затопленному отсеку, причем затоплены были отсеки не друг против друга, а так, что против каждого затопленного отделения находилось пустое. Отсеки противоположных бортов соединялись креновыми трубами диаметром в 7 дюйм., тогда как затопление отсеков от кингстонов может совершаться только по трубе в 4 дюйм. диаметром. Открывая клапана креновых труб перепускали воду из полных отсеков в пустые противоположного борта, что совершалось с большой быстротой. При этом достаточно было открыть один клапан. Когда после перепускания уровень в обоих отсеках уравнивался, то, чтобы приготовить отсеки для новых манипуляций, в спокойное время из одной половины выпускали воду, а в другую снова напускали. Эти манипуляции продолжались весь бой.
Одновременно с этими работами, несмотря на продолжавшиеся минные атаки, производили целый ряд других работа по приготовлению броненосца к бою на утро. Из адмиральского помещения убрали все разбитое и обгорелое дерево, выломали оставшуюся деревянную отделку, собрали уцелевшую мебель и выкинули ее за борт. Такую же уборку произвели во всех жилых помещениях, разбитых неприятельскими снарядами, как то: буфете, командирском помещении, нижних каютах, рубках и т. п. Затем собрали с палубы обгоревшие пластыри, перлиня, мешки и все это выбросили за борт. Со шканцев убрали ломанное и исковерканное железо и обломки, мешавшие движению, расчистили проходы и устроили временные шторм-трапы на мостики и в палубы, где они были необходимы. Все сигнальные фалы в бою были уничтожены, но блочки на фок-рее уцелели; чрез них продернули новые фалы и достали хранившийся в боевом посту запасный комплект флагов.
Всех убитых собрали в батарейную палубу и приготовили, а с рассветом предали их морю.
Было найдено 26 трупов ниж. чипов и тело Мичмана Шупинского. В операционном пункте произвели приборку, готовясь к новой работе с утра. Разнесли воду по всем частям корабля. Часть раненых перенесли в жилую палубу рядом с операционным пунктом, готовя свободное место.
Как было упомянуто мною выше, в 7 ч. 30 м. вечера броненосец «Орел», согласно сигналу, вступил броненосцу «Имп. Николай I» в кильватер; за «Орлом» вступил «Ген. Адм. Апраксин» и другие броненосцы, но за наступающей темнотой порядок судов в строе кильватерной колонны определить было трудно.
Около 8 ч. 30 м. вечера совершенно стемнело, задние корабли нашей колонны открыли прожектора и частый огонь, видимо отражая минные атаки. На броненосце «Орел» все 6 прожекторов, несмотря на все принятые меры защитить их от осколков неприятельских снарядов, оказались разбитыми, с исковерканными механизмами и уничтоженной к ним проводкой. Потребовав к себе младшего минного офицера, я приказал ему приспособить к действию, убранные на время боя вниз, прожектора с минных катеров. Один из этих прожекторов удалось таки установить на уцелевшем носу правого минного катера, куда были поданы летучие провода от главной динамо-машины, через реостат минного катера; на левом же минном катере установка прожектора, не удалась, т. к. весь минный катер оказался исковерканным и уничтоженным. Кроме прожектора на минном катере удалось приготовить к действию еще один прожектор на заднем мостике с правой стороны; к нему подали летучие провода от кормовой станции, но т. к. реостат у фонаря был уничтожен, то прожектор давал много пламени, освещение было совершенно недействительно и пришлось тотчас же прекратить его. Около 8 ч. 40 м. с переднего мостика были усмотрены справа по крамболу силуэты миноносцев, быстро приближавшиеся. По миноносцам, шедшим в атаку, открыли огонь: 12 дюйм. носовая башня, 6 дюймов. носовая правая и четыре уцелевших 47 м/м. орудия на переднем мостике.
Пулеметы действовать не могли, т. к. установки их на обоих марсах были уничтожены неприятельскими снарядами и их осколками. Неприятельские миноносцы, не выдержав огня, отошли вправо и прошли мимо. Батарея 75 м/м. артиллерии действовать не могла по миноносцам, — отдраить орудийных полупортиков было нельзя, т. к. волна вкатывала через них в батарейную палубу. На кормовом мостике могли действовать лишь два 47 м/м. орудия. 6-ти дюйм. башни правого борта средняя и кормовая действовать не могли.
Попытки пользоваться прожектором, установленным на носу правого минного катера, оказались тщетны, т. к. он только указывал место броненосца, а своего прямого назначения не оправдывал вследствие слабости, поэтому им больше уже не пользовались. Около 9 час. веч., следуя движению Адмирала, легли на курс норд-ост 23° (истинный).
С 9 час веч. до 12 ч. ночи, следуя движению Адмирала, несколько раз круто меняли курс на 8 румб., минут на 10—15, а затем опять приводили на норд-ост 23° (истинный). Повидимому это делалось для того, чтобы затруднить действие неприятельских миноносцев. За это время было обнаружено на броненосец 6 атак неприятельскими миноносцами, все с правого борта. Минные атаки неприятелем производились отрядами миноносцев, не менее 4-х миноносцев в каждом отряде, как выяснилось по общему впечатлению. При отражении минных атак получалось представление действительности своего огня, безусловность чего однако утверждать нельзя, т. к. разрывы своих крупных снарядов о воду могли вводить наблюдающего в ошибку. После 12 час. ночи наступило некоторое затишье, воспользовавшись которым, я приказал немедленно приступить к исправлению повреждений артиллерии, более тщательной заделке пробоин и изыскания средств удалить лишнюю воду из батарейной палубы и из кают. Сам же, передав командование Лейтенанту Модзалевскому, спустился вниз для беглого осмотра повреждений корабля и дли перевязки, т. к. в ней чувствовал сильную необходимости Вследствие полученных во время боя контузий, я с трудом передвигался и без посторонней помощи обойтись не мог, писарь 1 ст. Солнышков помог мне добраться до операционного пункта. Чтобы попасть в операционный пункт по совершенно избитому кораблю с нагроможденными на палубе и мостиках обломками железа, потребовалось столько времени, что придя туда, я не решался начать перевязку, боясь потратить на это слишком много времени и, осведомившись о состоянии тяжело раненого Командира, офицеров и нижних чинов, приказал помочь мне дойти до командного мостика.
Считаю своим священным долгом отдать справедливости неутомимому труду и энергии всех офицеров, артиллерийских и трюмных команд, пожарных дивизионов и остальных, которые, несмотря на страшную усталость от долговременного боя, принялись за приведение корабля в наивозможный порядок и приложили все старания к обеспечению плавучести и остойчивости броненосца и восстановлению его боевой способности.
До 2 час. ночи продолжали идти в кильватер броненосцу «Им. Николай I». Около 2 час. с мостика была усмотрена справа какая-то светящаяся точка. Пробили отражение минной атаки и открыли артиллерийский огонь по направлению виденного света, оказавшегося неприятельскими миноносцами. В это же время некоторыми нижними чинами и лично мною видна была прошедшая перед тараном «Орла» самодвижущаяся мина, оставившая за собою ясный фосфорический свет.
Считаю эту восьмую минную атаку последней. После же продолжалась деятельная работа по приведению корабля в боевую готовность. Работа по исправлению артиллерии шла всю ночь, до самой встречи с врагом. К моменту встречи с неприятелем по артиллерии были сделаны нижеследующие работы и в результате получили следующее: в 12 дюйм. носовой башне была сделана разборка и сборка правого прибойника. Действует одно орудие, другое оторвано.
В 12 дюйм. кормовой башне были исправлены реле и приводы, — действие башни электрическое. Левое орудие могло стрелять только на 30 кабельтов., т. к. вдавленную часть брони в амбразуре башни этого орудия, мешавшую дать орудию угол возвышения, срубить не представлялось возможным. В башне этой оставалось только 2 фугасных и 2 бронебойных снаряда.
С крыш всех 6 дюйм. башен были убраны стреляные патроны.
Правая носовая 6 дюйм. башня могла действовать только вручную, провода и обмотка моторов выгорели.
Правая средняя 6 дюйм. башня, — в ней исправлено вертикальное наведение вручную, т. к. провода и обмотка моторов выгорели, были исправлены и очищены нории, соединены порванные цепи. Башня вращаться не могла, т. к. снаряд крупного калибра заклинил ее по траверзу и обрубить мамеринец не успели.
Правая 6 дюйм. башня — орудия исправны, но сама башня заклинена.
Левая 6 дюйм. носовая башня совершенно вся выведена из строя.
Левая средняя 6 дюйм. башня исправна, но заклинена дверь и угол обстрела был очень уменьшен разрушенным бортом и выпученною палубою.
Левая кормовая 6 дюйм. башня — наведение исправно, по одно орудие заклинено сегментным снарядом из за осколка, попавшего в дуло. Другое орудие сплошь изрыто осколками, что заставляло опасаться из него стрелять.
Носовой каземат — за ночь поправлено одно орудие 75 м/м. калибра.
Средняя батарея — из 12-ти 75 м/м. орудий 9-ть исправлено, три в полной негодности.
47 м/м. орудий было исправлено па носовом мостике четыре и на кормовом мостике — пять, остальные же 11 совершенно разбиты.
37 м/м. орудия оба сбиты со своих установок и унесены неприятельскими снарядами за борт.
Во время боя 14-го Мая все дальномеры разбиты. Хотя выше и были указаны орудия, годные для боя, но все они были лишены оптических прицелов, т. к. последние были совершенно испорчены и негодны к употреблению, — от газов во время боя, проникших внутрь инструментов, так что призмы и окуляры оказались закопченными. От сотрясения же во время стрельбы и рвавшихся по близости снарядов, было нарушено согласование прицельной линии с осью орудия; определить же величину ошибки было невозможно.
Все электрические приборы управления огнем были уничтожены, провода во многих местах перебиты и обгорели, переговорные трубы смяты и сбиты, кроме одной трубы, ведущей в центральный пост. Управление огнем могло быть только через центральный пост голосовой передачей.
Как только начало светать, выяснилось, что наш отряд состоит из 4-х броненосцев: «Имп. Николай I», «Орел», «Ген.-Адм. Апраксин» и «Адм. Сенявин».
Около 5 ч. утра слева показались дымки, у нас приняли их за дымки нашего крейсерского отряда. С броненосца «Имп. Николай I» семафором спросили на «Орел»: «показать название корабля и кто Командир». Было отвечено семафором же, что: «название корабля «Орел», а броненосцем управляет» старший офицер Капитан 2 р. Шведе, вместо раненого смертельно Капитана 1 ранга Юнг». Затем повторили с «Имп. Николая I» семафор: «показать какие повреждения у орудий» с «Орла» ответили, что «из артиллерии действуют два орудия 12 дюйм. и четыре 6 дюйм., казематы носовой и кормовой выведены из строя».
В это время дымки приблизились, и на горизонте вырисовывались силуэты восьми неприятельских судов. Адмирал поднял сигнал «Приготовиться к бою».
Пробили артиллерийскую тревогу, проверили людей у орудий и заменили убитых. Затем я сообщил семафором на броненосец «Имп. Николай I», для доклада Адмиралу, что на «Орле» все дальномеры разбиты, прошу во время боя, время от времени, показывать расстояние сигналом, а сейчас прошу показать расстояние до приближающегося неприятеля. Мне было отвечено что: «до неприятеля 60 кабельтов.» Когда головной корабль неприятельской эскадры пришел на левый траверз «Имп. Николай I», Адмирал изменил курс влево, пойдя на сближение с неприятелем, но последний уклонился на 16 румбов влево и стал уходить большим ходом, после чего Адмирал лег на прежний курс норд-ост 23° (истин.). Одновременно с этим были с кормы замечены новые дымки, быстро нас нагонявшие. Числа дымков все возрастали и отошедший от нас неприятельский отряд, казалось, пошел на соединение к показавшемуся с кормы неприятелю.
Крейсер «Изумруд» отделился от нашего отряда и ходил, по направлению к приближавшемуся неприятелю, затем вернулся на левый траверз Адмирала. Спустя некоторое время, можно было ясно различить 28 дымков и вскоре начали вырисовываться силуэты передних кораблей — броненосного отряда Адмирала Того. По мере приближения неприятеля силуэты вырисовывались все яснее и по ним можно было безошибочно различить неприятельские корабли: «Миказа», «Асахи», «Шикишима», «Фуджи», «Нисин», «Касуга», «Идзуми», «Иватэ», «Якумо», «Адзума», крейсер типа «Токива», «Чин-иен», «Фузо», «Матсушима», «Ицукушима», «Хашидате», одип типа «Читозе», «Нитака», «Тсушима»; «Сума», «Токива», «Азама», отряд минных истребителей и отряд миноносцев. Неприятель, приближаясь, охватывал наш отряд полукольцом с кормы. На судах неприятеля не было заметно никаких повреждений, кроме сбитой грот-стеньги на «Миказа».
Придя на расстояние 60 каб., неприятель открыл огонь; с «Орла» были сделаны два пристрелочных выстрела из левой средней 6 дюйм. башни. Адмирал на огонь неприятеля не отвечал, но после первых же выстрелов последнего, было заметно несколько попаданий крупных снарядов в носовую часть броненосца «Император Николай І». Некоторый момент спустя, в 10 ч. 38 м. утра я увидал, о чем мне доложили одновременно с этим, что наш Адмирал спустил свой Контр-Адмиральский флаг и судовой кормовой флаг, вместе с этим на броненосце «Император Николай I» был поднят сигнал по международному своду: "сдаюсь, сдался, сдаться» № 953.
Одновременно доложили мне о семафоре по линии с броненосца «Император Николай I». «Окруженный превосходящими силами неприятеля, вынужден сдаться».
Между тем броненосец «Император Николай I», держа сигнал о сдаче, продолжал идти тем же курсом, не уменьшая хода, а неприятель тем временем все усиливал по нем огонь; в «Орла» еще попаданий не было, хотя много было недолетов, перелетов и рвущихся снарядов о воду, осколки которых решетили легкий борт. Лично убедившись в значении доложенного мне сигнала, необходимо было быстро придти к какому-либо определенному решению; весьма естественно сразу возникала масса мыслей, масса внутренних чувств и внутренняя борьба; нижеприведенные мотивы заставили меня принять этот сигнал и я отдал распоряжение его отрепетовать.
Тем временем броненосец «Им. Николай I» поднял японский флаг и застопорил машину, что было исполнено и у нас. Неприятель прекратил огонь. Потребовав к себе ревизора, я отдал ему приказание: немедленно хранившиеся в денежном сундуке шифры, секретные документы и кредитивы сжечь в топке, а звонкую монету всю выбросить за борт. Кроме того я отдал приказание по кораблю: уничтожить чертежи и другие письменные документы.
После переговора Адмирала Небогатова с Командующим неприятельским флотом, с «Имп. Николая I» было передано по семафору: «Адмирал требует к себе командиров судов своего отряда, неприятельский гребной катер обойдет все суда, соберет командиров и доставит их на «Император Николай I». Скоро мне доложили о приходе за мной вышеупомянутого катера, в котором уже находились командиры броненосцев «Ген.-Адм. Апраксин» и «Адмирал Сенявин». Когда я уезжал, то ревизор Лейт. Бурнашев мне доложил, что мое приказание им исполнено, тут же приведенный под руки раненый Лейт. Ларионов, младш. штурманск. офицер, доложил об уничтожении всех секретных и других карт, книг и вахтенных журналов. Вся артиллерия и механизм башен были приведены в негодность. При съезде с корабля я сдал все ключи от бомбовых и минных погребов, старшему после меня, раненому Лейт. Никонову. Когда Адмирал Небогатов принял нас, то нам объявил, в коротких словах, следующее: «Я сдал отряд; причины сдачи были вызваны желанием избежать бесполезного кровопролития: я выговорил у Адмирала Того сохранение офицерам их оружия, денег и вещей, им принадлежащих, и разрешения возвратиться в Россию, а обещал в свою очередь Адмиралу Того, что сданные суда не будут умышленно испорчены, равно как и их механизмы». Затем Адмирал предложил нам вернуться на свои корабли, куда мы были доставлены таким же способом, каким были доставлены на броненосец «Имп. Николай I». Когда я вернулся на броненосец «Орел», то меня встретил японский офицер с двумя метрами и передал мне, что, по распоряжению Штаба Начальника неприятельской эскадры, мне надлежит немедленно быть доставленному на броненосец «Асахи». Настоятельность его требования была настолько велика, что на броненосце я не успел повидать никого из своих офицеров; будучи посажен в неприятельский гребной катер, я был доставлен на «Асахи», где уже была часть офицеров с «Орла», а именно: Старший механик, Полковник Парфенов, Лейтенант Модзалевский, Мичмана: Сакеллари, Карпов, трюмный механик Поручик Румс и обер-аудитор, Титулярн. Советн. Добровольский.
На «Асахи» была перебрана с «Орла» часть команды около 200 человек, часть же была перебрана на «Касуга» в количестве тоже около 200 чел. На «Асахи» мне были вынуты из раны мелкие осколки и сделана настоящая перевязка.
Упомянув выше о той критической и ответственной минуте, которую мне пришлось пережить перед тем, чтобы отдать распоряжение репетовать сигнал о сдаче, я отложил тогда пояснение обстоятельств и мотивов, приведших броненосец «Орел» к сдаче, теперь же считаю необходимым к этому приступить.
Находясь в составе 1-го броненосного отряда, составляющего наши главные силы, броненосец «Орел», за дневной бой 14-го Мая, подвергся усиленному обстреливанию превосходных сил неприятеля и понес очень тяжелые повреждения по корпусу, артиллерии, имея большие потери убитыми и ранеными среди состава офицеров и команды. Броненосец получил 47 попаданий снарядами 12 дюйм. калибра и свыше 120 попаданий низшего калибра, кончая 6-ти дюйм. Весь небронированный борт был настолько разрушен неприятельскими снарядами, что крен свыше 8° для броненосца являлся гибельным; при дальнейшем увеличении крена, вода получала бы свободный доступ во все палубы через пробоины, что повело бы к неминуемому опрокидыванию судна. Подводных пробоин замечено не было, но масса попаданий в пояс ниже ватерлинии настолько расшатало бортовую броню, что она местами сквозь болты и рубашку пропускала воду, заполнившую часть бортовых коридоров, чем и объясняется появлявшийся несколько раз до 6° крен броненосца. К утру 15-го Мая годными к действию были: одно 12 дюйм. орудие в носовой башне; два 6 дюйм. орудия в правой носовой башне, но прицелы у этих орудий были попорчены пожаром, происшедшим от взрыва 6 дюйм. патронов в кранцах; два 6 дюйм. орудия в левой средней башне, имевшей не полные углы обстрела, вследствие разрушения борта около башни; левая 6 д. кормовая башня, хотя и могла действовать, но одно орудие в ней было заклинено осколком, попавшим в дуло во время заряжания; другое же орудие настолько было изрыто осколками неприятельских снарядов, что не могло считаться годным к дальнейшему действию. Из 20-ти орудий 75 м/м. калибра осталось только 9 и то все с ограниченными углами обстрела, в батарее, которая не могла быть отдраена, вследствие захлестывания в батарейную палубу волны через орудийные порта. В кормовой 12 дюйм. башне ни фугасных, ни бронебойных снарядов не оставалось, кроме того одно орудие, вследствие поврежденной неприятельским снарядом брони в амбразуре башни, могло действовать только на близком расстоянии. В оставшихся же действующих башнях все фугасные снаряды были израсходованы и оставались только бронебойные и то в ограниченном количестве. Из строевого состава офицеров оба штурмана ранеными вышли из строя, из 10 плутонговых командиров 2 убиты, 5 тяжело ранены, остальные легко ранены или контужены, но остались в строю, из 3-х артиллерийских офицеров два тяжело ранены, 1 контужен. Вполне здоровыми остались из всего строевого состава 19-ти офицеров, только 3. Почти все из общего числа 96-ти убитых и раненых ниж. чинов, принадлежали исключительно к строевому составу. Более трети комендоров были выведены из строя. Прислуга некоторых башен, как напр., правой 6 дюйм. носовой и правой 6 дюйм. средней в полном составе вышли из строя во время пожаров, происходивших от взрывов патронов. Пока оставалась хотя весьма недостаточная часть людей, необходимая для управления кораблем и ведения боя, корабль не думал слагать оружия. Он наоборот готовился всеми силами драться до конца, после дневного, тяжелого, напряженного артиллерийского боя, во время которого на глазах личного состава погибли: «Кн. Суворов», «Бородино», «Ослябя», не стало «Имп. Александра III»; после 6-ти часовых непрерывных упорных атак неприятельских миноносцев, в продолжение которых наша колонна лишилась нескольких хвостовых кораблей, исчезнувших в темной ночи, личный состав броненосца, оставшиеся офицеры и команда, спокойно и сознательно готовились к утру, к новому бою, в исходе которого не могло быть сомнения — это никого не колебало. Каждый делал, что было в его силах. Ни от кого не было тайной, как слабы и ничтожны наши силы, но все были готовы их употребить до конца, на борьбу с врагом. Посторонних мыслей не возникало, с предстоящей участью все спокойно мирились вперед. Так как боевая сила корабля была уже ничтожна, ее хватило бы всего на несколько минуть горячего боя, офицеров, годных править судном, осталось всего 6-ть, в этом числе трое были ранены, то надо было подумать вперед об уничтожении корабля. Утром, с рассветом, я пригласил к себе на мостик старшего механика Полковника Парфенова и от него узнал о состоянии кингстонов, с ним условившись, что по моему личному приказанию он откроет шесть кингстонов в машине, для затопления броненосца, когда истощатся все средства борьбы.
Всю ночь шла упорная и тяжелая работа по изготовлению корабля к новому бою. Выбросили все лишнее, избитое и испорченное, что успели. Поправили те орудия, которые могли. Показались утром дымки судов и скрылись, – сомнения быть никакого уже не могло. К 10 час. утра того же 15-го Мая показались с разных сторон дымки судов главных сил неприятеля. В короткое время они окружили железным полукольцом оставшиеся наши 4 корабля. И среди 28-ми окруживших нас судов можно было видеть все те корабли неприятеля, с которыми накануне наша эскадра выдержала такой ужасный бой. Все они, кроме численного превосходства, и несравнимой теперь с нами силой, поражали своим исправным видом. Никаких признаков повреждений нельзя было заметить; после того боя, в котором погибли все силы нашей эскадры и уцелел лишь только отряд 4-х кораблей, для них этот отряд мог казаться теперь только забавой. Ночью представлялось, что за дневной бой враг понес существенные потери, но теперь, находясь в центре полукольца, составленного из всех наличных сил противника, было очевидно всем, как безрезультатна оказалась попытка отнять у врага обладание морем, что было конечной целью боя.
Малая надежда принести пользу родине, которая поддерживалась во всех трудностях похода и в ужасах разгара боя, совершенно исчезла. Разгром нашей эскадры и блеск торжества неприятеля в эту минуту подавлял тяжестью не только личного неуспеха и разочарования в возлагавшихся на эскадру надеждах, но охватило всех подавляющее чувство; последние силы нашего флота иссякли и погибли так бесславно и безрезультатно. В те несколько минут, которые решили участь сдавшегося отряда, целый вихрь мрачных разочарований овладел душою тех, психика которых и без того была подорвана всем пережитым накануне. Эти моменты морального состояния переживаются, но не воспроизводятся. Но они решают события. Всякому было видно, что все, во имя чего все с готовностью несли и труд и горе и шли на смерть — не осуществилось. Ведь все равно, самое полное напряжение всех наших физических и моральных сил никакого результата дать не могло. Борьба теряла свой последний смысл, оставалось пассивно гибнуть и нашей гибели, одно только окончательное поражение должно было служить гробовым саваном, а в могилу мы должны были унести с собою разочарование во всем, на что положили силы и жизнь; и покорились уже неизбежному. Насколько поражающее впечатление производил блеск неприятельского флота, как контраст нашему, на тех кто бился с ним весь предшествующий день, видно из того, что команда не верила, чтобы это был тот же флот, с которым накануне сражалась наша эскадра, она убежденно утверждала, что накануне была другая эскадра.
Окружив наш отряд, один из неприятельских броненосцев открыл пристрелку по флагманскому нашему кораблю, броненосцу «Имп. Николай I», с дистанции 50 — 60 кабельт.; после третьего выстрела начались попадания сначала в дымовую трубу, затем в нос, а потом снаряды посыпались в большом количестве. Из средней левой 6 дюйм. башни броненосца «Орел», после первого выстрела со стороны неприятеля, открыли огонь. Было произведено один за другим два пристрелочных выстрела.
В это время на броненосце «Имп. Николай I» уже поднят был сигнал о сдаче, но тем не менее, неприятель открыл усиленный по нем огонь, и на нем начался пожар. Всякое сопротивление неприятелю с нашей стороны, в виду его подавляющей силы и в виду повреждений нашего броненосца было бы безрезультатно. Оставалось топить броненосец и спасать людей. До ближайшего берега было около 70 миль; на «Орле» не было целых шлюпок, все они были уничтожены снарядами и пожарами, а если бы шлюпки даже и были то служащие для них к спуску на воду средства и приспособления, как-то: стрелы, шкентеля и т. п. были разбиты и уничтожены. Койки были употреблены на устройство искусственных защит для прожекторов, дальномерных приспособлений и т. д., в бою койки сгорели и были выброшены за борт. Дерева не было также никакого: большую часть его содрали еще перед боем, а остальное сгорело при пожарах. Между тем всякий момент замедления в репетования сигнала, грозил погубить личный состав броненосца, а также мог отразиться на судьбе экипажей трех остальных судов. Положение было до крайности критическое.
С одной стороны угнетало сознание военного позора в факте сдачи, с другой — потерян был смысл борьбы, ибо исход борьбы был бы только один, т. е. все были бы в кратчайший срок потоплены, не причинив, можно сказать, вреда неприятелю, т. к. бой 14-го Мая и тот даже не лишил возможности неприятеля в таком громадном количестве судов окружить нас 15-го Мая.
Таким образом:
1) Краткость времени, в которое нужно было решить, как поступить относительно поднятого на флагманском корабле сигнала о сдаче. К тому же при полном сознании, что всякое промедление решения с моей стороны могло бы быть только бесповоротною гибелью всех людей, я не встретил несогласия, своему решению репетовать сигнал Адмирала, от строевых офицеров, оставшихся способными к несению обязанностей и находившихся наверху около меня.
2) Не оставалось никаких средств к спасению людей, т. к. не было ни шлюпок, ни коек и пр. О средствах для перенесения тяжело раненого Командира и тяжело раненых офицеров и команды по единственному уцелевшему трапу и спасению их, конечно, и думать нельзя было.
3) Судя по результатам боя 14 Мая, бой при обстоятельствах 15 Мая, можно было считать, как за бесполезное кровопролитие.
4) Боевые запасы истощены и из 19-ти строевых офицеров, для управления кораблем и ведения боя, осталось только 3 совсем здоровых,. Я же сам 14 Мая был дважды контужен и, до сделанной мне перевязки, потерял много крови. Кроме того, как все офицеры так и команда с начала боя до самой сдачи не имела возможности ни на минуту отдохнуть. Кроме повреждений по артиллерии и убыли такой массы офицеров, как указание на истощение способа обороны, играло также немалое значение отсутствие дальномеров, которые были все сбиты 14 Мая, а также приведены были в негодность оптические прицелы, у которых было нарушено согласование прицельной линии с осью у орудия, от сотрясений поблизости рвавшихся снарядов. Таким образом броненосец остался совершенно без дальномеров, а уцелевшие орудия без прицелов. Ко всему этому, считаю необходимым добавить, что в те критические минуты, в которые нужно было решить: «сдача или бесполезное кровопролитие, с уничтожением такой массы людей» — это минуты, которых нельзя изобразить ни письменно, ни слонами, можно их только пережить; и все же до этого момента никому в голову не приходило о сдаче.
Все эти мотивы и обстоятельства заставили меня репетовать сигнал Адмирала, и только тогда прекратилась стрельба по броненосцу «Император Николай I».
Прилагаю при сем рапорт Старшего Механика, чертеж правого и левого бортов с обозначением мест пробоин, 5 чертежей боя 14-го Мая 1905 года и 6 листов напечатанных изображений повреждений броненосца «Орел», полученных им в бою 14-го Мая.

Подписал: Капитан 2 ранга Шведе.

#116 20.08.2010 15:26:03

vs18
Капитанъ I ранга
k1r
anna3 stas3b
Откуда: Харьков, Украина
Сообщений: 3745




Re: Действия флота. Документы. Отдел IV. 2-я Тихоокеанская эскадра. Книга третья. Бой 14 - 15 мая 1905 года.

Копия рапорта старшего судового механика Полковника Парфенова 1-го Командиру эскадренного броненосца «Орел».

На основании приказов по Морскому ведомству, чтобы старшие механики представляли в Технический Комитет, через судовых командиров, самые подробные сведения о всех случайностях по механизмам и котлам, имею донести следующее: К этому считаю необходимым добавить, что при съезде с броненосца «Орел» 15-го Мая 1905 года, никому из пленных ничего не было позволено взять с собою; поэтому, я также и оттого, что каюты были разрушены пожарами и неприятельскими снарядами, часть офицерской собственности пропала, а вместе с тем и моя библиотека со всеми моими черновыми заметками и записками, так что в рапорте приходится писать на память. Той же участи подверглись очень дельные заметки Поручика Румса, по трюмам и непотопляемости корабля, которые теперь им пишутся в г. Осака также на память, и по окончании будут представлены мною при отдельном рапорте.

А. На переходе из Кронштадта в Японское море.

