Мы были уже в Германии, относительно недалеко от Дрездена. Смотрим летит через наш аэродром. Видим совершенно незнакомый самолет и летит быстро. Он «ходил» на автостраду и «лупил» по скоплениям автомобилей. (Говорят, много пожёг.) И возвращается через наш аэродром. И вот нам поставили задачу, барражировать над аэродромом, а вдруг подвернётся шанс это немца атаковать. Ну, то что его «Лавочкин» не догонит, это было понятно, но вдруг в пикировании, да немец зазевается… Хоть попугать.
Так я несколько таких вылетов сделал, конечно, никого не сбил, но немец летать перестал.
Потом как-то днём смотрим, опять летит. Уже пролетел мимо аэродрома, потом развернулся и обратно. Смотрим, он пикирует всё круче и круче. Потом как даст по нашей стоянке залпом РСов. Треск, грохот… Весна уже была, сухо, трава загорелась. Он один заход сделал и ушёл.
Мы перепугались – бегом к самолетам, не дай Бог разнёс! Оказалось, что самолеты все целы, но погиб мой механик Коваленко. Голову ему буквально развалило

При правильно организованной атаке никто не устоит. Например: ты знаешь, что в нашем полку сбили реактивный самолёт? «Мессер-262».
Рассказываю: Первый раз этот «мессер» я увидел так – я был в дежурной паре, а он прошел над нашим аэродромом. Мы тогда стояли в километрах 25-ти от Берлина. «Он» пролетел над нашим аэродромом и буквально на глазах у нас стал штурмовать автостраду Бреслау – Берлин. (А движение на ней было интенсивным, готовилась Берлинская операция). Наделал он там «дел» – дым, пожар, взрывы боеприпасов. Потом на штурмовку этой автострады реактивный «мессер» стал летать постоянно, раз в два-три дня, совершенно не обращая внимания, ни на наш аэродром, ни на наши истребители. Кроме того, этот немец летал и с пропагандистской целью – бросал листовки с обращением Гитлера, в окруженные нашими войсками Бреслау и Шпандау (которые к этому времени были в нашем глубоком тылу). Текст этих листовок был примерно такой (нам переводили): «Герои Великой Германии – не сдавайтесь, держитесь! Осталось совсем немного времени, когда я применю новейшее оружие и мы разобьем большевистские орды! Знак правдивости моих слов – этот новейший самолет! Скоро у нас таких будут тысячи! Держитесь – победа близка!» (Эти города и держались. Они были уже в плотной осаде, а в них трамваи ходили, заводы работали.)
«Надоел» этот «реактивный» нашим так, что от командования нашей Воздушной армии поступил приказ, сбить его любой ценой, вплоть до тарана. Сказать легко, а ты попробуй, когда у него скорость за 800-т. От нас же он получил прозвище «стервятник». Как только кто скажет «стервятник», все сразу понимали, о чем идёт речь.
Сбили его, можно сказать, случайно. Немец просто расслабился. Он настолько презрительно относился к нашим самолетам, что это его и подвело. Была у немецкого летчика привычка – как атаку сделает (а он больше всего «любил» колоны с горючим), так становится в крен и обязательно сделает «кружок», полюбоваться своей «работой». Этот «кружок» получается на скорости где-то 400 км/час. Вот расстрелял он очередную колонну, начал делать «традиционный» «кружок», наклонил самолет и проморгал, взлетевшую с нашего аэродрома шестёрку «Яков», которыми командовал комэск Кузнецов. Вообще-то эти «Яки» шли в прикрытии «шестёрки» штурмовиков, но поскольку «немец» был хорошо виден с нашего аэродрома, то командир полка тут же взлетевшие истребители по рации перенацелил: «Ребята! Бей «стервятника» над автострадой!»
Они его «клещами» атаковали. «По науке», правильно. И начали «поливать» со всех сторон. Увидел их немец, а поздно! Хотя попытался уйти и почти удачно. И вроде бы даже оторвался, пошел на Чехословакию, и наши думали, что уже всё, не догонят. Но тут смотрят – немец вниз и садится «на живот». Значит попали. Прилетели на аэродром, доложили, что сбили реактивный «мессер», но кто конкретно сбил, совершенно непонятно. Стреляли все. Тут шансы на попадание у всех одинаковы, и у «стариков», и у «желторотиков» (в этой шестерке были как опытные лётчики, так и не очень – например, у одного из летчиков это был только второй боевой вылет). Комполка об успехе доложил «в дивизию», «дивизия» – «в армию», «армия» – в Москву. Из Москвы тут же последовал приказ – выделить инженера полка, необходимое количество машин, охрану, и снять с этого «мессера» всё, что только можно! Взяли два «зиса», взвод автоматчиков, техсостава сколько надо и поехали к сбитому.
На месте обнаружили самолет, а невдалеке и труп летчика. Выяснилось, что во время боя, схлопотал «мессер» снаряд в кабину. Видимо этим снарядом летчик был серьёзно ранен. Сил посадить самолет и даже выбраться из кабины у него хватало. Сил хватило даже на то, что бы как-то пройти несколько сот метров, до небольшой речушки. А на берегу, похоже, потерял сознание и от потери крови умер. На трупе нашли и документы, по которым установили, что этот летчик был заводским летчиком-испытателем фирмы «Мессершмидт». (В Братиславе был завод по производству реактивных истребителей, с аэродрома этого завода летал и сбитый «мессер».) С «мессером» наши работали «день и ночь», сняли всё, вплоть до мотогондол с моторами. Потом прилетела пара Ли-2 и всё, что было снято, они увезли в Москву. Ну, а вскоре наши войска взяли Братиславу, так там, на заводе «Мессершмидта», нам досталось и несколько совершенно неповрежденных реактивных истребителей.