1) Было необыкновенно сильное с внутренней стороны разъедание всех забортных труб с соленою водою. Приходилось в последнее время ставит каждые сутки по несколько бугелей с накладками. Очень задерживалось разъедание прокрашиванием с внутронней стороны труб лаковыми красками. Причину разъедания объясняли боковым сообщением с корпусом.
2) На переходе лопались отростки главных паровых труб не только вдоль трубы, но и поперек и даже один раз вырвало кусок трубы величиною с 2 ладони. Страшный шум и рев выходящего пара от такого лопанья можно себе представить, если вспомнить, что котлы построены на 300 фунтов давления и внутренний диаметр трубы 82 миллиметра или 3¼ дюйма. С отростками главных труб, за переход было 5 случаев лопанья, 6-й во время боя; один раз с доночной трубой и несколько раз с питательными трубами от автоматов. Причина лопанья, — имею основание полагать — спешное приготовление броненосца к выходу из России, и вследствие спешки, пережигание металла при работах. Случаи лопанья труб убедили на практике, насколько важна исправность самодействующих клапанов и насколько необходимо в каждую вахту проверять исправность их действии. Конечно не следует забывать и предохранительные клапана и многое другое. Лучше всего, относительно самодействующих клапанов, при сдаче вахты говорить: столько-то самодействующих клапанов расхожены и штоки их смазаны салом Бельвиля. Кроме того, в случае лопанья труб надо иметь поблизости пустые угольные мешки, чтобы человек, надев на себя мешок, мог бы подойти к соответствующим клапанам и закрыть их. При этом человека надо привязать за пояс веревкой, чтобы в случае надобности можно было бы его вытащить обратно. Мешок должен быть сухой и его не следует смачивать пусканием струи холодной води на человека, идущего закрывать; клапана, так как сухой пар быстро превращается в кипяток и обжигает человека. Кроме того становится невидным там, где было отлично все видно при сухом паре.
3) Следовало бы делать с кочегарных квадратов в шахты дополнительные выходы с самозапирающимися дверями. Этим не нарушилась бы водонепроницаемость кочегарки, но в случае затопления ее, дало бы возможность выйти с квадрата непосредственно наверх. Самозапирающиеся двери нужны, чтобы в случае лопанья труб на квадрате, пар не попадал бы в шахту.
4) Когда на квадратах лопались паровые трубы, вентиляторы с квадратов качали пар вниз в кочегарни и выгоняли оттуда людей. Приспособлений же для остановки вентиляторов при таких случаях не было устроено. При постройках судов надо это иметь в виду.
5) Один раз на переходе, водном котле, из-за лопнувшей трубки в главном холодильнике засорилась коробка у трубы самого верхнего ряда элемента и вследствие этого прекратилась циркуляция в этом элементе. В результате стали плохо держаться у этого элемента предохранительные пробки и выгнутые кверху трубки нижнего ряда стали выпрямляться. Этот случай говорит, что если не держится пробка или часто приходится менять ее, то надо обратить внимание, не начали ли прогибаться трубки книзу и не есть ли это засорение элемента. Сначала же надо обратить внимание какой пар идет из отверстий вылетевшей пробки: сухой, или в нем много воды.
6) Для заглушения лопнувшей трубки главного холодильника приходилось останавливать одну из главных машин часа на 3 или на 4 и этим задерживать эскадру. Главная задержка и большое неудобство были от наполнения холодильника и выпуска из него воды шлангами через отнятые какие-либо небольшие клапана при холодильнике. Необходимо устроить специальное приспособление для наполнения водою холодильников из кингстона и выпуска ее. За переход лопнуло в обоих главных холодильниках по 6 трубок. Причина лопанья трубок осталась невыясненной потому, что не было времени вынуть хоть одну трубку для осмотра. Сода на переходах впускалась в каждый холодильник по 3 фунта в каждые 4 часа. Не страдают ли так трубки от соды? Щелочи, как известно, разъедают ведь некоторые металлы. Так как минеральные масла не смываются мылом, то может быть практичнее впускать воду в котлы помимо холодильников и только иногда чрез холодильники; тогда для этого надо только устроить приспособление. Причина разъедания может быть подобная, упомянутой в пункте первом.
7) В рефрижераторной машине трубки холодильников были поставлены неотожженые, поэтому они очень часто лопались. Пришлось поставить отожженые и тогда прекратилось лопание их. Большое неудобство представляло еще то, что мотор требовал, кроме случайных, еще периодические, каждый день, 2-х часовые остановки для его остывания. Кроме того, ради сохранения провизии, необходимо, в виду всяких возможных случайностей, иметь не одну, а две рефрижераторные машины, а то можно сразу потерять всю провизию, случись поломка с одной.
8) Машинные электрические вентиляторы очень часто останавливали на продолжительное время для охлаждения коллекторов, и тогда машинные отделения оставались без вентиляции. Два же машинных вентилятора в операционном пункте работали всегда с переносными вентиляторами для охлаждения коллекторов, и то приходилось давать им ежедневные отдыхи. Вообще в будущих постройках надо обратить особенное внимание на остановки вентиляторов из-за нагревания коллекторов, чтобы обеспечить машинные отделения необходимой вентиляцией, и иметь в виду, что коллектора будут работать при высокой обыкновенно температуре наружного воздуха, а не при той, при которой производят испытания.
9) Необходимо при постройке судна обратить внимание, что бы вентиляторы брали воздух из такого помещения, где не могло бы быть дыму от пожара, чтобы не повторился случай как на броненосце «Орел», на котором машины и кочегарни почти все время оставались без вентиляции.
10) 4 паровых лебедки поставленные на верхней палубе для погрузки угля были устарелого типа. Чтобы вскрыть например какую-нибудь ничтожную золотниковую крышку, надо было сделать полную разборку лебедки. Даже громоздкий чугунный барабан, и тот приходилось поднимать.
11) Держать пар для главных машин в одних котлах, а для вспомогательных в других — оказалось непрактичным. Нужно держать пар одновременно для главных котлов, и из тех же котлов расходовать и для мелких механизмов. Причины: 1) Пар не успевает выходить из котла в одну только вспомогательную трубу, даже при полном открытии клапана, поэтому нельзя иметь полное горение в топках. 2) В случае лопанья паровых труб можно оставаться без действия вспомогательных механизмов на более продолжительное время из-за перевода клапанов.
12) На поджатие фланцев питательных труб с 600 фунтов давления, у сальников донок и т. п., за клингеритными прокладками приходилось иметь особенно упорно-тщательный надзор. Если сальники слабы, и фланцы начинали прогибаться то на них ставили крепкие железные накладки. В противном случае шпильки сальников, даже из хорошей дюймовой стали, отгибались. Затем после выпрямления, без чего нельзя перебить сальники, они опять отгибались и наконец ломались. От перекоса же фланцев на трубах с клингеритом — последний может быть скоро продут во фланце. При ровном же нажатии фланцев, только по временам следует проверять ключом не отдались ли гайки от сотрясения, особенно на питательных трубах от донок к автоматам с 400 до 600 фунтов давления.
13) Водяные цилиндры питательных донок испарителей скоро разработались. На переходе пришлось вставлять во все цилиндры медные литые рубашки. Даже по два раза. Причина — узкие двойные поршневые набивочные медные кольца, которые при работе, получая слабину, скоблили своими краями поверхность цилиндров. Когда поставили набивочные кольца ординарные, двойной ширины и из белого металла, то истирание стенок почти прекратилось. При некотором запасе таких колец белого металла исправность испарителей была бы обеспечена. Менять же рубашки была вещь весьма сложная.
14) Следует выбросить из употребления полускобы на крышках клапанов, заменяя их целыми скобами. От изгиба полускобы клапан не закрывается вплотную. Изгибаются же полускобы довольно скоро.
15) Освещение водомерных стекол котлов пиронафтовыми лампочками оказалось очень практичным; эти лампочки сделанные из банок консервованнаго молока ставились между водомерным стеклом и котлом, так что вода находилась между светом лампочки и глазом смотрящего. Это очень пригодится в том случае, если загаснет электричество, — кочегарные приборы не останутся без освещения. Этим я хочу сказать, что: 1) лампочки непременно должны ставиться у каждого котла между котлом и стеклом и 2) лампочки должны иметь не плоский фитиль, а сплошной круглый в виде жгута и без стекла. Такой фитиль дает больше свету, а главное не гаснет даже при сквозняке, и не требует большого ухода и ремонта лампочки.
16) В одной, из 8-ми находящихся в бортовых коридорах, цистерне пресной воды для питания котлов, расходились швы со срезанием заклепок в швах от сильного напора помещающейся в ней воды. Оказалось, что вода от действующей донки, рассчитанной на 600 ф. давления, пробивалась в это хранилище по трубам чрез недействующую донку и клапана и образовала там давление. Для предупреждения такого случая, кроме выведенной предохранительной трубки и водомерных кранчиков, на переходе были поставлены переносные водомерные стекла длиною около 2¼ фут. в деревянной оправе на резиновых шлангах. По этим стеклам было легко наблюдать уровень воды в этих хранилищах и кочегару, стоящему у донки, не представляло излишнего труда поддерживать один и тот же уровень воды в этих хранилищах. Я нахожу, что эти стекла необходимы.
17) Цистерны для извести были поставлены в машинном отделении в таком месте, где было крайне тесно и температура очень высокая, так что крайне неудобно было производить очистку этой цистерны; между тем найти для нее удобное помещение не представило бы никакого затруднения.
18) Ручки пробок у одних продувательных кранчиков вспомогательных механизмов соответствовали открытию крапа, когда они стояли вдоль трубы, а у других кранчиков, когда ручки были поперек трубы. Такие кранчики поставленные в систему продувательных труб причинили много хлопот, и во время какой-либо неисправности в этой системе, заставляли, совершенно зря, останавливать те мелкие механизмы, которые было бы крайне нежелательно останавливать.
19) Большое неудобство и бесполезная трата времени выходит на подсчитывание для машинной команды мыла по 10 золотников по числу людей находящихся при разводке пара, действии машин и поддержке пара. Кроме того бывает вечная претензия команды, что на другом судне будто подсчитывают больше мыла и т. д. Необходимо мыло бы положить для плавания определенное одно и тоже количество мыла в месяц на каждого машиниста и кочегара, например — хотя по 3 фунта в месяц, а катерным по 4 ф. Тоже следует сделать и для минных машинистов, которые круглые сутки стоят у паровых двигателей; но в положении о выдаче им мыла по 16 золотников в сутки не попало. И в этом случае выходят постоянные претензии.
20) Накладки на трубах мусорных эжекторов несколько раз протирались, несмотря на их дюймовую толщину. Неудобство было в том, что эти трубы проходили чрез угольные ямы, которые чрез это заливались от них водою и наполнялись мелким мусором; таким образом портился находящийся в яме уголь. Накладку не всегда можно было менять из-за имеемого угля в яме, и эжектор, на время такой перемены должен был оставаться в бездействии.
21) Два клапана трубы отработанного пара верхних динамо машин были установлены над верхней броневой палубой. Пришлось их своими средствами перенести под броневую палубу, чтобы во время боя не было ни одной трубы с паром над броневой палубой. Так же пришлось сделать перестановку клапанов на трубах парового отопления, идущих в операционный пункт — по той же причине. Пустить же пар в эти трубы парового отопления во время боя необходимо было для дезинфекционных приборов, находившихся в операционном пункте.
22) Список чертежей был неудовлетворительно составлен, например — имелась масса детальных чертежей фундамента главных машин, а громоздких и сложных предохранительных клапанов на трубах отработанного пара ни одного и проч.
23) Список запасных вещей и материалов надо составлять при постройке машин, постепенно и не ограничиваться для этого положениями и инвентарями с других судов. Последствие такого порядка привело к следующему: много сортов асбестовой прокладки было неподходящего размера. Банники тоже, по размеру, не подходили; была большая нужда на переходе в медной проволоке; донок с клапанами много, пружины ломаются, портятся, а менять не из чего. У токарных станков не было угольников — нельзя было устанавливать многих вещей на планшайбу. Являлась несколько раз необходимость во фрезерном станке для зубчаток.
24) Сидения в офицерских ватерклозетах устроены в виде высоких деревянных ящиков с двойной спинкой и бочками. Такое устройство, громоздко, крайне негигиенично и в пожарном отношении непрактично. В этом отношении очень практично и гигиенично устроено например на учебном судне «Океан». Там даже переборки железные устроены не вплотную к палубе, чтобы избежать углы и улучшить циркуляцию воздуха. Кроле того на «Орле» на фановых трубах не были поставлены соответствующие клапана, и оттого, даже при небольшой волне, из писсуаров выдувались целые столбы брызг в лицо.
25) Способствовать опрокидыванию броненосцев может: 1) вода на верхней, с офицерскими каютами, палубе при тушении пожара на ней, а также от случайно незапертых кранов после прекращения пожара; 2) от массы воды попадавшей на батарейную палубу через пробитые борта и полупортики орудий; 3) из верхних угольных ям можно расходовать уголь только тогда, когда в значительной степени опорожнятся нижние; а в бою, так как не хватит людей на перегрузку, можно остаться со значительно пустыми нижними угольными ямами при верхних полных. В верхних и нижних ямах приблизительно помещалось по 600 тон. угля.
Эти три пункта одни из многих; но упомянуты здесь потому что с ними пришлось много бороться.
Если бы были на батарейной и верхней жилой палубах спускные клапана для стока воды в нижние отделения, откуда бы можно было выбирать эту воду помпой, то не пришлось бы приложить столько труда и хлопот для выравнивания крена. При очень громадных бортовых пробоинах и сильной волне, конечно и клапана эти на батарейной палубе не могли бы играть роли; но при бывшей волне клапана эти сослужил бы громадную службу.
За неимением какого-либо другого быстрого способа заделывания бортовых пробоин выше ватерлинии, через которые волною вкатывалось громадное количество воды, приходилось заделывать такие пробоины койками, матрасами и мешками.
Может быть оказалось бы практичным в будущем, во избежание большого крена иметь на такой громадной палубе, как батарейная, переборки высотою хоть 1 фут или 1½, чтобы не дать возможности разливаться воде по борту вдоль судна, а пусть лучше идет вода поперек.
Ведь крен от влившейся воды на батарейную палубу сквозь пробитый борт не только способствует опрокидыванию корабля, но и очевидно сильно влияет на перелеты и недолеты снарядов.
26) Грандиозные пожары на броненосце «Суворов», «Имп. Александр III» и друг. не могут ли служить безусловным доказательством, что нельзя идти к бой с таким количеством дерева, какое имелось даже на современных кораблях. В отношении пожара, также непрактична защита людей и предметов от осколков койками. Я считаю, что на броненосце «Орел», не было таких громадных пожаров главным образом потому, что перед боем была выброшена и уничтожена масса деревянных щитов; и то пришлось много раз тушить большие пожары.

Б. Различные приблизительные моменты в дни боя.

14-го Мая    около 9 час. утра была пробита боевая тревога.
                   10 час. утра офицеры начали обедать.
                   1¾ час. дня начался бой.
                   7¼ час. веч. стрельба кончилась, но отбоя1 не играли, потому что ожидали ночных атак.
15-го Мая     6 час. утра небоевая смена машинной команды заменила в машине и кочегарнях боевую.
                    8½ час. утра стали готовиться к бою, потому небоевые смены взяты обратно из машины и кочегарни к орудиям и к подаче.
                    9¼ час. утра пошли на имевшиеся на горизонте дымки и шли с ½ часа с 85 оборотами.
                    9½ час. утра от подбитых орудий отпущены люди для перегрузки угля из верхних ям в нижние.
                    11 час. утра остановили машины. После этого, команда, пришедшая в правую машину, доложила мне о происшедшей сдаче броненосца.

В. Машина и котлы во время боя 14-го и 15-го Мая.

Во время боя имели от 75 до 98 оборотов. В среднем 85 оборотов. Уголь до 5 ч. веч. 14-го Мая брали из центральных ям, где он был хуже чем в подвесных ямах и к тому же смоченный палубной водой, которой во время боя было в батарейной палубе в большом количестве и которая отчасти стекала в центральные угольные ямы, смачивая находившийся там мелкий уголь. В подвесных же угольных ямах был уголь отборный лучшего качества; но так как пару хватало, то его держали про запас. Для требовавшегося хода было бы непрактично израсходовать хороший уголь, оставив для экстренных случаев мелкий и мокрый. В 5 же часов вечера, когда потребовали 98 оборотов, пришлось в кормовой кочегарне начать расходовать уголь наполовину с хорошим углем; в носовой же кочегарне так и не встретилось необходимости начать расходовать отборный уголь. В это же время, т. е. около 5 час. вечера у котла № 1 лопнул отросток главной паровой трубы, но благодаря распорядительности, находившихся там поручика Русанова и кочегарного квартирмейстера Мазаева, носовых кочегарен не выводили и потому на ходе броненосца, разрыв трубы не отозвался.
Пар за оба эти дня в котлах держался ровно и почти все время по машинному манометру был около 230 фунтов.
Во время боя, от разрывавшихся снарядов попадали в обе машины осколки снарядов. От одного снаряда чрез парадный ход в обе машины попала, вместе с осколками, масса дыму, должно быть взрывчатого вещества, но дым этот как-то не распространился по всей машине и скоро рассеялся.
Начавшиеся пожары еще в начале боя заставили остановить вдувную вентиляцию в машины, так как она стала вдувать настолько много дыму, что стало невозможно не только дышать, но и открыть глаза от едкого дыма. Температура в машине, после остановки вентиляторов поднялась, но была внизу на площадках не выше чем в тропиках, т. е. не более 44° Р. То же самое можно сказать и относительно кочегарных вентиляторов, которыми по время боя почти вовсе нельзя было пользоваться и несмотря на то, что они стояли без действия, в кочегарни все-таки поступало сверху столько дыму, что люди угорали.
С ½ 8-го вечера 14 Мая всю ночь и утро держали от 85 до 95 оборотов — в среднем 90 оборотов.
15-го Мая около 9 ч. ут. старший офицер спросил меня о состоянии кингстонов для затопления броненосца. После того мною были осмотрены кингстоны для затопления в правой машине с прапорщиком Ленчуковым, а в левой машине со шт. кап. Скляревским. Проверены были трюмные, стоящие у этих кингстонов и приготовлены ключи, в которых могла бы явиться необходимость при затоплении, тогда я поднялся наверх и доложил старшему офицеру, заменявшему в то время командира, что в случае надобности затопить броненосец, кингстоны готовы и в одних только машинах могут быть открыты 6 кингстонов, кроме кингстонов для затопления погребов и др.
Снарядами повреждена верхняя часть передней дымовой трубы; с нее сорван кусок трубы площадью в 3 квадратных аршина и, вместе с ревуном, должно быть, попал во внутрь дымовой трубы. Снарядами и осколками во многих местах пробиты обе дымовые трубы. Трубы излишнего пара от главных котлов и вспомогательных механизмов, идущие параллельно с дымовыми трубами — перебиты. Других же каких-либо повреждений от снарядов, ни машины, ни котлы не получили, кроме мелких вспомогательных механизмов находившихся на верхних палубах.
За все время боя 14-го, а также 15-го Мая обе машины работали прекрасно без стука и нагревания. Заливание приходилось пускать только по временам для предупреждения нагревания, так как в машине была очень высокая температура. Кочегары держали все время пар так, что не представлялось надобности перейти на запасный отборный уголь, имевшийся в подвесных ямах.
Принимая во внимание столь прекрасную безукоризненную работу и состояние машин и котлов при столь тяжелых условиях, я отношу все это заботам, трудам, распорядительности и энергии моих помощников, которым на переходах приходилось иногда более суток, не смыкая глаз, находиться в машине при 42° до 62° Р. для осмотра и разбора частей механизмов, которыми они заведывали. А быстрое выравнивание трюмными, во главе с поручиком Румсом, крена, неоднократно появлявшегося, не указывает ли на причину, почему брон. «Орел» не опрокинулся, как ему подобные. Заслуживает также внимания героический поступок трюмного старшины Федорова, который во время боя, сходив па перевязку, немедленно, сам с перевязанной головой явился к месту служения и предложил трюмному механику, что он пойдет вместо него по батарейной палубе, где в это время рвались неприятельские снаряды, для осмотра повреждения корпуса броненосца, говоря: «туда Ваше Благородие идти опасно, позвольте я пойду, а Вы останетесь». Поднятие такого духа в команде я считаю было тоже делом помощников, тем более, что на глазах команды один за другим адски гибли броненосцы, а на своем броненосце повсюду кровь и разрушение, и это не отозвалось вредно на дух и работу команды.
Вследствие всего вышеизложенного я считаю долгом, кроме состояния машин, донести Вашему Высокоблагородию и о заслугах всех моих помощников и молодецкой дружной работе машинной команды, заслуживающих высшую похвалу и поощрение.

Подписал: Полковник Парфенов 1.

#117 20.08.2010 17:10:44

vs18
Капитанъ I ранга
k1r
anna3 stas3b
Откуда: Харьков, Украина
Сообщений: 3745




Re: Действия флота. Документы. Отдел IV. 2-я Тихоокеанская эскадра. Книга третья. Бой 14 - 15 мая 1905 года.

Записка о Цусимском бое 14-го Мая 1905 года Прапорщика по механической части Василия Антипина с броненосца «Орел».

Исполняя на броненосце «Орел» обязанности младшего инженер-механика, и находись по боевому расписанию в кормовых кочегарнях, я могу из моих личных наблюдений, сообщить лишь очень мало.
Утром 14-го Мая я к подъему флага не выходил, а придя в кают-компанию напиться утреннего чая, слышал что некоторые (не помню теперь кто) за чаем, после обмена приветствиями говорили о крейсере, идущем параллельно на правом траверзе; говорили, что это японский крейсер и что сегодня что нибудь да будет; волнения и какого-либо впечатления это известие не вызвало, потому что почти каждое утро известия подобного рода обсуждались в кают-компании. Однако я скорее чем когда-либо раньше, достал призматический бинокль и вышел на ют рассматривать показавшийся крейсер. Погода была солнечная, но какой-то отдаленный мрак, несмотря на ветер, не позволял видеть, даже в призматический бинокль, идущего крейсера, на юте собралось около 10 офицеров, некоторые с более опытными глазами видели его и говорили, сколько труб, какой тип проч. Как после оказалось, это был японский крейсер «Idzumi», который и мне под конец удалось рассмотреть; но чтоб лучше видеть, я вместе с инж.-механиками Скляревским и Русановым забрался на кормовую мачту на верхний салинг, откуда мы ясно видели этот крейсер, идущий параллельно нам; вскоре сигнальщик бывший на том же салинге с биноклем, заметил слева по носу три крейсера к еще несколько дымков по указанному направлению, тогда и мы заметили серые крейсера, слабо выделяющиеся сквозь мрак. Вот здесь уже при виде этих дымков настроение заметно переходило в возбужденное.
Спустившись с салинга, мы направились завтракать; время было уже 11 часов дня, а мне с 12 часов нужно было стать на вахту в машину. За завтраком шли оживленные разговоры о предстоящем сражении; подъем духа был виден во всем; я никак не могу припомнить ни одной сказанной фразы, но только ясно помню, что мы рассчитывали если не победить японцев, то во всяком случае произвести сильное ослабление японской эскадры. За последним блюдом завтрака вдруг раздался выстрел с нашего судна, как потом оказалось, произведенный по неосторожности волновавшимся комендором, и из-за завтрака все бросились по своим боевым постам, (в чем кто был, не переодеваясь); я подхватил на руки больного, кораб. инж. Костенко, быстро снес его в операционное отделение и бегом направился в свою кочегарню; проверил боевые вахты 3 и 4 отделения и еще раз напомнил им, что их аккуратное отношение к делу и точное выполнение приказаний имеет громадное значение во время боя... Затем я вспомнил, что призматический бинокль, оставленный мною в моей каюте, у меня настойчиво просил для боя прапорщик Андреев-Колмыков; тогда я приказал кочегарному старшине Мальцеву быть более бдительным, а сам через машинное отдедение вышел на верх взять бинокль, бегло прощающимся взглядом окинул свою каюту и направился к кормовым батареям, где был командиром прапорщик Андреев-Колмыков; входя туда я увидел, что он и вся его команда стоять с обнаженными головами и крестятся; он просил помощи от Бога даровать нам победу над врагом, а потом обращаясь к команде говорил о том, чтобы они не волновались и возможно тщательнее наводили. Дождавшись у входа конца его наставлений, подошел к нему и накинул ему на шею ременную повязку бинокля; он страшно мне обрадовался и, не церемонясь, бросился в объятья и целуя, приговаривал, что может быть последний раз видимся и что должно проститься по хорошему, и тихо добавил, что его батарея, как кормовая, одна из опасных... Я был тронут его объятиями, сам горячо отвечал, что после боя, надеюсь, увидеться, и распростившись, взволнованный, направился в кочегарню.
В кочегарнях привел все в порядок, заготовил угля в достаточном количестве, осмотрел воду в питательных цистернах, выбросили мусор и подчистили топки; кочегарная команда была замечательно исполнительна, каждое слово ловили на лету и быстро выполняли всякое приказание; к работе не только не приходилось понукать, а наоборот, нужно было заставлять быть внимательнее, чаще смотреть на манометр и не бросать напрасно уголь. Очень часто приходилось закрывать поддувало, продувать котлы и вообще принимать меры, чтобы избавиться от излишнего давления пара; были моменты когда давление по манометрам доходило до 300 фунтов, тогда как предельное 250 ф. (предохранительные клапана очевидно неисправно действовали); в продолжение всего боя 14 Мая, пару менее 220 ф. не было.
Момента, с которого началась вторая перестрелка, т. е. настоящий бой. я, занятый своими делами по кочегарне, совершенно не заметил и теперь только помню, что я с каким то благоговением наблюдал, как мои кочегары после каждого сильного удара, одни творили молитву или просто приговаривали: «эх, Господи», другие же причитывали, различая по тяги из топок удары, говоря: «это нам, а это от нас, и это от нас». Вскоре между командой прошел слух, что мичман Щупинский и несколько комендоров убиты, Князь Туманов ранен и т. п.; я к этому сравнительно легко отнесся и ободряя команду, или так к чему то, сказал: «где рубят, там и щенки летят». Потом перестрелка усилилась, попадание в нас ясно увеличилось, слышно было, как осколки снарядов и стекол, осколки железа, дерева разлетались в разные стороны, нередко залетая к нам на квадрат (так наз. помещения над кочегаркой), но как то все благополучно. Затем я помню как наверху нашего броненосца вдруг загремело громогласное «ура»; некоторые ко мне обратились с вопросами: «что это значит, Ваше Благородие?» Я объяснял, что вероятно удачно атаковали неприятеля, и между командой вскоре начал ходить слух, что это не атакован неприятель, а утонул японский трехтрубный крейсер  (как после я узнал от офицеров, это тонул наш «Ослябя»). Неоднократно мне сообщали кочегары о том, что и нам здорово попало и что убитых много и т. д. Некоторые из них просили разрешения до ветру, они то и приносили всевозможные вести. Мне как то и самому стало грустновато и я лишился уже той безотчетной энергии с которою как то и время шло быстро и дело делалось. Затем я обратился к кочегарному квартирмейстеру, старшине Мальцеву и мастеровому Демченко (бывшему на нашем броненосце «Орел» от Балтийского завода и случайно оказавшемуся в кочегарне мною заведуемой) со словами, чтобы они были внимательны и что я пойду освежиться (так как стрельба была заметно редкая). При выходе на верх в батарейную палубу я встретим Лейтенанта Мадзалевского, который мне сообщил, что Ан. Пав. Шупинский убит, князь Туманов сильно ранен и т. п. в конце сообщения он не удержался от слез; я грустно ему поддакнул и взглянув на окружающее, сам прослезился; все было избито, кругом обломки, на палубе вода, по сторонам убитые; разбитые тележки от снарядов и у борта попорченное орудие без прислуги. Я решил сходить в кормовую батарею к Калмыкову, но дойдя до кают-кампании, дальше пройти из-за обломков не было возможности; тогда я вернулся, заглянул в свою каюту, она была по пути, дверь была цела, но когда отворил, то увидел полный хаос: кругом вода, весь потолок изрешечен осколками; вещи бывшие на столе плавают в воде, разбит умывальник и койка, полка с книгами обращена в щепки, верх шкафа с одеждой разбит и одежда расстреленная и обгоревшая вместе с горелыми обломками плавает в воде. Постояв, мрачно перебрав все это взглядом, я направился в свою кочегарню, и по дороге, лавируя между обломками я видел как трюм. инж.-механик Н. М. Румс заделывал пробоину около каюты кораб. инж. Костенко. Пробравшись ближе к кочегарному входу и заметив громадную надводную пробоину я подошел и высунулся в нее, чтобы подышать свежим воздухом и взглянуть на свет, что творится вне судна. В то время когда я выставился, у нас в корме раздался оглушительный удар и темный дым окутал ее; я решил, что это нам вмазали японцы, и грустно вспомнил о прапорщике Калмыкове, как то он там... Да не весело было и самому спускаться в кочегарню; но войдя туда, посмотрел давление пара, огни в топках, воду в котлах, все было хорошо, люди неутомимо работают и смотреть на них стало отрадно; ко мне обратился Демченко (маст. с Балт. завода), интересуясь результатом боя, «как и что Ваше Благородие, там слышно». Я ему и окружающим сказал что там палят во всю и что хотя и нас потрепали здорово, но у нас броня не пробивается и орудия все целы, японцев уже не видно, — вероятно отступают. Почти все сведения о бое получались командой всегда раньше чем мной; так, между нами ходил уже слух, что командир ранен; одни говорили, сильно, а другие легко; эта весть на команду заметно повлияла удручающе. Вскоре открылась невероятная пальба, уже трудно было различить наш выстрел от попадающих нам; кругом звенело и летело в разные стороны. Я страшно боялся за паровые трубы, пробьет или просто лопнет, ну и все тогда пропало; забирался на квадрат (потолок кочегарни) проверял себя и соображал, что если лопнет труба, сообщающаяся котел с главной трубой, то нужно постучать по автоматическому клапану, и если он сам не закроется то в крайнем случае его завернуть; если лопнет правая или левая труба, то нужно закрывать такие-то и такие-то клапаны и т. п. Окончив эти соображения, только что я пошел в 3 кочегарню, как мне передали, что меня просит мех. Русанов; я быстро направился к нему через шахту и коридор; он был у полуподнятой непроницаемой двери и увидав меня, сидя на корточках, быстро заговорил, что в моей кочегарне нужно закрыть клапан, чтоб разобщить вспомогательную трубу, так как у него в одном из вспомогательных котлов лопнула паровая труба. Я спросил какой же из котлов, первого и второго отделения, чтобы знать правую или левую трубу выключать, но он не отвечая скрылся, оставил меня в ожидании. В общем был такой шум, что понять что нибудь было невозможно; я распорядился чтобы кочегарный квартирмейстер послал на квадрат к вспомогательным клапанам человека, чтобы был наготове закрыть один из клапанов, который потом я назову, а сам полез в носовые отделения, чтоб хорошенько осмотреться; в это время ко мне подошел мастеровой Демченко, явившийся из носовой кочегарни, и сказал что автоматический клапан закрылся и труба выключилась, следовательно все уладилось, ничего выключать не нужно, и выведен только один котел. Пальба шла невероятная, помню, что опять таки между командою начали ходить толки, о том как перевернулся броненосец «Бородино» вверх килем и команда бегала по килю, а потом все затонуло; я не воздержался и спросил откуда это вы нелепые слухи разносите, но квартирмейстер Макаров мне сказал, что своими глазами видел и что люди как мыши карабкались на киль; человек 40 бегали по килю, махали нам руками и кричали, а винты еще медленно вращались; помню как тогда еще ясно воображение рисовало эту картину, и малейший крен на нашем броненосце уже напоминал этот ужас, почему, при выравнивании крена трюмный квар. Зайцевым, и при затоплении борта в отделениях мною заведуемой кочегарни я всегда присутствовал сам и проверял соображения кварт. Зайцева. Взглянешь на кочегаров, —  работают не рассуждая как волы; коч. кв. Мазуров замечательно хладнокровно покрикивал, «подбрось первая, подбрось вторая... Отгреби мусор, молодцы... Все делалось своим чередом, заготовлялся уголь, выбрасывался мусор и. т. п. Ход был почти полный и пар держать было не так легко; меня стало беспокоить, что люди видимо кладут последние силы, с самого утра работает одна и та же боевая смена, и заменить не кем; тогда я сказал коч. квар. Макарову, чтоб он подсменил Мазурова и чтоб команда, как они найдут для себя удобным, поделились, то же я сказал кварт. другого т. е. 4 отделения и сам им не мешал в этих подразделениях, а лишь наблюдал, чтоб не было недоразумений. Из машины по рупору и телефону передавали, что нужно больше пару, даем самый полный ход; по сигналам, да и так было известно, что мы атакованы миноносцами; не помню теперь каким образом, но в это время уже известно было, что Адмирал Рожественский ранен и снят на миноносец; а «Князь Суворов» без труб и без мачт весь в огне давно вышел из строя; «Император Александр III», по одним сведениям утонул, по другим только вышел из строя, весь в огне и с поврежденными машинами; затоплен «Урал» и что «Ослябя» давно уже нет... Несмотря на все эти неутешительные сведения работали не покладая рук; навернется мысль: «вдруг мина, кувырнемся...», и чтоб рассеять страшные мысли возьмешь у кочегара лопатку, подбросишь одну другую, крикнешь «ну веселей ребята», «ход нужен», — зашевелятся ребята, видят все живет и всякие страсти рассеятся; так переходя от одной кочегарки в другую, делая распоряжения и наставления, я совершенно не замечал как идет время. Ночью уже за полночь я еще выходил наверх и с батарейной палубы ощупью и кое как добрался на средний мостик, чтобы освежиться и подышать свежим воздухом; долго смотрел на море, оно было сравнительно спокойно, да и трудно было видеть что-нибудь в темноте; отсюда я пробрался к машинным выходам, где рассчитывал встретить кого-нибудь из механиков, но встречал команды работающие по приборке и приведению в порядок судна, носящих трупы убитых и проч. Встретил стар. инж.-мех. Парфенова и Лейтенанта Рюмина; стар. механик сказал, что и трудно было ожидать другого результата, как он ожидал так и вышло... нас раскатали... Рюмин стоял молча с грустно опущенной головой, я тоже не нашелся что сказать, да и нечего было говорить, все было ясно, кругом обломки, тряпье какое то, вода, убитые еще не прибраны... Я вспомнил, что без меня в кочегарке может выйти недоразумение, повернулся и пошел снова на свой пост. Кочегары, одни работали, перетаскивая и подбрасывая уголь, другие тут же дремали; я осмотрел все: воды было довольно, пару 200 ф., огни хорошие и все было хорошо; некоторые обращались ко мне «ну как и что, Ваше Благородие». Идем, говорю, во Владивосток, нужно шуровать веселее: время я совершенно не наблюдал, ходил из одного отделения в другое, и тут и там работали, видно было что люди кладут последние силы. Помню, я присел на трапе 3 шахты, рассчитывая дать отдых хоть ногам, потому что целый день не присаживался; присевши свободно вздохнул и но мог удержаться, задремал... Утром же когда начало светать я, предварительно обойдя кочегарню, найдя все в порядке, снова вышел наверх; опять тот же ужас и почему-то не убирали эти изуродованные жалкие остатки жизней, в самых искаженных формах; правда и нервы сильно притупились, однако все это наводило на грустные размышления, а особенно проходя мимо операционного отделения, где сотни людей стонали на разные тоны; много передумаешь в пользу воинственного духа; затем я выставился в пробоину подышать свежим воздухом и осмотрев горизонт, как будто видел слабо заметные дымки, но безотчетно насмотревшись, я вернулся в свою кочегарню, здесь мне кочегарный старшина Мальцев доложил, что в средних ямах угля нет. Я поставил людей в центральные ямы перебрасывать в средние, откуда можно брать прямо в кочегарни. Затем скоро заговорили о том, что позади нас виднеется слева много дымков; одни говорили, что это наши суда, другие что это японцы нас окружают; как это тяжело было слышать, сознавая наше бессилие. Кочегары, выбившиеся из сил, прикладывали видимо последние усилия, сознавая, что только ход теперь может выручить, но уголь уже была не так хорош, да подноска и заготовка труднее. Все это немало затрудняло держать большое давление пара, однако стоило только напомнить, что пару мало, что нужно больше давления, как давление поднималось до предельного. Некоторым более утомленным я предлагал выходить на верх освежиться. Возвращавшиеся сверху приносили самые разноречивые толки; одни говорили, что это ваши суда, другие, что это японцы; затем заговорили что наш адмирал повернул на них и поднял сигнал (приготовиться к бою); я уже приблизительно знал число годных наших орудий и как-то жутко было идти на эту бойню. Обратился к кочегарам и уже не так восторженно, как накануне сказал, «идем драться, подтянись еще молодцы», а сам как то безотчетно начал ходить из одной кочегарни в другую; время адски тянулось; хотелось пойти наверх, но оставлять мучеников кочегаров в такую минуту не мог; затем передали, что японцы от нас повернули и что опять идем во Владивосток; это было как-то отраднее; но ненадолго; скоро опять появились дымки все больше и больше кругом нас; некоторые опять увидели наши суда «Аврору», «Олег», «Александр III» и др. но тут уже не верилось и я не выдержал, наказал коч. старш. Мальцеву быть внимательнее, а сам пошел наверх. Пробрался до переднего мостика, откуда действительно было видно, что почти кругом суда и некоторые близко, даже простым глазом можно было видеть, трубы, мачты и контуры; я увидел проходившего Лейтенанта Рюмина и спросил его чьи же это суда; он сердито ответил, что конечно это японцы. Я сказал что некоторые говорят будто это наши, а он также сердито добавил «кто же это Вам говорил, матросов Вы слушаете». Не помню теперь, от кого из офицеров я узнал, (хотя и раньше знал, но не точно), что у нас на «Орле» орудий годных только два 12", по одному на башню, в носовой башне одно с отбитым стволом под самую башню, а в кормовой одно заклинено; с левого борта две башни с 6" орудиями, по два в каждой, но в одной тоже одно заклинено; с правого же борта все были испорчены, но одну башню исправляют и скоро закончат; было еще несколько мелкой артиллерии, но они не к счету, весь бой на крупной артиллерии. Помню я, что считал эти суда и дымки и насчитывал до 27 штук; но вот на левом траверзе ясно вырисовывались 11 судов, которые обогнали нас параллельным курсом и сразу повернули на нас строем фронта; жутко было видеть эту грозно дымившую эскадру, идущую нас расстреливать... Нас было 5 судов, головным «Имп. Николай I», вторым «Орел», затем «Апраксин» и «Сенявин»; «Изумруд» же держался на правом траверзе. Страшно хотелось видеть, как произойдет сражение, и казалось лучше быть убитым снарядом, чем сидеть в кочегарне и вдруг опрокинуться, как это было с «Бородино», — жить некоторое время в безвыходном состоянии и может быть полураздавленным; взглянул последний раз на грозную японскую эскадру, идущую как мне казалось строем пелинга и несущую видную смерть; печально было; однако я вспомнил мой долг и моих кочегаров, которые трудятся и не видят, что их ожидает. Я подошел к выходу из кочегарни в батарейной палубе, перекрестился и шагнул в нее как в свою могилу с безотчетной уверенностью, что отсюда больше на вернуться, сошел ступеней пять и опять крестился; наивно искал сходства этого входа с могилой; душили слезы и я готов был разрыдаться; но быстро опомнившись, спустился в кочегарню, выхватил у первого попавшегося кочегара лопатку и начал подбрасывать уголь в топку; потом взглянул на всех кочегаров; все они без рассуждений делают свое дело, все полны жизни и мое тяжелое настроение понемногу рассеялось, а чтоб хотя что нибудь сказать им, да и как бы утешая сам себя я говорил чтоб они лучше шуровали, что сейчас начнем отстреливаться и самым полным ходом удирать от японцев, вся надежда на вас.... Зашевелились ребята, работа кипела; то же было и в другой кочегарне т. е. 4 отделение; пар заметно поднялся. Не помню тут или раньше мне лично передал приказание стар. инж. механ. Парфенов заготовить ключи от кингстона на случай затоплять броненосец; все принадлежности трюмного квар. Зайцева находились в 3 шахте, где и он был безотлучно; тут я у него спросил, что он будет делать если нужно открыть кингстон для затопления; он мне все рассказал; проверив ключи я сказал, чтоб он их не перепутывал и вышел еще осмотреть котлы. В это время вдруг пушка... Сердце невольно сжалось, (ну, думаю Боже помоги). Послышались еще выстрелы, это пристреливаются по нам японцы; пошел дальше и только хотел крикнуть «подбрось ребята», взглянул на манометры и пару около 300 ф. а на машинном телеграфе: «стоп машина». Закрыли поддувала, открыли топки и начали уже некоторые котлы продувать и усиленно подметать. Так, занятый этими распоряжениями, я и не заметил откуда взялся мастеровой Демченко, подошел ко мне и говорит: «Ваше Благородие я Вам приятную новость принес». Какая, думаю теперь может быть приятная новость. Он, немного приостановясь продолжал: «мы сдались». Я ему не поверил, а он добавил, что сам видел уже японский флаг на «Николае 1». Я смотрю, пару много, машины на стоп, выстрелов не слышно, и чтоб вернее узнать в чем дело, я сказал ни к кому не обращаясь, что пойду на боевой мостик; выскочил и быстро туда добрался, но когда вскарабкался на мостик и оглянулся, то вижу что команда мечется по судну в разных направлениях с поясами и койками, местами стоят кучками и опоясывают друг друга. Я задержался на месте, глядя на происходившее, старался понять в чем дело, и решил было бежать в кочегарню и крикнуть: «спасайся ребята на верх», но опомнился и решил узнать от офицеров в боевой рубке в чем дело. Идя дальше по мостику я увидел, что броненосец «Николай I» впереди нас, с японским флагом, позади «Апраксин» и «Сенявин»; а «Изумруда» и след простыл. Кругом японские суда и не сосчитаешь, все это подтверждало слышанное мною в кочегарне от мастер. Демченко. Нашего флага за дымом и мачтой при всем старании не мог рассмотреть; подошел к боевой рубке и вижу, старш. Артиллерист Шамшев плачет, и Лейтенант Мадзалевский навзрыд, но спросить хоть что-нибудь, у меня не хватило духа; все было ясно. Тут же был мичман Сакеллари и прорванном пальто и старш. офицер Шведе, с запекшейся кровью на лице, ходил взад и вперед; к нему подошел сигнальщик, не знаю сам или кто подослал и говорит: «Ваше Благородие, прикажете поднять японский флаг? Я ясно помню, что Шведе сказал, что у него нет японских флагов; а дальше у трапа стоял Лейтенант Рюмин который ни к кому не обращаясь, а как бы сам с собой говоря, не громко сказал, что нужно судно топить. Тут появился старший доктор Макаров и еще кто то, теперь не помню, кажется старш. мех. Парфенов; но я тут же вышел и направился в свою кочегарню, (видно было, что все, будто избегали встречи взглядами). В кочегарнях уже заметно было, что люди не все на местах, да я и не удерживал; трюмному же я сказал,! чтоб он не уходил и что наверное еще будет какое нибудь распоряжение, но долго ждали. Я присел на трап и задремал, или вернее пришел в оцепенение, в котором ничего не понимал, что творится кругом; потом смотрю уже в кочегарне разгуливают японцы, ко всему присматриваются, угощают наших кочегаров папиросами, а те усердно размахивая руками, толкуют с ними; было такое состояние что долго не мог понять в чем дело. Тут же был трюмн. кварт. Зайцев, молча смотревший мне и глаза, и чувствовалось, что уже все кончено и что мы тоже сдались; но что ж делать, да и могу ли я что-нибудь тут сделать. Решил пойти наверх и узнать, может быть там еще решают что-нибудь, побродил везде, был в боевой рубке и там, кроме сигнальщиков, никого не было. Спросив, где г.г. офицеры, получил ответ «не могу знать». Направился к операционному пункту, по дороге встречал уже пьяных наших матросов; некоторые усердно лазали по разбитым офицерским каютам, занялись мародерством; те же люди, которые, час или два тому назад, работали как волы, бились как львы, теперь мародеры; разумеется в последних не больше 1/3 или даже ¼ от всей команды, но и на это было грустно смотреть. Много японских матросов тоже ходили и обдирали все, что можно было забрать; так добрался я до операционного пункта; здесь те же стоны, крики; куда пойти! Вижу пробирается Лейтенант Павлинов, я ему очень обрадовался, спрашиваю его, как и что Сергей Яковлевич?. «Вы есть хотите?», спрашивает он; тогда я вспомнил, что я с 11 час. вчерашнего утра ничего не принимал из пищи: «Да», говорю; так идемте за консервами в провизионную, сказал он, и мы направились туда. Долго мы здесь пробовали и рылись, затем набрали что нужно и понесли в боевую рубку; здесь был лейтенант Никонов с завязанными глазами, инжен. мех. Скляревский, отец Паисий и кажется Лейтенант Саткевич; все закусывали бывшими уже тут консервами; мы сложили вашу ношу и присоединились к ним. Здесь я узнал, что часть команды, стар. офиц., старш. мех., мичман Карпов и еще некоторые офицеры свезены на японские суда. Тут выяснилось, что Командир ранен тяжело и теперь без сознания; совершенно обожжен Лейтенант Гирс, а прапор. Калмыков снарядом выброшен за борт, или в кают-компании убит и засыпан обвалившимся углем. О сдаче никто и не заикался, а как бы нечего и говорить было, да и вообще разговор не вязался, разве только грустно вспоминали о убитых и раненых товарищах. Закусивши я направился искать где бы можно прилечь или хотя привалиться, ибо был страшно утомлен; нашел полуразбитый диван, очень ему обрадовался; закрепил его и завалился спать, но заснуть долго не мог; многое перебрал в своем воображении, спал очень тревожно, и мимо меня постоянно ходили японцы. Утром с некоторыми вступал в спор, да что теперь говорить уже об этом, все равно было поздно.
Вечером, около 8 часов 16-го Мая, Командир Капитан 1 ранга Юнг, бывший почти все время без сознания перед смертью пришел в сознание, но ему не говорили о сдаче, а сказали, что идем во Владивосток.
Утром в 11 часов 17 Мая его схоронили в море. Затем 17-го же нас высадили в порт Майзуру и с этого дня мы находились в плену.
Пока этим и закончу.

Подписал: Прапорщик по мех. части Василий Антипов.

Отредактированно vs18 (21.08.2010 08:34:30)

#118 20.08.2010 18:03:52

vs18
Капитанъ I ранга
k1r
anna3 stas3b
Откуда: Харьков, Украина
Сообщений: 3745




Re: Действия флота. Документы. Отдел IV. 2-я Тихоокеанская эскадра. Книга третья. Бой 14 - 15 мая 1905 года.

Показание санитара Артемия Долгополова с броненосца «Император Николай I».

Переход наш из России до Малаккского пролива был вполне благополучен. Адмирал и командир проявили по отношению команды большую заботу; у нас было провизии в изобилии, команда была здорова, не было случаев солнечных ударов. Во время отдыха Адмирал ходил по палубе и наблюдал, чтобы команда спала под тентами. На сколько я помню, все говорили что из Малаккского пролива мы пойдем не Корейским проливом, а направимся во Владивосток кругом Японии. Однако это нам не удалось, так как в открытом море нас встретил паровой катер, с которого получили приказание присоединиться к Отряду Вице-Адмирала Рожественского.
С момента присоединения и до боя с японской эскадрой прошло около 2-х недель; за это время мы все время ходили малым ходом, несли сторожевую службу, грузили уголь и провизию.
14-го Мая утром мы подошли к Корейскому проливу и увидали с левой стороны японские крейсера. Офицеры, команда, среди которой был и я, были в полной уверенности в нашей победе, а поэтому, когда после нескольких выстрелов японцы скрылись за горизонтом, мы все сильно сокрушались, что не придется подраться.
В половине 2-го часа просвистала дудка первой вахте обедать, но никто не хотел уходить с бака, мы все наблюдали за удаляющимся неприятелем. В 1 ч. 45 м. из-за острова Цусима вышла японская эскадра и я сосчитал 22 дымка. Начался бой и я должен был сойти вниз, т. к. через ½ часа у нас уже были и убитые и раненые. За ходом боя я наблюдать не мог и только отрывками слышал от команды про гибель «Ослябя», «Кн. Суворова» и друг. судов. Около 5 час. дня я слышал, что в командование всеми нашими судами, вместо Адмирала Рожественского вступил наш Контр-Адмирал Небогатов. До 8 час. мы ходили по разным направлениям, а когда стемнело, стали отражать атаки миноносцев. С 12 час. ночи атаки прекратились и мы со скоростью 11 узл. все шли на север по направлению Владивостока. Утром 15-го Мая я вышел на верх и увидал, что с нами совместно идут брон. «Орел», «Ген.-Адм. Апраксин», «Адм. Сенявин» и крейсер «Изумруд». Около 7 час. утра прибавили ходу до 14 узл., но т. к. остальные суда стали отставать, то мы опять сбавили ход до 11 узл. Около 8 ч. утра показались сзади нашего курса дымки и мы все считали, что это идут наши суда, но в 9 ч. ясно обнаружилось, что это японские суда. В 10 ч. утра тоже показались впереди нашего курса японские суда и мы были со всех сторон окружены. Крейсер «Изумруд» от нас отделился и пошел полным ходом, за ним было погнались японские крейсера, но так как не могли его догнать, вернулись обратно. Наш Адмирал стал переговариваться с другими судами, причем с броненосца «Орел» ответили, что дальномеры избиты и часть орудий выведена из строя; с других судов ответили, что не имеется снарядов. Просвистала дудка «по своим местам»; японцы открыли огонь и я спустился вниз к больным. Отвечали ли от нас на выстрелы японцев, я сказать но могу, но грохот был страшный, который сразу прекратился. Я вышел наверх и увидал на всех наших судах поднятыми японские флаги. Я не верил своим глазам и никто из команды мне ничего не мог объяснить толком. Я видел как Адмирал спустился с мостика и пошел вниз; кругом плакали офицеры и команда, а кругом нас стояли японские суда. Мне стало досадно, я не мог дольше оставаться на верху и спустился вниз. Между прочим я слышал, что с японских судов было приказание все наши суда сдать в целости, однако несмотря на это у нас наша команда бросала за борт ружья, замки от орудий и вообще все что попадалось под руки, а именно снаряды, прицелы, плитки от 12" пушек и т. д. В лазарете у нас кипела работа, приходилось помогать больным, обмывать убитых, зашивать их в парусину и выносить на верх, где была отслужена панихида и всех убитых погрузили в воду. Слышал, что наш Адмирал ездил на японские суда, а по его возвращении нам приказано было собрать свои вещи и приготовиться покинуть броненосец. Подошли к нам на барказах и катерах японские команды (два взвода) и старший офицер приказал первому отделению команды садиться в шлюпки. Так как я был 1-го отделения, то тоже сел и нас перевезли на крейсер, который сейчас же пошел в Сасебо. Нас свезли на берег и всех загнали в угольный сарай, где мы пробили 3 дня, а затем нас — (священников, докторов, фельдшеров и санитаров) отделили и отправили в Нагасаки, где мы пробыли 4 дня, а потом на английском пароходе пошли в Шанхай. Когда мы съехали с броненосца, то у нас среди команды было страшное уныние, никто друг с другом не разговаривал и никто не обвинял Адмирала, командира, офицеров и друг друга. Японские офицеры и матросы старались нас развлекать и ухаживать за больными. Японцы нам объясняли, что в бою принимали участие и английские суда под японским флагом; подобное же объяснение уже потом на берегу, нам давали и японские переводчики.
Команда наша утверждала, что слышала слова Адмирала, который сказал следующее: «Я не могу победить всю Азию, бой неравный и неправильный».

Отредактированно vs18 (20.08.2010 18:04:05)

#119 20.08.2010 18:14:00

vs18
Капитанъ I ранга
k1r
anna3 stas3b
Откуда: Харьков, Украина
Сообщений: 3745




Re: Действия флота. Документы. Отдел IV. 2-я Тихоокеанская эскадра. Книга третья. Бой 14 - 15 мая 1905 года.

Показание санитара Николая Кашинцева с броненосца «Император Николай I».

Во время боя 14-го Мал я все время находился внизу в кают-кампании при больных, и самого боя не видел. В первый раз я только вышел 15-го числа, когда показалось на горизонте сперва 4, а потом 14 дымков. Некоторые предполагали, что это идут наши, а другие говорили, что это идут японцы. Адмирал послал крейсер «Изумруд» на разведку, который по возвращении донес, что идут японцы. Пробили тревогу и стали определять расстояние. Когда японцы открыли огонь, я пошел вниз и затем все время находился при больных. Я был свидетелем, как ревизор доставал из денежного сундука деньги и все содержимое вынес, но куда, мне неизвестно.
Я слышал как в наш броненосец попало несколько снарядов, и видел как в штурманскую рубку приходил старший штурман укладывать вахтенные журналы, карты и бумаги; команда все это выносила наверх. Когда к нам прибыли японцы, то кругом броненосца плавало много разных бумажных обрезков. Как произошла сдача я подробностей не знаю. Как только прибыли к нам японцы, то первую вахту нашей команды отправили на японские суда; что же касается больных, нас санитаров и 2-й вахты, то мы все оставались на судне до прихода в Сасебо, где нас свезли на берег. На сколько я вынес впечатление, никто из офицеров и команды не обвинял друг друга за сдачу, все считали, что исполнили свой долг и больше ничего не могли поделать.

#120 20.08.2010 18:25:25

vs18
Капитанъ I ранга
k1r
anna3 stas3b
Откуда: Харьков, Украина
Сообщений: 3745




Re: Действия флота. Документы. Отдел IV. 2-я Тихоокеанская эскадра. Книга третья. Бой 14 - 15 мая 1905 года.

Показание санитара Потапа Завеева с броненосца «Император Николай I».

Утром 14-го Мая головной колонной были суда адмирала Небогатова. В 1 ч. дня, когда показались японские суда, колонна Адмирала Рожественского стала перестраиваться, обогнала нас и мы стали в кильватере (по счету девятыми). В 1 ч. 45 м. начался бой; первое время в нас снарядов не попадало, но мы производили беглый огонь и выпустили много снарядов. Около 2½ ч. дня погиб броненосец «Ослябя», который случайно был головным. Около 4-х час. загорелись суда «Кн. Суворов», «Имп. Александр III», «Бородино» и «Орел»; они вышли из строя, но стрельбу не прекращали; мы продолжали ходить кольцом (т. е. «Николай», «Наварин», «Сисой Великий», «Нахимов», «Адм. Ушаков», «Апраксин» и «Сенявин»). Около 5 ч. вечера японские суда отошли; мы получили несколько пробоин и считали, что бой окончен. К нам подошел миноносец «Бедовый», с которого передали, чтобы мы все шли во Владивосток. Адмирал Небогатов поднял сигнал. Около 6 час. приблизились 6-ть японских крейсеров и открыли огонь по броненосцу «Имп. Александр III», который перевернулся и потонул. Когда стемнело японцы прекратили огонь и отошли, и тогда началась минная атака, от которой мы не пострадали. В 2 часа ночи атака прекратилась и мы продолжали идти на север, но кто был с нами, из-за темноты трудно было сказать. Около 8 час. утра 15-го показались дымки (около 9); мы приняли их за наши суда, но потом оказалось, что это японцы и скоро мы были окружены, причем всего было до 25 судов. Мы, т. е. броненосец «Имп. Николай I», «Орел», «Адм. Сенявин», «Апраксин» и «Изумруд» продолжали идти. Японцы открыли огонь, но мы не отвечали и вскоре спустили флаг, а затем застопорив машину, подняли белый флаг и тогда японцы прекратили огонь. Я слышал, как Лейтенант Пеликан приказывал спускать флаги; в это время наверху команды было мало, она вся была в батарейной палубе. Как только распространился слух, что мы сдались, стали выбрасывать за борт все, что попадалось под руку: снаряды, замки, плитки, карты, журналы и т. д. К нам подошел японский миноносец, на котором уехал Адмирал Небогатов. Скоро к нам прибыла японская команда, а наша первая вахта переехала на японский крейсер. Офицеры и мы все оставались на судне до прихода в Японию. На этом последнем переходе команда сильно ругалась и выражала свое неудовольствие за сдачу, обвиняли офицеров, что перед сдачей не спросили согласия команды.

#121 21.08.2010 17:10:30

vs18
Капитанъ I ранга
k1r
anna3 stas3b
Откуда: Харьков, Украина
Сообщений: 3745




Re: Действия флота. Документы. Отдел IV. 2-я Тихоокеанская эскадра. Книга третья. Бой 14 - 15 мая 1905 года.

1

Копия рапорта Генерал-Адъютанта Рожественского. Июль 1905 года, Сасебо, Морскому Министру.

Отряд Контр-Адмирала Небогатова присоединился ко 2-й эскадре Тихого океана 26-го Апреля сего года в море, близ побережья Анама, в 20-ти милях от входа в бухту Ван-Фонг.
Кроме 5-ти боевых судов при отряде находились 4 транспорта с углем и запасами, водоналивной пароход «Граф Строганов», пароход мастерская «Ксения» и буксир «Свирь». Принадлежавшее отряду госпитальное судно «Кострома» стояло в это время в Сайгоне и было потребовано телеграммой. Отряд был встречен с общим одушевлением, так как все понимали, что с присоединением его открывалась возможность дальнейшего движения и наступал конец бесцельных стоянок днем в море с застопоренными машинами и деморализующих команды ночных плаваний, с ходом не более 4-х узлов, который нельзя было увеличивать ради сбережения угля.
Прибытие отряда Контр-Адмирала Небогатова было тем более желанным, что в указанном тягостном положении эскадра находилась с 1-го Апреля, после 30-ти дневного перехода от Мадагаскара и после 6-ти месяцев изнурительной жизни в тропиках, в условиях постоянной готовности к отражению возможных попыток неприятеля причинить нам посильный вред. К тому же французские власти неотступно требовали удаления наших боевых судов от берегов и выхода эскадренных транспортов из бухт Кохинхины, зная, что исполнение этого требования лишало эскадру возможности получать уголь и запасы с зафрахтованных иностранных пароходов, которые, по силе контрактов, не желали входить в сношение с эскадрой где бы то ни было, кроме нейтральных портов.
А между тем за каждый день пребывания у берегов Анама эскадра расходовала более 1,000 тонн угля; каждый день приносил более или менее серьезные поломки частей главных или вспомогательных механизмов. Каждый день в возрастающей мере обнаруживались проступки против дисциплины и военно-морской службы. Вообще же, каковы ни были взгляды личного состава на относительную силу нашей и японских эскадр, всем было ясно, что каждый день нашего промедления ослабляет нас во всех отношениях и потому присоединение отряда Контр-Адмирала Небогатова приветствовалось как выход из невыносимо тяжелого положения, как освобождение из растлевающего заключения.
Отношение к нам всех нейтральных держав, не исключая союзной Франции, запрещение вывозить уголь из Английских колоний, с момента появления 2-й эскадры в Малакском проливе, требования, предъявленные Японией к союзной Англии, и готовность последней взять на себя защиту открытою силою неприкосновенности, так называемого, нейтралитета китайских портов, — нейтралитета с точки зрения защиты интересов союзных держав Японии и Англии, — перспектива, следовательно, невозможности получать снабжение эскадры даже из нашего Шанхайского склада, огромное преимущество японского флота в числе крейсеров военных и вспомогательных, способных, при том же благосклонном содействии, укрывательстве и шпионстве англичан, уничтожить всякий подвоз к нашей эскадре, по мере движения оной к северу, и наконец давно совершившийся прискорбный факт падения Порт-Артура и потери всей нашей 1-й эскадры Тихого океана, все это, вместе взятое, заставило меня отказаться от планов устройства временной базы в более или менее отдаленных от метрополии японских владениях или в китайских и корейских водах и устремиться к достижению ближайшей цели — прорыва во Владивосток.
Для движения на Владивосток имелось три пути. Кружный, длиною около 3.700 миль через Курильскую гряду и Лаперузов пролив, представлялся для большой эскадры слишком рискованным, сопряженным с неизбежными авариями в тумане и связанный при самом благоприятном исходе с таким расстройством материальной части, которое сделало бы надолго невозможным выход эскадры из Владивостока для исполнения возложенной на нее задачи; к тому же следование этим путем не исключало возможности встретить весь японский флот при выходе из Лаперузова пролива, так как продолжительное, необходимо медленное движение большой эскадры в океане ни в каком случае не могло остаться не выслеженным. Другой путь — через Сангарский пролив был бы без сомнения прегражден японцами и столкновение с ними в этом проливе представляло бы для нас большие невыгоды. Наиболее же простым представлялось плавание Корейским проливом, а в тактическом отношении более выгодным для прорыва являлась широкая восточная часть этого пролива. И здесь эскадру несомненно должен был встретить сосредоточенный японский флот с превосходящею нас численностью крейсерских и минных отрядов, но с почти равными силами броненосных эскадр: против 12-ти броненосных судов первых двух японских эскадр, мы, с присоединением отряда Контр-Адмирала Небогатова, имели 11 броненосцев и крейсер «Адмирал Нахимов», привычный к совместному маневрированию с броненосцами. Таковое соотношение материальной части отнюдь не представлялось безнадежным, и наш долг был искать сражения в расчете, нанеся неприятелю посильный вред, прорваться во Владивосток. Подавляющее превосходство минных отрядов неприятеля могло особенно тяжело отразиться на участи нашей эскадры лишь при условии предварительно понесенного ею поражения в артиллерийском бою. Что же касается самого артиллерийского боя, то за японцами могло быть преимущество хода их броненосных эскадр и то уменье, которое достигнуто упорною подготовкою в мирное время и продолжительною боевою практикою.
Преимущество хода могло быть до некоторой степени парализовано маневрированием, а с лучшей подготовкой неприятеля оставалось считаться. Иного решения не было.
Тотчас по встрече 2-й эскадры с Отрядом К. А. Небогатова я принял тут же в море адмирала и командиров, выслушал доклад о плавании и о состоянии судов, а также соображения о дальнейшем следовании, высказал свой взгляд на предстоящее нам дело и оставшись сам в море, отослал прибывший отряд в ближайшую бухту Port Dajot (*) для осмотра машин и котлов, для исправления повреждений и для приема угля и других материалов с транспортов. Я вынужден был послать отряд в бухту, несмотря на протесты фрапцузского адмирала и берегового администратора, потому что по всему побережью Анама нет якорных глубин вне территориальных вод. Французскому адмиралу послано было при этом письменное обещание уйти от берегов со всею эскадрою не позже 1-го Мая.
30-го Апреля прибыл из Сайгона госпитальный пароход «Кострома», а 1-го Мая утром эскадра пошла по назначению в следующем составе:
а) Три броненосных отряда:
I. «Суворов», «Император Александр III», «Бородино» и «Орел».
II. «Ослябя», «Сисой Великий», «Наварин» и «Адмирал Нахимов».
III. «Император Николай I», «Генерал-Адмирал Апраксин», «Адмирал Сенявин» и «Адмирал Ушаков».
б) Два крейсерских отряда:
I. «Олег» (флаг Контр - Адмирала Энквиста), «Аврора», «Дмитрий Донской», «Владимир Мономах», «Рион» и «Днепр».
II. «Светлана» (брейд-вымпел Кап. 1 р. Шеина), «Кубань», «Терек», «Урал».
в) Два минных отряда.
І. «Жемчуг», «Изумруд» и четыре миноносца 1-го Отряда и
II. 5 миноносцев 2-го Отряда.
г) Отряд транспортов.
I. Крейсер «Алмаз» (брейд-вымпел Кап. 1 р. Радлова) и военные транспорты, «Камчатка», «Иртыш», «Анадырь».
II. Коммерческие транспорты: «Меркурий», «Тамбов», «Воронеж», «Ярославль», «Владимир», «Ливония», «Курония», «Метеор», «Корея» буксиры «Русь» и «Свирь», и
д) Госпитальные суда «Орел» и «Кострома».
Всего 50 судов, (в том числе 9 миноносцев).
Из прибывших с Отрядом К. А. Небогатова транспортов, три («Герман Лерхе», «Граф Строганов» и «Ксения») отправлены в Сайгон, за ненадобностью для предстоящего похода.
Дневной походный строй эскадры на первой части пути от берегов Анама к проливу Баши был следующий: в голове 4 крейсера Отряда Кап. 1 р. Шеина в двух кильватерных колоннах или в дозорной цепи. За ними две кильватерные колонны броненосцев и крейсеров; в правой — I-й броненосный Отряд и крейсера «Олег», «Днепр», «Аврора», в левой — II-й броненосный Отряд и крейсера «Дмитрий Донской», «Рион», «Мономах».
Справа от правой колонны в 6 каб. репетичный крейсер «Жемчуг» и слева от левой — репетичный крейсер «Изумруд».
За этими колоннами, против середины их, крейсер «Алмаз», под брейд-вымпелом заведующего транспортами, при нем по обе стороны буксирные пароходы «Русь» и «Свирь», за ним в двух кильватерных колоннах — транспорты, по 6-ти в колонне. 9-ть из 12-ти транспортов имели на буксире миноносцы.
Арриергардом шел в строе фронта 3-й броненосный, отряд с броненосцем «Николай I» на правом фланге.
Госпитальные суда «Орел» и «Кострома» шли отдельно, справа и слева.
Этот походный строй, с промежутками между судами отрядов в 2 каб., растягивался до 4½ миль, не считая выдвинутой временами дозорной цепи.
На ночь и когда горизонт был ограничен, «Алмаз» и транспорты вступали между раздвигавшимися колоннами броненосцев и крейсеров, причем получалось 4 колонны, замыкавшиеся строем фронта 3-го броненосного отряда. Ночью головные крейсера либо перестраивались в линию фронта, либо оставались в двух кильватерных колоннах. В последнем случае, по сигналу, на линию головных выдвигались репетичные «Жемчуг» и «Изумруд».
Ночной строй имел длину около 2½ миль.
В походном строе эскадра должна была двигаться со скоростью 9 уз., но средняя скорость получалась меньше, вследствие задержек для исправления повреждений механизмов на разных судах. Для перестроения из походного порядка в боевой, установлены были условные двух-флажные сигналы; сигналом же положено было определять перед боем направление для следования транспортов и их конвоиров, усиленных в случае надобности причисленными к крейсерам миноносцами.
Боевыми строями признавались одна кильватерная колонна или фронт броненосцев и одна кильватерная колонна или фронт крейсеров.
Сосредоточение как броненосцев, так и крейсеров из походного строя вправо и влево в кильватерные колонны или вперед и назад в строй фронта практиковалось по определенным инструкциям.
В каждом боевом порядке указывалось место отряду из крейсеров «Жемчуг» и «Изумруд» и миноносцев «Бедовый», «Быстрый», «Буйный», «Бравый».
Если не было определенного приказания или сигнала Командующего эскадрой, то Командующему крейсерами предоставлялось пользоваться обстановкой либо для поддержки броненосцев, либо для самостоятельного действия по крейсерам неприятеля, либо для охраны транспортов.
Установлен был порядок для подания помощи кораблям, терпящим бедствия в бою, и для приема адмиралов и штабов с потерпевших и неспособных управляться флагманских судов, причем особою инструкциею предусматривалось последовательное замещение последних партикулярными, до пересадки флагмана или до передачи команды следующему по старшинству флагману выведенным из строя.
В боевом строе броненосцев скорость хода полагалось определять сигналом: для головного же корабля или для уравнителя таковая не могла быть более 11 узлов, иначе не могли бы держаться в строю некоторые суда II-го и III-го броненосных отрядов, предел хода которых был 13 уз. (**).
Плаванием от Анама, как и предшествовавшими ходами и стоянками пользовались для возможных учений, причем, к сожалению, не многими командирами настаивалось на производстве общих учений по боевому расписанию, на основании заранее составленных тактических планов эскадренного боя и записок, в которых имели быть внесены снятые с планов через каждые ½ минуты данные для горизонтальной наводки орудий всех групп по делениям, вынесенным на неподвижные части установок или на палубы, и при исполнении в то же время сигналом, или иным способом передаваемых приказаний от дальномерных станций, а также (всякими средствами и во все части корабля посылаемых) распоряжений о замене убылых, об уборке раненых, об исправлении всевозможных повреждений, о подкреплении переборок, тушении пожаров, выравнивании крена и проч.
На всем переходе производилась также практика наводки в крейсера «Жемчуг» и «Изумруд», удалявшиеся и приближавшиеся на расстояния от 2 до 6 миль, причем с таким учениями соединялись сличения показаний дальномеров Барра и Струда: расстояния показывались одновременно всеми кораблями со спуском исполнительного флага и, к сожалению, до конца перехода весьма часто и очень сильно различались у соседних мателотов.
5-го Мая перед входом в пролив Баши эскадра грузила уголь с транспортов. По окончании погрузки «Меркурий»| и «Тамбов» (разгруженные) отосланы в Сайгон. Пароходы «Русь» и «Свирь» приняли на буксиры миноносцы от отделившихся транспортов, и плавание продолжалось в вышеописанном походном порядке чрез пролив Баши до входа в пролив между о-вами Миакосима и Нафа, группы Лиу-Киу.
9-го Мая движение эскадры задержалось опросом иностранных коммерческих судов и захватом английского парохода «Ольдгамия», у которого не оказалось положенных документов, кроме накладной на небольшой груз керосина, между тем как (при очень малом остатке угля в ямах), осадка парохода была до Ллойдовой марки. К тому же в числе команды были показавшие, что под керосином имеется назначенная для японского правительства контрабанда.
Поэтому пароход «Ольдгамия», с офицерами и командою от судов эскадры, послан был во Владивосток чрез Лаперузов пролив; из его же собственного личного соотава командир, старший механик и двое служащих помещены на госпитальный пароход «Орел» для безопасной доставки также во Владивосток к призовому суду, тогда как все остальные служащие посажены на крейсер «Днепр» для сдачи, при случае на какой-нибудь встречный английский корабль.
Решив идти с эскадрою во Владивосток восточной частью Корейского пролива и будучи уверен встретить таи весь японский флот или большую часть его, я все же счел необходимым принять некоторые меры, которые могли бы заставить неприятеля отделить хотя бы только разведчиков к восточным берегам Японии и (позже) к западному берегу Кореи.
Такими мерами должны были быть: 1) посылка «Кубани» и «Терека» в крейсерство по восточную сторону Киу-Сиу и Ниппона, 2) появление части эскадренных транспортов у Седельных островов за два дня до вступления эскадры в Корейский пролив и 3) отделение «Днепра» и «Риона» от Седельных островов в северную часть моря и по направлению к Порт-Артуру. Каждому из поименованных 4-х крейсеров указаны были районы действий и предписано, по мере истощения запасов или в случае преследования, спускаться в окрестности Сайгона, где наши агенты имели соответствующие инструкции.
Имевшим же появиться у Седельных островов транспортам «Воронеж», «Ярославль», «Владимир», «Метеор», «Курония» и «Ливония», с заведующим транспортами Капитаном 1 ранга Радловым, дано было приказание проследовать в Шанхай.
Соответственно этим предположениям «Кубань» и «Терек» были отправлены по назначению 9-го Мая перед вступлением эскадры в пролив между островами группы Лиу-Киу.
Затем, 10-го Мая с утра эскадра вторично грузила уголь уже в Восточно-Китайском море, а вечером того же числа направилась к Седельным островам. Во время погрузки, Капитан 1 ранга Радлов пересел на транспорт «Ярославль», а крейсер «Алмаз» вошел в состав головного отряда, взамен отделившихся «Кубани» и «Терека», так что при дальнейшем следовании эскадры в сомкнутом походном порядке, три головных крейсера («Светлана», «Алмаз» и «Урал») шли в строе клина, а во всем прочем порядок не отличался от прежнего.
11-го Мая я был уведомлен условным сигналом о кончине Контр-Адмирала фон Фелькерзама, но, как было заранее предусмотрено, не объявил об этой тяжелой потере по эскадре: адмиральский флаг оставался на «Ослябя», а командир этого броненосца, Кап. 1 р. Бэр, исправлял должность Командующего II-м броненосным отрядом.
Эскадра изменила походный порядок: миноносцы отдали буксиры.
В голове остался клин из 3-х крейсеров Капитана 1 р. Шеина, за ним следовали две колонны, каждая из 5-ти транспортов, военных и коммерческих, прикрываемые справа кильватерною колонною І-го и II броненосных отрядов слева кильватерною колонною из ІІІ-го броненосного отряда и крейсеров «Олег», «Аврора», «Днепр», «Рион», а сзади крейсерами «Дмитрий Донской», «Владимир Мономах».
Крейсера «Жемчуг» и «Изумруд» держались справа и слева от головных.
І-ое отделение миноносцев 1-го отряда (Бедовый и «Быстрый») расположились в строе кильватера на левой раковине «Суворова»; 2-ое отделение того же отряда («Буйный и «Бравый») на правой раковине головного левой колонны, броненосца «Император Николай I», а пять миноносцев 2-го отряда между крейсерами контр-адмирала Энквиста и левой колонной транспортов.
Госпитальные суда шли отдельно по сторонам эскадр,ы и буксиры «Русь» и «Свирь» между головными крейсерами и главными силами.
С 10-го Мая по ночам эскадра не носила топовых огней; боковые же и гакабортные огни были ослаблены у всех, кроме госпитальных судов, которые несли полностью положенное им освещение, не исключая гафельных огней.
Для ночных сигналов перестали пользоваться далеко видимыми фонарями Табулевича, а довольствовались употреблением в соответственных случаях клотиковых ламп слабого напряжения.
12-го Мая утром во мгле, ограничивающей горизонт 5-тью милями, при сплошь облачном небе, эскадра подошла на 95 миль к Вузунгу, отпустила по назначению 6 транспортов и крейсера «Днепр» и «Рион» и направилась к Корейскому проливу, взяв курс по южную сторону Квельпарта, в 25-ти милях от него по счислению; обсерваций эскадра уже не имела с 10-го Мая.
Походный порядок от Шанхая изменился в том, что оставшиеся при эскадре три военных транспорта, «Анадырь», «Иртыш», «Камчатка» и коммерческий «Корея» с буксирами «Русь» и «Свирь» составили одну среднюю кильватерную колонну, а крейсера «Дм. Донской» и «Владимир Мономах» перешли из замка в конец левой кильватерной колонны на места отделившихся крейсеров «Рион» и Днепр».
Вечером 12-го Мая наши станции беспроволочного телеграфа, которыми на этой части пути запрещено было пользоваться для переговоров, начали принимать сначала сбивчиво, а потом несколько яснее, знаки депеш. Хотя в этот вечер и не удалось разобрать смысла того, что телеграфировалось, но по отдельным словам было несомненно, что депеши посылаются на японском языке.
С крейсера «Урал», на котором была сильная станция, просили позволения мешать этим переговорам, но я не разрешил, чтобы не дать японским разведчикам уверенность в близости эскадры. Из того, что между знаками можно было разбирать отдельные японские слова, а не сочетания сигнального свода, я заключал, что телеграфировавший еще не видел нас и не знает нашего места. А нам было во всяком случае полезно быть открытыми возможно позже. Я предостерег лишь эскадру сигналом, что телеграфирующий может видеть наши дымы.
В уверенности, что эскадра не может пройти Корейским проливом без сражения с японским флотом и не имея иного исхода, я не выдвигал и дозорной цепи, которая могла бы преждевременно выдать наше место разведчикам неприятеля. 12-го Мая одни только крейсера «Жемчуг» и «Изумруд» по прежнему посылались в обе стороны для учений наводке, для согласования по ним дальномеров и вместе для осмотра по горизонту. Но оба крейсера не видели никаких признаков разведки японцев.
На рассвете 13-го Мая обнаружились переговоры уже нескольких судов неприятеля. Они начались вызовом позывных. Потом из ряда разобранных японских слов можно было понять следующее: ..... «огней десять» ..... «как большие звезды» ..... Ответ повидимому приказывал пользоваться при телеграфировании сигнальным сводом, потому что после этого переговоры велись уже сочетаниями, — и в течении дня между этими сочетаниями попадались до семи таких, которые означали позывные разных судов.
Пасмурность была однако на столько велика, что несмотря на производившиеся эскадрой утром и после обеда эволюции разных перестроений на относительно большом пространстве и несмотря на самую напряженную бдительность, ни один наш корабль не видел ни дыма, ни верхушек мачт этих разведчиков.
Вечером 13-го Мая головному отряду крейсеров был сделан сигнал: «на рассвете перейти в конец строя для охраны транспортов».
С наступлением темноты телеграммы японских судов приостановились.
Эскадра шла всю ночь в вышеуказанном походном порядке, имея курс норд-ост 60°, ведущий к середине восточной части Корейского пролива. Ветер силою около 3 баллов был попутный; волнение также не превосходило 3-х баллов; иногда проглядывали звезды.
Перед восходом солнца 14-го Мая возобновилось телеграфирование японцев.
С рассветом головной отряд крейсеров Кап. 1-го ранга Шеина ушел в тыл.
Утро 14-го Мая было довольно пасмурно, но уже в 7-м часу показалось солнце и мгла начала отодвигаться: можно было видеть до 6-ти, 7-ми миль. В исходе 7-го часа утра румба на 2 позади правого траверза «Суворова», из мглы стал выделяться корпус корабля, идущего одним курсом с  эскадрой. Корпус по временам совсем заволакивался или удалялся и затем снова показывался. В один из просветов удалось определить расстояние до него, — и тогда же стало известно, что это крейсер «Идзуми». Броненосцы правой колонны держали на нем одну из башен, в готовности открыть огонь; но он не подходил ближе 60 к. и был так окутан, что нельзя было бы видеть падения снарядов. Я не приказывал крейсерам отгонять его и полагал, что Командующий крейсерами не делает об этом распоряжения самостоятельно, разделяя мои соображения о возможности увлечься погоней в сторону находящихся по близости, закрытых мглою, превосходных сил неприятеля.
В 8 час. утра, празднуя Торжественный день Священного Коронования ИХ ИМПЕРАТОРСКИХ ВЕЛИЧЕСТВ, эскадра подняла стеньговые флаги, которые с часа на час имели значение боевых.
В 9 час. эскадра предупреждена сигналом о предстоящей в полдень перемене курса на норд-ост 23°. Около 9 ч. 40 м. слева, позади траверза стали открываться один за другим силуэты судов в строе кильватера.
Тотчас же, по сигналу, наша правая колонна броненосцев I и ІІ-го отрядов, прибавила ход до 11 узл., чтобы построиться в одну колонну перед шедшим в голове левой колонны III-м отрядом броненосцев, имевшим 9 узлов.
Между тем неприятельские суда, идя некоторое время сходящимся с нами курсом, выделялись последовательно из мглы. Минут чрез 10 их показалось пять: это был отряд из броненосца «Чин-иен», трех старых крейсеров «Матсушима», «Ицукушима», «Хашидате» и малого крейсера «Акицусу». В 10 ч., приблизившись до 6-ти миль, неприятельская колонна склонилась влево, и, обгоняя нас, стала скрываться во мгле. В 10½ час. «Жемчуг», усмотрев показавшийся по носу немного вправо корпус небольшого судна, прибавил ходу. Сблизившись с встречным судном, «Жемчуг», выстрелом под нос, отогнал его вправо от эскадры и, вернувшись в 10 ч. 40 м., сделал сигнал «пароход японский». В это время наши I-й и II-й отряды броненосцев, только что окончив построение, вступили в свои места в одной кильватерной колонне с III-м броненосным отрядом, и уменьшили ход до 9 узлов.
Уклонившийся влево и уходивший вперед отряд старых неприятельских крейсеров был едва виден по левому крамболу «Суворова». В 10 ч. 45 м. слева и справа, румба на 4 от курса в каждую сторону, показались отряды неприятельских миноносцев, едва приметные; а на левом траверзе начали выделяться приближающиеся корпуса более крупных судов. Сзади правого траверза все еще мог быть различаем во мгле силуэт «Идзуми».
Крейсерам «Дмитрий Донской» и «Владимир Мопомах» приказано было усилить прикрытие транспортов справа и затем сделан был общий сигнал «тревога».
По этому сигналу «Изумруд», шедший до сих пор слева от линии броненосцев, обогнул голову эскадры и вступил в кильватер «Жемчугу», остававшемуся справа; а миноносцы 1-го отряда ушли со своих мест на присоединение к «Жемчугу» и «Изумруду». Около 11 час. в числе 4-х судов, приближавшихся к левому траверзу, можно было различить крейсера «Касаги» и «Читозе». Имена же двух задних не могли быть установлены (вероятно «Ниитака» и «Отава»). Миноносцы неприятеля, показывавшиеся в 2-х отрядах впереди, легли повидимому одним курсом с нами и были скрыты мглою.
В 11¼ час. с одного из наших броненосцев (повидимому с «Орла») был сделан выстрел по направлению крейсеров. За ним последовало несколько выстрелов с других наших судов, в том числе и с «Суворова». Японцы тотчас же уклонились влево и, удаляясь, отвечали нам несколькими недолетевшими снарядами. Я остановил стрельбу сигналом, в виду быстро увеличивавшегося расстояния до закрывавшегося мглою неприятеля и в виду невозможности видеть падения своих снарядов. До исхода 12-го часа новых сил неприятеля не появлялось. Оба отряда его крейсеров, плохо различаемые, стремились, повидимому, выйти на наш курс большим обходом слева. Две передние группы миноносцев прояснялись очень редко. В 11½ час. был сигнал: «команде обедать посменно».
За несколько минут перед полднем, слева, почти на траверзе, в расстоянии около 7 миль, показались два крейсера и 4 едва видных миноносца. В крейсерах мы признали «Чиода» и «Шихайя». Эта группа, не сближаясь, обгоняла нас и скоро скрылась.
В 12 ч. 5 м. эскадра, считая себя против средины восточной части Корейского пролива, взяла курс норд-ост 23°. Вследствие этого поворота эскадры влево, 4 легких неприятельских крейсера приблизились к нашему курсу с левой стороны, а отряд со старыми крейсерами, оказался уже на правой стороне и почти совсем закрылся. Оба эти отряда продолжали медленно уходить вправо и удаляться.
Стремление всех японских крейсерских отрядов к норду в обход эскадры, заставляло думать, что от норда же наиболее вероятно появление и их главных сил. Предполагая, что крейсера неприятеля сообщают в точности командующему флотом все подробности о нашем строе и что он может принять решение начать бой, сближаясь в строе фронта с нашею кильватерною колонною, я считал полезным перестроить эскадру во фронт, пользуясь тем временем, когда неприятельские крейсера достаточно удалятся. Около 12 ч. 20 м., когда и легкие крейсера неприятеля стали густо заволакиваться, я прикаазал поднять сигнал I и II-му отрядам броненосцев повернуть последовательно на 8 R вправо, предполагая затем, вытянув оба отряда на перпендикулярном курсе, повернуть все вдруг на 8 рум. влево и заставить III отряд прибавить ход и построить фронт влево, как это практиковалось эскадрою. С подъемом сигнала головной «Суворов» начал ворочать вправо. Он не успел еще повернуть на 8 румбов, как легкие крейсера неприятеля снова открылись из мглы, но уже не под острым углом, а идущими перпендикулярным (нашему) курсом вправо. Не желая преждевременно показывать неприятелю перестроение, я приказал поднять ІІ-му отряду «отменительный», а когда І-й отряд почти вытянулся на перпендикулярном курсе, — повернул с ним последовательно на 8 румбов влево. В это время легкие крейсера неприятеля, которые приближались было к нам вследствие перемены курса на перпендикулярный к нашему, повернули вдруг на 8 румбов влево и в строе фронта начали увеличивать расстояние.
Таким образом с 12½ час. броненосцы шли в двух кильватерных колоннах: в правой — первый отряд в левой — ІІ-й и ІІІ-й. За ІІІ-м отрядом в кильватере были «Олег» и «Аврора», со II-м отрядом миноносцев, имея вправо колонну транспортов, охраняемую «Дмитрием Донским», «Владимиром Мономахом» и отрядом Кап. 1 р. Шеина. «Жемчуг» же и «Изумруд» — с І-м отрядом миноносцев держались справа от броненосцев — головной на траверзе «Орла». Ход был по прежнему 9 узл.
Так как фронт крейсеров неприятеля оставался в виду эскадры, то я оставил І-й отряд броненосцев отдельной колонной, соображая, что построение фронта, если таковое понадобится, может быть исполнено быстро одновременным поворотом І-го и ІІ-го отрядов последовательно на 8 румб. вправо, потом поворотом всех вдруг на 8 румб. влево и развертыванием в тоже время ІІІ-го отряда влево. К тому же нахождение 4-х более быстроходных броненосцев в отдельной колонне представляя выгоды для построения фронта, не являлось препятствием и для быстрого перехода І-го отряда в голову левой колонны, если бы, смотря по строю неприятеля, эскадре потребовалось быть но во фронте, а в кильватере. Между 1¼ и 1 ч. 20 м. фронт японских крейсеров начал ворочать вдруг вправо и одновременно с началом этого поворота нам явились из иглы, на расстоянии около 7-ми миль, румба на 3 вправо от нашего курса, линия кильватера неприятельских броненосцев, шедших влево курсом повидимому перпендикулярным нашему. І-й отряд броненосцев тотчас же увеличив ход до 11 узл., склонился влево, чтобы пойти в голову левой колонны, а транспортам и конвоирам сделан был сигнал уходить вправо.
Между тем неприятельские броненосцы, пробежав значительное расстояние большим ходом к западу, т. е. влево от эскадры, изменили курс навстречу нашему, и когда оказались в 4-х румбах впереди левого траверза «Суворова», стали последовательно поворачивать на 16 румбов влево. В это время, в 1 ч. 49 м. пополудни наш первый отряд уже вступил в свое место в одной кильватерной колонне броненосцев, уменьшил ход до 9 узлов, и с «Суворова» был сделан первый выстрел по головному «Миказа», который один успел лечь на новый параллельный нашему курс, тогда как из следовавших за ним мателотов, часть поворачивала, а часть, не дойдя еще до точки поворота, имела встречный курс и створилась с передовыми. В неприятельской колонне находились: «Миказа», «Шикишима», «Фуджи», «Асахи», «Кассуга», «Ниссин», «Идзума», «Якума», «Асама», «Адзума», «Токива» и «Ивате»; за броненосцами шел к югу, вне выстрелов, отряд 6-ти крейсеров. Первый выстрел «Суворова» был сделан с расстояния в 32 кабельтова, когда «Миказа» был менее одного румба, впереди левого траверза «Суворова». Следуя «Суворову» открыли огонь по головному неприятеля все суда нашего 1-го отряда, а затем начали стрелять и прочие по мере того, как неприятель выстраивался.
«Миказа» выдерживал, но отвечая, более минуты. После же первой его пушки принимали огонь последовательно все входившие ему в кильватер.
Японцы пристреливались минут около 10-ти: сначала попадали только осколки и брызги от разрывавшихся об воду снарядов, но уже в 2 часа неприятель стал непрерывно попадать, тогда как мы стреляли нехорошо.
Полагая изменить расстояние, я склонил курс на 2 румба влево, но продержался на новом курсе не более 5-ти минут, потому что «Миказа» и с ним 5-ть броненосцев много выдвинулись и сосредоточили огонь на «Суворове» и «Александре», причем сам «Миказа» был недостаточно подставлен огню наших судов. Около 2 ч. 5 м. я приказал повернуть на 4 румба вправо. Приблизившись вследствие этого поворота к левому траверзу «Суворова», «Миказа» стал снова быстро выдвигаться вперед.
Стрельба японцев была очень производительна. Судя по «Суворову», наши суда много страдали от разрушения, от пожаров и от потери в людях при попытках тушить непрерывно возобновляемые пожары в палубах и наверху. Краска горела ярким пламенем на стальных поверхностях, горели шлюпки, тросы, койки, деревянные поделки; зажигались патроны в беседках и в ящиках. Сносились надстройки и мелкая артиллерия; заклинивались башни; слетали за борт стеньги (на «Суворове» — обе мачты и обе трубы, одна за другой). В орудийных башнях прислуга выводилась попаданиями в амбразуры (на «Суворове» снесена и крыша кормовой башни 12" орудий). Кроме того, смотря по направлению ветра, пламя и газы от центрального костра так накаливали верхние башни подветренного борта, что прислуга не выдерживала жары и удушья, покидала башни и была добиваема осколками при выходе. Из того же центрального костра вентиляторные машины принимали вместо свежего воздуха ядовитые газы и гнали их в патронные погреба и в другие помещения под броневой палубой, в которых задыхались люди. В рострах, не только от деревянных шлюпок, но и от стальных паровых и минных катеров не было остатков, сохранивших первоначальные очертания; была лишь груда разбитых и свернувшихся в спирали листов. Люди падали и в боевых рубках. На «Суворове» в боевой рубке убиты один за другим 8 человек, в том числе 2 рулевых, переранены все приходившие сменять потерпевших, исковерканы два дальномера Барра и Струда, повреждены почти все приборы и переговорные средства. Все эти разрушения вносились в боевую рубку, несмотря на стальные отводы, наделанные для задержки осколков от снарядов, попадающих в основание. В палубах уничтожались все сооружения, мочалились шланги от помп. Взрывами 12" фугасных снарядов у броневых плит расшатывалось крепление плит, расходились стыки и получалась большая течь во многих отсеках.
В ряду многочисленных разрушений на «Суворове» произошло повреждение рулевого привода и одного из телеграфов в машину. «Суворов» заметался, управляемый одною машиною по телеграфу, а другою — по переговорной трубе. Руль долго оставался положенным «лево», и корабль прокатился вправо до зюйд-остовой четверти, увлекши за собою эскадру, т. к. не имел уже ни одного сигнального флага и не мог пользоваться семафором; сигнальщики, появлявшиеся на открытых местах, немедленно выводились из строя.
Колонны неприятельских броненосцев, стремясь за головой нашей эскадры по внешней дуге, несколько отставали, хотя и имели значительно больший ход, и в это время огонь их с особенною силою обрушился на броненосец «Ослябя», который был вторым из флагманских кораблей в линии.
Около 2 ч. 30 м. «Ослябя» вышел из строя, а около 2 ч. 40 м. его видели опрокидывавшимся влево и повернувшимся вверх килем.
В это же время пламя, проникшее к боевой рубке «Суворова», заставило всех, находившихся в ней, спуститься по трубе в центральный пост. Я сам, хотя чувствовал слабость от потери крови из ран в голове, в спине и в правом бедре, пройдя чрез центральный пост, направился наверх с намерением попасть в носовую башню. Но путь туда был везде прегражден пламенем, — и я был вынужден идти к средней башне 6" орудий на левом срезе. Едва выйдя на срез, я получил еще рану в левую ногу, лишившую меня возможности ходить без поддержки. После этого, при помощи ординарца, я перебрался в башню на правом срезе и здесь, то терял сознание, то приходил в себя, не отдавая себе однако отчета о протекавшем времени.
Движениями «Суворова» пытался управлять флаг-капитан, но дальнейшие повреждения сделали совершенно невозможным следование броненосца в строю. В этом скоро убедился Командир броненосца «Имп. Александр III», и, руководствуясь приказом моим о последовательном замещении флагманского корабля, потерявшего способность управляться, повел линию в ожидании переезда моего (на одном из назначенных для того миноносцев) на боеспособный корабль или передачи командования следующему по старшинству флагману.
Когда и броненосец «Император Александр III» вышел из строя, эскадру повел «Бородино».
Только в 6-м часу, когда меня в бессознательном состоянии перебросили на миноносец «Буйный» и когда, после перевязки, я очнулся и понял свою неспособность держаться на ногах, — только тогда с миноносца был сделан сигнал о передаче командования Контр-Адмиралу Небогатому с приказанием идти во Владивосток.
Отдельные, по преимуществу разноречивые сведения о бое 14-го Мая, касающиеся особо каждого корабля и отряда, полученные мною случайно, не поддаются согласованию без специального разбирательства, которое здесь не осуществимо.
Поэтому я принужден воздержаться пока от представления собранного материала.
Донесение же о выводах из непосредственного наблюдения и рассмотрение причин, имевших последствием тяжелый Цусимский погром, будет представлено дополнительно.

Сасебо, Июль 1905 г.

Подписал: Генерал-Адъютант Вице-Адмирал Рожественский.


(*) Рядом с бухтой Ван-Фонг.
(**) «Император Николай I» - 12 узлов.

#122 23.08.2010 19:55:46

vs18
Капитанъ I ранга
k1r
anna3 stas3b
Откуда: Харьков, Украина
Сообщений: 3745




Re: Действия флота. Документы. Отдел IV. 2-я Тихоокеанская эскадра. Книга третья. Бой 14 - 15 мая 1905 года.

1

Копия рапорта Генерал-Адъютанта Вице-Адмирала Рожественского на имя Морского Министра, от 7-го Марта 1906 года.

В дополнение к рапорту моему о плавании 2-й эскадры Тихого океана от берегов Анама к Корейскому проливу и о начальном периоде боя 14-го Мая 1905 года под Цусимой имею честь представить Вашему Превосходительству описание дальнейшего развития действий, составленное по воспоминаниям нескольких участников, сличенных со сведениями, появившимися с японской стороны в иностранной печати.
К рапорту сему прилагаю план артиллерийского боя 14-го Мая.
14-го Мая в 2 часа 25 м. пополудни относительное расположение сражавшихся броненосных эскадр было следующее:
Русская — в строе кильватера — имела курс норд-ост 45°, ход 9 узлов, промежутки между судами в головном отряде два кабельтова, во II-м и в III-м — несколько большие.
Японская — также в строе кильватера,имела курс оста, ход 16 узлов, промежутки два кабельтова. Головной японский броненосец «Миказа» был при этом румбах в семи впереди левого траверза «Суворова» и в расстоянии от последнего 26 кабельтовов.
Вслед за указанным моментом (2 ч. 25 м.) на подбитом, горящем и одолеваемом течью «Суворове» перестала действовать связь штурвалов боевой рубки и центрального поста с рулевым механизмом и порван был телеграф в левой судовой машине. Прежде, чем был обнаружен отказ руля. «Суворов», имея значительный крен на левый борт, ушел на несколько румбов вправо от курса. Затем, когда на нем начали управляться машинами, также не вдруг заметили, что телеграф передает сигналы только в одну машину, — и корабль продолжал катиться через ост на зюйд-ост к зюйду и норд-весту.
От начала этой невольной циркуляции до своей гибели, «Суворов» уже не в состоянии был справиться с полученными повреждениями и не участвовал в движении эскадры. Оставаясь почти на месте, он терпел сначала от снарядов, перелетавших над дефилировавшими мимо него судами нашей броненосной эскадры, пока она, отвлеченная его уклонением и затем выправившаяся в кильватер броненосцу «Император Александр III», шла к югу; затем он был расстреливаем непосредственно концевыми броненосными крейсерами неприятеля, потом — снова его броненосцами, когда они, преследуя повернувшую к норду русскую эскадру и преграждая ей путь к Владивостоку, вторично приблизились к «Суворову». Когда наша эскадра второй раз повернула на юг, «Суворов» вновь подвергся действию артиллерийского огня всего броненосного флота японцев, пока этот флот поворачивал вдогонку за русскими броненосцами. На том же приблизительно месте изолированный «Суворов» отразил атаки двух отрядов истребителей — одну около 3 ч. 20 м., а другую — около 4 ч. 25 м. По обнародованному донесению японского адмирала, первая минная атака на «Суворова» была произведена пятым отрядом из четырех истребителей, под командою капитана Хирозэ, под прикрытием минного крейсера «Шихайя», который обстреливал при этом наши миноносцы. Из этого японского отряда истребителей один был серьезно поврежден огнем, «Суворова». По тому же донесению, вторую атаку вел четвертый отряд из четырех истребителей, под командою капитана Зуцуки, который также поплатился выходом из строя истребителя «Азашиво». С конца 5-го часа «Суворова» начали обстреливать крейсера «Матцушима», «Итцукушима», «Хашидате» и «Акатцузу» под командою Вице-Адмирала Катаока и последовательно крейсерами отрядов Контр-Адмирала Того и Вице-Адмиралов Дева и Уриу, пока, наконец, в 7 час. вечера, броненосец, исковерканный артиллерийским огнем, был утоплен минами ІІ-го отряда миноносцев, под командою капитана Фужимото.
С 2 ч. 25 м. дня, когда потерявший способность управляться «Суворов» рыскнул вправо от курса норд-ост 45°, за ним и вся эскадра, удерживаясь в кильватере, стала последовательно ворочать через ост к зюйду. При этом броненосец «Ослябя» пятый в строе, мог подходить к началу дуги поворота около 2ч. 30 м., и в это время он, как несший адмиральский флаг, должен был подвергнуться сосредоточенному огню всего японского броненосного флота. По показаниям некоторых офицеров, броненосец «Ослябя» в это именно время понес большие поражения и получил сильный крен на левый борт. В это же время, т. е. перед началом циркуляции офицеры «Ослябя» могли видеть перед собою только японские суда, — и у них могло явиться представление, что броненосец идет головным в колонне. Начав, в свою очередь, поворот вправо, «Ослябя», под действием сильного неприятельского огня, положил больший угол руля, чем требовалось для того, чтобы идти в струе передних мателотов и потому, дойдя до курса зюйд, оказался ближе, чем его передние матолоты, к кораблям нашей броненосной эскадры, шедшим еще по курсу норд-ост 45°, так что командир и офицеры броненосного крейсера «Адмирал Нахимов» — восьмого корабля в линии кильватера, а также некоторые офицеры III-го отряда броненосцев сохранили впечатление об «Ослябя», как о выпавшем из строя и шедшем противоположным курсом. Волна, вливавшаяся на этом пути в пробоины по ватерлинии, и течь поврежденными местами подводной части быстро увеличивали осадку и крен «Ослябя»; в 2 ч. 50 м. броненосца не стало (В предыдущем рапорте я доносил, что «Ослябя» утонул в 2 ч. 40 м.; ныне указываемый момент более близок к действительности). Он лег на левый бок и ушел под воду. Над местом его гибели держались на койках, на люках, на обломках шлюпок до 400 человек, из которых большая часть была спасена миноносцами «Буйный» и «Бравый».
Когда «Нахимов» и брон. «Император Николай І», поворотив последовательно, шли к югу, то офицеры этих кораблей видели с правой стороны позади траверза опрокидывающегося «Ослябя», который перед моментом гибели шел также на юг. Спасенные офицеры с броненосца «Ослябя» доносили, что с самого начала боя броненосец их был головным в левой колонне, т. е. что эскадра вела бой в двух колоннах и что поэтому на «Ослябя», как на головном колонны, ближайшей к неприятелю, разразился первый удар и сосредоточено было дальнейшее действие японского флота.
К этому неправильному впечатлению офицеры «Ослябя» были приведены следующими обстоятельствами: 1) за полчаса до открытия огня, когда показалась японская броненосная эскадра, наши броненосцы, как то подробно объяснено в моем первом рапорте, находились действительно в двух колоннах: І-й отряд в правой, а ІІ-й и III-й отряды в левой. Этот строй и запечатлелся в памяти офицеров, которые с появлением главных сил неприятеля сосредоточили уже внимание каждый на порученном ему деле и не отвлекались наблюдениями за движением I отряда.
2) Хотя в самый момент появления японских броненосцев наша правая колонна (вслед за «Суворовым») прибавили ход на два с лишним узла против левой колонны, и хотя времени от момента появления японцев (1ч. 20 м.) до момента открытия огня (1 ч. 49 м.) было вполне достаточно чтобы привести четыре корабля 1-го отряда в голову левой колонны, но, судя по позднейшим показаниям некоторых офицеров, только три корабля І-го отряда вытянулись к 1 ч. 49 м. перед броненосцем «Ослябя»; четвертый броненосец І-го отряда «Орел» еще только выравнивался в это время с «Ослябя», обходя его, т. е. был закрыт последним от неприятеля настолько, что для исполнения сигнала с «Суворова» — «II-му и III отрядам быть в кильватере I-го» — броненосцу «Ослябя», а за ним и всей левой колонне показалось необходимым уменьшить ход, что однако не было и не могло быть замечено с «Суворова». Таким образом у офицеров «Ослябя», видевших очень близко справа броненосец «Орел» могло утвердиться впечатление, что эскадра шла в двух колоннах, и в то время, когда они слышали звук первых выстрелов с «Суворова» и принимали эти выстрелы за японские, направленные в самого «Ослябя».
3) Когда же через несколько минут после 1 ч. 49 м. «Ослябя», продвинувшись вперед, попал в сферу огня японской эскадры, кончавшей к тому времени последовательный поворот на 16 румб., то хвост этой эскадры сосредоточил на себе все внимание офицеров «Ослябя», все смотрели влево на стреляющего противника; никто не заботился о том, есть-ли с правой стороны еще другая колонна своих броненосцев, и наконец:
4) В 2 ч. 40 м., когда на «Ослябя» действительно сосредоточен был сильный огонь неприятеля, офицеры его могли приметить, что впереди их броненосца нет других наших судов, что окончательно и утвердило их в представлении, что они от самого начала боя были головными в колонне, ближайшей к неприятелю.
Подобным же образом и командовавший японским флотом, Адмирал Того, получив от своих крейсеров донесение, что русские броненосцы идут в двух колоннах, желал этим воспользоваться и перед боем пересек курс нашей эскадры справа на лево так, чтобы обрушиться на слабейшую левую колонну с броненосцем «Ослябя» в голове. Когда японские броненосцы, идя от оста к весту, пересекали путь русских (норд-ост 23°), Адмирал Того мог и сам видеть, что донесение его разведчиков справедливо. Но через 25 минут, когда, склонившись к зюйд-весту, японцы начали последовательно разворачиваться на 16 румб. влево, чтобы для боя лечь в норд-остовую четверть параллельно русской эскадре, они нашли русскую эскадру в одной колонне с броненосцем «Князь Суворов» в голове, что и отмечено в донесении японского адмирала с замечанием, что промежутки между судами русской эскадры были не равны.
Я отвлекся здесь разъяснением причин, по которым у офицеров «Ослябя» могло составиться представление о двух колоннах нашей броненосной эскадры в начальном периоде боя, потому что такое неверное представление долго удерживалось в печатных рассуждениях о ходе боя, и до настоящего времени служит еще основанием некоторых критических отзывов.
От 1 ч. 49 м. до момента, когда наши броненосцы, увлекаемые рыскнувшим «Суворовым», последовательно ворочали через ост на зюйд, ветер от вест-зюйд-веста нес столбы воды и черного дыма от разрыва недолетавших японских снарядов через наши суда с левого стреляющего борта на правый так, что черный дым разрывов закрывал неприятеля от наших орудий ненадолго; скорее копоть и водяная пыль, осаждавшиеся на оптических прицелах, замедляли стрельбу. С поворотом же через ост на зюйд-ост и зюйд, и при следовавшем затем постепенном склонении курса в зюйд-остовую четверть, дым от разрыва снарядов неприятеля, склонявшегося параллельно, и наш угольный дьм, относившийся на неприятельскую эскадру, сгустились так, что обе стороны подолгу не различали противника.
Ход нашей эскадры на этой части пути и до конца дневного боя был 10 узлов, японская же по прежнему шла со скоростью 15 — 16 узл. и потому скоро поравнялась и затем обогнала голову нашей.
Около 2 ч. 55 м. головной нашего строя броненосец намереваясь, вероятно, возвратиться к тому месту, где был оставлен «Суворов» и пользуясь тем, что неприятель много продвинулся к югу, поворотил влево через ост, лег в норд-остовую четверть и, вместе с последовательно за ним ворочавшими кораблями, имел возможность действовать по головным судам неприятельской линии. Повидимому, концевой отряд неприятеля не заметил начала поворота нашей эскадры, потому что дым от разрыва снарядов, выстреленных головными кораблями неприятеля, заволакивал пространство между нашими головными и японскими концевыми. Передовой же отряд японских броненосцев своевременно заметил маневр наших, и — чтобы лечь параллельными курсами, — японский адмирал передал по судам приказание повернуть вдруг на 16 румб. влево. Потому ли, что приказание это не могло быть сообщено по всей линии, или по установленному правилу, — вдруг повернули только корабли японского головного отряда, а отряд их броненосных крейсеров прошел вдоль разворачивавшегося первого отряда и, миновав его, поворотил уже последовательно на 16 румб. влево. При этом оказалось, что строй повел «Ниссин» под флагом Вице-Адмирала Мизу; за ним следовали: «Касуга», «Асахи», «Фуджи», «Сикисима», «Миказа», под флагом Адмирала Того, крейсер «Идзуми», под флагом Вице-Адмирала Камимура и прочие пять крейсеров с концевым «Ивате», под флагом Контр-Адмирала Самимура.
Около 3 час. пополудни расстояние между головными противниками уменьшилось до 25 кабельтов. и через 2 — 3 минуты головной нашей эскадры стал отклоняться влево чрез норд до норд-ост 45° и норд-ост 50°. Когда же неприятельская броненосная эскадра опять начала, обгоняя нашу, выбираться из дыма, тогда (около 3 ч. 20 м.) наша повернула последовательно на 10 румб. вправо и, склоняясь постепенно через зюйд-ость и зюйд, вступила около 3 ч. 45 м. в зюйд-вестовую четверть. Неприятельская же эскадра броненосных судов несколькими минутами позже поворота нашей (т. е. около 3 ч. 25 м.) повторила тот маневр, который был сделан ею в в 2 ч. 55м.; но теперь первый отряд, шедший в обратном порядке номеров, повернул вдруг на 16 румб. вправо, а второй отряд, миновав в строе кильватера разворачивающиеся суда первого, вступил им в кильватер, последовательным поворотом на 10 румб. вправо.
По окончании перестроения японская эскадра опять оказалась построенною так, как в начале боя, т. е. с Адмиралом Того на броненосце «Миказа» в голове. Не доставало только одного броненосного крейсера, отдалившегося для тушения пожара и для заделки пробоин.
Каковы бы ни были обстоятельства, побуждавшие японцев ворочать эскадру поотрядно так, что во время поворота на 16 румб. вдруг головного отряда, концевой отряд проходил вдоль циркулирующих судов, сохраняя линию кильватера и, только миновав их, ворочал последовательно, — маневр этот в тактическом отношении доставлял им большие выгоды, ибо концевой отряд продолжал вести стрельбу в нормальных условиях, прикрывая свои циркулирующие корабли.
С 2½ часов дня головной нашей эскадры броненосец «Император Александр III», следуя на зюйд, имел время справиться с одолевавшими его перед тем пожарами, так как вследствие резкой перемены курса неприятель потерял выверенное пристрелкой расстояние, а новая пристрелка затруднялась дымом, относившимся в его сторону до тех пор, пока его головные броненосцы не выбрались вперед. Когда же около 2 ч. 55 мин. голова японской эскадры снова заняла положение, удобное для сосредоточения огня по броненосцу «Император Александр III», тогда он, изменив курс влево, повел эскадру на концевые корабли японцев и, тем заставив их голову ворочать на 16 румб., снова сбил пристрелку головы и подверг себя и ближайшего мателота «Бородино» лишь действию остававшегося на прежнем курсе отряда японских броненосных крейсеров, который, расходясь с нашими судами в то время, когда сам выходил из дыма, не имел возможности хорошо пристреляться. Затем, когда около 3 ч. 20 м. японцы, обогнавшие нашу эскадру и тем еще раз выбравшиеся из дыма, вторично зажгли броненосец «Император Александр III», лежавший в норд-вестовой четверти, тогда он, изменив курс на прямо противный, около 3 ч. 30 м. принужден был уменьшить ход вследствие обстоятельств, оставшихся неизвестными.
С этого момента, место головного нашей линии занял «Бородино», который и водил эскадру до седьмого часа.
Поворот в 3 ч. 20 м. из норд-вестовой четверти в зюйд-остовую проходил в расстоянии меньшем десяти кабельтов. от «Суворова», остававшегося без движения, и вероятно в это время огонь наших броненосцев помог отбить первую атаку миноносцев на «Суворова».
Вскоре после 3½ час. дня наша броненосная эскадра пришла в соприкосновение со своими транспортами и крейсерами и с неприятельскими крейсерами.
Нельзя с точностью установить движений, которые привели к этому соприкосновению, но, по сличению разных объяснений, наиболее вероятным представляется следующее:
Три наши вооруженные транспорта — «Камчатка», «Анадырь» и «Иртыш», с не имевшим артиллерийского вооружения транспортом «Корея» и двумя малыми буксирными спасательными пароходами «Русь» и «Свирь», под конвоем отряда из 7-ми крейсеров и отряда из 5-ти миноносцев, которым в 1 ч. 20 м. было приказано сигналом уходить вправо, т. е. к осту и которые тогда же соответственно изменили курс, — увидели в 2 ч. 30 м., что голова нашей броненосной эскадры начинает ворочать к югу. Тогда командующий крейсерами, решив, повидимому, что ему не следует продолжать движения в указанном направлении и тем, удалив транспорты от места боя броненосцев, удалить их вместе с тем и от прикрытия, которое могли оказать броненосцы повернул вправо через ост к зюйду. Увидев затем, что в южной части горизонта идут от веста к осту легкие японские крейсера (*), делавшие с 1 часу 20 мин. большой обход нашего тыла из-за линии своих броненосцев к югу и востоку, командующий крейсерским отрядом склонил курс к зюйд-весту и весту, направляясь таким образом на пересечку курса наших броненосцев в ту сторону, с которой не было неприятеля.
Может быть, командующий крейсерами, решаясь повернуть месту боя броненосцев, считал, что виды на прорыв уже потеряны и что настала пора, пожертвовав транспортами, придти с крейсерами на помощь броненосцам.
Склоняясь как вышеуказано, он обменялся с японскими крейсерами выстрелами на расходящихся курсах с больших расстояний. Как в настоящее время выяснилось, это были крейсера отрядов Вице-Адмиралов Дева и Уриу.
Первый выстрел с нашего флагманского крейсера был сделан вероятно около 2 ч. 45 м. Вслед затем, около 3 час., командующий напиши крейсерами мог разглядеть, что наши броненосцы ворочают к северу. Тогда и он, несколько увеличив расстояние до неприятельских легких крейсеров, стал ворочать через вест к норду, чтобы догнать свои броненосцы и закрыться ими.
Во время этого поворота, начиная с 3 ч. 10 м., наш крейсерский отряд мог иметь перестрелку левым бортом и с крейсерами отрядов вице-адмирала Катаока и контр-адмирала Того, которые в это время показались в зюйд-вестовой четверти, идущими в направлении к востоку же, на расстоянии около 5 миль.
Крейсерские отряды Дева и Уриу, начавшие в 3 ч. поворот на вест в погоню за нашими, увидев, что наши поворотили к северу, легли и сами в северном направлении и открыли огонь по нашим крейсерам и транспортам с левого борта.
Эта часть боя между отрядами Дева и Уриу и нашим велась на параллельных курсах (норд) и продолжалась менее получаса — с 3 ч. 10 м. до 3 ч. 35 мин. Пока японцы были позади наших, усиленному огню их подвергались наши концевые крейсера. При этом особенно подбит был крейсер «Урал», команда которого была тогда же пересажена частью своими шлюпками на транспорты «Корея» и «Анадырь», а частью на буксирный пароход «Свирь».
По мере того, как японцы обгоняли наших, они переносили огонь на наши головные крейсера, пока в 3 ч. 35 м. сами оказались под огнем головных броненосцев нашей эскадры, повернувшей, как вышеупомянуто, в 3 ч. 20 м. вторично на юг.
В 3 ч. 35 м. общее расположение сражающихся было таково:
Головной броненосец русской эскадры на курсе зюйд-ост 45°, с ходом в 10 узлов;
на полрумба впереди его траверза с левой стороны и в расстоянии около 3 миль — головной корабль японской броненосной эскадры на курсе зюйд-ост, с ходом в 16 узлов;
на 6 румб. от курса нашего головного броненосца с правого борта, в расстоянии 3 1/3 миль —наш флагманский крейсер на курсе норд, с ходом в 9 узлов;
на ¼ румб. влево от курса «Бородино», на расстоянии около 2½ миль — головной колонны японских крейсеров, с ходом в 16 узл., уклоняющийся с курса норд к востоку, и на зюйд в расстоянии около 9 миль — голова отрядов вице-адмирала Катаока и контр-адмирала Того.
Хотя хвост нашей броненосной эскадры был далеко отставшим, но расхождение на небольшом расстоянии и с одними только головными судами ее должно было быть тяжело для легких японских крейсеров в особенности потому, что, попав в промежуток между нашими и своими броненосцами, они не могли чувствительно отдалиться от русских броненосцев ранее 3 ч. 45 м., т. е. ранее, чем их головной крейсер подошел к хвосту колонны своих броненосных судов. По японскому донесению, командующий легкими крейсерами, вице-адмирал Дева, был вынужден тотчас же сдать командование вице-адмиралу Уриу и уйти на своем поврежденном флагманском крейсере «Касаги», под конвоем «Читозе», в ближайшую бухту, а вице-адмиралу Уриу пришлось перенести свой флаг с крейсера «Нанива», который также был отправлен в порт для заделки подводной пробоины после описанного сближения с нашими броненосцами.
Дым, державшийся на всем том пути, на котором происходил описанный бой крейсерских отрядов Дева и Уриу с нашим крейсерским отрядом и с головою нашей броненосной эскадры, относило легким ветром к осту, т. е. в сторону японской эскадры. К этой завесе присоединился еще угольный и пороховой дым крейсерских отрядов вице-адмирала Катаока и контр-адмирала Того, шедших с юга также в промежуток между нашей и японской броненосными эскадрами и, начиная с 3 ч. 50 м., перестреливавшихся на контр-курсах с нашими головными броненосцами.
Поэтому, когда около 4 ч. '20 м. наши головные броненосцы повернули на вест, а затем легли в норд-вестовую четверть, то японская броненосная эскадра этого поворота не заметила и продолжала идти к югу. Крейсера же отрядов Катаока и Того на своем дальнейшем пути к северу перестреливались на встречных курсах с оттянувшими броненосцами нашего III отряда и теми, которые, выйдя из строя вследствие повреждений, временно оказались даже позади III-го отряда. В этой перестрелке, которая могла иметь место между 4 ч. и 4 ч. 20 м., терпели и наши крейсера от перелетов и от стрельбы в промежутки между нашими броненосцами, так как в 4 час. наш крейсерский отряд, повернувший обратно на юг т. е. на путь своей броненосной эскадры, был прикрыт ІІІ-м отрядом оной.
Тотчас по окончании перестрелки, крейсера отрядов Катаока и Того, продолжая идти на норд, норд-вест и вест, сошлись с крейсерами отряда Уриу, а голова наших растянувшихся  броненосцев, находившаяся в это время милях в 10-ти южнее, начала поворот в норд-вестовую четверть.
В 4 ч. 30 м. неприятельские крейсера, склоняясь  к зюйд-весту, открыли огонь по изолированному, находившемуся без движения «Суворову»; а после 4 ч. 45 м., обходя слабо отвечавшего им противника и приводя постепенно к весту и вест-норд-весту, пересекли путь наших несколько оправившихся главных сил, изменивших в 4 ч. 45 м. курс на норд-ост 23°. Расстояние, в котором головной крейсер пересек путь нашей эскадры, было около 3-х миль. Затем, поспешно отдаляясь к весту и норд-весту, неприятельские крейсера ослабили огонь по «Суворову» и в 5 ч. 15 м. легли, одни на норд-ост 23°, другие —на юг, открыв огонь по эскадре. Повидимому в самом начале завязавшегося здесь боя был сильно поврежден транспорт «Камчатка», который и остался без движения в полумиле от «Суворова», тогда как прочие наши суда продолжали идти по курсу норд-ост 23°, а отделившийся от японских крейсеров отряд контр-адмирала Того вернулся обстреливать «Суворова», «Камчатку» и миноносец «Буйный», на который тем временем передали с «Суворова» меня (в забытье от потери крови) и нескольких чинов штаба эскадры с целью перевезти на один из неподбитых кораблей.
Между тем главные силы неприятеля, разошедшиеся с 4 ч. дня миль на 6 с головою нашей броненосной эскадры и за дымом потерявшие ее из виду, продолжали идти на на юг тем постепенно увеличивать расстояние, пока около 4 ч. 35 м. оно не достигло 12 миль, вследствие того, что с 4 ч. 25 м. наш головной броненосец шел уже к норд-весту.
Тогда броненосная эскадра японцев разделилась: крейсера вице-адмирала Камимура пошли продолжать поиски наших крейсеров на зюйд-вест, а эскадренные броненосцы с «Ниссин» и «Касугой» повернули на норд.
Камимура, взяв неверное направление, не принимал затем участия в артиллерийском бое до 7-го часа вечера.
Отряду же неприятельских эскадренных броненосцев пошедшему на норд, пришлось вскоре натолкнуться на полузатопленный и покинутый командою крейсер «Урал», потопление которого было довершено несколькими выстрелами около 5 ч.
Наконец в 5 ч. 35 м. адмирал Того с I отрядом броненосцев настиг хвост нашей эскадры. Когда он открыл огонь с левого борта, тогда крейсерский отряд, находившийся под прямым командованием Катаока и действовавший по нашим судам с правого борта, отстал и затем повернув к югу, присоединился к отряду контр-адмирала Того, стрелявшему по неподвижным «Суворову» и «Камчатке». Крейсера же вице-адмирала Уриу, обойдя наш тыл, перешли на левую сторону и держались на большом расстоянии.
По японским сведениям «Камчатка» была утоплсна в 6 ч. 51 м. артиллерийским огнем, а «Суворов», как упомянуто выше, взорван минами в 7 ч. вечера.
Вскоре после 5½ час. на миноносце «Буйный» был поднят сигнал о передаче командования контр-адмиралу Небогатову. Сигнал был отрепетован крейсерами и некоторыми транспортами, но не быль замечен броненосцем «Император Николай I», несшим флаг контр-адмирала Небогатова, — и эскадру продолжал вести командир броненосца «Бородино».
Насколько можно согласить расходящиеся свидетельства участников боя, в 5ч. 35 м. наша эскадра, на курсе норд-ост 23°, имела около 10 узл. хода и была расположена так:
Броненосцы: «Бородино», «Орел», «Император Александр III», «Император Николай I», «Сенявин»,«Апраксин», «Ушаков», «Наварин», «Сисой Великий» и «Нахимов» — в линии кильватера, растянутой между «Александром» и «Николаем».
Крейсера и транспорты, стремившиеся получасом ранее занять положение правее броненосцев, т. е. восточнее их линии, теперь, в виду приближения с юго-востока броненосцев Адмирала Того, отходили влево, т. е. по западную сторону своих главных сил.
Транспорты «Анадырь», «Иртыш», «Корея», с крейсерами «Алмаз» и «Светлана» составляли при этом правую колонну, а крейсера «Олег», «Аврора», «Дмитрий Донской», «Владимир Мономах» и присоединившиеся к ним «Жемчуг» и «Изумруд» — левую, выдвинувшуюся вперед против правой.
Миноносцы были частью при «Олеге», частью при транспортах.
Стрельба японских броненосцев поначалу не наносила вреда нашим судам вероятно потому, что, окутанные дымом нашей эскадры, они не могли ни определить расстояния приборами, ни пристреляться. К тому же и дистанция была первоначально более пяти миль.
Около 5 ч. 45 м. «Бородино» лег на норд; японцы продолжали идти тем же курсом, обгоняя нашу линию с разностью скоростей до 6 миль. К 6 час. расстояние между линиями противников не превышало уже 35 кабельтовов. В 6 час. «Бородино» изменил курс еще на 2 румба влево. Пятью минутами позже тоже сделал и неприятель, который к этому времени начал выходить из дыма нашей эскадры. Бортовой огонь японцев мог быть в это время сосредоточен на броненосце «Император Александр III», на котором вскоре начали вспыхивать пожары, а через четверть часа появился и значительный крен. Броненосец начал отставать, оттянув еще более своих задних мателотов.
Тем временем в нашем тылу, слабо обстреливавшемся с очень большого расстояния легкими крейсерами отряда Уриу, транспорт «Анадырь», форсируя ход, пришел на вид броненосца «Император Николай I» и передал семафором, что был сигнал «контр-адмиралу Небогатову вступить в командование эскадрою». Семафор не был понят на флагманском броненосце, а «Анадырь», полагая, что достиг своей цели, отстал и вступил в свое место.
Миноносец «Буйный», на котором везли меня, уже неспособного подняться, но приведенного в чувство, находился в это время среди других миноносцев при крейсерском отряде. С «Буйного» флаг-капитан штаба эскадры передал приказание: командиру миноносца «Бедовый», командовавшему отделением миноносцев, идти к «Суворову», а командиру миноносца «Безупречный» идти к броненосцу «Император Николай I» — подтвердить сигнал о передаче командования и о следовании эскадры во Владивосток.
«Безупречному» удалось исполнить приказание только к 6 ч. 30 м., когда броненосец «Император Александр III» и все следовавшие за ним корабли были уже значительно отставши от двух головных. По получении приказания, контр-адмирал Небогатов начал обходить терпящего бедствие броненосца «Император Александр III», оставляя его вправо. Последний, повидимому, вскоре потерял способность управляться и, когда мимо него проходил «Наварин», он имел курс к весту, прорезывавший нашу линию, так что «Сисою Великому» и «Нахимову» пришлось пройти у него под кормой.
В 6 ч. 48 м. за левым траверзом «Нахимова» многострадальный броненосец «Император Александр III» перевернулся.
С 6 ч. 20 м. огню шести японских броненосцев были противопоставлены только «Бородино» и «Орел». На головном — «Бородино» сосредоточено было действие большей части артиллерии противника; охваченный пожарами, он энергично отстреливался, поддерживаемый единственным непокинувшим его товарищем, в течение трех четвертой часа.
В 7 ч. над кормой «Бородино» взвился высокий столб пламени и через несколько минут он, не уменьшая скорости хода, опрокинулся. Свидетели приписывают его гибель взрыву в крюйткамере.
Вскоре к «Орлу» начали подтягиваться семь броненосцев с принявшим командование контр-адмиралом Небогатовым.
Но японский адмирал в виду поздней поры ограничился еще несколькими выстрелами по «Орду» и отошел к востоку.
К тому времени, когда позади линий наших броненосцев погибал броненосец «Император Александр III», отряд броненосных крейсеров вице-адмирала Камимура приблизился от юго-востока к хвосту колонн наших крейсеров и транспортов.
Огонь, открытый неприятельскими судами по нашему арьергарду, был мало производителен, потому что и им пришлось пользоваться только редкими просветами в дыму, распространявшемся к востоку от наших линий.
С закатом солнца отряд Камимуры также прекратил артиллерийский бой.
Не считая утренней перестрелки с крейсерами, дневной бой 14-го Мая продолжался 5 часов 20 минут.
Первый выстрел был произведен в 1 ч. 49 м. дня в северной широте 34° 20',5, долготе 129° 45' остовой. К закату солнца эскадра продвинулась к северу только на 20 миль, потеряв эскадренные броненосцы «Князь Суворов», «Император Александр III», «Бородино» и «Ослябя», вспомогательный крейсер «Урал», транспорт-мастерскую «Камчатка» и буксирно-спасательный пароход «Русь».

Подписал: Генерал-Адъютант Вице-Адмирал Рожественский.

(*) «Нанива», «Такашиха», «Ниитака», «Цусима», «Отава», «Читосе», «Касаги», «Азаки», «Сума».

#123 24.08.2010 17:07:22

vs18
Капитанъ I ранга
k1r
anna3 stas3b
Откуда: Харьков, Украина
Сообщений: 3745




Re: Действия флота. Документы. Отдел IV. 2-я Тихоокеанская эскадра. Книга третья. Бой 14 - 15 мая 1905 года.

Официальное донесение Адмирала Того о морском сражении в Японском море 14/27 и 15/28 Мая 1905 г.

Благодаря милости неба и помощи богов нашему соединенному флоту удалось уничтожить в морском бою 27 и 28 Мая почти всю неприятельскую 2-ю и 3-ю эскадры.
Когда неприятельские эскадры появились в южных водах, то наш флот был собран в Корейском проливе и там спокойно ожидал приближения неприятеля согласно приказанию высшего Начальства, которое составило операционный план таким образом, что неприятель должен быль быть атакован в наших собственных водах.
В виду того, что неприятель, после небольшой стоянки у берегов Аннама; понемногу подвигался на север, то я поставил на границах наших вод несколько разведчиков еще за несколько дней до того времени, когда русские суда по нашему расчету должны были пройти южную границу наших вод.
Тем временем наши отряды находились на своих опорных пунктах, готовые к бою и по первому приказанию сняться с якоря.
14/27 Мая в 5 час. утра разведчик «Шинано-мару» телеграфировал по беспроволочному телеграфу, что одно из южных сторожевых судов доносит, что неприятель усмотрен около пункта 203 и что он держит повидимому курс на восточный Корейский пролив.
Известие это было принято всем флотом с энтузиазмом и восторгом; все суда заканчивали свои приготовления и начали свои операции но заранее обдуманному плану.
В 7 час. утра «Идзуми», который состоял репетичным судном на левом фланге внутренней разведочной линии, сообщил, что неприятель находится теперь в 25-ти милях к северо-западу от Укушима и продолжает идти на NО.
Наша крейсерская эскадра под начальством вице-адмирала Катаока, дивизия Того под начальством контр-адмирала Того и дивизия Дева под начальством вице-адмирала Дева пришли между 10 и 11 часами утра в соприкосновение с неприятелем между Тсусимой и островом Ики.(Черт. 1).
Несмотря на неприятельский огонь, эти отряды оставались в соприкосновении с неприятелем вплоть до О-ва Окиносима, причем они уведомляли меня все время о положении и состоянии неприятеля. И поэтому, несмотря на туманное утро, так что далее чем за пять миль ничего не было видно, и несмотря на то, что неприятель быль от меня на расстоянии 20 миль, – я тем не менее имел совершенно точное представление том, что происходило.
Хотя я и не видал еще неприятеля, но я знал, что неприятельский флот состоит из всех судов 2-ой и 3-ей Балтийских эскадр, и что этот флот сопровождается 7-ью вспомогательными судами; что неприятельские суда построены в две кильватерные колонны; что их сильнейшие суда находятся в голове правой колонны, а вспомогательные суда в той а колонне в кильватере у них; что неприятель идет на северо-восток со скоростью около 12 узлов и т. д.
На основании всех этих сведений я решил напасть на неприятеля со своими главными силами около 2-х часов дня около Окиносима и притом нападение вести на головные суда левой колонны.
Главные силы нашего флота, состоящие из отряда эскадренных броненосцев (*), отряда броненосных крейсеров под начальством вице-адмирала Камимура, отряда Уриу под начальством вице-адмирала Уриу и нескольких отрядов истребителей миноносцев — находились в полдень в 10 милях севернее Окиносима и чтобы оказаться согласно составленному плану на левом фланге неприятеля, — взяли курс на W.
Около 1 час. 30 мин. к нам присоединились отряд Дева и затем крейсерский отряд Катаока, до сего времени находившиеся в соприкосновении с неприятелем.
В 1 час. 45 мин. в первый раз я увидал неприятеля, немного южнее и слева. Как я и предполагал, неприятельский флот шел двумя кильватерными колоннами, имея в голове правой колонны четыре сильных броненосца типа «Бородино», а в голове левой колонны броненосцы «Ослябя», «Сисой Великий», «Наварин» и «Нахимов». За ними шли: «Николай I й» и три броненосца береговой обороны. Между шумя колоннами, равняясь по головным, шли «Жемчуг» и «Изумруд». (Черт. 2).
Позади перечисленных судов видна была, хотя за туманом и не особенно ясно, — длинная линия судов; во главе шли «Олег», «Аврора», два крейсера 2-го или 3-го класса, «Дмитрий Донской», «Владимир Мономах», специальные суда и другие.
Я отдал приказ начать бой и сигнализировал судам, «The rise or the fell of the Empire depends upon the result of this engagement; do your utmost, every one of you». «Возвеличение или падение Империи зависит от результатов этого боя; всякий из вас да исполнит свой долг».
Отряд броненосцев некоторое время шел на SW, чтобы возбудить мысль у неприятеля, что мы пройдем на параллельном ему курсе. В 2 час. 5 мин. этот отряд однако повернул на восток и стал нажимать на неприятельские головные части. Отряд броненосных крейсеров под начальством Камимуры следовал этому движению, между тем как отряды Девы, Уриу, Того и крейсерский отряд (Катаока) следовали согласно заранее объявленному плану к югу, дабы зайти неприятелю в тыл.
Таково было положение в начале боя.

Операции главных сил.

Под напором наших эскадренных броненосцев, неприятельский головной корабль немного повернул вправо и в 2 час. 8 мин. открыл огонь. Но мы еще некоторое время не отвечали и только когда сблизились приблизительно до 6000 метров (30 каб.), мы сосредоточили наш огонь на головных кораблях неприятельских колонн.
Повидимому неприятель был оттеснен на юго-восток, так как обе колонны понемногу склонялись к востоку, вследствие чего неприятельские суда оказались в одиой неправильной кильватерной колонне на параллельном с нами курсе.
«Ослябя», шедший в голове левой колонны, очень скоро был настолько поврежден, что вышел из строя. У него сильно горело.
К этому времени к нашим броненосцам присоединился отряд броненосных крейсеров и действие артиллерийского огня становилось тем действительнее, чем более сокращалось расстояние до неприятеля.
Неприятельский флагманский корабль «Князь Суворов» и второе судно в этой колонне — «Александр III», вышли из строя, после того как на них начались сильнейшие пожары.
Все более и более замечалось и чувствовалось замешательство в строе неприятельских судов и на многих из них вспыхнули пожары.
Дым покрыл море, и вместе с туманом совершенно скрыл от нас неприятеля, так что на некоторое время мы были принуждены прекратить огонь.
На наших судах также были некоторые повреждения.
Так, в «Асама» попало 3 снаряда около ватерлинии. Рулевой привод был поврежден и вода начала сильно прибывать. Поэтому этот крейсер был принужден оставить на некоторое время поле сражения, но был в состоянии немного позднее, временно исправившись, снова занять свое место в строю.
Таково было положение в 2 час. 45 мин. пополд. и тогда уже можно было предвидеть исход боя.
Наши главные силы теснили неприятеля к югу и осыпали его градом снарядов всякий раз как суда его выходили из облаков дыма и тумана.
В 3 часа наши главные силы, при юго-восточном курсе были впереди неприятельских головных кораблей, как вдруг последние повернули на север, повидимому желая прорваться на север, обойдя наши суда сзади. Поэтому мы немедленно повернули на 16 румбов вправо и пошли на северо-запад, причем «Ниссин» был головным. (Черт. 3).
Отряд броненосных крейсеров пошел вслед за нашими броненосными кораблями, и неприятель снова был сильно теснил к югу под жарким и убийственным огнем наших судов.
В 3 час. 7 мин. крейсер «Жемчуг» очутился вблизи концевых кораблей нашего отряда броненосных крейсеров, и сильно пострадал от нашего артиллерийского огня.
«Ослябя», который находился вне строя, пошел ко дну в 3 час. 10 мин. На «Князе Суворове» отделившемся от своих главных сил, не хватало одной мачты и обеих труб; он был сильно избит; совершенно не мог управляться и был весь в дыму и огне. Все остальные русские суда пришли в полное замешательство и шли в восточном направлении, сильно страдая от нашего губительного огня.
После того как неприятельские суда взяли курс на восток, то и наш отряд эскадренных броненосцев, а за ним и броненосные крейсера повернули на 16 румбов вправо и начали энергичное преследование неприятеля, причем по временам выпускали по нему мины. (Черт. 4).
Таким образом продолжалось обстреливание неприятеля до 4 час. 45 мин. пополудни, причем мы все время теснили неприятеля к югу.
Ничего особенного за это время не произошло.
Тем не менее нельзя не упомянуть о лихой минной атаке произведенной в 3 час. 40 мин. на броненосец «Князь Суворов» крейсером «Чихайя» и отрядом истребителей под командою Хиросе, а также истребителей под командою Сузуки, около 4 час. 45 мин. Хотя результаты первой атаки неизвестны, но при второй атаке одна мина попала в кормовую часть броненосца с правой стороны, вследствие чего броненосец накренился на 10°.
Во время этой атаки, «Ширануи» из флотилии Хяросе и «Асашиво» из флотилии Сузуки подвергнулись сильному огню от находившихся вблизи русских судов. В каждого из них попало по снаряду большого калибра и они были одно время в большой опасности, однако, тем не менее им удалось спастись.
Приблизительно около 4 час. 40 мин. казалось, что неприятель хочет бежать на юг, после того как увидал бесполезность попытки прорваться на север.
Наши главные силы продолжали преследование неприятеля, причем головными стали броненосные крейсера.
Скоро после того мы потеряли из вида неприятеля, который скрылся за дымом и туманом.
Мы продолжали идти на юг; прошли около 8 миль спокойно, направляя свой огонь на крейсера II-го класса, вспомогательные и другие неприятельские суда, которые находились слева от нас.
В 5 час. 30 мин., наш отряд броненосцев опять повернул на север, чтобы отыскать неприятельские главные силы, между тем как броненосные крейсера под начальством Камимуры пошли в юго-западном направлении навстречу неприятельским крейсерам.
После этого разделения, наши отряды, доселе действовавшие совместно, соединились опять только при заходе солнца.
В 5 час. 40 мин., приблизительно, наш отряд эскадренных броненосцев потопил неприятельский вспомогательный крейсер «Урал».
При дальнейшем следовании на север в поисках за неприятелем, наш отряд усмотрел группу из 6-ти судов, повидимому намеревавшихся прорваться в северо-восточном направлении.
Наши броненосцы немедленно последовали за ними и догнали их; бой велся на параллельных курсах; мы понемногу обходили их и поворачивали. Неприятель понемногу склонялся влево от NO до W, а затем опять ложился на NW. Бой на параллельных курсах продолжался с 6 час. вечера до захода солнца и по мере того, как неприятельский огонь слабел, сила нашего огня, замечательно выдержанного и верного, становилась все больше и действительнее. (Черт. 5).
Скоро после того вышел из строя один неприятельский броненосец, повидимому «Александр III», и начал отставать. Приблизительно около 6 час. 40 мин. был замечен сильный пожар на одном броненосце типа «Бородино» и в 7 час. 23 мин. этот корабль вдруг окутался облаком дыма, должно быть от взрыва, и немедленно же затонул. Должно быть взрыв произошел от пожара в бомбовых погребах.
В то же время с судов отряда наших броненосных крейсеров, преследовавших неприятельские крейсера, было усмотрено, что один броненосец типа «Бородино», с сильным креном, перевернулся и затонул в 7 час. 7 мин. вечера.
Из опроса пленных, это последнее был броненосец «Александр III», а судно погибшее от взрыва своего бомбового погреба, — «Бородино».
Все это произошло незадолго до захода солнца и флотилии наших истребителей и миноносцев приближались к неприятелю с трех сторон, подготовляясь к минным атакам.
Отряд наших броненосцев поэтому понемногу стал несколько ослаблять свое давление на неприятеля и при заходе солнца в 7 час. 28 мин. отошел на восток. Одновременно с этим я приказал канонерской лодке «Татсуда» передать всему флоту, чтобы он шел на север и завтра утром собрался бы у острова Уллондо.
Этим закончился бой 14-го Мая.

Операции отрядов Уриу, Дева, Того и крейсерского отряда.

В 2 час. дня по получении приказания начать бой, отряды Уриу, Дева и Того, а также крейсерский отряд отделились от главных сил и направились в кильватерных колоннах к югу, оставляя неприятеля с левой стороны, чтобы, согласно выработанному плану, угрожать тылу неприятельской эскадры, состоявшему из специальных судов, а также крейсеров «Олег», «Аврора», «Светлана», «Алмаз», «Дмитрий Донской», «Владимир Мономах» и др. В 2 ч. 45 мин. отряды Дева и Уриу открыли огонь по неприятелю и понемногу собрались позади него с правой его стороны.
Имея преимущество в ходе они становились то с правой его стороны, то с левой и таким образом действовали в продолжение почти получаса. Благодаря такому образу действия неприятель пришел в замешательство, а специальные его суда, то и дело меняя курс, потеряли всякий строй. Скоро после 3-х часов дня один из крейсеров типа «Аврора» вышел из строя и старался атаковать наши крейсера, но сильный огонь последних, нанося ему сильные повреждения, отразил эту атаку.
В 3 час. 40 мин. три русских истребителя атаковали нас, но прежде чем они могли подойти на действительную дистанцию — они были отбиты и повернули назад.
Соединенное действие отрядов Уриу и Дева уже к 4 часам увенчалось заметным успехом и тыл неприятеля к этому времени был безусловно рассеян. Все суда эти имели более или менее тяжелые повреждения и некоторые специальные суда были выведены из строя.
Около 4 час. 20 мин. отряд Уриу заметил одно специальное судно с двумя трубами и 3-мя мачтами отдельно от других. Оно было немедленно потоплено. Другое специальное судно с 4-мя мачтами и 1 трубой, по всем вероятиям «Иртыш», также было им усмотрено и усиленно обстреляно и приведено в негодность. К этому времени подошел отряд Того и присоединился к действиям против тыла неприятельской эскадры.
Около 4 час. 40 мин. четыре русских эскадренных броненосца или броненосца береговой обороны появились с севера, уходя повидимому от наших главных сил по направлению к русскому арьергарду, так что наш крейсерский отряд и отряд Уриу должны были некоторое время вести бой с этим сильным отрядом, причем почти все наши суда получили повреждения, к счастью не особенно тяжелые.
Перед этим в флагманское судно отряда Дева «Касаги» попал снаряд в угольную яму около ватерлинии и вода начала вливаться в пробоину. Это судно пришлось отвести на спокойную воду, где можно было бы приступить к временной заделке пробоины.
Вице-адмирал Дева, передал адмиралу Уриу в командование свой отряд, за исключением «Касаги» и «Читозе», которые под его начальством пришли в 6 час. вечера в бухту Абурадани.
Вечером вице-адмирал Дева поднял свой флаг на «Читозе» и пошел на север, а «Касаги» остался в бухте, так как он не успел справиться со всеми повреждениями.
В «Нанива», флагманский корабль адмирала Уриу, также попал снаряд в подводную часть, в корме, и он должен был выйти из строя.
В это время неприятель был в полном беспорядке, как на севере так и на юге.
В 5 час. 30 мин. отряд наших броненосных крейсеров, отделившись от главных сил, повел наступление с юга на неприятельские крейсера. В это же время неприятельские суда группами уходили на север преследуемые отрядами Уриу, Того и крейсерским отрядом. При преследовании наши крейсера заметили русский броненосец «Князь Суворов» и транспорт «Камчатка», совершенно уже разбитые и неспособные к бою. Тогда крейсерский отряд и отряд Того немедленно обрушились на эти суда, и «Камчатка» была потоплена в 7 час. 10 мин. — Флотилия истребителей Фуджимото, принадлежащая к крейсерскому отряду, атаковала «Князя Суворова», который до последнего момента сопротивлялся насколько мог, отстреливаясь из одного кормового орудия. В него попали две мины и он затонул должно быть в 7 час. 20 мин. Совершивши это, крейсерский и другие отряды получили, по беспроволочному телеграфу, приказание собираться у о-ва Уллондо, после чего все они взяли курс на северо-восток.

Операции флотилий минных истребителей и миноносцев.

Ночные атаки 14-го Мая были произведены всеми нашими флотилиями тотчас же по окончании дневного боя и велись энергично и лихо. Так как с утра 14-го Мая задувал свежий зюйд-вест, который развел порядочное волнение, то было ясно, что участие небольших миноносцев на этот раз будет сопряжено с неимоверным трудом и опасностью. Поэтому я отдал приказание всем флотилиям, находившимся под моим начальством, укрыться в бухте Миура и оставаться там в продолжении всего дневного боя. К вечеру ветер значительно стих, но волнение все еще было значительное, так что нашим минным судам, оперировавшим в открытом море, пришлось перенести немало трудностей. Тем не менее все флотилии истребителей и миноносцев собрались к вечеру в назначенные места, боясь только одного – как бы не упустить такого единственного случая сразиться с врагом.
Флотилия Фуджимото атаковала неприятеля с севера; истребители Яджима и миноносная флотилия Кавасе — с северо-востока; а истребители под командою Иошиджима — неприятельский тыл с восточной стороны. Одновременно с этим действовала и флотилия Хиросе — с юго-востока. Черт. 6.
Миноносные отряды Фукуда, Отаки, Кондо, Аояма и Кавада атаковывали с юга главные неприятельские силы и одну группу крейсеров, державшуюся на левом траверзе концевого корабля главных сил.
К заходу солнца наши минные флотилии окружили неприятеля с трех сторон.
Повидимому неприятель заметил это и чтобы избежать грозившей ему опасности, он сначала как будто повернул на юго-запад, а потом на восток.
В первую минную атаку, начавшуюся в 8 час. 15 м. вчера и поведенную отрядом истребителей Яджима на головные неприятельские корабли, пошли почти одновременно все истребители и миноносцы. Они окружили неприятеля и храбро атаковывали его, подходя на близкое расстояние.
Атаки продолжались до 11 час. ночи.
После захода солнца неприятель защищался ожесточенно и до крайней возможности артиллерийским огнем и прожекторами, но в конце концов стрельба его слабела, суда теряли связь, т. е. теряли друг друга и каждое в отдельности старалось только уйти, преследуемое конечно нами.
Каша была невообразимая, причем выведены из строя «Сисой Великий», «Адмирал Нахимов» и «Владимир Мономах», в которых попали наши мины.
С нашей стороны были потоплены неприятельским огнем миноносец № 69 (головной в флотилии Фукуда), № 34 (головной в флотилии Аояма) и № 35 (из флотилии Кавада).
Истребители «Харусаме», «Акадзуки», «Икадзучи», «Югири» и миноносцы «Саги», № 68 и № 33 повреждены артиллерийским огнем неприятеля и на некоторое время были выведены из строя и не могли принимать дальнейшего участия в деле.
Убыль в людях сравнительно велика, в особенности на отрядах Фукуда, Аояма и Кавада, но экипажи потопленных миноносцев спасены и подобраны главным образом миноносцами «Каригане» и №№ 31 и 61. Впрочем и другие миноносцы спасли тонувших людей.
По рассказам пленных эффект ночных минных атак неописуем. Наши истребители и миноносцы действовали так стремительно, что неприятель не успевал принимать мер к отражению минных атак; расстояние между неприятельскими кораблями и нашими миноносцами бывали так малы, что наши суда попадали в мертвое пространство неприятельских орудий.
Кроме вышеизложенного, флотилия Сузуки и другие искали неприятеля и в других частях места сражения и 15-го Мая в 2 часа утра миноносная флотилия Сузуки настигла два неприятельских судна, шедших на север и находившихся приблизительно в 27-ми милях на восток от Карасаки. Произведена была минная атака и одно из них потоплено. По свидетельству пленных, это был «Наварин», в которого попали две мины, по одиой с каждого борта.
Затем все водное пространство кругом было обыскано, но никого больше не было найдено.

Общее описание операций 15-го Мая.

Утром 15-го Мая была ясная, хорошая погода. К рассвету наши броненосцы и броненосные крейсера находились в 20 милях южнее О-ва Улландо. Другие отряды, а также флотилии минных истребителей, участвовавшие этой ночью в минных атаках, подходили туда же по различным направлениям.
В 5 час. 20 мин. я только что хотел отдать приказание крейсерскому отряду идти в восточном и западном направлении для розыска неприятеля и преграждения ему пути, как получил известие с этого отряда, находившегося в 60 милях к югу от меня, что он усмотрел несколько дымков неприятельских судов к востоку от себя.
Вскоре затем с этого отряда было сообщено, что он видит неприятельские суда, что это четыре броненосца и два крейсера и что неприятель идет на северо-восток.
Выло очевидно, что это остаток неприятельских главных сил. Наши броненосцы и броненосные крейсера повернули с намерением преградить неприятелю путь на север.
Дивизии Того и Уриу, присоединившись к нам, пошли в тыл неприятеля.
В 10 час. 30 мин. в 18 милях к югу от Такесима неприятельские суда были совершенно окружены. Это были эскадренные броненосцы «Николай I», «Орел», броненосцы береговой обороны «Адмирал Апраксин» и «Адмирал Сенявин» и крейсер «Изумруд». Другой же крейсер находился далеко к югу и затем куда-то скрылся.
Неприятельские суда были сильно повреждены и не могли ничего предпринять против нас, так что когда мы открыли огонь, то Адмирал Небогатов выразил желание сдаться со своими судами.
Я принял это предложение и разрешил офицерам сохранить свое оружие.
Крейсер же «Изумруд» дал полный ход и пошел на юг, где он наткнулся на наши крейсера. Тогда он повернул и пошел на восток. За ним погнался крейсер «Читозе», который шел из бухты Абуратани на присоединение к флоту. На своем пути он встретил один русский истребитель и пустил его ко дну.
В конце концов «Изумруд» скрылся в северном направлении.
Еще до вышеописанного, около 7 час. утра, отряд Дева, шедший на север, встретил одно русское судно. Тогда для захвата его были отделены крейсера «Отова» и «Ниитака» под общим начальством капитана Арима, командира «Отовы».
Эти крейсера нагнали неприятельское судно около 9-ти час. утра и убедились, что это была «Светлана» и один истребитель.
Погоня продолжалась и начался бой, который продолжался около часу, и в 11 час. 6 мин. «Светлана» пошла ко дну на параллели бухты Чук-пион.
Крейсер «Ниитака» вместе с мин. истребителем «Муракумо», который случайно подошел к месту сражения, начали преследование неприятельского истребителя «Быстрый», и последний в 11 час. 50 мин. выбросился на берег и разбился в бухте не имеющей названия, но находящейся в 5-ти милях к северу от бухты Чук-пион.
Спасенные с этих двух судов были переданы наши специальные суда «Америка-мару» и «Касуга-мару».
Наши главные силы, которым сдался Адмирал Небогатов, все еще находились на месте сдачи, когда усмотрен был в 3 час. дня подходивший с юга «Адмирал Ушаков». Навстречу ему пошли наши броненосные крейсера «Ивате» и «Якумо». Тогда «Ушаков» повернул на юг, но его преследовали и около 5 час. дня, когда его нагнали, предложили ему сдаться. Ответа от него не получили, но неприятель открыл протии нас сильный огонь, на который мы начали отвечать и в конце концов потопили его. Около 300 человек с этого броненосца было нами спасено.
Б 3 час. 30 мин. наши истребители «Сазанами» и «Кагеро» усмотрели в 40 милях к юго-западу от Уллондо (Дажелет) два русских истребителя, шедших как бы с востока. Дав полный ход, стали догонять неприятеля и в 4 час. 45 мин. открыли но нему огонь; на одном из неприятельских истребителей после этого был поднят белый флаг и «Сазанами» овладел им и убедился, что это был «Бедовый», на котором находился Адмирал Рожественский и его Штаб.
«Кагеро» продолжал гнаться за другим неприятельским истребителем до 6 час. 30 мин., но тот в конце концов ушел на север.
Отряд Дева и флотилия Яджима при своих поисках усмотрели около 5 час. пополудни в западном направлении крейсер «Дмитрий Донской», который шел на север.
За ним началась погоня и когда, около 7 час. вечера находились в 30-ти милях южнее о-ва Уллондо, то с севера навстречу «Донского» подходили крейсера «Отова», «Ниитака» и истребители «Асагири», «Широкумо» и «Фубуки».
Последние атаковали неприятеля с запада, вследствие чего он попал в перекрестный огонь.
Артиллерийский бой продолжался до наступления темноты, причем неприятельский крейсер был сильно поврежден, но не потоплен и при совершенной темноте скрылся.
С наступлением темноты на неприятельский крейсер был произведен ряд минных атак. Хотя результаты этих атак неизвестны, тем не менее крейсер этот на другой день утром, т. е. 16-го Мая был усмотрен затонувшим у юго-восточной оконечности О-ва Улландо.
Оставшаяся в живых команда была принята на «Фубуки» и «Касуга-мару».
В то время когда наши главные силы были заняты 15-го Мая преследованием неприятеля, на месте дневного сражения 14-го Мая происходило следующее: утром 15-го Мая туда были посланы специальные суда «Шинано-мару», «Тайван-мару» и «Явата-мару» для обследования, причем в 30 милях к северо-востоку от Карасаки ими был усмотрен эскадренный броненосец «Сисой Великий» в самом беспомощном состоянии после повреждений, полученных им во время ночных минных атак. Были сделаны попытки овладеть этим кораблем, но тем не менее он затонул в 11 час. 5 мин. утра, и команда его была подобрана.
Мин. истребитель «Ширануи» и специальное судно «Садо-Мару» усмотрели в 5 час. 10 мин. утра в 5 милях к востоку от Котосаки, на Тсусиме, тонувший крейсер «Адмирал Нахимов» и немного далее крейсер «Владимир Мономах», лежавший на боку и тем не менее шедший к «Нахимову».
«Садо-мару» пытался овладеть обоими судами, но спасти их не было возможности и после того как команды с них были сняты, оба они затонули приблизительно около 10 часов утра.
В это же время на сцену появился миноносец «Громкий», который пытался прорваться на север. За ним погнались истребитель «Ширануи» и миноносец № 63. Они сбили всю его артиллерию и захватили этот миноносец в 11 час. 80 мин. утра приблизительно на параллели Уллоана. Но миноносец этот был настолько поврежден, что в 12 час. 43 мин. затонул и он.
После боя многие из наших канонерских лодок и специальных судов получили приказание основательно обыскать берега вблизи места сражения и таким образом были подобрано и спасено множество команд потопленных неприятельских судов.
Вместе с командами взятых нами в плен пяти судов, в этом сражении взято в плен около 6000 чел.
При сем прилагается схема маневрирования во время боя 14-го и 15-го Мая.
Позднее был послан отряд судов на юг для отыскания неприятельских судов, ушедших на юг, но никого не было найдено.
Неприятельский флот, который намеревался пройти Корейским проливом, состоял из 38-ми судов и только немногим крейсерам, истребителям и специальным судам удалось спастись и не быть утопленными или захваченными в плен.
Наши потери за эти два дня состояли из трех миноносцев. Конечно есть также суда, более или менее пострадавшие, но ни одно из них не потеряло боеспособности.
Наши потери в людях следующие: убитых 116 офицеров и нижних чинов; ранено 538.
В этом бою неприятельские силы мало отличались от наших и надо отдать справедливость, что неприятельские офицеры и команды с величайшей энергией сражались за свое отечество.
То, что наш флот, несмотря на эти обстоятельства, одержал победу и имел такой удивительный успех, объясняется высокими добродетелями нашего Императора. Особенно должен я быть благодарен невидимым духам Императорских предков за то, что потери в нашем флоте были так невелики.
Даже наши офицеры и команды, которые так смело рвались на врага и так храбро сражались, даже и они, хорошо осведомленные обо всем что произошло, — не могут выразить определенно свои чувства по поводу столь небывалой победы.

(*) К четырем эскадренным броненосцам были еще причислены броненосные крейсера «Касуга» и «Ниссин».

Отредактированно vs18 (25.08.2010 00:51:53)

#124 26.08.2010 15:08:30

vs18
Капитанъ I ранга
k1r
anna3 stas3b
Откуда: Харьков, Украина
Сообщений: 3745




Re: Действия флота. Документы. Отдел IV. 2-я Тихоокеанская эскадра. Книга третья. Бой 14 - 15 мая 1905 года.

Копия описания Цусимского боя Старшего артиллерийского офицера крейсера «Аврора» Лейтенанта Лосева.

Цусимский бой показал многим, чем должен быть русский флот и какими качествами должны обладать флотский офицер и матрос.
Только руководствуясь данными, выведенными из боевой практики, к несчастью неудачной, но тем не менее изобилующей многими поучительными результатами, можно преобразовать и реорганизовать наш русский флот.
Всякий военный моряк должен быть подготавливаем к бою на море и воспитан исключительно в боевой обстановке. Крайне необходимо чтобы офицер и матрос были действительно моряками, а не «приверженцами суши», как это до сих пор наблюдалось во многих случаях.
Такая постановка дела дала уже себя почувствовать и в будущем была бы крайне нежелательна.
Опыт эскадренного плавания, исполненного многих неудобств и лишений, с его бесконечными погрузками угля, непрерывными боевыми тревогами, томительными наблюдениями, почти постоянным отчуждением от берега, четырехнедельными безостановочными странствованиями по мало известному пути через Индейский Океан, вечными ходовыми вахтами усиленного напряжения — этот опыт показал многим, из участвовавших в эскадре Адмирала Рожественского насколько велика разница между тем, чему раньше учились во флоте и тем к чему надо привыкать и чему надо учиться.
Даже, только что выпущенные из корпуса, мичмана, каковых в эскадре было не мало, имеют несомненное право гордиться той практической школой военного мореплавания, каковою была для них вторая и третья Тихоокеанские эскадры.
И вот только тогда, когда существующая система морской службы будет представлять из себя систему морской службы, совершающейся в обстановке вполне похожей на боевую, только тогда эта морская служба даст тем истинного «морского офицера», который может быть несколько отсталым светским человеком, но зато будет с вполне заслуженною гордостью носить морской мундир возрожденного флота.
Имя «русских моряков», равно как и «Андреевский флаг» — будут почетными не только в России, но и во всем мире.

Описание боя.

12 Мая 1905 года соединенная эскадра Адмиралов Рожественского и Небогатова по выходе из Ванфонга, нераздельно с транспортами и вспомогательными крейсерами, отделила из своего состава четыре крейсера: «Кубань», «Терек», «Днепр» и «Рион» причем двум последним судам т. е. «Днепру» и «Риону» было предписано Адмиралом Рожественским проводить транспорты «Ярославль», «Воронеж», «Владимир» «Метеор», «Курония» и «Ливония» в Шанхай. После выполнения этой миссии, все четыре упомянутые судна должны были отправиться выполнять секретное поручение Адмирала.
После отделения упомянутых судов эскадра переставилась в следующий порядок: (черт. № 1).
Курс эскадры NО 70 был направлен на Цусимский пролив. Эскадра шла девяти узловым ходом в течение вечера и ночи с 12-го на 13-е Мая.
13-го Мая с утра, по приказанию Адмирала, начали производиться эволюционные маневры при ходе в 11-ть узлов.
Строились во фронт. Затем делали повороты в разные стороны на несколько румбов.
Маневры продолжались до обеда.
В 12 часов 30 мин. взяли курс на О.
В час с «Суворова» известили эскадру о том, что «неприятель нас заметил», так как наши телеграфы стали получать японские шифрованные телеграммы, но несмотря на то, с 2 час. до 4 часов пополудни, эскадра продолжала производить маневры.
С 4-х час. внимание всей эскадры обострилось, и подъем духа перешел в состояние предбоевого напряжения, так как с «Суворова» последовал сигнал: «приготовиться к бою», и с 8 час. утра 14-Мая поднять стеньговые флаги.
В 6-ть час. вечера того же дня эскадра взяла курс NO 60. Эскадренный ход уменьшили до 8 узлов.
Весь вечер, как это делалось и каждый вечер за все время эскадренного плавания, начиная с выхода и Немецкое море — на эскадре были приняты все меры к отражению минной атаки.
Для этой цели все орудия на верхней палубе были заряжены и приготовлены боевые патроны. На верхней батарее дежурила артиллерийская прислуга, батарейный командир и один из артиллерийских офицеров.
В нижних батареях были лишь приготовлены боевые патроны, но орудия были не заряжены, хотя прислуга и спала у орудий.
На вахте стояли два офицера и кроме сего по очереди на мостике дежурили Командир и Старший офицер.
При этом на одном из крейсеров применен не лишенный находчивости способ смены вахт. Предвидя, что японцы, приспособляясь к общепринятому во всех флотах обычаю сменять полуночную вахту в 12 час. ночи, изберут для нападения тот момент, когда, команда, утомленная шестичасовым бодрствованием придет к окончанию вахты в утомительное изнеможение т. е. в 12 час. ночи — на одном из крейсеров было решено вступать на вахту с 8 час. вечера, а сменять вахту не в 12, а в час ночи, чтобы в случае внезапного нападения — японцы встретили сопротивление команды, отстоявшей не 6, а только 5 часов, т. е. было принято в соображение психологическое свойство людей приходить к окончанию срока бодрствования в расслабленное состояние, поощряемое приходом следующей вахты, между тем, как вновь вступавшая вахта со сна не успевала еще придти в совершенно нормальную бодрость.
Одним словом на эскадре были приняты все меры к тому, чтобы она не была застигнута японцами врасплох. До 12 час. ночи некоторые из наших судов заметили сигналы боевыми фонарями.
Засим вследствие постепенного изчезания японской сигнализации и прекращения беспроволочного телеграфирования — мы пришли к заключению, что японские разведчики начали удаляться от нашей эскадры. Таким образом остальная часть ночи с 13-го на 14-е Мая прошла в напряженном спокойствии.
Наконец наступил и печальный исторический день 14-го Мая.
День 14-го Мая, день воспоминания Священного Коронования ИХ ИМПЕРАТОРСКИХ ВЕЛИЧЕСТВ, являлся национальным праздником для обоих противников, так как впоследствии мы узнали что этот день был днем рождения Японской Императрицы.
Было ясное небо при туманном горизонте, ветер свежеющий от 2 — 3 баллов. С 5-ти час. утра началось тревожное возбуждение эскадр.
Как оказалось в это время японское сторожевое судно «Шинано-Мару», высланное на юг, сообщило адмиралу Того, что оно видит русскую эскадру у пункта № 203, причем «Шинано-Мару» донесло, что русская эскадра повидимому направляется в Восточный пролив.
Обе эскадры моментально оживились и воспрянули духом, как-бы предчувствуя несомненную близость роковой развязки.
Должно заметить, что известное число японских сторожевых судов за несколько дней до прихода нашей эскадры в японские воды, уже были высланы к югу, а все остальные японские боевые эскадры соединенного флота были совершенно готовы к бою, оставаясь каждая в своей базе и готовые выйти по первому приказанию.
Ход операций японских отрядов был зарапее уже обдуман.
На самом рассвете наша эскадра шла в походном строе. (Черт. № 2).
В 6 час. 30 мин. утра с нашей эскадры заметили с правой стороны в 60 кабельтовых, за траверзом «Авроры» крейсер «Идзуми».
Судно, которое оказалось японским, левофланговым судном внутренней сторожевой линии, крейсером «Идзуми», также увидевшим нашу эскадру и сообщившем, что корабли русской эскадры достигли уже точки 25 миль к Северо-Западу от Укушима и идут на Северо-Восток.
«Идзуми» прошел параллельным курсом с эскадрой в расстоянии около 60 кабельтовых. Затем скрылся в правую сторону от эскадры.
Курс эскадры вел между островами Цусима и Ики. Эскадренный ход был 9-ть узлов.
В 7 час. 10 мин. с «Суворова» было приказано «Жемчугу» и «Изумруду» быть впереди траверзов на 4 R, а в 8 часов утра строй был таков. (Черт. № 3).
Было мглистое утро, хотя туман временем разбивался, была зыбь. Наш беспроволочный телеграф перехватывал неприятельские депеши.
Назначение «Жемчуга» и «Изумруда» заключалось в удалении с пути эскадры встречных пароходов и джонок.
В 8 час. 40 мин. крейсер «Жемчуг» отогнал с пути джонку, шедшую в Цусиму.
Наконец, с правой стороны эскадры, появились 5-ть японских судов, которые обогнули с тыла эскадру и в 8 час. 45 мин. очутились на левом траверзе крейсерского отряда; они шли в кильватерной колонне курсом параллельным курсу эскадры.
Эти суда повидимому были: «Мацушима», «Итцукушима», «Хашидате», «Нанива» и «Такашиха».
В 9-ть час. утра с «Суворова» было приказано броненосцам, в случае появления неприятеля с тыла, построить фронт вправо и влево, а крейсерам и транспортам проходить вперед.
Таким образом в 9-ть часов утра эскадра шла в следующем строе. (Черт. № 4).
Появившиеся 5-ть упомянутых японских крейсеров обогнали нашу эскадру, пошли вдоль левой стороны и скрылись в тумане. Это было в 9-ть часов 30 минут утра.
При появлении этих крейсеров была пробита тревога, но не стреляли.
Близость неприятеля и с трудом сдерживаемое нестерпимое желание нашей команды вступить с ними в бой было до такой степени велико, что из плутонгов чуть не ежеминутно прибегали не только рассыльные, но даже комендоры с просьбой разрешить открыть огонь по неприятелю.
Они давали слово непременно попасть во флагманский (ближайший) японский корабль. Однако вследствие отсутствия приказа со стороны адмирала стрелять в неприятеля не решались.
Во все это время на наших станциях беспроволочного телеграфа ясно получались знаки японских депеш.
В тот момент, когда японские крейсера скрылись из виду, 1-й и 2-й броненосный отряд по сигналу прибавили ход до 11-ти узлов.
Таким образом левая колонна и транспорты, оставаясь при прежнем ходе, несколько оттянулись и порядок эскадры представился в таком виде. (Черт. № 5).
В 10 час. 1-й и 2-й броненосные отряды, вышедшие вперед, дали прежний эскадренный ход, т. е. 9-ть узлов.
С «Суворова» сигнал: в полдень иметь курс NО 23°. В 10 час. 20мин., по сигналу с «Суворова», разрешено команде обедать «по вахтенно», но как раз в это время с левой стороны появились 4 японских крейсера в приблизительном расстоянии от 58 до 60 кабельтовых.
Японские крейсера постепенно сближались до 40 кабельтовых.
Это были: «Читозе», «Касаги», «Нитака» и «Цушима».
Суда эти догоняли эскадру на сходящем курсе. (Черт. №6).
В 10 час. 50 мин. 1-й и 2-й отряды увеличили ход до 11-ти узлов повернули на 2 R влево и минут через 10 приблизившись к левой кильватерной колонне, выстроились снова в кильватер.
Около 11-ти час. 10 мин. «Ушаков» соблазненный близостью неприятеля не выдержал и открыл огонь.
Этот исполненный боевой горячности, но нетерпеливый шаг со стороны «Ушакова» в значительной степени благотворно повлиял на психический подъем духа у японцев.
Но к сожалению этим было с нашей стороны доказано, что мы находимся в весьма возбужденном нервном состоянии, которое заставило нас потерять самообладание, столь необходимое во время боя.
Этим благородным порывом были увлечены и другие наши суда, последовавшая вслед за «Ушаковым» стрельба со стороны третьего отряда, а затем и со стороны всей эскадры убедили японцев в том, что самообладание потеряно не только на «Ушакове» но и на всей эскадре. «Суворов» понял наше увлечение и сейчас же остановил его. В 11-ть часов 15 мин. с «Суворова» последовал сигнал: «не бросать снаряды».
Японские крейсера повернули все вдруг на 8 R влево и строем фронта стали удаляться.
Неприятельские крейсера отвечали на наш огонь очень вяло как бы нехотя, так как вступать в бой в указанный момент не входило в их расчеты и вследствие сего они не нанесли нам никакого вреда.
Наша эскадра, кроме «Ушакова» и 3-го отряда как бы спохватившись и вспомнив завет адмирала Рожественского «не тратить попусту снарядов» несколько охладела и теперь стреляла, по уходившим японским судам уже без признаков особой энергии. — Произошло легкое успокоение. На нашей эскадре отбоя не били, а людям было разрешено сесть у орудий.
В 11-ть час. 30 мин. стрельба с нашей эскадры прекратилась; к этому времени и японский крейсер, державшийся с правой стороны нашей эскадры, также скрылся.
В 12 час. дня вся эскадра, находившаяся по сведениям «Жемчуга» в φ — 84° 4' N и l — 129° 40' — изменили курс на NО 23.
С «Суворова» сигналом объявили эскадренный ход 9-ть узлов, а крейсеру «Светлана» было приказано охранять транспорты. В 12 час. 20 мин. 1-й броненосный отряд увеличил ход, отошел вправо, составив правую колонну броненосцев. Вслед за этим крейсеру «Жемчуг» было приказано равняться с броненосцем «Орел».
Таким образом порядок эскадры в указанный момент был следующий: (Черт. № 7).
После перестрелки команда по вахтенно обедала. Здесь считаю не лишним сказать несколько слов о нравственном самочувствии команды, а также и офицерского состава после первого соприкосновения с японским флотом.
У собравшихся на юте после этой перестрелки офицеров настроение было приподнятое радостное.
Эта радость имела свои психологические мотивы. Весь состав эскадры по выходе из Нози-бе на Мадагаскаре, будучи вплоть до самого прохода через Малаккский пролив в ежеминутном ожидании встречи с японцами, в Индейском океане находился в крайне напряженном состоянии.
Каждую ночь, (а переход от Нози-бе до Малаккского пролива длился около трех с половиною недель) вся эскадра готовилась к отражению минных атак ввиду предполагаемой встречи с японцами.
Это ежедневное томительное и бесконечное бодрствование, постоянные боевые тревоги, усиленное высматривание по ночам горизонта в ожидании появления японских миноносцев и крайняя неизвестность и неопределенность взвинтило нервную систему офицеров и матросов эскадры до крайней меры.
Нервность еще более увеличивалась благодаря положительному незнанию того пути, по которому направится эскадра к берегам Японии.
О том, что эскадра пойдет через Малаккский пролив она узнала чуть не за два дня до самого прохождения.
Решение адмирала Рожественского идти через Малаккский пролив было столь героично, что в один миг пропала и усталость и та ипохондрия, которая всегда связана с однообразием длинных безостановочных морских переходов. Дух офицеров и команды, утомленный физически и нравственно, — мгновенно вспрянул, а после благополучного прохода через Малаккский пролив энергия личного состава и еще более возросла.
Когда же во время стоянки в Камране пришлось встретиться с Порт-Артурцами, прибывшими туда с эскадрою адмирала Небогатова и услышать от них восхищение духом наших офицеров и матросов, которые, как я уже сказал был ошибочно поднят после прохода Малаккского пролива — уверенностью, что если японцы побоялись встретиться с нами в Малаккском проливе, то вступить в открытый бой они не решатся; вследствие чего чувство оживленной радости еще более охватило весь личный состав эскадры.
Одним из главных возбудителей такого боевого воодушевления был приказ адмирала Рожественского перед выходом из Камрана в котором он известил эскадру, о том, что цель эскадры пройти во Владивосток не отдельными судами, а полным эскадренным составом.
К вышесказанному следует еще добавить, что подъему энергии в значительной степени способствовало прибытие и соединение с нами 26 Апреля 1905 года эскадры адмирала Небогатова.
Все эти данные повели к тому, что существовавшее у у нас еще во время стоянки на Мадагаскаре, сознание нашего сравнительного слабосилия по сравнению с японским флотом и совершенная неуверенность в нашей победе над японцами почему-то перешли в ничем неоправдываемую радость и надежду на наше могущество, которые были настолько велики, что личный состав того крейсера, на котором я был, нестерпимо жаждал, сражения и ждал, как праздника, как давно желанного отдыха после тяжкого и утомительного перехода — торжественного дня, который так трагически кончился – для России.
Команда при первой перестрелке с японцами пришла в какой-то чудесный экстаз.
Матросы с криками «ура» и на бегу приплясывая подносили снаряды к орудиям.
Все офицеры и команда были так самоуверены, что одни завтракали, а другие обедали с полным аппетитом, а командою овладело такое оживленное и возбужденное состояние, что несмотря на неоднократные уговоры офицерами матросов отдохнуть для того, чтобы быть в бою со свежими силами – матросы ни за что не соглашались отдыхать даже у своих орудий.
Строй эскадры в этот момент был следующий: (чер. № 8).
Вероятно адмирал рассчитывал, что при нападении справа и слева эскадра обладая при таком строе гибкостью и плавностью перестроения, могла пойти в одинаковой степени представляя надежное сопротивление японской эскадре своими главными силами.
В самом деле, если бы японцы сделали нападение справа, то наша эскадра могла выстроиться в строй кильватера путем примыкания 2-го и 3-го отрядов к 1-му в строе пеленга т. е. боевой порядок судов представился бы в таком виде: (черт. № 9).
При этом, как видно из чертежа крейсера «Олег», «Аврора», «Дмитрий Донской» и «Владимир Мономах», оставшись на месте, защищали бы собою транспорты, которые могли пройти на левую сторону колонны крейсеров.
Очевидно, что при таком расположении в бой вступил бы броненосный отряд.
В том же случае если бы японская эскадра произвела нападение слева, то и в этом случае Русская эскадра без всяких затруднений противопоставила бы снова грудь броненосного отряда японским главным силам. Это видно из следующего чертежа № 10.
В этом случае, т. е. в случае появления японцев слева, 1-й броненосный отряд, перейдя на лево, мог встать во главе броненосного отряда, а транспорты, передвинувшись вправо, снова были бы защищены крейсерами, которые также прошли бы вправо.
И так как в первом, так и во втором случае, строй был подготовлен к принятию боя.
Эскадра наша продолжала идти в строе, указанном на чертеже 8, до 1 часу 30 минут дня, т. е. до того момента, когда «Суворов» повидимому открыв неприятеля, придал эскадре расположение, предвиденное им на случай появления неприятеля слева, т. е. расположение подходящее к тому, которое указано на чертеже № 10.
Здесь, по моему мнению, следует обратить особое внимание на то соображение, которое, казалось должно было бы в дальнейший важный момент руководить двумя морскими умами, решающими своим шахматным ходом судьбу этой великой войны.
От неосторожного и необдуманного хода того и другого противника зависела судьба Русской или японской армады.
Поэтому, следует усилить внимание на тех ходах, которые перед боем сделал каждый из этих адмиралов.
Припомним, что появившиеся в 10 час. 20 мин. утра 4-е японских крейсера «Читозе», «Касаги», «Нитака» и «Цушима» рассмотрели в подробности с расстояния 40 кабельтовых расположение русских судов в строю и их типы и в 11 час. 15 мин. скрылись и тумане конечно, с целью сообщить адмиралу Того о всем ими виденном.
Такое расположение эскадры, повидимому указало адмиралу Того тот решительный ход, который он должен сделать. В самом деле, в левой колонне как указано на чертеже № 6 шли слабейшие суда, а именно четыре броненосца береговой обороны: «Император Николай I», «Апраксин», «Сенявин» и «Ушаков» и крейсера «Олег», «Аврора», «Дмитрий Донской» и «Владимир Мономах».
Ударив своими главными силами на эту слабую часть нашей эскадры, адмирал Того мог рассчитывать в начальный момент боя нанести страшный урон и полное замешательство в нашей эскадре.
И действительно, адмирал Того, как это видно из его рапорта Микадо — вполне ясно обрисовывает свой первый план нанесения удара русской эскадре.
«Милостью небес и богов, наш соединенный флот дал бой второй и третьей эскадрам неприятеля 27 (14) Мая в Японском море и ему удалось разбить их на голову. Когда неприятельские эскадры появились в Южном море, наш соединенный флот, согласно приказаниям Императора, составил план встречи неприятеля в водах Империи, сосредоточив все свои силы в Корейских проливах и ожидал дальнейшего движения неприятеля, который простояв некоторое время у берегов Аннама, медленно двинулся на север. Известное число наших сторожевых судов было выслано к югу за несколько дней до прихода неприятеля в наши отечественные воды и все боевые эскадры нашего соединенного флота, совершенно готовые к бою, оставались каждая в своей базе, готовые выйти по первому приказанию. В 5 час. утра 14 Мая одно из наших сторожевых судов высланных на юг, «Шинамо-Мару» внезапно прислало следующую депешу по беспроволочному телеграфу: вижу неприятельскую эскадру у пункта № 203. Неприятель повидимому направляется в Восточный пролив.
Весь флот сразу встряхнулся, команды воспрянули духом и все отряды начали свои операции против неприятеля, согласно заранее обдуманному плану. В 7 час. левое фланговое судно внутренней сторожевой линии, крейсер «Идзуми» также увидел неприятеля и сообщил, что его корабли достигли уже точки 25 миль к северо-западу от Укушима и идут на северо-восток.
Крейсерская эскадра под начальством вице-адмирала Катаока, отряд адмирала Того Массамичи и отряд контр-адмирала Дэва пришли в соприкосновение с неприятелем между островами Ики и Тсушима между 10 и 11 час. утра.
Неприятель по временам стрелял по нашим судам на их пути до Тсушимы.
Несмотря на это им удалось удержаться в виду неприятеля, телеграфируя непрерывно его положение весьма подробно. День был очень пасмурный, и в расстоянии большем 5-ти миль ничего не было видно, но благодаря доброй службе упомянутых выше отрядов, я так хорошо был осведомлен о положении неприятеля, хотя отстоящего еще десятка на два миль, что на деле выходило, будто я видел его сам. Таким образом, не видя еще противника, я знал, что в его, боевую линию входили 2-я и 3-я Балтийские эскадры полностью и их сопровождали около 7-ми судов особого назначения, что корабли были выстроены в две колонны, причем главные силы шли в голове правой колонны, а суда особого назначения были в арьергарде и что вся армада шла на северо-восток, со скоростью около 12-ти узлов».
Таков был первый грозный и решительный шаг нашего противника.
Теперь, обращаясь исключительно к последовательным выводам, постараемся себе выяснить, что должен был сделать адмирал Рожественский и что он сделал для того, чтобы отпарировать тот жестокий удар русской эскадре, который готовил невидимый в тумане Того, благодаря доброй службе своих крейсеров, хорошо осведомленный о положении неприятеля.
Сознавая, что показавшиеся утром японские крейсера чуть не фотографически нарисуют адмиралу Того слабое место нашей эскадры, адмирал Рожественский естественно должен был ожидать неизбежного нападения на эскадру с левой стороны, но вместе с тем адмирал Рожественский не мог быть докторально уверенным, что японцы не нападут с правой. Поэтому пришлось на всякий случай быть готовым к бою на оба фронта. И вот, вероятно вследствие этих соображений адмирал построил эскадру так, как это показано на чертеже № 8 т. е. в полной готовности принять бой с правой и левой стороны.
И вот, в 1 час 30 минут «Суворов» со своими тремя броненосцами «Александр III», «Бородино» и «Орел» пошел влево на соединение со 2-м и 3-м броненосными отрядами. Это дало нам основательное право предполагать, что «Суворов» заметил намерение неприятеля напасть на левую колонну. Цитированное мною раньше донесение адмиралом Того, как раз это и подтверждает.
Того доносит следующее:
«Наши главные силы под непосредственным начальством адмирала Того, броненосные крейсера под начальством вице-адмирала Камимуры, отряд вице-адмирала Уриу и отряды миноносцев сосредоточились в 10-ти милях к северу от Окиношимы около полдня и затем изменили курс к западу, чтобы оставить неприятеля влево. (Черт. № 11).
Отсюда видно, что неприятель, появившись справа впереди от эскадры, большим ходом перерезал линию нашего курса и оказался у нас с левой стороны. Адмирал Рожественский на ходу сигналом приказал крейсерам и транспортам «держать правее».
Когда же, только что указанное приказание крейсерам адмирала Рожественского, видимо заметившего японцев и стремившегося на соединение со II и III броненосными отрядами —было выполнено, то строй эскадры представился; в следующем порядке: (Черт. № 12).
Должно заметить, что согласно инструкции адмирала Рожественского, отданной еще во время стоянки в Индо-Китае, крейсера «Дмитрий Донской» и «Владимир Мономах» — во все время были обязаны защищать тыл транспортов. Крейсера же «Олег» и «Аврора», кроме защиты транспортов, должны были помогать броненосцам, т. е. в распоряжение адмирала Энквиста были предоставлены только два крейсера «Олег» и «Аврора».
Когда же первый броненосный отряд занял место в голове броненосной эскадры, то японские суда разделили свой огонь частью на «Ослябя», а частью на «Суворов». (Черт. № 13).
Японские суда, имея преимущество в ходе поставили наши корабли в три огня, чем заставили нашу эскадру повернуть в сторону движения японской эскадры. При таком порядке строя, крейсера, согласно только что указанной инструкции, склонили курс вправо и, прибавив ход уже вышли на середину линии броненосцев с правой их стороны.
Правее и сзади «Олега» и «Авроры» находились транспорты, имеющие по своим сторонам «Дмитрия Донского» и «Владимира Мономаха», а в кильватере разведочный отряд, т. е. «Алмаз», «Урал» и «Светлану».
Еще при обстреливании японскими судами нашего броненосца «Ослябя» — было замечено, что японские снаряды, разрываясь об воду, давали клубы черного дыма, благодаря которому наш неприятель мог весьма хорошо вести пристрелку, так как по тому месту, где разрывались снаряды, можно было очень легко судить о том, насколько надо изменить прицел орудий. Достойно особого внимания то обстоятельство, что японские суда были окрашены к такой замечательный цвет, что их было трудно различить при пасмурной погоде. Это достоинство японской эскадры могло иметь для нас не особенно благоприятное значение, так как японцы, приспосабливая цвет краски своих судов к местным условиям (свойственным этому времени и цвету морской воды) имели полное основание рассчитывать на то, что их гораздо труднее различить в тумане, чем наши суда.
Пока «Суворов» с тремя своими товарищами еще не успел встать в голове левой колонны, и «Ослябя» был головным, японский броненосец «Миказа», шедший по курсу перпендикулярно к курсу «Ослябя», в 1 ч. 55 м. поворотил к N-у и пошел полным ходом по курсу параллельному нашей эскадры. За ним устремились в кильватер остальные японские боевые суда: «Шикишима», «Асахи», «Фуджи», «Нисин», «Косуга» и др.
По ускоренному ходу японской эскадры было видно, что неприятель стремится обогнать наши броненосцы и отрезать им путь к северу.
Огонь головных неприятельских броненосцев «Миказа», «Шикишима» и других, перегонявших уже «Суворова» был с «Ослябя» перенесен иа «Суворов», который уже вступил с первым броненосным отрядом в голову левой колонны. (этот момент указан на чертеже № 13). В этот момент концевые корабли японской эскадры, стремительно спеша за «Миказой» продолжали на ходу обстреливать «Ослябя».
Обгоняя нашу эскадру и огибая ее линию спереди японская действовала по нашим судам продольным огнем.
Выбор японцами такого заходящего курса был для них очень удачен, так как, если бы наша эскадра, завидев, японскую, могла принять такой же маневр по отношению к ним, то почти очевидно, что гибель «Миказы» была бы неизбежна. (Черт. № 13).
Стрельба со стороны японцев была до такой степени энергична, что оба флагманских корабля буквально засыпались снарядами, при этом само собой разумеется, что наш отряд находился в особенно неудобном положении в тот момент, когда какое-либо из японских судов переходило линию кильватера, откуда почти всякий японский снаряд пролетая по линии нашего кильватера мог почти обязательно попасть в одно из судов в нашей колонне.
Во время указанной фазы боя, насколько удалось заметить, японские снаряды падали сперва недолетая, затем получалось массовое попадание, потом перелеты, потом опять попадания и т. д.
В 2 часа 20 мин. пополудни на эскадре заметили, что на «Суворове» в кормовой части вспыхнул пожар и разбита задняя труба.
Чтобы не дать японским броненосцам обойти себя, наши броненосцы начали склоняться вправо до О-та.
При этом повороте, в 2ч. 25 м. «Ослябя», с пожаром около боевой рубки, накренился на левый борт; а «Бородино», в 2 ч. 30 м. вышел из строя вправо; но, вскоре исправив повреждения, после недолгой остановки опять вступил в линию сзади броненосца «Адмирал Ушаков». (Черт. № 14).
В тоже самое время наши крейсера и транспорты, находившиеся справа от броненосцев, заметив поворот последних, также склонились вправо, чтобы не мешать их маневрированию.
Считаю со своей стороны нелишним познакомить с этой частью донесения адмирала Того, в которой он очерчивает первый период боя с нашей эскадрой.
Того доносит Микадо о своих планах следующим образом:
«Я решил встретить неприятеля своими главными силами около 2-х часов дня вблизи «Окиношимы» и начать дело общим ударом по головным кораблям его левой колонны».
Здесь будет уместно несколько уклониться и припомнить, что как это было ранее замечено в рапорте Того, он был хорошо осведомлен о нашем строе и благодаря этому до такой степени мог точно ориентироваться о времени и расстоянии, что предсказанный им момент начала боя около 2-х часов как раз совпадал с тем временем, когда бой действительно начался, так как в самом деле бой начался как известно, в 1 час 50 минут.
Далее Того продолжает свое донесение так:
«Наши главные силы, под непосредственным начальством адмирала Того, броненосные крейсера под начальством вице-адмирала Камимуры, отряд вице-адмирала Уриу и отряды миноносцев сосредоточивались в 10 милях к северу от Окиношимы около полдня и затем изменили курс к западу, чтобы оставить неприятеля влево.
Около 1 час. 30 мин. дня, контр-адмирал Дэва с крейсерским отрядом и контр-адмирал Того-Массамичи соединились с нами один за другим, не покидая из виду противника, а в 1 час. 45 мин. мы увидели его в нескольких милях левее нашего курса.
Как мы и полагали, согласно полученным сведениям, главные силы неприятеля четыре броненосца типа «Бородино» составляли авангард правой колонны, а «Ослябя», «Сисой Великий», «Наварин» и «Нахимов» авангард левой колонны.
За ним следовали «Николай I» и три судна береговой обороны; «Жемчуг» и «Изумруд» шли между колоннами и повидимому несли сторожевую службу по курсу; отряд состоявший из «Олега», «Авроры», «Дмитрия Донского», «Владимира Мономаха» и суда особого назначения были едва видны за мглой и шли в длинной линии к западу от главных сил.
Я приказал своему флоту начать дело и в 1 час 55 минут, сделать кораблям, находящимся в виду, следующий сигнал: Существование Империи зависит от этого боя. Желаю успеха в храбрости и энергии каждого офицера и матроса нашего флота.
Затем наши главные силы взяли ненадолго на юго-запад, чтобы казалось, что мы хотим пройти прямо на неприятеля. В 2 час. 5 мин. мы неожиданно повернули на восток и стали нажимать авангард неприятеля под углом. Броненосные крейсера последовали за нами, контр-адмирал Дэва, вице-адмирал Уриу и контр-адмирал Того Массамичи пошли к югу, согласно с планом для атаки неприятельского арьергарда.
Авангард неприятеля, будучи тесним нашими главными силами, изменил курс немного вправо и в 2 часа 8 мин. открыл огонь, но мы воздержались и не отвечали, пока не пришли на расстояние 30 кабельтовых, когда сосредоточили сильный огонь на головных кораблях обеих неприятельских колонн. Благодаря этому неприятелю пришлось склониться до юго-востока. Обе колонны стали последовательно менять курс к востоку и таким образом составили одну неправильную линию».
В этих строках донесения адмирала Того, где особенно хорошо звучит его фраза «Существование Империи зависит от этого боя». Высказывает свои тактические соображения по отношению к предстоящему бою и описывает свои начальные действия; далее он изображает самый ход боя вплоть до 2 час. 45 мин. пополудни. Этому моменту адмирал Того придает громадное и решающее для боя значение и действительно, если он на самом деле высказывается правдиво, то дальнейшая судьба боя, как покажет описание, является как бы заранее им предначертанной.
Они шли по курсу параллельному нашему и головной корабль левой колонны «Ослябя», вскоре был сильно поврежден, на нем вспыхнул большой пожар, и он вышел из строя.
«В это время наши броненосные крейсера присоединились к нам, но огонь наш, по мере уменьшения расстояния, становился все действительнее. Русский флагманский корабль «Князь Суворов» и второй «Александр» загорелись и вышли из строя, и линия неприятеля начала расстраиваться.
Многие другие корабли также загорелись и вскоре все море заволокло дымом от горящих судов.
Благодаря дыму и туману, русские корабли на некоторое время исчезли из виду, и нашим главным силам пришлось приостановить стрельбу».
Таким образом сопоставляя данные, вытекающие из донесений Того с тем положением дела, которого мы были очевидцами, должно придти к заключению что план, заранее предрешенный адмиралом Того во время первоначальной стадии боя ничуть по претерпел какого-либо изменения при своем осуществлении во время боя.
Или же наоборот, что Того, желая увеличить свои заслуги перед Микадо, составляя свои донесения уже после боя, приписывал себе чутье пророка, все предвидящего и все заранее предусматривающего. Конечно судить об этом трудно.
Теперь проследим дальнейший ход боя до того момента когда настал решительный момент, после которого судьба Цусимского боя по мнению адмирала Того была уже решена.
Ход боя представлялся далее в следующем порядке:
К югу от острова Катцу-сима, снова показался, уже виденный утром «Идзуми» и начал обстреливать наши транспорты, находившиеся несколько сзади и правее крейсеров.
Положение строя эскадр в этот момент представлялось в таком виде. (Черт. № 15).
«Олег» и «Аврора», прибавив ход, чтобы сблизиться с «Идзуми» открыли по нем огонь, который поддерживал и «Владимир Мономах», двинувшийся к нему со своего места, т. е. с правой стороны транспортов.
Транспорты сейчас же зашли за линию крейсеров, уклонившись к северу, а разведочный отряд, подавшись вперед также открыл огонь.
«Идзуми» стал уходить, отстреливаясь и вскоре скрылся.
В 2 часа 25 минут с юга показались оба отряда неприятельских бронепалубных крейсеров по 4 и 5 судов в каждом, виденные нами утром.
Они шли в кильватер друг другу с некоторым промежутком между отрядами.
Впоследствии к этим крейсерам, вероятно, присоединился «Идзуми», так как общее число судов дошло до 10.
«Олег» и «Аврора» повернули на неприятеля, чтобы сблизиться для увеличения действия своего огня и вступить с ними в бой на контр курсах.
Неприятель держался на расстоянии около 50 кабельтовых наши крейсера не особенно страдали от его огня.
При том можно было заметить, что японские крейсера стреляют менее метко, чем суда их броненосной эскадры.
В это же самое время неприятельские броненосцы, пользуясь быстротою хода, неудержимо продолжали обходить фланг нашей эскадры и яростно осыпали снарядами «Суворова» и «Ослябя», которые сильно страдали от чрезвычайно меткого и частого огня.
Как замечено было с эскадры «Суворов» был уже без мачт, а у «Ослябя» повидимому была снесена кормовая башня.
Таким образом в указанный момент «Суворов», жестоко страдавший от меткого и сосредоточенного града японских снарядов, был в положении недалеком от трагического.
С уничтоженными мачтами, при своем падении погубившими не одну человеческую жизнь, с потухавшим пожаром тоже, вероятно, стоившим многих жертв, и кроме сего будучи ежеминутно расстреливаем сосредоточенным огнем японской артиллерии. «Суворов» все время, сопровождаемый адскою канонадою, вырывавшею чуть ли не при каждом неприятельском выстреле целую кучу матросов, а равно и офицеров, еще недавно так героически шедших на последний решительный бой — «Суворов», как величественно задумчивый морской витязь, отягченный смертельными ранами, заботясь не о себе, а о шедшей за ним морской дружине, окрыленной надеждою «погибнуть или победить», медленно и торжественно шел в этой хаотической и адской сфере ужасного огня, — изрыгаемого разъяренными жерлами японских орудий.
Все наши суда редко, но энергично, размеренно отвечали на стрельбу японцев.
В первый момент появления из тумана «Миказы» и выплывающих из мглы броненосцев, быстро идущих по направлению к «Ослябе», мы были окрылены радостным чувством встречи с неприятелем, которого так долго ждали.
Уверенность в наших силах, бесконечной энергии, решимости и крайней отваге в предстоящем бое — была так высока, что пока никем необъяснимое устремление неприятельской броненосной эскадры, как раз на «Ослябя» нас ни чуть не поразило и не удивило.
Хотя этот решительный натиск японцев, мог бы нас ошеломить так как зная хитрость японцев невозможно было допустить, что они делают этот энергичный удар без твердой уверенности в успех в своем ходе. Состояние нашего духа ничуть не изменилось, сделавшись лишь едва заметно нервным; но вот когда «Миказа» со своими спутниками броненосцами не доходя до «Ослябя», почти мгновенно сделал быстрый и решительный поворот к северу и бешеным ходом бросился вперед параллельно с нами, — в этот миг термометр нашего бодрого духа сразу упал.
Для всех сразу сделалось очевидным, что Японская эскадра, сознавая слабость хода наших судов своим ровным самоуверенным натиском, как бы заранее празднует свою победу.
Чем иначе объяснить то, что японская броненосная вереница, чуть не внезапно слетев с севера и достигнув траверза «Ослябя» мгновенно ринулась на него, не дойдя примерно 30 — 35 кабельтовых, стремительно описав циркуляцию, снова бросилась параллельным нам курсом — как только не тем, что Того решил, обогнав нас своим ускоренным ходом перерезать нам курс, выиграв все шансы к победе.
В один момент, все иллюзии о победе, внушенные нам благополучным проходом Малаккского пролива, соединением с эскадрой Небогатова, иллюзии — заставившие нас забыть о недостаточности нашей быстроходности и вообще о недостатках нашей эскадры, — все эти иллюзии — разлетелись как дым, не дав нам даже ими достаточно насладиться.
Но вот опять удар.
«Бородино» выходит из строя.
Но вот «Бородино» исправив повреждения, входит в строй.
Вздох облегчения вырывается из многих грудей.
Дело еще не проиграно.
Такая мысль, как электрическая искра, пронеслась в мыслях тех, кто следил за боем, как за роковым кризисом дорогой России.
Но жестокие испытания беспримерного в истории Цусимского сражения — еще только начинались.
Броненосец «Ослябя», истерзанный японскими снарядами, вызвавший своим видом чуть не плач во всей эскадре в 2 часа 40 минут с еще более увеличившимся креном, вышел из строя вправо, лег почти на обратный курс.... и через несколько минут перевернулся и погрузившись носом, пошел ко дну, — увлекши с собою массу живых людей вместе с трупом Адмирала Фелькерзам, запаянным в восемнадцати пудовый гроб.
Это был ужасный момент..... момент, от которого леденеет кровь в жилах.... и самый хладнокровный в мире человек.... не мог бы вынести его без содрогания.
Я не хочу говорить о тех подводных драмах, которые происходили пока несчастный «Ослябя» не дошел до большой глубины, где еще раненые, искалеченные и оставшиеся в живых люди умирали ужасною смертью.
Это было в 2 часа 40 минут пополудни, т. е. с начала боя прошло еще только 50 минут.
В это время линия наших броненосцев сильно растянулась.
Корабли ІІІ-го броненосного отряда, т. е. «Николай», «Апраксин», «Сенявин» и «Ушаков» отставали, несмотря на то, что ход эскадры был не более 10-ти узлов. (Черт. № 16).
Около 3-х часов дня наши броненосцы повернули на юг.
Около 3-х часов, по донесению, Того японские броненосцы, отжимая нашу эскадру к югу и стреляя по русским кораблям, когда они показывались из-за дыма и мглы, оказались впереди нас. Но когда мы пошли на юго-восток, и затем неожиданно изменили курс на север, Адмирал Того сообразил, что мы таким образом хотим обойти арьергард японской броненосной эскадры и мгновенно решил воспрепятствовать этому и с этою целью, приказав своим главным силам повернуть всем на 16 R, пошел на северо-запад и затем на запад. (Черт. 17). Головным кораблем шел «Ниссин».
Бой продолжался на параллельных курсах.
В это время японские броненосные крейсера тоже повернули и последовали за главными силами, опять оттесняя нас к югу и дружно обстреливая.
Такое движение обоих эскадр продолжалось до 3 часов.
В 3 часа дня Японцы опять повторили свой маневр, зайдя во фланг нашим броненосцам. Тогда наша эскадра повернула на N (север) и легла на контр-курс с неприятелем, огонь которого по-прежнему был сосредоточен на «Суворов».
В 3 часа 7 минут «Жемчуг» бросился вперед к арьергарду японских броненосных крейсеров, но был сильно поврежден и по мнению Японцев приведен в негодность для дальнейшего боя по японским сведениям.
В 3 часа 35 минут «Суворов» был уже без мачт и без труб, весь в пламени, но, продолжая стрелять, принужден был выйти из строя влево т. е. в сторону неприятеля.
Остальные наши броненосцы продолжали бой, отходя к северу.
Около 3 часов 40 минут посыльное судно «Чихайя» и отряд истребителей под командою «Хирозе» и около 4 часов 45 минут отряд истребителей под командою «Сузуки» произвели целый ряд минных атак на выведенный из строя «Суворов».
Японцы, оставив указанные 2 флотилии добивать «Суворова», повернули последовательно влево, легли на параллельный курс и снова начали обходить наш фланг.
Тогда головной броненосец «Император Александр III» стал склоняться вправо, но вскоре, получив повреждения, вышел из строя вправо.
Результат первой японской атаки, т. е. «Чихайей» с истребителями под командою Хирозе — японцами не был выяснен.
Но одна из мин, как об этом доносит Того, выпущенная во время атаки истребителей под командою Сузуки ударилась в правый борт «Суворова» и через несколько минут он имел крен в 10°.
В свою очередь, как в этом сознается Того, в своем донесении Микадо, во время этих двух атак терпели от огня соседних «Суворову» судов, минный крейсер «Ширануи» флотилии Хирозе и «Асашие» флотилии Сузуки; оба получили повреждения и были временно в скверном положении, но однако обоим удалось избежать гибели. (Черт. 18).
Сражающиеся с Японскими крейсерами «Олег» и «Аврора», заметив положение «Суворова» и отходящие к северу наши броненосцы, полным ходом поспешили на помощь к «Суворову».
На этом курсе, проходя мимо «Урала» разобрали на нем сигнал о бедствии и заметили, что он сильно садится носом и спускает шлюпки.
С «Олега» тотчас же было приказано, находившемуся поблизости «Анадырю», снять людей с «Урала».
В то же время, по собственному почину, под выстрелами неприятеля, подоспел на помощь «Уралу» буксир «Свирь».
К вышедшим из строя «Суворову» и «Александру III» подходили «Жемчуг» и наши миноносцы.
Неприятельские броненосные крейсера, оказавшиеся, вследствие поворота «Олега» и «Авроры» сзади них, начали поворачивать последовательно на NО. (Черт. 19).
Вскоре, по выходе из строя «Суворова», наши броненосцы повернули на обратный курс, чтобы идти на помощь ему и «Александру III». (Черт. 20).
Это движение заставило миноносные флотилии «Хирозе» и «Сузуки» отойти и скрыться в тумане, где они по всей вероятности, присоединились вновь к своим броненосцам.
Между тем Того, как он об этом доносит Микадо, вследствие движения нашей броненосной эскадры на юг на помощь «Суворову» и «Александру III» решил, что русская эскадра отказалась от своих намерений идти на север, вследствие чего и пошла на юг.
Поэтому японские броненосцы, следуя за нашими броненосцами пустились за ними в погоню, но скоро, благодаря дыму и туману потеряли их из виду. Пройдя 8 миль к югу и стреляя редким огнем по нашим крейсерам 2-го ранга и судам особого назначения, в 5 часов 30 минут японские главные силы снова повернули к северу и продолжали поиски наших броненосцев, которые они потеряли из виду, как сказано выше, благодаря дыму и туману.
Между тем около 4 часов «Олег» и «Аврора», видя приближение эскадры на помощь «Суворову» и заметя опасное положение транспортов, находившихся со стороны неприятельских бронепалубных крейсеров, с присоединившимися по сигналу с «Олега» «Владимиром Мономахом» и «Дмитрием Донским» пошли на сближение с неприятелем, повернувши вправо; к крейсерскому отряду в 4 часа 10 минут присоединились также «Жемчуг» и «Изумруд», присутствие которых у броненосцев не только не могло принести никакой пользы, но напротив мешало огню и свободному управлению броненосцев.
Далее, чтобы лечь параллельно японским крейсерам, наши крейсера начали склоняться влево.
При этих поворотах крейсерский отряд находился под перекрестным огнем с одной стороны бронепалубных крейсеров, с другой стороны «Ниссин» и «Кассуги». Между прочил Того в своем донесении Микадо говорит: вскоре после 3 часов одно судно, повидимому «Аврора», устремилось на нас, но было сильно повреждено нашим огнем и отступило.
«Олег» и «Аврора» на которых главным образом сосредоточился огонь неприятеля пострадали тут более, чем за все время боя. (Черт. 21).
На этом пути с «Олега» была замечена, пересекающая курс (повидимому на излете) короткая, с бронзовым зарядным отделением мина Уайтхеда, удар которой избежали, положив руль на борт.
Идущая в кильватер «Аврора» не могла отвернуться и оставаясь на том же курсе своей волной от хода откинула мину в сторону.
Следующий за «Авророй» «Владимир Мономах», не понявший предупреждений с «Авроры», ударил своим форштевнем в средину мины и сломал ее пополам, причем мина не взорвалась.
Японские броненосцы, заметив поворот наших броненосцев, для того, чтобы от них не отдаляться, описали петлю в правую сторону и снова оказались на параллельном нашей эскадре курсе.
Около 5 часов дня наша эскадра начала поворачивать к северу и к ней вновь присоединились «Александр III» с сильным креном и «Суворов» весь объятый пламенем и густым черным дымом, с разбитою кормовою башней. (Черт. 22).
Наш крейсерский отряд, оказавшийся сравнительно далеко от броненосцев, увеличив ход, пошел на соединение с ними, продолжая вести бой с неприятельскими крейсерами, идущими параллельным курсом.
Заметив поворот наших броненосцев, японцы вероятно, предполагая что мы хотим прорваться к Владивостоку отошли на Север, вследствие чего наши броненосцы, головным которых был уже «Бородино» повернули вправо и легли на Ост.
Неприятельские крейсера, идущие параллельным курсом с нашими, оказались по носу нашей эскадры и должны были повернуть от нее влево. (Черт. 23).
Несмотря на то, что японские броненосцы повернули тотчас, после поворота наших броненосцев, чтобы лечь на параллельный нам курс, они все же оказались довольно далеко от наших и поэтому огонь в это время ослабел.
Наш крейсерский отряд, догнав броненосцы, вступил им в кильватер и некоторое время следовал за ними.
Транспорты, миноносцы, разведочный отряд и вернувшиеся к транспортам «Дмитрий Донской», «Владимир Мономах», «Жемчуг» и «Изумруд» находились в это время внутри круга, который образовала наша эскадра.
Когда японцы, следуя своей тактике, стали опять заходить во фланг нашим броненосцам, последние, склонясь вправо, легли на обратный курс, что заставило японцев опять оказаться сзади и снова поворачивать, чтобы лечь на параллельный курс. (Черт. 24).
Около 5½ час. наши транспорты оказались довольно близко к неприятельским бронепалубным крейсерам, которые открыли по ним стрельбу.
Заметив это «Олег» и «Аврора» вышли из кильватера и открыли огонь по неприятелю.
Для усиления огня с «Олега» последовал сигнал «Дмитрию Донскому» и «Владимиру Мономаху» вступить в кильватер, между тем, как транспортам было приказано держать правее.
В это же время броненосец «Сисой Великий» выходил из строя с сильным пожаром, впрочем, ему удалось справиться и он через некоторое время, снова вступил в строй.
Около 6 час. вечера японские крейсера скрылись за горизонтом между тем, как броненосцы их начали настигать нашу эскадру и стрельба в тылу возобновилась с прежней силой.
В это время вдоль линии судов нашей эскадры проходил один из наших миноносцев, держа сигнал: «Адмирал поручает командование Адмиралу Небогатову».
Наши броненосцы во главе с «Бородино», имея слева крейсера, транспорты и миноносцы, стали вытягиваться в линию на курсе NW, понемногу меняя его к северу, чтобы лечь на NО 23  — курс, ведущий к выходу из Корейского пролива.
За «Бородино» шел близко «Орел», а затем сильно отставшие «Николай», «Апраксин», «Сенявин», «Александр ІІІ», «Ушаков», «Сисой Великий», «Наварин» и «Нахимов»». Из броненосцев недоставало: «Суворова» и «Ослябя», из крейсеров: «Урала» и транспортов: «Камчатки» и «Руси»; миноносцы же все были на лицо, кроме «Буйного», который виден был в тылу нашей эскадры.
Солнце уже садилось, когда около 7-ми час. вечера японские броненосцы, поравнявшись с нашими и, желая преградить им путь на север сосредоточили весь огонь на нашем головном корабле. (Черт. 25).
Вскоре на «Бородине» замечен был пожар, который все более и более разгорался.
Японцы еще более участили по нему стрельбу, и через несколько минут броненосец, сделав последний выстрел из кормовой 12 дюймовой башни, объятой пламенем, лег на правый борт и перевернулся.
В это время на приближающемся сзади миноносце «Буйный» разобрали сигнал «Адмирал на миноносце».
Кроме того известие о спасении Адмирала было передано по семафору на ближайшие крейсера и миноносцы, которые шли рядом с «Буйным». Миноносец «Безупречный» был послан к броненосцу «Николай I» передать содержание сигнала, так как «Николай» мог не видеть сигнала за дальностью расстояния.
Перед темнотою на горизонте от SW через W до N были видны многочисленные отряды неприятельских миноносцев, заграждавших нашей эскадре путь на север.
Тотчас после гибели «Бородино» наши броненосцы повернули все почти одновременно влево и, в строе фронта пошли на юг. (Черт. 26).
До этого момента вторая и третья русские эскадры, сражались с японскими силами, если можно так выразиться соединенно.
Этим я хочу сказать, что наши броненосцы, крейсера, транспорты и миноносцы были на виду друг у друга, почти не растериваясь и следя за общим маневрированием не только отрядов, но и отдельных судов.
Теперь же с наступлением темноты эскадра Адмирала Рожественского разделилась на две части, которые начали действовать уже вполне самостоятельно.
Как всем небезизвестно крейсерский отряд Адмирала Энквиста совершенно отделился от отряда Небогатова и судьба каждого из этих отрядов окончилась различно.
Дальнейшая судьба отряда Небогатова была следующая: броненосцы «Ушаков», «Наварин», «Нахимов», «Сисой Великий», крейсера: «Светлана», «Дмитрий Донской», «Владимир Мономах» и «Изумруд» и миноносцы «Блестящий» и «Буйный» утонули.
Дошли до Владивостока крейсер «Алмаз» и миноносцы «Бравый» и «Грозный». Миноносец «Бодрый» ушел в Шанхай.
Броненосцы «Николай I», «Апраксин», «Сенявин» и миноносец «Бедовый» сдались.
Крейсерский отряд Адмирала Энквиста в составе судов: «Олега», «Авроры» и «Жемчуга» ушли в Манилу.
Так трагически кончился несчастный для Русских Цусимский бой. В заключение опишу действия крейсерского отряда Адмирала Энквиста с момента его разъединения с отрядом Небогатова. Но однако прежде чем описать ход операции крейсерского отряда Адмирала Энквиста с того момента, когда он разъединился с отрядом Небогатова я считаю необходимым и обязательным выяснить одно весьма важное недоразумение, которое не могло не вызвать в русской публике совершенно неправильного и крайне неблагоприятного взгляда на действия Адмирала Энквиста, якобы бросившего отряд Небогатова и ушедшего в Манилу.
Этот взгляд должен был сложиться в России, благодаря неточности сообщения о Цусимском бое Генерала от инфантерии Линевича от 27 Мая 1905 года.
В этом донесении, из которого я беру только выдержку в момент разъединения отряда Адмирала Энквиста с отрядом Небогатова рисуется в следующем не вполне привлекательном виде.
Около 7 час. вечера шли с головным «Бородино», на котором было заметно пламя и дым, а влево от броненосцев немного расходящимся курсом шли «Олег», «Аврора», «Дмитрий Донской» и «Владимир Мономах».
Левей шли транспорты без «Камчатки» и «Урала», сопровождаемые крейсерами «Светлана» и «Алмаз», а еще левее шли «Жемчуг» и «Изумруд», и миноносцы: особых повреждений или крена не было заметно, кроме «Светланы» имевшей дифферент на нос. Далеко слева и сзади показались японские крейсера 2-го и 3-го класса и от 30 до 60 миноносцев виднелись по горизонту.
Вот отсюда начинается та часть донесения Генерала Линевича в которой и кроется недоразумение.
В 7 час. 10 мин. вечера «Бородино» перевернулся на правую сторону и пошел менее, чем в три минуты ко дну.
Перед закатом солнца с броненосца «Император Николай I» был поднят сигнал: «Курс Норд — Ост».
Впереди показались девять японских истребителей; броненосцы начали склоняться вправо, крейсера влево при сем крейсера застопорили машины, следуя движению головного «Олега».
Наши броненосцы, продолжая стрелять по японским броненосцам и истребителям, оказавшимся на флангах, повернули все вдруг на 8 румбов влево стараясь сблизиться с отрядом наших крейсеров; «Олег» под флагом Адмирала Энквиста «Аврора» и «Жемчуг» продолжали идти на юг, а прочие вновь повернули на север.
Вот то место телеграммы Генерала Линевича, на основании которого вся русская публика имела право смотреть на «Олег», «Аврору» и «Жемчуг» как на крейсера, покинувшие отряд Небогатова в решительный для него момент.
Таким образом картина отделения этих трех крейсеров Небогатова с точки зрения донесения Генерала Линевича представлялась в таком нехорошем виде.
Между тем, как истинное положение дел было в действительности совершенно не так непривлекательно, чтобы бросать невыгодный свет на действия отряда Адмирала Энквиста, а именно, дело происходило следующим образом.
После поворота эскадры, крейсера, обойдя транспорты и миноносцы, повернули и легли на SW. (Черт. № 20).
В это время за «Олегом» шли «Аврора», «Светлана», «Владимир Мономах» и отставший «Дмитрий Донской», а с левой стороны держался «Жемчуг», а также с левой и правой стороны держались миноносцы, которые мешали «Авроре» стрелять.
Все прочие суда находились левее крейсеров т. е. к востоку.
После 7 часов стало темно и начались беспрерывные минные атаки на наши суда.
В тылу и слева до 11 часов ночи продолжалось стрельба по нашим судам, открывающим прожектора для освещения атакующих миноносцев.
Далее крейсерскому отряду пришлось действовать самостоятельно, так как суда нашей эскадры не открывали огней.
Из-за темноты ночи нельзя было проследить в какую сторону они направились.
Вскоре по наступлении темноты правее курса крейсерского отряда были замечены идущие в атаку неприятельские миноносцы.
Вследствие этого крейсерский отряд в 7 час. 25 мин. вечера лег на юг и дал полный ход для избежания попадания мин, а также для того, чтобы попытаться пройти на север, обогнув нашу эскадру. Это однако должны были скоро признать рискованным, так как пришлось бы перерезать путь всем судам нашей броненосной эскадры. Между тем крейсерский отряд, потеряв из виду наш броненосный отряд, совершенно не знал ни курса, ни скорости этого отряда. А перерезать путь при таких условиях было не только рискованно, но даже безумно, так как крейсерский отряд мог очень легко налететь на наши же броненосные суда.
Посему было решено продолжать идти тем же курсом и затем, выйдя из сферы действия японских миноносцев повернуть на север, обойдя неприятеля с запада.
Однако на этом курсе нападающие японские миноносцы так близко к нам подходили, что были ясно слышны звуки выстрелов из минных аппаратов и видны вспышки пороховых зарядов.
Таких выстрелов, выпущенных по «Олегу» и идущей близко за ним «Авроре» насчитали более 17-ти.
Вследствие этого обстоятельства нам весьма часто приходилось перекладывать руль с борта на борт для того чтобы отвернуться от миноносцев.
Около 8 час. вечера миноносцы, повидимому нас потеряли из виду.
Вследствие этого крейсерский отряд решил повернуть на Владивосток оставив неприятеля к Востоку.
Отряд лег на NО 30.
Однако отряд скоро был атакован, внезапно появившимся в небольшом расстоянии, 4-мя японскими миноносцами и в то же время по носу открыл огни японского флота.
Легли на SSW и шли этим курсом до 9 час. вечера, когда повторили попытку поворотить на север; но раньше шли около ½ часа на запад, чтобы оставить японцев к востоку и избежать их миноносцев, а потом уже поворотили на север. На этом последнем курсе «Аврору» чуть было не таранил «Владимир Мономах»; случилось это так: справа в темноте обрисовался громадный корпус корабля, идущего полным ходом на нос «Авроре»; мы приготовились стрелять приняв этот корабль за неприятеля, но в момент перед выстрелом решили осветить этот корабль, открыли боевой фонарь и сейчас же узнали «Мономаха»; расстояние было около кабельтова и если бы оба корабля не положили одновременно в одну и ту же сторону руля, то столкновение было неизбежно. «Мономах» сейчас же вступил нам в кильватер. Но мы своим освещением (вспышкой своего боевого фонаря) привлекли японские миноносцы и уклоняясь от них повернули на SW, а «Мономах», вероятно, потеряв нас опять на курсе N, продолжал им идти; японцы же погнались за нами на SW и тоже потеряли «Мономаха». Каким образом случилось, что «Мономах» шел на SW, а мы на N и он чуть било «Аврору» не таранил мне объясняется очень просто, когда первый раз мы шли на SSW «Мономах» лежал тоже на этом курсе но отстал от нас и продолжал еще идти SSW, а мы уже повернули к N и конечно встретились с ним. Надо добавить, что на последнем курсе N перед самими поворотами мы увидали массу огней на север по горизонту (японцы все несли на гакоборте белый огонь). Идя на SW Адмирал еще не бросал надежды прорваться во Владивосток т. к. несколько раз бросался на запад, но каждый раз мы сближались с японцами, а потому были принуждены ложиться на прежний курс.
До 1 часа ночи мы еще пробовали менять свой курс и думали каким-нибудь способом прорваться, но, увидав, что наши попытки не увенчиваются успехом легли на SW, рассчитывая соединиться с нашей эскадрой, которая вероятно тоже отступала к Шанхаю к нашим угольщикам как это предполагалось раньше в случае неудачи (отчет Адмирала Энквиста). До двух часов ход был 15 узлов. С двух ход 12 узлов. В 3 часа определили место, широта 33° 30' N и долгота 128° 42' О-я и таким образом эскадра Энквиста отступила. Эскадра Энквиста в бою состояла (всегда) всего из двух кораблей «Олега» и «Авроры» согласно приказа Рожественского, а отступало 3 корабля т. к. к эскадре присоединился еще «Жемчуг».

#125 26.08.2010 15:08:46

vs18
Капитанъ I ранга
k1r
anna3 stas3b
Откуда: Харьков, Украина
Сообщений: 3745




Re: Действия флота. Документы. Отдел IV. 2-я Тихоокеанская эскадра. Книга третья. Бой 14 - 15 мая 1905 года.

Перейдем теперь к описанию тех подготовительных артиллерийских учений, которые согласно приказа Командующего эскадрой, производились на всей эскадре, а значит и на нашем корабле.
При этом преследовалось не сухое отношение к делу как напр. пресловутые заученные, согласные, единовременные повороты направо, налево; нам не нужны были эти красивые эволюции у пушек как напр. при команде «батарея к встрече», нам не нужны были ученья с убылыми по команде, что такие-то номера выбыли, а посему смены номеров –  нет; ведь это все неправдоподобно и люди, привыкнув к этим эквилибристическим упражнениям безусловно терялись бы в бою, а нам надо было подготовить такую команду, которая никогда, ни при каких обстоятельствах не терялась бы, которая например не терялась при предположении, что в крейсер попал неприятельский снаряд, произвел пробоину, убив и ранив несколько человек, сделал пожар; команду, которая несмотря на неожиданность такого известия, обязана была в этом случае немедленно проявить свою боевую готовность, заранее зная свои места, в стройном порядке, стремилась бы привести корабль в исправный вид, должна была почти одновременно тушить пожар, подводить пластырь, на место пробоины, плотники с необходимыми инструментами и материалами бежать к воображаемой пробоине, туда же бежать и трюмному механику, прислуге подготовлять помпы для выкачивания воды, подготовляться к выравниванию крена и т. д.
Мнимо раненых увлекать внезапно появившимся санитарам, которым отнеся этих раненых сейчас же обнажат будто бы контуженную часть тела, делать перевязки, и т. д.
В то же самое время для тушения пожара матросам пускать в ход донки и помпы. Вместо раненых по собственному почину занимать места у орудий и т. д. Все это достигали учениями по плану, известному только одному или нескольким лицам на корабле.
Цель таких учений заключалась в желании еще до самого боя достигнуть того, чтобы все офицеры и команда во время самого боя не проявляли никакой растерянности, чтобы не было никакой путаницы и сутолоки, одним словом, чтобы в решительный боевой момент всякий знал, что ему надо делать, кого заменять, что исправлять, куда идти и что брать, — для того, чтобы даже самые повреждения, которые причинит нам неприятель, были не в состоянии привести кого либо из личного состава в положение растерявшегося и не знающего что делать человека.
Такая постановка боевого учения достигалась следующим образом.
Еще до начала осуществления программы этих учений, все офицеры нашего корабля, собравшись в кают-компании решили добровольно обязать каждого из членов кают-компании по очереди выработать какую-либо тактическую задачу, заключающую в себе факт встречи с воображаемым неприятелем одного или нескольких судов нашей эскадры.
При этом в задачу естественно должны были входить такие данные, которые обеспечивали бы возможность артиллерийского боя и, конечно, известных тактических эволюций.
Таким образом была положена основа в организацию этих учений. И вот начали появляться представляемые офицерами задачи.
Но однако, прежде чем выполнить их — каждая задача подвергалась критическому обсуждению со стороны членов кают-компании.
Бывали такие случаи, что данные, заключенные в предложенной теме не могли удовлетворять своему назначению по своему неправдоподобию и тогда задача заменялась новою.
Та из них, которая выдерживала критику и была одобрена членами кают-компании, принималась во внимание.
Для того, чтобы быть более ясным я на примере покажу ход разработки самой темы, или самое боевое учение.
Итак допустим, что одним офицером крейсера представлена следующая тема.
Тема погоня:
4 часа утра крейсера «Аврора», «Олег», «Жемчуг» и «Изумруд» вышли из Владивостока в Татарский пролив.
Через час должны были выйти броненосцы, чтобы идти всей эскадрой к Порт-Артуру.
Через 40 минут по съемке с якоря крейсера разделились и вскоре скрылись из виду друг у друга. Ход 14 узлов.
В 6 часов 40 минут утра показался на горизонте пароход.
В 6 часов 55 минут по силуэту было определено, что это неприятельский крейсер 1-го ранга «Адзума».
Водоизмещеыие .    .    .    9436 тонн.
Ход .    .    .    .    .    .    21 узл.
Запас угля .    .    .    .    1800 тонн.
Район действия    .    .    .    7000 м.
Постройка 1900 г. Франция.
4 подвод. минных аппарата.
1 надвод. минный аппарат
Брон. пал        .    .    .    2 д.
Броня по ватерлин    .    .    7 дюйм.
2-ой пояс    .    .    .    .    5 д.
Башни    .    .    .    .    6 дюйм.
Орудия
4    .    .    .    .    .    8 дюйм.
12    .    .    .    .    .    6 дюйм.
12    .    .    .    .    .    75 м/м.
7    .    .    .    .    .    47 м/м.
В 7 час. увеличивши ход до 18,5 узлов повернули на соединение с броненосным отрядом. Курсовой угол 135 слева. Расстояние до него 66 кабельтовых.
Такая тема считалась разработанной. Первоначальная же тема задавалась таким образом: давалась например встреча крейсера «Аврора» (когда он был разведчиком) с неприятельским разведчиком «Адзума» в известной широте и долготе.
Чтобы указать пример неправдоподобности данных, служившей предлогом для забракования темы, можно например привести следующую грубую несообразность: так, если бы в разработанной теме было указано, что крейсер разведчик находился от эскадры в расстоянии приблизительно равным 4 кабельтовых, то вполне натурально — это было бы неправдоподобным в виду невозможности такой близости разведчика к эскадре.
И вполне понятно, что такая разработка темы не могла быть выполненною для осуществления основой мысли темы: погони «Адзумы» за «Авророю», так как при таких условиях, очевидно, «Адзума» не гнался бы за «Авророю», а напротив старался бы сам уходить от нашей эскадры, а следовательно и от «Авроры».
Итак, остановившись на том, что разработанная тема была принята в кают-компании, постараюсь пояснить, каким образом развивалась дальнейшая программа.
Первым делом решалась на чертеже в кают-компании с общего обсуждения всех компетентных членов тактическая задача, состоящая в изображении тех мнимых наивыгоднейших положений, которые каждое из двух упомянутых судов было намерено сделать по отношению к другому.
Для этой цели нам приходилось последовательно воображать себя, то японцами, то русскими.
Таким образом вычерчивалась траектория движения «Адзумы» и «Авроры».
Изготовлялся тактический чертеж.
Когда это было выполнено — наступала вторая стадия разработки программы.
Зная род и количество вооружения и относительное положение «Адзумы» и «Авроры»—кают-компания определяла:
1) Количество действующих орудий;
2) Количество выпущенных «Адзумой» снарядов в течение известного промежутка времени.
Обыкновенно мы ограничивали продолжительность боевого учения тридцатью минутами.
3) Количество попавших в нас снарядов, основываясь на заранее установленном проценте возможных попаданий.
4) Общее количество убитых и раненых.
5) Общее количество повреждений по корпусу и механизмам например: три пробоины, два пожара, повреждение орудий правого борта, освещения и повреждение одной из машин.
Но желая, чтобы при боевом учении каждый проявил бы самообладание, находчивость и знание своего дела при условиях внезапности повреждений, было поставлено чтобы места повреждений корпуса, места повреждений орудий и нумера самих орудий, места разрыва неприятельских снарядов и гибели и поранения людей, а равно и места пожаров — не были никому известны за исключением тех двух или трех лиц на крейсере, на обязанности которых лежало общее руководство и распоряжение выполнением программы боевого учения.
Таким образом мы надеялись приучить людей к проявлению расторопности и находчивости, ибо если бы было заранее кому-либо известно, что во время боевого учения будет объявлено, что пожар будет на юте или например, что во время боевого учения будет объявлено, что испортится третья кормовая машина, то, конечно, все лица были бы уже заранее подготовлены к этому и таким путем мы бы не могли приучить людей к неожиданным случайностям боя.
Поэтому нашей задачею было желание не посвящать в детали программы даже всех офицеров, иначе говоря старались не указывать ни места, ни времени, ни характера повреждения.
Но так как при совместности обсуждения программы, в присутствии офицеров, было невозможно соблюсти эту условную тайну, то пришлось ограничиться тем, что большинство офицеров знало, что во время боевого учения будет например как я указал раньше: три пробоины, два пожара, повреждения шести орудий, одно повреждение машины и одно повреждение правого борта и освещения.
Но для того, чтобы и офицеры также не могли быть подготовленными к различным внезапностям боевого учения, от большинства из них было нарочно скрыто место и время боевого случая.
Офицер знал, что во время боевого учения будут три пробоины, два пожара, одно повреждение машины и т. д. но, где именно будет указан пожяр и в котором часу он будет назначен, он не знал.
Что же касается команды, то она ничего не знала, т. е. она но знала будет ли объявлен пожар, где он будет и когда. Для нее было все это неизвестно.
Такие условия вполне подходили к тем, которые бывают в бою, так как перед боем обыкновенно никто решительно не знает точно ни о пожаре, ни о пробоине, ни о повреждениях, но только предполагают, что все это может быть будет, но в какой момент и в каком пункте —неизвестно.
Кроме только что указанного желания приучить весь состав крейсера к находчивости и к умению, «быстро» исправлять повреждения и расторопно заменять убыль в людях — было поставлено в основу этих учений еще одно условие: это именно приучить офицера и матроса не терять головы ни в каких сложных боевых случаях.
Если снаряд попадет в машинное отделение во время обыкновенного хода машин в одну сторону, то требуется меньшая находчивость, чем в том случае, если бы снаряд попал в машинное отделение в тот момент, когда механик по экстренному боевому приказанию, с мостика дает обеим машинам с малого переднего хода — экстренный полный задний ход.
И вот было желательно, чтобы офицеры и команда приобрели навык не теряться и при таких случайностях боя.
Но так как знать характер сложных случаев могли только специалисты, т. е. по артиллерии естественно мог знать только артиллерийский офицер; по освещению корабля мог знать минный офицер, по механической части — механик и т. д., то каждый из них, зная по предварительному соглашению всех офицеров сколько должно быть повреждений по артиллерии, корпусу, машинам и. т. д. — выбирал самые сложные в бою повреждения.
Эти специалисты, зная, как указано раньше, число назначенных повреждений, составляли списки этих последних и назначали время т. е. час и минуты, в которые должны быть внезапно скомандованы во время боевого учения призывы к исправлению дефектов.
Таким образом артиллерийский офицер составлял примерно несколько нижеследующих записочек.
Первая записка: 7 час. 10 мин. У орудия № 20 убито 2, ранено 2, убит № 1 и № 3, ранен 2-й и 4-й.
Вторая записка: 7 час. 12 мин. У орудия № 19 разбит оптический прицел.
Третья записка: 7 час. 20 мин. Орудие № 4 не накатилось и. т. д., т. е. артиллерийский офицер писал таких записок столько, сколько заранее было назначено повреждений.
Эти записки он запечатывал в отдельные конверты.
На каждом конверте подписывал № плутонга или отсека, и затеи запечатанные конверты передавал Старшему офицеру.
То же самое проделывали и все друге специалисты, причем каждый, само собою разумеется, вносил время и примеры повреждений, но конечно по своей специальности.
Таким образом у старшего офицера скоплялась целая кипа конвертиков от всех специалистов крейсера.
Когда все было подготовлено — приступали к производству самого боевого учения.
Для этого должно заметить, что дня за два до производства боевого учения на всех видных местах, где имеет обыкновение собираться команда крейсера, вывешивались, как раньше было названо, «разработанные темы»для предварительного ознакомления команды с предметом учения.
Но эти разработанные темы вполне натурально не могли дать точных сведений о всех подробностях предстоящего «боевого учения».
Из них всякий матрос мог лишь ознакомиться с неприятельским судном, с его данными, ходом и планом эволюция.
Вывешивались эти разработанные темы для развития команды. На этом заканчивалась подготовка команды к учению. Кроме сего надо заметить, что после заседания офицеров кают кампании, помощникам конандиров плутонгов и вторым нумерам каждого орудия раздавались заготовленные на заседании таблички с распределением по времени направления орудия на предполагаемого неприятеля.
Эти таблички были следующего характера:
http://s53.radikal.ru/i139/1008/16/677b80f291d4t.jpg
Эти таблички составлялись на основании соображений о том, в какое время и какой курсовой угол должно составить каждое из орудий нашего крейсера, будучи направлено на неприятельский крейсер, который считался идущим по начерченному на  плане курсу и с известным ходом.
Этим можно закончить описание подготовки к боевому учению.
Боевое учение производилось следующим порядком:
За 5 минут до «боевого учения» Старший офицер раздавал вышеуказанные записки плутонговым командирам и офицерам, заведывавшим отсеками, которые только в этот момент могли наскоро ознакомиться со всеми случаями предстоящего боевого учения.
Но здесь уместно заметить, что примерно часа за 2 до учения, корабль предварительно к нему подготовлялся.
С этою целью с палуб убирались дерево и все посторонние предметы, могущие препятствовать учению, шлюпки наполнялись водой, но траверзов не ставили, так как это требовало много времени.
Затем до начала ученья команде давалось время покурить.
После сего, по приказанию артиллерийского офицера, били боевую тревогу.
По тревоге команда моментально бросалась по своим местам.
Командиры плутонгов и групповые командиры также занимали места по своему назначению.
Артиллерийский офицер с подробными планами боя занимал место в боевой рубке.
Затем, плутонговые командиры, через групповых командиров, извещали артиллерийского офицера о своей готовности и тогда начиналось самое ученье.
При этом должно сказать, что артиллерийский офицер находился в боевой рубке не все время сплошь, а напротив; желая подготовить себе заместителей, он вместо себя приглашал руководить боевым учением или младшего артиллерийского офицера или того офицера, который представил тему.
Сам же все это время обходил плутонги, погреба, следил за подачей снарядов и за действиями орудий.
На основании всего вышеизложенного, уже теперь, легко себе представить дальнейший ход учения.
В заранее уже назначенное время, согласно расписания, выкрикивалась надлежащая команда тем офицером, в ведении которого появлялось известное повреждение.
Например плутонговый командир в известное время объявляет:
«В рострах пожар».
Сейчас же прислуга его плутонга, трюмно-пожарный дивизион, часть людей ближайшей подачи выносили и подавали инструменты для тушения якобы возникшего пожара.
Плутонговый командир замечал по часам тот момент, когда все были на своих местах.
Или один из офицеров, заведывавший отсеком, так же в назначенное время, громким голосом передавал следующую команду:
«В пятой угольной яме пробоина у ватерлинии».
По этой команде часть людей плутонга или часть всей команды крейсера отделялась и прибегала к месту пробоины , с пластырем, инструментами и материалами для заделки пробоины.
Офицер, командующий отсеком, замечал по часам время, когда эти люди были на месте у пробоины.
Подобным же образом производилось учение и по другим частям программы.
Характерно было приготовление к уборке раненых.
Во время боевого учения командиры плутонгов, спешно проходя по плутонгу, обращались к намеченным запиской матросам из своей прислуги и на ходу указывали каждому из этих заранее намеченных людей, какое нибудь телесное повреждение, которое он якобы получил во время .боевого учения.
Таким образом, например, подойдя внезапно к комендору он говорил: «Ты убит».
Тотчас яге комендор, как бы в самом деле убитый — падал на палубу.
Прислуга спешно его относила в сторону от орудия, чтобы он не мешал стрельбе. И его место, по собственной уже инициативе и находчивости, замещал следующий нумер.
Но при этом не проделывалось традиционной операции: «смена нумеров налево или направо», потому что в бою замены происходят без красивых поворотов.
Наконец, приходил командир плутонга к орудию и, озадачивал всю прислугу заявлением, «что они все ранены» причем одного называл «легко раненым» — другого «контуженным» и т. д.
Сейчас же часть прислуги от других соседних орудий, видя выбывших из строя своих товарищей, немедленно отбегала от своих орудий и, заменив их у орудия, требовала санитарный отряд с носилками, который относил в лазарет импровизированных «серьёзно раненых», а легко раненым товарищи поспешно делали примерные перевязки индивидуальными пакетами.
При этом те из мнимо раненых, поранения которых доктор умышленно находил не серьёзными — являлись перевязанными из лазарета к месту при своем орудии и продолжали учение.
Порча орудий назначалась преимущественно в то время, когда выбывали комендоры с тою целью, чтобы, менее опытная чем комендор прислуга, умела бы найтись при исправлении повреждений орудия.
При этом в натуре выполнялась замена испорченных частей орудия, имевшимися при орудии запасными частями, а если же порча по своему характеру была назначена таковою, которая не могла быть немедленно исправлена, имеющимися в наличии средствами, или порча была такою, при которой являлась возможность сомневаться в том, может или нет орудие дальше действовать, то прислуга немедленно сообщала плутонговому командиру о тех мерах, которые надо было бы принять к приведению орудия в годный вид, а также и о том, в состоянии или нет орудие действовать при указанном повреждении.
Плутонговым командиром строго наблюдалось то время, которое было употреблено на уборку раненых, исправление орудий, а равно и на то, сколько времени употребил матрос на соображение о способе и возможности исправления орудия, если бы замена поврежденных частей последнего была в данном случае практически не осуществима.
Все наблюдения за продолжительностью времени плутонговый командир тщательно записывал.
Теперь, как нельзя более кстати, является уместным коснуться того, каким образом производилась «искусственная наводка орудий» по предполагаемому направлению.
Должно заметить, что 2-я Тихоокеанская эскадра, была, к крайнему сожалению, снабжена очень скудным запасом снарядов, — что до боя и во время боя побуждало Адмирала Рожественского заботиться об экономичной их трате — вследствие чего, во время эскадренного плавания, практиковаться в обучении боевой стрельбе пришлось со дня выхода из России. вплоть до Цусимы — всего только три раза. Конечно, это не могло благоприятно отразиться на нашем практическом навыке.
Но, что же делать!
Поэтому приходилось довольствоваться тем, что имелось под рукою. Вместо того, чтобы стрелять боевыми снарядами в какой-нибудь движущийся предмет и по попаданиям снарядов судить о нашей подготовке, нам приходилось проделывать в силу необходимости следующее:
Воображать, что по морю движется какой то предмет, хотя бы японское судно.
И затем воображать, что мы стреляем в этот воображаемый предмет.
Этот прием и носил название «искусственная наводка по воображаемому неприятелю».
Производилась она следующим образом:
Помощник плутонгового командира и второй нумер орудия снабжались теми табличками, о которых я несколько времени тому назад упоминал.
Помощник плутонгового командира, имея в руках часы и табличку, командовал «7 часов».
В это время, как было указано в табличке, орудие устанавливалось на черте 45.
Затем комендор начинал передвигать орудие, а второй «нумер командовал ему «Тише» или «Скорей».
Если второй нумер видел, что комендор слишком быстро подводит орудие к 47 градусу, то он замедлял его движение командуя «Тише». Если же наоборот комендор слишком медленно подводил к этому градусу, то он командовал «Скорей».
Это делалось в интересах правильной наводки так как, второй нумер, руководя быстротою вращения орудия, тем самым приучал комендора к тому, что последний, зная, например, что воображаемое неприятельское судно идет по известному направлению со скоростью примерно 15 узлов, на практике изучал с какою скоростью надо двигать орудие для того, чтобы его дуло во время хода всегда было наведено на неприятельское судно.
И поэтому, когда метка движущейся части орудия останавливалась на 47 градусах, второй нумер командовал «Тише».
Этим самым комендор приучался к скорости наводки.
Если комендор поставил орудие на 47 раньше, чем помощник плутонгового командира громко заявил «7 час. 2 мин.», т. е. если наводка была совершена раньше, чем это следовало по вычисленной табличке, то этим доказывалась преждевременная поспешность передвижения орудия и выстрел считался не последовавшим.
По таблице было необходимо, чтобы орудие было установлено на 47 градусов ни раньше и не позже как только в 7 час. 2 мин., так как по вычислению только в этот момент произведенный выстрел мог попасть в неприятельское судно, — а посему комендор, не подогнавший наводки на 47 градусов к моменту 7 час. 2 мин., продолжал вести орудие дальше до дальнейшей остановки его вторым нумером, а это по таблице должно произойти, когда орудие остановилось бы на 50 градусов, чему соответствовало бы время 7 час. 5 мин.
Но если наводка была произведена так удачно, что как раз в тот момент когда орудие стояло на 47 градусов помощник плутонгового командира командовал «7 час. 2 мин», то, видя также совпадение, второй нумер командовал «47», на что комендор, убедившись кроме сего в том, что прицельная линия наведена на горизонт, отвечал «Выстрел».
В том же случае, если при соблюдении всех вышеупомянутых условий оказывалось. что прицельная линия не была на горизонте, то выстрел считался также не последовавшим.
Кроме сего, согласно приказа Командующего эскадрой, крейсера «Жемчуг» и «Изумруд», почти ежедневно, выходили в стороны от колонн эскадры, приблизительно на 60 кабельтовых по траверзу от головных кораблей; мера эта была сделана, как для практики определения расстояния, так и для наведения орудий.
Так как эскадра не могла располагать достаточным количеством боевых снарядов, то судить о том сколько было выпущено воображаемых снарядов во время учения, приходилось тоже при помощи особого способа.
Этот способ заключался в следующем.
В начале учения, когда необходимо было заряжать орудие и подносчик подбегал к орудию с боевым снарядом, открывался замок, но снаряд откладывался в сторону, т. е. орудие примерно заряжалось и когда комендор говорил «Выстрел» то этим считалось, что отложенный в сторону снаряд выпущен.
Таким образом, при окончании боевого учения, количество отложенных в сторону снарядов показывало число выпущенных снарядов.
Это количество также записывалось.
Число поданных из погребов снарядов во время боевого учения, которое всегда длилось ровно полчаса, также зарегистрировывалось.
Условия командования и управления кораблями были вполне приспособлены к тем условиям, в которых они должны были находиться во время боя.
Сообщения между боевой рубкой и плутонгами поддерживалось при помощи «летучей почты» (рассыльные).
Этим закапчивалось боевое учение.
После него составлялся отчет.
Все записки с ответами передавались офицеру управлявшему огнем (ученьем). Офицеры собирались к кают компании, выбирали данные из записок и заносили в прилагаемые внизу графы. Ученье обсуждалось и решался вопрос о том повторить его или нет, т. е., удачно оно, или нет. В конце отчета специалисты писали свои замечания. Составлялся тактический план, который вычерчивался в двойном экземпляре. Разработанная детально тема, отчет и план маневрирования кораблей вывешивались команде. Один экземпляр предоставлялся Адмиралу.
Ранее мною была подана командиру крейсера «Аврора» записка с описанием действия нашей артиллерии во время самого боя, а теперь обрисовав характер боевых учений, которые служили последней подготовкой к Цусимскому бою, должен прибавить что масса обстоятельств, к нашему несчастью, во время неудачного для нас этого боя, складывались таким злополучным образом, что все они служили на пользу японцам. К числу таких обстоятельств следует отнести не вполне удачную окраску наших судов.
Все суда нашей эскадры были выкрашены таким образом:
Корпуса судов окрашены в черный цвет. Трубы имели желтый цвет, а за несколько дней до боя мачты окрасили в шаровый цвет.
Благодаря этому обстоятельству наши суда очень ясно проектировались на горизонте.
Таким образом, при свете солнца, суда прекрасно выделялись, причем дымовые трубы блестели.
Ночью, освещенные боевыми фонарями, суда тоже были ясно видны.
Те же, суда, которые были не освещены, выдавали себя своими соломенного цвета трубами.
Вообще окраску наших судов нельзя было считать удачною.
Только одни мачты, цвет которых был шаровым, были выкрашены наиболее удачно.
Вследствие этого они скрывали свою высоту.
Между тем, как окраска японских судов давала очень малую возможность отличать цвет их от цвета окружающего воздуха. Силуэты Японских судов совершенно скрывались во мгле.
Цвет их был шаровый.
Вообще, почти все, иностранные флоты стремятся к тому, чтобы, путем целесообразной окраски своих судов, возможно более сильно ввести неприятеля в оптический обман.
Вполне понятно, что крайне желательно, во время боя, заставить своего противника иметь совершенно неправильные представления о судах другого противника.
И вот, с этою целью, Англия, например, окрашивает свои суда в серо-стальной цвет.
И надо полагать, что этот цвет есть один из наиболее удачных так как, насколько я помню, чуть ли не в Англии, специальною коммисиею были произведены опыты с целью определить цвет окраски, наименее заметный.
Такая окраска оказалась, кажется шахматною.
Т. е. она состояла из светлых и темных шаровых полос, пущенных по двум взаимно перпендикулярным направлениям, т. е. вдоль и поперек судна.
Мне со своей стороны кажется наиболее удачным окрашивать судно продольными и поперечными параллельными полосами, так как такая окраска или уменьшает, или увеличивает длину корабля.
Также оказало большую услугу японцам, во время Цусимского боя, преимущество японских снарядов пред русскими.
Действие японских снарядов отличалось большею разрушительною силою.
Между тем, как русские снаряды почти никаких разрушений не производили.
Справедливость, только что сказанного, подтверждается наблюдениями над теми повреждениями, которые произведены на крейсере «Аврора» русскими и японскими снарядами.
Один из русских снарядов в 47 м/м в Немецком море попал в каюту судового Священника, пробил борт и разорвался.
При этом головка снаряда упала, тут же, у борта за щитами.
Несколько остальных кусков влетело в каюту.
Однако больших повреждений они не сделали, а только в нескольких местах, сорвали краску.
Этот снаряд разорвался на большие продольные куски.
Дно, вероятно, упало за борт, т. е. оно при взрыве отлетело (оторвалось).
Следующий снаряд, попавший в ту же каюту, был 75 м/м.
Он пробил борт, потом, понижаясь пробил противоположную переборку каюты, на дальнейшем полете разбил реостат Спенсер-Миллера, пробил машинный кожух, встретил под углом параллель, а потом изменил направление своего полета под прямым углом к первоначальному и далее летел уже параллельно диаметральной плоскости и на своем пути перебил набивочное кольцо, опять пробил машинную переборку, пронизал командные чемоданы и, ударившись в броневой кочегарный кожух, сделал в нем небольшую вмятину и упал на жилую палубу, где и был найден совершенно целым, но без дна.
Дно снаряда вероятно было вырвано, при ударе о борт. Снаряд повсюду оставил отверстия, равные своему диаметру и только в борту немного большее, т. к. он увлек с собою часть металла борта.
Значит и этот снаряд не сделал никакого большого разрушения. Если бы даже он встретил на пути людей, то в самом счастливом случае, убил бы или ранил одно человека.
Рассмотрим действие третьего снаряда, попавшего в «Аврору».
Этот снаряд был тоже в 75 м/м.
Попал он в трубу, в которой сделал два совершенно равных отверстия, равные своему диаметру. Одно входное и другое выходное. Этот 75 миллиметровый снаряд, вероятно,  не взорвался, а в лучшем случае, вырвал у себя тоже только дно.
Следующий ударился на шканцах в коечную сетку, пробил ее сверху, вырвал у себя дно, которым пробил опять верх сетки и, пробив наружную сторону сетки, вылетел за борт.
В общем в сетке найдено три отверстия.
Входное совершенно круглое и равное диаметру снаряда, выходное и третье отверстие равное тому же диаметру, но металл сетки у третьего не был оторван совершенно, а был погнут и на нем был ясный отпечаток дна 47 миллиметрового снаряда.
Эти четыре примера доказывают относительную безвредность действия наших снарядов.
Отверстия, которые делают эти снаряды, совершенно, свободно, могут быть заткнуты деревянною пробкою не много большего диаметра.
В случае же разрыва осколки получаются большие, но сила их слишком слаба.
Головка 47 миллиметрового снаряда упала рядом у борта, осколки сорвали только краску.
Живая же сила снаряда большая, т. к. снаряд пробил 4-ре переборки, но разрушения, произведенные им — незначительны.
Во время боя на крейсере «Олег» кусок японского снаряда попал в кранец, где стояли 6-ти дюймовые патроны и сегментные снаряды.
Осколок очень удачно ударил в трубку одного из сегментных снарядов. Это произвело следующий эффект.
Взрывом 6-ти дюймового снаряда уронило патроны, из которых выскочили облегченные крышки, и зажгло рядом с кранцем паклю, приготовленную для обсалки снарядов.
Дно кранца, на котором стояли патроны, сильно погнуло.
Одним сегментом убило одного человека, попав ему в спину, и затем кусками сегмента сделало две три вмятины глубиною в одну четверть дюйма на железной решетке толщиною в один дюйм, на высоте от снаряда около 6-ти фут.
Обратимся теперь к рассмотрению разрушительного действия японских снарядов.
75-ти миллиметровый японский снаряд (было найдено его дно) оставляет пробоину около 9-ти, 8-ми квадратных фут с совершенно неровными, а наоборот с развороченными краями.
Снаряды большего диаметра дают еще большую дыру.
Так, например, один из снарядов попавших в нашу переднюю трубу развернул ее таким образом, что в появившееся отверстие мог поместиться человек в полный рост, причем ширина отверстия была более, чем ширина человека.
Кроме сего японские снаряды дают массу осколков. Так что наши вентиляторы и наш ходовой мостик положительно ими изрешечены.
Осколки японских снарядов при взрыве летят с большою силою, так как они пробивали мостик и вентиляторы.
Сила взрыва снаряда до такой степени велика, что его осколки в 11-ти местах пробили у нас борт, у воды.
Эти осколки пролетели через угольную яму, пробили внутреннюю переборку и влетели в коридор жилой палубы.
Кроме, только что указанного, разрушительного действия, японские снаряды отличались еще другим действием, напоминающем действие мин.
Так например у «Олега», от разорвавшегося около борта корабля японского снаряда, в борту получилась большая вмятина.
Но при этом характерно то, что на поверхности этой вмятины не осталось никакого следа удара снаряда или осколка.
Следовательно это было действие силы взрыва.
Как на пример можно указать на следующее действие японского снаряда. Японский снаряд своим взрывом сорвал и сбросил за борт 37 миллиметровое орудие с частью установки.
Осталось на борту всего часть тумбы неправильной формы, высотою от одного до полутора дюйма.
Таким образом, сравнивая действие наших 75-ти миллиметровых, с таковыми же японскими, придется безусловно отдать японским снарядам несомненное преимущество.
Наш снаряд с силою пронижет несколько переборок и больше ничего. Этим ограничивается его разрушительное действие.
То отверстие, которое он оставил, очень свободно можно заткнуть деревянною пробкою 76 — 86 миллиметров.
Между тем, как японский снаряд оставляет отверстие 8 — 9 квадратных фут, или сносит целое орудие с установкою за борт.
От осколков японских снарядов у нас было повреждено несколько пушек, так например у нескольких 75 миллиметровых орудий разорваны штоки воздушных накатников.
Тело орудий во многих местах пробито и стало рябым от выбоин.
Наконец японские снаряды мнут и пробивают борт корабля, не прикасаясь к нему, а силою своего взрыва.
Итак, японцы, сравнительно с нами, имели в Цусимском бою более быстроходные корабли, лучшие снаряды, как в смысле пристрелки, так и и смысле разрушительного действия: имело огромное, сравнительно с нами, количество этих снарядов, имели лучшую систему окраски судов, и в довершение всего, даже фатальное счастье оказалось на их стороне: они сохранили своего командующего до конца боя невредимым, наш же командующий эскадрой был выведен из строя в самом начале сражения; а это обстоятельство, лишило эскадру руководителя, отняло у нее возможность маневрирования т. е. заставило ее, так сказать, лишь пассивно обороняться, а не действовать активно.
Совсем другой результат был бы если б мы явились, во всех указанных отношениях, равносильными с японцами, так как дух нашей команды был выше всякой оценки, она шла или победить, или умереть.
Цусимский бой дает интересную и поучительную картину картину морского боя, решающего исход всей войны. В виде послесловия к своему сообщению привожу слова Германского офицера, кратко описавшего «бой в Корейском проливе».
Главный урок тот, чтоб быть всегда готовым к войне; не надо щадить ни средств ни забот для содержания как материальной стороны, так и личного состава на должной высоте. Все это уравновешивается той опасностью что в решительный час мы будем на высоте своего призвания. В эти короткие часы решается судьба государств и многих миллионов людей, и в то время приходится применять все те знания и все то умение, которые накоплялись в долгие годы мира. Только великие люди уверенные в том, что в сложном аппарате боевого флота всякий их понимает и всякий с сознанием и отвагою исполняет свой долг, такие люди могут победоносно идти в бой.
Привожу эти слова с тою целью, чтобы указать насколько серьезно мы должны отнестись теперь к делу реорганизации нашего флота.

Лейтенант Лосев.

Отредактированно vs18 (27.08.2010 00:57:26)

Страниц: 1 … 3 4 5 6 7 … 11


Board footer